О всех обиженных, усталых, позабытых
Напоминает миру песнь моя,
И много в ней людских мечтаний скрытых,
И много жалоб в книгу Бытия…
(Александр Вертинский)
В марте 2004 года исполнилось 115 лет со дня рожденияАлександра Николаевича Вертинского (1889-1957) — артиста эстрады, поэта,композитора, большого мастера лирической исповеди, который своим искусствомсоединил дореволюционный и послереволюционный миры России
К сожалению, его творчество до сих пор не стало достояниемакадемических исследований, но время показало, что сочиненные и напетые им«грустные песенки» намного пережили создателя и требуютпереосмысления.
Безусловно, Вертинский был «языковой личностью», способнойсоздавать и воспринимать речевые произведения (прежде всего, художественныетексты) определенной целевой направленности, глубины и точности отражениядействительности. В силу этого необходимо обратиться к наследию художника иопределить его место в «серебряном веке» и степень воздействия напоследующий литературный процесс.
Как заметил А.А. Потебня: «Для приобретения достоинствслога, популярности изложения, мало личного старания — необходимы внешниеусловия. Невозможно стать действительно писателем для общества, непроверив и не проверяя постоянно понятности и силы своих слов на тех, кому онипредназначены» [1, 149]. Это высказывание впрямую соотносится с даром А.Н.Вертинского, феномен которого далеко не прост. Не случайно одни в нем виделиневзыскательного сочинителя для «томной» публики, другие — великоготрагика-«сказителя» (определение Ф.И. Шаляпина) 2.
Пожалуй, разобраться в природе своеобычного талантаАлександра Вертинского можно лишь обратившись к литературной атмосфере началаХХ века. Это был переломный этап в существовании России, которыйхарактеризовался распадом прежнего уклада, что влекло за собой, во-первых,активизацию политической борьбы, а во-вторых, крах многих надежд и идеалов. Ведьнемалая часть интеллигенции и мещан не ринулась на баррикады, а пребывала в томсостоянии, о котором современник Александра Вертинского «новокрестьянский»поэт Сергей Есенин писал:
Но есть иные люди.
Те
Еще несчастней и забытей.
Они, как отрубь в решете,
Средь непонятных им событий [2, 96].
Такие люди зачастую проповедовали декадентское мироощущениес его безысходным настроением, бегством в богемный мир и отстраненностью от проблемнародных масс.
Противоречия жизни и утрата ценностей активно воздействовалина служителей искусства. Писатели разных литературных пристрастий искали новыеформы для самовыражения. Довольно часто это вело к универсальным соединениямразных направлений, течений и стилей, но особенно сказалось на модернистскойлитературе.
К тому моменту, когда Вертинский стал пробовать себя наэстраде (1913 г), в российской литературе уже сложились течения символистов,акмеистов и футуристов. Ищущий свою форму самовыражения поэт в первую очередьобратился к музыкальному воплощению стихов, написанных современниками (И. Анненским,Ф. Сологубом, А. Блоком, Г. Ивановым, Н. Гумилевым, А. Ахматовой, И. Северяниным),справедливо считая, что «новые поэты принесли с собой свежую струюпрекрасного» [3, 552]. Начинающий художник интуитивно сделал ставку наустойчивые ценности, которые проповедовали лучшие из модернистов. А будущийсценический облик артиста возник спонтанно, когда доброволец Саша Вертинский изпозерства записался под именем «Брата Пьеро» (1914 г) в составе 68-госанитарного поезда Всероссийского союза городов имени Марии Саввишны Морозовой,где ему довелось за время пребывания сделать 35000 перевязок.
По возвращению с фронта в 1916 году поэт-артист воплотил ужена эстраде художественный образ-маску Пьеро, явно навеянный модернистскойсредой. С одной стороны, в этом сказалась приверженность к загадочности иактерству, свойственная символистам, с другой стороны, существенное воздействиеоказала устремленность к ряженности футуристов. Если духовно Вертинский былсвязан с первыми, то антуражем — с последними. Не случайно в своих мемуарах онвспоминал о довоенной футуристической вольнице: «Мы размалевывали себелица (выделено нами. — В. Б), как индейцы, и гуляли по Кузнецкому, собираявокруг себя толпы. Мы появлялись в ресторанах, кафе и кабаре и читали там своизаунывные стихи, сокрушая и ломая все веками сложившиеся вкусы и понятия» [3,87]. Итак, форма-маска была найдена3, оставалось лишь найти способ изложения (манеру/стиль)для художественных произведений речи, которые бы воздействовали на слушающих ипонимающих. Уже в зрелые годы Александр Николаевич объяснял это так: «Моеискусство родилось из недовольства старыми формами, которые уже неудовлетворяли аудиторию. Я смело выступил со своими песенками. Я очутился висключительно тяжелых условиях. Раньше за певца отвечала консерватория, вкоторой он учился, за его арию отвечал композитор, а за меня… отвечал только я»[3, 552]. Так поэт-исполнитель-мим нашел свою нишу в литературе «серебряноговека». Всего несколько лет после его смерти подобный вид искусства назовут«авторской песней».
Петь пришлось о том, о чем прошедший полубеспризорное5 иполубогемное существование юноша знал не понаслышке. Достаточно привестиназвания ранних произведений: «Я сегодня смеюсь над собой», «Безноженька»,«За кулисами», «Дым без огня» и т.д. Константин Рудницкийверно отмечал новаторское начало произведений поэта-артиста: «Вертинскийпротивопоставил сладостному и утешительному, баюкающему и мурлыкающемуСеверянину мироощущение трагическое. Первые его песни были мрачны и горестны. Нотрагедии излагались вполне общедоступным языком, и персонажами этих трагедийстановились не миражные фигуры, вроде блоковской Прекрасной Дамы, а те самыелюди, которые Вертинского слушали…» [4, 555]. Слава поющего артистастремительно росла. Жизнь брошенных, одиноких, отчаявшихся, живущих своимиобыденными интересами и надеждами еще не освещалась с подмостков эстрады. Всвоих «ариетках» (определение Вертинского) исполнитель сразу нащупалверный тон и язык. По сути это был сентиментально-романтический сплавсимволизма с акмеизмом, сдобренный иронией и гуманизмом:
Я устал от белил и румян
И от вечной трагической маски,
Я хочу хоть немножечко ласки,
Чтоб забыть этот дикий обман.
(3, 277; «Я сегодня смеюсь над собой», 1915 г)
Днем по канавам валяется,
Что-то тихонько скулит,
Ночью в траву забирается,
Между могилками спит.
(3, 278; «Безноженька», 1916 г)
Все бывает не так, как мечтаешь под лунные звуки,
Всем понятно, что я никуда не уйду, что сейчас у меня
Есть обиды, долги, есть собака, любовница, муки
И что все это — так… пустяки… просто дым без огня!
(3, 282; «Дым без огня», 1916 г)
Вертинский как «языковая личность» пел о фатализмеи неустроенности человеческой жизни, о хрупкости счастья мгновений («минуточек»),о тоске по несбыточной мечте, о романтическом величии и выстраданной боли. Онвзял у отмирающего символизма «серебряного века» пристальное вниманиек внутреннему миру одинокого героя/героини, интуитивное прозрение сущностибытия рядовым человеком, музыкальность стиха. Только его произведения не былизашифрованы и туманны, как у символистов, да и мистика в них практическиотсутствовала. В свою очередь, от акмеизма поэт-актер усвоил обращенность креальной, пусть даже и оберточной жизни, изображение предметного мира идеталей, грустный взгляд на существование обывателей в эпоху потрясений,интерес к экзотике (подобно Н. Гумилеву), склонность к эстетизму и изысканныйслог. Но в отличие от акмеистического культа «сильного человека» онпровозглашал культ слабого, «маленького человека», его право нанегероическое каждодневное существование. Даже написанное до эмиграции дерзкоеи тревожное по духу произведение «То, что я должен сказать» (1917 г) незвало к бунту, а просило в память о погибших «просто стать на колени»…
В дальнейшем, после эмиграции из России в 1919 году,Александр Вертинский все более избавлялся от сентиментально-романтических черт,отдавая в своих художественных произведениях речи предпочтение горькому реализму.Он отказался от образа-маски Пьеро, комментируя это так: «Маска Пьероотброшена, и я выхожу на сцену самим собой. Любительское пение забыто, теперь япевец с правильно поставленным голосом…» [3, 529]. Выходит, что маскаскрывала школу ученичества.
Произведения 1919-1942 годов объединены важнейшей для поэтатемой глубинной взаимосвязи русских эмигрантов с родной страной, ее природой иисторией. Его стихотворные миниатюры наполнены чувством боли засоотечественников, вынужденных прибывать в эмиграции на чужбине («О нас ио родине», «Наше горе»), а пытливый глаз художникакинематографично подмечает сценки человеческих драм («Ракель Меллер»,«Концерт Сарасате», «Джимми»). «Языковая личность»мудро и грустно «отражает действительность», не скрывая ни грязи жизни,ни тщетности грез, ни жалкой будущности своих героев:
Ничего от тебя не осталось,
Только кукла с отбитой ногой.
Даже то, что мне счастьем казалось,
Было тоже придумано мной [3, 337].
Сложившимся мастером с неповторимой манерой «сказания»текстов он вернулся в 1943 году на родину. Жить оставалось еще 14 лет...
В целом Александр Вертинский сформировался как «языковаяличность» в эпоху «серебряного века» под воздействием модернизмаи реализма. Как художник он проделал путь от сентиментального романтизма доромантического реализма, органически используя в своем творчестве элементысимволизма, акмеизма, футуризма (разрушение традиционных жанров и форм) инатурализма (воспроизведение мельчайших деталей обстановки). Его геройпервоначально — типичный представитель богемы или мещанства, «маленькийчеловек», демонстрирующий мечтательность и вызывающий жалость, но нестремящийся стать «сильной личностью». Позже к подобному типу героевВертинского добавятся ностальгическая фигура изгнанника и обреченные судьбой нанеудачу люди. Свое кредо поэт-артист определял так:
Я всегда был за тех, кому горше и хуже,
Я всегда был для тех, кому жить тяжело.
А искусство мое, как мороз, даже лужи
Превращало порой в голубое стекло [3, 352].
Кстати, тема поэта/автора требует специального исследованияи не укладывается в рамки статьи.
Обращение к высказываниям поэта-артиста позволяет не толькосудить о школе его мастерства, но и соотнести его синкретическое искусство с«авторской песней» 1960-х-1970-х годов. Для наглядности размышления А.Н.Вертинского разделим на несколько подпунктов:
О музыкальной выразительности, с помощью которой передаетсясмысл и содержание художественных текстов: «Надо помнить, что вещь,которая хороша на бумаге, далеко не всегда звучит так, как нужно, в музыке»[3, 548].
Об уникальности исполнения каждого произведения: «Повторятьпропетую вещь — это то же самое, что раскрывать перед слушателем тайныколдовства. И если мне все-таки приходится петь на бис, я каждый раз поюпо-новому» [3, 538].
О приоритетности слова в словесно-музыкальном жанре: «Ксвоему творчеству я подхожу не с точки зрения артиста, а с точки зрения поэта. Меняпривлекает не только одно исполнение, а подыскание соответствующих слов иодевание их в мои собственные мотивы» [3, 529].
О составных жанра: "… нужно сразу соединить в себечетыре главных качества: быть поэтом, композитором, певцом и артистом. Пустьдаже не в большой мере, но все эти данные необходимы. Для своих песен я ищуособые слова, особые мотивы, особо их исполняю и вкладываю в исполнение особуюигру" [3, 531].
Примечательно, что после смерти Александра Вертинскогообнаруженные и апробированные им законы стихопесни стали затребованы «поющимипоэтами» второй половины ХХ века, хотя барды не знали, что их утвердилхудожник еще в самом начале столетия. С изучением истории «авторской песни»начинается новый этап исследования творчества человека, завещавшего потомкамсвое Слово:
И в хаосе этого страшного мира,
Под бешеный вихрь огня
Проносится огромный, истрепанный том Шекспира
И только маленький томик — меня… [3, 357]
Вертинский поставил себя рядом с великим трагиком мира неслучайно, ведь трагедии королей и маленьких людей, освещенные литературой,произрастают из одной почвы. Имя ее — жизнь.
Литература и примечания
1. Потебня А.А. Теоретическаяпоэтика. — М., 2003.
2. Есенин С.А. Собр. соч.: В 3 т. — М., 1970. — Т.2.3 Вертинский А.Н. Дорогой длинною… — М., 1991.
3. Рудницкий К. МастерствоВертинского // Вертинский А.Н. Дорогой длинною… — М., 1991.
4. В своем исследовании «Русскаяязыковая личность и задачи ее изучения» Ю.Н. Караулов связывает понятие«языковая личность» с анализом текста.
5. На подаренном А.Н. Вертинскомуснимке Ф.И. Шаляпин сделал надпись, в которой назвал его «сказителем».Упоминание об этом в кн.: Никулин Л. Судьба артиста // Вертинский А.Н. Четвертьвека без родины: Страницы минувшего. — К., 1989.
6. Лев Аннинский в книге «Барды»утверждает, что овладеть «формой» Пьеро означало завладеть «модой».
7. Некоторые коммуникативные целимогут быть достигнуты без помощи речи — мимикой, жестом. Об удивительнойпластике рук артиста во время выступления неоднократно вспоминали все, ктовидел его на эстраде. Здесь укажем одну из работ: Рудницкий К.Л. Любимцыпублики. — К., 1990.
8. Он рано осиротел и воспитывался уродственников, особо не обременяя себя учебой и послушанием.