Волков В. А.
Земское освободительное движение
Московскоебоярское правительство предало собственную страну, пригласив на трон польскогокоролевича и впустив в столицу государства польские войска.
Вэтих условиях важную роль в спасении государства сыграла Русская ПравославнаяЦерковь и патриарх Гермоген. Гермоген не только отказался сотрудничать синтервентами, но и всячески побуждал русский народ к организации сопротивления.С декабря 1610 года он стал рассылать грамоты по городам с призывом поднятьсяпротив «литовских людей», а также «разрешил» (т.е.освободил) русских людей от присяги королевичу Владиславу. Таким образом,всенародная война против польских интервентов в глазах народа приобрелалегитимный, законный характер. И не случайно, что поляки были уверены:восстание — дело рук патриарха. Об этом сообщали Маскевич, гетман Жолкевский, атакже ряд русских источников. И в дальнейшем народное движение по созданиюополчений совершалось «по благословению» патриарха Гермогена. Так,грамота Прокопия Ляпунова в Нижний Новгород от 31 января 1611 года прямопризывает идти к Москве «по благословению» патриарха Гермогена исовету всей земли. Именно эта формулировка — «по благословению патриарха»- и прижилась в посланиях времени Первого ополчения — грамотах городов. А внекоторых случаях патриаршее «благословение» заменило «государевцарев и великого князя указ» (В частности, по «благословению»патриарха стали выдаваться казенные подорожные). Глава церкви служил примером встоянии за православную веру, которому должны были последовать все православныехристиане. А сам Гермоген стал знаменем восстания и духовным лидером ополчения.
Полякижестко отреагировали на стойкость патриарха. С начала 1611 года он уженаходился под домашним арестом на патриаршем подворье, в марте его заточили подстражу на Кирилловом подворье в Московском Кремле. Осенью 1611 года Гермогеназаточили в подземную тюрьму Чудова монастыря, где его стали «морити гладоми умориша его голодною смертию». Патриарх Гермоген преставился 17 февраля1612 года и был погребен в Чудовом монастыре в Москве.
Послесмерти Гермогена местоблюстителем патриаршего престола отложившиеся от поляковгорода считали митрополита Казанского Ефрема, который стал одним изорганизаторов поддержки Второго ополчения. Ефрем использовал ресурсыподвластной ему Казанской епархии, в которой он оставался «почтиединственным авторитетным лицом и в церковной и в гражданской области», ипризывал к этому остальных иерархов церкви и все города.
Вцелом, во время Первого и Второго ополчений центральной властью на местахсчитались церковные иерархи с Освященными соборами: они выполняли функции главместных правительств. Именно им в первую очередь адресовались грамоты, содержащиеотчеты о действиях Первого и Второго ополчений и положения в стране, просьбы оприсылке денег для жалования и сбора ратных людей. Большое влияние наорганизацию и действия ополчений сыграли воззвания братии Троицкого монастыряво главе с архимандритом Дионисием и келарем Авраамием Палицыным. Грамоты такжепризывали присылать ратных людей и денежную казну на помощь воеводам,соединившимся для освобождения Москвы от поляков.
Ив этих условиях на спасение родной земли от иноземного завоевания подняласьсама «Земля» — по всей России стало складываться земскоеосвободительное движение.
Вспецифических условиях Смутного времени земское освободительное движениеприобретало различные организационные формы на землях, занятых крупнымисоединениями польско-литовских войск и в тех городах и уездах, которыевыступили против пропольской политики московского правительства. Безусловно,фактор присутствия на значительной части русской территории отрядов иноземцевоказывал определяющее значение на характер и масштабы борьбы в этих местах синтервенцией и интервентами. Населяющие их русские люди шире использовалиметоды партизанской войны (тактику засад и налетов), сплачивались в отряды такназываемых «шишей», военная организация которых напоминала казацкую.О действиях «шишей» против поляков сохранились любопытные сообщения вдневнике Самуила Маскевича, служившего в гарнизоне Кремля и принимавшегоучастие в походах интервентов за провиантом в Рогачево и на Волгу.«Москвитяне (»шиши". — В.В.) нас стерегли, — писал Маскевич, — узнав через лазутчиков, что товарищи разъехались в коло, и что мы стоим безстражи, они нагрянули на нас среди белого дня, частию на конях, частию налыжах...". Ниже он добавляет: «Едва отошли мы на милю или на две отгетманского лагеря, напали на нас шиши и без труда одержали победу: ибонаходившиеся при возах наших москвитяне тотчас передались к своим; а другиезагородили путь повозками...» В примечаниях Н.Г. Устрялова к этому изданию«Дневника» Самуила Маскевича о «шишах» сказано, что это — «вольница, не признающая ничьего начальства, кроме своих атаманов».Мнение это представляется ошибочным. «Шишами» становились в основномкрестьяне разоренных поляками русских сел и деревень, испытывающие вполнепонятную ненависть ко всякому иноземцу. Организация же повстанческих сил,подобная казачьей, была отличительной особенностью всех народных движений XVIIвека.
Иначескладывалась обстановка в той части страны, где с самого начала властьправительства королевича Владислава носила чисто номинальный характер. Здесьначалось формирование местных ратных сил, призванных освободить от поляковстолицу Русского государства — Москву. Высшая форма проявления освободительногонародного движения в Смутное время — земское ополчение. Осознание значительнойчастью населения страны необходимости ведения жестокой, бескомпромиссной борьбыс польской угрозой вылилось в мобилизацию всех имеющихся наличных средств и силдля отпора агрессии. Вместе с тем, отсутствие единого политического(правительственного) центра осложняло эту задачу. Обстановка требоваласкорейшего объединения разрозненных очагов сопротивления натиску внешнеговрага. К 1611 году центр освободительной борьбы перемещается с севера страны вРязанские земли. Значительное распространение получает практика прямых сношениймежду городами, не признавшими правительства польского королевича Владислава.Выражением ее стала посылка и пересылка «прочетных» грамот, авторыкоторых, изображая бедственное состояние Московского государства, призывали,восставшие на поляков города, составить земское ополчение для скорейшего«очищения» от врага и Москвы, и всей Русской земли. На основевзаимных договоренностей в этих городах и начали формироваться земские рати.
Вфеврале 1611 года земские рати двинулись к Москве. Об организации власти в них,из-за крайней скудости дошедших до нас сведений, можно судить лишь с известнойдолей предположения. Во главе сформированных в различных городах и уездахМосковского государства местных ополчений стояли земские воеводы, при которых,видимо, существовали своего рода полковые канцелярии, ведавшие сбором денег иразличных припасов для обеспечения ратных людей. Так известно, что 29 февраля1611 года войсковой подьячий одного из местных ополчений Василий Луговининполучил в «земскую казну» деньги с кабацкого целовальника из г. Шуи.С другой стороны, вполне вероятным представляется наличие во многих, если не вовсех земских ратях органов, аналогичных «Совету всей земли»,существовавшему в Рязанском ополчении задолго до его прихода к Москве (покрайней мере, с 4 марта 1611 г.).
Вначале марта 1611 года основные силы земских ополчений собрались в трех сборныхпунктах — Рязани, Серпухове и Коломне. Наиболее организованным было Рязанскоеополчение, — настоящее войско, с многочисленной артиллерией(«нарядом») и гуляй-городом. Возглавлял его признанный вождь ивоевода думный дворянин Прокопий Петрович Ляпунов. Он заключил союз с«боярами» из распавшегося лагеря Лжедмитрия II — Д.Т. Трубецким иИ.М. Заруцким, послал посольство стряпчего И.И. Биркина в Нижний Новгородподнимать жителей Среднего Поволжья на борьбу с поляками, пыталсянейтрализовать или привлечь на свою сторону еще одного видного«тушинца» — гетмана Я. Сапегу, предводителя польских наемников ввойске Лжедмитрия II. Кроме Рязанского ополчения (в которое влились и отряды сСеверской Укра’ины), под Москву шли отряды из Владимира, Нижнего Новгорода,Мурома, Ярославля, Переяславля-Залесского, Углича, Суздаля, Вологды, Галича,Костромы и Романова (Романова-Борисоглебска). К Владимирскому и Суздальскому ополчениюприсоединились отряды волжских казаков и черкасов (днепровских казаков),возвращавшихся из-под Пскова. Союзник П.П. Ляпунова, князь Д.Т. Трубецкой,привел к столице остатки «тушинского» войска из Калуги, атаман И.М.Заруцкий, пожалованный Лжедмитрием II боярским чином, — из Тулы.
КМоскве ополчения пришли в конце марта — начале апреля 1611 года. Первые отрядыприбыли в столицу 19 марта, приняв активное участие в начавшемся в городевосстании против интервентов, подавленном ими с невероятной жестокостью. 24 — 25 марта к Симонову монастырю с казаками и Суздальским ополчением подошелатаман, бывший «тушинский стольник» А.З. Просовецкий. Сюда же, вследза суздальцами, прибыли отряды И. Еропкина и серпуховского воеводы Ф.К.Плещеева, а вслед за ними 27 марта 1611 г. из Рязани «с большим имногочисленным войском» пришел сам Прокопий Ляпунов. Один за другимподходили к сожженной поляками русской столице отряды из замосковныхверхневолжских городов. Сбор ратных сил под Москвой закончился 1 апреля 1611 г.Началась длительная и трудная осада.
ПЕРВОЕЗЕМСКОЕ ОПОЛЧЕНИЕ
Земскиерати, собравшиеся под Москвой весной 1611 года и объединившиеся в новоевоенно-политическое образование, получили в историографии именование«Первое ополчение». В Первом ополчении прочное единство, необходимоедля успешного ведения освободительной войны с поляками, поначалу отсутствовало.Разногласия в среде ополченцев были порождены социальной разнородностью самогоосвободительного движения. И недаром у стен сожженной врагом столицы ополчениярасположились в нескольких, враждебно настроенных по отношению друг к другулагерях – «таборах» (у Яузских, Покровских, Сретенских, Тверскихворот Белого города и против Воронцовского поля). Но мощным объединительнымстимулом было общее стремление различных политических и социальных группировокземского освободительного движения к скорейшему освобождению «царственногограда» Москвы от засевших в ней поляков и «русскихворов-изменников».
Важнейшимусловием успешной борьбы с интервенцией было объединение земских сил,координация действий местных ополчений и отрядов, централизованное снабжение ихнеобходимым довольствием и припасами. Уже тогда многие воеводы и атаманы,служилые люди и казаки сознавали, что для исполнения этих целей, дляполитического и хозяйственного управления страной, нужно создатьгосударственный аппарат, который был бы способен взять на себя функциицентрального правительства. Такой орган возник в Первом ополчении после занятия7 апреля 1611 года Белого города и получил именование «Совет всейземли» – высший орган власти на всей освобожденной от интервентовтерритории, единый руководящий центр освободительного движения в стране. Былиизбраны и «начальники» земской рати — П.П. Ляпунов, князь Д.Т.Трубецкой и И.М. Заруцкий. Инициатива создания «Совета», видимопринадлежала П.П. Ляпунову. Прообраз «Совета», по некоторымсведениям, существовал в Рязанском ополчении еще до прихода его к Москве вначале марта 1611 года (первое дошедшее до нас упоминание о «Совете всейземли» Рязанского ополчения, содержится во ввозной грамоте П.П. Ляпуноваот 4 марта 1611 г., давшего «по совету всей земли» веневское поместьеА. и С. Крюковым и С. Зыбину).
Спустя3 месяца, в конце июня 1611 года произошла коренная реорганизация сложившейся в«таборах» политической власти. Выступившие против участившихсяслучаев произвола ополченских властей ратные люди и казаки подали Ляпунову,Заруцкому и Трубецкому челобитную, потребовав от своих «начальников»детальной регламентации и упорядочения деятельности земского правительства,ополченского «Совета всей земли» и сложившейся в «таборах»приказной администрации. Выработанный на основе этих требований и одобренныйвсем ополчением 30 июня 1611 года «Приговор» подтвердил и оформилсословно-представительную организацию власти и порядок управления страной.
В«Приговоре» 30 июня 1611 года косвенно перечисляется составобщеземского принявшего его представительного органа, т.е. круг лиц, принявшихучастие в разработке этого документа. В нем упоминаются: царевичи (татарские. — В.В.) и бояре, окольничие и чашники, стольники и дворяне, стряпчие и жильцы,приказные люди и дети боярские, князья и мурзы, атаманы и казаки, а такжеслужилые и дворовые люди. Особо стоят подписи представителей 25 городов,участвовавших в деятельности подмосковного «Совета всей земли», в томчисле таких важнейших, как Ярославль, Смоленск, Нижний Новгород, Ростов,Архангельск, Вологда и др. Отметив этот факт, Л.В. Черепнин высказалпредположение, что данное представительство было выделено из состава участниковПервого ополчения. Подобное объяснение представляется ошибочным — в числоупоминаемых 25 городов, чьи выборные участвовали в деятельности подмосковного«Совета всей земли», не вошли представители Рязани, Углича и Суздаля- городов, пославших свои ополчения еще в марте-апреле 1611 года. И если вотношении Суздальской рати еще возможны какие-либо сомнения — посланное изэтого города ополчение состояло, видимо, в большинстве своем из большогоказачьего отряда братьев Просовецких, то в отношении Рязани, выславшей к Москвебольшое земское войско, во главе с одним из главных ополченских воевод — П.П.Ляпуновым, сомневаться не приходится — в случае формирования общеземскогопредставительного органа по принципу, предположенному Л.В. Черепниным,представители Рязани не могли не войти в его состав. Это объяснение, на нашвзгляд, указывает на действительное наличие в «Совете всей земли»Первого ополчения «делегатов», всех упоминаемых в земском Приговорегородов.
Текст«Приговора» 30 июня 1611 г. состоит из преамбулы и 24 статей,важнейшими из которых можно считать статьи, определяющие государственноеустройство России, а также статьи, регулировавшие поземельные отношения — определявшие правовой статус служилых людей, владевших вотчинами и поместьями.Исследователи, изучавшие текст «Приговора», отмечают, что этотдокумент был выработан прежде всего в интересах провинциального, городовогодворянства, чьи представители оказались в большинстве на соборных заседаниях,происходивших в подмосковном лагере ополчения в июне 1611 года.
Воглаве ополчения с 30 июня 1611 года встало реорганизованное на основе«Приговора» временное земское правительство — своеобразный триумвиратП.П. Ляпунова, И.М. Заруцкого и Д.Т. Трубецкого, избранных«начальниками» еще в апреле 1611 года. Однако статьями«Приговора» права и привилегии триумвиров были существенноограничены. «Бояре и воеводы», обязанные «будучи вправительстве, земскими и всякими ратными делами промышляти», в своихдействиях контролировались избравшим их «Советом всей земли». При общемстремлении ратников Первого ополчения восстановить разрушенную русскуюгосударственность именно в таком виде, «как было при прежних российскихприрожденных государех», условия и обстоятельства Смутного временивынуждали составителей «Приговора» в ряде случаев существенноизменять сложившиеся в Московском государстве традиции взаимоотношения власти исоборного большинства. Так, «избранных всею землею для всяких земских иратных дел в правительство» вождей ополчения, в случае обнаружения их несоответствиясвоему высокому положению «Совету всей земли», было «вольно…переменити и в то место выбрати иных… хто будет болию к земскому делупригодится».
Детальнооговаривалось в «Приговоре» устройство центрального административногоаппарата. В ополчении были организованы Разрядный, Поместный, Земский и ряддругих приказов (Большой Приход, Дворец, четверти, Разбойный приказ),деятельность которых также контролировалась «Советом всей земли».«Приговором» предусматривались определенные изменения и в сложившемсяк этому времени местном управлении. С «приставства» из городов,дворовых сел и черных волостей снимались бывшие там атаманы и казаки, вместокоторых назначались «дворяне добрые». Большинство исследователейделало на основании этой статьи «Приговора» вывод о всемерном исознательном ослаблении дворянским большинством ополчения позиций своих весьманенадежных соратников по освободительной борьбе. Между тем, в стороне осталосьважное обстоятельство, проливающее свет на истинную подоплекупродекларированного в «Приговоре» свода атаманов и казаков с«приставства» — замене подлежали не только они, но и все годные кратной службе воеводы-дворяне. Так, в ст. 15 «Приговора» говорится:«А которые дворяне и дети боярские посланные по городом в воеводы и навсякие посылки в збор, а на службе им быти мочно, и тех из городов и из посылокпеременить и велети им быти в полки тот час, а на их место послать дворянсверстных и раненых, которым на службе быти не мочно».
Значительноерасширение территории, находящейся в воеводском управлении, произошло в Россиис 1604 года. Новая система местного управления появляется в Московскомгосударстве еще во второй половине XVI века, наряду с введением в уездах иволостях губных и земских учреждений. Однако первоначально воеводы посылалисьлишь в пограничные уезды, где необходимо было усилить военно-административнуювласть, напрямую подчиненную правительству. Во внутренние же уезды воеводначали назначать именно в Смутное время в связи с резким обострением социальнойборьбы в стране и началом польско-литовской, а затем и шведской интервенции.Будучи специальными представителями московского правительства на местах, онисосредоточили в своих руках административные, судебные, полицейские функции,подчинили себе деятельность губных старост, ведавших делами, связанными сразбоями, убийствами, грабежами и воровством. Наблюдая этот процесс со стороны,без учета конкретно-исторической обстановки, сложившейся в стране в начале XVIIвека, можно было бы сделать вывод о дальнейшей и весьма значительнойцентрализации местного управления, о существенном ослаблении системы земского игубного самоуправления, ограничении и сведении на нет их политическойдеятельности. Тем не менее в начале XVII века учреждение в стране воеводскогоуправления свидетельствовало скорее об обратном: не об усилении началгосударственного централизма в местном управлении, а о реальном их ослаблении.Роль городовых воевод в организации власти на местах нельзя переоценивать, вСмутное время они зачастую лишь номинально возглавляли управление в том илиином городе и уезде. Очень часто воеводы или входили в общесословные городовыесоветы (как в Нижнем Новгороде), или дублировали деятельность органов местногообщесословного управления. Подтверждением этому служит сложившаяся в Курмыше практикаодновременной посылки идентичных по содержанию отписок воеводе и «дворянами детям боярским, и всяким служилым людям, и земским старостам, ицеловальникам, и всем посадским людям, и волостным крестьянам». В такихусловиях курмышане смогли запретить новоназначенному в их город воеводеЖедринскому «без земского совета» въезжать в Курмыш. Характерен иотмеченный выше факт нахождения во многих городах «на приставстве»казачьих атаманов и даже простых казаков. Известное решение «Совета всейземли» Первого ополчения о повсеместной замене таких «воевод» негодными к ратной службе «дворянами добрыми» не выполнялось. То, чтоподобная ситуация в Смутное время не была исключением, подтверждают и болееранние грамоты (датированные октябрем 1611 г.), направленные руководителямиПервого ополчения Д.Т. Трубецким и И.М.З аруцким в Путивль, одна — к местномувоеводе, другая аналогичная по содержанию — «к воеводе,… гостем ипосадским земским старостам, и целовальникам, и сотским, и пятидесятским, идесятским, и всем посадским лутшим и середним, и молотчим».
«Приговор»30 июня 1611 г., несомненно, сыграл важную роль в упрочении в освободительномдвижении объединительной тенденции, однако и после его принятия в подмосковномлагере сохранялись серьезные противоречия. Особое недовольство в«таборах» вызывали антиказацкие мероприятия Прокопия Ляпунова ивнешнеполитическая ориентация ополченского правительства на Швецию, с которойвелись переговоры о возможном избрании на российский престол одного из двухшведских принцев — Густава-Адольфа или Карла-Филиппа. Компромиссное соглашение,заключенное между различными группировками движения в июне 1611 года,воплотившее в себе объединительные тенденции, оказалось недолговечным. Уже вконце июля произошло открытое столкновение конфликтующих сторон, в котором уЛяпунова не оказалось надежной опоры. Назревавшим в ополченской (точнее,казачьей) среде не преминули воспользоваться осажденные в Кремле и Китай-городеполяки. Им удалось спровоцировать радикально настроенную часть «таборов»на открытое выступление против Ляпунова. Вызванный 22 июля в казачий круг,вождь ополчения был зарублен казачьим атаманом Сергеем Карамышевым, репрессиямподверглись и его сторонники.
Несмотряна последовавший после этих событий отъезд из подмосковного лагеря частислужилых людей замосковных городов, авторитет «Совета всей земли»Первого ополчения продолжал сохраняться на всей освобожденной от интервентовтерритории вплоть до 2 марта 1612 года, т.е. до дня присяги ополченцев из«таборов» объявившемуся в Пскове новому самозванцу — Лжедмитрию III.Продолжал функционировать и созданный в июне 1611 года аппарат центральногоуправления. Современники отмечали, что «Разряд и Поместный приказ, иПечатной, и иные приказы под Москвою были и в Поместном приказе и в иныхприказах сидели дьяки и подьячие, и с волостей на казаков кормы сбирали».Приказная администрация занимала особое положение в Первом ополчении ивесной-летом, и осенью-зимой 1611 года. Число дьяков, находившихся в земскомлагере под Москвой, достигало в отдельные периоды 25 — 30 человек; из них 6были думными дьяками. Их роль в сложившейся в «таборах» политическойорганизации отнюдь не сводились к деятельности в ополченских приказах; дьякипринимали активнейшее участие в выработке правительственного курсаподмосковного «Совета всей земли». При этом следует учесть, что вНижегородском ополчении К. Минина и Д.М. Пожарского приказных дельцов оказалосьгораздо меньше, а их политическое влияние было ничтожно. Все это время Первоеополчение и его руководители получали полное признание и поддержкуТроице-Сергиевой обители — весьма авторитетного в русском обществе вдохновителяборьбы с польскими интервентами и католической опасностью. Однако нельзя неотметить и того, что после гибели Прокопия Ляпунова роль и значениеополченского «Совета всей земли» изменяется. Хотя он и не теряетсвоего статуса верховного распорядительного органа, но в практическойдеятельности решающее значение отводится теперь «приговору бояр», ане «приговору всей земли». Неизмеримо усиливаются в ополчении и в«Совете всей земли» позиции И.М. Заруцкого. Ни в одном изисследований, посвященных политической истории России эпохи Смутного времени,не отмечен очень важный и примечательный факт — в сентябре 1611 году шенкурскиетиуны рассылали по станам наказную память о выборе заказных старост поединоличному «указу государя нашего боярина Ивана Мартыновича[Заруцкого]». Падение авторитета подмосковного правительственного центра,а с ним и влияние одного из его руководителей — «боярина» ИванаЗаруцкого произошло позднее — после организации Нижегородского ополчения, вождикоторого называли его одним из главных «заводчиков казачьеговоровства», всячески обличая старого болотниковца и «тушинца» врассылаемых по стране грамотах.
Вышесказанноеподтверждает правоту историков, которые оспаривали утверждение о произошедшем вконце июля развале центральной власти, сложившейся в Первом ополчении подМосквой после 30 июня 1611 года. Вместе с тем, нельзя отрицать и того, чтопроизошедшее в земском лагере 22 июля выступление радикально настроенного поотношению к действиям Ляпунова казачества, вело к неминуемому расколуразнородного по своему составу освободительного движения. В нем зарождается икрепнет оппозиционное течение, изначально если и не враждебное правительствуТрубецкого и Заруцкого, то с подозрением относящегося к «казачьемуворовству». Зажиточная часть посадского населения северорусских иповолжских городов, разоренное Смутой дворянство воспринимали перемены,произошедшие в земском лагере после гибели Прокопия Ляпунова именно как новое«воровство» вчерашних болотниковцев и «тушинцев». Возникшимво многих городах и уездах недоверием к казакам не преминули воспользоватьсянаходившиеся в Москве польские интервенты и русские изменники. В рассылаемых постране грамотах (в Кострому, Ярославль, Переяславль-Залесский) они натравливалипосадских людей на казаков, запугивали горожан новой вспышкой междоусобнойвойны. Вот как изображали происходившие в «таборах» события служившиеполякам московские думцы: "… Которой был большой завотца ПрокофейЛяпунов, от которого большая крестьянская кровь началась литися и Московскоегосударство до конца пустошитися, и того те воры, которые с ним были в томворовском заводе, Ивашка Заруцкой с товарыщи убили, и тело его держали собакамна снеденье на площеди 3 дни; и вы видите, за его к государю (королевичуВладиславу. — В.В.) крестное преступленье и за зачатие невинные крестьянскиекрови какову месть ему Бог воздал по его делом от его же воровских товарыщей, исовет их всуе стал. И ныне князь Дмитрей Трубетцкой да Иван Заруцкой с товарыщистоят под Москвою на большое крестьянское кровопролитье, и Московскомугосударству и городом всем на конечное разоренье, а не на покой крестьянской ибеспрестани ездя по городом от них ис табор ис-под Москвы, казаки грабят ирозбивают и невинную кровь крестьянскую проливают…".
Определеннуюроль в падении авторитета подмосковного правительства, помимо «казачьеговоровства» и подстрекательств московских изменников, сыграла ибесплодность двухгодичной осады Москвы отрядами Первого ополчения. Затягиваниеже борьбы с интервенцией чревато было гибельными последствиями для страны ивсего освободительного движения. Недовольные, во всех неудачах винилируководителей «таборов» и искали выход в создании нового земскогоополчения, вожди которого, подобно Ляпунову, могли бы держать под контролемподмосковное казачество — политически нестабильную, но именно ту часть русскогообщества, от участия или неучастия которой в освободительной борьбе зависел внемалой степени успех земского дела под Москвой.
Второе земское ополчение
Новыйэтап в истории освободительной борьбы русского народа с польско-литовскойинтервенцией в начале XVII века был связан с начавшейся в октябре-ноябре 1611года организацией в Нижнем Новгороде нового ополчения, которое в историографиистало называться «Вторым ополчением» или «Нижегородскимополчением». Во главе Второго ополчения оказались выборные вожди — воеводакнязь Дмитрий Михайлович Пожарский и земской староста Кузьма Минин, бывший начальник«в то время судных дел во братии своей рекше посадских людей в НижнемНовеграде».
С1608 года самоуправление в Нижнем Новгороде, как и во многих других русскихгородах, не ограничивалось посадским. Осенью этого года в Нижнем был созданобщесословный орган местного управления — городовой совет. Первое упоминание осуществовании совета приводится в отписке архимандрита нижегородскогоВознесенского монастыря Иоиля игумену Луховской пустыни Ионе: «Да ноябряже в 21 день писали мы, я архимандрит Иоиль, игумены и протопопы, и попы идиаконы всего освященного собору и церковного причета, и воеводы князьАлександр Ондреевич Репнин, Ондрей Семенович Алябьев, диак Василий Семенов, идворяне и дети боярские, и старосты и целовальники, и все земские люди, и литва,и немцы, и всякие иноземцы, и стрелцы, с нижегородцом с посадским человеком сПетрушкою Макаровым с Шишкою, чтобы хрестьянская неповинная кровь не лилась, абыли бы балахоньцы (»заворовавшие" по терминологии того временижители Балахны. — В.В.) и всякие люди, по прежнему во единой мысли снижегородцы…". Подробное перечисление представителей нижегородскогонаселения, наряду с местными воеводами, принявшими участие в составлениицитированной грамоты, и позволяет сделать вывод о создании в городе именно общесословногосовета, ибо подобное представительство в масштабах всего государства признаетсянеоспоримым свидетельством созыва Земского собора. Решения Нижегородскогогородового совета были обязательны для всех горожан, в том числе и длявходивших в его состав местных воевод, действия которых строгоконтролировались. Осенью 1611 года совет собирался (иначе «нижегородскиевласти») на воеводском дворе. В это время в него входили архимандритПечерского монастыря Феодосий, спасский протопоп Савва, «да иныепопы», стряпчий И.И. Биркин, дьяк В. Юдин, нижегородские «дворяне идети боярские, и головы, и старосты, от них же и Кузьма Минин».
Именноосенью 1611 года Нижний Новгород становится организационно-политическим центромборьбы с интервенцией. Причиной тому стали изменения, произошедшие в земскомосвободительном движении после смерти П.П. Ляпунова и кажущееся бездействиеотрядов Трубецкого, Заруцкого и Просовецкого под стенами Москвы. Поэтому рядповолжских, а затем и многие северорусские города приняли участие вформировании нового ополчения, противопоставив его безуспешно осаждавшим Москвуказакам и ополченцам из «таборов». Нижегородский городовой советотказался от сотрудничества с продолжавшим существовать под Москвойправительственным центром. Различия же между ополчениями предопределены были,прежде всего, неоднородностью самого освободительного движения, распавшегосявпоследствии на два самостоятельных течения. Но, одновременно, Нижегородскийсовет взял курс на создание политической организации, тождественнойсуществовавшей в Первом ополчении и весной-летом, и осенью-зимой 1611 года. Вфеврале 1612 года в Нижнем Новгороде, при формирующемся новом ополчении ужесуществовал и действовал свой Нижегородский «Совет всей земли»,делопроизводством которого заведовал бывший нижегородский дьяк Василий Юдин.
Первый,подготовительный период в истории Нижегородского ополчения, начало которогосовпадает со знаменитой речью-призывом Кузьмы Минина к землякам, закончился вноябре 1611 года. К этому времени был начат сбор денежных средств с населения,подтвержденный приговором «всего града за руками», было избраноруководство ополчения: «стольник и воевода» князь Д.М. Пожарский,«выборный от всей земли человек» К. Минин (сложивший с себя обязанностинижегородского земского старосты), второй воевода И.И. Биркин, дьяк В. Юдин.Тогда же пришли в Нижний Новгород отряды смолян, дорогобужан и вязмичей — служилых людей из захваченных поляками Смоленска, Дорогобужа и Вязьмы. Именноони вместе с нижегородскими стрельцами и служилыми людьми и составили костякнового земского ополчения. Около этого времени был произведен заем уиногородних купцов, давший ополченской казне 5206 рублей.
Навтором этапе формирования ополчения (ноябрь 1611 — февраль 1612 гг.) в НижнемНовгороде было проведено «верстание» служилых людей, присоединившихсяк земской рати и разделенных воеводами на несколько статей, получавшихденежного жалованья соответственно 50, 45 и 40 рублей. Тогда же (к февралю 1612г.) создан был в Нижнем Новгороде, как отмечалось выше, и свой «Совет всейземли». Заканчивается второй этап организации нового ополчения в феврале1612 года, когда после получения известия о занятии казачьими отрядамиЗаруцкого Ярославля, передовые отряды нового ополчения выступили в поход кэтому верхневолжскому городу.
Кэтому времени сфера влияния подмосковного правительства значительно сузилась, ктому же возникла реальная угроза деблокады Москвы поляками. Все это вызвалосерьезный социально-политический кризис в той части освободительного движения,которую возглавляли Д.Т. Трубецкой и И.М. Заруцкий. Воспользовавшисьблагоприятным для них моментом в «таборах» под Москвой активизировалисвою деятельность сторонники объявившегося в Пскове нового самозванца — Лжедмитрия III. Во главе заговорщиков встали И.В. Плещеев, князь Г.П. Шаховскойи И. Засекин. 2 марта 1612 года они организовали в подмосковном стане присягупсковскому самозванцу, принудив вождей ополчения согласиться с решениемказачьего круга. Следствием произошедших в лагере под Москвой в начале марта 1612года перемен явилось крайнее размежевание сил, как в самих «таборах»,так и в стране. Многие служилые люди и даже казаки покинули ополчение, часть изних ушла в Ярославль. Согласно польским источникам после присяги Подмосковногоополчения Лжедмитрию III из-под Москвы со своими «таборами» ушливоеводы Миров, Погожий и Шмаров; по своим поместьям разъехались дворяне и изнекоторых других подмосковных полков.
Первоначальноруководители формировавшегося в Среднем Поволжье (Нижнем Новгороде) ополченияхотели идти к Москве через Суздаль, где по некоторым данным предполагалосьсозвать Земский собор для избрания нового царя, однако произошедшие в«таборах» в марте 1612 г. изменения вынудили Пожарского и Минина идтив Ярославль, отрезая отрядам суздальского воеводы Просовецкого дорогу всеверорусские города и уезды. Поэтому 5 — 10 марта 1612 года (датаустанавливается лишь приблизительно) к Ярославлю выступили главные силыНижегородского ополчения.
Ярославльстал местом сосредоточения сил ополчения Пожарского и Минина и временнымправительственным центром новой власти. Заняв его, нижегородцы получили доступк экономическим ресурсам земель, мало или совсем не затронутых военнымидействиями. Вступление отрядов Нижегородского ополчения Пожарского и Минина вэтот регион привело к открытой конфронтации с действовавшими там казакамиТрубецкого и Заруцкого. Преодолеть сопротивление сторонников Первого ополчения,старавшихся, по мере возможности, не допустить появления иной, неподконтрольной «таборам» политической организации, чреватой потерейзначительной территории, снабжавшей подмосковные полки, нижегородцы могли, лишьопираясь на более авторитетное, чем в «таборах» сословное и земскоепредставительство, подобное существовавшему под Москвой до 22 июля 1611 года.Сразу же после вступления в Ярославль руководители Второго ополчения приступилик реорганизации Нижегородского войскового (ополченского) «Совета всейземли» и учреждению органов центрального государственного управления — приказов. Вскоре после прихода земской рати в Ярославль от имени князяПожарского по городам, поддержавшим почин Нижнего Новгорода, были разосланыграмоты, призывавшие органы местного самоуправления прислать в этот поволжскийгород «изо всяких людей человека по два, и с ними совет свой отписать, засвоими руками».
ВЯрославле при сформированном там «Совете всей земли» (так же, как всвое время и в земском лагере под Москвой) были созданы органы центральногоадминистративного управления — приказы. Важнейшими из них были: Разрядный(дьяки А. Вареев и М. Данилов), Поместный (Г. Мартемьянов и Ф. Лихачев), Дворец(С. Головин), Дворцовый (Большой Дворец — Н. Емельянов и П. Насонов),Монастырский (судья Т. Витовтов и дьяк Н. Дмитриев), Галицкая и Новгородскаячеть (В. Юдин, затем А. Иванов). Учреждением приказного типа был и созданныйпри ярославских ополченских властях Денежный двор. П.Г. Любомиров высказал всвое время предположение о существовании в Ярославле Посольского приказа,дьяком которого он называет С. Романчукова, возглавившего летом 1612 годапереговоры с Я. Шоу (Шавом), предводителем отряда воинов-наемников, просившихсяв русскую службу, но конкретного упоминания о существовании такого приказа вЯрославле нет. Тот факт, что позднее (с конца 1612 г.) С. Романчуков числился вобщегосударственном Посольском приказе может свидетельствовать лишь обимеющемся у этого дьяка опыте работы в учреждении подобного типа, возможно ифункционировавшего при Ярославском «Совете всей земли», но скореевсего все же в составе другого земского приказа.
Тогдаже ополченскими властями предпринята была попытка наладить работу органовместного управления. Во время «Ярославского стояния» земского войсканазначены были воеводы в Устюжну, Белоозеро, Владимир, Касимов, Клин, Тверь,Кострому, Ростов, Суздаль, Переяславль, Тобольск и другие города Московскогогосударства. С целью восстановления финансовой системы в это же время былипроведены новые дозоры и составлены новые платежные книги. П.Г. Любомировсчитал проведенные руководством Нижегородского ополчения дозоры событием длятого времени исключительным. Однако сохранился источник, свидетельствующий отом, что приблизительно в это же время новые дозоры (правда, далеко не везде)были проведены на территории «Новгородского государства», всецело,подчинившегося шведской короне после оккупации северо-западной части Россиивойсками Я. Делагарди.
ВЯрославле возобновлены были и начатые еще П.П. Ляпуновым переговоры о призваниина российский престол брата шведского короля принца Карла-Филиппа, признанногок этому времени государем в Новгородской земле. В июльских грамотах 1612 годаруководителей Второго ополчения в Новгород указывалось достаточно категорично:"… И мы того приговору (приговора «Совета всей земли» Первогоополчения об избрании шведского принца на российский престол. — В.В.)держимся…" В самом Ярославле, действуя через Земскую избу, властиополчения обложили население города чрезвычайным налогом, подобным собранному вНижнем Новгороде и ряде других поволжских городов. Собирали такжепродовольствие, фураж и разного рода припасы, потребные для насущных нуждземской рати. В примкнувших к движению уездах формировались и обучались новыеотряды и местные ополчения.
Враждаи соперничество двух ополчений, двух правительственных центров особеннообострилась весной-летом 1612 года. Стремясь максимально расширить территорию,подконтрольную ярославскому «Совету всей земли», правительствоПожарского и Минина сделало ставку на военный разгром действовавших вЗамосковье отрядов Первого ополчения. Нижегородцы нанесли тяжелые пораженияказачьим отрядам Просовецкого и Толстого в Верхнем Поволжье и Замосковье.
Перспективаподчинения подмосковного ополченского правительства воцарившемуся в далекомПскове новому самозванному государю не устраивала его «начальников»,не только из окружения Д.Т. Трубецкого, но и И.М. Заруцкого. Честолюбивые планыЗаруцкого связаны были с другим претендентом на вакантный российский престол — Иваном Дмитриевичем, годовалым сыном Лжедмитрия II и Марины Мнишек. Трубецкой иЗаруцкий, втайне друг от друга, занялись организацией свержения только чтоказалось бы восторжествовавшего псковского самозванца. Князь Трубецкой,воспользовавшись посредничеством властей Троице-Сергиева монастыря, пошел насекретные переговоры с ярославским правительством. Послы князя, дворяне братьяПушкины, от имени своего предводителя предложили Пожарскому и Мининуобъединиться для совместной борьбы с интервентами и с «врагами, которыенынеча завели смуту».
И.М.Заруцкий на примирение со Вторым ополчением рассчитывать не мог, а возможно ине хотел. Его отрицательное отношение к событиям 2 марта объяснялось, каксказано выше, иными причинами — бывший казачий атаман, а ныне земский«боярин и воевода» поддерживал кандидатуру малолетнего«царевича» Ивана Дмитриевича. Воцарение «воренка» возвелобы Заруцкого, вступившего в интимную связь с «паньей Мариною», в рангполновластного правителя Московского государства. Интрига приехавшего из Псковаатамана Герасима Попова создала реальную угрозу этим честолюбивым замыслам.Заруцкий, использовав все свое влияние, сделал ставку на устранение воскресшегов третий раз «царевича Дмитрия». Вместе с посольством И. Плещеева иК. Бегичева в Псков были отправлены наиболее доверенные приверженцы Заруцкого,принявшие активное участие в организованном местным воеводой князем И.Ф.Хованским свержении самозванца: "…Собравшись с народом, того самозванца,поимав и связав, к Москве скована отвезли, где его и повесили, а его сообщниковпо тюрмам посадили". По польским источникам Лжедмитрий III сидел на цепи подстражей в подмосковных «таборах» до избрания Михаила ФедоровичаРоманова русским царем, после чего и был повешен.
Устранивопасность, угрожавшую их интересам, Трубецкой и Заруцкий попыталисьнормализовать отношения с руководителями Второго ополчения, все еще стоявшего вЯрославле. В этот верхневолжский город из-под Москвы было отправлено большоепосольство К.Н. Чеглова и дьяка А. Витовтова, в которое входили также атаманыА. Коломна, И. Немов, С. Ташлыков и Б. Власьев «с товарищами».Посольство прибыло в Ярославль 6 июня 1612 года и привезло от Д.Т.Трубецкого иИ.М.Заруцкого «повинную грамоту за своими руками». В этой грамоте«бояре и воеводы» Первого ополчения писали, что ныне они отпсковского «вора» отстали, что это «прямой вор, не тот, которыйбыл в Тушине и в Калуге». В той же грамоте руководители подмосковногоополчения заявляли, что желают быть с нижегородцами «во всемирном совете исоединенье». В русских источниках сообщения о реакции ярославскихополченских властей на мирные предложения Трубецкого и Заруцкого нет. Однако водном из писем Я.П. Делагарди шведскому королю сообщалось, что им (Делагарди ибоярину И.Н. Одоевскому) из Ярославля была прислана грамота, в которойновгородские власти извещались о приезде к Д.М. Пожарскому из-под Москвыказачьих атаманов, просивших нижегородцев о скорейшем объединении ратных сил.Пожарский в ответ выдвинул непременные условия возможного объединения двухополчений: выдача ярославцам «воренка» (сына Лжедмитрия II — ИванаДмитриевича); приведение всех подмосковных ополченцев и казаков к присяге бытьв единении с нижегородцами; объявление о «пожелании» их вместе сприверженцами Пожарского и «Новгородским государством» избрать цареми великим князем шведского принца Карла-Филиппа. Последний пункт условий былосновным и важнейшим. Напомним, что переговоры об избрании шведского принцаначаты были руководителями Второго ополчения вскоре после прибытия земской ратив Ярославль. В Новгород выехало соборное посольство С. Татищева, вместе скоторым отправлено было «со всех городов ото всех чинов по человеку»,свидетельство исключительной важности, которую придавали в Ярославле этойдипломатической миссии.
ВыдвинутыеПожарским условия в июле 1612 года руководителями Первого ополчения приняты небыли — противостояние ополчений и ополченских правительств продолжалось. Вместес тем, игнорировать призывы прибывших из «таборов» дворян и казаков«идти к Москве не мешкая», они не могли — к городу приближалисьотряды гетмана Ходкевича, имевшего намерение разгромить земские рати поодиночкеи снять затянувшуюся осаду польского гарнизона русской столицы. Четырехмесячноестояние Второго ополчения в Ярославле подошло к концу. 27 июля 1612 года сосновными силами своего войска Д.М. Пожарский выступил к Москве.
Сприближением отрядов Второго ополчения к Москве в подмосковных«таборах» возобладала группировка Д.Т. Трубецкого, выступавшая заскорейшее примирение с нижегородцами. Оказавшись в меньшинстве, Заруцкий сосвоими приверженцами покинул «таборы» и ушел к Коломне. В лагере Первогоополчения остались в основном те, кто надеялся на достижение компромисса соВторым ополчением. Но руководители Второго ополчения отказались соединиться сотрядами Трубецкого, встав лагерем у Арбатских ворот.
Междуополчениями сразу же начались раздоры и вражда. Ратники и казаки Трубецкого,которые, по словам современника, «вси от гладу изнемогающе», болеечем неприязненно встретили сытых и хорошо экипированных дворян и казаковПожарского. Возникшая рознь могла обернуться катастрофой для всей страны, назащиту которой поднялись воистину «последние люди» Русской земли. НиПервое, ни Второе ополчения не могли в одиночку противостоять регулярнойпольской армии гетмана Ходкевича, стремившегося не только доставитьпродовольствие голодающему гарнизону Кремля и Китай-города, но и разбитьпоодиночке войска Пожарского и Трубецкого. В развернувшемся 22 и 24 августа1613 года сражении у стен Москвы между поляками и ополченцами победа русскогооружия достигнута была лишь в результате совместных, хотя и нескоординированных действий ратников Подмосковного и Нижегородского ополчений.Решающую роль в битве сыграл неожиданный для поляков, надеявшихся на явноенесогласие двух земских ополчений, удар «нагих и гладных» казаковТрубецкого, отбросивших наемные отряды Ходкевича от стен Кремля и Китай-города.
Наметившеесяв конце августа (во время боев с поляками Ходкевича) сближение двух ополченийзавершилось их объединением лишь через два месяца, в октябре 1612 года. Доэтого же земские ратные воеводы, по выражению летописца, «в несоветиибыти». Преодолев это «несоветие», в разосланных по городам воктябре 1612 года грамотах Д.Т. Трубецкой и Д.М. Пожарский извещали местныевласти о «прекращении между ними всех расприй, о единодушном намерении ихвместе с выборным человеком Кузьмой Мининым освободить государство отврагов». В объединившемся ополчении были воссозданы общеземские(фактически общегосударственные) органы власти, центральное приказноеуправление. Было образовано своего рода коалиционное Земское правительство сучастием «начальников» обоих лагерей. Первое ополчение представляли внем Д.Т. Трубецкой, думный дьяк Сыдавный Васильев, дьяки И. Третьяков, Н.Новокшенов, М. Поздеев. От Нижегородского ополчения в Земское правительствовошли князь Д.М. Пожарский, «выборный человек» К. Минин, князь Д.М.Черкасский, В.И. Бутурлин, И.И. Шереметев, И.В. Измайлов.
Большинствоисториков называет сформированное в октябре 1612 г. под Москвой Земскоеправительство «правительством Объединенного ополчения», однако, такоеобозначение не соответствует роли и значению мероприятий, проводимыхправительством Д.Т. Трубецкого и Д.М. Пожарского в масштабах страны.
Вовнешней политике новое Земское временное правительство продолжалоориентироваться на Швецию, именно с кандидатурой шведского принца связываярешение династического вопроса. Единственным условием окончательного принятияКарла-Филиппа руководители ополчения в это время выдвигали его скорейшееприбытие в Новгород и избрание государем на Земском соборе: «А каккоролевич князь Карло Филипп Карлович придет в Великий Новгород: и мы тогды совсеми государствы Российского царствия совет учиня, пошлем к королевичю КарлуФилиппу Карлусовичю послов, с полным договором (!) о государственных и оземских делех». В связи с последним условием отметим, что с 1584 года всерусские цари (за исключением первого из самозванцев — Лжедмитрия I), в томчисле и сын Ивана Грозного Федор Иванович (не «выкрикнутый», но«прирожденный государь»), избирались на московский престол не иначе,как Земским собором — волей «всей земли». Прошведская ориентацияруководителей Земского правительства и ополчения сказывалась и позднее, вовремя работы Земского избирательного собора 1613 года. Объяснялось это нетолько стремлением правительства Трубецкого и Пожарского приобрести поддержкусоседней северной державы, враждебной Польско-Литовскому государству, но исугубо внутренними причинами. Вожди земского дела были глубоко убеждены в том,что избрание новым государем кого-нибудь из московский великих бояр приведетлишь к углублению кризиса — к «умножению вражды», к «конечномуразорению» и гибели государства.
Объединениедвух ополченских армий в октябре 1612 г. позволило земским воеводам добитьсярешающего перелома в ходе освободительной борьбы. 22 октября 1612 г. земскиевойска штурмом взяли Китай-город. 26 октября 1612 года сдался польский гарнизонКремля, и 27 октября отряды ополчения вступили в Кремль. Вопрос о будущемполитическом устройстве Русского государства должен был решиться на Земскомсоборе, о созыве которого и было объявлено руководителями Земскогоправительства в ноябре 1612 года.
Земский собор 1613 года. Избрание нового государя
Несмотряна одержанные в 1612 году земскими войсками победы, — разгром лучшей польскойармии гетмана К. Ходкевича и освобождение от поляков Москвы, — в столице и встране в целом продолжала сохраняться напряженная обстановка. Значительныетерритории Московского государства оставались во власти поляков и шведов, непрекращались военные действия во многих даже центральных, удаленных отпограничных рубежей уездах. В конце ноября — начале декабря 1612 годаподошедший к Москве с новой армией польский король Сигизмунд III предпринялпопытку штурмом овладеть только что освобожденной русской столицей и лишь послеее неудачного завершения отошел от стен разрушенного и выжженного города.
Сохраняласьв ополчении и известная социальная напряженность — незаживающий следмеждоусобия первых лет XVII века и тесно связанного с ним противостояния всреде участников антипольского освободительного движения 1610-1612 гг.Летописец отмечал, что «в то время паки воздвижеся и бы[ст]ь во всейРоссии мятеж велик и нестроение злейши первого. Боляре же не ведущие, чтосотворити за не множество их зело и в самовластии блудяху» (ОР РГБ. Ф.299. Собрание Н.И. Тихонравова. № 557. Л. 239 об.). Заключенный в октябре 1612года компромисс не ликвидировал противоречий разъединявших разнородныегруппировки освободительного движения. Существенно осложняло ситуацию и то, чтов общественно-политической жизни Московского государства многократно возросло значениеказачества. В этих условиях перед Земским правительством и руководителямиополчения со всей остротой встал вопрос о будущем Московского государства, оскорейшем «устроении» земли.
Восстановлениегосударственной власти мыслилось правительством Трубецкого, Пожарского и Мининав привычной, скорее даже естественной и обязательной для людей XVII столетияформе монархического правления. Поэтому основной задачей созываемого в МосквеЗемского собора должно было стать избрание («обирание» — по терминологиитого времени) нового русского царя. Необходимость скорейшего решениядинастического вопроса осознавалась всеми политическими группировкамиосвободительного движения. Неслучайно в своих грамотах «начальники»ополчения писали: «И приходили к нам, к Дмитрею Трубецкому, да к ДмитреюПожарскому бояре и окольничие, и чашники, и стольники, и дворяне большие, истряпчие, и жильцы, и дворяне из городов и всяких чинов люди, и говорили и снами советовали, чтоб нам всем сослатца во все городы с вами воеводами и всякимилюдьми от мала и до велика и обрати б на Владимерское и на Московскоегосударство и на все великие государства Российского царствия государя и царя,и великого князя, ково нам государя Бог даст». Организацией и созывомЗемского избирательного собора ведал особый «Общий великий соборныйсовет», определивший в ходе своих заседаний как порядок выборовпредставителей-участников собора, так и число этих выборных лиц, равно как икруг их полномочий. Примером вызова с мест на Земский собор «посадских иуездных выборных людей» может служить «отписка» белозерскоговоеводы в Кирилло-Белозерский монастырь от 27 декабря 1612 г.: «Писали кнам с Москвы бояре и воеводы боярин князь Дмитрей Тимофеевич Трубецкой, дастольник и воевода князь Дмитрей Михайлович Пожарской, чтоб нам для доброгосовету белозерских властей и посадских людей лутчих и уездных крестьян десятьчеловек, которые бы были добры и разумны, и постоятельны, прислать к нам бояромк Москве тотчас наскоро… И нам бы вместе с тобою (игуменом Матвеем. — В.В.) побоярской грамоте земских людей к бояром к Москве отпустить протопопа ипосадцких и уездных выборных людей».
Вотличие от предшествовавших ему Земских соборов, Избирательный собор 1613 года,как неоднократно отмечалось его исследователями, был беспрецедентно широк посвоему социальному составу. В его работе принимали участие представителивысшего и уездного, черного и белого духовенства, московского и городовогодворянства, казаков, посадских людей и черносошных крестьян («уездныхлюдей»). Число собравшихся в Москве «советных людей», понекоторым сведениям, превышало 800 человек, представлявших не менее 58 городов,хотя в избирательной грамоте было упомянуто лишь 277 таких представителей, аподписали ее всего 238 участников «обирания» Михаила Федоровича Романова.Первоначальную дату начала работы Собора — 6 декабря 1612 года(«зимний» Николин день) из-за опоздания и неявки многих земскихпредставителей пришлось отложить на месяц. Свою деятельность Земскийизбирательный собор начал лишь в Крещение — 6 января 1613 года.
Происходилисоборные заседания в обстановке ожесточенного соперничества различныхоформившихся в русском обществе за годы десятилетней Смуты политическихгруппировок, стремившихся упрочить свое положение избранием своего претендентана царский престол. «Сниидошася изо всех градов власти и бояре, — записаллетописец, — митрополиты и архиепископы, епископы и архимариты и всяких чиновлюдие и начаша избирати государя. Кийждо хотяще по своей мысли, той того, а ининого. И многоволнение бысть…». Участниками собора выдвинуто было болеедесяти претендентов на российский престол: польский королевич Владислав,шведский принц Карл-Филипп, «воренок» (Иван Дмитриевич — сынЛжедмитрия II и Марины Мнишек) и ряд русских князей и бояр (не все они, однако,соглашались на свое избрание, в ряде случаев вставая на сторону другихкандидатов). В разных источниках называются имена: Федора ИвановичаМстиславского, Ивана Михайловича Воротынского, Федора Ивановича Шереметева,Дмитрия Тимофеевича Трубецкого, Дмитрия Мамстрюковича и Ивана БорисовичаЧеркасских, Ивана Васильевича Голицына, Ивана Никитича и Михаила ФедоровичаРомановых, Петра Ивановича Пронского и Дмитрия Михайловича Пожарского. Кстати,о кандидатуре князя Пожарского до недавнего времени имелись лишь косвенные данныев «Сыскном деле о ссоре князя Ромодановского с Ларионом Суминым», нов «Повести о Земском соборе 1613 г.» прямо указывается на князя Д.М.Пожарского как на одного из претендентов на российский престол.
Невернойи упрощенной представляется предположение И.О. Тюменцева о том, чтопретендентами на российский престол выдвинуты были на пропорциональной основекак участники боярского правительства («Семибоярщины»), так ируководители земского освободительного движения 1611 — 1612 гг. В эту упрощеннуюсхему не укладывается хорошо известное по источникам существование пусть инемногочисленных, но деятельных и убежденных сторонников польского и шведскогокоролевичей, а также калужского «воренка». Сомнительным выглядит иозвученное И.О. Тюменцевым противостояние двух группировок — стихийносложившегося (?) «романовского кружка» и князя Д.Т. Трубецкого, вкотором исследователь без должного на наш взгляд основания видит основногосоперника будущего государя в борьбе за престол.
Общиезаседания собравшихся в Москве представителей «Земли» происходили вУспенском соборе Кремля. Однако предварительные заседания проводились посословиям — в отдельных палатах собирались духовенство, бояре, служилые,посадские и уездные люди. Необходимым условием решения любого обсуждавшегося натаких совещаниях вопроса было достижение единогласия. Только после этогопринятое решение могло быть вынесено на рассмотрение всего собора.
Какотмечалось выше, в Москве самой влиятельной общественной силой в это времястановится казачество. Это объяснялось как численным превосходством казаков,связанным с массовым отъездом из освобожденной столицы служилых людей, так исохранением у них многих черт войсковой казачьей организации, сложившейся в«таборах». Противники казачества группировались вокруг той частиЗемского собора, которая вместе с руководителями его склонялась к кандидатурешведского принца Карла-Филиппа.
Вэтой связи уместно будет отметить, что, вплоть до избрания царем МихаилаФедоровича Романова, вся полнота власти в государстве принадлежала ополченским«боярам и воеводам» — временному Земскому правительству,возглавляемому Д.Т. Трубецким и Д.М. Пожарским. Об этом достаточно образнописал современник, архиепископ Елассонский Арсений: «После уничтоженияполяков и освобождения великой России и Москвы, два великих боярина князья, — князь Димитрий Тимофеевич Трубецкой и князь Димитрий Михайлович Пожарский,взяли бразды правления в свои руки. Весь народ московский и все находившиеся ввеликой России архиереи, иереи, бояре и начальствующие, правящие народом впреподобии и правде, подчинились им». Взятый в плен поляками 27 ноября1612 года сын боярский Иван Философов в распросе говорил об этом же, лишьдобавляя к числу московских правителей К. Минина: «А делает всякие делакнязь Дмитрей Трубецкой, да князь Дмитрей Пожарской, да Куземка Минин».Поддержка, оказанная этими авторитетными и в казачьей, и в земской средеруководителями внешней и внутренней политики Русского государства кандидатурешведского королевича Карла-Филиппа, казалось, могла обеспечить этомупретенденту на российский престол решающее преимущество перед другимикандидатами.
Однакоказаки, московские люди и поддерживавшие их участники Земского собора,выступили против подобных планов, настояв на принятии решения об избрании царемодного из русских князей или бояр. Из-за непримиримых противоречий междусоперничавшими группировками избирательная деятельность собора зашла в тупик. Вэтих условиях среди оставшихся в Москве служилых людей и казаков возникаетдвижение, направленное против соборного руководства, отвергнувшего дажекомпромиссные варианты решения династического вопроса. Организационным центромдвижения стало московское подворье Троице-Сергиева монастыря, а его деятельнымвдохновителем — келарь этого монастыря Авраамий Палицын, лицо весьмавлиятельное среди и ополченцев, и москвичей. Упоминание о происходивших вобители совещаниях сохранилось в одном из русских хронографов третьей редакции:«И приходили на подворье Троицкого монастыря х келарю старцу АвраамиюПалицыну многие дворяне и дети боярские, и гости многие разных городов, иатаманы, и казаки и открывают ему совет свой и благоизволение, принесоша ж иписание о избрании царском» (ОР РГБ. Ф. 247. Рогожское собрание. № 84. Л.855.). На совещаниях с участием келаря Авраамия и решено было провозгласитьцарем 16-летнего Михаила Федоровича Романова-Юрьева, сына плененного полякамиростовского митрополита Филарета, тесно связанного в прошлом и сантигодуновской оппозицией, и с «тушинцами».
Кромановской партии примкнули многие бояре и приказные дельцы: князь И.В.Голицын, И.Н. Романов, князь Б.М. Лыков, князь И.Б. Черкасский, Б.М. Салтыков,М.Г. Салтыков, думный дьяк Сыдавный Васильев, дьяки И. Третьяков и Г.Мартемьянов. Михаила Романова поддержало и высшее православное духовенство — Освященный собор.
Вто же время против планов сторонников дома Романовых выступила сильнаяправительственная партия. К ней принадлежали: князь Д.Т. Трубецкой, князь Д.М.Пожарский, князь Ф.И. Мстиславский (в прошлом глава «Семибоярщины»),князь И.С. Куракин и некоторые другие князья и бояре. Г.А. Замятин в своейнеопубликованной работе подчеркивал, что кроме Ф.И. Мстиславского при избраниицаря на Земском соборе 1613 г. за кандидатуру Михаила Федоровича Романовавысказались все остальные члены московской «Семибоярщины». Против жебыли в основном «бояре и воеводы» земского лагеря. (См.: Замятин Г.А.Из истории борьбы Польши и Швеции за Московский престол в начале XVII столетия// ОР РГБ. Ф. 618. Архив Г.А.Замятина. К. 2. Ед. хр. 2. Л. 115-116.). ОтмеченноеГ.А. Замятиным обстоятельство требует уточнения — выступавший противкандидатуры Михаила Романова русский воевода князь И.С. Куракин не был членом«Семибоярщины» потому, что, не ограничиваясь компромиссным признаниеммосковским государем королевича Владислава, летом 1610 г. открыто перешел насторону польского короля Сигизмунда III.
Находившийсяв Новгороде шведский полководец Я.П. Делагарди, внимательно и заинтересованноследивший за деятельностью Земского собора и за протекавшей весьма бурно избирательнойкампанией в Москве, отмечал драматический характер происходивших тогда врусской столице событий, где вопрос царского избрания решался при деятельномучастии народных масс — московских «простых людей» и казаков. В одномиз посланных в Швецию донесений Делагарди писал, что они «князя Трубецкогои князя Пожарского в их домах осадили и принудили их согласиться на своеизбрание великого князя». Еще определеннее о события тех дней в Москвеговорится в «Листе земских людей Новгорода Великого к королевичу КарлуФилиппу»: "…Но мы можем признать, что в Московском государстве ворыодолели добрых людей; мы также узнали, что в Московском государстве казаки безсогласия бояр, воевод и дворян, и лучших людей всех чинов, своим воровствомпоставили государем Московского государства Михаила Романова".
Нафоне этих драматических событий 21 февраля 1613 года, Земский избирательныйсобор, уступая энергичному нажиму снизу, провозгласил царем и великим княземМихаила Федоровича Романова-Юрьева, после освобождения Москвы от поляковпроживавшего с матерью в Костромском Ипатьевском монастыре. Согласносложившейся в Смутное время традиции, новому российскому государю пришлось,видимо, согласиться с известным ограничением своих прав и привилегий. Условияограничительной записи царя Михаила Федоровича Романова соответствовали,соглашениям, выработанным при избрании на царство Василия Ивановича Шуйского ипольского королевича Владислава. Так, в соответствии с выработанными соборомусловиями, первый царь из дома Романовых обязывался следовать традиционнымформам управления государством, не вводить новых законов без согласия Боярскойдумы и Земского собора, охранять права русской православной церкви и не помнить«ни о какой частной вражде». Существенно ограничивались полномочиянового государя и в области внешней политики («ни войны, ни мира ссоседями одному и по собственному усмотрению не предпринимать).
Послевступления на престол, обоснование прав Михаила Федоровича быть „навеликих государствах Российского царствия“, становится важнейшей задачейотечественной дипломатии. Работа начата была еще в конце февраля-марте 1613года, что показывает окружная грамота Земского собора во все российские города,мартовская грамота Земского собора польскому королю Сигизмунду III. Окончательноже обоснование прав Михаила Романова на русский престол было выработано кавгусту 1613 года — к моменту написания известительной грамоты МихаилаФедоровича королю Франции Людовику XIII. Составителями этого документа избраниегосударей на российский престол Земским собором было представлено обычнымявлением русской жизни. Так, подчеркивают ее составители, Борис ФедоровичГодунов „учинился в 1598 году царем по избранию всех людей всегоРоссийского царствия“. В 1606 году, указывается в грамоте, „Московскогогосударства бояре и воеводы, и всяких чинов люди служилые и земские изобрали нагосударство Московское и на все государства Российского царствия, государем избояр от рода суздальских князей Василья Ивановича Шуйского“. И МихаилФедорович „учинился“ на российском престоле „по Божьей милости ипо племяни великих государей предков наших царей российских. А по благословениювеликие государыни матери нашея старицы иноки Марфы Ивановны и по избранию, ипо челобитью Московского государства царей и царевичев, которые служат в нашемМосковском государстве, и бояр, и окольничих, и дворян, и детей боярских, игостей, и торговых людей, и всех людей всех городов всего великого Московскогогосударства“ (ОР РГБ. Ф. 256. Собрание Н.П. Румянцева. № 381. Л. 2, 10 об.;Л. 32 об. — 33.).
Висторической литературе проблема существования ограничительной записи царяМихаила Федоровича Романова остается одной из ключевых и спорных. Рядисследователей признавал существование упомянутой в источниках записи, считаяее важнейшим государственным актом (М.А. Фонвизин, И.А. Худяков, А.П. Щапов,Д.И. Иловайский, В.И. Сергеевич, П.Н. Милюков, Л.В. Черепнин), некоторыеотрицали (С.Ф. Платонов, Д.В. Цветаев). Однако большинство исследователейпризнавало грамоту, но с существенными оговорками. Одни считали принятиеМихаилом Федоровичем ограничивающих его власть условий личным делом новогоцаря, не имевшим никакого значения в русской государственной жизни (наиболееполно такое обоснование ограничительной записи Михаила Федоровича сформулированобыло Б.Н.Чичериным). Другие называли грамоту негласной природной сделкой,направленной к обеспечению личной безопасности бояр от царского произвола (впользу этого предположения высказывались В.О. Ключевский, Ф.В. Тарановский,А.И. Маркевич, Е.Д. Сташевский). С.М.Соловьев также полагал, что если с царяМихаила Федоровича Романова и была взята запись, то силу она имела лишь вначале его царствования, причем обеспечивала интерес исключительно боярский.Несколько отличной точки зрения придерживался П.Г. Любомиров. Он отмечал, чтоцарю предъявлены были известные пожелания от имени Земского собора, однако самузапись называл „челобитьем“, считая, что „царь и с ограничениемостался верховным правителем и обладателем государства, а бояре и получившиепосле обещания Михаила определенное право на участие в управлении, все жеявлялись слугами его, а не равно с ним поставленными правителями“.
Возражаятем, кто признавал существование ограничительной записи Михаила ФедоровичаРоманова, Д.В. Цветаев писал, что сам факт ее существования не бесспорен,свидетельства о ней противоречат одно другому и не дают возможности установить,в чем именно ограничительные условия заключались. Еще более категорично озаписи царя Михаила отзывался С.Ф. Платонов, убежденно настаивающий нанедостоверности сообщений о ее существовании. В статье „Московскоеправительство при первых Романовых“ он подверг сомнению все имеющиеся оней показания источников. И поскольку в ней в наиболее полной и законченнойформе высказаны были возможные возражения по этому вопросу, необходиморассмотреть выдвинутые им аргументы и доводы (См. в кн.: Платонов С.Ф. Статьипо русской истории. СПб., 1912.)
Всеизвестия о царской роте (присяге) 1613 года Платонов разделяет на сообщениясовременников и более поздние (начала XVIII в.) ссылки на принятие МихаиломФедоровичем условий ограничительной записи в работах иностранцев (Фоккеродта,Шмидт-Физельдека, Миниха-сына) и В.Н. Татищева. Разбирая известия второй группыисточников, историк приходит к мысли, что все они возникли одновременно в связис предпринятой „верховниками“ попыткой упразднить „старуюполноту власти государя“. Причастные к этому делу лица, по мнению автора,обращались „за справками и сравнением к прошлому, именно к тем моментам,когда в старой Москве ставились и решались те же самые вопросы о формах испособах управления“. Платонов не оспаривает существования известныхусловий, ограничивающих власть Василия Ивановича Шуйского и польскогокоролевича Владислава, однако считает ошибочным соотнесение их с первыми годамиправления Михаила Федоровича Романова. Он пишет, что и Страленберг, иФоккеродт, и Миних, „не зная действительных отношений царя и Земскогособора, представляли их себе в том виде, какой считали нормальным по понятиямсвоей эпохи“. Поэтому они воспроизводили положение не действительно бывшеев России в 1613 года, а такое, какое предполагалось естественным дляевропейской политической теории начала XVII века: царская власть ограниченабюрократической олигархией и связана рядом точно формулированных условий. Двадругих сообщения XVIII века — Шмидт-Физельдека и Татищева, по мнению Платонова,не более чем упоминания авторов, веривших в справедливость ходивших рассказов осуществовании ограничительной записи царя Михаила Федоровича.
Отказавв достоверности сообщениям XVIII века, Платонов останавливается на известияхXVII столетия — псковском сказании „О бедах и скорбях, и напастях“ исочинении Г. Котошихина „О России в царствование АлексеяМихайловича“. В данном случае историк также строг в оценках, объясняяпоявление псковского сказания о царской „роте“ не знаниемдействительного политического факта, а желанием объяснить непонятные факты наосновании слуха или домысла. Не менее пристрастен С.Ф. Платонов и к ГригориюКотошихину, повторяя суждение А.И. Маркевича, что беглый подьячий зналмосковское прошлое „плоховато“. Поэтому сообщение Котошихина о том,что царь Михаил Федорович не мог ничего делать „без боярского совету“(отождествленного у него, как это признает и Платонов, с Боярской думой)историк считает „совершенно невразумительным“ поскольку „самаБоярская дума в момент избрания Михаила, можно сказать, не существовала иограничивать в свою пользу никого не могла“. На этом основании и делаетПлатонов излишне категоричный вывод о том, что „не наблюдается ни одногофактического указания на то, что личный авторитет государя был чем-либо стеснендаже в самое первое время его правления“.
Ошибочностьтакого толкования источников проистекает из двух обстоятельств: убеждения втом, что воцарение Михаила Федоровича могло быть обставлено лишь боярскимиограничениями (возможность ограничения царской власти Земским собором он дажене рассматривает) и отказа исследователя от компаративного рассмотрениясообщений источников. Рассматривая их изолированно друг от друга и предельнокритически, С.Ф. Платонов не сопоставлял содержащиеся в них сведения, несоотносил их и с предшествующими попытками ограничения самодержавной властигосударя.
Инойподход к показаниям источников о государевой „роте“ 1613 годапродемонстрирован в „Очерках по истории русской культуры“ П.Н.Милюкова (см.: Милюков П.Н Очерки по истории русской культуры. Спб., 1901. Ч.3. Вып. 1.). Вопрос законодательного ограничения власти царя Михаила ФедоровичаРоманова он вполне обосновано связывал с известными ограничительнымимероприятиями предшествующих лет (записью царя Василия Ивановича Шуйского идоговорами, обусловившими избрание на московский престол польского королевичаВладислава). Для нас же особый интерес представляют высказывания автора, опровергающиесложившееся убеждение, что ограничительная запись царя Михаила Федоровичапредставляла собой своего рода сделку между государем и боярством. Онутверждает, что во время работы Земского собора 1613 года бояре были бессильныи не могли наложить на царя никаких обязательств, так как стали „предметомвражды всей земли, всемогущей тогда в лице своей рати и своих представителей наЗемском соборе“.
Ограничительнаязапись, по Милюкову, дана была не Боярской думе, а органу „всейЗемли“, заменившему бояр в их правах и обязанностях. Убеждает его вправильности такого понимания дела „роль Земского собора в последние годысмуты и в первые девять лет царствования Михаила Федоровича“. Лишь в 1622году, считает историк, после частичной нормализации положения в стране, управительства исчезает надобность в соблюдении условий, ограничивающих властьцаря.
Точкузрения П.Н. Милюкова разделил и Л.А. Стешенко, который высказал предположение,что принятая Михаилом Федоровичем ограничительная запись была»перечеркнута" вернувшимся из польского плена отцом государямитрополитом Филаретом Никитичем, при котором также были ущемлены и праваБоярской думы, из ведения которой изъяты были дела о земельных спорах икрестьянах, а также важные дипломатические вопросы (см.: Стешенко Л.А. Опредпосылках абсолютизма в России // Вестник МГУ. 1965. Серия X. Право. № 3.).
Наиболееранним из дошедших до нас свидетельств о записи 1613 года являетсяупоминавшееся выше псковское сказание «О бедах и скорбях, инапастях», вышедшее из-под пера представителя разоренного в Смутное времяпсковского посада (в кн.: Псковские летописи, М; Л., 1941. Вып. 1.). Авторсказания сообщает о том, что после избрания царем Михаила Федоровича«вельможи» и «бояре» его «к роте приведоша, еже от ихвельможска роду и боярства, еще и вина будет приступлению их, не казнити их, норассылати в затоки». Краткое и лаконичное известие это имеет важноезначение. Во-первых, потому что написано оно было современником событий.Во-вторых, потому, что позволяет высказать сомнение в выдвинутом В.О.Ключевским и Ф.В. Тарановским предположении о тайном закулисном характерепредъявленных вновь избранному российскому государю ограничительных условий.Вряд ли тайное соглашение могло стать достоянием псковских посадских низов,выходцем из которых числят автора сказания «О бедах и скорбях, инапастях» большинство исследователей.
Ссылаясьна сообщение другого источника — книгу Григория Котошихина «О России вцарствование Алексея Михайловича», исследователи чаще всего цитируют егоизвестие о том, что «царь Михаил Федорович, хотя самодержцем писался,однако без боярского совету не мог делать ничего» (см.: Котошихин Г.К. ОРоссии в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1884. С. 142.) Между тем,чрезвычайно важным нам представляется и рассказ Котошихина о том, что и«прежние цари, после Ивана Васильевича, обираны на царство: и на них былииманы писма, что им быть не жестоким и непалчивым, без суда и без вины никогоне казнити ни за что, и мыслити о всяких делах з бояры и з думными людми сопча,а без ведомости их тайно и явно никаких дел не делати» (Там же. С. 141).Более того, из сообщения беглого московского подьячего о том, почему такое«писмо» не было взято с сына Михаила Федоровича Алексея Михайловича,воцарившегося после его смерти, тоже проясняются некоторые обстоятельствапредпринятых ранее попыток законодательного ограничения власти московскогогосударя: «А нынешнего царя обрали на царство, а писма он на себя не далникакого, что прежние цари давывали, и не спрашивали, потому что разумели егогораздо тихим, и потому наивышшее пишетца „самодержцем“ и государствосвое правит по своей воли. И с кем похочет учинити войну и покой, и по покоючто кому по дружбе отдати, или какую помочь чинити, или, иные всякие великие ималые своего государства дела похочет по своей мысли учинити, з бояры и здумными людми спрашивается о том мало, в его воле, что хочет, то учинитиможет…» (Там же. С. 141 — 142). Исходя от обратного, становится ясно, чтодо «тихого» Алексея Михайловича, по Котошихину, русские цари: во-первыхправили не «по своей воле», во-вторых с кем захотят «учинитивойну и покой не могли, в третьих „з бояры и з думными людми“вынуждены были держать постоянный совет. Таким образом, сообщение бежавшего замосковские рубежи подьячего Котошихина, взятое во всей его полноте, содержитинформацию гораздо более обширную и важную, чем это признавалось ранее.
Нашипредставления о вполне вероятных ограничительных мероприятиях Земского собора1613 года связаны с сообщениями источников не только XVII-го, но и XVIII века.Так, оказавшийся в ходе Северной войны в русском плену швед Ф.И. Страленберг всвоем сочинении „Северная и восточная часть Европы и Азии“, писал,что незадолго до состоявшегося в Москве в 1613 году царского»обирания", находившийся в польском плену митрополит Филарет Никитич(Феодор Романов, как его по мирскому имени называет Страленберг) переправил вРоссию к близкому родственнику своей жены боярину Шереметеву письмо, в которомнастоятельно требовал от сторонников старой романовской партии поставить передизбранным «всею землею» новым русским царем условия,«относительно которых избираемый должен обещать, что на них соглашается ибудет свято их соблюдать…». Письмо ростовского митрополита очевидноявилось своеобразным отражением общественной необходимости. Как отмечаетСтраленберг, участниками собора, в соответствии с рекомендациями Филарета, былорешено потребовать от вновь избранного царя, чтобы он «принял всепредложенные собором условия и должен [был] быть коронован не прежде, чем обещаетсдержать таковые». Автором другого, аналогичного этому, известия был И.Г.Фоккеродт — секретарь прусского посольства в России, также упоминавший ограмотах, направленных в Москву митрополитом Филаретом. Его сообщениеотличается от рассказа Страленберга большей полнотой и конкретностью. Вчастности, он пишет: "…Не только бояре, но и все другие, находившиеся ввысшей государственной службе, имели там (на Земском соборе. — В.В.) место иголос, и единодушно решились не выбирать себе в цари никого, кроме того, которыйпод присягой обещается предоставить полный ход правосудию по старинным земскимзаконам, не судить никого государскою властью, не вводить новых законов безсогласия собора, а тем менее отягощать подданных новыми налогами, или решатьчто бы то ни было в делах войны и мира. А чтобы тем крепче связать новогогосударя этими условиями, они положили еще между собой не выбирать в царитакого, у которого сильное родство и сильные приверженцы, так как, с помощиюих, в состоянии он будет нарушить предписанные ему законы и присвоить опятьсебе самодержавную власть… Царь Михаил, не колеблясь принял и подписалвышепомянутые условия…". Сокращенный рассказ Фоккеродта был приведен Э.Минихом-сыном в дополнении к запискам К.Г. Манштейна. В.Н. Татищев в своей работе«Произвольное и согласное рассуждение и мнение собравшегося шляхетстварусского о правлении государственном» писал, что «царя МихаилаФеодоровича хотя избрание было порядочно всенародное, да с такою же (как у В.И.Шуйского. — В.В.) записью, чрез что он не мог ничего учинить, но рад был покою.На существование в недалеком прошлом ограничительной записи царя МихаилаФедоровича Романова ссылается и К. Шмидт-Физельдек в своих „Материалах порусской истории после смерти императора Петра Великого“. Историк, вчастности, отмечает, что оригинал данной Михаилом Федоровичем»капитуляции" находился в кафедральном (Успенском) соборе в Москве, ак началу 1730 года ее краткое изложение все еще хранилось в одном из архивов.
Приведенныевыше сообщения источников при всей своей разноплановости и разновременности,взятые вместе свидетельствуют о видимо все же имевшем место существенномограничении власти московского государя Земским собором, в феврале 1613 годаизбравшем его на царство и ставшим (поскольку просуществовал он, не распускаясь,до 1615 года) первым постоянно действующим органом сословного представительствав Русской истории.
Россия в 1613 – 1617 гг. Деулинское перемирие истолбовский мир
Восстановлениеразрушенного в годы Смутного лихолетья государственного управления, несмотря наблагоприятное разрешение в феврале 1613 года династического вопроса, былозатруднено продолжающейся интервенцией со стороны Польского-Литовскогогосударства и Швеции. После освобождения Москвы и избрания на российскийпрестол Михаила Федоровича последовала эскалация военного конфликта с этимигосударствами. Правительства и, что более важно, правители Польши и Швециисчитали себя обманутыми в надеждах на подчинение, если и непрямое, тоопосредованное (через личную унию) Московской Руси. На северо-западе странышведы предприняли ряд новых попыток взять Псков, осаду которого возглавил самшведский король Густав II Адольф. В центральной же части России моментомнаивысшей опасности для еще очень слабого и в военном, и в экономическомотношении Московского государства стала осень 1618 года, когда польское войско,ведомое королевичем Владиславом и гетманом Карлом Ходкевичем, подошло к Москвеи вновь заняло село Тушино. Однако ни шведам короля Густава-Адольфа подПсковом, ни полякам Владислава и Ходкевича под Москвой не удалось достичьпоставленных целей. Разбитые на приступах, интервенты вынуждены были в концеконцов отвести свои понесшие большие потери войска и начать переговоры о мире,в котором Московское государство нуждалось неизмеримо больше своих противников.Но и противники разоренной России вынуждены были искать примирения в связи снадвигающимися событиями в Европе, которые выльются в 30-летнюю войну (1618 — 1648).
27февраля 1617 года в деревне Столбово было заключено мирное соглашение со Швецией.По условиям этого «вечного» мира Швеция возвратила России захваченныеею города Новгород, Старую Руссу, Порхов, Ладогу и Гдов. Однако русскоеправительство вынуждено было уступить шведам Ижорскую землю с городами Корелой,Ямом, Копорьем, Орешком и Иван-городом. Проживавшие в этих уездах русские люди(кроме крестьян и приходских священников) получили право в течение двух недельпокинуть родные места и переехать на земли оставшиеся за Московскимгосударством. А годом позже, 1 декабря 1618 года, в селе Деулино,расположенного недалеко от Троице-Сергиева монастыря, осажденного войскомпольского королевича Владислава, подписано перемирие с Польшей сроком на 14,5лет. Русские послы Ф.И. Шереметев, Д.И. Мезецкий и А.В. Измайлов вынуждены былисогласиться на уступку Польше смоленской и черниговской земли с 29 городами, втом числе и Смоленском. Королевич Владислав, ссылаясь на свое избраниемосквичами в августе 1610 года русским государем, продолжал именовать себяцарским титулом и претендовать на российский престол. Деулинское перемириесделало возможным возвращение из польского плена ростовского митрополитаФиларета (вскоре после этого ставшего патриархом) и прославившегося героическойобороной Смоленска боярина М.Б. Шеина. Заключенные с огромными для России территориальнымипотерями соглашения — Столбовский мир и Деулинское перемирие — дали Московскомугосударству столь необходимую ему мирную передышку и стали своего рода точкойотчета восстановления разрушенной и опустошенной страшной междоусобицей страны.
В1618 году закончился один из самых трудных периодов российской истории –Смутное время. И потребуется целое столетие, чтобы вернуть утраченныетерритории и восстановить хозяйство. От худшего, когда «Власть»полностью утратила какие-либо возможности по управлению государством, Россиюспасла именно «Земля». В свою очередь, земское самоуправление иправление в годы «Смуты» продемонстрировало большие потенциальныевозможности в самые трудные годы борьбы на многочисленных фронтах. Но определенноеуспокоение приведет к своеобразному перевороту, который осуществит Филаретвскоре после возвращения из польского плена. И «Новый период»российской истории, которым обычно обозначается XVII век, окажется весьмапротиворечивым и в социально-экономическом, и в политическом отношениях.
Список литературы
БерхВ.Н. Царствование царя Михаила Феодоровича и взгляд на междуцарствие. Ч. 1.СПб., 1832.
ЗапискиМанштейна. // Русская старина, 1875, № 12.
КлючевскийВ.О. Курс русской истории. Ч. 3 // Ключевский В.О. Сочинения. Т. 3. М., 1988.
КотошихинГ.К. О России в царствование Алексея Михайловича. СПб., 1884.
ЛюбомировП.Г. Очерк истории Нижегородского ополчения 1611 — 1613 гг. М., 1939.
МаркевичА.И. Избрание на царство Михаила Федоровича Романова // ЖМНП, 1891, № 10.
МилюковП.Н Очерки по истории русской культуры. Ч. 3. Вып. 1. СПб., 1901.
ПлатоновС.Ф. Статьи по русской истории. СПб., 1912.
Россияпри Петре Великом по рукописному известию И.Г.Фоккеродта // ЧОИДР. Кн. 2.1874.
СоловьевС.М. Сочинения. Кн. IV. М., 1989; Кн. V. М., 1990.
СташевскийЕ.Д. Очерки по истории царствования Михаила Федоровича. Ч. 1. Киев, 1913.
СтешенкоЛ.А. О предпосылках абсолютизма в России // Вестник МГУ. 1965. Серия X. Право.№3.
СтраленбергФ.И. Рассказ об избрании на царство Михаила Феодоровича Романова // ЖМНП, 1891,№ 10.
ТарановскийФ.В. Соборное избрание и власть великого государя в XVII столетии // ЖМНП,1913, № 5.
ТатищевВ.Н. Произвольное и согласное рассуждение собравшегося шляхетства русского оправлении государственном // Избранные произведения. Л., 1979.
ТюменцевИ.О. Из истории Избирательного земского собора 1613 г. // Дом Романовых вистории России. СПб., 1995.
ЦветаевД.В. Избрание Михаила Федоровича на царство. М., 1913.
ЧерепнинЛ.В. Земские соборы Русского государства в XVI — XVII вв. М., 1978.
ЧичеринБ.Н. О народном представительстве. М., 1866.
HirschbergA. Polska a Moskwa w pierwszej polowie wieku XVII. Lwow. 1901.
Schmidt-Phiseldek C. Materialen zu der Russischen geschichte Seitdem tode kaisers Peter des Grossen. Riga, 1784.
Список литературы
Дляподготовки данной работы были использованы материалы с сайта www.portal-slovo.ru/