Культурология, ее предмет и метод
Внауке обозначился все увеличивающийся интерес к культурологии. Н. С. Злобинотмечает, что в самых разных областях социального знания и научных дисциплинах«вычленяются специфически культурологические направления, исследующие разные (аиной раз и одни и те же) аспекты культурной жизни ». Но дальнейшее развитиеисследовательской мысли и в этой области «возможно лишь на базе общейтеоретической концепции, выступающей в качестве интегративной методологическойосновы, объединяющей все многообразие аспектов изучения культуры в целостнуюсистему».
Какправило, попытки построить обобщающую концепцию культуры связаны с анализомкультуры или рассмотрением других явлений, в которые она входит: «культура идуховное (материальное) производство», «культура и природа», «культура исознание», «культура и язык» и т. д. Такой подход безусловно расширяет областьзнаний о культуре, но не дает решения проблемы ПРЯМОЕ сопоставление определенийи признаков культуры само предполагает некоторый содержательный критерийотбора, своего рода концепцию Поэтому попытки прямого определения культурыприводят лишь к еще одному (наряду с другими) представлению культуры.Методологически целесообразен обратный ход-от предмета и метода к объекту.Итак, начать, вероятно, нужно с обсуждения предмета и метода культурологии.
Предмет культурологии.
Вкультурологию до сих пор вносят вклад разные дисциплины: антропология,социология, психология, история, педагогика.
Рассмотримдля примера антропологию и социологию, оказывающие на культурологию наибольшеевлияние.
Антропологияв одном из своих главных направлений занимается сравнительным изучением обществаи человека. Понятие «культура» в антропологии выражает по меньшей мере тримомента: культурное становление (просвещение) общества и человека (первичноезначение слова «культура»-возделывание, культивирование)'; совокупность(целостность) общественных и человеческих обычаев, традиций, привычек,учреждений и т. п.; естественная целостность (система), противостоящая другимкультурным целостностям. Теоретики культуры подчеркивают эмпирический характерантропологических представлений (они «описательны» и «перечислительны»). Вместес тем они отмечают, что «социальная антропология» тяготеет к социологии изаимствует из нее основные схемы и методы. Остальная часть антропологии, иногданазываемая «культурной антропологией», тяготеет к психологии и истории. Ориентацияна столь разные дисциплины, естественно, ведет к столкновению установок иценностей в самой антропологии, а также к различным трактовкам культуры.Действительно, несмотря на почти вековое развитие, социология по-прежнемуориентируется на идеал положительной, естественной науки, противопоставляянаучное мышление философскому (социологическую науку — социальномуфилософствованию). Эта установка явно или неявно смыкается с ориентацией напрактическое, квазиинженерное использование социологических знаний. Идеал жеантропологии, особенно культурной, иной, он ближе к гуманитарной науке.
Внимательныйанализ развития антропологии показывает, что, хотя она и пользуется иногдаестественно» научной установкой, все же основная антропологическаяценность-понимание культуры (чужой или своей). Действительно, знания,получаемые в антропологии, не могут быть использованы в социально-инженерныхцелях, они для этого не приспособлены, поскольку не указывают (не моделируют)культурные процессы и механизмы, их обусловливающие. В то же время такие знанияпомогают понять чужую или свою культуру, их отличие от культурной традиции, вкоторую включен антрополог, облегчают выработку отношения к культурнымфеноменам. Следовательно, они помогают определить свое собственное культурно значимоеповедение, осознать собственные культурные ценности.
Такимобразом, естественнонаучной установке социологии и социальной антропологииможно противопоставить понимающую установку, ориентированную на межкультурное,общение (или внутрикультурное общение при наличии в культуре разных субкультур)и одновременно ориентирующую антропологов на сравнительный анализ культур.
Межкультурноеобщение и понимание-главная прагматическая ценность и антропологии, икультурологии. Эта ценность, в частности, влечет за собо'й релятивистскуюустановку антропологии. Антропологи считают, что их подход являетсярелятивистским потому, что, вместо того чтобы начать с наследуемой иерархииценностей, он предполагает, что каждое общество посредством своей культуры ищети в какой-то степени находит ценности; антропологии же следует занятьсяопределением диапазона разнообразия, постоянства и взаимосвязей всех этихмногочисленных ценностей.
Однаконельзя отрицать, что в культурологию входят знания социальной антропологии, атакже теоретические построения — психологические, лингвистические,дидактические, исторические. В этом смысле культурология не являетсядисциплиной с едиными установками и предметом. Налицо две группы установок иценностей: одна ориентирована на мёжкультурное понимание и общение, нацелостное, эмпирическое описание культуры, на сравнительный анализ культуры, адругая — на социально-инженерное воздействие истину, теоретическое описаниекультуры.
Можетпоказаться, что не существует культурологии как самостоятельной дисциплины.Действительно, как мы уже отмечали, в изучение культуры вносят вклад. разныенауки, а в самих этих науках реализуются разные ценностные отношения (т. е.разные идеалы познания). К тому же в культурологии много разных школ и, дажеиндивидуальных версий культуры. Иногда говорят, что в культурологии столькотеорий, сколько крупных j культурологов. Например, есть «семиотические» версиикультуры (здесь достаточно назвать имя Ю. Лотмана), литературоведческие» (С. С.Аверинцев), «диалогические» (В. С. Библер), «исторические» (Л. Н. Баткин, А. Я.Гуревич), «методологические» (А. Кробер, К. Клакхон), «антропологические» (М.Мид)и т. д. И внутри каждой научно-дисциплинарной версии понимание культурыпорой существенно отличается. Означает ли это, что нет культурологии? Думаю,что не означает, можно говорить о культурологии как единой дисциплине. И вотпочему.
Во-первых,культурологи хорошо понимают друг друга и имеют общее поле культурологическихпроблем. Это свидетельствует о наличии в культурологии сложившейся коммуникацииразных концепций культуры и точек зрения на ее изучение. Наличие подобнойкоммуникации — признак полноценной гуманитарной научной дисциплины. Вгуманитарной науке исследователи реализуют различные ценности в отношенииизучаемого объекта, в результате складываются разнообразные научные теории,школы, концепции относительно одного и того же изучаемого материала.
Во-вторых,у культурологии есть признанные авторитеты, общий корпус культурологическихтекстов, т.е. общие история и традиции.
В-третьих,в подходе культурологов чувствуется что-то общее, если сравнивать этот подход сдругими — социологическим, историческим, семиотическим, искусствоведческим и т.д. Правда, здесь много неясного. Рассмотрим, например, взаимоотношениякультурологии и литературоведения.
Скаждым годом литературоведы (и вообще искусствознание) все активнее обращаютсяк истории и теории культуры, в том числе к социологии, психологии, семиотике,.заимствуя из этих гуманитарных дисциплин различные представления и методы.Речь идет не просто об исторических сведениях или знаниях прошлой культуры, а оспециальных представлениях и методах истории и культурологии. Но говорить чащепредпочитают просто о знаниях истории, культуры, антропологии, социологии, окультурно-исторической школе в литературоведении.
Литературоведне может обойтись без культурологии (аналогично — истории, социологии,психологии, языкознания). Он должен сам в той или иной мере стать (истановится) культурологом, историком, психологом, лингвистом. Но литературоведи, скажем, историк соввершенно по-разному подходят к той же самой культуре(аналогичноистории, психике, языку); культура литературоведа интересует в иномотношении, чем историка, следовательно, и видит он в ней не то, что историк.Как литературовед, например, Аверинцев обнаружил, что ранневизантийскаялитература непонятна современному читателю, чужда его сознанию ипредставлениям. И он задался целью ввести читателя в эту литературу, погрузитьсознание человека второй половины XX в. в литературную реальностьранневизантийской культуры, отстоящей от нашего времени почти на дватысячелетия. Аверинцев выявляет в ранневизантийской культуре такиехарактеристики, аспекты и стороны, которые вводят современное сознание в давноушедшую в историю литературную реальность.
Историкаже или культуролога ранневизантийская эпоха интересует безотносительно клитературной реальности (хотя где-то и она может учитываться); для них'одинаково ценны и живопись, и скульптура, и архитектура, и наука, и философия,и литература. Но главное, культуролог и историк пытаются понять, чем однакультура (историческое время) отличается от другой, почему одна культурасменила другую, какие структуры преимущественно определили строй и обликкультуры, была ли культура устойчивой и в какой мере, как культураформировалась и совершенствовалась и т. п.
Всеэти вопросы и проблемы хотя и интересны для литературоведов, но скорее являютсяподсобными; увидеть и описать культуру литературовед должен сам и по-своему. Вто же время, анализируя культуру, литературовед вынужден обращаться ккультурологическому методу. При этом он характеризует и социальные структуры, ипсихологию людей, и особенности языка и символики. Получается, чтолитературовед в рамках культурологического подхода описывает аспекты действительности,замеченные другими гуманитарными науками. Например, Д. Лихачев и С. Аверинцевпериодически прибегают к социологическим штудиям (анализ «древних» аудиторий испособов коммуникаций), психологии (анализ восприятия и понимания читателя илислушателя), к языкознанию и семиотике (анализ литературных языков, лексики,значений). В таком случае, может быть, действительно речь идет лишь о синтезенаук, а культурологического метода, как такового, не существует? Думаю, это былбы поспешный вывод.
Впросмотренных работах культурологическая позиция была ведущей, она задает рамкуи контекст, в которых размещаются исследования, принадлежащие другим научнымдисциплинам. В конце концов психологию средневекового или ранневизантийскогочеловека нельзя понять, не анализируя Соответствующие культуры. Другое дело,что литературовед не обязан указывать, какие дисциплины и в каком порядке ониспользует в своем исследовании. Более того, он как бы стирает, в своемматериале и предмете особенности и черты отдельной гуманитарной науки, создаваяна их основе и с их помощью свое, специфически литературоведческое описаниедействительности. В этом описании оказываются снятыми как характеристики самойкультуры, так и связанные с ними характеристики социальных систем, психики человекаили языка. И можно понять, почему литературовед, выбрав в качестве главногокультурологический подход, дополняет его другими дисциплинарнымиисследованиями. Бытие литературного произведения, литературы крайне сложно имногогранно, в нем переплетаются и культура, и социум, и психология человека, иего язык.
Можнос достаточной уверенностью утверждать, что культурология как единая.дисциплинасуществует, но находится в стадии становления; еще не полностью обособилась отродственных смежных наук, в лоне которых она формируется.
Метод культурологии.
Существуютли специфические культурологические методы в отличие от антропологических,социологических, психологических, семиотических и.других методов описаниякультуры? Анализ научной литературы позволяет ответить на этот вопросутвердительно: да, существуют, но не в качестве формальных операций, а какподходы в исследованиях. На их же основе происходит, как -правило, интеграция итрансформация других методов (социологических, антропологических,психологических и т. п.), обогащающих культурологическое познание.
Анализкультурологических исследований дает возможность выделить следующие основныехарактеристики культурологического метода, представленные как логическаяпоследовательность этапов познания.
Начинаетсякультурологическое исследование с гуманитарной проблематизации материала. К нейможно отнести констатацию «принципиального непонимания» тех или иных факторовкультуры, парадоксов разного рода, проблем введения исследовательского сознанияв изучаемую культурную реальность.
Культурологическаяпроблематизация эмпирического материала может носить разный характер:зафиксировать «странности», «несуразности» изучаемой эпохи (культуры),поставить вопрос об отношениях между теми или иными явлениями, вскрыть(сконструировать) Противоречия в мышлении или поведении людей данной эпохи и т.п. Но во всех случаях становятся задача осмыслить обнаруженные «странные»феномены или отношения в рамках представлений о культуре, осмыслитьтеоретически. «Когда, — пишет Л. Е. Бежин,- знакомишься с жизнью образованногочеловека в Китае III- VI вв., бросается в глаза обилие странных поступков,вызывающих жестов, эпатирующих высказываний, словом, всевозможной эксцентрики ибуффонады, заставляющих задаться вопросом: а объединяется ли это пестроеразнообразие во что-то цельное? Китайская цивилизация к III в. насчитывала неодно тысячелетие, -поэтому мы вправе предположить, что все странное,эксцентричное, с чем мы сталкиваемся в биографиях образованных людей, тожеявлялось порождением культуры и имело свой сложившийся традиционный канон» .
Врезультате проблематизации исследователь должен не только выявить исконструировать факты для культурологического объяснения, но и теоретически ихосмыслить.
Второйаспект культурологического метода-сопоставление анализируемой культуры и еефеноменов с Другими культурами. Сопоставляемые культуры могут бытьпредшествующими в генетическом ряду, последующими или «синхронными». Важно,чтобы они существенно отличались друг от друга. Например, при изучении античнойкультуры ее сопоставляют с современной и средневековой, анализ ренессанскойкультуры предполагает сравнение ее с античной, средневековой и современной; приизучении японской культуры ее сравнивают с китайской и европейской и т. п.Именно в сопоставлении различающихся культур и их феноменов культуролог можетполучить (и получает) первые характеристики и описания интересующей егокультуры. Подобное сопоставление предполагает обращение культуролога кфилософии, логике, социологии, языкознанию (лингвистические), психологии,семиотике, системному подходу, истории.
Онобращается и к таким понятиям, заимствованным из этих наук, как «пространство»,«бытие», «сознание», «диалог», «знак», «форма», «модель», «мира», «система»,«социальное отношение», «аудитория» и т. п. Используя эти понятия, приводя их всоприкосновение со своим материалом, культуролог, естественно, меняет и ихзначение.
Третийаспект культурологического метода состоит в попытке описать и задать «ведущие»культурные структуры и парадигмы, т. е. те, которые в значительной мереопределяют особенности и характер всех прочих структур и систем в культуре, ееосновной строй, обеспечивают ее устойчивость и жизнеспособность. Например, прианализе средневековой культуры в качестве ведущих выделяются такие парадигмы,как христианское мировоззрение, противостояние и взаимовлияние античных,языческих и христианских представлений и обычаев, письменной и народнойкультуры, а также античной имперской и христианской государственности.
Условиемвыделения ведущих культурных парадигм является уподобление и взаимосогласованиевсех культурных характеристик. Ничто ничем не объясняется, но каждая культурнаяхарактеристика проникает во все другие и усиливает их. Культура — это,собственно, то, что просматривается за всеми уподобленными культурнымихарактеристиками. Все характеристики постепенно сливаются на другом смысловомуровне в реальность культуры. Поэтому, например, чтобы понять сущностьранневизантийской культуры необходимо представить все ее характеристики вцелом, в единстве, во взаимопроникновении смыслов, необходимо рассматривать всеаспекты жизни культуры, ибо ни один из них нельзя понять и оценить без учетадругих.
Четвертыйпласт культурологического метода восходит к гуманитарным наукам — объяснениетенденций и особенностей культуры, внешне противоречащих ее основному строю,основному культурному процессу. Всякая культура, считает С. С, Аверинцев, живетсбалансированным противоборством противоположностей; говоря словами Гераклита,«скрытая гармония сильнее явленной». Действительно, в культуре мы частонаблюдаем «противокультурные», противоборствующие процессы — анархию, ересь,осмеяние, революционные эксцессы (типа хиппи или новых левых) и т. п. Этипроцессы не случайны, без них культура мертва.
Вкультурологии можно различить уровень эмпирического материала, фактов, описанияфеноменов и уровень теоретических конструкций и построений (идеальных объектов,теоретических знаний, понятий). Культурные характеристики и парадигмы должныбыть отнесены к теоретическому уровню. Действительно, они конструктивны,нормативны, удовлетворяют логике теоретического объяснения. Анализкультурологических исследований показывает, что переход от культурныххарактеристик и парадигм к феноменам и фактам изучаемой культуры часторегулируется с помощью семиотических и типологических представлений (отсюдазначение семиотических и структуралистических концепций культуры, напримерЛотмана, Леви-Стросса). В этих исследованиях культурные характеристики ипарадигмы осмысляются как культурные архетипы (базисные ценности личности),схематизмы культурного сознания, глубинные социальные отношения и т. п. Но нафеноменологическом уровне все подобные образования трактуются в виде языковых исимволических систем, в виде конкретных вариантов и типов.
Заключение
Вопросо высоком культурном измерении человека в преддверии XXI в. встает с особойнастойчивостью. Если в средневековье мыслители, размышляя о судьбе человека иего назначении, уклонялись к мысли, что конец света неизбежен, то сейчас, живяв разрываемом и кровоточащем мире, мы воочию убеждаемся, что именно течениеэтих лет определит, как человечество будет жить в третьем тысячелетии.
Двемировые войны, кровавые революции и контрреволюции, борьба за передел мира,колониальные и межнациональные войны, тоталитарные режимы и концентрационныелагеря показали, что не только индивид — хрупкое биологическое существо.Практика массового уничтожения людей без суда и следствия доказала, что имиллионы граждан могут быть «внезапно смертны».
XXвек обнаружил также, что человек может быть и духовно смертным. Замена высшегосмысла существования достижением благополучия, счастья — потреблением, высшихидеалов — практицизмом, духовности — сухим рационализмом — вот реальный путьдуховной деградации личности, ибо без нравственных начал неизбежно одичание,оскуднение, неуважение к себе и неуважение-к другим. Как писал Мальро, мы имеемдел с «первой цивилизацией, которая может завоевать всю землю, но не способнаизобрести ни своих храмов, ни своих гробниц». Ему вторит Х.Ортега-и-Гассет:горька «наша растленная эпоха, где смешивались провалившиеся перевороты,обезумевшая техника, мертвые боги и истощенные вдеологи, где посредственныесилы могут сегодня все уничтожить, но не смотут больше победить, где разумопустился до прислужничества перед ненавистью и угнетением».
Этиразмышления могут навести на мысль о том, что не все явления социальной жизниможно отнести к культуре. Такие социальные феномены, как каннибализм, войны,концентрационные лагеря являются теми «озоновыми дырами» на теле культуры,которые приводят к разрыву этого тела и, следовательно, к деформации духовногомира человека.
Естьзаконы человеческого рода, в пределах которых индивид и может существовать какчеловек. Человек, «вольноотпущенник природы», может не считаться с ее законами,но расплата в этом случае неминуема, неотвратима. Точно так же человек обязансчитаться и с законами экономики, политики, логики и красоты.
Вэтом смысле можно говорить о том, что существует возмездие за зло. Злонаказуемо потому, что, совершая злые поступки, человек поднимает руку на себя,истончая и губя в себе человеческое, лишая себя возможности подлинной жизни.
Такимобразом, проблемы нравственности в современную эпоху по праву становятсябытийственными основаниями человеческой культуры. Нравственность и,соответственно, духовность, призваны выполнить в наше непростое времясвоеобразную роль запретов — табу на все поползновения против идеи самоценностичеловеческой жизни.
Этотзапрет может быть сформулирован в форме знаменитого кантовского требования:никогда не относись к человеку как к средству. Здесь речь идет о покушении наубеждения, волеизлияние, целеполагание.
Во-первых,запрещается отношение к человеку как к вещи, которое в своем предельномсостоянии допускает превращение индивида в раба, говорящее и мыслящее орудиегосподской воли.
Во-вторых,запрещается навязывание человеку веры, воли и целей, которое предполагаетидеологическое порабощение людей.
Можноутверждать, что вторая формула кантовского «категорического императива» представляетсобой упреждающий, пророческий запрет, налагаемый на тоталитарное насилие.
Ложьи обман, а также насилие над верой и волей в тех или иных формах отвергались навеем протяжении человеческой истории. Соответствующие запреты сыграли вразвитии культуры ничуть не меньшую роль, чем табу, наложенные на инцест илиубийство сородича. Но ложь и обман в нынешнюю эпоху касаются не только ближних,как это было на заре человеческой истории. Современная цивилизация предполагаетинтеграцию различных стран и народов в едином мировом хозяйстве, а значит, ипонимание между дальними и чужими. Запрет на обман и принуждение к «своейистине» сегодня — это условие возможности любого договора, а в перспективе иконсенсуса между всеми народами и культурами.
Обобщаясказанное, можно сделать вывод, что в настоящее время запрет на политическое иидеологическое ограничение личности выступает как культурно-антропологическоетабу, которое, сдерживая метастазы бездуховности, откроет подлинные горизонтычеловеческого творчества. Только в этом случае человек станет подлинным творцомкультуры и ее продуктом.
Список литературы
ПетроваТатьяна Михайловна. Культурология, как самостоятельная наука.