Федеральное агентствопо образованию
Государственноеобразовательное учреждение
высшегопрофессионального образования
«Челябинскийгосударственный университет»
Миасскийфилиал
Кафедрарусского языка и литературы
Реферат
«Подпольныйчеловек» Ф.И. Достоевского
Выполнил: Миронова М.А.
Группа: МР-102
Миасс 2007
Содержание
Введение
Происхождение «подпольного человека»
Борьба в «подполье»
Быт «подполья»
«Двойничество» и «зеркала» в произведенияхФ.М. Достоевского
Заключение
Литература
Введение
Федор МихайловичДостоевский – замечательный писатель и философ. Прочитав хотя бы одно из егопроизведений, уже понимаешь, насколько глубоко способен он проникнуть в разум идушу человека, понять самые щепетильные его проблемы и самые сокровенныежелания. Философия – это наука, способная дать человеку ответ почти на любойвопрос, если ты ее знаешь и умеешь ею пользоваться. Именно поэтому мне близокДостоевский – он в контексте своих произведений дает ответы на многие жизненныевопросы: но, только эти ответы не всегда «лежат на блюдечке» – часто их надо разглядеть,прочитать «между строк».
Тема «подпольногочеловека» интересует многих, т. к. она существовала во все времена, но лишьнемногие писатели и поэты сумели ее разглядеть. Как она вошла в литературу, ибудет рассказывать первая глава реферата.
Но даже когда читательуже узнал, кто такой «подпольный человек», и как ему живется в «подполье», укаждого писателя он мог узнать что-то новое, подвластное только его стилюнаписания. Достоевский подробно излагает мысли своего героя, его чувства ижелания. «Подпольного человека» Достоевского описывает вторая глава.
В третьей главеповествуется о борьбе героя Достоевского с судьбой, людьми, окружающей егодействительностью, чтобы занять свое место в жизни, подняться по социальнойлестнице.
В четвертой главепоясняется, какое место в своих произведениях уделяет Достоевский быту, и какописание обстановки влияет на понимание самого героя и всего произведения.
чтобы лучше понять и усвоить всеаспекты данной темы, необходимо делать выводы. Поэтому в «Заключении»проводится краткий обзор всех глав и их анализ. Для большей уверенности всуждениях я пользовалась доказательствами и цитатами из литературных источникови самих произведений Ф.М. Достоевского. Это такие книги, как книги В.Я.Кирпотина, статьи Н.А. Добролюбова, книга М.М. Бахтина и др.
Происхождение«подпольного человека»
«Тут нужно говорить… чтобдуша читалась на лице, чтоб сердце сказывалось в звуках слова. Одно слово,сказанное с убеждением, с полной искренностью и без колебаний… лицом к лицу, гораздоболее значит, нежели десятки листов исписанной бумаги»
Ф.М. Достоевский[ 12, 5]
«Новый Гоголь явился», –так отозвался Некрасов, прочитав в рукописи роман «Бедные люди». Сравнениеначинающего писателя с автором петербургских повестей, который был в то время врасцвете славы, звучало высшей похвалой [13, 40].
Но, написав «Бедныхлюдей», Достоевский и не предполагал, что вскоре, продолжив эту тему (тему«маленького человека»), он не предполагал, что станет «певцом «подполья»»[7,65].
За Достоевским издавназакрепилось определение: «певец униженных и оскорбленных»[12, 7], – неперестают повторять критики подобные слова. Чтобы объяснить, на чем основанотакое утверждение, обратимся к статье Н. А. Добролюбова «Забитые люди».
«…Г. Достоевский в первомже своем произведении явился замечательным деятелем того направления, котороеназвал я по преимуществу гуманическим. В «Бедных людях», написанных под свежимвлиянием лучших сторон Гоголя и наиболее жизненных идей Белинского, г. Достоевскийсо всею энергией и свежестью молодого таланта принялся за анализ поразивших егоаномалий нашей бедной действительности и в этом анализе умел выразить свойвысоко гуманный идеал. Идеал этот не принадлежал ему исключительно и не имвнесен в русскую литературу. В виде сентенций о том, как «самый презренный идаже преступный человек есть, тем не менее, брат наш» и т. п., – гуманическийидеал проявлялся еще в нашей литературе конца прошлого столетия, вследствиеРаспространения у нас в то время идей и сочинений Руссо. Но эти привозныесентенции плохо тогда ладили с русской жизнью, и мало было людей, которые бымогли серьезно и глубоко ими проникнуться. Державин все воспевал ничтожестволюдей вообще и величие некоторых сановников в особенности; о правах же человеческихдумал так мало, что умиленно восторгался тем как ему – И знать и мыслить позволяют!...
Про Карамзина, конечно,нечего и говорить: чтобы видеть, до какой степени сознание общих человеческихправ и интересов было ему чуждо, довольно перелистовать его «Письма русскогопутешественника», особенно из Франции. У Пушкина проявляется кое-где уважение кчеловеческой природе, к человеку как к человеку, но и то большей частью вэпикурейском смысле. Вообще же он был слишком мало серьезен, или, говорясловами эстетиков, слишком гармоничен в своей натуре для того, чтобы заниматьсякакими-нибудь аномалиями жизни. Он во всем видел только прекрасное и рисовалтолько поэтические стороны: прелесть роскошного пира, стройность колонн, идущихв битву, грандиозность падающей лавины, «благоухание словесного елея»,пролившегося на него с какой-то «высоты духовной», и пр. и пр. Только Гоголь,да и то не вдруг, вносит в нашу литературу гуманический элемент: в«Старосветских помещиках» выразился он уже очень ясно, но, как видно важность,его не вполне оценил тогда сам Гоголь. По крайней мере «Ревизор» обработан вэтом отношении довольно слабо, что и подало повод некоторым назвать всю комедиюфарсом и все лица – карикатурами. Но чем далее, тем сильнее выказывалась уГоголя гуманическая сторона его таланта, и даже вопреки своей воле, в ожиданиисветлых и чистых идеалов, он все изображал своим могучим словом «бедность, дабедность, да несовершенство нашей жизни». По этому-то пути и направился г. Достоевский…»[6, 515-516].
Но, в отличие от Гоголя,Достоевский усовершенствовал, расширил и углубил тему «маленького человека». Итак появился «подпольный человек» Ф.М. Достоевского.
«Подпольный человек» Ф.М.Достоевского
Рассмотрев происхождение«подпольного человека» в общих чертах, можно перейти непосредственно к героямФ.М. Достоевского, к его «подполью»
В.Я. Кирпотин рассуждает,что «герой Достоевского рождается и проводит свое детство в провинции, вдеревне. Он попадает в город, как в чужое место, как в чужой дом; среда горожандля него – среда людей чужих, равнодушных или даже злых. Если геройДостоевского и петербуржец, то действие повести выводит его из замкнутого угла,в котором мерки поведения и удовлетворения потребностей были строго ограничены,в котором царила та же патриархальная сдержанность и скованность, на шумноеторжище, где идет борьба за существование, погоня за деньгами, где царствуетзакон капиталистической конкуренции» [11, 168].
Можно отметить, что героиДостоевского не отличаются особым разнообразием характеров и социальныхположений в обществе. Но это и есть «люди подполья». Это определеннаяфиксированная группа людей. Человек здесь «изолирован от других людей, онодиночка, преимущественно чиновник или бедная девушка, мечтатель, не связанныйузами солидарности со своими сослуживцами, со своими сотоварищами»[11, 168]. Но,так же это может быть и сумасшедший, глазами которого можно увидеть Петербург всовершенно другом ракурсе. Так, неужели же все герои повестей одинаковы, инельзя различить их, распределить по характерам, отношению к действительности,к обществу? На этот вопрос отвечает Н.А. Добролюбов в своей статье «Забитыелюди», где делит «людей, человеческое достоинство которых оскорблено»[ 6, 64]на два типа: кроткий и ожесточенный. Первые не делают уже никакого протеста,склоняются под тяжестью своего положения и серьезно начинают уверять себя, чтоони нуль, ничего, и что если его превосходительство заговорит с ними, то онидолжны считать себя счастливыми и облагодетельствованными. Другие, напротив:видя, что их права, их законные требования, то, что им свято, с чем они в мирвышли, – попирается и не признается, они хотят разорвать со всем окружающим,сделаться чуждыми всему, быть достаточными самим для себя и ни от кого в мирене попросить и не принять ни услуги, ни братского чувства, ни доброго взгляда.Само собою понятно, что им не удается выдержать характер, и оттого они вечнонедовольны собою, проклинают себя и других, задумывают самоубийство и т. д.Между этими двумя крайностями, пишет Добролюбов, стоит еще разрядец людей,которых можно, пожалуй, отнести скорее к первому типу: это люди, потерявшиеширокое сознание своего человеческого права, но заменившие его какою-нибудьузенькою фикциею условного права, утвердившиеся в этой фикции и бережно еехранящие. При всяком случае, где подобные господа воображают, что их личное достоинствов опасности, они готовы повторить, например, что «я титулярный советник», «мнесам Василий Петрович руку подает», «меня штаб-офицерша Похлестова знает» и т.п. это тоже люди трусливые, подозрительные, щепетильные, обидчивые донельзя исами всех более несчастные своей обидчивостью [6, 64].
Следовательно, исходя изклассификации Добролюбова и комментарий Кирпотина, можно сделать вывод о том,что Достоевский тщательно «отсеивал» своих героев, подбирая людей сопределенными чертами характера, привычками, характерными для данной группылюдей и помещал их в мир произведения, не отягощая лишними подробностями итонкостями. Он писал их правдоподобными с помощью своей похожести и в то жевремя, у каждого из героев был свой неповторимый внутренний мирок, замкнутый,которым он не хотел делиться или делился с такими же мечтателями изатворниками. Но не всегда найдется такой человек, который бы разделил всепроблемы насущные. И вот тогда-то и начинает человек от одиночества постепенносходить с ума, и идет на преступление, коим пытается доказать, что он тожеличность, герой, хоть и антигерой или находит другие способы сделать это, нотоже не самые лучшие, иногда вредя самому себе.
«Сначала мы знакомимся сбудничным, тривиальным ходом жизни героя, с незначительными эпизодами егосуществования. Однако герой Достоевского, несмотря на свое внутреннее и внешнееумаление, не безгласен. В нем звучит страх перед будущим («Прохарчин»), желаниеутвердить свое право («Двойник»), мечта о счастье (Девушкин, петербургскиймечтатель)»[11, 156].
По мнению М.М. Бахтина,«герой интересует Достоевского как особая точка зрения на мир и на себя самого,как смысловая и оценивающая позиция человека по отношению к себе самому и поотношению к окружающей действительности. Достоевскому важно не то, чем егогерой является в мире, а прежде всего то, чем является для героя мир и чем онявляется сам для себя самого». Также Бахтин пишет о том, что «Достоевскийизображает не «бедного чиновника», но самосознание бедного чиновника (Девушкин,Голядкин, даже Прохарчин). То, что было дано в кругозоре Гоголя каксовокупность объективных черт, слагающихся в твердыйсоциально-характерологический облик героя, и здесь становится предметом его мучительногосамосознания. Мы видим, ни кто он есть, а как он осознает себя, нашехудожественное видение оказывается уже не перед действительностью героя, аперед чистой функцией осознания им этой действительности. …Он (Достоевский)перенес автора и рассказчика со всею совокупностью их точек зрения и даваемыхими описаний, характеристик и определений героя в кругозор самого героя и этимзавершенную действительность его он превратил в материал его самосознания.
Гоголевский мир «Шинели»,«Носа», «Невского проспекта», «Записок сумасшедшего» содержательно остался темже в первых повестях Достоевского – в «Бедных людях» и в «Двойнике»»[ 5, 62- 65].
Борьба в «подполье»
Стремясь доказать своюзначимость, повлиять каким-то образом на окружающее его общество, герой Достоевскогоначинает борьбу с жестокой к нему судьбой и действительностью. И не всегда этаборьба внешняя. Так называемый «кроткий» тип людей (классификация Добролюбова)внешне не сопротивляются, а наоборот, смиряются со своей участью. Но они тожеведут борьбу с неведомой силой, подчиняют, сами порабощают себя. А порабощениеникогда не является добровольным по духу. Об этом пишет Кирпотин [11, 150]:«Устремление персонажей Достоевского снизу вверх по социальной и нравственнойлестнице в целях завоевания своего права и утверждения своего достоинстваприобрело в повестях Достоевского громадное значение, не только содержательное,но и художественно-структурное».
Но у Достоевского этаборьба изначально обречена на неудачный исход дела для борющегося, а иногда и дляего окружения, родственников. Она всегда имеет драматичный финал. «Стремясьподняться вверх, в ряды признанных, облеченных правами и достоинствами, в рядытех, кому уготовано место на жизненном пиру, герои Достоевского встречаютсопротивление противодействующих им сил. Столкновение героя спротиводействующими силами и образуют сердцевину конфликта у Достоевского» [11,150]. Но я не согласна с причинами пробуждения чувства личности, которыепредложил Кирпотин. Он говорит о том, что пробуждение чувства личности связанобыло с разложением феодально-крепостнической иерархии капитализмом, свозникновением хотя бы зачаточного демократического протеста. Еще когда крепостничествоиграло главную роль в экономике и все держалось на «мужике», и тогда были такиелюди, в которых пробуждался «Человек», но они не составляли целый классрусского общества, они были разрозненны, рассеяны между другими классами. И,возможно, здесь сыграло роль и образование, которое раньше мог получить далеконе каждый. А ведь образованный человек может четко сформировать свои мысли иобъяснить, что он хочет. Притом он может с помощью философии понять окружающуюдействительность более полно и окинуть ее осмысленным взглядом и человека ужене так легко провести и обмануть. Но, вернемся к борьбе героя Достоевского сдействительностью. И вообще с действительностью ли борется этот униженный иоскорбленный человек или же с судьбою, а может с самим собою?
Кирпотин думает, что«особенности социально-психологических повестей Достоевского и состоит в том,что силы, враждебные бедному, униженному и оскорбленному человеку неперсонифицируются, не воплощаются в определенно и ярко разработанные образы.Социальные противоречия, антагонизм классов не представлен в повестяхДостоевского достаточно отчетливо, в виде антагонизма враждебных, борющихсядруг с другом образов.
В «Бедных людях»«генерал», в ведомстве которого служит Девушкин, в отличии от «генерала»«Шинели», добр и участлив. Его доброта и участливость, конечно, весьмаумеренны, они только совпадают с уровнем принятых в образованном обществеприличий, но, во всяком случае, он не преследует Девушкина и не создает емуникаких добавочных трудностей. Соблазнитель женится на соблазненной, Быковберет за себя Вареньку, «покрывает грех», и тем самым как бы нейтрализуетпреступление сводницы. Горшков выиграл процесс, в его деле восторжествоваласправедливость. Все складывается как будто хорошо у большинства «Бедных людей»– и, тем не менее, они, как и отец и сын Покровские, не выходят из горя инесчастья. У всех у них один, неперсонифицированный, но всемогущий враг –бедность» [11, 151]. Бедность – вот одна из противодействующих сил. Онапрепятствует восхождению героев Достоевского по лестнице жизни или карьеры, ноона и движет ими, толкает их на совершение таких поступков, которые можносделать только в таком безвыходном положении, даже Раскольников, несмотря нато, что пошел на преступление ради того, чтобы доказать всем свою особенность,избранность, совершил это преступление и из-за бедности. Ведь он же не простоубил, но и ограбил эту старуху-процентщицу. В этом преступлении, как ужеговорилось неоднократно, слились два вида конфликта, две борьбы – внутренней ивнешней.
Но бедность неединственная противоборствующая сила. У Голядкина, как отмечает В.Я. Кирпотин,с точки зрения житейского здравого смысла, нет врагов. Наоборот, ОльсуфийИванович ему даже покровительствует, и если бы Голядкин не посягал на рукуКлары Ольсуфьевны, его покровитель ничем, конечно, не жертвуя из собственныхблаг, продолжал бы равнодушно-благожелательно поддерживать его при узаконенномвосхождении по лестнице служебных успехов. Вася Шумков все имеет, все ему дано,у него добрый начальник, у него самоотверженный друг, у него любящая невеста, ине такая уж у него бесперспективная бедность, и все же он гибнет под ударамикакой-то таинственной, неумолимой роковой силы. С точки зрения вульгарногоблагоразумия, не так уж печально, не так уж безнадежно положение Ордынова илимечтателя из «Белых ночей», – а меж тем мы видим, что они попали под то жеколесо, которое раздробило Васю Шумкова.
Господин Прохарчин оттогои копит и копит, превратив жизнь свою из цели в средство, что он чувствует налсобой эту вечную угрозу неведомой силы. Из страха он перестал уже жить загодя,до того, как гром ударил [11, 152].
Не только бедностьподминает под себя этих людей, но и что-то еще. И это «что-то» не имеет именине потому, что оно неизвестно, а потому, что такая сила – целая система,состоящая из многих элементов (бедность, отношения с начальством, конфликты всамом себе, борьба с окружающей действительностью и т. д.). По отдельностиэлементы не так заметны, не так сильно давят и угнетают, но в системе ониприобретают большую значимость, взаимодействуя друг с другом.
«Вышестоящий мир пошл,бездушен, бесчеловечен, но в повестях Достоевского он не ведет активной борьбыс Девушкиными и Голядкиными. И, тем не менее, лишь только последние пытаютсяприподняться, он сбрасывает их вниз и уничтожает.
Закон, направленныйпротив них, не оборачивается к ним в виде лица, он действует за их спиной,вездесущий, но незримый, неуловимый, непонятный для них и оттого еще болееужасный. «Да, человек поглощается и уничтожается общим впечатлением тогогромадного механизма, которого он не в состоянии даже обнять своим рассудком» –писал Добролюбов в статье о Достоевском.
Эта сила (с которойборются герои Достоевского), даже по сравнению со статскими и действительнымистатскими советниками, выглядит настолько громадной, что предстает в сознанииперсонажей Достоевского, да отчасти и самого Достоевского, как над всемивозвышающаяся, третья сила. Кто-то третий дергает за веревочку и приводит вдействие трагический механизм» [11, 153].
Но в отличие отКирпотина, я считаю, что не в жизни, не в реальности, а именно в повестях этасила сливается с автором, а не действует против него. Именно автор решает, какпоступить со своими героями. Но почему он создает трагический финал? Да потому,что в реальности большинство судеб «подпольных людей» и получают такой финал. Идля того, чтобы не исказить действительность, не сделать ее красивой сказкой(ведь цель у Достоевского было показать именно жестокую действительность),автор сам становится этой силой, управляющей героями или борющейся с ними.
Герой Достоевского, пишетКирпотин, брошен в мир одиноким, сиротливым. Один противостоит он грозной,неуловимой и неумолимой закономерности. Сойтись с людьми он не может, злые еготопчут, доброжелательство других не дает ему ни спасенья, ни облегченья. Он –изолированная монада, против него все и вся, он гибнет или спасается бегством вуединении, он замыкается сам в себе, но и там достает его неумолимая рука«рока» [11, 153].
Быт «подполья»
Во всех литературныхпроизведениях неотъемлемой их частью является быт. Он непосредственно связан сгероем и его образом жизни. Но вот какой процент произведения занимают описаниябытовых условий жизни героя или героев – решает сам автор. «Особенностихудожественного колорита повестей Достоевского усиливаются еще его своеобразнымотношением к быту. Достоевский уделяет быту относительно мало внимания.Персонажи его движутся не в горизонтальной плоскости бытовой обстановки, а повертикали социальной лестницы. В кратком отрывке времени, уделенном имДостоевским, они делают попытку выпрыгнуть из отведенной им судьбой социальнойклетки. Усилия Достоевского как художника сосредоточены на том, чтобы показатьсоциальные взаимоотношения и психологию героев, а не их быт.
Однако, несмотря на это,Достоевский сохраняет гоголевскую любовь к конкретной бытовой детали. Он лишьне стремится к описанию бытовой обстановки во всей ее полноте. Он пользуетсяреалистически точно воспроизведенной деталью, отдельными аксессуарами иотдельными штрихами бытового поведения в той мере, в какой это ему нужно дляего художественно-социальных и художественно-психологических целей. Ссистематическим изображением бытовой обстановки мы встречаемся только в видеисключения. Редко-редко попадается на страницах Достоевского тщательнаяразработка всей картины бытовых условий жизни его героев.
Но вот, по законам психологическихассоциаций, какая-нибудь смещенная деталь быта или обстановки вдруг приковываетк себе воспаленное сознание затравленного, полуобезумевшего или вовсеобезумевшего человека, она сосредотачивает в себе всю сумму его эмоций,тревожит, ранит, неотступно преследует его, – и Достоевский направляет снопяркого света на выделившуюся, выросшую в своем значении деталь. В дальнейшемэти особенности словесной живописи Достоевского усиливаются, ибо выступающие напервый план вседневные детали, аксессуары быта и обстановки преломляются черезсознание не просто несчастного, но еще и мечтателя или душевнобольного»[ 11,173-175].
Достоевский не считалописание быта столь важным. Он показывал окружающую действительность черезмысли героев, через их переживания, страдания и маленькие радости. ДляДостоевского было главным сознание героя и его чувства, поэтому подробноеописание обстановки было бы здесь лишним. Оно делало бы произведение менееглубоким, умаляло значение других, более важных деталей.
«Двойничество» и «зеркала»в произведениях Ф.М. Достоевского
В известной книге М.М.Бахтин говорит о функции зеркала в творчестве писателя (Достоевского):Девушкин, идя к зеркалу, видит себя в зеркале. Он видит «то, что изображалГоголь, описывая наружность Акакия Акакиевича… функцию зеркала выполняет ипостоянная мучительная рефлексия героев над своей наружностью».
Девушкин видит и осознаетсебя, например, в зеркалах пушкинского «Станционного смотрителя» и гоголевской«Шинели». Ведь по его слову: «литература – это картина, т. е. в некотором родекартина и зеркало…». И эти зеркала различны: то, что он видит в пушкинском, поего словам – «натурально… это живет!» дело даже не в том, что говорит Девушкино своем отображении, но как говорит. Это слово о себе самом, и сказано такомуже, родственному по душе человеку. Варенька – своего рода тоже его «сердечное»зеркало, в которое он не просто узнает, но и открывает себя: «узнав вас», –пишет он, – я стал, во-первых, и самого себя лучше знать и вас стал любить…» Варенька(как и «Станционный смотритель») – такое зеркало, такой двойник Девушкина,который открывает, расковывает его душу, все лучшее, сокровенное в нем, на томдуховном уровне, до которого он только способен раскрыться. Проблема двойника уДевушкина… понимается однозначно, в смысле болезненного сознания, личности вцелом. Однако проблема эта куда серьезнее, и стоило бы в ней разобраться. Двойничество,о котором так много толкуют – лишь один из аспектов сложной проблемы двойника –«заслуженного собеседника» в мире писателя. Двойничество – раздвоение сознания,в этом плане, и есть жажда такого собеседника при невозможности, по тем илииным причинам, отыскать его вне себя. Макар Девушкин, как помним, находитдвойника-собеседника в Вареньке, в Пушкине… Но есть в романе и другой типдвойника – зеркала, отражающие самосознание героя. Макар Девушкин видит себя нетолько в зеркале «Станционного смотрителя», но и в гоголевской «Шинели». Этозеркало – кривое («пасквиль») – и не потому, что отражает неправду, и не толькопотому, что отражает ту правду, которую он хотел бы скрыть, но потому, что этаправда, – «разоблачение» его сокровенного перед теми, перед кем он не можетразоблачаться, не испытывая «девического стыда», перед которыми он втихомолочкуживет.
Зеркало Вареньки и«Станционного смотрителя» – освещают лучшее его жизни, его природы. «Их»зеркало унижает его. Но герой вынужден вести диалог и с этим типом двойника. Издесь он уже не откровенен, не «обнажается», напротив, стыдливо прячет себя. Вэтом диалоге он участвует втихомолочку. Но эта его «тихомолочка» –красноречива. У Достоевского «зеркало» – не пассивно, оно – одна изравноправных сторон диалога. Герой смотрит в зеркало, и зеркало смотрит нагероя. В романе «Двойник» Голядкин ведет красноречивый диалог «втихомолочку»:«…на цыпочках подошел к столу, отпер в нем один ящик… вынул, наконец,… зеленыйистертый бумажник, открыл его осторожно, – и бережно и с наслаждением заглянулв самый дальний потаенный карман его. Вероятно пачка зелененьких, сереньких,синеньких, красненьких и разных пестреньких бумажек тоже весьма приветливо иодобрительно глянула на господина Голядкина: с просиявшим лицом положил онперед собою на стол раскрытый бумажник…» Здесь Достоевский почти обнажает«прием»: раскрывает природу двойного отражения его метода зеркал: Голядкинглядит на деньги – и деньги глядят на Голядкина, – приветливость иодобрительность их «взгляда» – отражается на его просиявшем лице и т. д.Девушкин ведет с «ними» диалог втихомолочку даже и тогда, когда его слово икрайне необходимо [12, 290-295].
«В «Двойнике» нетвнутреннего, психологического разделения героя, а есть лишь замещение, борьба,приводящая к его вытеснению из жизни» (из статьи Ф. И. Евкина, который видитсмысл двойничества Голядкина не во внутреннем раздвоении, а во внешнемзамещении, вытеснении его из занимаемого им места в жизни; при этом А. Ковачпишет, что «им (Евкиным) смешиваются разные понятия: причина принимается засамое явление и раздвоение как таковое просто исчезает»). Герой «Двойника»разрывается в попытке утвердить себя… В соответствии с этим общийпсихологический фон его личности составляют неуверенность, колебание в выборемежду двумя диаметрально противоположными возможностями; это проявляется в егодушевных движениях, линию развития которых можно обозначить словами: «Да – нет –да», «нет – да – нет», «да – нет – нет – да» и т. д. так поступает Голядкин вдверях кабинета доктора, квартиры Беренлеева: приходит, намеревается отложитьвизит или отказаться от посещения – и все же входит [8, 57-61].
Но, несмотря на то, что здесьрассмотрены подробно только два произведения, прием «зеркала» имеет место и вдругих произведениях Достоевского. Например, в «Преступлении и наказании»Раскольников раздваивается, и один хочет совершить преступление, а в другом ещеесть рассудок его не совершать. Даже «человек из-под земли» является двойником,а еще правильнее отражением самого Раскольникова. Проблема разделения сознанияочень интересовала Достоевского, и он хотел развивать ее во многихпроизведениях. Даже недоброжелательная критика первого «Двойника» не остановилаего. «Попробуйте разделиться, попробуйте определить, где кончается вашаличность и начинается другая». Достоевский. [12, 238].
Заключение
Завершая путь по миру«подполья» я хочу еще раз оглянуться и кратким взором окинуть все то, чтоуспела рассмотреть, узнать и сделать выводы. Несмотря на то, что Ф.М.Достоевский не первооткрыватель данной темы в литературе, он сумел углубить иусовершенствовать ее. Достоевский как луч света, озаривший темное подполье и осветившийсамые темные, туманные, заросшие паутиной, углы его. С помощью философскогосклада ума, он сумел не только понять, но и объяснить, показать другим сложноесознание «подпольного человека», разгадать его поведение. Почему же Достоевскийне указал пути решения проблем таких людей? «Так, стало быть, положение этихнесчастных, забитых, униженных и оскорбленных людей совсем безвыходно? Толькоим и остается, что молчать и терпеть да, обратившись в грязную ветошку, хранитьв самых дальних словах ее свои безответные чувства?» [9, 94] – пишет Добролюбови весьма правильно отмечает, что «может быть есть выход, но едва ли литератураможет указать его… — это должна показать сама жизнь».
А жизнь показала, что,какое бы ни было время, какая бы ни была власть, все равно найдутся люди,которых можно назвать «подпольными».
Литература
Тексты
1. Достоевский, Ф.М.Бедные люди: Роман; Двойник: Петербургская поэма. – М.: Сов. Россия., 1985.
2. Достоевский Ф.М.Записки из подполья: Повесть/Достоевский, Ф. М. Собр. соч.: в 10 т. – М.: Худ.лит., 1956. – Т. 4.
3. Достоевский Ф.М. Преступлениеи наказание: Роман в шести частях с эпилогом. – Переизд. – М.: Дет. лит., 1987.
4. Достоевский Ф.М.Униженные и оскорбленные: Роман в четырех частях с эпилогом. – Переизд. – М.:Худ. лит.,1969.
Источники
5. Бахтин, М.М.Проблемы поэтики Достоевского. – 2-ое изд., перераб. – М.: Сов. Писатель.,1963.
6. Н.В. Гоголь врусской критике. Сбор. ст. – М.: Гос. Издат. Худ. лит., 1953.
7. Гус М. Идеи иобразы Ф.М. Достоевского. – 2-ое изд., дополн. – М., 1971.
8. Достоевский.Материалы и исследования. – Л., 1974 – 2001. – Т. 2.
9. Ф.М. Достоевскийв русской критике. Собр. ст. – М.: Гос. издат. худ. лит., 1956.
10. Кирпотин В.Я.Достоевский-художник. – М., 1972.
11. Кирпотин В.Я.Избр. раб.: в 3 т. – М.: Худ. лит., 1978. – Т. 2, 3.
12. Селезнев Ю. Вмире Достоевского. – М., 1980.
13. Этов В.И.Достоевский. Очерк творчества. – М., 1968.