Христианизация ментального пространства культуры как «переоценкавсех ценностей»
Важнейшей задачей настоящего параграфа является теоретическаяреконструкция тематического пространства христианской субкультуры. Понятие«теоретическая реконструкция» не означает буквального воспроизведенияизучаемого социального или природного объекта, что, как известно, невозможно.Задача по существу сводится к построению теоретического объекта, который долженвоспроизводить существенные моменты структуры и динамики изучаемого явления. Нопоскольку языки описания могут быть самыми различными и в принципе отличаютсяот реально имевших место событий (в данном случае духовной культуры), потомучто всякий язык описания выступает способом кодирования информации, создаетдругую языковую реальность, то теоретическая реконструкция духовной культурыможет означать приведение в некоторую систему имеющихся разрозненных фрагментовкультурно-исторического материала и определение динамики ее развития. Какизвестно, теоретический объект – это идеализированный объект, характеристики исвойства которого берутся как бы в «очищенном» виде посредствомпроцедуры «дать строгое определение».
Христианство в Киевской Руси было весьма неоднородно. Оносущественно различалось в народной, княжеско-дружинной среде или же вмонашеских общинах. Поэтому для построения теоретического объекта«христианского ментального пространства» целесообразно использоватьматериал монашеской ментальности, в которой особенности древнерусскогохристианского духа представлены наиболее ярко и насыщенно. К тому же высшее духовенство,монастыри Киевской Руси служили образцом для всех остальных слоев общества иоставили наибольшее количество письменных источников, дошедших до нас.
Духовный переворот, вызванный формированием христианскогосубпространства и стремительным его расширением, нашел выражение не только воткрытии нового измерения, чисто духовной божественной реальности, но и в тотальной «переоценке всех ценностей». Христианизация ментальногопространства древнерусской культуры как сложный диалектический процесс взаимодействиятрех ценностно-мыслительных систем, взаимного наложения трехсубпространственных конфигураций (земледельческой славянской языческой,княжеско-дружинной и христианской субкультур) будет рассмотрен в следующемпараграфе. Здесь же необходимо проследить становление христианскогосубпространства как формирование новой тематической структуры, выделившейсяпосредством преодоления, перестройки тематического пространства языческойментальности.
Тема «натуры»
Одной из главных трудностей в утверждении христианского образамышления явилось преодоление натуралистического характера языческогомировосприятия и в целом натуралистических ценностных ориентаций. Если вязыческой мифологии натуралистические ценности находили благоприятную почву ипышно произрастали, заполнив все духовное пространство, то христианстворазвернуло кампанию по их выкорчевыванию, а в среде монашества – по ихликвидации. Так, знаменитые монахи Печерского монастыря преуспели не только вделе подчинения плотского начала духовному, но и в действительном умерщвленииплоти. Если в языческом ментальном пространстве натуралистическое измерениевсех ценностей было абсолютно и универсально, носило аксиоматический характер,то христианство упразднило его, установило в качестве абсолютного иуниверсального стандарта высшую, чистую, божественную духовность (ЦарствоНебесное, благодать и т.д.). Все это закладывало совершенно иную шкалуценностей, когда сознание, весь строй души определяли и направляли высшиехристианские добродетели, лишив всякой значимости ценности натуралистические.Светила древнерусского духа князья Борис и Глеб, черноризцы Антоний и Феодосий и многие другие не ограничивались проповедью о Царстве Небесном и духовном спасении,а мужественно следовали христианским заповедям на протяжении всей своей жизни,превратив её в подвиг служения. Примером тому может служить жизнь монаха МоисеяУгрина, родом венгра, который, избежав смерти во время убийства князя Бориса,был уведен в качестве пленника в Польшу после изгнания Болеслава из Киева.Моисей был крепок телом и прекрасен лицом. Знатная, красивая, молодая и богатаяженщина безумно влюбилась в него. На все её предложения он отвечал безусловнымотказом: «Твердо знай, что не исполню я воли твоей; я не хочу ни властитвоей, ни богатства, ибо для меня лучше всего этого душевная чистота, а болеетого телесная. Не пропадут для меня втуне те пять лет, которые господь даровалмне претерпеть в оковах этих. Не заслужил я таких мук и потому надеюсь, что заних избавлен буду мук вечных». «Я же не Египетского царства хочу и невласти, не хочу быть великим между поляками, почитаемым во всей Русской землесделаться. Ради высшего царства я всем этим пренебрег». Претерпев от нее истязания,после её гибели Моисей вернулся в Киев, постригся в монахи Печерскогомонастыря, где и умер.
Рыцарства не было в Киевской Руси, но, начиная с XI века, былирыцари духа, чистые христиане, которые всей своей подвижнической жизньюдемонстрировали абсолютный приоритет высших христианских добродетелей, полныйразрыв с внешним миром и полное его обесценивание. Еще один пример из«Жития Феодосия Печерского». Когда в 1073 году князья СвятославЧерниговский и Всеволод Переяславский изгнали князя Изяслава из Киева, а Киевскийкнязем стал Святослав, то Феодосий резко осудил эти беззаконные действия иотказался от всяких контактов со Святославом и его поддержки. Феодосию угрожализаточением, на что он ответил: «Это очень радует меня, братья, ибо ничтомне не мило в этой жизни: разве тревожит меня, что лишусь я благоденствия илибогатства? Или опечалит меня разлука с детьми и утрата сел моих? Ничего изэтого не принес я с собой в мир сей: нагими рождаемся, так подобает нам нагимиже и уйти из мира сего. Поэтому готов я принять смерть.».Тема«натуры» как природы не отрицается христианской субкультурой,остается для неё нейтральным пространством, которое было заполнено смыслами,восприятиями и интуициями славянской языческой культуры. А.А.Потебня приводитвысказывание Шварца: «Христианство принесло только веру во единого Бога иХриста, пострадавшего за грехи человечества, и затем – немногосложноебогослужение. Но оно, вообще исключающее природу, не дало объяснения многимчудесным явлениям природы, которые язычник объяснил, связавши со своею верою.Только немногие главные явления природы, например, гроза, течение звезд, да ито поверхностно, приведены в связь с христианским Божеством. Поэтомухристианство могло лишь несколько ограничить, но не могло вполне устранить тойчасти язычества, которая обращена к природе. Далее, христианство оставляломного незаполненного пространства вокруг событий семейной жизни, рождения,брака, смерти, вокруг занятий, например, охоты, земледелия, скотоводства,прядения».
Тема “божественного”
Переосмысление нуминозной составляющей ментальногопространства осуществлялось по двум основным направлениям. Во-первых,непрерывно разворачивалось пространство представлений об абсолютно чистой,духовной божественной реальности. Причем, это пространство неожиданно оказалосьбезграничным полем для работы древнерусского христианского духа, благодарясобственному религиозному опыту и хлынувшей и все время увеличивающейсярелигиозной литературе из Византии и Болгарии. Христианство принесло вдревнерусскую ментальность неизвестное ранее ощущение трансцендентной связи.Язычеству были известны только натуралистические отношения, в том числе привзаимоотношениях с богом. Языческие боги были невидимы, но не нематериальны.Христианские представления о Боге как высшем, запредельном, всеблагом началеоткрывали невиданное ранее, потрясшее и преобразовавшее всю душу древнерусскиххристиан, переживание трансцендентной связи с Богом. Поэтому молитве отводилосьстоль большое место в христианской субкультуре. Так, печерский монах Григорий-чудотворецобычно «целые ночи проводил без сна, пел и молился беспрестанно, стояпосреди келии своей». «Если и на коне едучи не будет у вас никакогодела, – поучает Владимир Мономах, – и если других молитв не умеете сказать, то»господи помилуй" взывайте беспрестанно втайне, ибо эта молитва всехлучше, нежели думать безлепицу, ездя".
Во-вторых, была проведена десакрализация языческих богов.Важно было не столько сбросить идолов в реку или разрушить, сколько лишить ихвнутренней, душевной поддержки. На наш взгляд, те из древнерусских славян, ктоимел возможность немного познакомится с христианским учением о Боге, принималиего без особой внутренней борьбы в силу несравненно большей его глубины ипривлекательности. Другой вопрос, что христианское учение не быловсеохватывающим. Поэтому для осмысления природных явлений оставалось место иязыческим богам, что служило важнейшим источником двоеверия. Языческие богипревратились в бесов, сверхчувственных, натуралистических сил, источник зла иопасности.
Тема «рода»
Родовые отношения подверглись также дальнейшему разрушению.Если в языческом мыслительном пространстве осознавали себя и весь мир черезпризму различного рода родственных связей, были словно нитями опутаныкровно-родственными и племенными отношениями, то христианство, выдвинув напервый план учение об индивидуальном спасении, главным, определяющим сделалоотношение отдельного человека с Богом, жизнь не нынешнюю скоротечную, а вечную в Царстве Небесном. Вместе со всеми другими социальными отношениями родовыесвязи отходили на второй план, становились второстепенными по сравнению схристианскими ценностями. В этом смысле показательной является историяотношений Феодосия с матерью. Неукротимое с юных лет стремление Феодосия каскетизму, к монашескому образу жизни приводило к разрыву связей с матерью,которая фактически теряла Феодосия как сына. В этой непростой ситуации Феодосийкак образец праведника без колебаний делает выбор: уходит из дома ипостригается в монахи. В «Житии Феодосия Печерского» приводитсяистория отрока из богатой боярской семьи, который втайне от родителей, женыпостригся в монахи Печерского монастыря и нарекли ему имя Варлаам. Его отецбоярин Иоанн насильно забрал Варлаама из монастыря и привел домой. Варлаамрешительно отказался принимать пищу и не хотел одевать богатую одежду.«Услышав об этом, сжалился отец его, страшась как бы он не умер от голодаи холода. Призвал его к себе и, облобызав, разрешил ему покинуть дом. И былотогда нечто дивное, и плач стоял словно по мертвом. Слуги и служанки оплакивалигосподина своего как уходящего от них, с плачем шла следом жена, ибо лишиласьмужа, отец и мать рыдали о своем сыне, ибо уходил от них, и так с громкимистенаниями провожали его. Тогда воин Христов вышел из дома своего, словноптица, вырвавшаяся из сети или серна из западни, и чуть ли не бегом достигпещеры.». Впоследствии, затворившись в одной из келий пещеры, преподобныйАнтоний игуменом Печерского монастыря поставил вместо себя блаженного Варлаама.
Таким образом, осуществление христианского идеала требовалооднозначного предпочтения самых близких семейно-родственных отношений служениюБогу. Однако это, безусловно, не означает разрушение христианством кровно-родственныйотношений. Приведенные выше две истории относятся к области осуществленногохристианского идеала. После принятия христианства в обществе и духовнойкультуре Киевской Руси церковь сыграла важную роль в упорядочиваниисемейно-брачных родовых отношений с точки зрения высокой морали.
Деэротизация ментальногопространства
Становление христианской субкультуры требовало непременнодеэротизации языческого ментального пространства. Эротические вожделения должныбыли быть жестко подавлены. О трудностях осуществления этой духовной работы вмонашеской среде имеются слабые намеки в письменных источниках. Так, в«Житии Авраамия Смоленского» сообщается, что блаженному Авраамию бесявлялся «иногда в собственном виде, иногда преображаясь в бесстыдныхженщин, как пишется и о Великом Антонии». Вероятно, бес Эроса изматывал вкельях древнерусских монахов, которые волевым усилием (на уровне сознания)добивались устранения эротических желаний. Однако заблокированные вподсознании, последние проявлялись в бесовских наваждениях. Было бы любопытнопроанализировать с точки зрения современного психоанализа сексуальнуюобусловленность бесовских видений, описанных в древнерусской литературе.
В языческой культуре натуралистически-эротические отношениямежду мужчиной и женщиной носили внеморальный характер. Это были естественные,природные отношения, к которым неприложимы понятия добра и зла. В древнерусскойкультуре только христианство привнесло нравственную оценку, духовное начало вэти отношения, после чего языческая любовь приобрела характер скверны, греха, асловесное выражение этих отношений стало рассматриваться как сквернословие,грех.
Отрицание физической силы
Наибольшее неприятие и протест со стороны христианскойсубкультуры в тематическом пространстве дохристианской древнерусской культуры(языческой земледельческой и княжеско-дружинной субкультур) вызвала тема«физической силы», её доминирующее положение. Поэтому в древнерусскойкультуре ХІ – ХІІІ вв.??? борьба за подавление и вытеснение грубой материальнойсилы как основы общественных отношений и установление нравственного, правовогопорядка стало одной из главных задач христианской церкви. В рассказе опечерском монахе Лаврентии-затворнике физическая сила приобретает бесовскийхарактер. Когда к нему привели одного бесноватого из Киева, и не мог затворникизгнать из него беса, очень лют был: бревно, которое десять человек снести немогли, он один, подняв, забрасывал. Бесноватый исцелился, как только подошел кПечерскому монастырю. В том же «Киево-Печерском патерике» повествуетсяо том, как, обуздав свою плоть и достигнув освобождения, черноризец Феодорполучил с помощью молитвы власть над бесами и направил их недюжинные силы всторону созидания (бесы за ночь измолотили пять возов зерна, перенесли большиебревна от Днепра на гору для постройки церкви) Последовательно проводявысокоморальный подход в оценке социальных явлений, христианская церковьКиевской Руси со всей очевидностью показала безнравственность, разрушительныйхарактер языческого «силового» мышления. Столкновение двух«идеологий», языческой и христианской, в яркой форме изображено в«Повести о битве на Липице». Суть противоборства между новгородцамиво главе с князем Мстиславом и суздальцами, возглавляемыми князем Ярославом,выражается во фразе: «Ты, Ярослав, с силою, а мы с крестом». КнязьЮрий, союзник Ярослава, кратко излагает свою позицию: "… Пересиль нас,тогда вся земля ваша будет". На что Мстислав отвечает: "… Гора намне поможет, и не гора нас победит. Надеясь на крест и правду, пойдемте наних". И победил Мстислав, устанавливая справедливость.
Проекция борьбы христианства с языческим культом силы наиндивида, отдельного человека носила двоякий характер. С одной стороны,выдвигалось требование подчинения физических сил организма, что для физическикрепких славян представляло значительную трудность, подавления чувственныхжеланий как непременного условия очищения души, духовного освобождения.Основными средствами на этом тернистом пути для достижения цели являлись пост,бдение, физический труд. «Много размышлял я, – говорит благоверный князьСвятоша, в иночестве Николай, – и решил не щадить плоти своей, чтобы снова неподнялась во мне борьба: пусть под гнетом многого труда смирится она. Ведьсказано…, что силе совершаться подобает в немощи». С другой – обузданиегордыни. Нравственными императивами здесь выступали смирение, послушание,милосердие, любовь. Блаженный Авраамий Смоленский как один из образцовдревнерусского христианского духа «во всем повиновался игумену, и слушалсявсех братьев, и был полон любви и смирения, и покорялся всем бога ради ».«Как в огне очищается золото, так люди в горниле смирения, – замечаетавтор в „Киево-Печерском патерике“ .
Трансформация темы „вольницы“
Существенную трансформацию в христианском мыслительномпространстве претерпела тема „вольницы“. В древнерусской языческойкультуре ощущение вольницы возникало как душевное выражение отсутствия развитойсистемы социальной регуляции, когда частная жизнь и отношения с природой взначительной степени не охватывалось государством. Этот языческий»стихийный анархизм" славян Киевской Руси носил чистонатуралистический характер, как и все тематическое пространство языческойдревнерусской культуры, не выходил за горизонт чувственно-материального(природного и социального) мира.
Светила древнерусского духа, монахи, все усилия направляли кпреодолению «земного притяжения», оков этого мира, к духовномуосвобождению. С понятием «языческой вольницы» как одной из ментальныхформ варварского внеморального существования не сопоставимо понятие«свободы», являющееся одной из главных ценностных опорцивилизованного общества. Применительно к христианской ментальности болееуместно употребление понятие «свободы». Христианское пониманиесвободы мыслилось как результат, вознаграждение за праведную,высоконравственную, строго аскетическую жизнь в тленном мире. Более«приземленное» понимание свободы в христианской субкультуре сводитсяк достижению независимости от окружающего мира, равнодушия к нему.Действительная же свобода как самоцель возможна только в жизни вечной, вЦарстве Небесном. Не языческая свобода чувственного произвола, а предощущениедействительной свободы в запредельном мире было одним из главных императивовповедения древнерусских рыцарей духа. Примечательно, что почти в диаметральнопротивоположных понятиях «языческой вольницы» и «христианскойсвободы» есть одна точка соприкосновения – «анархизм» какбегство от государства, от зверств социальной жизни.
Отрицание духа наживы
Безусловному отрицанию также подверглась доминирующая темакняжеско-дружинной субкультуры – тема «добычи». Ориентируясь на жизньвечную в Царстве Небесном и презирая жизнь тленную, христианская проповедь в ХІ- ХІІ вв. не принимала не только дух наживы, но и наличие богатства, вообщесобственности, которую праведникам рекомендовала раздать в качестве милостынинищим.
Таким образом, введение и распространение христианства на Русизнаменовало собой существенную перестройку ментального пространствадревнерусской культуры. Языческая ценностно-тематическая структурамировосприятия подверглась разрушению и всяческому вытеснению. По мерестановления и расширения христианского ментального субпространстваформировалась ФТС православного христианства. Основные ценностно-тематическиесдвиги выразились преимущественно, с одной стороны, в денатурализации (вотрицании и разложении натуралистического, дионисийского образа жизни), а сдругой – в христианской сакрализации, морализации ментального пространства культурыКиевской Руси в ХІ в. Древнерусский славянин открыл для себя восхитивший еготрансцендентный божественный мир, загробное бытие Царства Небесного, которыестали главными опорами его в жизни, и нравственного человека как основуповседневного существования. При этом осознания специфики субъективнойреальности, оценки личностного бытия как абсолютной ценности не произошло.Поэтому слабое выражение индивидуального начала, объективизация внутреннейжизни в древнерусском православии XI в. заложили традицию развития напоследующие столетия, предопределили ее своеобразие в православном и в целом вхристианском мире.
При подготовке данной работы были использованы материалы ссайта www.studentu.ru