Реферат
на тему: «Творчество А.А. Блока и К.Д. Бальмонта»
А. А. БЛОК (1880—1921)
Александр Александрович Блок — явление в русской литературеисключительное. Его младший современник Борис Пастернак очень точно написал онем:
Прославленный не по программе И вечный вне школ и систем, Онне изготовлен руками И нам не навязан никем...
Поэзию XX в.невозможно представить без Блока — с его свободным, смелым даром, с его светлыми одновременно трагическим мироощущением русского человека на стыке двухстолетий, с его нераздельностью с судьбой России.
О, Русь моя! Жена моя! До боли
Нам ясен долгий путь!
Наш путь — стрелой татарской древней воли
Пронзил нам грудь.
Наш путь — степной, наш путь — в тоске безбрежной,
В твоей тоске, о, Русь!
И даже мглы — ночной и зарубежной —
Я не боюсь.
Это строки из цикла «На поле Куликовом» (1908). Онизахватывают энергией, силой, за ними угадывается космос чувств, идей,мироощущений. Четыре раза повторено слово путь, и мы понимаем, скользначим этот образ-символ для поэта.
Путь А. Блока в литературу естественным образом «прорастал»из семейных традиций. Он сам написал об этом в автобиографии (1915):
«Семья моей матери причастна к литературе и к науке.
Дед мой, Андрей Николаевич Бекетов, ботаник, был ректоромПетербургского университета в его лучшие годы (я и родился в «ректорскомдоме»).
… Жена деда, моя бабушка, Елизавета Григорьевна, — дочьизвестного путешественника и исследователя Средней Азии Григория СилычаКорелина. Она всю жизнь работала над компиляциями и переводами научных ихудожественных произведений; список ее трудов громаден...
Моя мать, Александра Андреевна… переводила и переводит сфранцузского — стихами и прозой...
Отец мой, Александр Львович Блок, был профессором Варшавскогоуниверситета по кафедре государственного права… Выдающийся музыкант, знатокизящной литературы и тонкий стилист, — отец мой считал себя учеником Флобера…Я встречался с ним мало, но помню его кровно.
Детство мое прошло в семье матери… «Сочинять» я стал чутьли не с пяти лет… Серьезное писание началось, когда мне было около 18 лет».
В 1906 г. А. Блок закончил филологический факультет Петербургского университета. Но благополучиевнешней биографии пронизывалось его интенсивной, мучительной духовной жизнью.Ключ к пониманию личности поэта можно найти в его стихах, статьях, письмах.«Первым и главным признаком того, что данный писатель не есть величинаслучайная и временная, — является чувство пути*, — писал он в статье«Душа писателя» (1909). «Я знаю… что сознательно иду по своему пути, мнепредназначенному, и должен идти по нему неуклонно» (24 марта 1907 г.). «Считаю, что стою на твердом пути и что все написанное мной служит органическимпродолжением первого — «Стихов о Прекрасной Даме» (6 августа 1907 г.). «Я знаю, что путь мой в основном своем устремлении — как стрела, прямой, как стрела— действенный» (1908). В этих высказываниях Блока просматривается идея единогона всю жизнь пути, на котором «творения его — только внешние результатыподземного роста души».
В отличие от других символистов он осмыслил свой путь как путьвочеловечения, взяв это слово из Евангелия.
При подготовке первого издания своего трехтомника (1911—1912)А. Блок положил в основу общие конструктивные принципы, которые не претерпевалиизменений при последующих изданиях. Структура трилогии, которую Блок назвалроманом в стихах, отражала внутреннюю логику творческого развития поэта.«… Все стихи вместе— трилогия вочеловечения...* (из письма А. Белому, 6июня 1911 г.)
Названия книг уже сами по себе являются символами:
I книга:«Стихи о Прекрасной Даме» (1901— 1902), «Распутья» (1902—1904);
II книга:«Город» (1904—1908), «Снежная маска» (1907), «Фаина» (1906—1908);
III книга:«Страшный мир» (1909—1916), «Возмездие» (1908—1913), «Ямбы» (1907— 1914),«Родина» (1907—1916).
Внимательный читатель обнаружит в этой «симфонической»системе одну развивающуюся тему-мелодию: «Я вышел «до света» в душе, сгамлетовским настроением отчаяния и пессимизма и пойду в поисках идеала через«распутья», тупики, через обольщения пленом «города» и «снежной любовью»,вступлю в «страшный мир», где нет идеала, и прорвусь к пушкинским «ямбам», егооптимизму, чтобы познать то, святее которого нет, — Россию».
Блок начинал как традиционный романтик: типичные антитезы(ночь — день, ненастье — счастье, поэт — толпа), отчуждение от толпы в силусвоего превосходства, разочарованность в жизни, неверие в счастье… И вдруг вомраке безверия, скепсиса, слепоты возникают, как огненные знаки, иные слова:«ясная», «лучезарная», «озаренная», «золотая». Световые и цветовые эпитетыразорвали темноту, потому что в его жизнь вошла Она. Подобными цветамииконописцы обычно изображают окруженную сиянием Богоматерь.
Какая связь между той, которая вызвала к жизни эти стихи, Л.Менделеевой, и Богоматерью? Вроде бы никакой: земная и небесная. Но связь есть,Она иная, для Блока — мистическая. «Настал вечер, и я нашел себя. Нашелвеликую, бьющую волнами любовь, сердце, как факел, все дрожащее и бьющееся.Нашел твою песню в воздухе… Жадно и сильно вспоминаю: ночь сырая и звездная.Ты, Ангел Светлый, Ангел Величавый, Ты — Богиня моих земных желаний...» (изписьма к жене).
Прочитав одно изстихотворений, посвященных Прекрасной Даме, погружаемся не только в лиризмстихов, но и в особое, молитвенное состояние духа. «Рыцарь и богомолец, онпредчувствует Богоматерь, идет по следам ее голубых путей»; и «с глубокою вероюв Бога» для него и темная церковь светла» (Ю. Айхенвальд). Им движетпотребность в неземном идеале, возникшая не без влияния поэта и философаВладимира Соловьева. Именно от духовного учителя перейдет к ученику культПрекрасной Дамы, Вечной Женственности, Мировой Души, которая, являясь в образеженщины, дает веру, спасает от мрака и духовной ночи. К одному из стихотворений 1902 г. Блок предпослал эпиграф из Апокалипсиса: «И Дух и Невеста говорят:прий-ди», то есть приди и служи в моем Храме. И лирический герой Блока служит.Он — инок, раб, рыцарь, «отрок, берегущий огонь кадильный и зажигающий свечи»ради Нее. Но недолго лирический герой удержится на такой высоте. Мир «Стихов оПрекрасной Даме» разрушился, потому что человек несовершенен, может уступитьискушениям мирской жизни. Уже в главе «Распутья» зазвучала тревога: лирическийгерой ощущает перемены в себе. Появляется «образ дьявольский и дикий», «смеютсялживые уста». Лирический герой боится своей «двуликой души», он оказался«рыцарем — на час». В стихотворении «Двойник» (1903) поэт обращается уже кКоломбине — героине французского народного театра и женщине, изящной, милой, нообщедоступной. «Голубое окно» Коломбины притягивает лирического героя, которыймыслит себя и стариком и юношей в наряде Арлекина. Голубой цвет символизируетвоспоминания о прекрасной, идеальной любви, которой он уже изменил.
Вторая книга трилогии посвящена теме Города. Город —обобщенный образ у романтиков (вспомним и пушкинский образ «неволя душныхгородов»). Город — это всегда проявление негативных сторон цивилизации:скученность людей, заводы, трактиры, банки, тюрьмы, публичные дома.
Город в красные пределы Мертвый лик свой обратил,Серо-каменное тело Кровью солнца окатил. (1904)
Красный тревожный цвет, дисгармония, крики, визги, жуткаяпляска площадных кокоток, тревожный бег коней — это сама стихия, в которойпосле милого Подмосковья с его речками, лесами, розовыми закатами оказалсялирический герой. Но он еще пребывает на своей «вершине», неслиянности с пошлыммиром, не видит человека.
Стихотворение «Фабрика» (1903) вовсе не о тяжелой долерабочих, которых «недвижный кто-то», «черный кто-то» зовет «медным голосом», ао поэте, который сделал свой первый шаг к «вочеловечению», увидев людейтяжелого труда «со стороны спины» (К. Чуковский). Мир социальныхконтрастов не нов для поэзии символистов, но у Блока он всегда содержитпротивопоставление «измученных спин» и «жолтых окон». «Жолтые» Блок упорнопишет через «о» — для него это зловещий образ сытости и равнодушия,буржуазности и высокомерия. Все, кто «мнет белые цветы» («Сытые», 1905),нарушает гармонию красоты и равнодушен к мольбам о хлебе, будут вызывать у поэтанегодование.
В 1906 г. Блок написал стихотворение «Незнакомка». «Я помнюночь, перед самой зарей, когда он впервые прочитал свою «Незнакомку», —вспоминал К. Чуковский. — Читал он ее на крыше знаменитой башни ВячеславаИванова, поэта-символиста, у которого каждую неделю собирался для всенощногобдения весь артистический Петербург… Он не только завораживал «Незнакомкой»,но обжигал».
В стихотворении даны два мира. Первый — реальный, в которомпошлость, пьяные крики, женский визг, детский плач… Второй— мир мечты в видепрекрасной Незнакомки. Лирический герой погружается в дивный сон:
И странной близостью закованный,
Смотрю за темную вуаль,
И вижу берег очарованный
И очарованную даль.
И перья страуса склоненные
В моем качаются мозгу,
И очи синие бездонные
Цветут на дальнем берегу.
За этой мечтой — душевная мука за погубленную красоту.Лирический герой вдруг прозрел: «Ты право, пьяное чудовище!//Я знаю:истина в вине».
Латинское выражение, переведенное в заключительных строках нарусский язык, читается уже по-другому: совпадение падежной формы слов «вино» —напиток и «вина» — состояние души позволило Блоку «обмануть» читателя. Истинане в забытьи, не в винных парах, а в разбуженном сознании, в чувствеответственности истинного «вочеловечения»!
Но не так легко лирическому герою освободиться от соблазнов,от искушений славой, салонной жизнью, метельными страстями. «Падение в жизнь»должно было разрешиться катастрофой. Цикл стихов «Страшный мир» рисует ее вовсей полноте. Мир и человек, желающий себя сохранить, вступили в единоборство.В поэме «Возмездие» (1908—1913) возникает образ железного, воистину жестокоговека. «Пожары дымные заката», «неустанный рев машины», биржевые игры… XX в. обрушивается на человека иопустошает его.
Лирика Блока набрала тютчевскую философскую высоту, соединивВселенную, Время и Человека. Но если мировой хаос у Тютчева-пантеиста невоспринимается нами трагически: он родствен человеку — дитя первозданнойприроды, он в ней и растворяется, то блоковская Вселенная окружает человекамраком. А как же Бог, присутствие которого в юности лирический герой ощущал каксвет? Блок потерял веру, «личность утратила свою неповторимость,втянутая в общий поток жизни (землетрясения, революции, войны, то есть стихии),она себе не принадлежит» (Л. Долгополое). «Чистые нравы, улыбки, тихиевечера — все заткано паутиной, и само время остановилось.… Двери открыты навьюжную площадь...» — таким воспринимает окружающий мир Блок.
Анна Ахматова назвалаБлока «трагическим тенором эпохи», потому что ему удалось передать метаниядуши, потерявшей Бога, веру, идеалы. Его муза — «роковая о гибели весть»,«поруганье заветов священных» и для Блока — «мученье и ад».
Тема России — сквозная в лирике Блока. «Этой теме я сознательно ибесповоротно посвящаю жизнь», — признавался поэт. Эти слова Блоказнаменательны: ему, который долго был наполнен только собой, чувствуя своюисключительность, данную ему и происхождением, и великим даром песнопенья,открылась его отчизна. Цикл «Родина» — высшее поэтическое достижение поэта.
Россия открылась ему тайной прошлого, «дебрями», «ведунами»,«заревом горящих сел», «вьюгой», «лоскутами лохмотий», «кладбищами». Встихотворении «Русь» (1906) родина предстала не благолепной, не идиллической, астрашной, языческой, как будто бы забывшей о своих храмах, монастырях и своихсвятых.
Опять, как в годы золотые,
Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы расписные
В расхлябанные колеи… («Россия», 1908)
Бездорожье, серые избы, нагота природы, «плат узорный добровей» — все это у Блока «прекрасные черты» Родины, вызывающие у него слезылюбви.
Однако главный образ цикла «Родина» — путь. Поэтисследует истоки особого пути России и обращается к XIV в., к Куликовской битве, в которой он виделмистический, провиденциальный смысл, ибо битве этой покровительствовала самаБогоматерь («Ты сошла, в одежде свет струящей»). Лирический герой облачается вдоспехи русского ратника («На поле Куликовом», 1908):
Я — не первый воин, не последний, Долго будет родина больна.Помяни ж за раннею обедней Мила друга, светлая жена!
Общее дело стало глубоко личным. «Светлая жена» — этои любимая, и Россия. В третьем стихотворении цикла много слов, написанных спрописной буквы: «Тобою», «Ты», «Твой». Кто она? Его Прекрасная Дама, прошедшаяс ним все круги жизненного ада, напомнившая ему о молитвенном состоянии юностии соединившая в себе и Богоматерь и Россию. В появлении этого образа есть иболее глубокий смысл: испокон веков русских отличала единая вера в Заступницу иСпасительницу, с одной стороны, и в Русь, ее героический дух — с другой.Четвертое и пятое стихотворения — пророческое предсказание «высоких и мятежныхдней», суровых облаков над Россией, широкого и тихого пожара.
Поэма «Двенадцать». 28 января 1918 г. закончена поэма «Двенадцать» (Блок началписать ее 8 января). «… Страшный шум, возрастающий во мгле и вокруг. Этот шумслышал Гоголь» (из «записных книжек» А. Блока за 29 января 1918 г.). Может быть, откровение свыше о сути происходящего?
Блок-романтик ждал революцию, мечты его были светлые: «Делохудожника, обязанность художника — видеть то, что задумано,слушать ту музыку, которой гремит «разорванный ветром воздух».
Что же задумано?
Переделать все. Устроить так, чтобы все стало новым; чтобы лживая,грязная, скучная, безобразная наша жизнь стала справедливой, чистой, веселой ипрекрасной жизнью». («Интеллигенция и революция», 9 января 1918 г.)
Действие поэмы «Двенадцать» происходит в революционном Петрограде.Ночь, зима, уличные сценки, кабак, лихачи, патруль, убийство женщины. Подобноев жизни есть, но какая сюжетная бедность! Однако главный в поэме не бытовой, аиносказательный план. «Символ только тогда истинный символ, когда оннеисчерпаем и беспределен в своем значении… Он многолик, многосмыслен ивсегда темен в последней глубине» — эти слова теоретика символизма Вяч. Иванованам помогут.
Черный вечер,
Белый снег.
Ветер, ветер! На ногах не стоит человек.
Ветер, ветер — На всем Божьем свете!
Любимый образ Блока —ветер — здесь особый. Ветер в поэме космический, вселенский, вьюга,перемешивающая белый снег с черным вечером. Черный и белый вступили впротивоборство: хаос черноты хочет поглотить белое, светлое. Метельобрушивается с черного неба на город и слепит, слепит, толкает, опрокидывает,скрывает ориентиры. Вот она, революция! Город тоже особенный, на канате плакат«Вся власть Учредительному Собранию!». Доносятся реплики с какого-то сборища,слышны частушки, маршируют рабочие: «Революционный держите шаг! // Неугомонныйне дремлет враг». Город нарисован обрывочно, мазками. «Войдите в мирДостоевского, — писал М. Волошин, — вся ночная душа вопит через его устамножеством голосов… Ничего не видно: ни лиц, ни фигур, ни обстановки, нипейзажа — одни голоса...» Так и в поэме «Двенадцать». Есть Город, через которыйпроходит путь двенадцати апостолов революции, апостолов новой веры. А идут онииз старого, «страшного» мира в новый, прекрасный. В «страшном» мире жили барыняв каракуле, старуха, поп, буржуй, вития (удивительная точность графическогорисунка, схватившего основные черты типа). Но откуда и зачем появился лес?Родословная этого образа богатая: вся мировая литература Мефистофелями,чертями, псами обозначала темное, злобное, античеловечное, дьявольское начало вжизни и в душе человека. Этим «псом» Блок как бы выражает свое отношение кнаследию «страшного» мира, изуродовавшего человеческую сущность. Но почемупредставители «страшного» мира никуда не идут, почему застыли каквопрос? Блок отправляет в будущее «народ» — люмпенов, голытьбу, «каторжников»,которые не дорожат домом, покоем, уютом, их — нет! Анархическое восприятиесвободы как вседозволенности порождает цель — «Пальнемка пулей в Святую Русь —// В кондовую, //В избяную, //В толстозадую!». Оказывается, эта «свобода» безкреста, без святынь, без Бога имеет начало дьявольское: блудливый пес пойдет сдвенадцатью, замыкая их шествие. В человеке из старого мира, по Блоку, борютсядобро и зло. Что победит на державном пути? То злое, спровоцированное ревностьюк Катьке-предательнице, покусившейся на красивую жизнь и керенки? Метили в«буржуйку», а попали… в женщину, просто человека. Кульминация поэмыприходится на шестую главу — на убийство Катьки. Неужели революционный подвиг вэтом? Погрустили парни и новое придумали:
Запирайте етажи,
Нынче будут грабежи!
Отмыкайте погреба —
Гуляет нынче голытьба!
Но идти вперед трудно: «И вьюга пылит им в очи // Днии ночи // Напролет...» Тьма и страх в душах убийц и тех, кто развязал драму.Священник П. Флоренский так комментировал финал поэмы: «Иисус им видится какразрешение чудовищного страха, нарастание которого выражено многократнымокриком на призрак и выстрелами». («Кто в сугробе — выходи!»; «Эй, откликнись,кто идет?»)
Впереди — с кровавым флагом,
И за вьюгой невидим,
И от пули невредим...
Нежной поступью надвьюжной,
Снежной россыпью жемчужной,
В белом венчике из роз —
Впереди — Исус Христос.
Н. Гумилеву место, где появляется Сын Человеческий, казалось«искусственно приклеенным». Блок ему отвечал: «Когда я кончил, я сам удивился:почему Христос? Но чем больше я вглядывался, тем яснее я видел Христа». Блокнарисовал своих героев «без Бога», но понимал, что жгуче-религиозную память оБоге человек, даже атеист, несет в себе, поэтому преображение низменногов святое — неизбежно.
Поэма «Двенадцать» стала высоким гражданским поступком,пророчеством и завещанием великого поэта, финалом его духовно-нравственныхисканий на пути к вочеловечению.
К.Д. БАЛЬМОНТ (1867— 1942)
Константин Дмитриевич Бальмонт выпустил в 1903 г. книгу стихов с неожиданным названием «Будем как солнце». Поэт приглашал читателя вступить вмир романтики, из которого он, смертный, выйдет уподобившимся Солнцу ивозомнившим себя исключительным.
В стихотворении «В домах», посвященном Горькому, лирическийгерой Бальмонта бунтует против «мучительно-тесных громад домов», некрасивых,бледных людей, забывших о чуде небесного полета птиц, свободе:
Я проклинаю вас, люди.
Живите впотьмах,
Тоскуйте в размеренной чинной боязни,
Бледнейте в мучительных ваших домах.
Вы к казни идете от казни!
Он предлагает свободу от моральных обязательств ипонятий чести, от привязанностей и заботы о куске хлеба. Провозгласим свою самость,свою гениальность!
Я — внезапный излом,
Я — играющий гром,
Я — прозрачный ручей,
Я — для всех и ничей.
Бальмонта называли«Паганини русского стиха», за магию звуков, эксперименты с ритмом, виртуозностьтехники («Я — изысканный стих»). Солнце — главный символ у поэта, символверховного божества, символ огня, а огонь — главная стихия жизни,противостоящая в поэтике Бальмонта мертвой цивилизации, мертвым чувствамчеловека.
«О да, я избранный, мудрый властелин, посвященный, сынСолнца, сын разума, я — царь», — величает себя поэт. Но в этой восторженностипо отношению к своей неповторимости, в этом нагнетании «Я» нельзя не разглядетьгигантоманию, перед которой даже Пушкин — всего лишь «предтеча».
Поэт-ницшеанец хочет насладиться русским пейзажем:
Прекрасней Египта наш Север,
Колодец, ведерко звенит.
Качается сладостный клевер,
Горит в высоте хризолит.
А яркий рубин сарафана
Призывнее всех пирамид.
А речка под кровлей тумана...
О, сердце! Как сердце болит!
И что же? «Поэт злоупотребляет драгоценными камнями…Драгоценности, обилие красочных пятен вторгаются у него и в такие картины,которые должны бы чаровать именно своей незатейливостью и простотой», — считалЮ. Айхенвальд.
Поэзия серебряного века неоднозначна, она и по сей деньприковывает к себе внимание. Наиболее яркие представители его определили в значительноймере дальнейшие пути развития русской литературы XX в.