Организации тяглого населения в Московском государстве в XVI веке

2

Реферат на тему

ОРГАНИЗАЦИИ ТЯГЛОГО НАСЕЛЕНИЯ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ В XVI ВЕКЕ

2. Посадские люди и их разряды.

3. Начало прикрепления посадских к своему тяглу.

4. Крестьяне-старожильцы и порядчики.

5. Прикрепление к тяглу крестьян-старожильцев.

6. Прикрепление крестьян перехожих.

7. Указ 1597 года и его смысл.

8. Значение писцовых книг в деле прикрепления крестьян.

9. Крестьянская вечность.

10. Развитие кабального холопства.

1. Сосредоточение торговли на посадах.

Посадскими людьми назывались жители торгово-промышленных селений, возникавших около городов или укрепленных пунктов и самостоятельно, в некоторых наиболее бойких пунктах, на сплавных реках, на перекрестках торговых дорог. До поры до времени торговля и промышленность свободно разливались по стране, исключительно в зависимости от собственных экономических условий. Но когда образовалось Московское государство, то и свободному распределению торговых и промышленных занятий по стране стали ставиться преграды в чисто фискальных целях. Все акты торгового оборота были обложены различными сборами в пользу казны. Чтобы следить удобнее за всеми торговыми сделками, правительство и стало издавать распоряжения о сосредоточении торговли в определенных пунктах, городах или посадах. Еще Иван III в уставной Белозерской грамоте 1488 года предписывал «всем приезжим из иных земель и иных монастырей торговати на Белеозере в городе житом и всяким товаром, а за озеро им всем торговати не ездити. А по волостям и монастырям не торговати житом и всяким товаром, опричь одное волости Углы; а на Угле быти торгу по старине». Исключение из этого правила было допущено только для белозерцев посадских людей, которым разрешено «за озеро ездити и торговати по старине».

Когда в 1539 году новоторжские таможники донесли, что в Новоторжском уезде тутошние и приезжие люди торгуют беспошлинно по многим селам, правительство предписало: «однолично бы во всем Новоторжском уезде не торговал никто ничем, опричь Торжку посаду и села Медны». Когда выяснялась необходимость в допущении торговли в каком-нибудь новом пункте, издавалась специальная грамота. Таким образом, например, в 1592 году разрешено было в селах Чаронде и Коротком «уставити торг и торговати по вся дни, как и в иных городех».

2. Посадские люди и их разряды.

Это сосредоточение торговли в известных пунктах было первым шагом к отделению от остального тяглого населения, населения посадов. Посадские люди не составляли однородной группы. Среди них было немало пахотных людей, которые занимались собственно крестьянским делом, имели около посада земли и угодья, а на посаде только приторговывали или занимались каким-нибудь ремеслом в подспорье земледелию. Были затем торговцы и ремесленники во специальности и, наконец, были крупные торговцы, которые вели значительную оптовую торговлю с другими городами и за границей. Памятники XIV-XV веков упоминают о гостях сурожанах и суконниках. Сурожанами назывались купцы, которые вели торговлю с Сурожем; т. е. Судаком в Крыму, по Дону и Сурожскому (Азовскому) морю. Суконниками назывались купцы, которые вели торговлю с западом, главной ввозной статьей которой было сукно (ипское и фламское). Сурожане и суконники уже в удельное время занимали видное общественное положение. Князья занимали у них деньги, выводили их на войну, обязывались в договорах блюсти их «с одного», в службу их не переманивать и т. д. Московское правительство стало пользоваться их услугами для финансового управления. Их стали назначать в качестве присяжных сборщиков и счетчиков в таможни, над кабаками, у соболиной казны и т. д. Из них стали вербоваться так называемые верные головы таможенные, кабацкие, соляные и т. д. Все эти разряды посадского населения нашли себе и разную оценку в судебнике. «А гостям большим бесчестья 50 рублей; а торговым людям и посадским людям всем середним бесчестья пять рублев... А черному городскому человеку бесчестия рубль». К самому концу XVI века высшее купечество стало уже делиться на три чина или разряда: гости, гостиная сотня и суконная сотня. В эти чины государь стал жаловать торговых людей, смотря по их капиталам и служебной годности. В звание гостя стали возводиться самые крупные капиталисты-торговцы, которым поручались и самые важные ответственные посты по сбору пошлин; в гостиную и суконную сотню зачислялись те, которых можно было назначать в товарищи к гостям, целовальниками. Все эти служебные чины торговых людей стали пополняться периодическими наборами из среды лучших торговых людей по Москве и городам.

3. Начало прикрепления посадских к своему тяглу.

Гости, гостиная и суконная сотни составляли только верхи торгово-промышленного класса. Главную массу его составляли, конечно, черные посадские люди, отбывавшие повинности со своих торгов и промыслов по мирской раскладке. Уже в XVI веке правительство стало принимать разные меры к прикреплению посадских людей к своему посадскому тяглу. Судебник постановлял: «а торговым людям городским в монастырях не жити, а жити им в городских дворах; а которые люди учнут жити в монастырех, и тех с монастырей сводити». Посадские люди с целью уклонения от посадских повинностей чаще всего уходили в архиерейские и монастырские слободки, устроенные в тех же посадах и пользовавшиеся разными льготами в отношении податей и повинностей.

Иван Грозный на соборе 1551 года указал, что от этих слобод «государская подать и земьская тягль изгибла» и предложил применить к этим слободам старые указы его деда и отца. Собор в своих постановлениях подтвердил недавний приговор 1550 года, по которому было предписано «слободам всем новым тянута з грацкими людьми во всякое тягло и з судом». Сверх того собор установил: «новых бы слобод не ставити и дворов многих в старых слободах не прибавливати», кроме случаев выселения на новые дворы отделившихся членов семьи: «а опричным прихожим людям градским и сельским в тех старых слободах новых дворов не ставити»;, только в опустевшие старые дворы разрешено называть сельских и городских тяглых людей.

Такими мерами полагалось начало прикрепления к тяглу и обособлению посадского населения от уездного крестьянства. Закрепительная тенденция с еще большей силой проявилась в жизни сельского крестьянства.

4. Крестьяне-старожильцы и порядчики.

В Московском государстве на землях государственных, или черных, дворцовых, монастырских и частновладельческих было две категории крестьян. Одну из них составляли крестьяне, крепко усевшиеся на местах, издавна жившие в данных селах и деревнях, старожильцы. Эти крестьяне в черных волостях назывались также тяглыми, письменными или численными. Владея земельными участками в данном селе или волости, эти крестьяне платили с них подати, т. е. дань и оброк, и несли повинности целым селом или волостью сообща, по разрубам или разметам, которые производил выборный староста или сотский с мирскими окладчиками, или целовальниками. Во владельческих волостях или селах раскладки эти производились с участием представителя владельца -- приказчика или монастырского посольского старосты. Другую категорию крестьян составляли перехожие крестьяне, снимавшие свободные участки либо у черной или дворцовой волости, либо у монастыря и боярина. При съемке земли они заключали порядные, в которых прежде всего обозначалось, в какой волости или в чьем именье поселялся порядчик и на каком участке, каково отношение этого участка к платежу податей и несению повинностей, т. е. будет ли это целая обжа или выть, или половина, четверть и т. д. «Обжей» называлась раскладочная единица в уездах, входивших прежде в состав Новгородских земель; в Суздальском крае раскладочная единица называлась «вытью». Принимая участок, крестьянин обязывался «меж не спустити», т. е. держать его в определившихся уже границах, «орати и сеяти, и пары парити, и сено косити, и огороды у поля и пожень ставити, и гной (навоз) на землю возити, и зем-ли не запустошити (пашни не запереложити)». Во всех порядных имелись условия относительно усадебных построек. Они могли быть уже налицо в крестьянском селении и в таком случае иногда подробно перечисля-лись, например, так: «хоромов на той деревни изба, да две клети, да хлев, да мыльня». Такие старые постройки крестьянин обязывался чинить и крыть. Если же съемщик садился на пустоши, где не было хором или было недостаточно, он должен был выстроить новые хоромы в условленном количестве и размерах. Крестьянин обязывался жить тихо и смирно, корчмы не держать и никаким воровством не воровать. В случае неисполнения обязательств крестьянин обязан был заплатить заставу, или неустойку. Ввиду этого и при заключении порядной он должен был представить за себя поруку в том, что не сбежит, но будет жить в таком-то селе или деревне «во крестьянех», землю пахать и двор строить, новые хоромы рубить и старые чинить. Срок аренды в порядных определялся различный, от 1 года до 6 лет. Крестьянин обязывался в эти урочные годы «с той деревни (или выти) государевы подати, дань и оброк, и служба и всякие становые разрубы с хрестьяны такого-то стану или волости платити».

В пользу владельца порядчики обязывались платить оброк большей частью натурой -- рожью, пшеницей, ячменем и овсом, по условию, такое-то количество коробей или четвертей, или такую-то долю урожая. Иногда этот натуральный оброк перелагался на деньги. С ним соединялся мелкий доход курами, яйцами, маслом, рыбой, ягодами, грибами и т. д. Помимо оброка в пользу землевладельцев, крестьяне обязывались еще отбывать на них разные барщинные повинности, которые назывались «издельем, боярским делом, помещицким делом» и т. д. Изделье было оплатой процентов по ссуде или подмоге, которую получал крестьянин от землевладельца на первое обзаведение.

И та и другая категории крестьян в XI веке стали терять свою свободу.

5. Прикрепление к тяглу крестьян-старожильцев.

Уже в удельное время, как сказано выше, князья уговаривались между собой не перезывать и не принимать друг от друга людей, которые «потягли к сотцкому», тяглых или письменных, но «блюсти их всем с одного». Точно также еще в удельное время князья запрещали переход из черных, т. е. государственных, волостей в частные вотчины. Так, например, Углицкий князь Андрей Васильевич, пожаловав именье Покровскому монастырю, написал в жалованной грамоте: «а тяглых людей моих письменных и вытных в ту слободку не приимати». Эти тяглые люди, владея земельными участками в пределах черной волости, платили с них подати и несли разнообразные государственные повинности, между прочим -- татарскую дань, целой волостью, за круговой порукой, Вследствие этого и лица, которые покупали у черных людей земли, должны были тянуть вместе с черными людьми или же, при нежелании, отступаться от своих земель. Вследствие этого же черная волость, в случае запустения участка или выти, старалась подыскивать тяглеца или отдавала землю на оброк, т. е. за плату в пользу волости, и, наконец, вследствие этого же волость со своей стороны должна была стремиться к тому, чтобы не выпускать из себя тяглецов. Это стремление должно было особенно усилиться с конца XV века, с образованием Московского государства. Началась, как сказано, усиленная раздача поместий служилым людям. Последние стали созывать на свои поместья крестьян, заманивая их подмогой и ссудой на обзаведение и различными льготами. Все это должно было вызвать усиленный отлив крестьян из черных волостей. Но это было невыгодно как для казны, так и для самих черных крестьян. Поэтому устанавливается правило, что черные крестьяне-старожильцы, издавна владеющие своими вытями и тянущие тягло, не могут покидать своих участков, не поставив заместо себя тяглецов. В половине XVI века крестьяне-старожильцы во всех черных волостях являются прикрепленными к своему тяглу, и в уставной, например, Важской грамоте 1552 года читаем: «старых им тяглецов крестьян из-за монастырей выводить назад бессрочно и беспошлинно». Этот закрепительный процесс охватил наряду с черными крестьянами и дворцовых, которые всегда стояли близко к черным.

С увеличением государственной территории и ростом поместного землевладения, опасность лишиться крестьян, а с ними и дохода, стала угрожать и церковным именьям, и вотчинам князей, бояр и других служилых людей. Владельцы стали принимать против этого меры. Прежде всего они стали выхлопатывать у правительства специальные грамоты о невыпуске крестьян, грамоты, гласившие обыкновенно: «а которые люди живут в их селах и нынече, и яз, князь великий, не велел тех людей пущати прочь». Такие распоряжения правительство стало делать относительно крестьян-старожильцев в церковных и частных именьях. Раз оно прикрепляло к тяглу своих старожильцев крестьян, то элементарная справедливость требовала того же самого и относительно церковных и частновладельческих крестьян, и, вероятно, на этом и основывали свои домогательства в отношении крестьян частные владельцы и церковные учреждения. Кроме того, сплошь и рядом правительство прямо заинтересовано было в прикреплении крестьян к тяглу в частных или церковных именьях. Ведь эти крестьяне не только платили оброк своим владельцам и служили им своим «издельем», т. е. барщинным трудом, но платили подати в казну и отправляли различные государственные повинности. Естественно, что в интересах исправного поступления податей и отправления государственных повинностей правительство должно было заботиться о полноте крестьянских общин в церковных и частных именьях, как и в своих доменах.

Наконец, не нужно забывать и того, что крестьяне своим трудом содержали вотчинника, который в XVI веке обложен был военной повинностью. Значит, и с этой стороны правительство заинтересовано было в сохранении крестьян его именья. Мы видели уже, какие меры оно принимало для удержания вотчин в руках служи-лых людей. Прикрепление крестьян в этих вотчинах было только дополнительной мерой, частным проявлением общей покровительственной политики правительства в отношении к вотчинам.

6. Прикрепление крестьян перехожих.

Другим путем совершалось прикрепление крестьян перехожих, обрабатывавших свои участки по договору с волостью или владельцами, а также безвытных, обрабатывавших земли по частным условиям с отдельными тяглецами, их подсуседков, половников, казаков, а также бобылей, занимавших дворы, но не пахотные участки. Эти категории крестьян de jure могли свободно уходить из волостей и частновладельческих вотчин. К ним относились и все крестьяне, не записанные в тягло, братья, племянники и другие родственники тяглецов. Относительно крестьян, бравших тягло по условию с волостью или владельцем, судебники установили только правило, чтобы отказ их и уход из волости или села совершался один раз в году, и притом по уплате пожилого, т. е. квартирной платы. «А христианам отказыватися из волости и из села в село, -- гласил судебник Ивана III, -- один срок в году, за неделю до Юрьева дня осеннего и за неделю после Юрьева дня осеннего; дворы пожилые платят в полех за двор рубль, а в лесех полтина». Судебник Ивана IV повторил эту статью и только увеличил размер пошлин на 4 алтына, 2 алтына за пожилое и 2 алтына за повоз. Существенной частью в статьях судебников является определение платы за пожилое. Здесь судебники, по-видимому, только санкционировали и регулировали практику жизни. Но нельзя не признать, что плата эта по тогдашним ценам довольно высока, и могла, следовательно, удерживать крестьянина на месте. По исследованиям Ключевского, рубль 1500 года имел покупательную силу, в 100 раз превосходящую силу нынешнего рубля, равную 100 нынешним рублям; рубль первой половины XVI века -- 63-83 нынешним рублям, второй половины -- 60-74 нынешним рублям.

Не столько правительство, сколько сами землевладельцы, старались подольше удерживать за собой крестьян и исподволь превращать их в старожильцев, не имеющих права перехода. Обстоятельства благоприятствовали этим стремлениям. Перехожие крестьяне в силу своего положения в большинстве случаев не имели капитала, с которым могли приняться за хозяйство на новом месте, куда переходили. Они устраивались на новом месте обыкновенно только при помощи подмоги или ссуды от землевладельцев, которую получали деньгами, семенами, скотом, сельскохозяйственными орудиями. Такие крестьяне, называвшиеся серебряниками, обыкновенно рядились в крестьянство бессрочно, обязываясь при выходе выплатить ссуду. Но при размерах этой ссуды, в 2-3 рубля, при тяжести платежей в пользу государства и оброка в пользу землевладельцев, масса этих серебряников фактически не могла исполнить своих обязательств и выйти добровольно от своих владельцев. Этими ссудами землевладельцы фактически и стали укреплять за собой своих крестьян. Но крестьяне, со своей стороны, стали обходить это препятствие тем, что поряжались во крестьянство к другим владельцам с тем, чтобы они уплачивали их серебро, их долги прежним владельцам. Переход крестьян стал благодаря этому пре-вращаться на практике в перевоз их. Факт этот обнаруживается по источникам уже в XV веке. «И вы бы, -- пишет Белозерский князь Михаил Андреевич в 1450 году своим боярам, детям боярским и слугам, -- Серебреников и половников, и слободных людей не о Юрьеве дни не отказывали, а отказывали серебреника и половинка о Юрьеве дни, да и серебро заплатить». Во второй половине XVI века вывоз крестьян был уже господствующим явлением. По писцовой книге тверских владений князя Симеона Бекбулатовича 1580 г, из 2217 крестьян за пять предшествующих лет ушло 305 человек, т.е. из каждых семи человек один (14%). Из них только 53 человека, т.е. 17% из всех ушедших, могли рассчитаться с хозяином и уйти самостоятельно, а большая часть -- 188 человек (62%) были вывезены владельцами; остальные ушли без правильного отказа, т. е. выбежали.

7. Указ 1597 года и его смысл.

Во второй половине XVI века, когда центральные области государства пустели, между землевладельцами должна была обостриться борьба за крестьян. Многие вотчинники и помещики всячески старались не выпускать от себя крестьян. В 1555 году черные общины Псковской земли жаловались царю, что дети боярские псковские «крестьян из-за себя не выпускают, а поймав де их мучат и грабят, и в железа куют, и пожилое с них емлют не по судебнику, рублей по 5 или 10». Но чаще всего владельцы стали указывать, что эти крестьяне -- их старожильцы, много лет за ними живущие, а потому не имеющие права перехода. Когда тем не менее такие крестьяне уходили к новому владельцу, прежний старался воротить их как беглых судом, предъявляя на них крепости, т. е. различные документы, доказывающие их старожильство. Новые владельцы со своей стороны всячески старались опровергать это. Тяжбы о беглых плодились все больше и больше и задавили судебные учреждения непомерной работой. Это обстоятельство и заставило правительство издать известный указ 1597 года, коим запрещалось воз-буждать иски о возвращении крестьян, бежавших за пять лет до этого указа: «на тех беглых крестьян, в их побеге и на тех помещиков и вотчинников, за кем они выбежав живут, суда не давать и назад их, где кто жил, не вывозити». На этот указ обыкновенно указывали прежде, да и недавно (например, профессор В. И. Сергеевич), как на свидетельство того, что в 1592 году крестьяне были прикреплены к своим владельцам по закону. Но этому мнению противоречат как факты, так и позднейшие узаконения начала XVII века. Законный перевоз крестьян продолжался по-прежнему, так что в 1601 году правительство Годунова в интересах большинства военно-служилого люда в виде временной меры на один год должно было воспретить особым указом богатым землевладельцам -- боярам, окольничим, большим дворянам, духовенству вывозить крестьян в свои земли. В Московский уезд, в котором владели поместьями почти исключительно служащие высших чинов, запрещено было вообще перевозить крестьян из других уездов, московским помещикам запрещено было и между собой крестьян «отказывати и возити». Всем же остальным -- провинциальным помещикам, дворянам и детям боярским -- разрешено было переводить крестьян, но с тем условием, чтобы с земель одного какого-либо помещика другой не переводил более двух крестьян. Но ограничивая перевоз, правительство в то же время подтверждало право крестьянского перехода, требуя, чтобы землевладельцы не удерживали насильно своих крестьян, «от налога и продаж давали им выход». При распространении указа 1601 года на 1602 год правительство настоятельно требовало, чтобы помещики «крестьян из-за себя выпускали со всеми их животы, безо всякия зацепки, и во крестьянском бы возке промежи всех людей боев и грабежей не было и сильно бы дети боярские крестьян за собой не держали и продаж им никоторых не делали». Указ 1606 года вновь подтверждал пятилетнюю давность для иска о беглых крестьянах. Под этим именем разумелись крестьяне ушедшие от землевладельцев без выполнения своих обязательств по уплате пожилого и повоза, без отказа.

Из других крестьян беглыми могли быть только старожильцы-тяглецы. В грамоте, выданной в 1614 году Иосифо-Волоколамскому монастырю, воеводам предписывается, если монастырь сведает где своих бежавших крестьян, «обыскивать всякими людьми накрепко, старинные ли те Иосифовы вотчины крестьяне», и в таком случае возвращать их монастырю.

8. Значение писцовых книг в деле прикрепления крестьян.

Огромную роль в прикреплении крестьян в XVI веке сыграли переписи, составлявшиеся в интересах податного обложения. Мы видели что, уже в удельную эпоху письменные люди признавались крепкими к своему тяглу и не могли перезываться другими владельцами. Письменные люди это те, которые были записаны в «данския» книги, заведенные еще татарами. С образованием Московского государства вместо данских книг стали составляться так называемые писцовые книги. Иван III произвел систематическое описание присоединенных земель (главным образом новгородских пятин). Первое большое письмо, т. е. генеральная перепись составлена была в промежуток времени между 1538 и 1547 годами. Но когда окончена была эта перепись, правительством произведена была важная финансовая реформа: податной единицей, сохой, вместо известного количества рабочей силы, сделана была определенная площадь распаханной земли. Пришлось поэтому составлять «новое письмо», в основание которого положить меру, т. е. измерение земель с оценкой, хотя и грубой, качества земли. Новое письмо, приобретшее таким образом характер кадастра, составлялось целых 30 лет, с 1550 по 1580 год. В отличие от старых «книг письма» новые книги стали называться книгами «письма и меры». В этих книгах описывалась не одна только земля, но и перечислялись тяглецы. Писцовые книги, благодаря этому и получили значение крепостей на крестьян. В исках беглых как черные волости, так и частные лица стали ссылаться на писцовые книги как на доказательства старожильства крестьян.

9. Крестьянская вечность.

Всеми этими путями крестьянская масса все более и более прикреплялась к своему крестьянскому состоянию, к тяглу, и в известной мере, и к владельцу. Хотя никаких общих мер прикрепления не издавалось, но рост крестьянского прикрепления шел колоссальными шагами. При действии условий, которые влекли неудержимо крестьянина в неволю, появились договоры крестьян с владельцами, в силу которых крестьяне уже прямо закрепляли себя за владельцами. Так как переход стал фактически невозможным, то крестьяне уже начали прямо рядиться с обязательством не выходить от владельца «на сторону и куды-нибудь не рядитца, никуды вон не выйти и впредь жити неподвижно», и с прибавлением: «а впредь во крестьянстве безвыходно или вечно». Развивая последнее обязательство, крестьянин предоставлял владельцу право отыскивать его и водворять в свою вотчину и в поместье: «и где нас сыщет, и мы крепки ему в крестьянстве, в его поместье на тое деревни, где он нас посадит».

10. Развитие кабального холопства.

Экономическая несостоятельность значительного количества населения привела в XVI веке, кроме прикрепления крестьян, еще и к развитию нового вида холопства -- так называемого кабального.

Кабальное холопство -- это холопство, вытекшее из займа. Должник выдавал своему кредитору так называемую служилую кабалу, по которой обязывался за рост личной службой во дворе кредитора. Юридически такой кабальный холоп становился свободным по уплате долга. Но фактически это было почти невозможно, так как весь труд должника шел только на уплату процентов, а не на погашение долга, как это было у старинного закупа. Закабаление бедноты в XVI веке прогрессировало етоль быстрыми шагами, что государство сочло нужным вмешаться в это дело и положить некоторые преграды его развитию. Государство теряло вследствие этого нередко и служилых людей, и тяглецов. Поэтому судебник 1550 года запретил выдавать служилые кабалы на сумму свыше 15 рублей и превращать простые ростовые кабалы в служилые.

Вслед за тем, в 1559 году, запрещено было брать служилые кабалы на лиц моложе 15 лет. Указ 1586 года ввел для служилых кабал по примеру записей в полное холопство доклад, т. е. все служилые кабалы должны были составляться под контролем правительственных учреждений и заноситься в книги. Указ предписывал, чтобы такие докладные люди от господ своих не отходили, денег у них по кабалам не брали, а служили бы до смерти господ. Этот указ вскрывает любопытное явление фиктивной служилой кабалы. Оказывается, что бедняки поступали в холопы, совершая фиктивный заем, лишь бы только так или иначе пристроиться. Правила указа 1586 года о докладных кабальных холопах распространены были указом 1597 года на всех вообще кабальных холопов. Кабальное холопство сделалось лич-ным холопством, прекращающимся по смерти господина-кредитора. Указ 1597 года прямо оговорил, что жене и детям умершего до кабальных людей его дела нет и денег по тем кабалам не указывать. Позже этот личный характер кабального холопства был закреплен еще больше. Указом 1606 года было запрещено выдавать кабалы на одних и тех же лиц двум господам, отцу с сыном, брату с братом и т. д.

Таким образом, уже в XVI веке обозначились те два встречных социальных течения, которые, соединившись вместе в конце XVII и начале XVIII века, создали крепостное крестьянство. С одной стороны, стало смягчаться рабство, а с другой стороны, крестьянин начал терять свою свободу, стал превращаться в раба.

Литература

1. Н. Д. Чечулин. Города Московского Государства в XVI в. СПб., 1889.

2. М. А. Дьяконов. Очерки общественного и государственного строя древней Руси. Изд. 4-е. СПб., 1912. Он же. Очерки из истории сельс-кого населения в Московском государстве. СПб., 1898.

3. А. Н. Филиппов. Учебник истории русского права. Юрьев, 1912.

4. М. Ф. Владимирский-Буданов. Образ истории русского права. Киев.

5. В. О. Ключевский. Опыты и исследования. М., 1912.

6. В. И. Сергеевич. Древности русского права. Т. 3. СПб., 1903.

7. Д. Я. Самоквасов. Архивный материал. Т. 2. М., 1909.

8. А. С. Лаппо-Данилевский. Очерк истории образования главнейших разрядов крестьянского населения в России // Крестьянский строй. Изд. князя Долгорукова и графа Толстого. Т. 1. СПб., 1905.