Оглавление
Введение
Глава 1. Социально-экономическое развитие Аргентины в XIX — начале ХХ века 5
1.1 Колониальный период Аргентины 5
1.2 Развитие Аргентины после создания самостоятельного государства 7
1.3 Анархизм и идентичность аргентинских рабочих в конце XIX – начале ХХ века 10
Заключение 17
Список использованной литературы
Введение
Наибольшей степени вовлеченности в мировую экономику Аргентина достигла в 1869–1914гг. В этот период на ее долю приходились самые крупные долгосрочные инвестиции капитала из Европы. Еще более важным фактором была иммиграция из Европы. Однако иммигранты, намеревавшиеся заняться сельским хозяйством, столкнулись с тем, что все лучшие земли были заняты крупными поместьями (т.н. эстансиями). Расширение сети железных дорог, охватившей всю страну, за исключением Патагонии, способствовало дальнейшему росту производства и углублению пропасти между прибрежными областями и внутренней частью страны. Все железные дороги вели либо в Буэнос-Айрес, либо в другие порты на восточном побережье. Изобилие плодородных земель, достаточное количество рабочих рук благодаря притоку молодых энергичных иммигрантов, расширение современной инфраструктуры, постоянный спрос на сельскохозяйственную продукцию в Европе, приток иностранного (в основном британского) капитала и положительный внешнеторговый баланс, обеспеченный преобладанием вывоза сельскохозяйственной продукции над ввозом промышленных товаров, – все это способствовало процветанию Аргентины вплоть до конца Первой мировой войны.
Развитие промышленности в Аргентине началось в конце XIX в. В то время около 80% владельцев промышленных предприятий и 60% наемных рабочих были иммигрантами. Большинство предприятий специализировалось на обработке продукции сельского хозяйства, особенно мясного животноводства, и производстве товаров широкого потребления. К 1900 года промышленность давала 11% национального дохода.
В конце XIX – начале ХХ в. Аргентина была одной из немногих стран Латинской Америки, где существовала развитая и активно функционирующая система политических партий.
Актуальность: Аргентина одна из крупнейших, потенциально самых богатых латиноамериканских стран, которая по размерам валового внутреннего продукта на одного жителя, степени урбанизации, грамотности населения, уровню квалификации рабочей силы, стандартам питания принадлежит к числу латиноамериканских лидеров.
В последние годы все больший интерес во многих странах вызывает экономическая политика, проводимая правительством Аргентины, ее опыт по преодолению экономического и политический кризиса, обузданию инфляции, достижению стабильности в финансовой сфере.
Цель работы — изучение социально-экономического развития Аргентины в конце XIX – начале ХХ века.
Задачи:
1. Рассмотреть колониальный период Аргентины.
2. Проанализировать развитие Аргентины после создания самостоятельного государства.
3. Рассмотреть анархизм и идентичность аргентинских рабочих в конце XIX – начале ХХ века.
Теоретическая основа: Поляков Г.Б., Маркова А.Н., Мироненко Н.С., Наумов А.С., Холина В.Н. и другие.
Методы: теоретические методы.
Структура: работа состоит из введения, одной главы, заключения и списка литературы.
Глава 1. Социально-экономическое развитие Аргентины в конце XIX – начале ХХ века
1.1 Колониальный период Аргентины
В начале XVI в. территория Аргентины была захвачена испанцами, давшими стране название Ла-Плата по названию р. Рио-де-ла-Плата (Rio de la Plata, по-исп. — серебряная река). Они считали, что именно здесь находятся богатейшие запасы серебра. Испанское завоевание оборвало самостоятельное развитие индейских племён. Испанские колонизаторы жестоко расправлялись с индейцами, большинство их было превращено в рабов или в зависимых подёнщиков, непокорённые племена оттеснены в южные холодные районы и предгорья Анд. На захваченных испанцами землях начало складываться и развиваться крупное помещичье и церковное землевладение. Основной формой эксплуатации индейцев была Энкомьенда. Часть индейцев несла барщину (Мита) на рудниках.
С XVII в. в связи с недостатком рабочих рук испанцы начали ввозить негров-рабов из Африки. Хотя эксплуатация рабов играла значительную роль, в целом в Ла-Плате с XVI в. утвердились феодальные отношения. Между угнетателями и угнетёнными происходила ожесточённая борьба. Первым крупным выступлением против поработителей было восстание в провинции Санта-Фе в 1580. Позднее восстания индейцев охватили всю территорию Аргентины, наиболее крупные — в 1630, 1657, 1710 годы.1
Испанские власти запрещали производить в Ла-Плате промышленные изделия и сельско-хозяйственные продукты, экспортировавшиеся Испанией (шёлковые и хлопчатобумажные ткани, оливковое масло, вино и т.д.). Основной отраслью экономики в колониальный период стало скотоводство. Торговля с другими колониями и европейскими странами, кроме Испании, не допускалась. В 60—80-х гг. XVIII в Ла-Плате были проведены некоторые реформы: отменен ряд ограничений в области торговли, разрешены мануфактуры (1785 г.), к управлению торговлей и мореплаванием были допущены уроженцы колоний.
В 1776 году было создано отдельное от вице-королевства Перу (в которое с 1536 года входила Ла-Плата) вице-королевство Рио-де-ла-Плата, включившее также территории образовавшихся позднее Боливии, Парагвая и Уругвая. К этому времени выросли довольно крупные города (Буэнос-Айрес, Мендоса, Сан-Луис и др.), в которых развивались ремёсла и зарождались ткацкие, кирпичные, деревообделочные и другие предприятия типа мануфактуры; в недрах феодального общества начали пробиваться ростки новых, буржуазных отношений, но их развитию препятствовал испанский колониальный режим. В городах образовалась прослойка передовой интеллигенции, открыто выступавшей против колониального гнёта.2
Война за независимость североамериканских колоний Великобритании 1775-1783 гг. и Великая французская революция способствовали усилению освободительного движения в Ла-Плате. Крупные восстания индейцев в Перу и Чили оказали непосредственное влияние на развёртывание освободительной борьбы в Аргентене. Кризис колониального господства Испании в начале XIX в. достиг большой силы. В 1806 года Великобритания, воспользовавшись кризисом испанского колониального управления, предприняла в Ла-Плату две вооруженные интервенции с целью превращения её в свою колонию. Созданные патриотами отряды народной милиции возглавили оборону Буэнос-Айреса и изгнали англичан. Эта победа способствовала росту стремлений широких слоев населения Ла-Платы к ликвидации испанского господства.
1.2 Развитие Аргентины после создания самостоятельного государства
25 мая 1810 года в Буэнос-Айресе вспыхнуло антииспанское освободительное восстание. Патриоты свергли вице-короля и создали временное правительство Ла-Платы, которое осуществило ряд антифеодальных мероприятий. События, происшедшие в Буэнос-Айресе в мае 1810 года, получили название Майской революции, а день 25 мая стал национальным праздником аргентинского народа. Национальная Майская революция явилась составной частью Войны за независимость испанских колоний в Америке. В ней участвовали крестьяне, зарождающаяся буржуазия, помещики, интеллигенция. Решающей силой были народные массы.
Борьба за независимость, объективно отвечавшая потребностям капиталистического развития, явилась важным этапом в складывании аргентинской нации. Генеральная конституционная ассамблея 1813 года приняла законы об отмене энкомьенды, миты, подушной подати и других тяжёлых повинностей; закон «о свободе рождения», по которому дети, рождавшиеся от рабыни, впредь становились свободными; закон об отмене телесных наказаний. 9 июля 1816 года Национальный конгресс в Тукумане провозгласил независимость Объединённых провинций Ла-Платы, преобразованных в 1826 года в Федеративную Республику Аргентину, или Аргентину (Argentina; буквально «Серебряная», от лат. argentum — серебро).3
В 20-е гг. XIX в. в процессе борьбы за создание единого централизованного государства в стране возникли две политические группировки — унитарии, объективно выражавшие интересы нарождавшейся буржуазии, и федералисты, ядро которых составляли крупные помещики-феодалы и церковные землевладельцы. Используя экономические и политические противоречия между отдельными провинциями, подогревая сепаратизм и междоусобицы, крупные помещики, скотоводы и монастыри расширяли свои владения.
В 1829 году к власти пришёл один из крупнейших помещиков провинции Буэнос-Айреса Х. М. Росас, установивший в Аргентине помещичье-клерикальную диктатуру. В экономику Аргентины стал усиленно проникать английский капитал. Английским судам было предоставлено право бесконтрольного плавания по р. Ла-Плате. Против диктатуры поднялось широкое народное движение, в результате которого режим Росаса пал (февраль 1852 года).
Прогрессивно-либеральные правительства Д. Сармьенто (1868-1874) и его последователя Н. Авельянеды (1874-1880) провели ряд реформ, направленных на развитие экономики и культуры. В результате реформ, а также притока иммигрантов усилилось развитие основных отраслей хозяйства Аргентины — овцеводства и земледелия. С конца XIX в. Аргентина постепенно становится крупным экспортёром зерновых. В сельском хозяйстве увеличилось количество мелких собственников и арендаторов. Были построены железные и шоссейные дороги, росли города (население Буэнос-Айреса в 1852 году составляло 76 тыс. чел., в 1895 году увеличилось до 664 тыс. чел.), сооружались порты (Санта-Фе, Росарио и др.), развивались торговля и промышленность, был учрежден Национальный банк (1872).4
Начали складываться промышленная буржуазия и пролетариат. Появились профсоюзные организации. Первый профсоюз — Общество печатников Буэнос-Айреса — возник в 1857 году. В 1895 году в Аргентине насчитывалось свыше 24 тыс. промышленных предприятий (175 тыс. рабочих). Процесс развития капитализма в Аргентине и формирование аргентинской нации происходили при наличии двух неблагоприятных факторов:
1) большой роли в политической и экономической жизни страны помещичьей олигархии;
2) усиленного проникновения в Аргентину английского капитала.
В результате кровавых истребительных походов против индейцев в 70—80-х гг. XIX в. в руки помещиков и иностранных компаний в 1876-1893 гг. перешло 41,8 млн. га земли. Интересы крупных помещиков и скотоводов Аргентины на внутреннем и внешнем рынке сталкивались с интересами иностранных, главным образом английских, монополий, захвативших к началу 1-й мировой войны (1914-1918) контроль над ключевыми отраслями аргентинской экономики (транспорт, порты, мясная промышленность, электричество, газ, банки, коммунальное обслуживание и др.).
Английские капиталовложения в Аргентины к тому времени достигли 1897 млн. долл. Великобритания, стремившаяся превратить Аргентину в свой аграрно-сырьевой придаток, тормозила развитие нарождавшейся национальной промышленности. Иностранный капитал деформировал экономику Аргентины, усиливая неравномерность экономического развития отдельных районов. Однако рост производительных сил, включение Аргентины с 80-х гг. XIX в. в оборот мировой торговли привели к значительным изменениям обстановки внутри страны. Помещичьи латифундии феодального типа преобразовывались в хозяйства юнкерско-прусского типа с применением наёмного труда сельскохозяйственных рабочих, но с сохранением полуфеодальных пережитков.5
К началу 20 в. аргентинская нация в основном сложилась. К этому же времени в Аргентины уже сформировались буржуазия (основная часть из среды местных обуржуазившихся помещиков, скотоводов) и пролетариат (главным образом из массы европейских иммигрантов). Разноязычие и разнородность иммигрантов, различие в идеологии затрудняли их организацию, и всё же в 90-е гг. XIX — начало ХХ вв. был создан ряд профцентров и федераций трудящихся. Начало ХХ в. характеризовалось обострением классовой борьбы, первыми массовыми выступлениями трудящихся (всеобщие забастовки 1905 г., 1907 г., 1909 г.), образованием политических партий буржуазии — Гражданского радикального союза, или Радикальной партии (основаны в 1891 г.), Прогрессивно-демократической партии (основана в 1909 г.), созданием рабочих и крестьянских партий и организаций — Социалистической партии (основана в 1896 г.), Аграрной федерации (основана в 1912 г.) и др. Во время 1-й мировой войны Аргентина проводила политику нейтралитета. В это время экономическое влияние Великобритании в Аргентине было ослаблено, что способствовало развитию национальной промышленности, в особенности лёгкой и пищевой.--PAGE_BREAK--
1.3 Анархизм и идентичность аргентинских рабочих в конце XIX – начале ХХ века
В 1890-х годах в Аргентине складывались новые формы политической и социальной организации, в которых первостепенную роль играли анархисты и социалисты из среды иммигрантов. Они дали начало целому культурному движению. Это был переломный момент. Аргентинская экономика под влиянием олигархии вступала в эру современного капитализма. В обществе происходили структурные изменения, и оно — отнюдь не безболезненно — пыталось выработать свою собственную идентичность.
Как современная нация, Аргентина должна была обзавестись исторической традицией, способной интегрировать все части общества. И в самом деле, как правящие политические силы, так и альтернативные идеологические течения шли к созданию такой идентичности, но в различных ритуальных и символических плоскостях.
Последовательные волны иммиграции в эту новую страну, в «обетованную землю» Аргентины создали великолепную основу для развития либертарных идей. Анархисты, импортировавшие свои идеи и приспособившие их к местным реалиям, быстро приобрели общенациональный отклик. Вопреки распространенному мнению, либертарии утвердились отнюдь не только в Буэнос-Айресе. Другие города и провинции также стали ареной яркой рабочей борьбы — достаточно вспомнить о Патагонии, Чако, не говоря уже о Росарио или Байя-Бланка. Либертарии взяли на себя роль, которую государство в действительности не могло играть, по крайней мере, вплоть до принятия закона Саэнса Пенья о всеобщем избирательном праве в 1912 г.6
Несмотря на все трудности и на пропасть между народом и элитами, рождавшийся аргентинский пролетариат сумел выковать собственную оригинальную и независимую идентичность — под влиянием анархистской идеологии, более чем когда-либо озабоченной социальным вопросом. Она находилась в центре дебатов и размышлений мыслителей и действующих лиц общества. Постепенно сложилось подлинное социальное воображение, сущностью которого стала борьба человека-бунтаря. Этот бунтарь — от кочевника-анархиста и иммигранта-космополита до гаучо — создавал собственное пространство общения и символами идентичности. Можно, следовательно, говорить о творчестве либертарной цивилизации, неотрывной от создания идентичности аргентинского пролетариата.
Анархистскому движению удалось, в известном смысле, утвердиться на территории Аргентины, потому что для его возникновения сложились оптимальные условия. Одним из них была иммиграция. Тяжелое экономическое и социальное положение аргентинского иммигранта вынуждало его занять позицию против существующей власти, и он почти естественно пополнял ряды анархизма — единственного идейного течения, способного предоставить связную альтернативу его угнетенному положению.
С 1902 г. элиты, осознав влияние либертариев на рабочее движение, на народ, оставшийся им чуждым, осудили их деятельность с помощью закона о проживании, направленного на высылку из страны иммигрантов-анархистов, которые превратились в помеху для национального единства. Прежде всего, элиты испытывали отвращение к этим скандальным плебеям.
Кроме того, олигархия не могла помешать формированию пространств социализации, благоприятных для возникновения идеалов Социальной Революции. Действительно, эти отвратительные иммигранты, эти «вечные парии жизни», эти эксплуатируемые, эти исключенные из аргентинского общества, — анархисты даже давали им имена, идентифицировали их через свои газеты, группы, кружки, объединявшие их под флагом борьбы против угнетения: «Дети народа», «Обездоленные», «Голодные», «Бродяги»...
Таким образом, либертарные кружки позволяли заполнить эту непринадлежность к обществу. Вступление в группу устраняло их изоляцию и предлагало альтернативу той сложной ситуации пропасти, в которой оказывались высланные и иммигранты. Кроме того, речь шла о ценности отождествления себя с группой «проклятых», о гордости за принадлежность к оставшимся за бортом. Такое отношение к маргинальности, объясненное Делезом, обогащает, поскольку открывает новые возможности для создания идентичности. Ведь такое определение существования вне нормы, «в точке детерриториализации», будь она внутренней, социальной, географической или культурной, более чем когда-либо ценится анархистами. Группа, кружок, если он прочен, занимают социальное пространство и признается, даже если это признание оппозиции.
С другой стороны, параллели между иммигрантом и анархистом показаны Аленом Пессеном: «анархист всегда изображается как не происходящий из места, где он обитает, и объективно у него достаточно много оснований для изгнания». Анархисты, приезжавшие в Аргентину в конце 19 века, очень часто являлись политическими беженцами, поскольку подвергались преследованию в их собственных странах. Так Малатеста вынужден был после своей деятельности по «пропаганде действием» в Италии искать страну убежища, но продолжал нести в себе вечную страсть к либертарному обществу, эту животворную утопию, которая придавала его «бродяжничеству» смысл. Он соответствовал тому образу анархиста, который «всегда представал как оформитель мечты и разрывов из другого места». Ведь «иностранцы, либертарии заставляли верить в логику мечты, навеянную землей, в которой они жили и которая не могла перестать жить в них. Ведь они приезжали главным образом из земель, слывших беспокойными, земель крайностей, стоявших под знаком огня и крови (...)», из Италии, Испании, России… Будучи бунтарем там, анархист был им и в Аргентине, продолжая тем самым действовать в области создания идентичности. «Я бунтую, значит, мы существуем».
Недостаточно, чтобы я называл себя анархистом по жизни; нужно, чтобы мои идеи, мои манеры, мои публичные и личные действия, мое поведение оправдывали мои чаяния, без чего бесполезно говорить об анархизме (...). Чтобы быть действительно настоящим анархистом, необходимо иметь душевный склад и моральную высоту, честность в поведении и любовь к идеям рабочего освобождения.
Анархисты ощущали необходимость создания символического пространства, необходимого для распространения идеала борьбы и постепенного укоренения стойкой аргентинкой анархистской традиции. Отмечается, что это пространство сформировалось в основном, исходя из европейского наследия, импортированного миграционным феноменом и имевшего прежде всего космополитическую и интернационалистскую ориентацию. Затем оно сопровождалось стремлением «включить аргентинского туземного жителя в народную борьбу и дать ему традицию протеста». Важно было связать креолов из сельской глубинки с борьбой народа, чтобы несколько уравновесить весьма интернационалистскую сторону аргентинского пролетариата. Некоторые писатели начали вскоре снова использовать легендарную, мифическую и полемическую фигуру гаучо, очень часто ассоциировавшуюся с варварством, чтобы создать народную преемственность. Аргентинский пролетарий превращался, таким образом, в прямого наследника гаучо.
Анархисты, оказавшиеся в аргентинском изгнании, задались целью построить новое общество, форму параллельной цивилизации. Это изгнание, которое установилось и было зафиксировано надолго, эта точка невозврата для иммигрантов побудили их к такому строительству и давали им реальное ощущение со-принадлежности. Здесь кочевник снова ощутил себя в центре, даже скорее у истоков обновления мира, этого дела творения. Действительно, люди обнаруживали себя «у самого фундамента зарождения», состояния, «которое возвращало к изначальной чистоте» и к «рождению». Анархист отнюдь не разрушал, а приступил к длительной работе по реконструкции, что означало конкретизацию доктрины в действии. Революционная практика на марше подтверждала идентичность нового пролетариата, открывала ему возможности для рождения и даже возрождения.7
Заметный интерес анархистов к социальному вопросу побуждал их создавать пространства общения, места распространения знаний, доступные для рабочих, чтобы предоставить в их распоряжение средства, необходимые для осознания угнетения, которому они подвергаются: библиотеки, атенео, космополитические и многоязычные рабочие кружки, организовывавшие также вечерние курсы для взрослых (ликвидация неграмотности) и устраивавшие театральные представления с социальным содержанием, которые позволяли рабочей публике выковать свою идентичность. Необходимо подчеркнуть также, что интерес к социальному вопросу вписывался в рационалистический и сциентистский контекст, характерный для аргентинского менталитета начала ХХ века.
Распространение образование среди пролетариата осуществлялось и путем многочисленных лекций по всей стране. Особенно следует выделить лекции в Росарио, с которыми выступал миланец Пьетро Гори, юрист, адвокат и блестящий оратор, посвящавший свои краткие речи социологии и криминологии. В 1898 г. он основал также научный журнал «Современная криминология». Отметим, что Гори был активным защитником рабочего и анархистского движения и что он, как и Малатеста, внес важнейший вклад в его оформление и в успешное признание его идентичности в аргентинском обществе.
Социальная эмансипация предусматривает также эмансипацию женщины. Либертарные активисты подчеркивали также необходимость изменить понимания общественной роли женщины, задушенной патриархальными и авторитарными предрассудками, которые укоренились в менталитете еще в Южной Европе и продолжали существовать в Аргентине. Здесь опять-таки шла речь о глобальной борьбе за идентичность, борьбе, обоснованной значительным количеством женщин среди иммигрантского рабочего класса.
Женщины принимали участие и в политическом действии. Среди анархистов своим красноречием и энтузиазмом выделялась Вирджиния Болтен. Активно участвуя в профсоюзной работе группы в Росарио, она стала также членом совета Аргентинской рабочей федерации, чтобы бороться за улучшение экономического положения женщины и связать ее с требованиями федерации (особенно, против проституции).
Хотя анархисты отвергают поклонение и господство, следует заметить, что аргентинские, как и другие либертарии основывали свою идентичность на ритуальном культе мученика. Фигуры, напоминавшие Христа, пополняли политическое и социальное воображение аргентинцев. Национальные герои заменялись образами храбрыми борцами, павшими под пулями угнетателей. Анархист-мститель вписывался в народную традицию рабочего класса. Хотя, как подчеркивает Ален Пессен, отец для всех анархистов сосредоточен в фигуре Бакунина, аргентинские либертарии создали свой пантеон мучеников во славу борьбы. Их поднимали на щит в качестве национальной составляющей наряду с другими фигурами анархистского интернационализма (Франсиско Феррером, расстрелянном в Монтжуике в 1909 г., Реклю, Равашолем, мучениками Коммуны и т.д.). В этом пантеоне можно обнаружить близкие к ним фигуры, которые своими героическими актами наложили отпечаток на социальную историю начала века. Среди них были: русский Симон Радовицкий, убивший в 19 лет полковника Фалькона, ответственного за кровавые репрессии в День столетней годовщины независимости, живой мученик, потому что после своего акта он был отправлен в тюрьму в Ушуайе, где оставался до 1930 г.; Сальвадор Планас (совершивший неудачное покушение на президента Кинтану в 1905 г.) и даже пахнувший серой Северино Ди Джованни, апостол насилия, анархист-экспроприатор, акции которого оспаривались в самой анархистской среде.
Итак, аргентинские анархисты смогли в начале 20 века придать рабочему движению настоящую идентичность. Однако мечта об автономном, свободном и сознательном народе натолкнулась на интеграцию рабочего в профсоюзный аппарат, мощный, но опасный для сохранения его идентичности. Действительно, Иригойен сумел, построив патерналистское государство, учесть слово рабочих, превратив их в покорную массу и используя «эмоциональную идентификацию между лидером и массами», чтобы обосновать свою власть и социальный мир. Именно там были заложены популистские черты, которые были затем доведены до крайности генералом Пероном и затопили идентичность рабочего движения. Тем не менее, можно думать, что формы параллельной организации, появившиеся в настоящее время в Аргентине, являются частью сохранившейся и возродившейся традиции прежней автономии. Но это уже другая история.
Заключение
В конце XIX – начале ХХ века в Аргентине завершился процесс консолидации национального государства — полиэтнические нации.
Незавершенные буржуазно-демократические преобразования (компромисс латифундистов и крупной торговой буржуазии у власти — олигархия) тормозили капитализм. Начавшийся в 1840-е годы промышленный переворот затянулся на столетие. В 1870-80 ускорилось вовлечение в мировой рынок — углубление международного разделения труда и борьба за рынки. Усилилось проникновение иностранного капитала в Латинскую Америку. Закреплялось зависимое положение как поставщиков сырья, продовольствия и тропических продуктов.
Многоукладная экономика: традиционный сектор (латифундисты), капитализм с участием иностранцев, мелкотоварное хозяйство (крестьяне и ремесленники), патриархальный сектор (индейцы). Соотношения укладов неодинаковые по странам. Плохо развита торговля между отдельными странами континента — экспортное направление хозяйства.
Политика обоих направлений развивала экспортные отрасли, укрепляла частную собственность. Сохраняли политическое влияние крупные латифундисты и торговая буржуазия — интересы этой олигархии были очень близки. За сохранение монокультурной экономики и экспорта. Промышленная буржуазия была слаба и не играла самостоятельной роли.
Рост промышленности все же шел, строились железные дороги (на английские деньги). Усиление промышленной буржуазии в конце XIX — начале XX вв. привело к власти либеральные правительства, ускорение развития капитализма.
Все большее значение иммиграции в Аргентину. Либералы видели в этом благо («цивилизация»), но часто иммигранты лишь пополняли ряды неквалифицированного пролетариата.
Список использованной литературы
История мировой экономики: Учебник вузов / Под ред. Г.Б. Полякова, А. Н. Марковой. — М.: ЮНИТИ, 2008.
Латинская Америка и Карибы. Политические Институты и процессы / отв. ред. З.В. Ивановский — М: ИЛА РАН, 2007.
Мироненко Н.С. Введение в географию мирового хозяйства. — М.: Изд-во Ун-та им. Дашковой, 2007.
Наумов А.С., Холина В.Н. География населения и хозяйства мира: Учебное пособие. — М.: Изд-во гимназии «Открытый мир», 2007.
Холина В.Н. География человеческой деятельности: экономика, культура, политика – М.: Наука, 2006.
Шемякин Я.Г. Латинская Америка: традиции и современность. М.: Наука, 2008.
Экономическая география капиталистических и развивающихся стран / Под ред. В.В. Вольского и др. – М.: Изд-во МГУ, 2008.