Наука как социальное явление

Когда говорят и пишут "наука", чаще всего имеют в виду результаты научных исследований или совокупность научных знаний. Но наука это еще и люди, получающие эти результаты и создающие это знание – математики, физики, химики, биологи, психологи, философы, социологи, историки, филологи, специалисты технических и других наук, которые объединены в национальные отряды, составляющие российскую, американскую, японскую науку. Если в первом аспекте наука изучается логикой науки, то во втором – ее социоло­гией. В совокупности они составляют дисциплину, которая у нас на­зывается науковедением, а на Западе – наукой о науке. Многие ее проблемы пересекаются с информатикой. Наука как социальное явление претерпевает большие изменения, но еще быстрее меняются наши представления о науке, точнее, о совокупной области науки и техники.
В изучении социологических тенденций развития науки в последние десятилетия наблюдается значительный прогресс. Большинство отечественных и зарубежных исследователей в этой области отмечает несоответствие между традиционными концепциями науки и современными ее социологическими моделями. Интересные взгляды на этот счет принадлежат видному английскому физику Джону Займа­ну, известному своими оригинальными работами по социологии науки. По его мнению, все многообразие прежних представлений о науке как социальном явлении можно свести к двум традиционным концепциям – прикладной и теоретической.
Первая из них, называемая им "инструментальной", характерна для представителей политических и экономических кругов, В ней наука и техника, обычно обозначаемые как исследования и разработки, рассматриваются в качестве инструмента для решения социальных и экономических проблем. При достаточных организации и финансировании этот "черный ящик" позволяет получать необходимые консультации, решения, изобретения. Ей противостоит теоретическая концепция науки, трактуемая как модель "открытия" и бытующая в сферах образования, культуры и науки. В соответствии с этой моделью ученый, исследуя законы природы, приходит к новым открытиям, пополняющим общечеловеческое знание, которое служит объектом применения в технике.
Надо сказать, что эти концепции в какой-то мере соответствуют нашим представлениям о прикладной и фундаментальной науке, первая из которых служит для непосредственного внедрения ее результатов в народное хозяйство, а вторая меняет наши воззрения на окружающий нас или находящийся внутри нас мир. Обе модели, имеющие достаточно глубокие исторические корни, неадекватны современному состоянию науки и техники. В них отсутствуют существенные элементы для понимания истинного положения этой совокупной области в обществе.
Анализ своей новой модели науки Дж. Займан начинает с рассмотрения ее внутренних параметров, к которым наряду с традиционными элементами "ученый" и "знание" он относит "научное сообщество" (рис. 2). На пересечении этих элементов обозначены такие понятия, как "незримый коллектив", "научная парадигма", "научная коммуникация" и ряд других, которые были введены в научный оборот в последние десятилетия и существенно продвинули наше понимание социального механизма науки.
Эти понятия он связывает с именами известных западных социологов науки Майкла Поланьи, Роберта Мертона, Томаса Куна и философа Карла Поппера. Конечно, список этот неполон даже в рамках западной социологии: в нем отсутствуют имена Джона Бернала, Дирека Прайса, Уиль­яма Гарвея, Белвера Гриффита, Генри Смола. Если же обратиться к отечественному науковедению, то вряд ли можно не упо­минать работы Г. М. Доброва, В. В. Нали­мова, Н. И. Родного, С. Р. Ми­кулинского, Э. М. Мирского и других ис­следовате­лей, внес­ших существенный вклад в современное представление о поло­жении науки в обществе.
Неадекватность традиционных концепций науки Дж. Займан спра­ведливо видит в неправомерности противопоставления науки и тех­ники, теоретических исследований и прикладных разработок, которые в настоящее время уже не имеют четких демаркационных линий. Более важное значение для понимания современного положения нау­ки и техники в обществе он придает особенностям научного сооб­щества, развивающегося в определенном направ­лении с середины XVII в.
М. Поланьи (его книга "Личностное знание" 1958 г. издана у нас в 1985 г. издательством "Прогресс") впер­вые показал, что науч­ное сообщество – уникальный продукт цивилизации. В нем нет по­стулированной системы формальных убеждений, но есть неписаная этика, определяющая безоговорочные нормы поведения ученых. Как почти в любой общественной институции, в научном сообществе существуют свои ранги престижа и иерархия, но они устанавливаются в соответствии с оценкой достижений ученого и его признанием в своей среде. Их престиж не наследуется и не приобретается какой-либо вненаучной деятельностью. Быть ученым, по его мнению, зна­чит постоянно быть учеником, а достичь компетентности можно лишь под руководством учителей.
«В ведущих исследовательских школах воспитываются наиболее важные предпосылки научного открытия. Они раскрываются перед способным студентом в ходе каждодневного труда учителя: интуиция, которой он руководствуется в работе, передается ученику... Именно поэтому так часто великие ученые в ка­честве подмастерьев следуют за великими учителями».
Будучи идеалистом, М. Поланьи отрицает определяющее влияние ма­териальных потребностей общества на развитие науки. Эта его по­зиция особенно четко выявилась в споре с Дж. Берналом, который в этом вопросе придерживался материалистических взглядов. «Мы должны подтвердить, писал М. Поланьи, что сущность науки есть тяга к знанию и что практическая польза знания не должна нас занимать… Мы, ученые, посвятили себя служению ценностям, более дорогим и делу более насущному, чем материальные блага».
Р. Мертон кодифицировал принцип независимости научного иссле­дования и выделил в нем четыре аспекта: универсальность, коммунальность, беспристрастность и скептицизм. Универсальность предполагает доступность научной профессии каждому, кто обладает соответствующими способностями, независимо от расы, национальности, происхождения, принадлежности к классу или лич­ных качеств. Коммунальность подразумевает, что знание является общественным продуктом, выделяемым из наследия прошлого и свободно передаваемым в будущее. Можно купить патент и извлекать прибыль из использования изобретения, но не из тео­рии, которая привела к изобретению. Научная теория является до­стоянием общества, а полная и свободная информация о научных до­стижениях выступает необходимым условием прогресса в обновлении знаний.
Беспристрастность оценки научных до­стижений также является одним из условий развития науки. Требо­вание объективности имеет твердый базис в социальном характере науки, и именно это определяет высокую репутацию людей науки. Ученые, разумеется, стремятся к известности, но сама природа на­учного исследования дает науке гарантии против фальсификации его результатов. Скептицизм подразумевает организованную систему проверки этих результатов, добровольный отказ от приня­тия их на веру, отказ от слепой приверженности принятым догмам или прежним авторитетам.
Т. Кун ввел в научный оборот понятия научной парадигмы и нор­мальной науки, которые позволили по-новому взглянуть на деятель­ность научного сообщества. Понятие научной парадигмы, сложное и по-разному определяемое автором, возникло по аналогии с грамматической парадигмой спряжения глаголов или склонения существительных. В книге 1962 г. "Структура научных революций" (перевод 2‑го издания 1970 г. опубликован издательством "Прогресс" в 1975 г. и 1976 г.) он пишет: «Под парадигмами я подразумеваю признанные всеми научные достижения, которые в течение определенного време­ни дают модель постановки проблем и их решений научному сообще­ству...
Успех парадигмы, будь то аристотелевский анализ движения, расчеты планет у Птолемея, применение весов Лавуазье или математическое описание электромагнитного поля Максвеллом, вначале представляет собой в основном открывающуюся перспективу успеха в ряде проблем особого рода. Заранее неизвестно исчерпывающе, каковы будут эти проблемы. Нормальная наука состоит в реали­зации этой перспективы по мере расширения частично намечаемого в рамках парадигмы знания о фактах. Реализация указанной перс­пективы достигается также благодаря все более широкому сопоставлению этих фактов с предсказаниями на основе парадигмы и благо­даря разработке самой парадигмы
Немногие из тех, кто фактически не принадлежит к числу иссле­дователей в русле зрелой науки, осознают, как много очиститель­ной работы такого рода осуществляется в рамках парадигмы и как приятно выполнять эту работу... Именно наведением порядка занято большинство ученых в ходе их научной деятельности. Последняя и составляет то, что я называю здесь нормальной наукой... Ученые в русле нормальной науки не ставят себе цели создания новых тео­рий, обычно к тому же они нетерпимы и к созданию таких теорий другими. Напротив, исследование в нормальной науке направлено на разработку тех явлений и теорий, существование которых парадигма заведомо предполагает» (с.11, 43-44).
. Рис. 2. Внутренние параметры науки (по Дж. Займану)


Таким образом, научные революции, понимаемые Т. Куном как смена одних парадигм другими, означает ломку привычных коммуникаций между учеными. Как правило, научная революция меняет не только круг проблем, которые научное сообщество считает достойными ис­следования, но и научный язык, на котором описываются результаты исследований, и методы их проведения, и верификации их истинности. Поэтому такая ломка оказывается крайне болезненной для представителей определенного научного сообщества, а само это явление стало весьма ощутимым для социального здоровья науки в связи с увеличением темпов ее роста и частотой смены парадигм, которая в наше время все больше захватывает и механизм передачи знаний в науке.
К. Поппер, английский философ, логик и социолог, является соз­дателем так называемого критического рационализма. В основе этой фило­соф­ской концепции лежит абсолютизация принципа фальси­фикации как главного метода отделения научного знания от ненауч­ного. Этот принцип предполагает отказ от признания объективной истинности научных знаний, релятивизм в истолковании его роста, конвенциализм в трактовке исходных оснований знаний и объективно-идеалистическую теорию "трех миров": мира физического, мира субъективного знания и мира ментального объективного знания. К. Поппер доказывает, что наука расширяет наши знания не путем верификации существующих теорий, а путем их фальсификации. Его книга "Логика научного исследо­вания" (1934 г.) и отрывки из книг "Предположения и опровержения" и "Объективное знание" (1963 г. и 1972 г.) опубликованы на русском языке в 1993 г. издательством "Прогресс" под заглавием "Логика и рост научного знания".
В книге "Объективное знание" он пишет: «Феномен человеческого знания, вне всякого сомнения, является самым большим чудом в на­шей Вселенной. Оно представляет собой проблему, которая будет решена не скоро. Со времен Декарта теория человеческого знания была в основном субъективистской: знание рассматривалось как особо надежный вид человеческой веры, а научное знание как особо надежный вид знания. Положения этой книги порывают с тра­дицией, восходящей еще к Аристотелю, с традицией общепринятой теории знания как здравого смысла, которую я рассматриваю как субъективистскую ошибку. Эта ошибка господствует в западной философии. Я сделал попытку искоренить ее и заменить объективной теорией преимущественно предположительного знания».
Многие западные теоретики информатики в своих гносеологиче­ских построениях опираются на онтологическую схему К. Поппера, которая привлекает их наличием в ней мира объективного знания как среды, в которой происходит информационная деятельность. По мнению Б. Брукса, например, ученые-естественники и инженеры трудятся в сфере "физического мира", гуманитарии изучают "мир су­бъек­тивного знания" и его связи с "физическим миром", а результаты их деятельности помещаются в "ментальный мир", рамками ко­торого ограничивается сфера математиков-теоретиков.
Таким образом, сущность информационной деятель­ности заключается в сборе и организации записей ментального "мира" объективного знания для дальнейшего их использования, а теоретическая задача информатики в изучении, описании и объяс­нении взаимодействия между "мирами" субъективного и объективного знания и в оказании содействия в организации знаний. Поскольку записи человеческого знания у К. Поппера независимы от познающего субъекта, объективное знание доступно для всеобщего изучения, которое и создает предпосылки для возникновения информатики как науки.
Центральное место в науковедческих исследованиях последних десятилетий занимает концепция научной коммуникации, понятие которой не случайно и в модели Дж. Займана находится на скрещении трех внутренних измерений науки. Концепция научной коммуникации была глубоко разработана в 60-е и 70-е годы. Она получила яркое выражение в трудах Д. Прайса, У. Гарвея, Б. Гриффита и многих других ученых. Ей была посвящена и монография А. И. Михайлова, А. И. Черного и Р. С. Ги­ляревского "Научные коммуникации и инфор­матика" (1976 г.).
В рамках этой концепции были выяснены закономерности передачи научной информации внутри научного сообщества и за его пределами, установлено, что система научной коммуникации является важной частью социального механизма науки, что она служит одним из существенных объектов исследования информатики. Были глубже поняты процессы оценки новизны и значимости результатов научных исследований, роль публикаций в журналах и их рефератов как формальных каналов передачи знания, разработаны методы анализа цитирования для поиска нужной информации, определения вклада отдельных ученых и школ в науку и динамики развития научных направлений.
В тенденциях самой научной коммуникации были вскрыты противоречия, служащие фактором развития всей информационной сферы. Одним из важных достижений в изучении научной коммуникации был вывод о том, что эффективное развитие науки в значительной степени зависит от прогресса в системе научной коммуникации.
К трем внутренним измерениям науки, по мнению Дж. Зай­мана, следует добавить четвертое – техническое оснащение, которое и теперь играет существенную роль в исследованиях и разработках, а в ближайшем будущем займет еще большее место. Уже сейчас элек­тронный микроскоп и миникомпьютер входят в необходимое оборудование каждой естественнонаучной лаборатории. В дальней­шем сложные приборы станут использоваться во всех областях науки. Они будут способствовать смягчению традиционного противопоставления науки и техники.
Однако наибольший интерес в новой модели науки вызывают не эти, уже довольно глубоко изученные, ее внутренние измерения. Значительно более существенными являются ее внешние аспекты, или элементы, связывающие ее со сложной жизнью современного общества (рис. 3). Такими аспектами служат научная политика и экономика науки, управление наукой и техникой, технический прогресс и пропаганда научных достижений, тесно связанная с системой подготовки научных кадров и образованием как таковым. Следовательно, в модель науки оказываются вовлеченными промышленность и народное хозяйство в целом, органы государственного управления, включая специальные подразделения для управления наукой и техникой, системы высшей и средней школы, а также система массовой коммуникации с ее разветвленными средствами информации и пропаганды.
Описываемая модель предполагает, что на науку будет оказывать все более значительное влияние экономика, политика, идеология, культура, мораль, другими словами, вся надстройка, определяемая общественным строем государства. При всей ограниченности и условности рассматриваемой модели науки, как, впрочем, любой графической или даже математической модели, она является шагом вперед по сравнению с традиционными концепциями науки, так как устанавливает новые связи между ее внутренними измерениями и внешними элементами, а также с другими, более широкими аспектами жизни общества.
Рис. 3. Внешние параметры науки (по Дж. Займану)


Важной особенностью современной "большой" науки является то новое обстоятельство, что на ее внутреннюю структуру накладывается внешняя иерархия, проявляющаяся в управляющих воздействиях общества, в частности, органов государственного управления. Эта иерархия и ее воздействия становятся все более разветвленными и жесткими по мере роста всех параметров науки.