Аристотельи начала политической науки
Точнойдаты и конкретных обстоятельств создания “Политики” и “Афинской политии”,принадлежащих перу исполина античной мысли Аристотеля, мы не знаем и, увы, неузнаем—ignoramus etignorabimus. С того времени прошло более двух тысячлет, и граница эта отодвигается все дальше. Но это не единственное затруднение,с которым сталкивается исследователь научного наследия великого грека: задвадцать три столетия о нем написаны горы книг. В концеXIX века общая библиография Аристотеля, составленнаясотрудниками Национальной библиотеки в Париже, насчитывала ни много ни мало3742 работы. В конце же текущего века такого рода попытка даже не предпринималась.Кроме того, по единодушному мнению переводчиков и комментаторов, тексты самогоученого представляют зачастую загадку из-за своей лапидарности,фрагментарности, разбросанности. Правда, историческая реконструкцияпредоставляет средства, дающие возможность в какой-то мере преодолетьтрудности, восстановить с достаточной полнотой его жизнь и взгляды. Но преждеследует убедиться в том, верна ли общаяпостановка проблемы, вынесенная в заголовок.
Еслииметь в виду узкое истолкование начал политической науки как политологии, тоупоминать Аристотеля с ними едва ли оправданно. Политология в тесном значениислова сложилась в ответ на практические потребности переживаемой эпохи, ростмасштабов и значимости происходящих политических процессов и явлений. Ейприсущи собственные методы и приемы, свой понятийный аппарат, язык и, можетпоказаться странным, своя идеология. Есть, разумеется, и особый объектвнимания. В инструментальном смысле политология изучает специфическуюполитическую материю, политические классы и элиты, кланы и клики, партии идвижения, политическое лидерство и лицедейство, бюрократию и риторику,политическое поведение — активное, пассивное и определяемоевсевозможными “измами”, политический строй и режим, символику и эмблематику,настроения и чувства и т. п. У политологии автономная предметная основа,функциональная направленность, логика и структура, свои цели и задачи. Raisond'etre современной политологии определилиспециализация отраслевых дисциплин, глобализация политики и универсализация еепроявлений, причастность к политике так или иначе всех и каждого в отдельности.
Носуществует и более общая система политического знания, иное, более широкоепонимание данного культурного феномена. И в этом случае сочетание имениАристотеля и политической пауки, ее основ не только уместно, но и единственноверно. Здесь античный мудрец выступает “отцом политической науки”, а последняяпредстает фундаментальной, синтетической пра — или протонаукой. Отдельныеробкие догадки о ней можно найти в мифологических представлениях ДревнегоВостока. Стихийно зародившаяся, интуитивная и во многом наивная политическаямысль “созревает”, получает законченное концептуальное оформление в условияхантичной Греции.
Еслиуместно такое сравнение, то можно сказать, что политическая наука, подобноблистательной богине Афродите, также имеющей восточное происхождение, выходитиз морской пены предположений и заблуждений у берегов Эллады. Как иобщегреческая всенароднаязаступница, политическая наука могла даровать людямизобилие на земле, успешное решение житейских проблем, безопасный курсгосударственного корабля в политических бурях. Подобно богине любви и красоты,появлявшейся в сопровождении свиты усмиренных ею диких зверей—львов, волков,медведей, политическое знание, основанное на этических принципах, моглоукротить кровожадную дикость и звериные страсти, переполнившие человеческиедуши. Становление политической науки, обретение ею развитых форм,содержательной глубины стали важнейшим условием развития античной культуры и одновременноее блестящим результатом.
Политологияв широком смысле необходимо вырабатывается у всех народов, не только достигшихэкономического довольства и известной классовой дифференциации, но прежде всегоодолевших вполне заметную ступень исторического самосознания. Она особеннозначима для тех наций, которые продвинулись дальше других в решении вопросоввласти, политики, государства, права, для тех, кто страстно стремилсяпостигнуть и во многом постиг “политический смысл”, “политическую природу”явлений и процессов и тем самым указал одно из магистральных направленийгуманитарного знания и науки об обществе остальным нациям.
Такогорода толкование политической науки заставляет расценивать ее в качествепродукта и показателя интеллектуального взросления человечества, достигнутогоуровня духовной культуры. В этом смысле ее называют “политической философией”,при этом она занимается не только поиском общих начал, связей изакономерностей, принципов и норм, но и лежащей в их основе конкретнойгосударственно-правовой реальностью, политическими институтами, фактамиполитической жизни. Греки предложили и соответствующую сложности предметаметодологию политической науки — сравнительную и ретроспективную,диалектическую и гностицистическую, созерцательную и опытно-эмпирическую какнаиболее эффективный инструмент проникновения в сущность политического.Заимствованная всеми народами мира, она доказала свою надежность и спустятысячи лет. Но не меньшая заслуга антиков состоит в сформировании имиустойчивой социальной потребности в политической культуре.
Широкоизвестны имена людей (не обязательно политиков), на этой благородной нивеуспешно подвизавшихся. “Ограничиваясь одним народом”, Гегель перечисляет вкачестве “подобных светлых примеров великих умов, возвышающихся над обычнымуровнем, Гомера, Пиндара, Эсхила, Софокла, Платона, Аристотеля”. Последним вэтом хронологическом “звездном” списке стоит Аристотель. Он как быустанавливает “планку” исследования на максимально возможной высоте.Немеркнущей заслугой перед всем человечеством останется его вклад вформирование и развитие политической науки, в строительство величественногоздания античной политической культуры. В чем ее характерные черты иособенности?
Ужеупоминалось, что догадки и озарения в области политического знания случались ина Востоке. Но там политическая идеология основывалась на совершенно особой,внеправовой основе, место закона с незапамятных времен заняли здесь ритуал,традиция, обычай.
Встранах Дальнего Востока право вообще исключалось из числа социальныхрегуляторов. На Ближнем Востоке право, исходящее от государства, существовало,но его значимость зависела от соответствия его норм другим универсальнымправилам, “идеальному” праву, изложенному в священных книгах: Ведах, Талмуде,Коране. Наоборот, на античном Западе политическое сознание связывалось с самыхазов с правовым началом, с самоценностью закона, а зародившаяся тамюриспруденция определялась как “наука о вещах божественных”, отметим—на первомместе, “а также вещах человеческих”.
НаВостоке сохранение и восстановление гармонии в отношениях между людьми,человеком и природой признавалось существенно более необходимым, чем уважение к“искусственно придуманному” закону или “абстрактному” праву. Последнеевыполняло большей частью орнаментальную роль: человеку не полагалось настаиватьна своих правах, ибо долг каждого — стремиться к согласию и забывать о себе винтересах всех. В античности же царило убеждение (впоследствии его унаследовалаЕвропа, все страны континентальной правовой системы) в том, что высшаясправедливость коренится именно в законе, что право является искусством добра,равенства и справедливости.
НаВостоке политическая мысль застыла, не сформировавшись, поскольку застыло все,все оставалось неподвижным, стабильным, консервативным, закрытым: от политикиавтаркии, “глухих” границ до “закрытой”, иероглифической письменности.Зашифрованность средств выражения вела к стратегемности (от — военнаяхитрость) мышления, а подчеркнутое почитание, уважение к старшим — к культупредков, невозможности им “прекословить”, менять порядки, введенные “от века”.В античных странах все в движении, очевидна динамичность государственных форм,политико-правовых отношений, законодательства; все открыто, законопослушание ивысокий уровень правосознания — норма жизни, пиетет и благоговение вызывают неседины и борода (хотя и, так сказать, геронтофобией не страдали), а закон;отношения, основанные на неравенстве (старший — младший, воспитатель — ученик,сановник — подчиненный), сменяет общение равных, дружба; пассивная, безропотнаяпочтительность уступает место самостоятельности и инициативности, целой гамменастроений, где есть насмешливость и ирония, критичность и возражение, сомнениеи восхищение. Состязательность, дискуссионность обеспечивали диалогичность иоткрытость мышления — необходимые условия развития и распространенияполитической культуры.
Самобытностьи исключительная плодотворность форм политической жизни в античностиосновывались на собственном, принципиально отличном от Востока типе цивилизации— не письменно-бюрократической, а устной, ороакустической (от лат. Orare — говорить,греч. Χουστεον — слушать). Отсюда проистекает оригинальная, неповторимаяприрода древнегреческой демократии, которая и могла-то зародиться только вЭлладе. До сих пор вызывают удивление и восхищение ее благородные идеалы ипринципы, прямой и непосредственный характер, всеобщее участие в принятииполитических решений, в государственном управлении, равноправие в самом что нина есть широком смысле: например, исономия (ίσονομία)— право выдвижения законопроекта, исэгория(ίσηγορία) — равное для всех гражданправо выступать в Народном собрании, исократия(ίσοχρατία) — равновластие, равноправность. Можно перечислять целый рядправ, полномочий и обязанностей, оставшихся немым укором в понятиях и терминах,о которых в условиях “прогрессивной” и “развитой” демократии конца XX века и непомышляют.
Политическийменталитет древних греков имеет много общего с политическим сознанием древнихримлян благодаря общности происхождения (от арийцев), одним лингвистическимкорням, одинаковым стадиям экономического и культурного развития, одному образужизни, сходным бытовым и государственно-политическим формам. Однако и здесьесть существенные особенности, вытекающие из различий духовной жизни, миросозерцания,религиозных, эстетических, этических норм, воззрений на семью и государство,умственного строя, влияния разного рода факторов — стратегических,военно-политических, хозяйственных и даже географических.
ВГреции созревание политической мысли, политических процессов и на базе этогополитической науки произошло раньше, чем в Риме. Греция играла рольинтеллектуального, духовного, культурного лидера по отношению к “италиотам”(ιτάλιωτης), κак грекиназывали римлян. На Апеннинском полуострове и Сицилии треки устраивали своиколонии, а не наоборот. Греция оставалась раздробленной, в то время как Римуспешно территориально укрупнялся. В Греции общее приносилось в жертвучастному: нацией жертвовали ради общий, общинами — ради отдельных лиц,партикуляризм отдельных племен возобладал над коллективными интересами. В Риме,напротив, многое, если не все, приносилось на алтарь государства, доминировалогосударственное начало; здесь отвергались идеалы созерцательной, празднойжизни, ценилась полезная конкретная деятельность, искусство силы одерживаловерх над силой искусства. Древний Рим создавал своды законов, кодексы, ониотвечали на вопрос: что делать? Древние греки разрабатывали политическую науку,которая отвечала на вопрос: почему следует делать так, а не иначе?
Грецияоставила человечеству политическую теорию, опыт и идеалы непосредственнойдемократии, политическую модель власти с активным участием народа. От Римаостались конкретные государственные учреждения, правовые механизмы и процедуры,законодательство, правовые принципы и понятия. Греция—это политическаяидеология, это наука и искусство (τέχνη)σправления людьми, политическое знание (σοφία),политическое самосознание и воспитанность (παιδεία),отличающая культурных эллинов от варваров, наконец, это мудрецы философы иполитические стратеги.Рим — это институты представительной,законодательной, исполнительной, юрисдикционной власти, это государственныедеятели, юристы. Греция, поэтичная и романтичная, разработала политическуюкультуру.Рим, верный своему сухому рационализму, истолковалоформившееся политическое знание в более практическом смысле, присвоил емуболее точно отражающее его содержание имя культуры (cultura — возделывание,воспитание, образование) и распространил по всему миру — urbi et orbi.
Античнуюполитическую культуру (термин вошел в научный оборот много-много позжепоявления самого феномена) невозможно “спутать” ни с какой другой. Для неесвойственна необычайная широта мышления. Людям, приученным к классовойдоминанте в политике, производственным отношениям в социальном анализе, к тому,что все познание коренится в материальном опыте, что объективнаядействительность постигается с помощью чувств, трудно воспринять принципиальноиную, более масштабную позицию: зачем человек живет, достаточно ли емуудовлетворять постоянно растущие потребности для счастья, в чем оно?
Политическоесознание древних греков космологично и вместе с тем связано с этикой,нравственной верой в божество, подчиняется закону справедливости, котораяразлита в космосе, природе и распространяется на личную жизнь человека. Можноговорить о его монистичности, т. е. слитности духовного и телесного, гармониидуши и разума, единстве добра и красоты, что, кстати, подтверждается итерминологически. Например, все прекрасное и добротное: нравственноесовершенство и добропорядочность, законопослушание и правдивость, честность иблагородство — греки называли одним словом “каллокагатия” —χαλοχάγα ία ξтχαλλος — красотателесная и духовная и άγαυος— хороший в физическом и нравственном отношении.Нерасчлененная целостность мировоззрения проявилась и в единстве понятий формыи содержания, материального и ментального, божественного и человеческого. Угреков идеальный логос (λογος— закон, слово, смысл, соразмерность)соединяется с реальным миром χοσμος — μир,все мирское, земные блата, порядок, в том числе порядок государственный,политическое устроение) и заставляет задумываться о “вечных” вопросах, включаявопрос об этических пределах науки, политической науки, об ответственности запоследствия научных изысканий, политических действий. А что такие пределысуществуют и нежелание с ними считаться наказуемо, свидетельствовалаокончившаяся печально попытка Прометеяпревзойти мудрость богов или Икара пренебречь существующими нормами поведения.
Средиважнейших свойств политического мировоззрения древних греков — его“доброкачественность”, гуманизм, исторический оптимизм, дух разумности ижизненности, уверенность в торжестве добра над злом, опора на силу разума.Причем торжество разума не как абстрактного и холодного практицизма, а начала,предполагающего другие формы духовного освоения мира. Наука стала у нихнеотъемлемой частью культуры, залогом ее прогресса. Сформироваласьнаучно-философская структура знания—рационалистическая, космогонистическая,одновременно поэтическая и мифологическая. Большое внимание уделялось научнойметодике, логике, теоретической математике. Собственно говоря, греки и изобрелинауку: математику, биологию, философию. Только после того, как Аристотельсоздал логику, дал “технику мышления” — “искусство мыслить” в свою очередьсделало возможным настоящее искание научной истины: постановку принципиальныхнаучных проблем, поиск закономерностей, классификацию научных фактов,совмещение научных выводов с практической деятельностью.
Древнегреческиемыслители высказали фундаментальные идеи, определив магистральное развитиеевропейской цивилизации. Они “завещали” их разработку на следующих этапахмировой истории: во времена утвердившегося христианства, на рубеже Новоговремени, в эпоху Просвещения, на века и века вперед — это можно со всейуверенностью констатировать на пороге третьего тысячелетия. В каком бынаправлении ни шел научный поиск, его непременным условием остается верностьантичным заветам, необходимости нравственного совершенствования, чувствучеловеческого достоинства, морального долга. Остается примером одухотворенностьпредставлений древних греков, сила их сознательного выбора, красота как внешнеевыражение внутренней нравственной силы, свобода как необходимость духовнойжизни.
Всеэти особенности мировоззренческой платформы античных греков, естественно, самымсерьезным образом повлияли на их политическое сознание. В чем же егохарактерные черты?
Политикадля древних греков есть выражение социальной культуры, это общественно полезноетворчество. По Платону, и здесь Аристотель вполне согласен со своим учителем,политика — это активная человеческая деятельность, имеющая целью достижениеобщего блага и удовлетворение социальных потребностей людей, направляемая теми,кто владеет высшим, “царским искусством” управления в рамках законности.Главный смысл политики — предотвращение социальных конфликтов, происходящих отпротивопоставления бедности и богатства, злоупотребления властью, крайностейдемократии.
Важнейшейв политической теории является ее этическая сторона. Этика выступает основойполитики. У Аристотеля окончание “Никомаховой этики” не случайно и есть пролог“Политики”. Право, правосудие у него и есть законное, справедливое,добродетельное. Он против резкого имущественного расслоения, но и противутопического, механического уравнения собственности. Сократ считал главнымдобиваться наиболее нравственного поведения, учить воздерживаться отнесправедливых поступков. Торжество добра над злом расценивалось греками каквысшая справедливость, как основа общественной нравственности, без которой нетправопорядка и авторитетности закона, законопослушания, правосудия. Такоепонимание справедливости устраняло необходимость насилия, принуждения ипозволяло ограничиваться воспитанием, образованием, социально-культурнымвоздействием (пайдейа).
Политическийменталитет греков, выстроенный по строгим меркам нравственности и культуры (вданном случае не суть важно рабовладельческой), имел строгуюгосударственническую направленность. Иными словами, содействовать такомувоспитанию человека, которое помогало бы превращению его в сфере нравственностии политики в гражданина. Этимология термина “политика”недвусмысленно указывает на органическую связь его с городом-государством(πολις), с гражданством(πολιτεία), с умением управлять государством ([πολιτευμα), с государственной, политической наукой (πολιτιχηέπίστημη). Ясно, что уже тогда среди важнейших целей политическойнауки выдвигалась цель способствовать эффективности государственного управления,ликвидации питательной почвы страшного социального зла—коррупции, симптомыкоторой появились, причин бюрократизации государственных служб, появлениягосударственно-правового нигилизма и негативизма.
Древнегреческаяполитическая культура глубоко социальна. Она — хранительница общечеловеческихидеалов и ценностей, представляет в обществе начало разумное, организованное вправопорядок, оказывающее превентивное противодействие любым социальнымконфликтам, угрожающим всякого рода этническими, классовыми, национальнымикатаклизмами, девальвирующими или разрушающими основополагающие социальныезавоевания. Зачастую политическая культура — единственное, что противостоитугрозе социального хаоса, политико-правового произвола, хроническим болезнямдемократии.
Политическаякультура древних греков по-настоящему человечна. Она имеет человеческуюприроду, идет от человека, через человека к человеку, она соответствует людскимпонятиям и нравам, она посильна человеку и вообще имеет смысл только в условияхчеловеческого общения. И в этом смысле политика как искусство управления людьмипонималась древними греками еще и как антропономика(άνθρωπονομιχη).В центре ее стоит человек, на что указывал еще Сократ и с чем были согласны иПлатон и Аристотель. Но в литературе указывается не только на антропоцентризмантичной политической науки, но и на антропологизм, и на антропософизм, и наантропоморфизм. Однако в вей нет религиозного аскетизма, сектантскогофанатизма, теократической “пропитанности” всех социальных связей иотношений, отсюда утверждение философской доминанты политико-правовогосознания, демократизм в общественной и государственной жизни. Отсюда красота исбалансированность, гармоничность политической теории(άρμονία — правильное, красивое соотношениевсех частей в одном целом, их соразмерная связь).
Сучетом человеческой природы античную политическую мысль называютгедонистической (от греч. Ήδονή — наслаждение), ноприменительно к вкладу Аристотеля в основы политической науки ее точнееопределить как эвдемонистическую (отгреч.εΰδαιμονία — счастье,блаженство), ибо, по Аристотелю, счастье есть не просто удовольствие,продленное во времени, а наслаждение, предполагающее самоограничение, аскезу.Платон подчеркивает, что счастье человека состоит отнюдь не в удовлетворениивсех без разбора потребностей, не в том, чтобы иметь больше и лучше других, ибообщество потребления — это тупик.
Антропоморфизми обожествление среды, свойственные античной политической теории, тоже требуютизвестных оговорок. Мир греческих богов — это идеализированный человеческиймир, где люди как бессмертные боги, а боги подобны смертным людям. Впредставлении же Гераклита бог есть сила, разлитая в природе. Религиозностьдревних греков сочеталась с сугубой практичностью, человек оставался мерой вещей(Протагор). Впрочем, не удовлетворенные собственным пантеоном, по свидетельствуапостола Павла, греки задолго до христианства воздавали жертвы “неведомомуБогу” (Деяния, 17, 24).
Особенностьполитической культуры греков в тщательной разработке принципиальных позицийфилософии права. Сократ, Платон, Аристотель —отцы-основатели философии права.Они поставили ее фундаментальные проблемы, дали модели решений. Аристотель какбы завершил ее античный этап в Греции. Сократ подчеркивал ценность права какобщеобязательного минимума нравственности. Он решал проблему индивидуальнойсправедливости и справедливости, выраженной в законе, учил, чтозаконопослушание есть гражданский долг первостепенной важности, условиесуществования законности и правопорядка. Платон подчеркивал общеобязательностьправа в политическом общении, поскольку оно выражает божественную мудрость,позволяет подойти к решению проблемы совмещения индивидуальной добродетели исоциальной справедливости. Собственно, ту же проблему решает и Аристотель — проблемусоотношения свободы и необходимости, должного и допустимого, уравнительности идифференциации. Он дает свою конструкцию правового регулирования: гражданские,трудовые, семейные отношения государство.регулирует с помощьюуравнительной справедливости, а отношения между обществом и человеком,государством и гражданином — с помощью распределительной, т. е., иными словами,он указал на базу деления права на публичное —частное, к чему и придут позднее в Риме.
Втрадициях древнегреческой политической культуры немало особенностей. Но,пожалуй, главную составляли люди, ее идеологи. Сократ, не написавший нистрочки, находился всегда с народом и в народе — на базарной площади, всобрании, на улицах. Он постоянно вел диалоги с каждым: простолюдином имагистратом, едва грамотным ремесленником и искушенным философом, Сократвыполнял роль социального фермента, поднимавшего как на дрожжах правосознаниесограждан, задавал высокую планку правовой культуре, выжигал иронией росткиправового нигилизма, аполитичности, антиобщественные взгляды. Его ирония — нетолько склад насмешливого ума, но и проявление критического подхода. Онподчеркивал, что политическая мудрость есть результат напряженных занятий,усилий разума. Он строго относился к себе (знаменитое “я знаю, что ничего незнаю”), по резко выступал и против поверхностного знания софистов, будучиуверен в том, что полузнание в политике может принести большие бедыгороду-государству. Не случайно от “полиса” происходит и“πολιτεία” —политика и“πολεμος” — βойна. Учитель Платона иАристотеля заявлял, что политикой не занимается, ибо неискусен, выступал противдоктринерства, политического честолюбия, корысти и, по-видимому, предвиделопасность абсолютной политизации общества.
Подобнуюфункцию в Риме выполняли римские юристы, но они консультировали население поконкретным вопросам права. В Афинах “учителями жизни” выступали ученики СократаПлатон, Аристотель, другие мыслители. Не ко всем из них судьба оказаласьблагосклонной: Гераклит из Эфеса, Демокрит из Абдер ушли в мир иной без надеждына признание, Сократ оказался приговоренным к смерти, Платона постигла неудачав практической политике и реализации своего проекта идеального государства.Протагор, Анаксагор спасались бегством из Афин. А что с Аристотелем? Онподтвердил общее правило или стал исключением?
ВеликийАристотель прожил чуть более шестидесяти лет. По историческим (да в сущности ипо человеческим) меркам — одно мгновение. Он сверкнул как метеорит па ночномнебе людского заблуждения, но многие и многие годы тянется за ним своеобразнымшлейфом аристотелеведение. В “метеоритном хвосте” идут свои процессы: временамислучаются вспышки дискуссий, но “пыль веков” охлаждает остроту споров и умеряетяркость былых красок. Уникальные факты и открытия, блестящие озарения безжалостноевремя низводит до общих мест и научных банальностей. И, наоборот, расхожие,безосновательные утверждения силой многократного повторения подчас приобретаютблагородный оттенок аксиомы. Случаются субъективизм и модернизация вистолковании событий, а порой и откровенные идеологические штампы. Так,мыслитель, находившийся с детства и до конца своих дней в фаворе царей и владыкмира, обзавелся ореолом гонимого несчастливца. Женатый дважды фактическина рабынях, друживший с бывшим рабом, потом вольноотпущенником, завещавшийвольную своим рабам, он однозначно и прямолинейно выдается супостатом,ортодоксальным идеологом и защитником рабства. Противоборства и столкновения,принцип состязательности — агон (αγων — борьба),пронизывавший все стороны античного общества от спорта и театра до, разумеется,политики, расцениваются как удары судьбы, персонально направленные противученого. Мудрому наблюдателю жизни, аналитику и философу, отнюдь нестремившемуся к обременительным должностям судьи или магистрата, сочувственнопеняют, что он — иноплеменник в Афинах, пришелец, метек с ущербными правами. Снастойчивостью, достойной лучшего применения, повторяется тезис об условияхупадка и кризиса, в которых жил и творилАристотель, забывая, что это не означает кризиса его творчества. В упадке икризисе находилась афинская непосредственная полисная демократия, но Аристотельи не претендовал на лавры практического государственного деятеля, он развивалгреческую политическую культуру, разрабатывал политическую науку, обеспечив имзаоблачный взлет и процветание.
Научнаябиография Аристотеля в книге из серии “Жизнь замечательных людей” (1960 г.)предваряется стихотворением Посидипа “О жизни”:
Вжизни какую избрать нам дорогу? В общественном месте —
Тяжбыда спор о делах, дома — своя суета;
Сельскаяжизнь многотрудна; тревоги полно мореходство,
Страшнов чужих нам краях, если имеем мы что,
Еслиже нет ничего, — много горя; женатым заботы
Неминовать, холостым — дни одиноко влачить,
Дети— обуза, бездетная жизнь — неполна; в молодежи
Благоразумиянет, старость седая слаба.
Право,одно лишь из двух остается нам смертным на выбор:
Иль не родиться совсем, илискорей умереть.
Впринципе подобная поэтическая иллюстрация жизнеописания Аристотеля оправданна иуместна, ибо он сам изучал законы поэтического искусства (трактат “Поэтика”),лично не без успеха занимался стихосложением, строки, созвучные Посидипу,цитирует в одном из диалогов (“Евдем”). Гекзаметры поэта, возможно, передаютпсихологическую атмосферу того времени. Однако лирический пессимизм, в которомпребывал современник Аристотеля, совсем не обязательно считать идеологическимвыражением экономического и социального упадка конца V — начала IV века до н.э. в Аттике или зеркалом внутреннего настроя самого ученого. Кстати, элегические(έλεγος — жалоба, плач) настроения свойственны поэтам, писавшим и до и послеАристотеля, хотя бы Леониду Тарентскому или Феогниду:
Ныненесчастия добрых становятся благом для низких
Граждан;законы теперь странные всюду царят;
Совестьв душах людей не ищи; лишь бесстыдство и наглость,
Правдупобедно поправ, всею владеют землей.
Мудрыйи уравновешенный законодатель Солон тоже сокрушался о недостойном поведениисограждан, поскольку “… правды священный закон в пренебреженье у них”.
Думаетсявместе с тем, что к Аристотелю больше подходят, как ни парадоксально, неминорные стихи его современника Посидипа, а их более оптимистический парафраз,сочиненный много спустя Метродором и озаглавленный также “О жизни”:
Вжизнилюбая годится дорога. В общественном месте —
Славаи мудрость в делах, дома — покой от трудов;
Вселах — природы благие дары, в мореплаванье — прибыль,
Вкрае чужом нам почет, еслиимеем мы что.
Еслиже нет ничего, мы одни это знаем; женитьба
Краситочаг, холостым — более легкая жизнь.
Дети— отрада, бездетная жизнь без забот. Молодежи
Силадана, старшие благочестивы душой.
Вовсене нужно одно нам из двух выбирать — не родиться
Илискорей умирать: всякая доля блага.
Действительно,именно для Аристотеля оказалась “всякая доля блата”. Ему совсем не свойственна,по отзывам сотоварищей, мировая космическая скорбь его современника Платона илипредшественника Гераклита Темного из Эфеса. Выступать с элегиями, жаловатьсяАристотелю было некогда — он сосредоточенно, ежечасно и каждодневно работал,некому — ни у кого не существовало большего авторитета, чем он сам, не на что —он обладал всем, о чем может мечтать ученый, и, наконец, не в его правилах, очем свидетельствуют факты его биографии, его собственные поступки.
В“Похвалах божественной мудрости” Александр Некам (XIII век) называет Аристотеля“учителем Афин, вождем, главой и славой Вселенной”. Очевидно, что осознатьважность и значимость вклада в науку может не обязательно кто-то через полторытысячи лет, но и сам ученый, находясь в добром здравии. Нет большого смысласгущать “идеологизм” мотивов или обострять “классовость” точки зрения дляоценки вполне благополучного жизненного и творческого пути теоретика ипедагога, признанного и уважаемого при жизни, хотя и имевшего по той же причиненемало завистников и недоброжелателей. Его воспитанники — а что может доставитьбольшее удовлетворение для учителя, чем успех своих учеников, — достиглимногого. Теофраст (υεος — αог,φραστήρ — σказатель, вожатый,советник), полностью оправдав значение своего имени, стал другом, сотрудником ипреемником Аристотеля, более тридцати лет верой и правдой продолжал его дело.Схоларх (σχολή — школа, άρχή — βласть)—руководитель, ректор Ликея с 322г. до н.э., он превратил его внаучно-образовательный центр национального масштаба, куда сотнями стекаласьмолодежь со всех уголков Эллады. Распространяться о другом воспитанникеАристотеля, Александре Македонском, означает ломиться в открытые двери: о немзнает каждый. Отметим только, что первостатейный военачальник и стратег вошел висторию и как выдающийся государственный ум, политик, дипломат и ученый.
Аристотель— его имя (άριστος) переводится сдревнегреческого как “самый лучший”, “отличнейший”, “знатнейший” — действительнопервый, “самый лучший” сын древней Эллады, “самая всеобъемлющая голова средидревнегреческих философов”, “вершина античной философии”, по известной оценкеК. Маркса. Однако употребить превосходные степени уместно и в описании егоразвесистого генеалогического древа. Будущий учитель Аристотеля Платонотличался знатностью происхождения. Но основатель собственной перипатетическойшколы и основоположник политической науки мог похвастать не менее глубокими,уходящими в легендарные времена, аристократическими корнями. Он происходил, попреданию, из славного рода Асклепиадов. У Гомера Асклепий — фессалийский князь,сын Аполлона, бог врачевания, обученный этому искусству мудрым кентавромХироном. В римской мифологии Асклепий переосмыслен в Эскулапа. Лекарем оказалсяи сын Асклепия Махаон, активный участник Троянской войны. Отец АристотеляНикомах также работал врачом, придворным врачом македонского царя Аминты II.
Можетсложиться впечатление, что Аристотелю не особенно повезло с местом рождения.Городок Стагиры на побережье Эгейского моря, в северо-западной его части, представлялсобой небольшую греческую колонию в окружении иллирийских и фракийских племен,находившихся на родовой стадии общественного развития. Он располагался награнице греческой ойкумены, в глухой провинции, жил своей спокойной жизнью, несимпатизируя особенно ни Афинам, ни Македонии. Последняя в начале IV века до н.э. стояла особняком по отношению ко всему эллинскому миру, отличаясьдеспотическим правлением, более суровым климатом, более резким наречием,сельскохозяйственным укладом жизни, засильем военно-родовой аристократии воглаве с царем. Порядки в столице городе Пелла весьма контрастировали сполитическим режимом Афин, Милета, Дельф и даже Спарты с их шумными народнымисобраниями, многолюдными судами, выборными государственными должностями. Македониявыглядела значительно мощнее своих соседей экономически и финаисово. Земельныевладения македонской знати не шли ни в какое сравнение со скромными наделами вшесть угеров, полагавшимися крестьянину в греческих полисах илиновоселу-колонисту. Ряд побед в боевых стычках и сражениях, одержанных“полуазиатской” Македонией, указывал на ее растущую военную силу.
Сучетом этого обстоятельства время рождения Аристотеля— 384 год до н. э.—такжена первый взгляд не выглядит оптимальным. Взлет античной государственности кэтому времени сменился упадком в таких мировых центрах цивилизации, как Афины,где экономика, торговля, хозяйство бедствовали. В храмах Акрополя оскудевалзолотой запас, таял общественный оптимизм, накапливались усталость, апатия, ноне в смысле бесстрастный и, невредимость, а. в Значении бесчувственная тупостьи равнодушие. Обострились противоборство и соперничество партий и группировоквнутри страны. Усилилось противостояние на границах.
Нодраматизировать обстановку, очевидно, не следует. Да, неравномерность развитиявыдвигала Фракию и Македонию. Истощенная демократией, премудрая, но одряхлевшаяАттика передавала, хотя и неохотно, руководство в более крепкие руки. Шелпроцесс смены политических и государственно-правовых форм, политическогосознания. Но греческий Олимп оставался Олимпом, Зевс — Зевсом для всех эллинов.Великолепие “золотого века”, сосредоточенное в Афинах при Перикле, стало как бырастекаться вширь при Филиппах и тем более при Александре Македонских.Высочайший внутренний расцвет сменился столь же высочайшим внешним могуществом.Среди причин неприятия Македонии, возможно, главной выступала психологическая:чувства рафинированных афинян задевались тем, что “полуварвары” выходили вгегемона нации. Но, строго говоря, это те же греки, которых благоприятныеусловия и особенности исторического этапа, собственная доблесть исамоотверженность, военная удача выдвинули на роль объединителя Греции ипобедителя Персии.
Дальновидноеруководство и государственная мудрость македонцев впечатляли. Они перенеслистолицу к морю, резко развили мореходство и торговлю, подняли боеспособностьвойска, ввели золотую валюту, расширили территорию, пуская в ход одинаковоуспешно и оружие и деньги. Им удавалось ставить себе на службу даженаучные и технические достижения в покоренных городах-государствах. Ихпредставители, снабженные полномочиями—дипломами, сновали по всем странам.Дипломатическая деятельность (διπλόος —δвойной, лукавый, коварный), победы на всех фронтах множили число ихсторонников, особенно среди зажиточной части населения, крупныхземлевладельцев, объединившихся во влиятельную македонофильскую партию.
Однакобудущего философа и политика все это еще прямо не касалось. В молодые лета егобольше занимала роскошная южная природа, ослепительная лазурь обращенного на югСтримонского залива, белые отроги гор, тенистая прохлада померанцевых рощ,цветы и птицы родных Стагир — поэтического уголка с могилой великого Еврипида и“тихим”, впоследствии святым, Афоном. Дни счастливые летели за днями в царскомдворце в обществе друга детства, грядущего объединителя и властелина Элладыцаря Филиппа II, досуг чередовался с занятиями, учебой, помощью отцу вмедицинской практике и подготовкой к тому, чтобы унаследовать его профессию. Нов 369 г. до н. э., когда будущему философу исполнилось всегопятнадцать лет, умирают его родители. Заботы об отроке принимает опекунПроксен, родом из Атарнеи, заменивший ему и отца и мать. Он приобретает книги,прививает вкус к научным исследованиям, учит наблюдать природу, делать гербарии,собирать коллекции. Аристотель сохранил на всю жизнь теплые чувстваблагодарности, отплатив той же заботой и рачительностью: после смерти Проксенапомогал его вдове, усыновил сына Никанора, выдал за него свою дочь Пифиаду.
Поглощенныйестественнонаучными изысканиями в дремотных Стагирах, Аристотель тем не менееслышал рассказы об Афинах— культурной столице страны, о ее мудрецах Сократе,Платоне. Он долго размышлял, росло желание учиться в платоновской Академии,слава о которой гремела по всей Элладе. Наконец в 367 г. до н. э.семнадцатилетний юноша покидает семью Проксена и отправляется в путь.
Расположеннаяна западе города, на некотором удалении от него, в зеленой роще, окружавшейхрам мифологического героя Академа (отсюда ее название), — наполненная пениемптиц и журчанием источника, с солнечными бликами на мраморе скульптур и обилиемцветов, — Академия оставляла неизгладимое впечатление. Она существовала ужеоколо двадцати лет, и здесь же Аристотелю суждено было оставаться также околодвадцати лет, сначала слушателем, а затем и лектором. Но сразу познакомиться сее схолархом не удалось. Именно в то время он уехал во второй раз на Сицилию.Поездка затянулась на целых три года. Возможно, это пошло на пользу Аристотелю.Он постепенно вошел в учебную обстановку, осмотрелся, попытался вникнуть во всесам, а главное, сохранил самостоятельность суждений и критичность подхода, неподпадая под авторитет мэтра, и спокойно готовился к его приезду.
ГлаваАкадемии — Аристокл оказался человеком крепкого сложения, с широким лбом иполностью оправдывал прозвание, данное ему еще Сократом, — Широкий(πλάτων). Ρ небрежно переброшенным черезплечо плащом — гематионом (сам Аристотель одевался щегольски), меланхоличный инеулыбчивый, он как бы иллюстрировал бытовавшую поговорку: “Грустен какПлатон”. Потом они близко сошлись. Шестидесятилетний учитель, находившийся взените своей славы, стал другом молодого воспитанника, которому не исполнилосьеще и тридцати. Надо знать, как в античности высоко ставили дружбу, чтобыпонять значение этого обстоятельства. Платон оценил живой, инициативныйхарактер Аристотеля, его интеллектуальные данные, талант, назвав его “чистымразумом”. Сравнивая его с другим выдающимся, но медлительным учеником,Ксенократом, Учитель говаривал: “Первый нуждается в узде, а второй — в шпорах”.
Аристотельглубоко уважал Платона, но был независимым в своих суждениях и не терпелпредписаний. Он усиленно занимался, но имел и досуг. Собственно,σχολη θ означает свободное время, праздность,чтение, беседы. Аристотель любил жизнь во всех ее проявлениях, не бросалмедицинскую практику, успевал многое...
Вжизнеописании Аристотеля трудно привести какой-то свежий поворот: все факты,которые можно было отыскать за сотни лет, найдены, события рассмотрены,документы изучены. Но комбинации этих фактов, а может, и фактиков, ихистолкование зависят от “угла зрения”, от авторской позиции, ееаргументированное™. Мы воспользуемся методологическим советом А. С. Пушкина,данным П. А. Вяземскому в ноябре 1825 г. из Михайловского в Москву: “Оставьлюбопытство толпе и будь заодно с гением”. Хотя варианты возможны самые разные:дореволюционный (Б. Ф. Литвинова. Аристотель. СПб., 1892), советский (В.П. Зубов. Аристотель. М., 1963), зарубежный (А. Боннар. Греческаяцивилизация. М., 1996).
Семнадцатьлет, проведенных рядом с Платоном, пролетели незаметно. Обнаружилосьсвоеобразное родство душ. В “Никомаховой этике” Аристотель сознается в том, какморально тяжело истины ради ему критиковать Учителя. До последних дней жизниПлатона он сотрудничал с Академией, преподавал логику, риторику, выступал сдиалогами. Появились свои ученики. Один из них, раб аторнейского тирана Гермий,особенно талантливый, благодаря своим способностям и дружбе с тираном сталпреемником последнего.
В348 г. до н. э., в возрасте восьмидесяти лет, умирает Платон. Аристотель тяжелопереживает смерть близкого человека, откликается стихами на это трагическоесобытие. По его мнению, Платон доказал своей жизнью и учением, что бытьдобродетельным и счастливым — это две стороны одного и того же стремления.Аристотель не может более пребывать в Академии. Причин отъезда, видимо, былонесколько: изменение обстановки и климата в Академии, где схолархом утвердилсянедалекий племянник Платона, наследник его имущества. Возможно, стало психологическитрудно находиться там, где все, казалось, проникнуто духом Учителя, где вездеслышался его голос. Вероятно, к тому времени Аристотель все больше убеждался вбесплодности научного направления, избранного Академией. А может статься, онвоспользовался примером самого Платона, который после смерти Сократа счел заблаго отправиться в путешествие для расширения кругозора. Так или иначе,Аристотель вместе с Ксенократом выезжает Из Афин, но не так далеко, как Платон,не в Египет и Палестину, а в город Ассос к Гермию на малоазийский берег того жеЭгейского моря.
Гермий,правитель города, в прошлом дважды проданный в рабство, затем вольноотпущенник,затем слушатель платоновской Академии, давно звал Аристотеля к себе. Ассос — неАфины, но для ученого главное тишина и надлежащие условия для плодотворноготруда. Почти три года длилось безмятежное бытие, определяемое греческим словом“идиллия”: общение, неспешные беседы на научные, политические темы. Обсуждалсявопрос и о желательности освобождения всех греческих городов в Малой Азии отперсов. Но горе-стратеги сами оказываются жертвами заговора. Гермий гибнет,захваченный врагами. Аристотель тяжело переживает утрату друга, посвящает емудва прочувствованных стихотворения, позже ставит монумент в Дельфийскомхраме. Он женится на младшей сестре (по другим версиям, на приемной дочери илиплемяннице) Гермия, Пифиаде, ибо она оставалась одна. Обстановка сгущается.Гнев персидского владыки Артаксеркса готов обрушиться на оставшихся в живых.Ксенократ возвращается в Афины, Аристотель — погостить к другу и ученикуТеофрасту на остров Лесбос, где проводит очередное трехлетие. Жизнь постепенноналаживается, жена дарит Аристотелю дочь, которую он нарекает ее же именем.Однако вскоре поступает новое приглашение отсамого Филиппа II.
Вписьме македонский царь и друг детства призывает Аристотеля стать учителем еготринадцатилетнего сына Александра, которому благодаря богам посчастливилосьродиться во время жизни Аристотеля. Поэтому следующий, 343 год застаетАристотеля в столице Македонии городе Пелла, где будущий полководец, затаивдыхание, слушает учителя. Тот, казалось, знает все. Он дает читать своемуученику Пиндара, Геродота, Еврипида, приобщая ею к эллинской культуре ипрививая интерес к высоким духовным ценностям, который всю жизнь не покидалАлександра.
Посланиевладыки, личная переписка Александра со своим наставником, заботы македонскогоцаря о сборе богатых коллекций редких заморских растений и животных дляисследований, восстановление разрушенной Филиппом родины Аристотеля Стагиры походатайству философа, поистине царский гонорар, памятник учителю при жизни и т.п. —это несомненные факты самых дружественных отношений между воспитателем ивоспитанником.
Черезочередные три года, в 340 г. до н. э., Александр волею судеб (гибель отцаФилиппа II накануне битвы при Херонее) становится правителем огромной державы.Занятия прекратились, и о них потомкам напоминала лишь шикарная мраморнаяскамья, на которой сиживали Учитель и ученик. (Скамья оставалась целой ещемного сотен лет спустя.)
Аристотельпробыл еще некоторое время в Пелле, доказывая Александру желательность болееспокойной политики союза Македонии и Греции. Но “птенец” возмужал. Он оченьскоро дал понять, что уже вполне прочно “встал на крыло”, имеет свой взгляд настратегические вопросы политической и хозяйственной жизни, собственныеориентиры и замыслы. Он не мог удовлетвориться тесными границами панэллинизма,его занимали мировые масштабы.
Итак,после почти двенадцатилетнего перерыва, в 335 г. до н. э., в возрасте ужепятидесяти лет, Аристотель возвращается в Афины. Он подумывал о продолжениинаучной и педагогической деятельности. Решение укрепилось после приходадепутации афинских граждан, просивших об открытии школы под его руководством.Нашлось и тенистое, ухоженное место в направлении, диаметрально противоположномот платоновской Академии, на юго-восточной окраине Афин. Школа получиланазвание Ликей (Λύχειον) — по названиюгимнасия, расположенного рядом с храмом Аполлона Ликейского. Другое имя вбудущем всемирно известной школе дала крытая галерея — “перипатос”(περίπάτος), οриспособленнаяпод лекционный зал. Считается, что ее-то вместе с окружающим садом и приобрелсостоятельный ученик, а потом коллега философа Теофраст и завещал (к сожалению,без библиотеки и коллекций Аристотеля, по свидетельству Диогена Лаэртия) школе.Такого рода обыкновение случалось сплошь и рядом. Название еще одной популярнойфилософской школы —стоической дала “стойа” (ςτοα — οортик,колоннада), по существу архитектурная деталь.
Другоераспространенное объяснение названия учебного заведения, восходящее к Гермиппу(от περιπατεω — οрогуливаюсь),следует признать верным лишь отчасти, в начальный период работы школы.Популярность ее росла необычайно. В бытность схолархом Теофраста (более тридцатилет — с 323/322 по 288/287 г. до н. э.) занятия посещало более двух тысячслушателей, которые вряд ли могли, “прогуливаясь”, последовать за лектором.
Ноэто произошло позднее, а пока все трудности лежат на плечах Аристотеля. Онучреждает Ликей, налаживает дело, подбирает преподавателей, продумывает все отучебных планов до концепции и стратегии, сам читает лекции одиннадцать первых,самых сложных сезонов (335/334—323/322 гг. до н. э.).
Напротяжении почти пятисот лет существовал этот рассадник (в первоначальном,положительном смысле слова) просвещения, породив новое европейское понятиелицея, послужив прототипом реального современного образовательного института.Вместе с тем аристотелевский Ликей был задуман его основателем не только каквысшая школа афинской молодежи. Очень скоро он стал крупным научнымучреждением. Можно сказать, что диалогизм, присущий ороакустической античнойкультуре, проявился здесь в том, что платоновской школе началапротивопоставляться плеяда ученых, критически настроенных к платонизму. Оченьскоро аристотелевское направление доказало свою продуктивность по отношению кведущим в то время национальным школам—платоникам в Академии и киникам вКиносарге (Антисфен и др.). По существу детище Аристотеля, Ликей соединялфункции высшего учебного заведения с задачами своего рода академии наук, т. е.систематизировал разработку всех областей знания на основе метода своегооснователя и координировал научные исследования отдельных подразделенийперипатетической школы (последним крупным систематиком и теоретиком до нашейэры был Стратон из Лампсака. Вершина аристотелизма первых веков нашей эры — АлександрАфродисийский).
Когдас трудом налаженное дело стало приносить первые положительные результаты,обстановка резко изменилась. В 323 г. до н. э. из Вавилона, который АлександрВеликий хотел сделать столицей своей сверхдержавы, приходит известие о егоскоропостижной смерти в возрасте тридцати трех лет. Поднимает головуантимакедонская партия Демосфена —Ликурга. Аристотелю грозят неприятности.Верховный жрец Элевсинских таинств обвиняет философа в кощунстве: егостихотворение на смерть Гермия квалифицируется как пеан — гимн в честь бога,что не подобало смертным и считалось святотатством.
Опасность,как подтвердилось впоследствии, оказалась преувеличенной, страхи — преждевременными.Но, не дожидаясь возможного разбирательства, Аристотель передает управлениеЛикеем Теофрасту и отправляется в Халкиду на острове Эвбея на виллу, оставшуюсяеще от покойной матери Фатиды. Он покидает Афины, чтобы “не дать афинянамвозможности снова провиниться перед философией”. Фраза, повтореннаявпоследствии многократно во всех биографиях ученого, может быть, косвенно или“от противного” подтверждает высокую значимость политико-правовых процедур,политического сознания, политической культуры в античном мире. При высокойполитической и правовой активности населения никакой государственный деятель,как бы высоко он ни стоял, никакой теоретик или идеолог, каким бы авторитетомон ни пользовался, не чувствовал себя свободным от подотчетности илиподконтрольности народу. Это была норма тогдашних политических отношений, формасамоочищения и самоукрепления полисной демократии. Трудно найти кого-то иззаметных персонажей античной истории, кто не испытал бы на себе данный аспектсуществовавшего политического порядка. Перикл, признанный лидер и руководительАфинского государства, вынужден был публично отчитываться за перерасходованныесредства на строительстве Парфенона. Солон, легендарный законодатель, уехалпутешествовать, обиженный на афинян. “Досталось” и Аристотелю.
Вообще,второй период жизни в Афинах в личном плане для философа и ученого был не самымлучшим. Умерла молодой любимая жена Пифиада (спустя несколько лет Аристотельженится на наложнице Герпиллиаде и родившегося сына назовет в честь дедаНикомахом). В это же время обостряется болезнь желудка, беспокоившая его всюжизнь, от которой он и умирает, распечатав-седьмой десяток лет.
ВСикстинской капелле Ватикана на фреске Рафаэля “Платоновская Академия” средимножества фигур выделяются две, стоящие особняком. Их расположение, позы, жестыподчеркивают контраст и противопоставление. Знаменитый художник изобразил “какживых” величайших мыслителей древности Платона и Аристотеля в момент их ученогоспора. Зритель, кажется, слышит крылатую фразу ученика: “Платон мне друг, ноистина дороже!” Но так ли противоположны они в своих воззрениях? Насколькодвинул вперед политическую науку Аристотель по сравнению с предшественниками? Вчем новизна и актуальность его идей? Для ответа на эти и подобные вопросыпредставляется необходимым рассмотреть их теоретические позиции. Их анализимеет первостепенное значение для оценки научного вклада Аристотеля, уясненияего фундаментальных взглядов на государство, власть, право, для понимания инащупывания “несущих конструкций” его политической концепции.
КогдаАристотель встал на критические позиции к Платону? На сей счет существуютсейчас в основном две точки зрения. Одна, “генетическая”, немецкого ученого В.Йегера (1923 г.) утверждает, что в бытность свою в Академии Платона Аристотельвыступал как ортодоксальный платоник, признавал “отдельность” идей. Но послесмерти Платона он, пережив мировоззренческий кризис, начал критиковать теориюидей и затем до конца жизни эволюционировал в сторону естественнонаучногоэмпиризма.
Подругой точке зрения шведского ученого И. Дюринга (1966 г.), Аристотель с самогоначала был противником трансцендентности идей. Наиболее резким тоном онвыступал в ранних работах. Наоборот, в его зрелых сочинениях полемический зарядснижается, он по существу возвращается к платоновской проблематикесверхчувственной реальности.
Проблемапротиворечий между Аристотелем и его учителем становилась предметом научнойполемики и раньше. Еще в XIV веке Жан Буридан задавал “Вопросы” к “Политике”Аристотеля. В XV веке Плифон рассуждает “О проблемах, по которым Аристотельрасходится с Платоном”. Потом на этой ниве выступали Георгий Схоларий имножество других, определивших целое направление “борьбы платоников иаристотеликов” в Италии XIV — XV веков. Впрочем, в короткой вступительнойстатье нет возможности не только подробно остановиться на историографиивопроса, но и сносно представить эволюцию политических воззрений самогоВеликого Стагирита, по поводу которых в мировом аристотелеведении не существуетполного единодушия. Но очевидно то, что, будучи учеником Платона с раннеговозраста, с семнадцати лет, находясь в тесном общении с ним почти двадесятилетия, Аристотель в значительной степени сформировал свои взгляды подблаготворным влиянием Платона. Ясно, что их многое роднит. Это прежде всегообщая мировоззренческая основа, направленность устремлений, непоколебимаяуверенность в конечной победе добра над злом, в триумфе закона и права, вторжестве царства разума и справедливости.
Научноесотрудничество, установившееся еще в годы работы Платона в Академии со своимлучшим учеником, продолжалось, как ни парадоксально, и после его смерти.Платонизм остался в научном, понятийном аппарате Аристотеля. Платон установил всвое время деление понятий, Аристотель разрабатывает логические конструкции сих использованием. В творчестве Платона во всем блеске проявляетсяхарактернейшая форма греческой ороакустической культуры— диалог. Аристотель паоснове диалога развивает целостную теорию научного доказательства. Солидаризируясьс учителем, Аристотель подчеркивает важность общих начал. Задачу поиска общихоснований выполняет у него не логика, а философия, “метафизика”. Последнюю онназывает и “первой философией”, и теологией потому, что ее предметом выступаетучение о сущем, о началах и причинах всего сущего.
Аристотель,при всем стремлении преодолеть платоновское учение об идеях, не выходит заграницы идеалистического мировоззрения, поскольку первичная форма как понятиевыступает у него тем же “смыслом” вещи. Точно так же, как и у Платона, “идея”,“форма” у Аристотеля в равной степени неизменна, вечна и всеобща, хотя, можетбыть, и теряет в известной степени свою мистическую одушевленность. Логическиепостроения Аристотеля умозрительны в своей основе. “Форма” и “содержание”соотносятся настолько высоко и абстрактно, что деятельность человека,соединяющего “форму” с “содержанием”, отнюдь не является решающей. Не случайнов учении о материи он признает лишь “потенцию”, т. е. ту или иную вероятностьматерии быть оформленной. Ясно, что при исходной посылке совпадения первичнойформы с ее сущностью, составляющей суть бытия в узком смысле слова, материяникак не может стать первичной. Материя представляется лишь материалом,нуждающимся в своем оформлении. Материя в этом случае пассивна, не может бытьисходной точкой развития, движения, она сама — объект внешнего манипулирования,внеприродного творческого воздействия. Разумеется, учитель и ученикприсутствуют в равной мере в философских конструкциях средневековых богословов.Логически доказывая существование первопричины, схоласты использовалиаргументацию Аристотеля в его учении о причинах.
Аристотельследует Платону в утверждении высшего, всеобщего и вечного разума, мыслящего отвека, обнимающего все возможные формы вещей. Первенство и главенство формы надсодержанием, т. е. материей, души над телом, ума над чувством, права надбесправием и произволом, добра над злом в высшей степени свойственно как первой(метафизике), так и второй (физике) философии Аристотеля. Указанное соотношениепереносится им и в философскую область, в отношения этические, политические,государственно-властные.
Подобносвоему учителю, Аристотель этике и политике предпосылает помимо логическихпостроений анализ причин и оснований происхождения общественных отношений,взаимодействия человека и общества, человеческой культуры, творчества. Самымвысшим выражением человеческой культуры и Платон, и Аристотель полагалиполитику и общественно полезную политическую деятельность. Точно так же какнаиболее полным проявлением практической нравственной философии, т.е. этики, — право,законы и совершенную форму государства. Далеко не случайно Аристотель, как иПлатон, утверждает, что самым значительным видом искусства, который по правуможет быть назван искусством гениального художника, является искусствополитики.
Вообщев проблематике античного общественного сознания первоначально под влияниемСократа и Платона доминировала этика. И уже от этики Аристотель, как и Платон,переходит к политике, психологии, педагогике, натурфилософии, теории познания ит. п.
Сучетом всего отмеченного выше в позициях и идеях Аристотеля и Платона тем неменее наличествуют важные различия. Существует мнение, что первые росткинеудовлетворенности и разочарования молодой Аристотель испытал в начальныйпериод пребывания в Академии. Платон проповедовал созерцательный стиль,конструирование умопостигаемых гипотез, осуждал наблюдения над природой,опытные исследования. Его естественнонаучные взгляды казались Аристотелю, еголучшему ученику, отсталыми даже в его время: гелиоцентризм, огонь, воздух,земля, вода —первоэлементы гармонии, недооценка точного знания, несмотря надевиз Академии, выбитый на ее воротах: “Не знающий математики пусть сюда невходит”. С годами расхождение становилось все большим. Считается, что примернок рубежу двадцати пяти лет Аристотель становится уже вполне самостоятельныморигинальным ученым, строящим свои выводы на историческом, опытном материале,чем резко отличается от других платоников. Возможно, это и так, но скорее болееочевидно то, что Платон —мыслитель радикальный, бескомпромиссный, любиткрайности, в трудах —полет фантазии, смелость, изысканный стиль. Аристотель — противниквсяких крайностей, сторонник середины во всем, его правило — основательность иобоснованность философских исследований.
Платонапеллирует к боготворческой силе идей, они же для него — опора порядка игарантия торжества законов, главное — их соответствие божественнымпредназначениям. Аристотель же апеллирует к здравому смыслу людей, опоруправопорядка видит в гармонии, заложенной в природе. Сила разума обеспечиваетединство сущего и мыслимого.
Платон— классик идеалов, духовности, после него философия, по образному выражениюУайтхеда, существовала в виде примечаний к Платону. Аристотель больше логик,после него логика не сделала, по высказыванию Канта, ни шагу вперед. Аристотельтоже занимается философией, но не в направлении заоблачного мира идей, а всторону сближения отвлеченного мышления с опытом, умозрительного познаниязакономерностей с естествознанием.
Вотличие от Сократа и Платона Аристотель видел нравственную добродетель не вправильном знании, а в доброй воле, нацеленной на человеческую деятельность,она зависит от разума, связана с ним, но не тождественна ему. “Ведь в разумнойчасти души зарождается воля, — говорит мыслитель, — а вне основывающейся наразуме — желание и страсть” (О душе, 432о.5). Отстаивая волевое пониманиенравственности права, Аристотель по существу утверждает самостоятельностьличности и независимость разума от божественной предопределенности, чтоособенно важно в государственной, политической сфере.
Аристотельподвергает обоснованной критике коммунистический проект идеального государстваПлатона, в частности за его гипотетическое “монолитное” единство. Последнее, поАристотелю, недостижимо в принципе, ибо лишь индивид есть “социальный атом” — неделимаячастица, а государство есть некая множественность, составная сложностьразнородных в своей основе элементов.
Впротивоположность Платону Аристотель утверждает, что общность владения,учрежденная в коммуне, совсем не уничтожает основу общественного раскола, а,наоборот, многократно ее усиливает. Естественно присущий человеку эгоизм,попечение о семье, забота прежде о своем, нежели общем, — объективнаяреальность государственного бытия. Отрицающий семью и частную собственностькоммунистический, утопический проект Платона лишает необходимой побудительнойсилы политическую активность человека.
Аристотельне согласен с учителем и в вопросах социальной стратификации, ее критериев имеханизма действия. Общественные классы не суть произвольное делениегосударства, отталкивающегося от свойств души человека, а закономерновозникающий результат общественного расслоения.
Платонневысоко оценивал риторику как “неистинное искусство”, “жонглирование словами”,Аристотель же посвящает ей целую работу, одноименно названную, считает, чтонадо учить ораторскому искусству, ибо это есть, по его мнению, частьгражданского воспитания. Политика может стать достоянием всех граждан во многомблагодаря ораторскому красноречию.
ЕслиПлатон занят разработкой современных политических проектов, идеальнойконституции, то Аристотель — реалист, он предлагает такую государственнуюконструкцию из всех существующих и существовавших, которая лучше всего подошлабы в данных условиях для данного народа. Он не считает государством истиннойдобродетели ни монархию, ни аристократию. Многолетние исследования инакопленный опыт убеждают его в оптимальности политии — конституционнойумеренно-демократической республики.
Еслиже греческие философы-предшественники, начиная с Пифагора и кончая Платоном,утверждали идеально должное, то Аристотель стремился обосновать возможностьпретворить задуманное в реально сущее.
Энциклопедическийхарактер наследия Аристотеля единодушно отмечается всеми исследователями. Этоверно, ибо в нем затронуты все области знания: логика и философия,естествознание и история, математика и этика, литература и эстетика и, чтоважно в данном случае, политика, государство и право. О чем бы он ни писал,поражает обилие фактического материала. Как правило, это особенно относится кполитическим произведениям, над предварительными материалами трудились группыученых. Однако их обработка, анализ, квалификация и классификация,окончательная оценка оставались за Аристотелем. Его работоспособностьвпечатляла всех, качество и объемы “научной продукции” — удивляли.
Действительно,написано Аристотелем много, хотя и в этом вопросе есть полярные точки зрения.Одни считают, что все вышедшее из-под пера мыслителя относится к последнимгодам его жизни, другие, напротив, полагают, что второй период пребывания вАфинах Аристотель посвятил исключительно устному общению, беседам и прогулкам слицеистами. Современник Цицерона родосец Андроник, придумавший термин“метафизика”, прочно приклеившийся к философским работам ученого, взял на себятруд составить первый систематический указатель сочинений Аристотеля, гдефигурировала впечатляющая цифра — почти тысяча свитков. Птолемей Филадельф водном из первых жизнеописаний Аристотеля (первая его биография была составленаеще в III в. до н. э. Гермиппом) соглашается с этим мнением. Диоген Лаэртскийуже в III в. н. э. выделяет из списка “несомненные”, на его взгляд,произведения Стагирита общим количеством не менее четырехсот книг (всовременном понимании это могут быть отдельные, логически завершенные их частиили главы). Самое последнее отечественное научно-справочное издание (“Анатомиямудрости, 106 философов. Жизнь, судьба, учение”) дает предельно точнуювеличину—двадцать восемь книг объемом в 445 270 строк.
Историятрудов Аристотеля подтверждает старинную поговорку — habent sua fata libelli — книги имеют свою судьбу. Почти две сотни лет они томилисьв сыром подвале, в доме наследников Нелея, ученика Теофраста, попадали в жаркиеегипетские пески. Они веками оставались неизвестными и потом вновь открывались,их продавали, теряли, помещали в музеи (первый раз в Александрийский) и даже“брали в плен” (римский диктатор Сулла перевез рукописи из Афин в Рим вкачестве военной добычи в 70 г. до н. э., где они впоследствии былиразмножены).
История“Афинской политии”, предлагаемой вниманию читателя, явно не лишена налетасенсационности и вообще заставляет вспомнить о чуде. В конце 1890 г. влондонской “Тайме” появилось известие о том, что среди папирусов, приобретенныхБританским музеем в Египте, есть фрагменты из платоновского “Федона”, из“Антигоны” Еврипида, “куски” из Гомера, Исократа, Демокрита, “мимиамбы”(μίμημα—οодражание) Города. Но самоеневероятное—обнаружен трактат об афинском государственном устройстве,приписываемый Аристотелю и составляющий часть его знаменитых “Политии”, обутрате которых так скорбели историки и государствоведы. Можно представить себе,какой мощный толчок неожиданно получили аристотелеведение, изыскания в сфереполитики, политической культуры, о чем пишет профессор Бузескул в своей книге“Афинская полития" Аристотеля”, напечатанной в 1895 г.
Всенаписанное Аристотелем принято подразделять на три класса. К первому относятсяпроизведения периода Академии, литературно обработанные, личноотредактированные, опубликованные при жизни автора и названные им“экзотерическими”, т. е., говоря современным языком, научно-популярные, это восновном диалоги. Ко второму классу принадлежат многочисленные выписки,фактология, рабочие, подготовительные материалы для теоретических докладов,коллективные труды его отколы. В третий класс входят научные трактаты разныхлет, так называемые пратматии, как бы “лекторские конспекты”, не опубликованныепри жизни, предназначенные для себя, “эзотерические” по характеру, записислушателей.
Всетрактаты и диалоги ранней поры погибли, мы знаем лишь в пересказе ихсодержание. Из более зрелых работ кое-что сохранилось благодаря сухомуафриканскому климату и было случайно найдено в концеXIX века, часть трудов существуетв сильно испорченном виде. Как правило, дошедшая до нас часть научного наследияпринадлежит к третьему классу, за исключением помещенной в настоящем томе“Афинской политии”. Большая и, возможно, лучшая часть сочинений (первый, второйклассы и часть третьего, если судить по античным каталогам), к великомусожалению, — тут не обойтись без печально-минорной поты, взятой в самом началепредисловия, — безвозвратно пропала, хотя и остались фрагменты, цитаты,отдельные звенья и элементы в изложении учеников или комментаторов.
ПроизведенияАристотеля, включенные в данное издание, по своему научному весу и значению,употребляя выражение одного из дореволюционных писателей, “не могут бытьпоставлены в параллель” ни с каким другим произведением подобного жанра. Упроизведений, составивших данный том, — “Политика” и “Афинская полития”—своянаправленность, свое обоснование, как видим, своя история написания и появленияв свет, своя структура. “Политика” чуть больше по объему и разделена на восемькниг, “Афинская полития” состоит из двух частей. Первое—чисто теоретическоеисследование, напоминающее “Государство” или “Законы” Платона или те проекты,которые рассматриваются во второй книге “Политики” Аристотеля. Второе — почтиконкретно-социологический анализ политических процессов, институтов игосударственного строя Афин с VII до V века до н. э. (первая часть) и конца IVвека до н. э. (вторая часть), или, как определялось в конце прошлого века, это —“мемуар об афинском государственном устройстве”. Однако и то и другое до такойстепени связано с реальной жизнью греческих полисов, настолько “пропитано”духом античной эпохи и одновременно объективно научно, что дает возможностьспустя много столетий использовать названные сочинения в качестве незамутненных идеологией, “экологически чистых” источников для уяснения различныхсторон государственно-правового бытия, оценки уровня политико-правовогосознания индивидов, групп, общества в целом, понимания значимости тогдашнейполитической культуры.
Представленныев настоящем томе произведения роднятся своей содержательной стороной,проблематикой, глубиной рассматриваемых проблем, присутствующей вездеавторской, естественно местами и субъективной, позицией. Гениальный“мыслитель-наблюдатель”, как называет Гегель Аристотеля, и там и здесьсовершенно отчетливо подчеркивает, что социальная гармония есть неоднотонность, а многоцветие. Цель государства есть счастье, оно невозможно безполитического искусства, которое выделяет различные государственные формы иклассифицирует их по двум признакам: по числу правящих лиц и по тому,преследуют ли они личную выгоду или общую пользу. Он рассматривает шестьгосударственных форм: три правильные — монархию, аристократию, политик) и тринеправильные — тиранию, олигархию, демократию.
Преждечем определить государство, Аристотель сначала определяет гражданина, потомучто возникновение государства он связывает с инстинктивным стремлением.людей кобщению. В основе государства лежит семья, где в зародыше присутствуют всеформы правления: монархия — в отношении отца к детям и рабам, аристократия — вотношениях мужа и жены, демократия — во взаимоотношениях детей между собой.
Причиныгосударственных переворотов, указывает Стагирит, — в экономических корнях истремлении избежать имущественных крайностей. Поэтому при идеально хорошемстрое средний класс должен играть первую роль (“Политика”, VI, 9, 8 — 11).
Аристотельоткрыл естественный, мирный путь образования государства (синойкизм) изсельской соседской общины в городскую гражданскую.
Еслидля Фукидида полис—люди, мужи, для Платона — воплощение идеи справедливости, тодля Аристотеля — это общность, удовлетворяющая стремление к наивысшему благу.
Несмотряна ограниченность экономической основы, полис завещал миру — и это подчеркнулАристотель—ряд политических идей, ценность которых невозможно переоценить:
—идею культуры, политической, государственной; только народ, имеющий болеевысокую культуру, основанную на нравственности и гуманных началах, можетрассчитывать на выживание (соединение красоты и добра);
—идею гражданственности, куда входили права—обязанности, долг, ответственность,причастность к жизни всей общины, определяющее значение общественного мнения,признание достоинства граждан, без намека на отчуждение: не было ни “я”, ни“они”, а было “мы”;
—идею демократии, впервые в истории представление о возможности управлениянарода самим собой, включенности каждого в общественную жизнь;
—идею республиканизма, с ее принципом выборности всех органов управления, недопускавшую единовластия, наследственных монархий, деспотий, пожизненныхсатрапий, окружавших греков со всех сторон света. Наоборот, грекипротивопоставили всем коллективность, краткосрочность магистратур,подотчетность, контролируемость должностных лиц.
Разумеется,Аристотель и его учителя сохраняют трезвость и видят отчетливо, что вседостоинства полиса существуют на фоне его существенных недостатков:замкнутости, ограниченности демократии, неравенства прав граждан, элитарностиполитического процесса, разрыва между правами провозглашенными и реальносуществующими. Поэтому и отношение античных мыслителей ктогдашней демократии малосочувственное — Платон ставил демократию послеолигархии, Аристотель предпочитал демократии политик).
Вто время когда Персидское царство рушилось под натиском греческой конницы и подтяжелой поступью македонских фалангистов, когда смелый полководец, ведший их,основал мировую державу, было своевременным подвести итог тому, что совершилаЭллада, в частности Афины, в области политики. Этот итог подвел Аристотель.Результат гласил: строй Афин вполне удовлетворительный и даже хороший дляполиса — небольшой республики, организованной как город (“где территория инаселение легко обозримы”, по Аристотелю, или составляют 5040 семей, поПлатону), но вести политику великой державы в новых исторических условияхафинскому народу не по силам. Он возлагает на себя задачу, которую не всостоянии будет выполнить.
Трудыученого должны были примирить афинян с настоящим, показать читателю, что крикио потере свободы, которые Аристотель ежедневно слышал на площадях, — простыедекламации и что по сравнению с прежними временами положение Афин подвладычеством Александра в тех скромных границах, которые им отводились, былозавидным.
Впрочем,все это не может ни поколебать, ни приуменьшить вклада античных греков вполитическую историю — найденных политических форм и разработанных идей — мировойцивилизации.
Современнаякультурология, политология, социология, государственно-правовая наука,естественно, стоят па иных рубежах, достигли иного уровня, но Аристотель и егоучителя, древние греки, обеспечили научную постановку таких общечеловеческих,“вечных” проблем, которые не только не теряют своей актуальности спустя болеедвух тысяч лет, но и приобретают все большее значение в политическом и социально-культурномразвитии человечества.