Феномен сталинской национальной политики в СССР в 20–30 гг. XX века

“Феномен сталинской национальной политики в СССР в20 – 30 гг. XX в.”
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
 
Ростов-на-Дону
2007 г.

Содержание
Введение
Глава I.Интернационализм и русский вопрос
§ 1. Становление доктрины
§ 2. Разрыв с патриотизмом
§ 3. Отрицание прошлого
Глава II.Социализм в одной стране и изменение подходов
§ 1. Эволюция взглядов
§ 2. Корректировка курса
§ 3. Декларации и реальность
Заключение
Примечания
Список использованныхисточников и литературы

Введение
 
Актуальностьтемы. Влияние модели сталинской национальной политики намежнациональные отношения продолжалось вплоть до трагического финала. Однакоуже сейчас с полной уверенностью можно утверждать, что распад СССР и нынешниепроблемы в отношениях населявших его народов обусловлены просчетамибольшевистских лидеров, в их числе и И.В. Сталина. В результате нынешняя Россияи образовавшиеся страны ближнего зарубежья представляют собой национальныегосударства, контуры которых были заложены после 1917 г. при реализации большевистской доктрины, основывавшейся на идее мировой революции.
Послераспада СССР обострился и “русский вопрос”. Возникло новое понимание нации каксогражданства. Распад СССР поставил исследователей перед непреложным фактом: национальныйвопрос, неоднократно провозглашавшийся окончательно решенным в нашей стране,заставляет народы бывшего СССР дорого расплачиваться за некомпетентность ученыхи политиков. Обличение И.В. Сталина привело, как признается в современнойнауке, и к негативным последствиям. Под флагом борьбы со сталинизмом нередкопризывают отказаться от всего позитивного, что имеется в теоретическом наследиии опыте решения национального вопроса в советскую эпоху.
Степеньизученности. Проблемы разрешения национального вопросав СССР нашли отражение огромном числе научных и популярных работ, специализированныхпериодических изданий, документальных и статистических сборниках,свидетельствах участников событий, связанных с выработкой и реализацией соответствующейполитики. Издания, представляющие наибольшую научную ценность и отражающиеособенности историографических этапов в изучении проблемы, представлены в монографииА.И. Вдовина “Российская нация: Национально-политические проблемы XXвека и общенациональная российская идея”, изданной в 1995 г. [1].
Отечественноеисториографическое наследие по национальному вопросу содержит немало исследований,в которых изучению подвергалась национальная политика. В то же время вотношении работ, выпущенных в 30 – 80-х гг. XXв., справедлива критическая оценка. Они не отличались научной глубиной иосновывались на схематизме. Этим трудам присущи, кроме того, догматическиеоценки и выводы, неадекватные исторической действительности. Политическаяатмосфера вынуждала исследователей игнорировать реальные противоречия национальныхпроцессов.
Отклоненияот заданной линии подлежали разгромной критике, а подпадавшие под неепубликации изымались из научного оборота. Такая участь постигла, прежде всего,творения выдающихся русских мыслителей и ученых, изгнанных из Советской Россиипосле гражданской войны: Н.А. Бердяева, И.А. Ильина, П.А. Сорокина, Н.С.Трубецкого, Г.П. Федотова и других. Остракизму предавались все авторыроссийского зарубежья, придерживавшиеся иных политических убеждений.
Такоеже отношение было к наработкам по национальному вопросу Л.Д. Троцкого, Н.И. Бухарина,С.М. Диманштейна, И.П. Трайнина, принадлежавших к большевистской когорте, новпоследствии отвергнутых по политическим мотивам. Теоретическое ядро советскойнауки о нациях и национальных отношениях, выступившее в качествеметодологической основы исторических исследований, долгое время составляли трудыВ.И. Ленина и И.В. Сталина. В.И.Ленин, как известно, особо выделял в своемокружении И.В. Сталина как автора статьи “Национальный вопрос исоциал-демократия”, написанном в 1913 г. Именно по его рекомендации И.В. Сталинбыл поставлен во главе Наркомата по делам национальностей в первом советскомправительстве.
В20-е гг. XX в. он представлялся внаучной и пропагандистской литературе как верный ученик и проводник ленинскойнациональной политики [2]. Уже тогда особым качеством этого ортодокса считалась“сила аргументации” [3]. Опасность безупречного восприятия пролетарских вождейс их методами окончательного решения национального вопроса никем не замечалась.С.М. Диманштейн, известный исследователь национальной проблематики, репрессированныйв 1938 г. [4], представлял такие подходы “невинным заблуждением, которое вдальнейшем можно исправить” [5].
В30-е гг. XX в. национальнаяполитика Советского государства именовалась уже не иначе как “ленинско-сталинской”.Появилось множество публикаций И.В. Сталина как теоретика большевизма внациональном вопросе [6]. В некоторых из них И.В. Сталин представал в качествеборца против тех, кто предлагал “образовать СССР… на базе вхождения отдельныхреспублик в состав РСФСР”, то есть противником собственного же плана автономизации[7].
Висторической литературе 40-х гг. XXв. И.В. Сталин изображается уже не столько последователем Маркса и Ленина,сколько творцом марксисткой теории, создателем и руководителем советскогомногонационального государства, олицетворением “ленинско-сталинской” и просто “сталинской”дружбы народов [8]. М.Д. Каммари, один из главных авторитетов в теории национальноговопроса, член-корреспондент АН СССР в 1953 – 1965 гг., в 1949 г. опубликовал статью с характерным названием “Создание и развитие И.В.Сталиным марксистскойтеории нации” [9].
Вработах этого автора утверждалось, что “тов. Сталин создал марксистскую теориюнации, всесторонне разработал программу и политику партии в национальномвопросе, открыл наиболее целесообразные формы объединения национальныхсоветских республик в единое союзное государство” [10]. На фоне таких заявленийофициальные биографы писали куда как скромнее: “Сталин вместе с Лениным разгромилоппортунистические взгляды и догмы IIИнтернационала по национальному вопросу. Лениным и Сталиным была разработана марксистскаяпрограмма по национальному вопросу”. Первенство Сталину безоговорочноотдавалось лишь в практических делах: “Нет ни одной советской республики, ворганизации которой Сталин не принимал бы активного н руководящего участия” [11].
Наметившийсясразу после смерти Сталина поворот в оценке его вклада в свершения страны, вчастности в теорию и практику решения национального вопроса, не сразу отразилсяна ситуации в исторической науке. Определенность в данном отношении появилась лишьпосле XXсъездаи опубликования в 1956 г. ленинской статьи “К вопросу о национальностях или об “автономизации”[12], которая существенно меняла представления о И.В. Сталине как непогрешимомвожде [13]. Своеобразные методы практического участия в решении национальноговопроса в период образования СССР позволяли В.И. Ленину назвать Сталина “великорусскимдержимордой” [14].
Началосьисправление ошибок, допущенных И.В. Сталиным, напоминавших, по сути,политические кампании его же эпохи [15]. В 1956 г. в печати появились статьи В.В. Пентковской и С.Я. Якубовской, в которых впервые в советскихподцензурных изданиях привлекалось внимание к ленинской оценке сталинскогоплана автономизации [16]. А она, как известно, была негативной. На рубеже 50 – 60-хгг. XX в. предприняты и первыепопытки переоценить вклад И.В. Сталина в теорию нации. М.Д. Каммари, вчастности, постарался внести некоторые коррективы в представления об этапахсближения и слияния наций [17].
Однакоимпульсы XX съезда вскоре иссякли.После смещения Н.С. Хрущева дальнейшая десталинизация теории национальноговопроса была прекращена. Ошибки Сталина в национальном вопросе в историографии60-х – начала 80-х гг. XXв. сводились к двум аспектам. Они касались выдвижения плана автономизации ипринятия решений о депортации народов в период Великой Отечественной войны. Нои в том и в другом случае находились смягчающие обстоятельства. Утверждалосьвместе с тем, что И.В. Сталин не настаивал на реализации своего плана и сразупринял ленинскую установку, а депортации в какой-то мере оправданы жесточайшимиусловиями [18].
ИменаВ.И. Ленина и В.И. Сталина в литературе 60-х – первой половины 80-х гг. XXв. были разведены, а ошибки в теории и практике решения национального вопросаякобы исправлены. Определение “ленинско-сталинская” для обозначениянациональной политики 20 – 50-х гг. исчезли из лексикона политических деятелейи авторов научных трудов. Но преодоления сталинизма, на мой взгляд, непроизошло. Проведенные в 50-х и второй половине 60-х гг. дискуссии по теориинации оказались малопродуктивными.
Водной из статей, подводившей итоги, отмечалось, что “… известное определениенации, сформулированное И.В. Сталиным, является обобщением всего того, что былосказано К. Марксом, Ф. Энгельсом и В.И. Лениным” и “… научным марксистскимопределением”. Заявлялось, что оно представляет “часть марксистско-ленинскойтеории нации” [19]. Определение нации И.В. Сталина между тем отражало наработкиавстрийской школы нациологии начала XXв.,не подходившие к реальностям России. Однако сомнению оно не подвергалось [20].
Визданной в 1985 г. книге “Марксистско-ленинская теории нации и социалистическаяпрактика” констатировалось, что в своих теоретических построениях большинствоисследователей исходят из известных четырех признаков нации, первые три изкоторых возражений практически не вызывают. Конкретизация же четвертого неимела четкости [21]. В историографии 60-х – начала 80-х гг. XXв. сложилась ситуация, своеобразие которой подметил известный советский ученый М.В.Крюков. По его мнению, при изложении истории национальных отношений пошли попути простого замалчивания: “Сталин исчез со страниц … исследований, ноконцепции его остались” [22].
Объясняетсяэто тем, что в условиях культа личности ленинские работы не могли в решающеймере повлиять на историографию [23]. Сам И.В. Сталин, провозглашая себя вернымленинцем, любое свое теоретическое новшество стремился обосновать ссылками научителя [24]. Этот прием использовался не только И.В. Сталиным, но и многими представителямиотечественной науки, сформировавшихся в его время, и, в какой-то мере,поколения их учеников. В результате получалось, что при отрицании роли И.В. Сталинакак теоретика его идеи приписывались В.И. Ленину. М.В. Крюков отметил, что основнойсмысл работ, написанных в 60 – 80-е гг., “сводился к настойчивым поискам в ленинскихработах подтверждения его приоритета в формулировании тех или иных положений,известных нам из выступлений Сталина” [25].
Попыткапреодолеть сталинские подходы к теории и практике решения национального вопросабыла предпринята на рубеже 80 – 90-х гг. Помимо работ А.П. Ненарокова и М.В. Крюковаона предпринималась А.Н. Мельниковым. Раздел его книги “Размышления о нациях” имелвызывающее название: “Чьими идеями живем? Сталин и Бауэр против Маркса,Энгельса и Ленина” [26]. Т.Ю. Бурмистрова, напротив, настаивала на критическоманализе работ Сталина, отказе от догм, рожденных в годы культа личности. Она доказывалаошибочность представления, будто бы Сталин дал определение нации [27].
Согласнотеории И.В. Сталина, “нация есть исторически сложившаяся устойчивая общностьлюдей, возникшая на базе общности четырех основных признаков, а именно: на базеобщности языка, общности территории, общности экономической жизни и общностипсихического склада, проявляющегося в общности специфических особенностейнациональной культуры” [28]. Внимательный анализ формулировки обнаруживает, чтонация в ней не определена. Здесь перечислены признаки этноса [29]. Утверждения И.В.Сталина о том, что “только наличие всех признаков, взятых вместе, дает намнацию”, что “достаточно отсутствия хотя бы одного из этих признаков, чтобынация перестала быть нацией” [30], дела не меняют.
Анализпоказывает, что В.И. Ленин не высказал одобрения такому определению нации. Онникогда не воспроизводил и даже не упоминал его в своих статьях. Он отмечалсуществование двух марксистских теорий в национальном вопросе: идеалистическойтеории нации Бауэра, в которой главным является национальный характер, иисторико-экономической теории Каутского, главным для которой является язык итерритория [31]. Одобрение касалось разъяснений содержания большевистской программыпартии по национальному вопросу [32]. Поддержана была и идея национальногосамоопределения [33]
Этойже цели служило и разделение И.В. Сталиным народов на нации и народности.Отнесение народа к разряду народностей (народа, не обладавшего всеми признакаминации) в послереволюционное время использовалось для ограничения числа народов –вероятных претендентов на статус союзной республики [34]. Хотя с 50-х гг. XXв. перестали говорить о ленинско-сталинской национальной политике, но ленинизмне был отделен от сталинизма. Кризис, переживаемый страной после распада СССР,показал несостоятельность науки и политики, оторванных от реальных процессовразвития.
Висторической литературе в советский период отмечалось, что национальнуюполитику в СССР во многом определили представления о советском федерализме [35].Она представлялась как форма перехода народов, стоявших на разных ступеняхэкономического и культурного развития, к полному государственному единствунаций, к единой социалистической республике без выделения в ее составе частейпо национальному признаку. В то же время федерация мыслилась как форма,обеспечивающая сближение и слияние наций. Форсирование процесса, начиная собразования СССР и ускорение его с конца 30-х гг., позволяет сделать вывод ополитике интернационализации [36].
Полагалось,что русская нация ответственна за исторически сложившееся фактическое положениенародов Российской империи и была обязана путем уступок устранить этонеравенство. В середине 30-х гг. XXв., в условиях надвигавшейся войны и провозглашении победы социализма, было объявленоо преодолении недоверия между народами и торжестве дружбы. Однако дальнейшеефорсирование сближения должен был обеспечивать опять-таки русский народ,нареченный ради этого великим и первым среди равных.
Вэтих же целях и тогда же ему был “присвоен” еще один двусмысленный титул “старшегобрата”, который теперь уже якобы добровольно, в отличие от 20-х годов, взял насебя заботу о других советских народах. Одновременно русским отводилась главнаяроль борцов за коммунистическое счастье всех народов Земли [37]. В годы войны ипослевоенные годы режима И.В. Сталина противоречивость национальной политики вСССР усилилась. Этот период характеризуется даже грубым произволом. Целый ряд народовПоволжья, Кавказа и Крыма в полном составе был выселен из мест исконного проживания.
Национальнаяполитика, равно как и теория, не были подвергнуты десталинизации ни после XXсъезда, ни на последующих этапах. Динамизм в развитии системы, характерный для20 – 30-х гг. (образование новых национально-государственных субъектов, повышениеих статуса), в последующие годы был утрачен. Теория национальных отношений неполучила какого-либо развития. В основе своей она оставалась сталинской. Неисключалась перспектива полного слияния наций, однако эта цель не форсировалась.В 60-80-е годы отечественная историография пополнилась большим количествомработ о советском народе как новой исторической общности [38].
Этаидея тесно связана с высказанной в статье И.В.Сталина “Национальный вопрос иленинизм” формулировкой общности наций при социализме. Написанная еще в 1929 г. и впервые опубликованная в 1949 г. эта статья, как видно, оказалась востребованной. Содержалосьв ней и положение об использовании национальных языков. В качестве средства межнациональногообщения провозглашался русский язык. Нацию полагалось относить непременно к разрядуэтнических общностей [39].
Междутем, мировая наука не знала ограничения схематизмом, что позволяло ей избежатьтотальной этнизации национальной проблематики. Принципы отечественной науки онациях не позволяли давать объяснения происходившим в стране процессам [40]. Некоторымиисследователями это направление предложено называть нациологией. С точки зрениямеждународной терминологии “советский народ” – это не менее правомерноепонятие, чем все прочие “народы”, выражающие государственную принадлежность. Небыло бы ошибкой употреблять и термин “советская нация” как эквивалент сталинскоготермина “советский народ”.
ВСССР он не применялся из-за опасений, что это могло означать отмену наций какэтнических общностей. В итоге приверженность сталинскому определению нациисыграла свою негативную роль в распаде государства. Без собственной “нации” иравноценного этому понятию “советского народа” СССР в глазах многихнедоброжелателей оставался не более чем “колониальной империей”, “обязанной” всилу исторической закономерности сойти с мировой арены [41]. Утверждается, чтос образованием СССР русский шовинизм стал принципом национальной политики. Провозглашениемногонациональной общности служила лишь способом приобщения русского народа куправлению “тюрьмой народов”, “империей Кремля”. Борьбой с последствиямисталинской национальной политики освящается сепаратизм [42].
Источники.В качестве источников использовались доступные сборники документов,периодические издания, в которых печатались статьи советских руководителей,собрания сочинений В.И. Ленина, И.В. Сталина, Л.Д. Троцкого и др. Привлеченыимеющиеся в фондах библиотек газеты и журналы, издававшиеся в изучаемый период20 – 30-х гг. XX в.
Целии задачи. В дипломной работе предпринимается попытка проанализироватьфеномен сталинской национальной политики в СССР в 20 – 30 гг. XXв., который до сих пор остается не изученным во всей полноте, тем более всоответствии с критерием исторической объективности. Именно этот критерийвыдерживался при подборе и систематизации материала. Использовался, кроме того,проблемно-хронологический подход, являющийся для раскрытия темы, на мой взгляд,наиболее подходящим.
Дляреализации намеченной цели выделены следующие задачи:
Произвестисравнительное сопоставление интернационализма и русского вопроса.
Рассмотретьстановление большевистской доктрины национальной политики до 1917 г., в условиях Гражданской войны и в первые годы после ее окончания.
Выяснитьпричины разрыва с патриотизмом и его последствия.
Показатьдля каких целей производилось отрицание прошлого и как оно отразилось наидеологической ситуации.
Проследить,как установка “социализм в одной стране” на изменение подходов в национальнойполитике в СССР в 30-е гг. XXв. по сравнению с предшествующим периодом.
Подвергнутьанализу эволюцию взглядов большевистских лидеров и определить вклад И.В.Сталина в обновление доктрины.
Установитьпараметры корректировки курса и его особенности накануне Великой Отечественнойвойны.
Соотнестиофициальные декларации и историческую реальность, существовавшие несоответствияи позицию руководства.
Этиаспекты научного поиска положены в основу дипломного проекта, который состоитиз введения, двух глав, включающих по три параграфа, заключения,научно-справочного аппарата, отраженного в примечаниях, и списка использованныхисточников и литературы.

Глава I.Интернационализми русский вопрос
 
§ 1. Становление доктрины
Мифо мудром устроителе счастливой жизни советских народов был сотворен на том, чтоИ.В. Сталин в конце 1912 – начале 1913 гг. по благословению В.И. Ленинаподготовил и опубликовал статью “Марксизм и национальный вопрос”, отдельныеположения которой уже подвергались анализу в предшествующих разделах. Этустатью вождя назвали “теорией и программной декларацией большевизма понациональному вопросу” [1].
Ихотя в то время И.В. Сталин всецело придерживался положений ленинской мысли,это был его первый подступ к созданию собственной национально-государственнойдоктрины. В законченном виде она сформировалась к середине 1930-х. Напомним,И.В. Сталин определял тогда нацию как “исторически сложившуюся, устойчивуюобщность людей”, возникшую на базе единого языка, территории, экономическойжизни и психического склада (культуры). Специалисты считают, что это было неего заслугой, а скорее К. Каутского, который написал примерно то же самоедесятью годами ранее [2].
НоИ.В. Сталин, пытаясь пойти дальше своих предшественников, пришел к выводам,корректность которых более чем сомнительна. Например, выступая противсуверенной государственности как еще одного признака формирования нации, онутверждал, что процесс создания новых государств, присущий переходному периодуот феодализма к капитализму, уже завершен, а “проснувшиеся к самостоятельнойжизни” нации, так сказать, “опоздали” [3]. Но начавшаяся вскоре Первая мироваявойна, в результате которой на развалинах старых империй образовался ряд новыхгосударств, опровергла этот тезис.
Несмотряна это несоответствие реальности, И.В. Сталин до конца жизни остался веренсформулированной им дефиниции, полагая, что нации, получив статус некихсовременных удельных княжеств и отказавшись от суверенных прав, смогутсосуществовать в составе единой страны (империи), пока в результате построениякоммунизма не сольются в единую нацию. Между тем исторический опытсвидетельствует об обратном. Государство развивается стабильно лишь тогда,когда в нем существует, будучи политическим субъектом, только одна нация, пустьдаже полиэтническая.
Единственнойновацией в статье И.В. Сталина, по признанию современных ученых, былирассуждения о национально-культурной автономии. Его критика этой платформы вРСДРП не отличалась глубиной, ибо строилась на узкопартийных сиюминутныхтактических соображениях. В качестве альтернативы И.В. Сталин выдвинул проект“областной автономии”, предусматривавший передачу центром определившимсяединицам (Польше, Литве, Украине и Кавказу) некоторых властных полномочий по самоуправлению.А те на закрепленном за ними пространстве должны были обеспечить реализациюкомплекса прав (“язык, школы и пр.”) экстерриториальных национальных меньшинств[4].
Изначальнобольшевиками тем самым проповедовалось неравенство народов, поскольку их праваставились в зависимость от численности этносов, а также размеров иместоположения занимаемых ими территорий. В сравнении с советской теорией ипрактикой национального строительства, раскритикованная в 1913 г. И.В. Сталиным программа культурно-национальной автономии отнюдь не была такой курьезной,каковой он пытался ее представить. Она содержала, в общем-то, рациональнуюсхему. При однородном административно-территориальном делении страны (на губернии)основная социально-политическая и экономическая жизнь населения направляетсяцентральными, а также унифицированными региональными и муниципальными органами.
Толькогуманитарная сфера регулируется этническими общинами. Это, прежде всего,национальные культура, образование, информация, религия. Чтобы гарантироватьсвободу культурного развития той или иной национальности не только в местах еекомпактного проживания, но и на территории всей страны, предусматривалосьнаделение общин правом избрания центральных общественных национальных советов(“культурно-национальных парламентов”) со штаб-квартирами в столицегосударства.
Посколькукультурно-национальная автономия проектировалась на основе принципаэкстерриториальности, она по определению благоприятствовала центростремительнымтенденциям и служила фактором, сдерживания национального сепаратизма, присущегоименно территориальным автономиям. Но как раз это меньше всего и устраивалобольшевиков, заявлявших, что национальные проблемы в царской России могут бытьрешены только посредством революционно взрыва, а не реформ.
22марта 1917 года Временное правительство издало декрет, провозглашавший: “Всеустановленные … ограничения в правах российских граждан, обусловленныепринадлежностью к тому или иному вероисповеданию, вероучению…, отменяются”. Этораспространялось и на национальность. Возвратившийся к тому времени в Петроградиз сибирской ссылки И.В Сталин, откликнулся в “Правде” специальной статьей. Вней он утверждал, что с победой революции в России и устранением от властистарой аристократии, насаждавшей национальный гнет, возникли “фактическиеусловия, необходимые для национальной свободы”.
И.В.Сталин выступил за введение “областной автономии” для отдельных национальныхокраин. Прежде всего, имелись в виду Украина, Закавказье, Прибалтика ипредоставление права на самоопределение Финляндии и Польше [5]. Выдвигая этупрограмму, И.В. Сталин, видимо, полагал, что социализму в России будетпредшествовать продолжительный период капиталистического развития. Такаяубежденность появилась у него, скорее всего, под влиянием Л.Б. Каменева, скоторым он сблизился во время последней ссылки.
Однаковскоре И.В. Сталин резко переменил свою точку зрения. Произошло это по приездев Петроград из эмиграции В.И. Ленина. Под влиянием последнего он не колеблясьвышел из-под опеки Л.Б. Каменева и солидаризировался с вождем. На знаменитойАпрельской Всероссийской конференции РСДРП (б) он выступил с докладом понациональному вопросу, где поддержал В.И. Ленина, потребовавшего от своихсоратников признания за народами России гарантированного права насамоопределение вплоть до полного политического отделения.
Вождьбольшевиков, считавший, что созданию благоприятных условий длясоциалистического переворота способствовало бы максимально возможное усилениенационально-сепаратистских тенденций в России и как следствие этого разрушениеоснов ее государственности. Он недвусмысленно заявил: “Мы к сепаратистскомудвижению равнодушны, нейтральны. Если Финляндия, если Польша, Украина отделятсяот России, в этом ничего худого нет…”. Не принимающих эту позицию оппонентоввнутри партии он назвал шовинистами [6].
Подыгрываяцентробежным националистическим силам и намереваясь использовать их в случаенеобходимости для захвата власти в стране, В.И. Ленин все же вынужден был позаботитьсяи о том, чтобы при достижении этой цели сохранить для большевиковтерриториально более крупную страну. Для этого на IВсероссийском съезде советов (июнь 1917 г.) он выдвинул лозунг перехода к федерации: “Пусть Россия будет союзом свободных республик”. И хотя В.И. Ленин иего соратники оставались по сути унитаристами, как и европейские социалисты,начиная с К. Маркса.
Однакоим не оставалось ничего другого, как официально закрепить в качествесвоеобразного противовеса вынужденному лозунгу о праве народов на свободноесамоопределение принцип федерации в законодательстве советской/> республики.Ведь не мог же В.И. Ленин подобно белогвардейцам ратовать за единую и неделимуюРоссию. Впрочем, одно дело риторика о федерализме и праве наций насамоопределение, а другое – реальная политика самосохранения государства,которой в той или иной степени присущ макиавеллизм.
Неисключено, что именно эта теневая сторона предопределила выбор В.И. Ленина впользу державника И.В. Сталина, когда в октябре 1917-го г. он стал решать, когов советской республике сделать главным по национальным отношениям. Включив И.В.Сталина в состав первого советского правительства, В.И. Ленин доверил емуруководство вновь образованным наркоматом по делам национальностей. Этимназначением он явно преследовал цель приобрести толкового и исполнительногопомощника для проведения национальной политики. Приказная исполнительская схемаотношений, безусловно, устраивала И.В. Сталина.
Хотяон и вошел в высший эшелон новой власти, но еще не обладал таким политическимвесом и влиянием, как, скажем, Троцкий, Зиновьев или Каменев. Время решительныхаппаратных схваток за передел власти на кремлевском Олимпе было еще впереди.Будучи блестящим тактиком, И.В. Сталин предпочитал до поры выжидать, исподвольнаращивая свой политический вес. Оставаясь в тени учителя и сдерживаясобственное честолюбие, он не хотел публично обнаруживать свою особую позициюпо национальному вопросу. Она отличалась от ленинской и имела, как считаютспециалисты, скрытый “шовинистический уклон”.
Поформе позиция И.В. Сталина была проще, прямолинейней и не столь изощренной.Прикрывая свою приверженность великодержавию догматической риторикой, онпродолжал настаивать, что первичным для партии является “самоопределение небуржуазии, а трудовых масс данной нации”. Правда, в марте 1919 г. на VIIIсъезде РКП (б), где солидарные с ним “левые большевики” Г.Л. Пятаков и Н.И.Бухарин предложили заменить в программе партии лозунг самоопределения наций наформулу “самоопределения трудящихся классов каждой национальности”, И.В.Сталина предпочел благоразумно отмолчаться.
Онпонимал, что последнее слово будет за В.И. Лениным, который тогда в сердцахзаметил: “Поскрести иного коммуниста – и найдешь великорусского шовиниста”.Спорить И.В. Сталину было тем более бессмысленно, что тот же VIIIсъезд окончательно отверг идею организации партии по федеративному принципу,приравняв центральные комитеты национальных компартий к обычным территориальнымкомитетам [7]. Тем самым партия с ее централизованной структурой и жесткойвертикалью брала на себя роль основной несущей конструкции нового государства,прочно скреплявшей в единое целое все народы, оказавшиеся под властьюбольшевиков.
Врезультате лозунг самоопределения наций превращался в некий декоративныйэлемент. Став в апреле 1922 г. генеральным секретарем ЦК РКП (б), И.В. Сталинмаксимально использовал этот пост для реализации собственнойнационально-государственной концепции, воплотившейся первоначально в известный“план автономизации”, который стал причиной первой серьезной размолвки с В.И.Лениным. Подготовив в августе проект резолюции пленума ЦК РКП (б), признающей“целесообразным формальное вступление независимых советских республик: УкраиныБелоруссии, Азербайджана, Грузии и Армении в состав РСФСР”, И.В. Сталиннамеревался, несмотря ни на что, отстаивать свои представления.
 Еговариант национально-государственного устройства России после революциипредусматривал распространение компетенции органов власти и управления нааналогичные структуры республик [8]. И.В. Сталин полагал, что успех его планубудет обеспечен благоприятной конъюнктурой на советской бирже власти. Известно,что в том или ином виде все независимые советские республики, за исключениемГрузии, поддержали план И.В. Сталина. К тому же в 1920 – 1921 гг. они заключилидоговоры о военно-экономическом и дипломатическом союзе с РСФСР.
Этоде-факто означало их отказ от суверенитета в пользу последней. Оставалось вродебы только де-юре оформить их слияние с Россией, что собственно, и собиралсясделать И.В. Сталин. Однако В.И. Ленин предложил принципиально иную,либерально-космополитическую модель объединения советских республик. Он намеренбыл, несмотря на собственное нездоровье, сражаться за нее до конца. 26 сентября 1922 г., встретившись в Горках с И.В. Сталиным, он решительно раскритиковал“план автономизации”, выдвинув взамен идею создания так называемого “Союзасоветских республик Европы и Азии”.
Поленинской схеме предусматривалось возведение сложной федеративной конструкции,на верхнем ярусе которой должны были располагаться ранее “независимые” Россия,Украина и Белоруссия, ступенькой ниже – Грузия, Азербайджан, Армения, входившиев союз в составе Закавказской Федерации. Еще ниже ставились автономныереспублики. Разумеется, без жесткой партийно-административной связи такаямодель национально-государственного устройства вряд ли могла функционировать.Однако это обстоятельство меньше всего беспокоило революционного романтика.
ДляЛенина создание СССР было началом реализации грандиозного проекта под названием“Всемирная федеративная республика Советов”. О нем он заявил еще в марте 1919 г. С конца 1922 г. воображение “кремлевского мечтателя” и его ближайших соратников находилось вовласти утопических планов относительно “пробуждающегося Востока” “с сотнямимиллионов… народов Азии, вот-вот готовых к выступлению”. Возлагалась надеждаи на столь желанную для российских большевиков пролетарскую революцию вГермании, победа которой связывалась с началом триумфального шествия коммунизмапо странам Европы [9].
И.В.Сталин вынужден был уступить, что, впрочем, не сняло напряжения в егоотношениях с В.И Лениным, которого он за глаза обвинял в “национальномлиберализме”. Последний объявил великорусскому шовинизму “бой не на жизнь, а насмерть”. Для В.И. Ленина, фанатичного пророка новой веры, мучительнострадавшего от мысли, что дни его сочтены и что вместе со здоровьем он теряет ивласть в огромной стране, великорусский шовинизм стал чем-то вроде кошмарногопризрака так нелюбимой им старой России.
Такпроизошла рукотворная мутация российской государственности, превратившейся в результатев нечто сугубо в коммунистическом духе и лишенное исторических корней. Знаясегодняшний печальный итог этого эксперимента В.И. Ленина, невольно приходишь квыводу, что нереализованный план И.В. Сталина, предусматривавший сохранениеРоссии как основы советского государства, мог быть более жизнеспособным вовременной перспективе. Впрочем, подобное утверждение носит сугубогипотетический характер.
Очевиднотолько одно: “проект СССР” стал последней блестящей победой В.И. Ленина.Находясь на смертном одре, он мог торжествовать, когда его ученик, выступая на IВсесоюзном съезде Советов, учредившем Союз ССР, назвал созданную по воле В.И.Ленина советскую федерацию прообразом “грядущей Мировой СоветскойСоциалистической Республики” и заклеймил дореволюционную Россию как “жандармаЕвропы” и “палача Азии” [10]. Однако уже в 1923 г. И.В. Сталин, внешне солидаризируясь с В.И. Лениным в нападках на великорусский шовинизм,назвал его “основной опасностью”.
Развернулосьнаступление на местный национализм. Подвергнуты были жесткой критике и“национал-уклонисты”, искавшие прежде защиты у вождя. Но для укрепления своейвласти в Кремле И.В. Сталин вынужден был заигрывать с национальной бюрократией.Он объявил о начале реализации курса на так называемую коренизацию кадров внациональных республиках. Она была предложена в 1921 г. и предусматривала постепенный переход к формированию аппаратов управления в национальныхреспубликах “по преимуществу из людей местных, знающих язык, быт, нравы иобычаи соответствующих народов” [11].
Поддержканациональной партийной элиты была отнюдь не лишней для И.В. Сталина,направившего тем временем основные усилия на замену власти номенклатурнойолигархии своей единоличной диктатурой. Система правления, созвучнаятрадиционной для России автократии, была в интересах широких слоев советскойбюрократии. Требовалась и новая национально-государственная идея. И такаядоктрина, основанная на теории построения социализма в одной стране, с конца1920-х г. была взята властью на вооружение. Понимая, что добиться единомыслиябудет непросто, И.В. Сталин проводил идеологическую перестройку постепенно.
§ 2. Разрыв с патриотизмом
Приходбольшевиков к власти в России в 1917 г. означал помимо всего прочего, что ониполучили возможность направлять в соответствии со своими политическимипрограммами процессы сближения и слияния наций в стране и мире, поскольку Октябрьскаяреволюция в их представлениях была началом новой мировой эпохи. Курс на мировуюреволюцию предполагал разрыв с идеями патриотизма и начало строительства единоймировой социалистической республики. Эти идеи были присущи значительной частироссийских интеллигентов, оппозиционных дореволюционному политическому режиму. Средипервых приверженцев таких идей были представители российской социалистической интеллигенции[1].
В.И.Ленини большевики считали себя не космополитами, а интернационалистами, которымполагалось не отрицать национальности как таковые и даже за малейшейнациональностью признавать право на свободное самостоятельное существование.Тем не менее, и в интернационалистском учении утверждалось, что “пролетарскаяпартия стремится к сближению и дальнейшему слиянию наций” [2], что никакогопротиворечия между пропагандой свободы отделения наций и пропагандой их слияния“нет и быть не может” [3].
Всознании многих большевиков быть интернационалистом означало отрешение отнациональности как таковой. Например, Л.Д. Троцкий, поясняя свою позицию внациональном вопросе, писал: “Национальный момент … не играл в моей личной жизнипочти никакой роли … Марксистское воспитание углубило эти настроения, превративих в активный интернационализм” [4]. Отвечая на вопрос, кем он себя считает –евреем или русским, Л.Д. Троцкий говорил: “Ни тем, ни другим. Ясоциал-демократ, интернационалист” [5]. Л.М. Каганович подчеркивал, что евреембыл только по рождению, но “никогда не руководствовался в своей работенациональными мотивами” [6].
Л.З.Мехлис тоже утверждал: “Я не еврей, я коммунист” [7]. По свидетельству коллег,известный историк А.Я. Аврех гордился тем, что был “ни евреем, ни русским, атолько марксистом-интернационалистом” [8]. Считается, что отношение к России, крусской нации, продемонстрированное лидерами большевиков и ультраинтернационалистами в послереволюционные годы, было следствием не ихэтнического происхождения, а “интернационально-космополитического мировоззрения”[9].
Вэтом отношении уместно сделать пояснение о характере связи, существующей междупонятиями “интернационализм” и “космополитизм”. Различий между ними несуществует: они преследуют одну и ту же цель слияние наций. Возможно, этимможно объяснить позицию свидетеля “последнего сталинского злодеяния” Я.Л. Рапопорта.Осмысливая в течение многих лет “дело врачей” 1953 г. и предшествующую ему “борьбу с космополитизмом”, ученый патологоанатом полагает: “Борьба скосмополитизмом не имела ничего общего с теоретической принципиальнойдифференциацией двух понятий: космополитизм и интернационализм. Когда-то втрудах теоретиков марксизма они мирно уживались…” [10].
Космополитыиинтернационалисты на практике оказывались враждебны национальной идее.Например, когда сионисты, ратовавшие за создание условий “возрождения и расцвета”еврейской нации, обратились в апреле 1920 г. за поддержкой к В.И. Ленину, они встретили полное непонимание последнего. Вождь пролетарской революции заявил М.Горькому, выступавшему ходатаем, что к сионизму относится крайне отрицательно. В.И.Ленин сослался на то, что национальные движения реакционные. Сионисты же мечтаютприбавить еще одно национальное государство к уже существующим [11].
Формулируятезисы ко II конгрессу Коминтерна(июнь 1920 г.), В.И. Ленин призывал к борьбе с “национальными предрассудками”,которая “тем более выдвигается на первый план, чем злободневнее становитсязадача превращения диктатуры пролетариата из национальной (т.е. существующей водной стране и неспособной определять всемирную политику) в интернациональную(т.е. диктатуру пролетариата, по крайней мере, нескольких передовых стран, способнуюиметь решающее влияние на всю мировую политику)” [12]. Соответственно определялсяи пролетарский интернационализм.
Трактовкаже интернационализма в духе равноправия и дружбы народов, как тогда же отмечалВ.И. Ленин, соответствовала мелкобуржуазным представлениям об интернационализме[13]. Его суть в большевистской доктрине выражена в словах: “Не национальнаякультура…, а интернациональная (международная), сливающая все нации в высшемсоциалистическом единстве” [14]. Социализм виделся В.И. Ленину обществом,которое гигантски ускоряет сближение и слияние наций [15].
Н.И.Бухарин понималэту установку так, что русский народ необходимо искусственно поставить вположение более низкое по сравнению с другими народами и этой ценой “купитьсебе настоящее доверие прежде угнетенных наций” [16]. М.И. Калинин призывалпоставить малую национальность в заметно лучшие условия по сравнению с большой[17]. Эти установки как раз и проводились в жизнь до тех пор, пока существовалСоюз ССР, они же, по мнению современных специалистов, в определенной степениобусловили его распад.
Примеромреволюционера, понимавшею интернационализм в ультралевом выражении, являлся,как отмечалось, Л.Д. Троцкий [18]. Национальная культура в троцкистскойтрактовке – синоним культуры буржуазной, которая в переходный период ксоциализму должна была разделить судьбу этого класса. Возрождение наций присоциализме, а тем более изобретенный И.В. Сталиным “расцвет” национальных культуртроцкистами воспринимался как самая опасная форма национализма [19].
В.А.Ваганян, широко известный в 20-е годы автор работ по философскимпроблемам культуры, один из членов учредителей Общества воинствующихматериалистов и член его президиума, представлял развертываемую в СССРкультурную революцию явлением, “противоположным национальной культуре” [20]. Формированиесоциалистической общности мыслилось при этом как процесс вытеснения элементовнациональной культуры [21] и наращивания элементов культуры интернациональной.
Вмировом масштабе, по Л.Д. Троцкому, разрешить национальный вопрос можно, толькообеспечив за всеми нациями “возможность ничем не стесненного приобщения кмировой культуре на том языке, который данная нация считает своим родным языком”[22]. Многообразие языков, естественно, выступало в качестве фактора, замедляющегоэтот процесс. “Уже теперь, – писал по этому поводу В.А. Ваганян, существованиемножества национальных языков является колоссальным препятствием хозяйственногообщения народов” [23].
Видимо,не случайно в возглавляемой Л.Д. Троцким Красной Армии изучение эсперанто до 1923 г. было особым знаком интернационализма [24]. Этот искусственный международный язык мыслился, какмогущий в будущем прийти на смену национальным языкам. Во второй половине 20-хгг. XX в. подобная роль вмасштабах СССР отводилась русскому языку. Он представлялся языком “всесоюзной коммунистическойкультуры… Но ко всему этому русский язык есть межнациональный язык … Союза...,это язык … единой союзной экономики” [25].
Приобразовании СССР в 1922 г. споры шли о начальной форме будущего единстванародов мира, которое могло бы стать переходной формой сближения н слияниянародов в мировой социалистической общности. В.И. Ленин требовал создания СоюзаССР вместо предлагаемой И.В. Сталиным Российской Социалистической СоветскойРеспублики не столько из-за опасений усиления централизма н русификаторства, сколькопредвидя возможность присоединения н других стран по мере успехов революции наВостоке и Западе [26].
Вовзглядах на форму государственного единства В.И. Ленин в сентябре-декабре 1922 г. перешел на позицию, близкую к той, которую И.В. Сталин занимал в июне 1920 г. В.И. Ленин перед II конгрессом Коминтерна прислал “Первоначальныйнабросок тезисов по национальному и колониальному вопросам” целому ряду своихсоратников, в том числе и И.В. Сталину, находившемуся в то время на фронте наюге страны, и просил их сделать свои замечания [27]. И.В. Сталин предложилтогда включить в тезисы положение о конфедерации, как об одной из формсближения трудящихся разных наций [28].
И.В.Сталинсомневался, что при таком подходе народы даже зарубежных стран согласятся сразупойти на федеративную связь с Советской Россией “типа башкирской или украинской”.Исходя из этих соображений, в ленинские тезисы о переходных формах сближениятрудящихся разных наций и было предложено “внести (наряду с федерацией) конфедерацию.Такая постановка … обогатила бы их еще одной переходной формой сближениятрудящихся разных наций и облегчила бы национальностям, не входящим ранее всостав России, государственное сближение с Советской Россией” [29].
Вспоминаяо этом своем выступлении в защиту конфедерации, Сталин напоминал 25 апреля 1923 г. участникам заседания секции XII съезда понациональному вопросу: тогдашнее предложение Ленина сводилось к тому, что “мы,Коминтерн, будем добиваться федерирования национальностей и государств. Я тогдасказал… не пройдет это. Если Вы думаете, что Германия когда-либо войдет к Вамв федерацию на правах Украины, – ошибаетесь. Если Вы думаете, что даже Польша,которая сложилась в буржуазное государство со всеми атрибутами, войдет в составСоюза на правах Украины – ошибаетесь. Это я говорил тогда. И товарищ Ленинприслал грозное письмо – это шовинизм, национализм, нам надо центральноемировое хозяйство, управляемое из одного органа” [30].
Чтоже касается конечной формы государственного и национального социалистическогоединства, то она в первые годы революции никаких разногласий среди большевиковне вызывала. Непреходящей истиной (по “Азбуке коммунизма” Н.И. Бухарина и Е.А. Преображенского)считалось, что со временем, когда Всемирный федеративный союз “окажетсянедостаточным для создания общего мирового хозяйства …, будет создана единаямировая социалистическая республика” [31].
Троцкистскиепредставления о путях утверждения социализма на планете Земля в наибольшейстепени соответствовали ультрареволюционной ментальности первых лет советскойвласти и всех 1920-х гг. отечественной истории. Л.Д. Троцкий в этом вопросенисколько не противоречил В.И. Ленину, ключевая мысль теоретического наследиякоторого может быть выражена положением: “Дело всемирной пролетарской революции(есть) дело создания всемирной Советской республики” [32]. Л.Д. Троцкийнисколько не противоречил и Конституции СССР 1924 г., объявлявшей образованное в конце 1922 г. интернациональное государство открытым “всемсоциалистическим советским республикам, как существующим, так и имеющим возникнутьв будущем” [33].
Л.Д.Троцкий стоял на известной точке зрения Розы Люксембург: “при капитализменациональное самоопределение невозможно, а при социализме оно излишне” [34].Будучи, по его же наблюдениям, русифицированными инородцами, они свойабстрактный интернационализм противопоставляли реальным потребностям развитияугнетенных национальностей [35]. Л.Д. Троцкий полагает, что тем самым ониобъективно возрождали старую традицию русификаторства и великодержавности, счем трудно согласиться. Абстрактный интернационализм никак не мог соответствоватьреальным потребностям также и русского народа. В Наркомнаце не случайно невидели никакой необходимости в русском комиссариате, в то время, как другиенароды таковые имели.
Стремлениес помощью Наркомнаца решать национальные проблемы в стране безпредставительства и учета интересов русского народа находило свое выражение нетолько в отсутствии специального отдела, но и в том, что само участие русских вработе комиссариата считалось вовсе не обязательным, если не скатать вредным [36].Почти все 20-е гг. XX в. прошли в ожиданиимировой революции и готовности к ней. Первое поколение советских людей воспитывалосьне для защиты родины, а для всемирных идеалов. В.И. Ленин говорил на IXпартконференции (сентябрь 1920 г.) о необходимости красной интервенции на Запад,в этом же духе был составлен приказ М.Н. Тухачевского о походе на Варшаву, Л.Д.Троцкий намечал вторжение в Индию. М.В. Фрунзе писал: “Мы – партия класса,идущего па завоевание мира” [37].
Г.Е.Зиновьев в своем вступительном слове на Vконгрессе Коминтерна 17 июня 1924 г. с сожалением отмечал, что произошла ошибка“в оценке темпа” мировой революции, “и там, где надо было считать годами, мыиногда считали месяцами”. Ошибка в сроках (более чем на порядок) объясняла,почему “нам предстоит еще завоевать пять шестых земной суши, чтобы во всем миребыл Союз Советских Социалистических республик” [38]. Тем не менее, через тригода пришлось признать неточным и темп, “рассчитанный” Г.Е.Зиновьевым.
В 1927 г. в призывах к годовщине революции под 13-м номером значилось: “Даздравствует мировой Октябрь, который превратит весь мир в Международный СоюзСоветских Социалистических Республик!”. А о сроках говорилось следующее: “Первыедесять лет международной пролетарской революции подвели капиталистический мир кмогиле. Второе десятилетие его похоронит”. М.Н. Покровский, возглавлявший вначале 20-х гг. XX в. историческуюшколу, перешедшую на позиции большевистской доктрины, отмечал, что “в переходныйпериод к социализму пролетариат обретает свое отечество, бывшие эксплуататорскиеклассы его утрачивают” [39].
Однакотерриториальные границы отечества при этом якобы ничего не значили: “Пролетариатне знает территориальных границ… он знает социальные границы. Поэтому всякаястрана, совершающая социалистическую революцию, входит в СССР”. Такпродолжается до тех пор, пока “отечеством трудящихся не станет весь мир” [40]. Историческиетрадиции советского патриотизма при такой его трактовке велись в подавляющембольшинстве случаев не ранее чем с 1917 г. Преемственность в истории, таким образом, разрывалась.
§ 3. Отрицание прошлого
Конференцияисториков-марксистов “установила” в январе 1929 г. полную неприемлемость термина “русская история”, из-за того, что этот старый, унаследованныйот царской России термин был будто бы насыщен великодержавным шовинизмом,прикрывал и оправдывал политику колониального угнетения и насилия. По М.Н. Покровскому,“термин русская история”. Устанавливалось далее, что, начиная с XVIв., царская Россия “все более и более превращается в тюрьму народов”,освобождение из которого свершилось в 1917 г. [1].
Термин“великорусская народность” академик Покровский в своих работах заключал вкавычки, подчеркивая тем самым, что народности как таковой давно уже не было [2].В данном случае это была попытка перевода термина на язык без национальногобудущего. Оказывалось, что никакого нашествия даже Наполеона на Россию не было,а “войну затеяли русские помещики”. Поражение французской армии объявлялосьслучайностью [3]. Крымская республика – “должное возмещение за все обиды, задолгую насильническую н колонизаторскую политику царского режима” [4].
Страстнымобличителем старой России до конца своих дней оставался Н.И. Бухарин.Царствовали в России, в его изображении, не иначе как “дикие помещики, идеологикрепостного права, бездарные генералы, сиятельные бюрократы, вороватые банкирыи биржевики, пронырливые заводчики н фабриканты, хитрые н ленивые купцы, … патриархии архиепископы черносотенного духовенства”. Правила “династия Романовых с ееубогим главой, великими князьями-казнокрадами, гадальщиками, Распутиными, … иконами,крестиками, сенатами, синодами, земскими начальниками, городовыми и палачами” [5].
Народы,присоединенные к России, делились Бухариным па два разряда — на народы, вродегрузинского, “со старинными культурными традициями, которые не сумел разрушитьцаризм”, и народа, вроде азиатских, что “были отброшены царизмом на сотни летназад” [6]. Традицией, единственно достойной, могла быть лишь “традиция ненавистик царскому отечеству” [7]. Выступая на XVIIсъезде партии, Н.И. Бухарин говорил: “Не так давно наша страна … странойазиатских рабских темпов…” [8].
Нужныбыли именно большевики, писал Н.И. Бухарин, чтобы “из аморфной, малосознательноймассы … сделать ударную бригаду мирового пролетариата!” [9]. Послеобозначившегося в начале 30-х годов противостояния Союза ССР и фашистскойГермании Н.И. Бухарин нисколько не сомневался в победе СССР, в том, что “засияеткрасная звезда по всей земле, и прошлое как эпоха “цивилизованного варварства”навсегда канет в … реку времени” [10]. Патриотизм старого образца подлежал немедленномузабвению [11].
Такиевзгляды порождались атмосферой политического нетерпения, ожидания мировойреволюции, сохранявшимся в определенных кругах советского общества и после 1929 г. Заключение советско-германского договора о ненападении, начало второй мировой войны породилив СССР новый всплеск надежд на мировую революцию. Уже в 1939 г. “Правда” писала о будущей войне с участием СССР как о “действительно отечественной”, “самойсправедливой и законной”, как о войне, в которой сбудется предсказание В.И. Ленина:“Из империалистической войны … вырвала первую сотню миллионов людей на земле … большевистскаяреволюция. Следующие вырвут … все человечество” [12].
Воссоединениес СССР в 1940 г. значительных территорий бывшей России с населением около 23млн. человек воспринималось как подтверждение ленинского пророчества. Участникизаседания VII сессии Верховного Совета,принимавшей в состав СССР четыре новые республики, поведали читателям “Правды”о видениях, рождаемых словами гимна “и если гром великий грянет”. По поводувойны с Финляндией давалось следующее разъяснение: “Каждая такая войнаприближает нас к тому счастливому периоду, когда уже не будет этих страшныхубийств”. Высказывалось большевистскими лидерами и такое видение будущего: “Какоесчастье и радость победы будут выражать взоры тех, кто примет последнюю республикув братство народов всего мира!” [13].
Дажев 1941 г. выражалось не только предчувствие близкой войны, но и связанную с нейнадежду на победу мировой революции [14]. Как известно, следующий год пришлосьвстречать, уступив гитлеровцам территорию шести союзных республик СССР, ноуверенность в торжестве мирового социализма была поколеблена не надолго. Вапреле 1945 г. И.В. Сталин в разговоре с И.Б. Тито и М. Джиласом изложил своюизменившуюся точку зрения по проблеме. “В этой войне, – заметил он, – не так,как в прошлой, а кто занимает территорию, насаждает там, куда приходит его армия,свою социальную систему. Иначе и быть не может”.
Иесли в результате второй мировой войны Европа не станет целикомсоциалистической, то это произойдет в третьей, ждать которую придется не так уждолго. Когда кто-то из собеседников высказал мысль, что “немцы не оправятся в течениеследующих пятидесяти лет”, И.В. Сталин возразил: “Нет… лет черездвенадцать-пятнадцать они снова будут на ногах… Через пятнадцать-двадцатьлет мы оправимся, а затем – снова!” [15]. Такую трансформацию претерпела вера вторжество мировой революции.
Междутем, что касается собственно России, то в официозной исторической науке вплотьдо начала 30-х годов, как уже отмечалось, укреплялось основание длянигилистического “прочтения” ее дореволюционной истории. Русская историческаялитература XIX века, как и русскаяклассическая литература, подвергалась критике на том основании, что якобы была насквозьвеликодержавной. Главным националистом изображался выдающийся русский историк В.О.Ключевский. К стоявшим на великодержавно-буржуазных националистических позицияхпричислялись крупнейшие дореволюционные историки С.М. Соловьев и Б.Н.Чичерин. Изсовременников такая же участь постигла Ю.В. Готье, П.Г. Любомирова и других.
В“зоологическом национализме” обвинялись академики С.Ф. Платонов, С.Б. Бахрушини иные историки, осужденные по так называемому “делу Академии наук” сфабрикованномув 1929 – 1931 гг. [16]. Его современники называли по-разному: “дело Платонова”,“монархический заговор”, “дело Платонова-Тарле”, “дело четырех академиков” ит.д. Называлось оно и “делом историков”, поскольку из 150 осужденных две третисоставляли историки дореволюционной школы, музееведы, архивисты, краеведы,этнографы. “Дело” знаменовало собой один из наиболее острых этапов борьбы историков-марксистовс “буржуазной школой историков” и одновременно – укрощение большевикамистроптивой Академии наук, в составе действительных членов которой вплоть доконца 20-х гг. XX в. не было ниодного коммуниста [17].
Начало“дела” можно вести с разговора управляющего делами Совнаркома Н.П. Горбунова снепременным секретарем Академии наук С.Ф. Ольденбургом 31 марта 1928 г. Секретарю было прямо заявлено: “Москва желает видеть избранными Бухарина, Покровского,Рязанова, Кржижановского, Баха, Деборина и других коммунистов” [18]. С этойцелью к прежним 42 ставкам академиков правительство добавляло столько же.Однако из 10 ученых-коммунистов, выдвинутых на открытые вакансии академиков, порезультатам голосования 12 января 1929 г. некоторые ставленники оказались неизбранными, как “наиболее агрессивные в идеологическом отношении”.
Правительствопосле этого заявило о намерении закрыть высшее научное учреждение страны.Спасая Академию наук, академики 13 февраля приняли злополучную, тройку в своиряды [19]. Власть и ее сторонники наряду с коренным переломом на фронтеколлективизации жаждали победы и в борьбе со старой научной интеллигенцией. Поводадля расправы долго искать не пришлось. Широкая известность и высочайший научныйавторитет руководства Академии паук ставили это учреждение в особое положениесреди других ведомств [20].
30октября 1929 г. в Академии наук была оглашена правительственная телеграмма заподписью председателя Совнаркома СССР А.И. Рыкова “о результатах проверкиархивных фондов” [21]. По его требованию вынуждены были уйти в отставку С.Ф. Ольденбург,С.Ф. Платонов, временно отстранен от дел президент Академии А.П. Карпинский [22].Арестованы были С.Ф. Платонов, профессор ЛГУ Б.А. Романов, академики Н.П. Лихачеви Е.В. Тарле. Для придания должного масштаба “делу” к ленинградской группеученых была присоединена московская, которую якобы возглавлял академик М.М. Богословский[23].
Покаследователи “лепили” дело, их добровольные помощники от науки под руководствомМ.Н. Покровского трудились над его интеллектуальным и идеологическим обеспечением[24]. Историки дореволюционной школы его не любили, предрекая славу одного из “геростратовРоссии” за одно лишь участие в Брестских переговорах. В конце 20-х годов старыеакадемические и университетские историки во главе с С.Ф. Платоновым и Е.В. Тарлепротивостояли М.Н. Покровскому, Н.М. Лукину и следовавшем за ними эшелонунеистовых ревнителей “подлинного интернационализма” [25].
10октября 1930 г. в Комакадемии, возглавляемой М.Н. Покровским, еще задолго дозавершения следствия по “делу” историков обсуждался доклад С.А. Пионтковского “Великорусскаябуржуазная историография последнего десятилетия”, в котором содержалась резкаякритика работ Ю.В. Готье, С.Ф. Платонова, П.Г. Любомирова и ряда других ученых.Докладчик пришел к выводу, что они “защищала интересы великорусскихсобственников”. Докладчик призывал “помочь им поскорее умереть, умереть безследа и остатка” [26].
Такогоже мнения придерживались и другие участники “дискуссии”, лейтмотивом которойявлялись обвинения русских историков и национализме. Утверждалось, например: “Ключевский– это…, прежде всего ярый русификатор” [27] и т.д. О характере обсуждения и его“научных” результатах можно судить по следующим словам предисловия к сборнику: “Тарле– прямой агент антантовского империализма, находился в теснейшем союзе с германофилом-монархистомПлатоновым...”. В таком же духе выдержаны и заключительные речи [28].Представляется, что после таких заседаний “ученых” соответствующим органамоставалось лишь приводить приговоры в исполнение.
Приподведении в 1931 г. итогов борьбы историков-марксистов “против явных и скрытыхврагов пролетарской диктатуры и идеологии” наиболее крупные плоды принесла “борьбас противниками национальной политики Советской власти, с представителямивеликодержавного и национального шовинизма (разоблачение Яворского, буржуазныхвеликорусских историков и прочих)”, а также “разоблачение … историков (Тарле,Платонова н других)” [29]. Объединенные усилия следователей от науки и отполитической полиции привели к серии приговоров, вынесенных по “делу” русскихисториков.
Онибыли осуждены на срок от 3 до 10 лет, “участники” военной секции заговорарасстреляны (А.С. Путилов, заведовавший ранее Архивом АН СССР, и другие).Главных участников “монархического заговора” ждала ссылка. Так пли иначебольшинство представителей русской исторической мысли к началу 30-х гг. XXв. насильственно отстранены от своих занятий из-за их якобы великорусскогошовинизма, а значит, и контрреволюционности. В библиотеке Академии наук, Археографическойкомиссии крупных специалистов практически не оставалось. Из старой профессурыуцелел лишь Б.Д. Греков, арестованный в 1930 г. [30].
Самослово “русский” в определенных кругах советского общества до начала 30-х гг. XXв. ассоциировалось с понятием “великодержавный”. Например, в статье,открывающей первый выпуск журнала “Советская этнография”, который началвыходить в СССР с 1931 г. вместо издававшегося до тех пор журнала под названиемпросто “Этнография”, было предложено выбросить слово “русский” из названияизвестного ленинградского музея [31]. Положение с изучением русской историистало изменяться к лучшему лишь с избавлением от диктата “школы Покровского”.
Ниспровержениешколы “воинствующих борцов с великорусским национализмом” и противников “объективно-научной”деятельности старой историографии было осуществлено после замечаний И.В. Сталина,А.А. Жданова и С.М. Кирова в 1934 г. по поводу конспектов учебников по историиСССР и новой истории, опубликованных в 1936 г. [32]. Однако поворот этот не мешал деятельности ОГПУ. Репрессиям были подвергнуты специалисты по истории древнеславянскойписьменности, фольклору, и истории славянских языков н т.д. [33].
Вмосковских и ленинградских следственных делах был собран обильный “компромат”на других ученых. Среди них академики В.И. Вернадский, М.С. Грушевский, Н.С. Державини другие. Вопрос об аресте академиков решался на самом высоком уровне. Историк М.С.Грушевский, очевидно, избежал ареста лишь в связи со смертью (25 ноября 1934 г.). Его объявили главой “контрреволюционного центра”, но уже не российского, а украинского.Слависты оказались в особо невыгодном положении еще из-за того, что в то времяшла борьба с “панславизмом”, отношения со славянскими странами “санитарного кордона”были крайне напряженными. Даже общее происхождение славянских языков н народовбыло “опровергнуто” академиком Н.Я. Марром. По его утверждению, русский язык “…более близок к грузинскому, чем… к … славянскому” [34].
Вопрекиобычным лингвистическим представлениям о постепенном распаде единого праязыкана отдельные, но генетически родственные языки, “новое учение” утверждало прямопротивоположное. В соответствии с утверждаемой версией языки возникалинезависимо друг от друга, затем претерпевали процессы скрещивания, когда врезультате взаимодействия два языка превращались в новый третий язык, который вравной степени являлся потомком обоих языков. Н.Я. Марр в своих теорияхориентировался на представления 20-х гг. XXв. о близкой мировой революции, на надежды многих еще успеть поговорить спролетариями всех континентов на мировом языке [35].
Подобнотому, писал Н.Я. Марр, “как человечество от кустарных разобщенных хозяйств иформ общественности идет к одному общему мировому хозяйству… так и язык отпервоначального многообразия гигантскими шагами продвигается к единому мировомуязыку” [36]. В СССР он видел не только создание новых национальных языков, но ито, как в результате их взаимопроникновения развивается процесс “снятиямножества национальных языков единством языка и мышления”. С момента основанияв 1921 г. Яфетического института (Институт языка и мышления с 1931 г.) его планы предусматривали разработку проблем языка будущего [37].
Вфеврале 1926 г. была намечена к учреждению группа по прикладной лингвистике,которая “имела заданием установление теоретических норм будущегообщечеловеческого языка” [38]. Один из основных тезисов “нового учения о языке”гласил, что “будущий всемирный язык будет языком новой системы, особой, доселене существовавшей...” [39]. Именно этот тезис был повторен И.В. Сталиным на XVIсъезде. “В период победы социализма в мировом масштабе, когда социализмокрепнет и войдет в быт, – говорил он, – национальные языки неминуемо должныслиться в одни общий язык, который, конечно, не будет ни великорусским, нинемецким, а чем-то новым” [40].
“Революционная”лингвистическая теория академика Н.Я. Марра, важнейшее “достижение” которой “утверждено”на съезде партии, высоко ценилась и за другие “достоинства”. В докладе “Основыпланирования научно-исследовательской работы”, с которым Н.И. Бухарин выступал6 апреля 1931 г. на I-ой Всесоюзной конференциипо планированию научно-исследовательской работы, отмечено: “Во всяком случае,при любых оценках яфетической теории Н.Я. Марра необходимо признать, что онаимеет бесспорную огромную заслугу, как мятеж против великодержавных тенденций вязыкознании…” [41].
“Учение”Н.Я. Марра, имевшее такую поддержку, долгое время навязывалось и после смертиученого 20 декабря 1934 г. как единственно приемлемое для советской науки.Однако отрицание Н.Я. Марром национальных границ, особой роли русского языка натерритории СССР, полное отвержение старой науки, требование форсироватьсоздание искусственного всемирного языка – все это вынудило И.В. Сталина впослевоенные годы выступить против его теории. На это повлияла и дружба Н.Я.Марра с М.Н. Покровским, сходство некоторых его идей с идеями Н.И. Бухарина [42].
Послевыступления И.В. Сталина по вопросам языкознания в 1950 г. Н.Я. Марр, равно как и М.Н. Покровский, оказался “вульгаризатором марксизма”. В оценкахсовременных ученых “новое мышление о языке” характеризуется как “абсолютноненаучная теория… включавшая в себя самые нелепые и фантастические идеи,соединенные с политической фразеологией, свойственной 20-м – началу 30-х гг.” [43].Идея мировой революции дорого обошлась России. На протяжении 20-х гг. XXв. не прекращалось отрицание ее исторического прошлого, патриотических чувств. Повсюдумерещился великодержавный шовинизм великороссов, который “искоренялся” с беспримернойжестокостью.
Надподданными бывшей Российской Империи осуществлялся эксперимент по подготовке ихк вхождению в согражданство будущего Всемирного СССР. Более того, программа иустав Коммунистического Интернационала, принятые на VIконгрессе Коминтерна (17 августа – 1 сентября 1928 г.) дают основание утверждать, что наши соотечественники рассматривались в то время не столькогражданами СССР, сколько самим мировым социалистическим согражданством. СССРизображался государством, в котором “мировой пролетариат впервые обретаетдействительно свое отечество”.
Считалось,что “в случае нападении империалистических государств на СССР … международныйпролетариат должен ответить самыми смелыми и решительными массовымивыступлениями и борьбой за свержение империалистических правительств подлозунгом диктатуры пролетариат и союза с СССР”. Мощный революционный взрыв в такомслучае “должен похоронить капитализм в ряде так называемых цивилизованных стран”,чтобы сделать гигантский шаг “в сторону окончательной мировой победы социализма”[44].
Наоснове изложенного очевидно следующее. Как показали последующие историческиесобытия, освобождение от фундаментальных заблуждений затянулось на долгие годыи потребовало огромных жертв. Утвердить навсегда характерные для 20-х гг. XXв. представления об интернационализме, патриотизме, русском языке, русскойистории и ее деятелях не удалось.

Глава II.Социализмв одной стране и изменение подходов
 
§ 1. Эволюция взглядов
Отмеченнаяеще В.И. Лениным полоса “самого резкого расхождения с патриотизмом” [1]оказалась сравнительно недолгой. Социализм осуществлялся не в троцкистскомварианте, а в сталинском как “социализм в одной стране”. Идея же мировойреволюции наполнялась новым содержанием. Постепенно “большевики-державники”одолевали в руководстве партии “космополитов-коммунистов” [2]. С точки зренияЛ.Д. Троцкого, такое развитие было недопустимым отступлением от классических принциповмарксизма, возможным лишь благодаря “национальному большевизму” [3].
Егосторонники утверждали: “Сталин… выкинул ленинскую программу мировойреволюции и к осени 1924 г. заменил ее националистической ложью “социализма вотдельной стране”; “Сталин и Бухарин, со своей идеологией “социализма вотдельной стране”, служа нарождавшейся бюрократии, попрали интернационалистскийкоммунизм Ленина и Троцкого” [4]. В связи с этими изменениями в теоретическихустановках в 30-х гг. XXв. начали оформляться представления о нации как “советском согражданстве”.
Этово многом питалось иллюзиями о том, что во второй пятилетке удастсяокончательно ликвидировать классы и полностью уничтожить причины, порождающиеклассовые различия [5]. Но гораздо более важным фактором, вынуждавшимотыскивать дополнительные возможности для сплочения населения вокруг идей с болеевысоким объединяющим потенциалом, нежели пропаганда международной классовойсолидарности рабочих, и союза рабочих и крестьян внутри СССР, стал приход квласти Гитлера в Германии и политика этой страны, направленная противкоммунизма.
Подвлиянием этого фактора взоры руководителей СССР обратились в сторонупатриотизма в новой советской его трактовке. Для воспитания советских людей в такомдухе было решено использовать возможности исторической науки и пропагандыисторических ценностей. 15 мая 1934 г. было принято совместное постановлениеправительства СССР и ЦК ВКП (б) “О преподавании гражданской истории в школахСССР” [6]. Вслед за этим в “Правде” была помещена передовая статья, заголовкомкоторой стал призыв “За родину!”. Высшей доблестью советских людейпровозглашался советский патриотизм, “любовь и преданность своей родине”.Положения о государственных преступлениях пополнились статьями об измене родине,предполагавших суровые меры наказания [7].
Этосимволизировало начало нового этапа во взаимоотношениях советской власти исоветского общества, проведения национальной политики в сталинскую эпоху.Власть давала знать, что перестает считать Союз ССР отечеством исключительномирового пролетариата и признает его, прежде всего, отечеством живущих здесьлюдей. Это стало предзнаменованием, означавшем если не отказ, то хотя бынекоторое отступление от революционного авантюризма. Правящий режим давалпонять, что во внутренней и внешней политике будет руководствоватьсянациональными интересами русского и объединенных с ним других народов страны.
ОппонентыВКП (б), нагнанные за границу меньшевики и троцкисты и их сторонники внутриСССР, появление слова “родина” расценили как доказательство контрреволюционногоперерождения сталинского режима. Они считали невозможным ни при каких условияхреабилитировать слово “родина”, которое “дискредитировано в революционном исоциалистическом сознании”. Напоминалось, что это слово было знаменембелогвардейцев в их борьбе против революции. Утверждалось, что словом “родина”большевистская диктатура “вызывает из толщи народной тех духов, которые несутсмерть не только ей, но революции” [8].
 Иначеговоря, предлагалось вести предстоящую войну как воину “национально-патриотическую”,а не “народно-революционную”, делать ставку исключительно на “единство мировогопролетариата” [9]. Л.Д. Троцкий как “большевик-ленинец” также осудил “большевиков-сталинцев”за их поворот 1934 г. Поворот этот, якобы означал, что в СССР “курс на международнуюреволюцию ликвидирован вместе с изгнанием Троцкого”, что сторонники Сталина “действуют,думают … только по-русски”, а в СССР завершился развивавшийся процесс “отреволюционного патриотизма к национал-реформизму” [10].
Однуиз важнейших ролей в опровержении обвинений такого рода должен был сыграть Н.И.Бухарин. Он написал немало статей, напрямую связанных с осмыслением изменений впроводимой национальной политике, с сущностью рожденных социализмом “новых формобщежития”, с выработкой новой национально-государственной идеологии. [11].Вместе с тем по-прежнему заверялись, что СССР остается государством, в которомпролетариат впервые обрел “свое отечество”. Само понятие родины наполнялось приэтом конкретным и все более многообразным содержанием.
Н.И.Бухарин заверял, что любовь к родине, равно как и советский патриотизм, “неесть … глупая национальная ограниченность… Это есть любовь к труду, культуре,историческому будущему человечества, любовь к самым благородным идеям века”. Вего понимании “советский патриотизм есть доблесть всего международногопролетариата…” [12]. Победа коммунизма в предстоящей “борьбе гигантов” невызывала у автора никакого сомнения [13]. Таким образом, было найдено ключевоепонятие, послужившее в дальнейшем основой представлений о сущности той общностилюдей, которая, согласно Н.И. Бухарину, оформлялась в Советском Союзе в 30-е гг.XX в.
Впередовой статье “Известий”, главным редактором которых был Н.И. Бухарин, 27января 1935 г. было отмечено: “Трудящиеся массы Союза разных национальностей сплотилисьв героический народ нашей страны” [14]. В обстановке своеобразного “головокруженияот успехов” на самых различных направлениях перестройки страны в 1935 – 1936гг. из уст влиятельных политиков впервые прозвучало, что “национальный вопрос внашей Советской стране может считаться окончательно решенным” [19], чтодостигнута “окончательная и бесповоротная победа социализма в СССР” [15].
Однимиз первых Н.И. Бухарин утверждал также, что в стране складывается новаяисторическая общность людей. Новая общность, по его представлениям, вырастаетна основе обобществления производства и новых отношений собственности. На этойже основе идет объединение между трудящимися разных национальностей, чемуспособствуют единство цели, единство руководства, единство планового хозяйства.Возрастание хозяйственных и культурных связей приводит к необычайному сплочениюнародов, развивающих свою национальную по форме и социалистическую по содержаниюкультуру.
Витоге и порождается новая общность. Так, по мнению Н.И. Бухарина, вырастаетновая реальность: “героический советский народ, многонациональный иобъединяющий силы пролетариата, колхозного крестьянства и советскойинтеллигенции…”. Процесс этот, считал нужным отметить создатель концепции новойобщности, еще не подошел к своему завершению, “ибо есть остатки старых порядков”в экономике и в сознании людей. В последующих работах Н.И. Бухарин писал, чтопроцесс формирования новой исторической реальности приобретает законченные очертания[16].
Подводяитоги 1935 г., он вновь отметил, что на основе высокого подъема национальныхреспублик и областей, расширения связей между народами напрашивается вывод обобразовании однородной величины, то есть советского народа [17]. В статье 1 мая 1936 г. Н.И. Бухарин пишет о едином народе как не этнографической, а социальнойкатегории. С другой стороны, на основе “ленинско-сталинской национальнойполитики, материального и культурного роста национальных областей, создаетсяновая многонациональная общность, единый советский народ, с новым содержанием,где, при росте национальных культур, вырастают теснейшие узы нерушимой дружбы”[18].
Наконец,в одной из своих последних статей, опубликованной в июне 1936 г. после полуторагодичной разработки темы, Н.И. Бухарин вносит теоретическое уточнение: “У насвпервые вырос целостный народ, единый и суверенный, консолидированный по вертикали(классы), и по горизонтали (нации)” [19]. Однако Н.И. Бухарину, несмотря наогромный вклад в сталинскую доктрину национальной политики, не удалось статьпризнанным разработчиком теории “новой общности” [20]. Заслуги были приписанысамому вождю. Реабилитация русских национальных ценностей произошла в годыВеликой Отечественной войны при поддержке самого И.В. Сталина.
Ещенакануне этого испытания стало отмечаться, что “ненависть к русскому народувключает в себя, конечно, ненависть ко всему советскому” [21]. Отнынекоммунистам не подобало трактовать историю в духе “левацкого интернационализма”.Именно это словосочетание было выбрано для определения сущности бухаринской “теории”[22]. И.В. Сталин не писал ничего о “новой общности”. В 1929 г. он закончил работу над статьей “Национальный вопрос и ленинизм”, в процессе создания которойпришел к выводу о том, что “в будущем, прежде чем национальные различия и языкиначнут отмирать, уступая место общему для всех мировому языку…” [23].
Этотвывод по существу не отличался от положений Л.Д. Троцкого, Г.Е. Зиновьева,других представителей “левацкого интернационализма”, которые исходили из того,что “при победе социализма нации должны слиться воедино, а их национальныеязыки должны превратиться в единый общий язык”. Они отстаивали мысль, что “ужепришла пора для того, чтобы ликвидировать национальные различия” [24]. Взаключительном слове по докладу на XVIсъезде И.В. Сталин подчеркнул: “Теория слияния всех наций, скажем, СССР в однуобщую великорусскую нацию с одним общим великорусским языком есть теория национал-шовинистическая…”[25].
ОтличиеИ.В. Сталина от “уклонистов” заключается лишь в том, что последние были готовыфорсировать процессы слияния наций уже в обстановке начала 30-х гг., а И.В. Сталинэту же задачу выносил в неопределенное но, по-видимому, не столь уж отдаленноебудущее. Выступать за развитие национальных культур в СССР в определенныхслучаях становилось уже просто небезопасно. По сути дела устанавливалось, чторасцвет социалистических наций в его единственно правильной и законнойинтерпретации никоим образом не должен означать сопротивления ассимиляции, атем паче борьбы против нее. Последнее расценивалось уже как преступление [26].
Представленияо расцвете национальной культуры стали весьма своеобразными, превратившись вполную противоположность изначальному смыслу слова “расцвет”. Эта мысль выражена,в частности, Л.М. Кагановичем, “сталинским наркомом”. Касаясь состояниянационального вопроса, он как-то заметил: “… социалистические нации нужно всебольше и больше объединять для их расцвета” [27]. Некоторые ученые, доказывая,что И.В. Сталин не был сторонником слияния наций и не мог проводить такой политики[28], приводят в доказательство сталинскую отсылку к ленинской работе “Детскаяболезнь “левизны” в коммунизме”. В ней содержится указание на то, чтонациональные различия “будут держаться … долго после осуществления диктатурыпролетариата во всемирном масштабе” [29]. Но это не должно вводить взаблуждение.
Речьу В.И. Ленина идет о “национальных различиях”, а не о “нациях”. Между темочевидно, что историческое время существования тех и других не совпадает. Иначеговоря, В.И. Ленин лишь констатировал, что придет время, когда наций не будет,а национальные различия еще сохранятся. И.В. Сталин же неправомерно отождествилэти явления. Таким образом, практическую национальную политику с 30-х гг. XXв. И.В. Сталин начал направлять уже по новому руслу. Он утверждал свой,отличный от Н.И. Бухарина, “национальный большевизм” как попытку превращениянаселения страны в некую новую общность людей, главной ценностью которой былабы реабилитированная в 1934 г. своеобразная разновидность патриотизма, высокоепонятие “Родина” [30].
“Русскость”,проступавшая в отличительных чертах утверждаемой “новой общности”, допускалисьпо необходимости. Вокруг русского народа сплотить новую общность было легче,чем на его отрицании и дискредитации его прошлого. Поэтому уже в конце 30-х гг.утверждаются представления о русском языке как языке интернациональнойкультуры. Русская же культура сама по себе мало чего стоила, если нестановилась советской. Раньше, вся официальная идеология строилась на том, чтосоветский человек руководствуется любовью к революции и коммунизму, чувствомбратства и солидарности с трудящимися всех стран, а не любовью к своемуотечеству.
Понятия“отечество”, “родина”, “патриотизм” относились к дореволюционному прошлому инесли отрицательный оттенок старой, царской России. В 30-е гг. они получиливысшую санкцию от самого вождя [31]. Сталинское учение о нациях, развиваемое в этотпромежуток времени подошло к утверждению новых представлении о “социалистическойисторической общности”, возникающей в результате объединения “отдельных группнаций” вокруг “зональных экономических центров” и пользующихся “отдельным общимязыком” [32]. Н.И. Бухарин, как уже отмечалось, писал в 1935 – 1936 гг. опоявившемся в СССР “советском народе”, не имевшем каких-либо общих черт срусским народом и даже рассматриваемом как противовес ему. Однако решающую рольсыграло все же мнение И.В. Сталина, взгляды которого имели отличия. На немосновывалась и корректировка проводимой в СССР национальной политики.
§ 2. Корректировка курса
Новаяинтерпретация советской общности И.В. Сталина изображала ее как результат развитиялучших черт советских наций и, прежде всего, русского народа. Субстратом еекультуры в значительной степени также выступала русская культура. Первыеуказания на появление советского народа в его сталинской интерпретациипоявляются после принятия Конституции СССР 1936 г. В связи со столетием гибели А.С. Пушкина было, например, заявлено: “Единый в своемнациональном многообразии советский народ торжественно чтит Пушкина как вехусвоей истории”. Теперь, в противовес предшествующим оценкам, подчеркивалось: “Пушкинглубоко национален. Поэтому он стал интернациональным поэтом”, а русский народ,оказывается, “вправе гордиться своей ролью в истории, своими писателями ипоэтами” [1].
Впервыестало говориться о бескорыстной помощи России и русских другим республикам инародам страны. “РСФСР, – отмечалось, например, в передовице “Правды” от 16января 1937 г., – является первой среди равных республик в советской семье. Ееиндустрия дает 70% промышленной продукции всего Союза… Всей силой своегомогущества РСФСР содействует бурному росту других братских советских республик.Далее констатировалось, что “если раньше у других народов, населяющих Россию,со словом “русский” часто ассоциировалось представление о царском гнете, тотеперь все нации, освобожденные от капиталистического рабства, питают чувствоглубочайшей любви и крепчайшей дружбы к русским собратьям...”.
Иныеоценки давались и русской культуре. Отмечалось, что она “обогащает культурудругих народов. Русский язык стал языком мировой революции. На русском языкеписал Ленин, на русском языке пишет Сталин. Русская культура сталаинтернациональной, ибо она самая передовая, самая человечная, самая гуманная” [2].Вариации на эти темы позднее уже не сходят со страниц периодической печати ипропаганды. Своеобразный итог достижений и явных перехлестов в разработке этойтематики представлен в статьях Малой Советской Энциклопедии, выпущенной в марте 1941 г., т.е. незадолго до войны. В одной из них говорилось: “Ленинско-сгалинскаянациональная политика сделала нерушимой дружбу народов Советского Союза. Онасоздала единый великий советский народ” [3].
Вотличие от начала 30-х годов, когда все еще подчеркивалось, что в дооктябрьскомисторическом прошлом “великороссы, будучи в меньшинстве (43% населения России),угнетали 57% остального населения самым варварским, самым недопустимым образом”[4]. Теперь же утверждается нечто противоположное: “Много веков творил историюсвоей страны великий русский народ вместе с другими народами России и во главеих вел героическую освободительную войну против насилия и издевательств над егопрекрасной родиной со стороны бояр и царей, царских палачей, помещиков икапиталистов” [5]. Появились и иные акценты в оценках прошлого.
Сталовнедряться представление, что “русификаторская националистическая политикаварварского царизма и буржуазии была всегда враждебна великому русскомутрудовому народу – другу и организатору революционной борьбы трудящихся всехугнетенных национальностей против шайки Романовых, Пуришкевичей, Милюковых иКеренских” [6]. Продолжателями антинародной политики в советское времяизображались “злейшие враги народа –Троцкий, Бухарин с их бандитскими шайками,буржуазные националисты”, которые “силились опорочить русскую культуру”.
ОН.И. Бухарине говорилось: “Иуда – Бухарин в своей звериной вражде к социализмуписал о русском народе как о “нации Обломовых”. Это была подлая клевета нарусскую нацию, на мужественный, свободолюбивый русский народ”. Русский народЭнциклопедия закрепляла на месте “первого среди равных”, почитаемого и любимоговсеми другими народами СССР, из-за его “высоких революционных достоинств”, “благородныхкачеств”, “прекрасного языка”, “замечательной, наиболее передовой культуры” [7].Не случайным в этой связи кажется и прекращение гонений на церковь.
Опервенстве русской культуры Энциклопедия писала: “Русская литература и русскоеискусство занимают первое место среди … образцов мирового человеческого гения.Нет такой отрасли мировой науки и человеческой деятельности, где бы русскийнарод не был представлен своими талантливейшими сынами” [8]. Здесь жеприсутствует и тема борьбы с анти патриотами, намеченная еще раньше (в июле 1936 г.) и на XVIIIсъезде[9]. Утверждалось, что представители самодержавного режима и контрреволюции никогдане были патриотами, но “всегда являлись заядлыми врагами русской культуры, презиравшимипрекрасный, богатый и яркий русский язык, позорившими русское национальное достоинство”[10].
Такимобразом, формирующаяся “новая историческая общность людей” благодарягигантскому весу русской составляющей начала окрашиваться в явно русскиенациональные тона: язык межнационального общения, советская русскоязычнаякультура и т.д. И.В. Сталин видел единую общность, сложившуюся преимущественнона русской основе. Для него это была грядущая объективная реальность,теоретическая неизбежность [11]. И.В.Сталин по своему личному опыту и опытусоратников, гордящихся своим истинным интернационализмом, видел, что отрешитьсяот национальных пристрастий и антипатий можно и за гораздо меньшие сроки.
СамИ.В. Сталин сказал о себе на знаменитом приеме в Кремле 24 мая 1945 г.: “Я не грузни. Я русский грузинского происхождения” [12]. Он ощущал себя и “настоящиминтернационалистом”, каких в СССР было немало во все времена, и в которыхбольшевистская партия пыталась превратить все население страны. Но не надозабывать, что большевики отличались умением заставить народы СССР за десятоклет проходить исторические пути, равные столетиям. Это позволяет с большойдолей вероятности допустить, что время, потребное на окончательное решениенационального вопроса и завершение формирования новой исторической общностиинтернационалистов, большевики тоже пытались свести к минимуму.
Вдекабре 1935 г. было заявлено о наступлении эпохи вечной дружбы советскихнародов [13]. Принцип “национальность – коммунист”, порожденный марксистскимтезисом “у пролетариата нет отечества” и революционным лозунгом о пролетарскойклассовой солидарности [14], мог быть реализован и в политической практике.Таким образом, оснований для провозглашения появления особой общностиинтернационалистов, на мой взгляд, было достаточно. Намерением форсироватьсближение и слияние наций можно в какой-то мере объяснить и беспрецедентноевыселение в годы войны ряда народов с Кавказа и из Крыма, что можно, несомненно,рассматривать как продолжение сталинской национальной политики 30-х гг. XXв.
Депортацияэтихнародов из мест своего исконного проживания и расселение их вперемешку сдругими “братскими” народами могла рассматриваться И.В. Сталиным не тольконаказанием, но н своего рода “наименьшим злом”, обращающимся в конце концов вблаго, ибо могла способствовать приближению того самого будущего, в котором “всенароды … страны … сольются в одной евразийской общности” [15].
Вовсяком случае, тенденция к ускорению складывания новой общности народов СССР иокрашивания ее в русские национальные тона получила свое развитие еще наканунеВеликой Отечественной войны. И процесс этот в полной мере нашел отражение внаучной литературе. Работы о национальных отношениях в СССР, изданные в последующийпериод, содержали все более и более развернутые положения о процессахконсолидации наций в условиях советского строя, об усилении их взаимосвязи ивзаимозависимости, перераставших в “подлинную многонациональную экономическую икультурную социалистическую общность” [16].
Характерно,что и в вопросах о судьбах национальных языков позиция И.В. Сталина нередковоспринималась, скажем, левее той, которая обозначалась им в тематических публикациях.В.М. Молотов, например, уверял на склоне лет: И.В. Сталин “считал, что когдапобедит мировая коммунистическая система, а он все дела к этому вел, – главнымязыком на земном шаре, языком межнационального общения, станет язык Пушкина иЛенина” [17]. Стремление всемерно расширить влияние русского языка как одногоиз мировых языков стало заметным сразу же после окончания второй мировой войны.
Тогдабыли даже закрыты научные журналы, издававшиеся на иностранных языках ипропагандировавшие достижения советской науки за рубежом. В оправдание этойакции выдвигался следующий аргумент: “Печатая свои работы на русском языке, мызаставляем иностранных ученых уважать великий русский язык – международный языкэпохи социализма” [18]. Новый поворот на пути решения национального вопроса вСССР, обозначившийся в середине 30-х гг., по замыслу И.В. Сталина никак не могозначать снижения темпов социалистической перестройки общества, а значит и решениязадач сближения и слияния наций. Он означал лишь, что был принят новыйориентир, по которому направлялись эти процессы.
Былиуяснены представления о “новой исторической общности”. Многие авторы,оценивающие этот поворот, склонны объяснять его отречением И.В. Сталина отинтернационализма и переходом на позиции великорусского шовинизма, в результатечего русские якобы получили преимущества за счет урезания прав и возможностейразвития других народов. В числе пострадавших при этом часто фигурируютсоветские евреи. “В середине 1930-х годов прогресс советского еврейства какнациональности достиг своего зенита. Но воздействие двух сил задержало егоразвитие”, – пишет израильский автор, выходец из России Р. Эйнштейн.
Однойиз таких сил якобы были “традиционные антисемитские предрассудки”, которыерешил использовать И.В. Сталин для упрочения своих позиций. Главным же стало “возрождениерусского национального сознания”, отождествляемого этим ученым с “русскимнациональным…”, “великодержавным шовинизмом”. Произошла, на его взгляд, роковаяпереориентация, когда И.В. Сталин объявил о возможности построения социализма водном Советском Союзе [19]. Более вероятным представляется, что “исключительнуюроль” И.В. Сталин, скорее всего, мог примерять не столько к народу, сколько ксебе лично.
Лишенныйкаких-либо национальных чувств, подобно Л.Д. Троцкому и другим “истинныминтернационалистам”, И.В. Сталин, скорее всего, рассматривал народы в качествеприкрытия “в борьбе за личную тотальную власть”. Державность при этом, конечно,служила элементом проводившейся политики. Но если оценивать его с национальнойточки зрения, то в этом случае можно скорее согласиться с теми, кто называетего “великодержавным интернационализмом” [20]. Осуществление марксистскогопринципа “равенства условий для всех наций” требовал, как известно, предварительного“выравнивания уровня развития всех народов” [21]. Именно в этом и заключается “подлинныйинтернационализм”, и последствия его одинаковы для каждого народа, которыйберет его в качестве нормы поведения.
Р.А.Медведев в оксфордском издании своей книги “О Сталине и сталинизме” (1979 г.) верно, на мой взгляд, отметил, что причины чисток 1936 – 1938 гг. были гораздо глубже: “Подприкрытием чисток происходили глубокие социальные и (не менее важные)национальные преобразования, в результате которых к власти пришла новаяпрослойка людей, большей частью крестьянского происхождения, среди которыхпрактически больше не было инородцев (евреев, латышей, литовцев, поляков ит.д.). … Сталин просто поднял эту новую прослойку к власти: он не создал ее” [22].
“Дружбасоветских народов” проявилась в вытеснении евреев с их постов в государственномаппарате и общественной жизни в угоду “национальным кадрам” [23]. Следует такжепринять к сведению, что в различных политических кампаниях страдалипредставители не только одной национальности. Евреи, наоборот, в общем числепострадавших, по мнению современных специалистов, составляли меньшинство, ивозможно, не слишком значительное [24]. Что же касается особого места, котороеевреи долгое время занимали в элитных слоях советского общества, то оно тожеимеет причины отнюдь не мистические, а вполне реальные. Евреи приняли непропорциональновысокое участие в революции [25]. И подобное утверждение не единично. Черносотенствоздесь вроде и не причем.
Обосновывая,например, необходимость создания Еврейской автономной области, М.И. Калининподчеркнул, что “евреи – это очень важная и заслуживающая это своим прошлымсоветская национальность” [26]. Принимая в расчет особые условия, создаваемыереволюционной властью для советских граждан еврейской национальности, главаСоветского государства выражал полную уверенность в том, что в случае нападенияна СССР “еврейские трудящиеся массы будут бороться в первых рядах за СоветскийСоюз” [27]. Замечание относительно того, кому, обороняя Союз, придетсясражаться в первых рядах, очень важно.
И.В.Сталин не хотел допустить, чтобы в предстоящей войне русские не могли, как этопозволяла логика М.И. Калинина, пребывать на вторых или третьих ролях. Видимо,в этом кроется истинная причина и поворота в национальной политике, ивыдвижение русского народа в центр “зональной общности”, и всех неумеренныхславословий, которые начались в середине 30-х годов в адрес русского народа,его истории, языка, культуры и пр. Однако подобные прагматические расчетыруководителя большевиков никак не означали его перехода на великорусскуюшовинистическую позицию. В данном случае представляется вполне обоснованнойточка зрения о том, что И.В. Сталин антисемитом был не больше, чем анти татарином,калмыком, грузином, или славянином [28].
Такимобразом, на протяжении 30-х гг. XXв. взгляды на наднациональную общность людей в СССР претерпели большиеизменения. Не успев оформиться в сколько-нибудь целостную систему представленийо мировой социалистической общности, в этот период они началиконкретизироваться во взглядах на советский народ как новую социальную общность.Одна из попыток создать развернутую систему представлений об этой общности принадлежитН.И. Бухарину, автору концепции о “советском народе”, выступающем на сменутрадиционным нациям и народностям.
Историческиекорни этой общности автор не видел глубже пластов 1917 г. В этой общности не обнаруживалось каких-либо общих черт с русским народом, онарассматривалась скорее как антипод ему. Более жизненной оказалась интерпретациясоветской общности людей как результата развития и объединения лучших чертсоветских наций и, прежде всего, наиболее многочисленного русского народа.Зародыши таких представлений о новой общности содержит сталинское теоретическоенаследие. Во многом они были своеобразной производной от результатовнациональной политики 30-х гг. XXв.
Онапривела к относительному выравниванию уровней социально-экономического нкультурно-политического развития народов СССР. Признавалась особая рольрусского народа не только в социалистических преобразованиях, но и вдореволюционной отечественной истории. Эти факторы во многом обусловили переформированиенационального состава политической, научной и творческой элит советскогообщества.
§ 3. Декларации и реальность
Рассмотримтеперь роль пропаганды, которая, как известно, играла немаловажную роль впроводимой национальной политике в изучаемую эпоху. Ее декларации, какизвестно, не всегда совпадали с реальностью. И.В. Сталин,в отличие от В.И. Ленина, претендовал не только на роль пролетарского, но иобщенационального вождя. Поэтому он стремился подчинить себе наряду с партиейвсе общество, во всем его социальном и национальном многообразии. 12 апреля 1936 г. в передовой “Правды” И.В. Сталин впервые был назван “отцом народов СССР”. Еще ранее к егоимени прочно прирос так же эпитет “великий”.
ДляИ.В. Сталина на первом месте по-прежнему стояла утопическая идея коммунизма, несмотря на происходившие идеологические изменения. Во имя этой идеи им былоосуществлено немало жестокостей, вплоть до массовых репрессий и депортацийнародов. Новая национально-государственная идеология,сформировавшись к середине 1930-х г., трансформировалась в так называемыйсоветский патриотизм. Выступая в 1931 г. на Всесоюзной конференции работниковсоциалистической промышленности, И.В. Сталин торжественно заявил: “В прошлом унас не было и не могло быть отечества. Но теперь, когда мы свергли капитализм,а власть у нас, у народа, – у нас есть отечество и мы будем отстаивать егонезависимость” [1].
Втрактовке И.В. Сталина патриотическая идея представляла собой нечтоэклектичное, причудливым образом соединив несовместимое – коммунистическуюдогматику и доктрину русского исторического величия. Причем значительно большебыл востребован дух самодостаточности и изоляционизма. На фоне резкогоосуждения русского либерализма, как некой чуждой национальному духу и почвеидеологии, с удивительной точностью воспроизводились бюрократические порядки.Правительство называли “начальством”, а представление о внутренней политикеисчерпывалось выражениями: “ежовые рукавицы” и “канцелярская тайна” [2].
Обращаяськ великому прошлому России, прагматик И.В. Сталин, с одной стороны, как быобретал в прежнем величии этой державы дополнительное идеологическоеобоснование своим властным амбициям, а с другой – продолжая клеймить “проклятыйцаризм”, мог с выгодой для себя оттенять собственные достижения. Активновнедрялась и теория “старшего брата”, которая в отличие от безжизненныхдеклараций сталинской Конституции 1936 г. (“СССР есть свободный союз равноправных наций” и др.) служила реальным руководством в области национальногостроительства.
Сутьее была проста: поскольку русские, доминируя по ареалу расселения и почисленности над другими народами СССР, лидируют в культурном и экономическомплане, они призваны сыграть роль “руководящей силы Советского Союза”. Впередовице “Правды” от 1 февраля 1936 г. так и провозглашалось: “В созвездиисоюзных республик первой величиной является Российская СоциалистическаяФедеративная Советская Республика. И первым среди равных является русский народ”.Однако этот народ представлялся И.В. Сталину отнюдь не как нечто самоценное,достойное особого почитания и процветания.
Длянего русские – этническая основа его власти, политический стержень, скрепляющийв единое целое все народы. Всякое другое понимание исторического предназначениярусских, подразумевавшее отстаивание ими собственных прав на национальнуюсамобытность, И.В. Сталин пресекал решительно и беспощадно. Уровнем ниже посталинской иерархической схеме находились украинцы, еще ниже – белорусы, затемследовали прочие народы, имевшие собственную государственность в виде союзныхреспублик; еще ниже располагались так называемые титульные народы автономных республик.
Самуюпоследнюю ступень этой пирамиды занимали экстерриториальные нацменьшинства.Характерно, что вошедший в советский разговорный обиход термин “нацмен” именнос этого времени стал приобретать уничижительно-пренебрежительный, а впросторечии и ругательный смысл. Внедренная И.В. Сталиным модельнационально-государственного устройства была имперской, поскольку обеспечиваладобровольно-принудительное сосуществование нескольких так называемыхсоциалистических наций. Как и всякая другая империя, построенная на силецентра, авторитете вождя и потенциале народа, СССР, по мнению А.И. Вдовина, былобречен с самого начала [3].
Этообуславливается, как правило, следующими реальностями. Рано или поздно ресурсыцентра иссякают, мудрые вожди умирают, а “старший брат” под тяжким бременемвозложенной на него интеграционной задачи начинает деградировать, тогда как “младшие”,окраинные народы за счет донорской подпитки из центра, наоборот, наращиваютсвои экономические и культурные силы. Они все активнее стремятся к политическойсуверенизации. Накануне Второй мировой войны советского вождя все чаще тревожилпризрак другой империи – развалившейся в 1918 г. “лоскутной” Австро-Венгрии.
Чтобызастраховать свое детище – Советский Союз от столь мрачной перспективы, И.В. Сталинс середины 1930-х гг. запустил действовавший на основе русской национальнойдоминанты механизм языковой консолидации советского общества. Хотя новая национальнаяполитика и несла на себе шовинистический налет классической русификации, онабыла обусловлена сугубо прагматическими причинами и не содержала элементовявного лингвистического насилия. На октябрьском (1937 г.) пленуме ЦК ВКП (б) было решено начать изучение русского языка во всех национальных школахСоветского Союза.
С1 сентября 1938 г. он был введен в качестве обязательного предмета, начиная со2 – 3-го классов в школах национальных республик и областей. Местным властямпредписывалось, “разоблачая и в корне пресекая буржуазно-националистическиетенденции к подрыву русского языка в школах”, вместе с тем не упускать из виду,что “родной язык остается основой преподавания в национальных школах и неподлежит ущемлению” [4]. Нечто подобное, но в более явных и сугубо директивныхформах, происходило и в Красной армии.
Добиваясьлучшей управляемости ее боевыми частями и более эффективного взаимодействиямежду ними, 7 марта 1937 г. СНК СССР и ЦК ВКП (б) приняли постановление орасформировании национальных частей, появившихся еще в период Гражданскойвойны. А 6 июля 1940 г. вышло решение политбюро ЦК ВКП (б) “Об обучениирусскому языку призывников, подлежащих призыву в Красную армию и не знающихрусского языка”. Понимая, что подобные шаги могут быть восприняты номенклатуройнациональных республик как проявление великодержавия центра, И.В. Сталинстарался их уравновесить.
6декабря 1940 г. по его настоянию политбюро распорядилось срочно исправить “негодноеположение”, когда “многие руководящие партийные и советские работники” всоюзных и автономных республиках не знают и не изучают языка кореннойнациональности [5]. Нацистское вторжение в СССР стало своеобразной проверкойправильности внутренней политики И.В. Сталина, в том числе и национальной. Ихотя страна вопреки предсказанию Гитлера не развалилась по национальным критериям,тем не менее, ей пришлось преодолеть немалые трудности, порожденные сталинскойнациональной политикой.
Коллаборационизмна этнической почве и движения националистов в Прибалтике и на ЗападнойУкраине, которые удалось окончательно подавить только спустя десятилетия послевойны. Ответом сталинского руководства стали насильственные депортации. Послевойны национальные проблемы, порожденные сталинизмом, не были преодолены. Болеетого, по отдельным направлениям они усугубились, приняв порой гротескные формы.Последние годы правления И.В. Сталина были отмечены разрастанием официальногоантисемитизма: борьба с космополитизмом, аресты и казни еврейских литераторов,общественных деятелей, наконец, печально знаменитое “дело врачей” [6].
Такиевсходы дали семена великодержавного шовинизма, посеянные в предвоенноедесятилетие И.В. Сталиным, почувствовавшим, что в глобальном соперничестве трехмировых идеологий – либерализма, коммунизма и национализма – последний уверенноберет верх. Руководство СССР после И.В. Сталина, осознав потенциальную взрывоопасностьнационально-государственной доктрины “старшего брата”, заменило ее редакциейконцепции советского народа, нацеленной на формирование единой нации. Однакодругое наследие Сталина – “коренизация кадров” в национальных республиках былосохранено и даже приумножено, что не могло не стимулировать на окраинахцентробежные тенденции, обусловившие, в конечном счете, развалмногонационального государства.

Заключение
До 1917 г. И.В. Сталин придерживался положений ленинской теории “национальноговопроса”. Но вместе с тем происходило формирование и его собственнойнационально-государственной доктрины, на что ранее внимание исследователями необращалось. Началось оно со статьи “Марксизм и национальный вопрос”.Становление ее завершилось к середине 1930-х. Определение нации, данное И.В.Сталиным, признается современной наукой ошибочным и не отражающим всего спектраэволюционных преображений в развитии народов и государств. Сомнительна икорректность других его выводов. Они опровергнуты уже реальностями.
Несмотряна это несоответствие, И.В. Сталин до конца жизни остался верен своимубеждениям, полагая, что нации, получив статус неких современных удельныхкняжеств и отказавшись от суверенных прав, смогут сосуществовать в составеединой страны (империи), пока в результате построения коммунизма не сольются вединую нацию. Критика национально-культурной автономии не отличалась глубиной,ибо строилась на узкопартийных сиюминутных тактических соображениях. В качествеальтернативы И.В. Сталин выдвинул проект “областной автономии”,предусматривавший передачу центром определившимся единицам некоторых властныхполномочий по самоуправлению.
Программакультурно-национальной автономии отнюдь не была такой курьезной, каковой онпытался ее представить. Она содержала рациональную схему. При однородномадминистративно-территориальном делении страны (на губернии) основнаясоциально-политическая и экономическая жизнь населения направляетсяцентральными, а также унифицированными региональными и муниципальными органами.Только гуманитарная сфера регулируется этническими общинами: национальнаякультура, образование, информация, религия. Предусматривалось наделение этихобщин правом избрания центральных общественных национальных советов(“культурно-национальных парламентов”) со штаб-квартирами в столицегосударства. Это похоже на те реформы, которые разрабатывались и предлагалисьП.А. Столыпиным.
Культурно-национальнаяавтономия проектировалась на основе принципа экстерриториальности. Онаблагоприятствовала центростремительным тенденциям и служила факторомсдерживания национального сепаратизма, присущего именно территориальнымавтономиям. Большевистские лидеры делали ставку на то, что национальныепроблемы в царской России могут быть решены только посредством революционновзрыва, а не реформ.
Подвлиянием В.И. Ленина в 1917 г. И.В. Сталин резко переменил свою точку зрения.Его взгляды основывались на признании за народами России права насамоопределение вплоть до полного политического отделения. Вождь большевиков,считавший, что созданию благоприятных условий для социалистического переворотаспособствовало бы максимально возможное усиление национально-сепаратистскихтенденций в России и как следствие этого разрушение основ ее государственности.
Однакоим не оставалось ничего другого, как официально закрепить в качествесвоеобразного противовеса вынужденному лозунгу о праве народов на свободноесамоопределение принцип федерации в законодательстве советской/> республики. Поформе позиция И.В. Сталина была проще, прямолинейней и не столь изощренной.Прикрывая свою приверженность великодержавию догматической риторикой, онпродолжал настаивать, что первичным для партии является “самоопределение небуржуазии, а трудовых масс данной нации”.
Партияс ее централизованной структурой и жесткой вертикалью брала на себя рольосновной несущей конструкции нового государства, прочно скреплявшей в единоецелое все народы, оказавшиеся под властью большевиков. В результате лозунгсамоопределения наций превращался в некий декоративный элемент. Большевистскийвариант национально-государственного устройства России после революции,сформировавшийся под влиянием И.В. Сталина, предусматривал распространениекомпетенции органов власти и управления на аналогичные структуры республик.
Подводяитог, прежде всего, нужно учитывать то, что из-за незнания России и спецификиформирования ее окраинной периферии после 1917 г. было допущено смещение кодов этнонационального развития. Вследствие этого сдвиг произошел и всторону евразийства, являвшегося, как считают ученые, до указанного рубежа лишьодной из тенденций в становлении российского государства, но отнюдь непреобладавшей.
Поэтомупроект И.В. Сталина необходимо все же признать, несмотря на утвердившиеся егооценки, более реалистичным и отвечавшим в наибольшей степени существовавшимвозможностям сохранения интеграции на российской основе. Проект же В.И. Ленинаисходил из неизбежности мировой революции и предполагал более аморфноегосударственное образование, с постепенным включением в него всех зарубежныхстран после утверждения в них “советского строя”. Укрепление евразийства в силуэтого произошло лишь после 1917 г., в том числе в определенной степени в связис реализацией идеи “интернационализма”, предполагавшей внешнюю солидарность наклассовой основе. Однако успех этой реализации вызывался, как показываетнепредвзятое осмысление фактов, наложением на существовавший уже внутри страныобщегражданский полиэтнонациональный синтез.
Именноблагодаря этому как раз и удалось в тех условиях сохранить целостностьскладывавшегося на протяжении многих веков геополитического и цивилизационногопространства. Однако феномен сталинской национальной политики нельзяидеализировать, как это делалось в момент формирования представлений о ней в 20– 30-ее гг. ХХ в. Она видоизменила складывавшийся государственно-политическийбаланс и направленность связанного с ним континентального взаимодействия. Из-заэтого ранее сложившиеся общегражданские связи постепенно переводились на инойуровень сплочения, что создавало предпосылки для их последующего разрыва.
Вместес тем большевиками было допущено смещение и в сторону западноевропейских реалийсо сложившимися идеалами национальных государств. Заимствовался также опытколониальных империй, в которых устанавливались тоже более или менее прочныецивилизационные контакты, но при явной подавляющей роли культурно-религиозныхценностей метрополий. В колониальных империях, кроме того, отсутствовалоконтинентальное геополитическое взаимодействие и общегражданское государственноесрастание, происходившее в России. Между тем и для нее была провозглашенанеобходимость “права наций на самоопределение вплоть до отделения” даже в техрегионах, где был смешанный состав населения.
Вэтих специфических контактных зонах прошлого необходимо было соблюдать принциправенства всех народов, с предоставлением им культурно-национальной автономии ис обязательным сохранением объединяющей цивилизационной первоосновы: свободыпользования русским языком и культурой. Эта закономерность повторяется и в нашидни. Нарушение в этих зонах сложившегося цивилизационного равновесия покаприводит лишь к разрушительным последствиям. Незнание же особенностей Россиипредопределило стратегические просчеты, обернувшиеся через несколько десятилетийраспадом страны и масштабной трагедией для тех, кто оказался вне пределовпривычных государственных границ.

Список использованных источников и литературы
1.    Всемирныйконгресс Коминтерна. Стеногр. отчет. М.: Л., 1925. Ч. 1.
2.    Восьмойсъезд РКП (б). Протоколы. М. 1959.
3.    Двенадцатыйсъезд РКП (6). Стенографический отчет. М., 1968.
4.    ДелоБерия. Пленум ЦК КПСС. 2 – 7 июля 1953 г. Стеногр. Отчет // Известия ЦК КПСС. 1991. № 1.
5.    XIIсъезд РКП (б). Стенограмма заседания секции съезда по национальному вопросу, 25апреля 1923 г. // Известия ЦК КПСС. № 4.
6.    ИзвестияЦК КПСС. 1989. № 9.
7.    ИосифСталин – Лаврентию Берии: “Их надо депортировать”. Документы, факты,комментарии. М., 1992.
8.    КоммунистическийИнтернационал в документах. 1919 – 1932. М., 1933.
9.    КПССв резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. 9-е изд. М., 1985.Т. 6.
10.  Национальныйвопрос на перекрестке мнений. 20-е годы: Документы и материалы. М., 1992.
11.  Реабилитация:Политические промессы 30 – 50-х годов. М., 1991. Труды
12.  ПервойВсесоюзной конференции историков-марксистов. М., 1930. Т. 1.
13.  БажановБ. Воспоминания бывшего секретаря Сталина. М., 1990.
14.  РапопортЯ.Л. Нарубеже двух эпох. Дело врачей 1953 г. М., 1988.
15.  Стосорок бесед с Молотовым: Из дневника Ф. Чуева. М., 1991.
16.  ЧуевФ. Такговорил Каганович: Исповедь сталинского апостола. М., 1992.
17.  БухаринН Мыединственная страна, которая воплощает прогрессивные силы истории // Правда.1934. 31 января.
18.  БухаринН. Рождениеи развитие социалистической родины // Известия. 1934. 6 июля.
19.  БухаринН. Героическийсоветский народ // Известия. 1935. 6 июля.
20.  БухаринН. Нашвождь, наш учитель, наш отец // Известия. 1936. 21 января.
21.  БухаринН. Конституциясоциалистического государства // Известия. 1936. 15 июля.
22.  БухаринН., Преображенский Е. Азбука коммунизма // Звезда н свастика:Большевизм и русский фашизм. М., 1994.
23.  КаутскийК. Национальность нашего времени. СПб., 1903.
24.  КалининM.И. Речь насовещании уполномоченных по работе среди национальных меньшинств, 30 мая 1928 г. // Избр. произведения. М., 1960.Т. 2.
25.  ЛенинВ.И. Соч.2-е изд. М.: Л., 1928. Т. XXV.
26.  ЛенинВ.И. Полн.собр. соч. Т. 7.
27.  ЛенинВ.И. Полн.собр. соч. Т. 31.
28.  ЛенинВ.И. Поли. собр. соч. Т. 37.
29.  ЛенинВ.И. Полн. собр. соч. Т. 38.
30.  ЛенинВ.И. Полн.собр. соч. Т. 41.
31.  ЛенинВ.И Полн.собр. соч. Т. 44.
32.  ЛенинВ.И. Полн.собр. соч. Т. 45.
33.  ЛенинВ.И. Полн.собр. соч. Т. 48.
34.  СталинИ.В. Соч.Т. 2.
35.  СталинИ.В. Соч. Т. 3.
36.  СталинИ.В. Соч. Т. 4.
37.  СталинИ.В. Соч. Т. 5.
38.  СталинИ.В. Соч.Т. 10.
39.  СталинИ.В. Соч.Т. 11.
40.  СталинИ.В. Соч.Т. 12.
41.  СталинИ.В. Соч.Т. 13.
42.  СталинИ.B. Марксизм ивопросы языкознания. М., 1951.
43.  ТроцкийЛ. Сталин.М., 1990. Т. 2.
44.  ТроцкийЛ.Д… Мояжизнь (Б/и., 1929 г.). М..1990. Т. 2.
45.  ТроцкийЛ.Д… КоммунистическийИнтернационал после Ленина: Великий организатор поражений (Б/и., 1928 г.). М, 1993.
46.  АвторхановА. ИмперияКремля: Советский тип колониализма. Вильнюс, 1990.
47.  АгаевА.Г. Нациология:Философиянациональной экзистенции. Махачкала, 1992.
48.  АзизянА. Развитие товарищем Сталиным марксистско-ленинской теории по национальномувопросу // Большевик. 1950. № 3.
49.  АкадемикН.И. Бухарин, Методология и планирование науки и техники: Избр. труды. М.,1989.
50.  АлпатовВ.М. Кистории советского языкознания: Марр и Сталин // Вопросы истории. 1989. № 1.
51.  АлаторцеваА.И. Какначиналась “советизация” Академии наук // Россия в XXвеке: Историки мира спорят. М., 1994.
52.  АртизовА.Н. Судьбашколы М.Н. Покровского (середина 1930-х годов) // Вопросы истории. 1994. № 7.
53.  БерияЛ.П. Победа ленинско-сталинской национальной политики. М., 1936.
54.  БоревЮ.Б. Сталиниада.М., 1990.
55.  БрачевB.C.“Дело”академика С.Ф. Платонова // Вопросы истории. 1989. № 5.
56.  БорщаговскмйА. Обвиняется кровь. Документальная повесть. М., 1994.
57.  БурмистроваT.Ю. К вопросу оформировании и развитии русской нации // Русская нация в союзе народов СССР.Куйбышев, 1990.
58.  ВаганянВ.А. Онациональной культуре. М., 1927.
59.  ВдовинА.И. Проектыпреобразования советской федерации: (К поискам выхода из кризисамежнациональных отношений) // Вестник Моск. ун-та. Сер. 8. История. 1991. № 1.
60.  ВдовинА.И. Национальныйвопрос в России и СССР в XXв. М., 1993.
61.  ВолинБ. Русские// МСЭ. М., 1941. Т. 9.
62.  ВолкогоновД.А. Ленин.Политический портрет: В 2 кн. М., 1994. Кн. I.
63.  Вопросыистории. 1949. № 12.
64.  ГоровскийФ.Я., Римаренко Ю.И. Марксистско-ленинская теория нации исоциалистическая практика. Киев, 1985.
65.  ДиманштейнС. Проблемы национальной культуры и культурного строительства в национальныхреспубликах // Вестник Коммунистической академии. 1929. № 31.
66.  ДиманштейнС. ТоварищСталин и национальная политика партии // Новый Восток. 1930. № 28.
67.  ДиманштейнС. Сталинкак теоретик большевизма в национальном вопросе // Вестник Коммунистическойакадемии. 1930. № 37 – 38.
68.  ДиманштейнС. Письмотов. Сталина и борьба с люксембургианством в национальном вопросе// Революция инациональности. 1932. № 1.
69.  ДжиласМ. Лицо тоталитаризма. М., 1992.
70.  ДунаеваЕ.А. Сотрудничествонаций в СССР. М., 1948.
71.  ИосифВиссарионович Сталин. Краткая биография. 2-е изд., испр. и доп. М., 1952.
72.  ИвановA.M.Логикакошмара. М., 1993.
73.  КаммариМ.Д. СССР– великое содружество социалистических наций. М., 1950.
74.  КаммариМ.Д. Отполного единства наций к их слиянию после победы коммунизма во всем мире. М.,1963.
75.  Китогам дискуссии по некоторым проблемам теории нации // Вопросы истории. 1970.№ 8.
76.  Коммунист.1956. № 9.
77.  КорецкийВ.А. Русскийвопрос в национальной политике. XXв. М., 1993.
78.  КостырченкоГ. “Деловрачей” не носило исключительно анти еврейского характера: более половиныарестованных медиков были русские // Родина. 1994. № 7.
79.  КостырченкоГ. Отец народов. Ленинско-сталинская национальная политика // Родина. 2003. №2.
80.  КрюковМ. ЧитаяЛенина: Размышления этнографа о проблемах теории нации // Советская этнография.1989. № 4.
81.  КожиновВ. Загадочныестраницы истории XХ века // Нашсовременник. 1994. № 8.
82.  КоэнС. Бухарин:Политическая биография. 1888 – 1938. М., 1988.
83.  КривошеевЮ.В., Дворниченко А.Ю. Изгнание науки: Российская историографияв 20 – начале 30-х годов XXвека // Отечественная история. 1994. № 3.
84.  КульчицкийМ.Рубеж. М., 1973.
85.  КукушкинЮ.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской Конституции. М.,1987.
86.  КурашвилиБ.П. Кудаидет Россия? М., 1994.
87.  ЛанщиковА.П. Национальныйвопрос в России. М., 1991.
88.  МаррН.Я. Избр.труды. М., 1936. Т. 2.
89.  МатюшкинН.И. Нерушимая ленинско-сталинская дружба народов СССР. М., 1951.
90.  МельниковА.Н. Размышленияонациях: Опыт перестройки понимания национального развития. Барнаул, 1989.
91.  МякшевА.П. Становлениеконцепции новой исторической общности // Великий Октябрь и укрепление единствасоветского общества М., 1987.
92.  НайденовМ.Е. Национальныепроблемы России и опыт регулирования национального вопроса в СССР // Русскийнарод: историческая судьба в XXвеке.М., 1993.
93.  НешироковА.П. Догматическаяканонизация сталинских подходов к решению национального вопроси и потерисоветской историографии объединительного движения // История СССР. 1988. № 6.
94.  НенароковА.П. Семьдесятлет назад: национальный вопрос на XIIсъезде РКП (б) // Отечественная история. 1993. № 6.
95.  НовиковС. Сталини колониальный Восток // Революционный Восток. 1930. № 8.
96.  ПентковскаяВ. Сталин и национальная политика партии в первый период Советской власти (1917– июль 1918) // Исторический журнал. 1939. № 12.
97.  ПентковскаякаяВ.В. РольВ.И.Ленина в образовании СССР // Вопросы истории. 1956. № 3.
98.  ПерченокФ.Ф. “Дело Академии наук” // Природа. 1991. № 4.
99.  ПокровскийМ.Н. ВозникновениеМосковского государства и “великорусская народность” // Историк-марксист. 1930.№ 18 – 19.
100.  ПокровскийМ.Н. О задачахмарксистской исторической науки в реконструктивный период // Историк-марксист.1931. Т. 21.
101.  ПоповН. Сталини национальная политика ленинский партии // Сталин: Сборник статей к 50-летиюсо дня рождения. М., I930.
102.  15лет СССР и выборы в Верховный Совет // Революция и национальности. 1937. № 12.
103.  РешетовA.M.НиколаиМихайлович Маторин (опыт портрета ученого в контексте времени) //Этнографическое обозрение. 1994. № 3. С. 132 – 156.
104.  РСФСР// Правда. Передовая статья. 1936. 1 февраля.
105.  Россиясегодня: реальный шанс // Обозреватель. Специальный выпуск. 1994. № 21– 24.
106.  Русификация// МСЭ. Т. 9.
107.  С.М.Диманштейн: (К 80-лешю со дня рождения) // Народы Азии и Африки. 1966. № 4.
108.  СинявскийА. Русскийнационализм // Синтаксис. 1989. № 26.
109.  СироткинВ.Г. Вехиотечественной истории. М., 1991.
110.  ТрайнинИ. Нация и государство (К 25-летию труда товарища Сталина “Марксизм инациональный вопрос”) // Вестник Академии наук СССР. 1938. № 5.
111.  ТюшевскийН. Сталинкак теоретик большевизма в национально-колониальном вопросе // Краснаялетопись. 1933. № 2.
112.  ТишковВ.А. Национальность– коммунист? // Политические исследования. 1991. № 2.
113.  ХрущевН.С. Сталинская дружба народов – залог непобедимости нашей Родины. М., 1949.
114.  ЧешкоС.В. Идеологияраспада. М., 1993.
115.  ШафаревичИ. Русофобия.М., 1990.
116.  ЯкубовскаяС.И. РольВ.П.Ленина в создании Союза Советских Социалистических Республик // Коммунист.1956. № 9.