Внешняя политика Российской Федерации 1990 годов

МИНИСТЕРСТВО ОБРАЗОВАНИЯ И НАУКИ РФ

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО

ПРФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

КАМСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ИНЖЕНЕРНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ

АКАДЕМИЯ

Филиал в г. Чистополь
РЕФЕРАТ
по дисциплине: «Отечественная история»

на тему: «Внешняя политика Российской Федерации 1990 годов»
Выполнил: ст. гр. 6103 Рогожкин Н.А.

Проверил: к.полит.н., доцент Карпенко О.Н.

Чистополь

2009

Содержание:
Введение 3

1. Внешняя политика России в 1990-е годы 5

2. Субъекты, которые определяли и формировали решения в области

внешней политики России в 90-е годы 18

Заключение 23

Список использованной литературы 25
Введение

История России в 90-е годы 20 столетия складывалась не так просто, как это может показаться на первый взгляд. Совпавшее по времени с распадом СССР, завершение в конце 80-х, начале 90-х годов лихорадив­шей мир несколько десятилетий, так называемой «хо­лодной войны» между Востоком и Западом, между капи­талистической и социалистической системами, поставило перед постсоветской Россией новые непростые вопросы: на каких принципах строить отношения со странами ближнего и дальнего зарубежья и в целом дальнейшую российскую внешнюю политику? Что должно составлять ее фундамент, стратегию и тактику? На каких основах, и кем должны определяться национально-государственные интересы России во внешнеполитической сфере, опти­мальные пути и методы их претворения в жизнь? Кроме того, возникла проблема, преемственности во внешней политике по отношению к СССР, для решения которой следовало выяснить: нужна ли была такая преемствен­ность, и если нужна, то в чем она должна была выра­жаться.

Как известно, окончание «холодной войны» привело к кардинальным изменениям в расстановке сил на миро­вой арене, к серьезной реструктуризации всей системы международных отношений. И снова перед Россией, как и перед другими странами мирового сообщества, возник­ли непростые вопросы: действительно ли мир стал безо­паснее, и в какой степени, после того как из биполярно­го превратился в многополюсный? Что следует предпри­нять, чтобы, так или иначе не повторился печальный опыт «холодной войны»? В обстановке непрекращаю­щихся и сегодня региональных войн и конфликтов, братоубийственных межнациональных, межэтнических стол­кновений, обострения экономических и экологических проблем в разных частях света, ответы на эти вопросы приобретают все возрастающее значение для современного развития не только России, но и многих других стран.

Внешняя политика России в 1990-е годы

Распад Советского Союза, вызвавший естественную смерть социалистического блока, неизбежно привел к изменению баланса сил в международных отношениях не только в Восточной Европе, но и на самой территории бывшего СССР. Оказались подрублены опоры прежней, биполярной, системы международных отношений. Резко изменилось положение России в её непосредственном ок­ружении и в мире в целом. Именно из-за этого соглаше­ние, подписанное в декабре 1991 г. в Беловежской пуще, можно считать началом внешней политики новой России.

Беловежское соглашение как политический феномен родилось в определенном социально-политическом кон­тексте. По мнению Н. Косолапова, Беловежское согла­шение отражало интересы «государственнические» — в противовес чисто партийным. Часть элиты, прежде всего в старом союзном Центре, давно уже уставшая и от опеки со стороны КПСС, и от многолетней борьбы меж­ду реформаторами и фундаменталистами в КПСС в годы перестройки, и от своей роли «мальчиков для битья», и от безнадежной ситуации в этой борьбе предпри­няла попытку утвердить верховенство советской власти в стране, отодвинуть КПСС и её лидера на вторые роли, — «сохранить самодержавие, пожертвовав ради этого мо­нархом».

Одним из результатов Беловежского саммита явилось то, что достигнутыми там соглашениями было положено начало становлению России как са­мостоятельного, полноценного и полноправного субъекта международных отношений и внешней политики. Вскоре ехало ясно, что решение руководства России о междуна­родной правопреемственности по отношению к бывшему СССР означало, во-первых, что новая Россия остается одним из наиболее весомых деятелей на международной арене, будучи членом ООН и постоянным членом Совета Безопасности ООН, и, во-вторых, она соглашается с принятием международного порядка того времени.

Новое руководство РФ, как в свое время М. Горбачев, получило тяжелое наследство. Когда М. Горбачев начи­нал перестройку, в обществе произошла подлинная рево­люция умов, которая сделала невозможным возврат к прежнему его состоянию. Но ни одна из четырех ключе­вых проблем, вставших после 1985 г., не была решена. Первая — это проблема политического плюрализма, органической составной части всякого процесса демокра­тизации. Вторая — проблема создания нормальной рыночной экономики. Третья — проблема федеративного договора, которая тесно связана со второй. И, наконец, четвертая — проблема вхождения в мировое сообщество как главный фактор международных отношений. Несмотря на усилия последнего правительства СССР, направленные на интеграцию страны в западный мир, Со­ветский Союз, а следом и новую Россию не пустили ни в Большую семерку, ни в Европейский союз, ни в НАТО. При этом главная слабость внешней политики России заключалась во внутриполитической ситуации в стране, в Российской внутренней политике.

Анализируя внешнеполитическую деятельность РФ на протяжении только 1992 г., следует признать, что и по форме, и по содержанию она была вынужденным при­способлением ко всем изменившимся и продолжавшим меняться реалиям, и, в том числе, неизбежно отражала все перипетии внутренней борьбы за то, по какому пути пой­дет социально-экономическое развитие России, борьбы между соперничающими фракциями элиты и руководства, и борьбы за будущее самой внешней политики.

Наряду с изменением геополитического положения в мире, перед Россией возникла необходимость строить новую и европейскую, и азиатскую политику, не проти­вопоставляя одну другой. После распада гигантского Со­юза главным направлением российской ориентации в области внешней политики являлось вхождение страны в семью европейских демократических государств, сотруд­ничество с Западом и международными институтами для подтверждения за Россией роли ведущей европейской державы, государства, воспринявшего статус СССР. Та­кая позиция начала получать признание в российском обществе как верное направление.

Но в ходе поиска идентичности самой России, был поднят вопрос и о правомочности идеи «евразийства». Он проявился в идейных дебатах и практической поли­тике и привел к острому спору о том, какой должна быть новая система международных отношений, в чем заклю­чаются истинные интересы России, какие идеи и настро­ения станут определять духовную сферу политической жизни России в целом и, в частности, в области ее внешней политики.

Этот спор начался на конференции, которая состоя­лась 26-27 февраля 1992 г. по инициативе МИДа в МГИМО. На ней министр иностранных дел А. Козырев и государственный советник РФ по политическим вопро­сам С. Станкевич каждый по-своему определили направ­ленность российской внешней политики.

Министр настаивал на том, что Россия должна пойти по пути вхождения в западную семью государств и следовать западным нормам, чтобы скорее стать цивилизованным государством. А. Козырев настаивал на фактическом отсутствии в данный момент какого-либо источника опасности для России, потенциальных противников и ассоциировавшейся с ними военной угрозы российским интересам, отсутствии объективных препятствий враста­нию России в цивилизованное сообщество. Он высказал мнение, что Россия, взяв курс на переход от осторожного партнерства к дружественным отношениям, в перспекти­ве должна выйти на союзнические отношения со всем цивилизованным миром, его структурами, включая НА­ТО, ООН и другие организации. Он считал, что Рос­сии необходимо входить в европейскую систему безопас­ности, что именно это полезно для России и совпадает с её интересами. Особо он подчеркнул важность для ук­репления безопасности России развития отношений с США. Ещё до открытия конференции А. Козырев гово­рил, что никаких препятствий к расширению отношений России с США допущено, не будет.

Оппонентом министра на конференции был С. Стан­кевич. Он настаивал на том, что в последнее время во внешнеполитической практике России намечаются две линии, которые очень условно можно обозначить как «атлантизм» и «евразийство». По его мнению, атлантизм тяготеет к определенному набору идей и символов. Это намерение стать частью Европы, органически войти в мировое хозяйство, став восьмым членом «семерки», делать ставку на Германию и США как две доминанты Атлантического союза. С. Станкевич отметил рациональ­ность и прагматизм данного направления, признав его естественность — «там кредиты, там помощь, там передо­вые технологии, там, наконец, стиль, столь соблазни­тельный для формирующейся сейчас новой внешней политики России». Но в то же время он предупредил, что эта идея ни в коем случае не может и не должна дово­диться до крайности.

Идеи, на которых основывалась на начальном этапе российская внешняя политика, были сформулированы к концу 1992 г. Концепция внешней политики РФ была разработана МИДом и обнародована в специальным вы­пуске «Дипломатического вестника».

В этом документе обнаруживаются неко­торые отличия от деклараций лиц, отвечавших за вне­шнюю политику страны. В первую очередь это относится к акцентированию самостоятельности России во внеш­ней политике, что несколько расходится с прежней ли­нией на всестороннее сотрудничество с Западом. Особое внимание в данном документе было уделено тому факту, что хотя с окончанием холодной войны в мире исчезла тотальная конфронтация, США, тем не менее, стремятся сохранить свое военное лидерство, притом, что его ос­нова — ориентированность на противостояние с военным потенциалом СССР — потеряла былое значение. В прин­ципиальный курс внешней политики России входила также концепция о важности политической и экономической стабильности стран вокруг России, наряду с продолжением устремления России к вхождению в систему «цивилизованного» Запада. Резюмируя документ, можно сказать что, важнейшими внешнеполитическими задача­ми государства стали урегулирование конфликтов вокруг России, недопущение их распространения на территорию России и обеспечение строгого соблюдения в ближнем зарубежье прав этнических россиян и русскоязычного населения.

В целом принципиальным направлением внешней по­литики России являлось завоевание ею статуса «великой державы», в основе чего лежало мнение, что окончание холодной войны автоматически не означает стабилиза­ции на мировой арене, и существенную роль продолжают играть военно-силовые факторы.

Тем не менее, немаловажную роль играло сотрудниче­ство с ведущими странами промышленно развитых стран Запада, которые, опираясь на современные научно-технические достижения, быстро наращивают свою эко­номическую и финансовую мощь, политическое влияние в мире. Это было необходимо для того, чтобы Россия продолжала и успешно завершила политическую реформу страны, наконец, чтобы она сформировала современное динамичное хозяйство, гарантирующее достойную жизнь россиянам и финансово-экономическую независимость стране. Учитывая экономическое положение в те дни, можно понять, что «западное» направление внешней по­литики России было главным.

Итак, все явственнее структурировались внешнеполитические направления новой российской власти. Во-первых, распространялось осознание того, что стабили­зация России обеспечивается стабильностью окружаю­щих ее стран. В связи с этим Россия замялась урегулиро­ванием конфликтов на бывшем социалистическом про­странстве на уровне сотрудничества с международными организациями — ООН, ОБСЕ. Во-вторых, па­раллельно росло и понимание того, что международные организации, как и прежде, недостаточно эффективно функционировали в сфере урегулирования конфлик­тов, — например в Боснии, в регионах бывших республик СССР. Отсюда — широкое распространение в обществе мысли о необходимости наличия самостоятельного ору­дия безопасности. Вместе с этим после нападения США на Ирак в России возросла критика американского курса внешней политики, и усилились требования оппозицион­ных политических сил пересмотреть глобальное направ­ление внешней политики страны. В-третьих, особо ост­рой критике со стороны парламентариев и общественно­го мнения подвергалось отсутствие средней и долгосроч­ной политики в области безопасности в резко меняю­щемся мире. От правительства требовали предъявить конкретную и отчетливую программу внешней политики именно в документах.

В октябре 1992 г. президент Б. Ельцин объявил, что российская внешняя политика направлена на защиту прав россиян и русскоязычного населения в ближнем зарубежье и на укрепление отно­шений не только с западными странами, но и с государ­ствами Восточной Европы, Азии, Африки и ближнего и Дальнего зарубежья. Наконец, в декабре 1992 г. законо­мерно появилась «концепция внешней политики РФ».

С тех пор российская внешняя политика в целом про­водилась согласно ее нормам.

Далее рассмотрим отношения России с Украиной и Белоруссией в российской внешней политике 90-х годов.

Векторы развития российско-украинских и российско-белорусских отношений были прямо противоположны. Россия и Белоруссия с середины 90-х годов активно сближались как политические и военные союзники, как экономические партнеры (в отдельные периоды Белоруссия занимала вторую строчку в списке российских торговых контрагентов), а в 1999-м подписали Договор о создании Союзного государства Белоруссии и России. В российско-украинских же отношениях, наоборот, преобладали центробежные и откровенно конфликтные тенденции, интенсивность взаимодействия практически во всех областях падала, а товарооборот в 1992-1999 годах сократился примерно вчетверо и был к концу десятилетия на две трети связан экспортом энергоносителей из России. Различие статусов Украины и Белоруссии было официально признано в российской концепции внешней политики (2000), в которой укрепление союза России и Белоруссии названо первостепенной задачей, а Украина даже не упомянута, зато к ней явно обращено общее для всего СНГ предупреждение, что отношения будут строиться «с учетом встречной открытости для сотрудничества, готовности должным образом учитывать интересы Российской Федерации».

Парадокс в том, что сама по себе политика России по отношению к Украине и Белоруссии в 90-х годах была однотипной, с общими характерными чертами и слабостями. Ее легко разделить на три периода:

1990 — 1994 годы — дезинтеграционная стадия: господствует динамика распада; Россия пытается действовать, опираясь на многосторонние механизмы СНГ; конфликтная проблематика сфокусирована на разделе советского наследия (поэтому отношения с Белоруссией из-за их бесконфликтности не стали приоритетными);

1994-1999 годы — переход от завышенных ожиданий к застою: получают распространение представления об относительном превосходстве российской экономики; растет — после прихода к власти Александра Лукашенко, и особенно Леонида Кучмы; Россия поддерживает в 1995-м режим Кучмы посредством многочисленных дипломатических уступок; укрепляется донорская модель экономических связей с Украиной и в меньшей степени с Белоруссией; к 1998 году отношения с Белоруссией становятся инерционными, а с Украиной — стагнирующе-конфликтными;

с 1999 года по настоящее время — умеренно-прагматическая стадия: администрация Путина пытается вернуть России инициативу, уменьшить фактическое субсидирование Россией обеих славянских республик, сохраняя (а в военной и военно-технической сфере и наращивая) союзные отношения с Белоруссией; снизить уровень конфликтности с Украиной, взаимодействуя с ней по линии президентских структур.

Из всего этого следует, что в развитии ситуации в славянском треугольнике ведущую роль сыграла не российская политика, а настроения общества и элит Украины и Белоруссии, во многом предопределившие политику Киева и Минска.

Политики, понимаемой как цепь последовательных шагов, нацеленных на достижение четко сформулированных стратегических целей, у России в отношении Украины и Белоруссии до недавнего времени попросту не было, да и сами цели не просматривались. В официальных доктринах цели и задачи определялись либо ситуативно (например, концепция внешней политики РФ 1993 года упоминает Украину и Белоруссию в связи с задачей сосредоточения в руках России контроля над ядерными силами бывшего СССР и как фактор отношений со странами Восточной Европы), либо обобщенно, в рамках всего региона, то есть без постановки индивидуальных задач и выдвижения страновых приоритетов. Поскольку цели ставились в терминах «развитие отношений» и «развитие сотрудничества», то нет возможности и оценить общую эффективность политики, понять, в какой мере результаты соответствуют принятой стратегической цели. Говорить в данном случае можно лишь о решении частных задач.

Неспособность четко сформулировать стратегические цели и тактические задачи влечет за собой многочисленные слабости в российской политике.

Прежде всего, это приверженность декларативным, символическим шагам, порождающая обилие документов, которые призваны подтвердить результативность межгосударственных встреч, особенно на высшем уровне. Об этом лучше всего свидетельствует динамика формирования и нынешнее состояние договорно-правовой базы российско-белорусских и российско-украинских отношений.

Количество межгосударственных и межведомственных соглашений между Украиной и Россией исчисляется трехзначными цифрами, но, как правило, они не исполняются. Часть из них носит заведомо невыполнимый характер, как, например, Совместное заявление о дальнейшем развитии равноправного партнерства и сотрудничества в рамках СНГ, подписанное в феврале 1998-го, то есть почти через полгода после создания блока ГУАМ, зафиксировавшего установку Киева на альтернативное лидерство в Содружестве. Однако нереалистичными и не до конца проработанными оказались не только декларации и заявления, но и ратифицированные межгосударственные договоры.

Этот вывод справедлив и в отношении так называемого большого договора между Россией и Украиной — Договора о дружбе, сотрудничестве и партнерстве. Апогеем декларативности российско-белорусских отношений стал подписанный в декабре 1999 года Договор о создании Союзного государства Белоруссии и России.

Политика России ельцинского периода носила реактивный характер.

На протяжении 90-х годов российская переговорная тактика зачастую сводилась к уступкам.

Российская политика была экономически неэффективной, поскольку в случае и Белоруссии, и Украины была создана модель донор — реципиент, а общность экономических интересов на новой рыночной основе практически так и не возникла. Более того, государство не смогло или же не захотело оказать поддержку российскому бизнесу ни в его проникновении на рынки Украины и Белоруссии, ни в том, что касается возврата долгов.

Наконец, России не удалось выработать скоординированную линию поведения по отношению к Украине и Белоруссии. Мешали этому, по меньшей мере, четыре группы противоречий между сторонами, временами довольно глубоких.

Во-первых, российские политические силы не могли, прийти к единому видению ситуации. Во-вторых, трудно говорить о каком-то концептуальном единстве даже внутри российского руководства. В-третьих, конкуренция бюрократий обеих стран приводила к мультипликации органов, имевших отношение к выработке политики, но так и не выстроенных в иерархическую структуру. В-четвертых, особая позиция российского бизнеса, предоставлявшая огромный простор для дипломатической игры, увы, не нашла отражения в российской внешней политике.

Итогом десятилетней политики России на украинском и белорусском направлениях стали:

потеря огромных материальных и финансовых средств;

укрепление среди части элит в этих странах взгляда на Россию как недружественную державу и/или же источник субсидий и личного обогащения;

громоздкая и несовершенная правовая база;

отсутствие гарантий того, что после смены у власти первых лиц между нашими странами сохранятся хотя бы добрососедские отношения.

В большой мере все это можно поставить в вину России, которая располагала неизмеримо большими экономическими, интеллектуальными и информационными ресурсами, чем ее соседи, но не смогла правильно поставить задачи, добиться уважения своих интересов и позволила риторике «стратегического партнерства» подменить реальное сотрудничество.

С приходом к власти Владимира Путина тон разговора Москвы с Киевом и Минском ощутимо поменялся. Российская политика становится более активной, более, хотя пока и не полностью, последовательной и более прагматичной в решении конкретных вопросов. Однако все это не принесет перелома, если новое российское руководство не сумеет четко сформулировать цели своей политики в славянском треугольнике, не определится в отношении «искушения интеграцией».

Для всего семилетнего периода становления российской внешней политики характерно отсутствие консенсуса по вопросу определения её основных приоритетных направлений. Главная дискуссия развернулась вокруг выбора между двумя вариантами геостратегического курса — западноевропейским и азиатско-тихоокеанским. Представители федеральной власти учли, что по своему географическому положению, историческому опыту Россия является евразийским государством и её долгосрочным интересам соответствует политика баланса западного и восточноазиатского направлений, а не их противопоставление друг другу. В Центре, традиционно ориентировавшемся на Запад, наконец-то появилось понимание того, что Россия должна быть представлена в Тихоокеанском сообществе, т.к. это сообщество уже существует и превращается в мировой центр экономики и политики. Россия же за прошедшие десятилетия оказалась изолированной от экономических и политических процессов, происходящих в регионе.

Отношения со странами Азии были отодвинуты на второй план. В этот период Россия, исходя из «приоритета экономической дипломатии», ограничилась лишь вниманием к Японии, рассчитывая разрешить территориальный спор и заключить мирный договор, чтобы на этой основе всесторонне улучшить отношения между двумя странами. Надо отметить, что отношения с Японией рассматривались не как с восточноазиатской, а скорее как с западной державой, обладающей большой экономической мощью.

Но с конца 1992 года во внешнюю политику России все, же были внесены некоторые коррективы. Поездки Б.Ельцина в КНР и Южную Корею в конце 1992 года явились началом изменения внешнеполитического курса российского правительства.

Сложными оказались отношения России с государствами Корейского полуострова. С начала 90-х годов Россия дважды пыталась корректировать свою политику в Корее. Вначале 90-х, после установления дипломатических отношений с Республикой Кореей Москва стала проводить политику расширения партнерства с Южной Кореей.

Ухудшение отношений между двумя государствами не прибавило политического веса России в регионе. Она потеряла то влияние, которое имело раньше на Пхеньян, и на которое рассчитывала Южная Корея в решении проблемы объединения корейских государств и устранения ядерной угрозы со стороны КНДР. Ухудшение отношений с Северной Кореей свело практически на нет возможность Москвы играть существенную роль в переговорах об объединении Кореи и по проблемам безопасности. В этих условиях возросло влияние Китая в регионе, т.к. только он сохранил нормальные отношения с Северной Кореей и может эффективно использовать их для преодоления кризиса на Корейском полуострове. Москва своей непродуманной политикой лишила себя возможности изменить баланс сил в свою пользу. В результате именно Китай и США стали государствами-гарантами, подписавшими Соглашение о перемирии между Северной Кореей и Южной Кореей.

Со временем Москва осознала свои ошибки, убедившись, что свертывание отношений с Пхеньяном не пошло России на пользу. С 1996 г. предпринимаются действия по возобновлению политических контактов, оживлению экономических и культурных связей.
2. Субъекты, которые определяли и формировали решения в области внешней политики России в 90-е годы
Президент и президентский аппарат

После принятия новой Конституции в декабре 1993 года планирование и осуществление внешней политики стали прерогативой президента. Президент РФ в соответствии с Конституцией РФ и федеральными законами определяет основные направления внутренней и внешней политики государства (ст. 80, п. 4; Ст. 86, пп. «а»). Кроме того, он формирует и возглавляет Совет Безопасности Российской Федерации, статус которого определяется федеральным законом, утверждает военную доктрину Российской Федерации, формирует Администрацию Президента Российской Федерации и назначает и освобождает высшее командование Вооруженных Сил Российской Федерации (ст. 83, «ж», «з», «и», «л»).Наиболее важным правом Президента РФ является право издавать указы и распоряжения (ст. 90, п. 1).

31 октября 1996 г. Президент России утвердил аппарат Совета по внешней политике при Президенте РФ, укреп­ляя его функции и добавляя более серьезное право — информационное обеспечение президента и руководите­ля Администрации Президента в сфере внешней полити­ки.

Администрация Президента РФ становилась органом, имеющим возможность оказывать огромное влияние на формирование внешней политики России. Совместно с МИДом она готовила зарубежные визиты российского президента и визиты в Россию высших иностранных государственных деятелей.

Министр иностранных
дел
и МИД.

В начале 1992 г., когда следом за распадом СССР было создано новое Российское государство, место в нем Ми­нистерства иностранных дел обозначалось весьма нео­пределенно, а действия его были довольно неуверенны­ми. В Советском Союзе, как известно, деятельность МИДа впрямую зависела от внешнеполитической линии, диктуемой Политбюро и разработанной Международным отделом ЦК КПСС, ориентированным, главным обра­зом, КГБ и Министерством обороны. При этом МИД был суборганом политической власти, а не государства, который не имел самостоятельности как субъект, активно участвующий в процессе формирования внешней поли­тики.

В течение 1993 — 1994 гг. деятельность МИДа была на­правлена на вхождение России в мировое сообщество. Особенно важной оставалась роль МИДа в формирова­нии благоприятной для российских реформ внешней ат­мосферы. 8-10 июля 1994 г. в Неаполе состоялась встреча на высшем уровне лидеров семи развитых стран, в кото­рой принял участие президент России Б. Ельцин. В про­цессе встречи, которая проходила по формуле «7-Н», бы­ли изложены общие подходы «восьмерки» к ключевым проблемам международной жизни. При этом большая работа для интеграции России в «семерку» была проведе­на МИДом.
Министр обороны и Министерство обороны РФ.

В первую очередь Минобороны занялось укреплением отношений со странами СНГ для объединения в целях безопасности вооруженных сил. 18-19 июля 1994 г. на заседании министров обороны государств-участников многостороннее военное сотрудничество стран СНГ реализовалось, главным образом, в рамках уже существо­вавшего Договора о коллективной безопасности, который имел целью объединение вооруженных сил и был подпи­сан в мае 1992 г. Он вступил в силу 20 апреля 1994 г. и имел срок действия, пять лет.

Одновременно Минобороны расширяло сферу дея­тельности российской армии на международной арене через участие в миротворческих операциях в зонах конф­ликтов — в Боснии, Югославии и СНГ. В связи с этим первый заместитель Председателя Совета Министров Российской Федерации О. Сосковец в ноябре 1993 г. подписал Постановление «Об образовании Межведом­ственной комиссии по координации участия Российской Федерации в миротворческой деятельности». Б. Ель­цин в связи с принятой Советом Безопасности ООН ре­золюцией 937 от 21 июля 1994 г. издал 7 октября 1994 г. «Распоряжение Президента Российской Федерации о на­правлении российских военных наблюдателей в состав миссии ООН по наблюдению в Грузии».

Законодательная власть.

Законодательная власть является одним из главных ис­точников, даюших легальность осуществления внешней деятельности любого государства, в том числе России. Если говорить о практическом процессе формирования внешней политики, то надо признать, что российский парламент действует в этом процессе опосредованно. По­тому что, по сути дела, его главной задачей являются формирование Конституции и законов, которые дают ориентиры для главного направления внешней политики, а также оценка работы, проведенной правительством, являющимся практическим рабочим органом, в том числе, его внешнеполитических структур.

Проекты решений по внешнеполитическим вопросам готовятся для принятия их законодательной властью в соответствующих комитетах, как правило, депутатами, имеющими опыт работы в области международных от­ношений. Затем они обсуждаются на заседаниях Думы. Отработанные и принятые законы предлагаются прави­тельству.

В России, как известно, окончательное слово в утвер­ждении любого закона имеет президент.

У законодательной власти России имеются два пути для участия во внешней политике государства. Первый направлен на выработку системы собственной внешнепо­литической деятельности, ориентированной главным об­разом на развитие и укрепление международных, т.е. межпарламентских, связей. Второй — влияние на курс внешней политики через давление на исполнительную власть, через формирование общественного мнения, со­гласие или отказ в ратификации международных согла­шений, заключенных правительством, принятие или от­клонение бюджета. В парламенте бюджет проходит четы­ре чтения в каждой палате (Государственной Думе и Со­вете Федерации). Детальное изучение проводится в ос­новных комитетах парламента.

После распада СССР руководство Верховного Совета РФ во главе с Р. Хасбулатовым уделяло большое внима­ние развитию международных связей российских парла­ментариев, пытаясь обеспечить правопреемство с пред­шествовавшими высшими законодательными органами СССР и РСФСР.

Таким образом, парламент осуществляет свое участие в международной жизни страны посредством пристального наблюдения за политикой правительства, формирования общественного мнения, ратификации международных договоров, заключенных правительством. Еще одним важным средством, используя которое парламент уча­ствует в процессе формирования внешней политики, яв­ляется рассмотрение проекта бюджета, представленного правительством. Принятие или отклонение статей бюд­жета, направленных на расходы по обороне страны, на МИД, Администрацию Президента и другие ведомства, связанные с международными акциями, оказывает весо­мое влияние на направление внешней политики.

Когда в 1992 г. было объявлено о необ­ходимости военной реформы, государство стремилось к уменьшению количества вооружения и общего объема армии, противопоставив старым канонам создание профессиональной армии. Очевидно, что это стремление до сих пор не увенчалась успехом, поскольку, как известно, военная реформа возможна только при поддержке госу­дарственного финансирования. Несмотря на активное лоббирование Минобороны, проводимое его газетой «Красная Звезда» и сторонниками в парламенте, оконча­тельно выделенная сумма в бюджете не отличалась от указанной в первоначальном проекте Минфина.

В целом же, можно констатировать, что к 1997 г. наме­тился вполне определенный сдвиг в плане совместной выработки более сбалансированного и более эффектив­ного курса России в международных делах. Активизиро­валась роль Федерального Собрания и особенно Государ­ственной Думы во внешнеполитическом процессе в рам­ках становления новой государственной власти. Активи­зация эта, неразрывно связанная с внутриполитической борьбой, зачастую сопровождалась резкими столкнове­ниями с исполнительной властью, с президентом РФ. Тем не менее, перспективная тенденция начала все более уверенно и последовательно прокладывать себе путь в сумятице во многом противоречивого, но необходимого и неизбежного в правовом государстве сотрудничества законодательной и исполнительной ветвей власти при выработке и осуществлении внешней политики.
Заключение
Анализ внешней политики современной России и её поведения на международной арене в 90-х годах, на рубеже веков, свидетельствует о больших трудностях в определении внешнеполитической стратегии. Не всегда лидеры государства помнили и понимали, что Россия – евразийское государство и в силу его географического положения, исторического опыта, политических и экономических условий его внешнеполитические приоритеты должны быть в равной степени направлены и на запад, и на восток.

В современных международных отношениях тенденция к многополярности стала необратимым проявлением, что выражается в укреплении экономических и политических позиций значительного числа государств. И ориентация внешней политики Российской Федерации, характеризу­ющаяся стремлением сформировать механизм многополярности мира, вовсе не исключение. В настоящее время мировое сообщество столкнулось с принципиально но­вым комплексом проблем, которые требуют своего раз­решения.

Россия с начала 90-х годов сконцентрировала свою дипломатическую дея­тельность на задаче вхождения в мировое сообщество, в его институты безопасности и конкретные коллективные структуры регулирования военно-политической деятель­ности. При этом Россия в качестве ядерной державы, по­стоянного члена Совета Безопасности ООН, несущего ответственность за поддержание международного мира и безопасности, располагала и располагает особыми рыча­гами воздействия на ряд наиболее жизненно важных областей международной политической безопасности. Но со временем Россия столкнулась с усилением стремления ряда государств ослабить ее позиции в политической, экономической и военной областях, ограничить ее влияние на решение кардинальных международных проблем, что, естественно никак не устраивает, ни руководителей государства, ни его население.

В последние годы 20 столетия, Россия с драма­тичным напряжением старалась балансировать между различными силовыми центрами современного мира, пытаясь отстоять независимость своей внешней полити­ки, стимулировать тенденции к многополярности миропорядка. Об этом свидетельствуют встречи президента РФ с лидерами ФРГ, Франции, Японии, Китая и других стран, достигнутые на них договоренности о новых на­правлениях сотрудничества, оживление российской по­литики на многих направлениях. Основной целью усилий России являлось недопущение такой расстановки сил в мире, когда идет создание единственного мирового сило­вого полюса. Отсюда — принципиальный отказ России от формирования общеевропейской системы в рамках НАТО, ее стремление к повышению статуса и расширению функций ОБСЕ.

Список использованной литературы

Внешняя политика России: 1991-2000. М., 2001.

Внешняя политика России. Сборник документов. М., 1997.

Иванов И.С. Внешняя политика России и мир. М., 2000.

История международных отношений и внешней политики России (1648-2005). Учебник / Под ред. А.С. Протопопова. М., 2006.

Концепция внешней политики Российской Федерации. Российская газета, № 133, 11.07.2000.

Ли Ен Квон. Внешняя политика России в 1990-е годы: Проблемы и тенденции. М., 1999.

Международные отношения на постсоветском пространстве / Под ред. И.Д. Звягельской, Н.А.Косолапова. М., 2000.