Метафорика романа Л.Н. Толстого "Воскресение"

Содержание
Введение
Глава I. Освещение теории метафоры в лингвистическомаспекте
1.1 Понятие метафоры
1.2 Классификация метафоры
1.3 Использование метафоры в художественном тексте
Выводы по главе
Глава 2. Метафорика в романе Л.Н. Толстого «Воскресение»
2.1 Метафорическая характеристика персонажей романа
2.2 Изображение объектов мира культуры и мира природы
Выводы по главе
Заключение
Литература
Приложение
Введение
Проблемамметафоры в научной литературе, как отечественной (В.В. Виноградов, Н.Д. Арутюнова,К.И. Алексеев, В.Н. Телия), так и зарубежной (Д. Лакофф, М. Джонсон, Дж. Серльи др.), уделяется должное внимание. Но остается немало вопросов, нуждающихся всвоем разрешении.
Метафора,будучи одним из приемов смыслообразования, представляет собой использованиеслова, обозначающего некоторый класс объектов, явлений, действий или признаков,которые употребляются для характеризации или номинации другого класса объектовили индивида (сходного или несходного). Всякое слово, использованное впереносном значении, определяется как широкое понимание метафоры. Метафораактивно влияет на процессы полисемии, что, в конечном счете, отражается налексикографическом состоянии языка. Метафора является тем средством, с помощьюкоторого в процессе мыслительной деятельности в сознании индивидуума не толькоотражаются, но и осмысляются, проводятся параллели, аналогии, а такжеприобретают модальность, оценочность и верификацию картины окружающего егомира. Таким образом, метафора становится инструментом, посредством которогоизучается действительность, когда на уровне мышления, соответственногопонятийного содержания осуществляется оперирование мыслительными аналогамиобъектов.
Метафорическиеобразования, импликативные по своей сущности, являются продуктомэмоционально-экспрессивного переосмысления объектов, а также следствиемтворческого подхода к языковым единицам. Метафора, обозначая нечто новое, ещене обработанное сознанием человека (а потому и необычное сочетание слов),позволяет усваивать, осмысливать, перерабатывать тот прошлый опыт, которыйсодержится в памяти индивидуума и на основе которого создается сама, поэтомупроцессы метафоризации постоянны, непрерывны.
Потребность вметафорическом восприятии действительности заложена в сущности человеческойприроды, когда в результате осмысления человеком собственной жизнедеятельности,самоанализа возникает необходимость в изучении новых понятий, явлений,действий, признаков и т.д., которые лучше усваиваются и находят практическоеприменение при активном сопоставлении с уже известными знаниями. Следовательно,метафора способствует приращению, расширению и даже упорядочению системы знанийчеловека. Метафора задействует перцептивные представления и связи междуобъектами действительности, когда одни объекты становятся ориентирами(мерилами) для других, которые, в свою очередь, также могут стать «маяками» дляпоследующих. Таким образом, метафора – архетип, дающий начало бесчисленномумножеству символов, возникающих в рамках художественного произведения. Метафорав публицистических текстах более оперативно, гибко, в то же время субтильноотражает когнитивные процессы, происходящие в обществе; она более подвижна, неотягощена необходимостью экспликации в тексте.
Метафора вхудожественных текстах – одно из средств (наряду с образной номинацией,фразеологическими единицами и их трансформами) создания экспрессии. Сказаннымопределяется актуальность избранной темы «Метафорика романа Л.Н. Толстого«Воскресение».
Еще однимфактором актуальности данной работы является возросший в конце XX века интерес лингвистов к метафорекак средству более глубокого понимания картины мира писателя.
Дипломнаяработа посвящена изучению метафоры с позиции ее создания и реализации в романеЛ.Н. Толстого «Воскресение». Выбор объекта исследования обусловлен рядомпричин. Во-первых, метафора, являясь психолингвистической категорией, уникальнакак форма проявления имплицитных текстовых смыслов и способов устраненияхаотичности в структурах знаний индивидуума. Поэтому метафору можнорассматривать как систему кодирования информации, когда язык, с одной стороны,«обращен к внешнему миру (его элементы служат для именования объектов и явленийреальной действительности), а с другой – к преобразованию фактовдействительности, т.к. процесс отображения зависит исключительно от воли,сознания и может проходить в разных плоскостях и под разными углами зрения.Метафора, сопоставляя два объекта (неизвестное через известное) и основываясьна ассоциативных связях между ними, характеризуется наглядностью оценочногокомпонента и эмпирическими проявлениями обще- и частнооценочными лексическимиэлементами. Метафора активно воздействует на воображение, формирование эмоций,подсознательные мыслительные центры индивидуума. Она представляет авторскиезамыслы, цели путем творческого замещения (субституции) буквальныхсемантических знаков, в результате чего в тексте создаются(эмоционально-экспрессивные, оценочно маркированные) сложныеструктурно-смысловые словесные обороты, исключающие шаблонность их восприятиячитателем.
Во-вторых,метафора является неотъемлемой частью художественного текста.
В-третьих,роман Л.Н.Толстого «Воскресение» уникален по своей художественности. Язык его ярок,экспрессивен, в нем проявляется талант писателя-художника.
Предметисследования – способы исредства метафорического переноса и переосмысления языковых значений и функцииметафорических выражений в художественном тексте.
Источникисследования – роман Л.Н. Толстого «Воскресение».
Материалисследования – 193 метафоры, 89 сравнений и 16 эпитетов, используемых в текстеромана «Воскресение».
Цель данного исследования заключается вкомплексном изучении особенностей создания и функционирования метафоры вструктуре романа «Воскресение».
Всоответствии с поставленной целью сформулированы следующие задачи:
— датьосвещение теории метафоры в лингвистическом аспекте;
— проанализироватьметафорику романа Л.Н.Толстого «Воскресение».
Общим методомисследования является описательный метод, основанный на наблюдении, описании иобобщении выявленных особенностей метафоры. В работе также использован методсравнительно-сопоставительного, контекстуального, ономастического анализа.
Научная новизна работы заключается в попыткевпервые комплексно рассмотреть метафору/метафорические как функциональнуюединицу в структуре художественного текста романа Л.Н.Толстого «Воскресение».
Практическаяценность дипломнойработы определяется возможностью использовать ее результаты в школе на урокахсловесности, материалы исследования могут быть включены в словарь метафорикиЛ.Н.Толстого.
Дипломная работа состоитиз введения, основной части (состоящей из двух глав), заключения, приложения.
Во введенииобосновывается выбор темы, её актуальность, определятся предмет работы, егообъект, цели и задачи. />/>Цель первой главы – осветитьтеорию метафоры в лингвистическом аспекте. Рассматриваются понятия «метафоры»,приводится классификация метафор, освещаются особенности использования метафорыв художественном тексте./>/>Вторая глава обращена к анализуметафорики романа Л.Н.Толстого «Воскресение»./>/>В заключении обобщаютсятеоретические и практические результаты исследования, формулируются основные выводыпо материалу работы./>/>В приложении к работезафиксированы все выбранные и анализируемые метафоры романа Л.Н.Толстого«Воскресение».
ГлаваI. Освещение теории метафоры в лингвистическом аспекте 1.1 Понятие метафоры
Попытки создания теорииметафоры делались логиками, философами, психологами и лингвистами разныхнаправлений. Феномен метафоры привлекал к себе крупнейших мыслителей, средикоторых Аристотель, Руссо, Гегель, Э. Кассирер, Х. Ортега-и-Гассет и другие.Родоначальником всех последующих концепций метафоры был Аристотель,исследовавший ее онтологическую природу в своих трактатах «Поэтика» и«Риторика».
Метафора, по Аристотелю,подобна загадке, сущность которой состоит в том, чтобы говоря о действительном,соединить с ним невозможное. На этой идее построено определение метафоры какутверждения о свойствах объекта на основе некоторого подобия с уже обозначеннымпереосмысленном значении слова.
Возможность обозначениянекоторого понятия вместо обычного его названия другими наименованиями заложенов сходстве самих понятий или в их пропорциональности. В последнем случаеосновой для переноса является аналогия в рамках некоторого пропорциональногоотношения на основании подобия членов этого отношения. Именно этот видметафоры, основанный на семантическом сходстве, Аристотель считал наиболееизящным. Метафора как способ должна содержать в себе утверждение о равенстведвух понятий. В этом заключена сила метафоры как приема именования, творящаяновый смысл, новое понятие.
Приведем определениесамой метафоры, адекватно отвечающее задачам нашего исследования. О.С. Ахмановадаёт следующее определение: «метафора (перенос значения) – троп, состоящий вупотреблении слов и выражений в переносном смысле на основании сходства,аналогии» [Ахманова 2007, с.231]. Если мы обратимся к ЛЭС, то можем привеститакое определение: «метафора (от греч. metaphora – перенос) – троп, или механизм речи, состоящей вупотреблении слова, обозначающего некоторый класс предметов, явлений и т.п. дляхарактеризации или наименования объекта входящего в другой класс, либонаименования другого класса объектов, аналогичному данному в каком-либоотношении» [Ярцева 1990, с.241].
Как отмечает Г.В.Токарев, в основе переноса по сходству, порождающего метафору, лежит логическийзакон эквивалентности, имеющий логическую формулу «и…, и…» [Токарев 2008, с. 53].
Нам представляется невозможнымсделать окончательный вывод по определению термина метафоры без приведениявысказываний различных учёных-лингвистов по данному вопросу, хотя обаприведённые выше словарные определения лежат в одной плоскости и рассматриваютметафору со стилистической точки зрения, что говорит о схожести основныхконцептов определения термина.
 Джорж Ф. Миллер в защитутрадиционной точки зрения на метафору утверждает, что «это стянутое сравнение ивызванная ею (метафорой) мысль касается сходств и аналогий» [Миллер 1990, с.236].И.Р. Гальперин высказывается на предмет метафоры: «метафора – это отношениемежду словарным и вытекающим из контекста логическим значением, основанным насходстве или подобии определённых собственных особенностях двух сходныхпонятий» [Гальперин 2005, с.136].
Следовательно, мы можемсделать обобщение и вывести определение метафоры как выразительного средстваязыка следующим образом: это сжатое сравнение, состоящее в переносе значенияодного объекта (или класса объектов) на другой объект (или класс объектов) наоснове сходства какого-либо признака.
Отметим, что не следуетдопускать ошибки в отожествлении сравнения и метафоры: они во многом сходны,однако различия их очевидны. Арутюнова Н.Д. в работе «Язык и мир человека» поднимаетвопрос о природе тропов.
Когда речь идет особственно образных средствах, прежде всего, имеются в виду случаи новой,оригинальной метафоризации, создающей яркие индивидуализированные образы, илислучаи обновления, освежения различными способами общеязыковых метафор. Именно свежесть,новизна метафоры является одним из главных ее признаков как образного средства,характерного, прежде всего, для поэтической речи. Для создания неповторимойметафоры необходимо образное восприятие мира и особый талант. Однако, стремяськ выразительности и яркости речи, не только писатели создают метафоры. Удачныеметафоры, а также образные эпитеты и сравнения можно встретить и в газетномочерке, и в научной статье, и в выступлении оратора, и в живом рассказе умелогособеседника.
При этом метафора соответствуетнекоторым требованиям. Она не должна быть надуманной, неестественной (когдасопоставляются признаки или понятия, вообще не сочетающиеся в жизни, в природе;вспомним, что метафора представляет собой скрытое сравнение). Она должнаотвечать закономерностям языка. Следует помнить и о том, что метафора (как идругие образные средства) имеет свойство быстро стираться от частогоупотребления и превращаться в штамп, стандарт. Именно такой процесс частонаблюдается в газетной речи, когда недавняя свежая метафора становитсянадоедливым шаблоном, утратившим всю свою былую образность (маяки производства,высокие рубежи, зеленая улица), или терминологизируется (голубой экран, черноезолото).
Общий принципметафоризации был рассмотрен М. Блэком в его интеракционистской (interacting)теории. Блэк различает:
1) фокус метафоры – этономинативная единица, которая обнаруживает отклонение от обычного значения, тоесть вторичное наименование;
2) рамку метафоры – этоконтекст, в котором у вторичного наименования появляется новое значение;
3) главный субъект –обозначаемый носитель приписываемых свойств;
4) второстепенный субъект– тот, что вызывает обычные ассоциации, то есть сведения об обозначаемом,которыми располагает обычный говорящий на данном языке [Блэк, 1990].
Приведем в качествепримера следующий отрывок:
Не говоря о том, что нанего просто весело действовал вид этих счастливых, довольных собою и всемиголубков, их благоустроенного гнезда…[Толстой 1980, с. 321]
Эффект метафоры состоит,по Блэку, в том, что номинант (здесь – голубки) возбуждает всю систему егообычных ассоциаций. Вследствие этого любые человеческие черты, о которых можносообщить, прибегая к связанным с этим вспомогательным субъектом ассоциациям,становятся выпуклыми, а те, которые неприложимы к главному субъекту (например,наличие крыльев, способ питания и т.п.), – погашаются. Так организуетсяпредставление о людях, которых можно назвать голубками.
Таким образом, основноекачество метафоры состоит в двуплановости, то есть в ее приложении к двумсубъектам одновременно, так что свойства того, о ком идет речь, просматриваютсячерез свойства того, чьим именем он обозначается. Как выражается Н.Д.Арутюнова, «метафора, то есть столкновение признаков гетерогенных субъектов,есть стадия в переработке сырья, этап на пути от представлений, знаний, оценоки эмоций к языковому значению» [Арутюнова1978, с. 173].
М. Блэк назвал своюконцепцию метафоры взаимодействующей (интерактивной) потому, что сущностьпроцесса метафоризации составляет взаимодействие и интерференция двух понятийоб одном субъекте, образующих новую их систему. Метафорический эффект, такимобразом, обусловливается двухсубъектной системой метафорического значения.
Метафора способнаразворачиваться в подчиненные, зависимые от нее метафоры, имплицируемые даннойдвухсубъектной системой метафорического значения. Под развернутой метафоройимеется в виду многочленная структура, представляющая собой единство составныхчастей, каждая из которых является метафорическим образом [Виноградов 2003, с.83]. 1.2 Классификация метафоры
В зависимости от языковыхфункций выделяются следующие типы метафоры:
1) номинативная метафора,состоящая в замене одного дескриптивного значения другим и служащая источникомомонимии.
Нехлюдов молчал, снедобрым чувством глядя на неподвижную маску бледного лица [Толстой 1980, с.263].
2) когнитивная метафора,возникающая в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов и создающаяполисемию, например, память человека → память сердца, память компьютера;
3) образная метафора,рождающаяся вследствие перехода дескриптивного значения в предикатное ислужащая развитию фигуральных значений и синонимических средств языка, например:
Быстрая, широкая рекахлестала в борта лодок парома, натягивая канаты [Толстой 1980, с.368].
Перечисленные группывыделяются традиционно. Однако В.Н.Телия обнаруживает еще одну функцию метафорыи на основании этого выделяет еще один тип – экспрессивно-оценочную метафору.Метафора в этом случае использует подобие в целях создания экспрессивногоэффекта, рассчитанного, однако, не только и не столько на образное восприятиеобъекта, сколько на его оценку [Телия 1998, с. 256]. Таким образом,экспрессивно-оценочная метафора исполняет роль средства, формирующегонаименования, способного наряду с отображением мира выражать оценочноеотношение к нему. В.Н. Телия характеризует этот тип метафорического переносакак заимствующий признаки предметных сущностей для характеристики сущностейнепредметных.
С нею вместе шли пешкомдвое политических: Марья Павловна Щетинина, та самая красивая девушка сбараньими глазами, которая поразила Нехлюдова при свидании с Богодухосвкой…» [Толстой1980, с.320].
Сравнивая глаза девушки сбараньими, Л.Н.Толстой использует экспрессивно-образную метафору.
Среди семантическихмоделей особое место занимают лексико-семантические модели, обусловливающиепереосмысление тематически соотносительных слов по общим правилам. С помощьюлексико-семантических моделей можно установить типовое соотношение прямых ипереносных значений у тематически близких слов.
Лексико-семантическиемодели характеризуются регулярностью, а в большинстве случаев ипродуктивностью. Регулярность проявляется в однотипности семантическихизменений у двух и более слов, связанных системными парадигматическими,деривационными отношениями. Признаком продуктивности модели являетсяобразование новых (окказиональных) значений у лексем по аналогии с ужесуществующими у других слов того же поля переносными значениями,зафиксированными в словаре.
Метафорическая модель –это регулярный – по общему правилу – перенос двух и более слов, тематическисоотносительных, с одного класса предметов на другой на основе сходствапредметов или их оценки. Регулярность метафорического переноса способствуетустановлению содержания значений, их структуры.
Понятие «метафорическаямодель» является общим для традиционного и когнитивного аспектов исследованиясемантики слов. Метафорическая модель представляет собой регулярно реализуемуюсхему вербализации понятий; осознается носителями языка как основа семантическидвуплановых единиц, типового взаимодействия двух значений – прямого(первичного) и переносного (вторичного).
Признак, который положенв основу номинации, указывает на то, что стало для языкового сознаниясущественным, на тот аспект явления, благодаря которому возможно его целостноепонимание. Внутренние формы слов отражают систему стереотипных представлений,сложившихся в обществе.
При рассмотрениисемантической структуры многозначных слов проясняются процессыконцептуализации: появление одних и устаревание других значений(лексико-семантических вариантов), изменение семантического инварианта,иерархии значений в семантической структуре многозначного слова обусловленыизменением шкалы ценностей, следовательно, отражают эволюцию осмысления ирепрезентации того или иного концепта.
Метафоризацияосуществляется как процесс взаимодействия языка и мышления, опирающегося наассоциативные связи между предметами разных классов. Язык выступает каксредство закрепления этих связей и как «средство знакового хранения стандартовповедения, учитываемых при планировании будущих действий» (Сорокин, Тарасов,Уфимцева).
При анализеметафорических моделей важно установить соотношения между понятиями«метафорическая модель» и «поле». В переосмыслении по модели участвуют дваидеографических поля: поле слов, значения которых выступают в функциимотивирующих (поле-источник), и поле, в которое данные лексемы входят благодаряпереносным мотивированным значениям (поле-цель). С другой стороны,метафорические модели и соотношения между ними влияют на структуруидеографического поля, в основе выделения которого лежит понятийный критерий.Нередко в крупном идеографическом поле выделяются более дробные субполя,включенные в метафорический перенос, в отличие от других элементов данногополя.
Вслед заГ.В. Токаревым [Токарев 2008, c.56]выделим типы метафор по характеру вспомогательного денотата.
• антропоморфная(антропоцентрическая) метафора. Она основана на тождестве неживых объектов,растений, животных с человеком: солнце смеётся, берёзки шепчутся. Антропоморфныеметафоры наиболее распространены, что обусловлено антропоцентризмомчеловеческого сознания;
День совсем разгулялся,облака разошлись, солнце поднялось выше леса, и мокрая листва, и лужи, икуполы, и кресты церкви блестели на солнце [Толстой 1980, с.367].
• биоморфнаяметафора. Она основана на тождестве с растениями, животными, насекомыми: кореньслова, роза ветров, ветер воет;
• фетишнаяметафора. Она основана на тождестве с предметами: Это чувство как будтораскрыло в душе Нехлюдова поток любви, не находящей прежде исхода, а теперьнаправляющийся на всех людей, с которыми он встречался [Толстой 1980, с.328].
• пространственнаяметафора. Она основана на тождестве какой-либо части, измерении пространства: широкаядуша, высокий авторитет;
• акциональнаяметафора. Она основана на тождестве действий: плавать — 'не знать чего-либо'.
Этиклассификации метафор указывают, что их образование имеет не хаотичный, ацеленаправленный характер. Метафоры, как в языке, так и в речи как бысочетаются, не противоречат друг другу. Такое свойство метафор называетсякогерентностью.
Такимобразом, метафора выполняет не только номинативную, но и познавательнуюфункции, отражает особенности мировосприятия человека или целого социума. Одини тот же предмет может осмысляться по-разному как членами однойлингвокультурной общности, так и разных. Например, папку меха гармоникиремесленники-горожане называли складка, а крестьяне – борина. Эти процессы иотражает метафора.
В зависимости от того, какой частьюречи выражается метафорическое значение, различают:
• субстантивные метафоры:
Тотпокров прелести, который был прежде на всем этом, был теперь для Нехлюдова непросто снят, но он видел, что было под покровом [Толстой 1980, с.266].
• адъективные метафоры:
…иглавное, чем-то особенным, чем он нравился женщинам, сделал блестящую судейскуюкарьеру [Толстой 1980, с.276].
• глагольные метафоры:
В окнеприказчика потушили огонь, на востоке, из-за сарая, зажглось заревоподнимающегося месяца, зарницы все светлее и светлее стали озарять цветущийсад… [Толстой 1980, с.197]
Термины метафораи метонимия используются не только в лингвистике, но и в литературоведении истилистике, что является причиной их многозначности. Проблема терминологическогоразграничения ставилась уже давно. Учёные пытались разграничить, с однойстороны, номинативные и когнитивные метафоры, с другой – образные, оценочные,эмотивные. Последняя группа метафор соотносится с тропами, то есть оборотамиречи, используемыми в экспрессивных целях. Лишь такие переносы учёные в строгомсмысле определяют как метафоры. Этот же принцип реализован М. В. Пановым в егошкольном учебнике. Иногда эти различия отражают терминами языковая метафора (узуальная,необразная, закреплённая в языке, воспроизводимая) и авторская,(индивидуальная) метафора (окказиональная, невоспроизводимая), однако этитермины не всегда охватывают указанные выше типы метафор.
Метафорические моделиотличаются от метонимических меньшей продуктивностью, что объясняется спецификойсемантических преобразований: в основе метафорического переосмысления словлежит более сложный тип ассоциаций (по сходству).
Новые переносныеметонимические значения, появившиеся в результате действия модели, обычно нефиксируются словарями, так как метонимия используется в тексте преимущественнокак повторная номинация, более краткая, чем многоэлементные наименованияпредмета. Метафорический перенос чаще получает фиксацию в словаре, т.к. вбóльшей степени обусловливается парадигматическими отношениями значений,разнообразием этих системных отношений у слов.
Особого внимания требуюткритерии определения семантики и объема метафорической модели.
При выявленииметафорической модели целесообразно установить структуру значения лексем,выделяя интегральные семы как прямых, так и переносных значений уидеографически (тематически) соотносительных слов. Обязательный минимум приопределении модели – наличие хотя бы двух лексем, имеющих сходные и прямые, ипереносные значения.
Важным критерием прирассмотрении метафорической модели является определение типа ассоциаций – наоснове каких признаков было установлено сходство двух предметов.
Для выявлениясемантической общности лексических единиц обязателен анализ всех типовсистемных отношений у слов, переосмысленных по модели, – их синонимических,антонимических, гиперо-гипонимических и деривационных отношений в прямом ипереносном значениях. При анализе синтагматических связей определяются сходствоили различия лексической и грамматической сочетаемости у слов в прямом – переносномзначении как доказательство их семантической близости и соотносительности содной моделью.
При однотипностисемантических изменений целесообразно включать в объем метафорической модели нетолько слова с одинаковой морфологической принадлежностью, но и лексемы разныхчастей речи.1.3Использование метафоры в художественном тексте
В основе художественноготворчества действует эстетический принцип: искусство являетсяпознавательно-оценочным отражением действительности. Особенностьхудожественного текста заключается в том, что он представляет собойхудожественно преобразованную замыслом автора реальную действительность,наполненную эстетическим смыслом и содержанием. Таким образом, художественноепроизведение является отражением объективной реальности, какой ее видит ивоспринимает автор. Художественное отражение включает в себя личностноеотношение художника к изображаемому, выражение его суждений, чувств, ценностныхустановок. Основной целью художественных произведений является достижениеопределенного эстетического воздействия, создание художественного образа.Художественный образ – одно из величайших достижений общественной сущностиязыка, позволяющее с большей эффективностью и эмоционально-экспрессивнойдостоверностью передать через них замысел и свое отношение к изображаемому.
Заложенные вметафорическом переносе когнитивные представления о действительностиреализуются в конкретных языковых формах, обладающих в предложении определеннымсемантическим, эмоциональным, информационным и стилистическим статусами исвоими функциональными характеристиками.
Метафора возникает приуподоблении одного явления другому на основе семантической близости состояний,свойств и действий, характеризующих эти явления. С формальной точки зрения,метафорический перенос заключается в употреблении слова (словосочетания,предложения), предназначенного для обозначения одних объектов (ситуаций)действительности, для наименования или характеризации других объектов(ситуаций) на основании условного тождества приписываемых им предикативныхпризнаков.
Аристотель далклассическое определение метафоры как сжатого сравнения. В современнойлингвистике исследование широкого спектра функционально-прагматических задач,сопровождающих процессы образования и экспликации метафоры в художественномтексте, предопределили выявление различных аспектов ее языкового статуса: 1)концептуальных – «метафора является не принципом необычайногословоупотребления, а способом художественного мирооформления. Она отражаетиндивидуально-творческие особенности в субъективном содержании мира поэтическихвидений» (Виноградов); 2) синтаксических – «метафора – это утверждение освойствах объекта на основе некоторого подобия с уже обозначенным в переосмысленномзначении слова» (Телия), «метафора – это транспозиция идентифицирующей(дескриптивной и семантически диффузной) лексики, предназначенной для указанияна предмет речи, в сферу предикатов, предназначенных для указания на егопризнаки и свойства» (Арутюнова); 3) семантических – «сходство несходного (Павлович);4) поэтических – «метафора – это греза, сон языка»; 5) социальных – «системаобщественных ассоциаций» (Блэк).
В художественном текстеметафора реализуется в единицах морфологического и синтаксического уровней.Метафорическая природа может прослеживаться в существительных (такое дубьё),прилагательных (молочные Альпы), глаголах (время летит), причастиях (пронзённаястрахом), деепричастиях (остолбенев от неожиданности), наречиях (по-медвежьи),междометиях (Блин!).
Метафорический переносможет осуществляться в рамках лексемы, словосочетания или развернутойсинтаксической единицы. Языковые механизмы реализации метафорического переносав художественном тексте весьма разнообразны.
В образовании метафоры,как правило, участвуют два субъекта: главный (основной) субъект референции ивспомогательный обобщенный субъект, имеющие эксплицитные или имплицитные формывыражения. Имплицитный или эксплицитный характер вспомогательного субъекта –носителя признака – определяется главным субъектом. Ассоциативные связи,возникающие при метафорическом переносе, имеют общепринятый характер илиопираются на субъективно-авторскую оценку рассматриваемых явлений.Существование в языке этнически маркированных образов, составляющих основуфразеологических сочетаний (хитрый как лиса, трусливый как заяц и т. д.),предопределяют широкое использование их в художественной литературе дляквалификации персонажей. Некоторые из этих образов с теми же квалификационнымипризнаками существуют в других языках (смелый как лев, свободный как птица,зоркий как орел), другие обладают национальной спецификой.
Наряду с традиционнымиобразами в художественных текстах используются субъективно-авторскиеассоциации: «На ее тонкой и длинной шее, похожей на куриную ногу, было наверченокакое-то фланелевое тряпье» (Ф.Достоевский). При поэтическом взгляде надействительность даже цвета могут приобретать нетрадиционную интерпретацию:«Две лишь краски в мире не поблекли: В желтой – зависть, в красной –нетерпенье» (А.Кушнер); «Розовые тени скользили по белизне мачт и снастей, всебыло белым, кроме раскинутых, плавно двинутых парусов цвета глубокой радости(об алом цвете – О. Г.)» (А.Грин).
Ассоциативные образы,используемые в художественных текстах, варьируются в зависимости от предметаописания и от прагматических установок автора. Выбор образов для сравнения вомногом определяется устойчивыми ассоциациями, закрепленными в сознанииносителей языка. К ним прибегают для того, чтобы приблизить читателя крассматриваемым событиям, сделать доступными и узнаваемыми описываемые детали:«Пьер смутился еще больше, покраснел до слез, как краснеют дети» (Л. Толстой);«Амалия Ивановна покраснела как рак»; «За ним… красный, как пион… вошелстыдящийся Разумихин» (Ф. Достоевский); «Самоварная краска поползла по шее ищекам Студзинского» (М. Булгаков). В качестве вспомогательных для описаниястепени и характера покраснения в приведенных выше примерах используютсяразличные образы: дети, рак, пион, самовар. Рак в традиционном восприятии необладает позитивной семантикой. Образ ребенка, наоборот, в сознании носителейязыка имеет устойчивую положительную коннотацию. Цветок в художественныхтекстах обычно ассоциируется с молодостью и красотой. Использование этогообраза в приведенном высказывании связано с молодостью и неопытностью героя, аконкретизация образа по виду – пион – определяется, скорее всего, формоймужского рода этой лексемы.
С введением понятияконнотата размываются структурно-семантические границы между средствамивторичной номинации. В основе метафоры, метонимии, сравнения лежит единыйспособ презентации признаковых значений, а синтаксическая структураспособствует формированию дополнительных смыслов или дает возможность сделатьакцент на том или ином аспекте их проявления. Существующая в сознании носителейязыка система образов-символов, имеющих устойчивое значение и положительную илиотрицательную коннотацию, позволяет в каждом конкретном случае выбрать свойвариант для сравнения. В зависимости от контекста и от конкретных прагматическихзадач автора, на синтаксическом уровне используются различные механизмыреализации сравнительных отношений.
Метафора в художественной речислужит эстетической, а не собственно информативной функции языка. Благодаряобразу метафора связывает язык с миром и искусством и соответствующими имспособами мышления – мифологическим, художественным, синтетическим (Э.Кассирер)./>/>В данном исследовании наше внимание будетостановлено на метафорике романа Л.Н. Толстого «Воскресение». Роман«Воскресение» Л.Н. Толстой начал писать спустя десятилетия после пережитого имдуховного переворота, о котором он рассказал в «Исповеди». Это роман-пролог, вкотором ставится вопрос о перспективах жизни, это раздумье о человеке ичеловечестве, о подлинном и ложном бытии, о смысле жизни на фоне неизбежнойсмерти. Эти проблемы ставятся как в отвлечённом морально-нравственном плане,так и в конкретно-историческом. Это роман о движении жизни и её смысле. />/>В самом названии романа заложенсимволический подтекст. В академическом словаре русского языка читаем:«Воскресение – по учению некоторых религий – восстание из мертвых, возвращениек жизни».
Таково происхождениеэтого слова, связанное еще с языческими верованиями и мифологией древности, вчастности мифологией христианской. Но мы давно уже употребляем это слово –«воскресение» – в переносном, метафорическом значении.
Рассмотрим особенностиупотребления метафоры в тексте романа Л.Н. Толстого «Воскресение».Выводыпо главе
1. Метафора – этосжатое сравнение, состоящее в переносе значения одного объекта (или классаобъектов) на другой объект (или класс объектов) на основе сходства какого-либопризнака.
2. Подметафорической моделью мы понимаем устойчивое и повторяющееся в рядеметафорических выражений уподобление одного предмета или предметной областидругому.
В зависимости от языковыхфункций выделяются следующие типы метафоры:
1) номинативная,состоящая в замене одного дескриптивного значения другим и служащая источникомомонимии;
2) когнитивная,возникающая в результате сдвига в сочетаемости предикатных слов и создающаяполисемию;
3) образная метафора,рождающаяся вследствие перехода дескриптивного значения в предикатное ислужащая развитию фигуральных значений и синонимических средств языка.
По характерувспомогательного субъекта выделяются метафоры:
— антропоморфные, то естьотождествляющие основной объект с человеком;
— биоморфные,отождествляющие объект с животным или растительным миром;
— фетишные,отождествляющие объект с неживыми предметами;
— пространственные, отождествляющиеобъект с частью пространства или его измерением;
— акциональные,отождествляющие действия.3. Метафорараспространена во всех жанрах речи, предназначенных для воздействия на эмоции ивоображение адресата.
Национально-культурнаяспецифика языка отражается в первую очередь в экспрессивной части его словарногосостава (пословицах, поговорках) и в оценочной лексике, возникающей врезультате образности и переноса значений. Выделяя образные модели, на основекоторых строится произведение, нам легче понять, что именно хотел сказатьавтор.
Яркаяиндивидуально-авторская метафора хороша тем, что при ее рецепции возникаетцелый сонм ассоциаций, определяющий восприятие текста на подсознательномуровне. Корневая метафора развивается в языке в зависимости от исходногообраза, который содержит энциклопедическую, национально-культурную информацию.Следует отметить, что из совокупности метафор, ставших в языке узуальными,можно видеть, какие идеалы были заложены в основу культуры на том или иномэтапе ее развития.
Истокиметафоризации следует искать в глубокой древности, когда человек сопоставлялнеизвестные ему объекты мира с тем, что было наиболее хорошо изучено и знакомо.Изучение метафоры как элемента лексической системы связано с вопросамипредставления знаний об окружающей действительности в том или ином языке изатрагивает формирование общеязыковой картины мира.
Глава2. Метафорика в романе Л.Н. Толстого «Воскресение» 2.1 Метафорическая характеристикаперсонажей романа
В ходе работы в текстеромана Л.Н. Толстого «Воскресение» были выделены и проанализированымногочисленные примеры использования вторичной номинации. Метафора в широкомсмысле слова – перенос наименования по сходству. Для анализа были взяты нетолько метафоры в строгом смысле, то есть, слова в переносном значении,возникновение которого основано на сходстве (фокусе) главного субъекта(денотата) и вторичного. Примером такой метафоры может быть следующая: «Придёткакой-нибудь: где тут бумага какая или ещё что, а я вижу, что ему не бумаганужна, а меня так глазами и ест, — говорила она, улыбаясь и как бы в недоумениипокачивая головой. – Тоже — артисты» [Толстой 1980, с.116].
В этой фразе чиновники,работающие в суде, получают вторичное наименование «артисты» (те, ктозанимаются публичным исполнением произведений искусства, здесь актёры). Общиечерты главного и вторичного субъектов – наличие игры, исполнение ролей.
Метафора у Л. Н. Толстогоможет быть и более распространённой, требовать домысливания. Например,«Умственные силы этого человека – его числитель – были большие; но мнение его осебе – его знаменатель – было несоизмеримо огромное и давно уже переросло егоумственные силы» [Толстой 1980, с. 403]. Собственно говоря, в данном примередве метафоры, ведущие к третьей. Л.Н. Толстой называет главный субъект –умственные силы – и даёт ему вторичное наименование «числитель» (в математике:делимое в дроби) на основании, а затем ещё один главный субъект – мнениечеловека о себе и его вторичное наименование «знаменатель» (в математике:делитель в дроби). Таким образом, человек в целом, его интеллект и восприятиесебя, уподобляется дроби, устанавливается взаимозависимость междуположительными качествами человека и его самомнением.
В другом примере: «Ничеготы не сделаешь с этой женщиной, — говорил этот голос, — только себе на шеюповесишь камень, который утопит тебя и помешает тебе быть полезным другим» [Толстой1980, с. 153] – метафора распространяется, отсылая уже в качествевторостепенного субъекта не к отдельному предмету или личности, а к целойситуации. Героиня романа – Катюша Маслова – отождествляется с камнем, связь снею изображается как наличие камня на шее, невозможность жить так, как хотел быжить Нехлюдов – с гибелью. И камень (твёрдая горная порода, … а также кусоктакой массы) на шее, и женитьба на Масловой (женщине иного круга, с тёмнымпрошлым) – нечто тяжёлое. Как невозможно плыть с камнем на шее, так якобыневозможно Нехлюдову, женившись на Масловой, быть полезным другим людям.
Стремление донести дочитателя свою мысль максимально точно, характерное для творческой манеры Л.Н.Толстого, нередко побуждало писателя прибегать к ещё более развёрнутымтекстовым конструкциям, которые оформлялись уже не как тропы-метафоры, а спомощью различных стилистических фигур, прежде всего эпитетов и сравнений, и сочетаниявсех этих средств. Эпитеты, то есть образные определения, используются каксамостоятельное средство метафорического обозначения (то есть не в составеразвёрнутой метафоры, а как единственный её представитель в тексте) достаточноредко. Среди немногочисленных примеров такого рода можно найти, например,следующий: «Все дело в ней, мне ведь нужно только, чтобы эта пострадавшая душаотдохнула, – сказал Симонсон, глядя на Нехлюдова с такой детской нежностью,какой никак нельзя было ожидать от этого мрачного вида человека» [Толстой 1980,с. 408] «Детская нежность» – эпитет, уподобляющий чувство взрослого человекачувству ребёнка, на главный субъект по ассоциации переносится значение «чистый,наивный».
Часто Л.Н. Толстымупотребляются одновременно метафоры и сравнительные конструкции или метафоры иэпитеты, а иногда и прямое описание того же самого субъекта или ситуации, чемдостигается совершенная образность и вместе с тем максимальная точностьвыражения.
Вот характеристика героя:«Да… это был весь хрустальный человек, всего насквозь видно. Да… он не то чтосолгать – не мог притворяться. Не то что тонкокожий, он точно весь былободранный, и все нервы наружу» [Толстой 1980, с. 411]. Здесь мы видим и метафорический эпитет (хрустальныйчеловек), и сравнительный оборот (точно весь был ободранный), и метафоры (всегонасквозь видно, все нервы наружу). Иногда автор сочетает метафору и сравнениедля введения вторичного субъекта: «Нынче так набиваются во все места, что беда.Хозяева швыряются народом, как щепками. Везде полно» [Толстой 1980, с. 243]Языковая метафора «швыряются» (пренебрегают, проявляя легкомысленное отношение)выступает определяемым словом по отношению к сравнительному обороту «какщепками» (щепка – тонкая пластинка, отколотая по слою дерева). В обоих случаяхпричиной такого переноса и сравнения стало значение «ненужности».
Возможно, именновыраженность, однозначность, а значит, и более лёгкое и однозначное восприятиесравнения читателем послужило причиной частого употребления этой конструкцииЛ.Н. Толстым. Полная структура сравнения включает в себя наименованияпервичного и вторичного субъектов (субъект и фокус), основания сравнения, атакже оператор сравнения. Возьмём, например, описание внешности героини:«Катюша, сияя улыбкой и чёрными, как мокрая смородина, глазами, летела емунавстречу» [Толстой 1980, с. 47]. Здесь субъект – глаза, фокус – смородина,основание сравнения – чёрные.
В своём стремлениипередать все оттенки эмоционального состояния персонажа Л.Н. Толстой нередкосоздаёт целые тексты-метафоры, в которых персонаж «раздваивается», сравниваетсясам с собой, и автор описывает уже борьбу неких двух новых личностей, читателюслышны «два голоса»: «Тот животный человек, который жил в нём, не только поднялтеперь голову, но затоптал себе под ноги того духовного человека, которым онбыл в первый приезд свой и даже сегодня утром в церкви, и этот страшныйживотный человек теперь властвовал один в его душе…
Хоть слабо, но ещё слышенбыл голос истинной любви к ней, который говорил ему об ней, о её чувствах, о еёжизни. Другой же голос говорил: смотри, пропустишь своё наслаждение, своёсчастье. И этот второй голос заглушил первый» [Толстой 1980, с. 62]. В результате создания автором такого психологического мини-сюжета,читатель поставлен перед необходимостью выбирать, кому из описанных метафорой«людей» он сочувствует, чью сторону принимает.
Л.Н. Толстой частосравнивает персонажей с животными и такое сравнение часто тоже становитсяпричиной порождения текстов в тексте: «Он чувствовал себя в положении того щенка,который дурно вёл себя в комнатах и которого хозяин, взяв за шиворот, тычетносом в ту гадость, которую он сделал. Щенок визжит, тянется назад, чтобы уйтикак можно дальше от последствий своего дела и забыть о них, но неумолимыйхозяин не отпускает его. Так и Нехлюдов чувствовал уже всю гадость того, что оннаделал, чувствовал и могущественную руку хозяина, но он всё ещё не понималзначения того, что он сделал, не признавал самого хозяина. Ему всё хотелось неверить в то, что то, что было перед ним, было его дело. Но неумолимая невидимаярука держала его, и он предчувствовал уже, что он не отвертится» [Толстой 1980,с. 80].
Для классификациивыбранных из текста единиц мы пользовались семантическим основанием: делили ихна смысловые группы по типам главных субъектов метафорического (илисравнительного) именования, а также рассматривали и вторичный субъект,определяя метафорические модели.
Предметный мир романаЛ.Н. Толстого «Воскресение» может быть разбит на три больших группы. Это:
1) люди, их действия исостояния;
2) предметы и явлениямира природы;
3) предметы и явлениямира культуры.
Данные группы, и, преждевсего, первая, требуют дополнительной дифференциации. Так, в предметном поле«Люди» выделяются такие субполя, как «Внешность и голос, физическое состояниечеловека», «Психологическое состояние человека», «Действия человека и отношениямежду людьми» и т. д. Предметное поле «Мир культуры» подразделено на «Предметыматериальной культуры» и «Факты духовной культуры». Данное разграничение,несомненно, не является единственно возможным. Границы между некоторымигруппами чрезвычайно зыбки. Так, примеры, иллюстрирующие субполе «Внешностьчеловека» иногда могли бы быть отнесены к субполю «Психологическое состояние»,поскольку писатель, уделяя гораздо больше внимания характеристике внутреннегомира героев, описывает персонажей с целью выявления событий их духовной жизни.
Обратимся кметафорической характеристике персонажей романа.
Предметное поле «Люди, ихдействия и состояния» наиболее широко проиллюстрировано примерами из романа.Очевидно, Л. Н. Толстого более всего привлекают люди, их внутренняя жизнь:мысли, чувства, воспоминания, отношения. Писатель характеризует внешностьчеловека, многообразие его физических и психологических состояний,характеризует и человека в целом. Таких примеров много.
Давая общуюхарактеристику героя, писатель часто делает это устами своих героев.Отрицательных характеристик намного больше, чем положительных. Иногда это дажехарактеристики-ругательства:
«Ах, кобель бритый! Чтоделает, — проговорила рыжая…», «То-то шкура барабанная! Чего гогочет!- сказалаКораблёва, покачав головою на рыжую…» [Толстой 1980, с. 114]; «Придёткакой-нибудь: где тут бумага какая или ещё что, а я вижу, что ему не бумаганужна, а меня так глазами и ест, — говорила она, улыбаясь и как бы в недоумениипокачивая головой. – Тоже – артисты» [Толстой 1980, с. 116]; «Только жена унего из русских, – такая-то собака, что не приведи бог» [Толстой 1980, с. 244];«Что ж это, барин, правда, что двенадцать человек арестантов уморили до смерти?… Ужли ж им ничего за это не будет? То-то дьяволы!» [Толстой 1980, с. 346];«Вон они звери! Какое же может быть общение между нами и ими?» [Толстой 1980, с. 401].
В большинстве случаев втаких метафорах реализуется модель «Человек как животное», «Человек какинфернальное существо», иногда «Человек как предмет».
Последняя модельиллюстрирует тенденцию овеществления людей, например, «Как ни тяжело мне былотогда лишение свободы, разлука с ребенком, с мужем, все это было ничто в сравнениис тем, что я почувствовала, когда поняла, что я перестала быть человеком истала вещью» [Толстой 1980, с. 297] и их духовных качеств: «И он точно несомневался в этом не потому, что это было так, а потому, что если бы это былоне так, ему бы надо было признать себя не почтенным героем, достойно доживающимхорошую жизнь, а негодяем, продавшим и на старости лет продолжающим продаватьсвою совесть» [Толстой 1980, с. 273]. Здесь совесть представлена как товар исоответственно реализуется модель «Человек как представитель определённойпрофессии».
Положительныехарактеристики реализуют модели «Человек как продукт питания» (Баба ухватистаяда молодая, в соку [Толстой 1980, с. 360]) и «Человек как стекло» (Да… это былвесь хрустальный человек, всего насквозь видно. Да… он не то что солгать – немог притворяться. [Толстой 1980, с. 411]). Внимание читателя обращается натакие качества, как ловкость, молодость, честность.
Нельзя считатьоднозначной характеристику, выраженную моделью «Человек как ребёнок»: «Погоди,говорит, старуха, бабенка – робенок вовсе, сама не знала, что делала, пожалетьнадо. Она, може, опамятуется». [Толстой 1980, с. 359] С одной стороны, здесьактуализируется сема несознательности, с другой стороны, – жалости, сочувствияк субъекту.
Как было видно изприведённых выше примеров, Л. Н. Толстой использовал для общей характеристикиперсонажей как авторские («перестала быть человеком и стала вещью»), так иязыковые метафоры («артисты», «в соку»).
Итак, при общейхарактеристике персонажей были выделены такие метафорические модели, как«Человек как животное», «Человек как инфернальное существо», «Человек какпредмет», «Человек как продукт питания», «Человек как стекло», «Человек как представительопределённой профессии», «Человек как ребёнок». Таким образом, в описаниичеловека представлены главным образом базовые биоморфные, фетишные иантропоцентрические метафоры, ставящие человека в один ряд с животными,растениями и предметами, отождествляющие его с другими людьми.
/>/>Субполе«Внешность и голос, физическое состояние человека».
Описывая внешностьперсонажей, Л. Н. Толстой часто стремится не только создать портрет героев, нои охарактеризовать их внутренний мир, создать определённое отношение читателейк описываемым лицам.
Метафоры и сравненияданного предметного субполя регулярно обращают нас к миру природы. Чаще другихиспользуется автором романа модель «Внешность человека как природное явление».Улыбка, глаза, особенное одухотворённое выражение лица соотносятся со светилом:«Всё было прекрасно, но лучше всего была Катюша в белом платье и голубом поясе,с красным бантиком на чёрной голове и с сияющими восторгом глазами». [Толстой1980, с. 58]; «Она тотчас же через головы шедших перед ней увидала его, и онвидел, как просияло её лицо.» [Толстой 1980, с. 59]; «Ранцева просияла своейулыбкой». [Толстой 1980, с. 405] все эти и другие метафоры, построенные по этоймодели, связаны с положительной коннотацией.
К таким метафорам примыкаюти те, где взгляд, выражение глаз сравниваются с огнём: «На мгновение в глазахФилиппа вспыхнул огонёк». [Толстой 1980, с. 99]; «Как же это вы могли сделать?Это очень странно вы говорите, — сказала Аграфена Петровна, и в старых глазахеё зажглись игривые огоньки» [Толстой 1980, с. 121].
Для описания внешности,чаще выражения лица, Л. Н. Толстой употребляет и антропоморфные метафоры,созданные по модели «Часть тела как человек» или, точнее, как живое существовообще. Например, «Но она сказала совсем не то, что говорили ее глаза» [Толстой1980, с. 246], «Особенно поразили Нехлюдова добрые, круглые глаза,вопросительно и испуганно перебегающие с него на надзирателя»… [Толстой 1980, с.180], «Молодая кровь, как всегда при взгляде на него, залила всё милое лицо, ичёрные глаза, смеясь и радуясь … остановились на Нехлюдове» [Толстой 1980, с.58].
Толстой часто используетмодели «Человек как растение» и «Часть тела как растение». Это подтверждаютпримеры: «Спереди против них сидели их дети: разубранная и свеженькая, какцветочек, девочка … и восьмилетний мальчик с длинной, худой шеей…» [Толстой1980, с. 334], «И старый же ты стал, ваше сиятельство; то как репей хорошийбыл, а теперь что! Тоже забота, видно» [Толстой 1980, с. 217]. В обоих случаях основой для сравнения становится некая положительнооцениваемая черта растения: слову цветок как правило присуща сема «красивый»,репей – символ стойкости, жизненной силы в фольклоре и в творчестве самого Л.Н. Толстого (например, в повести «Хаджи-Мурат»). В следующем сравнении частьтела – глаза – сравниваются с частью растения – ягодами: «Катюша, сияя улыбкойи чёрными, как мокрая смородина, глазами, летела ему навстречу» [Толстой 1980, с.47]. Основой сравнения здесь становится не только цвет, но и особый блеск,поэтому здесь именно «мокрая смородина». Подобное сравнение повторяется втексте несколько раз, пока описывается счастливая молодая Катюша, а вот вописании уже многое пережившей Масловой она не встречается.
Сравнение, построенное повыше указанной модели: «Всё лицо женщины было той особенной белизны, котораябывает на лицах людей, проведших долгое время взаперти, и которая напоминаетростки картофеля в подвале» [Толстой 1980, с. 7] – даёт возможность домыслитьподробности ситуации, не высказанные автором, поскольку основанием длясравнения женщины с «ростками картофеля в подвале» служит местонахождениевзаперти, видимо, без достаточного света.
В некоторых случаяхреализация модели «Часть тела как растение» помогает создать контрастный,неуклюжий образ, создаёт комический, даже гротескный эффект: «Рядом с силачомкрасавцем Филиппом, которого он вообразил себе натурщиком, он представил себеКолосова нагим, с его животом в виде арбуза, плешивой головой и безмускульными,как плети, руками» [Толстой 1980, с. 99].
Нередко для изображениявнешности автором романа используется модель «Человек как животное»: «…потонким костям рук и скованных ног и по сильным мышцам всех пропорциональныхчленов видно было, какое это было прекрасное, сильное, ловкое человеческоеживотное, как животное, в своем роде гораздо более совершенное, чем тот буланыйжеребец, за порчу которого так сердился брандмайор. А между тем его заморили, ине только никто не жалел его как человека, – никто не жалел его как напраснопогубленное рабочее животное» [Толстой 1980, с.343]. Здесь человек и прямо называется животным, когда писателю необходимосконцентрировать внимание читателя на телесном совершенстве персонажа, исравнивается с жеребцом как с «рабочим животным». Так автор обращает вниманиена ценность человека, если не как личности, то хотя бы как рабочей силы.
В немного изменённом видета же модель представлена примером: «Слушая соловьёв и лягушек, Нехлюдоввспомнил о музыке дочери смотрителя; вспомнив о смотрителе, он вспомнил оМасловой, как у неё, так же, как кваканье лягушек, дрожали губы, когда онаговорила: «Вы это совсем оставьте» [Толстой 1980, с. 206]. Эту модель можноуточнить: не просто «Человек как животное», но и «Действия человека какдействия животного».
Л.Н. Толстой используеттакже метафорическую модель «Часть тела как насекомое»: «Старческий же ребёноквесь расплылся в улыбку, изгибая свои, как червячки, тоненькие ножки» [Толстой1980, с. 219]. Эта модель связана с отрицательной коннотацией и в сочетании снесоединимым с существительным «ребёнок» эпитетом «старческий» призвана усилитьвпечатление ненормальности положения крестьян.
Реализация модели«Человек как животное» в выше приведённых примерах связана с отрицательнойоценкой происходящего, призвана вызвать у читателя чувство сострадания. Толькоэпитет «бараний» автор употребил для создания положительного образа героини:«Всё было красиво в этой девушке … но главную прелесть её лица составляликарие, бараньи, добрые, правдивые глаза» [Толстой 1980, с. 185], тогда каксравнение человека с бараном в языковых метафорах обычно несёт отрицательнуюконнотацию.
Следует отметить и модельсравнения «Человек как человек в особой ситуации». Для описания внешности этамодель используется редко. Нам встретилось два примера, соответствующих этоймодели: «…Колосов, выпив водки, вина, ликёра, был немного пьян, не так пьян,как бывают пьяны редко пьющие мужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшиесебе из вина привычку. Он не шатался, не говорил глупостей, но был вненормальном, возбуждённо-довольном собою состоянии» [Толстой 1980, с. 98].Сравнение сначала апеллирует к жизненному опыту читателя, а потом дляабсолютной точности выражения мысли поясняется самим автором. Интересно, чтооно содержит не два, как обычно, а три субъекта, сравниваемых между собой.
В следующем примерегероиня романа сравнивается автором с нею же, но в невозможных обстоятельствах:«Мисси в шляпе и каком-то тёмно-полосатом платье, схватывавшем без складочки еётонкую талию, точно как будто она родилась в этом платье, была очень красива»[Толстой 1980, с. 193].
При анализе предметногосубполя «Внешность и голос, физическое состояние человека» мы снова встречаеммодель «Человек как ребёнок». С помощью метафоры, построенной по такомуобразцу, характеризуется взгляд одного из персонажей, Симонсона: «Еще тогда оназаметила… это невольно поражающее соединение в одном лице суровости, которуюпроизводили торчащие волосы и нахмуренные брови, детской доброты и невинностивзгляда» [Толстой 1980, с. 374]. Примечательно, что сравнения по модели«Человек как ребёнок», относящиеся именно к этому герою, неоднократновстречаются в романе.
В рамках субполя«Внешность…» реализуются также модель «Человек как вещь» и её варианты. Так,например, лицо человека представляется маской: «Нехлюдов молчал, с недобрымчувством глядя на неподвижную маску бледного лица» [Толстой 1980, с. 301].Основой такого сравнения стала общая черта главного и вторичного субъектов –неподвижность.
Часть тела человека –волосы – отождествляется с архитектурным сооружением: «Один из них был черный иплешивый, с таким же бордюром черных волос на затылке, какой был у ИгнатьяНикифоровича» [Толстой 1980, с. 336]. Общая черта бордюра и волос персонажа –расположение по краю чего либо.
Овеществляют героев исозданные по такой модели эпитеты: «…прелюбодеяния с молодыми, средними,полудетьми и разрушающимися стариками…» [Толстой 1980, с. 13], «Массы всегдаобожают только власть, – сказал он своим трещащим голосом» [Толстой 1980, с.401] Модель «Человек как вещь» всегда связана с отрицательной коннотацией.
Таким образом, в описанииоблика людей наиболее активно используются модели: «Внешность человека какприродное явление», «Человек как растение», «Человек как животное» и «Человеккак вещь». Для описания внешности употребляются в основном биоморфные, фетишныеи антропоцентрические метафоры.
/>/>Субполе«Психологические состояния людей».
Это самая обширная группапримеров. Л. Н. Толстой очевидно уделяет наибольшее внимание мыслям, чувствам,воспоминаниям персонажей. Писатель старается доступно передать малейшиеперемены в мировоззрении, настроении, эмоциях. Она была разделена нами на двегруппы: «Чувства, переживания, воспоминания», то есть, преходящие состояния, и «Чертыхарактера» – постоянные характеристики человеческой натуры.
Довольно широко в этомсубполе представлены биоморфные метафоры. Например, метафоры, воплощающиемодель, «Человек как животное», как собственно авторские: «Нехлюдов испытывалчувство, подобное тому, которое должна испытывать лошадь, когда её оглаживают,чтобы надеть узду и вести запрягать. А ему нынче, больше чем когда-либо, былонеприятно возить» [Толстой 1980, с. 100], так и языковые: «Так что доводов былостолько же за, сколько и против; по крайней мере, по силе своей доводы эти былиравны, и Нехлюдов, смеясь сам над собою, называл себя буридановым ослом. Ивсё-таки оставался им, не зная, к какой из двух вязанок обратиться» [Толстой1980, с. 21]. Здесь Толстой обыгрывает фразеологизм «буриданов осёл»,распространяя и поясняя его.
Сравнения, построенные поэтой модели, часто распространены, дополнены и пояснены. Автор создаёт целыйтекст в тексте, чтобы создать яркий художественный образ и вместе с тем бытьпредельно ясным и точным: «Казалось, служа в гвардейском, близком к царскойфамилии полку, Масленникову пора бы привыкнуть к общению с царской фамилией, но… всякое такое внимание приводило Масленникова в такой же восторг, в которыйприходит ласковая собачка после того, как хозяин погладит. Потреплет, почешетеё за ушами. Она крутит хвостом, сжимается, извивается, прижимает уши и безумноносится кругами. То же самое был готов делать Масленников» [Толстой 1980, с.192]; «Он чувствовал себя в положении того щенка, который дурно вёл себя вкомнатах и которого хозяин, взяв за шиворот, тычет носом в ту гадость, которуюон сделал. Щенок визжит, тянется назад, чтобы уйти как можно дальше отпоследствий своего дела и забыть о них, но неумолимый хозяин не отпускает его.Так и Нехлюдов чувствовал уже всю гадость того, что он наделал, чувствовал имогущественную руку хозяина, но он всё ещё не понимал значения того, что онсделал, не признавал самого хозяина. Ему всё хотелось не верить в то, что то,что было перед ним, было его дело. Но неумолимая невидимая рука держала его, ион предчувствовал уже, что он не отвертится» [Толстой 1980, с. 80].
Л. Н Толстой воплощаеттакже модель «Человек как птица». Примером такой реализации являетсяразвёрнутое сравнение: «Убеждения графа Ивана Михайловича с молодых лет состоялив том, что как птице свойственно питаться червяками, быть одетой перьями ипухом и летать по воздуху, так и ему свойственно питаться дорогими кушаньями,приготовленными дорогими поварами, быть одетым в самую покойную и дорогуюодежду, ездить на самых покойных и быстрых лошадях, и что поэтому это вседолжно быть для него готово» [Толстой 1980, с. 254]. Основой для сравненияявляется непреложность, очевидность для птицы и графа определённых жизненныхзаконов. Это сравнение создаёт сатирический эффект в силу противопоставлениядействительного свойства птицы – она не может быть иной – и мнимых свойствграфа.
Продолжая разговор обиоморфных метафорах, следует коснуться и модели «Человек как растение»,реализующейся в романе: «Нехлюдову было ясно, что оба были богатые натуры ибыли только запущены и изуродованы, как бывают запущены и изуродованызаброшенные растения» [Толстой 1980, с. 316]. В данном случае автор сравниваетдвух заключённых с запущенными растениями. Основой такого сравнения сталоналичие внешней силы, имеющей дурное влияние как на растения (человек, неухаживающий за ними), так и на людей (развращающее общество).
Для создания яркихобразов психологических состояний людей, автор сравнивает их с объектаминеживой природы: «В любви между мужчиной и женщиной бывает всегда одна минута,когда любовь эта доходит до своего зенита, когда нет в ней ничегосознательного, рассудочного и нет ничего чувственного» [Толстой 1980, с. 60].Здесь реализуется модель «Переживание как светило».
Обычно сравнения и метафоры,построенные по модели «Переживание как объект неживой природы», – эторазвёрнутые сравнения, становящиеся причиной возникновения текста в тексте:«Они, как служащие, были непроницаемы для чувства человеколюбия, как этамощеная земля для дождя, – думал Нехлюдов, глядя на мощенный разноцветнымикамнями скат выемки, по которому дождевая вода не впитывалась в землю, асочилась ручейками. – Может быть, и нужно укладывать камнями выемки, но грустносмотреть на эту лишенную растительности землю, которая бы могла родить хлеб,траву, кусты, деревья, как те, которые виднеются вверху выемки. То же самое и слюдьми, – думал Нехлюдов, – может быть, и нужны эти губернаторы, смотрители,городовые, но ужасно видеть людей, лишенных главного человеческого свойства – любвии жалости друг к другу… Разбойник все-таки может пожалеть – эти же не могутпожалеть: они застрахованы от жалости, как эти камни от растительности»[Толстой 1980, с. 354-355]. В этом примере Толстой выбирает главным субъектомлюдей – служащих – и сравнивает их с мощёной землёй, с камнем. Возможно, авторопирается на представление о камне как о твёрдой субстанции, реализованном ипереосмысленном в языковых метафорах в символ бессердечности,неэмоциональности, бесчувственности: каменное сердце, сердце не камень. Далееписатель отождествляет растения с любовью и жалостью. Основой для сравненияявляется естественность, нормальность растения на земле и любви и жалости вчеловеке.
Ту же модель «Человек какобъект неживой природы» иллюстрирует следующее авторское сравнение: «Люди, какреки: вода во всех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает тоузкая, то быстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, тотёплая. Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских ииногда проявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем не похож на себя,оставаясь всё между тем одним и самим собою» [Толстой 1980, с. 197]. Главный субъект здесь – люди, вторичный – реки, основанием длясравнения является изменчивость при сохранении всех собственных свойств. Какмного вариантов проявления человеческой натуры, так многообразны и воды рек.Это многообразие показано длинным перечислением.
В описаниипсихологического мира персонажей автор романа пользуется метафорической моделью«Человек как вещь». Бурные эмоции героини романа отождествляются с процессомкипения воды: «От них она поступила горничной к становому, но … становой,пятидесятилетний старик, стал приставать к ней, и один раз, когда он сталособенно предприимчив, она вскипела, назвала его дураком и старым чёртом и тактолкнула в грудь, что он упал» [Толстой 1980, с. 10]. Писатель используетязыковую метафору «вскипеть – прийти в состояние сильного гнева, раздражения».Основой для сравнения здесь служит бурное проявление как процесса кипения(кипеть – бурлить, клокотать, вспениваться), так и сильных эмоций.
В следующей метафореподразумевается сравнение героини с плотиной, её чувств, вырвавшихся наружу, –с водой: «С тех пор ей всё стало постыло, и она только думала о том, как бы ейизбавиться от того стыда, который ожидал её, и она стала не только неохотно идурно служить барышням, но, сама не зная, как это случилось, — её прорвало. Онанаговорила барышням глупостей, в которых сама потом раскаивалась, и попросиларасчёта» [Толстой 1980, с. 10]. Отметим, что автором используется безличнаяконструкция «её прорвало», то есть, героиня романа действует не по своей воле,она в страдательном положении. Реализация модели «Человек как вещь» и еёвариантов в данном субполе предполагает обезличение человека, его подвластностькому-то или чему-то.
Устами своих героев Л.Н.Толстой также сравнивает людей с неживыми предметами: «Вот так-то, – продолжалфабричный, – то хороша-хороша, а то и заскрипит, как телега немазаная. Мавра,так я говорю?» [Толстой 1980, с. 358] основой сравнения человека с телегойстало представление о том, как должно работать механизму телеги и должно вестисебя человеку. Здесь «скрипит» значит выражает недовольство, ругается так же,как телега издаёт неприятный звук, если что-то не так, нарушена работамеханизма, надо смазать его детали.
В следующем сравненииреализуется модель «Душа как механизм»: «С Нехлюдовым не раз уже случалось то,что он называл «чисткой души». Чисткой души назвал он такое душевное состояние,при котором он вдруг, после иногда большого промежутка времени, сознавзамедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принимался вычищать весь тотсор, который, накопившись в его душе, был причиной этой остановки…
Так он очищался иподнимался несколько раз, так это было с ним в первый раз, когда он приехал налето к тётушкам…
С тех пор и до нынешнегодня прошёл длинный период без чистки, и потому никогда ещё он не доходил дотакого загрязнения…» [Толстой 1980, с. 105] Сам механизм никак не называетсяавтором, но внутренняя жизнь изображается как движение, в котором возможны«замедление» и «остановка» в связи с «загрязнением» – грехами, дурнымипоступками. Слово «чистка», как правило, сочетается с названиями неживыхпредметов, поэтому и возникает ассоциация души с механизмом.
К этой же метафорическоймодели можно отнести и следующий пример: «…несмотря на его солдатское одурениеи машинообразность, видно было, что он жалел мальчика и неохотно рассказывал освоей поимке» [Толстой 1980, с. 124], так как здесь тоже прослеживаетсяовеществление человека, сравнение его с машиной. Что же касается выражения«солдатское одурение», это реализация модели «Человек как человек определённойпрофессии», здесь «Человек как солдат». Основой для такого сравнения и смашиной («механическим устройством, совершающим полезную работу…»), и ссолдатом («рядовым военнослужащим») служит непроизвольность действий того идругого. Как машина выполняет некие заданные ей человеком действия и солдатвыполняет приказы командующих, так и персонаж, описанный метафорой, поступаетне так, как бы ему хотелось, говорит рубленными уставными фразами. По тем жезаконам создана и следующая метафора: «Так точно, — проговорил этот, очевидноещё не освободившийся от гипнотизма солдатства, крестьянин» [Толстой 1980, с.225].
«Внутренняя жизнь каквещь» представлена и примером: «Но тут же он почувствовал, что теперь, сейчас,совершается нечто самое важное в его душе, что его внутренняя жизнь стоит в этуминуту как бы на колеблющихся весах, которые малейшим усилием могут бытьперетянуты в ту или другую сторону» [Толстой 1980, с. 153]. Состояниевнутренних колебаний героя передаёт образ весов. В сравнении присутствует такженекая никак не названная сила, которая может «перетянуть весы в ту или инуюсторону».
Некоторые сравнения имеютв качестве главного субъекта не человека или весь его внутренний мир, а лишьотдельные его эмоции. Например, реализуя модель «Переживание как вещь»,писатель сравнивает причины, по которым Нехлюдов долгое время не вспоминал особственном поступке с Катюшей, с «завесой»: «А между тем … он уже чувствовалвсю жестокость, подлость, низость не только этого своего поступка, но всейсвоей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни, и та страшнаязавеса, которая каким-то чудом всё это время, все эти двенадцать лет скрывалаот него и это преступление, и всю его последующую жизнь, уже колебалась, и онурывками уже заглядывал за неё» [Толстой 1980, с. 80 – 81].
Изображая переживанияперсонажей, писатель воплощает модель «Переживание как насекомое»: «Извозчикипредлагали свои услуги, но он пошёл пешком, и тотчас же целый рой мыслей ивоспоминаний о Катюше и об его поступке с ней закружились в его голове»[Толстой 1980, с. 92] в основе данной модели лежит представление о насекомомкак о мелком, но неотступном, очень надоедливом мучителе.
В следующем сравнениивнутренняя духовная работа человека представлена как работа пчёл: «Воспоминанияэти не сходились с её теперешним миросозерцанием и потому были совершенновычеркнуты из её памяти или скорее где-то хранились в её памяти нетронутыми, нобыли так заперты, замазаны, как пчёлы замазывают гнёзда клочней, которые могутпогубить всю пчелиную работу, чтобы к ним не было никакого доступа» [Толстой1980, с. 156]. Основой для сравнения стали представления о кропотливости,постепенности, постоянности пчелиной работы. Произвольная изолированностьчеловеческих воспоминаний здесь ассоциируется с замазанными пчёлами гнёздамивредителей: как пчёлы стараются избавиться от клочней, так и человек – оттяжёлых воспоминаний.
Реализация метафорическоймодели «Воспоминание как вещь» затрагивает ту же тему: «Эти воспоминания где-тодалеко нетронутыми лежали в её душе» [Толстой 1980, с. 133]. Здесь воспоминанияотождествляются с некими предметами материального мира, которые можно куда-топоместить, отделить от себя, изолировать.
«Я должна быть довольна –и довольна. Но есть червяк, который просыпается…– И ему не надо даватьзасыпать, надо верить этому голосу, – сказал Нехлюдов…» [Толстой 1980, с. 291]. Видимо, эта метафора была созданапо типу языковой метафоры «червь сомнения». Как правило, любые страдания,сомнения, а здесь подразумеваются именно они, связаны с отрицательнойконнотацией, но здесь сомнения играют роль движущей силы на пути к нравственнойжизни, поэтому червяк уже не червяк, но «голос», который должен говорить.
Герои Толстого частослышат внутренние голоса, раздваиваются, представляются автором не как единыеличности, а как спорящие, даже физически борющиеся антагонисты. Обычно эточеловек духовный – олицетворение высоких нравственных, моральных, религиозныхкачеств – и человек животный – образ инстинктов, пороков, недостатков человека.Так реализуется модель «Человек как два человека»: «В Нехлюдове, как и во всехлюдях, было два человека. Один – духовный, ищущий блага себе только такого,которое было бы благо и других людей, и другой – животный человек, ищущий благатолько себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всего мира. В этотпериод его сумасшествия эгоизма, вызванного в нём его петербургской и военнойжизнью, этот животный человек властвовал в нём и совершенно задавил духовногочеловека… Тот животный человек, который жил в нём, не только поднял теперьголову, но затоптал себе под ноги того духовного человека, которым он был впервый приезд свой и даже сегодня утром в церкви, и этот страшный животныйчеловек теперь властвовал один в его душе». [Толстой 1980, с.55–62] В этомпсихологическом этюде присутствует ещё и метафора «сумасшествие эгоизма»,реализующая модель «Человек как человек в особой ситуации». Здесь эгоиступодобляется сумасшедшему на основании «ненормальности» (умственной инравственной) обоих.
Присутствие двухличностей – духовной и животной – в одном человеке не всегда словесно выраженоавтором. Иногда оно подразумевается, поскольку «слышен голос или голоса»,спорящие друг с другом: «Хоть слабо, но ещё слышен был голос истинной любви кней, который говорил ему об ней, о её чувствах, о её жизни. Другой же голосговорил: смотри, пропустишь своё наслаждение, своё счастье. И этот второй голосзаглушил первый» [Толстой 1980, с. 62]. Так автор изображает внутреннюю борьбу человека, его выбор междужеланием и долгом.
 Модель «Человек как двачеловека» иногда трансформируется Толстым как «Человек как духовное существо»:«Но то свободное, духовное существо, которое одно истинно, одно могущественно,одно вечно, уже пробудилось в Нехлюдове»; «А это было не ребячество, а беседа ссобой, с тем истинным, божественным собой, которое живёт в каждом человеке. Всёвремя этот я спал, и мне не с кем было беседовать. Пробудило его необыкновенноесобытие 28-го апреля, в суде, где я был присяжным» [Толстой 1980, с. 132].
Такое присутствиедуховной личности тоже может быть не выражено вербально, никак не названо. Мыпо действию этого присутствующего чего-то догадываемся о его присутствии: «Такказалось Нехлюдову, когда он взглядывал на её стройную фигуру в белом платье сскладочками и на сосредоточенно радостное лицо, по выражению которого он видел,что точь-в-точь то же, что поёт в его душе, поёт и в её душе» [Толстой 1980, с.58].
К метафорам и сравнениям,созданным по модели «Человек как два человека» примыкает и следующий пример:«При первом свидании Нехлюдов ожидал, что увидав его, узнав его намерениеслужить ей и его раскаяние, Катюша обрадуется и умилится и опять станетКатюшей, но, к ужасу своему, он увидал, что Катюши не было, а была однаМаслова» [Толстой 1980, с. 154]. Здесь обыгрываются две ипостаси одногоперсонажа – Катюша до падения и Маслова после нескольких лет работы в дометерпимости. Поскольку в данном отрывке автор смотрит на героиню глазамиНехлюдова, который знал совсем юную героиню именно как Катюшу, а спустя годы,увидел её уже как подсудимую Маслову, имя женщины стало олицетворением еёлучших качеств, фамилия – олицетворением всего наносного, приобретённого внесчастиях и развратной жизни.
Во многих антропоморфныхметафорах персонажи сопоставляются с людьми испытывающими то или иноефизическое состояние. Когда речь идёт о духовной сущности человека, о егодуховном «я», часто присутствует мотив сна и пробуждения, как в приводимых вышепримерах «свободное, духовное существо, которое одно истинно, одномогущественно, одно вечно, уже пробудилось», «этот я спал», «пробудило егонеобыкновенное событие».
Частным случаемвоплощения модели «Человек как человек в особом физическом состоянии» являетсяи развёрнутое сравнение, рисующее целую ситуацию: «Вчерашний соблазнпредставился ему теперь тем, что бывает с человеком, когда он разоспался, и емухочется хоть не спать, а еще поваляться, понежиться в постели, несмотря на то,что он знает, что пора вставать для ожидающего его важного и радостного дела» [Толстой1980, с. 293]. Здесь сон – прошлая светская бездеятельная и бессмысленная жизньНехлюдова, «желание поваляться» – соблазн увлечься светской красавицей, «важноеи радостное дело» – помощь Катюше. В подобных метафорах и сравнениях сонявляется воплощением представления о бессилии, бездействии.
Не раз автор сравниваетсостояние героев с состоянием человека под гипнозом. Видимо, для Толстого и сон,и нахождение под гипнозом – символы бессилия, безволия, не властности надсобой: «Ну, что Питер, как на тебя действует, – прокричал Богатырев, скажи, а?–Чувствую, что загипнотизировываюсь, – сказал Нехлюдов» [Толстой 1980, с. 299];«Некоторые, как загипнотизированные, шли за партией, но потом останавливалисьи, покачивая головами, только провожали партию глазами» [Толстой 1980, с. 334];«Нехлюдов, как загипнотизированный, пошёл за ними» [Толстой 1980, с. 342].
Близки к мотиву снамотивы жизни и смерти, пронизывающие авторские метафоры и сравнения: «Онарадует меня той внутренней переменой, которая, мне кажется, – боюсь верить, –происходит в ней. Боюсь верить, но мне кажется, что она оживает» [Толстой 1980,с. 329]. В таких конструкциях жизнь – это жизнь нравственная, возвращающийся кней соответственно «оживает».
 Толстым используются итрансформированные им узуальные метафоры смерти (умереть от смеха, убит горем):«Ты меня уморишь, – говорила она, закашлявшись» [Толстой 1980, с. 288]; «Нет,нельзя. Я на панихиду еду к Каменской. Она ужасно убита» [Толстой 1980, с. 258],означающие крайние состояния бессилия от горя или, наоборот, от смеха.
Продолжая разговор обантропоморфных метафорах, следует отметить модели «Человек как человек в особойситуации» и вытекающая из неё «Чувство как чувство в особой ситуации». Онипредставлены примерами: «Когда судебный пристав с боковой походкой пригласилопять присяжных в залу заседания, Нехлюдов почувствовал страх, как будто не оншёл судить, но его вели в суд» [Толстой 1980, с. 69]; «Оттого и разные веры,что людям верят, а себе не верят. И я людям верил и блудил, как в тайге; такзаплутался, что не чаял выбраться» [Толстой 1980, с. 422]; «Он испытывал теперьчувство, подобное тому, которое испытывал на охоте, когда приходилось добиватьраненую птицу: и гадко, и жалко, и досадно. Недобитая птица бьётся в ягдташе: ипротивно, и жалко, и хочется поскорее добить и забыть» [Толстой 1980, с. 70];«Нехлюдов пробыл в этой комнате минут пять, испытывая какое-то странное чувствотоски, сознанья своего бессилья и разлада со всем миром; нравственное чувствотошноты, похожее на качку на корабле, овладело им» [Толстой 1980, с. 147].
Как мы уже говорили,субполе «Психологические состояния» очень велико. Постараемся перечислить ипроиллюстрировать большую часть менее распространённых в этом предметномсубполе метафорических моделей.
Для характеристики героевТолстой нечасто использует пространственные метафоры, но всё-таки ониприсутствуют: «Владимир Васильевич Вольф был действительно un homme tres commeil faut, и это свое свойство ставил выше всего, с высоты его смотрел на всехдругих людей и не мог не ценить высоко этого свойства, потому что благодарятолько ему он сделал блестящую карьеру…» [Толстой 1980, с. 260] Здесьраскрывается модель «Свойство характера как точка в пространстве».
Иногда эмоциональноесостояние героев или какие-то его черты сравниваются с природными явлениями, тоесть, реализуется метафорические модели «Переживание как явление или объектмира природы»: «Всё было так обыкновенно, но в душе Нехлюдова была буря»[Толстой 1980, с. 61]; «Воспоминание это жгло его совесть» [Толстой 1980, с.67] (воспоминание представляется как огонь), а также «Переживание как живоесущество»: «И в душе Нехлюдова шевельнулось дурное чувство» [Толстой 1980, с.88]. Нечасто, но также воплощается в мире метафор романа модель «Чувство какжидкость»: «Вы спрашивали про моих детей; хотите видеть их? ...– …очень, оченьинтересно, – сказал Нехлюдов, тронутый этой переливающейся через край счастливойматеринской любовью» [Толстой 1980, с. 433].
Мы уже говорили овоплощении в метафорах и сравнениях романа модели «Человек как человекопределённой профессии». Героиня романа отождествлена писателем с охотником:«Весь интерес ее жизни состоял, как для охотника найти дичь, в том, чтобы найтислучай служения другим» [Толстой 1980, с. 371]. Общее для вторичного и главногосубъектов – поиск объекта: дичи и человека, который нуждается в помощи.
Как и в субполе«Внешность человека», Л. Н. Толстой, говоря о чувствах Симонсона, прибегает киспользованию модели «Человек как ребёнок»: «Все дело в ней, мне ведь нужнотолько, чтобы эта пострадавшая душа отдохнула, – сказал Симонсон, глядя наНехлюдова с такой детской нежностью, какой никак нельзя было ожидать от этогомрачного вида человека» [Толстой 1980, с. 408].
Таким образом, визображении внутреннего мира персонажей Л. Н. Толстой прибегает к всемувозможному арсеналу изобразительных средств: используются и биоморфные, ифетишные, и пространственные, и, особенно, антропоморфные метафоры, где вкачестве вторичных субъектов выбираются важнейшие потребности человека и самилюди в разнообразных ситуациях.
/>/>Субполе«Действия человека и отношения людей друг к другу».
Описывая действия, а ужтем более отношения людей друг к другу Л. Н. Толстой не только разворачиваетперед читателем определённую сюжетную линию, но, как и в случае изображениявнешности персонажей, стремится раскрыть особенности их внутреннего мира,сиюминутного или постоянного душевного состояния, показать то, как оно меняетсяпод влиянием тех или иных обстоятельств. Так, например, характеризуя отношениеМасловой к деньгам, автор рассказывает о том, как она их тратила: «Повитуха взялау неё за прожитьё … за два месяца сорок рублей, двадцать пять рублей пошли наотправку ребёнка, сорок рублей повитуха выпросила себе взаймы на корову, рублейдвадцать разошлись так … так что, когда Катюша выздоровела, денег у неё небыло…» [Толстой 1980, с. 10] В основу языковой метафоры «разошлись» положенопредставление о деньгах как о живых существах. Не человек тратит илинакапливает их – они сами расходятся. Изображая действие, героини в следующихстроках, характеризуя его сравнением, автор в действительностисосредотачивается на её состоянии, чувстве: «Он стукнул в окно. Она, как бы отэлектрического удара, вздрогнула всем телом, и ужас изобразился на её лице»[Толстой 1980, с. 64]. В данном случае воплощается модель «Чувство как удартоком».
Говоря о данном субполе,следует начать с акциональных метафор, самой широко представленной примерамигруппе (более 30 примеров). В группе преобладает метафорическая модель«Действие как другое действие». Такова, например, следующая языковая метафора:«Нехлюдов только что хотел взяться за письма, как из двери, ведшей в коридор,выплыла полная пожилая женщина в трауре…» [Толстой 1980, с. 15], где ходьбаотождествляется с плаванием. Возникновение этой метафоры было обеспеченопредставлением о передвижении по воде как о плавном, медленном движении.
Вообще, средиакциональных много языковых метафор: «Вид этой картины, над которой он билсядва года, и этюдов, и всей мастерской напомнили ему испытанное с особеннойсилой в последнее время чувство бессилия идти дальше в живописи» [Толстой 1980,с. 19]; «Девчонка не виновата, запуталась, – сказал добродушный купец, – надоснисхождение дать» [с. 81]; «Ну, а если только может вытянуть у васдвадцатипятирублёвый билет – зубами вырвет» [с. 158]. Языковые метафоры могутоставаться нетронутыми, но иногда Толстой меняет их, дополняет: «В числеприсяжных нашёлся знакомый Нехлюдова…
 - А, и вы попали?… Неотвертелись?
— Я и не думалотвёртываться, — строго и уныло сказал Нехлюдов» [Толстой 1980, с. 23]; «Сплошьдрака пойдёт…– Бабы друг дружке все глаза повыцарапают» (с. 233); «Люди должныв поте лица хлеб есть, а он их запер…» [Толстой 1980, с. 441]
В тексте встречаются иавторские акциональные метафоры и сравнения: «Он молча посмотрел на неё, какбудто что-то взвешивая» [Толстой 1980, с. 369]; «Генерал не выразил никакого ниудовольствия, ни неудовольствия при вопросе Нехлюдова, а, склонив голову набок,зажмурился, как бы обдумывая. Он, собственно, ничего не обдумывал и даже неинтересовался вопросом Нехлюдова, очень хорошо зная, что он ответит ему позакону» [Толстой 1980, с. 271]. Интересен пример реализации модели «Действиекак другое действие», когда названное словом в прямом значении действие черезсравнительный оборот сравнивается с действием, в свою очередь сравнивающимся стретьим действием через метафору: «Она тряхнула головой, как бы отгоняяненужные мысли, и пошла вперёд более быстрым, чем обыкновенно, шагом» [Толстой1980, с. 96]. В метафоре «отгоняя мысли» воспроизводится модель «Мысль какнасекомое».
Действие может сравниватьсяне просто с действием, а с целой ситуацией с участием одного или несколькихсубъектов, в которой вторичное действие производится: «Графиня КатеринаИвановна сидела у мозаикового столика, облокотив голову на обе руки, и толстыеплечи ее вздрагивали. Кучер удивленно и испуганно смотрел на немца, точно оннаезжал на него дышлом, а он не сторонился» [Толстой 1980, с. 265]; «… спросилаона у Нехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, какбудто не могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть впростых, ласковых, братских отношениях» [Толстой 1980, с. 185]; «И он стал, какбы оправдываясь, подробно описывать все удобства, доставляемые содержимым, какбудто главная цель этого учреждения состояла в том, чтобы устроить длясодержащихся лиц приятное местопребывание» [Толстой 1980, с. 271].
Описываемое действиеможет быть названо как словом в прямом значении – в таком случае образностьсоздаётся с помощью сравнения, как в предыдущих примерах – так и словом в переносном.Особый эффект сочетания точности и образности создаёт использование автором иметафоры, и сравнения: «Всякие попытки его изменить эту жизнь разбивались, како каменную стену, об ее уверенность, поддерживаемую всеми ее родными изнакомыми, что так нужно» [Толстой 1980, с. 284]. Здесь абстрактные стремления– попытки – отождествляются с предметами, их объединяет сема хрупкости, ачувство уверенности – с каменной стеной, основой такого сравнения служиттвёрдость, непробиваемость и отгороженность тех, кто находится за этой стеной итех, кто испытывает такую уверенность.
Среди акциональныхметафор особый интерес представляют метафоры, связанные с жизненнымипотребностями человека, например, с потребностью в еде: «Матвеевна говорит:ослобонят, а я говорю: нет, говорю, касатка, чует моё сердце, заедят они её…»[Толстой 1980, с. 115]; «Подпишись, говорит, – продолжал лохматый мужик своёсуждение о речи барина. – Подпишись, он тебя живого проглотит» [Толстой 1980, с.227]. Действие, наносящее человеку сильный вред, изображается как «съедение»или проглатывание. Общая сема здесь – вред, уничтожение. С потребностью в едесвязана и используемая Толстым языковая метафора «есть глазами»: «Придёткакой-нибудь: где тут бумага какая или ещё что, а я вижу, что ему не бумаганужна, а меня так глазами и ест…» [Толстой 1980, с. 116], только тут ужеоснованием для сравнения является поглощение, переход внутрь субъекта, тот, ктоочень пристально и долго смотрит как бы впитывает в себя увиденное.
Основой для сравнениястановится и потребность человека в отдыхе. Мы уже говорили о метафорах сна. Ихпример есть и в субполе «Действия человека и отношения людей друг к другу»:«Когда же он, больной и испорченный от нездоровой работы, пьянства, разврата,одурелый и шальной, как во сне, шлялся без цели по городу и сдуру залез вкакой-то сарай … мы … хотим поправить дело тем, что будем казнить этогомальчика» [Толстой 1980, с. 127]. Здесь сон – олицетворение бессмысленного,бессознательного состояния, в котором человек не отвечает за свои действия.
При изображении действийчеловека возникает и образ физической боли: «Нет, возьми, – пробормотал он исунул ей конверт за пазуху, и, точно как будто он обжёгся, он, морщась истоная, побежал в свою комнату.
И долго после этого онвсё ходил по своей комнате, и корчился, и даже прыгал, и вслух охал, как отфизической боли, как только вспоминал эту сцену» [Толстой 1980, с. 67]. Хотяздесь описывается действие, на самом деле, автору важно показать, что чувствуетгерой, а уже это чувство и выражается в действии. Персонаж испытывает чувствостыда, настолько сильное, что писатель отождествляет его с чувством физическойболи.
При описании действийперсонажей Л. Н. Толстой использует и модель «Действие как вынужденноедействие»: «Ведет князя смотреть своих малышей, – смеясь, закричал генерал откарточного стола, за которым он сидел с зятем, золотопромышленником иадъютантом. – Отбудьте, отбудьте повинность» [Толстой 1980, с. 433].
Субполе «Действиячеловека и отношения людей друг к другу» представлено и достаточным количествомбиоморфных метафор (14 примеров). Метафорическая модель «Человек как животное»здесь представлена такими действиями над людьми или таким отношением к людям,которые характерны для обращения с животными. Используя эту модель, автор хочетпоказать ненормальное, нечеловеческое отношение к людям: «Так как же онибезжалостно оторвали меня от всего, что дорого, и заперли, как дикого зверя?» [Толстой1980, с. 297]; «С этими людьми поступали так, как поступают при ловле рыбыневодом: вытаскивают на берег все, что попадается, и потом отбирают те крупныерыбы, которые нужны, не заботясь о мелкоте, которая гибнет, засыхая на берегу.Так, захватив сотни таких, очевидно не только не виноватых, но и не могущихбыть вредными правительству людей, их держали иногда годами в тюрьмах, где онизаражались чахоткой, сходили с ума или сами убивали себя; и держали их толькопотому, что не было причины выпускать их, между тем как, будучи под рукой втюрьме, они могли понадобиться для разъяснения какого-нибудь вопроса приследствии» [Толстой 1980, с. 376]; «Везде было то же самое: везде те жехолодные, голодные, праздные, зараженные болезнями, опозоренные, запертые людипоказывались, как дикие звери» [Толстой 1980, с. 440]; «…как свиней, кормит безработы, чтоб они озверели» [Толстой 1980, с. 441]. В устах персонажей романаданная метафорическая модель может выражать и мнимую безжалостность. Так,свекровь Федосьи, выданной замуж в 16 лет и в отчаянии попытавшейся отравитьмужа, в чём впоследствии девушка горько раскается, говорит о невестке: «Пока мыее держать будем, она, говорит, нас, как тараканов, изведет» [Толстой 1980, с.359]. Основой для сравнения в данном случае стал способ уничтожения –отравление.
Иногда эта модельреализуется с целью показать страдательность положения героев, их бессилие ибеззащитность и вызвать сострадание читателя к ним: «На предложениепредседателя сказать то, что она имеет для своей защиты, она только подняла нанего глаза, оглянулась на всех, как затравленный зверь, и тотчас же опустила ихи заплакала, громко всхлипывая» [Толстой 1980, с. 78]; «Дети эти, как жеребятав табуне, жались между арестантками» [Толстой 1980, с. 331]; «…сам жеобвиняемый во всём винился и, как пойманный зверок, бессмысленно оглядываясь посторонам, прерывающимся голосом рассказывал всё, как было» [Толстой 1980, с.124];
Модель «Человек какживотное» используется Толстым и при описании поведения героев, лишённых,необходимых нравственных человеческих качеств: «Он … ко всем выдающимся людямотносился как к соперникам и охотно поступил бы с ними, как старыесамцы-обезьяны поступают с молодыми, если бы мог. Он вырвал бы весь ум, всеспособности у других людей, только бы они не мешали проявлению егоспособностей» [Толстой 1980, с. 404] или людей, проявляющих злость: «Товарищпрокурора сердито, как бы огрызаясь, что-то записал у себя на бумаге и спрезрительным удивлением пожал плечами» [Толстой 1980, с. 77], эгоизм:«Напротив, только тогда земля не будет лежать впусте, как теперь, когдаземлевладельцы, как собака на сене, не допускают до земли тех, кто может, асами не умеют эксплуатировать ее» [Толстой 1980, с. 324].
Частный случайметафорической модели «Человек как животное» — «Люди как насекомые» –употребляется Л. Н. Толстым для образного описания действий массы людей: «Ещесо двора было слышно гуденье голосов и внутреннее движение, как в хорошем,готовящемся к ройке улье, но, когда Нехлюдов подошел ближе и отворилась дверь,гуденье это усилилось и перешло в звук перекрикивающихся, ругающихся, смеющихсяголосов» [Толстой 1980, с. 387]. В этом сравнении главный и вторичный субъектыотождествляются по звуку, производимому ими: и пчелиный рой, и множество людейв тесном помещении издают гул. В другом сравнении, созданном по этой модели,основанием для сравнения стало общее движение, его быстрота,разнонаправленность: «По подмостям лесов сновали, как муравьи, забрызганныеизвестью рабочие: одни клали, другие тесали камень, третьи вверх вносилитяжелые и вниз пустые носилки и кадушки» [Толстой 1980, с. 242].
Переходя к другимнатуралистическим метафорам, отметим воплощение модели «Человек как река» вобыгрывании языковой метафоры: «Он знал, что в ней была эта любовь, потому чтоон в себе в эту ночь и в это утро сознавал её, и сознавал, что в этой любви онсливался с нею в одно. [Толстой 1980, с. 60] Основой метафоры послужилавозможность объединения, поскольку ‘сливаться – соединяться в один поток (ожидком, текучем)’.
В описании действий иотношений персонажей автор романа «Воскресенье» использует также фетишные метафоры.В таком типе метафор и сравнений как неживой предмет может изображатьсядеятель: «Как губка воду, он впитывал в себя то нужное, важное и радостное, чтооткрывалось ему в этой книге» [Толстой 1980, с. 447], а может – и живойсубъект, на который направлено действие: «Хозяева швыряются народом, какщепками. Везде полно» [Толстой 1980, с. 243]. В данном случае подчёркивается страдательность такогосубъекта. В обоих примерах реализована модель «Человек как вещь».
Вот ещё один примерметафоры, построенной по модели «Человек как вещь»: «И зачем это читать? Толькозатягивают. Эти новые мётлы не чище, а дольше метут» [Толстой 1980, с. 73]. Онотличается от вышеприведённого тем, что это не авторская метафора. Впрочем, ине совсем языковая. Дело в том, что существует фразеологизм: «Новая метла чистометёт». Так говорят о начальнике, который подбирает себе новых подчинённых,вводит какие-то изменения в рабочий процесс. Писатель обыгрывает фразеологизм,придумывая к нему противопоставление. Главный субъект здесь – человек, товарищпрокурора, недавно получивший эту должность, что и послужило основанием длясравнения. Что же касается продолжения метафоры, оно описывает ситуацию, когдаэтот персонаж затягивает судебный процесс ненужными подробностями, не улучшаяэтим качество судопроизводства.
Характер действия вромане передаётся и сравнениями, построенными по модели «Предмет как другойпредмет»: «В тесноте, да не в обиде, – сказал певучим голосом улыбающийся Тараси, как перышко, своими сильными руками поднял свой двухпудовый мешок…» [Толстой1980, с. 358]
Описывая особенностисубполя «Действия человека и отношения людей друг к другу», нельзя не сказать ио немногочисленных антропоморфных метафорах. Чаще они используются авторомромана для изображения отношений между людьми. В них прослеживается мотивнесвободы. Например, «Так и видно в нем было – в его позе, его взгляде, которымон обменялся с женою, – властелин, собственник красивой жены» [Толстой 1980, с.304]; «Он чувствовал, что нет больше той Наташи, которая когда-то была такблизка ему, а есть только раба чуждого ему и неприятного черного волосатогомужа» [Толстой 1980, с. 352]. Здесь реализуется метафорическая модель «Человеккак другой человек». Основой таких метафор является отношение изображаемыхперсонажей друг к другу.
Тот же мотив наполняетакциональную метафору: «… он ничего не сказал ей такого, что бы связывало его,не делал ей предложения, но по существу он чувствовал, что связал себя с нею,обещал ей, а между тем нынче он почувствовал всем существом своим, что не можетжениться на ней» [Толстой 1980, с. 101]. Здесь моральное обязательство одногочеловека перед другим рассматривается как связь: общее для главного ивторичного субъектов сравнения – несвобода.
Модель «Человек какдругой человек» воплощена и в следующем сравнении: «Как по-своему? Я верю, какбаба самая простая, – сказала она, улыбаясь» [Толстой 1980, с. 290].
Таким образом, визображении и характеристике действий, поступков, отношений людей преобладаютакциональные, присутствуют биоморфные, фетишные и антропоцентрические метафоры.Данное субполе содержит больше языковых метафор, чем субполе «Психологическиесостояния людей». Действия описываются менее детализировано и образно, этиописания несут меньше коннотативно-оценочных компонентов.2.2 Изображениеобъектов мира культуры и мира природы
Предметное поле «Миркультуры».
Предметное поле «Миркультуры» подразделено на субполя «Предметы материальной культуры» и «Фактыдуховной культуры». Первое очень малочисленно. Факты духовной культурыразделены на смысловые группы «Явления общественной жизни» и «Образ жизнилюдей».
В группу «Явленияобщественной жизни» были отнесены сравнения и метафоры, характеризующие религиюи отношение к ней, явления политической и научной жизни, выражения, описывающиеработу органов власти, пороки общества и т. д.
В связи с особенностямисюжета Лев Николаевич Толстой не раз касается темы суда. Иногда им используютсягазетные штампы, например: «Ну что же, подрывали основы? – сказал Колосов, ироническиупотребляя выражение ретроградной газеты, восстававшей против суда присяжных» [Толстой1980, с. 93]. Автор использует такую метафору для выражения многочисленныхсомнений главного героя романа, по ошибке осудившего невинную женщину.
Нехлюдов, разочарованныйв системе правосудия, увидевший, что в тюрьму сажают и невиновных, а виновныхтам не исправляют, а окончательно портят, называет суд и наказание запреступление комедией: «И ведь сколько и каких напряжённых усилий стоит этопритворство, – продолжал думать Нехлюдов, оглядывая эту огромную залу, этипортреты, лампы, кресла…вспоминая…всю армию чиновников, писцов, сторожей,курьеров, не только здесь, но во всей России получающих жалованье за эту никомуне нужную комедию» [Толстой 1980, с. 126]. Суд, тюрьма, этап отождествляются с притворством икомедией, основанием для метафоры служит бесполезность, искусственность,неестественность, увиденная героем в том, что одни люди наказывают других и какэти люди бывают наказаны. Толстым реализуется модель «Суд как театральноепредставление».
Рассуждения о судевыливаются у Толстого в развёрнутое сравнение: «…юрист, к которому пришлисудиться, после указания на всевозможные законы, по прочтении двадцати страницюридической бессмысленной латыни, предложил судящимся кинуть кости: чёт илинечет. Если чёт, то прав истец, если нечет, то прав ответчик. Так было и здесь.То, а не другое решение было принято не потому, что все согласились…а… потому,что все устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с темрешением, при котором всё скорей кончается» [Толстой 1980, с. 85-86]. Принятиесудебного решения отождествляется здесь с игрой в кости. Основой такогосравнения является необоснованность, случайность выбора решения. Сравнениестроится по модели «Суд как игра».
Мы уже говорили о мотивахнасущных потребностей человека в метафорах «Воскресения». Здесь своеобразнопроявляется мотив потребности в пище: «Нехлюдов видел, что людоедствоначинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментах и заключаетсятолько в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским и чиновникам,начиная от пристава до министра, не было никакого дела до справедливости илиблага народа…» [Толстой 1980, с. 417]. Людоедство рассматривается в этой метафоре как нанесение крайнего вредачеловеку.
Автор романа рассуждаетоб отношении к религии. Его образно описывают достаточно жёсткие,натуралистичные сравнения. Например: «Так же как в одной поваренной книгеговорится, что раки любят, чтоб их варили живыми, он вполне был убежден, и не впереносном смысле, как это выражение понималось в поваренной книге, а в прямом,– думал и говорил, что народ любит быть суеверным» [Толстой 1980, с. 300]. Вэтом отрывке реализуются модели «Человек как животное», когда народотождествляется с раками, и «Действие как другое действие». Сравнение можносократить и перефразировать: народ любит быть суеверным настолько же, насколькораки любят, чтобы их варили живыми.
В следующем сравнениитакже воплощены несколько метафорических моделей: «Он относился кподдерживаемой им религии так, как относится куровод к падали, которою онкормит своих кур: падаль очень неприятна, но куры любят и едят ее, и потому ихнадо кормить падалью» [Толстой 1980, с. 300]. Модель «Человек как человекопределённой профессии» реализуется при отождествлении чиновник – куровод;модель «Религия как продукт питания для птиц» – при сравнении религии спадалью, модель «Человек как птица» раскрывается в сопоставлении людей и кур.Это сравнение имеет черты сразу и антропоморфной, и фетишной, и биоморфной метафоры.
Метафоры используютсяавтором романа и для описания явления проституции: «В конце же недели поездка вгосударственное учреждение – участок, где находящиеся на государственной службечиновники, доктора – мужчины, иногда серьёзно и строго, а иногда с игривойвесёлостью. Уничтожая данный от природы для ограждения от преступления … стыд,осматривали этих женщин и выдавали им патент на продолжение тех жепреступлений, которые они совершали со своими сообщниками в продолжение недели»[Толстой 1980, с. 14]. Писатель стремится показать всю порочность одобряемойвластями деятельности дома терпимости. Работу проституток Толстой сравнивает спреступлением. Основанием для такого сравнения служит нарушение закона, общеедля этих двух явлений; преступник в прямом смысле этого слова – это человек,нарушивший юридический закон, а женщины из публичного дома нарушают законморальный. Клиенты дома терпимости тоже нарушают нравственный закон, поэтомуавтор отождествляет их с сообщниками. Таким образом, воплощаются метафорическиемодели «Действие как другое действие» и «Человек как человек в особойситуации».
Другая метафора той жетематики реализует модели фетишных метафор «Человек как жидкость» и «Человеккак вещество»: «Эта, уличная женщина, – вонючая, грязная вода, котораяпредлагается тем, у кого жажда сильнее отвращения; та, в театре, – яд, которыйнезаметно отравляет все, во что попадает» [Толстой 1980, с. 306]. Эта метафоранесёт в себе мотив экзистенциальных потребностей человека, здесь это жажда.
К группе «Явленияобщественной жизни» мы отнесли и такую метафору: «Ему никакого дела не было дотого, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, которыйтак казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как итворение в шесть дней» [Толстой 1980, с. 396] Теория происхождения жизни наземле отождествляется автором с игрушкой – ‘предметом, используемом илиспециально изготовленном для игры’. Игра – ‘развлечение, забава’, нечтонесерьёзное, неважное. Таким образом, эта фетишная метафора показываетмаловажность для персонажа теории происхождения жизни.
Говоря о явленияхобщественной жизни, писатель высказывает взгляд на революцию одного из своихгероев: «Революция, в его представлении, не должна была изменить основные формыжизни народа…, революция, по его мнению, не должна была ломать всего здания, адолжна была только иначе распределить внутренние помещения этого прекрасного,прочного, огромного, горячо любимого им старого здания» [Толстой 1980, с. 396]Здесь две метафоры: антропоморфная метафора, где революция отождествляется сживым существом, скорее всего человеком (модель «Политическое явление какчеловек») и фетишная метафора, представляющая привычный герою уклад жизни какздание (модель «Государственное устройство как архитектурное сооружение»).
Следующая анализируемаянами группа в субполе «Факты духовной культуры» – «Образ жизни людей». Образжизни – это условия и особенности повседневной жизни людей, устойчивые формысоциального и индивидуального поведения, нравственных установок и оценок в томили ином обществе, поэтому мы и отнесли выражения, описывающие образ жизниперсонажей романа к субполю «Факты духовной культуры».
В романе «Воскресение» Л.Н. Толстой сравнивает жизнь людей разных сословий. На жизнь писатель частосмотрит глазами своих героев. Так о Катюше автор пишет: «За неё сватались, ноона ни за кого не хотела идти, чувствуя, что жизнь её с теми трудовыми людьми,которые сватались за неё, будет трудна ей, избалованной сладостью господскойжизни» [Толстой 1980, с. 9] Метафора «сладость господской жизни», скорее всего,восходит к узуальной метафоре «сладкая жизнь». Сладкий – ‘имеющий приятный,свойственный сахару, вкус’. Основой для возникновения сравнения качества жизнисо вкусом еды послужила сема «приятный». Метафорический эпитет был создан помодели «Жизнь как продукт питания».
Описывает жизнь прачек,автор романа использует языковую метафору: «Она с соболезнованием смотрелатеперь на ту каторжную жизнь, которую вели в первых комнатах бледные, с худымируками прачки, из которых некоторые уже были чахоточные, стирая и гладя втридцатиградусном мыльном пару с открытыми летом и зимой окнами, и ужасаласьмысли о том, что и она могла поступить в эту каторгу» [Толстой 1980, с. 12].Каторга – тяжёлые принудительные работы, на которые ссылались преступники.Метафора и эпитет реализуют модель «Жизнь как наказание».
Авторский эпитет рисуетобраз жизни проституток: «И с тех пор началась для Масловой та жизньхронического преступления заповедей божеских и человеческих, которая ведётсясотнями и сотнями тысяч женщин не только с разрешения, но под покровительствомправительственной власти, озабоченной благом своих граждан, и кончается длядевяти женщин из десяти мучительными болезнями, преждевременной дряхлостью исмертью» [Толстой 1980, с. 13].Эпитет «хронический» здесь употреблён в значении «постоянный». Отметим, чтообычно это слово сочетается с названием какой-либо болезни или симптома. Такимобразом, описываемая жизнь уподобляется болезни. Как болезнь – нарушениенормальной жизнедеятельности организма, так и жизнь уличных женщин невозможнабез нарушения нормальной деятельности совести, то есть здесь воплощаетсяметафорическая модель «Жизнь как болезнь».
Ту же тему Толстойразвивает в развёрнутой метафоре: «На четырёх страницах … шло таким образомописание всех подробностей наружного осмотра страшного … разлагающегося трупавеселившегося в городе купца… Жизнь Катюши и вытекавшая из ноздрей сукровица, ивышедшие из орбит глаза и его поступок с нею – всё это, казалось ему, былипредметы одного и того же порядка, и он со всех сторон был окружён и поглощёнэтими предметами» [Толстой 1980, с. 71]. Сначала в этом предложениисравниваются сразу несколько субъектов: перечисляются страшные, оченьнеприятные подробности, несущие объективно отрицательную коннотацию, и с ними водин ряд ставится образ жизни Масловой, уличной женщины, и то, как Нехлюдовпоступил с нею, соблазнив и бросив совсем юную Катюшу. Такое сравнение возможноиз-за общего отрицательного коннотативно-оценочного компонента всех субъектов:всё перечисленное гадко. Во второй части предложения перечисленные предметыосмысливаются как среда, в которой находится Нехлюдов. О них говорится, чтоНехлюдов «был окружён и поглощён этими предметами». Окружать – быть той средой,в которой кто-нибудь живет. Поглощать – пропитавшись чем-нибудь, вбирать всебя. Таким образом, перечисленные предметы олицетворение среды, в которойживут герои, их образа жизни. В данной метафоре реализуется модель «Жизнь каквещь».
Толстой используетязыковую метафору для обозначения привычного образа жизни: «Кроме того, что ончувствовал фальшь в этом положении просителя среди людей, которых он уже несчитал своими, но которые его считали своим, в этом обществе он чувствовал, чтовступал в прежнюю привычную колею и невольно поддавался тому легкомысленному ибезнравственному тону, который царствовал в этом кружке» [Толстой 1980, с. 257].Не только на привычность такой жизни для персонажа обращает внимание читателяавтор. Колея – это углубление на дороге от колеса, много раз проезжавшего поодному и тому же месту. Ехать по колее удобно, выбившись из неё – трудно. Так игерою, пытающемуся изменить привычный образ жизни, очень тяжело продвигаться поновому жизненному пути. В данном случае метафора построена по модели «Жизнь какпуть/дорога».
В заключение анализагруппы метафор, с помощью которых автор воссоздаёт и характеризует образ жизниперсонажей романа, проанализируем метафору, построенную по модели «Жизнь каксмерть»: «Как ни ново и трудно было то, что он намерен был сделать, он знал,что это была единственная возможная для него теперь жизнь, и как ни привычно илегко было вернуться к прежнему, он знал, что это была смерть» [Толстой 1980, с.293]. Прежняя жизнь, бессмысленная, бездумная сравнивается здесь со смертью,новая жизнь в помощи другим называется «единственной возможной» жизнью. Основойдля сравнения стало то, что смерть – это «не жизнь», а Нехлюдов пересталсчитать настоящей жизнью свой прежний светский образ жизни. Таким способомТолстой противопоставляет образ жизни Нехлюдова до встречи с Катюшей в суде ипосле этого. Подобную метафору можно включить в круг метафор, несущих мотивнасущных человеческих потребностей: жажды, голода, сна, а здесь –самосохранения.
В романе «Воскресение» Л.Н. Толстой если даёт, то очень точные, чёткие описания предметов, используетсяслова в прямом значении. Нами были найдены лишь два примера образных описанийпредметов материальной культуры.
В первом примере авторсравнивает ботинки с зеркалом: «Обмыв там холодной водой мускулистое,обложившееся жиром белое тело и вытершись лохматой простыней, он надел чистоевыглаженное бельё, как зеркало, вычищенные ботинки и сел перед туалетомрасчёсывать двумя щётками небольшую чёрную курчавую бороду…» [Толстой 1980, с.14]. Основу для такого сравнения даютобщие признаки зеркальной поверхности и вычищенных ботинок – блеск и гладкость.
 Во втором примере огниотождествляются с человеком, дающим обещания, возникает антропоморфнаяметафора: «Во всех трех домах теперь светились огни, как всегда, в особенностиздесь, обманчиво обещая что-то хорошее, уютное в освещенных стенах» [Толстой1980, с. 384]
Подводя итоги анализапредметного поля «Мир культуры», следует сказать, что, хотя группа примеровизображения фактов духовной культуры и предметов материальной культурыотносительно невелика, модели составляющих её метафор разнообразны: нет толькопримера пространственной метафоры. Метафоры преобладают над сравнениями, что,возможно, свидетельствует о менее сильном стремлении писателя к конкретике, чемпри изображении психологических состояний героев. Характерные для творчества Л.Н.Толстого мотивы важнейших человеческих потребностей проявляются в метафорахпроанализированной группы.
/>/>Предметноеполе «Мир природы».
В романе «Воскресенье»Лев Николаевич Толстой не раз обращался к объектам мира природы как ковторичным субъектам при создании метафор и сравнений, мы обсуждали это прианализе других предметных полей. Мы нашли всего 5 примеров описаний собственноявлений природы, растений, животных, причём в тексте выразительные средства,как правило, сосредоточены на небольших участках текста, что будет видно пономерам страниц приведённых примеров.
Среди них представленыантропоморфные метафоры: «Солнце грело, трава, оживая, росла и зеленела везде,… липы надували лопавшиеся почки…» (с. 5); «Веселы были и растения, и птицы, инасекомые, и дети» (с. 6); «Еще, еще! – говорил Нехлюдов, радуясь на оживающиепод благодатным дождем поля, сады, огороды» [Толстой 1980, с. 354]. Такиеописания окружающей героев романа природы создают определённый эмоциональныйфон для их переживаний.
При описании грозы авторвоспользовался акциональной метафорой, создавая её по модели «Явление природыкак действие»: «Изредка тучу разрезали молнии, и с грохотом вагонов все чаще ичаще смешивался грохот грома» [Толстой 1980, с. 354]. Основанием для сравненияпоявления молний и «разрезания» тучи стало кажущееся при взгляде на небо разделениеего молнией на части.
Объекты неживой природысравниваются с другими объектами природы: «Только сад не только не обветшал, норазросся, сросся и был теперь весь в цвету; из-за забора видны были, точнобелые облака, цветущие вишни, яблони и сливы» [Толстой 1980, с. 210] илипредметами материальной культуры: «Все как будто покрылось лаком: зеленоестановилось зеленее, желтое – желтее, черное – чернее» [Толстой 1980, с. 354].В обоих случаях основанием для сравнения стал цвет описываемых объектов. В первомслучае, кроме цвета, главный и вторичный субъекты схожи также по форме и«консистенции», во втором – по яркости цвета. В обоих случаях автор создалфетишные метафоры.
Судя понемногочисленности примеров, метафорика изображения мира природы, носит в романевспомогательный характер. Писателем используются модели «Явление природы какчеловек», «Явление природы как действие» и «Явление природы как предмет». Выводы по главе
В ходе работы в текстеромана Л.Н. Толстого «Воскресение» были выделены и проанализированымногочисленные примеры использования вторичной номинации.Стремлениедонести до читателя свою мысль максимально точно, характерное для творческойманеры Л.Н. Толстого, побуждало писателя прибегать к развёрнутым текстовымконструкциям, которые оформлялись им с помощью различных стилистических фигур,прежде всего эпитетов и сравнений, и сочетания этих средств. Для передачи всехоттенков эмоционального состояния персонажа Л.Н. Толстой создаёт целыетексты-метафоры.
Предметный мир романаЛ.Н. Толстого «Воскресение» может быть разбит на три больших группы:
1) люди, их действия исостояния;
2) предметы и явлениямира природы;
3) предметы и явлениямира культуры.Каждаягруппа в романе проанализирована нами с точки зрения использования авторомметафоры.МетафорыЛ.Н. Толстого часто распространены, дополнены и пояснены. Автор создаёт целыйтекст в тексте, чтобы создать яркий художественный образ и вместе с тем быть предельноясным и точным.
метафора толстой роман воскресение
Заключение
Задачи,поставленные в начале работы, были решены. Сделаны следующие выводы.
1. Метафора представляетсобой очень интересный объект изучения, о чем свидетельствует огромное числоработ в этой области лингвистических исследований. История изучения метафорысвидетельствует о многообразии подходов и принципов рассмотрения. Основы теорииметафоры были определены еще в античности, и многие теоретические положения неутратили своего значения и в наши дни. Первое упоминание о метафоре, котораярассматривалась как, прежде всего, языковое явление, мы встречаем в трудахАристотеля, Деметрия и Цицерона.
Конец XX векахарактеризуется возрастающим интересом к явлениям метафоры и процессамметафоризации языковых выражений. Объяснение этого явления интересует не тольколингвистов – логики, философы, филологи, литературоведы, психологи обращаются кфеномену метафоры, и в современной науке она занимает видное место. Интерес кметафоре способствовал взаимодействию многих направлений научной мысли иформированию когнитивной науки, занятой исследованием различных сторончеловеческого сознания.
Вследствие этого метафорадопускает разные толкования. Существует ряд различных концепций метафоры.Сделав обобщение, мы можем говорить о том, что метафора – это сжатое сравнение,состоящее в переносе значения одного объекта (или класса объектов) на другойобъект (или класс объектов) на основе сходства какого-либо признака.
2. Метафора –универсальное языковое явление, присущее всем языкам и во все эпохи. Несуществует, наверное, ни одного художественного произведения, в которомписатель не прибегал бы к метафоре. Метафора – это орудие и плод поэтическоймысли. Она органически связана с поэтическим видением мира. Автор, создаваясвое произведение, одновременно создает определенный, не похожий ни на какойдругой, свой собственный мир. Не является исключением и творчествоЛ.Н.Толстого.
3. Рассмотрениеметафорики романа Л.Н. Толстого «Воскресение» позволяет утверждать, что,несмотря на многообразие объектов, выступающих как главными, так ивторостепенными субъектами метафорического переноса, образная система романаобнаруживает множество глубинных связей, проявляющихся в постоянном присутствиисквозных образов, общих категориях изображения реальности.
Предметный мир романаЛ.Н. Толстого «Воскресение» может быть разбит на три больших группы. Это:
1) люди, их действия исостояния;
2) предметы и явлениямира природы;
3) предметы и явления миракультуры.
Рассмотрение метафорикиромана «Воскресение» показало целостность образа мира, описываемого Л.Н.Толстым. Прибегая к разнообразному арсеналу метафорических моделей, писательпоказывает взаимопроникновение мира отдельного человека в мир других людей,мира природы в человеческий мир, неразрывную взаимосвязь мира людей и миракультуры, человеческого и предметного миров.
При общей характеристикеперсонажей были выделены такие метафорические модели, как «Человек какживотное», «Человек как инфернальное существо», «Человек как предмет», «Человеккак продукт питания», «Человек как человек определённой профессии», «Человеккак ребёнок», «Внешность человека как природное явление», «Человек какрастение», «Человек как животное», «Человек как человек в определённойситуации», «Человек как птица», «Мысль как насекомое», «Действие каквынужденное действие», «Чувство как удар током», «Предмет как другой предмет»,«Государственное устройство как архитектурное сооружение», «Жизнь какнаказание», «Жизнь как вещь», «Жизнь как путь/дорога», «Явление природы какчеловек», «Явление природы как действие» и «Явление природы как предмет» идругие.
Центральное место вроманной картине мира занимает живой человек с его чувствами и переживаниями,действиями и отношениями с другими людьми, с его проявлениями в общей культуре.Именно человек становится мерой всех вещей, способом восприятия и пониманиямира. При изображении внутреннего мира человека метафорическая техникаиспользуется автором романа особенно изощрённо. Описывая чувства, состояния,воспоминания, Л.Н. Толстой прибегает к созданию биоморфных, акциональных ипространственных метафор, но более всего уделяет внимание образованиюантропоморфных метафор, особенно тех, где в качестве вторичных субъектоввыбираются важнейшие потребности человека и сами люди в разнообразныхситуациях.
Литература
1. Актуальныевопросы лексикологии и фразеологии: Сборник научных трудов / Отв. ред. Д.А.Романов. – Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та им. Л.Н. Толстого, 2005. – 379 с.
2. Актуальныепроблемы современной лингвистики. – М.: Наука, 2009. – 416 с.
3. Апресян Ю.Д.Лексическая семантика: синонимические средства языка / Ю.Д. Апресян. – М.:Русский язык, 1995. – 472 с.
4. Арутюнова Н.Д.Язык и мир человека / Н.Д. Арутюнова. – М.: Языки русской культуры, 1998. – 895с.
5. Арутюнова Н.Д.Функциональные типы языковой метафоры / Н.Д. Арутюнова. – М.: Серия языка илитературы, 1978. – № 4.
6.  Аюпова Е.И.Метафорическое словоупотребление в художественном тексте / Е.И.Аюпова //Преподавание и изучение русского языка в контексте современной языковойполитики России. – Н. Новгород: Изд-во Нижегородского ун-та, 2002. – 246 c.
7.  Блэк М. Метафора// Теория метафоры / М. Блэк. – Под общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А. Журинской.М.: Прогресс, 1990. – 512с.
8.  Виноградов В.В.О языке художественной прозы: Избр. труды / В.В. Виноградов. – М.: Наука, 1980.– 256 с.
9. Виноградов В.В. Оязыке Толстого: в книге Виноградов В.В. Избранные труды. Язык и стиль русскихписателей. От Гоголя до Ахматовой / В.В.Виноградов. – М.: Наука, 2003. – 394 с.
10.   Вольф Е.М. Метафора и оценка / Е.М.Вольф // Метафора в языке и тексте / Е.М.Вольф. – М.: Наука, 1988. – 176 с.
11.  Гальперин И.Р. Избранные труды. – М.:Высшая школа, 2005. – 256 с.
12.   Герасименко И.Е. Использованиеоценочной лексики во вторичной номинации: Дис.… канд. филол. Наук. – Москва,2002. – 189 с.
13.  Глазунова О.И.Логика метафорических преобразований / О.И. Глазунова. – СПб.: Нева, 2000. –190 с.
14.   Гудков Л.Д. Метафора ирациональность / Л.Д.Гудков. – М.,1994. – 420 с.
15.   Иванюк Б.П. Метафора и литературноепроизведение (структурно-типологич., историко-типологич. и прагматическийаспекты исследования) / Б.П. Иванюк. – Черновцы: Рута, 1999.
16.  История понятий, история дискурса,история метафор/Антология. – М.: Нов. литер. обозрение, 2010. – 328 с.
17.   Кассирер Э. Сила метафоры/Э.Кассирер // Теория метафоры. – Под общ. ред. Н.Д. Арутюновой и М.А.Журинской. – М.: Прогресс, 1990. – 512 с.
18.   Кожина М.Н., Дускаева Л.Р., Салимовский В.А. Стилистикарусского языка. Учеб.пособие для студентов фак.рус.яз. и лит. пед. ин-тов/М.Н.Кожина. – М.: Флинта; Наука, 2010. – 464 с.
19.  Лакофф Д., Джонсон М. Метафоры, которыми мы живем. — М.:ЛКИ, 2008. – 256 с.
20.  Материалы к концептуарию Л.Н.Толстого: Сб. науч. ст. / Науч. ред. Г.В. Токарев. – Тула: Изд-во Тул. гос.пед. ун-та им Л.Н. Толстого, 2008. – 82 с.
21.  Метафоры языка и метафоры в языке:Букинистическое издание. – Спб.: Издательство Санкт-Петербургскогоуниверситета, 2006. – 264 с.
22.  Миллер Дж. Образы и модели,употребления и метафоры. // Теория метафоры / Н.Д. Арутюнова, М.А. Журинская. –М.: Прогресс, 1990. – 317 с.
23.  Москвин В.П. Русская метафора. Очерк семиотической теории. –М.: ЛКИ, 2007. – 184 с.
24.  Москвин В.П. Стилистика русского языка. Теоретический курс:Высшее образование. – Ростов-на-Дону: Феникс, 2006. – 640 с.
25.  Павлович Н.В. Язык образов: Парадигмыобразов в русском поэтическом языке / Н.В.Павлович. – М.: ИРЯ РН, 1995. – 491с.
26.  Пилипенко В. Ф. Безопасность: теория,парадигма, концепция, культура / В.Ф. Пилипенко – М.: Пер – Сэ-Пресс, 2005. –192 с.
27.  Скляревская, Г.Н. Метафора в системеязыка / Г.Н.Скляревская. – СПб: Филологический факультет СПбГУ, 1993. – 153 с.
28.  Современный русский литературныйязык: Учебник/ П.А.Лекант и др. Под ред. П.А.Леканта. – М.: Высшая школа, 2009.– 399с.
29.  Телия В.Н. Вторичная номинация и еевиды // Языковая номинация (Виды наименований). Отв. ред. Б.А. Серебренников иА.А. Уфимцева / В.Н.Телия. – М.: Наука, 1977. – 358 с.
30.  Телия В.Н. Метафора как модельсмыслопроизводства и ее экспрессивно-оценочная функция // Метафора в языке итексте / В.Н.Телия. – М.: Наука, 1998. – 176 с.
31.  Токарев Г.В. Лингвокультурология: Учеб. пособие / Г.В.Токарев. – Тула: Изд-во Тул. гос. пед. ун-та Л.Н. Толстого, 2009. – 135 с
32.  Токарев Г. В. Семиотика / Г.В.Токарев.– Тула, ИздательствоТГПУ им. Л. Н. Толстого, 2007. – 147 с.
33.  Токарев Г.В. Современный русский язык. Лексикология /Г.В.Токарев. – Тула Издательство ТГПУ им. Л.Н. Толстого, 2008. – 150с.
34.  Толстой Л. Н. Воскресение / Л. Н.Толстой – Тула, 1980. – 463 с.
35.   Харченко В.К. Функции метафоры /В.К. Харченко. – М.: Либроком, 2009. – 88 с.
36.  Эйхенбаум Б.М. Работы о Льве Толстом.– СПб: Филологический факультет СПбГУ, 2009. – 954 с.
Словари
1.  Ахманова А.С.Словарь лингвистических терминов / А.С. Ахманова. – М.: КомКнига, 2007. – 576с.
2. Лингвистический энциклопедический словарь / Под ред.В. Н. Ярцева. – М.: Советская энциклопедия, 1990. — 683 с.
3.  Ожегов С.И.Словарь русского языка / С. И. Ожегов – М., 2004 – 736с.
4.  Ушаков Д.Н. Большой толковый словарьсовременного русского языка / Д.Н. Ушаков – М., 2008. – 1239 с.
5. Фразеологическийсловарь русского литературного языка // сост. А.И. Фёдоров – М., 2001. – 720 с.

Приложение
Источник исследования –роман Л.Н. Толстого «Воскресение» (Толстой Л.Н. Воскресение / Л.Н. Толстой –Тула, 1980. – 463 с.)
Люди, их действия исостояния
Внешность и голос,физическое состояние человека
Молодая кровь, как всегдапри взгляде на него, залила всё милое лицо, и чёрные глаза, смеясь и радуясь …остановились на Нехлюдове (с. 58).
Она тотчас же черезголовы шедших перед ней увидала его, и он видел, как просияло её лицо (с. 59).
Взглянув ему в лицо, онапросияла, точно она объявила ему о чём-то необыкновенно радостном (с. 60).
На мгновение в глазахФилиппа вспыхнул огонёк (с. 99).
Рядом с силачом красавцемФилиппом, которого он вообразил себе натурщиком, он представил себе Колосованагим, с его животом в виде арбуза, плешивой головой и безмускульными, какплети, руками (с. 99).
 – Как же это вы моглисделать? Это очень странно вы говорите, – сказала Аграфена Петровна, и в старыхглазах её зажглись игривые огоньки (с. 121).
Наверху всё затихло, исторожиха досказала свою историю, как она испужалась в волостном, когда там всарае мужика секли, как у ней вся внутренность отскочила (с. 164).
Особенно поразилиНехлюдова добрые, круглые глаза, вопросительно и испуганно перебегающие с негона надзирателя… (с. 180)
Она подняла голову, и черныекосящие глаза остановились и на его лице, и мимо него, и все лицо ее просиялорадостью. Но она сказала совсем не то, что говорили ее глаза (с. 246).
Для того чтобы спастись,совсем не нужно сделать в аршин лицо и все плакать (с. 290).
Нехлюдов молчал, снедобрым чувством глядя на неподвижную маску бледного лица (с. 301).
Ряды за рядами шлинезнакомые странного и страшного вида существа, двигавшиеся тысячами одинаковообутых и одетых ног и в такт шагов махавшие, как бы бодря себя, свободнымируками. Их было так много, так они были однообразны и в такие особенныестранные условия они были поставлены, что Нехлюдову казалось, что это не люди,а какие-то особенные, страшные существа (с. 333).
Один из них был черный иплешивый, с таким же бордюром черных волос на затылке, какой был у ИгнатьяНикифоровича (с. 336).
…по тонким костям рук искованных ног и по сильным мышцам всех пропорциональных членов видно было,какое это было прекрасное, сильное, ловкое человеческое животное, как животное,в своем роде гораздо более совершенное, чем тот буланый жеребец, за порчукоторого так сердился брандмайор. А между тем его заморили, и не только никтоне жалел его как человека, – никто не жалел его как напрасно погубленноерабочее животное (с. 343).
Нехлюдов сначала думал вэтот промежуток съездить еще к сестре, но теперь, после впечатлений этого утра,почувствовал себя до такой степени взволнованным и разбитым, что, сев надиванчик первого класса, совершенно неожиданно почувствовал такую сонливость,что повернулся на бок, положил под щеку ладонь и тотчас же заснул (с. 347).
Ранцева просияла своейулыбкой (с. 405).
Психологическоесостояние человека
Черты характера
Когда стали допрашивать,кто стрелял, она сказала, что стреляла она, несмотря на то, что никогда недержала в руке револьвера и паука не убьёт (с. 187)
Владимир Васильевич Вольфбыл действительно un homme tres comme il faut, и это свое свойство ставил вышевсего, с высоты его смотрел на всех других людей и не мог не ценить высокоэтого свойства, потому что благодаря только ему он сделал блестящую карьеру…(с. 260)
Он считал себя не толькоun homme tres comme il faut, но еще и человеком рыцарской честности (с. 260).
Один из теперешнихтоварищей ее, Новодворов, шутя говорил про нее, что она предается спортублаготворения… И этот спорт сделался привычкой, сделался делом ее жизни (с.371).
Чувства, переживания,воспоминания
С тех пор ей всё сталопостыло, и она только думала о том, как бы ей избавиться от того стыда, которыйожидал её, и она стала не только неохотно и дурно служить барышням, но, сама незная, как это случилось, — её прорвало. Она наговорила барышням глупостей, вкоторых сама потом раскаивалась, и попросила расчёта (с. 10).
От них она поступилагорничной к становому, но … становой, пятидесятилетний старик, стал приставатьк ней, и один раз, когда он стал особенно предприимчив, она вскипела, назвалаего дураком и старым чёртом и так толкнула в грудь, что он упал. (с. 10)
Так что доводов былостолько же за, сколько и против; по крайней мере, по силе своей доводы эти былиравны, и Нехлюдов, смеясь сам над собою, называл себя буридановым ослом. Ивсё-таки оставался им, не зная, к какой из двух вязанок обратиться (с. 21).
В Нехлюдове, как и вовсех людях, было два человека. Один – духовный, ищущий блага себе толькотакого, которое было бы благо и других людей, и другой – животный человек,ищущий блага только себе и для этого блага готовый пожертвовать благом всегомира. В этот период его сумасшествия эгоизма, вызванного в нём егопетербургской и военной жизнью, этот животный человек властвовал в нём исовершенно задавил духовного человека (с. 55-56).
Так казалось Нехлюдову,когда он взглядывал на её стройную фигуру в белом платье с складочками и насосредоточенно радостное лицо, по выражению которого он видел, что точь-в-точьто же, что поёт в его душе, поёт и в её душе (с. 58).
Когда он теперь вспоминалКатюшу, то из всех положений, в которых он видел её, эта минута застилала вседругие (с. 60).
В любви между мужчиной иженщиной бывает всегда одна минута, когда любовь эта доходит до своего зенита,когда нет в ней ничего сознательного, рассудочного и нет ничего чувственного(с. 60).
Всё было так обыкновенно,но в душе Нехлюдова была буря (с. 61).
Тот животный человек,который жил в нём, не только поднял теперь голову, но затоптал себе под ногитого духовного человека, которым он был в первый приезд свой и даже сегодняутром в церкви, и этот страшный животный человек теперь властвовал один в егодуше (с. 62).
Хоть слабо, но ещё слышенбыл голос истинной любви к ней, который говорил ему об ней, о её чувствах, о еёжизни. Другой же голос говорил: смотри, пропустишь своё наслаждение, своёсчастье. И этот второй голос заглушил первый (с. 62).
Он видел по выражениюлица Матрёны Павловны, что она осуждает его и права … но животное чувство,выпроставшееся из-за прежнего чувства хорошей любви к ней, овладело им и царилоодно, ничего другого не признавая (с. 63).
Воспоминание это жгло егосовесть (с. 67).
«Узнала!» — подумал он. ИНехлюдов как бы сжался, ожидая удара (с. 70).
И в его представлениипроисходило то обычное явление, что давно не виденное лицо любимого человека,сначала поразив теми вешними переменами, которые произошли за время отсутствия,понемногу делается совершенно таким же, каким оно было за много лет тому назад,исчезают все происшедшие перемены, и перед духовными очами выступает только тоглавное выражение исключительной, неповторяемой духовной личности (с. 80).
А между тем … он ужечувствовал всю жестокость, подлость, низость не только этого своего поступка, новсей своей праздной, развратной, жестокой и самодовольной жизни, и та страшнаязавеса, которая каким-то чудом всё это время, все эти двенадцать лет скрывалаот него и это преступление, и всю его последующую жизнь, уже колебалась, и онурывками уже заглядывал за неё (с. 80–81).
И в душе Нехлюдовашевельнулось дурное чувство (с. 88).
Извозчики предлагали своиуслуги, но он пошёл пешком, и тотчас же целый рой мыслей и воспоминаний оКатюше и об его поступке с ней закружились в его голове (с. 92).
И он вспомнил себя таким,каким он был тогда. На него пахнуло этой свежестью, молодостью, полнотою жизни,и ему стало мучительно грустно (с. 103)
Тогда он был бодрый,свободный человек, перед которым раскрывались бесконечные возможности, – теперьон чувствовал себя со всех сторон пойманным в тенетах глупой, пустой,бесцельной жизни, из которых он не видел никакого выхода… (с. 104)
С Нехлюдовым не раз ужеслучалось то, что он называл «чисткой души». Чисткой души назвал он такоедушевное состояние, при котором он вдруг, после иногда большого промежуткавремени, сознав замедление, а иногда и остановку внутренней жизни, принималсявычищать весь тот сор, который, накопившись в его душе, был причиной этойостановки…
Так он очищался иподнимался несколько раз, так это было с ним в первый раз, когда он приехал налето к тётушкам…
С тех пор и до нынешнегодня прошёл длинный период без чистки, и потому никогда ещё он не доходил дотакого загрязнения…(с. 105)
Но всякий раз соблазнымира улавливали его, и он, сам того не замечая, опять падал, и часто ниже того,каким он был прежде (с. 105).
Но то свободное, духовноесущество, которое одно истинно, одно могущественно, одно вечно, уже пробудилосьв Нехлюдове (с. 105).
Матвеевна говорит:ослобонят, а я говорю: нет, говорю, касатка, чует моё сердце, заедят они её…(с. 115)
…несмотря на егосолдатское одурение и машинообразность, видно было, что он жалел мальчика инеохотно рассказывал о своей поимке (с. 124).
А это было не ребячество,а беседа с собой, с тем истинным, божественным собой, которое живёт в каждомчеловеке. Всё время этот я спал, и мне не с кем было беседовать. Пробудило егонеобыкновенное событие 28-го апреля, в суде, где я был присяжным (с. 132)
Эти воспоминания где-тодалеко нетронутыми лежали в её душе (с. 133).
Нехлюдов пробыл в этойкомнате минут пять, испытывая какое-то странное чувство тоски, сознанья своегобессилья и разлада со всем миром; нравственное чувство тошноты, похожее накачку на корабле, овладело им (с. 147).
Но, не будучи в силахразобраться в этом, она поступила и теперь, как поступала всегда: отогнала отсебя эти воспоминания и постаралась застлать их особенным туманом развратнойжизни… (с. 151–152).
Опять тот искуситель,который говорил вчера ночью, заговорил в душе Нехлюдова, как всегда, стараясьвывести его из вопросов о том, что должно сделать, к вопросу о том, что выйдетиз его поступков и что полезно (с. 153).
«Ничего ты не сделаешь сэтой женщиной, – говорил этот голос, – только себе на шею повесишь камень,который утопит тебя и помешает тебе быть полезным другим» (с. 153).
Но тут же онпочувствовал, что теперь, сейчас, совершается нечто самое важное в его душе,что его внутренняя жизнь стоит в эту минуту как бы на колеблющихся весах,которые малейшим усилием могут быть перетянуты в ту или другую сторону (с.153).
Он чувствовал, что емудолжно разбудить её духовно, что это страшно трудно … он ничего не желал себеот неё, а желал только того, чтобы она перестала быть такою, какою на былатеперь, чтобы она пробудилась и стала такою, какою она была прежде (с. 153).
При первом свиданииНехлюдов ожидал, что увидав его, узнав его намерение служить ей и егораскаяние, Катюша обрадуется и умилится и опять станет Катюшей, но, к ужасусвоему, он увидал, что Катюши не было, а была одна Маслова (с. 154).
Воспоминания эти несходились с её теперешним миросозерцанием и потому были совершенно вычеркнутыиз её памяти или скорее где-то хранились в её памяти нетронутыми, но были такзаперты, замазаны, как пчёлы замазывают гнёзда клочней… (с. 156)
 - Маруся, хоть немножкоподожди, – сказал он голосом, по которому видно было, что это музыка составлялакрест его жизни (с. 177).
Всё поговорят – отведутдушу (с. 189).
«Зачем это?» – спрашивалНехлюдов, испытывая теперь в высшей степени то чувство нравственной,переходящей в физическую, тошноты, которую он всегда испытывал в тюрьме, и ненаходил ответа (с. 190).
–Так точно, – проговорилэтот, очевидно ещё не освободившийся от гипнотизма солдатства, крестьянин (с.225).
Всё это понять, понятьвсё дело хозяина – не в моей власти. Но делать его волю, написанную в моейсовести, – это в моей власти, и это я знаю несомненно (с. 229).
Нехлюдов испытывал то,что бывает с ушибленным местом. Кажется, что, как нарочно, ударяешься всебольным местом, а кажется это только потому, что только удары по больному местузаметны (с. 243).
– Нет, нельзя. Я напанихиду еду к Каменской. Она ужасно убита (с. 258).
– Ты меня уморишь, –говорила она, закашлявшись (с. 288).
Я должна быть довольна –и довольна. Но есть червяк, который просыпается… (с. 291)
– И ему не надо даватьзасыпать, надо верить этому голосу, – сказал Нехлюдов, совершенно поддавшись ееобману (с. 291).
Всё спуталось в егоголове (с. 292).
– И прекрасно. Ну, чтоПитер, как на тебя действует, – прокричал Богатырев, скажи, а?
– Чувствую, чтозагипнотизировываюсь, – сказал Нехлюдов (с. 299).
«Бедная, милая! Как онамогла так измениться?» – думал Нехлюдов, вспоминая Наташу такою, какая она былане замужем, и испытывая к ней сплетенное из бесчисленных детских воспоминанийнежное чувство (с. 321).
– Ну, уж вы мнепредоставьте решать мои дела самому и знать, что надо читать и что не надо, –сказал Нехлюдов, побледнев, и, чувствуя, что у него холодеют руки и он невладеет собой, замолчал и стал пить чай (с. 324).
Она радует меня тойвнутренней переменой, которая, мне кажется, – боюсь верить, – происходит в ней.Боюсь верить, но мне кажется, что она оживает (с. 329).
Все эти люди, очевидно,были неуязвимы, непромокаемы для самого простого чувства сострадания толькопотому, что они служили. Они, как служащие, были непроницаемы для чувствачеловеколюбия… (с. 354)
Рабочие – их было человекдвадцать – и старики и совсем молодые, все с измученными загорелыми сухимилицами, тотчас же, цепляя мешками за лавки, стены и двери, очевидно чувствуясебя вполне виноватыми, пошли дальше через вагон, очевидно готовые идти доконца света и сесть куда бы ни велели, хоть на гвозди (с. 363).
Рабочие же, испытываярадость и успокоение людей, миновавших большую опасность, остановились и сталиразмещаться, скидывая движениями плеча тяжелые мешки с спин и засовывая их подлавки (с. 363).
– Вы спрашивали про моихдетей; хотите видеть их? ...
– …очень, оченьинтересно, – сказал Нехлюдов, тронутый этой переливающейся через крайсчастливой материнской любовью. – Пожалуйста, покажите (с. 433).
Люди должны в поте лицахлеб есть, а он их запер; как свиней, кормит без работы, чтоб они озверели (с.441).
Действия человека, иххарактеристика
Повитуха взяла у неё запрожитьё … за два месяца сорок рублей, двадцать пять рублей пошли на отправкуребёнка, сорок рублей повитуха выпросила себе взаймы на корову, рублей двадцатьразошлись так … так что, когда Катюша выздоровела, денег у неё не было… (с. 10)
Нехлюдов только что хотелвзяться за письма, как из двери, ведшей в коридор, выплыла полная пожилаяженщина в трауре… (с. 15)
Вид этой картины, надкоторой он бился два года, и этюдов, и всей мастерской напомнили ему испытанноес особенной силой в последнее время чувство бессилия идти дальше в живописи (с.19).
В числе присяжных нашёлсязнакомый Нехлюдова…
 – А, и вы попали?… Неотвертелись?
– Я и не думалотвёртываться, – строго и уныло сказал Нехлюдов (с. 23).
Народ всё выходил и …сходил со ступеней и рассыпался по церковному двору и кладбищу (с. 58).
 – И зачем это читать?Только затягивают. Эти новые мётлы не чище, а дольше метут (с. 73).
 – Девчонка не виновата,запуталась, – сказал добродушный купец, — надо снисхождение дать (с. 81).
Матвеевна говорит:ослобонят, а я говорю: нет, говорю, касатка, чует моё сердце, заедят они её…(с. 115)
Придёт какой-нибудь: гдетут бумага какая, или ещё что, а я вижу, что ему не бумага нужна, а меня такглазами и ест… (с. 116)
Но когда он вместе сприсяжными вошёл в залу заседания, и началась вчерашняя процедура… – онпочувствовал, что хотя и нужно было сделать это, он и вчера не мог бы разорватьэту торжественность (с. 123).
Свидетель-городовой навопросы председателя, обвинителя, защитника безжизненно отрубал: «Так точно-с»,«Не могу знать»… (с. 124)
Ну, а если только можетвытянуть у вас двадцатипятирублёвый билет – зубами вырвет (с. 158).
А каждое такое дело стоитогромного труда. Ведь и мы тоже, как какой-то писатель говорит, оставляемкусочек мяса в чернильнице (с. 159).
На другом конце гостинойу стола с чаем сидели барыни и стояли мужчины – военные и штатские, и слышалсянеумолкаемый треск мужских и женских голосов (с. 192).
 - Сплошь драка пойдёт, –сказал старик с белой бородой и смеющимися глазами. – Бабы друг дружке всеглаза повыцарапают (с. 233).
 – Куда! Нынче такнабиваются во все места, что беда. Хозяева швыряются народом, как щепками.Везде полно (с. 243).
Но когда прошло известноевремя, и он ничего не устроил, ничего не показал, и когда … представительные ибеспринципные чиновники вытеснили его … то всем стало ясно, что он был … оченьограниченный и малообразованный, хотя и очень самоуверенный человек… (с. 255)
Всякие попытки егоизменить эту жизнь разбивались, как о каменную стену, об ее уверенность,поддерживаемую всеми ее родными и знакомыми, что так нужно (с. 284).
– Пожалуйста, не ловименя на словах (с. 290).
Когда кончился монолог,театр затрещал от рукоплесканий (с. 304).
– Ведет князя смотретьсвоих малышей, – смеясь, закричал генерал от карточного стола, за которым онсидел с зятем, золотопромышленником и адъютантом. – Отбудьте, отбудьтеповинность (с. 433).
…она продолжает любитьменя и для моего же блага отказывается от меня и навсегда сжигает свои корабли,соединяя свою судьбу с Симонсоном», – подумал Нехлюдов, и ему стало стыдно (с.436).
Люди должны в поте лицахлеб есть, а он их запер; как свиней, кормит без работы, чтоб они озверели (с.441).
Отношения между людьми
Записка была продолжениемтой искусной работы, которая вот уже два месяца производилась над ним княжнойКорчагиной и состояла в том, что незаметными нитями всё более и более связывалаего с ней (с. 16).
Нехлюдову же былоудивительно, как это он, этот дьячок, не понимает того, что всё, что здесь да ивезде на свете существует, существует только для Катюши и что пренебречь можновсем на свете, только не ею, потому что она – центр всего (с. 58).
Он знал, что в ней былаэта любовь, потому что он в себе в эту ночь и в это утро сознавал её, исознавал, что в этой любви он сливался с нею в одно (с. 60)
Нехлюдов приехал сюда,чтобы развлечься, и всегда ему в этом доме бывало приятно, не только вследствиетого тона хорошей роскоши, которая приятно действовала на его чувства, но ивследствие той атмосферы льстивой ласки, которая незаметно окружала его (с.94).
… он ничего не сказал ейтакого, что бы связывало его, не делал ей предложения, но по существу ончувствовал, что связал себя с нею, обещал ей, а между тем нынче он почувствовалвсем существом своим, что не может жениться на ней (с. 101).
 - Верно, перед богомговорю, барин. Будьте отцом родным! (с. 181)
Мика … может иметь другиенедостатки, но вы знаете, как он добр. Все эти несчастные заключённые – егодети (с. 194).
 - Да мы разве не уважаемтебя? – сказал старик. – Нам тебя нельзя не уважать, потому мы у тебя в руках;ты из нас верёвки вьёшь (с. 208).
 - Подпишись, говорит, — продолжал лохматый мужик своё суждение о речи барина. – Подпишись, он тебяживого проглотит (с. 227).
Теперь он нами владеет.Как хочет, так и ездит на нас (с. 244).
Так и видно в нем было –в его позе, его взгляде, которым он обменялся с женою, – властелин, собственниккрасивой жены (с. 304).
Он чувствовал, что нетбольше той Наташи, которая когда-то была так близка ему, а есть только рабачуждого ему и неприятного черного волосатого мужа (с. 352).
Ведь все эти люди … всеони, если бы не были губернаторами, смотрителями, офицерами, двадцать разподумали бы о том, можно ли отправлять людей в такую жару и такой кучей,двадцать раз дорогой остановились бы и, увидав, что человек слабеет,задыхается, вывели бы его из толпы, свели бы его в тень, дали бы воды, дали быотдохнуть и, когда случилось несчастье, выказали бы сострадание. Они не сделалиэтого, даже мешали делать это другим только потому, что они видели перед собойне людей и свои обязанности перед ними, а службу и ее требования, которые ониставили выше требований человеческих отношений (с. 353).
– И не говори, такприсмолилась ко мне, что как одна душа (с. 360).
Общая характеристикачеловека/людей
– Ах, кобель бритый! Чтоделает, — проговорила рыжая… (с. 114)
– То-то шкура барабанная!Чего гогочет! – сказала Кораблёва, покачав головою на рыжую… (с. 114)
Тот, как бишь его,лохматый, носастый, – тот, сударыня моя, из воды сухого выведет (с. 115).
Придёт какой-нибудь: гдетут бумага какая или ещё что, а я вижу, что ему не бумага нужна, а меня такглазами и ест, – говорила она, улыбаясь и как бы в недоумении покачиваяголовой. – Тоже – артисты. (с. 116)
Когда придёт в контору,посадишь его чай пить, – улыбаясь, говорил приказчик, — разговоришься – умапалата, министр, – всё обсудит, как должно (с. 226).
Только жена у него изрусских, – такая-то собака, что не приведи бог (с. 244).
И он точно не сомневалсяв этом не потому, что это было так, а потому, что если бы это было не так, емубы надо было признать себя не почтенным героем, достойно доживающим хорошуюжизнь, а негодяем, продавшим и на старости лет продолжающим продавать своюсовесть (с. 273).
Как ни тяжело мне былотогда лишение свободы, разлука с ребенком, с мужем, все это было ничто всравнении с тем, что я почувствовала, когда поняла, что я перестала бытьчеловеком и стала вещью (с. 297).
Суд имеет целью толькосохранение общества в настоящем положении и для этого преследует и казнит кактех, которые стоят выше общего уровня и хотят поднять его, так называемыеполитические преступники, так и тех, которые стоят ниже его, так называемыепреступные типы (с. 326).
– Что ж это, барин,правда, что двенадцать человек арестантов уморили до смерти? … Ужли ж им ничегоза это не будет? То-то дьяволы! (с. 346)
Погоди, говорит, старуха,бабенка – робенок вовсе, сама не знала, что делала, пожалеть надо. Она, може,опамятуется (с. 359).
Баба ухватистая дамолодая, в соку (с. 360).
В это время из-за стеныпослышался взрыв брани, толкотня ударяющихся в стену, звон цепей, визг и крики…
– Вон они звери! Какое жеможет быть общение между нами и ими? (с. 401)
Умственные силы этогочеловека – его числитель – были большие; но мнение его о себе – его знаменатель– было несоизмеримо огромное и давно уже переросло его умственные силы (с.403).
Да… это был весьхрустальный человек, всего насквозь видно. Да… он не то что солгать – не могпритворяться. Не то что тонкокожий, он точно весь был ободранный, и все нервынаружу (с. 411).
Предметы и явлениямира природы
Солнце грело, трава,оживая, росла и зеленела везде, … липы надували лопавшиеся почки… (с. 5)
Веселы были и растения, иптицы, и насекомые, и дети (с. 6).
Изредка тучу разрезалимолнии, и с грохотом вагонов все чаще и чаще смешивался грохот грома (с. 354).
Факты духовнойкультуры
Явления общественнойжизни
В конце же недели поездкав государственное учреждение – участок, где находящиеся на государственнойслужбе чиновники, доктора – мужчины, иногда серьёзно и строго, а иногда сигривой весёлостью. Уничтожая данный от природы для ограждения от преступления… стыд, осматривали этих женщин и выдавали им патент на продолжение тех жепреступлений, которые они совершали со своими сообщниками в продолжение недели(с. 14).
– Ну что же, подрывалиосновы? – сказал Колосов, иронически употребляя выражение ретроградной газеты,восстававшей против суда присяжных (с. 93).
И ведь сколько и какихнапряжённых усилий стоит это притворство, – продолжал думать Нехлюдов,оглядывая эту огромную залу, эти портреты, лампы, кресла…вспоминая…всю армиючиновников, писцов, сторожей, курьеров, не только здесь, но во всей Россииполучающих жалованье за эту никому не нужную комедию (с. 126).
Ему никакого дела не былодо того, каким образом начался мир, по Моисею или Дарвину, и дарвинизм, которыйтак казался важен его сотоварищам, для него был такой же игрушкой мысли, как итворение в шесть дней (с. 396).
Революция, в егопредставлении, не должна была изменить основные формы жизни народа…, не должнабыла ломать всего здания, а должна была только иначе распределить внутренниепомещения этого прекрасного, прочного, огромного, горячо любимого им старогоздания (с. 396).
Нехлюдов видел, чтолюдоедство начинается не в тайге, а в министерствах, комитетах и департаментахи заключается только в тайге; что его зятю, например, да и всем тем судейским ичиновникам, начиная от пристава до министра, не было никакого дела досправедливости или блага народа… (с. 417)
Образ жизни людей
За неё сватались, но онани за кого не хотела идти, чувствуя, что жизнь её с теми трудовыми людьми,которые сватались за неё, будет трудна ей, избалованной сладостью господскойжизни (с. 9).
Она с соболезнованиемсмотрела теперь на ту каторжную жизнь, которую вели в первых комнатах бледные,с худыми руками прачки, из которых некоторые уже были чахоточные, стирая игладя в тридцатиградусном мыльном пару с открытыми летом и зимой окнами, иужасалась мысли о том, что и она могла поступить в эту каторгу (с. 12).
И с тех пор началась дляМасловой та жизнь хронического преступления заповедей божеских и человеческих,которая ведётся сотнями и сотнями тысяч женщин не только с разрешения, но подпокровительством правительственной власти, озабоченной благом своих граждан, икончается для девяти женщин из десяти мучительными болезнями, преждевременнойдряхлостью и смертью (с. 13).
В пользу женитьбы вообщебыло … то, что женитьба, кроме приятностей домашнего очага, устраняянеправильность половой жизни, давала возможность нравственной жизни… (с. 20)
На четырёх страницах …шло таким образом описание всех подробностей наружного осмотра страшного …разлагающегося трупа веселившегося в городе купца… Жизнь Катюши и вытекавшая изноздрей сукровица, и вышедшие из орбит глаза и его поступок с нею – всё это,казалось ему, были предметы одного и того же порядка, и он со всех сторон былокружён и поглощён этими предметами (с. 71).
Кроме того, что ончувствовал фальшь в этом положении просителя среди людей, которых он уже несчитал своими, но которые его считали своим, в этом обществе он чувствовал, чтовступал в прежнюю привычную колею и невольно поддавался тому легкомысленному ибезнравственному тону, который царствовал в этом кружке (с. 257).
Как ни ново и трудно былото, что он намерен был сделать, он знал, что это была единственная возможнаядля него теперь жизнь, и как ни привычно и легко было вернуться к прежнему, онзнал, что это была смерть (с. 293).
Сравнения
Люди, их действия исостояния
Внешность и голос,физическое состояние человека
Всё лицо женщины было тойособенной белизны, которая бывает на лицах людей, проведших долгое времявзаперти, и которая напоминает ростки картофеля в подвале (с. 7).
Катюша, сияя улыбкой ичёрными, как мокрая смородина, глазами, летела ему навстречу (с. 47).
Взглянув ему в лицо, онапросияла, точно она объявила ему о чём-то необыкновенно радостном (с. 60).
…Колосов, выпив водки,вина, ликёра, был немного пьян, не так пьян, как бывают пьяны редко пьющиемужики, но так, как бывают пьяны люди, сделавшие себе из вина привычку (с. 98).
Рядом с силачом красавцемФилиппом, которого он вообразил себе натурщиком, он представил себе Колосованагим, с его животом в виде арбуза, плешивой головой и безмускульными, какплети, руками (с. 99).
Мисси в шляпе и каком-тотёмно-полосатом платье, схватывавшем без складочки её тонкую талию, точно какбудто она родилась в этом платье, была очень красива (с. 193).
Слушая соловьёв илягушек, Нехлюдов вспомнил о музыке дочери смотрителя; вспомнив о смотрителе,он вспомнил о Масловой, как у неё, так же, как кваканье лягушек, дрожали губы,когда она говорила: «Вы это совсем оставьте» (с. 206).
 – И старый же ты стал,ваше сиятельство; то как репей хороший был, а теперь что! Тоже забота, видно(с. 217).
Старческий же ребёноквесь расплылся в улыбку, изгибая свои, как червячки, тоненькие ножки (с. 219).
Спереди против них сиделиих дети: разубранная и свеженькая, как цветочек, девочка … и восьмилетниймальчик с длинной, худой шеей… (с. 334)…по тонким костям рук и скованных ног ипо сильным мышцам всех пропорциональных членов видно было, какое это былопрекрасное, сильное, ловкое человеческое животное, как животное, в своем родегораздо более совершенное, чем тот буланый жеребец, за порчу которого таксердился брандмайор (с. 343).
Психологическоесостояние человека
Черты характера
Убеждения графа ИванаМихайловича с молодых лет состояли в том, что как птице свойственно питатьсячервяками, быть одетой перьями и пухом и летать по воздуху, так и емусвойственно питаться дорогими кушаньями, приготовленными дорогими поварами,быть одетым в самую покойную и дорогую одежду, ездить на самых покойных ибыстрых лошадях, и что поэтому это все должно быть для него готово (с. 254).
Нехлюдову было ясно, чтооба были богатые натуры и были только запущены и изуродованы, как бываютзапущены и изуродованы заброшенные растения (с. 316).
Весь интерес ее жизнисостоял, как для охотника найти дичь, в том, чтобы найти случай служения другим(с. 371).
Чувства, переживания,воспоминания
Маслова то сиделанеподвижно, слушая чтеца и смотря на него, то вздрагивала и как бы хотелавозражать, краснела и потом тяжело вздыхала, переменяла положение рук, оглядываласьи опять уставлялась на чтеца (с. 36)
Как только Катюша входилав комнату или даже издалека Нехлюдов видел её белый фартук, так всё для негокак бы освещалось солнцем, всё становилось интереснее, веселее, значительнее;жизнь становилась радостнее (с. 48).
И сердце Нехлюдоварадостно ёкнуло. «Тут!» И точно солнце выглянуло из-за туч (с. 54).
Когда судебный пристав сбоковой походкой пригласил опять присяжных в залу заседания, Нехлюдовпочувствовал страх, как будто не он шёл судить, но его вели в суд (с. 69).
Он испытывал теперьчувство, подобное тому, которое испытывал на охоте, когда приходилось добиватьраненую птицу: и гадко, и жалко, и досадно. Недобитая птица бьётся в ягдташе: ипротивно, и жалко, и хочется поскорее добить и забыть (с. 70).
Он чувствовал себя вположении того щенка, который дурно вёл себя в комнатах и которого хозяин, взявза шиворот, тычет носом в ту гадость, которую он сделал. Щенок визжит, тянетсяназад, чтобы уйти как можно дальше от последствий своего дела и забыть о них, нонеумолимый хозяин не отпускает его. Так и Нехлюдов чувствовал уже всю гадостьтого, что он наделал, чувствовал и могущественную руку хозяина, но он всё ещёне понимал значения того, что он сделал, не признавал самого хозяина. Ему всёхотелось не верить в то, что то, что было перед ним, было его дело. Нонеумолимая невидимая рука держала его, и он предчувствовал уже, что он неотвертится (с. 80).
Нехлюдов испытывалчувство, подобное тому, которое должна испытывать лошадь, когда её оглаживают,чтобы надеть узду и вести запрягать. А ему нынче, больше чем когда-либо, былонеприятно возить (с. 100).
Нехлюдов пробыл в этойкомнате минут пять, испытывая какое-то странное чувство тоски, сознанья своегобессилья и разлада со всем миром; нравственное чувство тошноты, похожее накачку на корабле, овладело им (с. 147)
Воспоминания эти несходились с её теперешним миросозерцанием и потому были совершенно вычеркнутыиз её памяти или скорее где-то хранились в её памяти нетронутыми, но были такзаперты, замазаны, как пчёлы замазывают гнёзда клочней, которые могут погубитьвсю пчелиную работу, чтобы к ним не было никакого доступа (с. 156).
Казалось, служа вгвардейском, близком к царской фамилии полку, Масленникову пора бы привыкнуть кобщению с царской фамилией, но … всякое такое внимание приводило Масленникова втакой же восторг, в который приходит ласковая собачка после того, как хозяинпогладит. Потреплет, почешет её за ушами. Она крутит хвостом, сжимается,извивается, прижимает уши и безумно носится кругами. То же самое был готовделать Масленников (с. 192).
Люди, как реки: вода вовсех одинаковая и везде одна и та же, но каждая река бывает то узкая, тобыстрая, то широкая, то тихая, то чистая, то холодная, то мутная, то тёплая.Так и люди. Каждый человек носит в себе зачатки всех свойств людских и иногдапроявляет одни, иногда другие и бывает часто совсем не похож на себя, оставаясьвсё между тем одним и самим собою (с. 197).
Теперь ему было ясно, какдень, что главная причина народной нужды … состояла в том, что у народа былаотнята землевладельцами та земля, с которой одной он мог кормиться (с. 221).
Вчерашний соблазнпредставился ему теперь тем, что бывает с человеком, когда он разоспался, и емухочется хоть не спать, а еще поваляться, понежиться в постели, несмотря на то,что он знает, что пора вставать для ожидающего его важного и радостного дела(с. 293).
Некоторые, какзагипнотизированные, шли за партией, но потом останавливались и, покачиваяголовами, только провожали партию глазами (с. 334).
Нехлюдов, как загипнотизированный,пошёл за ними (с. 342).
Они, как служащие, былинепроницаемы для чувства человеколюбия, как эта мощеная земля для дождя, –думал Нехлюдов, глядя на мощенный разноцветными камнями скат выемки, покоторому дождевая вода не впитывалась в землю, а сочилась ручейками. – Можетбыть, и нужно укладывать камнями выемки, но грустно смотреть на эту лишеннуюрастительности землю, которая бы могла родить хлеб, траву, кусты, деревья, какте, которые виднеются вверху выемки. То же самое и с людьми, – думал Нехлюдов,– может быть, и нужны эти губернаторы, смотрители, городовые, но ужасно видетьлюдей, лишенных главного человеческого свойства – любви и жалости друг к другу(с. 354).
Разбойник все-таки можетпожалеть – эти же не могут пожалеть: они застрахованы от жалости, как эти камниот растительности (с. 355).
– Вот так-то, – продолжалфабричный, – то хороша-хороша, а то и заскрипит, как телега немазаная. Мавра,так я говорю? (с. 358)
– Оттого и разные веры,что людям верят, а себе не верят. И я людям верил и блудил, как в тайге; такзаплутался, что не чаял выбраться (с. 422).
Общая характеристикачеловека/людей
Одни люди в большинствеслучаев пользуются своими мыслями, как умственной игрой, обращаются с своимразумом, как с маховым колесом, с которого снят передаточный ремень, а впоступках своих подчиняются чужим мыслям – обычаю, преданию, закону; другие же,считая свои мысли главными двигателями всей своей деятельности, почти всегдаприслушиваются к требованиям своего разума и подчиняются ему, только изредка, ито после критической оценки, следуя тому, что решено другими (с. 372).
Холостые люди, по егомнению, были те же фагоциты, назначение которых состояло в помощи слабым,больным частям организма… он признавал себя теперь, так же как и МарьюПавловну, мировыми фагоцитами (с. 373).
Действия человека, иххарактеристика
Одни слишком громкоповторяли слова, как будто с задором и выражением, говорящим: «А я всё-такибуду и буду говорить», другие же только шептали, отставали от священника ипотом, как бы испугавшись, не вовремя догоняли его; одни крепко-крепко, как быбоясь, что выпустят что-то, вызывающими жестами держали свои щепотки, а другиераспускали их и опять собирали (с. 32).
 - Что же это вы делаете?– вскрикнула она таким голосом, как будто он безвозвратно разбил что-тобесконечно драгоценное, и побежала от него рысью (с. 61).
Услыхав её шаги,Нехлюдов, тихо ступая и сдерживая дыхание, как будто собираясь на преступление,вошёл за ней (с. 62).
Он стукнул в окно. Она,как бы от электрического удара, вздрогнула всем телом, и ужас изобразился на еёлице (с. 64).
– Нет, возьми, –пробормотал он и сунул ей конверт за пазуху, и, точно как будто он обжёгся, он,морщась и стоная, побежал в свою комнату.
И долго после этого онвсё ходил по своей комнате, и корчился, и даже прыгал, и вслух охал, как отфизической боли, как только вспоминал эту сцену (с. 67).
Товарищ прокурорасердито, как бы огрызаясь, что-то записал у себя на бумаге и с презрительнымудивлением пожал плечами (с. 77).
На предложениепредседателя сказать то, что она имеет для своей защиты, она только подняла нанего глаза, оглянулась на всех, как затравленный зверь, и тотчас же опустила ихи заплакала, громко всхлипывая (с. 78).
Она тряхнула головой, какбы отгоняя ненужные мысли, и пошла вперёд более быстрым, чем обыкновенно, шагом(с. 96).
…Софья Васильевнаобратилась к Колосову с вопросом об его мнении о новой драме таким тоном, какбудто это мнение Колосова должно было решить всякие сомнения и каждое словоэтого мнения должно быть увековечено (с. 98).
Так говорили свидетели,сам же обвиняемый во всём винился и, как пойманный зверок, бессмысленнооглядываясь по сторонам, прерывающимся голосом рассказывал всё, как было (с.124).
Когда же он, больной ииспорченный от нездоровой работы, пьянства, разврата, одурелый и шальной, какво сне, шлялся без цели по городу и сдуру залез в какой-то сарай … мы … хотимпоправить дело тем, что будем казнить этого мальчика (с. 127).
«Что же это такое?» –говорил себе Нехлюдов, выходя из камер, как сквозь строй прогоняемый сотнейглаз выглядывавших из дверей и встречавшихся арестантов (с. 183).
… спросила она уНехлюдова, слегка улыбаясь и доверчиво глядя ему в глаза так просто, как будтоне могло быть сомнения о том, что она со всеми была, есть и должна быть впростых, ласковых, братских отношениях (с. 185)
 – Никак нет-с, – отвечалс искусственно-весёлым видом бывший солдат, старательно держа перед собою своюразорванную шапку, как будто предлагая её всякому желающему воспользоваться ею(с. 226).
По подмостям лесов сновали,как муравьи, забрызганные известью рабочие: одни клали, другие тесали камень,третьи вверх вносили тяжелые и вниз пустые носилки и кадушки (с. 242).
 – Куда! Нынче такнабиваются во все места, что беда. Хозяева швыряются народом, как щепками.Везде полно (с. 243).
Графиня Катерина Ивановнасидела у мозаикового столика, облокотив голову на обе руки, и толстые плечи еевздрагивали. Кучер удивленно и испуганно смотрел на немца, точно он наезжал нанего дышлом, а он не сторонился (с. 265).
Генерал не выразилникакого ни удовольствия, ни неудовольствия при вопросе Нехлюдова, а, склонивголову набок, зажмурился, как бы обдумывая. Он, собственно, ничего не обдумывали даже не интересовался вопросом Нехлюдова, очень хорошо зная, что он ответитему по закону (с. 271).
И он стал, как быоправдываясь, подробно описывать все удобства, доставляемые содержимым, какбудто главная цель этого учреждения состояла в том, чтобы устроить длясодержащихся лиц приятное местопребывание (с. 271).
– Как по-своему? Я верю,как баба самая простая, – сказала она, улыбаясь (с. 290).
Так как же онибезжалостно оторвали меня от всего, что дорого, и заперли, как дикого зверя?(с. 297)
Напротив, только тогдаземля не будет лежать впусте, как теперь, когда землевладельцы, как собака насене, не допускают до земли тех, кто может, а сами не умеют эксплуатировать ее(с. 324).
Дети эти, как жеребята втабуне, жались между арестантками (с. 331).
– В тесноте, да не вобиде, – сказал певучим голосом улыбающийся Тарас и, как перышко, своимисильными руками поднял свой двухпудовый мешок… (с. 358)
Пока мы ее держать будем,она, говорит, нас, как тараканов, изведет (с. 359).
Он молча посмотрел нанеё, как будто что-то взвешивая (с. 369).
С этими людьми поступалитак, как поступают при ловле рыбы неводом: вытаскивают на берег все, чтопопадается, и потом отбирают те крупные рыбы, которые нужны, не заботясь омелкоте, которая гибнет, засыхая на берегу. Так, захватив сотни таких, очевидноне только не виноватых, но и не могущих быть вредными правительству людей, ихдержали иногда годами в тюрьмах, где они заражались чахоткой, сходили с ума илисами убивали себя; и держали их только потому, что не было причины выпускатьих, между тем как, будучи под рукой в тюрьме, они могли понадобиться дляразъяснения какого-нибудь вопроса при следствии (с. 376).
С ними поступали, как навойне, и они, естественно, употребляли те же самые средства, которыеупотреблялись против них (с. 377).
Еще со двора было слышногуденье голосов и внутреннее движение, как в хорошем, готовящемся к ройке улье,но, когда Нехлюдов подошел ближе и отворилась дверь, гуденье это усилилось иперешло в звук перекрикивающихся, ругающихся, смеющихся голосов (с. 387).
Он … ко всем выдающимсялюдям относился как к соперникам и охотно поступил бы с ними, как старыесамцы-обезьяны поступают с молодыми, если бы мог. Он вырвал бы весь ум, всеспособности у других людей, только бы они не мешали проявлению его способностей(с. 404).
Везде было то же самое:везде те же холодные, голодные, праздные, зараженные болезнями, опозоренные,запертые люди показывались, как дикие звери (с. 440).
Люди должны в поте лицахлеб есть, а он их запер; как свиней, кормит без работы, чтоб они озверели (с.441).
Как губка воду, онвпитывал в себя то нужное, важное и радостное, что открывалось ему в этой книге(с. 447).
Отношения между людьми
Кроме того, он нравилсяей, и она приучила себя к мысли, что он будет её … и она с бессознательной, ноупорной хитростью, такою, какая бывает у душевнобольных, достигала своей цели(с. 96).
Она смеялась над ним иласкала его, как своё приручённое животное (с. 173).
Если бы была заданапсихологическая задача: как сделать так, чтобы люди нашего времени, христиане,гуманные, просто добрые люди, совершали самые ужасные злодейства, не чувствуясебя виноватыми, то возможно только одно решение: …надо, чтобы эти люди былигубернаторами, смотрителями, офицерами, полицейскими, то есть, чтобы,во-первых, были уверены, что есть такое дело, называемое государственнойслужбой, при котором можно обращаться с людьми, как с вещами… (с. 354)
С вещами можно обращатьсябез любви: можно рубить деревья, делать кирпичи, ковать железо без любви; но слюдьми нельзя обращаться без любви, так же как нельзя обращаться с пчелами безосторожности. Таково свойство пчел. Если станешь обращаться с ними безосторожности, то им повредишь и себе. То же и с людьми (с. 355).
Как есть можно без вредаи с пользой только тогда, когда хочется есть, так и с людьми можно обращаться спользой и без вреда только тогда, когда любишь (с. 356).
– И не говори, такприсмолилась ко мне, что как одна душа (с. 360).
– Ну, что проблема трехтел? – прошептал еще Крыльцов…
Нехлюдов не понял, ноМарья Павловна объяснила ему, что это знаменитая математическая проблемаопределения отношения трех тел: солнца, луны и земли, и что Крыльцов шутяпридумал это сравнение с отношением Нехлюдова, Катюши и Симонсона (с. 419).
Явления природы
Только сад не только необветшал, но разросся, сросся и был теперь весь в цвету; из-за забора видныбыли, точно белые облака, цветущие вишни, яблони и сливы (с. 210).
Все как будто покрылосьлаком: зеленое становилось зеленее, желтое – желтее, черное – чернее (с. 354).
Факты духовнойкультуры
Явления общественнойжизни
… юрист, к которомупришли судиться, после указания на всевозможные законы, по прочтении двадцатистраниц юридической бессмысленной латыни, предложил судящимся кинуть кости: чётили нечет. Если чёт, то прав истец, если нечет, то прав ответчик.
Так было и здесь. То, ане другое решение было принято не потому, что все согласились…а… потому, чтовсе устали и всем хотелось скорей освободиться и потому согласиться с темрешением, при котором всё скорей кончается (с. 85-86).
Так же как в однойповаренной книге говорится, что раки любят, чтоб их варили живыми, он вполнебыл убежден, и не в переносном смысле, как это выражение понималось вповаренной книге, а в прямом, – думал и говорил, что народ любит быть суеверным(с. 300).
Он относился кподдерживаемой им религии так, как относится куровод к падали, которою онкормит своих кур: падаль очень неприятна, но куры любят и едят ее, и потому ихнадо кормить падалью (с. 300).
Эта, уличная женщина, –вонючая, грязная вода, которая предлагается тем, у кого жажда сильнееотвращения; та, в театре, – яд, который незаметно отравляет все, во чтопопадает (с. 306).
Предметы материальнойкультуры
Обмыв там холодной водоймускулистое, обложившееся жиром белое тело и вытершись лохматой простыней, оннадел чистое выглаженное бельё, как зеркало, вычищенные ботинки и сел передтуалетом расчёсывать двумя щётками небольшую чёрную курчавую бороду… (с. 14)
Во всех трех домах теперьсветились огни, как всегда, в особенности здесь, обманчиво обещая что-тохорошее, уютное в освещенных стенах (с. 384).
Эпитеты
Явления природы
– Еще, еще! – говорилНехлюдов, радуясь на оживающие под благодатным дождем поля, сады, огороды (с.354).
Люди, их действия исостояния
Внешность и голос,физическое состояние человека
В третьем, четвёртом часуусталое вставанье с грязной постели, зельтерская вода с перепоя, кофе, ленивоешлянье … потом одеванье в яркое шёлковое обнажающее тело платье; потом выход вразукрашенную ярко освещённую залу, приезд гостей, музыка, танцы, конфеты,вино, куренье и прелюбодеяния с молодыми, средними, полудетьми и разрушающимисястариками… (с. 13)
– Я желал бы знать,почему Картинкин приглашал к гостям исключительно Маслову, а не других девушек,– зажмурившись, но с лёгкой мефистофельской, хитрой улыбкой сказал товарищпрокурора (с. 42).
Всё было прекрасно, нолучше всего была Катюша в белом платье и голубом поясе, с красным бантиком начёрной голове и с сияющими восторгом глазами (с. 58).
Всё было красиво в этойдевушке … но главную прелесть её лица составляли карие, бараньи, добрые,правдивые глаза (с. 185).
Еще тогда она заметила,что это человек особенный и особенно смотрит на нее, и заметила это невольнопоражающее соединение в одном лице суровости, которую производили торчащиеволосы и нахмуренные брови, детской доброты и невинности взгляда (с. 374).
– Массы всегда обожаюттолько власть, – сказал он своим трещащим голосом (с. 401).
Он прислонился к спинкедивана, на котором сидел, закрыл глаза и мгновенно заснул тяжелым, мертвым сном(с. 437).
Психологическоесостояние человека
Чувства, переживания,воспоминания
– Все дело в ней, мневедь нужно только, чтобы эта пострадавшая душа отдохнула, – сказал Симонсон,глядя на Нехлюдова с такой детской нежностью, какой никак нельзя было ожидатьот этого мрачного вида человека (с. 408).
Черты характера
Семейную жизнь ВладимираВасильевича составляли его безличная жена, свояченица, состояние которой онтакже прибрал к рукам, продав ее имение и положив деньги на свое имя, икроткая, запуганная, некрасивая дочь, ведущая одинокую тяжелую жизнь… (с. 261)
Действия человека, иххарактеристика
Минуты через две из дверибодрым шагом вышла, быстро повернулась и стала подле надзирателя невысокая иочень полногрудая молодая женщина в сером халате… (с. 7)
– Нет, лучше я поеду, авы приходите завтра или нынче вечером, – сказала она и быстрыми легкими шагамипошла в выходную дверь (с. 258).
Общая характеристикачеловека/людей
Владимир Васильевич Вольфбыл действительно un homme tres comme il faut, и это свое свойство ставил вышевсего, с высоты его смотрел на всех других людей и не мог не ценить высокоэтого свойства, потому что благодаря только ему он сделал блестящую карьеру…(с. 260)
Да… это был весьхрустальный человек, всего насквозь видно. Да… он не то что солгать – не могпритворяться. Не то что тонкокожий, он точно весь был ободранный, и все нервынаружу (с. 411).