Федеральное агентство по образованию
Государственное образовательное учреждение
высшего профессионального образования
Иркутский государственный университет
Юридический институт
Кафедра теории и истории государства и права
«Новый курс»Ф. Д. Рузвельта и его политическое значение
Курсовая работа
студентки 1 курса
очного бюджетного отделения
группа 9114
Кубарской А. С.
Защищена«___»_________2006 г.
соценкой____________________
Подписи:____________________
____________________
Научный руководитель:
старший преподаватель
Какоурова Н. А.
Иркутск, 2006.
План:
Введение. 3
1) Великая депрессия. 10
2) Аграрный кризис. Попытки Гувера осуществитьгосударственное кредитование банков. 11
3) «Новый курс». 14
4) Решение аграрного вопроса. 14
5) Трудовые лагеря для безработных. 15
6) Создание федерально-штатной системы помощи. 16
7) Общественные работы. 17
8) Восстановление промышленности. 18
9) Социальное обеспечение. 19
10) Спасение банковской и финансовой систем. Девальвациядоллара. 19
11) Неоднозначные взгляды на политику Ф. Д. Рузвельта. 20
Заключение. 21
Список использованной литературы.
•Введение.
Для своей курсовой работы явыбрала данную тему так, как считаю ее весьма интересной и актуальной.Действительно, этот бесценный опыт не имеет прецедентов не только вамериканской, но и мировой истории и экономической политике. В первой четвертиXX века США были в числе ведущих государств мира и наиболее благополучной вэкономическом отношении стороной. С переходом промышленного капитализма кмонополистическому, центр мирового экономического развития переместился изЕвропы в Северную Америку. СШАразвивались быстрее всех и производили больше всех. Их доля в мировомпроизводстве постоянно увеличивалась. Еще сильнее позиции США укрепились послепервой мировой войны, а в частности за счет значительных прибылей от поставокстранам Антанты вооружения и боеприпасов. Быстро росло промышленноепроизводство, интенсивно расширялся основной капитал, увеличивался экспорт.Экономические успехи послужили рождению теории «просперити» вечного процветанияэтого государства. Однако, она оказалось «великой иллюзией».
И, для того, чтобы понятьпсихологию экономической политики Ф. Рузвельта, немного о нем.
Величайший президент США 20столетия, один из крупнейших лидеров своей эпохи. Франклин Рузвельт далвдохновляющий пример решений именно тех проблем, которые и сегодня определяютсуть человеческого бытия, сердцевину политики, экономики и общественной жизни –проблем, которые служат для нас как источником величайших надежд, так ипричиной глубочайших страданий. Два предельно острых кризиса – ВеликаяДепрессия и Великая война – выпали на его долю, и он сумел совладать с ними.Это удалось ему не в последнюю очередь потому, что он проявил исключительнуюморальную силу, превратив в первейшее национальное достоинство игосударственную доблесть сострадание, сочувствие к гонимым и порабощенным нетолько в своей стране, но и во всем мире. «Правительства имеют право ошибаться,президенты могут делать ошибки, но бессмертный Данте говорит нам, что бессмертная– Божья справедливость взвешивает грехи хладнокровных и грехи людей с горячейкровью на разных весах. Лучше допускаемые время от времени ошибкиправительства, которое живет в духе милосердия, чем постоянная индифферентностьправительства, замерзшего во льду собственного безразличия» — говорил Рузвельт.Он восстал против механической интерпретации демократии, против отождествленияпрогресса с техническими новшествами, против принижения гуманизма как«непрактичной догмы». вопреки прагматическому (если не сказать циничному) духусвоего времени он поставил нужды человека выше любых материальных достижений. [1]
Рузвельт стал руководить своейстраной в момент резкого ослабления ее социальных основ, в эпоху вызванногодепрессией 1929-1933 годов расшатывания духовных устоев общества. Испытанияэтого периода не имеют прецедентов в истории США. В год, когда Рузвельт пришелк власти, 15 миллионов безработных стояли очередях, седьмая часть населения жила за счет благотворительности, 4,5тысячи банков в стране закрылись, половина сборочных автомобильных заводовостанавливались. На Великих озерах, вчера кишевших торговыми судами, замерзловсякое движение. Были закрыты шахты, ржавело железнодорожное полотно. И сталоисчезать, на чем всегда стояла Америка, — ее упрямая вера в воплощение мечты.
Кто-то должен был найти в себесилы, кто-то должен был сохранить пламя, кто-то должен был сберечь веру в свою страну.Рузвельт вызвал буквально из небытия острое сострадание к лишенным крова,работы, отодвинутым жизнью, к потерпевшим поражение в яростной схватки завыживание. Он дал Америке новую веру в достижимость недостижимого, вспасительность труда, в отчаянное везение тех, кто засучил рукава, чемобеспечил себе неоспоримое место в национальном пантеоне. [2]
Идеи менее важны, чем факты, опытучит лучше, чем теории. Рузвельт скептически относился к макросоциальнымобобщениям и не любил предвзятых идей. Он считал, что жестоко декларируемыеистины так или иначе заставляют страдать несогласное меньшинство и что жизньбогаче и шире любой догмы. Рузвельт любил эксперименты и говорил, что был бы доволен, окажись он прав лишь на 60%.Идея «должна работать», а не пожирать своих противников. Новая идея социальнойзащиты не должна препятствовать индивидуальному самовыражению. В векидеологического безумия, в десятилетия левого и правого экстремизма дляподобной веры в себя требовалось немалое мужество. Он совершил свою социальнуюреволюцию, но не на крови своих жертв, а на пути борьбы с проблемами. (Онвсегда гордился тем, что никогда не использовал силу.) Его знаменем былэмпиризм, а не идеология. И американцы действительно (цитируя Джефферсона)попробовали чернила там, где другие с такой же легкостью проливали кровь.
В первые годы правления Рузвельтбыл связан боязнью правящего класса Америки, напуганного опытом Версаля,перенапрячь силы во внешнеполитической борьбе. Насколько мрачны былиперспективы положения США в мире, можно судить по прогнозу высшего военногооргана – Объединенного комитета начальников штабов, который на рубеже 30-х и40-х годов не исключал возможности поражения США в войне и даже потеренезависимости. В параграфе восьмом документа, подписанного в середине 1941 годапредседателем Объединенного комитета начальников штабов генералом Маршаллом иадмиралом Старком, прямо говориться, что, «если Германии удастся покорить всюЕвропу, она сможет пожелать затем установить мир с Соединенными Штатами нанесколько лет, чтобы закрепить свои завоевания, восстановить свою экономику иувеличить свои военные силы, с тем чтобы завоевать Южную Америку и одержатьвоенную победу над Соединенными Штатами. Весьма вероятно, что в течении такогопериода «мира» Германия будет стараться подорвать экономическую и политическуюстабильность стран Южной Америки и создать марионеточные режимы, благоприятноотносящиеся к закреплению на этом континенте германской военной мощи. При этихусловиях у Германии будет больше шансов разгромить Соединенные Штаты».
Проложить пути к гегемонии вкапиталистическом мире Америке помогли потенциальные соперники. Когда в мае1940 года немецкие танковые колонны сомкнулись севернее Парижа, повернули на юги загнали правительство Петэна в Виши, случилось необратимое: Западная Европастала терять свое место центра мирового политического влияния. В течение трехнедель рухнула французская империя, исчезли как силовые узлы мира Голландия иБельгия, вся энергия Великобритании обратилась на самозащиту. Победа нацизма вневероятно короткие сроки изменила и политическую карту мира. Смогла быогромная мощь США трансформировать в политическое влияние без этого глобальногокатаклизма? Возможно, для этого нужно было бы преодолеть господствовавшие вмире европейские силовые центры. В этой обстановке экономика США встала на путьнепрерывного пятилетнего расширения. Началось развертывание 12-ти миллионнойармии, строительство крупнейшего военно-морского флота, самой большой в миревоенной авиации.[3]
Власть под руководством Рузвельтаполучила необычайные полномочия и возможности. Во времена Джорджа Вашингтонапрезидент мог осуществлять только свои функции (да еще и жаловаться на скуку,как это делал первый президент) с небольшим числом помощников. Депрессия 30-хгодов и, конечно же, начало мировой войны показали недостаточность прежнегоаппарата исполнительной власти. Акт реорганизации 1939 года способствовалсозданию гораздо более масштабной исполнительной службы президента. ХозяинБелого дома обзавелся такими мощными рычагами власти, как Бюро федеральногобюджета, Служба экстренного управления и Отдел военной мобилизации иреконверсии. Государственная машина США начала приспосабливаться к колоссальнымзадачам нового времени. Огромный аппарат федеральной власти находился в полномподчинении хозяина Белого дома. Централизация процесса принятиявнешнеполитических решений стала беспрецедентной. Причем Франклин Рузвельтконтролировал исполнительную власть дольше, чем кто-либо другой в американскойистории, — двенадцать с лишним лет.
Во время жесточайшей из всехвоин, когда Франция пала, а Британия одиноко стояла перед ставшим коричневымконтинентом, Рузвельт сумел преодолеть появившийся у его соотечественников страхи чувство обреченности. Вопреки победам нацизма он провозгласил 6 января 1941года «четыре присущие человечеству свободы», а через четыре дня вопреки всемтрадициям ввел ленд-лиз, благо которого почувствовали и Британия, и Россия. Ужев январе 1941 года Черчилль получил заверения Рузвельта: « Мы победим в этойвойне вместе. Никаких сомнений на этот счет. Мы пройдем этот путь, заплативлюбую цену». Когда Гитлер напал на Россию, Рузвельт провозгласил себя нашимсоюзником (не буде этого забывать!). Будь на месте Франклина Рузвельта инойполитик, история могла пойти бы другим путем.
Он ликвидировал в союзнойдипломатии, поставив на службу стране такую индустрию и такую армию, подобныхкоторой не имел ни один государственный деятель Америки. Он затронул потаенныеструны своего народа, знал нужное слово, какмобилизовать огромную силу. Уже в 1940 году Рузвельт отдал приказ опроведении детальных исследований тех проблем, которые должен был принести с собойпослевоенный мир его, несомненно, волновали открывшиеся перспективы. Глобальныйвакуум – вот предпосылка быстрого распространения американского влияния. Небудет большим открытием сказать, что Франклин Рузвельт видел гораздо дальшемногих своих соотечественников. Уже в конце 30-х годов он осознал неизбежностьмирового конфликта, а также то, что США не остануться в стороне.
Рузвельт дал Америке социальныймир внутри страны и главенствующее положение вовне, новый социальный порядок иновую международную систему. Он обновил страну, сохранив все лучшее от прежнихпоколений. Этот человек создал Организацию Объединенных Наций. «У него был дарделать нужное дело в нужное время. И величайший дар вкладывать душу в наиболеепозитивные импульсы своего времени», — сказал великий историк Алан Невинс.
В условиях нестабильностикапиталистической экономики безработицы, прогрессирующей инфляции, необеспеченностинеимущих и малоимущих слоев населения сохраняется потребность в государственномрегулировании, одной из форм которого вступает деятельность буржуазногогосударства в социальной сфере.
«Новый курс» — это времяинтенсивного роста государственного аппарата, усложнения его структуры ифункций. Только за первые два года рузвельтовского руководства числофедеральных служащих увеличилось почти на 25 процентов[4],было 35 крупных самостоятельных ведомств (независимых министерств) и множествоболее мелких в составе традиционных министерств. Окончательно сложилась«четвертая ветвь» государственного управления, представленная административнымиорганами, а в праве возникла новая отрасль – административное право. Одной изглавных причин стремительного роста была необходимость реализации социальныхпрограмм.
Под влиянием «нового курса»деформировалась система отношений центрального правительства с субъектамифедерации и их политическими подразделениями. В этом его социальные программысыграли ведущую роль. Так же как принятое конгрессом законодательство, какправило, влекло за собой встречное законодательство штатов, условием выполненияпрограмм являлось взаимодействие федеральных, штатных и местных органов. Отсюдаширокий выход Вашингтона на периферию, усиление его диктата федерализма.Наблюдающийся в ХХ веке процесс превращения местного самоуправления вразновидность государственного управления шел в годы «нового курса»форсированными темпами. Параллельно ему развивались унитарные тенденции.
В США о «новом курсе» постояннопишут и много – историки, специалисты в области политических наук, экономисты,социологи, юристы. Естественно, профиль работы в каждом конкретном случаенакладывает свой отпечаток на освещение темы, но есть и общие моменты, взначительной мере нивелирующие «ведомственные» различия в подходах к ней. В ихчисле – взгляд на «новый курс» как на период становления в США «государстваблагоденствия». Разногласия по этому поводу, как их суммирует бывший советникпрезидента Рузвельта Р. Моли, касаются лишь того, каким этапом «нового курса» — первым (1933-1935 гг.) или вторым (1935-1938 гг.) – датировать превращение СШАв общество, где «сильные» через систему налогообложения и государственныхрасходов помогают «слабым», снабжая их «всем необходимым для жизнеобеспечения».Так как в буржуазной литературе к «государствам благоденствия» принятопричислять не только США, «новый курс» нередко изображают событием мировойистории, оказавшим решающие воздействие на некое всеобщее, свойственное всемразвитым капиталистическим странам движение к этому «новому типу» государства.
В свою очаредь историки, главнымобразом из числа неолибералов (А. М. Шлезингер-младший, У. Э. Лехтенберг, Ф.Фридел и др.), уделяют повышенное внимание личности 32-го президента. Всемирноподчеркиваются его способности принимать решения, «чувство ситуации иперспективы», «иммунитет против доктринерства» и т.п. и, напротив, оттесняютсяна задний план или вовсе игнорируются его объективные чины «нового курса». Смещению акцентов способствует засилье биографическогожанра в исторической литературе о «рузвельтовской эре».[5]
В самих реформахисторики-неолибералы подобно политологам усматривают свидетельствонадклассового характера американского государства, нейтральности институтоввласти; по их мнению, благодаря «новому курсу» США сумел сохранить за собойлидирующее место в «демократическом мире». Выводы, перекликающиеся софициальными пропагандистскими установками, не редкость даже в солидныхуниверситетских изданиях. У Р. Хофстедтера, например, они облечены в изящнуюформу парадокса, у М. Эйноди и ее лишены.
От работ неолиберлов отличныкниги и статьи, которыев гарвардском библиографическом указателе значатся подрубрикой «неортодоксальных» исследований о «новом курсе». По сравнению спродукцией доминирующей в американской историографии неолиберальной школы,число их невелико, тон же сугубо критический. Критика, однако, ведется сразличных, порою диаметрально противоположных позиций. Если Э. Ю. Робинсонполагает, что Рузвельт, пойдя на поводу у «всякого рода радикалов», выбилАмерику из привычной колеи, изменил режим ее жизни в худшую сторону, то П.Конкин и другие «новые левые», заявившие себе на волне молодежного бунта60-х — начала 70-х гг., указывают наповерхностный характер тогдашних преобразований и упущенные возможности дляпроведения подлинных реформ. Неолибералов «новые левые» обвиняют в презентизме.Те, не оставаясь в долгу, упрекают оппонентов в том, что в отличие от них,неолибералов, они не выработали позитивной трактовки «нового курса», ограничившисьего негативной оценкой. Что касается обвинения в искажении исторический правдыв угоду потребностям сегодняшнего дня, то О. Л. Грехэм, ссылаясь на авторитеты,делает заявление, равносильное признанию: «Даже если бы результаты 30-х годовне были так угрожающе обременены современным значением, все равно теоретикиистории, такие как Чарльз Бирд, Карл Беккер и Бенедетто Кроче, категорическиутверждали, что идеал объективности недостижим».
В марксисткой литературе «новыйкурс» рассматривается в единстве двух его важнейших сторон: во-первых, какполитическая линия, которая несла известные уступки трудящимся, формироваласьпод сильным воздействием их борьбы, и, во-вторых, как метод управления страной,не выходивший за рамки приемлимых для господствующего класса средствосуществления своей гегемонии. Именно такой подход присущ ленинскому пониманиюбуржуазного реформизма. Исходя из него, историки-марксисты видят в «новомкурсе» не только систему государственных мероприятий, но и время широкихнародных движений, стремительно развивавшихся в антимонополистическом, а иногдаи в антикапиталистическом направлениях.
Создание убедительной концепции«нового курса» является крупным достижением советских историков. Монографии В.И. Лана, В. Л. Малькова, Д. Г. Наджафова, Н. В. Сивачева, Н. Н. Яковлевавыявлены его истоки и классовый смысл; частным вопросам внутренней политикиэтого периода посвящены исследования В. П. Золотухина, Е. Ф. Язькова и других.Основное внимание авторы этих работ уделяют социально-политической историипредвоенного десятилетия: рабочему и общедемократическому движениям, борьбефермеров, мелкобуржуазных городских слоев – тем самым, благодаря которым сталовозможной связанная с «новым курсом» полоса реформаторской деятельности.
Успехи отечественнойисторико-правовой науки намного скромнее. Статья Б. С. Громакова – едва ли ниединственная работа о рузвельтовских реформах, выполненная историком-юристом.Правда, к отдельным государственно-правовым сюжетам «нового курса» обращалисьгражданские историки, но их усилия в этой области, сами по себе успешные, былинаправлены преимущественно на изучение трудового законодательства и движения завведение социального страхования, что, разумеется, не исчерпывает егогосударственно-правовую проблематику. Таким образом, государственно-правовойаспект «нового курса», в отличии от социально-политического, остается слабоисследованным в советской американистики. Социальные программы администрацииРузвельта относятся к темам, не получившим освящение в историко-правовой науке.
Социальное обслуживание в томвиде, в каком оно существует в современных США, включает регулирование трудовыхотношений, социальное обеспечение (страхование и вспомоществование), жилищноестроительство, охрану интересов потребителей и т.д.
В 30-е годы, когда обозначились вбольшинстве своем эти направления, правительственные социальные программы,независимо от области, в которой они реализовались, так или иначе служилиинструментом помощи, нуждающимся и сокращении безработицы. По словам С. Ленса,это была «первая в истории США организованная война с бедностью».
•Великаядепрессия.
Действительность опрокинула этинадежды безоблачной жизни США. В 1929г. разразился экономический кризис, которыйпродолжался до 1933г. включительно и сильнее всех поразил именно США. Обвална нью-йоркской бирже 29 октября 1929 года знаменовал начало новой эпохи. Занесколько часов Уолл-стрит потерял на падении курса акций более 10 миллиардовдолларов. По своему характеру он представлял циклически кризисперепроизводства, когда вследствие недостаточной покупательной способностинаселения произведенная масса товара не нашла сбыта и оказаласьнереализованной. В итоге нарушился процесс общественного воспроизводства,разорились многие торговые и промышленные предприятия, транспортные компании,банки. К 1932 г. промышленное производство США сократилось в целом на 46%, а поотдельным видам продукции значительно больше: производство чугуна на 79%, сталина 76%, автомобилей на 80%. Из 279 доменных печей в числе действующих оставалосьтолько 44 печи, кризис вызвал массовую волну банкротств. За 1929-1933 гг.Потерпели крах 135 тыс. Торговых, промышленных и финансовых фирм, разорились5760 банков. Убытки корпораций только в 1932 г. составили 3,2 млрд. Долл.Обороты внешней торговли сократились в 3,1 раза. Страна была отброшена к уровню1911 г. Неизбежное последствие циклического кризиса ухудшение положениятрудящихся. Резко снизился их жизненный уровень. Падение курса акций затронулоот 15 до 25 млн. Американцев. Охваченные паникой люди стремились разменятьбанкноты на золото. Росло число безработных, несколько миллионов былиполубезработными. С членами семей безработные составляли почти половину всегонаселения. Заработная плата снизилась более чем вдвое. Многие лишились жилья,возникли «гуверовские городки» поселения безработных на окраинах городов,выстроенные из ящиков и строительных отходов. Население голодало только вНью-Йорке в 1931 г. от голода погибли 2 тыс. человек.[6]
Эра беспечного благополучия закончилась,наступили суровые времена. Рузвельт, как и большинство американцев, считалпоразившее экономическое несчастье временным. Из-за врожденного оптимизма онверил в это дольше других. Ему понадобилось довольно много времени, чтобыосознать: экономико-социальный кризис – это всерьез и надолго. От месяца кмесяцу депрессия нарастала, становясь «Великой». Рассуждая о причинахдепрессии, известный экономист Дж. К. Гелбрейт назвал в качестве основнойпрежде всего то, что 5 процентов населения владеет третьей частью личныхдоходов страны. В период с 1929 по 1932 год валовой национальный продукт страныупал с 103 миллиардов долларов до 58 миллиардов. Доход на душу населенияснизился с 847 до 465 долларов. На протяжении трех лет с начала крахаеженедельно в среднем сто тысяч трудящихся теряли свои рабочие места.Численность безработных достигала 24 процентов всей рабочей силы в 1932 году(12 миллионов человек).
Ухудшающееся положение трудящихсядавало шанс выдвинуться демократической партии – ведь республиканец ГербертГувер ничего не мог сделать для улучшения их положения. Требования переменстановилось едва ли не всеобщим. Страна начала искать альтернативу. Поискнового национального лидера не мог не привлечь внимание к трудоголику иоптимисту, всегда улыбающемуся губернатору крупнейшего штата, чей вздернутыйкверху мундштук на газетных фотографиях стал узнаваемым для множества читателейв стране.
•Аграрный кризис.Попытки Гувера осуществить государственное кредитование банков.
Промышленный кризис переплеталсяс аграрным. Сбор пшеницы упал к 1934 г. на 36%, кукурузы на 45%. Цены насельскохозяйственные продукты снизились на 58%, а более 40% фермерских доходовшло на погашение задолженности и налоги. За годы кризиса разорились около 1 млн. Ферм, они были принудительнопроданы, и фермеры лишились собственности на землю.
Для сдерживания падения цен исокращения предложения продуктов на рынок их уничтожали пшеницу сжигали втопках паровозов и пароходов, молоко из цистерн выливали в водоемы,картофельные и хлопковые поля заливали керосином или запахивали.
В США в этот период утвердиласьфилософия «американского индивидуализма», не признающего государственногорегулирования экономики, его вмешательства в дела частного бизнеса, хотя в годыпервой мировой войны оно применялось. Вступивший в должность президента ГербертГувер (1874-1964) первоначально ограничился введение торгового протекционизма,считая, что кризис будет преодолен автоматически и страна справится с ним за 60дней. В 1930 г. для резкого сокращения ввоза товаров в США был принят высокийтаможенный тариф. В ответ на это другие страны тоже повысили ввозные пошлины.
Положение в стране ухудшалось,она была охвачена массовыми выступлениями, организовывались походы голодных ибезработных. В Вашингтон в 1931-1932г. поход ветеранов первой мировой войны(1932г.); фермеры Среднего Запада бойкотировали закупки сельскохозяйственнойпродукции, противились принудительной продажи ферм, участвовали в голодныхпоходах. Был создан Национальной Совет безработных. В 1930г. состоялосьобщенациональная демонстрация, в которой участвовали 1,2 млн. безработных. Вгорной, текстильной, автомобильной, швейной отраслях развернулось стачечноедвижение. Оно становилось все более массовым. В 1933г. численность стачечниковпревысила 1 млн.[7]человек. В этих условиях, в целях предотвращения банкротства, Гувер с конца1931г. предпринял попытки государственного кредитования банков, промышленности,транспортных предприятий. Для этого была создана Национальная кредитнаякорпорация с капиталом в 3,5 млрд. долларов, которая в январе 1932г. былапреобразована в Реконструктивную финансовую корпорацию. Для оказания помощикрупным фермерам было организованно правительственное «Федеральное фермерскоебюро». Задачи этого бюро заключались в поддержании уровня цен насельскохозяйственную продукцию. Деятельность бюро не увенчалась успехам и, вконечном итоге, привела к дезорганизации рынка и дальнейшему разорениюфермеров. Социальные противоречия продолжали обостряться. К марту 1933г. числобезработных достигло 17 млн. человек.
Таким образом, обещания Гуверабыстро преодолеть кризис оказалось невыполненным. Неудивительно, что напрезидентских выборах 1932 г. Гувер, на правление которого выпала «Великаядепрессия», оказавшись не в состоянии принять эффективные меры по еепреодолению, проиграл своему сопернику, кандидату демократической партии Ф.Рузвельту.
Обозреватель Артур Крок сравнилатмосферу в американской столице в день инаугурации с «настроением в городе,осажденном врагами». Перед Капитолием собралась стотысячная толпа. Командовал инаугурационнымпарадом генерал Макартур, и он ожидал беспорядков. На стратегических высотахбыли установлены пулеметы. Черная толпа в промозглую погоду ждала полудня.Наконец часы Капитолия пробили двенадцать.
Этим серым мартовским днемРузвельт, без пальто и шляпы, расправив свои широкие плечи, положил руку насемейную, трехсотлетнюю библию и обратился к верховному судье Чарльзу ЭвансуХьюзу. Библия была открыта на тринадцатой главе первого послания апостола Павлакоринфянам: «Даже если я говорю не на языках людей и ангелов, но не владеюдаром милосердия, то я всего лишь глухой колокол, или дребезжащий кимвал. Иесли даже я обладаю даром порицания, и все тайное мне ведомо, и если дажеисполнен я глубокой веры, так что могу двигать горы, но не владею даром милосердияи любви, то я – ничто».
Рузвельт произнес слова, которыхждали все: «Наступило время сказать правду, всю правду открыто и смело. Нетникакой необходимости избегать честной оценки условий нашей жизни сегодня…Менялы убеждали со своих высоких мест в башне нашей цивилизации». Задача сейчас– поставить социальные ценности выше, чем денежные доходы. И речь идет не обэтике только, не о словах. «Наша страна требует действий, действий сейчас,немедленных действий… Наша великая нация выстоит в этом испытании, как онавыносила все прежние, она оживает и будет процветающей… Единственное чего мыдолжны боятся – это самого страха, безымянного, бессмысленного страха, которыйпарализует усилия, необходимые для превращения отхода в наступление… Я испрошуу Конгресса самые широкие полномочия, чтобы начать войну с несчастьем, яиспрошу такие полномочия, как если бы напал внешний враг».
Очевидно, что такие словапрезидента вызвали у толп собравшихся одобрение. Перед ними стоял президент,который был готов действовать
•«Новый курс».
1) Решение аграрного вопроса.
Рузвельт представил конгрессуобширную программу преобразований («сто дней»), а тот вне себя от паники,порожденной общим положением в стране, вотировал законопроекты без обсуждений.Знаменитая стодневная законодательная лихорадка стремительно напуганного конгрессаначалась 16 марта 1933 года, когда был одобрен закон о Реконструкции сельскогохозяйства (ААА). Уоллес и Тагвел постарались спасти дошедшие до отчаяния фермерские массы. Это был очень специфичныйзакон, обеспечивающий выплату фермерам компенсаций за незасев своей земли.Средства для выплат собирались в виде налога на тех, кто обрабатывалсельскохозяйственную продукцию. «Новая и неисследованная тропа», — сказал Рузвельт.Разумеется, здравый смысл восставал против уничтожителя урожая или поголовья скота.Министр сельского хозяйства Г. Уоллес говорил от имени многих: «Я надеюсь, мыникогда не прибегнем к этому снова. Уничтожать колосящуюся пшеницу – выступатьпротив самих оснований, базовых инстинктов человеческой природы». Но уже черезчетыре месяца он сам рекомендовал уничтожить 6 миллионов свиней. Дляпреодоления аграрного кризиса закон предусматривал меры повышения цен насельскохозяйственную продукцию до уровня 1909 – 1914 гг. В их числе:
1) Сокращение посевных площадей и поголовья скота (о чем говорилось выше).За каждый незасеянный гектар фермеры получали компенсации и премию, средства,которые мобилизовались за счет налога на компании, налога на муку и налога нахлопчатобумажную пряжу. К моменту введения такой меры существовавшие цены назерно делали более выгодным его использование в качестве топлива, и в некоторыхштатах зерно и кукурузу сжигали вместо дров и угля.[8]
2) Чрезвычайные меры по финансированию государством фермерскойзадолженности, которая к началу 1933 г. достигла 12 млрд. долл., и продажаразорившихся ферм с аукционов прекратилась.
Проведение этого закона в жизньпривело к тому, что запахали 10 млн. акров засеянных хлопком площадей,уничтожили ¼ всех посевов. За один год действия ААА было забито 23 млн.голов рогатого скота и 6,4 млн. голов свиней. Часть мяса, молока, пшеницы идругих продуктов питания превращались в удобрения, часть шла на прокормлениеголодавших (таким образом решался «голодный вопрос»). Американские фермерырадовались, если наблюдались неурожаи (в 1934 году в США жесточайшая засуха ипесчаные бури существенно сократили урожай). [9]
Таким образом удалось поддержатьцены и улучшить положение в аграрном секторе, доходы фермеров к 1936 годувыросли на 50 %. Благодаря займам многие фермерские хозяйства справились скризисом. Однако, 10% всех ферм (600 тыс.) разорились и были проданы с молотка.Это оставило на экономической арене наиболее конкурентоспособных. Меры,предусмотренные законом о регулировании сельского хозяйства, прежде всего,затрагивали мелкие фермерские хозяйства, так как крупные фермеры моглисокращать посевы за счет малоплодородных земель, компенсируя эти потериулучшением обработки хороших земель, покупкой сельскохозяйственных машин иудобрений, добиваясь повышения производительности и увеличения получаемых продуктов.Льготными кредитами могли также пользоваться конкурентоспособные фермы, необремененные долгами. Крупные сельскохозяйственные монополии и фермы имелибольшую прибыль от повышения цен. Благодаря этому процесс компенсации земельнойсобственности усилился.[10]
2) Трудовые лагеря для безработных.
31 марта Рузвельт провел черезконгресс законопроект, который ему был особенно дорог – о создании Корпусагражданской консервации (ССС). Этот закон дал работу 250 тысячам безработныхмолодых людей в национальных парках и лесах, а всего через ССС прошли 2миллиона молодых американцев, одевших зеленую униформу. ССС представлял собойохватывающую всю территорию страны сеть трудовых лагерей, где безработные,преимущественно из числа молодежи, получал