Теория «общего блага» и ее влияние нареформаторскую деятельность европейских монархов
Ю.А. Сорокин
Юномугосударю Петру Алексеевичу, по мысли А.М. Панченко, «досталась держава,прибывающая в состоянии духовного кризиса и даже надрыва. Надлежало искатьвыход — и прежде всего в сфере идей» [1]. Помимо дипломатических и военныхцелей, Великое посольство, откомандированное в Европу в 1697 — 1698-х гг.,должно было познакомиться с культурной ситуацией в Европе, прежде всего — вГолландии, самой веротерпимой и свободной европейской стране того времени. Петрпоехал на Запад в том числе и «за идеями», за оптимальной формойгосударственного устройства.
ОбращениеПетра Алексеевича к европейской культурной традиции, разумеется, неслучайно,ибо в наследство от своих предшественников он уже получил«европеизацию» — многосложное и пестрое явление, создаваемое трудамидвух поколений «грекофилов» (Епифаний Славиницкий, Арсений, ЕвфимийЧудовский), «латинствующих» (Симеон Полоцкий, Сильвестр Медведев) илюдей, которых трудно причислить к этим двум группам [2].
Болеетого, Петр, по сути дела, желал получить на Западе руководство к практическомудействию, идейно обосновать основной принцип, на котором базируются все реформыконца XVII — первой четверти XVIII в. — принцип полезности [3].
Проблемыгосударства, его природы и судьбы занимали особое место в теориях европейскогоклассицизма. Прогресс государства воспринимался при этом как прогресс разума ипросвещения, причем не как частный прогресс данного общества, а какуниверсальное развитие принципа, составлявшего всеобщее достижение [4], что истало основой Просвещения.
ЕвропейскоеПросвещение — явление многосложное и многомерное; в его рамках существовали иразвивались различные по своему содержанию идеи и теории, зачастуюпротиворечащие друг другу. Позднейшие исследователи — от И. Канта до К. Марксаи Ф. Энгельса — по-разному определяли его сущность. Мы намерены всего-навсегорассмотреть основные идеи, положенные в основу Просвещения, прежде всего идею«общего блага» и влияния ее на теорию и практику реформаторскойдеятельности европейских монархов.
Общееблаго в европейском Просвещении воспринимается как конечная цель деятельностигосударства и его главы и одновременно — как руководство для деятельности всехгосударственных структур, не исключая и монарха. Само государство как некоеучреждение при этом создается не ради государя, а во имя граждан; благогосударства и его граждан есть высшая обязанность государя, смысл его«должности»; государи, поступающие иначе, грешат против естественныхправ человека. Сказанное справедливо и по отношению к монархам, располагающимабсолютной властью. На этих позициях стояли Томас Гоббс, Жак Бениль Боссюэ,Христиан Вольф, Джон Локк, Гуго Гроций, Готфрид Лейбниц и другие. Позднее ихидеи были подхвачены и развиты блестящими французскими просветителями.
Идеиобщего блага в это время как-будто разделяются и европейскими монархами. ЛюдовикXIV (Король-Солнце) признавал, что само почитание государя его подданными естьвсего-навсего справедливое вознаграждение ему за его покровительство и защиту.М.А. Рейснер находил у Фридриха II «полное государственно-правовоезавершение теории общего блага» [5, с.278].
Теорияобщего блага, кроме того, нашла свое отражение в законах, прокламациях,наказах, декларациях и других государственных актах. Упомянем и частные письмамонархов. Так, Леопольд II писал: «Я думаю, что суверен, даженаследственный, есть только делегат и служащий народа, для которого он исоздан» [5, с.279].
Влитературе утвердилось мнение, что теория общего блага сыграла выдающуюся рольв борьбе с феодализмом и феодальной идеологией, требуя уничтожения всехнаследственных привилегий, ликвидации частных интересов во имя установленияобщих. Противоборствуя феодальной анархии и наследственной деспотии, теорияисходила из примата законов и т.п.
Одновременнотеория общего блага предполагала наличие невиданных ранее, ничем и никем неограниченных властных полномочий верховной власти, при этом сущность самойверховной власти определялась европейскими философами по-разному. Именнопоэтому она была взята на вооружение и французской революцией, и абсолютнымимонархами. В последнем случае теория уточнялась в том смысле, что только монархимеет право на реализацию тех исторических задач, которые встали передевропейскими державами в XVIII в. Следствием этого стало «разделение нагосударство и народ, на управляющих и управляемых», что, в свою очередь,базировалось на идее Божьего промысла, на идее богоустановленности властимонарха и т.п. Вполне понятно, что такой подход вполне увязывался свизантийскими и православными традициями и был прежде всего воспринят в России.
Иначе:теория общего блага явилась основой и одновременно санкцией для становления ввысшей степени проникнутой личным началом правительственной системы. На этообратил внимание еще М.А. Рейснер [5, с.291].
Мырассмотрим лишь тот аспект европейского просвещения, который из теории общегоблага выводил необходимость нового государственного устройства — абсолютноймонархии, знаменующей собой решительный разрыв со средневековой стариной.Санкцией для существования такого государства, помимо традиционной (вся властьот Бога), становилась как раз теория общего блага.
Абсолютизмоснован на общем благе и защите естественных прав и в силу этого предполагает:
— общественный договор (Гоббс);
— идеализацию абсолютной монархии как всеобщей защитницы (Фридрих II, Лейбниц, Х.Вольф);
— оправдание просвещенного деспотизма (Вольтер, Гольбах) [6].
Заметим,что такой подход разделялся далеко не всеми философами. Уже Джон Локк находил,что государство должно стать лишь «судией» и «посредником»между людьми. Ш. Монтескье был горячим приверженцем конституционной монархии ипротивником абсолютизма (отвлечемся от его собственных терминов), Локк иМонтескье — теоретики «естественного» конституционализма, но лишь уРуссо эта идея развита в максимальной степени, реализовавшись в идее народногосуверенитета. Его максима «Всякое законное правление — республиканское» претворилась в жизни в САСШ.
Подобныепостроения мы оставим за рамками нашей работы.
Теорияобщего блага дополнялась теорией естественного права, наиболее последовательносформулированной Гоббсом. По его мнению, цель установления государства — стремление людей к счастью, а не только к покою и безопасности, для этого изаключается договор о его создании. Поэтому государство есть «великое иблагодетельное чудовище» и только внутри него люди могут чувствовать себяв безопасности и пребывают в блаженстве, заплатив за это весьма высокую цену — потерю естественной свободы.
Народ,понимаемый как единое и в принципе неделимое целое, становится таковым толькоблагодаря государству. Поэтому вне государства народа нет и не может быть.Понятно, что в этом случае воля народа сливается с волей государства, и в силуэтого именно народ становится в государстве истинным держателем власти. Однако,согласно договору, власть вручается государю. Следовательно, государь есть самбезраздельно властвующий народ, располагающий абсолютной властью поопределению, ибо только с помощью таковой можно добиться тех грандиозных целей,ради которых и заключается общественный договор. Вполне понятно, что такиепостроения были весьма близки европейским христианским владыкам.
Однаконаибольшее сочувствие у абсолютных монархов вызвала трактовка теории общегоблага Хр. Вольфом, который понимал ее как некую «систему договорнойопеки». Смысл построений Вольфа сводится к следующему: люди по природесвоей недостаточно разумны и сильны, поэтому они снискали лучших и передали имзаботу о себе, но поскольку они все-таки разумные, то оставили за собойнекоторые частные права «естественной вольности».
Притаком подходе государство признается не как надправный или внеправный институт,а как некая «голова организации», определяющая структуру иособенности человеческого общежития. Если властьимущие идут на нарушение этихчастных естественных прав, то делают это либо исходя из общего блага, либо встремлении оградить эти права от злоупотреблений со стороны людей.
Напрактике это означает, что любое лицо в обществе может действовать лишь врамках имеющихся у него прав и привилегий и не должно «входить вобсуждение предметов, прямому его ведению не подлежащих», как любилаговаривать в России Екатерина II.
Разумеется,в европейской философской мысли имелись и другие интерпретации теории общегоблага, но все они сходятся в том, что власть монарха должна стать абсолютной,более того, монарх и государственная власть должны стать понятиямитождественными [5, с.303].
Внекоторых случаях монарх может выступать как частное лицо, в этом случае еговоля и поступки должны ограничиваться, но только сам монарх может решать, когдаон действует в качестве государя, а когда выступает приватным образом.
Ограничиватьвласть государя нельзя ни в коем случае, ибо это означает ограничениегосударства, что невозможно прежде всего из-за необъятных и высоких целей — общего блага, а также в силу того, что по большому счету государство необладает никаким другим органом, кроме государя — прочие государственныеструктуры создаются лишь его волей.
Единственнойзащитой подданного от произвола государя служит лишь его невиновность. Заметимв скобках, что это построение совершенно чуждо средневековой России, где приГрозном восторжествовал принцип «Государю холоп без вины не живет»:любой человек грешил перед Господом хотя бы в силу первородного греха, любойчеловек грешил и перед государем, который волен в жизни и смерти своих подданных.Иначе: в России перед лицом монарха невиновных нет, все равно виноваты, внезависимости от своих деяний, и по произволу государя могут и должны понестинаказание без ропота.
Разделениена государя и народ, управляющего и управляемых неминуемо приводило европейскихпросветителей к мысли о необходимости уничтожения средневековых сословий,союзов, общин, цехов, корпораций с их частными интересами, отличными или дажепротивостоящими интересам народа. Из этого делался вывод о естественномнедоверии и даже вражде, которые монархи должны испытывать к общественныморганизациям, союзам, и они обязаны принципиально не доверять обществу.Подобные теоретические построения, как мы увидим, очень скоротрансформировались в государственную практику многих европейских стран, в томчисле и России.
Именносамодержавие в России, нивелируя все общество под один уровень, желая иметь вкаждом подданном холопа, внесла равенство в ту область, где «прежде былапестрота частных владельческих прав и тысяча различных привилегий».
Вотечественной историографии сложилась так называемая теория закрепощения всехсословий, поддержанная весьма авторитетными историками: на Руси действительносуществовало равенство, только это равенство не в политических правах, а вгосударственных повинностях, равенство всех перед лицом самодержца, равенствобез свободы.
Иначе:сословия имеют права лишь по отношению друг к другу, но все равно бесправныперед монархом. На наш взгляд, такая ситуация есть производное от православноговзгляда на сущность власти: православные не равны на земле, но равны на небе,перед Внешним Судией. По этому образу и подобию действуют и земные владыки.
Однако,по мнению М.А. Рейснера, равенство перед монархом могло послужить основой, накоторой в будущем стала возможна «первая заря гражданской свободы» [5,с.314].
Еслимонарх обязан не доверять обществу, то общество, по мнению просветителей,должно доверять своим государям едва ли не абсолютно. Тот же Гоббс объявил«возмутительными» всякие мнения о том, что решение вопроса о добре изле принадлежит не государю, а подданным. Следовательно, даже откровеннобесчестные деяния монарха, преследование им своих поданных не освобождает их отдолга повиноваться властям.
Онимогут делать своему государю только «почтительные представления без мятежаи ропота» в ответ на самую деспотическую акцию последнего, они могут идолжны в ответ на насилие венценосца только лишь молиться Богу об обращении егона путь истинный.
Воснове нравственности, по мысли Гоббса, лежит естественный закон — стремление ксамосохранению и удовлетворению потребностей, поэтому добродетели и порокилюдей обусловлены лишь разумным пониманием того, что способствует и чтопрепятствует достижению блага. Обязанности подданного, вытекающие изобщественного договора, совпадают по своему содержанию с моральным долгом.
Государство,основанное на договоре, требует не только повиновения, но и гражданскойдобродетели, повиноваться надлежит не только за страх, но за совесть, для чегоподданными и приносится присяга.
Общееблаго вовсе не обязательно, подчеркнем это особо, является благом для каждогоконкретного человека, но только для всего народа; оно определяется только лишьестественными законами, среди них: жизнь и здоровье человека, его экономическоеобеспечение и собственность, его семейное благополучие и просвещение и т.д.
Длявсех европейских философов характерна вера в государственный механизм, вгосударство, работающее, как машина (по-русски говоря, работающее, как часы),что требует порядка и дисциплины. Они не ведут к уничтожению человеческихстрастей вовсе, но лишь приводят их к некоей норме, унифицируют, суммируют их,продуцируют единство воли, единство цели, единство силы. На этой основе,собственно, и создается государственная машина, в которой человеку отводится рольвинтика с естественными правами.
Государюже вменяется в обязанность корректировать ход машины посредством: 1) наградматериальных и духовных, 2) взысканий, вплоть до каторги с лишением всяческихправ. Поскольку государь все же человек и физические возможности егоограничены, вводится понятие «учреждение», которое и составляетгосударственный механизм. В отличие от средневековых корпораций, ониуправляются извне, «чужой волей», что и предполагает порядок,дисциплину и едва ли не абсолютное послушание. Круг замыкается.
Объемтребований, предъявляемых к подданным, достаточно высок, и не каждый человек имсоответствует. Признание естественных гражданских прав прямо пропорциональношироте круга лиц, признаваемых гражданами и обратно пропорционально размерам свободыотдельного лица. Т.е. не за каждым подданным признаются естественные правагражданина; чем больше граждан, тем меньше прав у каждого из них, т.к. чембольше граждан, тем они хуже.
Абсолютизмвсегда предполагает поэтому минимум прав гражданина, делает это нормой, чтообязательно связано с ограничением личной свободы. Поэтому идеологи абсолютизмав Европе всегда ставили в своих рассуждениях на место исторически-конкретнойличности, взятой во всем многообразии ее деятельности, некий усредненный шаблон,и по этому шаблону каждому отпускалась его доля свободы.
Список литературы
[1]Панченко А.М. Начало петровской реформы: идейная подоплека // Из историирусской культуры. М., 1996. Т. III. С. 510.
[2]Там же. С. 505.
[3]Панченко А.М. Церковная реформа и культура петровской эпохи // Там же. С.499.
[4]Живов В.М. Государственный миф в эпоху просвещения и его разрушение в Россииконца XVIII века // Там же. Т.IV. С. 661- 662.
[5]Рейснер М.А. Общественное благо и абсолютное государство // Рейснер М.А.Государство и верующая личность. СПб., 1905.
[6]Рейснер~М.А. Развитие конституционной идеи // Политический строй современныхгосударств. СПб., 1905. Т. I. С.59.
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.omsu.omskreg.ru/