ТЕМА
КУЛЬТУРА ГЕРМАНИИ В КОНЦЕ XV—XVI в
План
1. Становлениегуманизма в Германии
2.Особенности гуманизма в Германии
3.Историческая мысль
4.Гуманизм и Реформация. Ф. Меланхтон
5.Религиозно-философская и социально-политическая мысль
6.Искусство. Архитектура
гуманизм культура германия реформация
1.Становление гуманизма в Германии
Гуманизмзародился в Германии в 1430-е годы, на столетие позже, чем в Италии, подвоздействием ее культуры. Его первые веяния проявились в пору Базельского собора,и с самого начала в силу местных условий и идейных традиций страны гуманизмобрел на немецкой почве специфические оттенки, позже ставшие его характернымичертами: в Германии поборники гуманизма проявляли особый интерес не только кантичному наследию и новой системе образованности, но и к религиозно-этическойи церковно политической проблематике.
Почвадля гуманизма и ренессансной культуры в целом была подготовлена в стране общимвысоким уровнем духовной и материальной культуры, в развитии которой важнуюроль играли города, возраставшим обмирщением жизни общества, а также различнымиявлениями «осени» средневековья в Германии. Таково было опиравшееся нарелигиозно-философские учения немецких и нидерландских мистиков движение«нового благочестия». Участники движения, «братья общей жизни», добровольноотказывались от имущества в пользу своей общины и селились сообща, но в отличиеот монахов не связывали себя монастырскими обетами и продолжали мирской образжизни. Вслед за мистиками они по-своему трактовали «подражание Христу»;ориентируясь на раннехристианский идеал, критиковали моральный упадок клира,бесплодность схоластики для практического благочестия и утверждали возможность«праведного пути» христианина на основе благочестивой, нравственно чистой жизнимирян, ведущих привычную повседневную трудовую деятельность.
Основутакой жизни они видели в духовном самосовершенствовании, которое сказываетсяпрежде всего не в словах, а в поступках. Они ухаживали за больными, проявлялибольшую заботу о воспитании детей, об устройстве латинских школ и городскихбиблиотек, улучшении преподавания, переписке книг, а позже — о книгопечатании.Их уважение к образованности, использование для воспитания «добрых нравов»части античной литературы, ориентация на раннехристианские идеалы, равно каквнимание к духовному саморазвитию создавали благоприятные условия длявосприятия идей гуманизма.
Другимважным направлением стала критика клира и церковных институтов не только снравственно-религиозных, но и с политических позиций. Она опиралась навозникшие в XIV в. учения противников светских притязаний папства — МарсилияПадуанского и Вильяма Оккама, нашедших в Германии убежище от преследований ивторую родину. Это направление получило дальнейшее развитие в образованнойсреде южно-германских городов. В середине XV в. в них вынашивались планыимперских реформ и антиримские проекты создания национальной немецкой церкви пообразцу Франции, ограничившей права папы на своей территории.
Вразвитии представлений, прокладывавших дорогу натурфилософии и пантеистическимтенденциям XVI в., велики были заслуги крупнейшего немецкого мыслителя XV в.Николая Кузанского (1401—1464). В отличие от современных ему итальянскихгуманистов, он обращался в разработке философских вопросов не столько к этике,сколько, подобно схоластам, к проблемам мироустройства. Традиционно понимаяБога как творца, «форму всех форм», немецкий мыслитель широко использовалматематические уподобления и диалектическое учение о совпадениипротивоположностей, чтобы по-новому осветить соотнесение Бога и природы.Николай Кузанский их сближает. Подчеркивая бесконечность Бога, он характеризуетего как «абсолютный максимум», в то же время отмечая, что любые определения егоограничены. Мир трактуется как некое «развертывание» Бога. Суть своих взглядов,пантеистическая тенденция которых опирается на широчайшие философские основы отПлатона и неоплатонизма до мистики средневековья, Николай Кузанский выразил вформуле «Бог во всем и все в Боге». Много внимания уделяет он и проблеме местачеловека в мире. Изображая все явления природы взаимосвязанными, он видит вчеловеке «малый космос», намечает его особую центральную роль в сотворенноммире и способность охватывать его силой мысли.
Сименем Николая Кузанского связаны также важные натурфилософские представления одвижении Земли, которые не привлекали внимания его современников, но былиоценены позже, в век Коперника. Немецкому мыслителю принадлежит и ряд проектовкрупных взаимосвязанных церковных и политических реформ. В его предложенияхпричудливо сплетались трезвое понимание насущных потребностей развитияГермании, опасение затронуть традиционные основы полновластия духовных исветских князей и утопия преодоления межконфессиональных споров, всеобщегосогласия различных вер, в том числе христианства и мусульманства. Веяниягуманистического характера, независимость ума, способного подвергнуть сомнениютакие важнейшие церковные документы, как Константинов дар и Лжеисидоровыдекреталии, сочетались в Николае Кузанском с верностью основам схоластическихтрадиций и позицией крупного католического иерарха, кардинала, призывавшего ктерпимости на словах и жестко проводившего линию Рима на деле.
Дляестественнонаучных интересов гуманистов XVI в. оказались особенно важныдостижения XV столетия в математике и астрономии — попытки того же НиколаяКузанского обосновать необходимость в естествознании точных измерений иколичественных методов, а также труды видных ученых Венского университета Г.Пейербаха и И. Региомонтана. Их работы были основаны на глубоком осмыслениигреческого текста «Альмагеста» Птолемея, который они стремились очистить отискажений, и на творческой разработке математических дисциплин. Особеннозначителен был вклад И. Региомонтана (1436—1476) в тригонометрию, созданиенового астрономического календаря, которьм позже пользовались Христофор Колумби Америго Веспуччи, в совершенствование астрономического инструментария.
Гуманистическиеинтересы в Венском университете стремился стимулировать в пору своегопребывания в Германии итальянский гуманист Эней Сильвий Пикколомини(1405—1464), ставший секретарем имперской канцелярии Фридриха III, а позже, повозвращении в Италию, кардиналом и, наконец, папой Пием II. Энею Сильвиюпринадлежат большие заслуги в развитии гуманизма в Германии. В своих речах вВенском университете он обосновал гуманистическую программу сочетания новойобразованности и благочестия, сам читал там курс лекций о древнеримских поэтах.Его новелла «Эвриал и Лукреция», история двух любящих, сыграла в Германии рольобразца этого жанра. В пору пребывания в немецких землях он писал комедии наманер Теренция, обратился к теме придворной жизни в сочинении, которое должнобыло служить «зерцалом» для воспитания государя, позже стал автором «Историиимператора Фридриха III» и других исторических и историко-географических работ,повлиявших на немецкую гуманистическую историографию. Наибольшее значение,однако, получило его описание Германии, в котором он впервые использовалсопоставление жизни древних германцев, освещенной по Тациту, с образом современнойГермании. Это позволило, в частности, показать успехи в развитии культурыстраны. Такой прием был позже широко использован немецкими гуманистами.
Хотя«местные корни» гуманистической культуры нельзя недооценивать, главную роль наранней стадии ее развития сыграло растущее воздействие Италии — образцытворчества, идеи, методы подхода к проблемам жизни и науки. С ними знакомилиитальянские гуманисты, приезжавшие в Германию, подобно Энею СильвиюПикколомини, а также немецкие пропагандисты новой культуры, прошедшие обучениев Италии. Из числа последних вышли переводчики итальянской гуманистическойлитературы на немецкий язык, герольды гуманизма — странствующие поэты, читавшиелекции об античной культуре в различных университетах, лидеры первыхгуманистических кружков в южногерманских городах и при дворах князей,стремившихся использовать новые тенденции в своих интересах. Определенный вкладв освоение гуманизма внесло также знакомство с ним через французское, а позже —и английское посредничество.
Особаяроль принадлежала книгопечатанию — великому открытию середины XV в.,назревавшему в ряде стран, но сделанному в Германии И. Гутенбергом. Изданиягуманистического характера поступали в Германию преимущественно из Италии,однако к концу столетия, когда окрепло собственное гуманистическое движение,быстро повысилось значение местных изданий. К этой поре в немецких земляхдействовали около 50 центров книгопечатания, но гуманистическую литературупубликовала пока лишь небольшая их часть.
Распространениюгуманизма за Альпами способствовали кризисные явления в поздней схоластике иуниверситетском преподавании. В первые годы XVI в. в Германии существовали уже 15университетов (не считая Пражского и Базельского на территории империи), из них9 были основаны с середины XV в. «Молодые» университеты сохраняли роль оплотаборьбы церкви с ересями, они так же, как «старые», получали привилегии нацензуру книг; их преподаватели были обязаны немедленно опровергать «ложныемнения», расходившиеся с учением церкви, если они встречались в текстах,которыми пользовались при обучении студентов. Само это обучение основывалосьтогда на устарелых, веками не менявшихся учебниках и методах преподавания. Онине претерпели изменений в связи с попытками все же обновить схоластику либоочередным обращением к Фоме Аквинскому, либо ориентацией на уже окостеневшийоккамизм. Принципиальные различия между этими двумя путями схоластики, некогдавыявленные резко, у эпигонов сгладились. Это наглядно выразилось в практикепреподавания ряда университетов (в Майнце, Виттенберге): лекции по философиичитались здесь дважды, «томисты» и «оккамисты» сменяли друг друга, разнымиспособами трактуя однотипные вопросы, но неизменно оставаясь в границахортодоксии. Результатом подобной погруженности не столько в поиск истины,сколько в хитросплетения аргументации и готовые формулы стала нивелировкаличности ученого — за целое столетие схоластика не дала ни одного творческивыдающегося имени. Даже Г. Биль, которого в историографии наших дней поройсчитают последним видным немецким схоластом (он умер в 1495 г.), был лишь мастером упрощения и заострения теологических вопросов, но не действительнымоткрывателем нового.
Отрывомсхоластики от практических запросов жизни не преминули воспользоватьсягуманисты, выдвигавшие идею «реформации университетов». Их проникновение вуниверситеты на первых порах было мирным. Его облегчали еще не преодоленныесвязи раннего немецкого гуманизма со схоластической традицией, содействие рядакнязей, стремившихся упрочить свое влияние на университеты, а также конкуренциявысших школ, где появление «знаменитостей» увеличивало приток студентов, а сним и доходы. Как правило, гуманисты начинали с чтения не обязательных дляпосещения лекций на артистических (философских) — самых многолюдныхфакультетах, подготовительных для «высших» факультетов теологии, права,медицины. Вскоре некоторым гуманистам удалось укрепиться даже на двух последнихфакультетах, однако теологические факультеты были и остались бастионамисхоластики. Сам процесс «освоения» гуманистами университетов был длительным инеравномерным в разных территориях Германии. В целом он продолжался в течениевсей второй половины XV — начала XVI в.
Всюдугуманисты вносили изменения в предмет, методы, цели образования, способствуяего секуляризации и сближению с практической жизнью. Резко расширялся кругизучаемых древних авторов, острой критике подвергались традиционные учебники,формализм схоластической логики, труды средневековых комментаторов. Как и вИталии, главным принципом становилось обращение к первоисточникам, в частностик новонайденным. Использовались тексты, очищенные от средневековых искаженийметодами историко-филологической критики, примеры которой дали итальянцы.Главным способом донесения знаний по-прежнему оставалось чтение икомментирование текстов, буквальное и иносказательное, однако изменились и самиавторитеты, на которые опиралось такое преподавание, и подход к ним.
2.Особенности гуманизма в Германии
Гуманистыединодушно утверждали, что в античной культуре под покровом поэтическоговымысла, «мифов и басен», содержатся непреходящие истины. Это позволяло ощущатьантичность живым культурным наследием, актуализировать его смысл, находя в немимпульс для собственного творчества и решения насущных проблем политической,церковно-религиозной, культурной жизни. «Подражание древним» становилось опоройдля соревнования с ними, сочетаясь со специфически «северной» задачей,соревнованием также и с итальянцами как современным эталоном освоенияантичности.
Синтезируямногосторонний опыт Италии в «согласовании» христианской и языческой культуры,благочестия и светской образованности, немецкие гуманисты широко применялиосвоенные ими идеи и методы к новому материалу, в том числе к изучениюотечественной истории. Италия выработала основы гуманистических канонов,Германия дала их вариации, новаторские для национальной культуры.
Особоевнимание немецкие гуманисты уделяли нераздельности, на античный лад,красноречия и мудрости. Опираясь на наследие развитого итальянского гуманизма,уже вторгшегося и в область естествознания, и в проблемы онтологии, и втеологические вопросы, в Германии рано стали провозглашать широту задачгуманизма. Речь шла не только об охвате новой этической оценкой многообразныхпроявлений жизни индивида и общества, но и об изучении всего природного«видимого мира». Это усиливало роль мировоззренческих проблемрелигиозно-философского характера и одновременно открывало путь развитиюконкретных дисциплин естествоведения. В университетском преподаванииосновополагающим для гуманизма остался преимущественно комплекс гуманитарныхнаук (studiahumanitatis), включавшийграмматику, риторику, поэтику, историю, моральную философию, но виндивидуальном творчестве, как и в деятельности сообществ гуманистов, ондополнялся интересом к географии, медицине, астрономии, математике. В структуренемецкой гуманистической культуры роль естествоведения оказалась большей, чем ваналогичной по времени французской или английской ренессансной культуре.
Нарастаниереформационных стремлений в Германии и исключительная острота этой проблематикив стране обусловили и другие специфические черты гуманизма. Удельный весэтико-религиозных и церковно-политических вопросов, мимо которых не прошел ниодин из немецких гуманистов, в целом был здесь более значителен, чем в Италиитой же поры. Характерной чертой являлся и пронизывающий всю деятельностьгуманистов общенемецкий патриотизм, постоянная тяга к воспитанию национальныхгражданских чувств и интересов. Гуманисты болезненно ощущали контраст между«былой славой» империи и политической слабостью раздробленного отечества.Патриотические идеи в результате нередко приобретали гипертрофированныйхарактер, вырождаясь в национализм, а «отечество» смешивалось с «империей».
Пробуждениесамосознания личности, гуманистическое антисословное понимание достоинства,благородства человека, высокая оценка роли разума и земной славы — все это былиобщие приметы европейского гуманизма, свойственные и его северной ветви. Ноутвердившийся в Италии идеал разностороннего творчества, «универсальногочеловека», как и французский аристократически окрашенный образец гармоничноразвитого придворного, в Германии практически не получили распространения.Главный акцент здесь обычно ставился на сочетании этических добродетелей смногознанием, эрудицией. Утвердился (как господствующий) идеал человека ученойи литературной профессии, обусловленный главенствующей бюргерской ориентациейгуманизма в Германии.
Будучипредставителями культуры просветительского типа, гуманисты в своей педагогикенеразрывно связывали задачи образования с задачами воспитания в духегуманистической этики, личной и гражданской, а также с эстетическими целями —совершенствованием вкуса, языка и стиля по образцам классической латыни. Вотношении к языку ясно раскрылось своеобразие эстетических представленийнемецких гуманистов: неотделимость эстетики от этики, доминирующее значениепоследней, иные, чем в Италии, оттенки эстетики — предпочтение негармонических, а экспрессивных форм, наследие многовековых историческисложившихся народных тяготений. В немецком гуманизме получили широкоераспространение различные виды сатиры, авторы охотно пользовались приемамигиперболы и гротеска.
Главнымзавоеванием гуманистов в немецких университетах XV—начала XVI в. сталаподготовка на основе этих местных высших школ, притом за сравнительно короткиесроки, достаточно широкого круга образованных людей, осведомленных в нормахновой, светски ориентированной культуры, а в какой-то своей части ируководствующихся ими. Правда, немалую их долю составили те, кто усваивалгуманизм чисто формально, поверхностно, для кого он оказался лишь модой. Другуюбольшую группу составили многочисленные рядовые участники гуманистическогодвижения, носители и выразители его «общих мест». Их совокупную роль нельзянедооценивать: они придавали устойчивость среднему уровню достижений новойкультуры, содействовали ее развитию вширь. Сравнительно невелик в Германии кругвыдающихся гуманистов, которые смогли возвыситься в своей деятельности до творчестваобщенационального, а в ряде случаев — и европейского культурного значения.
Кконцу XV в. гуманизм в Германии завершил длительную стадию своего становления ивступил в пору недолгого бурного расцвета. 1490-е годы были переломными.Отчасти переплетаясь с продолжающимся ростом гуманистического влияния вуниверситетах, быстро идет процесс организационного объединения гуманистов вряд сообществ (Нюрнберг, Вена, Эрфурт и др.). Они ставили перед собой научные ипросветительские цели. Сообщества — подвижные по составу группы гуманистов иобразованных лиц, интересующихся новой культурой, обычно складывались вокругкрупных гуманистов или высокопоставленных меценатов (последнее было даньюэтикету, так как решающую роль играл на практике творческий, а не формальный лидер).Здесь происходил свободный обмен мнениями и новейшей научной и общественнойинформацией, осуществлялось дружеское обсуждение качества работ, намечалисьпрограммы, которые связывали усилия отдельных гуманистов общими целями. Хотяэти программы, как правило, успели реализоваться лишь частично за короткий срокдо начала Реформации в 1517 г., сообщества способствовали росту самосознаниягуманистического движения и осмыслению его автономных культурных задач, духунационального и международного единения «республики ученых». В отличие отИталии и других стран, немецкие сообщества не переросли в ранние академиискорее всего из-за кратковременности своего существования: ни одна из групп непережила раскола движения в начале 1520-х годов, вызванного Реформацией иобострением межконфессиональных противоречий.
Основныецентры гуманизма в период его расцвета сосредоточились преимущественно в южнойчасти страны. Это были Нюрнберг, Аугсбург и Страсбург, Базель и Вена,Ингольштадт, Гейдельберг, Тюбинген, Шлеттштадт, Фрейбург. В Средней Германииособенно значительна была роль Эрфурта. Гуманисты действовали и во многихдругих местах, даже в Кельне, который называли церковной столицей Германии икоторый был одним из главных средоточии схоластики, инквизиции, монашества.
Почтиполовину участников немецкого гуманистического движения составляли выходцы избюргерства, около пятой части дало дворянство, примерно по десятой доле —патрициат и выходцы из крестьян. Подавляющая масса гуманистов принадлежала кинтеллигенции в первом поколении. Их критика отживших представлений и порядков,утверждение новых этических установок и идеалов человека, новой образованности,противостоявшей схоластике, их вклад в пробуждение национального самосознания иборьбу за объединение Германии — все это расшатывало средневековые традиции,отвечало насущным потребностям развития страны и культуры нового времени.
Ужесам характер гуманистического движения в Германии, тесно связанного суниверситетами и школой, с задачами воспитания и образования на новойкультурной основе, обусловил большое значение в немецком гуманизмепедагогической мысли. В становлении гуманистической педагогики решающую рольсыграли недолгая, но энергичная деятельность Р. Агриколы и творчество Я.Вимпфелинга, плодовитого автора, на протяжении всей жизни связанного повзглядам с традициями XV в. Оба принадлежали к распространенному в Германиитипу гуманистов, сочетавших преданность новым культурным запросам с верностьюцерковной ортодоксии. Рудольф Агрикола (1444—1485), выходец из Нидерландов,после 12 лет обучения в университетах Эрфурта, Кельна и Лувена почти столько жевремени пробыл в Италии, где служил придворным органистом герцога Феррары,читал лекции по логике и диалектике в университете этого города,совершенствовался в греческом языке у знаменитых гуманистов, переводил Платонаи составил речь во славу Петрарки. По возвращении в Германию он стал советникомпфальцграфа Рейнского, вел занятия по античным источникам со студентамиГейдельбергского университета и много писал, проявив себя как неутомимыйпоборник изучения античности. Он суммировал установки древней и итальянскойгуманистической педагогики красноречиво утверждая идеал образования,основанного на комплексе гуманистических наук. Свой главный философский трудАгрикола посвятил проблемам диалектики, сочетания логики и риторики. Он заложилосновы развитого позже, в XVI в., учения об общих логических и этическихпонятиях, на которые должно опираться изучение многообразия мира. Агриколасделал, таким образом, важную попытку поставить вопрос о научном методе сучетом гуманистического опыта.
ЯкобВимпфелинг (1450 — 1528) был поборником осторожных внутрицерковныхпреобразований, не затрагивающих католическую догму, и вместе с темразоблачителем нравственных пороков и невежества клира, особенно монашества.Широкой известностью пользовались его педагогические рекомендации, которые онметодично и настойчиво повторял и варьировал во многих сочинениях, иразработанные им учебные планы. Он стремился к реформе воспитания и образования«на благо отечества», к их сближению с практической жизнью, к синтезуправоверия и классики, которую, на его взгляд, следовало очистить от всего, чтомогло бы нарушить благовоспитанность, подобающую юношескому возрасту. Опираясьна античные и средневековые источники, он изучал германскую древность и эпохуКарла Великого, утверждал патриотические идеи, но культ всего «отечественного»порою настолько ослеплял его, что приводил к ярой антифранцузскойнастроенности, тенденциозному истолкованию источников и истории, котороевызвало, в частности, острую критику со стороны сатирика и публициста Т.Мурнера. Свойственное Вимпфелингу сочетание серьезной исследовательской работыс сотворением очередных, уже не средневековых, а гуманистических мифов опрошлом, было одной из примет времени, когда обновленные гуманитарныедисциплины только начали превращаться в науки, и роль истории как оружия видейной борьбе возросла. В отличие от средневековой историографии, сама логиказародившегося критического метода вела к постепенному очищению гуманистическойнауки от ошибок и собственного мифотворчества. Что же касается Вимпфелинга, тоон был не только опытным педагогом, но и темпераментным полемистом, нечуждавшимся даже в пожилом возрасте почти площадных приемов борьбы, когда делодоходило до защиты гуманистической образованности от невежественных монахов.Эта его полемика начала XVI в. стала своеобразной прелюдией к выступлениюпротив невежества клира несколько лет спустя группы молодых гуманистов авторовсатиры «Письма темных людей».
Новыехарактерные тенденции в гуманизме рубежа веков выразили К. Цельтис и С. Брант.С именем Конрада Цельтиса (1459 — 1508), самого значительного неолатинскогопоэта в Германии эпохи Возрождения, связан расцвет чувственной, жизнерадостнойлюбовной лирики. Стремясь «приумножить славу отечества», надеясь на то, чтоцентр новой культуры сможет переместиться из Италии в Германию, он основывал,укреплял, вдохновлял все новые гуманистические содружества в разных городах,где вел научную и преподавательскую деятельность. Именно Цельтис выдвинул самуюширокую программу коллективной работы немецких гуманистов. Он призывалсобирать, изучать и издавать источники, освещающие историю родной страны, ееэтнографические и географические особенности, культурные достижения разныхвеков. Он выступал за политическую централизацию Германии, мечтая о времени,когда будет положен конец княжеским междоусобицам. Насмехаясь над невежеством ипороками клира, Цельтис отстаивал необходимость тесной связи гуманитарных наукс математическими дисциплинами и изучением природы, с жаром пропагандировалсветскую образованность. Перед читателем его произведений Цельтис представал вразных, мало согласованных обличьях: то как восторженный поклонник античнойклассики, то как сторонник обновленного христианского благочестия, окрашенногов тона неоплатонизма, то как апологет древней, якобы исконно германской, но вомногом созданной богатым поэтическим воображением самого Цельтиса «религиидруидов». Столь же многогранным оказывался его образ в лирике: в «Четырехкнигах любовных элегий соответственно четырем сторонам Германии» описаниялюбовных переживаний поэта сплетались с характеристиками женских темпераментовразных типов, сложной и многозначной символикой, тонко обрисованным пейзажем.Разносторонняя одаренность Цельтиса способствовала широте его увлечений, но привсей противоречивости взглядов поэта главным стержнем его творчества всегдаоставалась гуманистическая настроенность произведений.
Иныехарактерные аспекты немецкого гуманизма выразил саркастичный наблюдательсовременных типов и нравов Себастьян Брант (1457 — 1521). Сатира была ведущейлинией в городской литературе Германии конца XV в., и ее народную грубоватость,тягу к дидактизму и обстоятельному освещению современных пороков подхватили иразвили гуманисты. Крупной вехой на этом пути стала книга Бранта «Корабльдураков» (1494). Написанная по-немецки, она была обращена к широкой аудитории исразу завоевала популярность. Это своеобразное сатирическое «зерцало»предреформационной эпохи. Изображая вереницу дураков разных сословий ипрофессий, собирающихся отплыть в царство глупости, Брант обличает невежество исвоекорыстие, мир торжества «господина Пфеннига», забвение заботы об общемблаге князьями, попами, монахами, юристами. Нравоучительные сентенции, народныепословицы и поговорки пронизывают всю ткань его произведения. Пафос книги — впатриотической задаче пробуждения разума и исправления нравов в немецкомотечестве. Брант остро ощущает необходимость и неизбежность перемен в жизниобщества. Его книга стала истоком целого направления немецкой литературы XVI в.— «литературы о дураках», ее влияние сказалось и в других странах Европы.
Замечательнымсатириком, обличавшим немецкие порядки начала XVI в. и пороки разных сословийобщества, был выходец из крестьянской семьи Генрих Бебель (1472 — 1518). Онписал на латинском языке, впервые собрал и перевел на латынь 600 немецкихнародных пословиц и поговорок. Интерес к фольклору проявился и в его «Книгефацетий» (1509—1512), где подверглись осмеянию нравы клира, амбиции знати,насилия над простыми людьми рыцарей-разбойников, корыстолюбие купцов,неотесанность и суеверия крестьян. Как и другие немецкие гуманисты, Бебель,преподававший в Тюбингенском университете поэзию и красноречие, горячоотстаивал право новой образованности на свободное развитие. Он защищал ее отнападок сторонников схоластики в эклоге «Против хулителей гуманистическихзанятий» (1495) и других сочинениях.
Опытгуманистической сатиры, как и традиции народной обличительной литературы,оказали воздействие на творчество хорошо знакомого с классическим образованием,но оставшегося чуждым мировоззрению гуманизма Томаса Мурнера (1475 — 1536).Монах францисканец, доктор теологии и права, он в своих сатирических произведениях«Цех плутов» и «Заклятие дураков» (1512) не щадит «дурней» ни в среде светскихсословий, ни в рядах клира.
Рассматриваясвою поэзию, как и свои церковные проповеди, в качестве инструмента духовноговоспитания, Мурнер видел во всеобщем падении нравов симптом необходимостиреформ. Мастерски обрисовывая картины быта разных слоев общества, в том числевсех ступеней церковной иерархии, он беспощадно бичевал алчность, воцарившуюсяв церкви Христовой, ухищрения, с помощью которых Рим выкачивает деньги унемцев.
ПризываяГерманию, вслед за С. Брантом, избавиться от тунеядцев, дураков, корыстолюбцев,Мурнер, в отличие от большинства гуманистов, вносил свой вклад в критикуобщественных порядков на немецком языке.
Онстремился пробудить в образованных кругах тягу к обновлению жизни, но когда вГермании началась Реформация, Мурнер остался на стороне католической церкви,стал одним из ее крупнейших публицистов, энергично боролся с Лютером и егоидеями.
3.Историческая мысль
Патриотическиенастроения, характерные для немецких гуманистов, проявились и в их отношении кпрошлому. Увлекаясь античностью, они в большей мере, чем в Италии, обращались ксредневековой истории родины. Сходными были интерес главным образом кполитической и культурной жизни, к деяниям выдающихся личностей — «великихпредков», и секуляризация исторической мысли. Но в немецких работах антиримскаянаправленность распространилась шире и выразилась резче, чем в Италии.Характерной стала апология (а не критика) средневековой империи, долго противостоявшейпритязаниям папства. Иначе оценивалась и немецкая древность, больше привлекаливопросы исторической географии и этнографии. Главное внимание гуманисты уделялисведениям о древних германцах, истории Карла Великого и Отгонов, борьбе спапством, а также происхождению и развитию отдельных княжеств и городов. Всредневековой культуре Германии обнаружили явления, «родственные» современнойтяге к античности. Проявляя особый интерес к Тациту, заново открытомуитальянскими гуманистами, немецкие историки увлекались прежде всего темиаспектами его творчества, которые были связаны с прошлым Германии. Вслед заЭнеем Сильвием они подхватили и развили идею прогресса культуры за Альпами.Своими изысканиями они значительно расширили круг источников по германскойдревности — письменных и вещественных. Осознание самостоятельной ценностидохристианского прошлого германцев и единства истории народа с древнейшихвремен до современности стало качественным сдвигом в науке; зарождалисьпредставления об особых национальных путях исторического развития.
Крупныйвклад в историографию внесли два гуманиста-патриция — В. Пиркгеймер в Нюрнбергеи К. Пейтингер в Аугсбурге. Оба принадлежали к лидерам интенсивной культурнойжизни этих больших имперских городов. Разделяя патриотические планы Цельтиса поосвещению истории Германии, оба выступали также за сильную центральную власть вимперии, за ее опору на города с олигархическими республиканскими режимами.
ВиллибальдПиркгеймер (1470—1530), друживший с Дюрером, отличался разностороннимиинтересами. Он переводил с греческого на латынь классиков античной философии,литературы, географии, но также и образцы красноречия патристики. В своихработах, в том числе в обширной переписке, сатирических и полемическихпроизведениях, он опирался на энциклопедические знания греческой и римскойкультуры. Он занимался математикой и астрономией, в «Кратком описании Германии»дал компендиум сведений античных авторов о древних германцах, в «Историишвейцарской войны» создал одну из первых гуманистических панорам недавнихсобытий. Издав открытые Цельтисом сочинения монахини Х в. ХросвитыГандерсгеймской, он привлек внимание к творчеству «первой немецкой поэтессы»,которую волновали слава отечества и проблемы достоинства женщины и котораясделала попытку по-своему подражать античным авторам. Вслед за Цельтисом,создавшим стихотворное описание Нюрнберга (главное внимание было уделено егокультурным достопримечательностям, свидетельствам талантов и труда горожан),Пиркгеймер подготовил аналогичное сочинение о Трире. Он подчеркивал, однако,неповторимую специфику Трира. Равным образом, считал Пиркгеймер, необходимообращать внимание на особенности каждого народа, нельзя судить о них всех поединому образцу.
Всвою очередь Конрад Пейтингер (1465 — 1547) славился как собиратель богатейшейколлекции рукописей, монет, медалей, ваз, статуй и других памятников древности.Он опубликовал ценный для ее изучения эпиграфический материал и издал важныйтопографический источник — римскую карту дорог, найденную Цельтисом. Он интересовалсяжизнью древних германцев и их судьбами, опубликовал также «Историю готов»Иордана и «Историю лангобардов» Павла Диакона. Его собственный основнойисторический труд освещал развитие императорской власти от Цезаря довизантийцев, а во второй, «немецкой» части — от Карла Великого досовременности. Пейтингер внес важный вклад в развитие немецкого гуманизма нетолько как историк. Видный юрист, возглавлявший канцелярию магистратаАугсбурга, систематически выполнявший также поручения императора, он был хорошознаком с проблемами экономики своего времени и стал крупнейшим в Германиивыразителем новых идей о свободе торговли, о связанных с ней новых принципаххозяйственной этики.
Дальнейшиешаги в исторической науке сделали более молодые гуманисты. Иоганн Авентин(1477—1534), изучая прошлое Баварии во взаимосвязи с общей немецкой историей,дал образец систематического обследования различных архивов, особенномонастырских, и подготовил не только латинский текст «Баварских анналов», но ивидоизмененный немецкий вариант своей работы — «Баварскую хронику», написаннуюживым общедоступным языком. Интерес к региональной и локальной истории былраспространен среди немецких гуманистов (и стал традицией также и последующейисториографии) никак не менее, чем интерес к общегерманскому прошлому. БеатРенан (1485—1547) в комментариях к нескольким изданиям Тацита и своем главномтруде — «Трех книгах германской истории» — последовательнее всех своих немецкихсовременников применял историко-филологическую критику источников. Его заслугойстал отказ от ряда устоявшихся в историографии легенд о немецком прошлом, ончетко различал в нем три исторических периода — древний, средний и «болееновый».
Крупнейшимгуманистом всего Северного Возрождения стал Эразм Роттердамский (1469 — 1536).Получив первоначальное образование на родине, в Голландии, в школе «братьевобщей жизни», в Девентере, Эразм провел шесть лет в монастыре, где продолжалувлекавшие его занятия древними языками. Знакомство с сочинениями итальянскихгуманистов, особенно с работами Лоренцо Валлы, дало стимул его переходу спозиций «нового благочестия» на позиции гуманизма. Он продолжал своеобразование в Париже, несколько лет жил в Англии, совершенствовался в греческомязыке и издавал работы в Италии, но больше всего был связан, надолгопоселившись в Базеле, с немецким гуманизмом. В отличие от сторонников Цельтиса,он предпочитал национальному энтузиазму позицию «гражданина мира», аестественным и математическим наукам — литературно-филологические и широкопонятые религиозно-этические вопросы. Размах его издательской и комментаторскойдеятельности был беспрецедентен: он публиковал не только многих греческих иримских классиков, но и собрания сочинений «отцов церкви», в том числевосточных, и других раннехристианских писателей. Особое значение имело егоиздание очищенного от искажений греческого текста Нового Завета с новымлатинским переводом, который исправлял ошибки канонизированной церковьюВульгаты. Эразм систематизировал и развил разработанные итальянскими гуманистамиметод и конкретные приемы критики текста, способы его аллегорическоготолкования. Он использовал их не только в трудах религиозно-философскогохарактера, но и в издании компендиума античной мудрости — сборника более чемтрех тысяч пословиц и поговорок древних авторов, снабженных его собственнымикомментариями.
Впротивовес схоластике, которую Эразм остро критиковал (хотя и не изжилполностью зависимости от нее), он интересовался не вопросами трансцендентностибожества, а путями практического благочестия. Его основу он видел в осознаниичеловеком божественного начала, скрытого в земном мире и проявляющегося вдуховно-нравственной жизни людей. В этом учении, главные черты которого нашливыражение уже в ранней работе Эразма — «Наставление христианскому воину»(1501), сплетались мистические представления и зарождающийся рационализм. ИдеиЭразма, особенно его антропология, способствовали развитию пантеистическихтенденций философии XVI в. Лучшие интеллектуальные, моральные, волевые качествачеловека, совершенствование его естественных сил и способностей Эразм оценивалкак проявление в человеке действия божественного духа. Он придавал важноезначение образованию и воспитанию в их единстве — они восполняют «пробелы,оставленные природой», дают возможность человеку «раздвинуть границы своегожребия». Обосновывая необходимость руководствоваться разумом, сознательноследовать в практической жизни законам благочестия и высокой нравственности,которые отождествлялись Эразмом с учением Христа, он использовал гуманистическитрактованное понятие «подражания Христу», а свою позицию в целом называл«философией Христа». Отсюда представления Эразма, принадлежащие к центральным вего творчестве, — право считать христианским «все то истинное, с чем тыкогда-либо сталкивался». Такой подход позволял искать образцы подлинноймудрости и добродетели вне рамок ортодоксального католицизма у представителейразных времен и народов, у людей различных исповеданий, в творчестве античныхязыческих авторов.
Догматическаяопределенность христианства в трудах Эразма размывалась, достижения языческойкультуры уже не рассматривались как нечто враждебное христианству, напротив,они понимались как основа дальнейшего развития культуры человечества. Усвоениеи распространение гуманистической образованности обретало, таким образом, рольпервостепенной добродетели истинного христианина. Хотя Эразм спешил оговорить,что светское образование лишь приуготовляет к восприятию высших теологическихистин, в своих произведениях он концентрировал всю силу таланта и широчайшуюэрудицию на пропаганде гуманистической культуры.
Всвоей «философии Христа» Эразм утверждал, что личные идеалы и действия человекадолжны согласовываться с нравственными законами «общего блага», исключающегоэгоистическую узость индивидуальных или групповых интересов. В «Наставлениихристианскому воину» он подчеркивал, что такова должна быть этика и властителя,и его подданных, взаимно готовых идти на компромиссы ради мира и общего блага.В конкретной критике современного общества с позиций этого теоретического ипрактического учения Эразм выступал как беспощадно-ироничный обличительневежества и пороков всех сословий, прежде всего клира и монашества, противникформализма и обрядоверия в церковном благочестии. Все это, включая язвительныенасмешки Эразма над бесплодными хитросплетениями схоластики, суевериями,многими сословными предрассудками, воспринималось в обстановке надвигавшейсяРеформации как смелая атака на существующие церковные, а отчасти и общественныепорядки.
Эразмобращался не только к религиозно-философским, но и к основным политическимвопросам своей эпохи. Он надеялся исправить недостатки общества путемраспространения новой культуры и образования, перестройки духовной жизни людей.Это должна была быть, по его словам, «мирная победа». Он резко выступал противмеждоусобных войн и, признавая необходимость защиты отечества, решительноосуждал войны как метод решения спорных вопросов, видел в них народноебедствие, препятствие развитию культуры. Просвещение общества Эразм считалпанацеей от множества присущих ему зол и бед, и не случайно именно педагогика внеразрывной связи с этикой стала стержнем всей деятельности гуманиста.
Многостороннеетворчество Эразма оказало мощное воздействие на европейскую культуру XVI в.,сильное влияние его ощущалось и в XVII столетии. Его произведения считалисьобразцами красноречия и элегантной латыни. Привлекала живая непринужденностьего общения с читателем, богатство интонаций, любовь к тонкой шутке, умениевовремя использовать античный афоризм или пример из Священного Писания.Особенно популярными в веках стали его шедевр социальной и нравственной критики«Похвала Глупости», в которой сочетаются сила сатиры, ирония, изящество стиля,а также своеобразная энциклопедия его педагогических и этических идей — циклдиалогов «Домашние беседы» («Разговоры запросто»).
Религиозно-философскиевзгляды главы эрфуртского общества гуманистов, блестящего знатока классическойдревности Муциана Руфа (1471 — 1526) были типологически родственны «философииХриста» Эразма, но свою гуманистическую интерпретацию христианства Руфвыработал самостоятельно, главным образом на основе синтеза идей флорентийскихнеоплатоников. Муциан Руф считал все телесное покровом вечно действующего духа,который проявляет себя в разных формах и открывается тем, кто стремится постичьвечную мудрость. Этот процесс происходил уже за многие века до христианства, онне зависит от различной обрядности разных религий или их различногонаименования богов. Всегда и повсюду людям раскрывает себя высший нравственныйзакон, суть которого любовь к Богу и другому человеку, как к самому себе.Отказываясь, таким образом, от ортодоксальной трактовки христианства какуникального явления, Муциан Руф находит неразрывную связь между античнойкультурой и подготовленным ею христианством.
Онподчеркивал, что Бог «невидим и почитать его следует тем, что невидимо»,поэтому единственный и истинный культ прост — «не быть плохим». Отсюда егорезкое осуждение внешних форм католического благочестия — «почитания одежды ибороды, а не Бога живого», и критика одного из важнейших догматов церкви,касающихся таинства евхаристии: «глупо думать, что поедание гостий даетблаженство», или что таинство действенно, раз сам обряд был правильно совершен.Этическое учение Евангелия Муциан Руф также понимал не ортодоксально, считая,что оно сложилось исторически, «сформировалось из школы иудеев и сект Эпикура истоиков». Здесь он снова протягивал прочные нити связи между языческойантичностью и христианством, акцентировал не их контрасты, а их общие начала.
ВыступленияРуфа против ортодоксии, схоластики, обрядности, клира, как и его методыобоснования гуманистической этики вызвали живой отклик у молодого поколениягуманистов. Ограниченность его позиции сказалась, однако, в том, что онпризнавал право свободно мыслить лишь для просвещенных философов, умеющих«шептать с шепчущими», и призывал не профанировать «тайны теологии» средитолпы. Он сам сузил возможное воздействие своих идей, высказывая их только вличном общении и переписке с кругом друзей и почитателей.
Сименем Иоганна Рейхлина (1455—1522), выдающегося филолога, которого вместе сЭразмом называли «двумя очами Германии», связана пропаганда занятий не тольколатинским, но также греческим и древнееврейским языками. Он разработал еще одинвариант гуманистически широкого понимания христианства. В отличие от Эразма иРуфа, Рейхлин опирался помимо неоплатонизма флорентийских гуманистов наантичное пифагорейство (Пифагора он считал «отцом философии») и средневековоемистическое еврейское учение — Каббалу. Рейхлин утверждал, что человек,«микрокосм», во все века получал откровение Божьих истин, которые раскрывалисьему через знаки и символы. Нельзя пренебрегать тем, что можно постичь с помощьюэтих источников, в частности в иудейской традиции, передаваемой из поколения впоколение со времен Моисея.
Своимипереводами из Ветхого Завета Рейхлин выявил ошибки в библейской части«Вульгаты», церковного канона Писания. Это способствовало дальнейшему развитиюгуманистической критики текстов. Хотя Рейхлин считал себя верным сыном церкви,его подход к изучению сущности христианства и гуманистическиерелигиозно-философские взгляды, как и в ситуации с Эразмом, размывали традицииортодоксии. Из его абстрактных теоретических положений молодые последователиделали выводы, прямо связанные с практикой антиримской борьбы. Широкий отклик внемецком и европейском гуманистическом движении получило выступление Рейхлинапротив наиболее фанатичных кругов католической церкви, потребовавших сожжениявсех еврейских религиозных книг. Получив поручение императора Максимилиана I высказатьсвое мнение, Рейхлин заявил о необходимости научного изучения также и этихисточников. Разгорелась полемика «за» и «против» Рейхлина, вылившаяся в борьбувокруг самого права гуманистов на свободу мысли и научного исследования.Образовались два лагеря: «рейхлинистов», включавший большинство гуманистов, иих противников во главе с кельнскими теологами и инквизиторами. Эта борьба,сплачивая гуманистов, вместе с тем проясняла позиции различных направлений в самомгуманизме. Наиболее радикальная часть движения связала надежды на егодальнейшие успехи, реформы в стране, преобразование ее духовной жизни сактивизацией выступлений против Рима и его местных поборников.
Важнымкультурным событием стал выход в свет живой и острой сатиры, направленнойпротив схоластики и клира — «Писем темных людей». Эта книга, изданная анонимнов двух частях (в 1515 и 1517 гг.), была написана группой гуманистов, связанныхс эрфуртским сообществом. В ней пародировалась переписка невежественных,умственно и морально убогих монахов и теологов. Противники Рейхлина и гуманизмаобрисовывались как «темные люди», полные амбиций и откровенной злобы ксвободной мысли. Обскуранты, поначалу с радостью принявшие «Письма» за работусвоих единомышленников, стали всеобщим посмешищем. Значение книги состояло нетолько в беспощадном разоблачении отжившего. В ней содержалась лаконичнаяпрограмма гуманистического просветительства как основы освобождения страны отдуховного засилия ортодоксии и вымогательств папства. Выход «Писем» сталсимптомом гражданской зрелости радикальной части движения, изжившей традициюкомпромисса со старой церковью.
Анонимнаяформа выступлений гуманистов либо использование псевдонимов были довольночастым явлением того времени, поскольку, помня об инквизиции, с открытымзабралом против церковных устоев осмеливались действовать немногие. Подвымышленными именами издавал, в частности, свои многочисленные сатирическиедиалоги, выдержанные в духе Лукиана, Крот Рубеан — инициатор создания «Писемтемных людей».
Средигуманистов, осознавших необходимость объединения сил оппозиции для решительнойборьбы против Рима, за независимость Германии и свободное развитие культуры,был один из главных авторов «Писем темных людей», рыцарь-гуманист Ульрих фонГуттен (1488—1523). Вопреки устойчивым предрассудкам своего сословия, онблестяще освоил достижения европейского гуманизма и стал выдающимся мастеромсатиры, риторики, политической публицистики, самой светской по своим взглядамфигурой среди гуманистов Германии. Политические и культурные интересыдоминировали в его творчестве. Он энергично пропагандировал античное наследие,защищал свободу слова от нападок обскурантов — «цензоров наук», славил силуразума и воли человека в борьбе за земное счастье и утверждал, что «Богпомогает лишь тем, кто предприимчив и деятелен». Схоластическое богословиеГуттен воспринимал как лженауку «неких неопровержимых», прибежище невежд. Неотказываясь от дворянской гордости своей родословной, он разделялгуманистические представления о роли личных заслуг человека в обретенииподлинного благородства. Как писатель Гуттен был одним из остроумнейших авторовсвоего времени. Он умел мастерски сочетать гневные обличения с пафосомутверждения гуманистических идеалов.
Гуттенвнес важный вклад в развитие реформационных настроений в стране, подвергаярезким нападкам основные церковные институты, все ступени церковной иерархии,систему эксплуатации Германии папством. Он впервые опубликовал работу ЛоренцоВаллы о поддельности так называемого Константинова дара — одной из главных опорпапства в его мирских притязаниях. Он с иронией посвятил это издание папе ЛьвуX. Опираясь на Тацита, Гуттен создал идеальный образ древнегерманского воителяза свободу отечества от Рима — Арминия. Диалог с этим героем был опубликованлишь после кончины Гуттена, но ту же тему освобождения страны от римскогозасилия Гуттен развивал в других своих диалогах, а также в речах, посланиях,стихах, став самым популярным автором в Германии накануне Реформации.
Первоначальнооценив выступление Лютера против индульгенций как очередную полезную длягуманистов «грызню монахов», Гуттен вскоре осознал национально-политическоезначение сочинений и действий Лютера и примкнул к Реформации. Стремясьактивизировать широкие слои немецкого общества, он дополнил свои работы налатыни серией произведений на немецком языке, преодолев свойственную гуманистамориентацию лишь на образованные круги. В отличие от Лютера он стал ведущимвыразителем антикняжеских тираноборческих идей и призывал к войне против Рима ипопов. Хотя конечные цели его политической программы отражали беспочвенныенадежды рыцарства на контроль над обществом, главное место в творчестве Гуттеназаняло то, что он считал первоочередной задачей — выступления за единое немецкоецентрализованное государство, независимую от Рима церковь, развитие культуры нагуманистической основе. За Гуттеном в результате закрепилась слава патриота,борца «за свободу Германии».
4.Гуманизм и Реформация. Ф. Меланхтон
Бурноеразвитие реформационных процессов, расколовшее гуманистическое движение,поражение Крестьянской войны и дальнейшее упрочение в стране власти князей,крушение надежд на политическую консолидацию страны, раздиравшейсямежконфессиональными противоречиями и спорами, — все это сказалось на судьбегуманизма. Утратив ненадолго обретенную автономию в борьбе за светскуюкультуру, он перестраивается: гуманисты теперь поневоле избирают путиэрудитских занятий, работу кабинетных ученых, преподавателей в школах иуниверситетах, поставленных под усилившийся контроль католических илипротестантских властей. Это приводит к сужению и нарастающей аристократизациипрежних идеалов, к ставшему правилом политическому конформизму. Оплодотворивпоследующее развитие культуры, гуманизм как самостоятельная линия в нейпостепенно затухает. Старая и новая церкви, отфильтровывая его культурныедостижения, стремятся поставить их на службу собственным целям.
Однуиз главных попыток «согласования» гуманизма и новых конфессиональных интересовсделал знаток Аристотеля и Цицерона, ближайший соратник Лютера и почитательЭразма, профессор греческого языка в Виттенбергском университете ФилиппМеланхтон (1497—1560). Он впервые систематизировал евангелическое учение Лютераи стал одним из главных его защитников и апологетов в полемической борьбе.Многочисленные богословские труды, особенно «Общие понятия теологии», в которыеавтор не раз вносил коррективы, как и важная роль Меланхтона в выработке«Аугсбургского исповедания веры» 1530 г., обеспечили ему второе после Лютераместо среди основоположников новой церкви. Основное значение культурнойдеятельности Меланхтона состояло, однако, в ином. Выдающийся знаток античныхклассиков, философ, историк, увлекавшийся также географией, он был прежде всегозамечательным педагогом, теоретиком и организатором школьного иуниверситетского образования. По его планам был основан ряд латинских школ иреформированы восемь университетов. Его идеи и учебные программы повлияли наразвитие образования также и в католических землях. Из круга его многочисленныхучеников вышли почти все выдающиеся школьные учителя и университетскиепрофессора середины и второй половины XVI в. Все это принесло ему славу«наставника Германии». Гуманистическая настроенность Меланхтона сказывалась ина его попытках смягчения межцерковных противоречий, в частности накомпромиссах с кальвинизмом, что неоднократно приводило его к конфликтам сфанатиками строгой лютеранской догмы. К Меланхтону тяготели многие бывшиеучастники гуманистического движения, в том числе из эрфуртского сообщества. Онипродолжали переводить и комментировать классиков, создавать труды поестествознанию, но одновременно писали биографии деятелей Реформации, речи онеобходимости сочетания наук с евангельским благочестием, участвовали вмежконфессиональной полемике и строительстве лютеранской церкви.
Обратившиськ широким массам народа на родном языке, Реформация вынудила и своихпротивников действовать аналогичными методами, стимулировала развитиетворчества на немецком языке и расцвет немецкой публицистики. Только от первойтрети XVI в. сохранилось свыше пяти тысяч «летучих листков» — изданийпамфлетов, диалогов, социально-политических программ, рифмованных обличениий ипророчеств, других типов сочинений, свидетельствующих о еще небывалой ролиапелляции к общественному мнению и «простому человеку» с помощью печатногослова. Продукция немецких типографий в 1520—1525 гг. выросла почти вчетверо,причем 90% печатных станков было поставлено на службу Реформации. Масса изданийиллюстрировалась гравюрами, чтобы наглядностью изображения облегчить читателямпонимание злободневных вопросов общественной жизни. Гравюры также помогалиграмотным доходчивее объяснять неграмотным суть споров, ведь тексты живой ибойкой публицистики часто читались тогда вслух и обсуждались на рыночныхплощадях, в харчевнях, у мельниц, в других местах, где обычно собирался народ.Широко использовались иллюстрированные дешевые издания и народнымипроповедниками. В масштабах, прежде неведомых, в публицистику реформационнойпоры вошли образы «простых людей»: крестьян, подмастерьев, ремесленников разныхпрофессий, пытающихся собственным умом разобраться в спорах времени. Вместе сними в литературу ворвался язык повседневного обихода, народных речений.Интерес к ним отразился и в специальных сборниках, сопровождавшихся научнымкомментарием. Таковы были, например, сборники немецких пословиц, изданныеучеником и сподвижником Лютера Иоганном Агриколой.
Особуюроль в развитии национальной культуры сыграла деятельность самого Лютера.Важнейшие реформационные работы он писал главным образом по-немецки, и другиедеятели Реформации следовали его примеру. Крупным событием в культуре иобщественной жизни стали его переводы на немецкий язык Нового Завета (издан всентябре 1522 г. — так называемая «Сентябрьская Библия»), а затем и ВетхогоЗавета (1534). Попытки переводов Библии делались в Германии и до Лютера, ноименно он сумел дать своим трудом те образцы богатства речи и мастерскоговладения нормами немецкого языка, которые легли в основу его классики.
Измененияв культурных запросах общества сказались на соотношении немецкоязычных илатиноязычных изданий: в 1500 г. оно составляло 1 к 20, в 1524 г. — уже 1 к 3, но окончательно немецкая книга смогла завоевать перевес лишь во второй четвертиXVII в. Резко возросли тиражи немецких изданий — с 200—500 экземпляров в началеXVI в. до 1000—1500 ко времени Крестьянской войны, причем наиболее популярнаялитература (например, анонимный диалог «Карстганс», обсуждавший проблемуучастия крестьян в Реформации) достигала за счет переизданий тиража в 10 тыс.экземпляров. Лютеровские переводы Библии, включая нередко публиковавшийсяотдельно перевод Нового Завета, с 1522 г. до кончины Лютера в 1546 г. издавались более 430 раз. Общий тираж его основных сочинений исчислялся уже ксередине века сотнями тысяч экземпляров. В областях, где восторжествовалаРеформация, на немецкий язык постепенно переключалась и вся церковная служба,расширилось его школьное преподавание, появились необходимые для этого новыеучебники и программы.
ВоздействиеРеформации на процессы развития образования и воспитания оказалось достаточнопротиворечивым. На первых порах оно проявилось в резком сокращении интереса внемецком обществе к светской латинской образованности, а затем и к образованиювообще. Католические полемисты и даже Эразм Роттердамский утверждали, чтоименно с распространением Реформации упало значение наук. По свидетельствуЛютера, многие родители решили, что незачем посылать детей в школы, да ещеплатить за это, раз у молодежи исчезла дальнейшая перспектива — стать монахомили священником. Действительно, на протяжении ряда лет посещаемость школ иуниверситетов катастрофически снизилась, иногда в несколько раз. Гуманист ЭобанГесс, видный неолатинский поэт, друг и почитатель Лютера, обратился кпоследнему с отчаянным письмом, в котором призывал Лютера всем своим авторитетомсодействовать исправлению ситуации. Лютер и Меланхтон в ответных посланияхуверяли, что происходящее носит временный характер, дальше дело наладится. Ониоказались правы, но для перемен понадобились годы и систематические выступлениявиднейших реформаторов в защиту образования. Лютер в 1524 г. увещал бургомистров и советников всех немецких городов учреждать и поддерживать христианскиешколы, основанные на возрожденном интересе к древним языкам и «свободнымискусствам», чтобы лучше образовывать и воспитывать молодежь, способствоватьпониманию и изучению Священного Писания, готовить христиан к выполнению своихобязанностей в рамках светского порядка. В согласии с представлениямигуманистов он ставил в образец школы и библиотеки древних греков и римлян,которые обеспечивали знание языков и благовоспитанность учащихся. Лютер,однако, требовал не подражать, а действовать в соответствии с собственнымицелями, добиваться не автономного, а подчиненного идеалам евангелизма устройствашкол и метода педагогики.
Реформация,отвергнув старые типы церковных и монастырских школ, начала строительство новойсистемы доуниверситетского образования, в которой, кроме самых общих принциповевангелического воспитания, не было единообразия: важное значение имели местныеусловия и местные варианты организации школ, индивидуальная инициатива вразработке программ обучения. Лишь накопление опыта постепенно выявлялонаиболее удачные решения. В Нюрнберге на основе секуляризации одного измонастырей создали «высшую латинскую школу» как промежуточную ступень междудействовавшими в городе элементарными латинскими школами и университетскимобразованием. Хотя здесь преподавали видные гуманисты, поначалу четкоесоотношение программ занятий между разными заведениями не сложилось, и особогоуспеха до новых реформ «высшая школа» не имела.
Свойособый вариант школы создал в Гольдберге В. Тротцендорф. По уставу 1546 г. она строилась на манер «государства» по римскому образцу. Стремясь, как рекомендовали Эразм иМеланхтон, всемерно развивать активность учащихся, Тротцендорф предлагалученикам выбирать из своей среды «консула», «сенаторов», «цензоров». Здесьобучали латыни и греческому языку, катехизису Лютера, уделяли внимание эстетике:дети много пели, сочиняли стихи на латыни, добивались изящества и красотыслога.
Помнению современников-протестантов, наиболее удачным, получившим славу почтиобразца, оказался опыт гимназии, созданной в Страсбурге Я. Штурмом в 1538 г. Он руководил ею более 40 лет. В Страсбурге с согласия магистрата слили латинские школы в однубольшую школу и обеспечили ее содержание за счет секуляризованного имуществатрех бывших монастырей. Учащихся разделили на 10 классов, и они шаг за шагом поединой программе изучали латинский и греческий языки, элементы грамматики,риторики, диалектики. Идеалом школы было «мудрое и красноречивое благочестие».В ней широко изучались античные источники, особенно наследие Цицерона, ноподход к ним был нацелен исключительно на овладение формой. Гуманистическиетрадиции были перестроены и интерпретированы на евангелический лад.
5.Религиозно-философская и социально-политическая мысль
Перваятреть XVI в. в обеих этих областях культуры была порой бурного творчества,живых поисков нового, исключительного многообразия нетрадиционныхиндивидуальных и групповых концепций, выработанных, главным образом, на путяхгуманизма и реформационных представлений. Свой отклик на религиозно-философскиепроблемы времени дали не только Эразм, Рейхлин, Гуттен, Лютер, Меланхтон идругие уже упоминавшиеся выше деятели культуры, но и выразители целого спектраразличных течений в русле радикальной и народной реформации, включая ТомасаМюнцера и анабаптистов. Столь же многокрасочна была тогда и немецкаяобщественно-политическая мысль: от «наставления государям», описания идеальногорыцарственного правителя и образцовой системы его подготовки вполуаллегорическом романе «Вайскуниг», созданном в 1502—1519 гг. императоромМаксимилианом I вместе с его помощниками, до программ и манифестов периодаКрестьянской войны 1524—1525 гг. и различных социально-политических утопий ввиде реформационных проектов. Лютеранский проповедник И. Эберлин фон Гюнцбург в 1521 г. изображает в своем сочинении «15 союзников» государство благоденствия— Вольфарию, где все власти снизу доверху, вплоть до князей и короля,избираются, а затем оплачиваются «по труду». Один из руководителей повстанцев вКрестьянской войне М. Гайсмайер выдвигает в 1526 г. план установления идеальной народной республики в рамках Тироля, а неизвестный автор, видимоказненный властями книгопечатник Г. Гергот, пророчит в 1527 г. грядущее установление на всей земле общества с социальным и имущественным равенством, бездворянства, духовенства и монашества, где все должностные лица избираютсянародом, а руководство системой управления, в отличие от современной авторуГермании, централизованно. Созданное в середине XVI в. сочинение гуманиста К.Штюблина о наилучшем общественно-политическом строе носит уже иной характер:Штюблин выдвигает идеал «мудрого согласия» в граде Евдемоне, где социальноенеравенство существует, но под эгидой правителей-философов нет никакихраздоров.
РазвитиеРеформации в 1520-е годы сопровождалось не только дифференциацией ее различныхтечений и полемикой между ними, но и острыми конфликтами с защитникамикатолицизма, а также напряженными дискуссиями внутри самого лютеранства. Всеэто способствовало процессу систематизации и начавшейся догматизациирелигиозно-философских представлений протестантизма, что сказалось в выработкеформул его различных вероисповеданий для обсуждения на рейхстаге 1530 г. После перерастания межцерковных и политических столкновений в гражданскую войну, а затемдостигнутого на основе Аугсбургского мира 1555 г. религиозно-политического компромисса, выраженного принципом «чья власть, того и вера»,напряженность в отношениях католической и лютеранской церквей временноослабела.
Именнов этот период — с начала 1530-х годов до середины века — формируются новыетенденции натурфилософской мысли, одним из истоков которых стали достижениягуманизма. Отношение к гуманистической традиции оказывается противоречивым: надостигнутый ею уровень знаний античного наследия опираются, но ее же и отметаюткак ориентацию на «книжную науку», на авторитеты, тогда как задачей временистановятся обращение в естествознании к опоре на опыт, на собственныеисследования, и попытки теоретически обосновать необходимость этого. Внемецкоязычных землях главным выразителем новых тенденций стал Парацельс (см.гл. 4). Он, однако, не был одинок.
В 1530 г. немецкий гуманист К. Агриппа Неттесгеймский опубликовал сочинение «Онедостоверности и тщете всех наук и искусств». Скептические мотивы в духеНиколая Кузанского, Эразма и итальянских неоплатоников доводятся здесь доглобальной критики «тирании» и старых и новых авторитетов. В 1531—1533 гг.Агриппа издал работу «Об оккультной философии», где утверждалась возможностьпознания природы вещей и практического использования скрытых в них сил наоснове постижений тайн естественной магии.
Врусле магических, алхимических, астрологических представлений поначалу нередкопроисходило взрывание изнутри средневековых традиций, накопление новых опытныхзнаний и становление натурфилософии с ее идеей единства мира, взаимосвязичеловека с макрокосмом. Со временем, однако, поэтическое мифотворчество оприроде, призванное заполнить фантазией бесчисленные бреши в ее реальномпостижении, стало разрастаться и превращаться зачастую в околонаучное занятие,вызванное искренним желанием найти объяснение природным явлениям. В эпохуВозрождения четкое размежевание этих двух линий еще не произошло.
Вовторой половине XVI в. мощный отпечаток на религиозно философскую мысльнакладывают процессы окостенения и схоластизации церковной ортодоксии. Важнуюроль в обосновании догм — католических, лютеранских, кальвинистских — играютуниверситеты, поставленные на службу церкви и княжеской власти, задающей тон вполитической жизни Германии. В 1563 г. по заказу курфюрста Пфальцскогосоздается образцовый кальвинистский катехизис, получивший названиеГейдельбергского. Позже, в 1618—1619 гг., на Дордрехтском синоде кальвинистовон был признан символической книгой. Распространение кальвинизма вызывалонегодование и католиков, и лютеран. В «евангелическом» Саксонском курфюршествекальвинистов пытали и приговаривали к смертной казни. В 1577 г. здесь было выработано ортодоксальное исповедание лютеранства — «Формула согласия». В 1580 г. она была включена в «Книгу согласия» вместе с раннехристианским символом веры, катехизисомЛютера, Шмалькальденскими статьями, Аугсбургским исповеданием веры и Апологиейэтого исповедания, составленными Меланхтоном. «Книгу согласия» — официальныйдокумент догматики лютеранства — подписали 86 имперских чинов и около 8,5 тыс.представителей лютеранского духовенства. Она стала обязательной нормой для двухтретей всех немецких протестантов.
Противостояниедогматическим линиям ортодоксии, каравшееся властью, было в те временапреимущественно делом разрозненных одиночек. Ранний пример свободомыслия далгуманистически образованный историк и философ Себастьян Франк (1499—1542), отстаивавшийсвое право искать ядро истины в самых разных верованиях, церковных исектантских учениях. Основываясь на традициях мистики, Франк понимал Бога какдействующее в человеке духовное начало, «искорку» его высшей сущности. Никакиевнешние формы не могут регламентировать это звучащее в человеке «внутреннееслово». Отсюда отрицание Франком обрядовой стороны религии, предписанных догматов,религиозной обязательности каких-либо учреждений. Опираясь на идею «Христа внас», он считал истинной церковью лишь церковь невидимую, духовную, и ставил вцентр своего спиритуалистического учения антидогматическую этику. В еготворчестве пантеистические тенденции сочетались с пацифизмом, критикой всехразновидностей церквей и властей, убеждением, что только разумное устройствообщества, не допускающее чрезмерных насилий господ, способно предотвратитьбедствия, связанные с народными восстаниями.
Мистико-пантеистическимхарактером отличалась и теософия Якоба Бёме (1575—1624). Она далека отрационалистической системности. В своей книге «Аврора, или утренняя заря ввосхождении» (1612) он использует понятия-образы, символы и целые поэтическиекартины, развивая представления о том, как Бог соотносится с миром ираскрывается в природу путем «саморазделения». Бёме утверждал, что Богпребывает в каждом, кто живет свято, и этой этической трактовкой христианстваподрывал основы вероисповедных различий. Духовенство его преследовало ипыталось запретить писать, школы уже в силу особенностей своей диалектики испособа философствования он не создал, но воздействие его на последующуюисторию немецкой философии было немалым.
Политическаямысль Германии в обстановке засилия княжеской власти не дала существенныхдостижений. Университетские ученые, знатоки римского права, следуют в руслехорошо отработанных европейских традиций обоснования абсолютистских притязанийкнязей. Единственная крупная фигура, развивающая новые политические идеи — северогерманскийкальвинист Алтузий (1557— 1638). В своем главном труде «Политика» (1603), какбы предвосхищая ряд представлений Ж. Ж. Руссо, он рассматривает вопросы теорииестественного права и выступает в защиту суверенитета народа, перед которымответственны правители и который волен их свергать или карать, если онипокушаются на верховенство народа или нарушают его интересы.
Висторию естествознания XVI век вошел как время, когда продвижение в ряде науксовершалось главньм образом за счет накопления, описания и систематизацииопыта. Гуманистически образованный врач Георгий Агрикола (1494—1555),заинтересовавшийся методами лечения горнорабочих минералами и металлами,посвятил многие годы изучению горного дела. Его главный труд «О горном деле иметаллургии», богато иллюстрированный, был опубликован посмертно в 1556 г. Агрикола подвел итог современному уровню знаний о горном деле, минералогии и геологии, чтоспособствовало дальнейшим практическим достижениям. Его работа оставаласьважным научным пособием на протяжении 200 лет.
Наглядность— один из главных принципов гуманистической педагогики — широко использоваласьв изданиях XVI в. по различным отраслям знания, в которых с ученымисотрудничали художники-граверы. Крупнейшим немецким систематизаторомботанических знаний стал Леонард Фукс (1501 — 1566), преодолевший зависимостьот работ античных авторов. Его ботанический компендиум иллюстрировали свыше 500изображений.
Ввек, когда продолжались Великие географические открытия, большой популярностьюпользовались универсальные описания земли —«Космографии». В числе издателейкосмографии был Себастьян Франк. Наибольшую известность получила «Космография» 1544 г. Себастьяна Мюнстера (1489—1552). Среди ее 26 карт были, в частности, довольно точные картыКубы и других новооткрытых земель, сопровождавшиеся рассказом о первой встречеморяков Колумба с «дикарями», а в число почти 500 гравюр были включеныизображения жителей Нового Света.
Наисходе эпохи Возрождения работал выдающийся немецкий астроном и математикИоганн Кеплер (1571—1630). Он стал одним из приверженцев гелиоцентрическойтеории Коперника, книга которого впервые была издана в 1543 г. в Германии, в Нюрнберге. Используя отличавшиеся большой точностью астрономические наблюденияза движением планет датского ученого Тихо Браге, Кеплер в 1609 г. в книге «Новая астрономия» и в 1619 г. в труде «Гармония мира» опубликовал открытые им законыобращения планет вокруг Солнца. На их основе он составил более точные таблицыдвижения планет, действенность которых можно было проверить на опыте. Все этосыграло большую роль в преодолении антропоморфных представлений о природе.Вместе с Коперником и Галилеем Кеплер стал одним из главных создателей новойастрономической науки. Он внес также значительный вклад в оптику,кристаллографию и другие отрасли знания. В то же время, как и у ряда другихвыдающихся ученых эпохи Возрождения, в представлениях Кеплера рациональныезнания причудливо сплетались с магическими, мистическими, астрологическимипредставлениями. Кеплер сам составлял гороскопы, но в то же время боролся ссуевериями эпохи. Его мать была обвинена в колдовстве, и ученому с большимтрудом удалось спасти ее из темницы и от сожжения. Вера в ведьм и различныевиды колдовства была широко распространена во всех слоях общества.
Обострениемежконфессиональных противоречий, связанное с развитием процессовКонтрреформации, стало одной из главных причин резкого ужесточения массовыхгонений на «ведьм» в Германии и других странах Европы. Кульминация этогоявления, имевшего место и раньше, в немецких землях приходится на последнюютреть XVI столетия, а также на первые десятилетия XVII в.
Длясредних веков, особенно в периоды усиления социальной напряженности, голодовок,эпидемий, были характерны массовые страхи и истерии с поисками виновников всехнесчастий. Это стремление найти конкретных врагов, осуществляющих козни Сатаны,сохранилось и в эпоху Возрождения. Постоянная напряженность, связанная с ростомнищеты, давлением крепнущей абсолютистской власти, межцерковными конфликтами иполемикой, приводила к поискам «козлов отпущения», которыми в обстановкеколлективных психозов становились турки, иудеи, женщины, которых рассматриваликак слуг Сатаны, христиане иного вероисповедания.
Ещев XIII в. нищенствующие ордена начали требовать расправы над ведьмами,преследуя их по тому же образцу, что и еретиков. Существовало, однако, различиемежду ученой и народной традицией веры в ведьм. В народных представлениях,сохранявших архаические дохристианские черты, главное место занимала вера вмогущество зловредной магии ведьм, способных принести людям телесные увечья,навести порчу на скот. От этого должны были оберечь магические заговоры,заклинания, амулеты. В ученой средневековой традиции акценты расставлялисьиначе: ведьмы и колдуны рассматривались теологами как злая сила, способнаядействовать лишь с помощью нечистых духов. В самом колдовстве видели культдьявола. В 1484 г. булла папы Иннокентия VIII заложила основы новогоофициального подхода римско-католической церкви к проблемам ведовства истимулировала веру в его широкое распространение. Если раньше церковь осуждала«глупость и нелепость» народных заблуждений и суеверий, связанных с верой вмогущество дьявольских сил, подчеркивая спасающее всесилие церкви, то теперьосуждались те, кто сомневался в существовании и активности ведьм, их полетах,шабашах и т. д. Развитием идей буллы о сговорах между человеком и дьяволом,систематизацией различных видов подобных сговоров, а также кодификациейнаказаний колдунам и ведьмам занялись два немецких инквизитора — Я. Шпренгер иГ. Инститорис. Их книга «Молот ведьм» стала главным «теоретическим трудом» повопросам ведовства и многократно переиздавалась после 1487 г., когда она впервые была опубликована. «Молот ведьм» дополняли и другие издания, в том числерассчитанные на менее образованных читателей и потому иллюстрированныегравюрами, где изображались ведьмы и черт, кухни ведьм, создающих ужасающееколдовское варево, ведьмы летающие, едущие на волке, стреляющие в человека.Демонологическую литературу такого сорта в Германии создавали главным образомклирики и юристы.
Ужев середине XVI в. католики и протестанты приписывали друг другу ведовскуюересь. После Тридентского собора в католической Германии «охота на ведьм», каки на еретиков в целом, начала шириться, их сжигали десятками. То же, хотя и вменьших масштабах, происходило в протестантских землях. В реальность черта, введьм и прочую «нечистую силу» в равной мере верили и сторонники папы, ипочитатели Лютера. В катехизисе иезуита Петра Канизия Христос и Сатанаупоминались с почти одинаковой частотой, а лютеране с удовольствием повторялирассказ о том, как Лютер однажды запустил в черта чернильницей, когда врагчеловеческий стал ему особенно докучать. Фанатизм и изуверство в поисках ведьми расправах над ними стимулировались общепризнанным поощрением доносчиков,предоставлением им части имущества осужденных. Расправы оправдывали тем, чтострана «полна ведьм». Преследования в Германии заметно пошли на спад лишь послеТридцатилетней войны, но решающий удар по ним был нанесен только в эпоху Просвещения.
Верав нечистую силу, в возможности магии, алхимии и астрологии была столь же прочноукоренена в жизни немецких дворов XVI в., как и в жизни других слоев общества.Дворы притягивали к себе образованных людей, но они составляли там меньшинство.Это видно уже по составу штатов двора императора Максимилиана I в Инсбруке. Вгод кончины императора (1519) двор насчитывал 400 человек. В их число входилисекретари императора, от которых требовалось хорошее знание латыни ииностранных языков, писцы канцелярий и казны, герольды, посланцы почтовойслужбы, стражники, гвардия, прислуга стола, кухни, винных погребов,светильников, постелей, врачи и аптекари, придворные духовные лица, музыканты,отряд егерей и псарей, дворцовые ремесленники. На дворовой конюшне стояли 400лошадей, на псарне было полторы тысячи собак, в том числе очень дорогих. Вимператорском замке в Инсбруке были сосредоточены канцелярия, архив,сокровищница, запасы продуктов, снаряжения, оружия, включая артиллерийское —гордость Максимилиана I. Двор императрицы был меньше — от 100 до 200 человек.Дважды в год дворы одевались по-новому, что требовало больших расходов: одинлокоть венецианского бархата был равен по цене месячной оплате рыцаря-наемника.Портной и сапожник двора были не только ремесленниками, но и предпринимателями:они не раз одевали весь двор и даже армию на свой счет, а затем частямиполучали компенсацию из казны. По роскоши двор Максимилиана, вечно нуждавшегосяв деньгах на свои войны и авантюрные проекты, уступал многим европейскимдворам; и венецианские послы с насмешкой сообщали в донесениях, чтоимператорский гардероб и ковры нередко находились в плохом состоянии. Любимымизанятиями двора были турниры в честь дам, церемонии посвящения в рыцари,маскарады, танцы, охота, рыболовство. Как при всех дворах, важную роль внемецкой придворной жизни играли слухи, интриги, прихоти вышестоящих.
Ссередины XVI в. в Германии утвердилось правило давать князьям хорошееобразование: к домашнему обучению языкам и наукам — у наставника, манерам, фехтованию,охоте — у гофмейстера стали добавлять не только практиковавшуюся и прежде«полировку» при чужих дворах, но и занятия в университете. Это сказалось нажизни вступивших в фазу расцвета княжеских дворов. Тем не менее характерным дляних оставалось сочетание меценатства и культурных удовольствий, включаямузицирование и театральные представления, с грубостью нравов и славившимся повсей Европе пьянством. При княжеских дворах за столом проводили 7—8 часов вдень. Всеобщей страстью была охота, значение которой возросло еще и потому, чтопосле Аугсбургского мира в Германии несколько десятилетий не было войн.Саксонский курфюрст довел свой отряд егерей до 500 человек, герцогБрауншвейгский выезжал охотиться с шестью сотнями собак. Резко вырослачисленность штатов дворов — за столом Баварского герцога усаживалось почти 800человек. Кроме традиционных дворцовых потех распространилась мода на карликов,собирание в кунсткамерах различных курьезов природы, астрономических приборов,редких образцов механического искусства, но любили также зрелище стравливанияживотных, особенно медведей. В начале века князья конкурировали в собираниикатолических мощей и реликвий. У кардинала Альбрехта Бранденбургского коллекциядостигала девяти тысяч единиц, у Фридриха Мудрого в Виттенбергском замкехранилось пять тысяч реликвий. Во второй половине века это собирательствопродолжалось лишь в католических областях, но и здесь пошло на спад.
6.Искусство. Архитектура
Вкультуре Возрождения в Германии исключительно важная роль принадлежалаискусству. Конец XV — начало XVI в. стали периодом недолговременного, ноблистательного расцвета немецкой ренессансной живописи и графики, которые взначительно большей мере, чем в Италии, сохраняли связь с традициями готики, нодали художественные достижения мирового значения. Центральное место в искусствеэтой поры принадлежало творчеству Альбрехта Дюрера (1471 — 1528). Дюрер обладалуниверсальным дарованием: разносторонний живописец, график, который сталвеличайшим мастером гравюры в Европе, он был также ученым, занимавшимсяпроблемами линейной перспективы и пропорционирования человеческого тела,теоретиком искусства, который настойчиво стремился постичь законы красоты. Непорывая с богатством опыта готики, Дюрер, дважды побывавший в Италии, полнеедругих немецких мастеров своего поколения овладел достижениями итальянскогоРенессанса. Он сочетал в своем творчестве рациональность и страсть, тягу кточности изображения натуры и полет фантазии, орнаментальность линейного строяпроизведений и их пространственную глубину. В сериях гравюр на дереве — «Апокалипсис»,«Большие страсти», «Малые страсти», в прославленных шедеврах гравюры на меди:«Рыцарь, смерть и дьявол», «Св. Иероним в келье», «Меланхолия», в картине«Четыре апостола» он воплотил напряженность чувств и драматизм мироощущениячеловека реформационной эпохи. Основой гравюры «Рыцарь, смерть и дьявол»послужил образ стойкого воителя из этико-теологического трактата ЭразмаРоттердамского «Наставление христианскому воину», но Дюрер дал ему собственнуютрактовку. Рыцарь в доспехах, готовый к бою, полный волевой мощи, устремляетсяк цели вопреки всем преградам, угрозам Смерти в облике старца с песочнымичасами, козням зла, персонифицированного в жуткой фигуре дьявола. Современникивоспринимали этот образ как символ энергии, активной жизни человека. В другой«мастерской гравюре» Дюрера — «Св. Иероним в келье» был изображен ученый,погруженный в свой труд в обстановке покоя и тишины, неспешно текущего времени.Здесь Дюрер воплотил идеал иного типа жизни, которую гуманисты называлисозерцательной, связывали с творческим началом и которой также давали высокуюоценку. Новые представления времени были выражены Дюрером с редкоймногогранностью. Дюрер стал одним из создателей портретного жанра в Германии: оннаписал ряд автопортретов, правдиво запечатлевших не только его облик в разныегоды жизни, но и различные душевные состояния автора; он оставил целую галереюживописных и графических образов своих современников: гуманистов, купцов,политических деятелей, которым дал индивидуальные характеристики. Значение еготворчества для национальной культуры Германии оказалось столь велико, что порурасцвета немецкого Возрождения часто называют «эпохой Дюрера».
Одновременнос Дюрером работал крупнейший художник — Матис Нитхардт (1460/1470—1528),прозванный Грюневальдом. Грюневальд — мастер экспрессивных, драматическихрелигиозных образов, проникнутых мистическим визионерством. С особой силой этикачества сказались в его «Изенгеймском алтаре» для монастырской церкви, центральноеместо в котором занимает «Распятие». Вся сцена с истерзанной фигурой Христа нагрубом выгнутом кресте, с потрясенной, падающей в обморок Богоматерью и другимиперсонажами предстает словно некое яркое, сверхреальное видение на фонеглубокого ночного мрака. Грюневальд больше Дюрера связан с наследием готики, номощью образов и грандиозностью ощущения природы он неотделим от Ренессанса.Колористическое богатство его живописи принадлежит к высшим достижениямнациональной художественной культуры.
Выдающийсяпортретист, мастер мифологических и религиозных сцен Лукас Кранах Старший (1472— 1553) особенно тесно связал свое творчество с задачами Реформации.Ренессансная острота и свежесть восприятия мира отличают его ранние работы. Этикачества все реже проявлялись в его более поздних маньеристских произведениях,часто подчинявшихся благочестиво-дидактическим целям. Он обладал, однако,виртуозным искусством декоративных решений и тонким чувством красоты пейзажа.Его влияние сказалось на творчестве целой плеяды художников, в живописи играфике которых важную роль играл пейзаж и которых объединяют названием«Дунайская школа». Крупнейшим из них был Альбрехт Альтдорфер (1480—1538), авторалтарных образов и картины «Битва Александра Македонского с Дарием», ставшей вершинойего искусства. Своим поэтическим восприятием природы, воплощенным то влирических, то в мощных величаво-космических образах, Альтдорфер внес большойвклад в становление пейзажного жанра в Европе. Немецкая живопись и графикаэпохи Дюрера была богата и другими славными именами.
Вскульптуре Германии этой поры высшие достижения также связаны с творчествомряда мастеров. Фейт Штос (Вит Ствош, ок. 1455 — 1533), принадлежал не тольконемецкому, но и польскому искусству: в начале и конце своего пути в искусствеон работал в Южной Германии, но самым крупным его созданием стал резнойраскрашенный деревянный алтарь в церкви Марии в Кракове. Это монументальноесооружение: его высота составляет 13 метров, ширина с распахнутыми створками — 11 метров, а высота фигур апостолов в полной драматизма центральной сценеУспения Марии достигает почти трех метров. Выдающимся мастером деревяннойскульптуры стал Тильман Рименшнейдер (ок. 1460—1531). Как и Фейт Штос, он былсоздателем одухотворенных образов, в которых уже наметился отход от традицийпоздней готики. Адам Крафт (ок. 1460—1508) и Петер Фишер Старший (1460—1529)прокладывали дорогу ренессансным тенденциям, один — в каменной скульптуре,другой — в бронзовой. Мастерская Фишеров в Нюрнберге стала крупнейшим центромхудожественного литья в Германии. Именно здесь была создана для одной изцерквей города пятиметровая бронзовая рака св. Зебальда, в которой прихотливыйпьедестал, мощехранилище и высящийся над ним балдахин на колонках были богатоукрашены статуэтками и рельефами. Все в целом сочетало черты готики иРенессанса.
Всередине и второй половине XVI в. немецкое изобразительное искусство переживаетпериод глубокого упадка, и не только в протестантских землях, где художники сразвитием Реформации лишились наиболее распространенных форм заказа — на работыдля церкви. Упадок также переживают и католические княжества и города. Лишь вконце XVI — начале XVII в. снова появляются видные немецкие художники, работающиепри дворах в духе мань еризма, ставшего интернациональным явлением. Европейскуюизвестность завоевал лишь Адам Эльсхеймер (1578—1610), живший в Италии. Онславился своими небольшими тонкими пейзажами с библейскими и античнымиперсонажами.
Посравнению с изобразительным искусством в немецкую архитектуру ренессансныевеяния приходят с запозданием: хотя их первые приметы появляются уже в началеXVI в., более частое обращение к новым тенденциям начинается лишь с серединыстолетия. Широкое строительство и реставрация культовых сооружений, которыебыли характерны для дореформационного периода, замирают. Развиваетсяпреимущественно светская архитектура: княжеские дворцы и замки, гильдейские ичастные дома горожан, ратуши, склады, цейхгаузы. Традиции позднеготическихконструкций как основы зданий сочетаются с ренессансными формами и орнаментом вдекоративном убранстве. Типичная для Германии неравномерность развитияискусства и по его отдельным видам, и по территориям сказывается и здесь. Впоследние десятилетия XVI в. нарастает нидерландское влияние, все большеторжествуют вычурные маньеристические формы, сочетающиеся с готическимиреминисценциями. Новые тенденции проникают и в зарождающееся регулярноестроительство. В начале XVI в. в Аугсбурге для служащих фирмы знаменитыхбогачей Фуггеров был построен поселок Фуггерай, состоявший из 52 типовыхдвухэтажных домов. В конце столетия по четкому геометрическому плану,выдержанному в духе итальянских «идеальных городов», в Вюртемберге начинаютстроительство целого города — Фрейд енштадта, предназначенного для гонимых заверу протестантов, переселившихся из Австрии.
Напротяжении всей эпохи, независимо от того, что происходит в соседних областяххудожественного творчества, сохраняют высокий уровень произведения немецкихмастеров декоративно-прикладного искусства — виртуозов обработки металла,дерева, кости и других материалов.