Витебскоегетто
Даже в самом кошмарномсне не могло бы присниться витеблянам то, что пришлось им увидеть воккупированном Витебске. Тысячи евреев стали здесь жертвой фашистского геноцида– невиданных унижений и издевательств, а потом тотального уничтожения.
Столетиями были онизначительной частью населения этого древнего города. По предвоенной переписи1939 года в Витебске проживало 37 тысяч евреев – это 22% всего населения.
В первые дни оккупациибыла проведена принудительная регистрация евреев. В списки было занесено 16тысяч человек. Правда, на регистрацию обязаны были явиться не только евреи, нои дети от смешанных браков во втором и третьем поколении. Возможно, что на этурегистрацию явились далеко не все, так как часть еврейских семей, которыепредприняли попытку эвакуироваться, блуждали в это время в окрестностях городаи впоследствии, не сумев перейти линию фронта, были вынуждены вернутьсяобратно. Вместе с ними оказались в Витебске и беженцы из западных районовБеларуси, которых также обогнал фронт. Поэтому, возможно, в Витебске в первыенедели оккупации оказалось больше евреев, чем проживало до войны.
Установление новогопорядка гитлеровцы начали с уничтожения еврейского населения. Вот кроваваяхроника первых недель оккупации.
Из показаний, данныхВ.Орловой 27 сентября 1944 года: «С первых же дней фашисты организовали облавына евреев. В районе Песковатика на протяжении трех дней производили расстрелына еврейском кладбище».
17 июля по приказунемецкого командования на стенах домов были расклеены объявления, в которыхговорилось о том, что все евреи должны зарегистрироваться до 20 июля, а кто незарегистрируется, будет расстрелян. Каждый еврей должен пришить к своей одеждена груди с правой стороны и сзади на спине круг из желтой ткани диаметром 10см.
20 июля немцы приказаливсем мужчинам от 15 до 50 лет собраться в бывшем саду имени Ленина. Здесь ихстали избивать, потом выбрали из каждого ряда по 30 человек и расстреляли зато, что не все исполнили приказ прийти с нашитыми на одежде желтыми знаками.
24 июля гитлеровцысобрали около 300 молодых мужчин якобы для расчистки территории города отзавалов. Их погнали в сторону еврейского кладбища на Улановичскую гору. Ничегоне подозревающие люди с лопатами и метлами, охраняемые несколькими солдатами,подчинились приказу. По свидетельству очевидцев, на Улановичской горе имприказали вырыть яму, и здесь же расстреляли.
Спустя пару дней погороду были расклеены сообщения немецкого командования, из которых жителигорода узнали, что 300 евреев были расстреляны за поджог города во времявступления в него немцев.
25 июля фашистыприказали всем евреям переселиться на правый берег Западной Двины к зданиюбывшего Клуба металлистов. С собой было разрешено брать только ручную кладь.Срок переселения определялся до 27 июля. Переправа евреев через реку былазадумана фашистами как очередная расправа над мирным населением.
По рассказам бывшейузницы витебского гетто П.Фрумсон, уже к 11 часам утра 25 июля на берегуЗападной Двины, в районе Успенской горки, собралось несколько тысяч евреев.Немцы ходили среди собравшихся, выбирали молодых девушек, уводили их инасиловали. Солдаты отбирали у людей понравившиеся им вещи. Одну пожилуюженщину фашисты привязали к лодке и таскали по воде до тех пор, пока она незахлебнулась.
Витебский рабочийМ.Железняк в письме к сыну на фронт: опубликованном в газете «Комсомольскаяправда», писал: «Немцы посадили на весла отпетых уголовников. Эти бандитыдовозили женщин, детей, стариков до середины реки, выбрасывали их и топили.Тех, кто вытался спастись, добивали ударами весел. Немцы с берега фотографировалиэту «переправу».
Немецкие солдаты,плававшие на своих лодках посреди переправы, якобы для того, чтобы регулироватьдвижение, переворачивали лодки и плоты с сидящими на них людьми. Многие, неумевшие плавать, особенно пожилые люди и маленькие дети, тонули.
Другие солдатыразвлекались тем, что стреляли по лодкам с противоположного берега. В этот деньпереправы, по свидетельству очевидцев, было потоплено в Западной Двине более300 человек.
Бывший бургомистрВ.Родько во время допроса в августе 1945 года показал: «В подборе места длягетто и выселения еврейского населения из квартир приняли активное участие Л.Г.Брандт, а в расстреле – местная полиция, во главе которой стояли П.Шосток иА.Туровский».
Место, отведенное длягетто, представляло собой сплошное каменное пожарище, где никто уже непроживал. Оно занимало территорию в пределах улиц Комсомольской, Набережной,Ильинского, Энгельса, Кирова. Здесь узникам, согнанным в гетто, приходилосьжить под навесами, в конурах из кирпичей, жести и обгоревших кроватей. Тысячиютились в небольшом здании бывшего Клуба металлистов. По воспоминаниям бывшегоузника гетто Х.Портного, люди размещались на лестничных клетках и подлестницами, сотни набились на балконы и лоджии, был занят каждый сантиметр наполу в зале. Но все-таки большая часть узников осталась под открытым небом наберегу реки, во дворах разрушенных зданий.
После того, как всехевреев переселили в гетто, его территория была обнесена дощатым забором иколючей проволокой. Гетто днем и ночью охранялось полицаями. Выходить из геттоимели право только те мужчины, которых гоняли под конвоем на черновые работы.Правда, подростки умудрялись по ночам убегать из гетто, чтобы обменятьчто-нибудь из вещей на продукты и вернуться обратно к своим родным.
Вспоминает С.И.Голубовская (Гольдина): «Однажды собравшись с духом и силами, я решила бежать.Думала спасти себя и принести хоть какую-нибудь еду родителям. Понимала, еслине решусь на этот шаг, погибнем все. Меня подтолкнули снизу, и я перескочилачерез проволочное ограждение. Внизу стоял охранник. Я выхватила у неговинтовку, отбросила ее в сторону и стала убегать. Наверное, охранник, неожидавший от меня такой прыти, не сразу опомнился. А может быть, у него былидругие причины, но он не погнался за мной и не стал стрелять вслед. Я бежалакуда глаза глядят, вскоре оказалась в деревне Вымно. Одна женщина в деревнедала мне иголку с ниткой, чтобы я могла привести в порядок свою одежду. Другая– стакан молока с куском хлеба. Я выпила молоко, а хлеб спрятала и пошла обратнов город, надеясь передать хлеб родителям. Мне это удалось. И я неоднократносовершала такие рейды по окрестным деревням».
На судебном процессе,который состоялся в Западном Берлине в мае 1962 г. над 6 офицерами«Айнзацкоманды-9» группы «В», принимавшими активное участие в уничтоженииеврейского населения Витебска, было установлено: «В последние дни июля, самоепозднее 2.8.1941 г. «Айнзацкоманды-9» достигла сильно разрушенного Витебска.Она расквартировалась в достаточно хорошо сохранившемся здании политехникума.Отсюда было видно находившееся у Двины гетто, огражденное забором…«Айнзацкоманды-9» занялась тотчас тем, что стала вылавливать евреев, живших вокрестностях Витебска и доставлять их в и без того переполненное гетто. Этимиакциями были затронуты евреи, жившие в деревнях. Их хозяйство, в том числе искот, оставалось без присмотра. Доктор А.Фильберт (оберштурмбанфюрер,руководитель «Айнзацкоманды-9» группы «В») распорядился соорудить хлев, кудазагоняли коров, лошадей и овец, отобранных у евреев.
В самом ВитебскеА.Фильберт начал выполнение приказа по расстрелам евреев. В первые 10 днейпребывания в Витебске состоялись, по меньшей мере, 2 акции, жертвами которыхстали по меньшей мере около 100 человек. В этих акциях помимо «Айнзацкоманды-9»принимал участие в качестве взвода оцепления взвод полицейских.
«Для гетто былаотгорожена большая территория. Каждый день от голода, болезней, холода умиралидесятки человек. Первыми умирали старики и дети. Иногда трупы вывозили затерриторию гетто, но чаще покойников хоронили здесь же, рядом со зданием клубаили в разрушенном здании складывали покойников штабелями – как дрова», — вспоминала бывшая узница С.Я. Сарак.
Ю.М. Зарецкий тогда былребенком, перенес все ужасы гетто, вспоминал, что из вереницы ежедневныхкошмаров ему врезался в память эпизод, когда на улице умирала девочка 6-7 лет,его ровесница. Она лежала на куче тряпья. Из горла вырывались какие-то хриплыезвуки. Мать металась рядом, и, обезумев от горя, кричала: «Кто-нибудь,помогите». Привели доктора, такого же узника гетто. Он посмотрел девочку,развел руки в стороны и сказал: «Дайте ей спокойно умереть…»
16 сентября 1941 годаМестная профашистская газета «Вцебскя ведамасц» опубликовала объявление: «Усiмграмадзянам нежыдоускага паходжання сурова забараняецца знаходжанне на тэрыторыiгета. Адначасова усiм жыдамзабараняецца хаджэнне па няуказанай iмтэрыторыi. За парушэнне вiнаватыябудуць пакараны. Крымiнальныаддзел горада Вiцебска».
Письмо, приведенноениже, было написано в сентябре 1941 г. и передано за колючую проволоку гетто.Его написала жена известного витебского врача София Исидоровна Ратнер. До войныона преподавала иностранный язык в Витебском художественном училище. В 1941 г.ей было уже 72 года. Вот оно:
«Моим детям Ниночке,Марусеньке, Аточке, Витеньке. Дорогие детки: Марусенька, Аточка, Витенька,Ниночка, прощайте. Умираю. Что мы тут переживаем в гетто, не поддаетсяописанию. Лучше умереть. Надя единственный человек, который с наступлениемкатастрофы и до конца заботилась о нас с большим риском для себя. Она чистый,кристально чистый человек. И сохранилась такой, несмотря на жуткое окружение,грабежи, насилия, издевательства, подлости и предательства. Не забудьте этогоникогда. Сделайте для нее все, что можете, если она будет нуждаться в чем-нибудь.Она для нас самый, единственно близкий, единственно родной человек.
Дорогие, любимые,бесконечно любимые, прощайте. Живы ли вы все, я этого не знаю. Ничего мы незнаем, что кругом делается, отрезаны от мира. Мы здесь с Фаней, плюс, конечно,все оставшееся в Витебске еврейство. Прощайте еще раз, дорогие. Как тяжелорасставаться с вами навсегда. Бесконечно любящая мама. 6.11.41 г.»
Письмо Софьи Ратнер изгетто сохранила и передала в конце войны ее родным замечательная белорусскаяженщина Надежда Фоминична Шидловская (Врублевская). До войны 15 лет она жила всемье Ратнеров, вела домашнее хозяйство. Это и есть та самая Наденька, котораяс риском для жизни приходила в гетто и передавала Софии Исидоровне еду иодежду.
Опасность возникновенияэпидемий в гетто была обоснована всем режимом содержания узников. И Методомборьбы с болезнями становилось поголовное уничтожение людей. Об этомсвидетельствует выдержка из материалов судебного процесса, состоявшегося в мае1962 г. в Западном Берлине: «Голод увеличивал предрасположенность кинфекционным заболеваниям. Врачебной помощи не было. Санитарные условия были вужасном состоянии. В этой ситуации доктор Альфред Фильберт издал указ опоэтапном уничтожении гетто, то есть расстреле всех находящихся в нем евреев. Обосновалон свой указ опасностью возникновения эпидемий»,
Уничтожение потребовалопроведения нескольких акций. Под руководством Грайфенбергера расстреляно 250человек – мужчин, женщин и детей. Сам Грайфенбергер утверждал, что это былапервая плановая акция по уничтожению гетто. Жертвы были привезены около 9.00утра на грузовых автомобилях за пределы города в район, поросший деревьями икустарником. Их расстреливали 5 эсэсовцев выстрелами в затылок на краю могилыглубиной 2-3 м и длиной 6-7 м. Из глубины могилы доносились стоны. Тогдаэсэсовец выстрелил несколько раз из карабина непосредственно в могилу. Стоныпрекратились. Менявшаяся несколько раз во время акции команда стрелков имелавозможность у одного из грузовиков выпить шнапс. Двое карателей из «Айнзацкоманды-9»в перерыве расстреляли 7 еврейских детей. Они брали детей за руку, подводили ккраю могилы и убивали выстрелом в затылок из пистолета. Тела потом бросали вмогилу. К окончанию акции, которая длилась до 16.00, тела убитых наполнилимогилу на 30-40 см ниже верхнего ее края.
Вскоре после этого былапредпринята очередная акция, на которой присутствовал А.Фильберт. Самаперевозка жертв из гетто к месту расстрела длилась с раннего утра до полудня.Очередную партию евреев выгрузили примерно в 200-300 м от места расстрела –танкового рва у д.Иловка. Все жертвы, в том числе и женщины, должны были снятьверхнюю одежду. Над этим «работала» команда из 30 человек. Эта акция окончиласьтакже около 16 часов. Она стоила жизни 750 евреям.
Неделей позже поприказу А.Фильберта расстрелом руководил Штрук. Число жертв было еще больше –около 800 человек. Среди них были женщины с детьми. Детей просто сбрасывали вмогилу, когда матери были уже расстреляны.
Безусловно, место длямассовых расстрелов было выбрано фашистами после тщательного обдумывания иосновательных подсчетов. Во-первых, недалеко от города, не потребуется многовремени на «операцию», во-вторых, там есть окопы и противотанковые рвы, вырытыев первые дни обороны. Значит, немного труда уйдет на рытье могил. Как нистрашно и жутко об этом писать, но учитывалось все. Звериное лицо фашизма,умноженное на немецкую педантичность и обстоятельность, дало дикое, варварскоесочетание. Согласно разработанному положению, верхняя одежда людей, идущих нарасстрел, складывалась в одну стопку, нижняя – в другую, обувь – в третью. Какпоказывал по собственному признанию на допросах в 1945-1946 гг. бывшийбургомистр Витебска В.Родько (он имел непосредственное отношение к уничтожению5 тыс. евреев): «Имущество расстрелянных было изъято и перешло в собственностьнемецкой армии».
Все ценности и частьодежды лучшего качества были высланы СД в Берлин в адрес управления. Частьодежды было роздана местным немцам, оставшаяся часть передана городскомууправлению для нужд города. Большую часть расхитили сотрудники СД и некоторыеполицейские.
Главным палачомВитебского гетто стал руководитель «Айнзацкоманды-9» доктор А.Фильберт, фигураодиозная даже для фашистов. На судебном процессе в Западном Берлине его жесослуживцы показывали: «Усердие в этой деятельности Фильберт проявлял не толькопо приказу, а также по своим убеждениям. Он заботился о том, чтобы каждыйеврей, которого схватили, был расстрелян. Он не ограничивался тем, чторасстреливал евреев в рамках возможного в городах, а даже посылал офицеров исам ездил прочесывать маленькие деревни и убивал все еврейское население…»
Фашисты и их подручныеполицаи применяли самые изощренные методы издевательства. Вспоминает бывшийузник Витебского гетто Юрий Моисеевич Зарецкий: «Вечером эсэсовцы пришли вгетто, чтобы развлечься. Приказали мужчине и женщине раздеться ипродемонстрировать им половой акт. Когда из этого ничего не вышло, онирасстреляли обоих и, смеясь, пошли дальше».
«К осени через ЗападнуюДвину был построен деревянный мост, движение по которому шло в одномнаправлении. У этого моста можно было в те дни наблюдать такую картину. Средимашин и подвод выделялся грузовик. Рядом с шофером на переднем сиденье сиделнемец с винтовкой, в кузове – полицейские. У их ног – фигурки людей. Только глазаблестят. В основном это женщины и дети. Некоторые временами начинали плакать.Таких полицейские бьют палкой, ногами. У края кузова стоит белокурая девочка вплюшевом платьишке. Она машет ручкой всем прохожим и радостно улыбается, необращая внимания, что кого-то рядом бьют. Она радуется, что едет на машине, чтотут река, много людей, подвод – весело, не то, что было в гетто. Проходящиелюди стараются не смотреть на эту машину: им уже известно, что ее пассажироввезут на расстрел…» — так описывает события того периода И.Иванов.
Проехав, наконец, мост,грузовик несется, нигде уже больше не останавливаясь. Он мчится мимо казарм,трамвайного парка, пересекая широкое поле к Иловскому оврагу.
Черными днями длявитебских евреев стала первая десятидневка октября, когда ежедневно работалсмертоносный конвейер. В эти начальник полиции безопасности и СД в своемдонесении сообщал, что в Витебском гетто возникла большая опасность эпидемий,поэтому было расстреляно 3 тыс. человек. Этот факт зафиксирован в «Акте о злодеянияхнемецко-фашистских захватчиков на территории Витебского района»: «Детей истариков бросали в ров и закапывали живыми, а потом по этим могилам проходиланемецкая грузовая машина по нескольку раз. Их фактов массового расстрела в этомрву можно привести следующее: 20-25 октября 1941 г. немцы привозили людей намашинах, не доезжая 100 м до рва, группами по 10-15 человек подводили ко рву ирасстреливали, также бросали в яму живых людей, раздетых догола, и так втечение 3 суток немецкие бандиты убивали здесь советских людей, творилинеслыханные злодеяния…»
Об этой акции подробнорассказал советским следственным органам в 1950 г. А.В. Цыпкевич, представшийперед трибуналом в Краснодарском крае. Он свидетель и соучастник техпреступлений, его показания позволяют наглядно представить весь ужаспроисходящего: «П.Шостак сказал, что мы должны быть в гетто и будем участвоватьв перевозке евреев в лагерь. В 9 часов мы строем прибыли в гетто, а вслед занами – 15 больших грузовых машин. Затем подкатил легковой автомобиль, изкоторого вышел начальник СД-9 П.Шостак, переговорив с нами, предупредил, чтобымы, полицейские, никому ничего не говорили о перевозке евреев в лагерь. Намстало ясно, что будет расстрел, а не этапирование. Узникам же объявили, что ониперемещаются в лагерь. Большинство обреченных, доверившись, взяли с собойценные и необходимые в быту вещи. Погрузив на машины по 20-25 человек: детей,стариков, женщин и мужчин, мы выехали. За городом, в километрах пяти наюго-восток, есть большой овраг. Название его не помню. К этому оврагу и прибылимашины. К этому времени он уже был оцеплен немецкими солдатами. Когда немцыстали отбирать у евреев вещи и ценности, поднялся страшный шум, крик, плачдетей и женщин. Что произошло дальше, я не видел… До двух часов я триждывыезжал к месту расстрела… Массовые расстрелы продолжались и последующие 3-4дня».
Не только Иловский ровстал огромной братской могилой для довоенного еврейского населения Витебска.Расстреливали и на территории еврейского Старо-Улановичского кладбища, наУлановичской горе у нынешнего кладбища в Мазурино. По сведениям старожиловгорода, массовые расстрелы производились также в Духовском овраге, у старогоаэропорта в Районе Лучесы, а также в пойме реки Витьбы, недалеко ответеринарного института.
Немногим узникам геттоудалось обмануть судьбу и, пережив все ужасы, остаться в живых. Одна из них –Софья Яковлевна Сарак, которой удалось бежать накануне ликвидации витебскогогетто. Она собиралась добраться до д. Орехово, где жила ее знакомая, попроситьу них кое-какие продукты и отнести обратно в гетто умирающим от голодародственникам. Когда она шла обратно, то увидела бывшую соседку КлавдиюОсиповну Белоусову. Как оказалось, Клавдия Осиповна специально ждала ее, чтобыпредупредить: в гетто идти нельзя.
Почти 9 месяцев К.О.Белоусова, Старовойтовы, Ильины прятали С.Я. Сарак, делились ней последнимкуском хлеба.
До войны в Витебскеработало много высококвалифицированных врачей, закончивших в свое времямедицинские факультеты крупнейших университетов Европы. Верные своемуврачебному долгу, они работали до последней минуты в больницах и поликлиникахгорода. Многие из них оказались потом в гетто. И погибли.
Опытнейшего гинекологаИезикеила Евелевича Риваша называли профессором. Во время создания геттоженщины города упросили оккупационные власти оставить доктора на работе вроддоме. В 1941 г. и в начале 1942 г. он практиковал в этом медицинскомзаведении.
М.Б. Гинзбург, одна изстарейших фармацевтов Витебска, хорошо знала доктора Риваша. В годы войны онавместе с сыном Ю.И. Новиковым была эвакуирована в г. Сызрань. «Однажды весной1942 г., — вспоминает Ю.И.Новиков, — маму разыскала фармацевт из Витебска пофамилии Красовская. Она много рассказала о Витебске, в том числе и о судьбедоктора Риваша. Несмотря на преклонный возраст, в 1941 г. ему было 70 лет, и наособые условия, в которых жили евреи, доктор оказывал медицинскую помощьпартизанам и подпольщикам. Специально для него по приказу партизан в аптеке,где работала Красовская, собирали медикаменты. В начале 1942 г. ИезикеилаЕвелевича арестовали».
Подробности егодальнейшей судьбы выясняются. В одном из документов удалось найти следующуюзапись: «№ 129. Риваш И.Е. – 1868 г. муж. евр., профессор-гинеколог, убит в1942 г., №130. Риваш А.Е. – 1887 г., жен., евр., домохоз., убита в 1942 г.».Именно убиты, а не расстреляны, как указано в этом списке напротив фамилий тех,кто погиб от рук фашистских выродков.
Даты массовыхрасстрелов, связанных с уничтожением гетто, в показаниях свидетелей упоминаютсяразные. Одни утверждают, что гетто было уничтожено в восьмых числах октября,другие – в конце ноября, третьи – 4-6 ноября 1941 г., в канун главногосоветского праздника. Последнюю дату подтверждает бывший узник гетто СеменИсаакович Угорец: «Четвертого ноября молодой полицай, он жил на нашей улице,сказал мне, что если я не выйду из гетто, значит все – завтра конец. Яприбежал, сказал родителям, сестре. Они не поверили. Да и тяжело им былорешиться на побег. А я решил бежать. Мать дала мне кое-какие вещи. И подваламидомов я вышел из гетто. Назавтра я стоял около пекарни на Замковой улице ивидел, как машины вывозили евреев из гетто. Их везли расстреливать в сторонудеревни Тулово».
Заметая следы, всентябре 1943 г. гитлеровцы издали секретный приказ о сжигании трупов ранее расстрелянныхими советских граждан. Для отработки технологии этой варварской акции вМогилеве собрали руководителей из всех городов оккупированной Белоруссии ипровели показательное сжигание.
Из показаний бывшегокриминал-комиссара гестапо Коха: «К месту, где уже был сложен костер из 100трупов советских граждан, расстрелянных в этот день, подвели всех участниковсовещания. Костер занимал площадь около 36 квадратных метров, в нижней частикостра были положены камни, примерно высотой 50 см, на которых лежали рельсы;на рельсы клались кряжи, на кряжи клались ряды трупов, на трупы клались дрова.И так было 3 яруса. К низу костра подкладывались дрова».
Приказ о сжиганиитрупов был исполнен и в Витебске.
Только через 50 слишним лет, в октябре 1993 года на месте Витебского гетто и на месте массовыхрасстрелов в Иловском рву были установлены памятные камни.
Литература
Памяць: Гiст.-дакум.хронiка Вiцебска:У 2-х кн. Кн. 1-я / Рэд. кал.: Г.П. Пашкоy(гал. рэд.) iiнш.;
Маст. Э.Э.Жакевiч.– Мн.: БелЭн, 2002. – 648 с.: л.