Изображение народа в "Записках охотника" И.С. Тургенева

Введение
 
Иван Сергеевич Тургеневпринадлежит к тем великим писателям, чьи творения сыграли громадную роль вдуховном развитии русского общества, обогатили общественную и мировую культуру.
Жизнь и литературнаядеятельность Тургенева протекали в одну из самых значительных эпох всемирной ирусской истории. Вражда к крепостному праву, искреннее сочувствие нуждам народа,прогрессивные гуманные идеи вдохновляли его творчество. «Непримиримый врагцепей и верный друг народа», — так называл Тургенева Некрасов.
Наиболее полно и ярковзгляды Тургенева отражены в одной из самых удивительных книг в русскойлитературе — «Записки охотника». Они состоят из 25 произведений, которыеразнообразны по содержанию и по художественным особенностям, но в них яркопроявляются и общие черты, что позволяет говорить о «Записках охотника» как очем-то внутренне едином и художественно законченном. Прежде всего – близостьтематики, общность содержания, взятого из обыденной жизни.
«Записки охотника»ставили перед читателем два основных вопроса:
а) что представляет собойрусский народ и особенно подавляющее его большинство – крестьянство, каковы егодуховные ресурсы, обеспечивающие дальнейшее развитие страны?
б) Как влияет на народсуществующий общественно-политический строй и в первую очередь крепостноеправо? Если оно оказывает вредное, гибельное влияние на общественную жизнь, — вчем это проявляется?
И.С. Тургенев стремилсяответить на эти вопросы. В центре его внимания – народ.
Темой данной курсовойработы является «Изображение народа в «Записках охотника», а главной целью былопроследить в рассказах образ народа, отметить способы и приемы показа народаавтором, дать характеристику героев из отдельных рассказов И.С. Тургенева,которые вошли в сборник.
В ходе написания даннойкурсовой работы были прочитаны литературоведческие статьи, которые помогаютсоставить представление о своеобразии творчества писателя-романиста и егозначение в развитии русской литературы. Это статьи А.К. Бабореко, В.В.Голубкова, М.П. Старенкова, М.П. Алексеева, П.Е. Липатова, Г.Б. Курляндской. Укаждого из них свой взгляд на это произведение, но главное, что их объединяет –это нравственная проблематика, гуманизм «Записок охотника».
В статье А.К. Бабореко«Записки охотника» раскрываются исторические предпосылки создания этогопроизведения, дается полная и глубокая характеристика отдельных героев (Хоря,Калиныча, Пеночкина, Полутыкина). По мнению известного литературоведа, Тургенев«с беспощадной правдивостью изображает дикость нравов, жестокость и самодурствокрепостников» [1, с. 16]. Автор подчеркивает: «выдающаяся роль «Записокохотника» в истории русской литературы» [1, с. 6]. А.К Бабореко замечает ипейзаж Тургенева, который «поэтически великолепен и полон глубокого смысла» [1,с.16]
В.В. Голубков в статье«Идейно-художественное единство «Записок охотника» размышляет о сходстве ицельности произведения. Что же объединяет рассказы, входящие в «Запискиохотника»? «Первое, общность их тематики, сходство явлений, на которыхостанавливается внимание писателя, и реалистическая манера изображения» [2, с.20]. Вторая особенность, по мнению автора, «ясная идейная целеустремленностьрассказов» [2, с. 21]. Заинтересовал Голубкова и образ рассказчика, «которыйявляется живым участником событий» [2, с. 24]. И, наконец, есть еще однаособенность «Записок охотника» — это единство жанра. Литературовед поражаетсямастерством великого писателя.
«И.С. Тургенев –признанный мастер художественного слова, один из создателей русского литературногоязыка», — так говорит М.П. Старенков в статье «Язык и стиль «Записок охотника».– Задача настоящей статьи – подвести некоторые итоги изучению языка истиля «Записок охотника», привести отдельные самостоятельные наблюдения вданной области и поставить задачи их дальнейшего исследования» [3, с. 33].Автор предлагает рассматривать язык и стиль произведения исторически, вусловиях общего состояния и развития русской литературы и русскоголитературного языка своего времени, в связи с:
1)     идейно-художественнымнаправлением «натуральной школы»,
2)     характернымипризнаками повествовательных жанров «натуральной школы»,
3)     индивидуальнымиособенностями творчества писателя и его взглядами на литературу и язык.
«Записки охотника»открыли для зарубежного читателя великую сокровищницу русской литературы(Пушкина, Гоголя). М.П. Алексеев в статье «Мировое значение «Записок охотника»говорит о том, что именно этот цикл рассказов ввел Тургенева в мировуюлитературу, утвердил его популярность в разных странах Европы. «Запискиохотника» в целом и частями были изданы сотни раз на различных языках. «Труднобыло бы назвать такую страну, в которой «Записки охотника» не были бы известныв целом или частями, по переделкам или пересказам, по критической литературе насамых разнообразных языках. В разное время и при разных условиях эта книгаТургенева находила своих читателей и ценителей везде, где ее суровая правда имужественное даровитое слово в состоянии были звать вперед, учить отношению кжизни и труду, вызывать ненависть к притеснению и гнету. Воздействия, какиеоказала она на читателей всего мира, всех возрастов и поколений, поистиненеисчислимы. Великие книги мировой литературы имеют свою собственную судьбу,отличающую их от других книг той литературы, в которой они возникли, к которойони относятся, которую они представляют. Этим книгам не страшно время; для нихне существует и пространства, государственных границ, национальных отличий илиязыковых преград. Рано или поздно они найдут свое место на библиотечных полкахво всех концах света и в сердцах читателей всех народностей. К числу именнотаких исторических книг русской литературы, роль которых еще не сыграна доконца, относятся и «Записки охотника» Тургенева» [4, с.139]

1. История создания «Записокохотника». Развитие традиций Пушкина и Гоголя в «Записках охотника»
В 1845 году вышел в светпод редакцией Н.А. Некрасова литературно-художественный сборник, имевшийнеобычное название: «Физиология Петербурга, составленная из трудов русскихлитераторов».
Этот сборник былзнаменательным явлением в истории нашей литературы: он означал решительныйповорот от ходульного, риторического романтизма, пытавшегося в 30-е годызавоевать себе в литературе господствующее место, в сторону закрепления позицийидейного, критического реализма.
Уже само названиесборника «Физиология Петербурга» говорило о том, что перед литературойставилась задача, близкая к научному исследованию: возможно, более точное,реалистическое описание общественного быта.
Предисловие к сборнику,разъяснявшее его задачу, было как бы манифестом нового направления. Авторпредисловия говорил о том, что очерки, входящие в состав сборника, имеют цельюдать максимально правдивое и конкретное изображение быта и характеров различныхслоев петербургского общества, с тем, однако, что в этих очерках будет дано непростое воспроизведение действительности, а ее объяснение и оценка. Писатель,как говорилось в предисловии, должен обнаружить, «что он умеет не тольконаблюдать, но и судить» — иными словами, в качестве руководящего метода влитературе провозглашался критический реализм.
Сборник начиналсяблестящим очерком Белинского «Петербург и Москва», за которым шли другиеочерки, рисующие жизнь петербургской бедноты: «Петербургский дворник» Луганского,«Петербургский шарманщик» Григоровича, «Петербургская сторона» Гребенки,«Петербургские углы» Некрасова. Через год, в 1846 году был издан Некрасовым«Петербургский сборник», близкий по своим задачам к «Физиологии Петербурга».Хотя основное место в нем заняли уже не очерки, а рассказы и стихотворения, нообщая направленность и творческий метод остались все те же: это был критическийреализм, проникнутый глубоким интересом к вопросам общественной жизни.
Тургенев поместил в«Петербургском сборнике» произведение «Помещик», которое было определеноБелинским как «физиологический очерк помещичьего быта». Так Тургенев вошел в тотечение русской литературы 40-х годов, которое получило название «натуральнойшколы».
От «Помещика»,написанного в стихотворной форме, Тургенев скоро переходит к художественнойпрозе, к рассказам-очеркам из крестьянского быта, полагая, что этот жанр вбольшей степени отвечает его новым творческим задачам. Это были «Запискиохотника».
Первый рассказ из«Записок охотника» — «Хорь и Калиныч» — был напечатан в журнале «Современник» в1847 году. Затем в том же журнале в течение пяти лет появилось еще 20рассказов. В 1852 году «Записки охотника» вышли отдельным изданием; в этособрание, кроме напечатанных ранее 21 рассказа, был добавлен еще один – «Двапомещика».
В 70-х годах Тургеневнапечатал в журналах три новых рассказа: «Конец Чертопханова», «Стучит» и«Живые мощи». Они были включены в издание «Записок охотника» 1880 года и с техпор входят во все последующие издания, состоящие теперь из 25 рассказов.
Чем объяснить поворотТургенева от стихотворений и поэм, которые он писал в течение 12 лет, крассказам из народной жизни?
Дореволюционныеисследователи творчества Тургенева, склонные объяснять историю русскойлитературы западным влиянием, пытались найти истоки новой тематики и новыхжанров Тургенева в литературном движении зарубежных стран. Так, профессорСумцов говорил о влиянии Ж. Санд, а профессор А.С. Грузинский утверждал, чтоТургенев в большей степени следовал Ауэрбаху, издавшему первые книги своих«Шварцвальдских рассказов» в 1843 году, за четыре года до появления первогорассказа «Записок охотника».
Другие исследователиприписывали основную роль в переходе Тургенева к изображению народной жизни влияниюГоголя и в особенности Белинского.
Нет спора, что «Мертвыедуши» Гоголя, вышедшие в свет в 1842 году, были образцом для Тургенева иповлияли на него, усилив интерес к художественной прозе и к критическомуреализму. Тем более несомненно, что громадное влияние на Тургенева оказалБелинский.
Тургенев еще состуденческих лет был внимательным читателем литературно-критических статейБелинского, в 1843 году завязал с ним личное знакомство, а потом, в течениеряда лет, до самой смерти Белинского поддерживал с ним дружеские отношения.
С другой стороны, иБелинский относился к Тургеневу доброжелательно. Это был для него справедливый,но строгий учитель, прямо и даже резко отмечавший все казавшееся ему фальшивыми художественно слабым в стихотворениях и поэмах Тургенева и горячоподдерживавший его литературные удачи, все, что могло вывести Тургенева на путьидейного реализма. Белинский приветствовал его переход к художественной прозе,к «Запискам охотника».
И тем не менее основнуюпричину этого перехода нельзя усматривать во влиянии Белинского, как оно нибыло значительно. Белинский только помогал Тургеневу осмысливать, приводить всистему те творческие искания, которые были свойственны ему и раньше, но сособенной силой проявились около 1846 года, когда он пришел к полномуразочарованию во всей своей прежней литературной деятельности. Основная жепричина перехода Тургенева к новой тематике, к новому жанру была та самая,которая побудила Григоровича в 1846 году, за год до «Хоря и Калиныча» Тургеневанаписать «Деревню», а в 1847 году – «Антона-горемыку», та самая, подвоздействием которой Даль (казак Луганский) выпустил в свет в 1846 году повестии рассказы из народного быта, в Некрасов в 1845-1846 годах написалстихотворения «В дороге» и «Родина». Это была та самая причина, по которой и В.Г.Белинский в эти годы с наибольшей решительностью призывал рассматриватьлитературу как орудие общественной борьбы.
Основной причиной всехэтих явлений было общественное движение, охватившее в 40-е годы XIX векаширокие круги передовой (по преимуществу дворянской в то время) интеллигенции икоренившееся в том глубоком недовольстве, которое с каждым годом нарастало узакрепощенного крестьянства.
В пору создания «Записокохотника» положение народа, борьба за ликвидацию крепостнического рабствастояли в центре внимания передовых общественных и литературных деятелей. Поопределению Ленина, «когда писали наши просветители от 40-х до 60-х годов, всеобщественные вопросы сводились к борьбе с крепостным правом и его остатками» [5,т. II, с. 473]. Массовые крестьянскиеволнения в 40-е годы охватили многие области страны. Число крестьянских«бунтов» из года в год росло. Первый помещик России Николай I, напуганныйреволюционным движением во Франции, Германии, Венгрии и Австрии, стремился жестокимтеррором подавить сопротивление народных масс. Царствование Николая Палкина,как назвал коронованного деспота Л.Н. Толстой, в одном из своих рассказов,было, по словам Герцена, «эпохой мглы, отчаяния и произвола». Удушливаяобщественная атмосфера вынудила Тургенева оставить в начале 1847 года нанекоторое время родину и уехать за границу. «Я не мог дышать одним воздухом, — писал он в «Литературных и житейских воспоминаниях» по поводу замысла «Записокохотника», — оставаться рядом с тем, что я возненавидел; для того у меня,вероятно, не доставало надлежащей выдержки, твердости характера. Мне необходимонужно было удалиться от моего врага за тем, чтобы из самой моей дали сильнеенапасть на него. В моих глазах враг этот имел определенный образ, носил известноеимя: враг этот был – крепостное право. Под этим именем я собрал и сосредоточил все,против чего я решился бороться до конца – с чем я поклялся никогда непримиряться…Это была моя Аннибаловская клятва; и не я один дал ее себе тогда» [6.т. XI, с. 385].
Тургенев остался веренсвоей клятве: в условиях полицейских преследований и цензурного террора онсоздал «Записки охотника» — эту глубоко правдивую картину крепостных России.Великое произведение Тургенева возникло в накалившейся атмосфере борьбы с реакциейи крепостничеством. Отсюда – тот пафос свободолюбия и гуманности, которымовеяны образы этих рассказов. «Все, что ни есть в русской жизни мыслящего иинтеллигентного, — писал Салтыков-Щедрин об этой эпохе, — отлично поняло, чтокуда бы не обратились взоры, везде они встретятся с проблемой о мужике».
Тема крестьянства, каксамая острая и самая важная в политической обстановке предреформенного периода,становится одной из главных тем художественной литературы. Кроме Тургенева,жизни крепостного крестьянства посвятили свои произведения многие прогрессивныеписатели 40-х годов, в том числе – Герцен («Сорока-воровка») и Григорович(«Деревня», «Антон-горемыка»). Наболевший, требующий немедленного разрешениявопрос о положении крестьянства Тургенев освещал с демократических игуманистических позиций. Это вызвало злобное раздражение в высшихправительственных кругах. Министр просвещения в связи с выходом отдельногоиздания рассказов Тургенева предпринял специальное следствие о деятельностицензуры. По распоряжению Николая I цензор, дозволивший издание, был отстраненот должности. Вскоре, использовав как предлог напечатанные статьи о Гоголе,Тургенева арестовали и затем отправили в ссылку в село Спасское-ЛуговиновоОрловской губернии. Об этом он писал Полине Виардо: «Я, по высочайшемуповелению, посажен под арест в полицейскую часть за то, что напечатал в одноймосковской газете несколько строк о Гоголе. Это только послужило предлогом –статья сама по себе совершенно незначительна. Но на меня давно уже смотрят косои потому привязались к первому представившемуся случаю…Хотели заглушить все,что говорилось по поводу смерти Гоголя, — и, кстати, обрадовались случаюподвергнуть вместе с тем запрещению и мою литературную деятельность» [7. т. XI. с. 96]. О том, что причиной арестаи ссылки Тургенева были «Записки охотника», он писал в другом письме: «В 1852г. За напечатание статьи о Гоголе (в сущности за «Записки охотника») отправленна жительство в деревню, где прожил два года» [8, с. 155-156].
До создания своей опальнойкниги у Тургенева не было еще уверенности в том, что литература составляетистинное его призвание. Он писал стихотворения, поэмы, повести, драмы, но в тоже время мечтал об ученой карьере и готов был оставить литературные занятия подвлиянием чувства неудовлетворенности своей писательской деятельностью. В«Записках охотника» дарование Тургенева предстало с новой стороны, во всейсвоей привлекательности и силе. Значение «Записок охотника» сознавал самТургенев. Он писал одному из своих друзей: «Я рад, что эта книга вышла; мнекажется, что она останется моей лептой, внесенной в сокровищницу русскойлитературы» [9, т II. с. 98].
Как художник Тургенев в«Записках охотника» продолжал реалистические традиции Пушкина и Гоголя, сумелсказать свое слово в развитии русской новеллистической прозы.
Многогранно искусстворассказа в «Записках охотника». То его ведет от себя охотник, живописующийвиденное, то он сам становится слушателем целого повествования («Уездныйлекарь»). Рассказ «Однодворец Овсянников» состоит из ряда миниатюрныхновелл-портретов. Бытовой очерк, психологическая новелла, картина с натуры,лирический этюд, пейзажная зарисовка, проникнутая философскими размышлениями, — все эти жанры равно доступны мастерству автора «Записок охотника». «Тургеневнавсегда останется в литературе, как необычайный минитюарист — художник! «Бежинлуг», «Певцы», «Хорь и Калиныч», «Касьян» и много, много других миниатюр какбудто не нарисованы, а изваяны в неподражаемых, тонких барельефах!», — заметилоднажды Гончаров [10. т. II, с.12].
В рассказах «Уездныйлекарь», «Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин» ощутиматенденция к более сложным художественным формам – к повести. От «ГамлетаЩигровского уезда» ведут свое начало знаменитые тургеневские предыстории,рассказывающие о прошлом героев произведения. Однако Тургенев нигде не нарушаетхудожественных пропорций рассказа. В 1872 году писатель вернулся к занимавшемуего образу Чертопханова и написал «Конец Чертопханова», включив этот рассказ в«Записки охотника». «Я боялся растянуть его, чтоб не выпасть из пропорции», — признавался Тургенев в письме к М.М. Стасюлевичу [11, т. IX. с. 340]. Он мог бы слить его сранним рассказом (в котором действует этот же герой), что со стороны содержаниябыло бы вполне естественно. Но тогда в вовсе образовалась бы повесть, аТургенев не хотелось разрушать жанрового единства своего цикла.
Поэтическая целостность«Записок охотника» обусловлена тем единством художественной манеры, котороеприсуще этой книге Тургенева. В отличие от Пушкина и Гоголя Тургенев не создаетв своем цикле тщательно разработанные и полностью выявленные человеческиехарактеры. Такого рода задача и не могла стоять перед «охотником». Тургеневограничивается эскизами, набросками, портретными зарисовками. Однако умелым подборомхарактеристических черт и подробностей достигается необходимая реалистичностьтипизации, художественная рельефность. Свои мимолетные, случайные «охотничьи»встречи и наблюдения писатель сумел воплотить в типические образы, дающиеобобщающую картину русской жизни крепостной эпохи.
Богатству содержания иновеллистических форм «Записок охотника» отвечает их необычайно разнообразнаятональность. Трагический тон повествования уездного лекаря сменяетсяюмористическим рассказом о спасении француза, барабанщика «великой армии»,которого мужички просили «уважить их, то есть нырнуть под лед». Исполненоиронией описание славянофильского патриотизма помещика Любозвонова.Проникновенный лиризм «Певцов», простота и задушевность «Бежина луга»,драматизм повествования о Чертопханове, гневные сатирические интонации рассказа«Бурмистр» говорят об эмоциональном богатстве «Записок охотника». С первыми жеочерками своего охотничьего цикла Тургенев прославился как художник, обладающийудивительным даром видеть и чувствовать природу. «Он любит природу не какдилетант, а как артист и потому никогда не старается изображать ее только впоэтических ее видах, но берет ее как она ему представляется. Его картинывсегда верны, и вы всегда в них узнаете нашу родную русскую природу», — заметилБелинский [12, т. 10, с. 347]. Эту черту тургеневского таланта ценил Чехов,который писал Григоровичу: «…пока на Руси существуют леса, овраги, летние ночи,пока еще есть кулики и плачут чибисы, не забудут ни Вас, ни Тургенева, ниТолстого, как не забудут Гоголя» [13, т. II. с. 181].
Глубоко национальныйрусский колорит Тургенев воссоздает и в описаниях народного быта. «Мы,реалисты, дорожим колоритом», — пишет Тургенев Полине Виардо в декабре 1847года, в пору работы над первыми рассказами «Записок охотника». [14, т. I, с. 450]. Старый вальтер-скоттовскийпринцип «кулер локам» он вслед за Гоголем использует, рисуя подробностинародного быта, которые, по его словам, «придают колорит, освещение всейкартине». Непритязательная обстановка крестьянской избы, хозяйственный двор упомещика, куры, копающиеся в навозе, утки, плескающиеся в лужицах, коровы,обмахивающиеся хвостами («Мой сосед Радилов») – вся эта проза обыденной жизни,«фламандской школы пестрый сор», превращается у Тургенева, как и у Пушкина, вчистое золото поэзии.
Основой тургеневскогоязыка является речь культурной части русского общества его времени. Вместе стем в языке «Записок охотника» нашло широкое отражение «живое просторечиегорода, помещичьей усадьбы и русской деревни» [15, с. 474]. В тургеневскихрассказах нередко встречаются местные слова и выражения, диалектизмы орловскогонаречия, например «площадя», «замашки», «бучило», «зеленя». Склонность кдиалектизмам вообще была характерной чертой ранних произведений писателей«натуральной школы».
Борясь заобщенациональные нормы литературного языка, Белинский в письме к Анненкову вфеврале 1848 года упрекал Тургенева в том, что тот «пересаливает в употреблениислов орловского языка» [16, т. XI, с.65]. Тургенев впоследствии сильно ослабляет этнографическую струю и орловскийколорит языка. Он избегает также увлечения местными словами, каламбурами, чтотак характерно было, например, для Даля. «С легкой руки г. Загоскина заставляютговорить народ русский каким-то особым языком с шуточками да с прибауточками.Русский говорит так, да не всегда и не везде: его обычная речь замечательнопроста и ясна», — писал Тургенев [17, т. II, с. 65]. Крестьяне в «Записках охотника» говорят тем самымнародным языком, который уже стал достоянием языка художественной литературытого времени. Салтыков-Щедрин находил в «Записках охотника» силу, меткость,юмор, поэзию языка простого человека.
Вслед за Пушкиным иГоголем Тургеневу принадлежит выдающаяся роль в создании русского литературногоязыка, который он считал «чарующим», «волшебным» и могучим. Язык, своеобразиеречи персонажей «Записок охотника» отображают склад ума крестьянина, егомудрость, его юмор. Простая, умная речь Хоря, сдержанного на слова и «крепкогона язык», как нельзя лучше отвечает здравому смыслу русского человека. Напротивтого, нередко на речи крепостника лежит отпечаток вялости и лености мысли,пустоты его души. Позерство и самолюбование Пеночкина, его злобнаяраздражительность неотделимы от манерности речи и фразерства. Говорит он неспеша, «с расстановкой и как бы с удовольствием пропуская каждое слово сквозьсвои прекрасные раздушенные усы». Народность языка и совершенство стиля«Записок охотника» — одной из наиболее патриотических книг русской классическойлитературы – делают задушевные мысли великого писателя волнующими и близкимисовременному читателю. Демократизм и гуманизм Тургенева позволили ему глубокопроникнуться сущностью народной жизни, создать образы, которые воспитывают влюдях любовь к родине и к великом русскому народу, по его выражению – «самомуудивительному народу во всем мире».
«Записки охотника»сыграли громадную роль в творческом развитии самого писателя, или, собственно,завершился поворот Тургенева к реализму. Создав «Записки охотника», книгу орусском народе, Тургенев продолжил и обогатил великие реалистические традицииПушкин и Гоголя, своих учителей и предшественников. Теперь он сам становитсяучителем других и прокладывает новый путь, глубоко распахивая почти нетронутуюдо него целину.
Двадцать пять рассказов иочерков «Записок охотника» объединены общим замыслом, согреты горячим чувствомпатриотического воодушевления автора и составляют единый цикл произведений окрестьянстве и крепостной России. Как шедевр художественного творчества«Записки охотника» и теперь полностью сохранили глубокую идейную и эстетическуюценность. Народная книга Тургенева, эта поэма о духовной красоте и мощирусского народа, для современного читателя – одно из наиболее любимых созданийрусской классической литературы. Великий Гоголь отзывается о Тургеневе еще в1847 году: «Талант в нем замечательный и обещает большую деятельность вбудущем»!
2. Изображениепагубного влияния крепостного права на жизнь и сознание простых людей
И.С. Тургенев писал: «Врусском человеке томится и зреет зародыш будущих великих дел, великогонародного развития» [18, т. XII, с. 106]. Залогом этого является свободолюбие,природная одаренность и вся многообразная духовная жизнь русского крестьянина,которому присуще, несмотря на его порабощенное состояние, глубокое сознаниесвоего человеческого достоинства. Уже в «Хоре и Калиныче», первом небольшомрассказе «Записок охотника», крестьяне выступают носителями наиболее типичныхособенностей русского национального характера и в этом отношении, по ихдушевным достоинствам, противопоставлены помещику. Ум, энергия, уверенность всвоих силах, высокие поэтические чувства – все это характерно для крепостныхгосподина Полутыкина. Взгляд Тургенева на народную жизнь крепостнической эпохиздесь выразился с большой полнотой. Последующие рассказы «Записок охотника»развивали многие из тех идей, которые были затронуты в «Хоре и Калиныче».Поэтому данному рассказу принадлежит особенная роль в общем замысле всей серииочерков и рассказов.
О «достоинствах» г.Полутыкина достаточно сказать, что он «страстный охотник и, следовательно, — иронически замечает Тургенев, — отличный человек». Хорь и его друг Калинычпредставляются «охотнику» личностями необычайно яркими и по уму, и по теминтересам, которыми они живут, по их житейскому опыту и знанию жизни. Врассказе находит отражение не только их общественное положение и быт, но идушевный склад героев.
Тургенев великолепнопоказал в этом рассказе, что невозможно превратить крестьянина в раба,послушного своему господину, привить ему чувство угодливости перед своимвластелином, вытравить в нем сознание человеческого достоинства.
Калиныч прислуживал «охотнику»,который в его глазах является «барином», без всякого раболепства. Но еще сбольшей независимостью держал себя Хорь: «Он, казалось, чувствовал своедостоинство, говорил и двигался медленно, изредка посмеивался из-под длинныхсвоих усов». Он – «мужик умный», складом своего ума он походил надревнегреческого философа Сократа.
Изображение духовногооблика крестьян как в этом рассказе, так и во всем цикле произведений позволялосделать вывод о том, какие огромные силы скрыты в недрах народной жизни и какиенеисчерпаемые возможности исторического и национального развития таятся внародной среде. Мужественный характер русского человека – наряду с другими моральнымикачествами – вот что увидел Тургенев в повседневной, будничной жизни крестьян,вынужденных бороться с нужной и голодом, сносить бессмысленную жестокостьпомещиков. Но ни в чем с такой силой не выступает ненависть автора «Записокохотника» к крепостничеству, как в изображении многочисленных и разнообразныхпроявлений глубокого недовольства крестьян, их непримиримой вражды к помещикам:от насмешливого отношения Хоря к его притеснителю, расчетливому, но недалекомуг. Полутыкину, до гневного возмущения крестьянина своим зависимым положением отпомещика и его пособников. Пойманный Бирюком в господском саду мужик, которогоразорил помещичий приказчик и которому приходится «околевать», говорит о немкак о «кровопийце» и «душегубе» («Бирюк»). Эта готовность бесправных и голодныхкрестьян к стихийному протесту вызывает особенную подозрительность и страх укрепостников. Недаром за мирными жалобами крестьян на бурмистра помещикумерещится бунт («Бурмистр»).
Знаменательно, что вкрепостной деревне появляются люди, способные взять на себя роль народныхзаступников, вроде разночинца Мити («Однодворец Овсянников»). Деятельностьэтого поборника народных интересов широка и разнообразна. По словамОвсянникова, Митя «крестьянам просьбы сочиняет, доклады пишет, сотских научает,землемеров на чистую воду выводит, по питейным домам таскается, с бессрочными,с мещанами городскими да с дворниками на постоялых дворах знается. Долго ли тутдо беды? Уж и становые и исправники ему не раз грозились. Да он, благо,балагурить умеет: их же рассмешит, да им же потом и наварит кашу». Душевнойпривлекательностью отличается также уездный лекарь в рассказе того же названия– разночинец из среды демократической интеллигенции, способный понять глубокуюнатуру своей больной, признающейся в любви к нему, Александры Андреевны, вобразе которой обозначились черты героинь тургеневских романов. Еще болеекрупными чертами обрисован Авенир Сорокоумов, гегельянец в пору своегостуденчества, вынесший из философских кружков бескорыстную преданность русскойлитературе, театру, честные верования и честные стремления, с книжнымивзглядами на жизнь, наивный и ограниченный, твердо переносивший одиночество и«рабство учительского звания» в доме помещика, спокойно встретивший неизбежнуюсмерть от чахотки («Смерть»).
Осуждение крепостничествапредстает в «Записках охотника» в двух основных аспектах. Первый аспект – этонепосредственное изображение мира крепостников: галерея образов помещиков,«дворянские гнезда», быт, нравы, взгляды, отношения. Второй – это мир простогорусского народа, в первую очередь русского мужика с его взглядами, отношением кбарину, к природе, к жизни в целом. Напоминая читателю, что мужик – тожечеловек, Тургенев на протяжении цикла подчеркивал, что как человек онодареннее, поэтичнее, нравственнее своих господ.
В «Малиновой воде» вцентре внимания автора тема XVIII в., яркие картинки жизни вельможного графаПетра Ильина, веселившего себя забавами не знающего ограничения желаниям иприхотям феодала.
С глубоким сарказмомТургенев изобразил степных помещиков, вроде владельца конного завода Чернобая(«Лебедянь») ли старика Чертопханова («Чертопханов и Недопюскин»), от которыхнемногим отличаются также господа с тонкими манерами и с претензиями насвоеобразную «культурность» и даже на либерализм. Еремей Лукич Чертопханов отскуки и праздности утешался грубыми, самодурными выходками. Он каждый деньновую затею придумывал: «…то из лопуха суп варил, то лошадям хвосты стриг накартузы дворовым людям, то лен собирался крапивой заменить, свиней кормитьгрибами или всех своих для порядка и хозяйственного расчета велел«перенумеровать» и каждому на воротнике нашить его нумер. При встрече с бариномвсяк, бывало, так уж и кричит: «Такой-то нумер идет!»
Омерзителен своимигнусными преследованиями крепостных людей и грабительством Мардарий АполлоновичСтегунов («Два помещика»), закоренелый крепостник и циник. На любые упреки вбесчеловечности его поступков у Стегунова есть «ясный» и «убедительный» довод:«По-моему: коли барин – так барин, а коли мужик – так мужик». Просто иестественно, по его понятиям, сселять мужиков с их земли, а «опальных»истреблять. «Я, признаться вам откровенно, — говорит он своему собеседнику, — из тех-то двух семей и без очереди в солдаты отдавал и так рассовывал –кой-куды; да не переводятся, что будешь делать? Плодущи проклятые». В обликеэтого дикого барина, никогда ничему не учившегося лежебоки, есть черты,напоминающие «гуманного» помещика Пеночкина. Стегунов носит по-своемувыразительную фамилию. Посечь бы кого-нибудь – вот высшее наслаждение для этогочеловека. Самый звук от ударов, а особенно от ударов розги приводит его всладостно-блаженное состояние. Забежали в сад «Ермила кучера куры». Девочка,дочка Ермила, выбежала загнать их домой. Стегунов «ухмыльнулся: — Эй, Юшка!Брось куриц-то, поймай-ка мне Наталку». Заметим кстати, что этот Юшка был уже«лет семидесяти» и, однако же, за курами он побежал. Но вот ключница успелаперехватить Наталку и несколько раз шлепнула ее по спине.
— Вот тэк, э, вот тэк, — подхватил помещик: — те, те, те! те, те, те! А кур-то отбери, Авдотья, — прибавил он громким голосом и со светлым лицом обратился ко мне: — Какова,батюшка, травля была, ась? Вспотел даже, посмотрите.
И Мардарий Аполлонычрасхохотался».
В другом случае Мардарийслышит настоящие звуки порки, и вот как об этом рассказывает Тургенев: «Междутем воздух затих совершенно. Лишь иногда ветер набегал струями, и, в последнийраз запирая около дома, донес до нашего слуха звук мерных и частых ударов,раздававшийся в направлении конюшни. Мардарий Аполлоныч только что донес кгубам налитое блюдечко и уже расширил было ноздри, без чего, как известно, ниодин коренной русак не втягивает в себя чая, — но остановился, прислушался,кивнул головой, хлебнул и, ставя блюдечко на стол, произнес с добрейшей улыбкойи как бы невольно вторя ударам: «Чюки-чюки-чюк! Чюки-чюк! Чюки-чюк!»
— Это что такое? –спросил я с изумлением.
— А там, по моемуприказу, шалунишку наказывают…Васю буфетчика изволите знать?
— Какого Васю?
— Да вот, что намедни заобедом нам служил. Еще с такими большими бакенбардами ходит». [19, с. 121-122].
А далее опять этосочетание «добрейшей улыбки» и «ясного и кроткого взора» с истиннымнаслаждением от самых звуков порки! «Самое лютое негодование не устояло быпротив ясного и кроткого взора Мандария Аполлоныча». Находились люди, которыевидели в этой фразе, что будто бы и сам Тургенев не мог устоять против этого«взора», между тем, как совершенно ясно, что этот «мазок кисти» явноиронический, рассчитанный именно на то, чтобы дать почувствовать всюорганическую порочность этого человека. Если бы эта приведенная выше фразавыражала мнение самого автора, то зачем бы тогда Стегунову обращаться к нему стакими словами: «Что вы, молодой человек? что вы? – заговорил он, качаяголовой. – Что я, злодей, что ли? Что вы на меня так уставились? Любит данаказует: вы сами знаете». [19, с 123]. Не ясно ли, какими глазами глядел авторрассказа на это чудище?
Но Тургенев, длянеподготовленного читателя совсем неожиданно, приводит реплику самого толькочто высеченного буфетчика Васи, который не только не негодует на своего барина,а даже в общем его одобряет. Это краткое местечко – едва ли не самое страшное врассказе: перед нами не только покорность, но и оправдание «законного» насилияи притом оправдание, идущее со стороны самого пострадавшего. Это буфетчик Вася– представитель тарой, целиком покорствующей Руси. Такими именно словами изаканчивает автор этот свой необычный рассказ: «Вот она, старая-то Русь!» — думал я на возвратном пути».
Тургенев не раскрываеттех чувств, которые он вкладывает в это свое восклицание: они ясны и без того.И, несомненно, чувства эти были общими и у автора и у его читателей.
В г-не Зверковеартистически смешаны самовлюбленность и обожание своей жены, про которую онговорит, что она – «ангел во плоти, доброта неизъяснимая», про которую самТургенев повествует так: «тусклая, чувствительная, слезливая и злая – дюжинноеи тяжелое создание». И муженек, не устающий ее восхвалять, говорит еще и так:«Горничным и девушкам не житье, — просто рай воочию совершается…» А между темодна из этих горничных позволила себе полюбить лакея Петрушку, в то время какбарыня держала горничных только незамужних. Что же при этом переживает Зверков?«Доложу вам, я такой человек: ничто меня так не оскорбляет, смело могу сказать,так сильно не оскорбляет, как неблагодарность…» А затем, когда произошло сдевушкой «то самое», про что «стыдливый» Зверков выразился только намеком: «Выпонимаете…Я стыжусь выговорить», — этот изысканно деликатный помещик приказал виновную«остричь, одеть в затрапез и сослать в деревню». [19, с.131].
Заслуживает большоговнимания та манера, в которой нарисован образ этого помещика. Он как быделикатен, но по сути дела слащав и в то же время, несомненно, жесток инедалек. Наличие этих разнообразных черт делает образ его необычайно живым, иавтор достиг бы гораздо меньшего эффекта, если бы подал его с лишь однимотрицательным пафосом. Здесь же чувство моральной тошноты возникает у читателякак бы самопроизвольно, и как раз поэтому замысел автора осуществляетсянаиболее полно: не в порядке какого-либо убеждения, а в порядке естественнопробудившегося ощущения в душе самого читателя. А это читательское ощущениебыло тоже немалым ударом по крепостному праву.
Очень рельефнывзаимоотношения помещика из рассказа «Бурмистр» — гвардейского офицера вотставке Аркадия Павлыча Пеночкина – со своими крепостными. Пеночкину народпредставляется лишь невежественной и безликой массой. Этот пустой и моральноничтожный «гвардейский офицер в отставке» холодно-расчетлив и жесток по натуре.Хищничество – главная отличительная его черта. Оброк с крестьян он довел дотакой степени, что сам удивляется, как они «концы с концами сводят».
Тургенев не впадает в преувеличенияили односторонность, говоря о таких помещиках, как Стегунов или Пеночкин, равнокак не прикрашивает жизнь, рисуя образы крестьян, которым иногда присущи чертырабской приниженности или дурные замашки господ, которым они служат, как,например, камердинеру в рассказе «Свидание», самодовольному эгоисту, способномус холодной бессердечностью надругаться над доверчивостью полюбившей егодевушки.
Чудовищность рабства былане в том, что добродетельные рабы находились во власти злодеев-рабовладельцев.Чудовищность этого порядка именно в том, что такие дела творятся зауряд,заурядными людьми над другими тоже заурядными людьми.
Перекличка «термина» — «распорядиться» — с поркой буфетчика Васи дает ощущение того, что порка слугбыла явлением самым обыденным. Отметим, при этом особо, как сказано, чтокамердинер, не посмевший произнести ни одного слова, «помялся на месте,покружил салфеткой». Это движение руки, в котором есть уже и ощущениепредстоящей порки, очень точно выражает «немой» протест провинившегося.
Так же точно, увидевпроезжавшего по деревне Пеночкина, «хромой старик» с бородой, начинавшейся подсамыми глазами, оторвал недопоенную лошадь от колодца, ударил ее, неизвестно зачто по боку, а там уж поклонился». За что же этот старик так жестокорасправился со своей лошадью? Это было молниеносное психологическое ощущениетого, что его самого будто вот-вот ударят. И он инстинктивно перенес этот ударна бедную конягу.
Да что – старик! Вот,завидев барина, «мальчишки в длинных рубашонках с воплем бежали в избы,ложились брюхом на высокий порог, свешивали головы, закидывали ноги кверху такимобразом весьма проворно перекатывались за дверь, в темные сени, откуда уже и непоказывались».
Эта последняя «картина»,несмотря на всю свою краткость, весьма выразительно дает ощутить всю глубинутой пропасти, которая лежит между барами и крестьянством, но она также весьмалюбопытна и по тому, как она написана: мы положительно все это видим и слышим,как если бы сами были тому свидетелями. И все это достигнуто единственнопредельной точностью в передаче отдельных черточек того, что происходит.
Еще более кратко, всеголишь одним глаголом Тургенев позволяет нам увидеть, как садился на лошадьтучный староста, сын бурмистра: «Староста отвел из приличия лошадь в сторону,взвалился на нее и пустился рысцой за коляской, держа шапку в руке». [19, с.152]. Этот глагол, о котором идет речь – «взвалился»: так и видишь этодвижение, как брюхо будущего седока скользит вверх по крутому боку лошади! Взвукосочетании «взвалился» чувствуется тот «взволок» по дороге, которыйприходится преодолевать путнику. И вот это-то ощущение и делает этот простойглагол столь выразительным. И у самого Тургенева после того, как это движение«наизволок» завершено, как бы с легким сердцем возникает уже движение лошади,пустившейся «рысцой».
Про этого старостусказано еще, как тот отвечал на вопросы хозяина: «вяло и неловко, словнозамороженными пальцами кафтан застегивал». И еще как тот же староста стоялвозле жаловавшихся крестьян «с разинутым ртом и недоумевающимися кулаками». Тутбыл барин, и тут были мужики, и его кулаки «недоумевали», почему же они все ещев бездействии…Точно также и сам Пеночкин, постепенно разгоревшись в разговоре смужиками, «шагнул вперед, да, вероятно, вспомнил о моем присутствии и положилруки в карманы». Несомненно, что и у него «руки чесались», и он должен былтакже извиниться перед своим гостем.
В этом рассказе Тургеневоткрывает для нас ту «служилую» прослойку, которая зверски помогала баринувысасывать соки из мужика, не забывая при этом, однако же, и себя. Таков,например, и староста Пеночкина и, в особенности, сам бурмистр, про которогоодин знакомый автору мужик из другого села выразился исчерпывающе кратко иточно: «Собака, а не человек; такой собаки до самого Курска не найдешь!» Стоитобоих их и главный конторщик в рассказе «Контора».
У Тургенева, естественно,и помещики не все на одно лицо. Кроме упомянутых ранее, особо любопытновыделить своеобразнейшую фигуру «Ваилия Васильича», который отказался даженазвать свое имя и предложил дать ему какую-нибудь кличку, назвав сам себя«Гамлетом Шигровского уезда». Вся его судьба – это образчик некоегонеустойчивого равновесия, определявшегося общественной неустойчивостью самойэпохи.
Фигура Чертопханова столь«живописна», что автору пришлось уделить ей целых два рассказа. Чертопханов –челдовек с безудержныи порывами, способный равно и на простое буйство и нанеожиданные, по-своему мужественные и даже дерзкие выпады против крупного посравнению с ним дворянина. То, что он сам беден, дало ему возможность, нерасставаясь со всеми своими причудами и барскими прихотями, понимать, однако,положение бедняков и всяческих обиженных судьбою людей.
Именно таков Чертопханов,когда от него уходит цыганка Маша. Но другая его истории – с утратой любимой имлошади – Малек-Аделя – превосходит по напряженности переживаний даже этот уходот него любимой им женщины. Как Маша «лисицей» сидела перед тем, как покинутьего, так и сам Чертопханов, убедившись, что вновь обретенный им Малек-Адель ненастоящий, ходил теперь «взад и вперед по комнате, одинаковым образомповорачиваясь на пятках у каждой стены, как зверь в клетке».
Особо следует помянутьтакже хотя и о едва намеченном, но очень выразительном очерке молодого помещикаЛюбозвонова, про которого рассказывал однодворец Овсянников, — как он пыталсяразговаривать с крестьянами запросто, как сказали бы позже – «по-народнически».Этот Василий Николаевич, вышедший для разговора со своими крестьянами «вплисовых панталонах, словно кучер», живо напоминает нам Нежданова из «Нови»,обрядившегося для общения с народом «в истасканный желтоватый нанковый кафтан.
Автор «Записок охотника»с беспощадной правдивостью изображает и дикость нравов, самодурство владелицыананьвского поместья («Контора»), и истинный облик интеллигента-славянофилаЛюбозвонова («Однодворец Овсянников»), столь же чуждого народу, как игамлетствующий «западник» («Гамлет Щигровского уезда»), пустой и ничтожный.Разоблачительная сила образов дворян в «Записках охотника» вызывала восхищениеГерцена. «Никогда еще, — писал автор «Былого и дум», — внутренняя жизньпомещичьего дома не выставлялась в таком виде на всеобщее посмеяние, ненавистьи отвращение».
Вульгарно-социологическаякритика пыталась умалить разоблачительную силу «Записок охотника», приписатьТургеневу «идеализацию» крестьян и крепостнического уклада жизни.Литературоведы-компаративисты стремились доказать зависимость «записок охотника»от так называемого «деревенского жанра» в западноевропейской литературе,отрывая рассказы Тургенева от конкретно-исторических условий, в которых онисоздавались. Еще Белинский писал, что Тургенев содержание своих очерков ирассказов брал из современной русской жизни. По словам великого критика,главная характеристическая черта таланта Тургенева «заключалась в том, что емуедва ли удалось создать верно такой характер, подобно которому он не встретил вдействительности. Он всегда должен держать почвы действительности».Впоследствии сам автор «Записок охотника» признавался, что в своихпроизведениях он постоянно опирается на «жизненные данные». Основываясь на наблюденияхнад повседневной жизнью, он умел с философской глубиной и поэтической тонкостьюнарисовать образы, согретые искренним и волнующим чувством.
Конечно, в этом краткомобзоре не исчерпаны все герои Тургенева из дворянской среды, но следуетсказать, что все они даются вперемешку с крестьянскими образами, и, окидываятеперь одним общим взглядом всю широкую, как сама Русь, картину деревенскогонародного бытия, читатель отчетливо видит и чувствует, что эта социальнаякартина не уступает в своей выразительности той чисто художественной светотенипейзажа, которой поэтически насыщены все эти «записки охотника».
 
3. Тема протестапротив гнета крепостников
Обращение Тургенева ккрестьянской жизни, естественно, вытекало из его антикрепостническихнастроений. Основной идеей «Записок охотника» явился протест против крепостногоправа. «Под этим именем я собрал и сосредоточил все, против чего я решилсябороться до конца – с чем я поклялся никогда не примириться…Это была мояАннибаловская клятва; не я один дал ее себе тогда», — вспоминал потом Тургенев.[20, т. X, с. 302]
Россия крепостной эпохиявлялась преимущественно крестьянской страной. Многочисленное крестьянствопредставляло собой основной эксплуатируемый класс, трудом которого главнымобразом жили господствующие классы при крепостном праве. Крестьянство не разпроявляло себя как революционная сила в стране. Крестьянский вопрос имелгромадное значение для развития русской общественной мысли и русскойлитературы. Ленин указывал, что настроение Белинского, выраженное в знаменитомписьме к Гоголю, зависело от настроения крепостных крестьян. С крестьянскимвопросом сталкивался всякий честный мыслящий писатель в России. Крестьянскаятема со времен «Путешествия из Петербурга в Москву» Радищева являлась одной изглавных тем русской литературы. Глубоко и правильно понять развитие русскойлитературы XIX века, особенно крепостной эпохи,можно только в свете крестьянских и вообще народных настроений на каждом этапеэтого развития. Эти настроения питали демократизм русской литературы, былиисточником своеобразия и глубины ее гуманистического пафоса.
Появление крестьянскойтемы в творчестве Тургенева отвечало важной тенденции общего развитияреалистической русской литературы 40-х годов и стремление к художественномупознанию народной жизни. Белинский, обличая пренебрежительное отношениереакционных дворянских деятелей к культурной теме, утверждал: «Природа – вечныйобразец искусства, а величайший и благороднейший предмет в природе – человек. Аразве мужик – не человек? Но что может быть интересного грубом, необразованномчеловеке? – Как что? – Его душа, ум, сердце, страсти, склонности, — словом, всето же, что и в образованном человеке» [21, т. X, с. 300].
Ближайшимпредшественником Тургенева – автора «Записок охотника» — был Григорович. Егоповесть «Деревня» Тургенев признавал «по времени первой попыткой сближениянашей литературы с народной жизнью, первой из наших «деревенских историй».Заслугой Григоровича явилось правдивое изображение тяжкой участи крепостногочеловека, насилий и издевательств над его личностью. Однако в повестяхГригоровича крепостной крестьянин выступает преимущественно как типнесчастного, униженного и обездоленного человека. Герои повести Григоровича ещени в чем не обнаруживают своей внутренней силы. Сама крестьянская среда вповести «Деревня» производит впечатление гнетущее; жизнь крестьянинапредставлялась автору тупым, забитым, почти ничем духовно не просветленным и несогретым существованием. Такое изображение деревни будило протест противкрепостного права, но не внушало веры в творческие силы народа, в егоспособность к самостоятельной, независимой от помещиков жизни.
В отличие от ГригоровичаТургенев в первом же очерке из «Записок охотника» не только пробуждал вчитателе сочувствие к крепостному крестьянину, но и приводил к мысли о богатыхвнутренних силах, таившихся в народной среде. В этом идейный и художественныйпафос «Хоря и Калиныча».
Отстаивая незыблемостькрепостного строя, реакционная публицистика на все лады твердила онеобходимости помещичьей опеки над крестьянами, которые-де не смогут жить ихозяйничать без барина. Тургенев своим очерком опровергал это утверждение. Взнаменитом противопоставлении оброчного калужского крестьянина орловскомумужику, находящемуся на барщине, Тургенев осуждает крепостнические порядки вдеревне. «Орловский мужик…угрюм, глядит исподлобья, живет в дрянных сосновыхизбенках, ходит на барщину, торговлей не занимается, ест плохо, носит лапти;калужский оброчный мужик обитает в просторных сосновых избах… глядит весело исмело, лицом чист и бел, торгует маслом и дегтем и по праздникам ходит всапогах». [19, с. 187]. Оброчный крестьянин чувствовал себя более независимо,чем барщинный; он был удален от повседневного надзора и вмешательства в егожизнь помещика и господских приказчиков. Хорь живет на оброке, барин Полутыкин,в сущности, оставил его в покое и Хорь окреп. А что довело Калиныча доразорения нищеты? «Опека» его барина-окопника. Трудно было в подцензурной формевыступить более ясно против крепостного права, чем это сделал Тургенев в первомже очерке «Записок охотника».
В «Мертвых душах»образами для Митяя и дяди Миная, Селифана и Петрушки Гоголь убеждал, что господствоноздревых, собакевичей и чичиковых отупляет крепостного крестьянина. Вместе стем великий писатель в лирических отступлениях воспел живую душу народа, несломленную веками рабства.
Немало тупых и забитыхкрепостническим гнетом крестьян появляется и на страницах «Записок охотника».Но уже в «Хоре и Калиныче» в типических чертах крепостных людей Тургенев воплощаетлирическую тему Гоголя в реальных образах самой действительной жизни.
Антикрепостническаянаправленность «Записок охотника» проявляется прежде всего в тех рассказах, вкоторых непосредственно сопоставлены помещики и крестьяне. Таких рассказов немного,и в них основной общественный конфликт эпохи показан с особой силой. Это — «Хорь и Калиныч» (крестьяне и Полутыкин), «Ермолай и мельничиха» (Арина иЗверков), «Малиновая вода» (Степушка и шумихинский барин, Влас и молодой граф),«Льгов» (Сучок и его господа), «Бурмистр» (крестьяне и Пеночкин), «Контора»(Павел и госпожа Лоснякова с ее главным конторщиком), «Два помещика» (буфетчикВася и Стегунов), «Петр Петрович Каратаев» (Матрена и ее барыня).
Другие рассказы построеныиначе: центральное место занимают или крестьяне («Касьян с Красивой Мечи»,«Бежин луг», «Бирюк», «Живые мощи»), или простые люди из народа («Певцы»),образы же помещиков даны или на периферии, ли совсем отсутствуют; тем не менеечитателю совершенно ясна крепостническая обстановка, и придают развитиюдействия характер того ли иного драматического конфликта. В самом деле,читателю необходимо представить себе условия крепостного права, чтобы в полноймере понять жажду справедливости, поиски праведной земли у Касьяна, темноту исуеверия мальчиков «Бежина луга», сложное положение Бирюка, трагическую судьбуАкулины в рассказе «Свидание» и Лукерьи в рассказе «Живые мощи», гибельталантливых людей из народа в «Певцах».
Не следует думать, чтоантикрепостническая направленность «Записок охотника» проявляется только врассказах, где показана их талантливость или губительное влияние на нихпомещиков-крепостников.
В «Записках охотника»есть целый ряд рассказов, которые на первый взгляд стоят в стороне от общейидейной направленности сборника, в которых нет крестьян, а фигурируют лишьпомещики, причем автор ставит вопросы психологические, личной, интимной жизнигероев. Таковы, например, рассказы «Уездный лекарь, «Мой сосед Радилов»,«Гамлет Щигровского уезда», «Чертопханов и Недопюскин», «Конец Чертопханова».
Но при более внимательноманализе и эти рассказы не выпадают из общего идейного плана «Записок охотника»:вопросы, в них поставленные, также находят свое конкретное объяснение вусловиях помещичьего быта той эпохи.
Толькодворянско-крепостническая среда могла порождать таких людей, как выходец изразорившейся помещичьей семьи Чертопханов; в нем самым причудливым образомсочетались душевное благородство, доброта и великодушие с дворянским гонором,заносчивостью и сумасбродством; или таких, как Василий Васильевич («ГамлетЩигровского уезда»), также разорившийся мелкопоместный дворянин, человеквысокой культуры, оказавшийся совершенно неприспособленным к жизни, лишним вкругу богатых помещиков и сановников, которых он презирал, но от которых не моготорваться в силу своего происхождения, воспитания и слабохарактерности.
Необходимо перенестись вобстановку стародворянского крепостнического, с его предрассудками в областиморали, с его фальшивой напускной требовательностью в вопросах брака, чтобыпонять семейную драму Радилова, решившегося после смерти жены вступить в брак сее сестрой, и тем нарушившего традиционные приличия.
И даже «поздняя любовь»умирающей девушки (в рассказе «Уездный лекарь») показана Тургеневым на фонекрепостного быта. Семья, к которой принадлежала героиня рассказа, и на этот разбыла семья разорившихся помещиков: «отец был…ученый, сочинитель, умер вбедности», «жили в маленьком домике, крытом соломой», «с соседями мало водилисьоттого, что мелкие им не подстать приходились, а с богатыми гордость запрещалазнаться». Этим вынужденным одиночеством дворянской семьи в значительной степениможно объяснить то, что когда у героини, в последние предсмертные часыпроснулась страстная жажда жизни и любви, выбор ее пал на социально чуждого ейчеловека, на разночинца, уездного лекаря.
Все это придавало«Запискам охотника» яркую и выдержанную идейную направленность, делало рассказыТургенева подлинным орудием общественно-политической борьбы, а вместе с темскрепляло все рассказы в художественное целое.
В условиях цензурныхпреследований замыслы некоторых рассказов остались неосуществленными. Таковымиявляются, например, очерк «Землеед». В его основе лежит действительный факт –расправа крестьян над своим помещиком, который ежегодно урезывал у них землю.По словам одного из мемуаристов, сюжет очерка, основанный на истинномпроисшествии, Тургенев излагал следующим образом: «Бывши студентом (как видите,это было очень давно), приехал я летом в деревню охотиться. На охоту водил менястарик из дворовых соседнего имения. Вот раз ходили мы по лесу, устали, селиотдохнуть. Только вижу я, старик мой все осматривается, головой покачивает.Меня это, наконец, заинтересовало. Спрашиваю: «Ты что?» — «Да место, говорит,знакомое…» И рассказал он мне историю, как когда-то на самом этом месте баринаубили. Барин был жестокий. Особенно донимал он дворовых: конечно, потому, чтоони находились с ним в более близких сношениях, чем крестьяне. Вот дворовые исговорились вытащить его ночью из дома куда-нибудь подальше и покончить с ним.Старик мой был еще тогда мальчишкой. Он случайно подслушал разговор и в ту ночьследил за заговорщиками, — видел, как стащили барина с завязанным ртом, чтобыон не мог кричать (мальчик бежал за этой процессией сторонкой). Когда мужикипришли в лес, мальчик спрятался в кустарник и оттуда видел все. Были страшныеподробности – например, повар набивал барину рот грязью (в тот день шел дождь),приговаривая, чтобы тот его кушанья испробовал». [22, с. 84-85].
Не смог увидеть светтакже очерк «Русский немец и реформатор», идея которого, по воспоминаниям тогоже современника, заключалась в изображении двух помещиков: «…один – З. в своей деревневсе распоряжался, все порядок водворял – мужиков обстроил по своему плану,заставляя их пить, есть, делать по своей программе; ночью вставал, обходилизбы, будил народ, все наблюдал. Другой был немец, рассудительный, аккуратный,но – у обоих мужикам приходилось плохо. Только З. вышел у меня до тогопоразительно похож на Николая Павловича, что нечего было и думать печатать,цензура ни за что бы не пропустила» [22, с. 85]
Крепостническое рабствоТургенев наблюдал еще в детстве, в имении своей матери, присматриваясь к жизникрестьян Спасского-Луговинова и окружающих деревень. «Я родился и вырос, — писал Тургенев, — среди побоев и истязаний. Ненависть к крепостному праву ужетогда была во мне» [23, т II, с. 286]. Глубоким чувством этой ненавистипроникнута и книга Тургенева.
4. Изображениенародных характеров, воплощающих силу, внутреннюю красоту
Оценивая творчество Тургеневаи заслуги писателя перед русским обществом, Салтыков-Щедрин отмечал: «Тургеневбыл человек высоко развитый, убежденный и никогда не покидавший почвыобщечеловеческих идеалов. Идеалы эти он проводил в русскую жизнь с темсознательным постоянством, которое и составляет его главную и неоценимуюзаслугу перед русским обществом. В этом смысле он является прямым продолжателемПушкина и других соперников в русской литературе не знает. Так что ежели Пушкинимел полное основание сказать о себе, что он пробуждал «добрые чувства», то жесамое и с такой же справедливостью мог сказать о себе с Тургенев. Это были некакие-нибудь условные согласные с тем или другим переходным веянием, но те,простые, всем доступные общечеловеческие «добрые чувства», в основе которых лежитглубокая вера в торжество света, добра и нравственной красоты». [24. т. XV, с.612].
Эти слова – глубокая ипроницательная характеристика творчества Тургенева, величайшегописателя-гуманиста. Любовь к человеку, стремление раскрыть его несомненную духовность,борьба за раскрепощение щедро одаренного народа, униженного рабством инасилием, вера в конечное торжество добра и справедливости – вот что являетсяосновной особенностью творческого наследия Тургенева, внутренней страстью,пафосом его творческой деятельности.
Тургенев, пробуждаяпростые, всем доступные общечеловеческие «добрые чувства», выступал противэгоистической обособленности людей, индивидуалистической замкнутости, скритикой общечеловеческой морали господствующего класса, за объединение и братскиймир на земле. Признанием высокой нравственной ценности человеческой личностиТургенев был связан со своими великими предшественниками – Толстым иДостоевским.
Идеяобщественно-нравственного долга сказалась в произведениях Тургенева как борьбыза раскрепощение духовно богатого народа. В своих «Литературных и житейскихвоспоминаниях Тургенев писал о том чувстве смущения и негодования, отвращения,которое вызвало в нем помещичья крепостная среда. Действительно,просветительский протест против крепостничества объединил таких писателей, какТургенев, Гончаров, Григорович и Герцен, в разной степени, правда, осознавшихсвязь своих мыслей и чувств с потребностями народных масс, а также истории.
Несомненно, творчествоТургенева в своих лучших достижениях имеет неразрывную внутреннюю связь сборьбой крестьянских масс против крепостников-помещиков. Писатель рано осознал,что «субстанция» русского народа, т. е. его глубинное духовное содержание,неизменно богата и плодотворна, но уродливые формы общественной жизни, т.е.самодержавие и крепостничество, препятствуют прогрессивному национальномуразвитию страны. Вдохновленный проповедью Белинского, уверенного в «глубинахмужицкой натуры», Тургенев в «Записках охотника» обратился к изображению тогонарода, в котором «таится и зреет зародыш будущих великих дел, великогоразвития». Он создал образ великого народа, отличающегося пытливостьюкритического ума и способностью к творческим фантазиям, художественнойодаренностью, моральной отзывчивостью, глубоким пониманием действительности,трезвостью сознания, словом, романтиков-мечтателей и рационалистов-практиков изнарода. Писатель убеждает читателя, что устремленность к прекрасному в лучшихлюдях трудящейся массы порождается чистотой нравственного чувства,непосредственностью и цельностью душевного строя.
С тонким психологическиммастерством Тургенев показал «романтические возвышения» своих мечтателей изнарода – Калиныча, которого в рассказах о Европе более всего трогали описанияприроды, гор, водопадов; Касьяна, который, отдаваясь настроениям нежности иумиления, живет единой душою с природой, гармонически сливаясь с ней; ЯковаТурка, в пении которого звучала и дышала «русская правдивая душа» и веяло«чем-то родным и необозримо широким». Эти «поэтические натуры из народа» былибеспомощны в практической жизни и лишены интереса к ней: «Калиныч ходил влаптях и перебивался кое-как», «Касьян, по словам кучера, от рук отбилсятоже…от работы то есть», от Ермолая отказались, как от человек, ни на какуюработу не годного. Для окружающих эти романтики, опьяненные природой и любовью,всегда чудаки: Ермолай «вообще смотрел чудаком», Касьян – «чудной человек: какесть юродивец», «несообразный человек». В русском крестьянина Тургеневапоразила способность к эстетическом переживанию жизни.
В русском народе Тургеневувидел также и рационалистов-практиков. Деловитость русского крестьянинасказалась не элементарным ребячеством, а духовной широтой. Так, Хорь «понималдействительность», «он много видел, много знал», «возвышался даже до ироническойточки зрения на жизнь». Писатель подчеркивает здравый критицизм Хоря: «Что жехорошо – то ему и нравится, что разумно – того ему и подавай, а откуда оноидет, ему все равно. Его здравый смысл охотно подтрунивает над сухопарымнемецким рассудком; но немцы, по словам Хоря, любопытный народ, и поучиться ону них готов». Хорь отличался необходимой практической цепкостью, силойхарактера, способностью строить свое благосостояние вопреки воле помещика. Врассказах о Европе его занимали вопросы административные, государственные.Положительное, рациональное сознание Хоря, как коренная черта русскогонационального характера, помогает Тургеневу сближать предприимчивого мужика сличностью Петра I, который был «по преимуществу русский человек, русский именнов своих преобразованиях».
Спокойная житейскаямудрость, трезвая рассудительность свойственна я однодворцу Овсянникову,ощутившему распад феодально-крепостнических связей («времена подошли другие»),но вместе с тем свою эпоху расценившему как эпоху безвременья («старое вымерло,а молодое не нарождается!»). Трезво мыслящий и обладающий чувствомсправедливости, Овсянников выступает судьей патриархального дикого барства –«старого времени» и нового, европеизированного дворянства, представителикоторого «обходительны, вежливы», «а дела-то настоящего не смыслят», т. е.отдаются «либеральному словоблудию».
Рационалисты из народа,Овсянников и Хорь, отмечены явным нравственным превосходством над помещикамитипа Полутыкина. Недаром склад лица Хоря напоминал Сократа: такой же высокий,шишковатый лоб, такие же маленькие глазки, такой же курносый нос. Овсяниковлицом напоминал Крылова с ясным и прямым взором под нависшей бровью, с важнойосанкой, мерной речью, медленной походкой.
Лучшие люди из народапроявляют себя в трудовом упорстве, в спокойном и стойком мужестве, в кровнойпривязанности к родине, в затаенном и прочном чувстве личного достоинства.Мудрое, благородное и даже лирическое начало таится в массе трудового народа,страдающего от нищеты и бесправия. Хорь и Овсяников подняли уровень своегохозяйства только благодаря тому, что находились вне личной зависимости отпомещика. Автор «Записок охотника» уверен, что народ достигнет благополучиятолько в том случае, если будет жить вне крепостнических условий.
Тургенев показал, что врусском крестьянине пробудилось чувство личности. Калиныч прислуживалохотнику-барину «без раболепства». Умный, деятельный, уверенный в себе, Хорь,«»казалось, чувствовал свое достоинство, говорил и двигался медленно, изредкапосмеиваясь из-под длинных своих усов. Овсянников, лишенный «поспешности,тревожной торопливости», тоже боится уронить в себе человеческое достоинство:«чем мельче звание, тем строже себя держи, а то как раз себя замараешь». Здесьпроисходит перекличка Тургенева с Белинским, по мысли которого России «нужны непроповеди (довольно она слышала их), не молитвы (довольно она твердила их), апробуждение в народе чувства человеческого достоинства, столько вековпотерянного в грязи и соре» [24, т. I, с. 13].
Богатство духовного мирапорабощенного крестьянства выражалось, по Тургеневу, и в практическом трезвомпонимании действительности, и в романтических переживаниях прекрасного, и встрастной тоске по высшей социальной справедливости, и в сознании своегонравственного достоинства.
Тургенев, прошедшийдлительный идейный и художественный путь и отразивший в своих произведенияхразличные этапы общественной истории своей родины, духовно был сформированэпохой 40-х годов, когда создавались «Записки охотника». Он постоянно сознавалсебя писателем, духовно родившемся в то «замечательное десятилетие», когдакризис крепостнического строя обратил его к Аннибаловой клятве. Выступая в 1879году на прощальном обеде в «Эрмитаже», устроенном в его честь перед отъездом изМосквы, он заявил: «Нет никакого сомнения, что сочувствие ваше относится ко мнене столько как к писателю, успевшему заслужить ваше одобрение, сколько кчеловеку, принадлежавшему эпохе 40-х годов, — оно относится к человеку, неизменившему до конца ни своим художественно-литературным убеждениям, ни такназываемому либеральному направлению». Признавая, что слово «либерал» впоследнее время несколько опошлилось, Тургенев подчеркивал, что слово это«означало протест против всего темного и притеснительного, означало уважение кнауке и образованию, любовь к поэзии и художеству и наконец пуще всего –означало любовь к народу, который, находясь еще под гнетом крепостногобесправия, нуждался в деятельной помощи своих счастливых сынов».
И, действительно, тупозицию писателя-гуманиста, которую Тургенев обозначил в «Записках охотника»,он сохранил до конца своей жизни. Внимание к внутренней нравственной жизникрестьян имело огромное значение для дальнейшего идейно-творческого развитияТургенева: оно оплодотворило его чувством моральной чистоты и сознанием широкихперспектив национального развития. Связь романов Тургенева с «Запискамиохотника» — несомненная связь. При изображении исторической судьбы дворянскогокласса Тургенев продолжал развивать свою мысль о том, что русский народ –великий народ, что в нем таятся и зреют огромные возможности национальногоразвития. В романах также утверждалась внутренняя значительность представителейнародной среды, а нравственная ценность персонажей из господского слояпроверялась степенью их близости к народу.
Тургенев выступал нетолько писателем-гуманистом, но и писателем-патриотом, всем свои существомблизко стоявшим к самой сердцевине своего народа, к самому средоточию русскойжизни. Он полагал, что «выразить сокровенную сущность своего народа – высшеедля художника счастье».
Тургенев ценил в человекепрежде всего замечательное чувство родины, близость к национальным основамрусской народной жизни. Завет писателя: «Нет счастья вне родины, каждый пускайкорни в родную землю».
Тургенев близок чтителямкак писатель, который отдал свою симпатию тем общественным деятелям, которыеобладали сознанием своей нравственной и гражданской ответственности переднародом и родиной, которые были убеждены в необходимости забвения себя ради«общего блага». Тургенев близок нам как писатель, который выступил сдемократическим протестом против аристократов-космополитов с их рабскимпреклонением перед буржуазной Европой, с их презрением ко всему русскому инародному.
Тургенев как «центральныйхудожник», подобно Пушкину, близко стоящий к самому средоточию русской жизни,имел всемирное значение. Русская литература в лице Тургенева поразилазападноевропейского читателя не только силой художественного выражения, но иобщественно-нравственной направленностью. Ведь главное в тургеневском романе –мечта о социальной активности, о самоотверженном служении родине и народу,тоска по новой, глубоко очеловеченной жизни.
Выступая«поэтом-прозаиком», Тургенев остается верным обычной норме житейских событий.Он сохраняет «чистое золото поэзии», лирическую взволнованность, потому что,передавая трезвую и суровую правду о жизни, он возвышается над нею, постоянноруководствуясь идеалом.
Всегда считалось, чтосодержание «Записок охотника» связано с осуждением крепостного права. Этодействительно так. Писатель никогда не примирялся с крепостными порядками,боролся с ними всеми средствами, в том числе с помощью художественнойлитературы. «Записки охотника» как никакое другое произведение И. С. Тургеневаподтверждают серьезность его намерений. Книга Тургенева интересна сейчас нетолько и не столько своей антикрепостнической направленностью, сколько глубокойпостановкой вопроса о сущности народа, его возможностях, свойствах, задачах,так и не раскрывшихся в чем-то до конца. Нечего и говорить, о том, что в нашидни, когда обострилось внимание к историческим судьбам народа, когда сталаочевидной зависимость социального фактора от психологии и усилий каждогочеловека, книга Тургенева обретает новое звучание. Она не даст ответа на всевопросы, но на многое натолкнет, многое приоткроет в загадках жизни, висторических перспективах народного характера. А без знания характера своегонарода, его скрытых или навсегда загубленных потенциалов невозможно никакоедуховное возрождение, значит – и движение «вперед.
Как же раскрывается теманарода в «Записках охотника»? За неприглядной внешностью крестьян, их простыми,а часто и скудными формами бытия писатель сумел рассмотреть многие истинночеловеческие, прекрасные по своей сути качества. И не случайно уже по первомуочерку «Хорь и Калиныч» Белинский сделал вывод о том, что Тургенев подошел кнароду «с такой стороны, к какой до него к нему еще никто не заходил» [25, т.III, с. 400]. Это было новаторство, имевшее важные последствия для всей русскойлитературы.
Тургенев не просто описываеткрестьян, рассказывает о них, воспроизводит их речь, характеризирует поступки,но как бы заглядывает им в души, чтобы там увидеть нечто сокровенное, и такимспособом поведать о многих благородных свойствах народа. И оказалось, что«мужик» это действительно человек, а не забитое существо, часто – большечеловек, нежели «раб бессловесный», и притом прекрасный человек, обладающийверным пониманием сущего, каким не обладают порою и образованные люди изпривилегированных сословий.
При этом Тургенев неидеализирует крестьян – в них есть, как показывает автор, и беспечность,смешанная нередко с «бестолковостью», и раболепие; часто бывают они склонны квыпивкам, суеверны, «темны». Но все это, если внимательно присмотреться, — общий результат их тяжестей жизни. Тем удивительнее, что при таких условиях многиекрестьяне не утратили ни здравомыслия, ни достоинства, ни веры в лучшее, хотя ине знали, в чем оно должно заключаться.
Перед читателем проходитцелая вереница людей из народа. Знакомясь с ними, читатель постигает самую сутьнародности, вне которой ничего не ожжет быть хорошего (эта мысль такжеприсутствует в зарисовках охотника) и в жизни привилегированных сословий.
Таков умный и практичныйХорь, «административная голова», по характеристике автора (данное выражение втексте употреблено в положительном смысле). Хорь насквозь видит своего барина(помещика Полутыкина). Хорь платит ему сто рублей в год, во всем остальном онсам себе голова. У него добротный дом, справное хозяйство, сыновья смотрятоткрыто, с чуть упрятанной усмешкой – признак собственного достоинства. Иневольно напрашивается мысль: если отдельные мужики в рамках крепостной системысумели стать на ноги, то как бы развернулся народ, если бы оказался свободным,получив волю и почувствовав себя хозяином? Недаром автор сравнивает Хоря сПетром Великим, человеком «русским, — замечает рассказчик, — по своимпреобразованиям», смелости в обновлении жизни.
А вот друг Хоря Калиныч –идеалист, романтик, нежная и возвышенная душа. Хозяйства у Калиныча нет, и непотому, что ленив. А потому, во-первых, что барин «отрывает» всякий раз его наохоту в качестве «знатока» необходимых для отстрела мест. Главное же, потому,что сам тяготеет больше к природе, ему необходимо постоянное движение,постоянное общение с природой.
Влюбленность в природу,отношение к ней как к живой стихии наделило Калиныча бесценным даром – душевнойтеплотой, отзывчивостью. Он идет к своему другу Хорю с пучком полевой клубники– своеобразный символ дружеской ласки, привязанности и деликатности.
Речь Калиныча певуча,глаза имеют кроткое выражение, с ним приятно находиться. Рядом с ним человеккак бы отдыхает душой. Калиныч, к тому же, и художник, артист: поет, играет набалалайке, немудряще, конечно, но с чувством.
Рядом с образом Калинычаможно поставить и образ Лукерьи («Живые мощи»), который обычно рассматриваетсякак пример долготерпения русского человека, его способности вынести любыетяготы, притом в экстремальных условиях (Лукерья, некогда лучшая певунья населе, красавица, повредила позвоночник – и вот в течение семи лет без движения…).Конечно, во всем этом следует видеть мужество необычайное, стойкость русскойдуши. Но не менее важно осознать источник такой стойкости.
Духовное преодолениеЛукерьей физической немощи произошло вследствие осознания ею жертвенностисвоего страдания, его необходимости для избавления других крестьян от мук игреховности. Иными словами, Лукерья почувствовала свою причастность к божьемуоткровению – и это наделило ее такой внутренней силой, какая далеко не всегда обнаруживаетсяу людей в обычных условиях. Убежденность Лукерьи в том, что ее крест – залогблагодатной любви Бога, позволяет ей обрести гармонию, единение с миром исредой. Оттого она вовсе не чувствует себя несчастной («Многим хуже бывает», — говорит она про себя, хотя казалось бы – куда еще хуже?). Примечательно, что унее «свои» отношения с природой, «свое» очень тонкое, хотя и неосознанноерассудком понимание высшего предназначения сущего: «лежу-полеживаю — не думаю;чую, что жива, дышу – и вся я тут. Смотрю, слушаю. Пчелы на пасеке жужжат дагудят; голубь на крышу сядет и заворкует; курочка-наседка зайдет с цыплятамикрошек поклевать, а то воробей залетит ли бабочка – мне очень приятно» [26, с.89].Ясно, что такое обостренное восприятие мира возможно только при наличии в душечеловека страстной веры в непреходящее совершенство мира духовного. Стало быть,неприложима к Лукерье пресловутая формула об умении русского человекаудовлетворяться «малым», искупаться в «ложке воды», а потом «босиком поплясатьна морозе». Совсем наоборот. Через физическую беспомощность Лукерьи выявлена иничем не убитая тяга (как человека, выросшего в своих национальных верованиях)к беспредельной чистоте истинной любви, к полному удовлетворению потребностей исовершенству.
«Золото» сердца народногораскрыто Тургеневым и в других рассказах и очерках: «Бежин луг», «Касьян сКрасивой Мечи», «Свидание». Причем каждый последующий рассказ не повторяет, ауглубляет и расширяет представления читателей о свойствах народного характера.
Кульминационным, пожалуй,является рассказ «Певцы». Здесь рисуется состязание двух певцов из народа:Якова Турка и рядчика из Жиздры (рядчиками в старину называли людей изторгово-ремесленных сословий, которые осуществляли артельный наем свободныхкрестьянских рук).
Известно, что искусствонарода – это его душа. Сильная, удалая и страстная, она как раз и вылилась впении Якова. «Русская, правдивая, горячая душа, — пишет автор, — звучала идышала в нем и так хватала вас за сердце, хватала прямо за его русские струны…Онпел, и от каждого звука его голоса веяло чем-то родным и необозримо широким,словно знакомая степь раскрывалась перед вами, уходя в бесконечную даль…» А воти впечатление, реакция на пение Якова тех, кто находился в это время вПритынном кабаке: «Я оглянулся – жена целовальника плакала, припав грудью кокну…серый мужичок тихонько всхлипывал в уголку, с горьком шепотом покачиваяголовой: и по железному лицу Дикого-Барина, из-под совершенно надвинутыхбровей, медленно прокатилась тяжелая слеза…Все стояли как оцепенелые» [26, с.106].
Да, подлинное искусствообъединяет и очищает людей. И в жизни народа, как показывает Тургенев, бываютстоль же возвышенные минуты, как и у владельцев блестящих гостиных. Вместе стем правдивый и честный художник, Тургенев не скрывает, что в своемповседневном быту народ еще очень далек от реализации того богатого духовногопотенциала, который скрыт в его душе и получает выражение в песнях, вискусстве. Этот контраст между возможностями народа и его действительнымсостоянием недвусмысленно подчеркнут следующими сценами. Отдохнув на сеновале ипокидая деревню, охотник решил заглянуть в окно кабачка, где несколько часовназад был свидетелем дивного пения. И что ж? Его глазам предстала «невеселая» и«пестрая картина»: все были пьяные, начиная с Якова. С обнаженной грудью сиделон на лавке и, напевая сиплым голосом какую-то плясовую, уличную песню. Ленивоперебирал и щипал струны гитары…Посередине кабака Обалдуй, совершенно«развинченный» и без кафтана, выплясывал вприпрыжку перед мужиком в сероватомармяке; мужичок в свою очередь с трудом топал и шаркал ослабевшими ногами и,бессмысленно улыбаясь сквозь взъерошенную бороду, изредка помахивал однойрукой, как бы желая сказать «куда ни шло!» [26, с. 107].
Эту сцену обычноопускают…Но что же делать с контрастами, которые есть в жизни и которые, каквидим, со всей откровенностью обнажены правдивым писателем? Ведь они тоже частьнашего бытия, которая, к сожалению, не изжита до сих пор. И не случайно, видимо,Тургенев столь подробно описывает вечернюю сцену в кабаке. Она отражает как разту сторону нашего национального бытия, которая чуть позже была сформулированаНекрасовым, хотя и жестко, но в конечном счете справедливо: «…ты и убогая».
Любопытна в этой связиконцовка рассказа. Отойдя от окна, из которого доносились нестройные звукикабацкого «веселья», охотник быстро зашагал прочь от колотовки. И тут раздалсязвонкий голос мальчика, обращенный, по-видимому, к своему брату: «Антропка! Идисюда, черт ле-ши-и-ий! Тебя тятя высечь хочи-и-и-ит!» На этом и кончаетсярассказ. Странная концовка…
Возможно, Антропкадействительно виновен, заслужил сечения, а может это случайный эпизод. Но неслучайно он вставлен в финал рассказа.
В системе тургеневской«тайнописи» («художник должен быть психологом, но «тайным» — говорил писатель)он воспринимается как контрастная параллель к тому состязанию, котороепроизошло днем в Притынном кабачке, где присутствующие (а заодно и читатель)ощутили нечто высокое и прекрасное. И получается, что с одной стороны, песня,хватающая за сердце, исторгающая слезы из наших глаз, а с другой – «высечьхочи-ит», то есть всеотупляющая будничность, «власть тьмы», как скажетвпоследствии Л. Толстой, характеризуя противоречивые факторы народного быта.
Контраст высокого ибудничного, безобразного и прекрасного, силы и бессилия обусловлен в народнойжизни в первую очередь условиями культурно-экономического развития. Но трагедиярусской национальной жизни, бессилие народа зависят не только от социальногоугнетения, но и от инертности в сочетании с малодушием, от давней привычкимногих русских людей приспособляться ко всякому существованию. И действительно,некоторые крестьяне, как показывает Тургенев (и это нисколько не противоречиттому, что изображено в «Живых мощах», поскольку там дан иной тип человека),смиряются с любым положением. Таков, к примеру, Сучок из рассказа «Логов».Каких только он должностей не исполнял при барах своих! Был и кучером, ифорейтором, и садовником, и доезжачим, и «актером» — и никогда ничего толком неделал и ничего не умел.
Последняя его должность –«рыболов» у пруда, где нет рыбы. И что же? Он доволен своей жизнью, бываютминуты, когда испытывает даже некоторое подобие радости. Что хочешь с такимилюдьми делай! Они все снесут, все стерпят, с любыми условиями примирятся и дажесами объяснят их неизбежную причину. Жаловаться? Ни-ни! «Экста! – отвечает одиниз мужиков на вопрос о том, почему крестьяне не возмущаются злочинием своегостаросты. – Да поди ты, — пожалуйся…Нет уж, он тебя вот как, того» («Бурмистр»).Таков ответ.
Понятно, что забитостькрестьян во многом определяется их экономической зависимостью от «хозяев», открепостного права. Но было бы неверно забывать о психологии, которая живуча. Итеперь еще многие, обратившись к другим сферам деятельности, прервав своивековые связи с земледелием, живут, руководствуясь опасением: «Нет уж, он тебявот как, того…» И отступают, и – создают тем самым тяжелую, трагическуюколлизию национальной несогласованности, разъединения.
В «Записках охотника»есть еще один чрезвычайно важный художественный компонент – природа. ЗдесьТургенев мастерски использует картины природы для выявления, подчеркиваниякакой-либо особенности в характере героя, для передачи психологических нюансовв ощущениях персонажей. Вспомним, например, как тонко подчеркнута печальдевушки, можно сказать, трагедия Акулины в рассказе «Свидание».
Нежно любящая Акулинаприходит в рощу для свидания с избалованным барским камердинером и узнает, чтоон уезжает со своим господином в Париж, покидая ее, в сущности, навсегда.Природа здесь – тонкий, лирический комментарий к тягостному, безысходномусостоянию девушки: «Порывистый ветер быстро мчался навстречу чрез желтое,высохшее жнивье; торопливо вздымаясь перед ним, стремились мимо, через дорогу,вдоль опушки, маленькие покоробленные листья» [26, с. 64]. «Маленькиепокоробленные листья» — своеобразный аналог с душевным переживанием Акулины. Аначинался рассказ с описания стройных молодых березок, которым под стать этомилое нежное существо.
Пейзаж в «Записках охотника»- это не только способ углубления психологической характеристики героя, нетолько орнамент, усиливающий лиризм повествования, но и нечто большее. Этообраз родины, России. Тургенев очень трогательно показывает отношение кприродному миру. К сожалению, такое отношение еще не стало нормой бытия, нормоючеловеческой морали, хотя и живет в глубинах народного сознания. Темпримечательнее диалог между «чудным», не от «мира сего» мужиком-Касьяном иохотником.
В тот момент, когдаотдыхающий охотник в полной мере ощутил окружающую благодать, Касьян, взявшисьсопровождать охотника и все время молчавший до этого, неожиданно заговорил снесвойственной ему обычно настойчивостью:
«- Барин, а барин! –промолвил вдруг Касьян своим звучным голосом.
Я с удивлением приподнялся;до сих пор он едва отвечал на мои вопросы, а то вдруг сам заговорил.
— Что тебе? – спросил я.
— Ну, для чего ты пташкуубил? – начал он, глядя мне прямо в лицо.
— Как для чего? Коростель– это дичь: его есть можно.
— Не для этого ты убилего, барин: станешь ты его есть! Ты его для потехи убил.
— Да ведь ты сам, небось,гусей или куриц, например, ешь?
— Та птица богомопределенная для человека, а коростель – птица лесная. И не он один: много ее,всякой лесной твари, и полевой и речной твари, и болотной и луговой, и верховойи низовой – грех ее убивать, и пускай она живет на земле до своего предела.
…Кровь, — продолжал он, — святое дело кровь! Кровь солнышка божия не видит, кровь от светупрячется…великий грех показать свету кровь, великий грех и страх…
Я, признаюсь, ссовершенным изумлением посмотрел на странного старика. Его речь звучала немужичьей речью: так не говорят простолюдины, и краснобаи так не говорят. Этотязык, обдуманно торжественный и странный…Я не слыхал ничего подобного» [26, с.142].
С автором следуетсогласиться: «Так не говорят простолюдины», да и вообще – никто пока не говориттак, и голос Касьяна в контексте тургеневского повествования, пожалуй, можновоспринимать как голос самой Природы, взывающей к человеку. И все-таки именно внародных слоях Тургенев как раз и находит истоки этой подлинной любви кПрироде, к которой всем надо приобщаться. Мало того, вникая в «странные»поступки, «чудную» психологию таких, как Касьян с Красивой Мечи и Калиныч,автор приходит к осознанию и утверждению необходимости новой меры человеческойнравственности, которая бы регулировалась отношением человека к природе.Тургенев И.С. Одним из первых провозгласил чувство ответственности человека засвои действия перед Природой.
Следует обратить вниманиееще на одну особенность «Записок охотника». Воспроизводя картины народнойжизни, указывая на «золотые» россыпи в душах крестьянских, Тургенев далек отидеализации действительности. Человеческая жизнь не так благодатна, какокружающая нас природа. Писатель не скрывает того, что помещики погрязли влихоимстве, бесчестии в отношении к своим подданным, а в народных массах еще непроснулись и наполовину, не действуют его потенциальные животворящие силы. Онне стал в своих очерках рисовать идеальные образы положительных людей,способных преобразовать действительность. Но все-таки веры в добро и прекрасноеон не терял. И если говорить о «Записках охотника», то здесь авторские надеждысвязаны с упованиями на живительные истоки самой жизни, понимаемой как единый идля природы и для человека процесс. Вот почему книга завершается не описаниемкакого-либо случая или отдельной человеческой судьбы, а картинами природы(очерк «Лес и степь»).
Когда знакомишься сотзывами современников о «Записках охотника», то встречаешься с совершеннонеожиданными утверждениями о прикрашенности изображения народа.
В. Боткин писалБелинскому: «…в рассказе «Хорь и Калиныч» явно видна придуманность; это –идиллия, в не характеристика двух русских мужиков!» Белинский, однако, возразилБоткину: «мне кажется, что в отношении к этой пьесе, так резко замечательной,ты совсем не прав. Он видел в «Хоре и Калиныче» подлинно реалистическое,правдивое изображение русского народа». В журнале «Сын Отечества»литературоведы встретили следующий отзыв о рассказе Тургенева: «У Хоря сполдюжины сыновей-молодцов; изба его стоит одинокая, в лесу ли на болоте; так иждешь одной из тех сельских идиллий, которыми не раз восхищались мы в русскиххатах! Ничуть не бывало! Жена Хоря – несносная ворчунья и то и дело что деретсяс невестками. Калиныч же – мечтатель, каким едва ли бывает русскийпростолюдин». Рецензент удивляется странному «уподоблению»: «Хорь – реалист,Калиныч – идеалист, Хорь – очень смышленые, но плутоватый мужик, не доверяющийсвоему господину, который обходится с ни довольно ласково, невзирая на то, Хорьлюбит острить на счет своего господина». В этом отзыве чутко уловлено тоглавное и основное, что было неприемлемо в «Записках охотника» длякрепостников, — отрицание Тургеневым идеи единения барина и мужика, идеи,которую, например, отчетливо отразил в своей повести «Тарантас» В. Сологуб,усматривавший во взаимоотношениях дворян и крестьян «какую-то высокую, тайную,святую связь», а в сердцах крестьян – любовь к барину, «любовь врожденную ипочти неизъяснимую».
Писатель реально смотрелна действительность и знал, что России нужно не «умягчение нравов», аразрешение общественных вопросов (ликвидация крепостного права). Не так ужмирно и идеально протекает жизнь в русской деревне, показывает Тургенев, чтобыее можно было противопоставить жизни города. У Тургенева отсутствуетпреклонение перед простотой и безыскусственностью жителей деревни, в частностикрестьян. В «Записках охотника» нет придуманных счастливых концов – беднаягероиня не становится под конец повествования законной супругой богача; в нихнет наивной натянутой морализации, прихотливой игры в противоположности:сначала трагедия и слезы, затем – мир и благоволение.
В первых рассказахТургенева («Хорь и Калиныч», «Однодворец Овсянников», «Смерть») наметилосьнечто непривычное и в сущности весьма новаторское, что могло подать повод кутверждениям об идилличности тургеневского изображения деревни. В дальнейшемэта особенность усилилась в рассказах «Певцы», «Свидание», «Касьян с КрасивойМечи», «Бежин луг». Что характерно для тургеневского подхода к изображениюнарода?
Тургенев, по выражению П.В.Анненкова, «реабилитировал» простого человека – русского крестьянина, показалкрасоту его души и присущий ему здравый смысл, подчеркнул, что он решительноничем не отличается по духовному складу и психической природе от образованногочеловека даже в некоторых отношениях превосходит его.
Тургенев подчеркнуллучшие, светлые стороны людей из народа, показал концентрированно то новое вжизни крестьянства (рост чувства собственного достоинства, инициативы,стремление к самостоятельности и так далее), что в будущем должно было, по егомнению, еще более окрепнуть и развиться. В этом смысле тургеневское изображениекрестьян отличается «идеальностью». Общение с народом, наблюдения над людьми изнарода позволили автору оптимистически представить будущее русского народа ирусского государства.
Автор «Записок охотника»гармонически соединил социальный пафос с патриотическим, правдивое раскрытиереального с подчеркиванием в нем элемента идеального.
Н.Г. Чернышевский указална два типа возбуждения симпатии к народу, которые представлены в произведенияхТургенева. Первые, писал Чернышевский, «идеализировали мужицкий быт, изображалинам простолюдинов такими благородными, возвышенными, добродетельными, кроткимии умными, терпеливыми и энергичными, что оставалось только умиляться надописанием их интересных достоинств и проливать нежные слезы о неприятностях,которым подвергались иногда такие милые существа, и подвергались всегда без всякойвины или даже причины в самих себе». Почему Тургенев так изображал народ?Потому что это было нужно для возбуждения симпатии к нему. Сам для себя онничего не может сделать, и надо склонять других в его пользу. Но если говоритьдругим о нем все, что можно бы сказать, их сострадание к нему будет ослаблятьсязнанием его недостатков. Поэтому следует молчать о его недостатках. Но дело нетолько в том, что Тургенев подчеркнул идеальное в своих крестьянскихперсонажах. Он отчетливо также выразил свои демократические позиции. Он нескрывал от читателей жестокой правды, а вместе с показом этой правды стремилсявызвать симпатии читателя к народу. Охотнику нравятся встреченные им крестьяне,он с интересом слушает их речи и наблюдает их жизнь. Многое его удивляет, онприятно поражен.
Хотя многие литературныекритики считают, что народ в «Записках охотника» приукрашен, «эта мнимаяприукрашенность» изображения крестьян расшифровывается как черта творческогореалистического метода Тургенева, связанная с его стремлением художественнопреувеличить главное и основное в духовном облике народа, укрупнено раскрытьего гражданственные потенциалы, дремлющие в нем задатки.
Еще одна особенностьизображения народа в «Записках охотника» — судьба главных героев олицетворяетособое время – личное и историческое, которое существует «рядом» со временемтекущим. Михайло Савельев («Туман») — представитель прошедшего, восемнадцатоговека. Бывший дворецкий богатого екатерининского вельможи, хлебосола и кутилы,он весь – в прошлом, в воспоминаниях о грандиозных пиршествах, которые задавалдля всей округи его барин, и обо всей той веселой, праздничной жизни:фейерверках, катаниях, крепостных оркестрах и т.д. Лирическая возвышенностьвоспоминаний подчеркивается неприглядностью материального остова прошедшейжизни, о которой напоминает лишь «огромный деревянный дом в два этажа,совершенно заброшенный, с провалившейся крышею и наглухо забитыми окнами…» Жизньи самосознание Тумана ограничены и в известной мере поглощены прежним веком,временем, которое ушло вместе со смертью его барина.
Второй герой – Степушка –«выдвинут» из реального времени на еще большую дистанцию, нежели Туман. Вернеебыло бы сказать, что Степушка не вписывается ни в какое время вообще.Рассказывая о появлении Степушки в ближайшем селе, а его странной, неприкаяннойжизни, Тургенев с особой настойчивостью подчеркивает не столько странностьСтепушкиной судьбы, сколько ее несравнимость с чем бы то ни было, инородностьего существования. По словам автора, Степушку «…нельзя было считать ни зачеловека вообще, ни за здорового в особенности».
Вслед за этим следуетутверждение: «У этого человека даже прошедшего не было». Рассказчик называетСтепушку «заброшенным» человеком, и есть немалый соблазн толковать это слово вего прямом значении. Тем более, что сам автор, похоже, имеет в виду подСтепушкиной «заброшенностью
 Не столько егоодиночество и бесприютность, сколько загадочность появления. Не случайны в этомсмысле тонко найденные Тургеневым определения применительно к житью-бытьюСтепушки у других людей: «Степушка не жил у садовника: он обитал, витал наогороде».
Время текущее,конкретно-социальное воплощается в образе третьего героя, крестьянина Власа,внезапно появившегося у родника. Он возвращается домой из Москвы, где у негоумер сын. В Москву, однако, Влас идет не к сыну, а к барину в надежде упроситьего хоть немного облегчить свою участь: сбавить оброк или перевести на барщину.Но барин неумолим, и Влас возвращается в родную деревню, где «жена, чай, теперьс голоду в кулак свистит». Мужик совершает поистине крестный путь: сыновьясмерть словно смыкается с безысходностью и крайней нуждой, тоже чреватойгибелью.
Разнообразные силы,дарования, артистические черты русского народа Тургенев показывает иной разточно мимоходом, не подчеркивая, как бы невзначай, и вместе с тем судивительной ясностью и глубиной. Возьмем, например, очерк «Лебедянь». Этоименно очерк, описательный, полуэтнографический. Описание конкой ярмарки – чтоможно извлечь из такой темы? У Тургенева же все подчинено общем заданию книги,и в этом как будто бы совсем простеньком очерке начинают звучать те самыемелодии, что составляют живую душу «Записок охотника». Уже с самого началаначинается мотив крестьянского разорения. В первом же абзаце охотник-рассказчикповествует о том, как ему доводится иной раз «проехать верст десять, вместопостоянных двориков, очутиться в помещичьем, сильно разоренном сельцеХудобубнове». Эта многозначительная фраза припомнится читателю потом, приописании самой ярмарки, когда перед ним возникнут «мужики в изорванных подмышками тулупах», отчаянно торгующиеся, «между тем как предмет их спора,дрянная лошаденка, покрытая покоробленной рогожей, только что глазамипомаргивала, как будто дело шло не о ней…И в самом деле, не все ли ей равно,кто ее бить!» Это – один полюс, убогая Русь, забитая, униженная и голодная.Другой полюс – помещики, беглые портреты которых образуют целую галерею низшихсуществ, отмеченной какой-то ядовитой печатью пошлости: тут и широколобыепомещики с крашеными усами и выражением достоинства на лицах, и развязныемолодые помещики в венгерках и серых панталонах, и дворяне в казакинах сзаплывшими глазками. Тургенев не забудет брезгливо отметить, что эти дворяне«мучительно сопели», точно речь идет не о людях, а о животных.
У Тургенева былодостаточно широко понимание народа. Это не только крестьянство, но и вообще всеугнетенные слои общества. Уже в «Записках охотника» сказался подобный подход:народ здесь – и тягловое крестьянство, и оброчный умелец, и мелкий помещикНедопюскин, и цыганка Маша, и вольноотпущенный Владимир, и кабатчик НиколайИваныч, и фабричный Яков-Турок, и разоренный помещик Каратаев, и русский ГамлетВасилий Васильевич. В «Записках охотника» — настоящее богатство человеческихобразов, характеров, судеб. Мы видим в этих рассказах следы сложных социальныхвзаимоотношений, черты уходящей эпохи и намечающиеся особенности новой жизни.Общая манера тургеневской светотени дает нам не какие-либо «плоскостные»изображения, а всегда настоящую глубину жизни, протекающей во времени. Здесьнельзя было только «любоваться», — рассказы Тургенева будили в душеопределенные чувства, звали к поступкам. И все это автор осуществляет безвсякого нажима пера: правда яркого, художественного повествования говорила самаза себя.
Тургенев полностью былверен действительности, и необходимо вспомнить такие его слова: «Я никогдапрямо не срисовываю с живых образчиков человеческой природы». Одно утверждениенисколько не противоречит другому. Уже одно то, что именно берет издействительности художник для своего творческого воплощения, уже одно этоувидит от простого описания, в котором подряд передается все важное и неважное.Этот выбор того или иного характера, того или иного положения или столкновенияуже является ответственейшим моментом для создания будущего художественногопроизведения: что бы вы не выбрали, оно должно быть значительно, характерно,типично.
Но вот дальнейшееразвитие взятого из жизни совсем не обязательно должно совпадать именно с тем,как все происходило в действительности. Совсем нет. Оно будет протекать такжепо законам живой жизни, но будет одновременно покорно и воле, самому замыслухудожника. Оно и может, и должно играть ту роль, какая ему предназначена вцелом произведении, и это в руках крупного и правдивого художника никогда небудет неправдой. Напротив, в таком художественном произведении как раз иоткрывается та глубокая правда, которая была заключена и в действительностижизни, но не была доступна восприятию многих.
Вспомним и тургеневскийлаконизм. В самых коротких словах умел он передать не только пейзаж или портреткого-либо из героев повествования, но порою и целую судьбу человека. Тургеневтут «полагался» на своего читателя, к которому, впрочем, он и был требователен.
Из отдельных рассказовТургенева получилась единая, цельная книга, и произошло это совершенноорганично, ибо в рождавшейся книге прежде всего была единая тема – крепостнаяРусь, и у художника ее было единство восприятия жизни.
Устанавливая единоевосприятие автором русской действительности, мы должны добавить еще, что былооно восприятием подлинного художника-патриота. В «Рудине» Тургенев говоритустами одного из героев романа – Лежнева: «Россия без каждого из нас обойтисьможет, но никто из нас без нее не может обойтись. Горе тому, кто это думает,двойное горе тому, кто действительно без нее обходится! Космополитизм – чепуха,космополит – нуль, хуже нуля: вне народности ни художества, ни истины, нижизни, ничего нет».
Этой любовью Тургенева кРоссии, к ее природе и людям насыщена вся книга «Записки охотника». И этавеликая любовь его не была любовью пассивной. Этим ощущением и предвиденьемсветлого будущего согрета поистине неподражаемая книга Ивана СергеевичаТургенева – «Записки охотника», книга, любимая русским народом, книганеумирающая!

Заключение
 
В конце работы необходимоотметить, что именно личностью, а не только «меньшим братом» предстал русский закрепощенныйкрестьянин в «Записках охотника», и это стало подлинным художественнымоткрытием. Из зачина «Хоря и Калиныча» вспоминается, что не портретаминачинаются «Записки охотника», а суммарными характеристиками мужицких «пород»:Орловской, Калужской. Вместо лиц в героях создавались, по существу,олицетворения того или иного рода занятий, каких-то специфических условийжизни. Это стало традицией в русской литературе.
Тургенев подключается кэтой традиции с тем, однако, чтобы не продолжить, но опрокинуть ее на ее жетерритории. Своего Калиныча (затем Хоря) он сразу же именует не мужиком, ачеловеком: «Калиныч был человек».
К крестьянским героям первогоочерка «Записок…» присоединяется мельничиха Арина («Ермолай и мельничиха»),странник Касьян с Красивой Мечи, лесник Фома («Бирюк»), смотревший «удалымфабричным малым» Яшка-Турок («Певцы»), бывшая горничная Лукерья («Живые мощи»),мальчики из «Бежина луга». Люди отнюдь не идеализированные, неотделимые отсвоего житейского уклада с его особыми заботами и нуждами и вместе с тем всегданеповторимые, а нередко и яркие индивидуальности. В этих героях –представителях культурной России, обнаруживается нечто общенациональное иобщечеловеческое…
Дело в том, что эти герои«Записок охотника» и раскрываются столько же в «мужицком», сколько и вовсероссийском и общечеловеческом контексте.
Русским крестьянам визображении Тургенева оказывалось поистине ничто человеческое не чуждо. Каккаждая развитая личность, они заключали в себе – по меньшей меренационально-извечное духовно-нравственные устремления и коллизии, восходили косновным человеческим архетипам.
Разнообразныеисторико-культурные ассоциации и литературные «двойники» «заложены» Тургеневымуже во внешних обликах крестьянских мальчиков из «Бежина луга» — подлинногошедевра «Записок…» Пять крестьянских мальчиков «Бежина луга» — это, такимобразом, пять своеобразнейших типов, в такой же мере народно-русских, как иобщечеловеческих. Ведь в Тургеневском типичном характере общее его начало неисключает, как это было в стереотипах очеркистов-«физиологов», началонеповторимо-особенное, но проявляется именно в индивидуализированном оформлении.
«Записки охотника» — впервую очередь книга о народе и его противоестественном закрепощено-рабскомсостоянии. Но далеко не одним показом барского произвола реализован в ней еенесомненным пафосом против крепостничества. В первую очередь он порождаетсясамим открытием и раскрытием крестьян как личностей, нередко сложных илидаровитых, но всегда неповторимых. Дико и страшно выглядел этот официальныйпорядок, при котором такими людьми, как вещью, владели разного рода Полутыкиныи Зверковы.
Не одним гражданскимнегодованием определяется глубокий интерес Тургенева к русским крестьянскимлицам. Он шел от уважения к личности и от этой концепции, согласно которой«сознающая сама по себе свое бесконечное, безусловное достоинство» личностьесть, по словам современника Тургенева историка К.Д. Кавелина «необходимоеусловие всякого духовного развития народа».
«Настоящий подвиг автора«Записок охотника» состоялся в том, что он увидел и показал такую личность вусловиях, где она была, казалось бы, до конца нивелирована и попранаоднообразием нищенского быта и бесправного положения» [27, с.29].
Свободное и органичноеединство в личности самого Тургенева «сочувствия к человечеству иартистического чувства» (Тютчев), иначе говоря, человека и художника, ипозволило ему создать многочисленные образы из народа, которые отображены вправдивой и поэтической книге, имя которой – «Записки охотника».

Библиография
1.     Бабореко А.К.Записки охотника// Творчество И.С. Тургенева. Сборник статей п/р. С.М. Петрова.- М.: Государственное учебно-педагогическое издательство МинистерстваПросвещения РСФСР, 1959.
2.     Голубков В.В.Идейно-художественное единство «Записок охотника» // Творчество И.С. Тургенева.Сборник статей п/р. С.М. Петрова. — М.: Государственное учебно-педагогическоеиздательство Министерства Просвещения РСФСР, 1959.
3.     Старенков М.П.Язык и стиль «Записок охотника» // Творчество И.С. Тургенева. Сборник статейп/р. С.М. Петрова. — М.: Государственное учебно-педагогическое издательство МинистерстваПросвещения РСФСР, 1959.
4.     Алексеев М.П.Мировое значение «Записок охотника» // Творчество И.С. Тургенева. Сборникстатей п/р. С. М. Петрова. — М.: Государственное учебно-педагогическоеиздательство Министерства Просвещения РСФСР, 1959.
5.     Ленин В.И.Собрание сочинений в 12 томах. — М., 1955.
6.     Тургенев И.С.Собрание сочинений в 11 томах. — М.: ГИХЛ, 1934.
7.     Тургенев И.С.Собрание сочинений в 12 томах. — М.: Правда, 1949.
8.     Первое собраниеписем И.С. Тургенева. — СПб., 1884.
9.     Тургенев И.С.Собрание сочинений в 11 томах. — М.: ГИХЛ., 1934.
10.     Сборник Российской публичнойбиблиотеки.//вып. 1. — М., 1924.
11.    Тургенев И.С. Полное собрание писем в11 томах. — М., 1951.
12.     Белинский В.Г. Полное собраниесочинений в 12 томах. — М., 1962.
13.     Чехов А.П. Полное собрание сочиненийв 8 томах. — М.: Гослитиздат, 1956.
14.     Тургенев И.С. Полное собрание писемв 11 томах. — М., 1951.
15.    Чернышевский В.И. Русский язык впроизведениях И.С. Тургенева.// «Известия АН СССР. Отделение общественныхнаук». 1936. — № 3.
16.     Белинский В.Г. Полное собраниесочинений в 12 томах. — М., 1962.
17.     И.С. Тургенев. Собрание сочинений в12 томах. — М.: Правда, 1949.
18.     Гоголь о литературе. — М.: Госиздат,1952.
19.     Тургенев И.С. Записки охотника:повести и рассказы. — Мн.: Народная Асвета, 1984.
20.     Тургенев И.С. Собрание сочинений в12 томах. — М.: Правда, 1949.
21.     Белинский В.Г. Полное собраниесочинений в 12 томах. — М., 1962.
22.    Островская Н.А. Воспоминания оТургеневе. В. Кн: «Тургеневский сборник» п/р Пиксанова Н. К. — П-г, 1916.
23.     Островская Н.А. Воспоминания о Тургеневе.В. Кн: «Тургеневский сборник» п/р Пиксанова Н. К. — П-г, 1916.
24.     Тургенев И.С. Собрание сочинений в12 томах. — М.: Правда, 1949.
25.     Салтыков-Щедрин М.Е. Полное собраниесочинений в 10 томах. — М., 1936-1957.
26.     Белинский В.Г. Полное собраниесочинений в 12 томах. — М.,1962.
27.     Тургенев И.С. Записки охотника:повести и рассказы. — Мн.: Народная Асвета, 1984.
28.     Недзвецкий В.А. В контекстечеловечества и природы//Русская словесность, 1996. — № 4.