Мельник В. И.
Вжизни писателя Ивана Александровича Гончарова была необыкновенная встреча с человеком,который впоследствии был признан святым и канонизирован Русской ПравославнойЦерковью. Возвращаясь в 1854 г. с Дальнего Востока в Петербург через Сибирь,автор «Фрегата „Паллада“» в Якутске лично познакомился сбудущим московским митрополитом, а в то время архиепископом Камчатским,Курильским и Алеутским Иннокентием (Вениаминовым).
СвятительИннокентий (в миру Иван Евсеевич Попов-Вениаминов; 1797-1879) был выдающимсяцерковным деятелем, миссионером, просветившим светом Евангелия народы ВосточнойСибири и Русской Америки. Сначала он был священником в Иркутске, в 1823 г.вызвался ехать священником на остров Уналашку, где обратил в христианствоалеутов. Для этого он изучил алеутский язык. Благодаря его стараниям,христианство распространилось по всем Алеутским островам. Затем он былпереведен на остров Ситху, где распространил христианство среди колошей. В1840 г. по смерти жены он принял монашество и стал епископом Камчатским,Курильским и Алеутским. Двадцать семь лет длился его апостольский подвиг вВосточной Сибири. Святое Писание было переведено на якутский, алеутский икурильский языки. В 1868 г. был назначен митрополитом Московским и Коломенскими стал руководить миссионерским обществом. Честная кончина святителя Иннокентияпоследовала в страстную субботу в 1879 г. Это ли был не ясный знак егосвятости? Ныне его святые мощи покоятся в Свято-Успенском собореТроице-Сергиевой лавры.
Нужносказать, что Гончаров со свойственным ему чутьем осознал необычный масштабличности владыки, о котором ко времени их встречи уже писали в русских газетахи журналах. Готовясь к путешествию, Гончаров много читал, в том числе и омиссионерской деятельности Русской Церкви в Сибири. Прежде всего прочел онкнигу самого преосвященного владыки, тогда еще протоиерея, «Записки обостровах Уналашкинского отдела» (1840). Книгу писатель оценил высоко:«Прочтя эти материалы, не пожелаешь никакой другой истории молодого ималоизвестного края. Нет недостатка ни в полноте, ни в отчетливости по всемчастям знания: этнографии, географии, топографии, натуральной истории: но всегоболее обращено внимания на состояние церкви между обращенными… Книга эта ещезамечательна тем, что написана прекрасным, легким и живым языком»(И.А.Гончаров. Фрегат «Паллада». Л., 1986. 533). Читал Гончаров идругую брошюру протоиерея Иннокентия – «О состоянии православной церкви вРоссийской Америке» (1840). Возможно, читал и книги«Опыт грамматикиалеутско-лисьевского языка» (СПб., 1846) и «Замечания о колошенском икадьякских языках» (СПб., 1846). В главе «По Восточной Сибири»он признается, что уже до личной встречи «слышал и читал много опреосвященном: как он претворил диких инородцев в людей, как разделял их жизньи прочее» (С. 600). Возможно, читал наш путешественник и «Наставлениесвященнику-мессионеру», написанное епископом Иннокентием Вениаминовым в1841 г. В «Наставлении» писалось: «Оставить родину и идти вместа отдаленные, дикие, лишенные многих удобств жизни, для того, чтобыобращать на путь истины людей, еще блуждающих во мраке неведения, и просвещатьсветом Евангелия еще не видевших сего спасительного света, — есть дело поистинесвятое, равноапостольное. Блажен, кого изберет Господь и поставит на этослужение!»
Автор«Фрегата „Паллада“» сумел разглядеть всю значительностьфигуры будущего святителя. Прежде всего он упоминает «апостолаСибири» как первооткрывателя короткого пути к Охотскому морю:" Ссухого пути дорога от него к Якутску представляет множество неудобств… Трудамипреосвященного Иннокентия, архиепископа Камчатского и Курильского, и бывшегогубернатора камчатского, г. Завойки, отыскан нынешний путь к Охотскому морю иположено основание Аянского порта… По этой дороге человек в первый раз, можетбыть, прошел в 1845 году, и этот человек, если не ошибаюсь, был преосвященныйИннокентий…Он искал другой дороги к морю, кроме той, признанной неудобною,которая ведет от Якутска к Охотску, и проложил тракт к Аяну" (с. 491 — 498).
Наверное,естественно, что более всего Гончарову запомнились события, близкие ему какписателю: это перевод Евангелия на языки сибирских народов: «Я случайнобыл в комитете, который собирается в тишине архипастырской кельи, занимаясьпереводом Евангелия. Все духовные лица здесь знают якутский язык. Перевод ужевчерне окончен. Когда я был в комитете, там занимались окончательнымпересмотром Евангелия от Матфея. Сличались греческий, славянский и русскийтексты с переводом на якутский язык. Каждое слово и выражение строговзвешивалось и поверялось всеми членами» (С. 533).
Гончаровувидел в архиепископе Иннокентии воплощение своего идеала миссионера, начиная свнешнего вида владыки: «Я все-таки представлял себе владыку сибирскойпаствы подобным зауральским иерархам: важным, серьезным, смиренного вида. Доложили архиерею о нас. Он вышел нам на встречу. Да, действительно, это апостол,миссионер!…» Эти слова так ясно перекликаются с тем, что сказал о владыкеИннокентии святитель Московский Филарет (Дроздов): «В этом человеке что-тоапостольское» (Православная Москва. 1997. № 29-30. С. 1). Писатель рисуетпоистине апостольский портрет будущего святителя: перед ним встала«мощная фигура, в синевато-серебристых сединах, с нависшими бровями исветящимися из-под них умными ласковыми глазами и доброю улыбкой» (С.600).
Несколькострок очерка «По Восточной Сибири» дают представление о разговоре,который состоялся у архиепископа Иннокентия с Гончаровым. «Преосвященныйрасспрашивал меня подробно о моем путешествии и всей эскадры тоже» (С.601). Беседовали и о миссионерстве владыки, о московском митрополите Филарете(Дроздове), о жизни и познаниях которого будущий святитель говорил «сбольшим увлечением».
Пожалуй,ни в одной другой книге воспоминаний о святителе не найдем мы столь меткозарисованных черт характера и поведения его в быту. Во «Фрегате»Паллада"" рассказано несколько любопытных случаев из жизнисвятителя Иннокентия. Сведения Гончарова в этом плане просто неоценимы. Так, изего книги мы узнаем, что «преосвященный не звал никогда к себе обедать. Ондержался строгой монашеской жизни: ел уху да молочное, а по постным дням соблюдалположенный пост. А светским людям, по его мнению, необходимо было за обедоммясо» (С. 606). Правда, именно для Гончарова было сделано исключение какдля гостя в сибирской глухой стороне: владыка приглашал его на вечерний чай.«Он выставлял тогда целый арсенал монашеского, как он говорил, угощения.Кроме чаю тут появлялись чернослив, изюм, миндаль и т.д.» (С. 606).
Нельзяне привести еще один рассказ святителя о самом себе. Дело в том, что Гончаровчасто встречал владыку Иннокентия на обедах в различных домах – и сталнедоумевать по этому поводу, зная чисто монашеский образ жизни владыки. «Он точно угадал мою мысль и однажды заметил мне: „Вот вы менянередко встречаете на обедах у здешних жителей, начиная с губернатора,областных чиновников и до купцов. Все они составляют здесь одно общество, изкоторого выдаемся разве только мы с губернатором. Приняв раз приглашение укого-нибудь из них… на каком основании откажу я другому?… Вот я поневоле иезжу ко всем; но везде меня угощают моими монастырскими кушаньями. Я приеду,благословлю трапезу, прослушаю певчих, едва прикоснусь к блюдам и уезжаю,предоставляя другим оканчивать обед по-своему. И архиерей добродушнозасмеялся“ (С. 606).
Благодаряочерку Гончарова мы узнаем, о чем любил говорить и вспоминать владыка Иннокентий:»На этих вечерних беседах у преосвященного говорилось обо всем,- всегоболее о царствовавшем тогда императоре Николае Павловиче. Преосвященный любилрассказывать о приеме его государем, о разговоре их, о расспросах императора осуровом крае Восточной Сибири. Между прочим, преосвященный рассказал мне освоем назначении, когда в Петербурге узнал о смерти своей жены, сначала вархимандриты, а затем на кафедру Якутского, Алеутского и Курильскогоархиепископа. «На Курильских островах и церкви нет, – заметилдокладыващий. – Выстроят, – сказал государь и продолжал писать» (С. 607).
Дополняетдуховный портрет святителя случай, рассказанный Гончарову в Якутске: «Былимы в Светлое Воскресение в соборе… губернатор, все наши чиновники, купцы…Народу собралось видимо-невидимо. Служил владыко с нашим духовенством. Послеобедни его преосвященство благословил всех нас, со всеми похристосовался.»Ну, говорит, а теперь прошу за мной!" … а он из церкви прямо вострог, христосуется с заключенными и каждого дарит на праздник от скудныхсредств своих. И что за лицо у него было при этом: ясное, тихое, покойное!Невольно и мы за ним полезли в карманы и повытаскивали оттуда кто что мог… Вобщем набралось много денег, которые все и пошли в пользу арестантов. Тогдатолько владыко, еще раз благословив всех, отпустил нас по домам" (С. 608)…
Владыкаобладал неподражаемой жизнерадостностью и чувством юмора. Вот губернаторприглашает архиепископа отобедать вместе с ним и Гончаровым. И что же? –следует сцена, проникнутая легким юмором: «Его превосходительство»без просьбы" к убогой трапезе не пригласит! – не без иронии заметилархиерей. – Я, ваше превосходительство, со своей стороны, готов исполнитьприказание, но надо доложить архиерею: не знаю, какую резолюцию он положит,позволит ли монаху Иннокентию отлучиться от кельи – хоть бы и «на убогуютрапезу» к игемону Петру…– Он опять закатился смехом, и мы тоже" (С.601).
Такмы узнаем чисто человеческие черты святителя Иннокентия. Но уже после выходакниги Барсукова о митрополите Иннокентии Гончаров дает и исторический масштабличности святителя:«Он – тоже крупная историческая личность. О нем писалии пишут много и много будут писать, и чем дальше населяется, оживляется игуманизируется Сибирь, тем выше и яснее станет эта апостольская фигура… Вотприродный сибиряк, Самим Господом Богом ниспосланный апостол-миссионер!»(С. 600).
Вкниге «Фрегат „Паллада“» в основном узнается бытовой фон,окружающий будущего святителя. Писатель не говорит, как воспринимается имдуховный облик владыки Иннокентия: этот облик лишь угадывается. Авторизображает владыку Иннокентия без пафоса, без восторга, приводит даже сцены,окрашенные легким юмором. Значит ли это, что писатель не почувствовал святостьсвоего собеседника? Нужно учесть, что Гончаров весьма осторожен в выборе слов,в оценке скрытой от глаз духовной сущности человека. В своих произведениях онизбегает чисто религиозных сюжетов, а старается представить духовное – черезповседневный быт. Характерно, что в письме к великому князю Константину Романовуот 3 ноября 1886 г. Гончаров заметил: "… Религия и вся жизнь, на нейоснованная,- есть по преимуществу - высокая, духовно-нравственная,человеческая жизнь…Сам я, лично, побоялся бы религиозного сюжета, но когосильно влечет в эту бездонную глубину — тому надо писать" (Российскийархив. Т. У. М., 1994. С. 191).
Носказанное им («Он – тоже крупная историческая личность… чем дальшенаселяется, оживляется и гуманизируется Сибирь, тем выше и яснее станет этаапостольская фигура… Вот природный сибиряк, Самим Господом Богом ниспосланныйапостол-миссионер!») свидетельствует о верном духовном восприятии личностивладыки Иннокентия. Гончаров пишет даже о том, о чем обычно никогда не пишет, — о личном впечатлении: «Личное мое впечатление было самое счастливое».Все это говорит о том, что фигура будущего святителя воспринимается им какявно неординарная, выходящая из обычного ряда явлений. Назвав владыкуИннокентия апостолом, Гончаров, в сущности, признает его святость, проявляя,таким образом, духовную зоркость.
Особыйвопрос – время написания двух частей воспоминаний о святителе Иннокентии.Первая часть этих воспоминаний относится к 50-м годам и включенанепосредственно в книгу «Фрегат „Паллада“». В это времяГончаров еще не проявляет ярко выраженной тяги к религиозности. Воспоминания овладыке Иннокентии носят, соответственно, скорее исторический характер. Владыкаизображается в главе «Из Якутска» как миссионер, переводчик на языкисибирских народов Евангелия,- в ряду иных подвижников, о которых сказано едвали не больше,- как, например, о священнике Хитрове, который занималсясоставлением грамматики якутского языка, и отце Никите Запольском. Следуетучесть и то, что владыка в это время был жив и, вероятно, не желал бы встретитьв печати подробности о своей жизни. Да и похвал он не любил. Однаждысвятитель признался: «Могу ли присвоить себе что-либо из того, что примне или через меня делалось? Ибо Бог видит, как мне тяжело читать или слышать,когда меня за что-либо хвалят… Признаюсь, я желал бы, если бы это быловозможным, чтобы нигде не упоминалось мое имя, кроме перечней ипоминаний…» (Православная Москва. 1997. № 29-30. С. 1). Очерк же «ПоВосточной Сибири» создавался позже, после кончины «сибирскогоапостола», в 1889 г. Притом уже в 60-е годы происходит заметный перелом вдуховной жизни писателя, все более серьезно и глубоко утверждавшегося вПравославии. Есть любопытное свидетельство на этот счет. Это письмо протоиреяСвято-Пантелеимоновской церкви г.Санкт-Петербурга Василия Перетерского кМ.Ф.Сперанскому от 11 ноября 1912 г., в котором, в частности, говорится:«Я служу в приходе Пантелеймоновской церкви с 1869 года постоянно… Вэтом же приходе… свыше 30 лет жил и Иван Александрович Гончаров… В храмБожий в воскресенье и праздничные дни ходил; ежегодно исполнял христианскийдолг исповеди и святого причащения в своем прихожанском храме… Покойный ИванАлександрович по крайней мере за последние двадцать лет жизни был и скончалсяистинно верующим сыном церкви православной». Кроме того, следует учесть,что в 1883 г. в Москве вышла книга И. Барсукова «Иннокентий, митрополитМосковский и Коломенский», а в 1887 г. собраны и изданы тем жеИ.Барсуковым «Творения» митрополита Иннокентия. В это время фигурасвятителя Иннокентия видится Гончарову уже в несколько ином свете. В итоге впечати появляются бесценные подробности встреч писателя и владыки Иннокентия,любопытные штрихи бытовой жизни и миссионерской деятельности будущегосвятителя.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/