Роль Солженицына в дессидентском движение

ПУТЬ СОЛЖЕНИЦЫНА КАК ДЕСИДЕНТА
Александр Исаевич Солженицын сказал в одномиз своих интер­вью: «Я отдал почти всю жизнь русской революции».
Задача свидетельствовать об утаенных трагическихповоротах рус­ской истории обусловила потребность поиска и осмысления их исто­ков.Они видятся именно в русской революции. «Я как писатель дей­ствительно поставленв положение говорить за умерших, но не только в лагерях, а за умерших в российскойреволюции, — так обозначил задачу своей жизни Солженицын в интервью 1983 г. — Я47 лет рабо­таю над книгой о революции, но в ходе работы над ней обнаружил, чторусский 1917 год был стремительным, как бы сжатым, очерком мировой истории XX века.То есть буквально: восемь месяцев, кото­рые прошли от февраля до октября 1917 вРоссии, тогда бешено про­крученные, — затем медленно повторяются всем миром в течениевсего столетия. В последние годы, когда я уже кончил несколько томов, я с удивлениемвижу, что я каким-то косвенным образом пи­сал также и историю Двадцатого века»(Публицистика, т. 3, с. 142).
Свидетелем и участником русской истории XXв. Солженицын был и сам. Окончание физико-математического факультета Ростовскогоуниверситета и вступление во взрослую жизнь пришлось на 1941 г. 22 июня, получивдиплом, он приезжает на экзамены в Московский институт истории, философии, литературы (МИФЛИ), на заочных курсах которогоучился с 1939 г. Очередная сессия приходится на на­чало войны. В октябре мобилизованв армию, вскоре попадает в офи­церскую школу в Костроме.Ужев 1943г. Солженицын уходит на фронт. Он командует батареей, награждаетсямедалями и орденами, и, казалось, ничто в будущем не предвещает ему тойстрашной участи, которая выпала на его долю.
   .
 Летом 1942 г. — звание лейтенанта, а в конце — фронт: Солженицын командуетзвукобатареей в артиллерийской разведке. Но уже вфеврале 1945г. Солженицына арестовали за то, что в письмах к другу он осмелилсякритиковать Сталина. Приговор был суровым: заключение и ссылка. Символично, чтоосвободился он 5 марта 1953г., в день смерти Сталина. Вскоре после этого врачипоставили ему страшный диагноз – рак. Лечение он проходил в одном изташкентских госпиталей. Курс лучевой терапии помог ему победить болезнь ивернуться к активной жизниВоенный опыт Солженицына и работа его звукобатареи отражены в еговоенной прозе конца 90-х гг. (двучастный рассказ «Желябугские выселки» и повесть«Адлиг Швенкиттен» — «Новый мир». 1999. № 3). Офицером-артиллеристом он проходитпуть от Орла до Восточной Пруссии, награждается орденами. Чудесным образом он оказываетсяв тех самых местах Восточной Пруссии, где проходила армия генерала Самсонова. Трагическийэпизод 1914 г. — самсоновская катастрофа — становится предметом изображения в первом«Узле» «Краен Колеса» — в «Августе Четырнадцатого». 9 февраля 1945 г. капитана Солженицына арестовывают на командном пункте его на­чальника, генерала Травкина,который спустя уже год после ареста даст своему бывшему офицеру характеристику,где вспомнит, не по­боявшись, все его заслуги — в том числе ночной вывод из окружениябатареи в январе 1945 г., когда бои шли уже в Пруссии. После ареста — лагеря: вНовом Иерусалиме, в Москве у Калужской заставы, в спецтюрьме № 16 в северном пригородеМосквы (та самая знаменитая Мар­финская шарашка, описанная в романе «В круге первом»,1955-1968). С 1949 г. — лагерь в Экибастузе(Казахстан).С 1953 г. Солженицын — «веч­ный ссыльнопоселенец» в глухом ауле Джамбулской области,на краю пустыни. В 1957 г. — реабилитация и сельская школа в поселке Торфо-продуктнедалеко от Рязани, где он учительствует и снимает комнату у Матрены Захаровой,ставшей прототипом знаменитой хозяйки «Матрениного двора» (1959). В 1959 г. Солженицын«залпом», затри недели, создает переработанный, «облегченный» вариант рассказа«Щ-854», который после долгих хлопот А.Т. Твардовскогои с благословения са­мого Н.С. Хрущева увидел свет в «Новом мире» (1962. № 11)под назва­нием «Один день Ивана Денисовича».
К моменту первой публикации Солженицын имеетза плечами серьезный писательский опыт — около полутора десятилетий: «Две­надцатьлет я спокойно писал и писал. Лишь на тринадцатом дрогнул. Это было лето 1960 года.От написанных многих вещей — и при пол­ной их безвыходности, и при полной беззвестности,я стал ощущать переполнение, потерял легкость замысла и движения. В литературномподполье мне стало не хватать воздуха», — писал Солженицын в авто­биографическойкниге «Бодался теленок с дубом». Именно в литератур­ном подполье создаются романы«В круге первом», несколько пьес, киносценарий «Знают истину танки!» о подавленииЭкибастузского восстания заключенных, начата работа над «Архипелагом ГУЛагом», Эвмысленроман о русской революции под кодовым названием «Р-17», воплотившийся десятилетияспустя в эпопею «Красное Колесо».В 1962г. в журнале“Новый мир” была впервые опубликована повесть Солженицына “Один день ИванаДенисовича”, которая сразу же стала событием общественной жизни. В ней авторпрактически открыл для отечественного читателя лагерную тему, продолживразоблачение сталинской эпохи. В эти годы Солженицын в основном пишет рассказы,которые критика иногда называет повестями, — “Случай на станции Кречетовка”,“Матрёнин двор”, ”Для пользы дела”. Его принимают в союз писателей и дажевыдвигают на Ленинскую премию.
   И тут в жизни писателя происходит крутойповорот. Он связан с изменением общественной атмосферы. Причиной начавшейся впечати травли писателя стала публикация за границей его романов “В кругепервом” (1968г.) и “Раковый корпус” (1968-1969г.), при чём без ведома самогоСолженицына. Но это, уже ни какого значения не имело. На публикациюпроизведений писателя в СССР уже давно существовал негласный запрет, и, кактогда было принято, советские люди осудили писателя, не зная его произведений.
   Пожалуй, никто из современников Солженицынав Советском Союзе не осмелился в те годы выступить с подобным глубоким,непредвзятым анализом сталинской действительности, какой содержался в егоромане “В круге втором”. Но писатель считал своим долгом и в дальнейшем, преждевсего в документальной форме, обобщить свои лагерные и ссыльные записи. Вромане он использовал свои дневники, дополнив их воспоминаниями, устными иписьменными свидетельствами более двухсот заключённых, с которыми он встречалсяв местах лишения свободы. Некоторые из них он потом начнёт печатать вспециально созданной серии.
   Такпостепенно складывался замысел монументального труда, посвящённого годамрепрессий. Работа над ним заняла долгие годы и закончилась конфискациейрукописей книги. Конфискация рукописи “Архипелаг ГУЛАГ, 1918-1956: Опытхудожественного исследования” и её публикация в 1973г. в Европе послужилаформальным предлогом для ареста писателя, обвинения в государственной измене,лишение советского гражданства и депортацией в ФРГ. Кроме того, негодованиевластей вызвали и острые публицистические статьи писателя “Жить не по лжи”,“Письмо вождям Советского Союза”, в которых развенчивались идеи социализма.

В середине 60-х гг. создается повесть «Раковыйкорпус» (1963-1967) и «облегченный» вариант романа «В круге первом». Опубликоватьих в «Новом мире» не удается, и оба выходят в 1968 г. на Западе. В это же времяидет начатая ранее работа над «Архипелагом ГУЛагом»(1958-1968; 1979) и эпопеей«Красное Колесо» (интенсивная работа низ большим историческим романом «Р-17», выросшимв эпопею «Крас­ное Колесо», начата в 1969 г.).
В 1970 г. Солженицын становится лауреатом Нобелевскойпремий. выехать из СССР он не хочет, опасаясь лишиться гражданства и воз­можностибороться на родине — поэтому личное получение премии и речь нобелевского лауреатапока откладываются. История с получени­ем Нобелевской премии описана в главе «Нобелиана»(«Бодался теле­нок с дубом»). В то же время его положение в СССР все более ухудша­ется:принципиальная и бескомпромиссная идеологическая и литера­турная позиция приводитк исключению из Союза писателей (ноябрь 1969 г.), в советской прессе разворачиваетсякампания травли Солже­ницына. Это заставляет его дать разрешение на публикацию вПариже  книги «Август Четырнадцатого»(1971) — первого тома эпопеи «Крас­ное Колесо». В 1973 г. в парижском издательствеYMCA-PRESS увидел свет первый том «Архипелага ГУЛага».
Идеологическая оппозиционность не только нескрывается Сол­женицыным, но и прямо декларируется. Он пишет целый ряд открытыхписем: Письмо IV Всесоюзному съезду Союза советских писателей (1967), Открытое письмоСекретариату Союза писателей РСФСГ (1969), Письмо вождям Советского Союза(1973), которое посылает по почте адресатам в ЦК КПСС, а не получив ответа, распространяетв самиздате. Писатель создает цикл публицистических статей, кото­рые предназначаютсядля философско-публицистического сборника». «Из-под глыб» («На возврате дыханияи сознания», «Раскаяние и самоограничение как категории национальной жизни», «Образованщина»),«Жить не по лжи!» (1974).
Разумеется, говорить о публикации этих произведенийне приходилось — они распространялись в самиздате.
В 1975 г. опубликована автобиографическая книга«Бодался теле­нок с дубом», представляющая собой подробный рассказ о творчес­компути писателя от начала литературной деятельности до второго ареста и высылки иочерк литературной среды и нравов 60-х — начала 70-х гг.
В феврале 1974 г. на пике разнузданной травли,развернутой в со­ветской прессе, Солженицына арестовывают и заключают в Лефор­товскуютюрьму. Но его ни с чем не сравнимый авторитет у мировой общественности не позволяетсоветскому руководству просто распра­виться с писателем, поэтому его лишают советскогогражданства и высылают из СССР. В ФРГ, ставшей первой страной, принявшей из­гнанника,он останавливается у Генриха Бёлля, после чего поселяет­ся в Цюрихе (Швейцария).О жизни на Западе повествует вторая авто­биографическая книга Солженицына «Угодилозернышко промеж двух жерновов», публикацию которой он начал в «Новом мире» в1998 и продолжил в 1999 г.
В 1976 г. писатель с семьей переезжает в Америку,в штат Вермонт. Здесь он работает над полным собранием сочинений и продолжает историческиеисследования, результаты которых ложатся в основу эпопеи «Красное Колесо».
Солженицын всегда был уверен в том, что вернетсяв Россию. Даже в 1983 г., когда мысль об изменении социально-политической ситуациив СССР казалась невероятной, на вопрос западного журна­листа о надежде на возвращениев Россию писатель ответил: «Знаете, странным образом, я не только надеюсь, я внутреннев этом убежден. Я просто живу в этом ощущении: что обязательно я вернусь при жиз­ни.При этом я имею в виду возвращение живым человеком, а не Книгами, книги-то, конечно,вернутся. Это противоречит всяким ра­зумным рассуждениям, я не могу сказать: покаким объективным при­чинам это может быть, раз я уже не молодой человек. Но ведьи часто История идет до такой степени неожиданно, что мы самых простых Вещей неможем предвидеть» (Публицистика, т. 3, с. 140).
Предвидение Солженицына сбылось: уже в конце80-х гг. это воз­вращение стало постепенно осуществляться. В 1988 г. Солженицынубыло возвращено гражданство СССР, а в 1989 г. в «Новом мире» публикуются Нобелевскаялекция и главы из «Архипелага ГУЛага» » затем, в1990 г. — романы «В круге первом» и «Раковый корпус». В 1994г писатель возвратился в Россию. С 1995 г. в «Новом мире» публикует»новый цикл — «двучастные» рассказы.
Цель и смысл жизни Солженицына — писательство:«Моя жизнь, — говорил он, — проходит с утра до позднего вечера в работе. Нет никакихисключений, отвлечений, отдыхов, поездок, — в этом смысле» действительно делаю то,для чего я был рожден» (Публицистика, т.3 с. 144). Несколько письменных столов,на которых лежат десятки раскрытых книг и незаконченные рукописи, составляют основноебыто­вое окружение писателя — и в Вермонте, в США, и теперь, по boi. вращении в Россию. Каждый год появляютсяновые его вещи: публи­цистическая книга «Россия в обвале» о нынешнем состоянии исудьбе русского народа увидела свет в 1998 г. В 1999-м «Новый мир» опубли­ковалновые произведения Солженицына, в которых он обращается к нехарактерной для негоранее тематике военной прозы.

ЗАРОЖДЕНИЕ  И РАЗВИТИЕ ДЕСИДЕНТСКОГО ДВИЖЕНИЯ 

Известнаяправозащитница Л.Алексеева, вводя в оборот понятие «диссидентскиедвижения», включила в него такие формы инакомыслия, как национальные;   национально-религиозные;   национально-демократические движения;движения представителей народов за выезд на историческую родину или в родныеместа; за права человека; социалистическое; за социально-экономические права.
            Первые годы брежневского правления(1964-1967), связанные с усилением наступления на небольшие островки свободы,рожденные оттепелью, положили начало формированию организованной оппозициирежиму в лице правозащитного движения. В истории правозащитного движения этигоды можно определить как начальный этап его формирования.
Основнойформой деятельности диссидентов были протесты и обращения в адрес высшегополитического руководства страны и правоохранительных органов.
Точную датурождения правозащитного движения установить нетрудно: это 5 декабря 1965 года,когда на Пушкинской площади в Москве состоялась первая демонстрация подправозащитными лозунгами.
В  1965 году усилились репрессии противинакомыслящих, что было, вероятно, результатом попыток сталинистов в новомруководстве достичь политического перевеса.
Осенью 1965г. были арестованы московские писатели Андрей Синявский и Юлий Даниэль,опубликовавшие свои произведения за рубежом под псевдонимами Абрам Терц иНиколай Аржак.
.
. Усилилосьдавление цензуры, ослабленное после XX съезда. Эти тревожные симптомы так жевызывали многочисленные протесты, как индивидуальные, так и коллективные.
В 1966 г. вобществе началось открытое противостояние между сталинистами и антисталинистами. Если на официальном уровне все большезвучали речи, восхвалявшие Сталина, то учебные заведения, университеты, домаученых приглашали для бесед и лекций писателей и публицистов, зарекомендовавшихсебя антисталинистами.
Параллельнопроисходило  массовое распространениематериалов самиздата  антисталинской  направленности. 
Следующийпериод в развитии диссидентского   иправозащитного движения — 1968-1975 годы — совпал с удушением «Пражскойвесны», приостановкой всяких попыток преобразования политических институтов, погружением политической жизни всостояние застоя.
В начале1968 г. петиционная кампания продолжилась. Обращения к властям дополнилисьписьмами против судебной расправы с самиздатчиками: бывшим студентомМосковского историко-архивного института Юрием Галансковым, АлександромГинзбургом, Алексеем Добровольским, Верой Дашковой. «Процесс четырех» былнепосредственно связан с делом Синявского и Даниэля: Гинзбург и Галансковобвинялись в составлении и передаче на Запад «Белой книги о процессе Синявскогои Даниэля»,  Галансков, крометого, — в составлении самиздатского литературно-публицистического сборника«Феникс-66», а Дашкова и Добровольский — в содействии Галанскову и Гинзбургу.
22  января состоялась  демонстрация  в защиту  арестованных,организованная В. Буковским, и В. Хаустовым. В демонстрации приняли участиеоколо 30 человек. (Организаторы демонстрации были арестованы и впоследствииосуждены на 3 года лагерей).  Во времяпроцесса над «четверкой» у здания суда собралось около 400 человек.
Однако, каки в 1966 г. преобладающей формой протеста в 1968 г. стали письма в советскиеинстанции.
Петиционнаякампания также была гораздо шире, чем в 1966 г. Участвовали  в  петиционной  кампании  представители всех   слоев интеллигенции, вплотьдо самых привилегированных. «Подписантов» (так стали называть тех, ктоподписывал протесты против политических преследований) оказалось более 700.   Андрей Амальрик в своей работе «Просуществуетли Советский Союз до 1984 года?» проанализировал социальный состав подписантов.
.
Переоценкаценностей, происшедшая в советском обществе в 1968 г., окончательный отказправительства от либерального курса определили новую расстановку сил оппозиции.Выкристаллизовавшееся в ходе «подписантских» кампаний 1966-68 гг., протестовпротив вторжения советских войск в Чехословакию, правозащитное движение взялокурс на образование союзов и ассоциаций — уже не только для воздействия направительство, но и для защиты своих собственных прав.
В 1968 г.СССР была ужесточена цензура в научных изданиях, возрос порог секретности длямногих видов публиковавшейся информации, началось глушение западныхрадиостанций.
Естественнойреакцией на это стал значительный рост самиздата и поскольку подпольныхиздательских мощностей не хватало — стало правилом отсылать или пробоватьотсылать экземпляр рукописи на Запад. .
Усилениерепрессий против правозащитников в 1968-69 гг. вызвало к жизни совершенно новоедля советской политической жизни явление — создание первой правозащитнойассоциации. Она была создана в 1969 г. Началась она традиционно, с письма онарушении гражданских прав в СССР, правда, отправленного нетрадиционномуадресату — в ООН. Экспертами Комитета стали А.Есенин-Вольпин и Б.Цукерман,корреспондентами — А.Солженицын и А.Галич. В учредительном заявленииуказывались цели Комитета: консультативное содействие органам государственнойвласти в создании и применении гарантий прав человека; разработка теоретическихаспектов этой проблемы и изучение ее специфики в социалистическом обществе;правовое просвещение, пропаганда международных и советских документов по правамчеловека. Комитет занимался следующими проблемами: сравнительный анализобязательств СССР по международным пактам о правах человека и советскогозаконодательства; права лиц, признанных психически больными; определениепонятий «политзаключенный» и «тунеядец».
Возникшеевнутри СССР диссидентство могло рассчитывать тем не менее на международнуюсимпатию и поддержку.

Вначале 70-х годов в диссидентстве обозначились тенденции, доволь­но различныепо идеалам и политической направленности. Попытка точной классификации, каквсегда в подобных случаях, приводит к упрощению. При всем том  можно выделить, по крайней мере, в общихчертах, три основных направления: ленинско-коммунистическое,либерально-демократическое и религиозно-националистическое. Три направлениябыли представлены, соответ­ственно, Роем Медведевым, Андреем Сахаровым иАлександром Солженицыным — людьми весьма несхожими, с коренными различия­ми впозициях по причине слишком серьезных расхождений во взглядах.
   ИДЕИ ИДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СОЛЖЕНИЦЫНА В ПРАВОЗАЩИТНОМ ДВИЖЕНИЕ

Националистическое диссидентское течение важно не столькоприсутствовавшим в нем духом оппозиции коммунистическому руко­водству, сколько тем,что в русле этого течения националистические проблемы обсуждались открыто, в официальнойсреде. Прежде тако­го не случалось вовсе либо наблюдалось в незначительной мередаже там, где отмечалась повышенная чувствительность к трубным звукам национализма.
 В третьем диссидентском течении сливалисьвоедино различные потоки традицией националистского толка — религиозный, сла­вянофильский,культурный — либо просто антикоммунистической окраски. Но самую благодатнуюпочву для национализма создал кри­зис официальной идеологии. В 1961 году вхрущевской программе партии прозвучало неосторожное обещание, что через 20лет  в СССР  наступит коммунизм, будет создано обществоблагополучия и равен­ства, к которому рано или поздно придет и весь мир. Какреакция на это обещание в 70-е годы появляется убеждение, что коммунизм ненаступит никогда ни в СССР, ни в какой иной стране. Стороннему наблюдателюподобная декларация могла показаться наивной и вооб­ще несущественной. Носовсем по-иному это ощущалось в стране, где десятки лет работали, сражались истрадали во имя этого будущего. Ощущалась необходимость заменить устаревшуюидеологию но­вой, запасной, чтобы дальше идти вперед.
Пророкомэтого движения был Солженицын. Писатель не сразу открыто заявил о своихубеждениях.В своих автобиографических записках он отмечал, что этиубеждения им долго держались под спудом, чтобы лучше подготовиться к выполнению«миссии», ко­торая, по его мнению, была ему предназначена.

 В 60-х годах этодавало основание самым раз­ным людям считать, что даже Солженицын, несмотря на своиоппозиционные взгляды, остается неизменно в русле социалистичес­кой ориентации,пусть только в «этической», толстовской или рели­гиозной ее плоскости, но все-такив рамках советской культуры в самом широком понимании этого слова. Только позднее,в 70-х го­дах, когда писатель решился сделать достоянием общественности свои политическиеидеи, обнаружилось, что Солженицын — абсо­лютный и непримиримый противник всякойсоциалистической идеи и всего революционного и послереволюционного опыта своей страны.
Солженицын снискал славу не только своими политичес­кимиидеями и талантом писателя. Его популярности немало способ­ствовал незаурядный темпераментборца, абсолютно убежденного в своей правоте, отличающегося даже некоторым привкусомнетерпи­мости и фанатизма, характерным для людей его склада. Этим он завоевал симпатиии среди тех, кто вовсе не разделял его образа мыслей. Более чем кто-либо другой,Солженицын придал диссидент­ству характер бескомпромиссной антикоммунистическойборьбы. Этим он хотел отличаться от других диссидентских течений, даже тех, какбыло в случае с Сахаровым и братьями Медведевыми, кото­рые немало помогали ему вборьбе с властями.
Солженицын выступал не только врагом большевизма во всехпроявлениях последнего, начиная с Ленина и дальше, не делая скид­ки даже для Хрущева,которому он был обязан освобождением из лагеря, куда был брошен в конце войны, ипубликацией своей первой книги. По его мнению, марксизм и коммунизм явились «преждевсего, результатом исторического кризиса, психологического и мораль­ного, кризисавсей культуры и всей системы мышления в мире, который начался в эпоху Возрожденияи нашел свое максимальное выражение в просветителях XVIII века». По мысли Солженицына,все беды России начались с «безжалостных реформ» Петра или даже раньше, с попытокмодернизации православного культа, предприня­тых в XVII веке патриархом Никоном.1917 год с его революцией стал лишь последним и роковым шагом в пропасть.
Солженицын и Сахаров, которых «объединяло то, что оба онибыли жертвами репрессий», по своим политическим взглядам были совершенными антиподами.Солженицын и слышать не хотел ни о какой «конвергенции», ибо для него Запад былне моделью для под­ражания, но примером, которого следовало избежать. Он считал,что бессильный, эгоистичный и коррумпированный западный мир не мог быть перспективным.Даже «интеллектуальная свобода» была для писателя скорее средством, нежели целью;она имела смысл, если только использовалась для достижения «высшей» цели. Для Россиион видел выход не в парламентской демократии и не в партиях, для него предпочтительнеебыла бы система «вне партий» или просто «без партий». В течение многих веков Россияжила в условиях авто­ритарного правления, и все было хорошо. Даже автократы «религи­озныхстолетий» были достойны уважения, поскольку «чувствовали ответственность перед Богоми перед своей совестью». Высшим принципом должна быть «нация» — такой же живой исложный организм, как отдельные люди, схожие между собой по своей «мис­тическойприроде», врожденной, неискусственной. Солженицын провозглашал себя врагом всякогоинтернационализма или космопо­литизма. Нет ничего удивительного в том, что эти егопозиции были с горечью отвергнуты Сахаровым.
Во всех диссидентских кругах, включая и те, что не во всемили вовсе не разделяли его взглядов, имя Солженицына пользовалось уважением из-занепримиримости позиций и всемирного признания после публикации его произведенийза рубежом (в 1970 г. ему была присуждена Нобелевская премия в области литературы).Действовала целая череда более или менее подпольных групп, распространявших и защищавшихвзгляды, аналогичные идеям Солженицына.
Неонационалистические течения всех оттенков сливались воеди­нопри столкновении с критикой извне. Было нечто, их объединяю­щее. Прежде всего тезис,что советская система не есть продукт русской истории, но результат насильственногонавязывания со сто­роны (или, как говорит все тот же Солженицын, «мутного водоворо­тапрогрессистской идеологии, который нахлынул на нас с Запа­да»). Общей у всех неонационалистовбыла вера в «потенциальное превосходство русской нации», в ее «социальное, моральноеи рели­гиозное возрождение», в ее «миссию». Для всех них существовала только Россия,а не Советский Союз. Одни из неонационалистов рассматривали остальные народы СССР,особенно славянские, как придаток, как некую разновидность русского народа; другие— как бремя, от которого желательно было бы избавиться. Всем им была чужда идеяравноправного объединения русской нации с другими народами.
Неонационалистская печать не подвергалась цензуре, и этонаво­дило многих наблюдателей на размышления относительно официаль­ного стимулированиядвижения. На самом высшем уровне тоже обсуждалось это явление. Брежнев лично высказалнеудовольствие по поводу давления со стороны неонационалистов. Развернувшаяся вто время открытая дискуссия расценивалась как свидетельство скрывавшегося за фасадомофициального единства «глубинного конфликта», которому суждено было оказать большоевлияние на общество и особенно на молодежь. Приговор неонационалистичес­ким тенденциямбыл произнесен. Но, в отличие от прошлого, в этом случае практические последствиябыли незначительны: наиболее за­метные из неославянофилов были смещены с занимаемыхпостов, но продолжали свою карьеру на других, нередко даже более престиж­ных, должностях.Не случайно появились слухи о стоявших за их плечами влиятельных покровителях: чащевсего упоминалось имя Полянского, тогдашнего главы правительства РСФСР. (Он, в своюочередь, в 1973 г. был смещен с поста и, соответственно, выведен из состава Политбюро.Однако имеющаяся теперь документация не под­тверждает факта, что причиной его паденияявились, как говорили тогда, именно русофильские симпатии.) На самом деле гораздоболее важным, чем поддержка того или другого руководителя, оказалось сочувствие,которое находила нарождавшаяся идеология среди госу­дарственных служащих, особеннов армии и даже в самой партии.


Показательны в этом плане превратности судьбы заместителязаведующего отделом пропаганды ЦК КПСС Александра Яковлева. Именно он провел наиболеесильную атаку на новые националис­тические, в частности русские, тенденции. Сделалон это очень осмотрительно, используя ярлыки, характеризующие эти идеи как «антимарксистские»и даже «контрреволюционные», не совмести­мые с политикой разрядки и «опасные в силуявной попытки возвра­та к прошлому». Эти не вызывающие возражения, ортодоксальные,на первый взгляд, заявления стоили автору места. Тогдашний секре­тарь ЦК КПСС покультуре Демичев и Суслов раскритиковали его за то, что зашел слишком далеко, послечего Яковлев почти на десять лет был отправлен в далекое канадское посольство.

С начала 70-х гг. аресты правозащитников в столице и крупныхгородах значительно усилились. Начались особые «самиздатские» процессы. Любой написанныйот своего имени текст подпадал под действие ст. 190(1), или ст. 70 УК РСФСР, чтоозначало соответственно 3 или 7 лет лагерей. Репрессии и судебные процессы к началу70-х гг. продемонстрировали силу тоталитарной машины государственной власти. Усилилисьпсихиатрические репрессии. ми летом 1972 г. Дело Якира и Красина задумывалось органамибезопасности как процесс против ХТС, поскольку не составляло секрета, что квартираЯкира служила главным пунктом сбора информации для «Хроники». Дело КГБ удалось- Якир и Красин «раскаялись» и дали показания более чем на 200 человек, принимавшихучастие в работе ХТС.
Выпуск «Хроники», приостановленный еще в 1972 г., в следующемгоду был прекращен в связи с массовыми арестами. С лета 1973 г. характер репрессийизменился. В практике властей стала присутствовать высылка из страны или лишениегражданства. Многим правозащитникам даже было предложено выбрать между новым срокоми выездом из страны. В июле — октябре были лишены гражданства Жорес Медведев, братРоя Медведева, борец против психиатрических репрессий, выехавший в Англию по научнымделам; В.Чалидзе, один из руководителей демократического движения, выехавший в СШАтак же с научными целями. В августе позволили выехать во Францию Андрею Синявскому,в сентябре — подтолкнули к выезду в Израиль одного из ведущих членов ИГ и редактора«Хроники» Анатолия Якобсона. конецформыначалоформы5 сентября 1973 годаА. Солженицын направил в Кремль «Письмо вождям Советского Союза», что в конечномитоге послужило толчком к насильственной высылке писателя в феврале 1974 года.
27 августа состоялся суд над Красиным и Якиром, а 5 сентября- их пресс-конференция, на которой оба публично каялись и осуждали свою деятельностьи правозащитное движение в целом. Вскоре, подавленный случившимся, покончил с собойдруг Якира, известный правозащитник, Илья Габай. В том же месяце в связи с арестамипрекратил работу Комитет прав человека.
Правозащитное движение фактически перестало существовать.Уцелевшие ушли в глубокое подполье. Ощущение, что игра проиграна и оставшаяся непоколебленнойсистема будет существовать чуть ли не вечно, стало доминирующим как среди избежавшихареста, так и среди узников брежневских лагерей.
1972-1974 гг. были, пожалуй, периодом самого тяжкого кризисаправозащитного движения. Перспектива действий была потеряна, почти все активныеправозащитники оказались в тюрьме, сама идеологическая основа движения была поставленапод вопрос. Сложившаяся ситуация требовала радикального пересмотра политики оппозиции.Этот пересмотр и был осуществлен в 1974 г.
К 1974 г. сложились условия для возобновления деятельностиправозащитных групп и ассоциаций. Теперь эти усилия концентрировались вокруг зановосозданной Инициативной группы защиты прав человека, которую окончательно возглавилА. Д. Сахаров .
В феврале 1974 г. возобновила свои выпуски «Хроника текущихсобытий», появились первые (после трех лет молчания) заявления Инициативной группыпо защите прав человека. К октябрю 1974 г. группа окончательно восстановилась.30 октября члены инициативной группы провели пресс-конференцию под председательствомСахарова. На пресс-конференции иностранным журналистам были переданы обращения иоткрытые письма политзаключенных. Среди них коллективное обращение в Международнуюдемократическую федерацию женщин о положении женщин — политзаключенных, во Всемирныйпочтовый союз — о систематических нарушениях его правил в местах заключения и др.Кроме того, на пресс-конференции прозвучали записи интервью с одиннадцатью политзаключеннымиПермского лагеря N 35, касавшиеся их правового положения, лагерного режима, отношенийс администрацией. ИГ выступила с заявлением, в котором призвала считать 30 октябряДнем политзаключенного.
В 70-е гг. диссидентство стало более радикальным. Основныеего представи­тели ужесточили свои позиции. Все, даже те, кто отрицал это впо­следствии,начинали свою деятельность с мыслью завязать диалог с представителями власти: опытхрущевского времени давал повод для такой надежды. Ее, однако, разрушили новые репрессиии отказ влас­тей вести диалог. То, что поначалу было просто политической критикой,обращается безапелляционными обвинениями. На первых порах диссиденты лелеяли надеждуна исправление и улучшение существующей системы, продолжая считать ее социалистической.Но, в конечном счете, они стали видеть в этой системе лишь признаки умирания и ратоватьза полный отказ от нее. Проводимая правитель­ством политика оказалась неспособнойсправиться с диссидентством и только радикализовала его во всех компонентах.
После того, как в 1975 г. СССР подписал в Хельсинки Заключительныйакт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, ситуация с соблюдениемправ человека и политических свобод превратилась в международную. После этого советскиеправозащитные организации оказались под защитой международных норм, что крайне раздражалобрежневское руководство. В 1976 г. Ю. Орловым была создана общественная группа содейс