--PAGE_BREAK-- В заключении Константин Николаевич просил А.М.Горчакова доложить эти соображения Александру II (см. приложение № 3).
А.М.Горчаков, разумеется, не мог игнорировать предложение великого князя и сразу же показал письмо императору. На первой странице этого документа сохранилась собственноручная помета Александра II: «Эту мысль стоит сообразить»[5]. Проконсультировался глава МИД и с бывшим правителем Русской Америки (1830-1835) и директором Российско-Американской компании (1840-1849) адмиралом Ф.П.Врангелем, занимавшим с 18 мая 1855 г. пост министра морских дел. В двух записках, представленных А.М.Горчакову 9 и 10 апреля 1857 г., Ф.П.Врангель не решился выступить против мнения великого князя, хотя и высказал некоторые соображения о пользе, приносимой Российско-Американской компанией. «Если наше правительство в видах предусмотрительной осторожности и по своим политическим соображениям находит, с одной стороны, неудобным удержать владения России в Америке и на разбросанных островах Восточного океана за ними и тем лишит нас желательного поощрения к морским торговым предприятиям в дальние моря; а с другой – признает нужным или полезным уступить эти владения правительству Соединенных Штатов Северной Америки, то сделка эта смогла бы быть основана на следующем расчете…»: 7484 акции Российско-Американской компании дают в год доход по 18 руб., т. е. всего 134 712 руб. серебром. Откладывается в основной капитал 13 471 руб. и для раздачи бедным – 673 руб. Итого – 148 856 руб. серебром. Исходя из 4% это составляет капитал в 3 721 400 руб. серебром. За уступку владений Соединенными Штатами наше правительство могло бы истребовать такую же сумму и правительству, всего 7 442 800 руб. серебром. Богатые угольные запасы, лед, строительный лес, рыба… и превосходные морские порты представляют гражданам Соединенных штатов такие огромные выгоды, что правительство Штатов не должно бы затрудняться в приобретении этих выгод этой сравнительно незначительной суммой»[6].
Учитывая, что от прекращения деятельности Российско-Американской компании будет нанесен ущерб Сибири, Ф.П.Врангель считал целесообразным использовать «проценты с суммы в 3 700 000 руб. серебром» для благоустройства побережья Восточной Сибири от реки Амур до Камчатки «по предметам, способствующим торговым предприятиям».
В записке Ф.П.Врангель обращает внимание на необходимость сохранения тайны и намечался конкретный порядок действий, включая предварительные секретные переговоры с правительством США.
Соображения Ф.П.Врангеля, по всей видимости, получили одобрение А.М.Горчакова и легли в основу записки МИД России, представленной Александру II 29 апреля 1857 г.[7]
Как и записки Ф.П.Врангеля, доклад МИД Александру II представляет собой документ, примечательный во многих отношениях.
С одной стороны, в докладе поддерживалось мнение великого князя Константина о целесообразности уступки Русской Америки Соединенным Штатам. С другой – в нем предлагалось не торопиться с практическим исполнением дела, а, соблюдая строжайшую тайну, предварительно поручить Э.А.Стеклю (см. приложение № 3) «выведать мнение Вашингтонского кабинета по сему предмету». Сама передача «должна совершиться через 4 с лишним года, когда кончатся права и привилегии, а равно условия, заключенные с Северо-Американской компанией. Отсрочка эта необходима уже и для того, чтобы дать время компании привести к окончанию свои операции и дела». Стоимость колоний в точном соответствии с записками Ф.П.Врангеля МИД определяло в одном случае в 7 442 800 руб. серебром, в другом – в 20 млн. руб. серебром.
Приведенные документы позволяют проследить некоторые различия мнений внутри царского правительства. С одной стороны, великий князь Константин (а еще ранее Н.Н.Муравьев-Амурский) выступили за уступку Русской Америки Соединенным Штатам, резко критиковали деятельность монопольной Российско-Американской компании и высказывались за сближение с Соединенными Штатами. Весьма условно их можно назвать «либералами» и «западниками», влияние которых после Крымской войны постепенно увеличивалось. По свидетельству самого Константина, его предложение поддержали, а частности, адмирал Е.В.Путятин, капитан 1-го ранга И.А.Шестаков и российский посланник в Вашингтоне Э.А.Стекль[8].
С другой стороны, более «консервативное» и «националистическое» большинство государственных деятелей, хотя и не возражало в принципе против продажи русских владений в Америке, тем не менее считало необходимым предварительно всесторонне обсудить эту проблему, выяснить положение в Русской Америке, прозондировать почву в Вашингтоне и во всяком случае не торопиться с практическим осуществлением продажи, отложив ее до истечения срока привилегий Российско-Американской компании в 1862 г. и ликвидации контракта с Американо-Русской компанией в Сан-Франциско.
Этой линии придерживались А.М.Горчаков и сотрудники Азиатского департамента МИД, занимавшиеся подготовкой соответствующих материалов (в частности, приведенной ранее запиской на «высочайшее имя»), министр морских сил Ф.П.Врангель, а главное – сам император Александр II. Наибольшее значение имело именно его решение, которое зафиксировано в итоговой записи на первой странице указанного выше доклада МИД: «Осталась без исполнения, пока не окончится вопрос об уничтожении контракта между компанией нашей с Сан-Франциско, условия которого могут чрезвычайно уронить ценность владений наших в Северной Америке. Апреля 29 дня 1857-го года»[9].
Между тем в Санкт-Петербурге продолжали поступать сообщения о новых притязаниях и активности американцев на Тихоокеанском Севере. Два любопытных донесения на этот счет Э.А.Стекля сохранились, в частности, в деле Азиатского департамента МИД «Об уступке наших американских колоний правительству Соединенных Штатов». Первое из них от 1 ноября 1857 г. касалось традиционных противоречий между монопольной Российско-Американской компанией и американскими торговцами, добившимися полной свободы действий в русских владениях. «Я предвижу жалобы американцев против нашей компании, — сообщал Э.А.Стекль из Вашингтона, — и несколько месяцев назад я уже предупредил об этом генерала Поликовского, который является ее директором. Мы не можем отрицать, что рекламации американцев являются справедливыми, и компании необходимо сделать уступки. Монополия – это учреждение не нашего века, и на Тихом океане они так же невозможны, как и в любом другом месте. Компания не может продолжать сохранять свои ограничения, не создавая дальнейших затруднений, провоцируя серьезные дискуссии между двумя правительствами и нанося ущерб своим собственным интересам. Императорское правительство предоставило свободный доступ в наши восточносибирские порты и объявило их свободными портами. Компания поступила бы правильно, если последовала этому примеру»[10].
Второе донесение касалось уже совершенно необычного сюжета – слухов о возможности переселения мормонов из США на Аляску. В ответ на недоуменный вопрос, обращенный в этой связи Э.А.Стеклем к президенту США Джеймсу Бьюкенену, последний с улыбкой заметил: «То, как урегулировать этот вопрос, это Ваша забота; что же касается нас, то мы были бы очень счастливы от них избавиться». Хотя речь шла не более чем о слухе, Стекль замечал, что в случае его реализации перед русскими властями встанет альтернатива: оказать вооруженное сопротивление или отказаться от территории[11].
Хотя сообщение о мормонах, полученное от Стекля, относилось к числу маловероятных, оно способствовало возрождению идеи о продаже Русской Америки. Познакомившись с этим донесением, Александр II сделал следующую помету: «Это подтверждает мысль о необходимости решить вопрос о наших американских владениях». Показательно также, что на сообщения Э.А.Стекля относительно Российско-Американской компании с американскими торговцами прямо ссылался Константин, когда в декабре 1857 г. возобновил свое представление А.М. Горчакову. Критикуя деятельность Российско-Американской компании, либеральный член царской семьи подчеркивал, что не следует соединять в одном лице «купца и администратора» и что «подобное соединение крайне вредно для подвластных компании народов».
«У нас при отсутствии всякой гласности … вред еще ощутительнее, — указывал великий князь и предлагал: — Назначить несколько самых способных гражданских чиновников и морских офицеров для обревизования всего «колониального управления» и приступить к пересмотру устава, для того чтобы превратить Российско-Американскую компанию «в учреждение чисто торговое, а не административное»[12].
При обосновании целесообразности уступки Русской Америки Соединенным Штатам Константин вновь развил свои излюбленные общеполитические и стратегические соображения: Россия «должна всячески стараться укрепляться в центре своем, в тех сплошных коренных русских областях, которые составляют по народности и вере настоящую и главную силу ее, и должна развивать силы этого центра, дабы сохранить те из своих оконечностей, владения коими возможно и приносит ей истинную пользу.
Североамериканские Штаты, следуя естественному порядку вещей, должны стремиться к обладанию всей Северной Америкой, и поэтому рано или поздно встретятся там с нами, и не подлежит сомнению, что овладеют нашими колониями, даже без больших усилий…». Именно поэтому представитель правящей династии Константин предлагал «заблаговременно» продать русские владения в Америке и «дружелюбно» разрешить «вопрос, который в противном случае разрешится против нас и притом завоеванием».
Как и ранее, Константин выступал за скорейшее решение вопроса и предлагал направить в колонии «ревизионную комиссию» уже в 1858 г., для чего считал «возможным снарядить особое судно». Его адресат придерживался на этот счет несколько иного мнения и явно не хотел торопиться. А.М.Горчаков, в частности, полагал, что если уж продавать русские владения в Америке, то инициатива должна исходить от американского кабинета в Вашингтоне, а не от царского правительства в Санкт-Петербурге. Кроме того, преждевременная посылка ревизионной комиссии могла бы повредить коммерческой деятельности Российско-Американской компании, и поэтому работу комиссии следует отложить и совместить в будущем с подготовкой пересмотра ее привилегий.
Ознакомив Александра II с новым обращением великого князя Константина[13], министр иностранных дел сумел, по всей видимости, вновь заручиться императорским одобрением своей выжидательной линии. Во всяком случае, даже без консультации с министром финансов, в ведении которого находилась Российско-Американская компания, А.М.Горчаков направил 29 декабря 1857 г. «генерал-адмиралу» «личное свое мнение», в котором предлагалось:
1. «предписать» Э.А.Стеклю, «не компрометируя ни себя, ни императорское правительство, осторожно внушить вашингтонскому кабинету мысль о возможности склонить Россию к уступке колоний на выгодных условиях;
2. отправить ревизионную комиссию в колонии за два года до окончания срока дарованной компании привилегии;
3. на основании отзыва посланника и сведений, доставленных комиссией, приступить к окончательному разрешению вопроса»[14].
Именно эти идеи, а не предложения Константина, легли в основу дальнейших действий царского правительства, и в первую очередь ведомства иностранных дел. Во время пребывания в Санкт-Петербурге во второй половине 858 г. Э.А.Стекль получил от А.М.Горчакова указание не проявлять собственной инициативы, а лишь информировать МИД в том случае, если правительство США сделает новое предложение[15].
Такой случай представился 1859/60 г., когда состоялись беседы Э.А.Стекля с сенатором У.М.Гвином и заместителем государственного секретаря Джоном Апплетоном. Судя по донесению российского посланника, Гвин поставил вопрос о продаже в связи с соглашением между Российско-Американской компанией и компанией в Сан-Франциско. При этом сенатор от Калифорнии откровенно заметил, что американцы ближе к владениям Российско-Американской компании и поэтому могут получить от них больше прибыли, чем Россия. Хотя президент Бьюкенен полностью разделял идею покупки, он (впрочем, так же как и русский дипломат) не хотел придавать переговорам формального характера и предпочел действовать даже не через государственного секретаря, а через У.М.Гвина и Дж.Апплетона. Последний, по словам Стекля, был «самым близким доверенным лицом г-на Бьюкенена, по существу руководящим министерством иностранных дел»[16].
В беседе со Стеклем Апплетон подтвердил то, что российский посланник уже узнал от Гвина: президент полагает, что приобретение русских колоний в Америке было бы весьма выгодным для штатов, расположенных на побережье Тихого океана. Если русское правительство согласится принять американское предложение, президент проконсультируется со своим кабинетом и влиятельными членами конгресса, с тем чтобы «решить, в какой форме и на каких условиях его можно осуществить». В свою очередь, Э.А.Стекль оговорил, что, поскольку американцы первые выдвинули идею покупки, им должна в будущем принадлежать и инициатива в открытии официальных переговоров. Как и Гвин, так и Апплетон заверили посланника, что «федеральное правительство последует этому курсу, который им представляется самым естественным». В качестве возможного вознаграждения Гвин назвал цифру до 5 млн. долл.
Сообщая о содержании бесед с Гвином и Апплетоном в Санкт-Петербург, Э.А.Стекль одновременно представил собственные соображения в пользу продажи русских владений в Америке Соединенным Штатам.
Эти соображения во многом совпадали со взглядами, которые были изложены Константином еще в 1857 г. Не исключено поэтому, что Э.А.Стекль беседовал с ним, когда находился в Санкт-Петербурге. Во всяком случае, Константин Николаевич упоминал осенью 1859 г., что «имел случай узнать по этому поводу … мнение посланника нашего в Америке»[17], который разделял его предложения. Э.А.Стекль отмечал, в частности, что только «непредвиденный случай помешал англичанам напасть» на русские владения в Америке «во время Восточной войны». Одновременно дипломат подчеркивал необходимость концентрации усилий России на Азиатском континенте, в районе реки Амур. Обращал внимание он и еще на одно обстоятельство, которое, кстати, в первоначальных соображениях Константина отсутствовало: «Если Соединенные Штаты станут обладателями наших владений, британский Орегон окажется стиснутым американцами с севера и юга и едва ли ускользнет от их нападений».
Помимо своего официального сообщения о беседах с Гвином и Апплетоном, Э.А.Стекль в тот же день направил А.М.Горчакову дополнительное донесение, в котором выразил сомнение в том, что российские владения в Америке можно получить более 5 млн. долл., или 6,5 млн. руб. Эта сумма дает около 300 тыс. руб. годового дохода. «Я сомневаюсь, — писал Э.А.Стекль, — чтобы русские колонии в настоящее время или когда-либо в будущем принесли нам доход, равный этой сумме».
Касаясь политического положения в США, российский посланник обращал внимание на отсутствие в стране настоящих политических деятелей, если не считать С.Дугласа и У.Сьюарда (А.Линкольн в то время еще не рассматривался им в качестве вероятного кандидата в президенты). В случае избрания «аболициониста» У.Г.Сьюрда Стекль полагал, что «весь Юг покинет Союз». До ноябрьских выборов страна будет продолжать жить «в дезорганизации, которая царит повсюду – как в правительстве, так и в конгрессе»[18].
Сообщения Э.А.Стекля, и в частности «весьма конфиденциальное» донесение № 31, были рассмотрены не только А.М.Горчаковым, но и Александром II, для которого министерство иностранных дел приготовило краткое резюме. На этом документе рукой царя сделана помета: «Il faudra encore y penser», т. е. «об этом надо еще подумать»[19]. «Самодержавец всероссийский», как мы видим, еще не принял на этот счет окончательного решения.
Почти одновременно с донесениями Э.А.Стекля в МИД России поступил еще один важный документ, в котором подробно обосновывалось целесообразность продажи русских владений в Америке Соединенным Штатам. Речь идет о пространной записке от 7 февраля 1860 г., которая сохранилась в неоднократно упоминаемом здесь деле Азиатского департамента МИД России «Об уступке наших американских колоний правительству Соединенных Штатов»[20].
Со временем опубликования работы Ф.А.Голдера (1920) в литературе появилось мнение, что автором записки был контр-адмирал А.А.Попов. Этого мнения придерживались и придерживаются практически все авторитетные специалисты.
продолжение
--PAGE_BREAK-- Хотя записка формально не подписана и в принципе контр-адмирал А.А.Попов мог быть ее автором, Ф.А.Голдер, а вслед за ним и другие исследователи не обратили внимания, что на первой странице этого документа стоит малозаметная и трудночитаемая подпись: Шестаков[21]. Правильность прочтения этой фамилии может, конечно, оспариваться. Но прочитать ее как «Попов» невозможно уже из-за несовпадения числа букв. Что касается капитана 1-го ранга И.А.Шестакова, то даже если бы на документе не было никакой фамилии, то по совокупности всех косвенных доказательств его авторство не вызывает никаких сомнений. Прежде всего, И.А.Шестаков был очень близок к великому князю Константину и даже одно время состоял при нем адъютантом. Кроме того, в 1858 г. он был послан в США (отсюда его прекрасное знание американских условий, ссылки на «доктрину Монро», «предопределение судьбы», Э.А.Стекля и сенатора Грина), где наблюдал за постройкой фрегата «Генерал-адмирал», на котором и вернулся в Кронштадт в 1859 г. Ряд его статей об Америке печатался в Морском сборнике под псевдонимом «Excelsior»[22].
Наконец, когда осенью 1859 г. Константин переслал свою переписку с А.М.Горчаковым министру финансов А.М.Княжевичу и вновь поставил вопрос о судьбе владений Российско-Американской компании, учитывая серьезные финансовые затруднения и тем более, что «мысль о продаже вообще государственных имуществ одобрена государем императором», великий князь отмечал между прочим, что «имел случай» узнать мнение «капитана 1-го ранга Шестакова»[23]. Думается, что всего этого вполне достаточно, чтобы считать авторство записки установленным окончательно.
Надо сказать, что И.А. Шестаков был настроен в отношении Российско-Американской копании чрезвычайно критически и считал, что «компания, не принося ровно никакой пользы отечественной промышленности, действует еще во вред туземному населению… В бесчеловечных видах своих, — продолжал капитан, — она преднамеренно держит население в первобытном варварстве, и в 60 лет своего владычества нисколько не продвинула их на пути нравственного развития»[24]. Просвещенный и образованный моряк не хотел признавать за Российско-Американской компанией никаких заслуг, резко критиковал колониальные привилегии и отмечал, что компания «дозволяет возить лед в Калькутту и соленую рыбу по всем островам Тихого океана из Массачусетса». Время для подобных «коммерческих компаний с особенной правительственной властью», по его мнению, давно закончилось.
Но если И.А.Шестаков не был вполне объективным в оценке деятельности Российско-Американской компании, то ему нельзя отказать в понимании экспансионистских тенденций, укоренившихся в сознании американцев. «Что бы ни говорили в Европе о цинизме догмата, известного в политической энциклопедии под именем Monroe Doctrine, или догмата явного предопределения (manifest destiny), каждому, жившему североамериканской жизнью. Понятно, что принцип этот входит более и более в жилы народа, что новейшие поколения всасывают его с матерним материком и вдыхают в себе с воздухом». Идея явного предопределения, по отзыву И.А.Шестакова, «уже и теперь осуществляется быстро поглощением соседних народностей, и та же судьба ждет наши колонии. Защитить их очевидно невозможно, а то, чего удержать нельзя, лучше уступить заблаговременно и добровольно».
После передачи США владений Российско-Американской компании, как полагал И.А.Шестаков, «обрусевшее население колоний может быть переселено с пользой на Амур, или лучше, на пункты Татарского берега». Что касается морских сил России на Тихом океане, то они «будут весьма грозны, если необходимость защищать оторванные колонии не пригвоздить их к самым не защитимым пунктам».
Донесения Э.А.Стекля, новое представление Константина и, наконец, пространная записка И.А.Шестакова не ликвидировали различия во мнениях и не убедили А.М.Горчакова. В инструкции Э.А.Стеклю от 14 мая 1869 г. министр иностранных дел отмечал, что лично он не уверен в том, что отказ от владений в Северной Америке – в интересах России. Единственный аргумент, который мог бы заставить склониться в пользу продажи – это перспектива большой финансовой выгоды. Но 5 млн. долл., считал А.М.Горчаков, не представляли «действительную стоимость наших колоний», и он рекомендовал посланнику выяснить возможность получения более значительного вознаграждения[25]. Тем временем министр финансов должен был направить в колонии комиссию для ревизии, и на основе ее доклада предстояло решить вопрос о будущем Русской Аляски.
Получив столь сдержанные инструкции из Санкт-Петербурга, Э.А.Стекль сообщил Апплетону и Гвину, «что императорское правительство, ене отвергая окончательно предложение, которое было сделано относительно наших американских владений, считает необходимым отложить это дело до более подходящего времени и дождаться истечения срока устава нашей компании». Посланник особо сообщил сенатору Гвину, что, по мнению императорского правительства, 5 млн. долл. Не соответствуют «реальной стоимости» колоний. Со своей стороны, Гвин заметил, что сам он готов предложить большую сумму, и в этом его поддержали бы коллеги из Калифорнии и Орегона, но он не уверен в согласии тех штатов, которые прямо не заинтересованы в приобретении новых земель. Кроме того, в условиях сильного недовольства правительством президента Бьюкенена нет иного выхода, кроме «ожидания новой администрации и нового конгресса, который не соберется ранее декабря 1861 г.». Поскольку надо было ожидать и истечения срока привилегий Российско-Американской компании, российский посланник сообщил А.М.Горчакову, что до того времени он будет «строго придерживаться последних предписаний Вашего превосходительства и не будет больше затрагивать этот вопрос»[26].
В дальнейшем, однако, Соединенным Штатам было уже не до этого. В ноябре 1860 г. президентом страны был избран представитель республиканской партии А.Линкольн, а в апреле 1861 г. началась гражданская война. Как считал Э.А.Стекль, из-за сложившегося в США положения никаких переговоров о продаже русских владений вести уже невозможно. «Единственно, что остается, это возобновить устав компании, несколько ограничив ее монополию». В этой связи российский посланник предлагал открыть для иностранной торговли два порта, а также заключить соглашения с Чили, Перу и другими тихоокеанскими республиками, с тем чтобы дать новый толчок нашей колониальной торговле».
Таким образом, даже ревностный сторонник продажи русских владений в Америке пришел к выводу о необходимости отложить эту идею на неопределенный срок и тем временем возобновить устав Российско-Американской компании. В Санкт-Петербурге придерживались такого же мнения. На кратком резюме депеши Стекля от 9 июля 1861 г. Александр II начертал свое заключение: «Мне кажется, что в настоящее время ничего другого делать не остается» (Il me semble aussi gue pour le moment il ne reste rien d’autre a faire)[27].
Судьба, казалось, вновь благоприятствовала компании. Встал вопрос уже не о продаже, а о продлении ее привилегий на новый срок.
После создания нового устава, весной 1866 г. мало кто мог предполагать, что дни Русской Америки уже сочтены и в декабре будет принято решение о ее продаже.
4. Решение об уступке колоний и заключение договора
Вопрос об уступке Аляски откладывался на многие годы. За это время сложилась инициативная группа сторонников продажи: великий князь Константин Николаевич, министр финансов М.Х.Рейтерн и посланник в Соединенных Штатах Северной Америки барон Э.А.Стекль.
У каждого из них своя роль: великий князь инициирует вопрос через посредство министра иностранных дел Горчакова; Рейтерн запугивает императора финансовым кризисом, предлагая в качестве выхода обратиться к западным странам за кредитом; барон Стекль осуществляет связь с правительством Соединенных Штатов.
Поразительно, что эти государственные лица могли потратить десять лет своей жизни на решение в нужном для них смысле одного-единственного вопроса – продажи части территории Российской империи! Это свидетельствует об огромном значении, которое придавалось вопросу. Шутка сказать: добиться от России отторжения, причем добровольного, шести процентов ее территории (в 1860 году Российская империя занимала 375 тысяч квадратных миль, т. к. продажей Аляски США отошло 23 тысячи)!
Аляска – ключ к Тихому океану, так полагали многие американские политики того времени. Этот ключ заговорщики передали США всего за 7 200 000 долларов золотом. С одной стороны, 7 миллионов золотых монет, а с другой – золотые запасы Русской Америки на сотни миллионов рублей, уголь, нефть, рыбные и пушные промыслы. К моменту продажи (1867 г.) Российско-Американская компания (РАК) начала добычу угля и золота, но финансовые возможности ее были ограниченны. Государство не могло оказать ей должную поддержку. Но выход-то был. Он очевиден – ликвидировать монополию РАК на освоение Аляски и открыть доступ к богатствам Русской Америки для русского частного капитала и частного предпринимательства.
В конце 60-х годов прошлого столетия в России ходили упорные слухи о том, что высокопоставленные чиновники получили взятки. А такими чиновниками могли быть только те, кто непосредственно лоббировал этот вопрос, – великий князь Константин Николаевич, министр финансов Рейтерн и посланник в США барон Стекль. Скажем мягче: у каждого из них была весьма серьезная личная заинтересованность в положительном решении вопроса о продаже Аляски именно США. В противном случае просто нечем объяснить их деловую активность.
Действительно, почему Россия не предложила купить Аляску Великобритании? Отвечают: Великобритания – наш политический противник. Но наши американские владения граничили именно с владениями Великобритании. Сделав ей подобное предложение, мы вполне могли приобрести политического союзника, тем более что Великобритания была в состоянии заплатить значительно больше, а казна Соединенных Штатов после Гражданской войны была пуста.
Следовательно, правительство Соединенных Штатов – фиктивный покупатель. За ним стоит тот, кто давал деньги. В ходе подготовки подписания договора промелькнуло имя Августа Бельмонта.
Бельмонт появился в США в возрасте двадцати трех лет. До этого молодой человек, подающий большие надежды, уже успел поработать во Франкфурте управляющим филиала банка «Де Ротшильд Фрэр». В Нью-Йорке Бельмонт купил для Ротшильдов банк и стал его управляющим.
А вскоре он стал не только советником президентов США по экономическим вопросам, но и кредитором правительства. Следовательно, Ротшильды через своего агента дали правительству деньги на покупку Аляски.
Одновременно необходимо оказать давление на Россию. И вот в сентябре 1866 года министр финансов М.Х. Рейтерн запиской ставит в известность императора, что в ближайшие два-три года казна должна будет собрать 45 миллионов рублей для погашения долгов. Деньги взять негде. Выход один: погашать долги новыми зарубежными кредитами.
Дальше все просто. Получение кредита ставится в зависимость от сговорчивости России по вопросу продажи Аляски США. Или немного иначе: продаете Аляску – мы вам отсрочим уплату долгов. Скорее всего, именно так.
В октябре 1866 года барон Стекль покидает Вашингтон и приезжает в Петербург. Инициативная группа встречается у великого князя Константина Николаевича. Продолжается нажим на князя Горчакова. Готова и цифра, которую готовы заплатить США за все русские владения на Аляске, – 5 миллионов долларов золотом.
16 декабря в 13 часов все действующие лица строго секретно встречаются у министра иностранных дел Горчакова. Император, посетивший «тайную обедню» в министерстве иностранных дел, дает согласие на продажу русских владений в Северной Америке. Протокол заседания не ведется. В дневнике императора Александра II об этом пара строк: «В 1 час дня у князя Горчакова совещание по делу Американской компании. Решено продать Соединенным Штатам»[28].
А руководство Российско-Американской компании ничего о принятом решении не знало. Только после того как договор был подписан и текст его стал комментироваться в зарубежной прессе, об этом известили правление РАК. Ничего не знали о планах высокопоставленных заговорщиков ни Совет Министров, ни Государственный Совет.
Барон Стекль был уполномочен вести переговоры и подписать договор (см. приложение №4). Дальше падать некуда! Важнейший межгосударственный договор подписывает даже не министр иностранных дел России, а посланник в США, имеющий чин тайного советника. Более того, Стекль не получил никаких письменных инструкций. Рейтерн в устной форме передал ему: «Проси пять миллионов долларов».
Условия договора фактически диктовались американской стороной. В пяти из семи пунктов договора говорится о том, что в результате его заключения получит правительство США, и только в двух о том, что останется в собственности православной церкви на Аляске и какое, по форме, получит вознаграждение Россия.
Если в декабре 1866 года русские заговорщики согласны были отдать Русскую Америку за 5 миллионов долларов, то к концу марта возникла цифра 7 миллионов, причем барон Стекль почти восторженно описывал, как успешно он торговался и получил на 2 миллиона больше, чем предполагалось. Барон не скрывает, что помогли ему в этом некие «влиятельные американцы». Неужели кто-то мог всерьез верить в эти байки? Стекль знал: проверить его сообщение невозможно. Он давал понять сообщникам, что из 2 миллионов, которые он якобы выторговал у американцев, некоторая часть принадлежит лично ему. В Петербурге считали иначе. Император переслал барону орден и 25 тысяч рублей серебром.
Стекль обижен, в письме к своему другу и покровителю в министерстве иностранных дел В.И. Вестману жалуется: «Что касается моего денежного вознаграждения, я думаю, что оно могло быть более щедрым, принимая во внимание, что я добился больше того максимума, который был установлен, и что для завершения этого дела потерял пост в Европе, и только Господь знает, буду ли я иметь другой шанс…»[29] Из этого же письма видно, что барон еще не потерял надежду исправить свое материальное положение: если император не смог по достоинству оценить вклад своего посланника, то нужно взять что возможно самостоятельно.
Если бы деньги выплачивались в соответствии с буквой договора, то сделать он ничего бы не смог, но выплата правительством США произведена с определенными нарушениями и сроков, и формы оплаты. Это могло быть только в случае, когда обе стороны – и США, и Россия в лице своих высших чиновников – знали, куда пойдут деньги.
Первое упоминание о том, куда необходимо направить деньги, полученные от продажи Аляски, появилось в шифрованной телеграмме министра иностранных дел А.М. Горчакова барону Стеклю в Вашингтон от 14 марта 1867 года: «Император разрешает продажу за 7 миллионов долларов и подписание договора…»[30] Это ответ на обширную телеграмму Стекля с перечислением условий договора с американцами.
Из полного текста ответа очевидно, что заговорщиков в тот момент уже не интересовали никакие условия. Видимо, существовали серьезные опасения, что о тайных переговорах с правительством США станет известно и тогда возникнут трудности с уводом денег из казенного кармана в личный.
Далее Горчаков кратко указал, куда направить денежный поток: «Постарайтесь получить плату в более близкое время и, если возможно, в Лондоне Барингу. Заключайте без согласования». Это означало, что если американцы согласятся направить деньги в Лондон Барингу, то принимаются практически любые условия.
Криминальная сделка подходила к своей кульминации. Американцы получали русские владения в Северной Америке сразу после ратификации, не ожидая выделения средств конгрессом США, на вечные времена и без каких-либо условий и обязательств.
Однако государственный секретарь США Уильям Сьюард не согласился на уплату денег в Лондоне. Он не хотел принимать участие в финансовой афере. Вероятно, знал, что в лондонском «Баринг бразерс банке» хранятся личные деньги семьи Романовых. Государственные хранились в «Bank of England».
Договор о купле-продаже Русской Америки подписан в ночь с 29 на 30 марта 1867 года госсекретарем Сьюардом и посланником России в США Стеклем.
Шестая статья договора касалась оплаты. Скорее всего, она записана в редакции, которую предложил Сьюард. Вместе с тем совершенно неожиданно в тексте договора появилась сумма 7 миллионов 200 тысяч долларов. Никто точно не знает, почему Сьюард решил увеличить сумму сделки на 200 тысяч долларов.
Интересную версию приводит в своей книге «Невидимая рука» американский исследователь Ральф Эпперсон. «Царь России, – пишет он, – за свое участие в спасении правительства Соединенных Штатов отправкой своего флота в американские воды во время войны и, вероятно, в соответствии с соглашением, заключенным с Линкольном, потребовал оплатить использование своего флота. Джонсон не обладал конституционными полномочиями передавать американские доллары главе иностранного правительства. А расходы на флот были достаточно высоки: 7,2 миллиона долларов.
продолжение
--PAGE_BREAK--