Положение Турции вмеждународной торговле в XV-XVIIIвв.
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ
1 ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ
2 ЗАХВАТ ТУРЦИЕЙ ПОСРЕДНИЧЕСКОЙ МОНОПОЛИИ ВТРАНСКОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ТОРГОВЛЕ В XV НАЧАЛЕ XVI ВЕКА
3 ПОИСКИ ЕВРОПЕЙЦАМИ НОВЫХ ПУТЕЙ В СТРАНЫВОСТОКА И ТУРЦИЯ
4 ПЕРЕЛОМ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛЕ В XVII ВЕКЕ. «РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕН» И ТУРЦИЯ
5 УПАДОК РОЛИ ТУРЦИИ В МЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛЕ ВКОНЦЕ XVII — XVIII ВЕКЕ. СИСТЕМА «КАПИТУЛЯЦИЙ»
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
ВВЕДЕНИЕ
Созданная нарубеже XV—XVI вв. Османская империя вскоре превратилась в одно из крупнейшихгосударственных образований позднего средневековья и стала претендовать на рольлидера мусульманского Востока в его противостоянии христианскому Западу.Подобно другим азиатским деспотиям, она представляла собой политическуюобщность, включавшую в свой состав более 60 народов и крупных племенныхобъединений, которые существенно различались как по уровнюсоциально-политического развития, так и по своей этноконфессиональной принадлежности.Отсутствие устойчивых экономических связей между отдельными районами империи,языковые и культурно-бытовые преграды, религиозная рознь — все это серьезноухудшало перспективы сохранения османского общества как исторически единогоорганизма[15, c.3].
К числуфакторов, осложнявших дальнейшее существование державы, следует отнести иотставание в общественном развитии господствующей народности турок-османов отряда завоеванных ими народов Юго-Восточной Европы и Закавказья. Правда, напротяжении XVI—XVIII вв. разрыв между ними под влиянием постоянных взаимныхконтактов несколько сократился, но туркам так и не удалось встать вровень снаиболее передовыми народами империи.
В первые векасуществования Османской державы, охватывавшей более 8 тыс. кв. км территорииЕвропы, Азии и Африки, ее целостность удерживалась преимущественно силойоружия. Однако к XVIII в. произошло резкое ослабление военного могуществаимперии, явно обозначившееся на фоне заметного усиления европейских держав иособенно России. Если к этому добавить углубление социально-классовыхпротиворечий, рост сепаратистских выступлений крупных феодалов, падениеэффективности управленческого аппарата, то станут вполне понятными рассуждениямногих современников о неминуемой и близкой гибели османского государства. Кконцу столетия подобные взгляды обрели столь широкое распространение, что ихразделял, вероятно, и султан Селим III (1789-1808). Едва вступив на престол, оннаписал: «Страна погибает, ещё немного, и уже нельзя будет её спасти» [18, с.75].
Мнение оскорой катастрофе не подтвердилось. Османская империя продолжала существоватьещё почти полтора столетия, по- прежнему располагая обширными территориями,большими материальными и человеческими ресурсами.
ОсманскаяТурция – в некотором роде государство-феномен. Возникнув из ниоткуда, изабсолютной безвестности, она совершила блистательный, поистине фантастическийвзлет – на памяти буквально трех поколений превратившись из крошечногополуразбойничьего княжества, каковых в Малой Азии в XIV веке существовал добрыйдесяток, в мощнейшую державу – гегемона всего Восточного (а временами – и нетолько Восточного) Средиземноморья. Султаны из рода Османа сумели функциональнозанять «историческую нишу» сразу двух предшествовавших им великих империй –Византии и Аббасидского халифата – но не остановились на этом, а пошли дальше,распространив свою власть даже на те территории, куда нога этихпредшественников не ступала. Двести с лишним лет Сиятельная Порта держала встрахе – и страхе временами вполне обоснованном – всю Европу. Еще сто лет послеэтого она оставалась весомым игроком на европейской политической сцене,несмотря на разъедавшие ее изнутри болезни.
Традиционнойи наиболее развитой формой международных экономических отношений являетсявнешняя торговля. По некоторым оценкам на долю торговли приходится около 80процентов всего объема международных экономических отношений.
Для любойстраны роль внешней торговли трудно переоценить. По определению К.Маркса,«… экономический успех любой страны мира зиждется на внешней торговле. Еще ниодной стране не удалось создать здоровую экономику, изолировавшись от мировойэкономической системы» [2].
Международнаяторговля является формой связи между товаропроизводителями разных стран,возникающей на основе международного разделения труда, и выражает их взаимнуюэкономическую зависимость.
Под термином«внешняя торговля» понимается торговля какой-либо страны с другими странами,состоящая из оплачиваемого ввоза (импорта) и оплачиваемого вывоза (экспорта)товаров.
В последниедесятилетия произошло оживление интереса к эпохе XV – XVIII вв. Эта эпохавсегда была неудобна для исследователей — уже не феодальная (и нетрадиционная), но ещё не капиталистическая (и не современная). В настоящеевремя всё больше распространяется термин «раннесовременная история», которыйакцентирует самостоятельный, а не функциональный период целой эпохи, обладающейсвоими уникальными чертами. Именно на нее приходится возникновение и расцветОсманской империи, которая в собственно капиталистическую эпоху приходит вупадок.
Последняяпара десятилетий продемонстрировала оживление интереса к тематике торговли иторговых отношений в эпоху феодализма.
Всевышесказанное обусловило актуальность и предопределило выбор темы дипломнойработы. Ее основная цель – проследить особенности деятельности Османскойимперии в международной торговле в XV — XVIII вв.
Достижениеуказанной цели предполагает решение следующих взаимосвязанных задач:
1. Изучитьсобытия, связанные с захватнической политикой Турции в трансконтинентальнойторговле в XV – XVI в., цели и задачи ее деятельности.
2.Рассмотреть поиски европейцами новых путей в страны Востока.
3. Выяснитьособенности перелома в международной торговле в XVII веке и влияние «революциицен» в Европе на Турцию.
4.Проанализировать упадок роли Турции в международной торговле в конце XVII –XVIII вв. и последствия «системы капитуляций».
1 ИСТОЧНИКИ И ИСТОРИОГРАФИЯ
Отечественнаяи зарубежная историческая наука накопила немало знаний по истории становленияторговых и политических отношений между Турцией и европейскими странами XV —XVIII вв. Однако расширение источниковой базы, совершенствование научныхподходов и исследовательских методов делают накопленные знания недостаточными идалекими от полноты, а выводы и оценки, основанные на этих знаниях, во многомне адекватными объективной исторической реальности. Все это определяетнеобходимость и важность разработки проблем, связанных с подлинным объемомторговли Османской империи и ее политического влияния в Средние века на страныЗападной и Восточной Европы. Такие вопросы, как монополизация торговли Турцией,система «капитуляций», «революция цен» в Европе и её влияние на экономикуТурции вызывают значительный научный интерес.
Вплоть донедавнего времени историки мало интересовались состоянием хозяйственных связейв империи. Лишь в последние годы они приступили к углубленному изучениюматериалов турецких архивов, с тем чтобы определить конкретные формы и методыторгового обмена, его масштабы и тенденции развития товарно-денежных отношений.
Необходиморассмотреть особенности торговых, промышленных и экономических условий,существовавших в Османской империи в XV — XVIII веках, проследить измененияэтих условий, вызванных развитием политических и экономических процессов вЕвропе в течение четырёх столетий.
На основеанализа различных источников становится возможным сравнить особенности разныхцивилизаций и специфику развития западных и восточных империй. Еслирассматривать эти процессы в глобальном плане, то все они в Европе и наВостоке, несмотря на разделяющие их социально-экономические и политическиеразличия, океаны и пустыни (кочевые регионы, зоны действия пиратов и т.д.), немогли помешать развитию мировой торговли, коммуникаций. Контакты вполитическом, экономическом, интеллектуальном и военном отношенияхосуществлялись по всем возникавшим моделям региональной автономии путемвнедрения посредников, занимавшихся незаконной торговлей. Подобная структуравзаимоотношений в отделенных регионах определяла характер торговых отношенийвплоть до середины XIX века.
По изучаемойпроблеме имеются источники и разнообразная литература. Так, например, вопрос о«революции цен» в Леванте был исследован впервые французским историком Ф.Броделем [42]. После выхода в свет его книги движением цен заинтересовалисьтурецкие историки — М. Акдаг, X. Иналджнк, О. Л. Баркан и др. Материал по рядурайонов Турции, собранный М. Акдагом, позволяет сделать некоторые выводы одвижении цен в Османской империи. Правда, имеющиеся данные не вполнесопоставимы. Они относятся лишь к отдельным годам, приведены, как правило, безучета сезонных колебаний. Поэтому тенденции в движении цен вырисовываются нестоль определенно, как при использовании средних показателей за несколько лет.Тем не менее, обобщая сведения о нескольких областях, можно определенноговорить о том, что тенденция к повышению цен обозначилась еще к середине XVIв., но вплоть до 80-х годов темпы роста были относительно невелики, вдальнейшем же они резко возросли, достигнув своего пика в первом десятилетииXVII в.
В источнике«Немецкая идеология» [1] К. Маркс, опираясь на конкретно-историческую логикуразвития производительных сил, присущую экономике стран Европы, сделал вывод озастойности и низком уровне производительных сил в докапиталистическихобществах Востока фактами, согласно которым прогресс производительных силнаходит своё выражение прежде всего в развитии материально-вещественныхэлементов. Между тем востоковедам известно, сколь заметно отличается экономическаяжизнь докапиталистических стран Азии от таковой в Европе. Вполне прав советскийэкономист Ю.Г. Александров, считающий, что поступательному движениюпроизводительных сил на Востоке свойственна иная логика, в основе которой лежитчеловеческий фактор [3].
О влиянии«революции цен» в Европе на Османскую империю К.Маркс писал: «Если понижаетсястоимость самой меры стоимости, то это прежде всего проявляется в изменениицены тех товаров, которые обмениваются на благородный металл… » [2].
О развитии торговыхотношений, завоевательной политике и международных связях Османской империиизлагается в коллективном труде Гасратян М.А., Орешковой С.Ф., Петросян Ю.А.«Очерки истории Турции»[5], в котором речь идёт о монополизации Турциейазиатско-европейской торговли и контроле важнейших караванных торговых путей вXV – XVI веках.
В статье В.И.Шеремета «Становление Османской империи. XIII –XVI вв.» [42] развивается темастановления Османской империи со времён Бейлика и заканчивая развитиемструктуры власти. Автор развивает тему «системы капитуляций», возникшую вТурции в связи со стремительным расширением Османской империи и экономическогоуровня народов.
Статья А. М.Сванидзе «Из истории города Трапезунда в XVI – XVII вв.» [34] рассказывает оцентре международной торговли Малой Азии, Закавказья и Передней Азии городеТрапезунде, через который начинался сухопутный торговый путь через Эрзурум вИран и Среднюю Азию и далее в Индию и Китай. Трапезундское государство былозавоёвано османцами в 1461 году, утвердившись в черноморском регионе и ставшихозяевами положения в международной торговле.
В своейстатье «Влияние «революции цен» в Европе на Османскую империю» [16] М.С. Мейеризлагает важнейшую причину резкого скачка в движении цен в Европе, что повлиялона экономическое развитие Османской империи. «Рассмотрение последствий«революции цен» в Турции позволяет сделать некоторые выводы. Несомненно, что помере развития производительных сил происходит расширение сферы товарно-денежныхотношений. Однако в пределах одной исторической эпохи связь между степеньюсоциально-экономического развития и масштабами денежного обращения не была,по-видимому, столь прямой и жесткой. Уровень денежного обмена определялся нетолько состоянием производительных сил общества, но и многими другимипричинами. Так, османское общество XVI в. находилось на переходной стадииразвития от раннего феодализма к развитому. Тем не менее воздействие внешнихфакторов (переход к огнестрельному оружию, «революция цен» в Европе, ростспроса на сельскохозяйственную продукцию стран Леванта), равно как и внутренних(оживление хозяйственной жизни, рост населения) способствовали значительномувозрастанию роли денег» [16, c.107].
Проблемыэкономического развития балканских владений Османской империи на рубеже XVIII-XIX веков, проблемы генезиса капитализма в западноевропейских странах, и в томчисле такие ее аспекты, как роль в этом процессе внешней торговли и торговойэкспансии, активно разрабатывались советскими историками. Важнейшиетеоретические проблемы освещаются в работе В.П. Грачёва [7]. Большой интереспредставляют также исследования К. А. Жукова и Д.Е. Еремеева [10], [9].Начальный период завоеваний османцами обширных территорий и монополии наторговлю исследовали Р.Г. Гачечиладзе, Д.Е. Еремеев, М.С. Мейер, А.Д. Новичев,В.И. Шеремет [6], [9], [15, [21], [42]. Экономическим аспектам деятельностиОсманской империи посвятил свою работу Н. Тодоров [36].
В работе М.С.Мейера «Османская империя в XVIII веке. Черты структурного кризиса» [15] авторисследует ключевой период на историческом пути превращения Османской империи изкрупнейшей и влиятельнейшей державы Старого Света в периферийный элементмировой капиталистической системы. На основе анализа кризисной ситуации XVIIIв. Автор раскрывает причины подобной эволюции и обстоятельства складывания вXIX в. механизма «зависимого развития», воздействие которого ощущает исовременная турция. Предлагается новая интерпретация турецкой истории,позволяющая более глубоко раскрыть историю народов, длительное время находившихсяпод властью стамбульских правителей.
2 ЗАХВАТ ТУРЦИЕЙПОСРЕДНИЧЕСКОЙ МОНОПОЛИИ В ТРАНСКОНТИНЕНТАЛЬНОЙ ТОРГОВЛЕ В XV НАЧАЛЕ XVI ВЕКА
Используясвои военные преимущества, Османская империя в XV—XVI вв. продолжала все большерасширяться. В 1459 г. были уничтожены последние остатки самостоятельностиСербии, и она превращена в турецкую провинцию, 200 тыс. христиан-сербов угнанов рабство, на их место же поселены мусульмане. Это был обычный для османов методзакрепления на вновь приобретенных землях [6, c.42-43].
В 1460 г. был завоеван последний греческий оплот на Пелопоннесском полуострове, в 1463 г. — Босния, а через 20 лет — Герцеговина. Четверть века сражалась маленькая Албания во главе соСкандербегом (Георгием Кастриоти), но после его смерти и она была покорена(1467). В 1475 г. турки завладели Крымом, сделав его базой для набегов наславянские земли, а в 1476 г. подчинили Валахию, впрочем сохранив ей, так жекак позже Молдавии, право выбирать своих князей. Лишь Черногория на Балканахосталась непокоренной.
В 1514 г. в районе к востоку от оз. Урмия османские войска разгромили шаха Персии Исмаила и захватилиего столицу — город Тебриз. В 1516 — 1518 гг. они завоевали Сирию, Палестину,Египет, Хиджаз (Западную Аравию) с находящимися там священными для мусульмангородами Меккой и Мединой.
В 1526 г. османские полчища захватили большую часть Венгрии. Безуспешными, однако, оказались попыткитурок завоевать Австрию, хотя они штурмовали Вену в 1529 г.
С 1533 по 1555 г. велись почти беспрерывные войны с Персией, в результате которых турки надолго закрепились вИраке и разделили с персами сферы влияния в Армении и Грузии. Однако Грузия ещедолго сохраняла своих царей и князей, но южная часть ее уже к концу XVI в. былаприсоединена к Турции, а население постепенно отуречено.
В 1556 г. Османская империя овладела городом Триполи в Африке, а в 1574 г. — Тунисом. К этому времени империя простиралась на территории в 6 млн. кв. км и была одним изкрупнейших государств мира. Перед султаном трепетали европейские монархи, егоблагосклонности искала Франция, заключившая в 1535 г. с ней договор о мире, дружбе, торговле. Все мусульмане должны были чтить султана, посколькуон объявил себя халифом (заместителем пророка Мухаммеда на земле). Столицаимперии — Стамбул была одним из самых больших городов мира (там насчитывалосьне менее 700 тыс. жителей), блистала великолепием дворцов, огромных мечетей, ноувеличивался гнет крестьян, религиозных меньшинств, а рука, которая все этодержала, постепенно слабела.
Экономическойи политической основой Османской империи, как и на начальной стадииСельджукского султаната, была военно-ленная система. Лены различались по суммедохода, который был установлен законом и измерялся в денежных единицах (акча),малые лены — тимары — давали годовой доход до 20 тыс. акча, зеаметы — от 20 до100 тыс., хасса — свыше 100 тыс. [6, с.43]. Фактически крестьяне платилинатурой, и ежегодный доход отличался от зарегистированного. Держатели земли(тимариоты, займы), занятые постоянными войнами, не интересовались хозяйством,и вся земля обрабатывалась под наблюдением управляющих крестьянами, имевшиминебольшие наделы. Хозяйство было натуральное, приходилось платить массу всякихналогов, нести чрезвычайные повинности. В XVI — начале XVII в. произошло многокрупных крестьянских восстаний.
В городахОсманской империи развивались различные ремесла, в основном рассчитанные наместный рынок. Цеховые ограничения долго сковывали расширение промышленности, афеодальный произвол, необеспеченность жизни, имущества, чести ремесленников иторговцев (значительное число которых было нетурками и немусульманами) ещебольше осложняли первоначальное накопление — необходимый этапкапиталистического развития.
Особенностьюосманского феодализма следует признать его военный характер. Данная чертасвязана прежде всего с тем, что передняя Азия на протяжении многих вековоставалась зоной контактов и противоборства христианского Запада имусульманского Востока. В условиях успешно возобновившейся с XIII в.Реконкисты, наступления христианских государств в зоне Средиземноморья, именноОсманская империя приняла этот вызов, взяв на себя роль лидера мусульманскогомира и гаранта его позиций и интересов [11, c.347].
Темпыобщественного прогресса самих завоевателей, бывшие вначале очень высокими, впоследующем заметно снижаются. На первый взгляд такая закономерностьпротиворечит общим представлениям о жизни средневековых обществ, развитиекоторых имело тенденцию к последующему ускорению, и позволяет приписыватьзавоеваниям роль стимулирующего фактора. Однако ещё Маркс подчёркивал, что делоне в самих захватах, а в том, что собственные раннеклассовые(«демократическо-деспотические» применительно к туркам-османам) институтызавоевателей наложились на весьма развитые феодальные порядки, существовавшиена завоёванных землях [1, с.74].
Большоезначение в османском законодательстве придавалось всеобщей регламентации жизнии доходов. Так же как доходы сипахи, регламентировались и доходы торговцев,ремесленников, даже ростовщиков. Осуществлялось это с помощью кадиев, накоторых в Османской империи возлагались разнообразные функции. Они не толькоразрешали гражданские, уголовные, торговые, кредитные споры, но и нотариальнофиксировали многие сделки, осуществляли надзор за разверсткой и сбором налогов,контролировали вакфные учреждения, устанавливали цены на основныепотребительские товары, организовывали общественные работы, фиксировали жалобычастных лиц, доносили о них центральным властям и на Основании полученныхдиректив давали ответы [5, c.52-53]. В своих столь разносторонних действияхкадии опирались не только на шариат, но и на канун-наме, следовательно, каксправедливо заметил болгарский исследователь Н. Тодоров, «выступали уже нетолько как толкователи религиозных норм и судьи, но и как административныепредставители центральных властей» [26, с.23].
Еще приМехмеде II государством была монополизирована торговля солью, мылом, свечнымвоском. На остальные товары широкого потребления постановлениями канун-наме(начиная с XIVв.) вводилась строгая регламентация цен. В соответствующихдефтерах фиксировались специальные поставки тех или иных продуктов, льготныминалогами ограничивалась сфера торговли (например, за каждые две овцы,доставленные извне, взималось по 1 акче; если же овцы сдавались местномумясоторговцу и шли на убой, то по 1 акче взималось с четырех овец и т. п.).Кадии и их помощники мухтесибы устанавливали цены почти на все продукты питанияи товары широкого потребления (нарх). При этом учитывались сезон, транспортныерасходы и даже возможная прибыль торговца, которая не должна была превышать10%. Лишь в «ремесле, которое очень трудно, 10 [акче] пусть станут 12», т. с.разрешалась прибыль до 20%. Подобные нормативы устанавливались на длительныесроки, на десятилетия, а на ряд товаров поддерживались почти столетие.
«Государственнаярегламентация с ее всеобъемлющим характером, — как считает Н. Тодоров, — одиниз характерных признаков османского феодализма» [26, с.15]. Османские властипытались подвергнуть регламентации все стороны жизни, даже запрещенное шариатомростовщичество, причем и при ростовщичестве взимаемый процент, официальнофиксируемый в кадийских судах, ограничивался теми же принятыми для торговойприбыли рамками -20%.
Всеобщаярегламентация и централизация, особенно усилившиеся при Сулеймане I,сказывались и на эволюции главной опо-ры султанской власти этого времени — тимарной системы. Если в XV в. еще многие сипахи владели своими тимарами лишь ссанкции санджакбея (что было особенно распространено в пограничных областях),то в XVI в. центральная власть усилила свой контроль за предоставлениемтимаров. Были введены обязательное султанское утверждение пожалования и выдача специальныхдокументов — бератов.
Было усиленоналогообложение реайи. Податное население в тимарных областях унифицировалосьпо своему правовому положению. Как уже отмечалось, отдельные категории райатов,имевшие ранее налоговые льготы, их утрачивали. Однако в то же время сохранялисьболее строгие правовые ограничения для так называемых издольщиков-рабов, современ Орхана работавших на землях султана и в вакфных владениях. Особенномного их было в окрестностях Бурсы, Эдирне, Стамбула.
В Османскойимперии начали вводиться «чрезвычайные налоги» — аваризы и принудительныезакупки государством сельскохозяйственных продуктов по низким ценам. Все этимероприятия были связаны с тем огромным напряжением, которого требовали почтибеспрерывные войны. Однако по-настоящему серьезными проблемами они стали дляимперии в следующий период ее исторического развития.
Лишь завоевавКонстантинополь и установив свое господство почти над всем Балканскимполуостровом, османские султаны приступили к окончательному подчинениюАнатолии. Борьба с Караманами, главными противниками османов в Анатолии,длилась свыше 12 лет. Караманских беев поддерживали кочевые феодалы Малой Азии,а следовательно, османо-караманская борьба не только отражала политическоесоперничество двух феодальных правителей, но и имела определенное социальноесодержание.
Османскиесултаны опирались прежде всего на турецких феодалов Румелии и Северо-Западной.Анатолии, которые вели оседлый образ жизни и видели главный источник своейвласти в земле и эксплуатации земледельческого населения. Кочевые феодалыоказались отодвинутыми на задний план. В своем недовольстве османской властью ицентрализаторской политикой султанов они блокировались с их главнымиполитическими противниками в Малой Азии — Караманами. На той же почве совместнойборьбы с османскими султанами установился политический союз Карама-нов сАк-Коюнлу — наиболее значительным государством тюр-ко-огузских кочевников,созданным в начале XV в.
В периодсвоего наивысшего расцвета, при султане Узун-Хаса-не (1453—1476), этогосударство, сложившееся в верховьях Тигра и Евфрата, владело Азербайджаном, Арменией,Ираком Арабским и Западным Ираном. В своем соперничестве с османскими султанамиза власть в Восточной Анатолии Узун-Хасан пытался опереться на союз ситальянскими торговыми республиками. Активные дипломатические отношения былиустановлены им с Родосом, Кипром, но особенно с Венецией [5, с.15]. При двореУзун-Хасана собрались многие недовольные Мехмедом II анатолийские беи, которыенадеялись с помощью султана Ак-Коюнлу повторить победоносный рейд Тимура.
Однако этинадежды оказались тщетными. В 1470 и 1472 гг. Мехмед II нанес поражениекараманским беям, а в 1473 г. разгромил Узун-Хасана. Малоазиатские владенияАк-Коюнлу перешли к османам. В войне с Узун-Хасаном явно сказалось преимуществоосманов в техническом оснащении армии. Кочевая конница не выдержала огняосманской артиллерии. Но Мехмеду II не удалось развить свой успех на Востоке,так как он был отвлечен европейскими делами, прежде всего войной с Венецией(1463— 1479). После победоносного для османов окончания войны в Венецию былоотправлено турецкое посольство. Это — первый случай отправки османскимправительством своего посольства в Европу. Переговоры шли о возможном военномвзаимодействии двух государств в районе Средиземного моря. Султан надеялсязаручиться помощью венецианского флота.
При султанеБаязиде II (1481—1512) по его инициативе впервые были установленыдипломатические контакты с Московским государством. Посредником в них выступал крымскийхан. В 1492 г. Баязид II отправил в Москву посольство, которое, однако, недостигло цели, так как не было пропущено через литовские владения. В 1497—1499гг. в Стамбул впервые приезжали русские послы. Установление дипломатическихотношений между Московским государством и Османской империей отвечало интересамобеих сторон. Султан надеялся установлением добрососедских отношений отвлечьвнимание московского князя Ивана III от возможного участия в антитурецких коалициях,усиленно планируемых западноевропейскими странами. Иван III, со своей стороны,стремился к союзным отношениям с Турцией и ее вассалом крымским ханомМенгли-Гиреем, рассчитывая использовать в собственных целях вражду крымскогохана с Золотой Ордой, Польшей и Литвой.
Обагосударства были заинтересованы в развитии торговых отношений. Известно, чторусские купцы были частыми гостями на территории Османской империи.Складывались целые династии русских купцов, торговавших с Крымом и даже в МалойАзии. Сведения о русских купцах Алексее, Гаврииле, Степане, посещавших Бурсу вконце XV в., зафиксированы в кадийских книгах этого города. Возможно, что одиниз трех купцов, дело которых разбиралось кадием, может быть идентифицирован сознаменитым Степаном Васильевым сыном Дмитриевым, который вел торговлю с Каффой,Литвой, Малой Азией, делал большие закупки для княжеского двора, возглавлялцелые караваны купцов. Имя его более четверти века не сходило со страницмосковской дипломатической переписки. О большом внимании к вопросам торговли,проявляемом османским и московским правительствами, свидетельствуют и документыпервых русско-турецких посольских сношений.
Османскаяимперия к концу XV в. полностью контролировала малоазиатский участок важнейшихкараванных торговых путей, по которым издревле шли азиатские товары в Европу.Это — шелковый путь и пути, по которым везли пряности. Бурса, первая столицаосманского государства, была важным торговым центром, так как находилась наскрещении этих путей. Выгода от обслуживания торговых путей, и сбора таможенныхпошлин традиционно считалась азиатскими властями наиболее важной статьейгосударственных доходов, а потому контроль над торговыми путями во многомопределял союзников и противников в политической борьбе. Так, бейлик Караманов,господствуя над проходами в горах Тавр и прилегавшей к ним частью караванныхтроп, мог оказывать влияние на ход торговли, которая велась по древнему такназываемому диагональному пути через Анатолию [Алеппо (Халеб) — Адана — Конья —Акшехир — Карахисар — Кютахья — Бурса и далее к побережью Эгейского моря].
В борьбе сКараманами османские султаны постоянно опирались на союз с мамлюкскимисултанами, владевшими истоками диагонального пути и заинтересованными, как иосманы, в нормальном проходе караванов с пряностями. В дальнейшем, когдаторговле пряностями стали угрожать португальцы, организовавшие после открытияВаско да Гамой морского пути в Индию (1497—1498) морские перевозки этихтоваров, османы усилили нажим на мамлюкский султанат, а затем и сокрушили этогосударство (1516—1517). Они вели военные действия против португальцев в районеКрасного моря, а в 1538 г. совершили военную экспедицию в Индию, закончившуюсябезрезультатно.
Османы,включившись в посредническую торговлю пряностями и всячески поощряя ее, невнесли, однако, каких-либо новшеств в эту торговлю. Возможности же караваннойторговли были ограничены. Поэтому ей было трудно выдержать конкуренцию сморскими перевозками португальцев. Но при возраставших европейских потребностяхв привозимых товарах караванная торговля еще долго сосуществовала с морской, идоходы от пряностей, получаемые османскими властями, даже продолжали расти.Так, сбор таможенных пошлин на эти товары в Бурсе с 1487 по 1582 г. возрос в 4 раза (без существенного изменения размеров обложения).
В это время,однако, меняются контрагенты этой торговли. Более активно в области торговлистали действовать представители местных народов, населявших Османскую империю(армяне, евреи, греки, турки и арабы), сменились внешние партнеры,экспортировавшие товары в Европу (сузилась сфера деятельности венецианцев,активизировались флорентийцы и генуэзцы, а затем и их деятельности ставилисьопределенные препоны), изменилась направленность европейской торговли: онасдвинулась на северо-восток, что было вызвано соперничеством Венеции иПортугалии, активно торговавших пряностями в Западной Европе [5, c.56-57].
Поворотторговли делал для османов более значительными связи с Восточной Европой, и в частностис Россией. Большое значение придавалось также торговым путям, которые шли черезМолдову на Львов и далее на север и северо-восток. Не случайно, что османы хотяи оставили внутреннюю самостоятельность Молдове, Валахии и Крымскому ханству,сохраняя их на положении вассальных территорий, но оккупировали важнейшие встратегическом и торговом отношении пункты — Каффу (1475 г.), Килию и Аккерман (1484 г.).
Те жеинтересы транзитной для Османской империи азиатско-европейской торговли,безопасность путей поступления азиатских товаров диктовали борьбу за ВосточноеСредиземноморье, захват Родоса (1522 г.), Кипра (1571 г.), многочисленные турецко-венецианские войны.
Значительноевлияние на развитие отношений между Османской империей и Ираном имело состояниеторговли, шедшей по так называемому Великому шелковому пути, проходившему поэтим двум странам, причем и сама эта торговля использовалась как инструментполитического давления. В первые годы XVI в. складывалось сефевидскоегосударство, которое подчинило себе бывшие территории Ак-Коюнлу. В его созданииактивное участие принимала военно-феодальная знать тюрко-язычных кочевыхплемен, в том числе и малоазиатских, использовавшая для сплочения своихсторонников шиизм имамитского толка. При этом, как отмечает советскийисследователь И. П. Петрушевский, шиизмом в то время интересовались скорее какзнаменем политического или социального движения, враждебного прежним(суннитским) правителям, чем как религиозной доктриной.
Правительнового государства, бывший ардебильский шейх Исмаил принял титул шахин-шахаИрана. С этим титулом издавна было связано представление о некой «всемирной»монархии, так же как, например, с титулом римского императора, а на ДальнемВостоке — китайского императора. Шиитский фанатизм стал оболочкой войн ссуннитскими государствами — Турцией и узбекскими ханствами Средней Азии.
ВойныОсманской империи и сефевидского государства (просуществовало с 1502 по 1736 г.) со второго десятилетия XVI в. стали для обеих держав постоянным фактором международныхотношений. Религиозная вражда суннитов и шиитов окрасила эти войны в еще болеемрачные тона. Главным объектом соперничества Сефевидов и Османов былиЗакавказье и контроль над традиционными караванными путями европейско-азиатскойторговли. Сефевиды пытались использовать в своих внешнеполитических целяхраспространенность шиизма и антиосманскне настроения в недавно подчиненнойосманами Анатолии, что ужесточало социальные конфликты, происходившие в этовремя в анатолийском обществе.
Военныедействия начались при султане Селиме I, а 25 августа 1514 г. войско Сефевидов было разгромлено в битве на Чалдыранской равнине (к востоку от оз. Урмия). Издесь превосходство османской армии в техническом отношении сыграло свою роль.Османская империя присоединила к своим владениям Юго-Восточную Анатолию иКурдистан. Надежда шиитского шаха на расширение границ государства Сефевидов всторону Малой Азии была окончательно разбита.
Попытка шахаИсмаила создать антиосманскую коалицию европейских и азиатских держав (поповоду чего шла оживленная дипломатическая переписка) также провалилась.Сношения Исмаила с мамлюкскими правителями Египта и Сирии были использованыСелимом I для начала военных действий против мамлюков. Подлинной же причиной,толкнувшей его на войну, была неспособность мамлюкских властей противостоятьпортугальцам в районе Красного моря и тем обеспечить бесперебойность поставкипряностей и других индийских товаров. Мамлюки были разбиты в районе Алеппо в 1516 г. Османам подчинились Сирия (Ливан и Палестина считались тогда ее частью) и Хиджаз сосвященными городами мусульман Меккой и Мединой. В 1517 г. был подчинен Египет.
С завоеваниемЕгипта связывается легенда о передаче турецкому султану титула халифа, т. е.наместника, заместителя пророка Мухаммеда на земле, духовного главы всех мусульман-суннитов.Факт подобной передачи не подтверждается источниками и является более позднимизмышлением, однако бесспорно, что именно с того времени, когда Османскаяимперия подчинила себе огромные территории с мусульманским населением,теократические притязания османских султанов стали проявляться более активно.
Продолжаявосточную политику Селима I, Сулейман I овладел Аденом (1538 г.), Йеменом (1546 г.), Ираком Арабским, западными областями Грузии и Армении (по мирномудоговору с Ираном в 1555 г.). В Африке под власть османских султанов перешлиАлжир (1520 г.), Триполи (1551 г.), Тунис (1574 г.).
ПодчинениеКрымского ханства Османской империи (1475 г.) создавало реальную опасность соединения всех татарских юртов Восточной Европы, оставшихся после распада ЗолотойОрды, под эгидой Османской империи. Эта опасность особенно усилилась, к властив Казани пришли крымские Гиреи. Московское наступление на Казань (1547—1548,1549—1550, 1552 гг.) завершилось крушением Казанского ханства (1552 г.), а в 1556 г. царские войска овладели Астраханью. Желая противодействовать этому, крымскиетатары в 1555—1556 гг. сделали попытку прорваться к Москве, разорили Тулу. Вответ на это в 1555—1559 гг. было предпринято несколько набегов русских войск иказаков на Крым, а в 1559 г. на Азов. Военные действия русских войск в этомнаправлении, однако, дальше не развивались, так как началась Ливонская война (1558 г.) [5, c.58-59].
В 1569 г. султан Селим II предпринял попытку завоевать Нижнее Поволжье. Весной турецкая армиявысадилась в Азове. Совместно с крымскими и ногайскими войсками она должна былазахватить Астрахань и изгнать русских из Нижнего Поволжья. Для транспортировкигалер с тяжелой артиллерией в Волгу предполагалось прорыть специальный канал врайоне переволоки между Доном и Волгой. Этого, однако, сделать не удалось.Турецкая армия, оставшись без артиллерии, хотя и достигла Астрахани, но неосмелилась штурмовать Заячий остров, на котором располагалась крепость. Приотступлении от Астрахани так называемой «кабардинской дорогой», по безводнымстепям Северного Кавказа, армия понесла большие потери от недостатка воды иголода.
В 1570 и 1571гг. крымские татары совершили опустошительные набеги на русские земли. В 1571 г. дотла была сожжена Москва. После этого царь Иван IV уведомил хана, что готов уступить емуАстрахань, если тот согласится на мир и военный союз с Россией. Но в Крымувзяла верх военная партия, уступки царя посчитали недостаточными и предложениео союзе отклонили. Повторный, в 1572 г.; набег крымских и ногайских татар наМоскву натолкнулся на тщательно организованную русскую защиту. В районе деревниМолоди, в 45 верстах от Москвы, татары были наголову разбиты. Гибель турецкойармии под Астраханью в 1569 г. и разгром Крымской орды под Москвой в 1572 г. положили конец турецко-татарской экспансии в Восточной Европе. Царское правительствопо-новому организовало оборону русских границ: стали создаваться особыеукрепленные линии — «засечные черты» (засеки с частоколом и надолбами, рвы,земляные валы, острожки и крепости, которые защищали ратные люди), первой изкоторых была Тульская. Далее граница отодвигалась к югу. Были сформированыВойско Донское и Запорожская Сечь.
В середине XVв. главные и наиболее упорные наступательные действия Османская империя вела врайоне Венгрии. В 1521 г. Сулейман I взял Белград, ставший главным опорнымпунктом османов в борьбе за Венгрию. Начался новый этап османской экспансии вэтом районе. Если раньше венгерские земли знали лишь эпизодические вторженияотрядов акынджи, то теперь Сулейман I приступил к территориальным захватам,надеясь в этом районе получить новые земли для пополнения тимарного фонда.
Кроме того,завоевание Венгрии дало бы османам кратчайший и удобный путь в ЦентральнуюЕвропу. В 1526 г. в битве у г. Мохач была разгромлена венгерская армия. КорольВенгрии и Чехии Людовик II погиб.
Турки,овладев столицей Венгрии Будой, посадили на венгерский престол своегоставленника — трансильванского магната Яноша Заполья, который признал себявассалом Османской империи. В то же время часть венгерской знати провозгласилакоролем австрийского эрцгерцога Фердинанда Габсбурга. Так в борьбу за Венгриювключилась Австрия и стоявшая за ней «Священная Римская империя». В 1529 г. османы впервые осадили Вену. Осада не дала результатов и была снята с наступлением холодов,но борьба за Венгрию продолжалась с явным преимуществом Османской империи.Когда же после смерти Яноша Заполья в Венгрии активизировалась проавстрийскаяпартия, Сулейман I разделил венгерские земли на две части. Трансильвании былпредоставлен статус вассального государства. Остальная часть была превращена вэялет Будин под непосредственным управлением османских властей (1541 г.).
В периодборьбы за Венгрию Османская империя была вовлечена в орбиту сложных европейскихмеждународных отношений. Так как «Священная Римская империя» воевала тогда сФранцией, то последняя видела в османах своего возможного союзника ипредприняла дипломатические шаги к установлению договорных отношений. В 1534 г. в Стамбул прибыл первый французский посол. С 1535 г. между двумя странами была достигнутадоговоренность о совместных военных действиях против Габсбургов. Франция, вчастности, предоставила турецким пиратам из Алжира Тулонскую гавань. Пиратысовершали разбойничьи набеги на испанское побережье (император «СвященнойРимской империи» Карл V был одновременно и испанским королем Карлосом I).Несколько позднее, в 1553 г., султан обязался предоставить французскому королюсвой флот, за что король должен был уплатить султану 300 тыс. золотых ливров. С 1535 г. начались переговоры о торговых привилегиях французских купцов вОсманской империи. Такое соглашение, предоставившее льготные условия дляторговли (низкие ввозные пошлины, право экстерриториальности, освобождение отналогов), было впервые подписано с Францией в 1569 г.
Впоследствиианалогичные соглашения, получившие название «капитуляции» (главы, статьи), былизаключены и с другими европейскими странами. Подобные уступки иностраннымторговцам были односторонними. Они рассматривались османскими властями какнечто не столь важное в сравнении с военным взаимодействием с Францией вантигабсбургской войне. Позднее капитуляции сыграли отрицательную роль всудьбах Османской империи, создав благоприятные условия дли установленияэкономической зависимости империи от европейского капитала. На первых же порахв подобных соглашениях еще не было элементов неравноправия. Они давались какмилость султана и были действительны лишь в период его правления. У каждогоследующего султана европейские послы должны были снова добиваться согласия наподтверждение капитуляций [5, c.61]. Османская империя XVI в., осознавая своювоенную силу, в отношениях с европейскими державами не стремилась приобщиться кпринятым в их среде нормам и правилам дипломатии. Она исходила из мусульманскихпредставлений о христианских странах как о «мире войны», в котором лишьпокорностью и уплатой хараджа (податей) неверные могут купить мир смусульманами. Поэтому соглашения о военной помощи и сотрудничестве, типа тех,что были установлены с французскими королями Франциском I и Генрихом II,воспринимались османскими деятелями как изъявление покорности, подобнойвассальной зависимости, а получаемые денежные суммы — как дань вассала.
Торговые жепривилегии иностранным купцам в этом плане представлялись как льготы (имтиязат)покорным вассалам. К тому же по мусульманским канонам главная забота правителяпроцветающего государства должна была состоять в обеспечении регулярного идостаточного поступления товаров на рынок, а поэтому поощрять следовало преждевсего ввоз товаров. Каких-либо протекционистских мер в отношении собственногопроизводства в мусульманских экономических представлениях того времени несуществовало.
Такимобразом, проводя завоевательную политику, Турция осуществляла захватпосреднических монополий в трансконтинентальной торговле.
Это можнорассмотреть на примере торговли города Трапезунда, который среди городовЧерноморского побережья занимал важное место благодаря своему географическомуположению. Он был основным опорным торговым пунктом на южном побережье Черногоморя. После образования Трапезунд-ского государства (1204 г.) он стал центром международной торговли Малой Азии, Закавказья и Передней Азии. Из Трапезунданачинался сухопутный торговый путь, который направлялся через Эрзурум в Иран иСреднюю Азию и далее в Индию и Китай [34, c.203]. Не менее важное значениеимели и другие сухопутные, а также морские пути. Начиная со второй половиныXIII в., когда генуэзцы и венецианцы в черноморских городах, в том числе и вТрапезунде (Трабзоне), основали свои торговые фактории, торговля приобрела ещеболее интенсивный характер.
В 1453 г., после захвата Константинополя, османцы быстро утвердились в черноморском регионе: в 1461 г. они завоевали Трапезундское государство, в 1475 г. — Крым, затем — Азов и прилегавшие к немутерритории, в 1484 г. — Килию и Аккерман (ныне Белгород-Днестровский),фактически превратив Черное море в «Османское озеро». Установив строгийконтроль над проливами, османцы значительно сократили вход иностранных судов вЧерное море и тем самым фактически свели на нет коммерческую активностьиностранцев в этом районе. Сами же стали полными хозяевами положения [45, c.57].
В Османскойимперии государство строго следило за торговлей. Еще при Мехмеде IIгосударством была монополизирована торговля солью, мылом, свечным воском. Наостальные товары широкого потребления постановлениями канун-наме (начиная с XIVв.) вводилась строгая регламентация цен. В соответствующих дефтерахфиксировались специальное поставки тех или иных продуктов, льготными налогамиограничивалась сфера торговли. Кадии и их помощники (мухтасибы) устанавливалицены почти на все продукты питания и на товары широкого потребления (нахр). Приэтом учитывались сезон, транспортные расходы и даже возможная прибыль торговца,которая не должна была превышать 10% [5, c.52]. Помимо общих государственныхторговых актов были изданы специальные торговые канун-наме, составленные дляотдельных провинций или городов, имевших торговое значение; они отражалиспецифику данного региона в области торговли.
Послеустановления османского господства на Черноморском побережье были составленыканун-наме для ряда торговых центров этого региона, а также распространеныздесь османские канун-наме общего характера.
То жепроизошло и в отношении Трапезунда. В эпоху Сулеймана I Кануни (1520-1566)османцы произвели перепись ливы Трапезунд и данные внесли в реестры. Тогда жебыл составлен ряд торговых канун-наме и для самого города: 1) портовоеканун-наме (искеле кануннамеси); 2) канун-наме маклеров (деллялие кануннамеси);3) канун-наме о городских налогах (ихтисап кануннамеси); 4) канун-намеотносительно пошлин на шелк (ипек ресми кануннамеси) и др.
В результатеанализа этих законоположений можно не только установить количество взимаемыхпошлин и налоги на различные товары, но и воссоздать общую картину торговли вТрапезунде. Здесь ведущее место занимала морская торговля, так как основнаячасть как экспортных, так и импортных товаров ввозилась и вывозилась морскимпутем. Именно поэтому и было составлено специальное канун-наме для порта.Портовые доходы (искеле мукатаасы) относились к хассу султана, ежегодно онисоставляли 476666 акче.
Как известно,в большинстве районов Османской империи налог на торговлю для подданных султанамусульман составлял 3% стоимости товара, а для немусульман — 4%, дляиностранцев — 5%. В этом отношении в Трапезунде наблюдается несколько инаякартина: «Товар, доставленный по суше, независимо от принадлежности егомусульманину или немусульманину, при продаже его в Трапезунде облагался налогомв 3 акче с каждой сотни, если же не был продан, а перевезен морем дальше, то снего взимали 4 акче с сотни. Нагруженное товаром судно при входе в портТрапезунд после корректировки цен платило 4 акче с сотни». Законоположениепредусматривало, что «в случае бури, если корабль вынужден был войти вТрапезундский порт, а затем, не производя разгрузки товаров, продолжит путь,налог с него не взимается, в случае же разгрузки — взимается» [5, c.52].
Итак,торговцы, ввозившие товар морем, платили 4% стоимости товара, сухопутным жепутем — 3%. По нашему мнению, это объясняется тем, что сухопутной торговлей восновном занимались мусульмане, а морской — христиане.
Иностранныекупцы независимо от того, прибыли они морем или по суше, платили 5 акче ссотни.
Интересноотметить, что в Азове при Сулеймане I канун-наме и налог на торговлю длямусульман и немусульман был одинаков и составлял 4,2%, чем этот регионотличался от других провинций империи [46, с.155]. Для Трапезунда характернымбыло то, что подданные империи за товар, ввозимый морем, платили на 1% больше,чем за товар, ввозимый с суши.
Естественно,что интенсивная морская торговля требовала большого числа судов, поэтомудолжное внимание уделялось судостроению. Для этого здесь были подходящиеусловия: строительный материал превосходного качества (в окрестных лесах визобилии были нужные породы деревьев — самшит, тополь, каштан, орешник и др.) иискусные мастера.
По даннымканун-наме, судостроение облагалось специальным налогом (геми тапусу),зависевшим от размера судна. Этот налог принадлежал хассу санджакбея. Размерего вместе с долей, идущей карабаджы, составлял 14 тыс. I акче.
Несомненно,развитию судостроения способствовало и то обстоятельство, что после изгнанияитальянцев и ухода из этого региона генуэзских и венецианских кораблей возниклаострая необходимость пополнения торгового флота новыми судами.
Законоположениеточно определяло правила входа в порт и выхода из него судов: «До прихода накорабль наиба судно не имело права выйти в море из порта, в пользу наибавзималось 50 акче; большие суда платили за вход в порт по 40-45 акче, остальныеже в зависимости от размера—по 15-20-25-30-35 акче». «Городской субашы вручалкупцу справку с печатью об уплате налога, за что также брал 1 акче, а свладельца судна — еще 10 акче». При выходе из города на судно снова поднималсянаиб, и за это «торговец и другие пассажиры платили по 1 акче, владелец же судна— 10 акче». Годовая сумма сборов этого налога составляла 9166 акче.
Одна изглавных статей импорта и экспорта — шелк-сырец. Его ввозили из Ирана — шелковымпутем, из Грузии, Азова. В Трапезунде торговля шелком особенно возросла с 1258 г., после взятия монголами Багдада и крестоносцами ряда городов Сирии. В этот период торговлячерез Левант была значительно затруднена, и именно Трапезунд занял ведущееместо в торговле шелком. Часть привозимого шелка-сырца обрабатывали на месте, абольшую часть вывозили морем в Европу [12, c.30].
Послезавоевания османцами Трапезунда торговля с Европой шелком значительносократилась, так как в это время вновь оживилась левантийская торговля.Установление османцами контроля над проливами также неблагоприятно сказывалосьна этой торговле.
В Трапезундев связи с торговлей шелком было издано специальное канун-наме: шелк-сырецоблагался весьма значительным налогом — на каждую единицу веса (25 лидре) спродавца и покупателя взимали по 65 акче. Канун-наме свидетельствует, что частьшелка, ввозимого в Трапезунд, доставляли в Стамбул и Бурсу: «Если торговец, непродав шелка (в Трапезунде), увозил его в Стамбул или Бурсу, то он освобождалсяот налога. В случае, если он имел желание уплатить налог в Трапезунде, тодолжен был иметь документ (худжет) с места продажи и передать его эминуТрапезунда».
Годовой доходс шелка в Трапезунде составлял 47712 акче и принадлежал хассу султана.
Одной изглавных статей трапезундского экспорта с давних времен было вино. В близлежащихдеревнях в большом количестве изготовляли вино наилучшего качества и вывозили вСтамбул, Крым, Азов и на Северный Кавказ. Генуэзские и венецианские купцывывозили вино в Италию.
Послезавоевания османцами Трапезунда торговля вином значительно сократилась, вособенности после ликвидации итальянских торговых факторий. Одной из причинсокращения потребности в вине было то, что по законам шариата мусульманевоздерживались от его употребления и предпочитали изготовлять из виноградасладкий напиток — ширу. Из собранного обильного урожая с виноградниковизготовляли вино на продажу, что нашло отражение в канун-наме: «При входе вТрапезунд с судов, нагруженных вином, в случае разгрузки в этом порту послепродажи с них взимается налог с каждой бочки 25 акче, в случае же, если бочкине будут выгружены и судно следует дальше, то тогда с каждой бочки взимается 15акче. С полбочки взимается налог, называемый «бардак акчеси», — 7,5 акче. Сбочки с водкой взимается 18 акче, а с полбочки — 9 акче»[12, c.30].
За торговлейвином следил специальный эмин. Ежегодный доход с вина, привезенного морскимпутем, составлял 4 тыс. акче [43, c.40].
В ливеТрапезунд было развито пчеловодство, изготовляли большое количество меда ивоска, однако эти продукты ввозили и из других стран, в частности из ЗападнойГрузии. По данным канун-наме, с одного батмана воска, импортированного вТрапезунд, взималось 45 акче, после его обработки с одного батмана — 84 акче.Ввозимый из других мест воск, как бы он ни был хорош, продавался не более чем за62 акче [43, c.41].
Для обработкивоска в Трапезунде имелись специальные мастерские (семхане). Иэ него в большомколичестве изготовляли свечи, для этой цели в одном из кварталов города былаоткрыта специальная мастерская. «В Трабзоне, — отмечает Эвлия Челеби, — свечиизготовляют только здесь, у этих ворот, а в других местах не позволено, так какмастерская свечников принадлежит казне, и к ним приставлен особый эмин»[43,c.46].
Мед и воскбыли предметами трапезундского экспорта. Годовой доход с экспорта воска иизделий восковых мастерских поступал в доходы султана и составлял 14 тыс. акче[43, c.41].
Одним ивосновных продуктов питания населения города была рыба. Рыболовством ирыботорговлей занимались многие. Ловили кефаль, окунь, скумбрию, кулур и еще многиедругие виды рыб. Городская беднота ограничивалась хамсой, которую здесьвылавливали в большом количестве.
Икру иосетровые ввозили из Азова: «Если из Азова будет ввезена рыба бочками, то скаждой бочки взимается 15 акче, а с икры же — по 5 акче с каждого кантара».
В Трапезундевелась торговля солью. Соль ввозили из Крыма в таком количестве, что не толькоудовлетворяли нужды местного населения, но и экспортировали ее. Так, посведениям Эвлия Челеби, лазы вывозили соль для продажи в Западную Грузию [5, c.52].В Турции была установлена государственная монополия на соль. Ежегодно всултанскую казну из Трапезунда поступало от налога за соль 100 тыс. акче [43,c.40].
Трапезунднуждался в хлебе, поэтому зерновые ввозили из других стран. До османскогозавоевания — из Крыма, Азова, Северо-Западного Кавказа. В канун-намесохранились сведения об импорте зерновых: «После разгрузки судов с пшеницы,ячменя и проса, а также с других зерновых взимается налог — 1 акче с 2 киле.Однако часто специальные оценщики устанавливают цену на товар, и после этоговзимается налог». По-видимому, и после османского завоевания существенныхизменений в этой отрасли торговли не произошло.
Недалеко отгорода в Деирмендереси (Ущелье мельников) были построены водяные мельницы дляпомола зерновых. По этому поводу имеется специальное султанское постановление омельницах, что свидетельствует об их значении для экономической жизни города.Годовой налог с мельниц составлял 2626 акче.
Трапезундскийкрай был богат и славился фруктовыми садами, виноградниками, ореховыми имаслинными рощами.
Из Трапезундафрукты, цитрусовые, орехи и маслины вывозили главным образом в Стамбул.
Трапезундславился своими ремесленными изделиями, которые экспортировали в различныестраны, и на них был большой спрос. Эвлия Челеби высоко отзывался оремесленниках этого города: «На всем свете нет ювелиров искуснее» [43, c.41].
БлизТрапезунда добывали квасцы. Они весьма ценились как важнейшее сырье длятекстильного и красильного дела и до османского завоевания экспортировались вЕвропу. Большим спросом пользовались здешние цветные краски. Видимо, в городебыло множество красильных мастерских, так как взимаемый с них ежегодный налогсоставлял 7 тыс. акче.
Предметамитрапезундской торговли были также лен и льняное полотно. По-видимому, некотороеколичество льна выращивали в ливе Трапезунд, часть же ввозили из других стран,в частности из Западной Грузии.
По даннымканун-наме, с льняного полотна, продаваемого в городе, взимался налог впол-акче с продавца и столько же с покупателя. Однако если в городе мусульманинпродавал мусульманину, то налог тогда не взимался,] если же мусульманинпродавал христианину, то последний обязан был уплатить налог.
Такимобразом, мусульмане пользовались некоторой привилегией при купле-продаже льна.
В документеучтены и другие случаи: «Если житель Трапезунда не сможет продатьпринадлежавшее ему льняное полотно и после измерения вывезет его в другие местапо суше, то он платит 3 акче с сотни, если же морем — то 4 акче с сотни».
Льняноеполотно из Трапезунда вывозили для продажи и в Эрзинджан. Согласно канун-намеЭрзинджана 1516 г., «после продажи в городе льняного полотна, привезенного изТрапезунда, с каждого рулона взимается 10 караакче, независимо от того, кто былпокупатель, а с юка полотняного отреза -150 караакче».
Большая частьденежных поступлений городской торговли принадлежала султану и санджакбеюТрапезунда; годовой доход составлял 700-800 тыс. акче, поэтому государство быловесьма заинтересовано этой стороной жизни города и уделяло ей большое внимание.Государственные чиновники бдительно следили, чтобы купцы не припрятывали товар,за что их строго наказывали: «Раньше с купцов, припрятавших товар, эмин и аминвзимали таможенный налог в двойном размере; однако раньше в подобных случаяхтовар возвращали владельцу, теперь же, согласно новому предписанию, этот товарпоступает в распоряжение государства».
Послеустановления османцами контроля над проливами влияние иностранных купцовпостепенно сократилось. «Османские подданные — армяне, евреи, греки, турки —мусульмане начинают брать в свои руки торговлю в черноморских портах, вМолдавии и Польше» [23, c.192].
Аналогичнуюкартину наблюдаем и в Трапезунде. После ликвидации генуэзских и венецианскихторговых факторий в городе вся торговля перешла в руки местных купцов, влияниекоторых значительно возросло. Следует заметить, что большая часть городскогонаселения была связана с торговлей.
Эвлия Челебинаселение Трапезунда делит на семь слоев: 1) знатные и вельможи; 2) улемы, праведникии другие почтенные люди; 3) купцы; 4) ремесленники; 5) мореходы; 6) виноградарии садовники; 7) рыбаки [43, c.40].
Из них трислоя — купцы, ремесленники и мореходы непосредственно участвовали в торговле, амореходы же, как замечает Эвлия Челеби, «занимаются торговлей на море» [43,c.40]. Остальные слои населения также более или менее были связаны с торговлей.
По сведениямЭвлия Челеби, трапезундские негоцианты — это богатые, солидные и блестящиекупцы, «которые ходят в Азов, к казакам, в Мегрелистан, в страну Абаза, вЧеркесстан, в Крым и торгуют». Трапезундские купцы вели торговлю также сПольшей, Валахией, Болгарией и Ираном.
Анализируяторговлю в этом регионе, нельзя не согласиться с мнением Х.Иналджыка иК.М.Кортепетера, что торговля на Черном море была ведущей отраслью османскойэкономики. В течение долгого времени она, не имея конкуренции, полностьюнаходилась в руках подданных Османской империи, особенно после установленияконтроля над проливами и изгнания итальянцев. Фактически иностранцы лишилисьэтого региона для коммерческой активности. После ухода из Черноморскогобассейна европейских негоциантов активную позицию в торговле заняли местныекупцы, в том числе и трапезундские, однако в основном их деятельность былаподчинена интересам османского государства, главной задачей которого былоснабжение столицы всевозможными продуктами питания и товарами, в чем активноеучастие принимали и трапезундцы.
Такимобразом, после установления османского контроля над проливами значительноуменьшилась роль Трапезунда в международной торговле и возросла его роль вторговле с причерноморскими странами.
3 ПОИСКИ ЕВРОПЕЙЦАМИНОВЫХ ПУТЕЙ В СТРАНЫ ВОСТОКА И ТУРЦИЯ
Развитиеэкономики и особенно торговли в балканских владениях Османской империи зависелоне только от состояния внутреннего рынка, во и в значительной, а монет быть,даже в большей степени от внешнего рынка, поскольку через них проходилисухопутные и водные пути, которые связывали государства Центральной Европы состранами Ближнего и Среднего Востока [7, c.18]. Попытки подчинения османскойэкономики европейскому торговому капиталу предпринимались еще в конце ХVII — начале ХVIII в, но наиболее активное и целенаправленное его проникновениеначалось во второй половине ХVIII в., когда австрийская ориентальная торговаякампания, вытеснив дубровницких и венецианских купцов, учредила свои филиалы вБелграде, Триесте и Риеке [8, c.123]. Хотя в начале ХVIII в. в Османскойимперии был принят закон, который разрешал христианскому населению записыватьсяв ремесленные цехи (эснафы), однако из-за частых массовых миграций и измененияэтнического состава населения городов Северной Сербии ремесло там развивалосьмедленно и поставляло мало продукции на внутренний и внешний рынки. Основнуючасть городских ремесленников составляли турки и янычары. Они былипреимущественно кузнецами, оружейниками, сапожниками, поварами, парикмахерами.Сербы и цынцары были чаще всего плотниками, скорняками, красильщиками,гончарами, ювелирами. Их изделия реализовывались в основном на местном рынке иреже вывозились за пределы своих городов и сел. В отличие, например, отбоснийских ремесленников, эснафы которых были прочно связаны с янычарскимиорганизациями, сербские ремесленники, включая и белградских, хотя и имели свои эснафы,но не были связаны с янычарами и поэтому не представляли сколько-нибудьвлиятельной силы в городах [9, c.20].
Переселявшиесяв пределы Австрийской империи беженцы из балканских владений Порты расселялись,как правило, в пограничных с Турцией селах и зачислялись в полки, несущиеохрану границы. Граничары — так называли эту категорию переселенцев — становились прослойкой, через которую осуществлялась связь между этническиродственными народами Османской и Австрийской империй. Эти связи в определенноймере оказывали влияние на развитие экономики, национального самосознания и наформирование общности политических интересов [11, c.56]. Меньшая частьпереселенцев оседала в таких городах Австрии и Венгрии, как Нови-Сад, Землин,Мишкольц, Пешт, Сегед, Дебрецен и др. [10, c.29]. Эти люди преимущественнозанимались торговлей. Кроне того, в городах Австрийской империи жителямиОсманской империи создавались торговые колонии. Например, в Вене в 1766 г. активно функционировала «греко-ориентальная» колония, в которой насчитывалось 321 человек, изних 268 были люди греческого исповедания, армян — 21, евреев — 19, турок — 13человек. Большую часть турок составляли янычары [12, с 49].
ИзАвстрийской в Османскую империю ввозились: зерно, изделия из железа (гвозди,подковы и др.), орудия земледелия (плуги, косы и пр.), стекло, фарфор, медь,свинец, оружие, медикаменты, предметы роскоши и пр. Из Османской империи вАвстрию ввозились: скот, шерсть, кожи, лес, воск, мед, говяжье и свиное сало идругие продукты сельского хозяйства. Торговля скотом, вывозимым из балканскихвладений Турции, была сосредоточена преимущественно в руках цынцар и в меньшейстепени сербов. Она велась под строгим контролем местных янычар, поскольку наих содержание были отданы деньги с пошлин, которые изымались турецкими властямина пограничных переправах, расположенных между Шабацем и Поречем. В обходустановленных янычарами порядков сербские крестьяне были вынуждены продаватьсвой скот от имени патентованых купцов, большая часть которых жила в городахЮжной Венгрии, а меньшая — в Белграде. Сербские торговцы скотом выступали какпосредники. Они пригоняли стада волов или свиней на пограничные с Австриейбазары или в порты Адриатического моря, выдавая себя за представителей одной изторговых кампаний. Лишь немногие из сербских посредников смогли организоватьсвое дело. Когда это им удавалось, они нанимали для работы в хозяйствеработников (момков) [15, с.198].
Развитиюэкономики и торговли в балканских владениях Османской империи весьмасущественно мешали не только существующие ограничения со стороны центральной иместных властей, но и частые австро-турецкие войны, эпидемии чумы, которыеимели место в 1774 г. и с конца 1792 по 1795 г., массовые миграции, а на рубеже ХVIII-ХХХ вв. — междоусобные войны пашей, разбои и т.д. Наиболее неблагоприятнаяситуация для развития экономики и торговли сложилась накануне, во время и австро-турецкойвойны 1788-1791 гг. и последовавшей затем эпидемии чумы, которая свирепствовалав Белградском пашалыке и в Боснии [7, c.20]. Чумная зараза погубила не толькомассу народа, но значительную часть скота. В связи с этим на границах сАвстрией и в портах Адриатического моря были учреждены карантины, которыефункционировали до 1797г. Провоз товаров и проезд путешественников черезБелградский пашалык были запрещены до 1795 г. Один из попутчиков английского посланника Р. Листона, направлявшегося в апреле 1794 г. из Вены в Константинополь, так описывал обстановку, сложившуюся в Белградском пашалыке вовремя чумы: «В Темишваре я встретил курьер, сообщивший нам, что дороги черезЗемлин и Белград… стали исключительно опасны из-за свирепствовавшей в товремя чумы, а также из-за действий вооруженных бандитов, взбунтовавшихся противВысокой Порты, опустошавших окрестности и обиравших всех путешественников,встречавшихся на их пути. По этим соображениям посланник (Роберт Листон.-В.Г.)решил, что мы поедем по более длинному пути через Трансильванию и Валахию» [14,c.28]. В конце сентября 1794 г. русский вице-консул Равич также сообщил изБухареста: «Моровая язва в Белграде продолжается; теперь она оказалась вПаланке, против Орсова».
В другихпашалыках Румелии на рубеже XVIII-Х1Х вв. экономическое развитие и торговыесвязи также были нарушены междоусобной враждой пашей, набегами разбойников,массовым бегством христианского населения за пределы Османской империи. Вовремя трех походов войск румелийской оппозиции на Константинополь в начале XIXв. движение торговых караванов от Белграда до Солуни прекращались, а в апреле 1801 г. из-за боязни разбоев на дорогах многие торговые люди не смогли приехать на известнуюСливенскую ярмарку [15, c.216].
Хозяйственныесвязи между странами Западной Европы и Османской империей ныне рассматриваютсяпод углом зрения включения последней в мировую экономическую систему, котораяначала складываться в Европе с XVI в. Анализ данных о левантийской торговлетого времени позволил обнаружить качественные изменения в экономическихотношениях империи с европейскими государствами. Со второй половины XVI в.постепенно падает роль международных торговых путей между Востоком и Западом,проходивших через владения османских султанов. Уменьшается значение торговлиазиатскими пряностями и предметами роскоши. Сменились и торговые партнеры:венецианских купцов, выступавших в средние века в качестве торговых посредниковмежду Османской империей и Западной Европой, вытеснили представителизарождавшегося капиталистического производства — английские, голландские,французские торговые компании. Наконец, произошло перемещение центра экспортныхопераций из Египта и Сирии, прежде главных поставщиков пряностей и шелка, вЗападную Анатолию и на Балканы, где сосредоточились основные очаги товарногоземледелия. Подобные перемены для ряда авторов «политэкономического»направления являются достаточным показателем включения Османской империи в«мировую экономику» на протяжении XVI—XVIII вв. [19, с.47—56].
4 ПЕРЕЛОМ В МЕЖДУНАРОДНОЙТОРГОВЛЕ В XVII ВЕКЕ. «РЕВОЛЮЦИЯ ЦЕН» И ТУРЦИЯ
Ослаблениевоенного могущества Османской империи и упадок тимариотской (военно-ленной)системы стали темой многочисленных работ историков как в самой Турции, так и заее пределами, стремившихся дать свое объяснение причин упадка великой державысредневековья [16, c.97]. «Революцией цен» историки условно назвализначительное повышение цен в Европе в XVI — первой половине XVII в. [45, c.41].Важнейшей причиной резкого скачка в движении цен явился приток дешевогоамериканского золота и серебра, награбленного конкистадорами и добытого рабскимтрудом. По подсчетам специалистов, в 1493 г. европейские запасы серебра определялись в 7 тыс. т, а золота в 550 т. К 1544 г. они увеличились, соответственно, до 9 тыс. т и 815,6 т. В 1600 г. запасы серебра исчислялись уже в 21,4 тыс. т,а золота — 1,2 тыс. т. [40, c.299]. Иными словами, в течение века запасы золотаболее чем удвоились, а серебра утроились. В результате наплыва дешевогодрагоценного металла сами золото и серебро стали дешевле. Поскольку же условияпроизводства других товаров в общем остались прежними, то при обмене за то жеколичество товара надо было заплатить отныне большим количеством золота илисеребра, т. е. большую цену. «Если понижается стоимость самой меры стоимости, —писал К. Маркс, — то это прежде всего проявляется в изменении цены тех товаров,которые обмениваются на благородный металл...» [2, c.128].
В начале 80-хгодов XVI в. из Генуи и других итальянских городов испанские реалы, чеканенныеиз американского серебра, стали вывозить в Турцию, а оттуда в Иран. Вопрос о«революции цен» в Леванте был исследован впервые французским историком Ф.Броделем [44, с.23]. После выхода в свет его книги движением цензаинтересовались турецкие историки — М. Акдаг, X. Иналджнк, О. Л. Баркан и др.Материал по ряду районов Турции, собранный М. Акдагом, позволяет сделатьнекоторые выводы о движении цен в Османской империи. Правда, имеющиеся данныене вполне сопоставимы. Они относятся лишь к отдельным годам, приведены, какправило, без учета сезонных колебаний. Поэтому тенденции в движении ценвырисовываются не столь определенно, как при использовании средних показателейза несколько лет. Тем не менее, обобщая сведения о нескольких областях, можноопределенно говорить о том, что тенденция к повышению цен обозначилась еще ксередине XVI в., но вплоть до 80-х годов темпы роста были относительноневелики, в дальнейшем же они резко возросли, достигнув своего пика в первомдесятилетии XVII в.
Особеннобыстро росли цены на продукты питания, причём в отдельные годы они поднималисьдо очень высокого уровня. Так, киле пшеницы в 1607 г. Стоило 160 акче, а овца продавалась за 560 акче. Чтобы представление о движении цен в концеXVI—начале XVII в. было более полный, сравним приведенные М. Акдагом данные сболее поздними сведениями. На протяжении XVIII в. цена киле пшеницы в Салониках— одном из крупнейших центров экспорта зерна — и других сельскохозяйственныхпродуктов поднялась в 2,5 раза, но реальные цены на зерно (с учетом обесцененияакче) остались на прежнем уровне — около 100—120 акче [46, с.217]. Такимобразом, хлебные цены в XVIII в. находились на уровне, достигнутом к началуXVII в. Более надежны данные, собранные другим турецким историком О. Л.Барканом, на основе анализа годовых расчетов смет крупных религиозно-культурныхцентров (имаретов) в Стамбуле, Эдирне и Бурсе. Правда, эти сведения не отражаютситуации в провинции, ибо в упомянутых городах, пользовавшихся статусом столиц,сильнее ощущалось влияние правительственных мероприятий по регламентации цен напродукты питания. В условиях крайней нестабильности урожаев в зонеСредиземноморья сравнение цен по некоторым продуктам питания за отдельные годыне может дать достаточно полной картины движения цен. Поэтому заслуживаетвнимания попытка О. Л. Баркана рассчитать индекс стоимости жизни в XVI—XVII вв.Хотя он учел лишь расходы на питание и покупку дров, его данные могут бытьиспользованы как вполне надежный показатель роста цен на сельскохозяйственнуюпродукцию в крупнейших городах империи. Рассчитывая индекс стоимости жизни,исследователь взял за основу данные о закупках продуктов питания в имаретеСулейманийе за 1585/1586 г. Считая ассортимент товаров и их объемнеизмененными, он определил общую сумму расходов на питание за отдельные годы,по которым сохранились сведения о ценах на сельскохозяйственные товары.Приведенные данные подтверждают отмеченную ранее тенденцию к быстрому росту ценв конце XVI—начале XVII в., сменившуюся относительной стабилизацией со второгодесятилетия XVII в. Опираясь на сделанные расчеты, можно констатировать, чтоцены на продукты питания в крупнейших городах выросли к началу XVII в. болеечем в 6 раз по сравнению с уровнем конца XV—начала XVI в. Сопоставление данныхпо Стамбулу, Эдирне, Бурсе показывают также, что общий индекс цен в целомсовпадал с движением цен на зерно, мясо, соль и дрова.
Сведения оремесленном производстве в Османской империи более скудны, тем не менее, можнозаметить, что продукты ремесла и промыслов поднялись в цене меньше, чемсельскохозяйственные. Так, цена аршина хлопчатобумажной ткани выросла в 6—8раз, льняной ткани — в 4—5 раз. В течение XVI в. медь подорожала с 6—7 акче заокка до 30—35 акче, необработанное железо — с 3 акче за окка до 15 акче, оккамыла с 3 акче до 22 акче [37, c.69]. Белый воск, продававшийся в конце XV в. по13 акче за окка, к 1595 г. стоил 44 акче, а в начале XVII в. — 60—70 акче.Оплата строительных рабочих и поденщиков увеличивалась более или менеепропорционально росту розничных цен на продукты питания и изделия ремесла,ичевидно, благодаря принудительной регламентации цен в городах правительствуудавалось сводить до минимума воздействие «революции цен» на городскоенаселение и сохранять в городах относительное спокойствие. Динамика роста цен вТурции показывает, что одной из основных причин этого явления был наплывамериканского золота и серебра. Начало вывоза испанских реалов в Левант точносовпадает с моментом резкого скачка в ценах на рынках Стамбула и других городовОсманской империи. Перепродажа дешевых реалов, талеров и другой европейской, попреимуществу серебряной, валюты открывала многим купцам легкий путь дляобогащения. По данным Антонио Серра, до 1613 г. Венеция ежегодно отправляла в Левант 5 млн. серебряных монет. В конце XVI в. многие французские купцы перешли навывоз денег вместо тканей и других промышленных изделий. Согласно докладу,представленному королю, в 1614 г. из Марселя вывезено около 7 млн. экю в страныЛеванта. Уже в конце XVI в. иностранные серебряные монеты заполнили турецкийрынок и вызвали значительное обесценение акче. Об этом свидетельствуетсопоставление курса акче и венецианского реала, чья покупательная способностьмало изменилась в XVI в. Если за период с начала XVI в. до 1582 г. официальный курс акче по отношению к реалу понизился всего на 9%, то к 1595 г. он упал вдвое, а к 1609 г. — более чем в 2,5 раза по сравнению с уровнем 1582 г. На «черном рынке» стоимость акче понизилась более чем в 4 раза.
Появлениеамериканского золота и серебра в Европе имело и другое следствие для Османскойимперии. Поскольку рост цен шел неравномерно и по странам, и во времени,стоимость жизни в Восточной Европе и в Леванте оказалась много ниже, чем вЗападной Европе. С середины XVI в. происходит значительное увеличение спроса надешевую сельскохозяйственную продукцию Леванта и Балканского полуострова [21,c.37]. Увеличение спроса, несомненно, способствовало повышению цен наэкспортируемые товары. Поэтому рост цен на зерно и другие сельскохозяйственныепродукты отмечается гораздо раньше, чем страна начинает ощущать воздействиеинфляции.
Существовалаи другая причина роста цен задолго до обесценения акче. По подсчетам О.Л.Баркана, за перпод с 1520 по 1580 г. население Анатолии выросло иа 55,9%, ачисленность жителей в ряде санджаков Румелии (т. е. на Балканах) — на 71%. Затот же период население 12 крупнейших городов Османского государства (без учетаСтамбула, Халеба и Дамаска) увеличилось на 90%.
Столь жебыстрый рост населения был характерен, по-видимому, для всегоСредиземноморского региона. По вычислениям Ф. Броделя, численность жителей внем на протяжении XVI в. увеличилась с 30—35 млн. до 60—70 млн. человек. Правда,подсчеты делались, как правило, на основе сведений фиска и потому более высокиецифры конца XVI в. могут быть объяснены совершенствованием работы налоговогоаппарата. Вероятно, на самом деле в этот период произошло значительноеувеличение численности населения всего Средиземноморского региона, в том числеи Османской империи. Во-первых, следует учитывать низкие исходные данные XIV—XVвв. Как известно, «черная смерть» (пандемия чумы) в XIV в. унесла околочетверти населения Европы — примерно 24 млн. человек. Во-вторых, наблюдавшеесяс XIV до начала XVII в. определенное потепление климата в зоне Средиземноморья»[13, c.57] способствовало в известной степени улучшению условий жизниземледельческого населения (высыхание болот, уменьшение количества наводнений,некоторое сокращение простудных заболеваний и малярии). В анатолийских ибалканских провинциях Османской империи прекратились крупные военные операции.Основной театр военных действий переместился в окраинные районы. Указанноеобстоятельство, несомненно, способствовало оживлению хозяйственной жизни иболее быстрому росту населения в сельских районах и городах.
В данномслучае важны не столько цифры, показывающие, как быстро увеличивалосьнаселение, сколько тот факт, что рост населения не сопровождался заметнымиизменениями в традиционной технологии земледелия и транспорта. Между темвозможности экстенсивного развития сельского хозяйства Турции также были оченьограничены. Османские законодательные акты начала XVI в. свидетельствуют обобострившихся конфликтах за землю, что было связано, очевидно, с исчерпаниемфонда свободных земель. Последнее обстоятельство кажется, на первый взгляд,странным, особенно если принять во внимание очень невысокую плотность населенияАнатолии в османскую эпоху. Однако следует учитывать тот факт, что значительнуючасть жителей Малой Азии составляли кочевники, которые, нуждаясь в обширныхпастбищах для своего скота, самым серьёзным образом мешали распашке пустошей[21, c.117].
Появление«избыточного» населения должно было отрицательно сказаться на хозяйственнойжизни страны, прежде всего на положении крестьянства. Свидетельством томуявляется парцеллизация крестьянских наделов (чифтов). О масштабах этогопроцесса, развернувшегося в XVI в., свидетельствует исследование английскогоисторика М. Кука. Проанализировав данные османских реестров по району Токата(центральная Анатолия), он установил, что многие чифты, записанные за однимлицом, в действительности были разделены между несколькими владельцами, обычнобратьями. Из 549 райятов, отмеченных в реестрах второй половины XVI в., 69%относились к категории безземельных, арендующих землю (джаба), 21% — имелиполчифта как холостые (мюжерред) и лишь 10% владели целыми наделами.Ограниченность фонда земель, пригодных для обработки, вела к выталкиванию издеревень избыточного населения. Эти «лишние» люди, получившие в османскихдокументах название «гурбет таифеси» или «левендов», частично переселялись вгорода, частично находили себе место среди челяди провинциальных феодалов,частично же превращались в разбойников и мародеров, число которых в XVI в.резко возрастает [21, c.45]. В любом случае они не были связаны ссельскохозяйственным производством, но потребляли продукцию сельскогохозяйства. Чем больше росла их численность, тем острее становиласьпродовольственная проблема.
В 50-х годахXVI в. Порта часто разрешала вывоз верна в страны Западной Европы, а 60-е годыотмечены стабильным сокращением вывоза. С 70-х годов в городах Турции почтипостоянно не хватает хлеба. Судя по сообщениям венецианских послов, в 1574 г. цены на хлеб в Стамбуле были почти столь же высоки, как и в Венеции, недород ощущался по всейстране, особенно в Малой Азии, где люди умирали от голода. Недостатокпродовольствия отмечался в сентябре 1575 г., в апреле 1576 г., марте 1578 г., в сентябре 1580 г. Аналогичная ситуация повторялась в августе 1585 г., феврале 1586 г., марте и сентябре 1587 г., феврале 1588 г. и в 1589 г. Столь напряженное положение с продовольствием в столице отражает общую ситуацию в стране и помогаетпонять причины быстрого роста цен и вздорожания жизни.
Инфляционныйрост цен, связанный с обесценением акче, привел к серьезным финансовымзатруднениям для османского правительства. Выяснилось, что цены росли быстрее,чем увеличивалась денежная масса. Поэтому имевшихся запасов золота и серебра нехватало на покрытие постоянно возраставших расходов. Стремясь пополнить казну,османское правительство прибегло к порче монеты, а затем и понижению пробысеребряных монет. Выпуск порченной монеты на некоторое время обеспечивал казнуценным металлом, но не мог решить трудностей, стоявших перед правительством.Более того, употребление порченной монеты повлекло за собой расстройствогосударственных финансов и серьезно осложнило внутриполитическую обстановку.
Воздействие«революции цен» на различные классы и слои османского общества былонеодинаковым. От роста цен на сельскохозяйственную продукцию выиграли, в первуюочередь, крупные феодалы-землевладельцы, связанные с рынком, особенно с внешнейторговлей. Как отмечает французский историк М. Аймар, в первой половине XVI в.среди тех, то продавал зерно купцам из Дубровника, встречались крестьяне. Представителивторого торгового города, ведя переговоры с Портой, настаивали, чтобы договорразрешал осуществлять часть закупок у delli роveri, т. е. у реайи. Но с 1552 г. это — лишь «старый обычай». С этого времени основными продавцами выступали члены султанскойсемьи, паши, правители санджаков.
Мелкиефеодалы-тимариоты, получавшие фиксированный (в денежном выражении) доход,проиграли от «революции цен». В то время как цены на рынке, а такжегосударственные налоги резко возросли, размеры поступлений на содержаниесипахи, регламентированные законом, остались на прежнем уровне. В конце концоввоенные расходы, лежавшие на плечах тимариотов, перестали окупаться сборами стимара. Сипахи теряли интерес к ленам, их боевой дух и желание воевать такженеуклонно падали. Потеряли от «революции цен» те группы городского населения,которые получали фиксированное денежное вознаграждение, — чиновники, янычары,наемные работники, поденщики. Однако благодаря введению твердых цен на продуктыпитания, понесенный ими ущерб был, по-видимому, невелик. Более другихпострадали крестьяне, не производящие на рынок. Не имея крупных товарныхзапасов зерна и других сельскохозяйственных продуктов, они не смогливоспользоваться благоприятной конъюнктурой на рынке и несли бремя увеличившихсяналогов. Выход из тяжелого финансового кризиса, в котором оказалось Османскоегосударство, правители страны видели в увеличении феодальной эксплуатациинародных масс и особенно крестьянства. Тяжелые последствия для сельского хозяйстваимел быстрый рост удельного веса денежной ренты. Среди тюркологов не существуетединой точки зрения относительно форм феодальной ренты в XVI в. Поэтомуобратимся к имеющимся сведениям о системе налогообложения в рамках тимариотскойсистемы землевладения.
Поземельнаярента, получаемая классом феодалов, распадалась на две части: одна доляприсваивалась сипахи, другая — фиском. И та, и другая часть выступали как вформе отработок (барщины), так и в виде натуральных поставок и денежныхплатежей. При отсутствия крупного хозяйства у феодалов отработочная рента неимела широкого распространения. Более того, османским законодательствомпредусматривалась возможность откупиться от барщины. Владелец полного чифтаобязан был уплатить 22 акче, имевшие меньший надел, — 16 или 9 акче [14, c.43].Немаловажное значение имели натуральные повинности, и прежде всего десятина(ушр, ашар). Десятиной облагалось все земледельческое производство райата.Натуральными были и традиционные подарки, которые крестьяне должны были приноситьфеодалу по праздникам. Как правильно отметил Н. М. Гуревич, тот факт, чтонатуральные поставки крестьян исчисляются в денежном выражении, не следуетпринимать за свидетельство коммутации продуктовой ренты. Указанный в османскихреестрах денежный эквивалент был необходим властям для определения размерадохода тимара.
Тем не менее,часть ренты, получаемой сипахи, имела денежную форму. Денежная часть рентывзималась в форме таких налогов, как ресм-и чифт (для мусульман) и испендже(для христиан). Согласно османским законам, максимальный размер поземельногоналога для семьи, владеющей целым чифтом, составлял 22 акче для мусульман и 25акче для христиан. К денежным сборам относились также налоги на таких домашнихживотных, как свиньи и овцы, а также категория сборов под общим названием«бад-ю хава» (плата за невесту, плата за документ на землю, штрафы за те илииные проступки и т. д.). Если исходить из упомянутых подсчетов В. Мутафчиевой,удельный вес денежных платежей к началу XVI в. должен был составить примерно20—30%. В этом случае натуральные повинности равнялись бы примерно 50%совокупной ренты, присваиваемой сипахи.
Суммугосударственных налогов, взимаемую с крестьянского хозяйства, определитьсложней. Строго регламентируя поступления в пользу сипахи, государство неустанавливало точных размеров сборов и повинностей в пользу фиска. Вплоть доконца XVI в. Порта чаще прибегала к отработочной и денежной формам ренты,нежели к натуральной. Сохранилось много документов, которые сообщают о райятах,обязанных участвовать в ремонте крепостей, охране дорог, работать в рудниках,служить во вспомогательных воинских частях. Однако выполнение трудовыхповинностей, как правило, возлагалось в Османской империи на особые группызависимого населения, получивших в исторической литературе на звание «райи сособыми поручениями». Характерной чертой положения этих групп было полное иличастичное освобождение от уплаты налогов и натуральных поставок государству.Возможно, этим обстоятельством объясняется крайняя скудость сведений опродуктовой ренте в пользу фиска среди документов XVI в.
Важное местов денежных сборах казны занимала подушная подать с немусульман — джизье. Другимвидом денежных платежей с крестьянства были налоги, известные под названием«чрезвычайных». Наиболее старой формой подобных сборов являлся налог авариз.Считается, что он существовал еще во времена Мехмеда Фатиха, но болееконкретные сведения о нем относятся к периоду правления Баязида II (1481—1512).При Баязиде и его преемнике Селиме I (1512—1520) авариз взимался в размере 20акче с одной налоговой единицыю. При Сулеймане Кануни (1520— 1566) налогсобирали довольно часто, хотя и нерегулярно. В середине XVI в. он превращаетсяв регулярный сбор и равняется 50—60 акче, а в конце века в связи в девальвациейакче его размер резко увеличивается — до 160 акче в 1592 г., 250 — в 1593 г., 500 — в 1597 г.
Поскольку прибыстром росте государственных налогов размеры доходов сипахи оказались«замороженными» на прежнем уровне, доля сипахи в общем объеме феодальной ренты,получаемой с крестьян, резко сократилась. Так, в начале XVI в. ленники Румелиипользовались примерно 50—70% всех сборов с сельского населения, а в конце века —лишь 20—25% ". Такова же, несомненно, была тенденция и в Анатолии. Врезультате увеличения размеров государственных налогов выросли как общаявеличина феодальной ренты, так и доля денежных сборов с крестьянской семьи.Даже допуская, что сипахи получали в конце XVI в. свою долю ренты продуктами,все равно удельный вес натуральной ренты будет ниже из-за резкого увеличенияразмеров денежных налогов в пользу фиска.
Преобладаниеденежной формы платежей в рассматриваемый период нельзя считать безусловнымпоказателем высокого уровня товарного производства. Как было показано выше,увеличение роли денег вытекало из особенностей социально-экономическогоразвития османского общества и диктовалось возросшими потребностями феодалов.Поэтому турецкий вариант коммутации ренты не стимулировал развитияпроизводительных сил в сельском хозяйстве. Более того, он усиливал разорениекрестьянства. Из-за узости внутреннего рынка, отсутствия значительных товарныхзапасов зерна [10, c.29] и других продуктов земледелия, крестьянин не могиспользовать повышенный спрос на сельскохозяйственные продукты. Большоеколичество продуктов крестьянского производства могло появиться на рынке лишьосенью, после сбора урожая. Однако местные потребности были невелики, атранспортировка зерна и других продуктов полеводства на значительные расстоянияявлялась нерентабельной [24, c.38]. Появление большого количествасельскохозяйственных продуктов на местном рынке меняло на короткое времярыночную конъюнктуру, приводя к преобладанию предложения над спросом, икрестьяне вынуждены были продавать свой урожай по дешевой цене.
Оказавшись нев состоянии выполнить свои повинности, райят прибегал к помощи ростовщика.Ростовщические операции приобрели большой размах. Часть сельских жителейоказалась в долговой кабале, заложив свои дома, скот и землю, ускорился процесспотери крестьянами прежних прав на землю и превращения их в бесправныхдержателей.
Османскиеавторы и европейские путешественники конца XVI — начала XVII в. сообщают омассовом бегстве крестьян из деревень, об опустевших селах и брошенных полях, очастых голодных годах. Хотя со второго десятилетия XVII в. в движении ценнаблюдается известная стабильность, сельское хозяйство еще долго не моглооправиться от последствий «революции цен». В 1640 г. Кочибей писал: «Так как, милостивый мой повелитель, слуги твои, райя, крайне обеднели иразбежались из деревень, то случись в скором времени война, вести ее будетслишком трудно» [26, c.276].
М. Кукобнаружил два султанских формана, датированных 30-ми годами XVII в. В одном изних, касавшемся Западной Анатолии, отмечался упадок в доходах большинстватимаров и зеаметов и приказывалось пересмотреть записи поступлений сипахи,уменьшив их на треть суммы. Из другого фермана явствует, что в ЦентральнойАнатолии положение было еще хуже. Судя по результатам проверки тимаров, райябыла разорена в 90 случаев из 100. Поэтому султан предписывал два тимарасчитать за один [27, c.45].
Упадокземледелия и ослабление власти на местах способствовали усилению позицийкочевников, которые начинают вытеснять крестьян во внутренних районах Анатолии.Отмечается постепенное сокращение числа населенных пунктов в Малой Азии. Поподсчетам В. Хюттерота, с конца XVI и до середины XIX в. в районе Коньи исчезлодо 60% деревень в горной местности и до 90% — на равнинах [29, c.73].
Широкоенедовольство народных масс усилением феодального гнета, произволом и насилиямипредставителей господствующего класса вылилось в мощный социальный конфликт,потрясший Османскую империю в конце XVI—начале XVII в. Вся Анатолия сталаареной многочисленных крестьянских выступлений, получивших в официальныхдокументах название «джелялийской смуты». Жестокие репрессии, обрушенные на«дже-лялийцев», не принесли успокоения. Правящая верхушка должна была пойтн наопределенные уступки. В октябре 1610 г. султан издал ферман, получившийназвание «указа справедливости». В нем обращалось внимание местных властей натяжелое положение райятов и предписывалось уменьшить поборы и ограничитьпроизвол ростовщиков.
Очевидно, исамо правительство должно было пересмотреть свою налоговую политику. В своемвтором рисале Кочибей наставлял нового султана: «Брать с каждого дома райиавариз по 5 курушей — много. Это обременительно для бедной райи. Мой милостивыйгосударь, на основании древних законов следует взимать 300 акча. Если соблюдатьпорядок, то райя будет молиться за тебя и в стране наступит процветание и небудет насилия» [28, c.315]. Очевидно, советы возымели свое действие: несмотряна продолжающееся падение курса акче, размер налога на протяжении почти всегоXVII в. практически не повышался [30, c.14]. Другим новым моментом в налоговойполитике Порты было повышение доли натуральных поставок. Уже с 20-х годов XVIIв. отмечаются случаи взимания авариза зерном. Важное значение приобретаютпринудительные изъятия продовольственных запасов у крестьян по фиксированнымценам («сюрсат», «нузуль захиресн», «иштира»). С конца XVI в. трудовыеповинности в пользу государства распространяются на все зависимое население.Отмечается и рост барщины, особенно в частнособственнических владениях крупныхфеодалов. В целом же можно говорить о новой тенденции к сокращению удельноговеса денежных сборов или рекоммутации ренты. Эта тенденция, появившись в XVIIв., прослеживается и в XVIII — начале XIX вв.
Рассмотрениепоследствий «революции цен» в Турции позволяет сделать некоторые выводы.Несомненно, что по мере развития производительных сил происходит расширениесферы товарно-денежных отношений. Однако в пределах одной исторической эпохисвязь между степенью социально-экономического развития и масштабами денежногообращения не была, по-видимому, столь прямой и жесткой. Уровень денежногообмена определялся не только состоянием производительных сил общества, но имногими другими причинами. Так, османское общество XVI в. находилось напереходной стадии развития от раннего феодализма к развитому. Тем не менее,воздействие внешних факторов (переход к огнестрельному оружию, «революция цен»в Европе, рост спроса на сельскохозяйственную продукцию стран Леванта), равнокак и внутренних (оживление хозяйственной жизни, рост населения) способствовализначительному возрастанию роли денег. Это нашло свое отражение, в частности, впреждевременных попытках коммутации поземельной ренты. Резкое увеличениеудельного веса денежных платежей оказалось кратковременным явлением, но оновызвало серьезное потрясение основ жизни общества.
Определим теусловия, при которых возможен стал «турецкий вариант» коммутации поземельнойренты. Во-первых, складывание и развитие Османского государства происходило натерритории, где задолго до появления тюркских племен уже существовали широкаясеть городов, денежное обращение и товарный обмен. Это обстоятельствоспособствовало прогрессу османского общества, ускоряло эволюцию отпатриархально-феодальных порядков к развитому феодализму. Во-вторых, переход кденежным сборам облегчался отсутствием крупных помещичьих хозяйств,своеобразным складом мышления сипахи, ориентированных на участие в военных походах,а не на хозяйственную эксплуатацию своих земельных владений, их частымотсутствием в связи с военными экспедициями и трудностью реализации крупныхпоступлений в натуре. Наконец, преждевременная коммутация связана с высокойстепенью централизованного руководства и неограниченной властью правителейгосударства. Перечисленные условия составляют характерные моменты политическойи социально-экономической жизни не только Османского государства, но и другихсредневековых восточных деспотий. Поэтому можно предполагать, что вариантыкоммутации поземельной ренты, аналогичные турецкому, могли повторяться вразличных районах Востока.
5 УПАДОК РОЛИ ТУРЦИИ ВМЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛЕ В КОНЦЕ XVII — XVIII ВЕКЕ. СИСТЕМА «КАПИТУЛЯЦИЙ»
турция международнаяторговля
Ситуацияусугублялась экономическим кризисом. Основой экономики Турции было взиманиеподатей с огромного подвластного населения и контроль над традиционнымиторговыми путями из Индии в Европу – через Персидский залив и Красное море.Проникновение португальцев в Индийский океан само по себе не смогло пошатнутьтурецких позиций в данной области (как часто думают), но вот «революция цен» — попросту говоря, резкий всплеск инфляции в Европе, вызванный массовым наплывомдрагоценных металлов из Нового Света – ударил по турецкой экономике оченьбольно. К началу XVII века турецкая денежная единица – акче – обесценилась вшесть раз в сравнении с временами Мехмеда Завоевателя, и в дальнейшем тенденцияпродолжалась по нарастающей. Это вызвало падение доходов населения и разложениесистемы тимаров – теперь тимариотам значительно труднее стало прокормить себя,да еще и нести при этом военную службу. В результате тимары вначале сталипоголовно превращаться в наследуемые имения – чтобы из них можно было выжатьхоть что-то – а затем тимариоты стали стремительно терять свои военные функции,превращаясь просто в сельских помещиков. Но и это их не спасло – в XVIII векеначалось тотальное разорение тимариотов, влекшее утрату ими своих участков иукрупнение землевладения в провинциях. Таким образом, возникла мощная инезависимая от государства провинциальная аристократия – что великим султанампрошлого не могло бы привидеться и в кошмарном сне.
Кризис жеповлек за собой и усиление активности различных неортодоксальных религиозныхсект антиправительственной направленности. Результат был закономерен –консервативная исламская реакция со стороны государства, приведшая в итоге кинтеллектуальному закостенению всей системы. Ранняя Османская Турция былавесьма либеральной страной в интеллектуальном плане – там развивались точныенауки и прикладные дисциплины (такие, как математика, картография), архитекторыэкспериментировали с новыми идеями и формами, а при дворе султанов процветалаживопись, в том числе портретная, испытывавшая серьезное влияние итальянскогоРенессанса. Теперь этому пришел конец. Идеализированная старина была объявленаединственным образцом для подражания. К XVIII веку турецкие ремесленники, посути дела, лишь воспроизводили творения своих предшественников. Воспроизводилимастерски, но лишь воспроизводили. Зашоренное собственнойретроградско-охранительной доктриной правительство не способно было понятьновых меркантилистских принципов, на которых строилась экономика егоевропейских соседей, и пыталось покрыть свои текущие потребности за счетимпорта, не будучи при этом способным наладить адекватный товарообмен инормальный баланс торговли. Импорт европейских промышленных товаров задушил накорню все потенциальные зачатки собственной турецкой промышленности. ТеперьТурция могла экспортировать только сырье, чем она усиленно и занялась. Вимперии стала стремительно складываться экономика полуколониального типа…
Наконец, какпоследний аккорд, рухнула система девширме – становой хребет государства.Кризис и переход империи к стратегической обороне, разложение системы тимаров,а также появление провинциального сепаратизма как весомой силы, повлекли засобой необходимость увеличения численности войск, на которые султан мог быположиться, т.е., по определению – войск Капыкулу. К середине XVII векачисленность янычар выросла с 12 тыс. до 40 тыс., и продолжала расти. Ногосударство при этом отнюдь не богатело, и не имело возможности содержать их натом же уровне, что и раньше. Поэтому янычарам разрешили заниматься ремеслом иторговлей, надеясь сделать их в какой-то степени самодостаточными. Этоподорвало всякую дисциплину в корпусе. Вдобавок, янычары (изначально вообще неимевшие права жениться, на что никто уже давно не обращал внимания) добилисьпозволения своим детям вступать в корпус в обход системы девширме. От этого ужебыл один шаг до позволения вступать в корпус всем желающим, и этот шаг был витоге сделан.
Так великаяимперия убивала сама себя, шаг за шагом последовательно разрушая все основы, накоторых зиждилась – экономические, социальные, политические, идеологические,военные. Конечно, фундаментально здоровый, крепкий и жизнерадостный духтурецкого народа не дал в итоге стране погибнуть окончательно. Но это ужесовсем другая страна, с другим характером и другим лицом. И лишь памятникивеликого и кровавого прошлого тонкими пальцами минаретов молча указуют в небо…
Исследованиеключевого периода на историческом пути, превращения Османской империи изкрупнейшей и влиятельнейшей державы Старого Света в периферийный элементмировой капиталистической системы позволяет нам на основе анализа кризиснойситуации XVIII в.увидеть упадок роли Турции в международной торговле, а такжераскрыть причины подобной эволюции и обстоятельства складывания попозже (в XIXв.) механизма «зависимого развития», воздействие которого ощущает и современнаяТурция.
Современникине могли достаточно глубоко осмыслить существо процессов, переживавшихсяосманским обществом, и явно недооценивали потенциальные возможности егополитических институтов. Однако тот же недостаток был присущ и специалистам потурецкой истории, в трудах которых надолго утвердилось положение о застое иупадке империи в XVIII в., которое удалось преодолеть лишь благодаря включениюее в орбиту экономического, политического и идеологического воздействия Запада.
Новоеобращение к анализу процессов, протекавших в османском обществе, необходимо дляпреодоления прежних представлений об особенностях его функционирования изакономерностях развития.
В центревнимания — ситуация, сложившаяся в государстве в XVIII в., поскольку этостолетие выступает как ключевой этап на пути превращения Османской империи изкрупнейшей и влиятельнейшей державы Старого света в периферийный элементмировой капиталистической системы.
Некотороеповышение товарности сельского хозяйства, увеличение спроса городскогонаселения и продолжавшийся рост ремесленного производства в большинствепровинций Османской империи создали благоприятные условия для расширениямасштабов внутренней и внешней торговли в XVIII в. [15, c.234].
Вплоть донедавнего времени историки мало интересовались состоянием хозяйственных связейв империи. Лишь в последние годы они приступили к углубленному изучениюматериалов турецких архивов, с тем чтобы определить конкретные формы и методыторгового обмена, его масштабы и тенденции развития товарно-денежных отношений.
Первые опытыподобных исследований показали, что в XVIII в. формы рыночных связейсущественно не изменились. Торговля между городом и деревней, кочевниками иоседлым населением по-прежнему концентрировалась на еженедельных (пятничных)базарах, происходивших в городах и крупных селах. Довольно частые упоминания оних, встречающиеся в сочинениях Эвлия Челеби и Кятиба Челеби, позволяютпредположить, что пятничные базары были уже установившейся традицией длябольшинства районов империи. К этому же выводу пришла и С. Фарохи, анализируяданные налоговых реестров по ряду санджаков в Западной и Центральной Анатолии[15, с.50].
Наряду спятничными базарами большую роль в хозяйственной жизни играла ярмарочнаяторговля. Первоначально ярмарки обслуживали главным образом внутреннюю торговлюна всех ее уровнях — региональном, межгородском и местном. Специфика ихдеятельности, по мнению С. Фарохи, заключалась в том, что они получилинаибольшее развитие в тех районах, где уровень урбанизации был низок [32, c.63]. Как только города и связанная с ними торговля вырастали до определенныхразмеров, ведушие торговцы оседали в них и предпочитали поддерживать контактысо своими торговыми партнерами в других городах не лично, а через своих агентовили профессиональных посредников. В этом смысле ярмарки хорошо сочетались скараванной торговлей, поскольку участники последней располагали незначительнымивозможностями складирования своих товаров, ограниченной информациейотносительно рыночной конъюнктуры и малым запасом времени, которое они моглипровести на одном месте.
Особенностьюосманских ярмарок (более известных на Балканах, чем в Анатолии) можно считатьих тесную связь с вакфами. Обращение территории крупных ярмарок в собственностьрелигиозных учреждений (мечетей, дервишских орденов и т. л.) способствовалоразвитию торгового потенциала ярмарок благодаря обеспечению большейбезопасности от произвола местных властей и янычар, а также строительствувакфными смотрителями различных рыночных помещений и складов.
Если в XVI в.ярмарки служили главным образом развитию экономических связей внутри империи,то в XVIII в. ситуация заметно меняется. Удельный вес операций, связанных свнешней торговлей, начинает быстро увеличиваться. Показательно сообщениефранцузского консула в Салониках в мае 1747 г.: «Основное потребление французского сукна приходится на соседние города и деревни во время ярмарок, кудагреческие и турецкие купцы привозят сукно, скупленное у французов, и лишь самаянезначительная часть тканей остается в самом городе» [16, с.98]. Фактическикрупнейшие ярмарки трансформируются, по выражению Фарохи, в «механизмраспределения импортируемых европейских товаров» [19, c.62].
С учётомторговых сделок в Восточной и Юго-Восточной Анатолии и Египте можнопредполагать, что общий результат будет составлять не менее 40 млн. Между темХалеб не был единственным крупным коммерческим центром империи; городовподобного ранга можно назвать несколько: Дамаск, Багдад, Каир, Измир, Салоники.Значительно большим был объем торговых операций в Стамбуле.
Отличительнойчертой торговой жизни Халеба, кстати, как и Багдада, была исключительно большаяроль транзитных операций: около 30 млн. пиастров в товарообороте приходилось надолю изделий, проходивших через город из стран Востока в Европу, и европейскихтоваров, поступавших на восточные рынки. Впрочем, высокий удельный вестранзитных грузов составляет характерную особенность караванной торговли, накоторую приходился основной объем межрегиональных и межгородских хозяйственныхсвязей в империи. Поэтому сведения о торговых контактах Халеба, прежде всего пономенклатуре товаров и географическому распределению поставок, позволяют лучшепредставить характер торговли в Османской империи на рубеже XVIII—XIX вв.Вполне очевидно, что внутренний спрос не покрывался местным производством,поэтому в торговом обмене видное место занимают не только восточные илиевропейские товары, но и наличные деньги. В караванной торговле на дальниерасстояния по-прежнему преобладают предметы роскоши, тогда как морскиеперевозки обеспечивают более широкий спектр потребностей крупных городов.
Четырепожизненных откупа (на поступления с таможен в Трабзоне, Токате, Варне,Никополе, Ряхове и Систове) связаны в основном с внутренним товарооборотом,остальные в большой мере зависели от внешнеторговых связей. Судя по приростудохода владельцев маликяне, можно считать, что в первых трех случаях объемторговых операций значительно вырос и лишь в Варне на протяжении большей частиXVIII в. он оставался примерно на одном и том же уровне. Другой вывод состоит втом, что в конце века темпы развития внутренней торговли начали замедляться,тогда как размеры экспортно-импортных сделок продолжали быстро расти. Заметимтакже, что выводы относительно состояния рыночных связей в империи вполнесоответствуют заключениям об эволюции ремесленного производства, что делаетболее надежными и те и другие.
Внешняяторговля Османской империи основывалась на связях с соседними азиатскими иафриканскими странами, с одной стороны, и на товарообмене с европейскимистранами — с другой. Величина торгового оборота со странами Востока и ЧёрнойАфрики до сих пор не установлена. Однако известно, что трансазиатским путем изИрана, Средней Азии, Индии и даже Китая в Османскую империю (через Эрзурум илиБагдад) поступали высококачественные шелковые и хлопчатобумажные ткани,шелк-сырец, шерсть, ковры, фарфор. По морю (через Басру или Красное море) всултанские владения ввозились ткани, сахар, пряности, рис из Индии и странЮго-Восточной Азии, кофе, а также ладан, камедь и канифоль из Аравии. В Египетежегодно караваны доставляли из Эфиопии и Судана слоновую кость, кожи,страусовые перья, золотой песок. Часть ввозимых товаров реэкспортироваласьдалее в Европу, часть оседала в Стамбуле и различных провинциях империи. ВЭфиопию и далее на юг шли льняные и шерстяные ткани, египетское зерно,марокканские сафьяны, оружие, европейские товары [15, c.54]. Восточная торговлябыла наиболее прибыльна. По сообщениям современников, в начале XVIII в. чистаяприбыль от продажи в Смирне (Измире) гилянского шелка составляла 3 куруша забатман (около 8 кг). Груз одной лошади давал 100 курушей, а груз верблюда —около 170 курушей барыша [18, с.302]. Если учесть, что караван состоял из300—400 животных прибыль могла составить целое состояние — 30—50 тыс. курушей.
Хотя участиев сухопутной или морской азиатско-африканской торговле сулило большие доходы,османские купцы не играли в ней ведущей роли, ибо были не в состоянииконкурировать с местными индийскими либо иранскими торговцами, располагавшимибольшим и долгим опытом, необходимыми практическими знаниями, широкой сетьюагентов и партнеров. Оценивая ситуацию, один из французских дипломатов писал в 1669 г.: «Турки обычно не имеют дела с иностранцами, если не считать некоторых турок-авантюристов,которые отваживаются ехать в Индию или Персию, откуда и приходят главныесухопутные караваны в Каир, Алеппо или Смирну, с ними прибывают персы и армяне,чтобы торговать в Константинополе [18, с.173].Та же ситуация сохраняется и вXVIII в. Постоянное участие османских купцов в восточной торговлеограничивалось их операциями в Аравии. Ежегодно 20—25 судов доставляли из Суэцав Джидду товары из Египта и Европы; в свою очередь, в трюмы этих кораблейгрузились моккский кофе и товары, привозимые в Аравию индийскими купцами.Аравийская коммерция временами приносила до 100% прибыли [40, с.214].
В целом жедля Османской империи значение торговых связей с азиатскими и африканскимистранами было двоякое: во-первых, государство, в частности крупные центры(Стамбул, Багдад, Каир, Халеб, Измир), обеспечивалось определенными товарами ипромышленным сырьем; во-вторых, казна получала значительные доходы от транзитавосточных грузов в страны Европы. Заметное уменьшение потока транзитных грузов(особенно пряностей и красителей) из-за открытия морского пути вокруг Африки ивозросшей конкуренции европейцев в странах Индийского океана означало соответствующеесокращение и таможенных сборов. Из-за пассивного баланса афро-азиатскойторговли в XVII—XVIII вв. из Османской империи усилился отток ценных металлов вИндию и Иран. Это хорошо видно по данным Ж.-Б. Руссо о халебской торговле: лишьчетверть стоимости груза из Ирана, Индии и Аравии возмещалась на рубежеXVIII—XIX вв. изделиями османских ремесленников, а также благодаря реэкспортуевропейских товаров, остальное приходилось оплачивать наличностью. В подобныхобстоятельствах понятен интерес Порты к расширению товарообмена с Европой какпо каналам морской (левантийской) торговли, так и посредством сухопутныхсвязей, шедших через Австрию и Польшу.
Вплоть досередины XVIII в. операции европейского купечества в странах ВосточногоСредиземноморья, вошедших в состав Османской империи, отличались заметнымпревышением вывоза над ввозом. Данные левантийской торговли за первыедесятилетия XVIII в. дают основания считать, что положительное сальдо вторговом обмене с европейскими странами обеспечивало османской казне не менее 2млн. курушей при общей сумме поступлений примерно 60 млн. (около 18 млн. ф.ст.) [40, с.48].
Выгодна былалевантийская торговля и европейцам. Одно из ее важных преимуществ состояло ввозможности быстрого оборота капиталов. Л. Марсильи так объяснял борьбуанглийских коммерсантов за преобладание в Леванте в XVII в.: «Турецкий торгтоль великую англичанам приносит прибыль так для близости, так и для способногоотправления купечества потому, что корабли ходят туда и возвращаются дважды в год»[39, с.37]. Позже океанская торговля, в которой особенно преуспела Англия,существенно ослабила интерес ее деловых людей к Османской империи. И в XVIII в.на первое место в левантийской торговле выходит Франция. Имея в виду широкийвывоз промышленного сырья (хлопка, шерсти, шелка-сырца) из османских владений,практиковавшийся Францией с начала этого века, французский историк А. Вандальписал: «Торговля с Левантом была необходима для нормального функционированияфранцузской промышленности, ее упадок привел бы к гибели самые важные провинциистраны» [45, с.31].
Отметимтакже, что французские и другие западные купцы — в силу статей капнтуляционных договоров,которые Порта с XVI в. заключала с европейскими государствами,— обладали рядомважных привилегий. Для них были установлены низкие ввозные пошлины (3%стоимости товара), они освобождались от уплаты сборов на многочисленных местныхтаможнях, им гарантировалась безопасность торговли и обеспеченность ихимущества. Все это позволило французскому послу де Боннаку писать королю: «Вашиподданные, занимающиеся торговлей с Левантом, имеют самую большую и прибыльнуюторговлю во всем королевстве… торговцы в Леванте имеют самые лучшие условия,чем где бы то ни было» [19, с.14]. Заинтересованность обеих сторон в развитиилевантийской торговли способствовала ее заметному прогрессу. На протяженииXVIII в. ее объем практически удвоился, достигнув к 80-м годам примерно 110млн. ливров (в XVIII в. 3 ливра равнялись 1 курушу/пиастру). Среднегодоваясумма торговых операций Франции в Леванте выросла за столетие примерно в 6 рази поднялась до 70 млн. ливров [42, с.67].
При этом,однако, удельный вес этих связей в мировой экономике существенно сократился. Вконце XVI в. на долю Леванта приходилось около половины французской внешнейторговли, в 80-е годы XVIII в.—лишь 9% [31, с.32]. Английская торговля вВосточном Средиземноморье достигла своего высшего уровня в середине XVII в.,когда она составляла около 10% всего объема торговых операций Англии, к концуже XVIII в. этот показатель упал до 1% [30, с.120]. Несомненно, чтовнешнеэкономические контакты Османской империи развивались более медленнымитемпами, чем общемировые.
Несмотря наувеличение роли океанской торговли, экспортно-импортные операции левантийскихпортов благодаря работам туркологов «новой волны» по-прежнему привлекаютпристальное внимание исследователей.
На первыйвзгляд сдвиги, происходившие в левантийской торговле в XVIII в., вполнеподтверждают эту гипотезу. Уже в первые десятилетия вывоз сырья для французскихмануфактур составлял ¾ ежегодного импорта Франции (13,5 млн. ливров из18 млн.). С учетом же продовольствия (2,6 млн. ливров) удельный вессельскохозяйственной продукции в закупках французских купцов оказывался ещевыше. На протяжении столетия вывоз хлопка во Францию вырос по стоимостнымпоказателям в 14 раз, шерсти — в 4 раза, масел — в 5 раз, а вот шелковой пряжи— лишь в 2 раза. К 1730 г. французы прекратили закупать ткани из тифтика(мохера), резко сократились закупки шелковых и хлопчатобумажных тканей. В 1729 г. французский посол Вильнёв писал: «Уже сейчас, вместо того чтобы привозить из Константинополякрашеные холсты, начали доставлять сюда ткани, выделанные в Марселе, и еслидобиться лучшего их качества, то можно будет отказаться от закупок в Турции иограничить нашу торговлю в Леванте покупкой хлопка» [40, с.232].
Усилияпредставителей западноевропейских держав по реорганизации левантийской торговлидали свои результаты. Если в XIV—XVI вв. сбыт продуктов земледелия занималвторостепенное место в ее общем объеме, существенно уступая реэкспорту товаровс Востока, а также вывозу изделий местного ремесленного производства, то вXVIII в. владения османских султанов превратились в источник сельскохозяйственногосырья, а также зерна для европейских стран.
Ожесточеннаяборьба, развернувшаяся в конце XVII —начале XVIII в. между Англией, Голландиейи Францией за преимущество в поставках сукна в Османскую империю, показала, чтолевантийский рынок был важен западным странам и для сбыта продукции своихмануфактур. Так, венецианцы, занимавшие долгое время второе место по объемуторговых сделок, экспортировали шелковые и парчовые ткани, стекло, бумагу;голландцы — сукна, металлические изделия; англичане — одежду, олово, свинец,часы, кожи.
Если исходитьиз целей, которые ставили перед собой европейские партнеры по левантийскойторговле, нетрудно прийти к тем же выводам, которые сделали турецкие и западныеисследователи 70-х годов. Однако нельзя не заметить, что при подобном подходене учитывается позиция другой, османской стороны; по-существу, лишьпредполагается ее готовность подчиниться диктату западных торговых компаний.
На деле жеусловия, в которых действовали эти компании в XVIII в., исключали возможностьдиктата. Хотя европейские коммерсанты располагали рядом важных привилегий,ставивших их в более выгодное положение по сравнению с местным купечеством, ониоставались фактически отрезанными от внутреннего рынка в силу слабого знанияязыка и местных условий, отсутствия хороших и безопасных средств сообщений ивынуждены были во всем полагаться на представителей левантийскоготор-гово-ростовщического капитала, выступавших в качестве посредников междуиностранными купеческими домами и непосредственными производителями ипотребителями во внутренних районах империи. Именно посредники определяли ценына европейские товары, поступавшие на османские рынки, через них же закупаласьместная продукция для вывоза во Францию и другие страны Европы. Естественно,что эти лица («меклеры» в русских дипломатических донесениях) и получалиосновную прибыль от проводимых операций.
Ранее ужеотмечалась и другая особенность левантийской торговли XVIII в. — ограниченностьобъема европейских экспортных товаров, не способных поэтому оказать разрушительноевлияние на состояние ремесленного производства империи. По мнению такогосерьезного наблюдателя, как К-Ф. Вольней, воздействие европейского экспортанаиболее сильно ощутил Египет. Тем не менее и в последние десятилетия XVIII в.в общем объеме египетских торговых операций на долю восточной торговлиприходилось 36% их стоимости, на долю связей с другими провинциями империи —50%, европейская же торговля составляла лишь 14%. О значении связей Египта сЕвропой можно судить и по другому показателю — контрактам французскихкапитанов, обслуживавших торговые операции по Средиземному морю. Из 894контрактов, заключенных в Александрии в 1754— 1767 гг., 385 (43,1%) приходилосьна рейсы к портам Анатолии, 109 (12,2%) — к Стамбулу, 112 (12,6%) — в страны СевернойАфрики, 200 (22,4%) — к берегам Греции, 60 (5.6%) — к Сирии и Кипру и лишь 23(2,5%) —в Европу [15, c.52].
Подобнуюситуацию вряд ли следует оценивать как неблагоприятную для европейцев.Правильнее будет сказать, что левантийская торговля в том виде, в каком онасуществовала до конца XVIII в., была выгодна обеим сторонам, но каждая из нихреализовывала свои выгоды на собственном внутреннем рынке. Положительная рольлевантийской торговли для османской стороны состояла в том, что она не толькоповысила значимость небольшой прослойки богатых купцов-оптовиков и посредников,но и существенно расширила их навыки ведения торговых операций благодаряосвоению опыта европейских торговых компаний. С последним связаны и попыткилевантийского купечества выйти на европейские рынки.
Средиместного купечества главную роль играли немусульмане — греки, армяне, евреи.Первые контролировали большую часть морских связей, активно участвовали вторговом обмене с итальянскими государствами и Россией. Они часто посещалиярмарки Украины и Польши и снабжали Анатолию и Румелию русской пушниной. Долгоживший в Стамбуле французский коммерсант Леруа в своем «Подробном описанииторговли большей части Европы в Леванте», составленном для русского резидентапри Порте А. Вешнякова в 1742 г., отмечал, что торговля «мяхкой рухлядью», т.е. пушниной, «промысел наилутчей и честнейшей есть между греками, которыя, помоему известию, содержат от тринадцати до четырнадцати тысяч работников, а ихначалники почти все люди богатый или по меньшей мере без нужды живущий» [34,c.203].
В началеXVIII в. греческие купцы располагали своим флотом, осуществлявшим плавание вЧерном и Эгейском морях, обеспечивая коммерческие связи между различнымирайонами империи. Греческие торговцы активно участвовали в развитии сухопутнойторговли со странами Центральной Европы во второй половине XVIII в., выступаяздесь не только как крупные экспортеры сельскохозяйственной продукциибалканских земель, но и как организаторы мануфактур, владельцы лавок, домов идругой недвижимости, инициаторы строительства православных церквей и училищ[23, с.143].
«Армяне,—писал ориенталист и дипломат Мураджа д'Оссон, проведший много лет в Стамбуле,—чаще всего обращаются к торговым операциям в континентальных провинциях. Онивместе с турками составляют богатые караваны, которые всегда можно встретить вразличных частях Азии» [10, c.20]. Почти полностью в руках армянских купцовнаходилась ' шелковая торговля. Поэтому армянские торговые колонии сложились навсем пути караванов, перевозивших шелк из северных провинций Ирана в ЗападнуюАнатолию и Сирию: Эрзуруме, Сивасе, Токате, Анкаре, Бурсе, Измире, а также вХалебе и Трабзоне… Европейцы, побывавшие в XVII—XVIII вв. в Османской империи,—Тавернье, Рафаэль дю Ман, Турнефор и др.— видели в них основных агентов вторговле между Западом и Востоком.
Армянскиекупцы предпринимали первые попытки выйти на европейские рынки. В середине XVIIв. некий Андон Челеби, занимавший пост эмина (управляющего) измирской таможни,был в состоянии ежегодно посылать в Амстердам судно, нагруженное своимитоварами. Правда, успеху этого предприятия во многом способствовало тообстоятельство, что брат Андона, принявший ислам и сделавший карьеру в Стамбулепод именем Хасан-аги, был в то время управляющим таможней Стамбула и, посуществу, ведал таможенной службой по всей империи. В дальнейшем некоторыеармянские купцы смогли поселиться в Амстердаме, обрести голландское подданствои вести торговые операции в Леванте как из Европы, так и из Османской империи.В 1699 г. в списке 11 голландских факторий в Измире значится и торговый домЭрмен. В 1711 г. к ним добавляются две новые фактории, в том числе Панайотти диЮсеф, явно греческого происхождения [33, с.124].
Видное местов торговле занимали и евреи. Чаще всего они выступали посредниками междуиностранными и местными купцами. «Вся торговля,— писал Турнефор,—осуществляется через евреев, и нельзя ничего купить или продать, что не прошлобы через их руки» [11, с.37]. Автор краткого анонимного трактата о состоянииОсманской империи, написанного в середине XVIII в., так суммирует представленияевропейцев о роли евреев в торговых операциях: «Турок не станет ничего покупатьбез посредничества еврея. Все великие люди, все военные корпуса имеют своегобазыргянбаши, обычно еврея, который заботится об удовлетворении их нужд, об ихдоходах» [16, с.98]. Упомянутый уже Леруа, порекомендовав учредить российский«торговый дом» в Константинополе, советовал обратить особое внимание на выборпосредников. По его мнению, следовало бы использовать еврейских «меклеров»:«Сия нация, которая в торговле весьма остроумна, так себя потребною учинила,что турки, начав от Порты даже до купцов, без них обойтись не могут, я ж могусказать, что они лутче каждой иной нации в том услуживают» [34, c.210].
Значителенбыл объем торговых операций, осуществлявшихся и турецкими купцами. В 1768 г. французский консул в Салониках д'Эван отмечал: «Турки, будучи не очень склонны кпромышленности, ограничиваются покупкой иностранных товаров, некотороеколичество которых они затем перепродают в розницу в своих лавках, а большуючасть сбывают на ярмарках, которые происходят в Македонии. В то же время иныеиз них покупают на ярмарках пушнину и отправляют ее в Сирию. Кроме того, онипосылают в Египет табак, а оттуда привозят моккский кофе, индийские ткани,полотно, рис, все это продается с выгодой» [42, с.62]. Мураджа д'Оссон считалдаже, что турецкие купцы контролируют большую часть внутренней торговли. Тем неменее коммерческие сделки турок значительно отличались по своему уровню отдействий европейских и местных немусульманских купцов. «Все очень упрощено в ихторговых операциях, — замечает тот же Мураджа д'Оссон,— [турецкие] купцыучитывают лишь итоговые суммы покупок или продаж» платят наличными илитоварами… Даже самые богатые из них, чья торговля наиболее значительна, ведутлишь один реестр и имеют самое большое двух приказчиков. У них весьма смутноепредставление о векселях, и они полностью игнорируют морское страхование...»[10, с.38].
Наряду сназванными группами крупного османского купечества следовало бы отметить инекоторые другие. В частности, со второй половины XVIII в. активное участие вторговле со странами Центральной Европы принимают сербские и болгарскиеторговцы, занимавшиеся экспортом скота, зерна и другой сельскохозяйственнойпродукции. В Египте усилилось значение сирийских христиан-католиков, тесносвязанных со сбытом французских тканей.
Однако дажестоль краткая характеристика османских партнеров по коммерческим операциямпозволяет заключить, что левантийская торговля создавала потенциальныевозможности для развития процесса первоначального накопления, особенно в планеактивизации торгового капитала. Однако условия, в которых она развивалась, непозволили реализоваться этим возможностям.
Одним изобстоятельств, мешавших активизации купеческого капитала, была неразвитостьтранспортных средств, отсутствие хороших и безопасных дорог, трудности сообщения,полная необеспеченность имущества путников да и их самих от нападенийразбойников. Согласно подсчетам болгарского исследователя Л. Берова, в началеXVII в. транспортные расходы на Балканах составляли в среднем 16% стоимостигруза пшеницы (100 кг) при его перевозке на расстояние 100 км; к концу века этот показатель увеличился до 21%, а в 1780-е годы он равнялся уже 43%. Пристоль высокой стоимости транспортировки купец, рассчитывавший на 10% прибыли,мог перевозить пшеницу лишь на 50—70 км [28, с.87]. Условия в Анатолии былипримерно теми же: стоимость груза пшеницы на расстоянии более одного дня путимогла увеличиться едва ли не вдвое. Из Токата в Измир караван верблюдов могидти 40 дней, но большинство купцов предпочитали кружной путь через Анкару иБурсу (что удлиняло путешествие примерно на 20 дней), лишь бы избежать встречис разбойниками [11, c.185]. В еврейских источниках, освещающихобщественно-экономическую жизнь на Балканах, приводится много сведений обубийствах, грабежах и захвате товаров.
В военныегоды торговля почти полностью прекращалась, поскольку передвижение по дорогамстановилось особенно опасным из-за постоянных нападений со сторонымародерствующих солдат. В 1715 г. консул в Салониках Буасмонд отмечал в своемотчете, что на ярмарку в Долине не прибыли караваны из Греции (Ларисы) и изАнатолии из-за отсутствия безопасности на дорогах». В 1744 г. другой консул, Жонвилль, анализируя причины упадка торговли сукном в годы войны Османскойимперии с Россией и Австрией в 1736—1739 гг., писал, что «греки и евреи,живущие в сельской местности, попрятали тогда свои деньги и не хотели тратитьих на одежду, опасаясь спровоцировать турецких солдат на новые грабежи.Впрочем, в то время все пребывали в страхе, поэтому купцы не хотели совершатьпоездки в те места, где они обычно продавали свои товары» [41, c.111].
Ясно, чтокараванная торговля была выгодной лишь при транспортировке товаров высокойстоимости и малого веса. Эти условия были особенно важными, если учесть, что вXVII— XVIII вв. большая часть внутренней торговли в империи была связана сперевозками по суше. Между тем государство, чьи товары составляли значительнуючасть грузов, упорно поддерживало традиционную форму наземных сообщений,поскольку определенная часть транспортных операций оказывалась изъятой из сферыстоимостных отношений. Правительство редко уплачивало полную рыночную стоимостьреквизированных для его нужд верблюдов и другого гужевого транспорта. Поэтомуте, кто занимался караванными перевозками профессионально, должны былизапрашивать со своих обычных клиентов такую цену, которая включала бы истоимость той части их усилий, которая оставалась не оплаченной властями [32,с.53].
Следуетучитывать и жесткое противодействие европейских правительств попыткамлевантийцев конкурировать с западными торговыми компаниями, выходить наевропейские рынки, заниматься морскими перевозками грузов. Подобный курс,особенно активно проводившийся Францией, обрекал османское купечество на«пассивную» торговлю. Ее отличительной чертой было то, что активность местноготоргового капитала определялась в первую очередь взаимоотношениямипровинциальной элиты и центральной власти, с одной стороны, и европейскихторговцев, опиравшихся на поддержку своих правительств,— с другой. Всопоставлении с этими противоборствующими силами возможности местных купцовбыли несравненно меньшими. «В целом,— отмечает С. Фарохи,— они могли получитьдоступ к товарам, которыми торговали, лишь при посредничестве этихмогущественных элит и потому должны изучаться в тесной связи с ними. Такаясоциальная позиция определяла также их готовность во многих случаях искатьпротекцию в капитуляциях, дарованных той или иной европейской державе» [32,с.43].
Ограниченностьдействий купечества в Османской империи особенно явственно проступает в техсферах хозяйственной жизни, которые находились под прямым государственнымконтролем. Большое число товаров исключалось Портой из списка экспортируемых натом основании, что они имели «стратегический» характер и не должны былипопадать в руки потенциальных или реальных противников империи. Значительныезакупки и продажи тканей в Европе и Азии осуществлялись по линии«государственной торговли». Используемые с этой целью купцы (хаеса таджирлери)действовали не только в качестве торговых, но и дипломатических представителейПорты. В условиях государственной монополии на разработку недр и производстворяда товаров купцы могли выступать в качестве откупщиков, а чаще в виде ихагентов, когда откупщиками были придворные или крупные государственныечиновники. Все эти ограничения не могли не стеснять и не ограничиватьинициативу османского купечества.
Однако самоепагубное влияние на развитие торговли оказывала зависимость личности иимущества купцов от «хищных рук сатрапов и пашей». В силу своего низкогосоциального статуса, а иногда и фактически полного бесправия османское(особенно немусульманское) купечество было вынуждено покупать покровительствовластей или аянов и потому передавать им значительную часть полученных доходов.В 1743 г. А. Вешняков, сообщая о смерти одного из богатейших людей империи,Мехмеда Эмин-паши, оставившего огромное состояние в 8—9 млн. курушей (котороебыло «не в государственных чинах получено, но большая часть безпошлинным торгомв Индию и другие места»), не без удивления добавил, что это наследство властями«у детей его не отнято». «Великодушие» Порты объяснялось просто: покойный купецбыл агентом (капы кетхудасы) могущественного паши Багдада Эйюби Ахмед-паши, атакже других провинциальных наместников. Именно благодаря заступничеству «Агметпаши Вавилонского» наследники Мехмеда Эмина «осталися спокойны в чине ибогатстве отца их» [35, c.65].
Благополучныйисход дела с наследством Мехмеда Эмин-паши не случайно удивил русскогорезидента, ибо обычная реакция властей была иной. Кантемир, излагая биографию«самого богатого человека в империи» — поставщика мяса для султанского двораКара Мехмед-аги, отмечал: «Его судьба была схожей с судьбами тех, кторазбогател на службе у турок. При великом везире Дам ад Хасан-паше он был ложнооклеветан, и везир велел заточить его в тюрьму, лишив поста и всего богатства,которое тот накопил» [29, с.78]. Такая же участь постигла другого богатогокупца из Салоник, Константина Пайко — крупнейшего поставщика табака иодновременно драгомана (переводчика) французского консульства. Его состояниепривлекло внимание турок, и в 1714 г. городской мулла издал приказ об арестеКонстантина и его сына. После вмешательства консула они были освобождены, ночерез год, после смерти Константина Пайко, его сын Панайот был вновь схвачен исослан на каторгу, и все его имущество конфисковано
Сообщая онехватке денег в государственной казне в момент первого назначения великимвезиром Мехмед-паши Балтаджи (декабрь 1704 г.), иерусалимский патриарх Досифей писал Петру I: «Прежний визирь Калаилис, если узнавал, что у кого-либо естьденьги в Царьграде, то отнимал всё, а этот у кого возьмёт?» [16, с.99].
Стремительноерасширение Османской империи за счет разнородных по религиям, этническомупроисхождению, культурному и экономическому уровню народов заставило турокиспользовать систему капитуляций («капитула» — «раздел», «глава») [42, c.62].
Это понятиевошло в историю как соглашения, или договоры, османских султанов с европейскимимонархами. Договоры имели главы, или капитулы, определявшие порядок отношениймежду мусульманской Османской и христианскими державами. Первоначально, т.е. вXV—XVII вв., военная Османская империя из милости «даровала» по капитуляциямкакие-то выгоды: по налогам, по ввозу-вывозу товаров, другие привилегии,например, французским, генуэзским, английским и иным торговцам на султанскихтерриториях.
Османидыполагали (или хотели, чтобы так было), будто все европейцы голодают и плохоодеты. Дипломатов и торговцев из Европы мыли в банях (что было порой оченьполезно), кормили из рук, вкладывая в рот — высокое уважение! – отменныешашлыки и роскошные фрукты, набрасывали им на плечи дорогие кафтаны. Иногда этобыли меха, купленные у русских торговцев. Но всё это делалось в весьмапрепренебрежительной форме, умалявшей личное достоинство человека. Отсюда — иустоявшееся понимание капитуляции как символа унижения.
Первый проектдоговора — капитуляции, ставшего прообразом многих последующих, был выработанмежду Османской империей и Францией в 1536 г. Французы получили право торговать на всей территории империи, при этом пошлины с них взимались такие же, как сподданных султана. Аналогичные права получали турецкие торговцы во всехвладениях французского короля. «Капитуляционная» суть договоразаключалась в другом — Турция соглашалась на осуществление двойногосудопроизводства на своей территории, т.е. основанного и на исламском праве, ина законах Франции, которыми руководствовались французские консульские суды.Предписания кади (мусульманского судьи) могли игнорироваться иностраннымиподданными; предписания консульского суда носили обязательный характер дляосманских подданных.
Кроме того,Франция получила право протектората над христианами-католиками в пределахгосударственных границ Османской империи. Все торговые корабли, кромевенецианских, в подконтрольных османским властям водах Средиземного моря отнынеобязаны были нести — а, следовательно, покупать право на это — французскийфлаг. Черное море осталось закрытым для всех европейцев без исключения.
В XVII—XVIII вв. западные державы ужене нуждались в «султанских милостях», а требовали и силой добивались их, нотермин «капитуляция» как сдача на милость победителя закрепился.
Другойстороной проблемы было включение в систему капитуляций отношений османскогосултана с теми правителями, которые вошли в империю на особых правах, т.е.имели стабильные оговоренные льготы, например, Молдавии и Валахии, некоторыхостровов Средиземноморья (о. Самос). Это касалось не только торговых, но ирелигиозно-административных проблем местного управления.
Так, напринципах соглашений, т.е. капитуляций, строились отношения султана и главыправославных христиан — Вселенского Патриарха. Он жил в Стамбуле под полной ипостоянной защитой турецкого султана. В течение пяти веков султан и патриарх(обычно из греков) поддерживали, опираясь на взаимное капитуляционноесоглашение, сложившийся порядок османского правления на Балканах. Это позволялои туркам-правителям, и верхушке христианской церкви получать — каждому свою —немалую долю прибыли от эксплуатации местного населения. Султан и патриархнуждались друг в друге. Это был редкий цивилизационный феномен.
Такимобразом, система капитуляций носила фактически тройной характер, а общееруководство капитуляциями, как торговыми, так и религиозно-административными,осуществляло ведомство иностранных дел. Позднее, в ХVIII-Х1Х вв., накапитуляционной основе стали строиться отношения не только с православнымиподданными, но и с приверженцами других религий — подданными султана.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
«Революцияцен», период значительного повышения товарных цен вследствие падения стоимостиблагородных металлов, выполняющих функцию всеобщего эквивалента. В историимировой экономики отмечаются два случая скачкообразного роста цен, связанных спадением стоимости благородных металлов. После открытия Америки в европейскиестраны стало поступать золото и серебро, стоимость добычи которых былазначительно ниже, чем в Европе. Так, если в 1493—1520 среднегодовоепроизводство серебра составляло 151 тыс. тройских унций, то за период 1545—60его добыча возросла до 10 млн. тройских унций в среднем за год. Основную роль вувеличении добычи серебра сыграла разработка богатых месторождений этогометалла в Мексике и Перу. Падение стоимости благородных металлов (прежде всегосеребра — основного денежного металла в XVI в.) привело к повышению товарныхцен в 2,5—4 раза. Вторая волна заметного повышения цен наблюдалась после того,как в конце 40-х гг. 19 в. началась разработка калифорнийских (а впоследствии —и австралийских) золотых рудников. Если за период 1821—50 общая добыча золотаравнялась 28 698 375 тройских унций, то в последующие 30 лет (1851—80) онадостигла 181 250 894 тройских унций, т. е. увеличилась более чем в 6 раз. Ростпроизводительности труда в золотодобывающей промышленности, а следовательно, ипонижение стоимости золота обусловили повышение товарных цен за указанныйпериод на 25—50%. ««Революция цен»» во 2-й половине 19 в. привела к ростустоимости жизни и ухудшению положения пролетариата, а также сыгралаопределённую роль в процессах концентрации промышленного производства. Сповышением цен в результате прилива больших масс золота и серебранепосредственно связано возникновение количественной теории денег, согласнокоторой увеличение количества денег в обращении выступает причиной роста цен. Вдействительности же рост денежной массы отражает снижение стоимости благородныхметаллов, т.к. при этом стоимость товаров выражается в большем количествезолота или серебра. «… Цены не потому высоки или низки, что в обращениинаходится большее или меньшее количество денег, — отмечал К. Маркс, — анаоборот, в обращении потому находится большее или меньшее количество денег,что цены высоки или низки. Это один из важнейших экономических законов...» [2,c.88].
Вплоть доконца XVIII столетия османское общество ещё не находило в себе сил длярадикальных перемен. Кризисные явления этого времени вписывались в рамкигосподствующего в стране феодального способа производства, ещё не исчерпавшеговсех возможностей своего развития. Османское общество всё ещё оставалось посвоей сути средневековым. Влияние мирового капитализма и логика внутреннегоразвития феодальных отношений в стране лишь к концу века начали решительнотребовать радикальных преобразований, призванных расчистить путь для новыхсоциальных отношений.
Список использованныхисточников
1 Маркс, К. Немецкаяидеология [Текст] / К. Маркс. – Т.3. – 1963. — 476 с.
2 Маркс, К. и Энгельс Ф.[Текст] / К. Маркс и Ф. Энгельс // Сочинения. – Т.23. – 1975. – 411 с.
3 Александров, Ю.Г. Оформационной специфике доколониальных восточных обществ [Текст] / Ю.Г.Александров // Народы Азии и Африки. — 1988. — № 2. — С. 55-65.
4 Васильев, Л.С. ИсторияВостока [Текст] / Л.С. Васильев. В 2 томах. – Т.1. – М.: Высшая школа, 2003. — 512 с.
5 Гасратян, М.А., Орешкова,С.Ф., Петросян Ю.А. Очерки истории Турции [Текст] / М.А. Гасратян и др. – М.:Наука, 1983. — 287 с.
6 Гачечиладзе, Р.Г.Турция [Текст] / Р.Г. Гачелиладзе. – М.: «Мысль», 1983. – 125 с.
7 Грачёв, В.П. Балканскиевладения Османской империи на рубеже XVIII – XIX вв. [Текст] / В. П. Грачев. –М.: МГУ, 1990. – 197 с.
8 Еремеев, Д.Е., Мейер,М. С. История Турции в средние века и новое время [Текст] / Д.Е. Еремеев и др.– М.: Инфра-М, 1992. – 246 с.
9 Еремеев, Д.Е. Этногенезтурок [Текст] / Д.Е. Еремеев. – М.: Наука, 1971. – 27 с.
10 Жуков, К.А. Эгейскиеэмираты в XIV – XV вв. [Текст] / К.А. Жуков. – М.: АСТ, 1988. — 39 с.
11 Иванов, Н.А. Османскоезавоевание арабских стран 1516 – 1574 [Текст] / Н.А. Иванов. – М.: Наука, 1984.– 186 с.
12 Карпов, С.П.Трапезундская империя и западно-европейские государства в XIII – XV вв. [Текст]/ С.П. Карпов. – М.: МГУ, 1981. – 52 с.
13 Книга законов султанаСелима I [Текст]. – М.: Просвещение, 1983. – 60 с.
14 Мейер, М.С., Дерибас,А.Ф., Шувалова Н.Б. Турция. Книга странствий. Исторический путеводитель [Текст]/ М. С. Мейер. – М.: Вече, 2000. – 58 с.
15 Мейер, М.С. Османскаяимперия в XVIII веке. Черты структурного кризиса [Текст] / М. С. Мейер. – М.:Наука, 1991. – 261 с.
16 Мейер, М.С. Влияние«революции цен» в Европе на Османскую империю [Текст] / М.С. Мейер // НародыАзии и Африки. – 1975. — № 1. — С. 96-107.
17 Миллер, А.Ф. Краткаяистория Турции [Текст]: научное издание / А.Ф. Миллер. – М.: МГУ, 1948 – 87 с.
18 Миллер, А.Ф. МустафаПаша Байрактар. Османская империя в начале XIX века [Текст] / А.Ф. Миллер. –М.- Л.: Нева, 1947. — 367 с.
19 Миллер, А.Ф. Очеркиновейшей истории Турции [Текст] / А. Ф. Миллер. – М.: Политиздат, 1948 – 64 с.
20 Михнева, Р.С. Россия иОсманская империя в международных отношениях XVIII в. [Текст] / Р. С. Михнева.– М.: Наука, 1985. – 43 с.
21 Новичев, А.Д. ИсторияТурции [Текст] / А. Д. Новичев. — Т. 1-3. – Т.2. – Л.: Лениздат, 1963. – 187 с.
22 Новичев, А.Д. Очеркиэкономики Турции до мировой войны [Текст] / А. Д. Новичев. – М.–Л.: Соцэкгиз,1937 – 85 с.
23 Орешкова, С.Ф. Изистории посреднической торговли в Османской империи в конце XV – начале XVI вв.Товарно-денежные отношения на Ближнем и Среднем Востоке в эпоху средневековья[Текст] / С. Ф. Орешкова. – М.: МГУ, 1979 – 148 с.
24 Орешкова, С.Ф. Османскаяимперия и Россия в свете их геополитического разграничения [Текст] / С. Ф.Орешкова // Вопросы истории. – 2005. — № 3. — С. 34-46.
25 Орешкова, С.Ф.Русско-турецкие отношения в начале XVIII века [Текст] / С. Ф. Орешкова. – М.:Наука, 1971. – 56 с.
26 Османская империя.Государственная власть и социально-политическая структура [Текст]: научноеиздание. – М.: Наука, 1990. – 387 с.
27 Османская империя истраны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV – XVII вв. [Текст]:научное издание. – М.: Наука, 1984. — 76 с.
28 Османская империя истраны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XVII в. [Текст]:научное издание. — Ч.1. – М.: Хартия, 1998. –– 341 с.; Ч.2. – М.: Хартия, 2001.- 354 с.
29 Османская империя впервой четверти XVII века. Сборник документов и материалов [Текст]: научноеиздание. — М.: Наука, 1984. – 98 с.
30 Османская империя.Система государственного управления, социальные и этнорелигиозные проблемы[Текст]: научное издание. – М.: Наука, 1986. – 137 с.
31 Петросян, Ю.А. Древнийгород на берегах Босфора [Текст] / Ю. А. Петросян. – М.: Наука, 1991. — 97 с.
32 Петросян, Ю.А.Османская империя. Могущество и гибель. Исторические очерки [Текст] / Ю.А.Петросян. – М.: Наука, 1990. – 65 с.
33 Петросян, Ю.А.Турецкие и социально-политические трактаты [Текст] / Ю. А. Петросян // НародыАзии и Африки. – 1987. — № 2. — С. 123-133.
34 Сванидзе, А. М. Изистории торговли города Трапезунда в XVI – XVII вв. Османская империя.Государственная власть и социально-политическая структура [Текст] / А. М.Сванидзе. – М.: Наука, 1990. – С. 203-209.
35 Смирнов, Н. А. Россияи Турция в XVI – XVII вв. [Текст] / Н. А. Смирнов. — Т.2. – М.: Соцэкгиз, 1946.– 123 с.
36 Тодоров, Н. Балканскийгород XV – XX веков. Социально-экономическое и демографическое развитие [Текст]: научное издание / Н. Тодоров. – М.: МГУ, 1976. – 189 с.
37 Турция: история исовременность [Текст]: сборник статей. – М.: Наука, 1988. — 78 с.
38 Турция: история,экономика, политика [Текст]: научное издание. — М.: Наука, 1984. — 94 с.
39 Флоря, Б.Н. К историирусско-османских отношений в середине 40-х гг. XVII века [Текст] / БН. Флоря. –М.: МГУ, 1979. – 86 с.
40 Фрейденберг, М.М.Дубровник и Османская империя [Текст] / М.М. Фрейденберг. — 2-е изд. – М.:Наука, 1989. – 303 с.
41 Черепнин, Л.В. Собор1642 года по вопросу об Азове [Текст] / Л.В. Черепнин // Россия, Польша иПричерноземье в XV – XVIII вв. – М.: Наука, 1979. – 112 с.
42 Шеремет, В.И.Становление Османской империи. XIII – XVI вв. [Текст] / В. И. Шеремет // Новаяи новейшая история. – 2001. — № 1. — С. 60-67.
43 Эвлия Челеби. Книгапутешествия [Текст]: извлечения из сочинения турецкого путешественника XVIIIвека. — Вып.3. – М.: Наука, 1983 — 48 с.
44 Braudel, F. La Mediterranee et le monde mediterraneen a l époque de Philippe II [Text] / F. Braudel.- Paris, 1966. – 87 p.
45 Hamilton, E. J.American Treasure and the Price Revolution in Spain, 1501 – 1550 [Text] / E. J.Hamilton. — New York, 1934. – 45 p.
45 Inalcik, H. TheOttoman Empire. The Classical Age 1300 – 1600 [Text] / H. Inalcik. — Istanbul,1973. — 57 p.
46 Veinstein, G. From theItalians to the Ottomans: the Case of the nor Then Black Sea Coast in theSixteenth Century. – Mediterranean Historical Review [Text] / G. Veinstein. — L., 1981. — № 1-2. — 237 p.