Введение
Научная литература о творчестве Достоевского получила всемирноераспространение. Исследователи отмечали, что в поле художественного зренияДостоевского-романиста оказались парадоксальные взлеты и падения человеческойличности в противоречивую трагедийную эпоху социально-общественных катастроф вмире, девальвации духовных общечеловеческих ценностей. В своих философскихроманах-трагедиях писатель пристально всматривается в социальную психологию«подпольного человека» – индивидуалиста («Записки из подполья»), бунтарские итеррористические действия «сверхчеловеков», уверовавших в то, что им «всепозволено» (Раскольников в «Преступлении и наказании», Ставрогин, Кириллов в«Бесах», Иван Карамазов в «Братьях Карамазовых»), поражается широкому размахукарамазовской души, в котором «идеал Мадонны» уживается с «идеалом содомским»,прослеживая, как в сердцах людей «дьявол с богом борется».
ГолосДостоевского для одних исследователей сливается с голосами тех или иных из егогероев, для других является своеобразным синтезом всех этих идеологическихголосов, для третьих, наконец, он просто заглушается ими. С героямиполемизируют, у героев учатся, их воззрения пытаются доразвить до законченнойсистемы. Герой идеологически авторитетен и самостоятелен, он воспринимается какавтор собственной полновесной идеологической концепции, а не как объектзавершающего художественного видения Достоевского. Для сознания критиков прямаяполновесная значимость слов героя разбивает монологическую плоскость романа ивызывает на непосредственный ответ, как если бы герой был не объектомавторского слова, а полноценным и полноправным носителем собственного слова.
Множественностьсамостоятельных голосов и сознаний, подлинная полифония полноценных голосовдействительно является основною особенностью романов Достоевского. Не множествохарактеров и судеб в едином объективном мире в свете единого авторскогосознания развертывается в его произведениях, но именно множественностьравноправных сознаний с их мирами сочетается здесь, сохраняя свою неслиянность,в единство некоторого события. Главные герои Достоевского действительно в самомтворческом замысле художника не только объекты авторского слова, но и субъектысобственного, непосредственно значащего слова
Достоевский ищет пути нравственного совершенствования людей через очищениепокаянием и страданием; духовное возрождение он видел в обращении к идееХриста-гуманиста, носителя общечеловеческих ценностей. Следуя своей концепциинравственного возрождения личности и общества, писатель стремится воссоздатьидеал «вполне прекрасного человека» (князь Мышкин – Христос в романе «Идиот»),проповедует неотвратимость прихода «золотого века» человечества, когда «людимогут быть прекрасны и счастливы, не потеряв способности жить на земле» («Сонсмешного человека»). «Я не хочу и не могу верить, чтобы зло было нормальнымсостоянием людей», – убежден герой Достоевского. Нравственную победуРаскольникова писатель видит в преодолении им чувства «разомкнутости счеловечеством».
Существуютразные исследовательские концепции: анализ трагедии Раскольникова сматериалистических и социологических позиций (Д. Писарев), в контекстеантинигилистических (Н. Страхов) и философско-религиозных (В. Розанов)исканий.
Цель даннойработы – выяснить является ли детективом роман Ф.М. Достоевского«Преступление и наказание».
Задачи:
1. раскрыть сущность преступленияРаскольникова;
2. изучить «уголовную» основу романа;
3. выявить стилистику и жанровоесвоеобразие.
1. Преступление Раскольникова
Нет ничего удивительного в том, что Раскольников, утомленныймелкой и неудачной борьбой за существование, впал в изнурительную апатию; неттакже ничего удивительного в том, что во время этой апатии в его уме родилась исозрела мысль совершить преступление. Можно даже сказать, что большая часть преступленийпротив собственности устраивается в общих чертах по тому самому плану, покакому устроилось преступление Раскольникова. Самой обыкновенной причинойворовства, грабежа и разбоя является бедность; это известно всякому, ктосколько-нибудь знаком с уголовной статистикой.
Преступление, описанное в романе Достоевского, выдается из рядаобыкновенных преступлений только потому, что героем его является небезграмотный горемыка, совершенно неразвитый в умственном и нравственномотношениях, а студент, способный анализировать до мельчайших подробностей вседвижения собственной души, умеющий создавать для оправдания своих поступковцелые замысловатые теории и сохраняющий во время самых диких заблуждений тонкуюи многостороннюю впечатлительность и нравственную деликатность высокоразвитогочеловека. Вследствие этого обстоятельства колорит преступления до некоторойстепени изменяется, и процесс его подготовления становится более удобным длянаблюдения, но его основная побудительная причина остается неизменной. Раскольниковсовершает свое преступление не совсем так, как совершил бы его безграмотныйгоремыка; но он совершает его потому же, почему совершил бы его любойбезграмотный горемыка. Бедность в обоих случаях является главной побудительнойпричиной.
Раскольников находится в таком положении, при котором все лучшиесилы человека поворачиваются против него самого и вовлекают его в безнадежнуюборьбу с обществом. Самые святые чувства и самые чистые стремления, те чувстваи стремления, которые обыкновенно поддерживают, ободряют и облагораживаютчеловека, становятся вредными и разрушительными страстями, когда человеклишается возможности доставлять им правильное удовлетворение. Раскольниковухотелось во что бы то ни стало покоить и лелеять свою старую мать, доставлять ейте скромные удобства жизни, которые были ей необходимы, избавлять ее оттомительных забот о куске насущного хлеба; ему хотелось далее, чтобы сестрабыла ограждена в настоящем от дерзостей разных Свидригайловых, а в будущем отучасти, постигшей Соню Мармеладову, или от необходимости выйти замуж без любвиза какого-нибудь деревянного человека, подобного господину Лужину.
Но эти требования остаются законными, разумными и похвальнымитолько до тех пор, пока у Раскольникова имеются материальные средства, которымион действительно может покоить свою мать и спасать от бесчестия свою сестру. Нокак только материальные средства истощаются, так тотчас же вместе с этимисредствами у Раскольникова отбирается право носить в груди человеческиечувства, так точно как у обанкротившегося купца отбирается право числиться втой или другой гильдии. В размышлениях Раскольникова заметна значительнаянедодуманность. Он, по-видимому, не понимает, что выход посредствомпреступления не может ни в каком случае действительно вывести его иззатруднения.
Теория Раскольникова не имеет ничего общего с теми идеями, изкоторых складывается миросозерцание современно развитых людей. Эта теориявыработана им в зловещей тишине глубокого и томительного уединения; на этойтеории лежит печать его личного характера и того исключительного положения,которым была порождена его апатия. Раскольников написал свою статью опреступлении за полгода до того времени, когда он убил старуху, и вскоре послетого, как он вышел из университета по неимению денежных средств. Те мысли,которые выразились в его статье, были продуктами того самого положения, котороевпоследствии, истощивши по капле всю его энергию и извративши его замечательныеумственные способности, заставило его обдумать во всех подробностях, тщательноприготовить и успешно выполнить грязное преступление.
Эту теорию никак нельзя считать причиной преступления, так точнокак галлюцинацию больного невозможно считать за причину болезни. Эта теориясоставляет только ту форму, в которой выразилось у Раскольникова ослабление иизвращение умственных способностей. Она была простым продуктом тех тяжелыхобстоятельств, с которыми Раскольников принужден был бороться, и которые довелиего до изнеможения. Настоящей и единственной причиной являются все-таки тяжелыеобстоятельства, пришедшиеся не по силам раздражительному и нетерпеливому герою,которому легче было разом броситься в про пасть, чем выдерживать в продолжениенескольких месяцев или даже лет глухую, темную и изнурительную борьбу скрупными и мелкими лишениями. Преступление сделано не потому, что Раскольниковпутем различных философствований убедил себя в его законности, разумности инеобходимости. Напротив того, Раскольников стал философствовать в этом направлении и убедил себя только потому, чтообстоятельства натолкнули его на преступление.2. «Уголовная» основа романа
«Преступлениеи наказание» прочно устанавливает характерную форму Достоевского. Это первый унего философский роман на уголовной основе. Это одновременно и типичный психологическийроман, отчасти даже и психопатологический, с весьма заметными следамиполицейского романа-фельетона и «черного», или мрачно-авантюрного, романаанглийской школы. Здесь довольно неплохо просматривается связь с романамиЭдгара По.
Но это, преждевсего, как и первое произведение Достоевского, роман социальный, ставящий вгущу событий и под огонь диалектики большие и больные темы современнойполитики.
Свой первыйнебольшой по размерам социальный роман 1845 года Достоевский облек втрадиционную форму писем. Этот роман строится как проблемный «внутренниймонолог» героя, перемежающийся философскими диалогами на фоне детективногосюжета. Длительный и углубленный самоанализ Раскольникова, его диспуты сПорфирием, Свидригайловым, Соней среди беспрерывной игры убийцы с полицейской иследственной властью – такова развернутая ткань «Преступления и наказания».
Высокоеискусство романиста сказалось в органическом сплетении этой основы с острейшимитемами современной публицистики, превратившими уголовный роман в грандиознуюсоциальную эпопею.
Принципоформления «отчета об одном преступлении» был найден не сразу. Достоевскийнамечал три основные формы для своего романа: 1) рассказ в первом лице, илиисповедь самого героя, 2) обычная манера повествования от автора и 3) смешаннаяформа («кончается рассказ и начинается дневник»). Первая форма (то есть«рассказ от Я») предполагала, в свою очередь, два варианта: воспоминание одавнишнем преступлении («Это было ровно восемь лет назад») или же показание вовремя суда («Я под судом и все расскажу»)[1].
Трудностьохватить все возникающие сюжетные возможности рассказом от имени героя,неизбежно отсекающим все эпизоды, в которых сам рассказчик не участвует,заставляет Достоевского задумываться над принятой системой и отвергнуть первуюи третью формы.
Но и вторая («обычнаяманера») не удовлетворяет его.
Он намечаетновый план, в котором изложение уже ведется от имени автора, но сосредоточеноисключительно на главном герое.
Следы первоначальной структуры, сохранившиеся в окончательнойредакции в виде изложения событий почти всегда с субъективной позиции главногогероя, как бы превращают весь роман в своеобразный внутренний монологРаскольникова, придающий всей истории его преступления исключительнуюцельность, напряженность и увлекательность.
Весь обширный роман сосредоточен на единой теме, пронизывающей егосквозным действием. Все связано с центром и очерчено единым кругом. С первых жеабзацев романа читатель узнает, что готовится убийство. На протяжении шестиглав он весь во власти идеологических мотивов преступления и материальныхприемов подготовки к нему. Сейчас же после убийства открывается сложнейшая посвоему психологическому драматизму внутренняя борьба Раскольникова со своимзамыслом, своей теорией, своей совестью и внешняя – с властью в лицесильнейшего противника Порфирия Петровича и отчасти полицейского. В драмуубийцы постепенно втягиваются окружающие, перед которыми он либо сам раскрываетсвою тайну (Разумихин, Соня, Дуня), либо не в состоянии ее скрыть (Заметов,Свидригайлов, Порфирий Петрович). Три беседы со следователем – шедевринтеллектуального единоборства. Точное «психологическое» кольцо, котороеневидимо и уверенно с первых же дней после убийства начинает очерчивать вокругРаскольникова его неотразимый соперник в диалектике, уверенно и точно смыкаетсяв грозовой вечер их последней, столь успокоительной по зачину беседы.Раскольникову остается только покориться логическому воздействию Порфирия иморальному влиянию Сони – он приносит повинную.
Линия развития драмы нигде не прерывается и не переламывается побочными эпизодами. Все служит единому действию, оттеняя иуглубляя его. Трагедия семейства Мармеладовых является сильнейшим аргументом ктеории и действию Раскольникова, как и возникающий из письма матери«свидригайловский» мотив в судьбе сестры (власть над бедной девушкой еехозяина), вскоре получающий в романе полное и глубокое развитие. ОбразСвидригайлова отнюдь не представляет собой самостоятельного вводного эпизода,он замечательно освещает судьбу и личность главного героя.
Впетербургских эскизах и зарисовках «Преступления и наказания» есть нечто отсвоеобразного жанра артистов-графиков середины столетия, оживляющих своейизощренной иглой бытовые очерки всевозможных столичных «физиологии»[2].
Характерностьперсонажей тонко передается Достоевским и в речевых особенностях каждого.Иннокентий Анненский верно отметил стилистическую «канцелярщину» Лужина, ироническуюнебрежность Свидригайлова и восторженную фигурность Разумихина. Нетрудно такжеуловить саркастическую деловитость правоведа Порфирия и деланную вежливостьчиновничьей речи Мармеладова, обильно уснащенной церковными славянизмами длявыразительной живописи потрясающей истории его грехопадений и страданий. Еслине самый словарь, то «словесный жест», интонационная система героев выявлены вромане с неизгладимым своеобразием.
Рядом собразцами портрета и жанра роман дает шедевры городского пейзажа в описании«серединных улиц» столицы с их зловонием и пылью, деловым и ремесленнымнаселением, распивочными и всякими иными низкопробными «заведениями».
Такимобразом, основная линия романа, да и все произведение целиков (особенно, еслисмотреть «со стороны») представляется скорее философским произведением сэлементами, как детектива, так и фельетона, и драмы. Если говорить современнойтерминологией, то этот роман вполне можно охарактеризовать как «психологическийтриллер».3. Стилистика и жанровое своеобразие романа
В«Преступлении и наказании» внутренняя драма своеобразным приемом вынесена налюдные улицы и площади Петербурга. Действие все время перебрасывается из узкихи низких комнат в столичные кварталы. На улице Соня приносит себя в жертву,здесь падает замертво Мармеладов, на мостовой истекает кровью КатеринаИвановна, на проспекте перед каланчой застреливается Свидригайлов, на Сеннойплощади пытается всенародно покаяться Раскольников. Многоэтажные дома, узкиепереулки, пыльные скверы и горбатые мосты – вся сложная конструкция большогогорода середины столетия вырастает тяжеловесной и неумолимой громадой надмечтателем о безграничных правах и возможностях одинокого интеллекта.
При этойсложности внутренней тематики совершенно изумителен по своей цельности иполноте основной тон повествования. Он словно вбирает в себя все интонации иоттенки отдельных сцен и образов – столь разнородные мотивы Сони,Свидригайлова, Раскольникова, Мармеладова, старухи, – чтобы слить их воедино ипостоянным возвращением к этим господствующим и сменяющимся темам сообщитьроману как бы некоторое симфоническое звучание современного Петербурга,сливающее огромное многоголосие его подавленных рыданий и возмущенных воплей вединое и мощное целое раскольниковской трагедии.
Во второйполовине сложного и все усложняющегося XIX века Достоевский не устрашилсянаделить своего героя выразительной, вызывающе наглядной фамилией, как бы вдухе классицизма: Раскольников, расколотый человек.
В душе Раскольникова идет жестокая, непримиримая борьба правых инеправых целей, определяющих и свои средства.
Очень много проясняют слова Разумихина: «Полтора года я Родионазнаю: угрюм, мрачен, надменен и горд; в последнее время (а может, гораздопрежде) мнителен и ипохондрик. Великодушен и добр… Иногда, впрочем, вовсе неипохондрик, а просто холоден и бесчувствен до бесчеловечия, право, точно в немдва противоположных характера поочередно сменяются»[3].
«Два противоположных характера» – две противоположные цели.
Буквально каждому факту со знаком «минус» в жизни, в сознании, вчувствах Раскольникова противостоит факт другой, со знаком «плюс», и наоборот.Эта сшибка противоположных характеров, целей – с первой страницы и допоследней. Эта ошибка – все время, во всем. Она – в уме и сердце, в словах иделах, в сознании и подсознании, наяву и во сне. Даже сны его – тоже разные,противоположные. Есть сон – предостережение от убийства. И другой сон – повторениеубийства. Есть, в сущности, два финала романа. У Раскольникова «проклятаямечта», «мрачный восторг», «кровь по совести». Каждое слово его расколото,диалогизировано, в каждом, по выражению М. Бахтина, – «внутриатомныйконтрапункт»[4]. Это ипредопределяется борьбой «двух характеров».
«Добро» ни в какой мере не является мотивом преступленияРаскольникова. «Добро» сначала противостояло преступлению, потом капитулировалоперед ним, а еще потом – стало незаметно прикрывать собой нагую правду: «Япросто убил, для себя убил, для себя одного…» «Добро» превратилось в самообман,а самообман – необходимое звено в сложнейшей структуре самосознанияРаскольникова. И структура эта непостижима без выявления и рассмотрения этогозвена.
Самообман и призван замаскировать (незаметно для самого себя)внутреннюю борьбу противоположных целей и выдать ее за борьбу правых целей лишьс неправыми средствами. Самообман и предназначен скрыть внутреннюю борьбумотивов за и против преступления.
Если бы Раскольников потерпел поражение в своей схватке с чуждымему миром, в схватке во имя целей правых – уже это было бы социальнойтрагедией. И она, такая трагедия, в романе есть, но есть она лишь в качествеисходной, заданной предпосылки еще более глубокой трагедии. Раскольниковпытался делать «добро людям», не жалел себя, жертвовал собой, но все этооказалось напрасным. И вот тут-то трагедия его и углубляется. Он терпит второе,несравненно более страшное поражение – самое страшное из всех возможных – поражениевнутреннее: чуждый, ненавистный мир заражает и его самого, сначала незаметноотравляя в зародыше даже лучшие его намерения, а потом и прямо превращая их вхудшие. Оказывается, Раскольникова уже не устраивает не этот мир, а лишь егоместо в этом мире. Не скверную пьесу хочет он отменить, а пытается (безнадежно)сыграть в ней лишь другую роль, роль главного героя. Бунт против мираоборачивается примирением с ним на условии своего верховенства.
Недостижимость«всеобщего счастья» – вот его главное, трагическое убеждение, на которомдержится вся его теория, вот решающая, исходная посылка его страшнойискренности, его преступления и его самообмана.
Такимобразом, на протяжении всего романа мы видим не детектив, который увлекает, изачаровывает какими-либо тайнами. А оборотную сторону человеческой души. Ведьименно об этом все произведение Достоевского. Все действие, которое происходитв романе, упирается в Раскольникова: он думает, он пишет, он чувствует, онубеждает.
Мы не видимчувств других людей, мы почти не наблюдаем действие, которое разворачивалось наоснове совершенного преступления, кроме внутренних дум Раскольникова. Нечувствуется динамики, которая присуща большинству детективов. Если взять длясравнения романы А. Кристи, то можем понять разницу, которая присутствуетмежду ними. Своеобразие английских детективных романов в том, что с началапроизведения читатель не знает, кто же является преступником, в то время как уДостоевского мы видим и как совершается преступление, и кто его совершает.Детектив подразумевает завязку, состоящую из какой-либо тайны, котораяраскрывается по ходу действия романа. В «Преступлении и наказании» всепроисходит в точности до наоборот: сначала мы видим развязку и совершениепреступления, а потом разворачиваются действия, которые раскрывают тайну душиглавного героя.
В «Преступлении и наказании» замечательный следователь ПорфирийПетрович – он-то и назвал психологию «палкой о двух концах» – руководствуетсяне ею, то есть не судебно-следственной психологией, а особой диалогическойинтуицией, которая и позволяет ему проникнуть в незавершенную и нерешенную душуРаскольникова. Три встречи Порфирия с Раскольниковым – это вовсе не обычныеследовательские допросы; и не потому, что они проходят «не по форме» (что постоянноподчеркивает Порфирий), а потому, что они нарушают самые основы традиционногопсихологического взаимоотношения следователя и преступника (что подчеркиваетДостоевский). Все три встречи Порфирия с Раскольниковым – подлинные изамечательные полифонические диалоги.
И в дальнейшем течении романа все, что входит в его содержание – люди,идеи, вещи, – не остается внеположным сознанию Раскольникова, апротивопоставлено ему и диалогически в нем отражено. Все возможные оценки иточки зрения на его личность, на его характер, на его идею, на его поступкидоведены до его сознания и обращены к нему в диалогах с Порфирием, с Соней, соСвидригайловым, Дуней и другими. Все чужие аспекты мира пересекаются с егоаспектом. Все, что он видит и наблюдает, – и петербургские трущобы и Петербургмонументальный, все его случайные встречи и мелкие происшествия, – все этововлекается в диалог, отвечает на его вопросы, ставит перед ним новые,провоцирует его, спорит с ним или подтверждает его мысли. Автор не оставляет засобой никакого существенного смыслового избытка и на равных правах сРаскольниковым входит в большой диалог романа в его целом[5].
Заключение
Каксправедливо отметил М.М. Бахтин, Достоевский – творец полифонического романа. Он создал существенноновый романный жанр. Поэтому-то его творчество не укладывается ни в какиерамки, не подчиняется ни одной из тех историко-литературных схем, какие мыпривыкли прилагать к явлениям европейского романа. В его произведенияхпоявляется герой, голос которого построен так, как строится голос самого авторав романе обычного типа. Слово героя о себе самом и о мире так же полновесно,как обычное авторское слово; оно не подчинено объективному образу героя какодна из его характеристик, но и не служит рупором авторского голоса. Емупринадлежит исключительная самостоятельность в структуре произведения, онозвучит как бы рядом с авторским словом и особым образом сочетается с ним и с полноценнымиже голосами других героев.
Основной категорией художественного видения Достоевского было нестановление, а сосуществование и взаимодействие. Он видел и мыслил свой мир попреимуществу в пространстве, а не во времени. Отсюда и его глубокая тяга кдраматической форме. Весь доступный ему смысловой материал и материалдействительности он стремится организовать в одном времени в формедраматического сопоставления, развернуть экстенсивно.
Можно прямосказать, что из каждого противоречия внутри одного человека Достоевскийстремится сделать двух людей, чтобы драматизировать это противоречие иразвернуть его экстенсивно. Эта особенность находит свое внешнее выражение и впристрастии Достоевского к массовым сценам, в его стремлении сосредоточить водном месте и в одно время, часто вопреки прагматическому правдоподобию, какможно больше лиц и как можно больше тем, то есть сосредоточить в одном мигевозможно большее качественное многообразие. Отсюда же и стремление Достоевскогоследовать в романе драматическому принципу единства времени. Отсюда жекатастрофическая быстрота действия, «вихревое движение», динамика Достоевского.
Раскольников внутренне готовил себя к пролитию крови отвлеченнымитеориями, в которых жизнь и смерть человеческая определялись не нравственнымипобуждениями, а умственными расчетами. Такие теории оправдывали преступление,толкали на него бедного, голодающего студента.
Раскольников еще долго мучился бы противоречиями между своимитайными, теоретическими постулатами и своим глубоким душевным протестом противних. Может быть, он и не убил бы старушонку, если бы необходимость немедленноспасать свою сестру и мать от Лужина не встала бы перед ним со всей силой.Тогда он взял топор, застал Алену Ивановну одну в квартире и зверски убил ее.Мне кажется, что, если бы он не подготовил себя к этому своими теориями, он несовершил бы преступления. Совершив преступление с целью грабежа, он не смогпотом воспользоваться этими деньгами. Раскольников начал раскаиваться в своемпоступке. Следователь сразу увидел неординарность этого случая и вел следствиетак, чтобы Родион раскаялся внутри себя. Для Родиона эти допросы былинеимоверной пыткой. Мы видим, что Раскольников не простой убийца, а жертвасобственных теорий, в которых он раскаивается только в эпилоге. Основнойзамысел романа Достоевского и заключается в том, чтобы показать, до чего могутдовести образованных русских людей отвлеченные эгоистические расчеты, навеянныебудто бы извне, чуждые им по национальным особенностям их «натуры», и до какойстепени могут быть безнравственны результаты этих расчетов.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Проблемытворчества Достоевского. – СПб.: Речь, 2002.
2. Гроссман Л. Достоевский. – М.:Просвещение, 1999.
3. Достоевский Ф.М. Преступлениеи наказание. – М.: Просвещение, 2004.
4. Карякин Ю.Ф. СамообманРаскольникова. – СПб.: Речь, 2003.
5. Писарев Д.И. Борьбаза жизнь. // Собр. сочинений. – М., 1986.
6. Русскаялитература. / Сост. Каплан И.Е., Пинаев М.Т. – М.: Просвещение, 1993.