Чураков Д. О.
СССРнакануне войны — одна из наиболее острых тем в истории нашей страны, и связаноэто с несколькими обстоятельствами. Прежде всего речь идет об остройполитической борьбе, явно читаемой в различных работах, посвящённых началуВторой мировой войны. Не секрет, что историки, принадлежащие к различнымнациональным школам, в ущерб научности и объективно, пытаются переложитьответственность за возникновение войны на противоположную сторону. Попыткифальсифицировать историю начала Второй мировой войны, постоянно предпринимаемыезарубежом, всегда вызывали ответную реакцию советских историков, стремившихсядать правдивую, объективную картину той эпохи. В целом, за некоторымиисключениями, о которых речь пойдёт ниже, современные российские историкипродолжают развивать позитивные традиции отечественной историографии,посвящённой событиям кануна Великоф Отечестсвенной войны.
Преждевсего, в последние годы появляется значительное количество сборников документови мемуаров, посвящённых предвоенному периоду истории СССР. Первый всплескпубликаций на эту тему приходится на последние годы перестройки. Часть изпоявившихся в тот период изданий носит научно-популярный характер, как напримервышедшая в 1991 году книга «Накануне. 1931—1939. Как мир был ввергнут ввойну: Краткая история в документах, воспоминаниях и комментариях». Иликнига «Канун и начало войны. Документы и материалы», вышедшая в тотже год в Ленинградском издательстве. Другие книги, тоже ищущие широкойаудитории носят заведомо пропагандистский характер. Сама подборка документов вних нуждается в тщательном анализе, поскольку подлинность многих из них можетбыть серьёзно оспорена. Это сборники «Оглашению подлежит. СССР — Германия.1939—1941», вышедшая в 1991 году и «Фашистский меч ковался вСССР» 1992 года издания. Первый из этих сборников пытается подвестичитателя к выводу о том, что советская внешняя политика в последжниепредвоенные годы носила агрессивный, милитаристский характер. Во втором жесборнике подобраны изолированно и некритически документы, якобы доказывающие,что основная вина за рост промышленного потенциала немецкой военщины лежит наСоветском Союзе.
Другаягруппа опубликованных источников предназначена для более глубокого изученияпроблемы. Это и двухтомное издание «Год кризиса. 1938–1939. Документы иматериалы», выпущенное в Московском издательстве Политической литературы в1990 году, и сборник «Полпреды сообщают. Сборник документов об отношенияхСССР с Латвией, Литвой и Эстонией. Август 1939г. — август 1940г.». Проблемамвхождения прибалтийских республик в СССР посвящена и небольшая, но яркаяброшюра «Новый путь Литвы (LITHUANIA'S NEW WAY)», принадлежащая перуучастнице событий тех лет Анне Луизе Стронг, переизданная в нашей стране в 1990 г. Книга американской писательницы может вызвать удивление приводимыми ею фактами, разительнорасходящимися с официальной пропагандой в странах Балтии. Луиза Стронг пишет отом эмоциональном подъёме, который царил в Литве в период происходившей там квазисоциалистическойреволюции и о поддержке Советского Союза со стороны Литовцев, о братаниисоветских солдат с местным нерусским населением.
Широки круг исследовательских работ. Из работ общего плана, посвященных участию СССРво второй мировой войне в целом, можно назвать очень объёмное исследованиеакадемика А.М. Самсонова «Вторая мировая война», вышедшая виздательстве «Наука» в 1990 году, публицистически направленную работугруппы авторов (Е.Н. Кульков, О.А. Ржевский, И.А. Челышев) «Правда и ложьо Второй мировой войне» (М., Военное издательство. 1988). По более узкимвопросам, связанным с внешней политикой СССР накануне мировой войны в последниегоды выходят работы В.Я. Сиполса «Дипломатическая Борьба накануне Второймировой войны» (М., 1989), Виктора Суворова «Ледокол» и«День — М», Юрия Емельянова «Большая Игра. Ставки сепаратистов исудьбы народов» (М., 1990), коллективное исследование Емельянова и С.В.Волкова «До и после секретных протоколов» (М., 1990). Серьёзныеисследования представлены в книге «1939 год. Уроки истории». Выходяти работы зарубежных историков, такие как «Пакт. Гитлер, Сталин иинициатива Германской дипломатии. 1938–1939» (М., 1991) и другие ИнгеборгаФляйшхауэра.
***
Какиеже подходы наиболее распространены в освещении СССР накануне войны?
1.Прежде всего нет единства среди историков о том, какое же общество былопостроено в нашей стране, каковы были его основные социальные характеристики.Вопрос этот напрямую связан с ролью СССР в развязывании Второй Мировой войны.Если в Советском Союзе было построено государство тоталитарное, то не вытекаетли отсюда его заинтересованность в войне для укрепление своего положения внутристраны и для расширения подконтрольных территорий? С другой стороны существуетмнение Михаила Капустина, начинавшего в первые годы перестройки свой путь кизвестности с резкой критики не только сталинизма, но и коммунизма, исоветского строя вообще, согласно которому есть различные типы тоталитарныхгосударств. Германский фашизм обращен был во вне, Сталинский коммунизм же былнаправлен на репрессии против собственного народа. Отец и дочь Мерцаловы,выпустившие в 1994 году книгу «Сталинизм и война» так же пишут о бэтом: гитлеризм — это агрессии, сталинизм — это автаркия, т.е. замкнутость всвоих границах. Сегодня сторонники этого подхода поунялись, но полностьюразоружаться отказываются, переодически постреливая в спину своей стране.
2.Остро поднимается сегодня вопрос и готовности СССР к войне. Если СССР в силупаразитичности режима Сталина или по каким либо другим причинам был к войне неготов, то насколько можно говорить о его агрессивности?
3.Тесно связан с этим вопросом и вопрос о той роли, которую сыгралииндустриализация и коллективизация. С одной стороны прежняя официальная наукасоветских времён провозглашала решающую роль этих мероприятий в подготовке котражению внешней агрессии, с другой стороны, такие отечественные историки, какспециалист по советской колхозной деревне Данилов, и такие зарубежные историки,как исследователь из Израиля Городецкий высказывают сомнения в этом. Городецкийвообще считает, что индустриализация и коллективизация настолько подорвали силыСоветского Союза, что говорить о его активности во внешней политике вообщеможно с известными допущениями.
Характерно,что политическая предвзятость в ответах на эти два вопроса приводит к явнымпротиворечиям в позиции авторов. Говоря о сталинизме как о системе, подточившейжизненные силы нации, иные публицисты и даже исследователи пишут об егодеструктивной, агрессивной роли на международной арене. А кто тогда спасалЕвропу от неё самой, точнее — от её взбесившейся части? Ведь гитлеризм — этоестественное порождение европейской цивилизации, но такое порождение, которое,не будь в те годы “сталинизма”, разрушилобы и саму Европу, и всю человеческую цивилизациюкак таковую!
4.Наконец, нет единства в освещении вопроса о внешнеполитических шагах советскогоправительства, в годы, непосредственно предшествующие войне. При этомнесовпадения в позициях авторов носят как концептуальный характер, когда дискуссияведётся о советской внешней политике того периода в целом, так и характерчастных споров по конкретным внешнеполитическим мероприятиям СССР.
Мыуже подробно обсуждали на прошлых занятиях те процессы, которые проистекали внашей стране в прошлые годы, рассматривали основные характеристики тогообщества, которое было построено.
***
Чтоже представляла собой наша страна в тот период?
В1920–1930 гг. происходит резкое изменение социальной и демографическойструктуры населения СССР. Идет процесс урбанизации, т.е. роста городов и ролигородского населения. Если в 1920 г. численность городского населениясоставляла примерно 22 миллиона, а перед началом политики индустриализации в 1926 г. 25 миллионов человек, что соответствует примерно 16, 5% в общей доле населения страны, то ужек 1933 году этот показатель вырастает до 24%, а в 1939 году он составляет ужепочти 35 процентов, что соответствовало численности городского населения в 56миллионов человек.
Приростгородского населения в эти годы происходит в основном за счет деревни. Еслипринять общий прирост городского населения за 1926–1939гг. (примерно 30 млн.)за 100%, то на долю пришедших из села приходится более 60%, и еще 20% приростасвязано с преобразованием сёл в посёлки городского типа.
Однако,уде процесс социальной дифференциации иллюстрирует социальные болезни, которыестановятся характерны для советского общества именно с 20-х — 30-х гг. Поданным ЦСУ о распределении вновь прибывших по материалам 19 городов СССР вначальный период индустриализации в рабочий класс влилось лишь около 20 — 23%,учиться пошло около 10%, и более четверти становятся служащими, т.е. пополняютпостоянно усиливающийся слой советской бюрократии. Эти данные свидетельствуют охарактере процесса дифференциации, происходившим в СССР в 1920-е — 1930-е гг.Достоверных данных по материальной дифференциации за этот период нет, ноизвестно, что минимальная зарплата в тот период составляла около 115 руб.,зарплата квалифицированных рабочих составляла 200-300 руб, а зарплатаинженерного и директорского корпуса превышала эти показатели в 5 и более раз.
Процесссоциальной дифференциации строился на прочном фундаменте быстро растущихэкономических показателей. Как считают некоторые западные исследователи, именноэтот процесс экономического роста и позволил советскому правительству более илименее контролировать, а в некоторых случаях, как это обстояло со стахановскимдвижением, и стимулировать материальное расслоение советского общества, покоторому в 1917 году прокатился мощный каток уравнительности и нивелирования.
Непосредственноперед войной экономика Советского Союза по-прежнему оставалась многоукладной.Но, по свидетельству академика Николая Алексеевича Вознесенского, бывшего довойны заместителем председателем СНК, во время войны председателем госпалаСССР, репрессированный позднее по ленинградскому делу, в 1940 годумногоукладность эта уже качественно отличалась тот той ситуации, которая была в1920-е гг. Экономика СССР, по-мнению вознесенского, характеризовалась полнымпреобладанием коллективистских и государственно-коллективистских формсобственности, что в тот момент в сознании советского народа в большинствеслучаев осознавалось как победа социализма.
Уровеньразвития производительных сил, достигнутый страной виден из следующихсравнительных данных. Народный доход СССР в неизменных ценах в 1932 году возросна 45, 5 млрд. руб., в 1937 г. на 96 млрд. руб., а в последний мирный 1940 годна 128 млрд.
Валоваяпродукция промышленности в неизменных ценах так же стремительно увеличивалась.С 21 млрд в 1928 г. до 138 млрд в 1940 г., т.е. в 6, 5 раза. При этом производство средств производства увеличилось с 8, 5 млрд руб. до 84, 5 млрд — почтив 10 раз. Одновременно с 12, 9 млрд в 1928 до 53 млрд руб в 1940 г., или более чем в 4 раза поднялось производство предметов народного потребления.
Несмотряна потрясения, пережитые деревней на рубеже 1920-х — 1930-х гг., развивалосьсельское хозяйство. Его валовая продукция увеличилась с 15 млрд. руб в 1928 г. до 23 млрд в 1940 году. Наиболее объективным показателем состояния сельского хозяйства можетслужить количество обрабатываемой земли. Так вот, посевная площадь за 1930-егоды увеличилась в стране с 113 млн на до 150 млн га, т.е. почти на треть.После массового забоя скота в начальный период коллективизации идёт быстроевосстановление животноводства: количество лошадей с 1928 г. по 1940 возросло с 0, 3 млн. до 14, 5 млн., крупного рогатого скота с 0, 3 до 20, 1 млн. ит.д.
Заизучаемый период доходы государства выросли с 7, 3 млрд руб. до 180 млрд, в товремя как соответствующие показатели по расходам составили соответственно 7, 3и 174 млрд руб. таким образом накануне войны доходы советского бюджетазначительно превышали расходы — на 6 млрд или практически были равны всемубюджету государства за 1928 г., который Вознесенский рассматривает как первыйгод развёрнутой индустриализации.
Понятно,что большую роль в достижении этих результатов сыграли коллективизация и такназываемые «сталинские пятилетки». С другой стороны, рядисследователей, например Лельчук, Рой Медведев настаивают на том, что безсталинского господства темпы развития могли ли быть выше. Вопрос этот остаётсяспорным и по сей день, но фактом остаётся и то, какой тяжёлой ценой былодостигнуто экономическое могущество СССР, и то, что процесс индустриализациибыл крайне тяжел и противоречив. Заданные сталинским декретированиемконтрольные показатели планового развития носили волюнтаристский, научнонеобоснованный и завышенный характер, статистические сводки путём манипуляцийподгонялись под заранее заданную картину и не соответствовали реальным темпамэкономического строительства. Экономист и публицист Лацис приводит следующиепоказатели по темпам прироста промышленной продукции в годы первой пятилетки.
Впервый год по отправному плану он должен был составить 21, 45, а фактическоевыполнение составило 20%.
Вовторой год по отправному плану этот показатель должен был быть 19%, поскоординированному годовому плану 32%, на практике же прирост был в 22%. Та жекартина наблюдалась и в третий, и в четвёртый годы первой пятилетки. Пятый жегод пятилетки, 1933, вообще ознаменовался резким падением темпов приростапромышленной продукции до 5, 5%, в то время, как по оптимальному плану развитияэтот показатель должен был составить более 25%. Лацис считает, что именно этопадение показателей заставило объявить первую пятилетку завершенной, ипоследний год первой пятилетки, сделать начальным годом второй пятилетки, ноэто мнение оспаривается, как и приводимые Лацисом расчеты оспариваются другимиисследователи.
Однимиз наиболее спорных моментов предвоенного экономического развития СССР являетсятак же вопрос о темпах и методах подготовке страны к войне. Носило ливоенно-экономическое строительство агрессивный характер? Ведь и официальнаясоветская историография оправдывала издержки коллективизации и индустриализациинеобходимостью подготовки к возможной войне.
Вотте объективные данные, которые помогут не предвзято ответить на поставленныйвопрос. В этот период можно отметить резкий рост военных расходов, которыеувеличивались буквально из года в год: в 1939 г. они составляли 25, 6% госбюджета, в 1940 г. — 32, 6%, а в 1941г. они по плану должны были составить 43, 4%.Наблюдается почти беспрецедентный рост милитаристских расходов — почти половинавновь производимого национального достояния! И еще одна цифра. Если в годы IIIпятилетки ежегодный прирост всей промышленности оценивалось на XVIII съездеВКП(б) в 13%, то оборонной — в 39%. В годы первых пятилеток были созданысовершенно новые отрасли оборонной промышленности: авиационная, танковая,артиллерийская и проч.
Однакорост числа вооружений ещё не свидетельствует о наступательной доктринегосударства. Хотя и документах генштаба, и в массовом сознании господствуетдоктрина бить врага на его территории, фактически те же люди, кто являетсясоздателем и пропагандистом этой популистской доктрины, проводили совсем инуюобщегеополитическую политику. Идёт постепенный перенос центра тяжести на Востокстраны. Если в первую пятилетку основным районом индустриализации былиЦентральный промышленный район, Ленинград с прилегающими областями, Донбас,Баку и некоторые другие, то уже во второй пятилетки центр перемещается на Урал,а по плану третьей пятилетки новые предприятия в основном ориентированы заЗауралье: Западную Сибирь, Восточную Сибирь, Дальний Восток, Казахстан. Такимобразом советская экономическая и военная мощь как бы откатывается на восток —подальше от основных очагов напряженности. С другой стороны, всплеск оборонныхусилий, как мы видим, приходились на 1939–1941 гг., говоря другими словами, напервые годы начавшейся уже мировой войны. Следовательно, речь шла уже не опредвоенной, а о военной промышленности.
Другойфакт, всеобщая воинская повинность в СССР вводится только в 1939 г., т.е. когда уже не оставалось сомнений в том, что мир в Европе будет вот-вот взорван. Именнов Европе, поскольку на дальневосточных рубежах СССР и другой социалистическойдержавы — Монгольской Народной Республики — война уже шла полным ходом. Доэтого, в середине 30-х гг. численность советской армии приближалась всего кполумиллиону человек.
Всёэто однозначно свидетельствует, что военная стратегия СССР была сугубооборонной. Создавалась новая промышленная база на востоке страны в тысячахкилометров от западного фронта, который обещал стать решающим и к войне накотором были приспособлены новые виды вооружения, такие как колесные танки инекоторые тяжелые суда, программа строительства которых разворачивалась передвойной. Если бы советское правительство вынашивало бы наступательные планы,структура реконструируемого хозяйства была совсем иной, не произошло бызадержки с увеличением численности армии, не создалось бы того положения, что вСССР ощущался явный недостаток военных училищ для подготовки офицерскогокорпуса, наконец, вплоть до 1939 г. не поддерживалась бы милиционная системакомплектования вооруженных сил, никак не приспособленная для ведениянаступательных войн, тем более заграницами государства и тем более в условияхсовременного боя.
***
Внутреннееположение диктовало Советскому правительству и его внешнюю политику. Несмотряна жесткий внутренний режим, Советский Союз был менее всего заинтересован в развязываниивойны, так как это могло нарушить его внутреннюю стабильность. Советскаябюрократия не чувствовала себя на столько уверенно, и не позволяла себерискованных шагов, чтобы добровольно ввязываться в войну. В целом страна решалаважные созидательные проблемы, поэтому СССР, как и России в период АлександраIII, необходим был мир на границах.
Поэтомуподавляющее большинство историков во всех странах видят причину возникновениявойны в политике не Советского Союза, а гитлеровской Германии. Советская же внешняяполитика рассматривается как более или менее адекватная реакция напроисходившие на международной арене перемены. Среди причин же, толкавшихГерманию к развязыванию войны традиционно называют причины геополитического иэкономического характера. Вторая точка зрения связывает начало войны противСССР с теми положениями, которые содержались у Гитлера еще в «МайнКампф». Третья точка зрения, имеющая всё большее число приверженцев,объясняет действия немцев особой «демонической» природой самогоГитлера, или, что несколько более правдоподобно, его взглядов. В последнеевремя на западе среди историков-системщиков появилась и развивается интереснаяконцепция, согласно которой кампания на Востоке, и вообще война объясняютсясложными перипетиями взаимной борьбы между германским истеблишментом,генералитетом и нацисткой партией.
Однаков последние время, круг историков-профессионалов в нашей стране был поставенперед несколько неожиданным поворотом хода дискуссии. Причиной стала публикацияработ советского офицера-перебежчика Резуна. известного как Виктор Суворов.Резун выдвинул обвинения в развязывание войны против своей Родины, обвинение,которое маскировалось в одежды разоблачения «сталинщины». Точказрения Резуна не нова, Резун здесь имеет немало предшественников, о чем мы ещескажем. Но в последнее время в исторической науке теории времен холодной войны,носившие ярко выраженный пропагандистский и субъективный характер, сталинастолько хорошо забытым старым, что у них появился шанс показаться кому-точем-то новым. Так, собственно говоря, и появился “миф ледокола”.
Опубликованныев Англии материалы Резуна были бы наверняка вскоре забыты, если бы их появлениене совпало с началом перестройки, когда все материалы по СССР стали привлекатьк себе интерес. Тем не менее в академическом мире ледокольные сюжета серьёзновосприняты не были и «путёвку в жизнь» Резуну дали в основномгерманская неонацистская и польская пресса.
Понятно,что поляки, пытавшиеся в тот момент порвать с Москвой и живущие настроениямиисторического реванша, не могли не принять русского офицера военной разведки,ублажавшего их национальное самолюбие и напрочь забывающего заключенный междуПольшей и Германией пакт о ненападении, а так упорный отказ поляков от реальныхмер по обеспечению их безопасности во время переговоров летом 1993 г. и их роль в срыве этих переговоров.
Ноеще до появления книг Суворова этот мотив зазвучал в работах некоторыхгерманских историков. Например Нольде утверждал, что жестокость Гитлера была вызванастрахом перед Сталиным, и жидо-большевистской империей СССР. В последнее времяв немецкой историографии вообще произошли серьёзные изменения. Так профессорХильгрубер, один из ведущих немецких специалистов в области истории, неожиданнозаговорил об угрозе, которую СССР представлял в 1941 г. для Германии, хотя раньше, в 60-е гг. он, опираясь на те же самые источники, рисовал образсовершенно бессильного Сталина, всячески пытающегося найти благосклонность уГитлера. Современный же австрийских профессор Эрнст Топич в своей работе«Война Сталина» писал буквально следующие, что увлёкшись показамагрессивности Гитлера, западная наука просмотрела истинного преступника —Сталина. Топич утверждает, что Вторая мировая «была по сути деланападением Советского Союза на западные демократии, а Германии… отводиласьлишь роль военного заместителя». Противоречивые процессы сегодняпроисходят и в официальной немецкой науке. Фрейбургская историческая школавоенной истории как бы раскололась на два лагеря. Часть исследователей, средикоторых Городецкий называет профессора Мессершмимдта, встала на традиционнуюточку зрения. Другие же, такие как Иохим Хофман заявляют об исходившей отСоветского Союза стратегической угрозе, которая не могла не убедить Гитлера,что июнь 1941 г. — последняя возможность для начала превентивной войны.
Городецкий,в данном случае представляющий англо-американскую историческую школу, не безоснований подчёркивает, что ни Хофман, ни Топич, ни тем более Резун-Суворовнеспособны представить хоть какие новые доказательства или документы дляподтверждения их умозрительных заключений.
Вэтих условиях Резун, полностью отвергнутый в Англии и был поддержан некоторымикругами Германии. Фактически вся концептуальная база Резуна и поддерживающихего германских и польских историков, а так же некоторых российских публицистов,почерпнута из выступления Гитлера перед своим генералитетом 22 июня 1941 года,в которой тот пространно распространялся на предмет 160 русских дивизийстоявших у границ Германии и постоянных нарушениях со стороны СССР этой границыв провокационных целях. Он заявил, что «теперь наступил момент, когдавыжидательная политика является не только грехом, но и преступлением, нарушающиминтересы германского народа, а следовательно, и всей Европы».
Думается,что отождествление Гитлером интересов германского народа с интересами Европы неслучайно — к тому моменту практически вся Европа находилась под германскимсапогом.
Неимея новых интересных источников, которые могли бы подтвердить выдвигаемые имрассуждения, Резун-Суворов вынужден прибегать к довольно сомнительным способамаргументации. Так, он описывает случай, произошедший с ним в 1968 г. Перед вторжением в Чехословакию располагавшиеся в Карпатах части, в которых проходил службу иофицер Советской Армии Резун, получили комплекты новых сапог. Ссылаясь назаявления некоторых свидетелей, о том, что и в 1941 г. Красная Армия в Прикарпатье получала новые сапоги, Резун-Суворов делает нехитрый вывод. Разпосле получения сапог в 1968 г. Советская Армия двинулась на Запад, то и в 1941 г. готовилось подобное.
Резун-Суворовне поясняет, а почему, собственно, в новых сапогах нельзя защищать собственнуюземлю? Или для российской земли вполне сгодятся страрые сапоги, а ещё лучшелапти? Прямо скажем, попахивает русофобией. Резуну и тем, кто за ним стоит,слодовало бы ему ответить и на некоторые другие вопросы: почему армия, котораяготовилась к боевому выдвижению была не полностью обеспечена вооружением, в томчисле персональным оружием бойцов? Как могли части, готовящиеся к вторжению наЗапад быть укомплектованы неполностью, а танковые части располагать лишьчетвертью необходимого по штату горючего и бензовозов? Сведения поматериальной, технической и воинской готовности Красной Армии к войнеприводятся в сборнике документов «Скрытая правда войны: 1941 год»,вышедшей в 1992 году и впервые содержащей многие прежде строго засекреченныедокументы, ярко рисующие просчеты в ходе подготовки к войне как со стороныцентрального руководство страны, так и местных военных властей.
Сопоставляязаявления Резуна-Суворова с документами невольно приходишь к выводу, что водних сапогах, без достаточного количества огнестрельного оружия, танков,машин, лошадей, самолётов Красная Армия наступать бы не смогла.
Другойхарактерной особенностью аргументации Резуна — это игнорирование архивныхисточников и ссылка в основном на устные или письменные свидетельства такогорода, которые в принципе не поддаются проверке, в сочетании с уже отмеченнойтенденциозностью и вольготностью в трактовке фактов, приходится вообщесомневаться в достоверности приводимых Резуном свидетельств. Точнее даже несомневаться. а быть уверенным в их сфальсифицированности.
Чтоже касается действительных исторических источников, то это в основном мемуарысоветских военачальников. Мемуары, как мы знаем, не самый надежный источник.понятно, что каждый мемуарист пишет только то, что помнит, а часто и только то,что хочет помнить.
ИспользуютсяРезуном и еще один источник — выступления Сталина. Но характерно, чтобольшинство цитируемых высказываний Сталина приходятся на конец 1920-х гг.,когда Сталин был поглощен борьбой с оппозицией и вынужден был в качестведемонстрации силы прибегать к «грозной» риторике. Переносить эти итем более более ранние, времен гражданской высказывания Сталина на почву конца1930-х — приём, более чем сомнительный.
Ноэто еще не всё в характеристике способа, каким Резун пытается обосновать своюсхему. Вот два примера того, как им используются те источники, которыеподдаются проверке.
Дляобоснования своей позиции Резун-Суворов выборочно цитирует отчет Сталина ЦК вдекабре 1927 г. По словам Суворова, Сталин предвкушает возникновение ситуации,когда Германию можно было бы направить против Англии. Попутно заметим, как в 1927 г. Германию можно было столкнуть с Англией не совсем, ясно, т.к. Германия не только не имела сАнглией общих границ, но и сколько-нибудь серьёзной армии, не говоря уже овоенной промышленности, способной тягаться с Английской. По утверждениюСуворова столкнуть Германию и Англию Сталину нужно было для того, чтобыослабить их, а уже потом самому вступить в войн:
«Оченьмногое, — цитирует Резун Сталина, — в деле нашего строительства зависит оттого, удастся ли нам оттянуть войну с капиталистическим миром, котораянеизбежна… до того момента, пока капиталисты не передерутся междусобой».
Звучитзловеще, но вот беда — это высказывание можно проверить. Открываем начальнуючасть фразы, опущенную Резуном: «Отсюда задача, — говорит Сталин, — учестьпротиворечия в лагере империалистов, оттянуть войну, „откупившись“ откапиталистов, и принять все меры к сохранению мирных отношений». Эта фразарисует совершенно иную картину, делёкую от того, что пытается доказать Резун.
Авот приводимое Резуном высказывание маршала Василевского: «Опасения, чтона Западе поднимается шум по поводу якобы агрессивных устремлений СССР, надобыло отбросить. Мы подошли… к рубикону войны, и нужно было сделать твердошаг вперёд».
ОпущенныеРезуном слова «волей обстоятельств не зависящих от нас», каксовершенно справедливо отмечает Городецкий, полностью видоизменяют смыслпредложения, подразумевая, что война была навязана из вне развёртываниемнемецких войск.
Исходяиз всего сказанного, мы видим, что концепция Резуна-Суворова не может бытьистиной, так как базируется на вымышленных или сфальсифицированных фактах. Впоследние годы она была разобрана в нескольких замечательных исследорванияхроссийских авторах и полностью опровергнута. Самим блудным сыном (т.е. Резуном)в некоторых его новых книгах так же была предпринята возращения. Но полностьюотказаться от своих прежних писаний он, как видно, ещё не готов.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru