ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ РФ
УРАЛЬСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ЛЕСОТЕХНИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ.
КАФЕДРА И и СПД.
РЕФЕРАТ
На тему: Маршал Советского Союза К.К. Рокоссовский
Выполнил:
студент ЛМФ-19
Сытников З.В.
Проверил:
Чохонелидзе Г.Ю.
Екатеринбург
2006
Содержание
Введение 3
Автобиография 3
Солдат и человек 6
Великая Отечественная война 7
После войны 28
Литература 31
Введение
В реферате пойдет речь о Рокоссовском Константине Константиновиче человеке и солдате своей страны. Об автобиографии, о характере личности руководительских и организаторских качествах Константин Константиновича. О его с каждым годом, растущих боевых успехах и в профессиональной подготовке, о непоколебимом авторитете в любых войсках, где бы ему не приходилось служить. Так же затрагивается тема не только его личности, но и политики проводящееся как в отношении его, так и с его помощью. Так же отражены наиболее важные ключевые моменты связанные с Константин Константиновичем.
Автобиография
/>
Рокоссовский написал свою автобиографию 4 апреля 1940года за год до нападения Гитлера на СССР.
Его слова по-армейски, сухи и лаконичны, ничего лишнего, что могло бы скомпрометировать его в лице общественности и правительства. Вот что пишет про себя сам Константин Константинович.
«Родился в г. Варшаве в 1896 году в рабочей семье. Отец – рабочий машинист на Риго – Орловской, а затем Варшавско – Венской железной дороге. Умер в 1905 году. Мать – работница на чулочной фабрике. Умерла в 1910 году. Никаких родственников за границей не имею и не имел. Женат на уроженке г.Кяхта – БМ АССР… Жена до Октябрьской революции училась в Кяхтинской гимназии. С 1919-го до выхода замуж (1923г.) работала в Кяхтинской городской библиотеке…
Самостоятельно начал работать с 1909 года. Работал рабочим на чулочной фабрике в г. Варшаве (предместье Прага) до 1911 г. и с 1911 г. до августа 1914 г. работал каменотесом на фабрике Высотского в г. Гроицы Варшавской губернии.
Окончил четырехклассное городское училище в 1909 г. в г. Варшаве (предместье Прага).
С августа 1914 г. – на военной службе в старой армии рядовым и младшим унтер – офицером (в 3-м драгунском Каргопольском полку 5-й кавдивизии, в котором прослужил без перерыва до октября месяца 1917 года). В октябре 1917 года вступил добровольно в Красную гвардию в Коргопольский красногвардейский отряд рядовым красногвардейцем, а в ноябре 1917 года был избран помощником начальника этого отряда. В августе 1918 года отряд переформирован в 1-й Уральский имени Володарского кавполк, в котором я получил назначение командиром первого эскадрона.
В феврале 1919 года полк переформирован во 2-й Уральский отдельный кавдивизион 30-й стрелковой дивизии – назначен командиром этого дивизиона. 8-го января 1920 года дивизион развернулся в 30-й кавалерийский полк 30-й стрелковой дивизии, я назначен командиром этого полка. В августе 1920 года с должности командира 30-го кавполка переведен на должность командира 35-го кавполка 35-й стрелковой дивизии. В октябре 1921 года переведен командиром 3-й бригады 5-й Кубанской кавалерийской дивизии.
В октябре 1922 года в связи с переформированием 5-й дивизии в Отдельную 5-ю Кубанскую кавбригаду по собственному желанию назначен на должность командира 27-го кавполка этой же бригады. В июле 1926 года назначен инструктором отдельной Монгольской кавдивизии (МНР) г. Улан – Батор. В этой должности пробыл до июля 1928 года и был назначен командиром – комиссаром 5-й Отдельной Кубанской кавбригады (Даурия). В феврале 1930 года переведен на должность командира – комиссара 7-й кавдивизии 3-го кавкорпуса.
В феврале 1932 года переведен на должность командира – комиссара 15-й Отдельной Кубанской кавдивизии (Даурия). В мае 1936 года переведен на должность командира – комиссара 5-го кавкорпуса.
Участвовал в боях: в составе Каргопольского красногвардейского кавотряда в должности помначотряда – в подавлении контрреволюционных восстаний в районе Вологды, Буя, Галича и Солигалича с ноября 1917 г. по февраль 1917 г. В боях с гайдамаками, анархобандитскими отрядами Ремнева и в подавлении анархистских контрреволюционных выступлений в районе Харьков, Унеча, Михайловский хутор, Карачев – Брянск с февраля 1918 г. по июль 1918 г.
С июля 1918 года в составе этого же отряда переброшен на Восточный фронт под Свердловск и участвовал в боях с белогвардейцами и чехословаками под ст. Кузино, Свердловском, ст. Шамары и Шаля до августа 1918 года.
С августа 1918 года отряд переформирован в 1-й Уральский имени Володарского кавполк – назначен командиром 1-го эскадрона. С августа 1918 г. занимал последовательно командные должности: командира эскадрона, 1-го Уральского им. Володарского кавполка, командира 2-го Уральского отдельного кавдивизиона, командира 30-го ковалерийского полка, находясь на Восточном фронте (3-я и 5-я армии), учавствовал в боях до полного разгрома колчаковской белой армии и ликвидации таковой. В 1921 году учавствовал в боях против белогвардейских отрядов барона Унгерна до полной их ликвидации, состоя в должности командира 35-го кавполка.
В 1923 и 1924 гг. участвовал в боях против вышедших на территорию СССР (Забайкалье) белогвардейских банд…
Гражданскую войну провел, находясь в строю на фронте без всяких перерывов. Дважды ранен. За боевые отличия на фронте трижды награжден орденом Красного Знамени. За высокие достижения в области боевой подготовки частей награжден орденом Ленина.
Состоя на службе в РККА, окончил ККУКС в 1925 году в г. Ленинграде. Окончил КУВНАС при академии имени Фрунзе в г. Москве в 1929 году…
В ВКП (б) вступил в марте 1919 года, в парторганизацию 2-го Уральского отдельного кавдивизиона (30 сд), который и был принят. Партбилет №3357524. Партийным взысканиям не подвергался. В других партиях не состоял и никогда от генеральной линии партии не отклонялся и не колебался. Был стойким членом партии, твердо верящим в правильность всех решений ЦИКа, возглавляемого вождем тов. Сталиным.
В белых армиях не служил. В плен не попадал. За участие в первомайской рабочей демонстрации в 1912 году подвергнут месячному тюремному заключению…
С августа 1937 года по март 1940 года находился под следствием в органах НКВД. Освобожден в связи с прекращением дела».
Солдат и человек
А теперь по подробнее расскажем о событиях, происходивших с августа 1937 года по март 1940. Не смотря на то, что Рокоссовский к 1937 году был уже состоявшимся боевым офицером, но внимание на себе «карающей десницы» Сталина он ощутил в полной мере. В связи с репрессиями военных кадров, его (наряду с командармом первого ранга И.П. Беловым, комкорами И.К. Грязновым, Н.В.Куйбышевым и другими) оговорил командарм 2-го ранга М.Д. Великанов под тяжестью пыток НКВД. Рокоссовский был обвинен причастным к военно – фашистскому заговору и связи с японской разведкой.
Попав в тюрьму, Рокоссовский уже не надеялся выйти живым, но благодаря силе духа, держался, знал, что если подпишет – верная смерть. Во время пыток ему выбила 9 зубов, сломали 3 ребра, молотком отбили пальцы ног. Но нужных показаний арестованный Рокоссовский не давал.
Чтобы морально его сломить, тюремщики дважды инсценировали расстрел Константина Константиновича. Его выводили вместе с другими заключенными, ставили у края ямы, гремел оружейный залп. Справа и слева в яму падали люди сам Рокоссовский оставался стоять.
Концом тюремных пыток явились несколько причин: категорический отказ полка, где служил Рокоссовский до сентября 1937 года, о требовании «особистов» «Собрать компромат на Константина Константиновича Рокоссовского». Они прекрасно понимали, что, обвиняя Рокоссовского, становятся его соучастниками и вскоре могли бы находиться в соседней камере с командиром.
Следующей причиной явилась нехватка опытного командного состава и возможно не обошлось, без вмешательства нового наркома обороны Тимошенко, с благословления Сталина.
После непродолжительного отдыха с семьей принял предложения Семен Константиновича Тимошенко вступить в командование 5-м кавалерийским корпусом. Этим предложением была открыта новая страница истории жизни К. К Рокоссовского.
Великая Отечественная война
Великую Отечественную войну, к тому времени генерал – майор Рокоссовский начал в должности командира 9-го механизированного корпуса входившего в состав войск Киевского особого военного округа. Корпус состоял из 300-та танков, что составляло лишь треть положенных по штату Т-26-х, БТ-5-х и БТ-7-х.
Война для Рокоссовского началась около4-х часов утра 22 июня 1941 года, дежурный офицер доставил ему телефонограмму из штаба 5-й армии с предписанием вскрыть особо секретный оперативный пакет. --PAGE_BREAK--
В пакете содержалась директива немедленно привести корпус в боевую готовность и выступить в направлении Ровно, Луцк, Ковель. Необходимая подготовка была проведена быстро, затруднения возникли только с обеспечением машин горючим, боеприпасами. В условиях тяжелой обстановки, и непрерывных налетов вражеской авиации, при отсутствии связи с вышестоящими штабами командир корпуса быстро сориентировался и приказал вскрыть находившиеся неподалеку склады боеприпасов и автопарка. Так как указаний о том, что и где брать не было он, формально превышая свои полномочия, где словом, а где и угрожая пистолетом, сломил сопротивление интендантов. Корпус получил возможность для быстрого маневра. Подобно фашистским войскам, посаженная на реквизированные автомобили, пехота достигла г. Ровно совершив 100 – километровый марш. Подход передовых отрядов танковой дивизии 9-го мехкорпуса командира К.К. Рокоссовского спасли г. Луцк от нависшей угрозы сдачи.
25 июня командующий Юго — Западным фронтом генерал – полковник М.П. Кирпонос приказал создать подвижную группу в составе 22-й, 9-й и 19-го мехкорпусов и контратаковать в общем направлении на Дубно в помощь группе шли с юга 4, 8, 15-й механизированные корпуса. В районе Луцка, Ровно, Дубно, Броды развернулось крупнейшее танковое сражение, большее по числу боевых машин участвовавших в бою, чем знаменитая «прохоровская», в районе Курской дуги. Это сражение велось в слепую: отсутствовала связь с вышестоящими штабами и соседями, удары наносились разрознено, ощущался острый дефицит в горючем и боеприпасах. Солдаты были измотаны уже двое суток дравшись с сильным врагом. 20-я танковая дивизия прорвалась к Дубно, но другие соединения развить ее успех оказались не в состоянии, появился риск окружения частей 20-й танковой дивизии. Попытки окружения Рокоссовский с группой офицеров штаба наблюдал с высотки. Огромные колонны автомашин, танков и артиллерии противника двигались в сторону Ровно. А с юга к нашему рубежу обороны шли новые колонны гитлеровцев.
Рокоссовский получил приказ о контрударе, вопреки приказу, учитывая кратное превосходство немцев и особенности болотистой местности, взял на себя ответственность и встретил врага в обороне. Комкор расставил артиллерийский полк прямо на дороге Луцк – Ровно. На встречу им двигалась колонна немцев: мотоциклисты, за ними бронемашины и танки. Артиллеристы подпустили фашистов поближе и спокойно расстреляли колонну из новых 85-мм орудий, образовав тем самым на дороге пробку из обломков мотоциклов и бронемашин, трупов гитлеровцев. Окружение захлебнулось, враг долго топтался на месте.
Чуть позднее, умело комбинируя усилия пехоты, артиллерии и небольшого количества танков Рокоссовский сумел нанести противнику серьезный урон под Новоград – Волынским. За что был награжден 4-м орденом Красного Знамени. После чего был отозван в Москву в самый разгар боев под Новгоград – Волынским.
Рокоссовский словно родился профессиональным военным — смелым, решительным, волевым. Еще в годы первой мировой войны он был удостоен Георгиевского креста – награды исключительно почетной дававшейся за конкретные ратные подвиги. Нераз отличавшийся в рядах молодой Красной армии.
Первый орден Красного Знамени Рокоссовский получил 4 ноября 1919 года в бою под селом Вакоренским действуя в авангарде 262-го стрелкового полка в конном строю с 30-ю всадниками, лихим ударом взял батарею в плен в полной исправности.
Был удостоен 2-го ордена Красного Знамени в бою с отрядами борона Унгерна, вторгшимся в Забайкалье с территории Монголии. Покинув госпиталь с еще не сросшейся костью ноги организовал из выздоравливающих бойцов и тыловиков отряд, отбросил Унгерна от Мысовска, а затем успешно оборонял Улан – Уде.
Третий орден получил участвуя в разгроме китайских милитаристов во время конфликта на КВЖД. Вскоре был назначен командиром прославленной 7-й Самарской кавалерийской дивизии, дислоцировавшейся в Минске. В его подчинении находился командир одного из полков Г.К. Жуков, будущий самый авторитетный полководец Второй Мировой войны. О своем тогдашнем командире Жуков отзывался так: «Рокоссовский был очень хорошим начальником. Блестяще знал военное дело, четко ставил задачи, умно и тактично проверял исполнение своих приказов. К подчиненным проявлял постоянное внимание и, пожалуй, как никто другой, умел оценить и развить инициативу подчиненных ему командиров. Я уже не говорю о его редких душевных качествах – они известны всем, кот хоть немного служил под его командованием».
Рокоссовский обладал редким обаянием, которое так и притягивало к нему. Все знавшие Рокоссовского отмечали: мягкость, душевную чуткость, открытость и отсутствие малейшей позы не только не мешали выполнению им многотрудных командирских обязанностей, но, наоборот, придавали этому процессу особую силу и продуктивность.
Прибыв в Москву 15 июля Рокоссовский был лично ознакомлен начальником Генштаба Жуковым с обстановкой на Западном фронте и замыслом Советского командования.
17 июля получил от командующего фронтом Тимошенко боевую задачу, возглавить одну из групп для действий на главном – смоленско-вяземском направлении. Но поскольку подчиненные ему дивизии еще не подошли, Рокоссовскому был отдан приказ подчинять себе любые части и соединения для организации противодействия врагу на ярцевском рубеже. Соединение получило официальное название «группа генерала Рокоссовского».
В состав группы вошли 38-я стрелковая полковника М. П Кирилова из 19-й армии генерала И.С. Конева. 101-я танковая дивизия полковника Г.М.Михайлова насчитывающая 90 танков. Рокоссовский твердо взял в руки управление войсками группы. Его отличали деловитость, четкость, умение экономично использовать время. В этой сложной обстановке он был всегда спокоен и заражал этим спокойствием подчиненных. Даже своим внешним видом командующий вселял в них уверенность в успехе. Константин Константинович выделялся не только очень высоким ростом, но какой-то элегантностью, изяществом, в свои 45 лет был строен, подтянут, классически сложен. На красивом лице, как правило, играла добрая улыбка. Всегда чистая форма сидела на нем безукоризненно. Простой в общении, общительный, он умел располагать к себе командиров дивизий и полков, к которым часто выезжал, но при этом твердо требовал выполнения боевых задач.
В конце июля К.К. Рокоссовский по приказу С.К. Тимошенко нанес контрудар по противнику и отбросил его к западу от Ярцево. Этим он помог выйти из окружения вражеского кольца 29-й и 16-й армиям. В сводках Совинформбюро стало часто упоминаться группа войск Рокоссовского К.К.
В начале августа штаб 16-й армии отвели в район Ярцево, где он слился со штабом этой группы. Константин Константинович был назначен командующим 16-й армии, которая отличалась не только в Смоленском сражении, но прославилась за тем в Московской битве.
Уже здесь, под Смоленском, ярко проявился полководческий талант К.К. Рокоссовского. Он далеко вперед предвидел возможные намерения противника и умел их вскрывать. Творчески управлял войсками, применяя неожиданные для противника действия. Поощрял инициативу командиров дивизии, доверял им, но всегда сам держал руку на пульсе событий. Не подводила К.К. Рокоссовского и интуиция, которая в творчестве настоящего полководца играет не последнюю роль.
Теперь «группа К.К. Рокоссовского» занимала оборону на 50-киллометровом фронте, перехватывая магистраль Смоленск – Вязьма. Все попытки противника прорвать оборону были пресечены, и на некоторое время враг перешел к обороне.
Именно в ходе этих августовско-сентябрьских боев сложился коллектив руководителей, которые прошли с К.К. Рокоссовским всю войну, кочуя с ним из армии в армию, а потом с фронта на фронт, — начальник штаба М.С. Малинин, начальник артиллерии В.И. Казаков, начальник бронетанковых и механизированных войск Г.Н. Орел. Секрет складывания такого дружного, стабильного и работоспособного коллектива раскрыл сам Константин Константинович: «Мы старались создать благоприятную рабочую атмосферу, исключающую отношения, построенное по правилу «как прикажете», исключающую ощущение скованности, когда люди опасаются высказать свое суждение, отличное от суждения старшего».
Относительное затишье фронта нарушилось с рассветом 2-го октября, по 16-й армии на центральном участке обороны противник нанес сильный удар. Для К.К. Рокоссовского это не было неожиданностью. С большими потерями враг отошел назад.
«А между тем, — вспоминал маршал, — гроза надвигалась. Вскоре она разразилась при обстоятельствах абсолютно неожиданно». Именно 2-го октября немецко-фашистское командование начало наступление на Москву, под удар 16-я армия попала не случайно. Немецкие войска массированной группировкой попытались прорвать оборону на вяземском направлении.
Вечером, 5-го октября, командующий Западным фронтом генерал И.С. Конев приказал К.К. Рокоссовскому передать участок фронта с войсками командующему 19-й армии и отбыть в Вязьму. К.К. Рокоссовскому предстояло прибыв на место силой 5-ти стрелковых дивизий организовать контрудар в направлении Юхнова. В Вязьме никаких войск не было, обстановка менялась на глазах, возникла угроза захвата штаба 16-й армии во главе с К.К. Рокоссовским. В течении нескольких суток штаб был вынужден искать своих по пути объединяя все войсковые соединения оставшиеся в тылу противника, а затем с боем пробиваться к своим.
За это время сменилось командование Западным фронтом, генерала И.С.Конева в связи с создавшейся обстановкой заменил Г.К.Жуков. От него в районе Мажайска К.К. Рокоссовский получил приказ, подчинять все войска, какие удастся обнаружить на месте и организовать оборону столицы на Волоколамском направлении в полосе от Московского моря на севере до Рузы на юге. К тому времени высокий авторитет К.К. Рокоссовского его личные и душевные качества и общепризнанный войсками авторитет, позволили в двухдневный срок с 14-го по 16-е октября надежно перекрыть Ленинградское и Волоколамское шоссе. 16-го октября был нанесен первый удар по левому флангу обороны армии, противник прежде всего, стремился прорваться к Москве (Не продуманное решение в связи с ложным мнением, что если захватить столицу, то война будет выиграна, доказанная на примере Наполеона). Умелое управление и комбинирование имеющимся у него войсками, а так же создавая крупные очаги противотанковой и артиллерийской обороны армия К.К. Рокоссовского сдерживала, значительно превосходившие силы врага. Для борьбы с вражескими танками оба шоссе и танкоопасные направления между дорогами были заминированы, а так же взорваны шлюзы Истринского водохранилища, что очень сильно замедлило продвижение танковой группы врага.
Одной из неудач стало отступление армии К.К. Рокоссовского 27-го октября под натиском многократно превосходящих сил врага и 125-и танков с черно-белыми крестами. Пришлось оставить Волоколамск.
Положение спасло то, что войска отошли на заранее подготовленный рубеж, по прежнему перекрывающий путь к столице. Это происшествие спровоцировало новый неприятный эпизод, вызвавший крайнее возмущение К.К. Рокоссовского. В штаб явилось специальная комиссия для расследования обстоятельств сдачи города. Виновных здесь нет, «примерным» наказаниям никто из подчиненных подвергнут быть не должен, — считал К.К. Рокоссовский.
Во время битв под Москвой служебные отношения между двумя полководцами, не смотря на их давнее знакомство (вместе учились и дружили еще в 1924-1925 гг. на Ленинградских курсах усовершенствования комсостава конницы), складывались уже иначе, чем раньше. К.К. Рокоссовский объяснял это так: «Главное, видимо, состояло в том, что мы по-разному понимали роль и форму проявления волевого начала в руководстве». Так же причиной явились разногласия и в стратегическом плане, в частности К.К. Рокоссовский предлагал: «Само водохранилище, река Истра и прилегающая местность представляли собой прекрасный рубеж, заняв который заблаговременно, можно было, по моему мнению, организовать прочную оборону, при том не большими силами». Г.К. Жуков был категорически против и запретил это делать. По всей видимости, он исходил из правила «чем дальше противник, тем безопасней», при этом не учитывая, относительно небольшую группировку советских войск обороняющих Московское направление, характер местности и кратно превосходящие силы противника, так же возможно, что Г.К. Жуков вынужден был отдать такой приказ под влиянием Сталина. Не получив поддержки своего решения К.К. Рокоссовский, будучи абсолютно уверенным в своей правоте, обратился к начальнику Генерального штаба маршалу Шапошникову. Через несколько часов была получена санкция на отвод войск. Будучи человеком взрывного характера Г.К. Жуков командующий Западным фронтом тут же прислал грозную телеграмму: «Войсками фронта командую я! Приказ об отводе войск за Истринское водохранилище отменяю, приказываю обороняться на занимаемом рубеже и ни шагу назад не отступать. Генерал армии Жуков». После чего состоялся тяжёлый телефонный разговор. «Он был не прав, — говорил Рокоссовский о Жукове. – Допущенная им в этот день при разговоре по телефону ВЧ грубость переходила всякие границы. Я заявил, что если он не изменит тона, то прерву разговор».
Столкнулись два характера, два взгляда на подобные критические ситуации. Как и Жуков, Рокоссовский не страдал отсутствием твердости, воли и целеустремленности. Но, настаивая на том, что требовательность – необходимая и важнейшая черта военачальника, Константин Константинович тут же подчеркивал, что железная воля должна непременно сочетаться с чуткостью и тактом. При этом полководец не только декларировал этот принцип, но и непременно руководствовался им, умел поправить подчиненного, не задевая его самолюбия и щадя авторитет. продолжение
--PAGE_BREAK--
Как известно, после обороны буквально у самой Москвы 16-я армия, как и все армии Западного фронта перешли в контрнаступление. Оно было достаточно успешным. Но вот как оценил К.К. Рокоссовский дальнейшие действия: « 20-го декабря после освобождения Волоколанска стало ясно, что противник оправился, организовал оборону и что наличными силами продолжать наступление нельзя. Надо было серьезно готовиться к летней компании. Но, к великому сожалению, Ставкой было приказано продолжать наступление и изматывать противника. Это была грубейшая ошибка. Мы изматывали себя. Неоднократные доклады о потерях Г.К. Жуков не принимал во внимание. При наличных силах добиться решительных результатов было нельзя. Мы просто выталкивали противника. Не хватало орудий, танков, особенно боеприпасов. Пехота наступала по снегу под сильным огнем при слабой артиллерийской поддержке. Несла большие потери. Наступало 5 фронтов и, естественно сил не хватало. Противник перешел к стратегической обороне и нам надо было сделать то же самое. А мы наступали. В этом была грубейшая ошибка И.В. Сталина. Г.К. Жуков и И.С. Конев не смогли его переубедить. В это время Гитлер готовился к решительной летней компании 1942-го года».
21-е января 1942-го года Г.К. Жуков приказал К.К. Рокоссовскому со штабом, сдав войска соседней армии, переехать в район Сухиничи, принять часть дивизии 10-й армии генерала Ф.И. Горикова, отходившего под ударами противника, восстановить положение и овладеть Сухиничами. Эту задачу К.К. Рокоссовский выполнил, стянув для наступления на город значительную часть своих сил и смело ослабив второстепенные участки. Это был риск, но командарм шел на него сознательно и обдуманно – в этом и проявляется талант и военная эрудиция полководцев. 29-го января город был освобожден.
Г.К. Жуков был в недоумении не поверив докладу генерала М.С. Малинина о взятии Сухиничей и потребовал личного доклада командарма, находившегося… в Сухиничах.
Вскоре приходили все новые и новые приказы о наступлении, суть их была такова: «Наступательными действиями изматывать противника, не давать ему закрепиться и наращивать силы». Наступления продолжались. 7-го марта 1942 года К.К. Рокоссовский на своем командном пункте был тяжело ранен – 3-й раз за войну. Осколок снаряда пробил легкое, задел позвоночник. Оперировать было опасно, и врачи московского госпиталя решили пока осколок оставить. (Это «пока» длилось 25 лет). Только в мае вернулся К.К. Рокоссовский в 16-ю армию, которая к этому времени вышла к реке Жиздре южнее Сухиничей, где и перешла к обороне.
«В дальнейшем, — говорил К.К. Рокоссовский, — армия во взаимодействии с соседней 61-й должна была разгромить Болховско – Брянскую группировку противника. Задача явно не соответствовала имеющимся силам и средствам, влекла только значительные потери. Но Г.К.Жуков не посвящал командармов в свои замыслы. Даже я не знал общей цели наступления. Наши части продвинулись всего на 10 километров. Противник подвел резервы и при поддержке авиации остановил их».
В июле 1942 К.К. Рокоссовский был назначен командующим Брянского фронта. «Армию Рокоссовского», как она всеми называлась в битве под Москвой, принял бывший начальник штаба Юго – Западного фронта генерал-лейтенант И.Х. Баграмян. На Брянском фронте, который находился в обороне К.К. Рокоссовский был не долго. Уже через полтора месяца ему позвонил И.В. Сталин.
— Поезжайте командовать Донским фронтом, — сказал И.В. Сталин жестко, — и готовьтесь к удару на юг, чтобы не допустить врага к Сталинграду.
19-го ноября 1942 года началась знаменитая Сталинградская наступательная операция.330-тысячная группировка противника была окружена. Уничтожать гитлеровцев окруженных под Сталинградом было поручено Донскому фронту.
Противник сопротивлялся фанатично. Сокращение фронта обороны позволило фашистам значительно уплотнить свои боевые порядки. Кроме того, враг воспользовался инженерными сооружениями, созданными советскими войсками в период оборонительной фазы Сталинградской битвы. Нашим сильно поредевшим частям нечего было и думать, чтобы сходу преодолеть сопротивление врага.
«При очередном разговоре по ВЧ я счел своим долгом доложить об этом И.В. Сталину, — писал К.К. Рокоссовский.
— Затронул вопрос о том, что целесообразнее было бы операцию по ликвидации окруженной группировки поручить одному фронту – Сталинградскому или Донскому – с подчинением ему всех войск, действующих под Сталинградом. И.В. Сталин не дал определенного ответа».
Верховный главнокомандующий считал задачу более простой и обращал внимание на внешний фронт окружения. Но все же он согласился с предложением командующего Донским фронтом, которому в конце концов и была поручена ликвидация окруженного противника.
Звездный час настал. К.К. Рокоссовским был предложен план разработанный при «деятельном участии», что посчитал необходимым особо отметить Константин Константинович, начальника Генштаба А.М. Василевского и представителя Ставки генерала Н.Н. Воронова. Ударами по центру окруженной группировки с двух сторон предлагалось расчленить ее, а затем ликвидировать по частям. 27 декабря 1942 года доработанный план был представлен в Ставку ВГК. Сталин не только одобрил его, но и приказал за 2 дня до наступления вручить ультиматум командующему шестой германской армией Ф. Паулюсу. Но враг отказался от почетной капитуляции, более того – глубоко нарушив общепризнанные нормы, открыл огонь по парламентерам.
И тогда, 10 января 1943 года заговорило оружие, потребовалось 22 дня напряженных боев, чтобы вынудить окруженных к капитуляции. В плен попали более 90 тысяч немецких солдат и офицеров, в том числе 24 генерала во главе с генерал – фельдмаршалом Паулюсом. Пленного военачальника первым допрашивал в своем штабе командующий 64-й армией генерал-лейтенант М.С. Шумилов. После допроса был организован прием, где Паулюс разгоряченный обедом, даже произнес 2 тоста в честь великой и непобедимой советской армии и народа. А за тем Паулюса в штабе допрашивали К.К. Рокоссовский и Н.Н.Воронов.
/>
Н.Н.Воронов (в центре) и К.К. Рокоссовский (слева) допрашивают Ф.Паулюса
Интересная деталь: плененный немецкий фельдмаршал отдал свое личное оружие – пистолет – именно Константину Константиновичу, признав именно его подлинным победителем.
Заслуги К.К. Рокоссовского в Сталинградской битве были отмечены орденом Суворова І степени. Сталин, встречая в Кремле руководящий состав, не дал по-уставному доложить о прибытии, а пожимая руку, стал поздравлять с большим успехом. «… Всех поздравил, пожал руку каждому из командующих, — вспоминал позднее главный маршал авиации Голованов, — а Рокоссовского обнял и сказал: «Спасибо, Константин Константинович!» Я не слышал, чтобы Верховный называл кого-либо по имени и отчеству, кроме Б.М. Шапошникова, однако после Сталинградской битвы Рокоссовский был вторым человеком, которого И.В. Сталин стал называть по имени отчеству. Это все сразу заметили. И ни у кого тогда не было сомнения, кто самый главный герой – полководец Сталинграда».
Новыми гранями сверкнуло полководческое мастерство генерал-полковника К.К. Рокоссовского в Курской битве. Его Центральный фронт занимал северный фас Курского выступа, где в июле разгорелось одно из крупнейших сражений второй мировой войны. Еще ранней весной, загодя до решающих боев Константин Константинович выдвинул идею о необходимости организовать прочную оборону выступа, предполагая, что именно на этом участке советско-германского фронта противник попытается перехватить инициативу, утраченную под Сталинградом. По просьбе прибывшей из Москвы комиссии он изложил свои соображения в специальной записке, где подчеркивал, что наиболее вероятным объектом летнего наступления врага станет именно Курская дуга. Поэтому он предлагал сосредоточить восточнее дуги мощные резервы, чтобы отразить вражеский удар и обеспечить своевременный переход наших войск в контрнаступление.
Эта идея оказалась созвучной предложениям представителя Ставки генерала армии Жукова, в результате Ставка приняла решение в рейное Курска перейти к преднамеренной обороне. К.К. Рокоссовский в качестве наиболее угрожаемого направления определил основание орловского выступа. Именно здесь, по его мнению, группа немецких армий «Центр» планировала прорыв нашей обороны, и потому полководец стянул сюда свои основные силы – более 50 % стрелковых дивизий, 70 % артиллерии и 87 % танков и самоходно-артиллерийских установок. Это был осознанный риск, и, как показали дальнейшие события, К.К. Рокоссовский поступил правильно.
Оправданно рискнул он и непосредственно перед немецким наступлением. Взятые в ночь на 5-е июля в плен немецкие саперы показали, что наступление назначено на три часа утра. До этого срока оставалось чуть более часа. Константин Константинович самостоятельно решил произвести артиллерийскую контрподготовку и нанести серьезный урон гитлеровским войскам, покинувшим укрытие и занявшим исходное положение. Времени на запрос в Ставку уже не оставалось. Но в 2 часа 20 минут 5-го июля советская артиллерия открыла огонь. Генерал Модель, командующий 9-й армией, по которой пришелся этот удар, принял нашу контрартподготовку за собственное наступление Красной армии. Фашистскому командованию потребовалась два часа, чтобы восстановить хотя бы минимальный порядок и двинуть свою армаду вперед.
Удар получился мощный. Вперед пошли специально припасенные Гитлером к Курской битве тяжелые танки «тигр» и тяжелые штурмовые орудия «Фердинанд». Авиация наносила бомбовые удары на всю тактическую глубину обороны фронта. Но при этом противнику удалось (да и то лишь на отдельных участках) вклиница в нашу оборону на глубину всего в 8-12 километров. В ответ Константин Константинович принял решение нанести здесь контрудар силами находившегося в резерве девятого танкового корпуса генерала С.И. Богданова. В ночь на восьмое июля корпус, подтянутый на главное направление помог стабилизировать положение.
А в середине июля войска К.К. Рокоссовского перешли в контрнаступление против орловской группировки врага. За три дня они полностью восстановили положение, которое занимали до начала операции «Цитадель», а затем развили этот успех и во взаимодействии с Брянским фронтом и левым крылом Западного фронта разгромили орловскую группировку врага.
Наши войска устремились на запад. «Броском за Днепр» назвал этот этап действий сам полководец. Вот где сказались качества К.К. Рокоссовского как изощренного мастера наступления. До конца сентября вверенные ему соединения продвинулись на триста километров, форсировали Днепр, Припять, Сож и захватили выгодные плацдармы для дальнейших действий. С октября 1943 года фронт стал называться Белорусским. Войска и их талантливый командующий получили исключительно почетную задачу – начать освобождение Белоруссии.
Первым объектом действий фронта был Гомель. Решение, которое принял К.К. Рокоссовский в борьбе за город, ярко характеризует глубину его мышления. Дело в том, что наши войска уже заняли плацдарм за Днепром против Гомеля и враг, блокируя его сосредоточил там мощные силы. Избегая длительных кровопролитных боев командующий фронтом решил скрытно вывести оттуда войска 65-й армии генерала П.И. Батова и вновь форсировать Днепр ниже по течению. Это было мастерское решение. Операция принесла быстрый успех, и 26-го ноября первый областной центр Белоруссии Гомель был освобожден.
В этот момент произошел памятный инцидент между командующим фронтом и командующим третей армией генералом А.В. Горбатовым пожаловавшимся в Ставку на К.К. Рокоссовского. Генерал был недоволен тем, что его армию используют на второстепенном направлении.
« Думал обратиться к Константин Константиновичу, но он так категорично ставил задачу, что я посчитал это бесполезным, — рассказывал уже после войны Горбатов. – Мучался долго, но людей губить, как мне казалось, понапрасну не хотел и написал письмо в ставку – по существу пожаловался на командующего. Мысленно попрощался со своей ставшей родной третьей армией. Думал, с К.К. Рокоссовским мне больше не служить – обидится». Вот как поступил К.К. Рокоссовский: «поступок Александра Васильевича только возвысил его в моих глазах. Я убедился, что это действительно солидный, вдумчивый военачальник, душой болеющий за порученное дело. Так как ответа из Ставки не последовало, я сам решился, в нарушение установившейся практики, раскрыть перед командармом все карты и полностью разъяснить ему роль его армии в конкретной обстановке».
Что касается горбатого, то он понял свою ошибку не только проникся к командующему фронтом большим уважением, но и сумел достойно показать себя даже на второстепенном участке. Его третья армия, улучив момент, опрокинула противника и на его плечах форсировала Днепр.
… Многие не без основания утверждают, что внутренней красотой, душевными качествами К.К. Рокоссовского был покорен даже И.В.Сталин, совсем не склонный к сантиментам. продолжение
--PAGE_BREAK--
В декабре 1943 года находясь в Москве К.К. Рокоссовский, был приглашен Верховным Главнокомандующим на ужин. Повод был более чем подходящий: и И.В. Сталин, и К.К. Рокоссовский родились в один и тот же день – 21-го декабря.
«Было далеко за полночь с 20-го на 21-е декабря, — вспоминал маршал. – Присутствовали некоторые члены политбюро. Обстановка за столом была самая непринужденная. Взяв меня за руку, И.В. Сталин отвел меня в сторону и тихо сказал: «да, мы Вас крепко обидели, товарищ Рокоссовский … Бывает… Ну что ж извините…» (Извините, очевидно, относилось к факту довоенного ареста и тюремного заключения). Потом мы возвратились к столу. Кот-то провозгласил тост за здоровье И.В. Сталина. Закусили. Встав из-за стола верховный подошел ко мне с полным бокалом «хванчкары» (любимое его вино), произнес тост в мою честь и стал чекаться со мной так, чтобы верхний край его бокала был бы не вровень с моим, а чуть по ниже. Я знал этот грузинский обычай, выражающий особое уважение, и сам поспешил опустить свою рюмку пониже. И.В. Сталин повторил свой прием, опустив руку с бокалом еще ниже, тоже сделал и я. В конце концов, наши бокалы оказались на полу, что рассмешило всех присутствовавших».
По некоторым воспоминаниям, вождь даже называл К.К. Рокоссовского «моим Багратионом». Было бы большой ошибкой, однако, думать, что все это давало основание для каких либо поблажек. Между Верховным и Константин Константиновичем случались, хотя и редко, размолвки. Когда в мае 1944г. Рокоссовский приступил к разработке плана операции по освобождению южной части Белоруссии с последующим выходом в восточные районы Польши (в рамках предстоящей летом Белорусской стратегической операции), он пришел к нетривиальному выводу. Тщательное изучение местности, лесистой и болотистой, и особенностей обороны противника убедило его, что, вопреки канонам военного искусства, необходимо нанести не один, а два удара равной силы: один – из района Рогачева на Бобруйск, Осиповичи, другой – из района низовьев Березины на Слуцк.
Его поддержали Жуков и Василевский поддержали предложение К.К. Рокоссовского о двух ударах. Но на следующий день, 23 мая, на совещании в Кремле у Сталина обстановка накалилась. Верховный резко возразил по прежнему настаивая на одном ударе. «Дважды мне предлагали выйти в соседнюю комнату, чтобы продумать предложение Ставки, — вспоминал маршал. – После каждого такого «продумывания» приходилось с новой силой отстаивать свое решение. Убедившись, что я твердо настаиваю на нашей точке зрения, Сталин утвердил план операции в том виде, в каком мы его представили».
Начавшееся 24 июня наступление войск К.К. Рокоссовского было успешным. За пять дней боев, прорвав оборону врага на двухсоткилометровом фронте, они окружили и уничтожили бобруйскую группировку и продвинулись в глубину на сто с лишним километров. Темп наступления составлял 22 километра в сутки! Так настойчивость Константина Константиновича перед лицом Верховного дала свои плоды и оценена по достоинству: с 29 июня 1944 г. на плечах Рокоссовского красовались погоны Маршала Советского Союза.
После Белоруссии перед войсками лежал путь на Варшаву. Этот путь стал одним из сложных в жизни К.К. Рокоссовского эпизодов. В сентябре 1944 года, пройдя за 40 дней напряженных боев 700 километров, форсировав несколько рек, войска 1-го Белорусского фронта вышли к Висле. Более того, на ее западном берегу были захвачены три плацдарма, а на правом взята Прага – предместье Варшавы. «Я в бинокль рассматривал город своей юности, где продолжал жить единственный мне человек – сестра. (К.К. Рокоссовский не знал, что его сестра была вывезена в одну их глухих деревень под Варшавой) но видел одни развалины. Войска были измотаны, понесли, конечно, не малые потери. Необходимо было получить пополнение, подвести большое количество боеприпасов, создать резервы. Без этого ни о каком наступлении через Вислу не могло быть и речи. Но мы помогали восставшим всем, чем могли: с самолетов сбрасывали им так необходимые нам самим продовольствие, медикаменты, боеприпасы. За две недели было сделано пять тысяч вылетов. Высадили через Вислу крупный десант, но он успеха не имел и, понеся значительные потери отошел на восточный берег. Надо сказать, что ни от руководителя восстания генерала Бур-Комаровского, не от польского иммигрантского правительства мы заранее не получили ни какой информации о готовящемся восстании. Они даже не пытались хоть как-нибудь связаться с нами и увязать наши совместные действия. Больше того, я послал к Бур-Комаровскому для связи двух офицеров-парашютистов, но он не пожелал их принять. На обратном пути они погибли».
Рокоссовский, назначенный Сталиным командующим 1-м Белорусским фронтом, не по своей воле оказался в центре одного из наиболее трагических эпизодов второй мировой войны. Имея в виду Варшавское восстание, вокруг которого споры политиков и историков не стихают до настоящего времени и, как и расстрел НКВД польских офицеров в Катыни, до сих пор отравляют отношения между Польшей и Россией (ранее — СССР).
Летом 1944 г. события разворачивались следующим образом. 18 июля началось наступление армий 1-го Белорусского фронта, в состав которого входила и 1-я армия Войска Польского под командованием Берлинга.
21 июля была сломлена немецкая оборона на Буге, были освобождены города Хелм (22 июля) и Люблин (23 июля). В Варшаве началась паника. «Немецкие власти и учреждения спешно заканчивали подготовку к эвакуации. Начался массовый выезд немцев на запад. Разгар паники пришелся на 23-25 июля. И днем и ночью через город с востока на запад двигались обозы, вид которых мог свидетельствовать о поражении германской армии».
28 июля передовые части Рокоссовского заняли два плацдарма на западном берегу Вислы. 29 июля радиостанция «Костюшко» передала воззвание с призывом начать восстание в Варшаве. В тот же день в немецком коммюнике сообщалось, что русские начали генеральное наступление на Варшаву с юго-запада.
31 июля войска правого фланга 1-го Белорусского фронта завязали бои на ближних подступах к Праге (предместье Варшавы.) на правом берегу Вислы; тем временем войска левого фланга форсировали Вислу южнее Варшавы и захватили плацдармы в районах городов Магнушева и Пулавы.
1 августа началось Варшавское восстание. В Москве ходили разговоры о том, что 9 или 10 августа Рокоссовский возьмет Варшаву. Военно-политическая ситуация давала большие шансы Рокоссовскому взять польскую столицу «с ходу». Это, очевидно, и было основной целью наступления 1-го Белорусского фронта, ибо Варшава лежала на кратчайшем пути советских войск к центру Германии. Гудериан явно считал, что советские войска пытались овладеть Варшавой на первой неделе августа. Русским благоприятствовал целый ряд факторов. Немецкий гарнизон Варшавы составлял всего около 15 тысяч человек, включая чиновников. Причем оккупанты были деморализованы. На состоянии гарнизона Варшавы болезненно отразилась катастрофа на центральном фронте. А в 20-х числах июля немцев охватила паника, которая объяснялась не только стремительным наступлением армий Рокоссовского, но и неопределенностью ситуации в самой Германии в связи с покушением на Гитлера 20 июля. В эти дни из Варшавы бежала большая часть штурмовиков и гестаповцев (Алексеев В. Варшавское восстание. СПб., 1999. С. 78, 79).
В то же время в городе находилось около 40 тысяч боевиков «аковцев» (сторонников Армии Крайовой) плюс военизированные отряды (до двух тысяч человек) просоветской Армии Людовой (думается, не случайно Сталин назначил командующим 1-м Белорусским фронтом поляка Рокоссовского). Но неожиданно что-то серьезно нарушило планы советского командования.
С. Миколайчик в книге «Rape of Poland» назвал дальнейшие действия (точнее, бездействие) Сталина и Рокоссовского «русским предательством». По мнению Миколайчика (и ряда западных историков), русские могли в то время легко овладеть Варшавой и не сделали этого по причинам чисто политическим: Сталина не устраивало освобождение польской столицы в результате народного восстания, руководимого графом Бур-Комаровским и другими «агентами» лондонского правительства.
Миколайчик использовал в своей аргументации следующие факты. Московское радио в конце июля в специальной передаче призвало население Варшавы к восстанию. Этот факт подтвердил Рокоссовский в интервью английскому журналисту А. Верту. О призывах к восстанию Верт упоминает в книге «Россия в войне 1941-1945» (М., 1967. С. 645).
Советское командование не разрешило английским и американским самолетам, доставлявшим с запада и сбрасывавшим в Варшаве оружие и боеприпасы, приземляться на советских аэродромах.
Советские войска не поддержали мужественную попытку польских частей под командованием генерала Берлинга форсировать Вислу в непосредственной близости к Варшаве (16-19 сентября через Вислу переправилось до шести батальонов пехоты; 23 сентября под натиском превосходящих сил противника поляки, понеся большие потери, вынуждены были вернуться на восточный берег).
Письма, которыми обменивались Сталин и Черчилль в период Варшавского восстания, носят следы все усиливающегося раздражения Черчилля по поводу уклонения русских от сотрудничества и растущего гнева Сталина в отношении варшавских «преступников». Как пишет Черчилль, Вышинский информировал американского посла, что советское правительство возражает против приземления английских и американских самолетов на своей территории, «поскольку Советское правительство не хочет иметь ни прямого, ни косвенного отношения к варшавской авантюре». 22 августа Сталин писал Черчиллю: «Рано или поздно, но правда о кучке преступников, затеявших ради захвата власти варшавскую авантюру, станет всем известна. Эти люди… бросили многих почти безоружных людей под немецкие пушки, танки, авиацию...»
Но вот что пишет о восставших немецкий генерал К. Типпельскирх: «Вначале их успехи были ошеломляющими: большинство немецких военных и гражданских учреждений, находившихся в этом крупном городе, были отрезаны от внешнего мира; вокзалы заняты повстанцами, располагавшими минометами, 20-мм зенитными пушками и противотанковыми средствами; магистрали города блокированы. Лишь мосты через Вислу удалось удержать. Если бы русские продолжали атаковать предмостное укрепление, положение немецких войск в городе стало бы безнадежным» (Типпельскирх К. История Второй мировой войны. М., 1956. С. 452).
Конец варшавской трагедии известен: за 63 дня боев погибло около 250 тысяч поляков. Когда 17 января 1945 г… советские войска вступили наконец в Варшаву, город был фактически разрушен до фундаментов (Верт А. Россия в войне 1941-1945. М., 1967. С. 630-645; Клишко 3. Варшавское восстание. М., 1969).
Все это происходило на глазах К.К. Рокоссовского и, без сомнения, добавило ему рубцов на сердце. Не довелось ему и реабилитироваться перед самим собой, когда в Ставке, наконец был утвержден его план наступательной операции, предусматривавшей освобождение Варшавы. Вновь, как это часто случалось в судьбе Константина Константиновича, в дело вмешалась большая политика.
«Был уже вечер, мы собрались в столовой поужинать, — вспоминал К.К. Рокоссовский, а в это время дежурный доложил, что меня вызывает по ВЧ Верховный. Забыв на сей, раз о приветствии, он сразу сказал что я назначен командующим войсками второго Белорусского фронта. Это было столь неожиданно, что я смог лишь спросить: «за что такая немилость, почему с главного направления – на второстепенный участок?» И.В. Сталин ответил, что я ошибаюсь, ибо второй Белорусский фронт вместе с первым Белорусским и первым Украинским входит в число фронтов западного направления, являющегося главным и что успех предстоящих решающих операций будет зависеть от тесного взаимодействия этих трех фронтов, поэтому на подбор командующих Ставка обратила особое внимание». 12 октября 1944 года состоялось решение Ставки. 1-й Белорусский фронт К.К. Рокоссовский сдал Жукову. Конечно с обидой не только на вождя, но и на своего давнего сослуживца.
На войска фронта, которым теперь предстояло командовать К.К. Рокоссовскому, возлагалась задача отсечь группировку, действующую в основной части Германии, от Восточно-Прусской. Начав наступление 14-го января 1945-го года, 2-й Белорусский фронт последовательно форсировал реки Нарев и Вислу и успешно продвигался на запад. Вскоре были внесены коррективы в связи с отставшими войсками 3-го Белорусского фронта (командующий генерал И.Д. Черняховский). 2-му и 3-му фронтам предстояло окружить и уничтожить Восточно-Прусскую группировку противника.
Удар по Восточной Пруссии был организован в считанные дни – к 20-му января. Войска 2-го Белорусского фронта таранным ударом пробили мощный укрепленный рубеж, построенный немцами еще до войны. Маршал ввел в прорыв 5-ю гвардейскую танковую армию, главные силы которой уже 26-го января вышли к береговой полосе Балтийского моря и тем самым отрезали противнику пути отхода из Восточной Пруссии на запад.
Одновременно левофланговые армии фронта форсировали Вислу в нижнем течении и вступили в Восточную Померанию. Стремительность с какой действовали войска К.К. Рокоссовского, трудно переоценить. Ведь вступив в противоборство с действовавшей в этом районе немецко-фашистской группой армий «Висла», состоявшей из более чем 30-ти дивизий в том числе 8-ми танковых, соединения 2-го Белорусского фронта сорвали коварный план врага вознамерившегося ударить во фланг 1-го Белорусского фронта, войска которого вышли к Одеру. продолжение
--PAGE_BREAK--
К.К. Рокоссовский еще раз продемонстрировал всю мощь своего полководческого дарования. Всеми своими действиями он подтверждал верность собственно устно провозглашенной истины: «каждый день, каждый час войны убеждал нас, командиров: нужен коренной перелом в нашем сознании, мышлении… решительный отказ от устаревших методов организации и ведения боя».
Им были освобождены крупнейшие порты и военно-морские базы на Балтике – Гдыня и Гданьск (Данцыг).
Особенно крепким оказался второй «орешек». Но Константин Константинович раскусил и его. Он направил гарнизону ультиматум с предложением сложить оружие. Но ответа не получил. И тогда одновременно с трех сторон начался планомерный штурм.31 марта 1945 г. маршал Рокоссовский одним из первых одним из первых среди советских военачальников «за искусное руководство крупными операциями, в результате которых было достигнуты выдающиеся успехи в разгроме немецко-фашистских войск», был удостоен ордена «Победа».
Заблуждение, будто кавалер высшей военной награды отличался чрезмерной мягкостью и деликатностью. Известен и такой случай, когда, освободившись из тюрьмы, Константин Константинович опоздал к поезду. Поскольку была уже холодная весенняя ночь, а переночевать было негде, он чтобы никого не стеснять своими просьбами, вернулся обратно в тюрьму, переночевать.
Секрет его полководческого стиля: такт и внимание к окружающим Рокоссовский, как никто другой, удачно сочетал с требовательностью, взыскательностью и волевым напором. Вспомним для иллюстрации один из его приказов еще в бытность в начале 30-х годов командиром 15-й Отдельной Кубанской кавалерийской дивизии: «Обращая внимание всего начсостава на решительное искоренение случаев грубости и не тактичности по отношению к подчиненным, одновременно обращаю внимание и на недопустимость каких-либо послаблений воинской требовательности к подчиненным. Командир должен быть требовательным, настойчивым и решительно, до конца проводящим свою, волю, направленную на укрепление боеспособности армии».
С годами характер полководца лишь обрела дополнительную крепость. Об этом свидетельствует, в частности, случай, происшедший в ходе Восточно-Прусской операции. Командование 50-й армии проворонило момент, когда на сопредельной стороне противник снял и перебросил на другой участок фронта часть сил. Это потребовало от командования фронтом преждевременного ввода в бой соседней армии. Самой же 50-й армии пришлось догонять врага. После этих событий К.К. Рокоссовский снял с должности командарма, генерал-полковника И.В. Болдина.
С несвойственной ему в обычной обстановке резкостью, он пресекал панику, дезорганизацию войска и обрекавшую их на заведомое поражение. «Всех, замеченных в проявлении трусости и паникерстве, взять под особое наблюдение, а в необходимых случаях, определяемых обстановкой, применять к ним все меры пресечения… вплоть до расстрела на месте», — такое категорическое требование встречается в его приказе войскам Брянского фронта.
С 20-го апреля 1945 года 2-й Белорусский фронт, форсировал Одер, в битве на берлинском направлении, продвинувшись с боями вперед на300-500- километров. Это был большой успех. К.К. Рокоссовский умело маневрировал войсками, решительно вводил в сражение крупные силы на направления, где был достигнут успех, вел наступление днем и ночью. Фронт приковал к себе крупные силы противника, не дав им возможность защищать Берлин.
3-го мая 1945 все фронты ведущие бой северо-западнее Берлина, встретились с английскими войсками. 7 мая их командующий фельдмаршал Б.Монтгомери поднял тост «За выдающегося русского полководца К.К. Рокоссовского и его доблестные войска». Жаль, что в своих послевоенных мемуарах он уже не повторил сказанные тогда слова признательности и восхищения советскими войсками, обеспечившими победу над фашистской Германией.
После войны
Рокоссовскому, как лучшему из лучших командующих фронтами, было предоставлено право командовать Парадом Победы на Красной площади» (Голованов А.Е. Записки командующего АДД. М., 1997. С. 299). Парад Победы состоялся 24 июня 1945 г. Принимал парад маршал Г.К. Жуков.
К сожалению, союзнические отношения с западными странами очень скоро сменились «холодной войной». И Рокоссовский попал в самый ее водоворот. Сразу после войны он был назначен главнокомандующим Северной группой советских войск, дислоцировавшихся на территории Польши. А за тем его судьба испытала беспрецедентный поворот. К.К. Рокоссовский был назначен маршалом Польши, с помощью огромного влияния Сталина на Польского президента и правительства в целом. К.К. Рокоссовский вступив на пост сразу стал ставить задачи направленные на укрепление и развитие Войска Польского и обороны Польской республики.
К.К. Рокоссовским был создан новый вид вооруженных сил – войска ПВО. А так же быстро прогрессировала авиация получая все новые реактивные модели самолетов, и военно-морской флот. Почти заново в стране была создана система мобилизационных мероприятий, причем особое внимание уделялось их перспективному планированию.
Но не все было так просто, как могло показаться на первый взгляд. Вот, что вспоминал сам маршал: «Стал я, кажется, единственным в мире маршалом двух стран. Мне предстояло провести реорганизацию Войска Польского, укрепить его боеспособность, очистить от чуждых элементов. Нельзя сказать, что весь офицерский корпус Вооруженных сил Польши тепло принял меня. Часто во время приездов в дивизии из глубины построенных на плацах для встречи войск слышались одиночные, а иногда и групповые выкрики: «Уезжайте в Россию!», «Долой красного маршала!». Больше того. В январе 1950 г. при посещении артиллерийских частей в Люблине в меня стреляли из пистолета. Выстрел был произведен с большого расстояния, и пуля пролетела мимо. Стрелявшего не нашли. Через три месяца в Познани по моей машине дали автоматную очередь. Оказался раненым сопровождавший офицер, было разбито вдребезги заднее стекло, но я не пострадал. И на этот раз стрелявших не нашли».
По возвращении в СССР К.К. Рокоссовский был назначен заместителем министра обороны СССР. Рассказывают, что принявшему его Хрущёву он скромно сказал: «По мне бы и округом командовать вполне достаточно».
— Да вы не думайте – это мы вас так высоко поставили, чтобы полячишкам нос утереть! – с «подкупающей» простотой ответил Никита Сергеевич.
«И так он плюнул в душу, — вспоминал Константин Константинович, — мол, сам-то ты ничего собой не представляешь, это ради высокой политики сделано…»
В апреле 1962 года К.К. Рокоссовского направили в «райскую группу», как в просторечии называлась группа генеральных инспекторов Министерства обороны. Для К.К. Рокоссовского такая бездеятельность была не выносима. «Встану утром, сделаю зарядку, умоюсь, побреюсь и вспомню, что мне некуда и незачем идти, — делился Константин Константинович с главным маршалом авиации Головановым.
— Мы свое дело сделали, и сейчас мы не только не нужны, но даже мешаем тем, кому хочется по-своему изобразить войну».
Уже когда маршал тяжело болел, в кремлёвской клинике произошла его последняя встреча с Жуковым. Георгий Константинович едва узнал пытавшегося подняться с больничного кресла ему на встречу: так изменила Константина Константиновича пожиравшая его изнутри болезнь. Жуков положил К.К. Рокоссовскому на плечи руки, и оба зашлись в стариковских рыданиях.
А скорая кончина сначала Рокоссовского, а за тем и Жукова и все примирила старых боевых друзей…
Литература
Ю.В. Рубцов «Маршалы Сталина». — РОСТОВ-НА-ДОНУ; ФЕНИКС,2002
Ф.Д. Свердлов «Неизвестное о советских полководцах». — Москва; Биографический клуб,1995
Шикман А.П. Деятели отечественной истории. Биографический справочник. Москва, 1997 г.
Торчинов В.А., Леонтюк А.М. Вокруг Сталина. Историко-биографический справочник. Санкт-Петербург, 2000
www.hrono.ru/