Платон впервые создал систематическое, детально проработанное учение о знании, провёл различие между видами знания и задумался об особенностях того вида знания, которое мы сегодня называем научным.
Его предшественниками в этом отношении были натурфилософы, которые впервые пытались теоретически объяснить, что такое знание вообще и как человек познаёт мир.
Уже у Фалеса можно найти намёк на то, что знание возможно потому, что душа и мир – одной природы, имеют общую сущность. Эмпедокл и Демокрит впервые описывают сам механизм процесса познания: они объясняли происхождение ощущений истечением-излучением от всех вещей тонких телесных оболочек, «образов» («идолов»), которые летают в воздухе во всех направлениях и «ударяют» по органам чувств. Атомы этих «идолов» механически воздействуют таким образом на душу, которая также состоит из атомов, лёгких и подвижных («огненных»), а потому способна почувствовать, воспринять в себя легчайший удар тончайших летучих оболочек вещей и воспроизвести в себе, во внутреннем движении атомов души, движение атомов внешних тел. Таким образом первоначально познание понимается как физический (и даже механический), вполне естественный (природный) процесс взаимодействия двух тел - тела человека и внешнего тела, в результате которого в теле человека остаётся некий отпечаток (образ) этого внешнего воздействия. «Идолы» сталкиваются друг с другом, рассеиваются, переплетаются, искажаются, органы чувств грубы, поэтому многого вы воспринять не можем, многое воспринимаем в искажённом виде, познание истины трудно, но - возможно. Не доверяя вполне чувствам и полагаясь на разум, мы всё-таки можем узнать, каковы вещи поистине, на самом деле, сами по себе.
Платон учитывал также достижения софистов, которые впервые обратились к изучению «этоса» и «логоса», начали изучать язык, в котором выражает себя знание, обратили внимание на социальное измерение знания и благодаря этому открыли его субъективность и относительность. Софисты первыми поняли глубину человеческой субъективности, благодаря чему знание впервые стало для них настоящей проблемой: они поняли, что непонятно, как мы вообще что-то можем знать, как вообще возможно знание (истина, достоверность), как мы можем сообщать друг друг другу свои чувства и мысли и иметь в них хоть что-нибудь общее.
Платон опирался и на критику софистики у Сократа, по определению Ницше - теоретического человека, который сумел преодолеть субъективизм и релятивизм софистов, руководствуясь именно инстинктом науки, верой в силу разума, мышления, логики, рассуждения. Его следует считать основоположником диалектики как такого метода ведения совместного обсуждения, благодаря которому через столкновение противоположных (субъективных) мнений, через их противоречия друг другу достигается общее и объективное понимание сути вещей, истина. После Сократа и Платона диалектическая методология обсуждения навсегда вошла в состав науки и имеет в ней не меньшее значение, чем формально-логические процедуры доказательства или экспериментальное искусство получения фактов.
Несмотря на то, что Сократ, на первый взгляд, интересовался исключительно проблемами практической философии, блага, этики и политики, его беседы имели решающее значение для принципиально новой постановки проблемы знания. Сократ впервые совершенно ясно отличает идею вещи от самой вещи, и показывает, что эта идея не есть нечто лишь субъективное (только «наше понятие»), но есть нечто объективное, более устойчивое и реальное, чем отдельные непрерывно «текущие» материальные предметы. Более того, любая отдельная вещь самим фактом своего бытия уже предполагает существование чего-то иного, бытия другого рода, которое является условием самой её возможности. Именно Сократ открыл царство идеально-реального, строго отличая его от мира телесно-реального. Строго говоря, именно оно является истинным предметом знания, хотя нам кажется, что мы познаем отдельные телесные вещи. В этом пункте Сократ – создатель основы философских учений Платона и Аристотеля. Более того: его идея получила развитие в теории науки Декарта, Канта, Гуссерля и других выдающихся мыслителей.
Платон исходит из этой мысли, которую через две тысячи лет Декарт иллюстрировал в «Размышлениях о первой философии» знаменитым примером с воском: та вещь(кусочек воска), которую мы «видим» собственными глазами, мы в действительности не столько видим, сколько мыслим, или «домысливаем», примысливая к тому, что мы непосредственно ощущаем, нечто совершенно иное. Без этой спонтанно-апперцептивной деятельности мышления мы не «понимаем», что мы видим, к чему относится постоянно изменяющиеся ощущения. То, что сохраняется во всех изменяющихся ощущениях, что объединяет их все и благодаря чему возникает знание – мыслится, а не «воспринимается». В любом чувственном восприятии, опыте мы мысленно «видим» и познаём именно то, чего нет в самом восприятии. Имея одни только чувственные образы, мы постоянно говорим о самих вещах, т.е. мыслим одну и ту же идею.
Один из важнейших источников теории Платона – математика. Для доказательства теоремы Пифагора мы рисуем на бумаге или на доске прямоугольный треугольник и рассуждаем, опираясь на этот чертёж. Это важно: без чертежа доказать теорему не можем, но доказательство относится совсем не к тому, что нарисовано на чертеже! В ходе доказательства мы видим одно, а имеем в виду нечто иное. Познаётся посредством доказательства такой предмет, который невозможно ни видеть, ни наглядно вообразить, так как стороны этого идеального треугольника не имеют никакой толщины, никакого цвета и т.д. Точно так же обстоит дело в любом познании. Чувственно воспринимаемые вещи, которые кажутся подлинной и единственной реальностью, – лишь «тени», несовершенные подобия истинно действительного мира, который, собственно, и является настоящим предметом познания.
Чем совершеннее предмет, чем меньше в нём изменчивого, телесного и чувственно воспринимаемого, тем точнее и достовернее знание об этом предмете и тем в большей степени источником его служит разум, мышление, а не чувственное восприятие. Совершенство знания определяется совершенством его предмета. Уровням бытия соответствуют и уровни знания: «теням» телесных вещей (их отражениям, «следам» их существования и действия) соответствует предположение; самим этим вещам - вера (непосредственное чувственное восприятие, мнение); математическим объектам - рассудочное размышление (дианойя); бестелесным идеям – разумное умопостижение (ноэзис).
Несовершенство (изменчивость, текучесть, неопределённость, неуловимость) телесных вещей обусловливает и несовершенство знания о них. Физика для Платона – низший вид знания. Здесь возможны лишь «мнения», предположения, гипотезы, но невозможны точность и достоверность. Более совершенное знание достигается в математике, предметом которой являются нематериальные и неподвижные (неизменные) сущности. Однако в математическом познании ещё сохраняется элемент чувственности, (наглядности, интуиции). Высшее по степени совершенства и достоверности знание свободно от всего чувственного. Это чисто умозрительное знание об идеях, которые невозможно себе представить наглядно, можно лишь абстрактно-логически мыслить, было позже названо «первой философией» или метафизикой.
Принципиально важно, что Платон считает высшее теоретическое знание (дианойя и ноэзис, математику и метафизику) невыводимым из опыта, независимым от него, априорным. Невозможно индуктивно вывести теоретические идеи путём постепенного «обобщения» чувственных восприятий - сколько ни обобщай эмпирическое знание, оно всё равно останется эмпирическим, т.е. приблизительным, недостоверным, гипотетическим, всего лишь вероятно истинным. «Подняться» от вещей к идеям в принципе невозможно. Между отдельными чувственно воспринимаемыми вещами и идеями всегда остаётся непереходимая пропасть, как между миром и Богом. Поэтому если бы душа человека не была связана с истинным бытием «в обход» чувственно воспринимаемых вещей, т.е. изначально и непосредственно, то она никогда и не узнала бы о них. Если бы мы уже не знали об истинном бытии (неявно), то никогда и не узнали бы о нём. Нельзя узнать того, чего уже не знаешь. Высшее (теоретическое) знание – это не эмпирические обобщения, «абстракции»; оно не «отвлекается» от вещей, но прирождено самой душе и обнаруживается в неё под влиянием внешнего толчка (чувственного восприятия, опыта) путем припоминания. Знание приходит не извне, от вещей, а изнутри, из глубины души. Это учение о врождённости истины получило позднее название нативизма.
Мало того, что теоретическое (научное, философское) знание, по Платону, не является зависимым и производным от чувственно-эмпирического. Верно прямо противоположное: если бы мы уже не знали идей (неявно, сами этого не сознавая), то не могли бы ни воспринимать, ни познавать даже отдельные чувственно воспринимаемые тела! Индуктивное эмпирическое обобщение – в каком-то смысле иллюзия. Нам кажется, что знание постепенно «вытягивается» из опыта, что понятия мышления каким-то образом формируются чувственным восприятиям, как бы «кристаллизуются» из ощущений. На самом же деле врождённое и неявное знание, незаметная активность души составляет невидимое и не осознаваемое условие возможности явного, эмпирического знания, которое обнаруживается, раскрывается благодаря «толчку», данному ощущениями. Не имея этих общих априорных предпосылок, внутренней активности души, невозможно и ничему научиться из опыта.
Таким образом, высшая задача познания - научиться непосредственно мыслить сами идеи в чистом виде. Метод, ведущий к выявлению чистого знания, к «созерцанию божественного» (построению теории), Платон называет диалектикой. «Припомнить» вечные идеи можно только в диалоге,в котором сталкиваются противоположные позиции, тезисы и антитезисы, возникают противоречия, с целью их разрешения анализируются понятия, выдвигаются пробные определения, которые затем подвергаются испытанию, уточняются и т.д. Всем рассуждением движет сама логика понятий, логика объективная, не зависящая от от воли, желаний, особенностей, личных интересов, произвола тех или иных участников диалога.
Эта идея науки Сократа-Платона с наибольшей глубиной и с энциклопедическим размахом была осуществлена в «Науке логики» Гегеля, завершающей развитие метафизики как науки. Однако уже непосредственный ученик Платона, Аристотель, считал диалектическую методологию Платона лишь способом получения вероятно истинного, правдоподобного, но не вполне достоверного знания, отличая «диалектическое» доказательство от аподиктического (научного). Методы получения вполне достоверного, доказательного знания указывает не диалектика, а силлогистика (аналитика), часть новой науки, созданной Аристотелем - логики.