"К. Менгер: Основания политтической экономии"

Содержание:
Введение
К. Менгер «Основания политической экономии»…………………………………………3
        Разделпервый……………………………………………………………………………..4
        Разделвторой……………………………………………………………………………..10
        Разделтретий……………………………………………………………………………..13
Заключение
Список литературы
Введение.
Долгое время австрийская школарассматривалась в западной литературе лишь как одна из движущих силмаржиналистской революции, которая достигла меньших успехов, чем остальные,поскольку не владела математическим аппаратом. Такая оценка сложилась всередине 30 годов XXвека, когда различные направления маржинализма, казалось, навсегда слились ведином неоклассическом потоке и к тому же были отодвинуты на второй план врезультате следующей революции в экономической науке – кейнсианской. Но вначале70 годов в ходе ослабления кейнсианства и возрождения острого интереса кмикроэкономическому анализу выяснилось, что могикане австрийской школы Л. Мизеси Ф. Хайек (последний получил в 1974 году Нобелевскую премию) пронесли черезвсе эти годы некоторые важнейшие особенности австрийской школы, не давшие ейслиться полностью с неклассической парадигмой.
Таким образом, по сравнению слозаннской и кембриджской (англо-американской) школами маржинализма австрийскаяшкола оказалась наиболее четко очерченной и долговечной. Можно с большейстепенью уверенности назвать известных экономистов, принадлежащих к разнымпоколениям австрийской школы, включая наших современников. Это ееосновоположник К. Менгер.
К. Менгер родом из дворянскойсемьи, учился на юридическом факультете Венского университета, затем поступилна государственную службу, преподавал в университете.
Будучи малоизвестным молодым(31 год) государственным служащим и журналистом, он решил стать приват-доцентомВенского университета и в качестве рекомен­дации представил только что изданнуюкнигу "Основания поли­тическойэкономии", никто, конечно, не мог подумать, что эта работа в течениеболее чем ста лет будет основным источником идей экономистов австрийской школы.У Менгера практически не было учителей, хотя были предшественники. Собственноговоря, все, что говорилось выше о характерных особенностях австрийской школы вцелом, в пер­вую очередь и в наибольшей степени относится к шедевру Мен­гера.Тем более удивительно, что у этой книги была очень не­легкая судьба. Первоеиздание прошло практически незаме­ченным. Второе издание "Основания поли­тической экономии"вышло лишь в 1923г., после смерти автора, когда основные идеи австрийской школыуже стали широко известны в более доступной интерпретации Бём-Баверка и Визера.На международный язык экономи­стов—английский—книга была переведена лишь спустя80 лет после написания.
В результате в течение почтивека после опубликования "Основанияполи­тической экономии"Менгер оставался скорее почитаемым, чемчи­таемым автором. Возрождением широкого интереса экономи­стов, начиная с 70-хгодов XX века, к идеям Менгера мы обязаны Ф. Хайеку, который не только далмногим из них дальнейшее развитие, но и сделал чрезвычайно много для ихпропаганды и увековечения памяти основателя австрийской школы.
И сегодня данный труд остаетсямалоизученным и почитаемым. Поэтому основной целью данного реферата являетсяизучение основных идей К. Менгера в его книге "Основанияполи­тической экономии".
"Основания поли­тическойэкономии".
Прежде всего, следуетотметить, что книга имеет подзаго­ловок: «Общая часть». Это означает, что мыимеем дело с вводной частью к гораздо более обширному труду. Менгер был, всущности, человеком одной книги, которая должна была содержать стройную ивсеобъемлющую систему категорий экономики. Работе над этим (так и не на­писанным)трактатом он посвятил большую часть жизни (с 1903 г. он даже оставил ради этогосвою профессорскую кафедру в университете). Менгер не давал согласия напереиздание и перевод "Основанияполи­тической экономии"до тех пор, пока они, тща­тельнопереработанные и дополненные, не займут своего ме­ста в его общейтеоретической, системе.
Все сказанное выше непозволяет предъявлять к "Основанияполи­тической экономии"требования, которым должна удовлетворятьзаконченная теоретическая система, например критиковать их за весьма узкий кругподнятых проблем: ценности, цены, про­исхождения и сущности денег. Кроме того,важное значение имеет сам стиль, в котором написана книга. Стара­ясь изложитьнаиболее общие основы своей теории, Менгер старательно избегает излишнейдетализации и категоричности, оставляя разъяснение многих конкретных вопросовна потом. При этом создается впечатление, что он предвидел те противо­речия, вкоторых может запутаться его теория в более огруб­ленном, популярномистолковании. Это где-то глубоко проду­манное, а где-то, может быть, иинтуитивное предвидение в со­четании с впечатляющей внутренней логикой ипоследователь­ностью изложения привело к тому, что против «Оснований...»Менгера невозможно выдвинуть большинство критических ар­гументов, которыеобычно высказываются против его «непосле­довательныхпоследователей»—Бём-Баверка и Визера. Не случайно здание новой австрийскойтеории Мизес, Хайек и другие строили главным образом на менгеровскомфундаменте, отказываясь от многих концепций его учеников.
"Основания поли­тическойэкономии"состоят из трех больших разделов.
Первый раздел.
Первый раздел посвященкраеугольному камню австрийской теории — учению о субъективной ценности. Ноинтересно, что третьей главе, где, собственно, и содержится теория ценности,автор предпосылает две подготовительные главы (примерно 1/4 всей книги),посвященные учению о бла­гах вообще, и экономических благах в частности. Вопределе­нии первых Менгер подчеркивает важность познания человеком их полезныхсвойств. Особенностью последних является их редкость, но любопытно, что Менгеризбегает произносить этот термин, поскольку экономическим благо делает не абсо­лютнаяредкость, а превышение планируемой надобности в благе или «нужного количества»(специфически менгеровская категория, обозначающая количественно определеннуюпотребность индивида на некоторый обозримый период) над количеством этогоблага, которое, как ожидает индивид, будет ему доступным. Так, уже в первыхопределениях просматрива­ется общий стиль исследования Менгера: отказ отупотребле­ния кратких, но многозначных терминов, стремление дать как можноболее адекватное, хотя и многословное, изложение мысли. Одни из наиболеезнаменитых идей первого раздела. касаются деления всех благ на блага высших инизших порядков, а также принципа комплементарности (дополнительности)производительных благ. Последовательно поднимаясь вверх по реке времени отсвоего исходного пункта — удовлетворения потребностей, Менгер впервые объяснилценность производи­тельных благ ценностью произведенных с их помощью потре­бительскихблаг, а не наоборот, как это было у авторов, объ­яснявших ценность издержкамипроизводства. У Менгера за­траты ценны лишь в том случае, если с их помощьюбудет произведен обладающий ценностью продукт. Напомним, кстати, что ту жепроблему потребительской оценки произведенных затрат через стоимостьпродукта—общественно необходимые затраты—видел и пытался решить К. Маркс в IIIтоме «Ка­питала», в главе о рыночной цене и рыночной стоимости. (Ин­тересныйпример того, как авторы, исходящие из совершенно разных предпосылок, частоприходят к весьма похожим выводам!) Принцип комплементарности обогащает картинуновыми, красками: оказывается, что производительные блага могут обесцениться идаже перестать быть благами, если отсутствует хотя бы один необходимый«комплектующий» элемент из того набора производительных благ, который необходимдля опре­деленного производственного процесса (вывод, немыслимый для теориииздержек). Разработка проблемы ком­плементарности, а также (позднее) меняющихсяпропорций, в которых могут соединяться производственные блага, свиде­тельствуето том, что основоположник австрийской школы го­раздо глубже Джевонса и Вальрасаотразил в своей теории сферу производства и, следовательно, его теория никак неза­служила титула «политической экономии рантье», для которой «производстве,труд, затраченный на получение материальных благ, лежит в не поля зрения»*.
Обращает на себя внимание §4 первой главы, целиком по­священный значению фактора времени и вызываемой имне­определенности для хозяйственной деятельности людей. Сосре­доточенные в этомпараграфе, а также рассеянные в книге вы­сказывания не оставляют сомнений втом, что подход Менгера к экономике нельзя назвать статическим и вневременным(в отличие от подхода Джевонса или Вальраса). Если бы за­думанный трактатМенгера был написан, мы, скорее всего, по­лучили бы не статическую модельравновесия, а теорию эко­номической деятельности как процесса, протекающего вовремени и в пространстве.
Во второй главе мы хотимобратить внимание читателя на яркий пример менгеровского методологическогомонизма: из относительной редкости благ Менгер выводил человеческий эгоизм, атакже феномен собственности. Интересен и анализ перехода благ из экономическихв неэкономические, и наоборот.
Разница между экономическимии неэкономическими благами в конечном результате зиждется на различии в отноше­нияхмежду надобностью и доступным распоряжению количест­вом соответствующих благ — различии, допускающем весьма точное исследование.
Отсюда ясно, что экономический характерблаг, как и не­экономический, не представляет собой чего-либо присущего бла­гам,не есть их свойство, и потому каждое благо без отношения ко внутренним егосвойствам или внешним моментам* приобре­тает экономический характер,когда вступает в вышеуказанное количественноеотношение, и теряет его, когда это отношение обращается в противоположное.
Опыт показывает, что благаодного и того же рода, не обна­руживающие экономического характера в однихместностях, в других являются экономическими благами и что блага одного и тогоже рода в одном и том же месте то получают, то теряют экономический характер взависимости от изменения условии.
В то время как не имеютэкономического характера количе­ства, воды для питья в местностях, изобилующихисточниками, сырые стволы деревьев — в первобытных лесах и даже участки земли внекоторых странах, те же блага, в то же время в Дру­гих местностях обнаруживаютэкономический характер; не менее многочисленны примеры, когда блага, необладавшие эко­номическим характером в определенный период времени в опре­деленнойместности, приобретают его в той же местности, но в другое время. Эти различияи изменения в благах не могут поэтому иметь в своем основании какого-либо ихсвойства. На­против, при точном и тщательном анализе занимающего нас яв­лениямы можем во всех случаях удостовериться в том, что там, где блага того же родаодновременно в двух различных местно­стях имеют различный характер или же где водном и том же месте они первоначально не обладали экономическим характе­ром, азатем приобретали его, или же наоборот, всюду сущест­вует перемена в отношениимежду надобностью и количеством благ, доступным распоряжению.
На основании сказанногопричины, по которым блага неэко­номические становятся экономическими, могутбыть двоякие; а именно или рост потребностей, или уменьшение количества,доступного распоряжению.
Важнейшими причинамиувеличения надобности являются:
1) увеличение населения, вособенности местное приращение его;
2) рост человеческихпотребностей, благодаря которому уве­личивается количество благ, необходимоедля удовлетворения потребностей одного и того же числа жителей;
3) успехи людей в познаниипричинной связи между предме­тами и их благосостоянием, вследствие чеговозникают новые назначения благ.
Это именно те явления,которые сопровождают переход лю­дей с низшей на высшую ступень культуры, что,впрочем, не нуждается в особенном указании, и отсюда как естественное следствиевытекает, что неэкономические блага в связи с ростом культуры обнаруживаюттенденцию к приобретению экономи­ческого характера, и главным образом потому,что одни из мо­ментов, оказывающих здесь влияние, а именно требуемое дляудовлетворения человеческих потребностей количество благ, увеличивается по мереразвития культуры. Если к этому еще присоединяется уменьшение доступногораспоряжению коли­чества благ, обладавших до сих пор неэкономическим характером(что, например, бывает с деревьями вследствие расчистки леса под пашню илиопустошения лесов, свойствен­ного некоторым ступеням культуры), то вполнеестественно, что блага, доступное распоряжению количество которых на болееранних ступенях культуры значительно превышало надобность в них, в силу чегоони были лишены экономического характера, с течением времени становятсяэкономическими. Во многих местностях, особенно в Новом Свете, можно историческипроследить этот переход, неэкономического характера в экономический поотношению к некоторым благам, особенно к дереву и участкам земли; даже внастоящее время его можно еще наблюдать. Хотя сведения на этот счет скудны, ноя думаю, что и dстоль некогда изобиловавшей лесами Германииможно найти мало местностей, кители которых не наблюдали бы когда-либо этогоперехода, например по отношению к дереву.
После с мазанного ясно, чтовсякое изменение, вследствие которого экономические блага переходят внеэкономические, и наоборот, точно так же сводится исключительно к перемене вотношении между надобностью и количеством благ, доступным распоряжению.
Особенный научный интересприобретают те блага, которые по обнаруживаемым ими явлениям занимают среднееместо между экономическими и неэкономическими благами.
К этим благам должны быть,прежде всего, причислены те, которые при высокоразвитой культуре благодарясвоей особен­ной важное и производятся и предоставляются обществом пуб­личномупользованию в столь большом количестве, что они до­ступны распоряжению дажебеднейшего члена общества в ка­ком угодно размере и вместе с тем получают дляпотребителя неэкономический характер.
На высокой ступени культурынародов таким благом бы­вает обыкновенно школьное обучение. Точно так же свежаявода для питья имеет для жителей многих городов значение столь важного блага,что, где ее нет в естественном изобилии, там путем водопроводов ее проводят впубличные источники, и в столь больших количествах, что не только полностьюпокрывается надобность в ней жителей, но и всегда распоряжению до­ступны ещезначительные количества, превышающие круг по­требностей. В то время как нанизких ступенях культуры обу­чения есть экономическое благо для нуждающегося внем, при высокоразвитой культуре это благо становится для каждого жи­теляданной местности неэкономическим благодаря предусмот­рительности общества.Точно так же хорошая, здоровая вода для питья теряет свой экономическийхарактер для потребите­лей во многих больших городах.
В противоположность этомублага, предоставленные приро­дой в распоряжение человека в количестве,превышающем на­добность в них, все же получают для потребителей экономиче­скийхарактер, когда тот, кто обладает властью, устраняет ос­тальных хозяйствующихсубъектов от свободного распоряжения ими.
В изобилующих лесами странахесть много местностей, щедро наделенных природой деревом, так что доступноераспо­ряжению количество последнего значительно превышает надоб­ность в немжителей и дерево в сыром виде согласно естествен­ному ходу вещей не должно былобы иметь никакого экономи­ческого характера. Но если кто-либо захватит в своювласть весь лес или же значительную часть его, то он может регули­роватьколичество дерева, действительно доступного распоря­жению жителей даннойместности, так что последнее приобре­тает для них экономический характер. Визобилующих лесами Карпатах есть много мест, где мелкие поземельные владельцы,прежние грюнхольды*, должны покупатьнеобходимое им де­рево у помещиков, тогда как последние сами ежегодно допу­скаютдо гниения многие тысячи древесных стволов, так как количества, доступные ихраспоряжению, значительно превы­шают надобность в них. Это именно тот случай,когда блага, естественными условиями лишенные экономического характера,искусственно получают таковой для потребителей и когда в дей­ствительностиможно наблюдать все явления хозяйственной жизни, свойственные экономическимблагам**.
Наконец, сюда нужно отнестиеще те блага, которые хотя и не обладают экономическим характером в настоящеевремя, однако с точки зрения будущего развития в некоторых отноше­нияхпринимаются хозяйствующими людьми за экономические. Когда доступноераспоряжению количество неэкономического блага последовательно уменьшается илиже надобность в нем последовательно увеличивается и отношение между обеими  величинами таково, что конечный переходнеэкономического ха­рактера данных благ в экономический может быть заранее пре­дусмотрен,хозяйствующие индивиды ввиду будущего времени уже теперь обыкновенно делаютконкретные количества такого блага предметами своего хозяйства; приопределенных соци­альных отношениях они обеспечивают необходимое для удовле­творениясвоих индивидуальных потребностей количество пу­тем подчинения его своемуобладанию, даже если еще имеется налицо количественное отношение, не создающееэкономиче­ского характера благ. То же самое относится к неэкономиче­скимблагам, доступное распоряжению количество которых под­лежит весьма значительнымколебаниям, так что только наличие некоторого излишка в нормальное времяобеспечивает покрытие надобности во время недостатка; то же можно сказать и отех неэкономических благах, количество которых, доступное рас­поряжению, стольнезначительно превышает надобность в них, что нецелесообразное употребление илиошибка со сто­роны отдельных хозяйствующих индивидов может послужить ко вредудля других; сюда, наконец, принадлежат и те случаи, ко­гда особенныесоображения (например, удобства, опрятности) делают полезным подчинение своемуобладанию конкретных ко­личеств неэкономических благ. Поэтому из этих и подобныхим оснований может возникнуть собственность и на такие блага, которые востальных своих хозяйственных явлениях представ­ляются нам ещенеэкономическими.
Мы хотели бы обратитьвнимание наших читателей еще на одно обстоятельство, весьма важное для выясненияэкономи­ческого характера благ, — мы имеем в виду различие в качестве их. Когдавсе количество блага, доступное распоряжению, не в состоянии покрыть надобностив нем, каждое конкретное ко­личество этого блага становится предметомхозяйства, т. е. эко­номическим благом, безотносительно к его высшему или низ­шемукачеству. Если же, наоборот, количество блага, доступное распоряжению,превышает надобность в нем и, следовательно, имеются количества, неупотребляемые на удовлетворение ка­кой бы то ни было потребности, то наосновании сказанного о сущности неэкономических благ мы знаем, что все части ко­личестваэтого блага должны были бы приобрести неэкономи­ческий характер, поскольку онивсе одинакового качества. Однако благодаря тому, что одни части количестваблага, доступ­ного распоряжению, имеют некоторые преимущества перед дру­гими ивследствие этого лучше или же более полно удовлетво­ряют человеческиепотребности, нежели другие, — эти блага выс­шего качества могут приобрестиэкономический характер, в то время как другие, низшего качества, сохраняют ещенеэкономи­ческий. Так, например, в стране, изобилующей участками земли, лучшиепо качеству и положению участки приобретают эконо­мический характер, в то времякак худшие сохраняют еще не­экономический. Или же в городе, лежащем у реки,доставляю­щей воду для питья низкого качества, количества воды из источниковмогут быть предметом индивидуального хозяйства, в то время как речная вода ещене обладает экономическим ха­рактером.
Поэтому если мы встречаемсяподчас с тем явлением, что различные части всего количества блага обладаютодновременно различным характером, то причиной этого является и здесь всегдалишь то, что количество благ высшего качества, доступ­ное распоряжению, меньше,нежели надобность в них, в то время как блага низшего качества доступныраспоряжению в количе­стве, превышающем надобность в них (не покрывающуюся бла­гамивысшего качества), и, следовательно, такие случаи не со­ставляют исключения, а,наоборот, являются подтверждением положений, здесь выставленных.
Здесь заметна склонность Мен­герак историческому исследованию экономических институтов. Действительно,бескомпромиссная борьба с «пороками исто­ризма», абсолютизацией описательных ииндуктивных методов не исключала ни у Менгера, ни у его последователейуважительного отношения к экономической истории (об этом может, в частности,свидетельствовать посвящение «Оснований...» В. Рошеру — главе немецкойисторической школы). Это также отличает австрийскую школу от других направлениймаржинализма (за исключением Маршалла).
Глава третья — центральная во всейкниге, она содержит теорию субъективной ценности. В отличие от других маржиналистов, Менгер определял ценность благ не по количеству при­носимойими пользы, а по важности удовлетворяемых ими по­требностей. Это, казалось бы,незначительное различие на са­мом деле играет важную роль. Оно свидетельствуето том, что Менгер:
1) разрабатывает теорию,которая позднее получила название ординалистской версии маржинализма: нужностькаждого блага не имеет абсолютной величины, а выражается лишь в сравнении сполезностью другого блага (цифры в его таблицах носят условный характер ивыражают не величину, а иерархию потребностей—см. прим. на с. 156);
2) не связывает в отличие отДжевонса свою теорию ценности с гедонистиче­ским толкованием природы человека,восходящим к Бентаму (за это маржиналистам, претендовавшим на объяснение «пси­хологии»хозяйствующего субъекта, сильно досталось от сов­ременников-психологов*).
Необходимо сказать, чтоМенгер вообще не использовал при построении своей теории термина «полез­ность».
Попутно Менгер решает сдавних пор существовавший в экономической теории парадокс: самые полезные длячело­веческой жизни блага далеко не всегда оказываются самыми ценными. Онделает это, отмечая, что ценность придается людьми лишь экономическим, т. е.относительно редким, благам.
Обращает на себя вниманиекатегоричность, с которой Мен­гер отстаивает чисто субъективную природуценности, не существующей вне людей (напомним, что для сторонников объективныхтеорий, в том числе и Маркса, «ценности» или «стоимости» часто употребляютсякак синоним товаров неза­висимо от наличия нуждающегося в них субъекта).
Излагая свою формулировкупринципов убывающей важно­сти удовлетворяемых полезностей и равной важностивсех удовлетворенных потребностей, Менгер помещает второй из них в сноску какча­стный случай первого. Для всех теоретиков общего равновесия этот принцип,напротив, является определяющим.
Наиболее натянутой выглядитаргументация Менгера, по­следовательно идущая от удовлетворения потребностей,там, где этот мотив, очевидно, не играет преобладающей роли. По­казателен вэтом смысле параграф «О продуктивности капи­тала», где Менгеру приходитсяабстрагироваться как от мо­тива накопления капитала, так и от специфическипредприни­мательских мотивов, исследованных позднее И. Шумпетером в «Теорииэкономического развития»**.
В этой главе Менгер впервыев экономической литературе принимает предположение о том, что определенноеколичество продукта может быть произведено с помощью различных соче­таний производительных благ. Эта идея субститу­циипроизводительных благ (от которой отказались преемники Менгера Бем-Баверк иВизер) позднее получила в западной экономической мысли значительное развитие***, и в частности лежит в основе теориипроизводственных функций.
В своей теории ценностипроизводительных благ Менгер делает еще один смелый шаг -отказывается отразграничения трех основных факторов производства: земли, труда и капи­тала.Эту давнюю традицию он нарушает на том основании, что ценность всех видов благ,включая землю и труд, опреде­ляется на основе одного и того жесформулированного им принципа — ценности их продуктов. При этом Менгер вновьпроявляет свою антпгедонистическую ориентацию и критикует распространеннуютеорию (например, Джевонса), согласно ко­торой человек, затрачивающий труд,получает возмещение за связанные с ним неприятные ощущения.
Но, пожалуй, самым важным сточки зрения дальнейшего развития западной экономической теории был следующийвклад Менгера. Говоря о факторах, определяющих ценность благ высших порядков,Менгер (на. с. 140—141) излагает идею, которую позднее наиболее основательноразвил Визер. Это принцип «упущенной выгоды», который вошел в арсенал наиболееважных инструментов совре­менной микроэкономической теории. Согласно Менгеруцен­ность производительного блага определяется разницей между ценностьюпродукта, который с его помощью планируется про­извести, и ценностью других,удовлетворяющих менее важные потребности благ, которые можно было произвестипри альтер­нативном употреблении данного производительного блага.
Второй раздел.
Второй раздел включает главы четвертую и пятую. Егосодержание — переход от субъективной ценности к цене, т. е. к меновой пропорцииблаг. Отношение между вто­рым и первым разделами — это отношение явления ксущно­сти. Менгер последовательно выводит цены из индивидуаль­ных, субъективныхценностей, но учитывает при этом объек­тивное влияние среды — различных типовобмена. Первый шаг, которого требует от Менгера его субъективистский подход, — отказ от предпосылки эквивалентного обмена. Ведь эта пред­посылка предполагаетравенство благ по какому-то, объек­тивно присущему им самим показателю. Менгерделает этот шаг, заявляя, что обмен не может быть эквивалентным, потому что онвсегда выгоден обоим его участникам: после него их потребности бываютудовлетворены лучше, чем до него. Заметим, что этот вывод совершенно неизбежноследует из выбранных автором исходных предпосылок: удовлетворения потребностейкак единственного мотива всякой эко­номической деятельности. (В «Капитале»Маркса в анализ обмена имплицитно заложена предпосылка существования ка­питалаи главенствующей роли мотива накопления капитала, которая прорывается наружу вглаве 4 I тома. Единый для всех капиталистов мотив накопления по самой своейсути предпо­лагает соизмеримость товаров. У Менгера же блага объективнонесоизмеримы: сколько людей, столько и ценностей у данного количества благ.)
Действие этой предпосылкипроявляется и в определении границ обмена: если дальнейший обмен перестанетулучшать удовлетворение потребностей его участников, он прекратится.
(Для сравнения: у Марксаграницей обмена являются границы производства, а не наоборот, а последние всвою очередь установлены лишь возможностью продолжения и ускорения процессанакопления, сам же мотив накопления по природе своей безграничен. Что жекасается возможностей накопления, то они заданы платежеспособным спросом,причем единственным фактором, влияющим на последний, является доход.).
Нетрудно заметить, чтоподход «от потребностей» пол­ностью реабилитирует такую важную сферуэкономической де­ятельности, как торговля. Классики и марксисты, как известно,отрицали производительный характер труда в данной отрасли, оставляя за ним лишьперераспределение произведенного. Не­которые положения читаются сегодня какзлободневный аргу­мент в защиту торговых посредников, уместный в наших ны­нешнихпарламентских дебатах.
Хочется также отметить дваскромных по объему, но не по значению, фрагмента. Первый — об «экономическихжерт­вах, которых требуют меновые операции». Здесь при желании можно увидетьзачатки концепции «транзакционных издержек», играющей в современной западнойнеоинституционалистской литературе выдающуюся роль*.Другой — первое в теоретической экономической литературе разграничение ме­ждуценами спроса и ценами предложения (за 20 лет до Мар­шалла), которое,несомненно, было подсказано Менгеру его практикой биржевого обозревателя.
Основная часть главы пятойпосвящена образованию цен в различных условиях — при изолированном обмене,монополии продавца и конкуренции покупателей и, наконец, при дву­стороннейконкуренции. Обращает на себя внимание порядок анализа, при котором логическийпереход идет не от свобод­ной конкуренции к монополии (как во всех современныхза­падных учебниках), а наоборот. Это, разумеется, не означало, что Менгерисходил из существования реальных капиталисти­ческих монополий-гигантов концаXIX—начала XX в. Данную последовательность диктуют автору:
1) избранная им методо­логияисследования—от простейших случаев ко все более сложным;
2) склонность к историческимпараллелям (а исто­рически относительно свободная конкуренция, безусловно, яв­ляетсяпродуктом поздней стадии развития товарного обмена)
3) тот же всепроникающийсубъективизм.
Понятие «монополист» будетнами принято в слишком узком смысле слова, если мы захотим его ограничитьтолько теми лицами, которые защищены против конкуренции других хозяйствующихсубъектов при помощи государственной власти или ''каким-либо другим общественнымобразом. Некоторые лица благодаря своему имущественному положению или особеннымспособностям и отношениям могут доставлять на рынок блага, по отношению ккоторым конкуренция других хозяйствующих субъектов сама собой устранена зафизической или экономи­ческой невозможностью производить подобные же блага. Нои там, где нет таких особых отношений, могут являться монополисты помимо всякихобщественных ограничений. Всякий ремесленник, селящийся в местности, где нетеще его собратьев по ремеслу, всякий купец, врач или адвокат, которыеустраиваются там, где не живет еще никто из их товарищей по профессии,— визвестном смысле монополист, потому что блага, предлагаемые им обществу дляобмена, можно приобре­сти, по крайней мере в большинстве случаев, только унего. Летописи некоторых городов нередко сообщают нам о первом ремесленнике,который переселился туда, когда эта местность была еще незначительна и слабонаселена, и еще и теперь можно встретить на каждом шагу в Восточной Европе идаже у нас в маленьких селениях этот особый тип монополистов. Монополия какфактическое состояние, а не как общественное ограничение свободной конкуренциипредставляется сообразно с этим обыкновенно более ранним, первоначальнымявлением. а конкуренция—позднейшим по времени, и поэтому изложе­ние особенныхявлений менового оборота при господстве кон­куренции целесообразно связать сявлениями монопольной торговли.
Способ развития конкуренциииз состояния монополии находится в тесной связи с прогрессом всей хозяйственнойкультуры. Рост населения, увеличивающиеся потребности отдельных хозяйствующихиндивидов, их возрастающее благосостоя­ние—все это заставляет монополиста, дажепри усилении производства, отстранять постепенно новые группы населения отпотребления монопольного блага и в то же время позволяет ему повышать своицены; общество, таким образом, стано­вится все более и более выгодным объектомдля его монопо­листической политики. Первый ремесленник, первый врач,юрист—всегда желанный человек во всякой местности. Но если он не встречаетникакой конкуренции, а поселение растет, то он почти всегда скоро начинаетслыть среди менее состоя­тельных классов населения за сурового и оченьэгоистичного человека, и даже среди более состоятельных классов станетсчитаться человеком, ищущим только своей выгоды. Монопо­лист не всегда может удовлетворить растущему кругупотреб­ностей общества в его товарах (или услугах), и если он даже может, то 13всегда соответствующее увеличение его сбыта, как мы виде ж, отвечает егоэкономическим интересам. В боль­шинстве случаев это будет приводить к выборумежду двумя клиентами; часть претендующих на монопольное благо или совсем уйдетс пустыми руками, или только недостаточно бу­дет им снабжена, и даже наиболеесостоятельные клиенты бу­дут иметь часто повод жаловаться на небрежностиразного рода и дороговизну услуг.
Такое экономическоеположение само вызывает возникнове­ние конкуренции ввиду настоятельнойпотребности в ней, раз только нет общественных и других препятствий к тому, ина­шей задаче) будет исследовать влияние, которое производит появление конкуренциина распределение благ, сбыт и цены товара, как мы сделали это по отношению кявлениям, наблю­даемым в монопольной торговле.
Простейшим для Менгераявляется случай, когда мы имеем дело с ценностными суждениями одного покупателяи одного продавца; сложнее, если в обмене участвуют несколько поку­пателей; ещесложнее, если и продавцов тоже несколько, по­тому что теоретику необходимо«залезть в душу» каждому из участников обмена и выведать его субъективные предпочтения.Интересно, что цену определяют по Менгеру и в монопольной, и в конкурентнойситуации одни и те же законы субъективной ценности, но эти законы проявляютсяпри монополии и при конкуренции в