Содержание
Введение
1.Биография Корнея Ивановича Чуковского
2.«Дневники» Чуковского
Заключение
Библиографическийсписок
Введение
«Я кланяюсь тому,чья лира
Воспела звучноМойдодыра.
С тобой справляютюбилей
И Айболит, иБармалей,
И очень бойкаястаруха
Под кличкой
«Муха-Цокотуха…»
Самуил Маршак
В марте 2007 года в семье Чуковских отметили сразу дваюбилея: 125 лет со дня рождения знаменитого Деда Корнея (1882-1969 гг.) и100-летие со дня рождения его любимой дочери – писательницы Лидии Чуковской(1907-1996 гг.).
На самом деле, Корней Чуковский – это литературныйпсевдоним, который писатель взял себе, преобразовав фамилию матери – Екатерины ОсиповныКорнейчуковой. Отец писателя – Эммануил Соломонович Левинсон, сын владельцатипографий, не мог оформить официальный брак, ибо для этого было необходимопринять православие.
«Я родился в Петербурге, – писал Чуковский, – после чегомой отец, петербургский студент, покинул мою мать, крестьянку Полтавскойгубернии, и она с двумя детьми переехала на житьё в Одессу. Вероятно, в началеотец давал ей деньги на воспитание детей: меня отдали в Одесскую гимназию...»(старшая сестра – Мария Эммануиловна Корнейчукова – тоже училась в гимназии.)
Корней Чуковский больше известен широкой публике какдетский писатель («Сказки», «От 2 до 5» и др.). Однако деятельность Чуковскоговыходит далеко за рамки детской литературы. Причём, безобидные сказки, из-за ихякобы «аполитичности и безыдейности», воспринимались партийными деятелями вштыки.
Чуковский работал до глубокой старости. Вавтобиографической статье «О себе» (1964 год) он пишет: «И утро, и полдень, ивечер мои позади». И мне всё чаще вспоминаются строки любимого Уолта Уитмена:
«Стариковское спасибо… за жизнь, просто за жизнь...
… Как солдат, что возвращается домой после войны,
Как путник из тысяч, что озирается на пройденный путь
Спасибо… говорю я… Весёлое спасибо! -
От путника, от солдата спасибо».
Но когда я беру в руки перо, меня не покидает иллюзия,что я всё ещё молод. Наивная иллюзия, но без неё я не мог бы жить. Быть молодым- наш радостный долг».
1. Биография Корнея Ивановича Чуковского
Чуковский Корней Иванович (1882–1969), настоящее имя ифамилия Николай Васильевич Корнейчуков, русский советский писатель, переводчик,литературовед.
Родился 19 (31) марта 1882 в Санкт-Петербурге. ОтецЧуковского, петербургский студент, оставил его мать, крестьянку Полтавскойгубернии, после чего она с двумя детьми переехала в Одессу (о детстве писательвпоследствии рассказал в повести Серебряный герб, 1961). Занимался самообразованием,изучил английский язык. С 1901 печатался в газете «Одесские новости», в1903–1904 в качестве корреспондента этой газеты жил в Лондоне. По возвращении вРоссию сотрудничал в журнале В.Я.Брюсова «Весы», затем организовал сатирическийжурнал «Сигнал», за публикацию материалов антиправительственного характера былприговорен к шестимесячному заключению.
Приобрел известность как литературный критик. Острыестатьи Чуковского выходили в периодике, а затем составили книги «От Чехова донаших дней» (1908), «Критические рассказы» (1911), «Лица и маски» (1914), «Футуристы»(1922) и др. Чуковский – первый в России исследователь «массовой культуры»(книга Нат Пинкертон и современная литература, статьи о Л. Чарской). Творческиеинтересы Чуковского постоянно расширялись, его работа со временем приобреталавсе более универсальный, энциклопедический характер. Поселившись в 1912 г. вфинском местечке Куоккала, писатель поддерживал контакты с Н. Н. Евреиновым, В.Г. Короленко, Л. Н. Андреевым, А. И. Куприным, В. В. Маяковским, И. Е. Репиным.Все они впоследствии стали персонажами его мемуарных книг и очерков, а домашнийрукописный альманах Чукоккала, в котором оставили свои творческие автографыдесятки знаменитостей – от Репина до А. И. Солженицына, – со временем превратилсяв бесценный культурный памятник.
Приступив по совету В. Г. Короленко к изучению наследияН. А. Некрасова, Чуковский сделал немало текстологических открытий, сумелизменить к лучшему эстетическую репутацию поэта (в частности, провел средиведущих поэтов – А. А. Блока, Н. С. Гумилева, А. А. Ахматовой и др. – анкетныйопрос «Некрасов и мы»). Итогом этой исследовательской работы стала книгаМастерство Некрасова, 1952, Ленинская премия, 1962). Попутно Чуковский изучалпоэзию Т. Г. Шевченко, литературу 1860-х годов, биографию и творчество А. П.Чехова.
Возглавив по приглашению М. Горького детский отделиздательства «Парус», Чуковский и сам начал писать стихи (затем и прозу) длядетей. «Крокодил» (1916), «Мойдодыр и Тараканище» (1923), «Муха-Цокотуха»(1924), «Бармалей» (1925), «Телефон» (1926) – непревзойденные шедеврылитературы «для маленьких» и вместе с тем полноценные поэтические тексты, вкоторых взрослые читатели обнаруживают и утонченные стилизационно-пародийныеэлементы, и тонкий подтекст.
Работа Чуковского в области детской литературызакономерно вывела его на изучение детского языка, первым исследователемкоторого он стал, выпустив в 1928 книгу «Маленькие дети», получившую затемназвание «От двух до пяти». Как лингвист Чуковский написал остроумную итемпераментную книгу о русском языке «Живой как жизнь» (1962), решительновыступив против бюрократических штампов, так называемого «канцелярита».
Как переводчик Чуковский открыл для русского читателя У. Уитмена(которому он посвятил исследование «Мой Уитмен»), Р. Киплинга, О. Уайльда.Переводил М. Твена, Г. Честертона, О. Генри, А. К. Дойла, У. Шекспира, написалдля детей пересказы произведений Д. Дефо, Р. Э. Распэ, Дж. Гринвуда.Одновременно занимался теорией перевода, создав одну из самых авторитетных вэтой области книг – «Высокое искусство» (1968).
В 1957 г. Чуковскому была присвоена ученая степеньдоктора филологических наук, в 1962 г. – почетное звание доктора литературыОксфордского университета.
Умер Чуковский в Москве 28 октября 1969 г.
2. «Дневники» Чуковского
Трудно представить себе, что дневник пишут, думая, чтоего никто никогда не прочтет. Автор может рассчитывать, что кто-нибудькогда-нибудь разделит его горести и надежды, осудит несправедливость судьбы илиоценит счастье удачи. Дневник для себя – это, в конечном счете, все-таки дневникдля других.
Что же представляют собой эти дневники, которые будущийК. Чуковский вел всю жизнь, начиная с 13 лет? Это не воспоминания. Горькиепризнания, подобные приведенному выше, почти не встречаются в этих записях, тонебрежно кратких, то подробных, когда Чуковский встречался с поразившим егоявлением или человеком. Корней Иванович написал две мемуарно-художественныекниги, в которых рассказал об И Е. Репине, В. Г. Короленко, Л. Н. Андрееве, А. Н.Толстом, А. И. Куприне, А. М. Горьком, В. Я. Брюсове, В. В. Маяковском.
В дневнике часто встречаются эти – и множество других –имен, но это не воспоминания, а встречи. И каждая встреча написана по живымследам, каждая сохраняла свежесть впечатления. Может быть, именно это словобольше всего подходит к жанру книги, если вообще осмелиться воспользоватьсяэтим термином по отношению к дневнику Корнея Ивановича, который бесконечнодалек от любого жанра. Читаешь его, и перед глазами встает беспокойная,беспорядочная, необычайно плодотворная жизнь нашей литературы первой третидвадцатого века. Характерно, что она оживает как бы сама по себе, без тогообщественного фона, который трагически изменился к концу двадцатых годов.
Но, может быть, тем и ценнее (даже бесценнее) этотдневник, что он состоит из бесчисленного множества фактов, которые говорят самиза себя.
Эти факты – вспомним Герцена – борьба лица сгосударством. Революция широко распахнула ворота свободной инициативе вразвитии культуры, открытости мнений, но распахнула ненадолго, лишь нанесколько лет.
Дневник пестрит упоминаниями об отчаянной борьбе сцензурой, которая время от времени запрещала – трудно поверить – «Крокодила»,«Муху-цокотуху», и теперь только в страшном сне могут присниться доводы, покоторым ошалевшие от самовластия чиновники их запрещали.
«Запретили в «Мойдодыре» слова «Боже, боже» – ездилобъясняться в цензуре». Таких примеров – сотни. Это продолжалось долго, годами.
Уже давно Корней Иванович был признан классиком детскойлитературы, уже давно его сказки украшали жизнь миллионов и миллионов детей,уже давно иные «афоризмы» стали пословицами, вошли в разговорный язык, апреследование продолжалось. Когда – уже в сороковых годах – был написан«Бибигон», его немедленно запретили, и Чуковский попросил В. Каверина поехать кнекой Мишаковой, первому секретарю ЦК комсомола, и «…румяная девица (или дама),способная, кажется, только танцевать с платочком в каком-нибудь провинциальномансамбле, благосклонно выслушала нас – и не разрешила».
Впрочем, запрещались не только сказки. Выбрасывалисьцелые страницы из статей и книг.
Всю жизнь он работал; не пропускал ни одного дня.Первооткрыватель новой детской литературы, оригинальный поэт, создатель ученияо детском языке, критик, обладавший тонким, «безусловным» вкусом, он был живымвоплощением развивающейся литературы.
Он оценивал каждый день: «Что сделано? Мало, мало!»
Он писал: «О, какой труд – ничего не делать».
И в его долгой жизни светлым видением встает немолодость, а старость. Ему всегда мешали. Не только цензура.
«Страшно чувствую» свою неприкаянность: Я – без гнезда,без друзей, без своих и чужих. Вначале эта позиция казалась мне победной, асейчас она означает только сиротство и тоску. В журналах и газетах — везде менябранят, как чужого. И мне не больно, что бранят, а больно, что чужой», – писалКорней Иванович.
Дневник публикуется с того времени, когда Чуковскому было18 лет, но, судя по первой странице, он был начат, по-видимому, значительно раньше.И тогда же начинается этот суровый самоанализ.
Дневники Чуковского – глубоко поучительная книга. Многоев ней показано в отраженном свете – совесть и страх встают перед нами в неожиданномсочетании. Но, кажется, невозможно быть более тесно, чем она, связанной систорией нашей литературной жизни. Подобные книги в этой истории – не новость.
Вспомним Ф. Вигеля, Никитенко. Но в сравнении с запискамиЧуковского, от которых трудно оторваться, это вялые, растянутые, интересныетолько для историков литературы книги. Дневники Корнея Ивановича одиноко ирешительно и открыто направляют русскую мемуарную прозу по новому пути.
Талантливость выступлений К. Чуковского никогда неподвергалась сомнению, однако оппоненты указывали на их поверхностность,отсутствие, по выражению А. Блока, «почвы».
Определениями «забавный критик» (С. Либрович) или «критик-ниги-лист»(З. Гиппиус) зачастую исчерпывалась оценка его критических приемов.
Аналитический метод выделения словесных доминант не былоценен по достоинству: «Нанизывать бисерные словечки, забрасывать охапкамиэластических фраз пустоту содержания – теперь это в состоянии каждый газетныйфабрикант», – писал киевский журналист З. Гиппиус.
Подобное отношение аудитории не только провоцироваломанеру критика, – на обвинения в «фельетонности» Чуковский отвечал: «Да, яфельетонист, и вы должны были знать, что идете слушать фельетониста», – но и явилосьодной из возможных причин позднего (в 1922 году) выступления с теоретическимобоснованием собственного «универсального» метода.
Согласно результатам статистического анализа, на 1907 годприходится пик журналистской активности Чуковского, он участвует более чем вдесяти изданиях и по свидетельству А. Блока, «…уже год, как занимает видноеместо среди петербургских критиков».
Примерно к этому времени относится включение Чуковского всвоеобразный театрализованный литературно-художественный быт Петербурга началаХХ века. В качестве редактора журнала «Сигнал» и сатирического поэта онстановится посетителем «Сред Вячеслава Иванова», вместе с Блоком участвует в «Вечерахнового искусства», которые устраивает В. Мейерхольд в финской дачной местностиТериоки, неподалеку от постоянного места проживания Чуковского.
Впоследствии при активном содействии критика в Куоккале «…утверждаетсякульт озорства и мальчишества», всячески приветствуется творческое бунтарство, «…процветаютавангардистские тенденции в искусстве».
Игровая стихия, определяя которую, один из младшихсовременников литератора пишет о «духе английской эксцентричности и весельезападноевропейского карнавала», неоднократно упоминается в мемуарных свидетельствахо Чуковском. Ему посвящена запись Л. Гинзбург, фиксирующая особенностьповедения: «Он был эстетическим фактом, артефактом».
Знаковую природу обретает все, имеющее к нему отношение,- от фрагментов быта, попавших в драгоценную «Чукоккалу» – до научных материалов:по мнению современного исследователя, автор книг о людях 60-х годов XIX века «выявляетэстетико-художественную ценность документа, факта».
Творческое своеобразие литератора складывается подвоздействием магистральных тенденций культуры начала ХХ века: антропологизма иурбанизма художественного мышления, а также разрушения традиционно театральныхформ игрового самовыражения. По замечанию Р. Тименчика, культуре 1910 годов «былаимманентна глубинная категория высокого юмора», которая направляла поиски «смыслосозидающегоминимума художественного текста», изобретение авторских масок. Игровоеповедение Чуковского, использование литературного имени-маски связано и сличной драмой, незаконнорожденностью, которую он переживал всю жизнь.
В 1906-1907 годах система взглядов Чуковского в целомостается прежней, однако убежденность первых лет сменяется ироническим отстранением,стремление к прямому утверждению истины, вечного абсолюта – апофатикой ианализом, результат которого часто неоднозначен. Структурный принцип кантовскихантиномий – сосуществование двух по всей видимости противоречащих друг другуутверждений – становится композиционной основой многих его работ.
Современниками в таких случаях отмечен только антагонизмсуждений, так например, по мнению В. Кранихфельда, рецензировавшего книгу «ОтЧехова до наших дней», «на небольшом пространстве своей книжечки критик не одинраз высказывает положения, взаимно друг друга исключающие».
Чуковский не отказывается от идеала, но, пытаясь найтиего в образах реальной жизни, констатирует неразрешимую антиномичностьсуществования. Актуальным для него является образ юродивого «пророка, который отвергаетмир, приемля его» – такими предстают Ницше и Уитмен в книге «Поэт анархист УотУитмен». По выражению автора, «…оба твердили о разрешении антитезы бытия святымсмехом безумия» и у обоих «…вместо смеха выходили создания великого искусства».
Заключение
Дневник Корнея Ивановича Чуковского – уникальныйдокумент, охватывающий почти 70 лет двадцатого столетия. В первом томе, включающемзаписи 1901-1929 годов, отразилась жизнь русской интеллигенции первой трети XXвека.
Второй том «Дневника» К. И. Чуковского (1930-1960) потональности и характеру записей резко отличается от первого. В нем нашлиотражение драматические и трагические события в жизни обществам семьи Чуковских30-40-х годов двадцатого столетия: аресты и гибель близких людей, запреты напубликации, война…
Несмотря на неизбежные умолчания, пробелы и вырванныестраницы, в дневнике прочитываются трагические обстоятельства судеб А. Ахматовой,Б. Пастернака, А. Фадеева и многих других.
Интереснейшие подробности литературной и общественнойжизни 50-60-х годов 20-го века содержатся на страницах дневника тех лет: КорнейИванович поддерживает А. Твардовского и редакцию «Нового мира», Б. Пастернака иА. Солженицына; подпись Чуковского стоит под многочисленными заступническимиписьмами 60-х годов.
Библиографический список
1. БогдановаС. В. Воспоминания о Корнее Чуковском. – М.: Логос, 2001.
2. КорнейИванович Чуковский. Библиографический указатель. – М.: Знание, 1999.
3.Петровский М. С. Книга о Корнее Чуковском. – М., 1966.
4. РусаковД. В. Жизнь и творчество Корнея Чуковского. – М.: Просвещение, 1978.
5. ЧуковскийК. И. Высокое искусство. – М., 1988.
6. ЧуковскийК. И. Дневник. 1901-1929. – М.: Россмен, 1997.
7. ЧуковскийК. И. Дневник. 1930-1969. – М.: Россмен, 1999.
8. ЧуковскийК. Собрание сочинений. Т. 11. Дневник. 1901-1921. – М: Терра-Книжный клуб,2006.
9. ЧуковскаяЕ., Чуковская Л. Литературный путь Корнея Чуковского. // Книжное обозрение. –1989. – № 47.