Политико-правовые идеи в юридической и общественно-политической литературе начала XX века.
Историческая заслуга в деле обоснования социологического подхода к изучению права, в истолковании права как действующего правопорядка и в оправдании свободы судейского правотворчества, способного, по его оценке, содействовать эволюции России в сторону более либерального режима властвования принадлежит Сергею Андреевичу Муромцеву (1850-1910).
Защита правотворческой функции с приведенной аргументацией носит характер преимущественно социально-правовой, социологический, но существует также аргументация этическая, философская, поскольку суд облечен доверием проводить в жизнь справедливость. В отличие от социологического и этического обсуждения проблем взаимоотношений между судьей и законом, формальная-догматическая теория права; олицетворяющая типичную профессиональную узкодогматическую и техницистскую позицию, проводит между судом и законом резкую грань и особую иерархическую соподчиненность - «закон творит, суд осуществляет волю законодателя».Таким образом, под правом разумеется совокупность юридических отношений (правовой порядок).
Эта позиция способствовала усвоению и распространению взгляда, который не отождествлял право с велением носителя верховной власти в государстве и содействовал более глубокому пониманию специфики права, его сущности и роли.
В годы преподавания в Московском университете Муромцев зарекомендовал себя сторонником умеренно-либеральных конституционных преобразований. В 1881 г., во время студенческих волнений, он получил отставку, работал в адвокатуре, в последующем был избран председателем Государственной думы первого созыва. На его могилу студенты возложили венок с надписью: «Первому русскому гражданину - от будущих граждан».
Николай Михайлович Коркунов (1853-1904) в своем социально-психологическом истолковании права и государственной власти исходил из характеристики права как правопорядка, данной Муромцевым, и учения Иеринга о праве как защищенном интересе. «Общество, - писал Коркунов, - есть объективный общественный порядок (психическое единение людей)». Содержание общественной жизни составляет многообразие различных сталкивающихся личных и общественных интересов в политической, экономической, религиозной областях. Чтобы обеспечить возможность совместного сосуществования и осуществления интересов, каждому субъекту правовых отношений должна быть определена известная сфера, которую ограничивает право.
Таким образом, право - инструмент обеспечения определенного порядка в процессе возникновения и урегулирования конфликта интересов. Право охраняет не всякий, но только отдельно взятый интерес в его отношении к другому интересу.
Коркунов был авторитетным в университетских научных кругах разработчиком социологического и философского (теоретического) приемов изучения права в противоположность доминирующей формалистической ориентации догматической юриспруденции. Основа права - в индивидуальном сознании, в котором Коркунов различает субъективный и одновременно социально-психологически и аспекты. Однако в своем внешнем проявлении право действует и воспроизводится объективно (вне индивидуального и иного произвола). «Общая теория права» ставит задачей извлечь общие начала права из накопленного специальными юридическими науками 'эмпирического материала: B^toM смысле она становится близкой к философии права.
Философия, считал Коркунов, не есть метафизическое знание, как во времена Канта и Гегеля, она существует как обобщенное знание других дисциплин. Между философией права и философией нет какого-либо разграничения. Аналогичным образом трактовался Коркуновым и предмет всеобщей истории права - как сравнительная история законодательств. Основной труд Коркунова, «Лекции по общей теории права», выдержал 9 изданий (последнее вышло в 1909 г.), в 1903 г. был переведен на французский и английский языки. Западноевропейские юристы ссылались на труд Коркунова как на наиболее полное и оригинальное изложение позитивной теории права.
Максим Максимович Ковалевский выделялся разносторонностью исследовательских интересов, большим объемом публикаций, и все это сочеталось с активной общественной деятельностью -публицистической, издательской, депутатской. Он был, с одной стороны, позитивистским социологом в духе Конта, но с гораздо большим уважением к правовым началам, а с другой - эволюционистом в духе Спенсера, но с более полным учетом роли борьбы общественных классов, ее связи с ростом населения и с появлением частной собственности. Ковалевский продолжил и развил сравнительно-правовые исследования, сочетая изучение права с анализом его взаимосвязей с учреждениями государственной власти. Он был также крупным авторитетом в зарождающейся этнографии.
Первой его программной работой стал очерк «Историко-сравнительный метод в юриспруденции» (1880), где он писал об огромных и мало используемых возможностях в деле воссоздания «естественной истории права» (как важной составной части общественного бытия и перемен) и, в частности, критиковал европейские авторитеты критиковались им за слабое внимание к историческому опыту стран Востока. На основе эмпирических исследований им были опубликованы два тома об изученных источниках «правовой эмбриологии»: «Закон и обычай на Кавказе» (1886) и «Современный обычай и древний закон» (1886), в которых содержалась одна из первых разработок темы «Родовое право».
Ковалевский обосновал сравнительный метод в правоведении: выделив особую группу сходных обычаев и учреждений у разных народов на сходных ступенях (включая, в частности, обычаи и учреждения России и Индии), необходимость тем самым подготовить материал для построения истории прогрессивного развития форм общежития и их внешнего выражения в праве. От сравнительной истории права, согласно Ковалевскому, надо ждать ответа на вопрос, какие правовые порядки отвечают родовой, а какие государственной или всемирной (универсальной) стадии (общественности, в какой внутренней связи состоят между собой отдельные юридические нормы в каждом из указанных периодов. Наконец, что может считаться в том или ином законодательстве переживанием прошлого и что зачатком будущего развития, что вымирает, что зарождается, а также что должно быть со временем устранено и что восполнено и усовершенствовано. Ковалевский был правоведом, государствоведом, социологом и историком одновременно. Для него понимание природы государства и его деятельности немыслимо без выявления и учета его исторических корней.
Одним из магистральных направлений в его исторических исследованиях стало изучение процесса развития европейских государств. В незавершенном труде «От прямого народоправства к представительному правлению» была представлена параллельная история государственных учреждений и политико-правовых идей.
Ковалевский доказывал, что доктрины ограниченной монархии и городского республиканского правления нашли себе место в средневековых декларациях раньше, нежели в течениях политической мысли.
Николай Степанович Таганцев (1843 -1923) - сенатор, председатель уголовно-кассационного департамента Сената, член Государственного совета с 1906 г. Важное значение имели его исследования в сфере уголовного права и криминалистики, карательной деятельности государства и ее пределов. Он считал, что законодатель и суд должны объективно соизмерять тяжесть преступления и наказание, устанавливая четкую иерархию наказаний.
Много внимания уделил изучению принципов равенства применительно к различным категориям населения Моисей Яковлевич Острогорский (1854-1919). Особое значение он придавал равноправию женщин. Острогорский внес вклад в изучение истории и теория политических партий, деятельность которых связывал с постоянной борьбой за те или иные реформы, законы, интересы различных слоев населения: хлебные законы, церковь и государство, свобода торговли, вопросы самоуправления (в Ирландии), налоги, пенсии, равноправие женшин, избирательное право). Анализируя в своем труде «Демократия и политические партии» , (1898) опыт западной демократии, деятельность политических партий США и Великобритании, он пришел к выводу о том, что постепенно из объекта политики массы превращаются в ее субъект, что может иметь и отрицательные последствия. Исследуя функции партии, он подробно рассматривает проведение политическими партиями избирательных кампаний, в которых партия выступает как машина по организации и проведению выборов. Но цель партии все же не в этом: «Партия призвана быть < союзом граждан, имеющим целью реализацию некоторых политических идей».
Острогорский выделил факторы, определяющие организационное строение партии, взаимоотношения местных ассоциаций с центральным органом. Реализация таких принципов партийного строительства как организационный демократизм, дисциплина, централизм зависит от взаимоотношения между вождями и партийным аппаратом, между партийным аппаратом и массами сторонников и избирателей, между вождями и партийной массой. Им разработано понятие «кокус» - центральная ячейка партии («небольшой комитет, интимный кружок»), которая, обеспечивая связь партийного руководства с массами, может стать орудием контроля за ним, манипулирования партийными структурами. В самом кокусе идет борьба за влияние по различным причинам (идейные мотивы, зависть, оскорбленное самолюбие, простое тщеславие), что может отражаться и на состоянии партии в целом. Острогорский предвосхитил разработку Р. Михельсом «железного закона олигархии».
Одним из наиболее известных исследователей государственного и административного права в начале XX века стал Николай Иванович Лазаревский (1868-1921). В работе «Народное представительство и его место в системе других государственных установлений» (1905) он обосновал переход России от самодержавия к конституционной монархии. Проблемы соотношения внутреннего и международного права, права императора на законодательную санкцию международных договоров анализировались в статье «Международные договоры и народное представительство» (1907). Один из руководителей Юридического совещания, образованного Временным правительством, Лазаревский готовил юридические заключения на акты публичного права, а позднее возглавил Особую комиссию по составлению проекта Основных законов (Конституции) к Учредительному собранию. Большой популярностью пользовались также его «Русское государственное право», «Лекции по русскому государственному праву», «Административное право», «Ответственность за убытки, причиненные должностными лицами» и другие труды.
Изучению роли естественного права как морального критерия для критики и совершенствования позитивного права и жизни общества большое внимание уделил Павел Иванович Новгородцев (1866-1924). Сторонник изучения правовых явлений с идеалистических позиций и формирования правового государства, Новгородцев всесторонне проанализировал причины возникновения социальных утопий, роль утопического сознания в истории развития государства и права.
Защите идей правового государства, неотчуждаемых нрав и свобод человека, других ценностей либерализма посвятил свою научную и политическую деятельность Богдан Александрович Кистяковскяй (1868 - 1920).
Он выделил в изучении права четыре направления: государственно-повелительное, социологическое, психологическое и нормативное, каждое из которых в отдельности имеет ограниченный характер. Право, по его мнению, возникло как следствие отношений между отдельными людьми и социальными группами, конфликта их интересов (общесоциологический подход) и как результат психологических переживаний личности (психологический подход).
Правовая реальность включает рациональную составляющую (правовые нормы как объективные и субъективные) и иррациональную (отношения).
Политико-правовые проблемы изучали также представители других наук, важные положения высказывались видными государственными и политическими деятелями.
Среди них - Сергей Юльевич Витте (1849 - 1915), который от отрицания земских учреждений в России последовательно эволюционировал до поддержки конституционной монархии; Петр Аркадьевич Столыпин (1862 - 1911), который считал превращение России в правовое государство, развитие самоуправления и становление крестьянина-собственника целью своей правительственной деятельности.
Обширное теоретическое наследие оставил Петр Алексеевич Кропоткин (1842-1921), теоретик анархизма. Считая, что буржуазия использует расширение политических свобод для сохранения своего господства, он предлагал взять политические права у господствующих классов силой. Буржуазное правосудие как пережиток рабского прошлого, порожденный римским правом и христианством, отомрет вместе с государством. Будущее за общиной, обеспечивающей свободу личности и добровольными третейскими судьями.
Сергей Николаевич Булгаков (1871-1944) вырос в семье священника г. Ливны Орловский губернии. Будучи студентом юридического факультета Московского университета, занимался политической экономией, увлекался марксизмом. В магистерской диссертации попытался применить выводы марксизма к анализу земледельческого хозяйствования. Стажировался в Берлине, Париже и Лондоне.
Вступил в социал-демократическую партию, много печатался. После успешной зашиты магистерской диссертации был избран профессором по кафедре политической экономии Киевского политехнического института (1901-1903). Здесь перешел (под большим влиянием В..Соловьева) на позиции христианского миросозерцания. В 1917 г. Булгаков избирается ординарным профессором политэкономии Московского университета. Через год - с благословения патриарха Тихона в Московском Даниловом монастыре - он был рукоположен в священники. 1 января 1923 г. его высылают за пределы России. До 1925 г. он преподает в Праге, где читает лекции на Русском юридическом факультете. Позднее, в связи с основанием Русского богословского института, переезжает в Париж, где преподает догматику.
Булгаков рассматривает взаимоотношения церкви и государства одновременно с анализом взаимоотношений индивида и Бога. Если раньше отношения государства и церкви сводились к разным формам «христианского государства», новейшее государство, имеющее в своем составе народы разных вероисповеданий и даже вер, не может быть конфессиональным. В настоящее время произошло отторжение церкви от государства. В этих условиях возникает благоприятный и нормальный для церкви режим, который освобождает ее от соблазнов клерикализма и обеспечивает возможность беспрепятственного развития. Но отделение не предполагает полного отчуждения. Булгаков приходит к выводу, что связь православия с монархией (как политическим режимом) обернулась, в конечном итоге, исторической трагедией православия. Православию не свойствен клерикализм.
Правовые взгляды С. Булгакова наиболее четко изложены в статье «О социальном идеале» («От марксизма к идеализму», 1903). Он отвергает, как фальшивое мировоззрение, отрицание роли правовых гарантий, характерное для «старых славянофилов. В марксизме он видит попытку оторвать мораль от социальной политики. Он осуждает также понимание соотношения политики и морали в учении Льва Толстого.
В трактовке природы права Булгаков солидарен с В. Соловьевым: высшей нормой морали является заповедь любви к ближнему. Формула справедливости: каждому - свое. Естественное право как идеальная и абсолютная норма для оценки положительного права сводится, по Булгакову, к нескольким морально-правовым аксиомам: 1. Люди равны между собой как нравственные личности. Человеческое достоинство, святейшее из званий человека, равняет всех между собой. Человек для человека - абсолютная ценность. 2. Идея равенства людей необходимо включает в себя идею свободы как нормы человеческих отношений и идеал общественного устройства. Право есть свобода, обусловленная равенством. Понятия личности, свободы и равенства составляют сущность так называемого естественного права. 3. Требованием свободы никак не отрицается зависимость личности (независимость ее осуществима только в доисторическую эпоху либо на острове Робинзона). Идеал политической свободы заключается поэтому не в уничтожении государства (такова теория анархизма), а в преобразовании его в соответствии с требованиями нравственного сознания. 4. Принимая на себя задачу зашиты свободы личности, общественная организация (в широком смысле этого слова) может осуществлять ее только энергичным поддержанием правового порядка против посягательств на него произвольных действий и поступков отдельных личностей. Определить, где кончается общество и государство и где начинается область неприкосновенных прав личности, невозможно даже в теории.
Николай Александрович Бердяев (1874-1948) был авторитетным участником русского религиозного возрождения начала века, инициатором создания Академии духовной культуры (1918-1922). Он вырос в семье военных, потомков древнего русского дворянского рода, татарского рода, графского рода Шуазель и потомков французских королей. За участие в социалистическом кружке был отчислен из Университета св. Владимира в Киеве и выслан в Вологодскую губернию. В ссылке встречался с Б. Савинковым, Г. Плехановым, А. Луначарским. Бердяев сумел стать на редкость образованным человеком, избирался профессором Московского университета. В 1922 г. был выслан из России, жил во Франции, издавал журнал «Путь» (1925-1940), много писал и печатался, практически, на всех европейских и многих восточных языках.
Характеризуя взаимоотношения марксизма и русского революционного движения, именуемою им часто русским коммунизмом, Бердяев пришел к выводу о том, что марксизм представляет собой очень серьезное явление в исторических судьбах человечества. Марксизм, претендуя быть цельным миросозерцанием, отвечающим на все основные вопросы жизни, стал новой религией, идущей на смену христианской. По убеждению Бердяева, мессианская роль пролетариата составляет основной миф марксизма. Кошмар русского марксизма заключается, прежде всего, в том, что он несет с собой смерть человеческой свободе. Коммунизм есть отрицание не только бога, но и человека, и оба этих отрицания связаны между собой.
Проблему власти и оправдания государства Бердяев считал «очень русской темой». Соглашаясь с Леонтьевым в том, что русская государственность с сильной властью была создана благодаря татарскому и немецкому элементу, он считал, что в русской истории надо видеть «пять разных России» - Россию киевскую, Россию татарского периода, Россию московскую, Россию петровскую, императорскую и, наконец, новую, советскую Россию.
Зло и грех всякой власти, считал Бердяев, русские чувствуют сильнее, чем западные люди. Но может удивлять противоречие между русской любовью к вольности и русской покорностью государству, согласием народа служить образованию огромной империи. Возрастание могущества государства, высасывающего все соки из народа, имело обратной стороной русскую вольницу, уход из государства, физический или духовный. Русский раскол - основное явление русской истории. На почве раскола образовались анархические течения. То же было в русском сектантстве. Уход из государства оправдывался тем, что в н"ем не было правды, торжествовал не Христос, а антихрист.
Русский коммунизм в Советской России, по оценке Бердяева, явился извращением русской мессианской идеи. Русский коммунизм как свет с Востока просветит буржуазную тьму Запада. В коммунизме есть своя правда и своя ложь. Правда - социальная, раскрытие возможности братства людей и народов, преодоление классов; ложь - в духовных основах, которые приводят к процессу дегуманизации, к отрицанию ценности всякого человека, к сужению человеческого сознания, которое уже наблюдалось в русском нигилизме. Коммунизм есть русское явление, несмотря на марксистскую идеологию. Коммунизм должен быть преодолен, а не уничтожен. В высшую стадию, которая наступит после коммунизма, должна войти и правда коммунизма, но освобожденная от лжи.
Революционность, по Бердяеву, состоит в радикальном уничтожении прогнившего, изолгавшегося и дурного прошлого.
Свое политическое кредо Бердяев изложил в главе автобиографии, посвященной вопросам революции и социализма. Политическое устройство мира рассчитано на среднего, ординарного, массового человека, в котором нет ничего творческого. На этом основаны государство, объективная мораль, революции и контрреволюции.
Революции неизбежны при отсутствии или слабости творческих духовных сил, способных радикально реформировать и преобразовать общество.
Бердяев высказывал глубокое сомнение в возможности существования «христианских государств». Всякое государство по природе своей явление двусмысленное - оно имеет положительную миссию («ненапрасное, провиденциальное» значение) и вместе с тем эту самую миссию оно «извращает греховной похотью власти и всякой неправдой». Более долговечную ценность представляют собой в этой связи: церковь (она призвана «охранять образ человека» от демонов природы), государство (оно «защищает образ человека от звериных стихий» и от «переходящей все пределы злой воли»), право (оно «охраняет свободу человека от злой воли людей и всего общества»), закон (он изобличает грех, ставит ему пределы, «делает возможным минимум свободы в греховной человеческой жизни»).