1
Лекция 19. Биоэтика: проблемы и перспективы. Биосфера и ноосфера
1. Природные запреты
Рождается ли человек безморальным (с сознанием, как чистый белый лист бумаги) и только воспитание прививает ему некие принципы, выработанные когда-то рационалистами, или же мы появляемся на свет с каким-то набором врожденных чувств и представлений о том, что хорошо и что плохо, а воспитание их только развивает и направляет?
Биоэтику (или сложные поведенческие программы, присущие животному миру) следует рассматривать как естественное обоснование человеческой морали. Ведь много признаков, присущих человеку, генетически обусловлено. И только часть человеческих черт обусловлена воспитанием, образованием и другими факторами внешней среды обитания.
С помощью биоэтики можно ответить на вопрос о происхождении таких важнейших проявлений человеческого разума, как мораль и этика.
Но прежде чем мы поговорим о биоэтике человека давайте рассмотрим братьев наших меньших и присущую им мораль.
Мораль не чужда животным, люди про это знали тысячи лет, ведь с ними были собаки. Каждый, кто воспитывает собаку, может убедиться, как легко можно привить ей некоторые наши этические правила, которые ей исходно совершенно чужды - понятливость и послушность. Но если бы собаке были присущи только эти качества, мы называли бы ее своим четвероногим рабом, а мы зовем ее другом. Ведь помимо придуманной нами для нее этики, мы чувствуем в хорошей собаке ее собственную мораль, во многом совпадающую с нашей. Скажем, вы спокойно оставляете ребенка на попечение вашей собаки, страшного хищника, способного растерзать даже взрослого и сильного человека. А почему? Потому, что вы доверяете ей, доверяете устойчивым принципам ее поведения. Ведь собака, как и человек с моральными устоями, не может обидеть самку или детеныша, готова рисковать жизнью за товарища, уважает смелость и прямоту и презирает трусость и обман.
Так что же такое мораль животных (или основные принципы биоэтики)? По мнению выдающегося австрийского этолога (специалист по поведению животных) Конрада Лоренца, это - создание естественным способом вражденного запрета выполнять обычные программы поведения в некоторых случаях, возникающих при общении с себе подобными. К важнейшим из таких запретов относятся следующие:
1. "Не убей своего" - первый и основной запрет у очень многих видов. Чтобы выполнять его, необходимо безошибочно узнавать своих, безошибочно отличая их от чужих. Например, галки, гуси и обезьяны узнают друг от друга персонально, а члены крысиного клана, точно так же как пчелы и другие общественные насекомые, отличают своих сородичей от чужих по общему запаху. У человека тоже есть манера делить всех окружающих на своих и чужих.
2. Второй запрет непосредственно вытекает из первого - чтобы не убить своего и не быть убитым им, нельзя нападать неожиданно и сзади, без предупреждения и без проверки, нельзя ли разрешить возникший конфликт без схватки. Например, собакам, чтобы познакомиться, важно обнюхать друг друга, а безопасно это можно сделать только четко фиксированным образом. Человеческий ритуал выполняет, в целом, те же функции, что и ритуализированные инстинктивные действия животных. Ритуал - это специальная форма взаимодействия, изобретенная людьми для удовлетворения потребности в признании среди "своих".
3. У хорошо вооруженных природой животных есть запреты применять смертоносное оружие или убийственный прием в драке со своими. Волк может убить оленя и даже лося одним ударом клыка, разорвав горло или пах. Но в драке с другими волками он этого приема применить не может.
4. Следующий запрет не позволяет бить того, кто принял позу покорности. Проигравшие волк, лев или олень вдруг прыжком отскакивают от противника и встают боком к нему, подставляя для смертельного приема самые уязвимые места. Но именно этот прием противник нанести не может.
5. Победа с тем, кто прав. Животное, защищающее свою территорию, свою нору, свою самку, своих детенышей, почти всегда выигрывает в конфликте.
Ну и какой вывод можно сделать из этих любопытных факторов и закономерностей? Хотя аналогии между описанным выше "социальным и нравственным" поведением некоторых животных и человека известны давно и многим, но выводы делаются различные и даже диаметрально противоположные. Так, логика рассуждения сторонников этологической трактовки социальных явлений (К. Лоренц, Р. Ардри, Дж. Скотт и др.) сводится к следующему: поскольку общепризнанно, что человек произошел от животного мира и наши животные предки прошли через длительную эволюцию, прежде чем стали тем, что мы называем Homo Sapiens, постольку, считают они, человек должен обладать и всеми теми свойствами, которые присущи животным, включая и биологическую основу мотивации его агрессивного поведения. Сравнительно недавно возникшая социобиология доходит даже до утверждения, что в основе всех форм социального поведения человека лежат врожденные структуры, присущие ему так же, как и всем другим представителям животного мира. Так, наш образ жизни, который, как мы считаем, создали мы сами, на самом деле в значительной мере определяется нашими генами. Социобиология утверждает, что все живые существа постоянно конкурируют между собой, стремясь обеспечить себе наилучшие шансы на успешную передачу своих генов, т. е. Носителей наследственных признаков. Человек генетически запрограммирован на совершение насильственных действий, доказывает Р. Ардри, он бессилен против инстинктов собственной природы, которые неотвратимо приводят его к социальным конфликтам и борьбе.
Исследователи же, стоящие на марксистских позициях (нр., австрийский философ Вальтер Холличер), считают, что человек далеко ушел от животного мира. А значит, распространять закономерности последнего на человеческое поведение, его мотивы и механизмы, с научной точки зрения, абсолютно бесперспективно. И значит, человек как полностью отделившееся от животного мира общественное существо, обладает характеристиками, специфическими только для него чертами и признаками.
2. Этика жизни или биоэтика
Формирование и развитие биоэтики связано с процессом трансформации традиционной этики вообще и медицинской этики в частности. Оно обусловлено прежде всего резко усиливающимся вниманием к правам человека (в медицине - это права пациента, испытуемого и т. д.) и созданием новых медицинских технологий, порождающих множество острейших проблем, требующих юридического и морального регулирования.
Формирование биоэтики обусловлено прежде всего теми грандиозными изменениями, которые произошли в технологическом перевооружении современной медицины, кардинальными сдвигами в медикоклинической практике, которые нашли свое выражение в успехах генной инженерии, трансплантации органов, биотехнологии, поддержании жизни пациента. Все эти процессы невиданным образом обострили моральные проблемы, встающие перед врачом, перед родственниками больных, перед медицинским персоналом. Существуют ли пределы и каковы они в поддержании жизни смертельно больного человека? Допустима ли эвтаназия? С какого момента следует считать наступление смерти? С какого момента зародыш можно считать живым существом? Допустимы ли аборты? Или аборты есть убийство живых существ? Таковы лишь некоторые из тех вопросов, которые встают перед врачом, да и перед широкой общественностью в условиях невиданного технологического оснащения современной медицины в развитых странах.
Биоэтика как исследовательское направление междисциплинарного характера сформировалось в конце 60-х - начале 70-х гг. Термин "биоэтика" предложен В. Р. Поттером в 1969 г. Трактовка ее весьма разнородна. Прежде всего биоэтику пытаются отождествить с биомедицинской этикой, ограничив ее содержание этическими проблемами отношений "врач - пациент". Существует и более широкое понимание биоэтики, включающее в себя ряд аксиологических проблем профессиональной деятельности, смежной с врачебной, ряд социальных проблем, связанных с системами здравоохранения и, наконец, проблем, относящихся к отношению человека к животным и растениям. Тем самым биоэтика включает в себя этические регуляторы отношений к животным и тот круг проблем, который ранее относился к экологической этике. Кроме того, термин "биоэтика" указывает на то, что она ориентируется на исследования живых существ независимо от того, находят ли они свое применение в терапии или нет. Иными словами, биоэтика ориентируется на достижения современной биологии при обосновании или решении моральных коллизий, возникающих в ходе научных исследований.
Существует ряд исследовательских центров по биоэтике. Среди них наиболее известны - Гастингс-центр под Нью-Йорком (США), Центр по биоэтике при медико-исследовательском институте Монреаля (Канада), Центр по биоэтике при Торонтском университете (Канада), Институт по этике, основанный Кеннеди, при Джорджтаунском университете (США). Можно сказать, что это весьма интенсивно, развивающаяся исследовательская область, в которой сотрудничают философы, биологи, медики, теологи США, Канады, Франции, Германии, Великобритании. Этого, к сожалению, нельзя сказать о России. Между тем кризис системы здравоохранения в нашей стране обостряет этические и правовые проблемы в медицинской науке и практике, ценностные конфликты как в организации охраны здоровья, так и в поведении и сознании личности. Развитие биоэтики в России может, по моему мнению, помочь нашему обществу адаптироваться к новой системе страховой медицины, позволит выработать ценностные ориентации личности, которые соответствовали бы правам человека, жизни и достоинству граждан, фундаментальным гуманистическим ценностям человечества. Развитие биоэтики в нашей стране предполагает осмысление тех традиций, которые существовали в этической мысли в России, анализ их философских оснований и тех горизонтов, которые они открывают в новых отношениях человека к жизни.
Хочется остановиться на вопросах неразрывной связи биоэтики с медицинской этикой и правом. общественный смысл биоэтики заключается в том, что она является конкретным проявлением гуманизма в медицине. Этот критерий является основным в научных исследованиях по биологии и медицине. И какие бы цели не ставились исследователями, гуманизм и безвредность для человека всегда должны стоять на первом месте - такой подход должен быть мерилом любой человеческой деятельности, в том числе и по ускорению научно-технического прогресса. В этой связи должна получить развитие экологическая этика и должен быть создан специальный экологический кодекс.
Что нового в биоэтике сравнительно с традиционной врачебной этикой? Современный врач сталкивается с конфликтом духа и буквы клятвы Гиппократа, которая была незыблемой этической основой врачевания на протяжении многих веков.
Возьмем наиболее известную этическую заповедь Гиппократа - прежде всего не навредить пациенту ("в какой бы дом я ни вошел, я войду туда для пользы больного, воздерживаясь от причинения всякого вреда и несправедливости"). Когда современные хирурги - трансплантологи пересаживают почку или долю легкого живого донора (даже имея на это добровольное согласие донора) обреченному больному, приведенное этическое предписание по отношению к донору с очевидностью нарушается. Современный прогресс клинической медицины потребовал уточнения самого принципа гуманизма. Соответствует ли гуманности искусственное оплодотворение или прекращение жизнеподдерживающего лечения умирающего пациента? Подлинным началом духовных исканий в биоэтике является тревога и забота о будущем человеческого рода.
В биоэтике уже стали привычными такие понятия, как "право на аборт", "право на смерть", и т. д. Но, может быть, это есть квазиправо - оно не может быть записано во Всеобщей декларации прав человека. В самом деле, сторонники права на аборт делают акцент на следующих аргументах: криминальный аборт есть еще большее зло, общество должно уважать право женщины на свободное и ответственное материнство, в особенности на ранних сроках беременности понятие "эмбрион" не тождественно понятию "человек" и так далее. В то же время они не придают должного значения другим аргументам: отмена запрета на аборт просто игнорирует моральный статус эмбриона, ценность жизни плода; аборт как моральный выбор самой женщины, врача-оператора, юристов, легализовавших такую социальную практику, не свободен от противоречий.
Вопросы этики и искусственного оплодотворения - это проблемы отношения к началу человеческой жизни. Но если в случае аборта врач и женщина вступают в моральное отношение с человеческой жизнью, пусть сроком в несколько дней, недель, месяцев, то в случае искусственного оплодотворения это отношение не столько к началу уже существующей жизни, сколько к возможности самого ее начала. И если аборт, контрацепция, стерилизация - это борьба с возникновением человеческой жизни, то искусственное оплодотворение - это борьба за возможность ее возникновение.
Показательно, что в этой борьбе искусственное оплодотворение и искусственный аборт тесно связаны между собой: практика искусственного аборта поставляет пациентов для практики искусственного оплодотворения. Так, по некоторым данным, распространенность искусственного аборта как одного из способов планирования семьи ведет к росту вторичного бесплодия. Специалисты полагают, что вторичное бесплодие на 55% является осложнением после искусственного аборта. И если в среднем уровень бесплодия остается примерно таким же, как и 20-30 лет назад, то в настоящее время его структура меняется в сторону увеличения вторичного бесплодия.
Т. о., очевидно, что исторически потребность в искусственном оплодотворении вырастает отнюдь не только из потребностей борьбы с собственно бесплодием вообще, сколько из потребностей борьбы с трубным бесплодием - ипифеноменом медицинской деятельности и либеральной идеологии. Эпидемия абортов 2-ой половины XIX века исторически и логически связана с разработкой методик искусственного оплодотворения.
Общественное сознание порождает весьма яркие эпитеты для искусственного оплодотворения: "новая технология размножения", "техногенное производство людей", "асексуальное размножение". В оборот входят понятия: "избирательный аборт", "торговля репродуктивным материалом", "продукция оплодотворения", "суррогатное материнство" и т. п. Каждое из этих понятий реальные единицы "этического минного поля", которые новые репродуктивные технологии создают для современной культуры.
Давно уже перестали рассматриваться как фантастика идеи искусственного оплодотворения спермой "генетически полноценных доноров". Сегодня понятие "полноценность" предполагает подбор донора в смысле цвета глаз, волос, национальности и "этнических особенностей реципиентки".
Далеко ли от так понимаемой полноценности до заманчивой идеи получения с помощью генетических манипуляций на эмбриональном уровне человеческого существа заранее заданными свойствами? Тем более, что уже сейчас наука располагает возможностью управлением пола.
Идея "управления на уровне эмбрионального материала неразрывна, смысло-логически связана с искусственным оплодотворением, как бы не хотели многие закрыть на это глаза. Симптоматично, что в трех фундаментальных типологических моделях искусственного оплодотворения, оно никогда не являлось самоцелью, но всегда выступало лишь средством для решения другой задачи - задачи совершенствования человека. Эта задача ставится и в селекционно-зоотехнической, и в научно-мифологической модели. Для цели совершенствования и таким образом спасение человека совершается и непорочное зачатие Богородицы. Очевидно, что до реализации идеи управления особенностями человека технологически, этически и политически еще далеко. Сейчас же врачей и общественность беспокоит здоровье "пробирочных детей".
К опасениям общего характера относятся следующие:
в какой степени беременности, возникшие у бесплодных женщин, способствует повышению генетического груза в популяции за счет рождения детей с врожденной и наследственной патологией?
каково влияние медикаментозных средств, длительно используемых при лечении бесплодия, на плод?
какова генетическая опасность использования спермы донора при искусственном оплодотворении
К этим опасениям можно добавить и следующие вопросы: не станет ли метод искусственного оплодотворения косвенной поддержкой тенденции "асексуального размножения” и в итоге основанием принципиальных сдвигов в традиционных формах семейно-брачных отношений? Можно ли опасаться культурологических, демографических сдвигов в результате изменения структуры семейно-брачных, родственных отношений? Ответы на эти вопросы предполагают освещение истории и динамики создания технологий искусственного оплодотворения.
Сторонники разрешения проблем умирающего больного с помощью активной эвтаназии говорят, что в этом заключается его "право на смерть". Есть потребность в допустимости "убийства из милосердия" неизлечимо больного близкого человека. следует признать, что такая ситуация является особенно психологически убедительной. ведь здесь требование милосердного отношения к страданию, "смертной муке" другого человека может обрести силу категорического императива. Но это еще не значит, что такой выбор можно безоговорочно оправдать этически. Врач, осуществивший "убийство из милосердия", совершает отчаянный и рискованный шаг "по ту сторону добра и зла" и обрекает себя на вечную (до конца своей сознательной жизни) работу самооправдания: достаточно ли весомыми были в тот момент его аргументы, когда он в привычных определениях добра и зла единственно по своей воле поменял знаки "плюс" и "минус".
Юридические проблемы биоэтики
Летом 1985 года в небольшом американском городке Моррис Плейнс, что в штате Нью-Джерси, в возрасте 31 года скончалась от пневмонии Карен Куинлан. Больше десяти лет пролежала она в больнице, свернувшись калачиком, ничего не видя и не слыша, не произнося ни единого слова. В последний день ее рождения, в апреле, в больницу пришли тысячи адресованных ей поздравительных открыток. Но она так и не узнала, что весть о ней облетела весь мир, что ее судьба стала темой книги и кинофильма.
До двадцатилетнего возраста Карен жила обычной, ничем не примечательной жизнью. Никто точно не знает, что предшествовало трагическому событию 14 апреля 1975 года. Известно только, что у нее были какие-то неприятности на работе и одновременно размолвка с молодым человеком. Так или иначе, вечером она приняла довольно большую дозу транквилизатора, после чего, встретившись с друзьями в баре, выпила несколько рюмок джина с тоником. Там же она потеряла сознание. Друзья вызвали скорую помощь. Карен дали кислород, затем перевели ее на аппарат принудительной вентиляции легких. Но сознание к ней так и не возвратилось. Диагноз гласил: необратимое повреждение коры головного мозга.
Три месяца девушка находилась в состоянии комы. Надежды на восстановление сознания уже не было, и родители обратились к врачам, лечившим Карен, с просьбой отключить аппарат. Убежденные католики, они просили "позволить ее душе спокойно отлететь на небо". Но врачи отказались это сделать, и родители при поддержке местного священника обратились в суд.
До тех пор ни один суд в США еще не сталкивался с подобным делом. Процесс привлек внимание всего мира. Всем было ясно, что речь идет не столько о судьбе Карен Куинлан, сколько о жгучей юридической и этической проблеме, - о том, кто имеет право распоряжаться телом больных, у которых погиб мозг.
Сейчас существуют национальные и международные организации, которые снабжают хирургов-трансплантологов органами, взятыми у людей, погибших, например, от различных несчастных случаев. В то же время вся эта деятельность до последнего времени не имела легальной основы. В Англии, например, не существует юридического определения смерти. Во Франции до 1976 г. на взятие органов умерших требовалось согласие родственников; теперь закон разрешает брать органы без согласия семьи, но в действительности врачи все-таки обычно спрашивают родственников, не возражал ли умерший, когда был жив, против посмертного использование его органов. А в ФРГ получение трансплантологом согласия семьи на удаление органа строго обязательно.
Но вернемся к делу Карен Куинлан. Адвокат ее родителей заявил тогда в суде, что Карен имеет конституционное право умереть, что "жестоко и несправедливо поддерживать ее существование после того, как всякая надежда на достойную и полнокровную земную жизнь утрачена".
В первой инстанции иск родителей Карен не был удовлетворен. Но они не сдались и обратились в Верховный суд штата, который признал их просьбу законной. Решение суда заканчивалось словами: "Никакие интересы государства не могут заставить Карен терпеть непереносимые муки".
Аппарат искусственного дыхания отключили. Но Карен Куинлан, к изумлению врачей, продолжала дышать. Так началась ее десятилетняя "жизнь" без сознания.
Каждый день Карен навещал ее приемный отец, служащий местной фармацевтической фирмы. В палате всегда было включено радио, а время от времени родители включали магнитофон, потому что Карен, как им казалось, все-таки вроде бы прислушивалась к музыке.
Когда Карен скончалась, мать, поддерживая ее исхудавшее тело (девушка в тот момент весила всего 24 кг), произнесла: "Она умерла с достоинством"...
История Карен Куинлан породила целую волну законодательных актов, представлявших собой попытки как-то регулировать отношения больных, их родственников и врачей в подобных случаях. Сейчас 34 американских штата приняли законы, которые предусматривают право больного, сознающего свое положение, отказаться от лечения, особенно сопряженного с причинением ему боли. Ну а если больной не сознает, что с ним происходит? Здесь по-прежнему существует "юридический вакуум". Если есть согласие родственников, врачи нередко идут на прекращение реанимационных мероприятий, хотя довольно часто это заканчивается шумными процессами в судах. Бывают и противоположные ситуации, как в описанном случае. Карен Куинлан нет, но проблема остается нерешенной...
3. Что такое смерть? Как выглядит смерть?
Есть ли жизнь за... жизнью? Наверное, пока существует человечество, оно будет задавать себе этот вопрос вновь и вновь. Верующие различных конфессий, атеисты, просто обыватели по-разному отвечают на него. История религии и культуры дает нам множество доказательств того, что в древних обществах вера в загробную жизнь появлялась лишь при достаточно высоком уровне развития интеллекта, особенно абстрактного мышления. Многочисленные исследования религиозных текстов, фольклора, археологические изыскания (вплоть до неандертальской культуры) позволяют проследить развитие идеи о бессмертии души. Но цель в другом: хотелось рассмотреть явления, которые часто используют для доказательства существования жизни после смерти (С.Г.Мюге).
Существуют исследования, будто поначалу в трупе поднимается температура, вернее, из тела умершего уходит больше тепла, чем оно могло содержать в момент смерти. Установившие этот факт авторы пришли к выводу, что это результат отделения духа от тела и таким образом, по их мнению, душа приобретает объективно ощутимую данность.
Однако такие опыты могут иметь вполне материалистическое объяснение, душа тут ни при чем. В качестве одного из объяснений можно привести такое: в живом организме происходит множество ферментативных реакций. После смерти активность разных ферментов падает неравномерно. Например, ферменты, обусловливающие синтез, выключаются раньше, чем гидролитические. Неодновременно инактивируются и окислительно-восстановительные ферменты. Исходя из этого, нетрудно представить такую картину: живому организму присущ, скажем, гидролиз гликогена. В окислении образовавшейся глюкозы принимало участие множество ферментов. С помощью одних получаемая энергия шла на непосредственные нужды организма, с помощью других - запасалась в АТФ или АДФ. Но вот после смерти часть ферментов вышла из строя, а часть еще функционирует. Позже других выключаются те ферменты, которые активируют экзотермические реакции. Вот и происходит "сгорание" без использования выделяемой энергии, а следовательно, выделение тепла.
Можно привести примеры из работ, где опубликованы рассказы лиц, побывавших в состоянии клинической смерти. Пожалуй, самые известные из них - книги доктора Р.Муди "Жизнь после жизни" и "Свет по ту сторону", вышедшие в США. В них собраны более ста пятидесяти интервью у людей, возвращенных к жизни после клинической смерти.
Тут следует напомнить, что для выяснения истины существует не только научно-экспериментальный метод. Допустим, необходимо доказать, что вы вчера были на работе. В эксперименте вчерашний день вы повторить не можете. Что же делать? Для подобных случаев хорош историко-юридический метод: вы можете предъявить выполненную вчера работу, видевших вас на работе свидетелей, вспомнить отдельные, происшедшие вчера эпизоды... Истина будет доказана, если свидетельские показания совпадут как с вашими, так и между собой.
Вот этот метод и применили автор книги "Жизнь после жизни" и доктор Э.Кублер-Росс. Хотя большинство рассказчиков говорило, что передать словами их ощущения очень трудно ("Я была в каком-то четвертом измерении"), все же удалось воссоздать схему, по которой строилось большинство рассказов.
Вот эта схема. Человек на грани смерти. Он слышит голос врача, который объявляет, что он мертв. Он начинает слышать неприятный шум, какое-то шипение, и в то же время чувствует, что мчится по длинному черному туннелю. Внезапно он оказывается вне своего материального тела, как бы над ним, и наблюдает реанимационные мероприятия.
После нескольких мгновений смятения человек замечает, что его новая форма - это "нематериальное" тело, которое слышит и видит, но само невидимо и неслышимо. Вскоре возникает теплый и лучистый свет и перед умершим прокручивается фильм его жизни.
Позднее, очнувшись, с трудом подбирая слова, он пробует рассказать о пережитом. Но наталкивается на шутки и неверие окружающих. В то же время его жизнь меняется: как правило, смерть его более не страшит.
Недавно вышла еще одна книга: "Воспоминания о смерти. Медицинские исследования" доктора Мишеля Сабома. В ней не только воспоминания "умерших", но и описание некоторых экспериментов. Автор как бы соединил оба метода доказательства истины. Например, опрашиваемому часто трудно описать словами свое состояние. Сабом предлагал ему рисунки, сделанные или по рассказам ранее опрошенных, или выполненные художниками-мистиками. Разумеется, каждый раз показывалось несколько картинок, где специфические детали, увиденные ранее "умершим", изображались только на одной. И опрашиваемые указывали именно на эту картинку. Например, "пролетавшие через туннель" дружно уверяли, что ощущали его таким, как он изображен еще в XVII веке художником Иеронимом Босхом. Интересно, что ощущение выхода "я" из телесной оболочки после клинической смерти было как у верящих в загробную жизнь, так и у атеистов, но есть одна деталь: верующие, когда им показывали рисунок туннеля Босха, принимали его целиком. Атеисты же утверждали, что не видели ангелов с крылышками, а говорили лишь о световых бликах.
Другая точка зрения - попытка с помощью физиологических знаний попытаться объяснить указанные феномены (А.А.Хайдак). Для этого обратимся к опыту врачей-реаниматологов, переживших вместе с больными (поверьте, что это действительно так!) многие сотни критических состояний.
Хорошо или плохо, но люди умирают в основном вдали от родственников - в результате несчастного случая или в больнице, где при последнем вздохе присутствует только медперсонал. Смерть безобразна, и сопровождающие ее явления оставляют у окружающих тяжелые и неизгладимые впечатления. Не так много людей присутствовали при подобных ситуациях многократно и способны критически оценивать ситуацию в этот момент. Зачастую люди даже не могут определить, жив ли еще человек или уже мертв? Многие свидетельства о "воскресениях" идут именно отсюда.
Знать, как выглядит смерть, важно не только для того, чтобы не плодить мистические слухи. От своевременности реанимации зависит, выживет ли больной. Но часто бывает и так: неквалифицированный медик или прохожий на улице начинают делать искусственное дыхание, непрямой массаж сердца больному, который в этом совсем не нуждается. А если делать их неправильно, возможны тяжелые, иногда смертельные осложнения. Реанимацию можно проводить в единственном случае - при клинической смерти. Вот ее признаки.
Нарушено сознание, невозможно быстро привести пострадавшего в чувство. Человек не дышит, или дыхание нарушено. Иногда больной как бы глотает воздух ("рыбье дыхание"), после нескольких таких глотков дыхание останавливается. Резко изменяется цвет кожи: по-разному, в зависимости от причины смерти, но всегда быстро. Через минуту после остановки кровообращения в мозге расширяются и перестают реагировать на свет зрачки. Прекращается пульсация крупных артерий (если вам случится оказывать помощь, не теряйте много времени на их поиски - только попытайтесь найти).
В стандартных ситуациях переход от живого к неживому фиксируется достаточно точно (в пределах нескольких десятков секунд). А вот нестандартные случаи (их достаточно много, и достижения медицины увеличивают их число) как раз и дают пищу для легенд, газетных и журнальных сенсаций. Но это не главное. Главное, что с такими случаями связано множество моральных, юридических, медицинских и других проблем.
По определению Всемирной организации здравоохранения, жизнь окончена, когда мозг как главный орган, определяющий существование человека, прекращает свою деятельность. Смерть мозга можно считать биологической смертью - это, пожалуй, единственное, в чем сегодня сошлись ученые и христианские богословы. Но критерии смерти мозга едва ли смогут быть приняты единогласно в ближайшем будущем. Тем более не ясны они были в те времена, из которых пришли к нам самые известные предания об оживлении умерших.
Из истории известно, что чудеса происходят там и тогда, где и когда в них готовы поверить. Научная медицина, основанная в Греции примерно за 500 лет до рождества Христова, была почти неведома палестинским евреям. В ту пору врачебное искусство в Иудее было развито слабо, успех лечения во многом зависел от личного обаяния и вдохновения врача. В подобных условиях появление необыкновенного человека, дающего надежду на исцеление, бережно относящегося к пациенту, само может стать лекарством. К тому же у Иисуса Христа были врачебные знания, которые он неоднократно проявлял. Как видно из евангельских текстов, Иисус умел отличить действительно умерших от находящихся в состоянии "мнимой смерти". Он пытался объяснить окружающим, что в "оживлении" нет чуда. Но толпа хотела чудес и творила их для себя - его руками.
Две тысячи лет назад ошибки в определении, жив человек или мертв, случались, естественно, гораздо чаще, чем сейчас. Невозможно подсчитать, сколько человек было похоронено заживо, особенно во время эпидемий и войн. Понятно, что люди во все времена страшились этого. Оттого, видимо, и возникли еще в древности кажущиеся сейчас странными похоронные ритуалы. В Древнем Египте, например, бальзамирование трупа начинали через несколько дней после смерти и только после разрезания левой половины живота (болевого раздражителя - если человек жив). Смысл этого действа прояснит история средневекового врача Андреаса Везалия. Он был приговорен к смерти за то, что анатомировал тело испанского дворянина, который оказался живым и пришел вдруг в сознание. "Труп" выжил, но приговор врачу был приведен в исполнение. По странному стечению обстоятельств, инквизитор, вынесший приговор, вскоре после того сам очнулся на анатомическом столе, но ему повезло не так, как жертве Везалия: в результате вскрытия он погиб уже на самом деле.
Знаменитый поэт Петрарка "воскрес" за четыре часа до собственных похорон. И прожил потом еще тридцать лет. Поэтому кажется нелишним существовавший у некоторых народов обычай, по которому умерших сначала хоронили временно. А в конце прошлого века появились различные приспособления, в том числе патентованные, позволяющие "покойному" подать весточку на поверхность в случае воскресения. В основном это были электрические устройства, сигналящие звуком или светом о малейшем вздохе или движении покойного.
Но, судя по народным преданиям, случаи оживления, а затем и гибели уже в гробах все же бывали. Мнимая смерть может происходить от многих причин. Это травмы черепа, сон после эпилептического припадка (иногда невозможно разбудить такого больного несколько дней), отравления, переохлаждение или перегрев, глубокие обмороки, тяжелая шизофрения, истерия.
Большинству библейских преданий о счастливых воскрешениях и исцелениях можно найти простое медицинское объяснение. Старые врачи наверняка помнят о чудесах с больными цингой, когда крайне тяжелое состояние с обилием язв на коже (очень неприятного вида, а иногда и запаха) проходит начисто через несколько часов после приема аскорбиновой кислоты или ягодного сока. Причем язвы исчезают почти полностью. Подобные истории в древних текстах трактуются как чудеса.
Мнимая смерть описана у Шекспира в "Ромео и Джульетте", у Пушкина в "Сказке о мертвой царевне". В первом случае - на почве интоксикации, во втором - летаргического сна, по-видимому, истероидного характера. Можно вспомнить немало подобных примеров из литературы.
Умирание не моментально. Оно длится иногда десятки секунд, иногда - часы и дни. Еще со времен Гиппократа досталось нам понятие о трех воротах смерти. Это сердце, легкие, мозг. От какой бы болезни люди ни умирали - от инфекции, травмы, удушья, - смерть становится полноправной хозяйкой в организме, когда гибнет один из трех перечисленных органов (ведь без крови, насыщенной кислородом, мозг работать не может).
Медицинские меры видоизменяют процесс умирания - сердце и легкие можно на время заменить приборами. И направлены эти меры в первую очередь на то, чтобы сохранить жизнь головного мозга. Может быть, именно поэтому большинство свидетельств о видениях после смерти поступает из тех (обычно кардиологических) клиник, где бывает больше успешных реанимаций.
Видимо, приемы простейшей акушерской реанимации и простейшие дыхательные приемы были известны много тысячелетий тому назад. (Помните библейское: "И создал Господь Бог человека из праха земного, и вдунул в лице его дыхание жизни, и стал человек душею живою"?) Сам термин "реанимация" в средние века больше был известен в богословии. Происходит он от латинского animatio, означающего "вливание жизни", "сотворение живого". А сегодня это слово трактуется в медицине как "комплекс мер с целью возврата к жизни или явление восстановления жизни" (последнее бывает, хотя и редко - признаки жизни иногда возвращаются и без помощи извне. Чаще всего это случается у больных с хроническими бронхо-легочными заболеваниями и пороками сердца: они лучше переносят недостаток кислорода в организме, к которому приучают их сами болезни).
Обычно человек теряет сознание через 15 секунд после остановки мозгового кровообращения. Если это происходит в современной клинике, мониторные системы предупреждают об угрозе для жизни больного и позволяют поддерживать циркуляцию крови на уровне, достаточном, чтобы при остановке сердца, которая раньше всегда считалась признаком смерти, сохранить сознание. Именно этим можно объяснить эффект присутствия при собственном оживлении. В практике был случай, когда больному два часа делали массаж сердца и все это время он разговаривал и даже сопротивлялся.
Достаточно часто встречаются ложные клинические смерти у наркоманов - от передозировки препаратов опия и галлюциногенов (ЛСД, героин). Отсюда и характерные цветные видения, в которых душа отделяется от тела, человек летает в иные миры, раздваивается и наблюдает за событиями как бы со стороны. Подобные видения иногда бывают у больных во время операций, когда обезболивание проводят, не усыпляя пациента. Лет двадцать назад такой вид наркоза даже был в моде и считался признаком высокой квалификации анестезиолога.
Галлюцинации могут возникать и из-за изменений кровотока в мозгу. Врачам хорошо известна так называемая централизация кровообращения при критических состояниях. Кровоток перераспределяется в пользу жизненно важных органов и жизненно важных центров в каждом из них. В мозге преимущество получают подкорковые структуры, расположенные ближе всего к крупным сосудам - и более всего ответственные за галлюцинации.
Анализатор слуха - один из самых стойких, он менее других зависит от коры головного мозга. При выключенном корковом отделе стволовые участки слухового анализатора могут работать в самостоятельном режиме. Поэтому не нужны мистические объяснения тех случаев, когда умиравшие и ожившие люди слышали голоса врачей, но не могли на них отреагировать. Это проявление не жизни после смерти, а остатков жизни во время умирания.
Слепые, у которых после лечения восстанавливается зрение, вначале не опознают предметов, они лишь различают свет и тьму. Информация от сетчатки может не доходить по нервным путям до коры, а замыкаться в стволовой части мозга, и тогда зрительный образ распознается просто как свет. Ожившие больные часто описывают подобные видения.
Почему побывавшие "за краем" часто говорят о туннеле и ярком свете в конце него? В затылочных долях коры больших полушарий головного мозга расположен центральный отдел зрительного анализатора. Полюса этих долей снабжаются кровью автономно и живут дольше других корковых участков зрительного аппарата, обеспечивая, правда, лишь центральное, или, иначе, трубчатое зрение. Полюса, кстати, связаны с центральными участками сетчатки глаз. В самой сетчатке тоже возможно перераспределение крови в пользу ее центра, отчего сужается поле зрения. Все это вместе, по-видимому, и дает картину туннеля, просеки, дороги, в конце которых видятся неясные образы. К тому же яркий свет, с помощью которого врачи периодически проверяют у умирающих зрачковый рефлекс (сужается ли зрачок при освещении глаза), может способствовать появлению видений.
Надо отметить, что своими впечатлениями об увиденном или услышанном на крайних стадиях умирания могут поделиться лишь очень немногие. Клиническую смерть почти все ощущают как потерю сознания или сон. Свидетельства оживленных людей говорят лишь об одном: умирая, человек может воспринимать явления внешнего мира. Естественно, впечатления эти хаотичны и искаженно отражают окружающее, ибо порождены они больным мозгом.
И еще одно наблюдение больных, перенесших клиническую смерть, может объяснить физиология. Когда у возвращающегося к жизни человека восстанавливается память, в его сознании в первую очередь всплывают самые эмоциональные и наиболее стойко закрепившиеся в памяти впечатления. Этот ряд самых ярких воспоминаний создает иллюзию того, что перед глазами успевает пройти вся жизнь.
Многолетнее атеистическое воспитание дает себя знать и на пороге жизни и смерти. Например, практически не встречаются перенесшие клиническую смерть люди, которые рассказывали бы религиозные сюжеты (специальные исследования не проводились). Однако запомнились рассказы больного, который провел в бессознательном состоянии более десяти суток. Он видел радужные круги и облака, с сидящими на них Брежневым, Чан Кай-ши, Мао Цзе-дуном и другими политическими деятелями. Легко подменить их персонажами, которые заселяют небеса в сознании верующих людей, и все станет на свои места.
К сожалению, ни учета людей, побывавших на том свете, ни периодических обследований в нашей медицине никто не вел и не ведет. Врачи наблюдают за большинством из них только по поводу основного заболевания. Очень редко эти больные попадают в поле зрения психиатра, хотя немногочисленные исследования свидетельствуют, что у всех перенесших клиническую смерть есть энцефалопатия большей или меньшей степени - состояние мозга, граничащее с заболеванием, а иногда и тяжелая патология.
Врачебное наблюдение за теми, кто перенес клиническую смерть, необходимо. Как показывают исследования, у них больше риск развития атеросклероза и других заболеваний мозговых сосудов, опухолей головного мозга. Обычны для них неврастения, эмоциональная неустойчивость, раздражительность, некритическое отношение к своему состоянию. Им нужна особая медицинская помощь - тем, кто начал жить второй раз.
Таким образом, по-видимому - "посмертные" видения - это искаженное восприятие окружающего больным, умирающим мозгом. Для их объяснения достаточно физиологических знаний, они не могут подтвердить веру в существование загробной жизни.
4. Хосписы
Все религии уделяют большое внимание последним минутам умирающих: просили у них прощения, соборовали, исполняли последнюю волю. Сейчас на Западе, а недавно и в нашей стране, появились для безнадежно больных специальные отделения при госпиталях - хосписы.
Интерес к этой проблеме возбудила швейцарский врач Элизабет Кублер-Росс, написавшая книгу о смерти и умирании. В книге высказывались идеи, как важно для умирающих сознание, что жизнь не прошла зря и что они успели в последние дни что-то доделать, с кем-то помириться, что-то продумать и уяснить...
Реальное воплощение идей Кублер-Росс осуществила англичанка Сесили Сондерс, которая открыла в Лондоне хоспис. Хоспис - это слово, взятое из древнего английского языка, означает что-то среднее между приютом, богадельней и госпиталем, где, по старой традиции, больше заботились о душе, нежели о теле пациента. В хоспис принимаются лица в такой стадии болезни, когда ясно, что активное их лечение уже безнадежно. Тут лечат боль, кашель, нарушения дыхания, деятельности кишечника, - все те симптомы, которые доставляют неприятности пациентам.
Одна из философских основ всего персонала заключается в том, что смерть - это естественный конец жизни, что рано или поздно "все там будем", и что человек, выполнивший свой долг, свои желания, закончивший земные дела, переходит в следующий, кстати, неизбежный, этап бытия. Этот подход они и стараются передать пациентам хосписа.
К сожалению, чаще всего люди умирают, не находясь в таком благодушном состоянии. Причины, чаще всего, бывают следующие.
На первом месте стоит боль и страх перед болью. Врачи воздерживаются давать умирающим тяжелобольным обезболивающие препараты в достаточных дозах, опасаясь, что пациент привыкнет к наркотику (это умирающий-то?!). Поэтому подобные лекарства дают только тогда, когда терпеть боль ему уже невмоготу. Но сама боль создает еще и страх перед болью. А страх тоже требует успокоения наркотиками.
В Монреале в госпитале при университете Мак Гилл, где также открыто отделение для умирающих пациентов, проводили специальные исследования. Прежде всего, была разработана шкала для определения степени боли. А потом исследовались различные методы предотвращения боли. Оказалось, что эффективность болеутоляющих веществ во много раз выше, если больной находится в благоприятных душевных условиях. Отсюда и большая роль гипноза в создании чувства душевного спокойствия, которое и нарушается чаще всего болью. Поэтому всем (или почти всем) пациентам хосписа дают коктейль, состоящий из набора болеутоляющих средств, веществ, повышающих общий тонус и просветляющих рассудок. И тут оказалось неожиданным, что потребность в этом коктейле у больных не увеличивалась, а падала. Ведь приподнятое настроение меньше нуждается в допингах.
Вторая причина, усложняющая смерть, заключается в том, что человека угнетает, если он не может выполнять каких-то функций своего тела самостоятельно. И тут большую роль играет обслуживающий персонал. Всем своим видом няни показывают, что в том, что больной пользуется "судном" или "уткой", нет ничего особенного, что тело человека - лишь оболочка, которая может со временем выходить из строя, что главное - его дух, душа...
И, в-третьих, человеку очень трудно бывает примириться с утратой жизненных привычек - работы, увлечений, семьи. Поэтому очень важно заинтересовать умирающего пациента чем-то для него новым, направить на религиозные размышления, предложить поделиться его жизненным опытом - писать или диктовать мемуары, создать вокруг него атмосферу любви и спокойствия. Когда умирающий видит вокруг себя членов семьи, с которыми он, конечно, не раз ссорился, но которые сейчас, сидя возле кровати, не причитают, а просто выражают свою любовь, понимание и сочувствие умирающему, то у него часто появляется на лице выражение блаженства.
Правда, работа с умирающими требует напряжения всех душевных сил как от персонала хосписа, так и от близких умирающему людей. С ними также ведется работа.
Узнав о неизлечимой болезни, умирающий проходит несколько фаз ее восприятия. Сначала появляется мысль: "А может, это ошибка?". Потом надежда: "Авось, все пройдет". Тут в сознании больного обычно появляется торговля с Богом, с судьбой: "Вот если выживу, то не буду делать того-то, буду хорошим с тем-то". Наконец, приходит мысль: "Да, я скоро умру. Неважно, сколько времени я еще проживу, важно - как я проживу это время". И тут-то проявляется талант врачей хосписа, чтобы вселить в умирающего веру в то, что последние его дни могут быть очень содержательны.
Нужно ли приучать детей к мысли о смерти? Оказывается - да, нужно. Ведь когда малышу говорят про умершую бабушку, что та "уснула", а малыш видит, что бабушка, но крайней мере, из его жизни ушла, он часто начинает бояться засыпать - как бы тоже не уйти из жизни. Опыты показали, что дети гораздо более наблюдательны и сообразительны, чем об этом думают взрослые. Когда-то было принято не посвящать детей в тайну рождения. Однако сказки об аистах, версия "купили на базаре" и прочее ни к чему хорошему не привели, и сейчас детей принято посвящать в тайну деторождения раньше, чем они об этом узнают на улице.
А вот насчет смерти в этом отношении мнения расходятся. Родители одного мальчика, больного лейкемией, настаивали на том, чтобы ему не говорили о неизбежности ею скорой смерти. Врачи обязаны были выполнять волю родителей. И только когда у ребенка наступила предсмертная агония, причем сознание оставалось совершенно ясным, врач спросил:
- А если б тебе сказали, что ты скоро умрешь, что бы ты хотел сделать?
Мальчик ответил:
- Теперь слишком поздно. Я все равно не успею. - Заплакал и умер...
То, что вопросы умирания осмысливаются не только "снаружи" - врачами, но, так сказать, и "изнутри", самими пациентами, открыло много дополнительных деталей, например, помощь музыки в обретении душевного спокойствия. У умирающего восприятие ритма и мелодии гораздо чувствительнее, чем в повседневной жизни. Музыка помогает ему самовыразиться, найти себя. Одни мелодии доставляют больному наслаждение, другие неприятны, и вот по выбору той или иной музыки больным врач может судить о психическом складе и состоянии больного.
Работа и даже общение с умирающим требуют большой психической нагрузки. Прежде всего, у окружающих появляется "синдром выживших", синдром вины. Оказывается, почти у каждого где-то в душе звучит подленькая струнка: "А хорошо, что умирает он, а не я". Но так как умирает-то близкий, иногда любимый человек, звук этой струнки больно резонирует в душе...
Общение с умирающим, проявление к нему любви, терпимость к капризам, а иногда и оскорблениям, требуют колоссального напряжения душевных сил. Поэтому в хосписах персонал поддерживает друг друга, проводит между собой что-то вроде сеансов психотерапии, Все чувствуют круговую моральную поддержку и эту же поддержку оказывают близким умирающих и умерших. Работа в хосписах очень нелегкая, и часто люди там надолго не задерживаются. Однако в некоторых из подобных заведений удивительная стабильность кадров. Обслуживающий персонал - единое целое, вроде семьи. А объединяют этих людей Вера, Надежда и Любовь. Вера в то, что они делают нужное дело, надежда на то, чт о они могут облегчить страдания умирающих, и любовь как к каждому умирающему в отдельности, так и к человечеству в целом.
Оказывается, что в наш век прагматизма воскрешаются на научной основе старые забытые традиции. Ведь акт смерти был священным почти во всех существовавших религиях. К нему готовились, его обставляли торжественно. И смерти не боялись.
Отношение к ней сильно зависит и от национально-этнических традиций. У некоторых народов, населяющих Китай, по традиции старым людям дарят гроб. Владелец к нему привыкает и не боится перспективы оставить надоевший мир. В некоторых местах России поминки по покойнику заканчивались веселыми плясками и частушками.
То, что составляло одушевленное тело, становится действительно лишь конгломератом молекул. Химические превращения в нем идут лишь согласно второму закону термодинамики.
Заключение
Проблемы биоэтики обладают одним ярко выраженным качеством: в поисках их решения люди, вместо того чтобы приходить к какому-то общему решению, скорее расходятся во мнениях. Это происходит потому, что стороны делают акцент на разные аспекты одной проблемы и приходят в результате к разным выводам. Например, в вопросе об абортах одна сторона делает акцент на правах матери, а другая - на правах внутриутробного ребенка. И каждая сторона по своему права.
Биоэтика должна основываться на гуманизме, и лишь в таком виде она может быть приемлема.
! | Как написать конспект Как правильно подойти к написанию чтобы быстро и информативно все зафиксировать. |