Эпиграфомк «повести» взята фраза, состоящая всего из двух слов«Стрелялись мы», далее следует пояснение, что это Баратынский.Эпиграф носит ярко выраженный пародийный характер (гротеск: пустая фраза,которая лишь внешне соответствует теме повести; ниже, как и положено, даетсяимя известного писателя, хотя и не уточняется, где именно он это говорил).Второй эпиграф строится по тем же канонам (взят из произведения Л.Бестужева-Марлинского): «Я поклялся застрелить его по праву дуэли (за нимостался еще мой выстрел)».
Вечер на бивуаке
Повествованиеначинается с сообщения рассказчика, что в ту пору они стояли в некоем местечке.Жизнь армейских офицеров Скучна: «утром ученье, манеж; обед у полковогокомандира или в жидовском трактире; вечером пунш и карты». «Одинтолько человек принадлежал нашему обществу, не будучи военным. Ему было околотридцати пяти лет, и мы за то почитали его стариком. Опытность давала ему переднами многие преимущества; к тому же его обыкновенная угрюмость, крутой нрав излой язык имели сильное влияние на молодые наши умы. Какая-то таинственностьокружала его судьбу; он казался русским, а носил иностранное имя. Некогда, онслужил в гусарах, и даже счастливо; никто не знал причины, побудившей сто выйтив отставку и поселиться в бедном местечке, где жил он вместе и бедно ирасточительно: ходил вечно пешком, в изношенном черном сюртуке, а держалоткрытый стол для всех офицеров нашего полка. Правда, обед его состоял из двухили трех блюд, изготовленных отставным солдатом; но шампанское лилось при томрекою. Никто не знал ни его состояния, ни его доходов, и никто не осмеливался отом сто спрашивать. У него водились книги, большею част! но военные, да романы.Он охотно давал их читать, никогда не требуя их назад; за то никто никогда невозвращал хозяину книги, им занятой. Главное упражнение сто состояло в стрельбеиз пистолета. Стены его комнаты были все источены пулями, все в скважинах, каксоты пчелиные. Богатое собрание пистолетов было единственной роскошью бедноймазанки, где он жил. Искусство, коего достиг он, было неимоверно, и если бы онвызвался пулей сбить грушу с фуражки кого б то ни было, никто б в нашем полкуне усумнился подставить ему своей головы. Разговор между нами касался частопоединков; Сильвио (так назову его) никогда в него не вмешивался. На вопрос,случалось ли ему драться, отвечал он сухо, что случалось, но в подробности невходил, и видно было, что таковые вопросы были ему неприятны. Мы полагали, чтона совести сто лежала какая-нибудь несчастная жертва его ужасногоискусства». Однажды человек десять офицеров обедали у Сильвио. Пили, послеобеда сели играть в карты, уговорив и Сильвио. Во время игры один из недавнопереведенных в часть офицеров обсчитался. Сильвио его поправляет, возникаетперепалка, офицер, в конце концов, в бешенстве схватив со стола медный шандал,кидает его в Сильвио, который едва успевает отклониться от удара. Он проситофицера удалиться. Все присутствующие не сомневались в последствиях и уже«хоронили» своего товарища. Однако на следующий день вызова неследует. Сильвио по-режнему упражняется в стрельбе, «сажая пулю на пулю втуза». Проходит три дня, офицер жив, а Сильвио удовлетворяетсяневразумительными объяснениями. Все малопомалу забывается, но рассказчик, всилу своего «романтического» склада характера, полагал, что честьСильвио была замарана и не омыта по его собственной вине. «Казалось, этоогорчало его; по крайней мере я заметил раза два в нем желание со мною объясниться;но я избегал таких случаев, и Сильвио от меня отступился». Однажды Сильвиополучает пакет и, прочитав письмо, сообщает, что ночью ему надо отбыть понеотложным делам, затем приглашает офицеров в последний раз у него отобедать.Во время обеда Сильвио намекает рассказчику, что им следует поговорить. Сильвиообъясняет, что «перед разлукой хотел бы объясниться», «Вы моглизаметить, что я мало уважаю постороннее мнение; но я вас люблю, и чувствую: мнебыло бы тягостно оставить в вашем ума несправедливое впечатление». Сильвиообъясняет свое «прощение» тем, что не имеет права подвергать своюжизнь даже малейшему риску. «Шесть лет тому назад я получил пощечину, ивраг мой еще жив». Сильвио сообщает, что они дрались на дуэли, ипоказывает «памятник» этого поединка простреленную фуражку. РанееСильвио служил в гусарском полку и «был первым буяном по армии».Дуэли в полку случались поминутно, Сильвио на всех бывал или свидетелем, илидействующим лицом. Он спокойно наслаждался своей славой, как в полку появилсямолодой человек богатой и знатной фамилии. «Отроду не встречал счастливцастоль блистательного! Вообразите себе молодость, ум, красоту, весёлость самуюбешеную, храбрость самую беспечную, громкое имя, деньги, которым не знал онсчета и которые никогда у него не переводились, и представьте себе, какоедействие должен был он произвести между нами. Первенство мое поколебалось.Обольщенный моею славою, он стал было искать моего дружества, но я принял егохолодно, и он безо всякого сожаления от меня удалился».
Неприязньвсе возрастает. Наконец, однажды на бале у польского помещика, Сильвио, видяего предметом внимания всех дам, и особенно самой хозяйки", бывшей сСильвио в связи, затевает с соперником ссору. В результате назначается дуэль.Противник Сильвио приходит на рассвете, в назначенный час. «держа фуражку,наполненную черешнями». Секунданты отмеряют двенадцать шагов. Сильвиодолжен был стрелять первым, но: «волнение злобы во мне было столь сильно,что я не понадеялся па верность руки, и, чтобы дать себе время остыть, уступалему первый выстрел; противник мой не соглашался. Положили бросить жребий:первый нумер достался ему, вечному любимцу счастия. Он прицелился и прострелилмне фуражку. Очередь была за мною. Жизнь его наконец была в моих руках; яглядел на него жадно, стараясь уловить хотя одну тень беспокойства… Он стоялпод пистолетом, выбирая из фуражки спелые черешни и выплевывая косточки,которые долетали до меня. Его равнодушие взбесило меня. Что пользы мне, подумаля, лишить его жизни, когда он ею вовсе не дорожит? Злобная мысль мелькнула вуме моем. Я опустил пистолет. Вам, кажется, теперь не до смерти, сказал я ему,вы изволите завтракать; мне не хочется вам помешать... „Вы ничуть немешаете мне, возразил он, извольте себе стрелять, а впрочем, как вам угодно: выстрелваш остается за вами; я всегда готов к вашим услугам“. Я обратился ксекундантам, объявив, что нынче стрелять не намерен, и поединок тем икончился». Позднее Сильвио вышел в отставку, но с тех пор не прошло ниодного дня, чтобы он не думал о мщении. Но теперь час настал, так какповеренный по делам сообщает из Москвы, что «известная особа скоро должнавступить в законный брак с молодой и прекрасной девушкой». Сильвиодобавляет: «Посмотрим, так ли равнодушно примет он смерть перед своейсвадьбой, как некогда ждал ее за черешнями!» Простившись, Сильвио уезжает.
II
Проходитнесколько лет, и рассказчик (Белкин) поселяется в деревне, где отчаянноскучает. «В четырех верстах от меня находилось богатое поместье,принадлежащее графине Б***; но в нем жил только управитель, а графиня посетиласвое поместье только однажды, в первый год своего замужества, и то прожила тамне более месяца. Однако ж во вторую весну моего затворничества разнесся слух,что графиня с мужем приедет на лето в свою деревню». Когда графиняприезжает, рассказчик отправляется отрекомендоваться ей. Гость попадает впрекрасный интерьер, хозяин оказывается умным, образованным, а хозяйкакрасавицей. Пытаясь освоиться в новом обществе, «я стал ходить взад ивперед, осматривая книги и картины. В картинах я не знаток, но одна привлекламое внимание. Она изображала какой-то вид из Швейцарии; но поразила меня в нейне живопись, а то, что картина была прострелена двумя пулями, всаженными однана другую». Разговор заходит о стрельбе и о необходимости каждодневнойтренировки для поддержания формы. Гость упоминает о Сильвио, граф приходит вволнение, и выясняется, что он и есть тот самый противник Сильвио, «апростреленная картина есть памятник последней нашей встречи». Графрассказывает, что пять лет назад он женился. Первый месяц провел здесь, в этойдеревне. Однажды вечером, возвратившись с верховой прогулки, он застает у себяв кабинете человека, который не захотел объявить своего имени слугам. Войдя вкомнату, граф узнает Сильвио. Тот явился произвести «свой» выстрел.Граф отмеряет двенадцать шагов и просит его стрелять скорее, пока жена неворотилась. «Он медлил — он спросил огня. Подали свечи. — Я запер двери,не велел никому входить, и снова просил его выстрелить. Он вынул пистолет и прицелился…Я считал секунды… я думал о ней… Ужасная прошла минута! Сильвио опустилруку. — »Жалею, сказал он, что пистолет заряжен не черешневымикосточками… пуля тяжела. Мне всё кажется, что у нас не дуэль, а убийство: яне привык целить в безоружного. Начнем сызнова; кинем жребий, кому стрелятьпервому". Голова моя шла кругом… Кажется, я не соглашался… Наконец мызарядили еще пистолет; свернули два билета; он положил их в фуражку, некогдамною простреленную; я вынул опять первый нумер. — «Ты, граф, дьявольскисчастлив», сказал он с усмешкою, которой никогда не забуду. Не понимаю,что со мною было, и каким образом мог он меня к тому принудить, но — явыстрелил, и попал вот в эту картину".
"… Сильвиостал в меня прицеливаться. Вдруг двери отворились, Маша вбегает, и с визгомкидается мне на шею. Ее присутствие возвратило мне всю бодрость. — Милая,сказал я ей, разве ты не видишь, что мы шутим? Как же ты перепугалась! Поди,выпей стакан воды и приди к нам; я представлю тебе старинного друга и товарища.- Маше всё еще не верилось. — «Скажите, правду ли муж говорит? — сказалаона, обращаясь к грозному Сильвио, — правда ли, что вы оба шутите?» — «Он всегда шутит, графиня, отвечал ей Сильвио; однажды дал он мне, шутя,пощечину, шутя прострелил мне вот эту фуражку, шутя дал сейчас по мне промах;теперь и мне пришла охота пошутить...» С этим словом он хотел D меняприцелиться… при ней! Маша бросилась к его ногам,- Встань, Маша, стыдно! — закричал я в бешенстве; а вы, сударь, перестанете ли издеваться над беднойженщиной? Будете ли вы стрелять, или нет? — «Не буду, — отвечал Сильвпо, — я доволен: я видел твое смятение, твою робость; я заставил тебя выстрелить помне, с меня довольно. Будешь меня помнить. Предаю тебя твоей совести». Тутон было вышел, но остановился в дверях, оглянулся на простреленную мноюкартину, выстрелил в нее, почти не целясь, и скрылся. Жена лежала в обмороке;люди не смели его остановить и с ужасом на него глядели; он вышел на крыльцо,кликнул ямщика, и уехал, прежде чем успел я опомниться". В завершениерассказчик прибавляет слух о том, что Сильвио, во время возмущения АлександраИпсиланти, предводительствовал отрядом этеристов и был убит в сражении подСкулянами.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта ilib.ru/