Содержание
1. Введение
* Возникновение денег
* Монеты как исторический источник
2. Римские монеты и их роль в возникновении русской
денежно-весовой системы
3. Византийские монеты
4. Восточные монеты
5. Западноевропейские монеты
6. Первые русские монеты
* Златники
* Монеты с именем «Петрос»
* Ярославле серебро. Метрология древнерусских монет
* Монеты Михаила-Олега Тмутараканского
7. Денежные слитки
8. Древнерусская денежная терминология и денежный
счёт
9. Безмонетный период
10. Содержание
11. Литература
Введение
Монеты—оригинальный и важный исторический источник. «Отражение целого круга идей и понятий в изображениях и надписях, имена и даты, встречающиеся на монетах, их художественные и эпиграфические данные, материал и техника изготовления, вес — как .элемент метрологии, счет денег и зависимость между монетами различных достоинств (монетные системы), отношения между монетами различных государств, монетные реформы — все это делает монеты очень благодарным материалом для разностороннего изучения экономической и политической истории народов, их материальной и духовной культуры»1.
Появление монет — явление отнюдь не случайное, а вполне закономерное, обусловленное всем ходом исторического развития человечества. Деньги, денежная форма стоимости есть конечный результат развития всех форм стоимости.
Возникновение денег. Деньги возникают у кочевых народов. В результате первого крупного общественного разделения труда — выделения из массы варваров пастушеских племен — скот сделался главным предметом обмена. Срастание денежной формы стоимости с первобытной (скот) оставило глубокий след в первоначальных обозначениях денег как таковых и богатства вообще. Чтобы убедиться в этом, достаточно вспомнить латинские и древнерусские названия денег. Латинское слово pecunia — деньги происходит от pecus — скот. В поэмах Гомера (VIII—VII вв. до н.э.) в качестве меры стоимости фигурирует бык. Золотые доспехи, например, стоили 100 быков. Счет скота велся по головам, и латинское слово сaput — голова явилось основой современных слов «капитал», «капитализм». Слово «скот» обозначало понятия денег, имущества, богатства. Аналогично обозначались они у англосаксов—sceat, готов—skatts, в древненемецком языке — skat. На Руси «скотъ» — это не только домашние животные, но и имущество, богатство, деньги. Казнохранилище называлось «скотьницей», а ее хранитель, казначей — «скотьникъ».
Необходимо подчеркнуть, что скот был не единственным видом денег, и наряду с ним первобытными деньгами служили самые разнообразные предметы: меха, шкуры, ткани, различная утварь, раковины, бусы и другие украшения, соль, рыба, чай и многие другие предметы. Среди различных видов первобытных денег особой популярностью пользовались раковины мелкого моллюска, добывавшиеся в Индийском и в западной части Тихого океана — каури (на Руси — ужовка). С глубокой древности и в ряде мест до XX в. они использовались как украшения и являлись средством обмена у многих народов Европы, Азии, Африки и островов Тихого океана.
Также очень широко в качестве всеобщего эквивалента использовались меха. Об этом их использовании в Древней Руси свидетельствуют некоторые названия денежных единиц — куна, веверица. В Северной Америке меха служили деньгами еще в начале XVIII в.
С расширением обмена для выполнения функции всеобщего эквивалента появился особый товар, по самой природе своей наиболее пригодный для этой цели,— благородные металлы. Они очень быстро вытеснили из обращения различные виды неметаллических денег. Первоначально золото и серебро обменивали просто по весу в виде слитков.
Переход от употребления денег в форме слитков самой разнообразной формы (бруски, пруты, кольца и др.) к чеканной монете явился результатом подъема производства на более высокую ступень, когда обмен стал жизненно необходим для передовых в экономическом отношении стран и народов.
В чем заключались преимущества металлических денег перед любыми формами примитивных средств обмена? Наиболее существенное из них состояло в том, что металлические деньги практически не подвергались порче и их можно было хранить в качестве сокровища сколько угодно длительное время. Во-вторых, обладая большим весом в малом объеме, они значительно облегчали свою транспортировку. Наконец, они легко делились на части, превращаясь в деньги меньшей стоимости, что очень облегчало производство мелких торговых операций. Во многих странах обращение различных видов металлических денег, прежде всего слитков, предшествовало появлению собственно монет. В Греции до введения монеты обращались железные прутья, называвшиеся оболами. Шесть прутьев составляли драхму (пучок, горсть). Драхмой впоследствии стала называться древнегреческая серебряная монета. В древней Италии до появления монет деньгами служили медные слитки, в большом числе (около 300 кг) найденные в целебном священном источнике Аква Аполлинарис. В Северном Причерноморье около древнегреческой колонии Ольвии найдены клады бронзовых наконечников стрел, отличавшиеся от боевых,— у них не было втулки, а лопасти были тупые. Их единственным назначением было обслуживание мелкой розничной торговли. При сохранении формы наконечника стрелы они по сути своей являлись уже монетами.
Не случайно древнейшие чеканенные монеты появились именно там, где обмен был наиболее интенсивным,— в греческих колониях Малой Азии, являвшихся торговым стыком между малоазиатскими государствами и Грецией. Вопрос о конкретном центре, где впервые приступили к чеканке монет, является спорным. В настоящее время принято считать, что первые монеты появились в Китае в XII в. до н. э., а затем — в начале VII в. до н.э. в малоазийском государстве Лидия в правление царя Гигеса. Эти лидийские монеты чеканились из электра — естественного сплава золота и серебра. Форма их еще не круглая, а бобовидная. Изображение на лицевой стороне заменено желобками, а с другой стороны тремя прямоугольными вдавлениями, являющимися следами примитивного верхнего штемпеля. Вероятно, несколько позднее появляются монеты на греческом острове Эгина, но эгинская весовая система очень широко распространяется в конце VII в. до н.э. В отличие от лидийских эгинские монеты чеканились из серебра, а их форма близка к шарообразной. На лицевой стороне этих редких эгинских статеров изображена черепаха. В Северном Причерноморье первые монеты начали чеканить в Ольвии в конце VI в. до н. э.
Первые монеты из золота стал чеканить знаменитый лидийский царь Крез в VI в. до н.э. Практически одновременно с чеканенными появляются монеты, отлитые в специальных формах.
Древнейшие монеты, отлитые в Китае из бронзы в форме маленьких мотыг и лопат, а также дисков, предположительно датируются еще более ранним временем —XII—VIII в. до н. э. Возможно, что столь же древними являются первые монеты Индии и Ассирии.
Очень скоро основными монетными металлами стали золото и серебро, а медь и бронза обслуживали мелкие торговые операции на местных рынках.
Соотношение стоимости золота и серебра никогда не было постоянным, но, как правило, устанавливалось в законодательном порядке. В античное время, например, оно колебалось от 1:10 до 1:16, в начале XX в.—1:38—1:39. Западнофранкский король Карл Лысый в IX в. специальным эдиктом установил соотношение между золотом и серебром как 1:12, а английский король Генрих III (1207— 1272)—как 1:10.
Следует особо подчеркнуть, что первые монеты, как правило, служили и весовыми единицами. Поэтому названия древних монет часто совпадают с наименованием весовых единиц. Однако вес монет очень скоро менялся и от первоначального веса оставалось лишь название. Поэтому исключительно важно при анализе денежных обозначений, встречаемых в источниках, учитывать разницу весового содержания драгоценного металла в денежных единицах в различные периоды их истории. Монеты являются важнейшим, а иногда единственным источником по истории экономики, товарно-денежных отношений и торговых связей.
Монеты как исторический источник. Монеты, найденные при археологических раскопках в культурном слое поселений или в могилах,— прекрасный датирующий материал. Нумизматика важна и для источниковедения — анахронистические употребления названий монет или других денежных терминов в различных документах или других письменных источниках заставляют усомниться в их подлинности.
Монеты могут служить источником для решения ряда проблем исторической хронологии, например для определения херсонесской эры (в античном Херсонесе), являющейся дискуссионной.
Неразрывным образом нумизматика связана с метрологией. Эта связь исторически предопределена тем обстоятельством, что на ранних этапах развития денежных единиц они совпадали или по крайней мере являлись четко фиксированной частью весовых единиц. Метрологическое изучение монет и денежного счета в настоящее время стало неотъемлемой частью нумизматического исследования.
Изображения на монетах государственных и личных гербов, а также различных геральдических фигур определяют связь нумизматики со сфрагистикой и геральдикой.
Монеты, сами по себе являясь памятниками искусства мелкой пластики, дают прекрасный и обильный материал для истории искусства. Они донесли до нас целые портретные галереи исторических лиц, изображения различных памятников архитектуры, в том числе и безвозвратно исчезнувших, отразили в своих рисунках мифологические сюжеты, бытовые сцены, изображения фантастических и реальных животных — зверей, птиц и рыб, растений и т. д. Только благодаря монетам мы можем составить определенное представление о погибших скульптурах гениального Фидия — Афины Промахос, украшавшей афинский акрополь, и Зевса в храме Олимпии
Римские монеты и их роль в возникновении русской денежно-весовой системы.
Славянские племена впервые познакомились с монетами задолго до образования у них государства. Первыми монетами, сыгравшими определенную роль в экономической жизни народов Восточной и Центральной Европы, были римские серебряные денарии. Первые сведения об их находках в славянских землях содержит «Трактат о двух Сарматиях» польского историка Матвея Меховского, изданный в 1517 г. в Кракове. По его словам, римские монеты у местного населения назывались денариями св. Иоанна Крестителя; на Украине их называли «Ивановыми головками».
В настоящее время в Восточной Европе зафиксированы находки около 200 кладов римских монет, большинство из которых клады серебряных денариев.
Массовый приток римских серебряных монет на территорию лесостепной полосы Восточной Европы начался в середине II в. н. э., но он был кратковременным и резко сократился на рубеже II и III вв. Наибольшее число кладов и отдельных находок римских денариев обнаружено на территории Украины и Беларуси, в частности в районе Киева и его окрестностей. Вес римского серебряного денария стабилизировался в результате денежной реформы императора Нерона (54—68 гг. н.э.), стал равным 3,41 г. Однако именно с этого времени начинается постепенное ухудшение качества денариев, и к концу II в. количество серебра в них уменьшилось вдвое. Вывоз их в Восточную Европу почти прекратился, но все же в небольшом количестве здесь встречаются монеты IV и даже V в.
В 214 г. начинается чеканка более крупных и тяжелых серебряных монет (4,7—5,3 г)—антонинианов, получивших свое название от полного имени императора Каракаллы (211—217 гг.)—Марк Аврелий Антоний. К середине III в. антонинианы вытеснили из обращения денарии, но при этом сами превратились в почти медную монету, содержащую лишь небольшую примесь серебра, и обращались по принудительному курсу. В восточноевропейских кладах они встречаются сравнительно редко.
Вопрос о длительности обращения римских монет на территории Восточной Европы после прекращения их притока сюда и о характере этого обращения относится к числу дискуссионных. Однако не подлежит никакому сомнению определенный и, вероятно, значительный хронологический разрыв между обращением денариев и арабских дирхемов, древнейшие клады которых датируются рубежом VIII—IX вв. Кладов V—VI вв. на древнерусской территории не известно, но все же можно предполагать, что именно к римскому времени относится зарождение у восточных славян денежно-счетных и весовых понятий.
Византийские монеты.
На территорию Руси монеты Византии начинают проникать в единичных экземплярах в VII—VIII вв. теми же торговыми путями, что и римские монеты. Наибольшее распространение византийских монет на Руси приходится на IX—XII вв. Их поступление в Южную Русь прежде всего связано с прекращением ввоза восточного серебра в конце Х в. Наряду с серебряными милиарисиями сюда проникали золотые и медные монеты Византии. Чеканка серебряных так называемых двойных милиарисиев или гексаграммов началась в 615 г. при императоре Ираклии. Золотые византийские «номизмы» или «солиды» послужили прототипами для древнерусских монет — златников и сребреников. На них с одной стороны помещалось изображение императоров, а на другой — Христа или надписей. Все золотые монеты IX—Х вв. найдены в бассейне Днепра или его притоков. Редкость этих монет заставляет усомниться в справедливости утвердившегося в литературе мнения о значительной их роли в торговле Византии и Руси. Наибольшее число византийских монет в смешанных кладах с куфическими или западноевропейскими монетами приходится на XI— начало XII в.
Медные византийские монеты обращались только в Херсонесе (Крым), где существовал монетный двор, а на территорию Руси они попадали случайно. Исключение составляет Тмутараканское княжество. Византийская медная монета обслуживала здесь внутренний рынок, заменив в определенной степени исчезнувшее серебро. Вполне вероятно, что именно в Тмутаракани чеканились серебряные и медные варварские подражания византийскому милиарисию. В XII в. приток византийских монет на Русь прекратился. Значение византийских монет в русском денежном обращении было весьма скромным.
Восточные монеты
Восточные монеты. В конце VIII в. на территорию древнерусского государства в больших количествах начинают проникать восточные монеты — дирхемы Арабского халифата. Их название происходит от древнегреческого слова «драхма». Дирхемы чеканились в различных центрах огромной территории халифата — в городах Средней Азии, Закавказья, Ирана, Малой Азии и Месопотамии, в Африке и Испании. По именам различных династов различаются дирхемы аббасидские, омайядские и др. Все они имеют еще одно общее название — куфические монеты, от «куфи»— особого стиля письма, возникшего в конце VII в. в иракских городах ал-Куфе и ал-Басре и использовавшегося на монетах.
В значительно меньших количествах проникали на Русь другие восточные монеты, например сасанидские драхмы IV—VII вв.
Дирхемы чеканились на тонких, но довольно крупных монетных кружках. На обеих сторонах монет помещалась надпись, в которой кроме благочестивых изречений, как правило, указывалась дата по хиджре (мусульманской эре) и место чеканки монет, имя правителя, халифа или других должностных лиц.
Основным путем проникновения дирхемов на Русь был Великий Волжский торговый путь, особую роль на котором играла Волжская Болгария. Меньшее значение имел торговый путь по Северскому Донцу и по Днепру. На территории Руси найдено очень много кладов куфических монет, в составе которых ярко отражается социальная и имущественная дифференциация общества. Известны многопудовые клады, состоявшие из тысяч монет, и небольшие комплекты из нескольких десятков монет. Часто дирхемы встречаются в составе погребального инвентаря славянских племен в качестве украшений или так называемого «обола мертвых», связанного с верой в загробную жизнь. Такие находки создают возможность для более точной датировки археологических памятников. Но основное значение дирхемов для истории русского денежного обращения и денежно-весовых систем заключается в том, что, попав на Русь, они служили средством местного монетного обращения. Куфические монеты, получая туземные названия, становились номиналами русской денежно-весовой системы. В письменных источниках, таких как Повесть временных лет. Русская Правда и др., они известны под названиями «куны» и «ногаты».
В обращении дирхемов на Руси выделяется несколько периодов, различающихся составом монетных кладов и способами приема серебра — на вес или на счет.
На первом этапе обращения дирхемов, датируемом концом VIII— первой третью IX в., преобладали монеты африканской чеканки с весовой нормой 2,7—2,8 г. Эта весовая норма соответствовала 1/25 древнерусской гривны в 68,22 г, и в зарождающейся русской весовой системе эти дирхемы являлись хорошо известными по Русской Правде кунами. Этимология этого термина пока еще не выяснена. Чаще всего его связывают с пушным зверьком — куницей или его мехом. Однако нельзя не обратить внимания и на то, что, например, в английском языке монета называется соin; это же слово со значением «чекан» во французском языке восходит к позднелатинскому слову cuneus, означавшему «кованый», «сделанный из металла».
Второй этап обращения дирхемов датируется примерно 30-ми гг. IX в.— рубежом IX—Х вв. На этом этапе в обращении преобладают аббасидские дирхемы, чеканенные по весовой норме, немного превосходящей норму куны (2,8—2,9 г). Однако это не привело к. каким-либо структурным изменениям в русской денежно-весовой системе, так как, по-видимому, эта незначительная разница в весовых нормах целиком нивелировалась за счет легковесных монет.
Третий этап обращения восточных монет на древнерусской территории датируется первыми тремя десятилетиями Х в. Именно в это время резко увеличивается ввоз на Русь восточных монет, основную часть которых составляли саманидские дирхемы. Именно в этот период все сильнее проявляется разновидность куфических монет, появляются дирхемы с весовой нормой 3,41 г, соответствующей норме русской ногаты. Этимологически это .название может восходить к арабскому «нагд»— мелкие деньги. Некоторые исследователи связывают его с арабским глаголом «накада» в значении «сортировать деньги, отбирать лучшие монеты». Другие высказываются в пользу объяснения от «нога»— в значении «соболиная шкурка с четырьмя ногами». Ногата составляла 1/20 часть древнерусской весовой гривны.
Четвертый, последний период обращения дирхемов на территории Восточной Европы датируется 40-ми гг. Х в.— началом XI в. На этом этапе происходит сильное расшатывание веса дирхемов — их начинают резать, дробить и принимать на вес. Появляется новая денежная единица—резана, весившая 1,36 г. Этимологически этот термин связан с глаголом «резать». Вероятно, первоначально так назывался разрезанный пополам дирхем.
В последней четверти Х в. начинается резкое сокращение притока восточных монет на Русь, а в начале XI в. их поступление сюда полностью прекращается. Причины этого явления следует искать на Востоке. Серебряная чеканка в странах халифата почти полностью прекратилась в XI в., с одной стороны, в результате истощения запасов серебряных руд, а с другой — междоусобных войн. Никаких внутренних причин для «отказа» от ввоза восточной монеты на Руси не было. Тем не менее ряд исследователей причины прекращения притока восточного серебра видели в слабости древнерусского денежного обращения, а неоспоримый факт длительного бытования восточных монет на Руси объясняли ее географическим положением на путях международной транзитной торговли.
Из состава русского денежного обращения куфические монеты полностью исчезают к середине XI в. Таким образом, период так называемого «переживания» дирхемов в русском денежном обращении после окончательного, прекращения их поступления на Русь был, вопреки мнению ряда исследователей, сравнительно кратким — около 25 лет. На этом этапе дирхемы сосуществуют с начавшими поступать на Русь и обслуживать денежное обращение монетами западноевропейских государств. Западноевропейский денарий приходит на смену восточному дирхему, и уже сам по себе этот факт доказывает, что потребность в монете на Руси в XI в. не исчезла, а ее денежное обращение поступательно развивалось.
Западноевропейские монеты.
Первые монеты стран Западной Европы попадают на Русь еще в 80-е гг. Х в., но их массовый приток сюда начинается только с начала 20-х гг. XI в. В настоящее время на древнерусской территории зафиксированы находки более 200 кладов и единичных экземпляров западноевропейских монет. Их топография является еще одним веским аргументом в пользу мнения о том, что только внутренние потребности денежного обращения определяли необходимость ввоза на Русь иноземной монеты. В данном случае нельзя говорить ни о каком транзите через территорию Руси, так как она сама была конечным пунктом распространения денария. Пути проникновения западноевропейских монет на Русь были различны, но основную роль играли два: первый — через южное побережье Балтийского моря и остров Готланд, второй — через Скандинавский полуостров и Готланд. Принципиально важным является вопрос о соотношении на древнерусской территории ареалов куфических дирхемов и западноевропейских денариев.
Основную массу западноевропейских монет, поступавших на Русь, составляли германские пфенниги, англо-саксонские пенни, денарии Венгрии, Чехии и других стран. Денарии чеканились на тонких серебряных кружках, диаметр которых (около 1,5 см) был значительно меньше размера дирхемов. На них помещались самые различные изображения: кресты и звезды, люди, памятники архитектуры, предметы быта, буквенные монограммы. Надписи, выполненные на латинском языке, содержат имена правителей, от лица которых чеканились монеты, реже имена монетчиков или лиц, ведавших чеканкой.
Денарии поступали на Русь в течение XI в. В самом начале XII в. их ввоз сюда в основном закончился, однако в незначительных количествах они проникали на Русь вплоть до 40-х гг. XII в. Самым большим кладом денариев является найденный в 1934 г. недалеко от деревни Вихмязь под Петербургом, содержавший более 30 тысяч монет и серебряный слиток. Он был зарыт в землю около 1090 г.
Причины прекращения притока монет на Русь из стран Западной Европы во многом аналогичны причинам прекращения ввоза восточных дирхемов. В начале XII в. порча монеты в фискальных целях на Западе привела к тому, что она почти полностью деградировала и перестала быть пригодной для вывоза за пределы страны, ее чеканившей. В основном денарии обращались на территории Северной и Северо-Восточной Руси, за исключением земли вятичей, а в юго-западной части Руси, в частности на Киевщине, их найдено сравнительно немного. В первой половине XI в. денарии обращались вместе с восточными монетами, но постепенно процент последних в кладах уменьшается, и клады второй половины XI— начала XII в. состоят почти исключительно из одних западноевропейских монет.
Вес денариев был различным. Большинство германских монет имело весовую норму около 1,2 г, а английских 1,3—1,5 г. Эти величины не имели соответствия в русской денежно-весовой системе, что послужило причиной дробления монет. В кладах первой половины XI в. преобладают обломки, а не целые монеты. В кладах второй половины XI в. выделяются две группы монет с весовыми нормами 0,9—1,1 и 0,6—0,7 г. По своему весу монеты первой группы точно соответствуют новой норме резаны в северной русской денежно-весовой системе. Что касается монет с весовой нормой 0,6—0,7 г, то предположительно их следует связать с древнерусской веверицей. Судя по письменным источникам, веверица была самой мелкой денежной единицей Руси. Ее соотношение с гривной пока удается установить только приблизительно. В кладах второй половины Х в. есть группа обрезанных дирхемов с весовой нормой 0,3—0,4 г, соответствующей ровно 1/3 резаны, что дает основание выводить равенство резаны трем веверицам, а куны, следовательно, 6 веверицам и гривны — 150 веверицам при весовой норме счетной гривны 51,19 г.
Состав кладов монет XI в. показывает, что в первой половине столетия они принимались на вес, а во второй происходит возврат к их счетному приему. В кладах второй половины XI в. практически отсутствуют англосаксонские монеты и доминируют германские пфенниги. При этом на смену монетам, происходящим в основном из Южной Германии (чекан Кельна, Майнца и др.), приходят пфенниги из Фрисландии и монетных дворов, находящихся на территории современных Голландии и Бельгии. Следует отметить, что находки фрисландских монет в основном концентрируются в двух пунктах — во Фрисландии и на Руси, что свидетельствует о непосредственных торговых контактах Руси и Фрисландии.
Финальный этап обращения западноевропейских монет на территории Древней Руси характеризуется тенденцией превращения монет из средства денежного обращения в средство накопления сокровищ.
Первые русские монеты.
Первая попытка чеканить собственные монеты была осуществлена русскими князьями в конце Х— начале XI в. Письменные источники не сохранили сведений о начале русской монетной чеканки, тем не менее есть все основания утверждать, что она явилась не случайным эпизодом, а была подготовлена всем ходом исторического развития Руси, прежде всего двухсотлетним обращением на ее территории восточных монет.
Вводя в обращение свою собственную монету, русские князья стремились, видимо, с одной стороны, компенсировать в определенной степени недостаток в куфических монетах, ввоз которых резко сократился именно в. это время, а с другой — использовать монеты как прекрасное средство пропаганды государственного суверенитета Руси, ставшей в конце Х в. одним из мощных христианских государств.
В отечественной нумизматике вопрос о причинах появления первых монет и времени их чеканки долгое время был предметом острых дискуссий. Одним из первых эти проблемы поставил И. И. Толстой, монографически изучивший древнейшие русские монеты. Он разработал типологию и предложил хронологическую классификацию этих монет, согласно которой чеканку начал Владимир Святой (980—1015) и продолжили его сыновья — Святополк Окаянный (1015—1018, приемный сын) и Ярослав Мудрый (1019—1054). Золотые монеты чеканил только Владимир. Другую схему древнерусского чекана предложил А. В. Орешников. Он считал, что чеканка монет на Руси началась при Ярославе Мудром, была продолжена его сыном Изяславом (1054—1078) и внуком Ярополком Изяславичем (1077—1078), князем волынским и вышегородским, а закончилась при Владимире Всеволодовиче Мономахе (1078— 1125). При этом, по мнению А. В. Орешникова, Мономах осуществлял чеканку, являясь князем черниговским (1078—1094), переяславским (1094—1113) и великим князем киевским (1113- 1125). В основе схемы А. В. Орешникова лежало представление о времени Владимира Мономаха как о «высшей точке процветания» Киевского государства.
Большинство исследователей придерживается схемы И. И. Толстого, развитой в работах Н. П. Бауера. Схему А. В. Орешникова поддерживал, подкрепляя археологическими материалами, Б. А. Рыбаков. В последние десятилетия изучением древнерусских монет систематически занимались И. Г. Спасский и М. П. Сотникова, которые подвели итог более чем столетнему исследованию древнерусского чекана, издав «Сводный каталог русских монет Х—XI веков» (Л., 1983). В основе этого труда лежит схема И. И. Толстого, подвергшаяся лишь частичным уточнениям и дополнениям.
И. И. Толстой связал начало чеканки монет с принятием на Руси христианства, объясняя их появление как «удовлетворение стремления к внешним признакам этой (христианской.— П.Ш.) культуры ранее удовлетворения реальных потребностей». Правда, он тут же оговаривался, что уже при Владимире I русские монеты стали удовлетворять фактическую потребность в средстве денежного обращения, связывая эту потребность с «кризисом серебра» в странах Арабского халифата.
Отдельные исследователи видели в чеканке первых монет проявление экономической мощи Киевской Руси и объясняли ее стремление вытеснить из обращения иноземную монету. Это мнение является безусловно ошибочным, особенно в заключительной своей части. При отсутствии собственных разработок серебра на Руси выполнить эту задачу было невозможно. Сырьем для русской монетной чеканки служил привозной металл, вероятно сами восточные дирхемы, перечеканка которых в сребреники потребовала бы колоссальных и неоправданных затрат.
Клады и отдельные находки древнейших русских монет встречаются не только на громадной территории древнерусского государства, но и далеко за его пределами — в Скандинавии, Прибалтике, Польше и Германии. Однако этот факт еще не дает права приписать сребреникам значительную роль в русском денежном обращении. Они не могли обеспечить потребности экономики и денежного обращения в монете в силу кратковременности чеканки и незначительности эмиссий, а также их низкопробности. Около трех четвертей из числа всех апробированных сребреников имеют пробу ниже 500-й, т. е. практически не являются серебряными монетами. Значительная часть монет изготовлена из сплава с ничтожным количеством серебра. Показательно, что только высокопробные сребреники, имеющиеся среди монет всех типов, за исключением монет Святополка, встречены в кладах восточных и западноевропейских монет. Дирхемы, даже в последний период их обращения на Руси, в сравнении с сребрениками были монетами высокопробными. Именно они служили сырьем для чеканки русских монет, и далеко не случайно, что среди всей громадной массы восточных монет нет ни одного дирхема, перечеканенного в сребреник. Таким образом, можно пред-
полагать, что на внутреннем рынке древнерусские монеты обращались по принудительному курсу. Поэтому более убедительным представляется мнение о том, что древнерусская чеканка преследовала в первую очередь политические цели.
Итак, длительная дискуссия о времени появления первых отечественных монет в настоящее время может считаться законченной. Чеканка началась в княжение Владимира Святославича (980— 1015), вероятно, вскоре после официального принятия христианства в 988 г. Об этом свидетельствуют изображения Иисуса Христа на одном из типов серебряных монет и на всех золотых, а также постоянное присутствие креста как символа христианства в руках князя на всех без исключения монетах, как золотых, так и серебряных.
В настоящее время известно около 340 древнерусских серебряных монет, называемых условно сребрениками, и 11 золотых, или златников. Название серебряных монет заимствовано из Ипатьевской летописи начала XV в., а золотых — из договора Руси с Византией 945 г. В первом случае употребление термина «сребреник» относится к началу XII в., когда монеты уже не чеканились, во втором — ко времени, когда они еще не чеканились.
Подавляющее большинство монет содержит в легенде имя Владимира, значительно меньшее число — имена Святополка и Ярослава. На некоторых монетах имя князя до сих пор не поддается прочтению или читается предположительно.
Размер сребреников такой же, как и большинства дирхемов, но, в отличие от последних, они отчеканены не на специально вырезанных кружках, а на отлитых в двусторонних литейных формах заготовках. Техника чеканки была весьма низкой. Нестойкость монетных штемпелей приводила к их быстрой смене, а частое и не всегда умелое копирование штемпелей искажало надписи до неузнаваемости. Штемпели, вероятно, были бронзовыми и имели вид щипцов. Такие сопряженные штемпели были известны на Руси и до начала чеканки монет — они служили буллотириями для оттиска вислых свинцовых печатей. В более позднее время такие штемпели назывались «клещи». Небольшое число монет, отчеканенных одной парой штемпелей, говорит о том, что штемпели быстро разрушались.
Вопрос о национальной принадлежности резчиков монетных штемпелей очень сложен. Скорее всего они были русскими людьми, а не греками, хотя и подражали первоначальным византийским образцам. На Руси возобладало графическое исполнение штемпелей, а для византийских мастеров характерен высокий рельеф изображений. Эта художественная манера объясняется, скорее всего, не столько неопытностью резчика, хотя и это несомненно, сколько влиянием стиля восточных куфических монет. Следует отметить, что для монет раннего европейского средневековья вообще характерна своеобразная графичность исполнения изображений и надписей. В сравнении с одновременными западноевропейскими монетами русские сребреники и златники не выглядят «варварскими». Русские монеты по мастерству резчиков и художественному исполнению ими штемпелей очень различны — наряду с грубо выполненными рисунками и неграмотными надписями имеются монеты тонкой, можно сказать, изящной работы, например «Ярославле серебро».
Все серебряные монеты с именем Владимира (более 250 экз.) подразделяются на четыре типа. На монетах 1 типа на лицевой стороне изображен сидящий на престоле (?) князь в шапке, украшенной подвесками и увенчанной крестом, в правой руке князя крест на длинном древке, над левым плечом маленький княжеский знак в виде трезубца. Вокруг изображения помещена круговая надпись справа налево вершинами букв к центру монеты: Владимиръ на столе. По краю монеты бусинный ободок. На обратной стороне погрудно изображен Иисус Христос в кресчатом венце, с Евангелием в левой руке и благословляющий правой. Круговая надпись, расположенная на лицевой стороне: I сусъ Христосъ. По краю монеты бусинный ободок. Другой вариант этого типа монет содержит на лицевой стороне легенду Владимиръ а се его сребро. Среди апробированных монет этого типа (примерно третья часть) только 4 экземпляра имеют пробу 875—800, остальные фактически являются серебряными монетами с незначительной примесью меди. Монеты 1 типа, вероятно, чеканились одновременно со златниками. Об этом говорит их однотипность. Предположительно формула легенды «Владимир на столе» была изначальной и сочеталась с полным написанием имени Христа. Штемпели резали не менее 5 мастеров-резчиков. Монеты этого типа составляют по особенностям легенды и изображений четыре подгруппы, но, видимо, все они чеканились если не одновременно, то в очень небольшом хронологическом диапазоне. Интересно отметить, что знаменитый Киевский клад сребреников 1876 г. состоял исключительно из монет этого типа.
На лицевой стороне монет II типа также изображен сидящий на престоле князь. Вокруг его головы появляется нимб, прежде неизвестный. Впервые же появляется и изображение престола, как бы иллюстрирующее первую часть надписи, помещенной на этой же стороне: Владимиръ на столе. На обратной стороне изображение Иисуса Христа заменяется изображением родового княжеского знака, так называемого трезубца. Это название предложил М. Н. Карамзин в своей «Истории государства Российского». Легенда на обратной стороне А се его сребро завершает надпись лицевой стороны. Вокруг изображения бусинный ободок (иногда двойной). Одежда князя украшена бусинами, она напоминает кольчугу.
Чтение надписей на монетах этого типа чрезвычайно затруднительно, так как в большинстве случаев они являются бессмысленным набором буквообразных знаков. Это обстоятельство, с одной стороны, ставило под сомнение прочтение легенды И. И. Толстым, который видел в ней имя Владимира, а с другой — приводило к самым фантастическим ее прочтениям. Например, Я. Я. Волошинский прочитал имя «Ярослав», а А. В. Орешников предположил в ней название города Переяславля. Княжеский знак аналогичен изображенному на златниках и на монетах 1 типа. Принадлежность его именно Владимиру I подтвердила находка при раскопках в Новгороде в слое XI в. бронзовой подвески с изображением такого же знака.
Подавляющее большинство монет этого типа столь же низкопробны, как сребреники 1 типа.
Хронологически этот тип сменяет первый, что вытекает из факта перечеканки сребреника 1 типа штемпелями II типа, а также из наблюдений над составом монетных кладов. Вероятное время чеканки монет этого типа — первые 15 лет XI в. Большинство монет II типа происходит из Нежинского клада (недалеко от Киева) 1852 г.
Монеты III типа (известны 57 экземпляров) выделяются по следующим характерным признакам: в общем повторяя на обеих сторонах изображения монет II типа, они отличаются от последних отсутствием нимба вокруг головы князя, тщательным изображением престола (кресло с высокой и широкой спинкой), наклоном креста (на всех других монетах он изображен прямо) и, наконец, почти абсолютной правильностью и полнотой написания легенды: Владимиръ на столе, а се его сребро. Некоторые элементы рисунка восходят к 1 типу. Впервые среди монет этого типа встречены экземпляры, происходящие от разных штемпелей одной из сторон при общем другой. Это свидетельствует о том, что испорченные штемпели могли заменяться не только парами, но и поодиночке. Монеты этого типа столь же низкопробны, как и двух предыдущих. Случаи перечеканки монет II типа штемпелями III типа устанавливают их относительную хронологию.
Следует отметить, что почти все (четыре из пяти) монеты этого типа, имеющие высокую пробу (более 840-й), сильно обрезаны. Обломки и обрезки восточных монет хорошо известны по многочисленным кладам. В кладах первой половины XI в. они абсолютно преобладают над целыми экземплярами. Так как низкопробных обрезанных сребреников неизвестно, можно предполагать, что на Руси хорошо разбирались в качестве обращавшихся монет и функции полноценной монеты выполнялись только высокопробными монетами.
Монеты IV типа (известно 25 экземпляров) в целом повторяют на обеих сторонах композиции сребреников II и III типов, отличаясь от них правильностью рисунка и тщательностью исполнения штемпелей. Скорее всего все штемпели для монет этого типа изготовлены одним мастером, за единственным исключением экземпляра, выполненного небрежно и неумело. Среди монет этого типа встречен экземпляр с уникальной надписью: Владимире серебро + Съватаго Васила. Такое чтение, как оказалось единственно возможное, предложил Д. И. Прозоровский. Христианское крестильное имя Владимира — Василий хорошо известно. По содержанию легенда аналогична форме надписи на монетах Ярослава Владимировича Мудрого, и это проливает свет на их взаимную хронологию. Монетами этого типа завершаются эмиссии Владимира. Такое заключение аргументируется наличием монеты Святополка, штемпели для которой изготовил мастер монет IV типа. К тому же смешения композиций изображений и легенд, как правило, происходят только при смене монетных типов.
На монетах этого типа изображены два вида княжеского головного убора: высокая русская шапка и низкая шапочка с крестом
на вершине, повторяющая стемму императоров с византийских монет Василия II и Константина, в чем усматривается намек на равенство русского великого князя византийским императорам.
Златники. В настоящее время известны 11 золотых монет Владимира, происходящие от 5—6 пар матриц. Прототипом златникам послужили византийские солиды императоров Василия II и Константина VIII (976—1025). Как и византийские монеты, они имеют противоположную ориентацию сторон. На лицевой стороне изображен сидящий князь, в шапке с подвесками, увенчанной крестом. В правой руке князя крест на длинном древке, над левым плечом — княжеский знак в виде трезубца. Вокруг изображения надпись, читаемая справа налево. Вершины букв надписи обращены к центру монеты. Надпись Владимиръ на столе заканчивается крестом. На обратной стороне — погрудное изображение Иисуса Христа в кресчатом венце с благословляющей правой рукой и Евангелием в левой. Вокруг надпись: Iсусъ Христосъ. Изображения обеих сторон заключены в круговые бусинные ободки. Известен и другой вид надписи лицевой стороны: Владимиръ, а се его злато.
Почти все златники происходят из двух кладов — Пинского 1804 г. и Кинбурнского 1863 г., содержавших также золотые византийские монеты. Высокая проба златников (916—958) соответствует золоту византийских солидов конца Х— начала XI в. Этот факт является еще одним аргументом в пользу принадлежности златников Владимиру Святому, а не Владимиру Мономаху, так как проба солидов к концу XI в. упала до 350. Анализ стиля изображений и почерка букв и надписей позволяет заключить, что штемпели златников резали два мастера, причем один из них изготовил и штемпели большой группы серебряных монет.
Вес златников заключен в пределах 4,0—4,4 г., т.е. соответствует весовой норме византийских солидов. Со временем вес златника стал русской единицей веса — золотником (4,266 г), точно соответствующим 1/96 позднейшего русского фунта.
Монет с именем Святополка известно 50 экземпляров, происходящих от 30 пар различных штемпелей. На лицевой стороне помещено изображение князя на престоле, близкое сребреникам IV типа Владимира, и круговая надпись, часто выполненная с ошибками, но читаемая легко: Святополк на столе. На обратной стороне изображение княжеского знака в виде двузубца, левый зубец которого завершается крестом. Вверху между зубцами небольшой знак в виде равноконечного креста с кружками на концах и над-[ись: А се его серебро. Изображения на обеих сторонах заключены в двойные бусинные ободки, идущие по краю монеты. \. П. Сотниковой и И. Г. Спасским выявлена работа трех мастеров монет Святополка, один из которых резал и штемпели монет IV типа Владимира. А. В. Орешников относил эти монеты к чекану великого князя Святополка-Михаила Изяславича (1093—1113). ошибочность такой атрибуции, помимо исключительной стилистической близости монет IV типа Владимира и Святополка, докатается принципиальным различием помещенных на них княжеских знаков. На монетах Святополка Изяславича следовало бы ожидать знак, производный от трезубца и подобный знакам сыновей и внуков Владимира 1. Так как Святополк был приемным сыном Владимира, а фактически приходился ему племянником, он, видимо, использовал знак, производный от неизвестного пока знака своего отца Ярополка Святославича. Этот последний должен был восходить, как и знак Владимира 1, к известному по печати знаку в виде двузубца их отца Святослава Игоревича. Можно предполагать, что в борьбе за киевский престол Святополк сознательно противопоставлял себя как Ярополчича своим двоюродным братьям Владимировичам. Абсолютное большинство монет Святополка также низкопробные.
Монеты с именем «Петрос». Известны 4 монеты, представляющие особый тип, примыкающий к чекану Святополка. Все они отчеканены разными штемпелями, но сходство в деталях рисунка, одинаковое начертание букв надписей и оригинальное расположение легенд позволяют заключить, что все штемпели сделаны одним резчиком. Атрибуция этих монет является самым сложным вопросом классификации древнерусского чекана. И. И. Толстой в надписи читал имя Георгия (крестильное имя Ярослава Мудрого) и на этом основании относил их к чекану Ярослава. А. В. Орешников связывал их с чеканкой Ярополка-Петра Изяславича, князя вышгородского (1077—1078). М. II. Сотникова и И. Г. Спасский убедительно восстановили легенду этого типа, прочитав ее следующим образом: Петрос Петрос и Огеос Петрос («Петр, Петр», «святой Петр»). По всем иконографическим признакам на лицевой стороне изображен апостол Петр, а никак не св. Георгий, изображавшийся по византийским канонам не только без бороды, но и без усов. Особое значение в правильном определении этих монет приобретает атрибуция княжеского знака, помещенного на обратной стороне. В. Л. Янин, не усматривая принципиальной разницы в княжеских знаках на монетах Святополка и с именем «Петрос», считает последние также принадлежащими Святополку, а в имени «Петр» видит его крестильное имя. А. В. Орешников обратил внимание на различие в дополнительных значках, помещенных между зубцами княжеских знаков, на монетах Святополка и именем «Петрос» и на монетах еще одной группы со знаком Святополка с изначально испорченной легендой, в которой уверенно читается только имя «Петор». Эта группа состоит из 9 монет, происходящих от 6 пар штемпелей, также изготовленных одним мастером-резчиком. Характерно, что на них изображен не святой, а князь в нимбе и с прямо стоящим крестом в правой руке. На обратной стороне между зубцов княжеского знака находится дополнительный значок в виде полумесяца, рогами обращенного вверх. А. В. Орешников определил их принадлежность к чекану великого князя Изяслава-Дмитрия Ярославича (1054—1078), а И. И. Толстой — к чекану Ярослава Мудрого. И. И. Толстой и на монетах этой группы увидел искаженное имя «Георгия», а Н. П. Петров — имя «Дмитрий». Н. Д. Мец, придав принципиальное значение значкам, помещенным между зубцами княжеских знаков, пришла к выводу о соответствии каждому имени на монете определенного значка: Святополку — крест, Петру — якорь, и Дмитрию — полумесяц, а также об одновременности чеканки монет Владимиром Святославичем и его сыновьями.
Среди монет с именем «Петр» как в форме «Петрос», так и «Петор» нет высокопробных, а большинство из них имеют только следы серебра. Этим, вероятно, объясняется и ограниченный ареал монет Святополка и с именем Петра, находки которых неизвестны за пределами Киевского, Черниговского и Переяславского княжеств.
М. П. Сотникова и И. Г. Спасский пришли к выводу о принадлежности Святополку Окаянному монет трех типов: с именем Святополка и Петра в двух вариантах написания. Таким образом, устанавливается неизвестное по письменным источникам крестильное имя Святополка — Петр, о чем уже писал В. Л. Янин. Что касается одного из «претендентов» на монеты с именем «Петр»— князя Ярополка Изяславича, то его в крещении звали Гавриилом, а имя «Петр» он получил в период своего недолгого католичества.
Можно предполагать, что монеты с именем «Петр» Святополк чеканил, когда в 1018 г. вторично на короткое время захватил стол в Киеве. Известно, что помощь в этом ему оказывал польский король Болеслав Храбрый, на дочери которого Святополк был женат.
Ярославле серебро. Совершенно оригинальную группу древнерусских монет составляют сребреники с надписью «Ярославле серебро». Именно такая монета была найдена в конце XVIII в. в Киеве среди различных привесок к иконе в одной из церквей и стала первой русской монетой, известной историкам и собирателям. Этот экземпляр оказался единственным, обнаруженным на территории южных княжеств, все остальные находки тяготеют к северо-западным окраинам древнерусского государства. Эта монета сразу же была отнесена к чекану Ярослава Владимировича Мудрого. Научное обоснование такой атрибуции первым предложил академик А. А. Куник в 1860 г. Монеты Ярослава Мудрого выделяются оригинальностью типа, изяществом и необыкновенной тщательностью исполнения.
На лицевой стороне имеется погрудное изображение св. Георгия в плаще, прямо, с копьем в правой руке и щитом в левой. По сторонам греческая надпись святой Георгий, расположенная колонками и читаемая сверху вниз. Вокруг изображения и по краю монеты точечные ободки, между которыми розетки из точек, расположенные крестообразно. На обратной стороне изображен княжеский знак в виде трезубца. Средний зубец завершается кружком с точкой внутри. Еще пять точек расположены внутри крайних зубцов и нижней перекладины. Вокруг надпись Ярославле серебро, читаемая слева направо. Вершины букв направлены к краю монеты. Вокруг изображения и по краю монеты точечные ободки, между которыми крестообразно расположены буквы АМН, т. е. аминь.
Известны три пары штемпелей этих монет, сделанные одним резчиком. Прототипом для изображения св. Георгия на этих монетах явилось его изображение на византийских печатях, на которых аналогичным образом расположена и надпись, а также встречается слово «аминь», неизвестное на монетах. Стилистическую и иконографическую близость древнейших русских монет и печатей Х—XI вв. отмечал ряд исследователей. Она стала очевидной после находки в 1955 г. при раскопках в Новгороде печати сына Владимира 1 князя Изяслава Владимировича. Пока это древнейшая из сохранившихся русских булл. На ней изображен княжеский знак, очень близкий знаку на монетах как Владимира, так и Ярослава. Знак снабжен дополнительным кружком, завершающим левый зубец тамги, а на знаке Ярослава он завершает средний зубец.
Топография находок «Ярославля серебра» и отсутствие в надписи обычной формулы «на столе» позволяют предположить, что Ярослав Мудрый чеканил эти монеты в Новгороде до занятия великокняжеского стола в 1019 г. Наиболее вероятной представляется датировка этих монет 1014—1015 гг. В ее пользу может говорить и притяжательная формула легенды, совпадающая с формулой «Владимире серебро» на одном из штемпелей сребреников IV типа Владимира, датирующихся последними годами его княжения. Все сребреники Ярослава имеют высокую пробу (960), что также может служить косвенным аргументом в пользу их чеканки в Новгороде, через который осуществлялось в основном поступление на Русь высокопробных западноевропейских монет.
Еще одну оригинальную группу монет представляют так называемые скандинавские подражания Ярославлю серебру, или Ярославле серебро малого веса. Все 6 экземпляров монет этой группы найдены в кладах XI в. на территории Скандинавии и Прибалтики и хранятся в музеях Скандинавии. На лицевой стороне этих монет помещено погрудное изображение св. Георгия с пояснительной надписью, на обратной стороне — княжеский знак в виде трезубца и круговая надпись: Ярославле сребро. Их отличие от описанных выше «обычных» монет Ярослава Владимировича заключается в сравнительной небрежности и определенной грубости работы, меньших размерах и вдвое меньшем весе. Мнения исследователей о месте и времени чеканки монет этой группы разделились. Одни отстаивают их скандинавское происхождение и считают более ранними по времени чеканки, другие полагают, что они отчеканены в Новгороде позже чеканки монет большого веса, может быть в 1018 г., когда, по сообщению летописи, новгородцы «начаша скот собирати» для найма варяжской дружины в помощь Ярославу в борьбе за великокняжеский стол. Латинское написание буквы «р» в слове «Ярослав», определенное сходство этих монет со скандинавскими позволяет предположить, что штемпели резал мастер-иностранец. Однако главный вопрос — где и кем чеканились сребреники Ярослава малого веса — остается открытым, и русскими эти монеты в настоящее время можно признавать лишь условно.
Метрология древнерусских монет. Еще И. И. Толстым было высказано мнение, что древнерусские сребреники чеканились без соблюдения какой-либо весовой нормы. Однако метрологическое изучение древнерусских монет устанавливает их весовую норму в пределах 2,9—3,3 г, что точно соответствует норме древнерусской куны в южнорусской .денежно-весовой системе. Что касается Ярославля серебра, то вес четырех хорошо сохранившихся экземпляров превышает норму ногаты—3,41 г, при очень высокой пробе (960) апробированных монет. Вес малых монет Ярослава заключен в пределах 1,18—1,57 г, что говорит о другой денежно-весовой системе и может служить дополнительным аргументом в пользу их скандинавского происхождения. Еще Б. Кене, которому был известен всего один экземпляр такой монеты, отметил ее сходство в весе с монетами англосаксонского чекана.
Монеты Михаила-Олега Тмутараканского. Совершенно особую группу древнерусских монет составляют известные только в нескольких экземплярах серебряные монеты оригинального типа. На их лицевой стороне помещено погрудное изображение архангела Михаила, а на оборотной стороне — строчная благопожелательная надпись: «Господи, помоги Михаилу» — формула, хорошо известная по памятникам русской сфрагистики. Принадлежность этих монет князю Михаилу-Олегу Святославичу, сыну основоположника черниговской династии Святослава Ярославича, не вызывает сомнений. Этот князь дважды оказывается в Тмутаракани — первый раз он бежит туда после поражения в битве на Нежатиной ниве в 1078 г. Во второй раз он захватывает Тмутаракань в 1083 г. после своего заточения в Византии на острове Родос и княжит здесь до 1094 г. Вероятно, именно с этим временем следует связывать чеканку Олегом монет. Известно, что на Таманском полуострове, скорее всего именно в Тмутаракани, в конце Х—XI в. осуществлялась чеканка серебряных, биллоновых и медных подражаний византийским милиарисиям Василия II и Константина VIII (976—1025). Все монеты Олега-Михаила найдены в пределах Тмутараканского княжества, и они никогда не имели общерусского значения.
Итак, на общем фоне истории русского денежного обращения чеканка древнерусских монет представляется явлением эпизодическим, кратковременным. Тем не менее она сыграла определенную роль не столько в плане удовлетворения реальных потребностей в монете денежного обращения Руси, сколько в смысле декларирования суверенитета и экономической мощи Древнерусского государства.
Денежные слитки.
Крупные платежные операции в средневековой Руси обеспечивались серебряными слитками. На территории древнерусского государства обращались слитки различного веса и вида, но преобладающее значение имели так называемые киевские и новгородские гривны. Их названия условны и связаны с местами первых находок этих интересных памятников русского денежного обращения.
Киевские гривны XI —XIII вв. представляют собой литые слитки шестиугольной формы. На протяжении всего периода своего бытования они сохраняли устойчивый вес около 160 г. Это позволяет связывать их весовую норму с весом византийской литры — 327,456 г и считать ее равной 1/2 литры 163,728 г.
Общую датировку киевских гривен подтверждающих совместные находки с византийскими монетами XI — XII вв. Они появились, скорее всего, в середине XI в. и бытовали вплоть до монголо-татарского нашествия. Их ареал охватывает почти всю территорию Киевской Руси, но большинство находок концентрируется в ее южных районах.
Новгородские гривны-слитки имели совершенно другой вид и вес. Это длинные палочки-бруски весом около 200 г. Различают два вида новгородских слитков: более длинные (14—20 см) и прямые и короткие (10—14 см) со слегка выгнутой спинкой. Первые датируются XI—XIII вв., вторые—XIV— XV вв.
В отличие от киевских слитков, новгородские гривны дают сравнительно большой эпиграфический материал — на них нередко процарапаны имена лиц, для которых они были отлиты. Из одной такой надписи стало известным одно из русских названий самого слитка — «изрой». Иногда на новгородских слитках встречаются процарапанные поперечные черточки, последняя из которых, как правило, бывает наклонной. Установлено, что таким образом ливцы слитков, отвечавшие за их вес и качество, учитывали неизбежный угар серебра и примесей. Интересные факты из истории производства серебряных слитков сохранили летописи. Так, Новгородская IV летопись под 1447 (6955) г. сообщает: «Того же лета новгородци охулиша серебро, рубли старые и новые, бе денежникам прибыток, а сребро переделаша на деньги...» Вероятно, что с этим сообщением связано известное «дело» Федора Жеребца, о котором рассказывает та же летопись: «Того же лета выведе Сокира посадник ливца и весца серебряного Федора Жеребца». Эти тексты ставят перед исследователями сложные и интересные вопросы. Например, что кроется за различием «старых» и «новых» рублей? Здесь возможны, по крайней мере, два ответа. Или это выражено в иной форме различие «низового» и «новгородского» рублей, или под «старыми» разумеются длинные новгородские слитки, а под «новыми» — короткие изогнутые. Среди последних известно значительное число слитков, отлитых в два приема, это так называемые слитки «двойного литья». На протяжении первой половины XV в. письменные источники проводят четкое разделение рублей московских и новгородских. Этот факт, казалось бы, свидетельствует в пользу первого решения. Однако трудно предположить, что в самом Новгороде столь различные денежные единицы обозначались одним термином. Следовательно, под «старыми» рублями скорее всего нужно видеть длинные слитки без шва «двойного литья», а под «новыми» — короткие, отлитые в новой технике «двойного литья», которая, вероятно, и послужила причиной мятежа, поскольку открывала определенные возможности для злоупотреблений.
Теоретическая весовая норма новгородских денежных слитков определялась исследователями по-разному. Одни считали ее равной приблизительно 197 г и связывали с западноевропейской метрологией, другие утверждали постепенное падение весовой нормы с 204,756 г до 195 г. Сейчас можно считать твердо установленным фактом, что никакого падения веса новгородских слитков не было, а их весовую норму следует связывать с русским полуфунтом (204,756 г). Происхождение же самого русского фунта остается пока невыясненным.
Кроме этих двух основных видов слитков серебра — киевского и новгородского, в денежном обращении Древней Руси участвовали и некоторые другие, например так называемые черниговские, по весу близкие к новгородским, а по форме представляющие собой как бы грубо расплющенные киевские, или литовские — в виде небольших палочек мягких очертаний, часто с несколькими характерными вмятинами на спинке. Метрологически литовские слитки с русскими весовыми системами не связаны и поступали на Русь из Прибалтики в качестве серебряного сырья.
Так как на Руси основной первоначальной формой серебряного сырья являлись монеты, то определенное число одинаковых по весу монет вполне могло служить мерой веса слитка — гривны. Затем, видимо, устанавливалась обратная связь — серебряный слиток стал служить мерой количества монет. Скорее всего именно в результате этой связи монет и слитков выработались такие денежно-весовые понятия, как «гривна» (весовая единица), «гривна серебра» (слиток) и «гривна кун» (счетная единица). Письменные источники позволяют установить весовое равенство гривны серебра 4 гривнам кун и рассчитать весовые величины фракций последней.
Древнерусская денежная терминология и денежный счет.
В русских письменных источниках, прежде всего в Русской Правде и в Повести временных лет, содержатся следующие наименования денежных единиц: скот, куна, резана, ногата, веверица, векша, бела и гривна.
Древнейшей весовой единицей является гривна. Это название связано с шейным украшением в виде обруча, широко распространенным у славян, финно-угров и других народов. Происхождение весовой гривны еще окончательно не установлено. Делались попытки вывести ее вес из византийской литры (римской либры — 327,456 г) на основании параллельного анализа договора 911 г. Руси с Византией и Русской Правды. Договор фиксирует норму штрафа в 5 литр за намеренное нанесение удара «по закону русскому», а Русская Правда за аналогичное оскорбление назначает штраф в 12 гривен. Отсюда определялся вес гривны в 136,44 г. Веским аргументом против византийского происхождения гривны является отсутствие среди материальных памятников древнерусского денежного обращения слитков серебра, хотя бы отдаленно приближающихся к весу 136,44 г, и более мелких денежных единиц (монет), находящихся в пропорциональных отношениях с этим весом.
Долгое время очень популярной была теория восточного происхождения русской гривны. Суть ее сводится к следующему. Позднейший русский фунт (409,512 г) близок по весу иракскому ратлю. Среди памятников древнерусского обращения хорошо известны денежные слитки новгородского типа, теоретический вес которых равен приблизительно 204 г, что составляет ровно половину иракского ратля. Отсюда делался вывод о заимствовании веса гривны с Востока.
В настоящее время наиболее аргументированная гипотеза происхождения русской денежно-весовой системы предложена В. Л. Яниным. Ее основное отличие от существовавших ранее теорий заключается в том, что она построена на основе тщательного анализа обширного нумизматического материала. Основные положения этой концепции могут быть сведены к следующему. Первое знакомство восточных славян с денежно-весовыми единицами относится к первым векам новой эры. В это время на территории Восточной Европы обращаются значительные массы римских серебряных монет — денариев. Средний вес римского денария —3,41 г— лег в основу славянской гривны в 68,22 г, в соответствии с традиционным славянским счетом на 20, 40 и 80. Гривна весом в 68,22 г, бытовавшая в IX — первой половине Х в., была более древним элементом системы, чем гривна серебра. В. Л. Янин допускает и другую возможность, а именно — первоначально термин «гривна» обозначал единицу, равную не 20, а 40 денариям, т. е. около 136,44 г.
В конце VIII в. начинается массовый приток на Русь восточного серебра в виде дирхемов, которые в IX в. весили 2.73 г, т. е. относились к гривне в 68,22 г, как 25:1. Такой дирхем в письменных источниках называется куной. В начале Х в. наряду с дирхемами в 2.73 г в обращение начинают поступать более тяжелые монеты в 3,41 г. Таких дирхемов в гривне заключалось 20, и эта монета на Руси стала называться ногатой.
В конце 30-х гг. Х в. начинается «кризис восточного серебра», обусловивший чрезвычайную пестроту веса монет, которые начинают рубить и резать с целью получить более мелкие платежные единицы. Монеты на Руси начинают принимать не на счет, а на вес, о чем убедительно свидетельствуют находимые в кладах и при археологических раскопках весы и гирьки-разновесы. Появляется новая денежная единица, равная половине куны,—резана в 1,36 г. Денежная система Руси принимает следующий вид, зафиксированный Краткой редакцией Русской Правды: гривна (68,22 г) = 22 ногатам (3,41 г) = 25 кунам (2,73 г) == 50 резанам (1,36 г).
Что касается самой мелкой единицы этой системы — веверицы (векши), то она предположительно равна 1/3 резаны, т. е. в гривне содержится 150 вевериц.
До середины Х в. эта система денежно-весовых единиц существует как общерусская, а затем разделяется на две местные системы — северную и южную. В основе северной системы лежит гривна в 51,19 г, составляющая 1/4 позднейшего фунта. Гривна южной системы связана, скорее всего, с византийской литрой.
Структура денежного счета, зафиксированная Пространной редакцией Русской Правды (XIII в.), уже несколько иная. Из нее исчезает резана, место которой занимает куна, ставшая вдвое легче. Теперь 1 гривна = 20 ногатам == 50 кунам = 150 или 100 веверицам.
Наиболее уязвимой концепция В. Л. Янина является в своей исходной точке. Знакомство восточно-славянских племен с римским денарием еще не доказано археологически. Нет ни одного факта, свидетельствующего о бытовании гривны в 68,22 г на протяжении почти 500 лет — с конца IV до конца VIII в.
Основные единицы древнерусских денежно-весовых систем не исчезают с наступлением безмонетного периода. Самые крупные из них существуют в виде слитков серебра северного (новгородские) и южного (киевские) веса.
С наступлением феодальной раздробленности развиваются местные денежно-весовые системы, рыночная сфера жизнедеятельности которых ограничена территориальными рамками отдельных земель.
Возобновившаяся в конце XIV — начале XV в. русская монетная чеканка явила несколько различных местных денежно-весовых систем, генетически связанных с весовыми нормами безмонетного периода.
Везмонетный период.
В истории русского денежного обращения период времени, охватывающий XII, XIII и почти весь XIV в., получил название безмонетного. Выше уже указывалось на то, что никаких внутренних причин для отказа от монет как средства денежного обращения не было. Ремесло и торговля вплоть до монголо-татарского нашествия развивались на Руси по восходящей линии. Причины возникновения безмонетного периода и характер денежного обращения в это время остаются наименее изученными проблемами русской нумизматики. Безусловно, что в основе этого явления лежало прекращение поступления на Русь, не имевшую собственных серебряных разработок, серебра из-за рубежа. Однако общие запасы серебра на Руси в XII в. были вполне достаточными для введения и поддерживания собственной монетной чеканки. Они, вероятно, были даже более значительными, чем к моменту возобновления чеканки на Руси в конце XIV в., так как громадное количество серебра в XIII — XIV вв. ушло в Золотую Орду в результате платежей ордынского «выхода». Следовательно, основную причину безмонетного периода следует видеть в начавшейся феодальной раздробленности Руси, ликвидировавшей единую экономическую и политическую основу организации монетного производства и денежного обращения.
Изучение письменных источников позволяет констатировать, что денежная терминология предшествующего периода не только не исчезает в безмонетный период, но, напротив, свидетельствует о дальнёйшем развитии гривенно-кунной денежно-весовой системы. Появляются новые денежные понятия и термины, например «мортка». Происходит, вероятно, постепенное обособление местных особенностей денежного счета, отразившееся в дальнейшем, при возобновлении монетной чеканки в конце XIV — XV в., в различиях весовых норм монет отдельных русских княжеств.
Одним из самых спорных является вопрос о конкретных формах денежного обращения в безмонетный период. Обращение серебряных слитков, обслуживавших лишь очень крупные торговые операции, имело, конечно, ограниченный характер. Мелкие платежные единицы — куны, резаны и др., перестав обозначать серебряные монеты, получили какое-то другое ценностное содержание. Очень популярные в прошлом теории меховых и кожаных денег еще не исчерпывают проблему в целом. Обращение пушнины в качестве средства платежа ограничивалось, вероятно, районами, богатыми промысловым пушным зверем, где хорошо был развит охотничий промысел. Что касается обращения кожаных денег, не имевших практически никакой собственной стоимости и представлявших собой по сути кредитные деньги, то самое их существование в древности долгое время вообще отрицалось нумизматами. В середине XX в. в Испании была обнаружена рукопись, содержавшая описание путешествия Абу Хамида ал-Гарнати в Центральную и Восточную Европу, которое он совершил в середине XII в. Особый интерес для изучения денежного обращения имеет сообщение этого арабского путешественника, относящееся к русской территории, о том, что он наблюдал торговые расчеты с помощью старых беличьих шкурок, лишенных шерсти. Это сообщение настолько необычно, интересно и значимо, что представляется оправданным привести его полностью: «Между собой они производят операции на старые шкуры белок, на которых нет шерсти, в которых нет никакой (другой) пользы и которые ни на что решительно не годятся. И когда эти шкуры головы белки и ее двух лап, то (эти шкуры) правильны. И каждые 18 шкурок в счете их идут за один дирхем. Они их укрепляют в пачку и называют джукн (?). За каждую шкурку из этих шкур дают краюху отличного хлеба, которая достаточна для сильного человека. На них же покупается все, как то: рабыни, отроки, золото, серебро, бобры, кундиз (куницы ?) и другие товары. А если бы эти шкуры были в какой (другой) стране, то за тысячу их вьюков не купить бы одного зерна и не были бы они годны решительно ни на что. А когда (шкурки) испортятся в их домах, они везут их в полувьюках, в разрезанном виде, направляясь к некоему известному рынку, где есть люди, а перед ними ремесленники. Они передают им шкурки, и ремесленники приводят их в порядок на крепких веревках, каждые 18 шкурок в одну пачку. Сбоку веревки приделывается кусок черного свинца с изображением царя (царства, государства). За каждую печать берут по шкурке из этих шкурок, пока не припечатают всех. И никто не может отвергнуть их. На них продают и покупают».
Этому рассказу, казалось бы, не оставляющему никаких сомнений в существовании на Руси кожаных денег, все же не следует поспешно придавать абсолютного значения. Во-первых, сообщение ал-Гарнати может относиться к очень ограниченной территории. К этому можно заметить, что нам неизвестен маршрут его путешествия по территории Руси. Во-вторых, в Новгороде Великом, например, по сообщению Гильбера де Ланнуа (начало XV в.), в качестве мелких денег использовались головы белок. Однако в результате ведущихся в Новгороде вот уже более полувека систематических археологических раскопок обнаружены сотни тысяч хорошо сохранившихся кожаных изделий и обрывков кожи, но среди этих находок нет ни одной, которую можно было бы хоть как-то связать с кожаными деньгами. В то же время в хорошо датированных слоях безмонетного периода часто находят кошельки, аналогичные кошелькам из более древних и более «молодых» слоев.
В. Л. Янин выдвинул интересную гипотезу о платежной роли в безмонетный период некоторых изделий древнерусского ремесла. Для выполнения функций средств платежа эти изделия должны были удовлетворять прежде всего двум условиям — иметь постоянную и определенную стоимость, а также быть максимально стандартизированными. Этим требованиям вполне удовлетворяют овручские шиферные пряслица, очень широко распространенные на территории Руси и часто находимые в городских центрах в количествах, явно превосходящих хозяйственные потребности в них. Аналогичную роль могли играть некоторые виды каменных и стеклянных бус и стеклянные браслеты. Следует особо подчеркнуть, что бусы и пряслица встречаются в монетных кладах. Более того, ареал шиферных пряслиц практически совпадает с территорией монетного обращения Руси IX — начала XII в.
И. Г. Спасский высказал предположение о выполнении роли платежного средства на территории Северо-Западной Руси так называемых раковин каури. Эти небольшие и красивые раковины, добывавшиеся на Мальдивских островах Индийского океана, были широко распространены в качестве денег в Африке, Азии и Европе. Они встречаются при раскопках в Новгороде и Пскове, особенно много их найдено в Прибалтике, известны они и в Верхнем и Среднем Поволжье.
Безмонетный период продолжался два с половиной века. Чеканка собственной русской монеты была возобновлена лишь во второй половине XIV в.
Литература
1. Леонтьева Г.А., Шорин П.А., Кобрин В.Б. Ключи к тайнам Клио: Кн. Для учащихся и студентов. - М.: Просвещение, 1994.
2. Семар Г.М. Среди монет. - М.: Просвещение, 1990.
3. Спасский И.Г. Русская монетная система. Л., 1962.
4. Фёдоров-Давыдов Г.А. Монеты рассказывают. М.: Педагогика, 1990.
1 Спасский И.Г. Русская монетная система. –Л., 1962. –С. 16,17.