Константин Симонов
Константин (Кирилл) Симонов родился 15 (28) ноября 1915 годав Петрограде. Своего отца так и не увидел: тот пропал без вести на фронте в Первуюмировую войну (Есть также версия, что эмигрировал). Детство провёл в Рязани и Саратове.Мать работала то машинисткой, то делопроизводителем, а отчим, в прошлом участникяпонской и Первой мировой войн, был преподавателем тактики в военном училище.
Впоследствии сам Симонов писал о своем детстве: «Наша семьяжила в командирских общежитиях. Военный быт окружал меня, соседями были тоже военные,да и сама жизнь училища проходила на моих глазах. За окнами, на плацу, производилисьутренние и вечерние поверки. Мать участвовала вместе с другими командирскими жёнамив разных комиссиях содействия; приходившие к родителям гости чаще всего вели разговорыо службе, об армии. Два раза в месяц я, вместе с другими ребятами, ходил на продскладполучать командирское довольствие.
Вечерами отчим сидел и готовил схемы к предстоящим занятиям.Иногда я помогал ему. Дисциплина в семье была строгая, чисто военная… всякая, дажесамая маленькая ложь презиралась.
Так как и отец, и мать были люди служащие, в доме существовалоразделение труда. Лет с шести-семи на меня были возложены посильные, постепенновозраставшие обязанности. Я вытирал пыль, мёл пол, помогал мыть посуду, чистил картошку,следил за керосинкой, если мать не успевала — ходил за хлебом и молоком… Атмосферанашего дома и атмосфера военной части, где служил отец, породили во мне привязанностьк армии и вообще ко всему военному, привязанность, соединённую с уважением. Этодетское, не вполне осознанное чувство, как потом оказалось на поверку, вошло в плотьи кровь. „
Эта привязанность к армии потом погонит его по фронтам начинающейсямировой войны, а пока Симонов, окончив семилетку, поступает в 1930 году в ФЗУ — учиться на токаря. Тому, по собственным словам, было две причины — романтика и деньги:“Первая и главная — пятилетка, только что построенный недалеко от нас, в Сталинграде,тракторный завод и общая атмосфера романтики строительства, захватившая меня ужев шестом классе школы. Вторая причина — желание самостоятельно зарабатывать.»Осенью 1931 года семья переезжает в Москву, а на следующий год, закончив образование,поступает токарем на авиационный завод, а потом в механический цех кинофабрики«Межрабпомфильм». Тогда же начинается его литературная карьера. Впрочем,к ранним своим стихам он относился не слишком серьезно (не в пример многим нашимсовременникам). Однако вскоре все изменилось…
«Осенью 1933 года под влиянием статей о Беломорстрое, которымитогда были полны все газеты, я написал длинную поэму под названием „Беломорканал“…Кто-то посоветовал мне сходить с ней в литературную консультацию — а вдруг возьмути напечатают?
Не особенно в это веря, я, однако, не удержался от соблазна ипошёл на Большой Черкасский переулок, где на четвёртом этаже, в тесной, заставленнойстолами комнате помещалась литературная консультация Гослитиздата…. Я пришёл вовремя- литконсультация Гослитиздата выпускала очередной, второй, сборник молодых авторовпод названием „Смотр сил“.
Прочитав моё творение, Коляджин сказал, что я не лишён способностей,но предстоит ещё много работы. И я стал работать…» В итоге в сборник попалитолько отдельные части поэмы, а сам Симонов отправился на строительство Беломорканала,чтобы своими глазами увидеть то, о чем писал исключительно по газетным статьям.Месяц спустя, вернувшись в Москву, он пишет новую поэму, стихи которой «былипо-прежнему неудобоваримыми, но за ними стояло уже реальное содержание. В консультациимне посоветовали пойти учиться в открывшийся недавно по инициативе А.М. ГорькогоВечерний рабочий литературный университет и даже написали рекомендацию. „
Поступив, Симонов продолжал еще некоторое время работать, однако,поставленный перед выбором: работа или учеба и творчество, он выбрал второе. В 1936году издаются первые его стихи — в журналах “Октябрь» и «МолодаяГвардия», затем — поэмы. В 1938 году, закончив Литературный институт, Симоновпоступает а аспирантуру Института истории, философии, литературы. Летом 1939 годасдал первые три экзамена кандидатского минимума, но в августе того же года, по предписаниюПолитуправления Красной Армии, уезжает на Халхин-Гол корреспондентом газеты«Героическая красноармейская». В ИЛФИ он уже не вернулся, окончательновыбрав работу военного корреспондента. А работа эта была отнюдь не из легких…«Писателю, журналисту придется быть политработником, придется писать самыеразнообразные статьи.: Оборонный литератор должен быть подготовлен к быстрым, труднымпереброскам: на машине, на танке, на самолете, на корабле. Обороннику… придетсяделать и тяжелые марши пешком, и спать под открытым небом, и голодать, никогда неотрываясь от линий связи.
Газеты, радиоузлы, народ ждут от него информации… И он долженсуметь… быстро продиктовать, прокричать, а если ему будут мешать… свое письмо, свойочерк, свое донесение. Если понадобится, он должен уметь читать карту, править машиной,фотографировать, стрелять» — так писал в 1938 году о задачах военного корреспондентаВишневский. А всего лишь четыре года спустя сам Симонов узнает все это на собственномопыте, но это — потом.
А пока Константин Симонов отправляется в Монголию. Попал он тудапочти случайно: «На Халхин-Гол я поехал очень просто. Сначала меня никто несобирался туда посылать, я был, как говорится, слишком молод и зелен, и я долженбыл ехать не туда, а на Камчатку в войска, но потом редактор „Героической красноармейской“- газеты, которая выходила там, в Монголии, в нашей группе войск, — прислал телеграммув Политуправление армии: „Срочно пришлите поэта“. Ему понадобился поэт.Очевидно, в этот момент в Москве не нашлось никого более солидного по своему поэтическомубагажу, чем я, меня вызвали в ПУР что-то так в час или в два дня, а в пять часовя уехал на Владивостокском скором в Читу, а оттуда уже в Монголию…»
На Халхин-Голе Симонов больше всего писал рассказы в стихах,посвященные фронтовикам. Одна из первых его баллад — «Баин-Цаган» — былапосвящена командиру танкового батальона майору Григорию Михайлову. Были также стихи«Рассказ врача», посвященные военврачу Парамонову, «Срочный пакет»- о подвиге младшего командира Ситченко и другие.
Интересовала его и другая сторона — противник, психология, нравы,настроения японских солдат и офицеров. Он читал показания пленных, беседовал с ними.Он побывал и на переговорах с японской делегацией после августовского разгрома врагаи объявленного перемирия, даже ухитрился побывать в расположении японских войск- опять-таки почти случайно. Вот как описывал этот эпизод Д. Ортенберг, редактор«Героической красноармейской»: «Мы опаздывали на аэродромную площадку,где должна была состояться передача японцам пленных, и кратчайшая дорога вела черезрасположение японских войск. Туда и направилась по предложению японского полковника»эмка" с нашими представителями, но было лишь одно свободное место.
«Редактор, — вспоминал Симонов, — буквально впихнул меняв „эмку“, рядом с переводчиком, прошептав мне на ухо, чтобы я не валялдурака, пользовался случаем и ехал:
Там будет у тебя настоящий материал! Гораздо интереснее, чемоколачиваться тут!»
В сопровождении японского полковника они побывали, правда, накоротке,на территории японских войск, и Симонов действительно добыл интересный материал."
Из степей Симонов вернулся с новым циклом стихов — «Соседямпо юрте» — и опытом фронтовой работы. «С Халхин-Гола, — говорил он, — я вернулся, уже начав понимать, каким должен быть военный журналист. „Героическаякрасноармейская“ была для меня прежде всего школой газетного темпа. Я усвоилпростую истину: нечего засиживаться, застревать в редакции, нужно ехать на передовую,видеть все своими глазами, быстро писать, быстро доставлять материалы в редакцию,быстро уезжать снова на фронт. Таков был стиль „Героической красноармейской“,и этот опыт я запомнил на всю жизнь. „
Это был бесценный опыт, но все же его одного было мало. Вернувшись,он поступает на двухмесячные курсы военных корреспондентов при Академии имени Фрунзе(рассчитывая попасть в Карелию, но не успел — Зимняя война закончилась раньше),а затем — на курсы военных корреспондентов при Военно-политической академии. Окончилих в середине июня 1941 года, получив воинское звание интенданта второго ранга.
Тогда же Симонов пишет свои первые пьесы и ставит их. В июне1941 вступает в ВКП (б). И тогда же вновь начинается работа военного корреспондента…
24 июня 1941 года Симонова призывают из запаса и с предписаниемПолитуправления Красной Армии он выезжает для работы в газете “Боевое знамя»Третьей армии в район Гродно. В связи со сложившейся на фронте обстановкой до местаназначения он так и не добрался и был перенацелен в редакцию газеты Западного фронта«Красноармейская правда». Работал там до 20 июля 1941 года. Одновременнокак нештатный корреспондент посылал военные корреспонденции в «Известия».С 20 июля 1941 года был переведён военным корреспондентом в «Красную звезду»,где служил до осени 1946 года.
На фронте Симонов не засиживался в штабах (как некоторые егоколлеги), а «с „Лейкой“ и блокнотом, а то и с пулеметом» работална передовой, нередко оказываясь в наиболее опасных местах. Случалось так, что оноказывался едва ли не единственным свидетелем гибели подразделения, успев каким-точудом выскользнуть в последний момент из окружения… Если, перефразируя Тома Вэйла,сказать, что мастерство военного корреспондента зависит от того, как далеко он готовзайти ради необходимого материала, то Симонов будет здесь едва ли не на первом месте.
Во время боев в Крыму он был в цепях контратакующих пехотинцев,участвовал в боевом походе подводной лодки, минировавшей румынский порт. На Северевместе с разведчиками высаживается в тылу врага. Приходилось ему бывать и средизащитников Одессы, Сталинграда, у югославских партизан, в передовых частях во времяКурской битвы, Белорусской операции, в завершающих операциях по освобождению Чехословакии,Польши и взятию Берлина. Был на первом процессе военных преступников в Харьковеи в только что освобожденном, Освенциме — словом, везде, где в те дни вершиласьИстория. Впоследствии сам Симонов говорил: "…находясь в действующей армии первыемесяцы войны, я стремился найти прежде всего такие факты, которые бы показывалистойкость людей среди обрушившегося на них ужаса, их героизм, их веру в то, чтоне все пропало, их постепенно возникающее воинское умение и их тоже постепенно возникающуюверу в возможность убивать немцев. Разумеется, все это суживало рамки того материала,который через меня шел в те дни непосредственно в газету… это самоограничение былосознательным, и я в нем ни секунды не раскаиваюсь. Примеры стойкости, героизма,твердости, воинского умения были необходимы тогда в газетах как хлеб…
Еще один момент… увидеть панику было тогда не трудно, увидетьбеженцев на дорогах, отступающих солдат, неразбериху, бесконечные бомбежки тожене представляло особенного труда, достаточно было для этого выехать в прифронтовуюполосу, а вот увидеть дивизию, полк, батальон или роту, которая не отступает, котораястоит и дерется, для этого надо было залезть не на мнимый, а на действительно переднийкрай".
Не оставляет Симонов и поэзию — именно тогда родились такие стихотворения,как «Если дорог тебе твой дом», «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины…»,«Корреспондентская застольная» и легендарное «Жди меня».
К этому же времени относится и первая проза Симонова, возникшая,собственно, из его очерков. Первоначально он и не собирался писать никаких рассказов,но… «однажды зимой 1942 года меня вызвал к себе редактор газеты и сказал:
Послушай, Симонов, помнишь, когда ты вернулся из Крыма, ты мнерассказывал о комиссаре, который говорил, что храбрые умирают реже?
Недоумевая, я ответил, что помню.
Так вот, — сказал редактор, — написал бы ты на эту тему рассказ.Эта идея важная и, в сущности, справедливая.
Я ушел от редактора с робостью в душе. Я никогда не писал рассказов,и предложение это меня несколько испугало. Но когда я перелистал в своей записнойкнижке страницы, относящиеся к комиссару, о котором говорил редактор, на меня нахлынулостолько воспоминаний и мыслей, что мне самому захотелось написать рассказ об этомчеловеке… Я написал рассказ „Третий адъютант“ — первый… в своей жизни.»
Рассказы Симонова во многом перекликались с его очерками и, вместесо стихами, составляли мощнейший инструмент военной пропаганды, столь необходимыйв любой войне. Недаром же «Жди меня», тщательно переведенное и переписанноеот руки, находили у немецких солдат — и стихи, и проза Симонова внушали людям мужествои надежду на победу.
После войны Симонов работает за рубежом — в Японии, США, Китае(где опять-таки был военным корреспондентом). Тогда же — в 1948 — выходит сборник«Друзья и враги», в котором Симонов вновь выступает в качестве поэта-фронтовика- на призрачных фронтах разгорающейся Третьей мировой.
В то же время он активно участвует и в политической жизни страны.В 1946 году Симонова избирают в Верховный Совет СССР (пробыл в нем два созыва — второй и третий), затем — в Верховный Совет РСФСР. В том же 1946 году становитсяглавным редактором журнала «Новый мир» и остается им до 1950-го, послечего переходит в «Литературную газету», а затем (в 1954-ом) возвращаетсяв «Новый мир», где работает до 1958 года. В те же годы был секретаремПравления Союза писателей (первый раз, второй — с 1967 года и до конца жизни).
На этих постах Симонов сделал немало для того, чтобы вернутьв печать незаслуженно (а иногда и заслуженно) забытых писателей, таких, например,как Булгаков. В то же время он весьма активно участвовал во внутрилитературных конфликтах,причем на проправительственной позиции, что, впрочем, вполне закономерно.
Сам Симонов в таких случаях, по-видимому, руководствовался принципом«делай, что должен, и будь, что будет». Во всяком случае, он сам никогдане раскаивался в участии в подобных мероприятиях и не заострял на них внимания.
После «Нового мира» Симонов два года работает корреспондентом«Правды» в Средней Азии. Из Ташкента он отправляется в многочисленныепоездки — по трассам строящихся газопроводов, от Памира и Тянь-Шаня до Каракум иголодной Степи. В 1960 возвращается в Москву, но ненадолго — в шестьдесят третьемвновь отправляется в Азию — в Монголию, на Таймыр, в Якутию, Красноярский край,Иркутскую область, на Кольский полуостров, в Казахстан, в Хабаровский край, в Приморье,на Камчатку, в Магадан, на Чукотку — словом, всюду, где за освоением Севера стоялипервые попытки терраформирования…
В 1970 году Симонов отправляется во Вьетнам, не только как журналист,но и как политический деятель. Очередная битва Третьей мировой придала новый импульсего творчеству — выходит сборник стихов «Вьетнам, зима семидесятого»,позже — фильм «Чужого горя не бывает».
Возвратившись, Симонов продолжает и общественную, и писательскуюработу. В 1974 году — «по совокупности» — ему присваивается звание ГерояСоциалистического Труда. Однако теперь он уже не журналист, а писатель — по крайнеймере, официально. И таковым остается до самой смерти.
Константин Симонов умер в Москве 28 августа 1979 года. Его останкибыли кремированы и, согласно завещанию, прах был развеян в Белоруссии — на Буйническомполе под городом Могилёвом — на шестом километре дороги из Могилёва в Бобруйск,где в суровые дни 1941 года беспримерную стойкость проявили бойцы 388-го стрелковогополка и ополченцы Могилёва, уничтожив только за один день боёв 12 июля 1941 годатридцать девять фашистских танков.
…А всего пять месяцев спустя после его смерти вспыхнула новаябитва Третьей мировой, которая, быть может, пошла бы иначе, будь жив один из величайшихрусских военных журналистов и пропагандистов…/>Дитрих Эккарт
Об этом человеке известно не так уж много, далеко не все дажезнают это имя. И это удивительно, ведь без него вся мировая история пошла бы совершенноиным путем…
Дитрих Эккарт (Ditryh Eckart) родился в Ноймаркете (близ Нюрнберга)в 1868 году, 23 марта. Мать его умерла, когда Эккарту было десять лет, а семнадцатьюгодами позже умер и отец, оставив сыну неплохое состояние.
Первоначально он собирался стать врачом, однако в 1891 году бросилучебу, занявшись журналистикой и поэзией.
В молодости Эккарт много путешествовал по Северной Африке и владелсерьезными знаниями об архитектуре и религиозной символике ислама. Он обладал обширнымизнаниями и о мусульманском влиянии на европейскую культуру Средневековья и посещалпамятники средневековой исламской культуры в Испании. Возможно, где-то в этих разъездахон столкнулся с известным (и весьма одиозным) русским оккультистом Георгием Гурджиевым- хотя достоверных подтверждений этому нет, но некоторые моменты доктрины Эккартапозволяют сделать такое предположение Тогда же начинает он и свою творческую деятельность- пока еще в первую очередь литературную, и на этой почве он добился немалых успехов- его пьесы регулярно ставятся в берлинских театрах, а его перевод «Пер Гюнт»Ибсена признается лучшим. Но уже тогда стихи Эккарта проникнуты ярым прусским шовинизмом,который, смешиваясь с интересом к мистике, и вынес его в итоге к вершинам нацистскойиерархии.
Вполне закономерно, что увлечение Эккарта мистикой привело егок желанию «расширять сознание» с помощью наркотиков и алкоголя. Предавалсяон этому занятию с таким усердием, что в итоге оказался в психиатрической больнице.Однако чувствовал он себя в больнице весьма неплохо, даже ставил пьесы собственногосочинения на сюжеты германской мифологии. Актерами в этих пьесах были пациенты клиники,а иногда и санитары. В 1899 году Эккарт обосновался в Берлине и достаточно быстропрославился, как драматург.
Словом, все шло по накатанной колее, и так бы и продолжалосьеще долго, если бы не война и полное поражение Германии. Грандиозное национальноеунижение привело с неизбежностью к росту реваншистских настроений, и Эккарт с егоидеями пришелся ко двору.
В августе 1918 года самозваный барон Рудольф фон Зеботендорфосновал в Мюнхене Общество Туле — еще один ариософский кружок, которых в Германиибыло великое множество, ответвление более раннего Германского ордена. Эккарт в этовремя еще жил в Берлине, однако Ноябрьская революция (разумеется, он считал ее организованнойевреями) вынудила его перебраться в Мюнхен, где некоторое время издает газету«Auf gut Deutsch» («На просторах Германии»),в которой проводил линию ярого национализма, пангерманизма и антисемитизма. На политико-мистическойпочве он быстро сошелся с уже упомянутым Зеботендорфом и вскоре вступил в обществоТуле.
В 1919 году появилось самое известное его стихотворение — поэма«Jeurjo», строка из которой — «Deutschlanderwache!» (Германия, проснись!) стала нацистским девизом.
В том же 1919 году при активном участи Общества Туле была организованаГерманская рабочая партия (DAP), задачей которой была пропагандаоккультно-расистских идей, и Эккарт был одним из ее основателей. Внешне в его жизнипочти ничего не изменилось — обитая в Мюнхене, Эккарт все так же пил по-черному,зарабатывая на жизнь (причем весьма неплохо зарабатывая) написанием националистическихстихов и статей для ультраправых газет, наполненных пангерманизмом и антисемитизмом.Деятельность его сосредотачивалась, в основном, вокруг мюнхенских пивных, где, вперерывах между возлияниями он пропагандировал свои идеи. В этих выступления в открытуюзвучал призыв к установлению диктатуры: «Во главе нам нужен парень, способныйпереносить звуки рвущихся снарядов. Никто из офицеров не подойдет, ибо люди потерялик ним уважение. Лучше всего — рабочий, умеющий хорошо болтать. Ему не понадобитсямного мозгов. Он должен быть холостяком, чтобы привлечь в наши ряды женщин».И такой человек не замедлил явиться…
Все в том же 1919 году в DAP вступает никому еще не известныйбывший капрал, а ныне полицейский осведомитель Адольф Гитлер. Новый член немногочисленнойпартии был великолепным оратором и почти сразу привлек внимание Эккарта. «Вотон, тот, для кого я пророк и мессия!» — решает он и принимается за дело.
В первую очередь, Эккарт свел Гитлера со своими знакомыми — людьми,в основном, весьма богатыми, известными и к тому же не меньшими националистами,важнейшим из которых был, пожалуй, Розенберг — эмигрант из России, прихватившийс собой «Протоколы сионских мудрецов», столь необходимые впоследствиидля демонстрации еврейской злокозненности. Более того, Эккарт сумел заинтересоватьэтих людей не просуществовавшей и года партией, чем решил проблему финансирования.Он же активно поддерживал Гитлера в прессе, публикуя многочисленные хвалебные статьив баварских газетах. Не остались без внимания мюнхенского журналиста и оккультныеинтересы Гитлера — современные оккультисты утверждают, что «Эккарт решил развитьв астральном теле Гитлера центры, ответственные за выход в макрокосмос и контактс силами тьмы… используя его воспоминания о прошлом воплощении в качестве Ландульфаиз Капуи в IX веке». Наконец — и это важнейшая заслуга Эккарта — он сделалШикльгрубера Гитлером. Именно под влиянием самого Эккарта (и некоторых других лиц,входивших в его круг общения) мировоззрение Гитлера, весьма сумбурное и лоскутное,превратилось в нечто единое. Дьявольский коктейль из антисемитизма, ницшеанстваи ариософии превратился в не менее дьявольский монолит.
Эккарт учил Гитлера письменно излагать свои мысли и выступатьперед аудиторией. Его образование шло в двух планах: доктрина пропагандистская- пища для широких масс, нечто зажигательное, весьма значительное на вид, однакопо сравнению с главной, «тайной» доктриной похожее, по выражению Рета,на «баланду для нищих».
В 1920-м году Эккарт принимает посильное участие в Капповскомпутче, и в том же году, собрав сто тысяч марок, приобрел газету «VöеlkischerBeobachter» Издатель газеты влез в долги и искал покупателя. Дитрих Эккартинтересовался этой газетой, поскольку она печатала материалы националистическогохарактера и имела соответствующую репутацию. Однако поэт сам находился в стесненныхобстоятельствах — его сатирический еженедельник «Чисто по-немецки»(«Auf gut Deutsch») тоже был убыточен и находился на грани закрытия. Темне менее Эккарт нашел слова, чтобы убедить своих приятелей из рейхсвера выкупитьгазету и передать ее нацистской партии. Главным редактором газеты, стал, разумеется,он сам.
Позднее эта ежедневная газета переживала разные времена: тиражее то падал, то повышался, ее закрывали власти и пытался ликвидировать издатель- но в конце концов она стала основным печатным органом Третьего рейха, рупоромнацистских пропагандистов. Вплоть до своего окончательного закрытия весной 1945года газета занималась непрерывной идеологической обработкой масс и обожествлениемлюбимого фюрера.
Наступил ноябрь 1923 года. Гитлер и его партия, вдохновляемыепримером Муссолини, пытаются захватить власть хотя бы в Баварии, но безуспешно.Вожаки путчистов бежали, однако были найдены и арестованы, и среди них был Эккарт.Несколько дней он скрывался, все-таки был арестован, однако, в силу слабого здоровья,почти сразу отпущен.
После первого разгрома NSDAP Эккарт отходит от дел, занимаясь,в основном, написанием книги «Большевизм от Моисея до Ленина», где онвел диалог с воображаемым анонимным собеседником, в котором легко узнавался Гитлер.Эккарт приписывал своему собеседнику «открытие», состоявшее в том, чтотайной силой, послужившей «причиной нарушения мирового исторического порядка,являются евреи». Согласно Эккарту, Гитлер перенял фатальный пессимизм Артураде Гобино и превратил его в агрессивный оптимизм. Гитлер, по мнению Эккарта, оказалсяпервым человеком, осознавшим, что исход евреев из Египта произошел «с цельюсовершить кровавый революционный штурм устоявшегося порядка, а Моисей был не ктоиной, как лидер большевизма». Изложенные в книге нелепые идеи Гитлер впоследствиичасто использовал в своих выступлениях. Впрочем, книга эта, изданная в 1924 году,так и осталась недописанной.
В одном из последних своих писем Эккарт писал: «Следуйтеза Гитлером! Он будет танцевать, но это я, кто нашел для него музыку. Мы снабдилиего средствами связи с Ними. Не скорбите по мне: я повлиял на историю больше, чемлюбой другой немец». Кто эти загадочные «Они» — выяснить уже невозможно,поскольку большая оккультных «теорий» Эккарта умерла вместе с ним.
Возраст, алкоголь, наркотики и последствия химической атаки далио себе знать, и 23 декабря 1923 года Дитрих Эккарт умер. Перед смертью он успелпрочитать молитву собственного сочинения над метеоритом, который называл «мойкамень Каабы» (и о котором последователи Блаватской и Рериха думали, что этои есть Чинтомани).
Созданная Эккартом система была гремучей смесью европейскогомистицизма, плохо понятых восточных учений и дремучего национализма, обильно сдобреннойсобственными безумными концепциями. Система эта не могла не взорваться — так взрываетсянеуправляемый реактор. И спустя десять лет после его смерти она взорвалась, обрушившисьна Европу чудовищным политическим Чернобылем.
Владимир Никитин
Владимир Иванович Никитин родился в ордена Ленина совхозе имениМагнитостроя. Журналистикой начал заниматься с девятого класса, и уже в десятомбыл отмечен Почетной грамотой районной газеты как лучший селькор. После окончанияшколы служил в пограничных войсках. Заочно окончил факультет журналистики Уральскогогосуниверситета. С 1966 года работал в газете «Маяк» Ташлинского районалитсотрудником. В 1972 году, еще будучи студентом, стал собкором «Южного Урала»по Бугуруслану. За следующие пятнадцать лет Никитин прошел все ступени карьернойлестницы, став в 1987 году главным редактором.
Это было далеко не самое лучшее время для печати. Хотя, казалосьбы: идет перестройка, эпоха гласности, запретных тем все меньше и меньше… Но в местес тем, все меньше стабильности в государстве. Становилось не очень понятно, чтои как писать, появлялись новые запретные темы. Словом, момент был действительноне лучший, особенно для партийной печати.
Тем не менее, уровень газеты при новом редакторе сохранился высоким.«Южный Урал» читали охотно, поскольку на события в стране и в мире онреагировал оперативно, иногда даже опережая центральную прессу.
События 1991 года поставили газету и ее главного редактора ввесьма сложное положение. Приходилось выбирать между двумя равно нелегитимными правительствами,и Никитин сделал этот выбор отнюдь не сразу. Первоначально «Южный Урал»поддерживал ГКЧП, но спустя некоторое время Никитин принимает сторону Ельцина. Главныйредактор предпочел пожертвовать убеждениями, а не газетой. Тем не менее, был момент,когда «Южный Урал» оказался едва ли не на осадном положении.
В хаосе начала девяностых Никитину (разумеется, не в одиночку)удалось не только сохранить газету, но и сделать ее практически полностью самофинансируемой.Более того, удалось сохранить и положение газеты и ее авторитет, не допустив скатыванияв «желтизну», как это случилось с многими другими газетами — в большейили меньшей степени, в том числе и со вполне официальными изданиями в погоне занаживой.
Как журналист известен статьями на различные острые темы — «репрессии» 1937 года, рецидивах крепостнической психологии в современнойРоссии, о чиновничьем засилье — словом, обо всем, что заслуживает особенно пристальноговнимания общества. Не пренебрегает Никитин и критикой — как центральной власти таки региональной, в особенности — городских властей. Разумеется, подобная позицияобеспечивает не только уважении, но и неприязнь, со стороны некоторых лиц переходящуюв почти маниакальную вражду, переносимую на газетные полосы.
В настоящее время (январь 2011 года) продолжает активную творческую,административную и общественную деятельность.
В.И. Никитин — лауреат областной премии имени Мусы Джалиля, губернаторскойпремии, премии Союза журналистов России за 1994 год. Он действительный член Международнойакадемии информатизации и Петровской академии науки и культуры. Ему присвоено званиезаслуженного работника культуры РФ.
Владимир Иванович женат. У него трое детей, а теперь и пятеровнуков. Вместе с сыновьями он своими руками построил дом, развел большой сад. Увлекаетсявиноделием.
симонов военный корреспондент стих
Источники
1. Д.И. Ортенберг. Писатели из «Героической»
2. «Герои страны» (http://www.warheroes.ru)
3. Н.Л. Волковский «История информационных войн»
4. Ю. Чистякова «Константин Симонов — писатель-фронтовик» (опубликованнаядипломня работа)
5. А. Первушин «Оккультные войны НКВД и СС»
6. Л. Повель, Ж. Бержье «Утро магов»
7. В. Пруссаков «Оккультный мессия и его Рейх»
8. Н. Гудрик-Кларк «Оккультные корни нацизма. Тайные арийские культы иих влияние на нацистскую идеологию. „
9. “Хронос» (http://www.hrono. info/)
10. «Люди» (http://www.peoples.ru/)
11. «The X-Files. все тайны эпохи человечества» (http://x-files.org.ua/)
12. «Новая Европа» (http://www.nseuropa.org)
13. «Южный Урал» (http://www.uralpressa.ru)
14. ОренСМИ (http://www.orensmi.ru)
15. «ОБЛАСТНАЯ ГАЗЕТА»