Октябрьская революция 1917 г.

СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ. 3
1. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА: УСЛОВИЯ, ПРИЧИНЫ,ВОЗМОЖНОСТИ… 5
1.1. Условия и причины октябрьской революции 1917 года. 5
1.2. Февральская революция1917 года. Варианты развития. 8
1.3. Социалистическая революция. 18
2. РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ… 24
ЗАКЛЮЧЕНИЕ. 30
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ… 35

ВВЕДЕНИЕ
Можно считатьсправедливой точку зрения многих историков, социологов, философов, политологов,считающих значительными для судеб XX века событий 1917 года. Есть разные мненияо причинах, ходе и последствиях Февраля и Октября. На рубеже веков очень важнодля понимания социально-политических изменений в России, да и во всем мире,рассмотреть события начала нашего столетия, впрочем как и современнойреальности.
В 1997 году исполнилосьвосемьдесят лет двум российским революциям (Февральской и Октябрьской),изменившим судьбу России и оставившим не­изгладимый след на всем двадцатомвеке.
Пожалуй, сегодня нетничего более запутанного, чем эти страницы отечественной истории. В ихтрактовке содер­жатся по меньшей мере четыре разные «правды»: одна — единственно истин­ная — та, какими эти революции были на самом деле, почему ониразвивались так, а не иначе; вторая объясняет, как эти революции субъективновоспринимались современниками и участниками, почему они руковод­ствовались темили иным пониманием, будучи авторами и актерами драмы; третья — «правда», которая на протяжении ряда десятилетий внедрялась вобщественное сознание в качестве «марксистско-ленинской», хотя наделе была сталинизмом; наконец, четвертая — это широко афишируемая ныне«правда», а на деле откровенная ложь, какую распространяютсегодняшние противники Октябрьской революции, откровенные враги социализма.
Конечно, было бы большимсамомнением, предлагая собственное видение событий, претендовать событий,претендовать на истину в последней инстанции, а не на еще одну попыткуприблизиться к адекватному отражению случившегося — на что пре­тендует каждыйдобросовестный обществовед, берущийся за перо и пишущий об отечественнойистории. Никто не застрахован от ошибок, но следует различать невольныезаблуждения, порожденные сокрытием фактов или не­совершенством концептуальногоаппарата, и преднамеренную ложь, пренебре­гающую фактами и сознательно обманывающуюсограждан в угоду одно­моментной корысти или долговременного холуйства передвласть имущими. Ныне в обществоведении не мало тех, кто переход к рынкупонимает как торговлю единственным своим достоянием — совестью. А как известно,«чем меньше совести, тем больше всего остального».
Среди этих последнихнемало ретроградов, осуждающих революции как таковые, не понимающих того, чтореволюционные перевороты, сопровожда­ющие естественно-историческое развитие — средство спасения и умножения обществом производительных сил, а потому важныймомент прогресса. Эсер Виктор Чернов в свое время писал: «Оправданиереволюции — не в выигрыше времени и в экономии сил. Ее оправдание, высшее ибесспорное, в том, что она является единственным способом двинуться вперед тами тогда, где и когда упрямство командующих групп и классов пытается глухоюстеною отстаивать мощное и неудержимое историческое движение». Именнотакими и были революции 1917 года — это были тогда единственно возможныеспособы двинуться вперед.
Цель данной курсовойработы – рассмотреть октябрьскую революцию 1917 года и попутаться ответить навопрос о ее значении в истории нашего государства. Для достижения поставленнойцели необходимо решить следующие задачи:
-   рассмотретьоктябрьскую революцию 1917 года, ее условия, причины, возможности, через призмуместа этого события в истории;
-   рассомтреть рольи место русской интеллегенции в революции;
-   сформулироватьвыводы и заключение.
Отметим, прежде чемприступать к выполнению поставленных задач, что сам вопрос о роли и местереволюции подразумевает, наверное, не столько однозначный ответ, сколько егопоиск. Слишком много факторов, слишком много событий, много неизвестного вовсем произошедшем тогда и слишком мало еще прошло времени для того, чтобы датьоднозначный ответ.

1.ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ 1917 ГОДА: УСЛОВИЯ, ПРИЧИНЫ, ВОЗМОЖНОСТИ
1.1. Условия и причины октябрьскойреволюции 1917 года
К началу XX века Россияне была страной классического капитализма. Запоздавшая реформа 1861 года, хотяи дала значительный толчок развитию России по буржуазному пути, не позволила ейрешить многие задачи об­щественного развития. «Здесь в силу запоздалоговторичного и догоняющего развития капитализма, — пишет академик П. Волобуев, — как бы наложились друг на друга разные исторические эпохи, спрессованные вовремени и пространстве. Ввиду этого одновременно надо было решать и аграрныйвоп­рос — основной для страны, где крестьянство составляло большинство населе­ния,и задачи капиталистической индустриализации, подъема культурно-образовательногоуровня народа, и национальную проблему, и проблему демо­кратизации общественно-политическойжизни — замены абсолютистско-бюрократических порядковбуржуазно-демократическими и т.п.»[1]
При всех издержкахпрогресса страна отличалась высокой концентрацией промышленного производства,значительным уровнем организованности и сознательности рабочего класса, сложноймногопартийностью и острой идейно-политической борьбой. Отличительной чертойбыло также то, что российская буржуазия не была революционной и бояласьрадикальных перемен. Еще одна особенность состояла в том, что обе российскиереволюции протекали в ходе мировой империалистической войны — главного дирижерамногих событий. Без разрыва с войной никакие радикальные перемены в стране былиневозможны, а необходимость такого разрыва резко сближала назревшиеобщедемократи­ческие перемены с социалистическими, с радикальными мерами борьбыпротив империалистических основ войны.
Как же политическисознательная Россия встретила этот вызов истории? На политической арене страныбыло много партий, движений и лидеров, дававших свой ответ на этот историческийвызов. Какую позицию заняли левые, те, кто сыграл главную роль в революциях1917 года?
Хорошо известно, что,выступая за естественноисторический переход к социализму, Маркс и Энгельс нераз предупреждали революционеров, что попытки преждевременного и насильственногонасаждения нового строя грозят неизбежным провалом, ведут не к действительному,а к «казарменному коммунизму» с его формальным обобществлением,фактически не устраняю­щим капитала и связанных с ним отношений. «Длятакого коммунизма, — писал К. Маркс, — общность есть лишь общность труда иравенство заработной платы, выплачиваемой общинным капиталом, общиной каквсеобщим капи­талистом». Поскольку же общество не в состоянии ещеобеспечить сносное существование всем своим членам, то в нем, если и не возобновляетсяв полной мере «борьба всех против всех», то сохраняется вся«старая мерзость» борьбы за жизненные блага с использованием силы ивласти, что и превращает общество в казарму, нерентабельно производящую,населенную забитыми гражданами и их стяжателями-правителями.
Ф. Энгельс дважды писал отом, что если коммунисты получат власть до того как сложатся условия господствапредставляемого ими класса, то это приведет к катастрофе, ибо их вождь окажетсяперед неразрешимой дилеммой: «то, что онможет сделать противо­речитвсем его прежним выступлениям, его принципам и непосредственным интересам егопартии, а то, что ондолжен сделать, невыполнимо. Словом, он вынужденпредставлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, для господствакоторого движение уже достаточно созрело в данный момент. Он должен в интересахсамого движения отстаивать интересы чуждого ему класса и отделываться от своегокласса фразами, обещаниями и уверениями в том, что интересы другого классаявляются его собственными. Кто раз попал в это ложное положение, тот погиббезвозвратно». Это крайне суровое предупреж­дение было по-разномувоспринято меньшевиками и большевиками.
Для меньшевиков осознаниеэтого явилось первопричиной их постоянного нежелания ввязываться в борьбу, покакапитализм не достиг зрелых форм. Боясь оказаться в этом гибельном положении,они призывали «не браться за оружие» в революции 1905 года; выступалипротив активного вмешательства в управление страной после Февраля 1917 года,настойчиво боролись против подготовки вооруженного восстания в Октябре: имвсюду мерещилось прежде­временное овладение властью без наличия объективныхусловий. Именно с этих позиций они критиковали«авантюризм-волюнтаризм» и «социалистичес­кий бред»большевиков, стремившихся к активным действиям в условиях еще не созревшего длясоциализма общества[2].
Принципиально иной выводсделали большевики: если российская буржуазия консервативна и не желаетосуществлять свою историческую миссию, а Россия уже созрела для радикальныхбуржуазно-демократических перемен, то в такой обстановке вождь рабочего класса«вынужден представлять не свою партию, не свой класс, а тот класс, длягосподства которого движение уже достаточно созрело в данный момент»,разумеется, не обманывая свой класс, а разъясняя ему ситуацию. Короче, ни вкоем случае нельзя «отсиживаться», бездействовать в ходе такойреволюции[3].
Убеждение, согласнокоторому социальную революцию рабочего класса следует пассивно ждать до техпор, пока капитализм не исчерпает весь свой потенциал — ошибочно, ибосоциально-экономическое противоречие, вызываю­щее революционный взрыв, иклассовый характер возникающей политической власти, ее возможные действия ипроводимые преобразования не являются жестко, однозначно, неразрывносвязанными.
Будучи результатомреволюционной энергии масс, новая власть пред­ставляет собой относительносамостоятельную ценность, фактор, способный ускорить прогресс. На фундаментеодного и того же социально-экономи­ческого противоречия в зависимости отстепени недовольства, уровня организо­ванности и активности масс возникающаявласть может быть разной — менее или более революционной. Так, результатомФевральской революции, являв­шейся по своему существу буржуазной (но с широкимучастием масс), были возможны, по меньшей мере, три варианта: диктатурабуржуазии, демократи­ческая диктатура пролетариата и крестьянства и, наконец,то, что состоялось на деле — двоевластие, сочетание того и другого. Мало того,сама револю­ционная власть при определенных условиях (скажем, если этодемократи­ческая диктатура пролетариата и крестьянства, возникающая в ходебуржуазно-демократической революции эпохи империализма), может начать действия,характеризующие задачи уже другой — социалистической — револю­ции. Однаковсегда, опираясь на энергию создавших ее масс (их недовольство, порыв, энтузиазм),революционная власть остается толькоотносительносамостоятельной;выход за эти пределы ведет к отрыву от масс, к термидору. Эта концепция как рази позволила Ленину по-новому подойти к перспективам революционной борьбы вРоссии.
1.2. Февральская революция1917 года.Варианты развития
23- 27 февраля 1917 годасистема социально-экономических и общественно- политических противоречий,обостряемых неслыханными бедствиями импе­риалистической войны, взорваласьстихийными выступлениями масс. Начав­шись со столкновений у продовольственныхмагазинов и хлебных лавок, с демонстраций работниц петроградских заводов противвойны и голода, под­держанные стачками на многих предприятиях, массовыевыступления граждан быстро переросли во всеобщую политическую стачку, в бои сполицией, а с 26 февраля и в бои с вызванными в столицу войсками, что уже 27февраля привело не только к отказу войск бороться против населения, но и кмассовому переходу войск на сторону народа, к захвату правительственных зданийвос­ставшими.
В результате этихактивных выступлений рабочих и солдат, а также сочувствующих им гражданреволюция одержала политическую победу — в России пало самодержавие, возниклодвоевластие: с одной стороны, власть созданного думским комитетом буржуазно-помещичьегоВременного прави­тельства, с другой, власть Советов рабочих и солдатскихдепутатов как де­мократическая диктатура пролетариата и крестьянства.
Политическая победабуржуазно-демократической революции в России пос­тавила российское обществоперед выбором: пойдет ли Россия по пути реши­тельного устранения пережитковфеодализма и быстрого (по американскому образцу) развития капитализма, созданияпредпосылок более высокого общест­венного устройства ИЛИ она будет непрерывноспотыкаться о препятствия, придерживаясь прусского пути — постепенноговрастания в капитализм?
Сегодня о Февральскойреволюции пишут многие и самое разное. Но мало кто добирается до органическогопротиворечия или, если хотите, интимного смысла, озарявшего своим светом ее драматическийход и исход. Эта главная тайна Февральской революции (называемая на Западе«смутной револю­цией»), состоит в том, что, будучи по своей природебуржуазной, она не имела в своей структуре такой общественно-политической силы,которая была бы способна повести Россию по капиталистическому пути.Многочисленные сторонники капиталистической ориентации, с пеной у ртаобвиняющие боль­шевиков в том, что они своей политикой и действиями свернулиРоссию с «общечеловеческого» пути, скрывают этот органический изъянреволюции, молчат о том, почему все три Временных правительства 1917 года так ине осуществили назревших задач буржуазно-демократической революции. Поэто­мувесьма странно звучат слова доктора исторических наук, заявлявшего:«Возможность продолжения развития России по буржуазно-демократическомупути не только существовала, но и была, как мне кажется, в сложившихся условияхнаиболее вероятной. Ее обеспечивали победа Февральской револю­ции, вооруженноесвержение царского строя и существенное преобразование государственногоаппарата, значительная поддержка массами демократи­ческого Временногоправительства».
Почему же эта «наиболеевероятная» возможность не реализовалась? Согласно В. Старцеву, во всем миревиновато Октябрьское вооруженное восстание ибо «Временное правительствоКеренского имело шансы довести страну до Учре­дительного собрания, если бы небыло свергнуто Октябрьским вооруженным восстанием в Петрограде»7.Куда же делась «значительная поддержка масса­ми» этого правительства,как оно дошло до того, что оказалось свергнутым?
Такой исход Февральскойреволюции был с самого начала заложен в расстановке общественно-политическихсил России, в революционности народа и нереволюционности буржуазии, внараставших бедах ведущейся войны, порвать с которой Временное правительствоникак не могло в силу своей социальной природы, что и предопределило утрату имавторитета.
В. Ленин лучше, чемкто-либо другой, понимал, что сразу после Февраля сложившаяся в странеситуация, когда ни буржуазно-помещичье правительст­во, и соглашательские Советыне осуществляют назревшие меры, а значит сохраняют и обостряют недовольствограждан, таит в себе смертельную опасность для решительного завершения задачбуржуазной революции и тем ибо «Временное правительство Керенского имело шансыдовести страну до Учре­дительного собрания, если бы не было свергнутоОктябрьским вооруженным восстанием в Петрограде»[4].Куда же делась «значительная поддержка масса­ми» этого правительства,как оно дошло до того, что оказалось свергнутым?
Такой исход Февральскойреволюции был с самого начала заложен в расстановке общественно-политическихсил России, в революционности народа и нереволюционности буржуазии, внараставших бедах ведущейся войны, порвать с которой Временное правительствоникак не могло в силу своей социальной природы, что и предопределило утрату имавторитета.
В. Ленин лучше, чемкто-либо другой, понимал, что сразу после Февраля сложившаяся в странеситуация, когда ни буржуазно-помещичье правительст­во, и соглашательские Советыне осуществляют назревшие меры, а значит сохраняют и обостряют недовольствограждан, таит в себе смертельную опасность для решительного завершения задачбуржуазной революции и тем самым исключает возможность развития России пообычному капиталисти­ческому пути. Он сознавал и то, что спасти революцию иперспективу радикального осуществления ее буржуазно-демократических задач можетвовсе не буржуазия, а революционный союз рабочих и крестьян, возглав­ляемыхсознательным пролетарским авангардом. Короче говоря, по иронии судьбы толькореволюционные силы, возглавляемые большевиками, могли решительно реализоватьзадачи «не своего класса», назревшей буржуазной революции, но дляэтого был необходим новый (второй) этап. Другими словами, выход заключался втом, чтобы, мобилизовав и организовав расту­щее число недовольных, обеспечитьновый классовый сдвиг. В ходе этого вто­рого этапа все той жебуржуазно-демократической (а вовсе не социалисти­ческой) революции и должнабыла установиться более радикальная полити­ческая власть, способная справитьсяс нерешенными задачами буржуазной революции. Это должна быть отнюдь несоциалистическая диктатура пролета­риата, а революционно-демократическаядиктатура пролетариата и бедней­шего крестьянства или дажедемократическаядиктатура пролетариата (о такой разновидности революционно-демократическойвласти Ленин писал еще во время революции 1905 года).
Но пока В. Ленинразрабатывал свою новую концепцию углубления революции в России и собиралсявозвратиться в страну, жизнь не стояла на месте. Вернувшиеся из ссылки вПетроград 12 марта (на 22 дня раньше Ленина) И. Сталин и Л. Каменев возглавилиБюро ЦК РСДРП(б), подчинили себе редакцию «Правды» и, стремясьориентировать трудящихся в сложной ситуации, стали в ряде статей излагать своюособую, в сущности, оппорту­нистическую позицию, в корне противоречившуюленинскому пониманию перспектив революции, его отношения к Временномуправительству, к согла­шательским Советам, к вопросам войны и мира, — т.е. повсем ключевым вопросам стратегии и тактики. Венцом этого оппортунизма сталомартовское совещание большевиков, о котором и сегодня остаются в неведении нетолько студенты-историки, но и целое поколение их учителей-профессоров.
28 марта 1917 года, т.е. всего занесколько дней до приезда В. Ленина и апрельских конференций, одновременно ссовещанием представителей самых влиятельных Советов, в Петрограде открылосьВсероссийское совещание большевиков, созванное бюро ЦК. Месяц, прошедший неуменьшил, а из-за путаных статей в «Правде» и меняющихся установокруко­водства даже усилил растерянность и разброд в партийных рядах. Основнойдокладчик — И. Сталин так характеризовал происшедшее в России: «Властьподелилась между двумя органами, из которых ни один не имеет полноты власти…Совет фактически взял почин революционных преобразований, Со­вет — революционный вождь восставшего народа, орган, контролирующий Временноеправительство. Временное правительство взяло фактически роль закрепителязавоеваний революционного народа. Совет мобилизует силы, контролирует.Временное правительство, упираясь, путаясь берет роль закре­пителя техзавоеваний народа, которые уже фактически взяты нами». Здесь каждая фраза- шедевр оппортунизма.
Ведь еще не так давно И.Сталин вслед за Лениным повторял общепри знанную идею о нереволюционностибуржуазии в России, что она не может быть ни двигателем, ни тем более вождемреволюции, что она — убежденный враг, что в ходе революции именно против нееследует вести решительную борьбу, чтобы реализовать ее задачи. Теперь же И.Сталин доказывал нечто прямо противоположное: он изображал взаимоотношениямежду двумя основными классами как разделение труда между двумя«органами»: Советы, т.е. рабочие и солдаты, совершают революцию, аправительство, т.е. капиталисты и либеральные помещики, «закрепляют»ее! «Нам не выгодно форсировать сейчас события, ускоряя процессоткалывания средне буржуазных слоев, чтобы подготовиться к борьбе с Временнымправительст­вом»[5].Здесь почти целиком исчезает отличие сталинских позиций от мень­шевизма.
Таким образом, вопрекисталинской исторической «правде», много лет выдававшейся за«марксистско-ленинскую», вовсе не Л. Каменев и Г. Зи­новьев былиглавными глашатаями антиленинской линии в канун апрельской конференциибольшевиков. Главным идеологом был И. Сталин, которому потом только ценойнеимоверных усилий, «дозированной лжи», прямых фальсификаций иполупризнаний, сокрытия протоколов и физического устранения свидетелей, надолгоудалось затуманить суть дела, возложить главную вину за содеянное на своеготогдашнего союзника — Л. Каменева. До сих пор история пишется так: о мартовскомсовещании большевиков ни слова, об оппортунистическом докладе И. Сталина — молчок, о его удивительном хамелеонстве и непорядочности — тишина.
Однако настал день, вПетроград вернулся В. Ленин со своей концепцией углубления революции в России.Эту позицию он излагал перед большевиками и меньшевиками на совещаниях,митингах и конференциях, встречая возраже­ния не только со стороны открытыхпротивников из лагеря буржуазии, от конкурентов-меньшевиков, но и от многихколлег-единомышленников. Вни­мательно изучив не только суть ленинскойконцепции, но и характер многочисленной ее критики, я утверждаю, чтобольшинство оппонентов Ленина, сплошь и рядом, не поняли его концепцию и посути дела критиковали не ленинскую концепцию, а собственную — фальшивую — ееверсию. Если кадет П. Милюков утверждал, будто Ленин и его партия делали вывод:к буржуазной революции социалисты не должны прикасаться, то все другие – отменьшевика Г. Плеханова до большевика Л. Каменева — обвиняли Ленина за то, чтоон, якобы, предлагал оставить уже закончившуюся буржуазную революцию и перейтик революции социалистической, выступал за непосредственное перерастание или«перерождение» первой во вторую и «введение социализма» вРоссии. Мы еще вернемся к этим фальшивым обвинениям, здесь же выясним, как И.Сталин отнесся к начавшемуся повороту большевиков к новой ленинской концепции?«Лично для Сталина апрельское перевооружение партии имело крайнеунизительный характер. Из Сибири он приехал с авторитетом старого большевика,со званием члена ЦК, с поддержкой Каменева и Муранова. Он тоже начал со своегорода „пере­вооружения“, отвергнув политику местных руководителей какслишком ради­кальную и связав себе руки рядом статей в „Правде“,докладом на совещании, резолюцией Красноярского Совета. В самый разгар этойработы, которая по характеру своему была работой вождя, появился Ленин. Онвошел на совещание, точно инспектор в классную комнату и, схватив на летунесколько фраз, повернулся спиной к учителю и мокрой губкой стер с доски всеего беспомощные каракули. У делегатов чувства изумления и протеста раство­рялисьв чувстве восхищения.
У Сталина восхищения небыло. Были острая обида, сознание бессилия и желтая зависть. Он был посрамленперед лицом всей партии неизмеримо более тяжко, чем на тесном Краковскомсовещании после его злосчастного руко­водства „Правдой“. Боротьсябыло бы бесцельно: ведь он тоже увидел новые горизонты, о которых недогадывался вчера. Оставалось стиснуть зубы и за­молчать. Воспоминание оперевороте, произведенном Лениным в апреле 1917 г., навсегда вошло в сознаниеСталина острой занозой. Он овладел прото­колами мартовского совещания и пыталсяскрыть их от партии и от истории»[6].
Совсем иначе реагировалЛ. Каменев — друг и соратник Ленина: он, под­тверждая свой принципиальныйподход к делу, открыто выступил против ленинских тезисов. В чем состояла сутьего позиции?
В своих выступлениях истатьях Л. Каменев, как и другие, обвинял В. Ленина в том, что тот ошибочносчитал буржуазную революцию уже законченной и выступал за непосредственноеперерастание (по терминологии Л. Каменева «перерождение») буржуазнойреволюции в социалистическую, за преждевременное нацеливание масс на «шагик социализму», т.е. на преждевременный переход к социализму. Когдазнакомишься с подобными обвинениями, раздававшимися в то время не от одного Л.Каменева, невольно возникает вопрос: неужели В. Ленин, неоднократно писавший онедоступности смешения «реально-демократического переворота» с«мнимо-социалисти­ческим», не видел и не понимал этого?
Если внимательно изучитьего тогдашние работы, речи и выступления, связанные с апрельскими конференциямии тогдашними установками больше­виков, то очевидно следующее: да, действительнона этом историческом переломе В. Ленин выдвинул весьма спорный для многих курсна новый политический этап уже идущей революции, курс, способный по его мнению,во-первых, обеспечить радикальное завершение задач буржуазной революции, во-вторых, нацелить общество на более отдаленную другую — социалисти­ческую — революцию, вполне понимая, что в условиях незавершенности задачбуржуазно-демократической революции об этой спорной перспективе речь следуетвести не непосредственно, а опосредовано, в виде осуществления рядаприближенных войной «шагов к социализму».
Чтобы достичь такогорезультата необходима перегруппировка классовых сил, нужен «классовыйсдвиг» в рамках буржуазной революции, сдвиг, обес­печивающий переход отдвоевластия к революционно-демократической власти пролетариата и беднейшегокрестьянства. С точки зрения развития революции такая власть должна обеспечитьосуществление двух целей: первое — в сложившихся условиях рассчитывать нареализацию «старой формулы» большевиков, на утверждениедемократическойдиктатуры пролетариата и крестьянства было нельзя, ибо было неизвестно, «можетли теперь быть еще в России особая «революционно-демократическая диктатурапролетариата и крестьянства», оторванная от буржуазного правительства».Само допущение возможности такой власти (а ведь она орган буржуазной революции)-свидетельство того, что Ленин и здесь считает задачи буржуазной революции незавершенными. А поскольку на неизвестном базироваться в тактике нельзя,возможен только один путь: «немедленное, решительное, бесповоротноеотделение пролетарских, коммунистических элементов движения от мелкобур­жуазных».Существовало и второе соображение: ни одно завоевание демократии для завершениязадач революции не могло быть реализованным без выхода из войны. Но разрыв дляэтого империалистически-капиталисти­ческих связей России, безусловно, неукладывался в рамки задач буржуазной революции: эта задача была не под силу любому,в том числе самому демокра­тическому буржуазному правительству, а потому решатьзадачу могло только продвижение революционного процесса «чуть дальше»обычного буржуазно-демократического, что было под силу только новому — болеерадикальному -этапу демократической революции с ее «почтисоциалистическим» прави­тельством — диктатурой пролетариата и беднейшегокрестьянства.
Возвращаясь к реальнойситуации 1917 года — на отрезке между Февралем и Октябрем — есть все основанияутверждать, что разговоры о том, будто Ленин и большевики своей нацеленностьюна более радикальный этап буржуазной революции сломали возможностьпоступательного развития капитализма в России, вызывают только смех, ибо втогдашней России никто не собирался вести страну по капиталистическому пути, аточнее, тогда не было сколько-нибудь влиятельной общественно-политической силы,способной повести страну по такому пути.
Конечно же, самароссийская буржуазия очень хотела быстрого развития в стране капитализма, авместе с ним и своего процветания, но она не желала необходимых для этогорадикально-революционных мер, боялась подобных мер, не шла на них. Это сталоясно уже после прихода к власти первого буржуазно-помещичьего Временногоправительства, возглавляемого князем Львовым. С каждым месяцем от Февраля доОктября становилось все яснее, что буржуазия, придя к власти не хочет и неможет выполнить свое истори­ческое предназначение: дать мир народу, землюкрестьянам, права и свободы всем гражданам. А значит ждать народу облегчения отэтой власти нечего, значит правы были Ленин и большевики, давно заявлявшие, чтороссийская буржуазия не хотела и не могла вести Россию по капиталистическомупути, что сама надежда с ее помощью осуществить возрождение страны — ни на чемне основанная утопия, нереальная мечта вчерашнего и сегодняшнего обывателя,филистера, наслышавшегося басен о том, что если есть буржуазия, то возможен икапиталистический путь развития, строящего свое понимание истории не нареальных фактах, а на пожеланиях вроде «вот если бы, да кабы!».
Не только вчерашним«друзьям народа», но и сегодняшним «демократам»,эксплуатирующим неосведомленность простого человека насчет того, как делаетсяполитика, а потому доверчиво прислушивающегося к тем, кто заявляет, что Октябрьбыл не нужен, что следовало ограничиться Февралем и идти капиталистическимпутем, зададим простенький вопрос: почему же буржуазное правительство,утвердившееся после «славного Февраля», не повело Россию по этомусегодня благословляемому пути? Кто ему мешал дать землю крестьянам, свободугражданам, мир всему народу? Кто мешал буржуазии, уже стоявшей у властиразрубить, этот гордиев узел острейших проблем, который затягивался все туже,неудержимо увлекая страну к новому революционному взрыву?
Конечно, вывод оботсутствии для тогдашней России буржуазной альтерна­тивы большевистскомуОктябрю можно объявить повторением коммунисти­ческой догматики, но тогдапридется объяснить, кто и как мог осуществить эту альтернативу, какопровергнуть подобную версию буржуазной историографии, в том числе антикоммунистической?
Один из наиболееизвестных историков и славистов, профессор Калифорний­ского университета МартинМалия, которого никак нельзя заподозрить в симпатиях к большевизму,рассматривая развитие «сомнительной революции» 1917 года в России как«непрерывное искривление и притом исключительно политическое», пишет:«После четырех месяцев поражение двух легитимист­ских формаций, кадетов иумеренных социалистов, вынуждает нас заключить, что эти две силы в тойситуации, какая была в 1917 году, не располагали никакой возможностью создать вРоссии демократический, конституционный, парламентский строй. Сожалеть об этом- значит попросту терять время. В 1914 году, если бы удалось сломить монархию,может быть эти две политические силы обладали бы некоторой возможностью создатьдемократическое государство по западному образцу, а позже уже нет… И тотфакт, что две попытки в общей сложности продлились всего четыре месяца, весьмапоказателен». Но может быть это могло получиться у право-консервативных сил:армии, правых кадетов? М. Малия отвечает, что правые рассуждали и действовалитак: «поскольку двойная власть, советы и эта попытка осуществлениянародно-революционной войны, посеяли повсюду лишь беспорядок и анархию,необходимо устранить их, установить твердую власть, уничтожить анархию в армиии возобновить войну. Такова была цель Корнилова, но вскоре обнаружилось, чтокроме правых кадетов, национально-консервативная среда в целом не имеладостаточной опоры в стране. Попытка, предпринятая Корниловым, была поражениемболее чем плачевным». Вывод: «Значит и третья политическая силапроигрывает в этой игре: ни либералы, ни умеренные социалисты, ни правые немогли выиграть».
Мартин Малия, как идругие историки, справедливо отрицает возможность для России после Февраля 1917года утвердиться на капиталистическом пути, показывает отсутствие должныхобщественно-политических сил для этого. Более того, вчерашним и сегодняшним«демократам», грустящим по этому поводу, он говорит: «Сожалетьоб этом — значит попросту терять время. В 1917 году это было невозможно».Нерешенные проблемы Февраля, обостряясь и умножаясь, толкали страну креволюционным событиям Октября.
1.3. Социалистическая революция
25 октября (7 ноября) 1917 года врезультате острейших противоречий как унаследованных от Февраля, так и новых,наслоившихся за время восьми­месячного развития страны в условияхпродолжавшейся империалистической войны, в истерзанной России произошелреволюционный переворот. В отличие от Февраля это был отнюдь не стихийный взрывнедовольства масс, а достаточно продуманное и организованное выступлениевооруженных отрядов рабочих, солдат и матросов, завершившееся взятием Зимнего иарестом членов Временного правительства.
В результате успехавооруженного восстания Октябрьской революцией была одержана политическая победа- буржуазное Временное правительство, возглавлявшееся эсером А. Керенским, былосвергнуто, а государственная власть была передана Второму Всероссийскому съездуСоветов, создавшему и утвердившему рабоче-крестьянское правительство,возглавленное лидером большевиков — В. Лениным. Победа Октябрьского переворота,потрясшая не только страну, но и весь мир, поставила вопрос: чья власть и воимя чего утвердилась в стране, куда она намерена повести Россию?
Сегодня, как и много летназад, об Октябрьской революции пишут многие и разное. Мы живем в любопытноевремя, когда отечественных фальсифи­каторов нашей истории и в первую очередьОктябрьской революции гораздо больше, чем их было за рубежом за всепослеоктябрьские годы. Но самым прискорбным является то, что этим постыднымделом сегодня заняты не только полуграмотные и неграмотные политические крикуныи падкие на синекуру журналисты, которым наука и совесть всегда были чужды, нотакже остепененные политики и политологи, философы и экономисты, — вчерашниемарксистские ортодоксы, а сегодняшние «марксоеды», — которых ни вкоем случае нельзя заподозрить в незнании и неграмотности. Напротив, естьосновательные причины уличать их в сознательной лжи, продуманном обмане своейпаствы. Конечно, когда в стране все ломалось, перестраивалось иреформировалось, можно понять, что кое-кто, пытаясь «попасть в ногу»с быстро меняющейся ситуацией, неудачно приспособляясь к конъюнктуре,«второпях» наговорил лишнего, взболтнул непродуманное. Но теперь,когда после случившегося прошло достаточно времени, чтобы высветить последствияперемен, и когда из прошлых заметок и выступлений начинают лепить концепциюотечественной истории, а конъюнктурщики так и не покаялись, не исправили своихфальсификаций, могущих попасть в создавае­мый вариант истории в качестве истин,как раз время назвать вещи своими именами.
Одно из главных местсреди «новаторских» подходов к отечественной истории, подходов,грозящих быть «пересаженными» в исторические учебники, занимаетспособ фальсификации фактов отечественной истории, который я называюпросталинским. В чем его суть? Как известно, И. Сталин в «Вопросахленинизма», издававшихся одиннадцать раз, а также в своем «Краткомкурсе», тоже выходившем многомиллионными тиражами, изложил свою — фальшивую- версию Октябрьской революции, свой вариант мыслей и действий Ленина ибольшевиков во время этого ключевого исторического события. Наша отечественнаянаука не смогла или не успела в свое время основательно разоблачить ложь этойверсии, которая не только продолжает жить в головах миллионов граждан, но ислужит предметом сегодняшних инсинуаций. Ведь нынешние политические крикуны, небудучи в состоянии спорить с В. Лениным и фактами истории — да они и не знаютих — переписывая историю нашего отечества, опровергают не то, что было на самомделе, а именно эту освоенную ими в советское время сталинскую версию взглядов идействий Ленина, преподнося свою возню со сталинскими упрощениями в качестве«ниспровержения» Октября.
Чтобы не бытьголословным, проиллюстрирую сказанное одной большой сталинской ложью и тремямалыми обманами трех, как яих называю, «сталин­скихретрансляторов» по двум вопросам: Почему Ленин выступал за Октябрь­скийпереворот? Как он оценивал суть и перспективы Октября?
Исходнаясталинскаяложь такова. Вернувшись в Россию после Февраля и победы буржуазнойреволюции 1917 года, В. Ленин сходу отбросил меньше­вистскую догму осоциально-экономической незрелости России и уже на апрельских партийныхконференциях нацелил большевиков на непосредст­венный переход от буржуазнойреволюции к социалистической, на перерас­тание первой во вторую. Развернувширокую агитацию в массах, используя недовольство граждан продолжающейсявойной, большевики собрали необходимые силы и совершили Октябрьский перевороткак классическую социалистическую революцию: они свергли власть буржуазии,утвердили диктатуру пролетариата и тем открыли путь для реализации ленинскогоплана перехода к социализму.
Если мы обратимся ксегодняшним спорам об Октябре, то легко убедимся в том, что и друзья и врагиОктября чаще всего ведут свои дискуссии в рамках этой сталинской версии. Врезультатеза пределами дискуссии остается главная правда об Октябрьскойреволюции. Войдя в общественное сознание как образец классическойсоциалистической революции, эта революция на самом деле таковой не являлась:разрешая разнотипные противоречия. Октябрьская революция была по своейсоциальной природе органическим соединением разнородных социально-экономическихпроцессов.
Непонимание этой главнойправды Октября пронизывает статьи как тех, кто, защищая Октябрь, надеетсяотстоять «марксистско-ленинскую» (а на деле сталинскую)«правду» об Октябре, так и тех, кто, опираясь на въевшуюся вобывательское сознание сталинскую ложь, заявляет, что опровергает Ленина и«развенчивает» Октябрь. Это особенно хорошо видно, когда исходнуюсталинскую ложь «сталинские ретрансляторы» трансформируют в своюконкретную ложь и ее же опровергают, выдавая все это за «развенчание»Октября. Обратимся к этим конкретным обманам.
Обман доктораэкономических наук Г. Попова: Ленин и большевики, по мнению этого бывшегоортодоксального марксиста, быстро превратившегося в марксоеда, не видели и нехотели видеть неготовности России к социалисти­ческим преобразованиям, считали,что она созрела для этого. Дословно: «Ленин большевики убедили себя истрану, что экономика созрела и даже перезрела для перехода к социализму».
Обман доктора философскихнаук А. Ципко. Этот автор, неоднократно выступавший против Ленина и Октября, утверждает,что Октябрьский пере­ворот — продукт узкой кучки заговорщиков, что из-занежелания россиян совершать социалистическую революцию, «жаждавшийвласти» Ленин возбуж­дал массы, используя такие извечные человеческиеслабости как ненависть и зависть. Дословно: «Можно, конечно, писать сотнии тысячи умных статей о Ленине, о Троцком, о Марксе, но, на мой взгляд, нельзяне видеть некий общий тип людей, который сознательно эксплуатировал такоевечное человеческое качество как ненависть». И это, мол, было основойОктября. И далее: «Дело в конце концов не в Октябрьской революции кактаковой, дело в нравственном оздоровлении общества».
А вот ложь писателей А.Адамовича и В. Солоухина. Согласно обвини­тельному приговору первого, В. Ленини большевики — заговорщики-авантю­ристы: толкая массы к искусственно вызваннойреволюции, они навязали гражданскую войну, что привело к миллионам жертв.Созвучно этому и фраза:
Октябрь — это«авантюра 1917 года, которая обошлась народу в миллионы жизней». Втом же духе рассуждает В. Солоухин, который, благословляя дореволюционныепорядки, клеймит большевиков-властолюбцев: "… Только ради власти былипролиты реки крови. А страдания людей невозможно исчислить".
Прежде чем приступить крассмотрению этой псевдодемократической лжи, приведу некоторые соображения поэтому же поводу демократа-историка А. Кивы. Примерно в то же время, когда егопроцитированные выше коллеги уже успели «расплеваться с коммунизмом»и превратились в актикоммунистов, а А. Кива еще только догонял их, он писал:«Упрощения всегда вредны… Как бы то ни было, нельзя согласиться сискаженным изображением Октября. Например, с утверждениями, что это был узкийзаговор… Тем более смехотворны утверждения, что Лениным руководило стремлениеотомстить за своего старшего брата..., вряд ли подобает смотреть на Октябрьглазами династии Романовых, идеализировать последних. Ибо это противоречитистине, правде жизни».
Чтобы вернуться к правде жизни иопровергнуть не только упомянутых, но и многих других современныхфальсификаторов Октября, взглядов и действий В. Ленина во время Октября,следует на время пренебречь упомянутыми шилась" сталинскимиретрансляторами и рассмотреть исходную сталинскую версию, ее ложь, ибо без ееразоблачения нельзя занять правильную отправную позицию для разоблачения болееконкретных фальсификаций.

/>2. РУССКАЯ ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ И РЕВОЛЮЦИЯ
Общеизвестно, что Русская революция 1917 года,предопределенная целым рядом исто­рических обстоятельств, была детищем русскойинтеллигенции. И речь идет не только и не столько о революционерах в узкомсмысле этого слова. Интеллигенция в целом жила ожиданием радикальных перемен,стремилась к ним, обосновывала их необходимость, хотя и понимала характер этихперемен по-разному. Революция представлялась как тотальный переворот всейсоциальной системы, как полное очищение от старых ценностей, от «распутинщины»,как создание нового на «чистом месте». Этот искренний порыв исто­рическогосозидания, исполненный всех тех же крайностей и неумеренности, столкнулся сотрезвляющей реальностью.
И этой реальностью стал быстро укрепившийся вСоветской России бюрократически-тоталитарный режим. Интеллигенция, искренне неведая того, привела его к власти, освятила этот путь. Но она же в глазах режимавыступала с самого начала его первейшим социальным противником. Прежде всего неустраивали присущие интеллигенции независи­мость критического отношения кдействительности, независимость мысли и действия как таковая. Это быласоциальная группа, труднее всего подчинявшаяся внешнему воздейст­вию, ибо, какизвестно, духовные ценности обладают свойством высокой сопротивля­емости.
Все возраставшее давление на интеллигенцию,развивавшееся по нескольким направле­ниям (экономическому, политическому исобственно идейно-нравственному) привело к возникновению новых парадигм(идеальных социальных типов), на которые стала ориентироваться российскаяинтеллигенция послеоктябрьского периода[7].Проиллюстрируем эти парадигмы весьма силуэтными портретами выдающихся русскихинтеллигентов, волею судеб олицетворивших их.
Парадигма первая. «Исход». Эмиграция наЗапад стала для многих сотен тысяч русских интеллигентов эпопеей избавления иодновременно трагедией духовной безысходности.
Рассматриваемая парадигма предопределяетдраматизм, если не трагизм того, кто ей соответствует. Так в общем произошло ис П.А. Сорокиным. Его научный гений имел чисто русские характеристики, его многочисленныесоциологические труды всегда содержали в себе тот самый нравственный компонент«излишности». Даже будучи искренним «западником», Сорокин продолжал оставатьсячисто русским интеллигентом, маявшимся мировыми проблемами, судьбами человечества,нравственными эквивалентами социологических концепций и пр. И потому очевиденглубокий диссонанс, который звучал в отношениях Сорокина с современным ему интеллектуальнымсообществом на Западе. Полного понимания в своих отношениях они все же недостигли. В итоге никем не оспариваемый авторитет Сорокина все же остается длиАмерики явлением сугубо историческим. Пророческий и нравственный дар П.П.Сорокина так и оставался не востребованным.
Парадигма вторая. «Уход в пещеры». Давлениебюрократически-тоталитарного режима, постоянно усиливавшееся, заставило многихрусских интеллигентов уходить во внутрен­нюю эмиграцию, создавать духовноеподполье, замыкаться в себе, ограничивая круг соци­ального общения. Жизнь итворчество А.Ф. Лосева может быть яркой, но одновременно и трагическойиллюстрацией этой парадигмы. С конца 20-х годов Лосев практически прекращаетсвою основную преподавательскую деятельность и начинает писать «в стол». Этосовпадает с его первым арестом, допросами в ОГПУ и заключением в лагерь на Соло­вецкихостровах. Пройдя «перевоспитание» в лагере и вследствие нового везения выйдя изнего живым, А.Ф. Лосев полностью отказывается от любых форм общественнойдеятель­ности и фактически становится чистым мыслящим интеллектом, заточенным впещере вынужденной изоляции. Лосев затихает и исчезает на десятилетия.
Весьма примечательно, что А.Ф. Лосев вполнесознательно остался в России, даже не рассматривая возможность эмиграции,которая у него в принципе оставалась до середины 20-х годов. Тема жертвенности— неизбывная тема русской интеллигенции. Но у Лосева она лишена надрывности икликушества: «Такая жизнь индивидуума — писал он, — есть жертва. Родина требуетжертвы. Сама жизнь Родины — это и есть вечная жертва». Но неподдельный ифилософски обоснованный стоицизм Лосева тем не менее не может скрыть от насглубокого трагизма его «парадигмы», приводящей русского интеллигента кизолированности от внешней социальной среды и духовному одиночеству.
Парадигма третья. «Попытка достойногопартнерства». Эта парадигма была связана с попыткой интеллигенции установитьчестное и достойное общение с режимом и стрем­лением найти хотя бы какой-томодус их сосуществования при сохранении принципа невме­шательства и личнойнезависимости нравственного самовосприятия. В какой-то степени она может статьобъяснением жизненного пути трех выдающихся русских интеллигентов — М.А.Булгакова, Б.Л. Пастернака и Д.Д. Шостаковича. В условиях установившегося послереволюции тоталитаризма М. Булгаков, в силу склада своего характера иубеждений, не мог и не хотел выбирать позицию добровольной изоляции.Посвятивший себя театру, он принимал деятельное участие в литературныхобъединениях, художественной жизни Мос­квы.
Парадигма «достойного партнерства» не принесла,однако, того, на что надеялся Бул­гаков. Все больше и больше его творчество шловразрез с официозом, и он вынужден был так или иначе начать литературное«двойничество», писать то, что заведомо не могло быть опубликовано. Так, егонаиболее крупное произведение, роман «Мастер и Маргарита» и стал как раз«романом без будущего» (он был опубликован только в 60-е годы). Приме­чательно,что с социологической точки зрения, мировоззрение двойственности, философ­скойразорванности восприятия мира гениально воплотилось в этом романе. Парадигма«достойного партнерства» оказалась также исполненной внутреннего драматизма идаже трагизма, которые проявляют себя как в коллизиях личной жизни русскогоинтеллигента, так и в его творчестве. Это обстоятельство еще более разительнообнаружило себя в жизни Б.Л. Пастернака и Д.Д. Шостаковича.
Парадигма четвертая. «Умеренноесотрудничество». Наряду с дистанцированным парт­нерством русская интеллигенциявыработала еще одну стратегию своего отношения к властям. Стратегия этазаключалась в том, чтобы «честно» принимать реалии социального уклада СоветскойРоссии, но находить для себя такие области («лакуны») в творчестве иинтеллектуальной деятельности, которые в наименьшей степени были связаны снравст­венными компромиссами. Поскольку режим установился на многие сотни лет иконца ему, читалось, не было видно, а равно и доступной альтернативы емунет, полагали вынужденные сторонники такой парадигмы, то следует, во-первых,искать нечто положительное плюс в самом режиме, а, во-вторых, нее же уходитькак можно дальше от наиболее идеологически окрашенных тем и «зон».
На раннем этапе формирования этой парадигмы онабыла сформулирована в сборнике «Смена вех». Постепенно она получила широкоераспространение. В литературе ее можно отметить, например, в жизни и творчествеК.С. Паустовского, позднее — писателей «деревеньщиков». В кино — это длинныйсписок талантливых режиссеров, посвятивших себя разработке нравственных темличности.
Парадигма пятая. «Самозабвенныйсервелизм». Весьма значительная часть российской интеллигенции с энтузиазмом иполным отстранением от своего внутреннего Я приняла принципы и задачиофициальной идеологии и посвятила себя ее служению. Причины перехода к этойпарадигме бывали различны, но итог, как правило, оказывался одним: идентификацияс официальной идеологией и «творческое», то есть искреннее служение ей всейсилой своего таланта и своих способностей. Так возникало «социалистическоеискусство» и «марксистское обществознание», нередко поддерживавшиеся весьмаодарен­ными людьми (в этом, как раз и заключался наибольший трагизм ситуации).В соци­ологическом отношении парадигма «самозабвенного сервелизма» сталазнамением «новой, социалистической интеллигенции» («рабоче-крестьянскойинтеллигенции», «трудовой ин­теллигенции» — таковы были главные идеологемы).
Парадигма шестая. «Диссидентство».Диссидентство в среде интеллигенции советского периода было попыткойрадикального выхода за пределы существующей идеологии и прямой конфронтации сней. Диссидентство — сложное социальное явление, однако его «парадигма»достаточно очевидна. Она подразумевала отрицание всего набора официаль­ныхдуховных ценностей и противопоставление ему либо традиционных ценностей доре­волюционнойроссийской интеллигенции, либо современного западного либерализма. Дис­сидентыотрицали саму идею сотрудничества с властями на какой-либо основе. И в этойнепримиримости заключалась сила нравственной позиции и логика социальногодействия. По своему характеру, однако, диссидентство было парадигмойсопротивления, сила кото­рой состояла в отрицании. Что касается позитивнойпрограммы реконструкции русской культуры, то, как показал дальнейший ходсобытий, связанных с перестройкой и пост­перестройкой, этой программы вдиссидентстве, по существу, не было.
Рассмотренные парадигмы, отражавшие расслоениерусской интеллигенции в после­революционный период вплоть до 90-х г., между темдолжны быть дополнены одним ком­ментарием. Состоит он в следующем.
Если исходить из того, что русская интеллигенциявозникла в XIX веке как итог «игры» социальных факторов, создавших возможность существованияцелого социального слоя, весьма условно связанного с экономическойцелесообразностью, то надо признать, что советский режим на совершенно иныхоснованиях сохранил социальные условия существо­вания интеллигенции. Видимо,советский строй по инерции унаследовал просветительский и гуманитарный характердореволюционной культуры. Но главное, должно быть, заключалось в том, чтоинституциализированный марксизм поставил своей целью провести тотальнуютрансформацию сознания человека, а это требовало не только лагерей и рас­стрелов,но и более тонких методов проникновения в сердца и души людей. Вот эта вполнепрагматичная социальная миссия и была уготована русской интеллигенции, чтопозволило ей сохраниться, выжить — пусть и в искаженном виде, но продолжитькультурную традицию.
Изначальный нравственный мир русскойинтеллигенции не мог сохраниться после революции 1917 года. Однако он все жесохранялся как воспоминание, как исторически удаленная, но все же существующаясистема ценностного отсчета, как образец, пусть и недостижимый. Роль подобныхнравственных ориентиров, принципов в жизни общества огромна. Отдельныефрагменты старого мира ценностей можно было видеть рассеянными в тех или иныхобластях советской культуры, словно остатки древних городов, которые включаютсяв современную застройку мегаполисов.
Ныне нередко строят предположения о том, что бымогло случиться с Россией, не будь революции 1917 года, не произойди убийствоСтолыпина, не будь распутинщины, не отрекись Николай II от власти и т.д. Приэтом имеют в виду, что выбранная историей альтернатива была заведомо наихудшейи что все остальные наверняка бы привели Россию к процветанию. Возможно, нодалеко не обязательно.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
В заключение данной работы мы,безусловно, отметим важность рассмотренного события, его огромное значение, ноне сможем дать ему оценку, сказать, отрицательная она или положительная. Вработе, соответственно в первой и во второй ее частях приведены, в общем-торазные взгляды на рассматриваемые события, не противоположные, а именно разные.Таких разных взглядов сегодня множество, большинство из них имеют какую-либоидеологическую окраску, но есть, конечно, и очень близкие к истине — беспристрастные взгляды. Чем дальше, тем их будет больше, можно быть увереннымив этом. Когда пройдет больше времени и идеологический след будет не такимярким, когда влияние наследия идей и взглядов, доставшихся нам с времен СССРстанет слабее, тогда ответ на вопрос о роли и месте, о значении октябрьскойреволюции 1917 года, станет ближе. Пока же есть только новые вопросы….
Со времени сталинского «Краткогокурса» в советской и отчасти в зарубеж­ной исторической науке господствуетточка зрения, согласно которой Октябрь­ская революция представляет собойклассическую социалистическую револю­цию, свергнувшую буржуазное Временноеправительство, утвердившую дик­татуру пролетариата и тем самым открывшую прямуюдорогу для строи­тельства социализма, для всех последующих«социалистических экспериментов» послеоктябрьской России. Еслипринять эту упрощенную и во многом фальшивую схему Октября, возникает ряднедоуменных вопросов. Главные из них таковы.
Октябрьбыл необходим в первую очередь для того, чтобы завершитьбуржуазно-демократическую революцию, чего не хотела делать имевшая властьбуржуазия. Кстати, Л. Троцкий тоже писал о «самостоятельной борьбе, хотябы только во имя демократических задач». Характе­ризуя тогдашнюю ленинскуюпозицию, он утверждал, что из нее вытекало: «довершить демократическуюреволюцию возможно лишь при господстве рабочего класса».
Во-вторых, никакойпрогресс в России не был возможен, пока она участвовала в империалистическойвойне, изматывавшей страну, ведшей ее к катастрофе. Но разрывимпериалистических связей России, безусловно, не укладывался в рамки обычнойбуржуазной революции: такая задача была не под силу любому самомудемократическому правительству. «Российская революция, — писал тогда В. Ленин,- свергнув царизм, должна была неизменно идти дальше, не ограничиваясьторжеством буржуазной революции, ибо война и созданные ею неслыханные бедствияизнуренных народов создали почву для вспышки социальной революции. И поэтомунет ничего смехотворнее, когда говорят, что дальнейшее развитие революции,дальнейшее возмущение масс вызвано какой-либо отдельной партией, отдельнойличностью или, как они кричат, волей «диктатора». Пожар революциивоспламеняется исключительно благодаря неимоверным страданиям России и всемусловиям, созданным войною, которая круто и решительно поставила вопрос передтрудовым народом: либо смелый, отчаянный и бесстрашный шаг, либо погибай-умирайголодной смертью».
Как бы отвечая своимсегодняшним фальсификаторам, пишущим о «спеку­ляциях революционеров начеловеческой ненависти», В. Ленин высмеивает тех, кто пытается изобразитьОктябрьскую революцию как результат подстрекательства или «злой воли»партий и личностей, называет смехотвор­ной саму мысль о том, что такое развитие«вызвано какой-то отдельной партией, отдельной личностью или, как иногдакричат, волей «диктатора»».
Нужно подчеркнуть: Лениносознавал тот факт, что не полномасштабная социальная революция рабочегокласса, тождественная социалистической революции, а только «вспышкасоциальной революции», вспышка, обусловленная войной и стремлениеразорвать с войной, а значит и с империалистически-капиталистическими связями,отношениями. Ленин не­однократно подчеркивал этот отнюдь не всеобщесоциалистический, а частносоциалистический характер Октябрьского переворота,что, по его мнению, обязательно поставит эту революцию перед неслыханными трудностями.Так, он говорит, что «революция в стране, которая повернула противимпериалистической войны раньше других стран, революция в отсталой стране,которую события, благодаря отсталости этой страны, поставили, конечно, накороткое время, и, конечно, в частных вопросах впереди остальных стран, болеепередовых, — конечно, эта революция неизбежно осуждена на то, что она будетпереживать моменты самые трудные, самые тяжелые и в ближайшем будущем самыебезотрадные».
В-третьих, Октябрьскаяреволюция была необходима для того, чтобы вырвав Россию из империалистическойбойни и завершив задачи буржуазной революции, создать благоприятные условия дляпостепенных и опосредо­ванных шагов к социализму. Если проследить историю 1917года, начиная с Февраля, то обнаружим, как В. Ленин настойчиво повторяетосновную мысль: Россия не готова для «введения» социализма. В то жевремя он подчеркивает и другое: жизнь заставляет Россию, как и все другиестраны, осуществлять меры, представляющие собой не непосредственный переход к социализму,а подход к нему, опосредованные «шаги к социализму».
Легкая победа Октября,всколыхнувшая «наинижайшие низы» общества, породила в массах веру вблизость социализма. Выражая эти настроения масс, многопартийный IIВсероссийский съезд Советов декларировал социалисти­ческий выбор дальнейшегоразвития страны. Уже 4(17) ноября 1917 года Ленин говорил: «Теперь мысвергли иго буржуазии. Социальную революцию выдумали не мы — ее провозгласиличлены съезда Советов, никто не протестовал, все приняли декрет, в котором онабыла провозглашена». А еще через день Ленин писал: мы будем«проводить программу, одобренную всем Всероссийским Вторым съездом Советови состоящую в постепенных, но твердых и неуклонных шагах к социализму».
А как же с неготовностьюРоссии к социализму? Революционная эйфория, видимо, была главной причиной,подтолкнувшей Ленина и большевиков на согласие с подобными решениями. Насколькосильна была в тогдашнем обществе вера в близость социализма, в необходимостьтакого выбора и такого пути, свидетельствует и то, что даже в Учредительномсобрании, открывшемся в марте 1918 года, партиям «социалистическойориентации» (социал-революционерам и социал-демократам) принадлежало более85% мест. Оценивая этот факт, председатель собрания эсер В. Чернов говорил:«Страна высказалась, состав Учредительного собрания — живое свидетельствомощной тяги народов России к социализму». Эсер опровергает А. Ципко, А.Ада­мовича, В. Солоухина и других, заявляющих о том, будто Ленин и большевикинасильственно навязали народу курс на социализм. Кстати, В. Чернов считал, чтоэто мнение народа очень важно: «Оно означает конец неопределенногоколеблющегося переходного периода». Констатируя «мощную тягу народовРоссии к социализму», не подвергая сомнению социалистический выбор народа,В. Чернов предлагал свое видение этого избранного народом пути. «Социалис­тическоестроительство, — считал он, — предполагает вместе с тем могучий подъемпроизводительных сил страны… социализм не есть скороспелое приближение кравенству в нищете, не есть азартные и рискованные опыты, на почве общегоупадка лишь ускоряющие разложение и разруху, напротив, он в деловой планомернойработе». Как известно, Ленин и большевики надеялись с самого началаосуществлять политику, названную позже НЭП.
Истории не суждено былоиспытать эти варианты развития: крайне обострившаяся классовая борьба вылиласьв гражданскую войну 1918-21 гг. Сталинская историография распространила такуюхарактеристику и на Октябрь, который стал трактоваться как апофеоз«классической социалисти­ческой революции».
Русская революция совершилась по Достоевскому, Он пророчески раскрылее идейную диалектику и дал ее образы. Достоевский понимал, что социализм в Россииесть религиозный вопрос, вопрос атеистический, что русская революционная интеллигенциясовсем не политикой занята, а спасением человечества без Бога[8].
Уже сейчас явно обнаруживает себя тенденцияотделения классического («интеллигент­ского») культурного населения от новойдуховно-интеллектуальной и нравственной ситу­ации в России конца XX века. Говоря проще, мир«излишней» нравственности, созданный российской интеллигенцией XIX и начала XX веков и в превращеннойформе сохранив­шейся даже в условиях тоталитарного строя после Октября 1917-го,ныне теряет свою социальную основу и нравственную устойчивость. Он простораспадается и уходит со сце­ны.
В самом деле, разве герои «Войны и мира» или«Анны Карениной» могут найти хоть какой-нибудь отзвук в душах не толькоучеников школы, но и их молодых учителей? Ведь общественная мораль основываетсяныне на принципиально иных парадигмах, которые никоим путем не сочетаются склассическими интеллигентскими образцами, какие бы софистические ухищрения приэтом ни делали учителя литературы. И потому классическое наследие быстропревращается в музейный экспонат, по-своему привлекательный и экзотичный. А уэкзотики, разумеется, всегда найдутся ценители.
Вполневозможно, что новая Россия, избавившаяся от своего излишнего груза обще­мировойозабоченности, начнет так или иначе воспроизводить свои собственные усреднен­ныеподобия Фолкнера, Дьюи, Теннесси Уильямса, Чарли Чаплина — в своем роде гени­альные…Однако удвоение даже выдающейся индивидуальности неизбежно приводит лишь кодиночеству.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1.  Белковец Л. П., Белковец В. В. История государства и права России. Курслекций. — Новоси­бирск: Новосибирское книжное издательство, 2000. – 216 с.
2.  Бердяев Н. А. Духи русской революции. М. 1992.
3.  БердяевН.А. Размышления о русской революции. М. 1992.
4.   Булгаков С.Н. Интеллигенция иРелигия. СПБ. 2000.
5.   Волобуев П.  К вопросу озакономерности Октябрьской революции. // Коммунист, 1999. № 10. — С 21.
6.   Воронин А.В.  История РоссийскойГосударственности. Учебное пособие. М.: «Проспект», 2000.
7.   Всеобщая история государства и права:Учеб. пособие / Под ред. К.И. Батыра — М.: Манускрипт, 1993.
8.   Кирсанов В. Обинтеллигенции в целом, о российской интеллигенции в частности. М. 2001.
9.   Кузнецов И.Н. История государства иправа России. М.: Амалфея. 2000.
10.      Панарин А.С.Российская интеллигенция в мировых войнах и революциях ХХ века – М.: ЭдиториалУРСС. 1998.
11.      Покровский Н.Е.Новые горизонты или историческая западня? // СОЦИС, №11, 1994. – С. 119-128.
12.      Старцев В.Альтернатива. Фантазии и реальность // Коммунист, 1994, № 15.