Биография Джеральда Даррелла (Доклад)

ДЖЕРАЛЬД  ДАРРЕЛЛ — немного обавторе.
Поустановившимся канонам, предисловие должно посвящаться анализу литературных ииных достоинств предлагаемой читателю книги. Однакоприменительно к книге, которую вы сейчас держите в руках, мне хотелось быотступить от этой традиции. В самом деле, книга эта говорит сама за себя, в нейнет каких-то темных мест, нуждающихся в специальном толковании. Она открытакаждому, кому посчастливится ее приобрести. Иное дело — личность автора, внутреннюю сущность которого мы постигаемтолько через его произведение. А личность эта —Джеральд Даррелл, незаурядный человек иписатель-натуралист, известный, без пре­увеличения, во всем мире.
Так ужслучилось, что вот уже более четверти века я оказался в известной степенисвязанным с жизнью и работой Джеральда Даррелла.Знакомство с ним состоялось в одностороннем порядке, без прямого уча­стиясамого Даррелла, но оно оказалось настолько ярким, что я помню нашу первую«встречу» так, будто это было вчера: кто-то из коллег-аспирантов помахал передомной тоненькой скромной книжечкой в бумаж­ной обложке и сказал: «Взгляни,занятная вещь. Фамилия автора ничего мне не говорит, какой-то Дар­релл, нонаписано здорово!» Называлась книга «Пере­груженный ковчег». В тот же вечер,проходя мимо киоска около одной из станций метро, я поинтересо­вался, безособой надежды и, по правде говоря,— желания,нет ли в киоске этой книги. Она была, и продавец вытащил ее из большой стопки.Как странно это звучит сегодня — новаякнига Даррелла свободно продается в обычном газетном киоске! Дома я раскрылкнижку — и пропал! До тех пор, пока непрочел по­следнюю страницу, не мог оторваться. Все привлекало в этой книге: исовершенно особый угол зрения, под которым автор смотрел на мир природы, инеобычный, удивительный стиль письма, и тонкий юмор, и свое­образная,доверительная манера общения с читателем. Скажу без преувеличения: я былочарован. Шел 1958-й год. Именно тогда началось триумфальное вступлениеанглийского писателя-натуралиста Джеральда Дар-релла в нашу литературу о природе.
Вскоре былапереведена вторая книга Даррелла, «Земля шорохов», которую я прочел с неменьшим восторгом. Где-то в подсознании мелькала мысль отом, что неплохо было бы познакомиться с автором покоро­че, но путей к этому яне видел.
«Сближение» произошлонеожиданно — мне пред­ложили написатьпредисловие к новой книге Даррелла «Зоопарк в моем багаже». Это заставило меняближе и внимательнее ознакомиться с жизнью автора, с его деятельностью илитературным творчеством. Передо мной открылся поистине удивительный человек,щедро и многосторонне одаренный от природы, необыкновен­но притягательный исимпатичный, неординарный во всех отношениях, с собственным, каким-то особеннотеплым мироощущением. Любовь к природе, ко всем ее творениям неотъемлема от натурыДаррелла, она составляет важнейшую сторону его жизни, определя­ющую линию егособственной житейской философии. Надо ли удивляться, что со времени работы надэтим предисловием я безоговорочно подпал под обаяние Даррелла, стал его верными постоянным пропаган­дистом в нашей стране. Практически все книги Дар­релла,переведенные и изданные с тех пор в СССР, вы­ходили с моими комментариями ипредисловиями. А книг вышло много: «Гончие Бафута»,«Под пологом пьяного леса», «Три билета до Эдвенчер»,«Поместье-зверинец», «Путь кенгуренка», три автобиографические повести одетстве Даррелла, «Поймайте мне колобуса» и многиедругие. В сущности, неизвестными советскому читателю остались всего несколькопроизведений Дар­релла, и не потому, что там было что-то «такое», а по причинеих некоторой художественной и информацион­ной бледности. Не поставим это ему вупрек — ведь даже у самых известныхписателей бывают слабые вещи.
ПопулярностьДаррелла в нашей стране поистине необыкновенная. Я бы даже сказал, чтосоветские
читателизнают и ценят его гораздо больше, чем со­отечественники. Сегодня купить переводкниги Даррел-ла не только в газетном киоске, но и вкнижных мага­зинах практически невозможно —и это несмотря на довольно значительные тиражи и многочисленные пере­издания,несмотря даже на то, что Даррелла начали переводить на языки народов СССР.Более того, за прошедшие десятилетия «мода» на него не только не потускнела, новозросла и укрепилась. Из всех нату­ралистов, пишущих о природе, Даррелл,несомненно, пользуется у нас самой большой известностью.
Истоки такойпопулярности в его книгах. Именно они создали, определили, высветили образ ихавтора в представлении советских читателей. Самого же Дар­релла мы, таксказать, лично не знали. Поэтому легко понять тот интерес, который возбудила вовсех поклон­никах Даррелла весть о его возможном приезде в Советский Союз дляучастия в съемках многосерий­ного телефильма о природе СССР и ее охране. Большедругих, пожалуй, волновался я, ожидая встречи с чело­веком, ставшим мне дорогими близким за многие годы работы над его книгами. Ведь до тех пор мы обменялисьлишь несколькими довольно официальными письмами. Каким-то он окажется на самомделе?
Переговоры осъемках телефильма затянулись почти на три года, но, к счастью, завершились успешно.Осенью 1984 года Даррелл побывал вМоскве, но я был в экспедиции, и мы разминулись. А весной следующего года я имои коллеги-зоологи узнали: Даррелл снова в Москве! На этот раз встреча нашасостоялась. Она произошла в холле гостиницы «Будапешт». Я хорошо представлялсебе внешность Даррелла по нескольким портретам, которые были опубликованы вего книгах (сравнительно молодой красивый мужчина с темной бородой и грустнымиглазами), но не учел, что про­летели годы, и годы непростой жизни, поэтомуоказал­ся не совсем готов к встрече. Тем не менее, когда в две­рях холлапоявился грузный мужчина с загорелым обветренным лицом, на котором особенноконтрастно выделялись совершенно белая борода и светло-голубые, лучистые глаза,я сразу узнал его. Во всей осанке вошедшего чувствовалось спокойствие, ощущениесоб­ственного достоинства и даже какая-то властность. Я заметил, как глазавсех, сидящих в холле, устреми-
лись наДаррелла, как люди начали перешептываться и переглядываться, безошибочноугадывая неординар­ность вошедшего человека. (Такое же почтительное любопытствомне пришлось наблюдать в Кении по отношению к БернгардтуГржимеку, когда он появлялся в общественных местах.)
Как нистранно, но Даррелл тоже сразу «узнал» меня (вероятно, по описанию Джона Хартли — своего неизменного помощника и героя многихкниг, с которы­ми я познакомился раньше. А может, существуют какие-то флюиды?)Мы дружески обнялись, и с той минуты между нами возникла настоящая личная друж­ба.Вместе мы побывали в Астраханском заповеднике, в погоне за сайгаками проехалиКалмыкию, много гуля­ли по Москве и говорили, говорили, говорили… Нам было очем говорить. И теперь без ложной скромности и с полной ответственностью я могуутверждать, что знаю Даррелла лучше, чем кто-либо другой в нашей стране.
Программапребывания Даррелла и его жены Ли в Советском Союзе была не только насыщенной,но и утомительной. Помимо посещения ряда труднодоступ­ных заповедников(Дарвинского, Баргузинского, Тай­мырского и многихдругих), где велись съемки теле­фильма, помимо осмотра различных архитектурныхи исторических памятников в Москве, Самарканде, Буха­ре, Рязани и другихгородах, помимо внимательного знакомства с Московским зоопарком и Птичьимрынком Дарреллу пришлось участвовать в бесчисленных офи­циальных и неофициальныхвстречах с советскими чи­тателями —любителями его книг. Для каждого у него находилось теплое слово, каждому оноставил автограф на книге (иногда сопровождаемый шутливым рисун­ком), так что кконцу поездки от бесконечных надписей, по выражению самого Даррелла, праваярука у него стала значительно сильнее левой. Пожалуй, не будет преувеличениемсказать, что он оставил автографы не менее чем на тысяче книг!
Организацияпоездки Даррелла по нашей стране заслуживает всяческих похвал. В каждом из посеща­емыхим заповедников его с нетерпением ждали. Самые редкие звери и птицы, самыекрасивые уголки приро­ды — все этодемонстрировалось сотрудниками запо­ведников с любовью и гордостью, с желаниемкак можно
большерассказать долгожданному гостю о природе нашей страны. И Даррелл понял и подостоинству оценил это стремление — всвоей недавно вышедшей, великолепно иллюстрированной книге «Даррелл в Рос­сии»он с восторгом отзывается и о самой природе Со­ветского Союза, и о людях,которые заняты ее изучением и охраной. Да и в других выступлениях в печати и порадио он неоднократно возвращался к профессиональ­ному и объективному анализусостояния охраны приро­ды в СССР, особо выделяя в качестве достижений созда­ниесети питомников по разведению редких и исчезаю­щих видов и, разумеется,развитую и научно обоснован­ную систему охраняемых территорий.
Но далосьДарреллу это путешествие нелегко. Тысячи и тысячи километров в самолете, наавтомобиле, вертолете, катере, моторных лодках, а иногда и верхом, в жару и вхолод, часто в непроглядной пыли степных и пустынных дорог. А Джеральду Дарреллу сейчас за шестьдесят, и здоровьем особымон отнюдь по­хвастаться не может —болезнь почек все настойчивее дает о себе знать. И все же он ни на минуту нетерял живого интереса к окружающему, чувство юмора не покидало его ни при какихситуациях. Как-то после мучительного переезда из Астрахани в самую сердцеви­нустепей Калмыкии, когда на лицах всех участников лежал сантиметровый слойтончайшей пыли, на вопрос о самочувствии Даррелл слабым голосом ответил: «Живеще. Пока жив!». И тут же пришел в восторг от белой парадной юрты, которуюпоставили для него среди без­людной степи.
Я стольподробно останавливаюсь на совместном путешествии с Дарреллом и вспоминаю дни ичасы общения с ним потому, что это дало мне редкую возмож­ность проверить тепредставления о нем, которые сло­жились у советского читателя (не без моегоучастия как автора предисловий) на основании его книг. И надо сказать, оценканаша оказалась в целом правильной, хотя некоторые акценты, пожалуй, пришлосьсместить. Единственное, что необходимо полностью исключить, это представление оДаррелле как об ученом-зоологе. Он не зоолог в строгом понимании этого слова ивообще не ученый, а просто превосходный значок и любитель животных. Нисклонности к систематическому изуче­нию их, ни соответствующего образования уДаррелла
нет, да,может, это и к лучшему. Научный профессиона­лизм, как правило, убиваетнепосредственность воспри­ятия. А вот то, что он искренне любит животных, любитприроду, болеет за ее будущее,— этооказалось совер­шенной правдой. В искренности его восторгов при виде стадаовцебыков на Таймыре, колоний бакланов и ца­пель в дельте Волги, токующегоглухаря в Дарвинском заповеднике или стерхов в Окскомпитомнике редких журавлей сомневаться не приходится — они непод­дельны. Полное доверие вызывает и его высокая оценкамер по охране природы в СССР, и это понятно —Дар-реллу показали самые выигрышные из них, оставиввне поля зрения все конфликтные ситуации. Но самое главное, что подтвердилонедолгое общение с Даррел-лом, это его личныекачества. Он действительно ока­зался замечательным, поистине незаурядным челове­ком,мягким, добрым, доброжелательным и в каком-то смысле восторженным, каким ирисовался в нашем воображении. Буквально у каждого, кто с ним беседо­вал илипросто задавал ему вопрос, оставалось чувство соприкосновения с другом,понимающим самые интим­ные движения души, чутко отвечающим на них. Этосчастливый и крайне редкий дар.
Джеральд Дарреллмногое делает для пропаганды охраны природы во всем мире. Понимая, что основаохраны животных — это знание и любовь,порождаемая знанием, Даррелл в соавторстве со своей женой, Ли Даррелл, выпустилкнигу «Натуралист-любитель», сво­его рода энциклопедию для начинающегоестествоиспы­тателя, продуманно составленную и превосходно иллю­стрированную(жаль, что у нас нет таких книг!).
Особоевнимание Даррелл уделяет телевидению. Напервых порах это были лекции, сопровождавшиеся показом наиболее интересныхживотных. Затем после­довал полнометражный, но еще в известной мере люби­тельскийтелефильм о зоопарке в Джерси, где Даррелл выступал в роли ведущего. Успешныйдебют послужил причиной приглашения Даррелла участвовать в съем­ках ужепрофессионального 13-серийного телефильма о природе и животных различныхуголков нашей планеты. История создания этого телефильма легла в основу книги«Натуралист на мушке». Таким образом были убиты как бы два зайца. Съемки фильмавсегда сопря­жены с весьма обременительными обязанностями, и Дарреллу вместе сего верной спутницей. Ли, пришлось в короткие сроки побывать в ряде сильноудаленных друг от друга мест — на севереЕвропы, на Шетланд­ских островах, и на юге ее, в Камарге,в Африке и Се­верной Америке. Такой разброс «мест действия» не мог не сказатьсяна целостности восприятия, и книга «На­туралист на мушке», в отличие оттелефильма, полу­чилась, на мой взгляд, несколько более поверхностная, нежелидругие уже известные нам произведения Дар-релла.Комичностью ситуаций автор нередко пытается компенсировать глубину и духовностьобщения с жи­вотными, что так характерно для его более ранних книг. Однакозарисовки природы по-прежнему блещут удиви­тельнойточностью, выразительностью и умением вы­делить главное. Написанная,по-видимому, не без ком­мерческих мотивов, книга тем не менее в художествен­номплане не выпадает из общего ряда работ Даррелла и ничем не выдает ни еговозраста, ни известной жизненной усталости, даже при описании свидания сместами его детства на острове Корфу. А главное— она, как и ранее, славит красоту и непреходящую ценность природы,зовет людей к ее охране. Читатель почувствует это сам. Многосерийнаятелепередача «Даррелл в России», посвященная природе нашей страны,— тоже прежде всего вклад в общее дело сохра­ненияприроды нашей планеты. Миллионы советских телезрителей могли недавно в этомубедиться. Но мне видится здесь и нечто большее: работа над этой теле­передачейслужит упрочению контакта и взаимо­понимания между народами, а в конечном итоге — делу укрепления мира на Земле. Это в духеДаррелла.
В. Флинт