Т.Б. Перфилова
Галлиейв древности называли обширные территории от реки По до северных морей и от рекиРейн до Пиренеев, где сейчас находятся такие государства, как Франция, Бельгия,Швейцария, Западная Германия. Большая часть Галлии, называемая Трансальпийской,или «Косматой», была покорена Гаем Юлием Цезарем в 58 — 52 гг. до н.э. [1] испустя всего два столетия превратилась в наиболее романизированную западнуюримскую провинцию. Здесь существовало не менее тысячи агломераций городскоготипа, где проживало около миллиона человек, — десятая часть всех кельтов страны[2]. Галло-римские города с их театрами, триумфальными арками, термами, школамибыли символами романизации провинции, живущей в общем ритме и пространствеСредиземноморья и пользующейся всеми благами pax Romana [3]. IV век, также, каки конец II-ого, исследователи единодушно называют периодом расцвета галльскихземель [4], что было обусловлено целым рядом факторов.
Галльскийгород Августа Треверов (совр. Трир) стал резиденцией многих императоров:Констанция Хлора, Константина II, Грациана и других. Потеснив «пышную галльскуюстолицу» [5] Лугудун (совр. Лион), Августа Треверов превратилась в политическийи культурный центр провинции. При императорском дворце была открыта большаябиблиотека [6]. В этом городе, сразу ставшем знаменитым, возрос статусриторической школы. Она была выделена императором Грацианом из всех другихвысших образовательных центров Галлии, так как жалованье ритора здесь отнынесоставляло 30 аннон, в то время, как в других городах провинции оно непревышало двадцати четырёх (Cod. Theod. XIII. tit. 3.1,11).
ВIV в. Галлия, граничащая с Германией, стала римским форпостом в борьбе сварварами, что ещё больше укрепляло значение этой провинции в латиноязычномзападном мире. Нарбоннская Галлия, самая густонаселённая, наиболее романизированная,а ещё раньше эллинизированная часть Галлии, превратилась в экономический центрЗападной Римской империи. Галлия постепенно становилась хранилищем римскойкультуры и образованности, о чём свидетельствует «пышное развитие литературы иискусств, близорукими глазами современников» представленное как «эпоха славы иблагоденствия родного государства» [7].
Распространениюримского культурного наследия в Галлии способствовали многочисленные школы,часть из которых относилась к разряду «больших». Такое определение рядисследователей [8] даёт высшим учебным заведениям гуманитарной направленности,которые мы в дальнейшем будем называть высшими, так как риторика — главныйпредмет их «учебных программ» — изучалась только на третьей, высшей ступениобразования, а риторами, или профессорами красноречия, в Римской империиназывались преподаватели риторических школ.
Извысших школ Галлии, возникших в эпоху Августа и Тиберия (начало I в.), самымидревними и наиболее известными считались Массилийская и Августодунская.
Школав Массилии (Марсель) пользовалась большой славой, далеко переходящей границыпровинции. Сюда приезжали учиться дети богатых римских аристократов. Ихпривлекала не только программа, весьма обширная, особенно в области медицины,астрономии, географии, но прежде всего, преподаватели греческого языка. Бывшаягреческая колония, Массилия, основанная около 600 г. до н.э., имелапервоклассных греческих грамматиков, поэтому греческий был одним из важнейшихучебных предметов. «Трёхязычный город», по словам Варрона, подражал во всёмАфинам и отчасти заменял эту греческую столицу на западном побережьеСредиземного моря. Его богатая научная традиция, «здоровая в моральномотношении обстановка» [9] создали славу Массилии как «великому университетскомугороду» [10].
Другая,не менее известная школа, в Августодуне (совр. Отён) пополняласьпреимущественно местными уроженцами из знатных и влиятельных семей, нередкосвязанных со жреческой элитой кельтской Галлии — друидами. Школа в Августодунебыла настолько многочисленной, что в 21 г., во время восстания Флора иСакровира, через взятие в заложников её учащихся, Сакровир пытался обеспечитьнейтралитет галльской знати, преданной римлянам. В середине III в.Августодунская высшая школа вновь оказалась в эпицентре политической борьбы,связанной с возникновением Галльского сепаратного государства. СолдатыГалльской империи в течение семи месяцев 268 — 269 гг. осаждали Августодун,союзника Рима, и превратили город в груду развалин. Здание школы сгорело.Деятельность школы была восстановлена только в IV в., когда императорКонстанций Хлор (305 — 306) в знак особого расположения к гражданам этогогорода отослал из Рима в Августодун одного из своих приближённых, начальникаканцелярии Евмена, происходившего из династии риторов этого города. Личныекачества Евмена, дар красноречия, нравственные достоинства, должны были, посоображениям императора, способствовать восстановлению былого величияриторической школы Августодуна. «Там будете вы формировать умы юношества ивнушать им склонность к лучшей жизни. Не считайте это унизительным для тоговысокого сана, которым вы обличены. Почтенная профессия поднимает, а не унижаетдостоинство человека», — написал император Евмену, отправляя его из Рима народину [11]. Для того, чтобы работа в провинции не напоминала ссылку,Констанций Хлор установил жалованье Евмену вдвое большее, по сравнению с тем,что тот имел при дворе, — 600 тыс. сестерциев [12]. Всё это огромное состояниеритор потратил на ремонт школы [13], которая, благодаря его стараниям, возродиласьк новой жизни.
Школанаходилась в самом центре города. Императоры, посещая Августодун, следовалипрямо мимо неё. Она стояла вблизи двух храмов греческим богам, Минервы иАполлона, «как бы в родственном объятии божеств» [14], покровительствующих познанию.Божественный разум должен был обогащать юношество, по мысли Евмена, мудростью,красноречием, благоразумием [15]. Здание школы было красивым [16], ононапоминало храм науки и искусства и, подобно греческим храмам, имело портики[17]. В образовательных целях Евмен приказал изобразить на стенах портиков всеземли и моря, все города, племена и страны, покорённые римским оружием.
Высшиешколы существовали и в других галльских городах: Лугудуне (совр. Лион),Бурдигале (Бордо), Толозе (Тулуза) [18], Пиктаве (Пуатье), Виенне (Вьенна),Арелате (Арль), Нарбоне (Нарбонн), Весонтии (Безансоне), Авсцие (Ош), Ангулеме[19], и как уже отмечалось, в Августе Треверов (Трир). По мнению Ф.Гизо, этиучреждения, способные «содействовать развитию умов, движению вперёд и господствуидей» [20], определяли духовное состояние гражданского общества Галлии.
Измногочисленных галльских высших школ нам наиболее хорошо известнаБурдигальская, которая подготовила тысячу своих воспитанников для судебнойдеятельности форумов и две тысячи выпускников для римского сената ипровинциальных самоуправляющихся городов-муниципиев [21]. Студентом этой школыбыл поэт, ритор и политический деятель Авзоний (Авсоний). Воспитанником другойриторической школы, Лугудунской, был галльский епископ Аполлинарий Сидоний. Ихлитературное наследие, поэмы и письма, представляют большой интерес дляизучения состояния образованности галльской элиты IV — V вв., так как позволяетпонять организацию учебной деятельности в грамматических и риторических школах,восстановить программу обучения в центрах обучения риторике, создатьпредставление о профессиональных и личных качествах преподавателей, проследитькарьеру некоторых выпускников лучших образовательных учреждений Галлии, понятьлитературные пристрастия в поздней Римской империи, оценить роль интеллигенциив жизни западных римских провинций.
БиографияДецима Магна Авзония (ок. 310 — ок. 394) известна лучше многих других древнихпоэтов. Почти на каждой странице своих сочинений [22] он рассказывает о себе, освоих родственниках, преподавателях и товарищах, описывает города, в которыхжил, не без гордости и тщеславия повествует о своей блестящей политическойкарьере.
СемьяАвзония была греческого происхождения. Три поколения родственников поэта полинии отца проживали на территории Аквитании, юго-западной Галлии, сначала вгородке Коссио (совр. Базас), затем в Бурдигале. Отец Авзония, знавшийгреческий лучше, чем латынь, был знаменитым врачом, практиковавшим в своёудовольствие, потому что платы за лечение он не брал. Среди многочисленныхродственников Авзония было немало известных в Галлии представителейинтеллигенции. Его дед по линии матери был астрологом, предсказавшим блестящуюсудьбу своему внуку, Дециму (Parentalia. 4, 17 — 20). Его тётка, ЭмилияГилария, учёная и умная, занималась медициной (ibid. 6,6). Самым прославленнымв семье был Эмилий Магн Арборий, работавший ритором в Толозе. Его имя, Магн,стало вторым именем Авзония, данным ему при рождении. Дядя сыграл важную роль ввоспитании и приобщении к науке юного Авзония. Он рано заметил в ребёнкеспособности и взял его, десятилетнего, в свою риторическую школу. ВпоследствииАвзоний, с благодарностью вспоминая этого своего родственника, назовёт его«лучшим из ближних моих», «матерью и отцом» (Parent. 3, 6 и 8). Арборий былвидным авторитетом среди риторов и адвокатов Галлии и Испании, «всей Европы»,по словам Авзония (ibid., 15). Подобно многим преподавателям гуманитарных наук,он любил поэзию, был известным писателем и поэтом, его имя вспоминали ещё и в Vв. Благодаря ему, Авзоний рано пристрастился к поэзии и духу классическихобразцов литературы, выработал лёгкость и изящество стиля, соединённые слатинской ясностью и стройностью [23]. Толозу, где Авзоний провёл восемь лет,обучаясь сначала грамматике, затем риторике, он называет своей «кормилицей»(«матерью» считая Бурдигалу, свою родину). Период обучения Авзония в Толозепрервался в 328 г. Арборий был вызван в Константинополь для воспитания сынаимператора Константина I Констанция II. Однако талантливый ритор не долго могпользоваться блестящим положением придворного наставника: через несколькомесяцев пребывания в новой столице Римской империи он скончался. Авзонию пришлосьвернуться в Бурдигалу. Здесь он продолжил своё риторическое образование, слушаялекции самого знаменитого из местных профессоров Тиберия Виктора Минервия (укоторого позднее, когда Минервий переехал в Рим, училась и другая знаменитостьтой эпохи, Симмах), а также некоторых других, в том числе Латина Алкима Алетия(Profes. 1; 2; 3). Это были видные учёные, о которых с уважением говоритисторик Аммиан Марцеллин; их имена в следующем столетии употреблялись почти какнарицательные для обозначения блестящих риторов (Amm. Marc. XVIII. 1; Apoll.Epist. V, 10).
ВБурдигале Авзоний закончил своё риторическое образование. Здесь же он, не безпротекций своего отца, члена местной курии, и его друзей, муниципалов, получилместо грамматика, а через несколько лет, благодаря уже своим собственнымуспехам на преподавательской стезе, добился и должности городского ритора(Profes. XI, 3; XXIV, 6; «К читателю». 15, 18, 27). Около 30 лет Авзонийзанимался преподавательской деятельностью в Бурдигале. Свои воспоминания оработе грамматиком и ритором, а также хвалебные отзывы о всех своих учителях иколлегах он изложил в поэме «О преподавателях Бурди-галы» [24] .
Другаяизвестная литературная величина Галлии — Гай Соллий Аполлинарий Сидоний (430 — 480), сохранивший воспоминания по интересующей нас проблеме, жизни высших школГаллии, родился в Лугудуне. Фамилия, к которой он принадлежал, «привыкласчитать высшие должности как бы наследственными» [25]. При императореКонстантине II его дед, тоже Аполлинарий, один из самых известных лугудунскихграждан, был назначен главою административного управления и судопроизводства Галлии.В отличие от Авзония, Аполлинарий Сидоний не оставил панегириков своимпреподавателям, хотя лучше него никто не смог бы дать нам сведений о характеревысшего образования в Галлии того времени, т.е. середины и второй половины V в.Однако, изучая его литературную деятельность, сохранившую следы полученногообразования и воспитания, мы можем составить представление об интеллектуальнойподготовке галльской знати и, что ещё более важно, о состоянии процессаобучения накануне гибели Западной Римской империи.
Лугудун- один из самых густонаселённых городов Галлии, в прошлом, столица провинции,насчитывал 80 — 100 тыс. жителей [26]. Современники называли этот городgymnasium mundi. Здесь уже в I в. проводились состязания в риторике, о чёмвспоминает Светоний в биографии Калигулы (XX) и Ювенал (Sat. VI. 148).Провинциальная элита ценила «словесное знание», считала его эквивалентомзнатности (Apoll. Epist. VIII. 1), а свою учёность, выставляя напоказ,прославляла в гиперболических комплиментах, типа «сама Аттика не была такаттична, и сами Музы так мусичны», [как ты] (ibid. IV. 3). Любовь к редкостнымсловам, неологизмам, панегирикам, поэзии галльская знать впитывала со школьнойскамьи.
Бурдигала,также как и Лугудун, принадлежала к числу городов, которые в эдикте Грациана от374 г. характеризуются как «процветающие и блистающие славой своихпреподавателей». Сам Авзоний в стихах, посвящённых родине, восхваляет башнигородских стен, доходящие до облаков, широкие площади, улицы, дивные взору,мраморные фонтаны («О знаменитых городах». 20). Уже давно прошло то время,когда Марциал, желая найти синоним для человека малокультурного, серогопровинциала, использовал фразу «Бурдигальский пентюх» (Epigr. IX, 32). К IV в.Бурдигала стала одним из крупнейших центров риторической учёности, а её риторыприобрели известность не только в западных провинциях, но и в столицах империи,Риме и Константинополе.
Вриторических школах завершался процесс обучения, начатый в элементарных играмматических школах. Сюда приходили юноши в позднем отроческом возрасте (Aus.Profes. 17, 11), уже овладевшие навыками пассивной речи, т.е. умеющие правильночитать по-гречески и на латыни и получившие азы в комментировании классическихтекстов: Гомера и Менандра, Вергилия, Горация, Теренция (Aus. Profes. 21,8; 17;«К внуку своему, Авсонию». 45 — 60).
Изсохранившегося труда Агреция, грамматика IV или V в., «О правописании, свойствеи различии слов» становится понятным, что в грамматических школах занималисьлексическим и этимологическим толкованием слов. Подобные штудии становилисьочень важным направлением учебной деятельности из-за порчи латинского языкаварваризмами и солецизмами (синтаксическими ошибками). Даже лучшие писателиутрачивали чистоту и правильность слога, забывая об их долготе и краткости, алучшие поэты, порывая с классикой, увлекались неологизмами. Грамматик Агрецийобъяснял синонимы и различия в значении слов, звучащих одинаково. Он давалпримеры употребления слов, апеллируя к латинским классикам: Цицерону, Горацию,Теренцию, Титу Ливию, а, комментируя сложные фрагменты, приводил исторические,мифологические, географические объяснения [27].
Преподавателигреческой грамматики, изучавшейся также в «средней» школе, вводили учеников втонкости греческого языка, учили плавной и мягкой эллинской речи (Aus. Profes.8, 11). Количество греческих грамматиков уже в IV в. начинает сокращаться. Помнению С.В. Ешевского, в Массилии, главном центре греческой образованности, к Vв. остались только латинские риторы и грамматики [28]. Однако, в некоторых школах:Лугудуне, Бурдигале, Бордо -греческий язык, как и раньше, преподавался. Авзониймог писать макаронические стихи («К Аксию Павлу, письмо двуязычное») на смесилатинского языка с греческим, вставляя много греческих фраз различныхстихотворных размеров. Аполлинарий Сидоний знал греческий очень хорошо. Он дажеперевёл с языка орининала сочинение греческого писателя II — III вв. ФилостратаСтаршего «Жизнь Аполлония Тианского» (Epist. VIII.3). Некоторые выдающиесяпредставители галльской интеллигенции: Леон Нарбонский, Лампридий, МаммертКлавдиан — в совершенстве владели греческим. Аполлинарий Сидоний, упоминаясвоих друзей из галльской знати, не жалеет лестных слов для восхваления ихэрудированности, образованности и уровня владения греческим языком. Так, познанияв греческой истории Консентия Старшего из Нарбона были настолько совершенны,что, с его слов, гремящий Гомер и стремительный Геродот не смогли бы сохранитьпервенство («Похвала Консентию» [29]. 135), а при появлении его на аттическойсцене смолкли бы Софокл и Еврипид (там же. 127). Консентий II вёл «двуязычные»переговоры с Феодосием Младшим в Византии, и его «округлой» греческой речирукоплескали византийцы (там же. 230-240).
Такимобразом, лучшие традиции в организации «среднего» образования сохранялись вГаллии и в V в., хотя, как мы отметили, некоторые изменения всё же были заметнысовременникам. Они относились, как правило, к технике владения греческимязыком, который начал терять своё значение в интеллектуальной среде посленарушения территориальной целостности Римской империи и оформляющемся разделелатиноязычной Западной Римской империи и гре-коязычной — Восточной (395 г.).
Сдидактикой грамматических школ и их психологической атмосферой знакомит насАвзоний в послании «К внуку своему, Авсонию, об отроческом учении». Внук поэта,видимо, боялся приступать к обучению у грамматиков, зная об их несдержанности излоупотреблении физическими наказаниями. Действительно, рукоприкладство имеломесто в школах второй ступени, и Авзоний не желает скрывать правды от своегомаленького внука. Характеризуя грамматиков, Авзоний отмечает, что учитель«грозен», «мрачен и стар, и голос его неприветлив», на челе у него «угрожающеморщатся складки», и даже седины его кажутся «свирепыми» (13 — 15). Он нестарается утаить и того, что питомцы грамматических школ нередко слышат«свистящие удары», видят «открытые розгам спины», жезл тростяной и «бич, допоры притаившийся в кожаных ножнах» (25, 29 — 30). Видимо, сильно врезались впамять самого старика Авзония скрипящие от дрожи учеников скамьи и егонеподдельный ужас и страх, нежелание утром идти в школу, раз он решилподелиться этими своими детскими переживаниями с внуком. (31 — 32). Вряд лимальчика могли успокоить слова деда, брошенные мимоходом, что можно забыть острахе, хотя бы раз увидев учителя добрым (16). Не боясь и себяскомпрометировать в глазах потомков, Авзоний вынужден признаться внуку, чтокогда он сам работал грамматиком, его «ласка» по отношению к «непокорным»ученикам сочеталась с «острасткой» (70), потому что «они безо всякой склонялиохоты шею под тяжкую власть, и губу от узды воротили» (77 — 78). Опытныйпреподаватель, Авзоний, советует малышу не поддаваться малодушию, «услышаввластный учительский крик», и не пугаться «немилой строгости» (3). Через эти способыпостижения науки прошли десятки поколений, в том числе и его дед, и дядя, атакже его отец и мать.
Призываявнука подумать о блестящей карьере адвоката, ритора, государственногочиновника, о чести консула, Авзоний пытается ему внушить, что слава и успехдаются только тем, кто «тернистой тропою красноречия» следует ввысь (43),помня, что от горького корня появится сладкий плод (73).
ДалееАвзоний, уже не как родственник, а как известный ритор, даёт советы внуку, скаких произведений надо начинать процесс обучения и какие приёмы использоватьдля достижения успеха в «учебной упряжи» (12). В основе постижения тайнграмматики, по мнению Авзония, находятся не подвластные времени творения «отца«Илиады»» и «немеркнущего» Менандра (46 — 47). Далее наступает черёд«лирного Флакка» (Горация) и «Мароновой песни» (Вергилия), комедий Теренция идвух исторических произведений Г.Саллюстия Криспа, «Заговора Катилины» и«Истории» (56 — 65). «Трагические фразы» и «песнопения для лирной игры» (53 — 54), т.е. греческие трагедии и лирику, видимо, изучали в последнюю очередь, какэто следует из текста поэмы Авзония.
Авзонийвводит нас в методику обучения в грамматических школах, когда даёт советы внукуоб организации процесса изучения названных произведений. Их надо громко и срасстановкой читать, чтобы понять продуманный ритм произведений и прояснить длясебя смысл неизвестных слов, увидеть «отборный слог отчего языка» (57 — 58).Помимо чтения, Авзоний рекомендует внуку выучивать произведения наизусть (5),что обычно практиковалось в грамматических школах для развития памяти идемонстрации в нужный момент своей эрудиции.
ДалееАвзоний наставляет внука учиться «с лёгким сердцем», т.е. с удовольствием, незабывать о необходимости чередования «времени занятий и времени досуга» (4).
Такимобразом, из послания Авзония к внуку следует, что грамматическая школазакладывала фундамент риторической образованности. Она учила бережно ивнимательно относиться к слову, формировала навыки исследовательского труда икультуру речи, развивала интеллектуальные способности учащихся. Степеньсложности видов работы, связанных с восприятием информации в текстах,комментариями и интерпретацией, соответствовала возможностям учащихся.Серьёзное обучение искусству речи, как и приобщение к наукам, по мнениюАвзония, было возможно, только когда «юность покажется на пороге» (73 — 74),т.е. в риторической школе.
Главнымпредметом на третьей, высшей ступени обучения, была риторика — искусствокрасноречия. С.В. Ешевский утверждает, что риторика приобрела в Галлии особоезначение в «связи с отличительными особенностями кельтского национальногохарактера: лёгкостью речи, плодовитостью воображения, любовью к эффектности»[30]. Первая латинская риторическая школа в Риме была открыта именно галлом в Iв. до н.э [31]. Галлия дала наибольшее количество преподавателей риторики.Панегирик как один из видов прославляющего красноречия также получил особоераспространение именно в Галлии. Панегириками императору Юлиану и префектуГаллии Саллюстию Секунду прославился учитель Авзония Латин Алким Алетий(Profes. 2, 22 — 24).
Курсзанятий в риторической школе распадался на три, тесно связанные между собоюобласти: теорию красноречия, устный и письменный анализ текстов,самостоятельные выступления.
Втеорию красноречия входило учение о подаче материала и аргументации; учение орасположении материала во вступлении, изложении обсуждении, заключении; учениео трёх стилях — высоком, среднем и низком — и о трёх средствах возвышения стиля- отборе слов, сочетании слов и фигурах слов; учение о запоминании и исполненииречи [32].
Авзоний,наш главный информатор о высших школах Галлии, подробно не останавливается натеории красноречия, видимо полагая, что для его современников, выходцев из этихшкол, подобная информация не представляет никакого интереса. Только в «Грифе очисле три» он упоминает об «отлично знакомых» ему трёх временах, трёх лицах,трёх родах; «трёх степенях сравнения, девяти стихотворных стопах,триметрическом стихе, всей грамматике и музыке» [33], что исключает всякие сомненияв его хорошей теоретической подготовке, связанной с обучением в высшей школе.
Впредисловии к «Технопегниям», или к «Шуткам ремесла», Авзоний замечает, что вего коротких стихах нет места ни красноречию, ни разработке чувств, нивступлениям, ни повторениям, ни заключениям, ни иным приёмчикам, которые в однустрочку попросту не поместятся [34]. Анализируя эту фразу, мы можем сделатьвывод о том, что любая речь, которую разрабатывали студенты на занятиях, должнабыла состоять из вступления, повествования, доказательства, заключения. Этобыла обычная, стандартная структура риторической «диспозиции». Кстати сказать,многие стихи Авзония несут отметину хорошо выученных и отработанных вриторической школе правил построения речи. Они начинаются прологом («Действосеми мудрецов»), обращением к адресату («Распятый Купидон», «Гриф о числетри»), предисловием («Технопег-нии»), вступлением (сборник «Эпиграммы»;«Вступление к эпиталамию»). Чёткость и стройность изложения, вместе с разбивкойна части, присутствует даже в шутливых стихах Авзония, например, в «Свадебномцентоне». Выводами, подведением итогов, заключением обозначается конецповествования (к примеру, «Заключение» к «Технопегниям»).
Всвоих литературных работах, включая и письма, Авзоний применяет различные стихотворныеразмеры: дистихи, латинский и греческий гекзаметр, ямбы, гендекассилабы и др. Водном произведении он искусно может применять различные размеры. Например, в«Молитве ропалической» он использует гекзаметры, состоящие из 1-, 2-, 3-, 4— и5- сложного слова, которые создают впечатление «палицы», утолщающейся к концу.Отсюда и название стихотворного размера, — «ропалический» [35]. Ради забавыАвзоний может позволить себе использовать редкие размеры для 11-сложного стиха[36].
Этим«экзотическим» знаниям в области поэзии он, видимо, был обязан своему учителю — ритору Луциолу, который «законы стиха объяснял» и «ритмам учил» (Profes. 3,3-4).
Авзонийобладал познаниями и в области лингвистики, различая долгие и краткие звуки («КФеону, при получении от него яблок и стихов»), и в сфере стилистики, используя«слог красноречия тройной: возвышенный, скромный и третий, тканный из нитейпростых» («Гриф о числе три». 65 — 66).
Объяснениетеории языка и стиля требовало высокой квалификации у преподавателей, глубокихзнаний, многолетнего опыта. Не случайно поэтому большинству риторов Бурдигалы иТолозы Авзоний даёт определение «учёный» (Profes. 3, 1; 4, 16; 5, 1; 25, 9),некоторых он награждает эпитетом «образец учёности» (2, 8). Характеризуя личнуюжизнь преподавателей, он отмечает, что они были счастливы «среди наук» (5, 19),преуспели в науках (7, 9), и с их смертью «наука потеряла свой плод» (6, 44 — 45). Эти фразы красноречиво свидетельствуют о том, что профессора серьёзнозанимались теорией красноречия и делились своим мастерством со студентами назанятиях. Сам Авзоний, проработав не один десяток лет ритором, овладелглубокими познаниями в теории красноречия. Он упоминает имена Эмилия Апра — грамматика-комментатора II в., Теренция Скавра — автора учебника по грамматикеII в., Валерия Проба — одного из самых знаменитых филологов I в. и ихпрославленных предшественников: Зенодота (III в. до н.э) и Аристарха (II в. дон.э) — александрийских грамматиков, а также Варрона (I в. до н.э), сочинениякоторого были главным пособием для грамматиков («О себе». 20; Profes. 13, 3;20, 7 и 9).
АполлинарийСидоний, как и Авзоний, никогда не утаивал своей великолепной образованности ииспользовал любую возможность, чтобы продемонстрировать свои познания в областириторики. В «Похвале Консентию» он перечисляет многочисленные размеры, которыеи он, и его друзья используют при написании стихов (гекзаметры, пентаметры,трёхмерные трохеи, дактиль, спондей, одиннадцатисложник — 22 — 27); в «Посланиио замке Понтия Леонтия» [37] он сообщает, что, как и его кумир Стаций, не любитдвустишия или четверостишия, но, следуя науке поэзии Флакка, «расширяет свойпредмет, вставляя пурпурные лоскутья общих мест» (5).
Ознакомившисьс теорией ораторского искусства, студенты приступали к разбору образцовыхсочинений, прежде всего, речей Цицерона, к которым добавлялись поэмы Вергилия итрактат Квинтилиана «Воспитание оратора».
Затемнаступала очередь самостоятельных декламаций на заданные темы, т.е. ораторскихупражнений.
Вриторических школах, как в западных, так и восточных провинциях Римскойимперии, с момента их возникновения существовало 12 «прогимнасм», т.е.подготовительных упражнений: 1. пересказ басни на традиционные эзоповскиесюжеты: 2. рассказ на мифологическую тему; 3. хрия — изречение, тезис, мысль собстоятельным анализом; 4. гнома — сентенция, формулировка общепринятыхположений, объяснение смысла нравственных и назидательных изречений;исследование правдоподобности общеизвестных легендарных событий с последующимутверждением или опровержением; 6. сочинение на общие места или типы; 7.похвала; 8. энкомия — порицание; 9. сравнение; 10. этопея — декламация от имениисторического лица или литературного персонажа, воссоздающая его характер,настроение; 11. экфрасис — описание личностей или предметов, памятниковархитектуры и искусства; 12. положение — размышление об общем или общеизвестномвопросе [38].
Двумяглавными видами декламаций, свазориями и контроверсиями, завершался третий этапобучения. Свазория — это рассмотрение вопроса, законо-предложения послевсестороннего обсуждения всех «за» и «против». Контро-версия — этодоказательная речь, имитирующая судебный процесс: споры истца и ответчика,обвинителя и защитника.
Тематикаподготовительных упражнений Авзонием не приводятся. Однако, упоминания онекоторых типах упражнений риторической подготовки в высших школах мы находим вего произведениях. Так, с благодарностью вспоминая Тиберия Виктора Минервия,известного не только в Бурдигале, но также в Риме и Константинополе, Авзонийназывает ту область, в которой этот преподаватель был непревзойдён ни кем изего коллег, — «мнимые процессы», т.е. контроверсии (Profes. 1, 15). Втворчестве Авзония мы обнаруживаем многочисленные подтверждения его прилежанияи хорошей успеваемости в риторической школе. Общие места встречаются в изобилиив его стихах и письмах, в частности, приём перечисления, который профессорарекомендовали своим студентам, чтобы те могли наиболее убедительно блеснутьсвоей учёностью. К примеру, в своей поэме, «Мозелла» Авзоний перечисляет сортарыб, водящихся в реке, а в «Распятом Купидоне», рассказывая о том, как коварныйбог попал в руки женщин, пострадавших от несчастной любви, он перебирает всеимена героинь-страдалиц древних мифов. В своих письмах к любимому ученику идругу Павлину он сравнивает себя и его с Орестом и Пиладом, Нисом и Эвриалом,Дамоном и Финтием, Перифоем и Тезеем, символизирующими примеры нерушимойдружбы.
Авзонийпредстаёт перед нами и мастером пересказа: ничего не потеряв и не придумав, онперечисляет в стихах 12 первых римских императоров, 12 подвигов Геркулеса, 12месяцев, 9 муз, 7 планет, 4 всегреческие игры. В других своих стихах онакцентирует внимание на знакомых предметах, но стремится разглядеть в них нечтонеожиданное, выразить своё восприятие обыденного, общеизвестного (например, «Ознаменитых городах»). Он владеет искусством детализации («Мозелла») и умелопользуется сравнениями, черпая свой словарный арсенал из мифологии и историикультуры. Почти автоматически в его сознании всплывают образы Миноса и Солона,когда он пишет о справедливости, Пифагора и Нумы Помпилия — о божественнойучёности; Аристарха и Зенодота — о книжной учёности; Феба и Эскулапа — оврачах, кентавра Хирона — об учителях. Разновидностью рассказа-похвалы являютсяциклы поминальных стихотворений Авзония, посвящённых его родственникам ипреподавателям Бурдигалы. С примером гномы мы встречаемся, читая «Действо семимудрецов» и вместе с автором вспоминая изречения философов Греции. Образцомэкфрасиса является любовная лирика поэта, посвящённая пленнице Бисулле, илиописание картины «Распятый Купидон». Размышляя «О пифагорейском «да»и «нет»», Авзоний знакомит нас с техникой положения.
Такимобразом, поэтическое наследие Авзония является яркой иллюстрацией знаний,приобретённых в высшей риторической школе, а для нас — ценным источникомизучения структуры образовательного процесса и основных технологий учебнойдеятельности в «средних» и высших учебных заведениях гуманитарной ориентацииГаллии. Функционирование школ в культурном пространстве провинции не отражалосьна ухудшении качества подготовки их выпускников. Организация учебнойдеятельности подчинялась многовековым традициям получения классическогообразования и не отличалась от аналогичных стандартов в образовательных центрахвосточных провинций и двух столицах поздней Римской империи, Риме иКонстантинополе.
Примечания
1.Нарбоннская Галлия (совр. Южная Франция), расположенная вдоль северногопобережья Средиземного моря, отошла в состав римских земель в 121 г. до н.э.;Цизальпийская Галлия (север Апеннинского п-ова) была подчинена ещё раньше, входе компаний 197, 194, 191 гг. до н. э.
2.Бродель Ф. Что такое Франция? Люди и вещи. М., 1995. С.76.
3.Там же. С.74.
4.Бродель Ф. Указ. соч. С.89; Брюсов В. Великий ритор. Жизнь и сочинения Децима МагнаАвсония // Русская мысль. Кн. III. М., 1911. VIII. С.3; Ешевский С.В. К.С.Аполлинарий Сидоний. Эпизод из литературной и политической истории Галлии Vвека. М., 1855. С.11; Савукова В.Д. Состояние латинской образованности в Галлиипериода падения Римской империи // Вопросы античной литературы и классическойфилологии / Отв. ред. М.Е. Грабарь-Пассек. М., 1966. С.348.
5.Бродель Ф. Указ. соч. С. 78.
6.Гизо. История цивилизации во Франции. Т. 1 и 2. М., 1877. С.76.
7.Брюсов В. Указ. соч. С.3.
8.Гизо. Указ. соч. С. 76; Савукова В.Д. Указ. соч. С.348.
9.Общая история европейской культуры / Под ред. И.М. Гревса, Ф.Ф. Зелинского,Н.И. Кареева, М.И. Ростовцева. Т. VII. История Франции в раннее средневековье.Спб., 1913. С. 231.
10.Там же. С. 230.
11.Евмен. Речь о восстановлении школы ораторского искусства в Августодуне //Памятники позднего ораторского и эпистолярного искусства II — V века. М., 1964.С. 117-124.(14).
12.Там же. 14.
13.Там же. 16.
14.Там же. 9.
15.Там же. 10.
16.Там же. 3.
17.Там же. 20.
18.Авсоний. О преподавателях Бурдигалы // Поздняя латинская поэзия / Сост. М.Гаспаров. М.,1982. С. 64 — 81.
19.Гизо. Указ. соч. С. 74.
10
20.Там же.
21.Auson.Profes. 9-10.
22.Все ссылки на сочинения Авзония сделаны по изд.: Поздняя латинская поэзия/Пер.М.Гаспарова, М. Грабарь-Пассек, Ю. Шульц, В. Брюсова. М.,1982. С. 37 — 188;Аполлинарий Сидоний цит. по изд.: Поздняя латинская поэзия. Указ. соч. С.543-571.
23.Брюсов В. Указ. соч. С.4.
24.Латинское название этого произведения «Commemoratio professorumBurdi-galensium», сокращённо «Profes.»
25.ЕшевскийС.В. Указ. соч. С.2.
26.Бродель Ф. Указ. соч. С. 78.
27.Ешевский С.В. Указ. соч. С. 17 — 19.
28.Там же. С. 15.
29.Аполлинарий Сидоний. Похвала Консентию / Пер. С. Ошерова // Поздняя латинская поэзия.Указ. изд. С. 551 — 564.
30.Ешевский С.В. Указ. соч. С. 21.
31.Это была школа Луция Плотия Галла. См.: Моммзен Т. История Рима. Т. II. М.,1937. С. 400.
32.Гаспаров М. Введение // Поздняя латинская поэзия. Указ. изд. С. 12.
33.Авзоний. Гриф о числе три // Поздняя латинская поэзия. С. 123.
34.Авзоний. Технопегнии // Там же. С. 127.
35.Поздняя латинская поэзия. Указ. изд. С. 632.
36.Там же. С. 635.
37.Аполлинарий Сидоний. Послание о замке Понтия Леонтия / Пер. С. Ошерова //Поздняя латинская поэзия. Указ. соч. С. 544 — 551.
38.Аверинцев С.С. Риторика и истоки европейской литературной традиции. М., 1996.С. 273; Гаспаров М. Введение // Поздняя латинская поэзия. Указ. изд. С. 13 — 14; Соколов В.С. Плиний Младший. Очерк истории римской культуры времён империи.М., 1956. С. 84 — 85.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.yspu.yar.ru