Нашаизуродованная гласность выходит на новый, качественно более изуродованныйуровень. Если раньше разоблачения 30-х и 70-х гг. вполне вписывались встратегию укрепления авторитета партий (мол, плохое было руководство, отчегострадали все, включая партию), то теперь, хочешь-не хочешь, а надо возвращатьсяк истокам и выяснять — а было ли у партии хоть когда-нибудь хорошееруководство. И тут перед историком встает море разливанное пролитой до 1924года крови, и не заметить его никак нельзя.
Малотого. Если в 30-е гг. жертвы шли на бойню аки агнцы, то во время гражданскойвойны политический монополизм встречал мощное сопротивление. Если до сих пороно расценивалось как происки мировой буржуазии, то теперь такое объяснение,как говорится, не тянет. Нужен, воистину нужен новый козел отпущения, которыйвзял бы на себя, подобно Сталину, грехи тяжкие. Нужен и новый подход к историиРеволюции, который «объективно» доказал бы, что коммунисты хоть ивели себя не лучшим образом, но без них было ни как нельзя, ибо окружающие ихсилы были еще более властолюбивы и серы в умственном отношении.
Органическимпродуктом этого этапа гласности стала статья В. Голованова о Н. Махно в«Литературной газете». Есть здесь и свой козел отпущения — Л.Троцкий, неуклюжее поведение которого якобы испортило отношение Н. Махно кбольшевикам, есть здесь и своеобразный «объективизм» — Махно в статьемалый честный, но глупый. Эдакий примитивный крестьянский ум с заведомоутопичными взглядами. С этих взглядов мы и начнем наше знакомство с махновскимдвижением.
Наследиемахновцев велико, и в этой не большой статье мы попробуем разобраться только внебольшой его сфере — в подходах к решению национального вопроса.
Первое,что бросается в глаза при чтении махновских документов — это воинствующийинтернационализм. Махновцам уже видятся контуры мировой революции: «ПримерРоссийских и Украинских крестьян и рабочих заразил другие страны Европы и Америки,и с каждым днем все больше расширяется великая международная социальнаяреволюция, которая приведет к возникновению „единой братской семьи рабочихи крестьян“. Однако этот интернационализм диаметрально противоположенцентралистской попытке стереть национальные различия. Дело в том, что нация — социально-культурное образование, которое также скрывает в себе множествосоциально-культурных типов, нивелируя их „суверенитетом нации“,разрезая переходные типы национальными границами.
Н.Махно подрывает комплекс нации снизу, объявляя „верховным“общественным субъектом местное самоуправление: „Такой строй я мыслилтолько в форме вольного советского строя, при котором вся страна покрываетсяместными совершенно свободными и самостоятельными социально-общественнымисамоуправлениями тружеников“. А уж эти самоуправления через свои съездысами установят „порядок взаимности“ между собой, считаясь снациональными границами, но не ставя их во главу угла.
Любаяпопытка подорвать солидарность народов вызывает у Н. Махно однозначновраждебную реакцию: „С первых слов своего “Универсала» онговорит, что Украиной управляют люди, распявшие Христа, и люди пришедшие из«московской обжорки». Братья! Разве вы не слышите в этих словахмрачного призыва к еврейскому погрому! Разве вы не чувствуете стремленияатамана Григорьева порвать живую братскую связь революционной Украины среволюционной Россией?" Но солидарность народов еще не значит право наунификацию, на навязывание этим народам некой усредненной псевдокультуры.Протягивая руку представителям других наций и национальностей, махновцы даютотповедь попыткам инородного, государственного вмешательства в дела УкраинскогоЛевобережья. Во время беседы с Я. Свердловым Н. Махно не соглашается с егословами «Юг России» и поправляет — «Украина».
Вречи на II съезде Советов Гуляй-Польского района (по существу всего Приазовья)Н. Махно говорил: «Если товарищи большевики идут из Великороссии наУкраину помочь нам в тяжелой борьбе с контрреволюцией, мы должны сказать им:»Добро пожаловать, дорогие братья!" Но если они идут сюда с цельюмонополизировать Украину — мы скажем им: «Руки прочь!».
ЛевобережнаяУкраина в начале века представляла собой калейдоскоп национальностей — русскиеи украинские деревни, еврейские и немецкие колонии. Люди свыклись с тем, чтонадо жить рядом. Эти особенности облегчали политику согласования интересовмалых национальных социумов на основе их равноправия и диалога. При этом былоуже не важно, какая численность доминирует — каждая территориальная общинарешает свои культурные вопросы самостоятельно, по мере необходимости создаваясовместные просветительские органы.
Посколькув Махновском районе национальности территориально концентрировались, общинноесамоуправление значительно смягчало проблему национальных конфликтов. Но неснимало ее. В 1919 г. в Махновском районе еще происходили единичныеантисемитские акции (например, вывешивание антисемитских плакатов), за которыеН. Махно расстреливал. Единственный случай погрома в колонии Горькой повлекрасстрел всех участников преступления.
ДляН. Махно было очевидно, что такое «наведение порядка» по следамконфликта проблему не решает. Он ищет выход на путях всеобщего вооружениянарода. Каждая деревня может сформировать свое подразделение. После этого, какэто ни странно для тех, кто рассуждает о наивности идеи всеобщего вооружения, врайоне не началась междоусобица. Напротив, внутренний порядок укрепился, чтоконечно сказалось на уровне развития культуры региона. По свидетельству В.Антнова-Овсеенко в докладе Х. Раковскому: «Гуляй-Поле — один из самыхкультурных центров Новороссии». В Гуляй-Поле работали 3 средние школы,детсады и деткоммуны. По этой линии Н. Махно направляет многочисленныхгородских анархистов со столь же разнообразными программами, как и программыгосударственников. Будущее покажет, кто из них прав. Пусть воспитывают детей ине лезут в политику. В тех местах, где четкого территориального разграничениянациональностей не было, создавались национальные формирования, прежде всегоеврейская рота.
Интересно,что создание этого подразделения способствовало первому крупному поражениюдвижения. Когда весной 1918 г. в районе резко активизировались украинскиенационалисты, конфронтация с ними быстро вылилась в политическое противостояниеанархо-коммунистов и сторонников Центральной Рады. Последние потерпелиполитическое поражение и перешли к заговорщической деятельности. Здесь ими былаиспользована одна из важнейших черт национальных формирований временГражданской войны — их оторванность от социальной среды. Мы знаем, что этучерту национальных формирований с успехом использовали и большевики, превративлатышских, венгерских и других «интернационалистов» в свою ударнуюсилу на внутреннем фронте, и эсеры, воспользовавшиеся помощью чехов, ставшихпроклятием местного населения. Эти ландскнехты революции, действовавшие в чужойим социально-культурной среде, были универсальным орудием для борьбы с местнымнаселением.
Вэтом отношении еврейская рота Гуляй-Поля была, конечно, менее опасна, так каксостояла из местных жителей. Но у украинских националистов были к ней своиподходы. Дело в том, что после заключения Брестского мира на Украину хлынулаГерманская армия, в тылу которой приближалась угрожающая погромами ЦентральнаяРада. Шантаж грядущей расправой подействовал: еврейская рота 16 апреля 1918года в отсутствие Н. Махно совершила в Гуляй-Поле переворот, развалив такимобразом оборону против немцев.
Вернувшисьв район Приазовья, Махно простил раскаявшегося командира еврейской ротыТарановского и снова привлек его к движению, а под командованием участвовавшегов перевороте Шнейдера формируется еврейская артиллерийская бригада. Созданиеэтого нового национального подразделения производится с учетом горькогопрошлогоднего урока — еврейская бригада не сможет действовать самостоятельно,без поддержки пехоты. Она нужна не для самообороны (эти задачи выполняетвооруженное население еврейских колонии), а для поддержания национальногопрестижа, Н. Махно пишет о героизме батареи Шнейдера. В то же время она несможет стать орудие заговора.
Сконца 1919 г. Н. Махно уделяет все меньше внимания национальной проблеме — логика Гражданской войны оттесняет ее на задний план. Культурная общностьощущается все слабее, люди сплачиваются вокруг враждующих идей и сословий. Нопринципиальные подходы Махновцев к решению национальных проблем не меняются. Вэтом одна из причин уничтожения ими украинского шовиниста атамана Григорьева,враждебных отношений с петлюровцами даже во время борьбы против общего врага.Характерна и другая деталь — единственным неанархическим изданием,откликнувшимся на смерть Н. Махно сочувственным некрологом была парижскаяеврейская газета.
Махновскиеидеи по поводу решения национальных проблем не вписываются не только в политику«держать и не пущать», проводимую под флагом перестройки изпартийного центра, но и в планы создания централизованных национальныхгосударств. Отсюда стремление даже либеральных публицистов представить егонаивным крестьянским малым, скатившимся к бесперспективному политическомубандитизму. По поводу эффективности махновской политики можно спорить, но когдаоцениваешь результаты монополизма власти, которому противостояла теория ипрактика Н. Махно, невольно приходишь к выводу об актуальности принципов,которые он отстаивал 70 лет назад.
Уродливыйчеловек в гигантской папахе с окровавленной саблей в руках. Шевелюра до плеч,безумный взгляд, горы изрубленных тел, сожженные деревни…
Выконечно узнали образ изверга Махно, бандита Махно, анархиста Махно. Этот образстал одним из жупелов, которым, наряду с американским империализмом,троцкистско-бухаринскими двурушниками, безродными космополитами, с давних порзапугивают советских граждан. В более приглаженном виде прижился этот образ внаучной литературе: «Ограбленные города, свернутые в спиральжелезнодорожные рельсы, разоренные заводы, кровь, море человеческой крови — вотто наследство, которое оставила махновщина народам России и Украины, не принесяничего взамен», — пишет советский историк С.Н. Семанов.
ВыводСеманова стремятся подкрепить и другие исследователи махновского движения. Д.Л.Голиков ставит это движение в один ряд с петлюровщиной и григорьевщиной, а С.Канев завершает рассказ о махновщине следующим выводом: «Анархизм наУкраине, выступая под лозунгом „третьей революции“, стал прямыморудием буржуазно-помещичьей контрреволюции и, естественно, разделил ееучасть».
Историягражданской войны полна картин удачных и неудачных переворотов, внезапновозникающих и рассыпающихся республик, бонапартов на час и авантюристов,всплывающих то тут, то там, и снова исчезающих с исторической сцены. В этомотношении анархическое движение на Украине стоит особняком. Какие бы вихри непроносились над украинской землей, оно оставалось. Какие бы армии непретендовали на господство в Приазовье — районе махновского движения — оно всевремя заставляет считаться с собой. Несмотря на кровавый характер борьбы,развернувшейся вокруг этого района, несмотря на террор и спаленные кулацкиехутора (но не крестьянские деревни), махновщина все же внушает уважение своеймассовостью, боеспособностью и, главное, теснейшей связью с местными жителями.В армии Махно на протяжении всех трех лет сражались тысячи людей, а в лучшиевремена «Махновия» превращалась в европейских размеров«государство» с 20-30-тысячной армией, неоднократно громившейденикинцев. Не вызывает сомнение и та большая роль, которую сыграли махновцы вделе разгрома не только Деникина, но и Врангеля. Кстати, и внешность Махносоответствует столь «солидному» положению и имеет мало общего скарикатурами Кукрыниксов и образом фильма «Хождение по мукам». Акогда обращаешься к махновским воззваниям, то сомнениям уж несть числа:«Русская революция чуть не с самого свержения самодержца Николая Кровавогоидет по пути установления советского строя, при котором Советы рабочих и крестьянскихдепутатов на местах стараются наладить истинно свободную жизнь бездармоедов-чиновников и без шкуродеров-помещиков кулаков и капиталистов».
Ктоже эти люди? В одном сходятся все — движение возглавили анархисты. Но какие?Анархизм так же многообразен, как и теории сторонников государственности. Еслиподходить к анархизму как к идейному течению, то мы увидим принципиальныеразличия анархо-индивидуалистов и анархо-синдикалистов, анархо-коммунистов ианархо-универсалистов.
Лидерствов движении определялось авторитетом среди крестьян и потому принадлежало«батьке» Махно. Единственным «пришлым» теоретиком,оказывавшим большое влияние на взгляды лидеров движения был П.А. Аршинов,старый знакомый, а затем секретарь Махно. Именно взгляды этих двух людей леглив основу идеологии и политики лидерского ядра махновцев, а в известной степении всего движения.
Н.Махно определяет свои взгляды как анархо-коммунизм«бакунинско-кропоткинского толку». Это противоречивое определениебыло связано с тем, что Н. Махно почти не читал работ М.А. Бакунина и П.А.Кропоткина и не знал о принципиальных различиях в их концепциях. Н. Махноформировал свои взгляды почти самостоятельно, принимая лишь то, что с его точкизрения соответствовало действительности.
Главное,что выделяет анархистов — неприятие государства. И сразу возникает вопрос: ктобудет решать общие проблемы?
Семьдесятлет назад этот вопрос возникал реже. Достаточно вспомнить, что идеалкоммунизма, маячивший на горизонте — вот-вот и достигнем — есть идеал той жеанархии, то есть общества без государства. Потребовались десятилетия, чтобывытравить из массового сознания идеи безгосударственности, чтобы мы пересталипонимать простую, казалось бы, вещь: государство — это не общество, а машинаподавления общества, «форма власти над этой общественностью», какговорил Н. Махно.
Ещев XIX веке была установлена связь между государственным насилием иэксплуатацией. Чиновничий аппарат, обладая собственными социальными интересами,учится уходить из-под контроля общества и служить себе, а не ему. Оторвавшисьот населения, государственный аппарат начинает подбирать свой составсамостоятельно, руководствуясь критерием преданности клану, а не критериемэффективности. Уникальная возможность бесконтрольной эксплуатации обществачерез налоговую систему заставляет государство бороться с любыми попыткамиконтроля над собой, противостоять инициативе снизу, в конечном итоге — личности.
Государственнаясистема, с точки зрения анархистов, является, таким образом, главнымпрепятствием на пути развития человека. Оно должно быть заменено другимиформами общественной координации, основанными на самоуправлении свободныхличностей.
Нокак этого достичь? Махно предлагает следующее: «Такой строй я мыслилтолько в форме вольного советского строя, при котором вся страна покрываетсяместными совершенно свободными и самостоятельными социально-общественнымисамоуправлениями тружеников».
Местноесамоуправление. Община. Мы привыкли видеть в ней лишь консервативные стороны,забывая о том потенциале демократической культуры, который накопили крестьяне кначалу XX века. Люди умели самостоятельно решать множество вопросов в рамкахкомпетенции общины всем миром, не спрашивая разрешения у начальства.Взаимосвязь людей, которая часто трактуется как подавление личностиколлективом, чем дальше, тем больше компенсировалось участием человека впринятии общих решений. Но Н. Махно видит и корни контрреволюционности общины — узость ее кругозора, воспитанное веками внутренне согласие отдать государствурешение тех вопросов, которые лежат за межой общинного мира. И государствопользуется этим спокойствием, вмешивается в общинные дела, выкачивая средствачерез налоги. Необходимо разрушить государственное право на решение общих дел,подчинив органы координации общинным советам: «Через свои районные,областные и общенациональные съезды эти местные, хозяйственные и общественныеорганы самоуправления устанавливают общую схему порядка и трудовой взаимностимежду собой. Создают учетно-статистическое, распределительное и посредническоефедеральное бюро, вокруг которого тесно объединяются и при помощи которого винтересах всей страны, всего ее свободного трудового народа, согласовывают напоприще всестороннего социально-общественного строительства свою работу».
Каквидим, здесь есть много общего с традиционными социал-демократическимимоделями: и общественное регулирование экономики, и планирование. Но есть вэтих построениях и то, что принципиально отличает концепцию Н. Махно от всегоспектра политических учений государственнического направления: система власти(именно власти, ибо серьезный анархизм не предполагает немедленного безвластия)базируется на местном самоуправлении и вырастает из него снизу вверх черезсъезды Советов — ключевое звено в концепции Махно.
Ногде гарантии, что новые органы координации, плановые и статистические центры незамкнутся на себе, не превратятся в новый источник угнетения?
«Нашатрудовая община будет иметь всю полноту власти у самой себя и свою волю, своихозяйственные и иные планы и соображения будет проводить через свои органы,которые она сама создает, но которые не наделяет никакой властью, а только лишьопределенными поручениями», — писали Н. Махно и П. Аршинов в мае 1919года.
Этоодна из первых формулировок концепции распыленной власти, которая затемразрабатывалась неонародниками, а сейчас, конечно вне связи с предшествующимимыслителями, принимается европейским движением «зеленых». Идеивозвращаются, потому что остаются породившие их проблемы. Демократическая мысльснова и снова приходит к выводу, что власть должна быть децентрализована и втерриториальном, и в отраслевом отношениях. Объединение трудящихся (и не толькосельские, но и городские) могут создавать органы с четкой задачей. Эти органыне имеют права присваивать себе дополнительные полномочия и объединятся в единуюсистему исполнительной власти. Связь между ними осуществляется через всесильноесамоуправление трудящихся — съезды советов.
Впостроения Н. Махно бросается в глаза нарочитое нежелание детально описыватьчерты будущего общества. Не в пример многим социальным утопистам прошлого Н.Махно считает, что общины (советы) сами определят конкретные формы своегосуществования. Но принципы им определены достаточно четко.
Нобудут ли эти принципы приняты крестьянско-рабочей массой? Согласится ли с ниминарод страны, которому впервые за многие столетия представилась возможностьсамому определять свою судьбу? Массовое движение, начавшееся в 1917 году, былово многом созвучно идеям самоуправления и автономии. Фабзавкомы, многочисленныекомитеты, союзы, да и сами Советы в первый период своего существования, былиживым воплощением этих идей. Это давало большие шансы на успех анархическомутечению, которое, по словам П. Аршинова, «отстаивало системусамоуправляющихся производственных Светов, фабрично-заводских комитетов, кооперативов».
Идействительно, идеология будущих лидеров махновщины была поддержана широкимислоями крестьян Приазовья. Этот район характеризовался высокой хозяйственнойактивностью и давними традициями местного самоуправления. Крестьянамимпонировало стремление анархистов избавить их от государственного гнета и отлюбых других форм эксплуатации. Проникая в массовое сознание крестьян, идеивождей движения частично принимались, а частично корректировались, возвращаясьв резолюциях крестьянских съездов и собраний.
Началоэтого диалога относится к весне 1917 года, когда Группа анархистов-коммунистовстала лидирующей силой в Гуляй-польском крестьянском Совете и повела борьбупротив уездных властей, местных кулаков и помещиков. Эта борьба закончиласьуспешно — в сентябре 1917 г. анархисты начали в районе аграрную реформу,организацию на добровольных началах сельскохозяйственных коммун. Уже в этотпериод в Группе анархо-коммунистов выделяется Н. Махно, возвратившийся скаторги, которую отбывал за участие в террористической организации.
Занявпост председателя крестьянского союза (затем Совета), Н. Махно развернулкипучую организаторскую работу. Но уже тогда в его взаимоотношениях с выборнымиорганами проявлялись черты формальности — Совет в случае чего можно поставитьперед фактом, навязать ему свое мнение, опираясь на «партийную»группу анархо-коммунистов. Читатель может возразить: разве мало было такихпримеров в год рождения Российской демократии? Лидеров различных политическихгруппировок волновало то, как отнесутся массы к тому или иному шагу, а не доляучастия тех же масс в принятии решения. В том-то и дело, что когда люди неумеют обращаться с демократическими механизмами, они легче учатся обращаться свинтовкой.
Послепобеды Советской власти на Екатеринославщине, Гуляй-Польский Совет продолжалдержаться самостоятельно, огрызаясь на любое вмешательство близлежащегоАлександровского ревкома. Впрочем, последний своим административным рвениемтолько мешал начинаниям гуляй-польцев, самое важное из которых в условияхнадвигающегося голода заключалось в прямом продуктообмене с московскимирабочими.
Отношениедвух «советских властей» в этот период можно охарактеризовать какнедоверчивое. Ревком с опаской глядел на «самостийный» политическийцентр, игнорирующий любые указания; а махновцев раздражало вмешательство в ихдела извне. Впрочем, такое соседство продолжалось недолго.
Развитиереволюционного процесса в Гуляй-Поле было прервано 16 апреля 1918 г.переворотом, совершенным под руководством украинских националистов. Черезнесколько дней в город вошли немецкие войска. Так перед революционерамиГуляй-Поля встал вопрос о вооруженном пути революции. Красногвардейские отряды,слабо связанные с местным населением, откатывались под напором немецкой военноймашины. Эвакуировались и анархисты. Но не надолго.
Виюле 1918 г. Н. Махно снова появился в родных краях. Он восстанавливал прежниесвязи с крестьянами, которых все более выводила из себя немецкая«продразверстка». В октябре удалось начать партизанские операции втылу немцев. И тут неожиданно проявился военный талант Н. Махно. После боя вДибривках, когда маленький отряд «махновцев» разбил целый батальонавстрийцев, крестьяне поняли, что «батько» способен защитить их отоккупантов. Нравилась крестьянам и жестокая справедливость атамана. Расстрелы«врагов трудового народа», пылающие поместья и кулацкие хутораприучали народ к жестокости. Впрочем, вместе с «махновцами» в этотгод «училась» вся страна, что не оправдывает, конечно, каждыйотдельный урок.
Современи своих первых побед Н. Махно мог рассчитывать на вооруженную помощь«мирного» населения в своих ночных налетах.
Посленоябрьской революции в Германии, когда начался откат немцев на Запад, именно«махновцы» оказались хозяевами обширной территории Приазовья,граничившей с Донбассом, Крымом и крупным промышленным центром УкраиныЕкатеринославом. После неудачного налета на этот город в декабре 1918 г.территория махновского района на некоторое время стабилизировалась. Передлидерами движения стал вопрос о преобразованиях на освобожденных землях, обобороне их от вторжений извне. Собирались ли они «вводить анархизм» вПриазовье и на кого могли опереться в своей борьбе?
Н.Махно считал, что если массы не осознают необходимость борьбы со зломгосударственности, анархическое движение должно идти с ними, отодвигая свойанархизм на второй план: "…Когда массы начинают проявлять к нему доверие,оно не должно увлекаться этим доверием и не должно отрываться от различныхизгибов первоначально развивающихся событий, хотя бы и не анархических, нореволюционных, в которых масса развивала свой начальный порыв. Но надо и непропустить момента, когда с этими изгибами нужно и самим разойтись, и отвестиот них трудящиеся массы".
Чуткостьк требованиям широких слоев трудящихся района создавала движению прочную опорув крестьянской массе. Антикулацкая и антипомещичья направленность«махновщины» привлекли к ней и середняцкие, и бедняцкие слои. Голосбедняков звучит в резолюциях Второго съезда Советов Гуляй-Польского района(февраль 1919 года): «Впредь же до разрешения земельного вопросаокончательным образом съезд выносит свое пожелание, чтобы земельные комитеты наместах немедленно взяли на учет все помещичьи, удельные и другие земли ираспределили бы их между безземельными и малоземельными крестьянами, обеспечиви вообще всех граждан посевными материалами».
Большуюроль в движении играли и рабочие. Приазовье было чрезвычайно насыщенно разногорода предприятиями, начиная с черепичных и кончая машиностроительными иметаллургическими. Рядом находился Донбасс, Екатеринослав, порты Азовскогоморя, где работали многие жители района. С началом хозяйственного кризиса онихлынули домой, и приняли активное участие в событиях. Достаточно сказать, чтовиднейшие лидеры движения П. Аршинов, Б. Веретельников, В. Белаш, Чубенко, исам Нестор Махно были в свое время рабочими.
Многообразиесоциальных сил в движении порождало широкую палитру подходов к необходимымпреобразованиям. Но значительный земельный фонд, конфискованный у кулаков ипомещиков, давал возможность относительно безболезненно согласовывать различныеинтересы: желающие могли организовывать из своих участков сельскохозяйственныекоммуны (крупнейшая из них им. Р. Люксембург насчитывала 285 человек и засеяла125 десятин земли («Путь к свободе», # 2, 1919 г.)), другие — укреплять общинные узы или оставаться на отрубах. Как мы уже видели, немалоевнимание уделялось наделению землей малоземельных и пришлых. При помощианархистов сельское самоуправление развивало и культурно-просветительскуюработу, что позволило В. Антонову-Овсеенко отметить: «Гуляй-Поле — один изсамых культурных центров Новороссии».
Какуюроль играла в этих процессах политическая организация движения? Согласованиеразличных мнений и интересов в масштабах всего района происходило на съездахСоветов и фронтовиков. В 1919 г. таких съездов было три (январь, февраль,апрель). Их резолюции, принятые после жарких дискуссий, созвучны идеям лидеровдвижения: «В нашей повстанческой борьбе нам нужна единая братская семьярабочих и крестьян, защищающая землю, правду и волю. Второй районный съездфронтовиков настойчиво призывает товарищей крестьян и рабочих, чтоб самим наместах без насильственных указок и приказов вопреки насильникам и притеснителямвсего мира строить новое свободное общество без властителей панов, безподчиненных рабов, без богачей и без бедняков».
Резковысказывались делегаты против «дармоедов» чиновников. Мощнаяантибюрократическая тенденция движения не давала разрастись его собственнойбюрократии. Наибольший аппарат имел штаб Махно, занимавшийся дажекультурно-просветительской работой, но вся его гражданская (а формально ивоенная) деятельность находилась под контролем исполнительного органа съездов — Военно-революционного совета.
Очевидно,что гарантом сложившейся системы власти была Повстанческая армия, призваннаяограждать общественные структуры от насильственного вмешательства извне иизнутри. Последнее было одной из главных проблем «махновского» штаба,начиная с января 1919 г. Периодические вспышки бандитизма были вообще чрезвычайнохарактерны для этого периода революции: «В городе грабежи, пьянство,разгул, которые начинают захлестывать армию», — докладывал после занятияХарькова командующий группой войск РККА В. Ауссем. Другой эпизод: «В концеапреля полк стоял на станции Тетерев, красноармейцы безнаказанно бесчинствовали- грабили, убивали пассажиров, убили несколько евреев», — вспоминает В.Антонов-Овсеенко о похождениях 9 полка РККА. Здесь уместно привести фрагментбеседы наркома Украины А. Затонского с красноармейцами, которых пришлосьуговаривать не поворачивать на Киев, чтобы «разделаться с Чекой иКоммунией»: «Наконец один ужо пожилой дядько спрашивает: „А чиправда, що Раковский жид, бо кажуть, що раньше большовики були, а потим жидикоммуниста Раковского посадили…“ Удостоверяю, что товарищ Раковский самогоправославного происхождения, что коммунисты — это те же большевики…».
Разгулсолдатского бандитизма, принимающего часто антисемитскую окраску, можнообъяснить психологической ситуацией, в которой оказался солдат в 1918-1919годах. Он был силой, на которую опиралась диктатура. Он добывал партиям властьи считал себя вправе в случае чего «навести порядок». Сила порождалаощущение вседозволенности, постоянные перебои в снабжении и выдаче жалования — ощущение «неблагодарности» со стороны властей.
Комплектованиемахновской армии из местных крестьян серьезно затрудняло бандитизм в основнойзоне движения. Периодически его вспышки, особенно участившиеся в январе,встречались репрессиями, что позволило к весне стабилизировать положение. И всеже эта сторона революции угнетала Н. Махно, который напишет в последствии:«В этой жестокой борьбе моральные стороны преследуемой нами цели будутнеизбежно уродоваться и будут такими уродливыми казаться всем до тех пор, покасвязанное с этой целью намечаемое нами дело борьбы не будет признано всемнаселением своим делом и не начнет развиваться и охраняться непосредственно имсамим».
Вянваре 1919 г. до этого было еще далеко. Зона движения была окружена враждебнойсредой, отрезана от крупных городов и источников промышленного сырья. Сталоясно, что к идеалам приазовского крестьянина и его вождей в одиночку неприблизится. Тем временем набеги казаков Краснова на район переросли вметодическое наступление генерала Виноградова. В конце января фронт приблизилсявплотную к Гуляй-Полю. У махновцев кончались последние патроны, когда в районЕкатеринослава вышли авангардные части РККА…
Взаимоотношенияс Центральной Советской властью представляют собой наиболее драматичную сторонуистории движения, в конечном счете определившую его трагедию. Основусотрудничества этих двух сил составляли не только прагматические интересы, но ивзаимооценка, общность понимания некоторых вопросов революции.
Первоначальнообе стороны надеялись на то, что союзник осознает «свои ошибки» иперейдет на платформу оппонента. Если большевистское руководство возлагало вэтом свои надежды на комплекс воспитательных и организационных мероприятий, тоН. Махно — скорее на логику революционного процесса, на сближение авангардареволюции с позицией широких трудовых масс, в том числе и крестьянских:
"…Вэтих зеленых, толстых и сочных стебельках растет великая, не подлежащаяцифровой оценке помощь революции. Нужно только, чтобы революционные властипоумнели и отказались от многого в своих действиях; иначе ведь население пойдетпротив революции; иначе население, трудовое население не найдет в завоеванияхреволюции полного удовлетворения и только одним отказом оказать революциидобровольную материальную («в смысле пищи») помощь нанесет ей удар несравненноболее сильный, чем какие бы то ни было вооруженные отряды калединской,корниловской и иной контрреволюции".
Нони та, ни другая сторона не собиралась «умнеть». Все более очевиднымстановилось различие самих подходов к решению социально-политических проблем. Вход пошли классовые оценки. Теория «мелкобуржуазности» любойоппозиции, возникающей в революционном лагере читателю известна хорошо. Онаприменялась и против махновского движения. Рассмотрим классовые оценки, которыетеоретики последнего давали большевикам. Хотя эти взгляды были окончательносформулированы уже после революции, сами подходы наметились несомненнопереломной весной 1919 г. и видны во многих махновских документах.
Острыйконфликт интересов крестьянства и части рабочих с политикой военного коммунизмапривел к тому, что теоретики махновского движения начали распознавать за«военно-коммунистической» моделью действительную опасность — закрепление организационной работы за фиксированными слоями общества имонополизацию ими распоряжения как орудиями, так и результатами производства. Аза этим неизбежна бесконтрольность в их деятельности.
П.Аршинов подробно рассматривает нарастание командных тенденций в революции:«В ряде городов профсоюзы и фабрично-заводские комитеты приступили кперенятию предприятий и товаров в свое веденье, к удалению предпринимателей, ксамостоятельному проведению тарифов и т.д. Но все эти шаги встретилипротиводействие со стороны ставшей уже государственной машиной коммунистическойпартии». П. Аршинов пытается проникнуть в психологию коммунистов, влогику, которая движет их действиями: «Период разрушения, преодоления силкапиталистического режима закончился, начался период коммунистическогостроительства, возведения пролетарского здания. Поэтому революция может идтитеперь вперед только органы государства. Продолжение же прошлого состояниястраны, когда рабочие продолжают командовать с улицы, с фабрик и заводов, акрестьяне совсем не видят новой власти, пытаясь наладить свою жизнь независимоот нее, носит в себе опасные последствия, может дезорганизовать государственнуюроль партии».
Итак,с точки зрения П. Аршинова, стремление коммунистов поставить революционныепроцессы под тотальный контроль государства вызвано их партийным эгоизмом, закоторым маячит классовый эгоизм «новой буржуазии». А отсюда вывод:чтобы революция развивалась не сверху вниз, а снизу вверх, чтобы трудящиесясами, без опеки сверху создавали новые формы жизни, чуждые эксплуатации,необходима принципиально беспартийная система. Это конечно не значит, что партииследует запретить — махновский район в этом смысле был одним из самыхплюралистичных. Беспартийная система предполагает состояние, при котором партиии общественные движения имеют одинаковые возможности влиять на систему власти,но ни одна организация не сможет захватить власть в масштабах страны.
Критикапартийности звучит и в размышлениях Н. Махно: революционные партии «привсех потугах, подчас колоссальных и достойных уважения, не могут вместить врамки своих партийных доктрин ширь и глубину жизни трудящихся».Столкновение партийных активистов, облеченных в формы доктрин, разрушаетединство трудящихся, вовлекает их в междоусобную борьбу, которая выгодна преждевсего самим партийным руководителям: «Нет партий…нет политическихорганизаций, а есть кучки политических шарлатанов, которые во имя личных выгоди острых ощущений на путях достижения своих целей уничтожают трудовойнарод…»
Вборьбе за власть политические партии стравливают рабочих и крестьян, которые«бросаются в объятия какой-либо из этих политических партий, и этим,распылив свой трудовой фронт, обессиливают свою классовую мощь».
Такойвзгляд на революционный процесс диктовал стратегию махновского движения — союзсо всеми силами, стоящими на платформе советской власти и растворение в этомсоюзе партийных разногласий. Н. Махно считал, что борьбу с подчинением советовбюрократическому аппарату целесообразно вести «изнутри» единогореволюционного фронта. Но для этого сотрудничество с другими революционнымисилами должно быть равноправным. Особенно раздражало лидеров движения ситуация,при которой «многомиллионное крестьянство любой губернии, положенное начашку политических весов, будет перетянуто любым губкомом партии». Бывшихрабочих Н. Махно и П. Аршинова почему-то не убеждали рассуждения о том, чтопролетариат, в силу самих условий производства приученный беспрекословноподчинятся вышестоящему начальнику, более сознателен, чем привыкшийхозяйствовать самостоятельно крестьянин. Махновцы требовали полного равенства вправах всех трудящихся, и в начале казалось, что это требование вполнеприемлемо хотя бы в условиях локального «эксперимента».
Список литературы
А.В.Шубин. Нестор Махно и национальный вопрос.