Марина Серова. Коллекционер запретных плодов

Марина Серова



Коллекционер запретных плодов


Мисс Робин Гуд –






Марина Серова



Коллекционер запретных плодов



Глава 1


Двое мужчин стояли на пороге дома и никак не могли перешагнуть его. Тот, что был помоложе, находился внутри и, вероятно, считал своим долгом уступить дорогу пожилому. Но дед тоже дружил с правилами хорошего тона, поэтому хотел выпустить выходящего, а затем зайти сам. Простояв несколько секунд в ожидании, они практически одновременно сделали шаг в сторону. Один – влево, другой – вправо. В результате мужчины оказались ровно посередине дверного проема, лицом к лицу. Еще через несколько секунд они, не сговариваясь, опять‑таки сделали по шагу в сторону. Только никто из них так и не рискнул ступить вперед.
Я наблюдала за этой картинкой со стороны, не пытаясь вмешаться. Мне было интересно, чем же все это закончится. Дед сделал шаг назад и стал внимательно изучать незнакомца. Мой гость, продемонстрировавший свои безупречные манеры, счел, что пора наконец‑то проявить решительность. Он оглянулся назад, еще раз попрощался со мной кивком головы и вышел. Ариша смотрел ему вслед до тех пор, пока тот не сел в такси.
– Полетт, кто этот мужчина? У него такая аристократичная внешность! Такой благородный взгляд! Скажи, это твой новый поклонник? Если так, то я заранее одобряю...
– Нет, дедуля, это мой новый клиент.
– Клиент? Вот уж ни за что бы не подумал! Обычно к тебе обращаются несчастные женщины, обиженные судьбой, а чаще окружающими их людьми, слабые, не имеющие поддержки близких. А тут мужчина в самом расцвете сил, высокий, крепкий, по всему видно, что состоятельный! Почему он решил взвалить груз своих проблем на молодую хрупкую девушку? Разве он не способен сам постоять за себя? – вопросил меня дед с обличительным пафосом.
– Выходит, что так.
– Могу представить себе его интеллигентские страдания, этакий упаднический лиризм брошенного мужчины.
– Ариша, ты заблуждаешься. У Фисенко в жизни произошла настоящая трагедия, но он говорил о ней сдержанно, без всяких охов и соплей. Знаешь, клиент‑мужчина – это такой «плюс»! По крайней мере в прейскурант не входит дежурное проявление сочувствия.
– Вот‑вот, ты развесила уши, проявила сострадание. А ему только это и надо! – сказал дед, явно не услышав меня. – Полетт, я начинаю переживать за то, что не смогу дождаться правнуков. Инфантилизм современных молодых мужчин практически не оставляет мне шанса выдать тебя удачно замуж. Как же быстро от моей визуальной симпатии не осталось ни следа!
Я ничего не стала объяснять Арише, поднялась к себе, достала из футляра блестящий саксофон, приложила его к губам и стала играть. Возможно, Моцарт перевернулся в гробу, услышав отрывок своего реквиема, исполняемого на этом музыкальном инструменте. Я и сама не знала, что сакс способен воспроизводить такие трагические звуки. Просто попробовала, и у меня получилось. А что до реквиема, то он был логическим завершением длинного разговора с моим клиентом.
Когда звуки стихли, Ариша заглянул в мою комнату и спросил:
– Можно?
– Да, заходи.
– Полетт, если общение с человеком, с которым я столкнулся на пороге нашего дома, подвигло тебя на исполнение таких серьезных вещей, значит, он приходил не из‑за пустячка.
– Само собой.
– Итак, я слушаю, что у него случилось. – Дедуля уселся в кресло и подставил мне свои уши.
– Нет, Ариша, сейчас я тебе ничего не расскажу. Это очень длинная история. Олег Павлович, практически не отрываясь, излагал мне ее около четырех часов. – Я заметила, что дед обиженно нахмурился, и предложила: – Давай поступим так, ты пригласишь к нам дядю Сережу, вот тогда я сразу вам обоим расскажу ее сжатую версию. Идет?
– Ты полагаешь, что без помощи Курбатова тебе снова не обойтись?
– Да, мне понадобится информация пятнадцатилетней давности. Думаю, полковник ФСБ сможет ее раздобыть для меня.
– Да, звание, конечно, сила, – скаламбурил Ариша. – Но, Полетт, ты же знаешь, что Сергей Дмитриевич не слишком одобряет твои игры в агента возмездия.
– Но он и не выступает категорически против них, потому что понимает, я действую исключительно во имя справедливости, а не ради коммерческой выгоды. Хотя, конечно, благодарность клиентов никогда не бывает лишней.
– Ладно, я сейчас же свяжусь с Курбатовым и попрошу заглянуть к нам на чашку чая, – согласился дедуля.
– Фи, Ариша, почему так скромно? Можешь, смело пообещать ему рюмочку хорошего коньяка.
– Да, пожалуй, я так и сделаю, – сказал дед и отправился в свою комнату.
Я не сомневалась, что ему удастся уговорить давнишнего друга нашей семьи выкроить для нас несколько часов в своем плотном графике работы.

* * *

Я и дед Ариша – вот и вся наша семья. Нет, конечно, когда‑то у меня, как у всех нормальных людей, были мама с папой. Но одна пьяная сволочь сделала меня сиротой в четырнадцать лет. А если быть точнее, то убийство моих родителей лежало на совести тогдашнего прокурора города. Впрочем, совести у Синдякова не было, зато имелась огромная власть, а вместе с ней иммунитет неподсудности. Сценарий дорожно‑транспортного происшествия был фальсифицирован. Свидетелей того ДТП либо подкупили, либо запугали. В итоге мой отец был посмертно признан виновным в аварии, а прокурор – пострадавшим.
Только я знала всю правду, потому что наезд произошел прямо у меня на глазах. Но меня никто не допрашивал, ведь деду тогда пригрозили: если внучка раскроет рот, то сделает это последний раз в жизни. Если бы Курбатов был в городе, он, как представитель такого серьезного ведомства, как ФСБ, наверняка смог бы помочь с восстановлением справедливости, но увы, он находился в длительной загранкомандировке. Ариша не мог допустить того, чтобы со мной что‑нибудь случилось, вот и запретил мне давать показания. Каждый раз, приходя на могилу мамы и папы, я просила у них прощения за то, что не смогла защитить их доброе имя и допустила безнаказанность. Но что могла сделать девочка‑тинейджер? Только одно – дать обет отомстить за смерть своих родителей.
Прошли годы. Я выросла, получила юридическое образование, приобрела необходимый жизненный опыт и смогла поквитаться с убийцей. Синдяков лишился всего, чем дорожил, – денег, положения в обществе, здоровья. Но я оставила ему жизнь, и сейчас она однообразно течет в стенах дома престарелых. Некогда всемогущий прокурор превратился в парализованного маразматика, в забавный экспонат, на который, как в музей, ходит любоваться определенный горовский контингент. Те, кого он когда‑то сажал за решетку, заслуженно и нет.
Жажда справедливости заразительна. Однажды почувствовав удовлетворение от проделанной работы, я уже не могла остановиться. На кирпичном заводе, где я работала, директор подставил главного механика – свалил на него свою вину в смерти рабочего. Официальное следствие пошло на поводу у директора, который был лучшим другом нашего мэра. Проведя собственное расследование, я убедилась в невиновности главного механика. А главное – я узнала столько криминальных подробностей из жизни директора «кирпички», что тут же взяла его в оборот! В итоге он сменил директорский кабинет на палату в психбольнице. После этого он, естественно, уже не мог влиять на ход следствия, и главный механик был оправдан.
Потом были и другие дела. Скажу как на духу, что я ни разу ни одного подлеца даже пальцем не тронула. Была бы охота марать об них руки! Я просто создавала вокруг негодяев самые благоприятные условия для процветания их пороков, в результате чего они захлебывались в собственной жадности, прелюбодействе, властолюбии. Стоит машине возмездия дать первоначальный толчок, она будет дальше действовать сама по себе. По городу поползли слухи о безжалостной, но справедливой мисс Робин Гуд. Самыми разными путями меня стали находить те, кто не смог дождаться или устал ждать возмездия от правоохранительных органов.

* * *

Устроившись поуютней в своем любимом кресле, я стала прокручивать в уме кое‑какие детали недавней встречи.
– Я ехал сюда от вокзала на такси и не узнавал родного города, – говорил клиент с заметным украинским акцентом. – У меня такое ощущение, что я попал не туда. Горовск разросся вширь и ввысь. Куда делись кособокие деревянные домишки на Вокзальной улице? Где Никитинский овраг? Все мое детство прошло рядом с ним.
– Овраг засыпали, – пояснила я. – Теперь там спортивно‑оздоровительный комплекс.
– Подумать только! – Украинский бизнесмен покачал головой. – Да, много произошло перемен, очень много. А Сенной рынок? Я уверен, что мы проезжали мимо, но я не заметил его...
Я смотрела на своего клиента и так же, как дед потом, не могла понять, какая причина заставила его обратиться ко мне. Он выглядел очень успешным человеком, у которого совершенно нет проблем. Никакого трагизма в глазах, вызванного прошлыми обидами или укоренившейся ненавистью. Одни ностальгические воспоминания. Может, он просто решил меня как‑то использовать? А что? Жизнь удалась, стала пресной, вот он и решил от скуки назначить кого‑нибудь козлом отпущения. Я знаю, есть такая категория людей, которые считают, что жизнь прошла зря, если не нажито ни одного врага. Уж если такое случилось, то можно и даже нужно его придумать. Сейчас по ходу дела этот человек сочинит имя своего недруга, его род занятий, хобби, а я буду, как дура, искать этого несуществующего негодяя. Нет, конечно же, меня не так‑то просто провести, я непременно проверю каждое слово. Да и вряд ли этот бизнесмен прибыл сюда аж из другой страны ради забавы.
– Олег Павлович, по телефону вы сказали, что приедете в Горовск всего на несколько часов. Так, может, уже приступим непосредственно к делу? – поторопила я.
– Да, конечно, я просто собираюсь с мыслями. Знаете, Полина, еще пару месяцев назад я и не думал, что когда‑нибудь попаду сюда, что стану ворошить прошлое. Я слишком долго старался все забыть, но моя память оказалась живуча. Одна мимолетная встреча, и я сразу все вспомнил, будто не было этих пятнадцати лет...
– Вы не могли бы говорить конкретнее?
– Не могу, – признался Фисенко. – Да, я не могу в двух словах объяснить, что произошло в девяносто пятом году прошлого века.
– Что же именно произошло?
– Тогда были очень страшные времена. Вы, наверное, в девяностые были еще ребенком?
– В девяностые я потеряла родителей. Так что повзрослеть пришлось очень быстро.
– Вот как? Тогда, я думаю, вы меня поймете. Я тоже потерял своих близких. Полина, мне кажется, имеет смысл рассказать предысторию, причем очень подробно...
– Я вас внимательно слушаю.
Олег Павлович встал, подошел к окну, выкурил с моего разрешения сигарету, потом вернулся обратно за стол и стал вещать. Делал он это без особых эмоций, просто констатировал факты, которые порой пугали меня своим цинизмом и жестокостью. Но я чувствовала, что он не врал. В течение своего рассказа Фисенко еще несколько раз прерывался на перекур, снимая напряжение. Я понимала его, ведь он прошел через горнило девяностых не без потерь. Другой мог бы спиться с горя или озлобиться, взяв в руки оружие и расстреляв врага в упор, но мой клиент этого не сделал. Несмотря ни на что он смог начать жить заново. И если бы не определенные обстоятельства, то, возможно, так никогда бы и не вернулся в родной город...

* * *

Курбатов пришел к нам уже на следующий день. Мы пообедали, а потом я предложила расположиться в нашей гостиной кантри и сказала:
– Дядя Сережа, вы, наверное, поняли, что я пригласила вас не случайно?
– Да, Полина, с некоторых пор ты стала обращаться ко мне как к некоторому источнику информации. А что, разве не все можно найти в Интернете? – пошутил полковник ФСБ, а потом обиженно заметил: – Простого приглашения на чай мне от тебя уже не дождаться.
– Ну зачем вы так? Заходите к нам в любое время без всякого приглашения. Мы всегда будем вам рады. Правда, Ариша?
– Конечно, – поддержал меня дедуля.
– Дядя Сережа, я вам сейчас кое‑что расскажу, и вы поймете, что я не напрасно вас потревожила.
– Ну хорошо, я тебя внимательно слушаю, мы тебя внимательно слушаем, – поправился Курбатов, взглянув на Аристарха Владиленовича, который уже изнемогал от любопытства.
– Приготовьтесь к тому, что рассказ будет долгим, – предупредила я.
– Уже готовы.


Глава 2


Их было трое друзей – Олег Фисенко, Иван Чирков и Егор Костерин. Они вместе учились в автодорожном колледже и закончили его в девяносто третьем году. Работы по специальности для них в Горовске не нашлось, и они стали перебиваться случайными заработками – то ящики с водкой подрядятся разгружать, то ремонт в чьей‑нибудь квартире сделать. Однажды хозяин кинул парней – обещал заплатить им по окончании отделочных работ, но придрался к какой‑то мелочи и не дал ни копейки. Жаловаться на него было некому. Разве только бандитам. Выбивание долгов методом «горячего утюга» в те годы процветало и было очень доходным бизнесом.
Друзья сунулись к бывшему однокашнику, примкнувшему после службы в армии к группировке Ворона, со своей просьбой. Тот стал их вербовать в свои ряды. Парни не жаждали скатиться в криминал и отказались от своих намерений, ведь в отличие от многих своих сверстников они качали не только мышцы, но и мозги. Безвозмездно потраченного времени и трудов на ремонт в чужой квартире, конечно, было жалко, зато пришел ценный опыт. Ребята поняли – такое может еще не раз повториться, если они будут горбатиться на чужого дядю. Надо самим стать хозяевами положения, а точнее, открыть собственное дело. Какое? Ну конечно же, станцию техобслуживания. Ведь они по специальности – автомеханики. Только где взять стартовый капитал?
Отец Егора предложил обратиться в банк за кредитом и помог с составлением бизнес‑плана. Костерин‑старший недавно сам открыл собственную мини‑пекарню, получив кредит. Правда, пришлось отдать в залог квартиру. Бизнес‑план банкиров устроил, но с залоговым имуществом возникла проблема. Покосившаяся хибара на склоне Никитинского оврага, в которой жил Олег с матерью и младшей сестренкой и «двушка» многочисленного семейства Чирковых не устроили банк в качестве залога. В итоге в кредите им было отказано. Но мечта открыть собственную станцию техобслуживания не умерла.
Ванькина тетка уже около года работала «челноком» и предложила племяннику, который оказался на мели, съездить с ней за товаром в Польшу. Он не только согласился, но и взял с собой за компанию Олега и Егора. Приятели быстренько оформили загранпаспорта, наскребли по родственникам денег взаймы и рванули за бугор с пустыми клетчатыми сумками. Из Польши они возвратились навьюченные, как ишаки, разным ширпотребом. Тетка помогла рассовать одежду и парфюмерию по «комкам» на реализацию. Первые барыши превзошли все ожидания. Вторая поездка оказалась еще более прибыльной. Ведь парни теперь уже лучше представляли себе, какой именно товар надо брать, да и денег взяли больше. А вот с третьей поездкой едва не вышел полный облом.
Недалеко от границы с Беларусью автобус с «челноками» остановили бандиты и, угрожая «макаровыми», потребовали деньги. Женщины, конечно, стали безропотно вынимать толстые пачки купюр из всех своих потайных мест. Трое друзей, сидевших на заднем сиденье, догадались, что пистолеты газовые, и оказали двум хилым парням в масках решительное сопротивление. В итоге налетчики были связаны и на ближайшем посту ДПС переданы в руки стражей правопорядка. Правда, «челноки» изрядно надышались газом, потому что один «макаров» все‑таки выстрелил. Но глаза промыли, деньги раздали, протоколы подписали и поехали дальше.
Если с бандитами с большой дороги друзьям удалось справиться, то с горовскими рэкетирами делать бизнес было туго. Они обложили непомерной данью все рынки и комки, через которые «челноки» реализовывали свой товар. Следствием этого стал рост цен на заграничные шмотки, а вот спрос не стремился за предложением, он стал закономерно падать. Впрочем, учение бородатого Маркса меркло в свете мудрости «новых русских», подсовывавших наивным обывателям «французские» духи польского розлива, спортивные костюмы сомнительной фирмы «Abibas» и лаковые туфли на картонной подошве, оказывается, предназначенные для ритуала погребения. Правда, с насыщением рынка импортными товарами стал расти вкус отдельно взятых граждан, преимущественно состоятельных. Они стали обходить комки и блошиные рынки, удовлетворяя свой покупательский спрос в бутиках и универмагах, где качество товаров было на порядок выше.
Когда прибыли стали стремительно падать, Олег и его друзья поняли, что надо срочно переключаться с польских и турецких шмоток на что‑то другое, иначе инфляция сожрет все накопления. Помог случай. Сосед предложил Чиркову работу – пригнать из Германии подержанный «Опель», в подарок сыну на свадьбу. Друзья поехали в Германию втроем, наладили там кое‑какие контакты и вскоре поставили ввоз иномарок на поток. Это было занятие уже достойное настоящих мужчин! Не то что распихивать по торговым точкам помаду и трусики‑недельки. Заниматься автоперегонами было уже не стыдно, но опасно.
Иномарки на российских трассах притягивали внимание не только нечистых на руку дэпээсников, но и бандитов уже не с газовыми пистолетами, а с настоящим оружием. Фисенко не стал подробно останавливаться на том, как ему и его друзьям приходилось противостоять тем и другим. То ли ему было не свойственно приукрашивать свои былые подвиги, то ли он уже не располагал для этого достаточным временем, потому что увлекся зачином.
Итак, трое молодых людей наконец стали нормально зарабатывать, и они могли бы уже открыть собственное дело, если бы не стали обзаводиться приличествующими тому времени атрибутами красивой жизни. Впрочем, их можно было понять. Гонять чужие машины и не иметь свою – это тяжкое испытание для мужского самолюбия. Первый выразил вслух эту мысль Егор, Иван с Олегом его поддержали. Друзья купили себе по тачке, правда, не иностранного производства, а по новенькой «девятке». Это больше соответствовало их статусу. Открытие фирмы хоть и отложилось на некоторое время, но оно по‑прежнему было их совместной мечтой, ради которой молодые люди периодически шли на риск.
Еще несколько перегонов, и требуемая сумма была практически собрана. В целом парням понадобилось для этого около года. И вот приятели сидели в самом престижном ресторане Горовска и обсуждали название будущей фирмы. Олег предложил подобрать какую‑нибудь удобоваримую аббревиатуру из первоначальных букв их фамилий.
– Как вам «Кофичи»? – спросил он.
– Что за фигня? – возразил Иван.
– Ничего не фигня. Это значит: Костерин – Фисенко – Чирков. А что, по‑вашему, Джонсон & Джонсон лучше, что ли?
– Да при чем здесь Джонсоны? – не унимался Чирков. – У америкосов с фантазией туго, поэтому они особо не заморачиваются. Просто нумеруют улицы, и все.
– А улицы тут при чем? – обрубил Олег.
– Собственно, ни при чем. Это я так, к слову. А фишка в том, что название должно отражать суть нашей фирмы. Если мы собираемся открыть станцию техобслуживания, то она должна называться соответствующим образом.
– «Домкрат», что ли? – усмехнулся Фисенко. – Или «Коленвал»?
– Ну почему же так буквально? Мы, кажется, для того здесь и собрались, чтобы наш коллективный разум выдал что‑нибудь эдакое, громкое и легко запоминающееся. Егор, а ты чего молчишь?
– Да, как тебе мой вариант – «Кофичи»? – уточнил Олег у Егора.
– Никак, – глухо выдавил из себя Костерин.
– Молодец! – Иван хлопнул приятеля по плечу. – Я знал, что ты меня поддержишь.
– С чего ты взял, что я тебя поддерживаю? – спросил Егор.
– Ладно, предлагай свой вариант.
– А у меня нет никаких вариантов. Я хочу вам сказать… – Костерин было начал говорить и вдруг замешкался. – Давайте выпьем, потом скажу.
– Ну, наливай.
Друзья выпили по рюмке дорогущей импортной водки, очень похожей по вкусу на разбавленный медицинский спирт, закусили и снова вернулись к насущному вопросу о названии будущей фирмы.
– Так, Егор, ты, кажется, хотел что‑то предложить, – вспомнил Олег, закусив. – Говори, мы тебя внимательно слушаем.
– Мужики, тут такое дело, я... короче...
– Ну не мямли, говори, как есть!
– Я выхожу из дела, – наконец осмелился сказать Костерин, тупо глядя в тарелку с антрекотом.
– Плохая шутка.
– Нет, это не шутка. Я на самом деле решил забрать свою долю, – уже более твердо сказал Егор.
– Ты что, с дуба рухнул?
– Как забрать? Зачем?
Олег с Иваном не поверили своим ушам.
– Я женюсь.
– Ну и женись на здоровье. Я, может, тоже на Светке жениться собираюсь, – сказал Олег не слишком уверенно. – Но зачем выходить из дела?
– Действительно, лучше откажись от женитьбы, пока не поздно, – поддержал Олега Чирков. – Жена, она ведь как оконная занавеска – узор миленький, а света уже не видно. Это мой батя так говорит, а я с ним согласен.
– Вы не поняли, я собираюсь жениться на Юле. – Егор с придыханием произнес имя своей девушки.
– На ком? – переспросил Иван. – Ты какую Юлю имеешь в виду? Мисс Горовск‑95, что ли?
– Да, а что тебя удивляет?
– Слушай, Егор, – Иван придвинулся к приятелю и обнял его, – а ты кого‑нибудь попроще найти для совместной жизни не мог? Юлька, она ведь...
– Заткнись! – рявкнул Костерин. – Не тебе о ней судить! Юля – она лучшая.
– Внешне – да, – согласился Иван, – недаром победила в конкурсе красоты. Но ведь она еще та стерва.
– Что ты сказал? – озлобился Егор и едва ли не кинулся с кулаками на приятеля, но Фисенко его осадил.
– Погоди, погоди, не кипятись. Мы, в отличие от тебя, не слепые. Да Юлька еще совсем недавно в упор не хотела тебя видеть. Помнишь, как она в баре на папика из мэрии вешалась?
– Ни на кого она не вешалась, – возразил Костерин. – Тот мужик из мэрии – друг их семьи, понимаешь? Он ей почти как родственник.
– Понимаю, что ты полный идиот. Она тебе еще и не такую лапшу на уши повесит.
– Все! – Костерин резанул рукой воздух. – Я не хочу больше ни о чем с вами, придурками, разговаривать. Я твердо решил жениться на Юле.
– Ты решил? А она согласна? Ты ее спрашивал?
– Да, Юля вчера приняла мое предложение. Она хочет устроить пышную свадьбу. Имеет полное право, она ведь мисс Горовск‑95! Титул обязывает.
– А ты мистер Лох‑95, – усмехнулся Чирков и едва не получил кулаком в глаз. Успел увернуться.
– Брейк! – крикнул Фисенко. – Еще не хватало того, чтобы мы из‑за баб начали друг другу морду бить. Егор, я вот что думаю, ты не должен рубить сгоряча. Хочешь жениться – женись. На Юльке – так на Юльке. Только ты должен понимать, если ты заберешь свою долю, то нам придется отложить открытие СТО на неопределенное время. Друзья так не поступают. Это натуральное предательство.
– Никакое это не предательство. Я подумал и о вас, – признался Егор.
– Да? И что же ты надумал?
– Вы еще пару раз за тачками без меня сгоняете и наберете нужную сумму.
– А ничего, что мы почти договорились насчет аренды помещения? Шевелев нас ждать не будет, он другим его сдаст. Это место с руками и ногами оторвут. Тихий центр, подъезды хорошие...
– Другое место найти не проблема, – стоял на своем Костерин.
– Ладно, допустим, мы все так и сделаем, – сказал Фисенко, обмозговав ситуацию. – А что будешь делать ты?
– Как что? Женюсь на Юле, потом мы поедем в свадебное путешествие. Она на Кипр хочет...
– А потом? Что ты будешь после Кипра делать? – уточнил Чирков.
– Ну об этом я еще не думал.
– А ты подумай! Хотя я могу тебе сам сказать. Как только у тебя деньги кончатся, Юлька тебя бросит, – уверенно заявил Олег.
– Почему это она меня бросит? – Костерин с трудом сдержался от того, чтобы снова не пустить в ход свои длинные руки.
– Потому что только стриженые бараны новой шерстью к зиме обрастают, – сказал Иван, который думал так же, как Фисенко, но, заметив, как Егор оскалился, добавил: – А ты не баран.
– Думаете, я не понимаю, отчего такая реакция? Да вы оба мне просто завидуете, ведь Юля именно меня выбрала, а не вас. Она умеет разбираться в людях.
Чирков и Фисенко многозначительно переглянулись. По некоторым признакам их приятель явно походил на барана. У Олега вырвалось:
– Дурак ты, Егор!
– Сам такой.
– Ладно, хочешь кинуть нас из‑за Юльки – бросай, – подытожил Иван. – Похоже, наша дружба для тебя ничего не значит. Только не говори потом, что мы тебя ни о чем не предупреждали... Знаешь, останешься без денег и без жены, приходи к нам, мы, пожалуй, возьмем тебя в штат простым автослесарем. Только ведь мы могли бы быть на равных, компаньонами. Эх, такой шанс упускаешь! Мы столько ради него горбатились, столько всего пережили...
– Все, мне пора, Юля ждет. – Егор встал и бросил на стол несколько новых купюр. – Я твердо решил выйти из дела.
– Погоди. – Олег схватил его за руку. – Не пори горячку. Мы даем тебе неделю на раздумья. Если за это время ты не передумаешь, то так тому и быть. А если поймешь, что ради женитьбы вовсе не обязательно бросать друзей и дело, то мы будем рады твоему возвращению в наш стан. Кстати, мы можем назвать нашу фирму «Юлия». Думаю, твоей будущей жене это понравится.
– А что, «Юлия‑95»? Звучит неплохо, – заценил Чирков.
Костерин ничего не ответил, высвободил руку и быстрой походкой направился к выходу. Ошарашенные произошедшим, друзья не спешили покидать ресторан. Они заказали еще выпивки, но водка не шла. Перед самым закрытием ресторана Иван сказал:
– Мы не будем сидеть сложа руки. Нам за эту неделю надо приложить максимум усилий для того, чтобы вернуть Егорку на путь истины.
– Вань, погоди, это против правил, – возразил Олег. – Он должен сам все решить.
– Ты хочешь, чтобы он выбрал Юльку?
– Нет, конечно.
– Тогда надо действовать! У меня уже есть план. – Чирков разлил по последней, а после того, как они выпили, изложил его суть.
Фисенко в целом согласился, но внес свои небольшие коррективы. Уже на следующий день друзья приступили к выполнению своего плана. Иван взялся насобирать на Юльку Ложкареву компромат, чтобы потом осторожно, через третьих лиц, подсунуть его Егору. Олег же пошел в мини‑пекарню, чтобы поговорить с родителями жениха. Только ничего хорошего из этой затеи не вышло. Юлька успела очаровать Костериных‑старших. Они были целиком и полностью за то, чтобы сын вбухал все свои бабки в шумную свадьбу. Отец‑бизнесмен признался, что хочет сделать на этом торжестве рекламу своей мини‑пекарне, в которой последнее время дела пошли на спад.
Иван тоже не слишком преуспел в сборе компромата на титулованную невесту. Нет, слухов‑то про мисс Горовск‑95 много ходило, только доказательств никаких не было. А разве влюбленный до беспамятства жених поверит на слово в то, что Юлька выиграла конкурс красоты через постель с председателем жюри? Все остальное и вовсе выглядело невинными шутками самоуверенной особы.
Обмозговав ситуацию, Фисенко с Чирковым решили встретиться с Юлькой и дать ей понять, что она может упустить золотоносную жилу, каковой обязательно станет станция техобслуживания. Им казалось, что у капризной красотки захватит дух от такой перспективы, она согласится на скромное бракосочетание и откажется от поездки на Кипр. Зато потом, имея мужа‑бизнесмена, которой станет грести деньги золотой лопаткой, она не будет сходить с пьедестала всеобщего внимания и восхищения. В ее жизни еще будут острова...
Друзья выбрали момент и направились в фотостудию. Только там можно было застать Юльку без жениха. Все остальное время она таскала Егора по магазинам и ресторанам, где он буквально фонтанировал наличными. Они застали модель возлежащей в кружевном нижнем белье на кожаном диванчике. При этом фотограф тоже был в трусах и без фотоаппарата. При виде незваных гостей он тут же, прикрываясь своими шмотками, ретировался в подсобку. Юлька небрежно накинула на себя шелковый пеньюар, а потом закатила друзьям жениха истерику. На шум прибежал бритоголовый охранник и профессионально выдворил нежданных посетителей вон. Прямо из фотостудии Чирков с Фисенко отправились к Костерину. Теперь им было, что показать другу. Иван удачно прихватил со стола несколько поляроидных снимков откровенно эротического содержания.
Однако показать фотки Егору не удалось. Ложкарева успела предупредить его по телефону об их визите и перевернуть все с ног на голову. Жениха захлестнуло ретивое, и он вытолкал недавних друзей в шею, пуская в ход кулаки и обзывая их непечатными словами.
До окончания срока, данного Костерину на раздумья, осталось два дня. Но ждать перемен к лучшему уже не имело смысла. Они сами нарушили правила, решив повлиять на решение Костерина. Иван с Олегом смирились с тем, что им придется отложить открытие фирмы еще на какое‑то время. Но им трудно было смириться с тем, что бастионы их дружбы рухнули под натиском любви.

* * *

Ночью у Насти, младшей сестренки Олега, случился приступ аппендицита. Мать была медсестрой, работала в хирургическом отделении, поэтому она практически не сомневалась в диагнозе. Девочку надо было срочно везти в больницу. Телефона в хибаре Фисенко не было, чтобы вызвать «Скорую помощь» надо было бежать три квартала до автомата, да и, то тот мог не работать. Олег предложил не тратить на это время, а сразу же везти Настю в больницу на своей машине. Мать согласилась, понимая, что нельзя терять ни минуты.
Олег распахнул задние двери «девятки», помог Насте поудобней устроиться, потом усадил рядом с ней мать. После этого он сел за руль и, прежде чем закрыть дверцу, оглянулся назад, потому что Настя ойкнула от боли. Грянул взрыв. Фисенко пришел в себя только в «неотложке».
– Что с мамой и Настеной? – пролепетал он, глядя на толстую тетку в белом халате. Она молча смахнула со щеки слезу. – Остановите! Я выйду! Мне надо к ним.
– Лежи! – Врачиха надавила на его грудь своей сильной рукой, и он опять провалился в небытие.
Фисенко снова пришел в себя уже в больничной палате. Попробовал встать – получилось. Преодолевая слабость в теле, он вышел из палаты. Была ночь, все спали, даже молоденькая медсестра дремала на своем посту, привалившись к стене. Олег зашел в туалет. Увидев свое отражение в небольшом зеркале над умывальником, он ужаснулся. Лицо было сплошняком в ссадинах. Внимательно осмотрев себя, он понял, что цел. Ни одного перелома. Только голова страшно гудела. Его рука нащупала в волосах коросту запекшейся крови. Мысль о матери и сестре током пронзила сотрясенный мозг. Олег разбудил медсестру и потребовал сказать, в какой палате лежат его родственницы. Девушка спросонья жутко перепугалась, а когда поняла, кто этот пациент, расплакалась. Фисенко вспомнил слезы на лице врача «неотложки».
– Они живы? Скажи, что мама и Настя живы! Они в реанимации, да?
Медсестра отрицательно мотнула головой. Он понял, он все понял и тут же рванул к выходу, прямо в больничной пижаме. Какие‑то люди подхватили его под руки, вернули в палату. Сестричка сделала ему укол. Он заснул.
На следующий день к нему пришел следователь по особо важным делам горовской прокуратуры Пасько и стал задавать какие‑то нелепые вопросы. Олег отвечал на них механически, преимущественно отрицательно:
– Нет, никто мне не угрожал. Моим родственникам и друзьям тоже никто не угрожал. А почему вы об этом спрашиваете? Что? Тачка Чиркова тоже взлетела на воздух? Что с Ванькой?
– Чирков жив. Его машина взорвалась, когда он из нее вышел.
– А других взрывов не было?
– За последние сутки – нет. А что, должны были? Вам что‑то известно? – Следователь придвинулся поближе к больному.
В те годы машины частенько взрывались на улицах Горовска, да и других российских городов. Ни для кого не было секретом, что так разные бандитские группировки решали свои вопросы. То, что произошло с ним и его семьей прошлой ночью, казалось Олегу дикой случайностью. Своими вопросами следователь дал понять, что основная версия – версия о заказном убийстве. Фисенко был уверен, что это заблуждение, пока не услышал о втором взрыве. В голову ворвалась страшная догадка – неужели их заказал Костерин? Уже в следующий момент она показалась бредовой, но другого объяснения произошедшему он не находил. Следователь Пасько почувствовал, что Олег ему что‑то не договаривает, и продолжал мучить вопросами до тех пор, пока за больного не вступился его лечащий врач.
Фисенко не задержался в больнице надолго, ведь ему надо было заниматься похоронами мамы и сестры. Других родственников в Горовске у них не было. Постельный режим, который рекомендовали Олегу врачи ввиду сотрясения мозга средней тяжести, он, естественно, не соблюдал. Сначала Фисенко отправился в морг. Тела сестры и матери настолько обгорели, что узнать их не было никакой возможности. Олег до боли закусил губу. Пришли мысли о несправедливости судьбы. Взрывное устройство предназначалась лично ему, а погибли они. Если бы у Насти не случился аппендицит, если бы ей все‑таки вызвали «Скорую помощь», то все было бы иначе. Он сел бы утром в машину один и взорвался бы один, он лежал бы здесь, а мама с сестрой оплакивали его. Насте было всего тринадцать лет. А матери через два дня могло бы исполниться сорок четыре. Олег вспомнил, что она каждый раз, когда они ходили на могилу к отцу, говорила, что места там много, ей тоже хватит. Он раздражался, уверенный, что мать будет жить долго, до глубокой старости. И отец бы жил, если бы пять лет назад не попал по пьянке под машину...
Вернувшись из похоронного агентства, Фисенко застал около дома Ваньку Чиркова и Светку Иванову. Она бросилась к нему со слезами на глазах.
– Олежек, как я рада, что ты остался жив!
Он отстранился от нее, сухо сказав:
– Лучше бы я, а не они.
– Олег, ну зачем ты так? Вы могли бы все втроем сгореть, но бог тебя спас. Ты – счастливчик!
– Света, ты иди, мне с Иваном надо кое‑что перетереть.
– Да, Светик, у нас тут серьезный мужской разговор намечается, – поддержал его Чирков. – Поняла?
Иванова мотнула головой, но продолжала стоять на месте. Приятели зашли в дом, оставив Светлану на улице. Олегу было в тот момент не до амуров. Ему надо было понять, что творится вокруг. Иван стал рассказывать свою историю. Выходило, что он просто родился в рубашке. «Девятка» взлетела на воздух, когда Чирков вышел из нее за сигаретами.
– А что, если за этим стоит Егор? – Иван первый озвучил догадку, которая уже вторые сутки не давала покоя и Олегу.
– Ты его видел?
– Я ему звонил. Родители сказали, что он уехал с Юлькой в областной центр на недельку. Что‑то там к свадьбе прикупить.
– На машине?
– Ну естественно. А ты почему спрашиваешь?
– Вань, хоть режь меня, я не верю, что Костерин мог пойти на такое. Может, Егор тоже под прицелом? Просто ему повезло, что он свалил именно в это время из Горовска. Да, вдруг кто‑то на нас троих охотится?
– Кто?
– Ну, не знаю, следак меня все про группировку Ворона спрашивал...
– Меня Пасько тоже о ней спрашивал. Но, Олег, разве у нас были терки с Вороном и его людьми?
– Нет, не было. Я так следователю и сказал. Вань, но ведь Егор был нашим другом...
– Вот именно был! Пока Юлька не взяла его в оборот.
– Погоди, так может, это все Юлькина работа? Вдруг Егор все‑таки решил не изымать свою долю, а сэкономить на свадьбе?
– Нет, баба на такое не способна. А Костерин... Ты помнишь, как мы в последний раз пообщались? Похоже было на то, что он решил к нам прислушаться?
– Да, ты прав. Ни наша дружба, ни перспективы совместного бизнеса не выдержали конкуренции с фотомоделью. Но зачем ему нас устранять?
– Олег, скажи, ты на самом деле не догоняешь? – деловито осведомился Иван.
– Ты хочешь сказать, он решил нас убрать, нашими деньгами завладеть и единолично открыть СТО? – спросил Фисенко и испугался собственных слов.
– А почему нет? Сколько таких случаев в последнее время было? Сейчас жизнь – одна большая топка. Кто‑то становится дровами, а кто‑то забирает себе жар.
– Подожди, но мои бабки в банке лежат. – Олег попытался представить, как ими можно завладеть. – Твои тоже.
– Уже – нет. Как только наши тачки взорвались, я кое‑что в уме прокрутил и в банк рванул. Вклад – хорошо, а клад – лучше. Батя мой так говорит.
– Ты снял деньги со счета? – удивился Фисенко. – А как же инфляция?
– Помнишь, кто нам рекомендовал тот банк?
– Костерин, – моментально вспомнил Олег. – Он сказал, что там самые выгодные условия. А еще у него там какая‑то дальняя родственница работает, и, если что, она даст знать, мол, надо забирать деньги.
– Вот именно! Теперь догоняешь?
– Неужели эта сволочь, – Олег назвал так Ивана и даже не поежился, – которую мы своим другом считали, заранее все продумал?
– Не знаю, заранее или не заранее, но я тебе рекомендую проверить состояние своего счета. Возможно, он уже того...
– Не гони, думаю, там все в порядке. Вряд ли бы кто‑то осмелился при мне, живом, красть подчистую деньги со счета.
– Возможно, ты прав. Думаю, фишка как раз в том, чтобы сделать все одним днем – отправить владельца счета на тот свет, а его деньги снять. Тогда все будет выглядеть так, будто он сам успел перед смертью ими распорядиться, – предположил Чирков. – Усекаешь, какой отсюда напрашивается вывод?
– Какой? – спросил Олег, плохо соображая после травмы головы.
– Те покушения были не последними. По крайней мере до тех пор, пока ты не спрятал надежно свои бабки, ты ходишь по краю бритвы.
– А ты? Ты их перепрятал и думаешь, что защищен?
– Нет, конечно. Пока я с этой сволочью не разберусь, не успокоюсь, – твердо заявил Чирков. – А разве ты не хочешь с ним разобраться?
– Да, он должен ответить за смерть мамы и Насти, – твердо заявил Фисенко. – Я лично потанцую на его костях.
Иван удовлетворенно мотнул головой и сказал:
– Я с тобой. У меня уже есть план...
– Иван, сначала мне надо родных похоронить, поминки как следует устроить.
– Светка предлагает их в столовой сделать, где ее мать работает. Ты что на это скажешь?
– Неплохая идея. Напрасно я с ней так... Она, наверное, обиделась.
– Брось, Олег! Думаешь, она не понимает, как тебе сейчас тяжело? Она так за тебя волновалась!
– А ты откуда знаешь?
– Так она сама мне об этом шепнула, пока мы тебя ждали.
– А как вы узнали, что меня сегодня выписывают?
– Мы сначала в больницу метнулись, там нам и сказали, что ты уже вещи свои забрал.
– Понятно.

* * *

Деньги со счета Фисенко никуда не исчезли, но Олег уже не доверял банку, в котором работала родственница Костерина. Он не нашел ничего лучше, как закрыть счет, перевести все рубли в баксы и спрятать их дома у Светки, причем тайком от нее же.
На похоронах были в основном соседи да семья Чирковых – Иван, его родители и две старших сестры с мужьями. Ванька сказал, что Костерин с Ложкаревой вернулись в город, он видел их утром около фотостудии. Слухи о взрывах не могли не дойти до Егора, потому что в Горовске только и говорили, что о медсестре Фисенко и ее дочери‑подростке, ставших жертвами криминальных разборок. Однако Егор не удосужился ни прийти на похороны, ни принести бывшему другу свои соболезнования по телефону. С точки зрения Олега, это доказывало его причастность к смерти матери и сестры. Иван был с ним согласен.
Вернувшись с поминок, Олег обнаружил дома полнейший бардак. Кто‑то определенно искал деньги, которые он накануне снял со счета. Подозрения насчет Костерина усилились. Только следователю о них Фисенко ничего не сказал. Чирков тоже молчал. Друзья твердо решили сами разобраться со своим бывшим приятелем. Это было делом их чести. Иван с Олегом тщательно продумывали план ответных действий.
Тем временем драматические события, в которые они были вовлечены по воле недруга, продолжали развиваться. Ваньку встретили в подворотне и избили так, что он не мог самостоятельно добраться до дома. Его заметил сосед, поздно возвращавшийся с работы, и буквально на себе принес в квартиру Чирковых. Примерно в это же время в окно дома, в котором жил Фисенко, был брошен взрывпакет. Правда, Олег незадолго до этого вышел во двор и не пострадал. Судьба во второй раз его уберегла. Но сколько будет еще попыток его «убрать»?
В те смутные 90‑е человеческая жизнь ничего не стоила. Убийства стали экстремальным развлечением. Друзья понимали – Костерин сделал из них мишень и не успокоится, пока не попадет в десяточку. Но как его опередить, они не знали. Егор прятался от них, жил то на одной съемной квартире, то на другой. Жизнь превратилась в настоящие жмурки, и эта игра в навязанных обстоятельствах Олега совершенно не устраивала. Он не хотел больше играть в орлянку с судьбой, поэтому предложил Ивану на время уехать из Горовска, отсидеться в каком‑нибудь спокойном местечке, а потом неожиданно вернуться и нанести ответный удар.
– Тебе легко все бросить и уехать, – сказал Чирков. – У тебя нет здесь родных. А меня через мать, сестер или племянников достать можно.
Фисенко все же принял решение уехать, Иван его поддержал. Забрав у Светки свои деньги, Олег сел на попутку и поехал в областной центр. Оттуда он рванул на автобусе в Москву, снял у случайной бабульки комнату и стал обдумывать, что делать дальше, как отомстить за смерть близких людей. Сначала он решил, что надо нанять киллера, но что‑то его останавливало от этого шага. Прислушавшись к себе, Фисенко понял, что не на все сто процентов уверен в виновности Костерина. По прошествии некоторого времени он обнаружил некоторые провисы и нестыковки в своих подозрениях. Олег даже пожалел, что не рассказал обо всем следователю. В конце концов, это его работа – устанавливать истину.
Жизнь в столице была дорогой, деньги таяли быстрее, чем он мог предположить, уезжая из Горовска. Без дела сидеть было скучно, пить водку надоело, а с работой в Москве было неважно. Нет, конечно, Фисенко мог устроиться чернорабочим на какую‑нибудь стройку или продавцом на блошиный рынок. Но разве ради этого он уехал из своего родного города?
Олег позвонил Чиркову, чтобы узнать, как дела в Горовске, и напал на его мать. Та всегда хорошо относилась к Олегу, а теперь вдруг открытым текстом дала понять, чтобы он больше не звонил. Фисенко предположил, что с Иваном еще что‑то случилось и у женщины просто сдали нервы.
В криминальной хронике показали труп парня с Урала, который сбежал от местных криминальных разборок в Москву, но через полгода нашел там свою пулю. Олег, который уже не один раз слышал шепот смерти, принял эту информацию к сведению и решил, что надо валить из страны, где его больше никто и ничто не держит. Куда? Да хоть бы на Украину, где осталась кое‑какая родня по отцу. Жизнь там, конечно, не сахар, но с деньгами и в аду не пропадешь.


Глава 3


Фисенко купил билет в один конец, и через двое суток был уже в пригороде Киева. Родственники приняли его с большой прохладцей. Даже рассказ о недавней трагической гибели Анны Степановны и Насти не вызвал особого сочувствия. У родни были свои проблемы, и Олег попытался их решить. Одному дядьке купил инвалидное кресло, другому отремонтировал «Таврию». Двоюродной сестре дал денег на платье для выпускного бала и расплатился за долги троюродного брата. Родня оказалась не обремененной щепетильностью, поэтому благосклонно приняла его материальную помощь.
Благотворительность изрядно потрепала карманы Фисенко. С работой на Украине было еще хуже, чем в России. А уж без украинского гражданства рассчитывать вообще было не на что, но Олегу повезло. По протекции тетки его взяли грузчиком в большой продовольственный магазин. Правда, дела там шли неважно, и зарплату задерживали месяцами. Фисенко, скуки ради, попытался разобраться, почему такая прибыльная сфера бизнеса не приносит ожидаемых доходов. Люди ведь каждый день покупают хлеб, молоко и другие продукты. Олег знал по своему опыту – хочешь быть богатым, работай на бедных. Он и его приятели следовали этому правилу, когда возили шмотки из Польши. Дешевые товары расходились быстрее, чем дорогие. Его нынешняя хозяйка вела свой бизнес в соответствии с этим же принципом, но имела не прибыли, а убытки. Предпринимательская хватка и смекалка подсказывали Олегу, что причины убыточности продуктового магазина вовсе не в плохом маркетинге и не в вороватости продавцов, а в чем‑то другом.
Олег стал ко всему присматриваться и прислушиваться. Угрюмого грузчика, толком не знающего украинского языка, персонал не принимал всерьез. Иногда при нем велись очень интересные разговоры. Конечно, всех деталей Фисенко не мог разобрать, но он понял главное – в магазине действует настоящий заговор против хозяйки, а стоит за ним ее бывший муж. Раньше супруги Криничные владели сетью продовольственных магазинов, при разводе Ольга смогла выбить себе один, но совершила большую глупость – оставила прежний персонал. Продавцы хоть и с опозданием, но получали твердый оклад, который не зависел от объемов продаж. Фисенко понял, что они, как бы невзначай, намекали покупателям на плохое качество продуктов. В результате бабульки плелись за мягким хлебом и свежей колбасой в соседний универсам, пьяницы шли за более дешевой горилкой в специализированный магазин, а дети бежали за «Сникерсами» в ларек за углом. Эти торговые точки принадлежали бывшему мужу Ольги Криничной, тот был всегда в плюсе, а саботажники получали от него вознаграждение.
Фисенко посчитал своим долгом помочь обманутой женщине, рассказал ей о заговоре и дал несколько практических советов. Криничная к ним прислушалась, поменяла не только продавцов, но и способ оплаты труда, после чего ее бизнес пошел в гору. Ольга оказалась благодарной женщиной, она предложила Олегу заключить фиктивный брак, который давал ему возможность получить украинское гражданство. Фисенко согласился. В Россию его совершенно не тянуло. О мести он больше не помышлял. Жажда реванша пропала.
Через год фиктивный брак был расторгнут по обоюдному согласию обоих супругов. К тому времени Олег уже был гражданином Украины и работал по своей специальности – автомехаником в небольшой частной фирме. Заработки там были нестабильными, но на жизнь хватало. Вскоре Фисенко снова женился, теперь уже по любви. Жена Кира родила ему двух сыновей‑близняшек. О собственном бизнесе Олег уже и не мечтал, понимал, что второго шанса заработать стартовый капитал судьба ему не даст. Но не было бы счастья, да несчастье помогло. Умер тесть, которого он никогда не видел. Родители жены уже давно находились в разводе, и после него Кира с отцом не общалась. Она с матерью жила в Киеве, а отец – в Ялте, с новой семьей. Тем не менее о старшей дочери отец не забыл, упомянул ее в завещании.
Кира получила немаленькое наследство, и ею овладел соблазн тут же потратить все до последней гривны на новую квартиру, машину и, разумеется, наряды. Олег рискнул предложить свой вариант – вложиться в какой‑нибудь бизнес, например, в авторемонтную мастерскую. Как ни странно, теща его поддержала и уговорила дочь повременить с крупными тратами. Фисенко снова оказался в шаге от осуществления своей давней мечты. Но обстоятельства сложились так, что этот шаг пришлось сделать несколько в другую сторону. Олег все‑таки открыл собственное предприятие, но оно не имело никакого отношения к ремонту автомобилей. Эта ниша в Киеве уже была прочно занята. Предстояло найти такую сферу вложения денег, где конкуренция была бы не слишком высока. И Фисенко ее нашел. Он занялся поставками массандровских вин в Польшу, где у него остались кое‑какие контакты. Затем сфера его экспорта была расширена в сторону Белоруссии и России.
Олегу частенько приходилась ездить в командировки в Варшаву, Минск, Москву. Одна поездка в Россию нарушила размеренную жизнь украинского бизнесмена. Он увидел на Киевском вокзале своего давнего друга – Ивана Чиркова. Тот мало изменился за те пятнадцать лет, что они не виделись. Разве что располнел немного. Олег обрадовался, окликнул друга. Чирков посмотрел в его сторону и мгновенно изменился в лице. Вместо радости случайной встречи на нем отразился испуг. Несколько секунд Иван стоял как вкопанный, а затем бросился в толпу пассажиров и растворился в ней. Такой реакции от давнего друга Фисенко никак не ожидал. Он бы понял, если бы так поступил Егор Костерин, но не Ванька, с которым они столько лиха хлебнули...
Олег вернулся в Киев в тяжелых раздумьях. Он не мог объяснить себе произошедшего в Москве, как когда‑то не мог толком объяснить происходившего в Горовске. Фисенко обратился к событиям пятнадцатилетней давности, самым жестоким образом напрягая свою память.
Егор откололся, потому что решил жениться. Ему дали неделю на раздумья. Иван подбил Олега задействовать все возможные ресурсы, чтобы повлиять за это время на мнение Костерина. Это не только не помогло, но и вызвало сильный приступ раздражения со стороны Егора. Он выгнал друзей из дома. Потом грянули два взрыва. В результате одного погибли мать и сестра Олега. Он сам остался жив лишь потому, что не успел закрыть дверь, и его выбросило из машины взрывной волной. В результате второго пострадал только автомобиль Чиркова, и то не полностью. Сам Иван каким‑то непостижимым образом вовремя вышел из него, буквально за несколько секунд до взрыва.
Олег призадумался. Его «девятка» взорвалась сразу после того, как он повернул ключ зажигания. Чирков же какое‑то время ехал на своей тачке, потом остановился и успел выйти. Да, оба взрыва произошли после ссоры с Егором, но они были разными. Вторые покушения тоже имели не похожий почерк. В дом Фисенко кто‑то бросил взрывпакет, а Чиркова встретили на улице и сильно побили. Но так ли это на самом деле? Олег узнал о нападении на Ивана с его слов по телефону. Навестив друга, Фисенко застал его в постели, смотрящего боевик по видаку. Но захочется ли смотреть на мордобой по «ящику» после того, как накануне что‑то подобное происходило наяву?
Олег ответил себе на этот вопрос отрицательно, и его стали одолевать кое‑какие сомнения насчет искренности Чиркова. Теперь Фисенко казалось, что Ванька с непонятной радостью воспринял его решение уехать из Горовска. А разговор по телефону с его матерью предстал уже в другом свете. Она была не просто раздражена, а настроена категорически против Олега и откровенно дала понять, чтобы он больше не звонил ее сыну. А почему? Неужели все дело в том, что он бросил Ивана одного в пекле криминальных разборок?
Фисенко вспомнил выражение его лица там, на вокзале. Чирков испугался. Но чего? Этот вопрос остался открытым. Он мучил Олега, заставлял вновь и вновь копаться в своем горовском прошлом. Только разобраться в нем на расстоянии, к тому же спустя пятнадцать лет было невозможно. Вопросов было больше, чем ответов. Жена заметила, что после последней командировки он сильно изменился, и замучила совершенно необоснованными подозрениями в измене. Пришлось ей все рассказать. Кира внимательно выслушала мужа и посоветовала нанять частного детектива. Сказала, что в кино так всегда поступают.
Олег не сразу последовал ее совету, но все‑таки сделал это, потому что не смог найти другого способа что‑либо выяснить. Вскоре в Горовск направился украинский сыщик, майор тамошней милиции в отставке. Через две недели он вернулся в Киев и стал жаловаться на то, как сложно работать на чужой территории. Сообразив, что нытье не добавит нулей к оговоренной прежде сумме, сыщик стал отчитываться о проделанной работе и сразу же выдал шокирующую информацию. Оказалось, что Иван уже давно женат на Юлии Ложкаревой, бывшей фотомодели, а ныне хозяйке фитнес‑клуба. Сам же Чирков был владельцем станции техобслуживания. Ездил на крутом джипе и проживал в элитном доме.
Что касается Егора Костерина, то тот не был испорчен презренным блеском богатства и высоким служебным положением. Словом, вел довольно скромный образ жизни. Иного он и не мог себе позволить, потому что работал рядовым сотрудником в небольшой коммерческой фирме.
«Чирков открыл СТО, – подумал Олег. – Все‑таки осуществил мечту, подлец! Один из нас троих».
Могила родственников Фисенко, по словам детектива, выглядела вполне ухоженной. Но кто за ней присматривал, сыщик выяснить, естественно, не смог.
Олег размышлял над полученной информацией и не знал, что с ней делать дальше.
– Из Горовска я ехал в поезде с журналистом криминальной хроники, – сказал сыщик, – и он мне один телефончик дал. Я думаю, вам стоит по нему позвонить.
– Какой еще телефончик? Зачем? – Фисенко положил перед частным детективом конверт с деньгами. – Спасибо за работу. До свидания.
– Простите, а что вы будете делать дальше? Спустите все на тормозах или поедете в Россию, чтобы кое с кем поквитаться? – Отставной майор лукаво улыбался в усы.
– Пока не знаю. Да и не ваше это дело, – грубо оборвал его Олег.
– Согласен, не мое. Только сдается мне, что вы отомстить хотите за смерть родственниц, но не знаете как. А вот некая Полина умеет решать такие вопросы.
– Какая еще Полина?
– Да я же говорю, мне дал ее номерок один горовский журналист. Мы с ним в поезде ехали, выпили, разговорились. Я кое‑что о своем деле брякнул, а он поделился своей информацией... Признаюсь, я был поражен тем, как действует эта мисс Робин Гуд. Стоит ей взяться за всяких мерзавцев, как несчастья привязываются к ним и следуют буквально по пяткам...
– Мисс Робин Гуд? – переспросил Фисенко. – Вы бредите?
– Нисколько. В Горовске так называют Полину те, кому она помогла взыскать долги или добиться справедливости. А таких там уже немало. Олег Павлович, разве это не ваш случай? – Сыщик прищурился, еле заметно ухмыляясь.
– Не знаю, возможно, стоит с ней пообщаться. Дайте на всякий случай номер ее телефона, но пока я ни в чем не уверен.
Сыщик положил руку на конверт, давая понять, что эта информация стоит отдельной платы. Фисенко вынул из кармана еще несколько купюр...

* * *

Ариша и дядя Сережа слушали меня молча, не перебивая и не задавая преждевременных вопросов, но по выражениям их лиц я видела, что история нашего земляка мужчин взволновала. Когда до финала оставалось совсем чуть‑чуть, мое повествование прервал телефонный звонок. Сначала я его проигнорировала, мобильник замолчал, но зазвонил стационарный телефон. Потом снова мобильный. Пришлось все‑таки извиниться перед моими слушателями и ответить:
– Алло!
– Поля, привет, это я! – крикнула в трубку моя лучшая подруга Алина. – Я завтра возвращаюсь домой. Ты можешь меня встретить?
– Да, конечно. Где и когда?
– Ночью я вылетаю из Барселоны в Москву, а потом еду в другой аэропорт и лечу до областного центра.
– Ты хочешь, чтобы я приехала за тобой в аэропорт?
– Да, если тебе нетрудно.
– Нет, мне нетрудно. Только скажи мне номер своего рейса. – Я потянулась за ручкой. – Диктуй... Хорошо, записала.
– Спасибо, Поля, до завтра.
Нечаева в очередной раз возвращалась из Испании, куда летала по нескольку раз в год, потому что там жила ее мама. Пять с небольшим лет назад тетя Лена познакомилась по Интернету с испанским бизнесменом Антонио Ампбро и как‑то очень быстро вышла за него замуж. Она думала, что дочь будет жить вместе с ними в Барселоне, но не случилось. Не все цветы могут стоять в одной вазе. Отчим не нашел общего языка с Алиной. А если быть точнее, то он и не слишком стремился к этому. Впрочем, старого холостяка можно было понять. Решиться впервые жениться в сорок пять – это уже подвиг. А стать еще и отцом взрослой дочери – это подвиг в квадрате. Нет, в случае с Алинкой, у которой очень непростой характер, подвиг в кубе. Антонио не стал слишком геройствовать, и я, честно говоря, его понимала...
Когда я начала разговаривать со своей подругой, дед с Курбатовым тактично вышли из гостиной. Просидев в креслах около двух часов, они пошли немного размяться. Вскоре они вернулись, и Сергей Дмитриевич спросил:
– Полина, а тебе не кажется, что украинский сыщик схалтурил?
– Дядя Сережа, вы позволите, я расскажу вам все до конца?
– Да, конечно. – Курбатов снова уселся в кресло.
Ариша последовал его примеру. Я продолжила свой рассказ.

* * *

– Ну вот, Полина, теперь вы все знаете. Скажите, вы беретесь наказать убийцу? – Фисенко смотрел мне в глаза, не мигая.
– Олег Павлович, а кого вы считаете убийцей? – уточнила я.
– Как? Разве не понятно? Полина, вы что, меня плохо слушали?
– Я слушала вас очень внимательно. Тем не менее я не могу назвать имя того, кто виноват в смерти ваших близких, – призналась я.
– Как? Разве Иван не выдал себя с головой, когда удрал от меня в Москве? – спросил меня Фисенко и, не дожидаясь ответа, стал отстаивать свою точку зрения. – Человек может избежать наказания, но не страха перед ним. Поверьте, Чирков был страшно перепуган, когда я его окликнул. Он боялся подойти ко мне и заговорить. Значит, это он устроил тот взрыв. А свой он сымитировал, чтобы снять с себя подозрения. Так же как нападение в подворотне. Теперь я уверен, что никаких покушений на него не было, а меня он дважды хотел отправить на тот свет. Я даже знаю, зачем он все это затеял. Чирков не хотел больше тянуть с открытием СТО, поэтому решил завладеть моей долей, а меня убрать. Я только не совсем понял, как случилось так, что именно он женился на Юльке, а не Ванька, но это неважно.
– А по‑моему, это как раз и важно, – сказала я и заметила полное непонимание на лице своего клиента. – А вдруг за всем стояла именно Ложкарева? Или все трое – она, Иван и Егор. Да, вдруг эта троица вас так ловко развела?
– Что? По‑вашему, я был полным лохом? Вы действительно так думаете?
– Нет, Олег Павлович, на самом деле я так не думаю. Я просто хочу сказать, что частный детектив, которого вы наняли, ничего не узнал о прошлом. Так, навел кое‑какие справки о сегодняшнем дне и на этом остановился. Кстати, за смерть вашей мамы и сестры может быть ответственна ОПГ Ворона или какая‑то другая преступная группировка. В общем, вариантов много. Это я вам, как дипломированный юрист, говорю.
– И что же теперь делать? – Фисенко растерянно развел руками.
– Если вы не возражаете, я могла бы заняться дополнительным расследованием. У меня есть возможность заглянуть в прошлое.
– Вы ясновидящая?
– Нет, но у меня есть определенные связи...
– Ну что ж, Полина, я согласен, – сказал клиент, немного подумав. – Истина должна в конце концов выйти на свет божий. Сколько вам надо времени на это расследование?
– Олег Павлович, вы ждали пятнадцать лет. Может пройти еще одна, две или даже три недели. Месяц, в конце концов. Разве для вас это принципиально?
– Нет, не принципиально. Просто я хотел подгадать свою следующую командировку в Россию к этому моменту.
– Я не могу сказать вам ничего определенного насчет времени, которое займет мое расследование. Только обещаю, что сознательно тянуть резину не буду.
– Хорошо, – согласился Фисенко, – будем держать связь по телефону. Полина, простите, а потом... Я могу надеяться, что потом кара настигнет убийцу или убийц?
– Да, вы можете быть в этом уверены.
– А как вы намерены это устроить? Мне сказали, что ваши методы бескровны и не противоречат законодательству...
– Олег Павлович, надо сначала назвать всех виновных по именам, а потом корчевать корень зла. Как? – Я задумалась. – Да я пока сама не знаю, как именно. К каждому человеку нужен особый подход. То, что для одних зло, для других благо.
– Да, да, конечно. Я зря это спросил, точнее несвоевременно. Ну что ж, Полина, весь лимит моего времени исчерпан, я даже не успеваю заехать на кладбище, о чем очень сожалею. Надо бы выяснить в конторе, кто ухаживает за могилой моих родных. Ладно, сделаю это в следующий раз. Или... А вы, Полина, не сможете это выяснить?
– Я постараюсь.
– Было бы неплохо, а то я даже не знаю, кого за это отблагодарить. Честно говоря, у меня даже нет на этот счет никаких предположений. Родственников у нас в Горовске, да и, пожалуй, в России не осталось... Все, мне уже пора на вокзал, а у нас остался финансовый вопрос. – Фисенко положил на стол конверт. – Это аванс.
Я заглянула внутрь конверта и осталась удовлетворена его содержимым. Клиент направился к выходу.

* * *

– Полетт, все‑таки первое мнение о человеке самое верное, – сказал Ариша. – Мне сразу понравился этот мужчина. По‑моему, мы должны ему помочь. А ты, Сережа, как считаешь?
– Казаковы, вы не оставили мне выбора. Полина так уверяла своего клиента, что сможет пролить свет на события пятнадцатилетней давности, что я просто обязан оказать ей содействие. В конце концов, это дело нашей, российской чести. Хохол не смог здесь ничего нарыть, а мы сможем, – уверенно заявил Курбатов.
– Дядя Сережа, я в вас верила!
– Так и быть, я подниму из архива то уголовное дело о взрывах, наведу справки о Чиркове, Костерине, Ложкаревой, поговорю с теми, кто в девяностые занимался преступными группировками. Как ты сказала фамилия следователя?
– Пасько.
– Я это запомню. Нет, лучше запишу. – Курбатов достал из внутреннего кармана своего пиджака ручку и маленький блокнотик, сделал все необходимые пометки и поднялся с кресла: – Полина, я в самые кратчайшие сроки постараюсь сделать все, что от меня зависит.
– Дядя Сережа, а сколько примерно вам понадобиться для этого времени? – уточнила я.
– Я думаю, дня два‑три. А сейчас простите, я должен откланяться. Время позднее, жена наверняка волнуется. Да и водитель устал ждать.
– Да, конечно, – сказал Ариша и пошел провожать Курбатова.


Глава 4


На следующий день я рванула в аэропорт. В Горовске моросил мелкий дождичек. Но в областном центре было ясно. Нужный рейс прибыл без опозданий. Услышав о посадке самолета, я присоединилась к толпе встречающих. Нечаева вышла в зал одной из первых. Я сразу заметила, что выглядит она как‑то бледненько. Можно было подумать, что Алинка возвратилась не из солнечной Барселоны, а из туманного Лондона.
– Здравствуй, дорогая! – сказала я, обнимая подружку. – Погоди, это что, весь твой багаж?
– Полина, прости, я на этот раз без подарков. У меня случился форс‑мажор.
– Алина, ты здорова? – не на шутку обеспокоилась я.
Вместо ответа Нечаева неопределенно махнула рукой, и я заметила, что на безымянном пальце ее левой руки сверкнул совершенно очаровательный перстень. Раньше я его не видела, значит, она приобрела это сокровище в Испании. Я не помнила, чтобы моя подруга сама покупала себе ювелирные украшения. Эта прерогатива всегда принадлежала ее многочисленным воздыхателям. Я начала подозревать, что Алина если и окунулась в море, то вовсе не в Средиземное, а в море любви.
Мы сели в мой «Мини Купер» и поехали в Горовск. Нечаева подозрительно молчала, уставившись в окно.
– Алинка, а откуда у тебя это колечко? Неужели подарил испанский поклонник? Почему я до сих пор не знаю, как его зовут, чем он занимается?
– Поля, ну какой поклонник? – устало вздохнула подружка. – Так скучно время я еще в Барселоне не проводила. Тоска смертная.
– А что так?
– Обгорела в первый же день, потому что из‑за отчима забыла намазаться кремом для загара. Едва я переступила порог его дома, он начал действовать мне на нервы своими замечаниями. Мы с мамой сразу отправились на пляж, но она практически все время сидела под зонтиком, а вот я, что называется, дорвалась до солнца. Как у всех натуральных блондинок, моя кожа очень восприимчива к ультрафиолету. В общем, пришлось несколько дней не вылезать из дома. Как назло, в бассейне забился слив, и Антонио нанял рабочих, чтобы его почистить. Пришли двое старикашек и стали там нехотя ковыряться. Была бы моя воля, я бы выгнала их в первый же день, но отчим сказал, что они уже не первый раз у него работают, поэтому он им доверяет. В итоге рабочие целую неделю прочищали трубу, представляешь?
– Да, не повезло тебе.
– Хорошо, что сам Антонио через несколько дней уехал по делам во Францию. А когда он вернулся, я решила отдаться шопингу, потому что погода неожиданно испортилась, но лучше бы я продолжала сидеть дома...
– Почему?
– У меня украли кошелек с деньгами, – призналась Алина, – и, по‑моему, я даже знаю, кто это сделал. Я только зашла в «Маремагнум», в торговый комплекс, что расположен в старом порту, как за мной буквально по пятам стал ходить один высокий мужчина. Такой жгучий брюнет с карими глазами...
– Держу пари, ты решила, что он хочет с тобой познакомиться, и даже стала с ним кокетничать.
– Ну не то чтобы кокетничать, – замялась моя подружка, – но пару раз я встречалась с ним взглядом. У него такие глаза... Знала бы заранее, что он обыкновенный вор, держалась бы от него подальше. В общем, когда я стала расплачиваться за блузку и достала кошелек, он аж облизнулся... Еще какое‑то время он маячил около меня, а потом пропал. Я, как дура, набрала себе кучу нижнего белья, а вот расплатиться за него не смогла. Кошелька в сумке не оказалось. Поля, я еще никогда не чувствовала себя такой идиоткой, как тогда, когда пыталась объяснить тощей испанке за кассой, почему передумала покупать белье. В общем, мои покупательские желания были раздавлены действием непреодолимой силы.
– Прости, а много у тебя денег было в кошельке?
– Прилично. Мне мама кое‑что подкинула, и я всю наличку с собой таскала. Хорошо, что обратный билет дома лежал. Я думала, Антонио сжалится и даст мне хоть сотенку евро на карманные расходы, но не тут‑то было! Он назидательно заметил, что это будет мне мегауроком на всю оставшуюся жизнь, а потом посоветовал никогда не носить с собой большие суммы наличных, а пользоваться пластиковой карточкой. Но, Поля, ты же знаешь, что у меня проблема с банкоматами. Они то ломаются, как только я к ним приближаюсь, то заглатывают мою карточку, отказываясь выдавать наличные. – У Алины действительно были проблемы с получением денег через банкоматы, но лишь потому, что она постоянно забывала PIN‑код. – Мама прекрасно знает об этом, поэтому в первый же день отдала мне свою заначку. Больше к семейному бюджету в этом месяце она не могла прикоснуться. Антонио‑жадина взял все под свой контроль. Даже проверил, оплачены ли счета за коммунальные услуги. Поля, ты представляешь, в каком я тогда была состоянии?
– Да, представляю. – Я наполнила свой голос искренним сочувствием. – Теперь мне понятно, почему ты выглядишь такой... уставшей.
– Обычно море и шопинг восстанавливают меня не хуже SPA‑процедур, но в этот раз я не получила ни того ни другого, – продолжала жаловаться Алинка. – Поля, ты бы видела меня сразу после кражи. Я вообще была похожа на собственный призрак. Мама смотрела‑смотрела на меня и от безысходности предложила продать свой перстень, чтобы я на вырученные деньги смогла купить себе что‑нибудь из шмоток. Когда она принесла коробочку и я открыла ее, то поняла, что колечко создано конкретно для меня. Продать его было невозможно. Ты же знаешь, я обожаю белое золото. А розовый турмалин – это вообще мой зодиакальный камень. Здесь он в окружении бриллиантиков. Прелесть, правда?
– Перстень, наверное, очень дорогой?
– Ага, – подтвердила Алинка, но его цены не назвала. – Примерка окончательно меня убедила в том, что я должна оставить перстень себе. Представляешь, даже мамины инициалы мне подходят!
– Как так?
– Так ее имя теперь с буквы «Аш» начинается, она как наша «Эн» пишется, а фамилия у нее стала на букву «А» – Ампбро, – расшифровала мне Нечаева. – Вот и получается, что Антонио будто для меня гравировку сделал. У него, знаешь, вообще такая привычка на всех украшениях ставить гравировки...
– Подожди, так это был его подарок твоей маме? Антонио знает, что тетя Лена отдала его тебе?
– Нет, конечно, – хмыкнула Алинка. – Это наша с мамой маленькая тайна.
– Маленькая? – удивилась я. – По‑моему, это очень большая и дорогая тайна. А если твой отчим ее узнает?
– Откуда?
– Да мало ли? Вдруг сеньор Антонио захочет, чтобы его жена надела этот перстень на какой‑нибудь прием?
– Такое, конечно, возможно, но мама как‑нибудь отболтается. Например, скажет, что отдала его в чистку или что он не сочетается с платьем, которое она собирается надеть.
– Алина, а как же ты его перевезла через границу?
– Пустяки! У мамы знакомая в ювелирном магазине работает, она помогла с чеком.
– Понятно. Слушай, Алина, я давно хочу у тебя спросить, твоя мама не жалеет, что уехала из России?
– Нет, нисколько. Ей теперь неведома скучная и малооплачиваемая работа в ателье, а также давка в общественном транспорте. Там мама без боязни водит машину. У них и дороги нормальные, и правила в основном все соблюдают. И вообще, мама говорит, что Испания ей очень подходит. Ей даже кажется, что в прошлой жизни она жила именно там.
– А как она уживается с Антонио?
– Легко! Мама знает, что он ее любит, поэтому деликатно вьет из него веревки. Правда, я на ее месте занималась бы этим ежедневно, а она особо не наглеет.
– А ты хотела бы жить в Испании?
– Нет, мне и здесь хорошо. Слушай, Поля, а как у тебя дела? – Нечаева поспешила замять предложенную мною тему. – Работа есть?
– Пока тебя не было, я успела разобраться с двумя делами, а вчера ко мне приехал клиент из‑за границы.
– Да ты что! – впечатлилась Алинка. – Круто! Значит, ты вышла на международный уровень... А откуда заказчик?
– Из Украины.
– Тоже мне нашла заграницу. – Нечаева презрительно хмыкнула.
– Алина, а ты забыла, как наш багаж украинские таможенники проверяли, когда мы с тобой из Крыма возвращались? Тогда все было по‑настоящему.
– Такое разве забудешь. – Нечаева отпустила несколько нелестных слов в адрес хохлов, беззастенчиво ковырявшихся в наших шмотках. – Ну ладно, пусть будет заграница. И что же за проблема у этого иностранца?
– Длинная история, – отмахнулась я, – в двух словах не расскажешь.
– Понятно. А где ты работать собираешься? Здесь или на Украине?
– Клиент раньше жил в Горовске, и враги его здесь остались.
– Ясно. А как он на тебя вышел? Ты что, объявление о своих услугах в Интернете разместила?
– Алина, ну что за чушь ты несешь? Какой Интернет? Мне клиентов хватает и без пиара в Сети.
– Ну а как же тогда этот иностранец узнал о тебе?
– Понимаешь, сначала он заслал в Горовск детектива, чтобы тот расследовал здесь одну историю пятнадцатилетней давности. Тот посрывал вершки, в то время как самая главная информация осталась глубоко под землей, и посчитал, что дело сделано. Потом он сел в поезд и оказался в одном купе с Антошкой Ярцевым. Они там квасили всю ночь, сыщик по пьяной лавочке выложил своему попутчику, зачем приезжал в Горовск, и тот дал ему мои координаты.
– Ну вот теперь мне все понятно.
– И ведь надо же – мне ни слова об этом! Ну, Ярцев! Тоже мне, друг называется... Представляешь, сижу на той неделе у маникюрши, а в сумке разрывается мобильник. Я взять его не могу, так как пальцы в ванночке, вот и пришлось до одурения Тимати слушать. Обычно я в салоне звук отключаю, а тут забыла. Хорошо, что маникюрша как раз рэп любит... Короче, пока он раз семь подряд звонил, батарейки сели. Я приехала домой и, разумеется, не сразу его на зарядку поставила...
– Короче, ты своего клиента мурыжила еще дольше, чем меня вчера. – Алина не упустила случая уколоть меня за то, что я не сразу ей ответила. – Значит, вы с ним уже встретились. Как он тебе? Симпатичный?
– Да, очень интересный мужчина лет тридцати восьми. – Я остановилась на светофоре и увидела, что Нечаева заметно оживилась. – Он женат, имеет двух сыновей‑близняшек.
– Ну вот, как интересный мужчина, так сразу женат. – Алинка наигранно вздохнула. – Поля, а знаешь, это очень круто, что ты потихоньку начинаешь выходить на международный уровень! Я за тебя рада.
– Правда? – уточнила я и, скосив глаза на свою пассажирку, заметила, что она любуется перстнем.
– Конечно. Слушай, я так соскучилась по родному Горовску! От апельсиновых рощ уже тошнит. – Алинка уставилась в окно на редкие заросли кривых березок, мимо которых мы проезжали. – И даже по этим ухабистым дорогам. Там все трассы ровненькие, гладенькие... Скукота! А чего стоит маленькая порция деликатеса на большой тарелке? Я там вечно голодная ходила. Знаешь, хочу наесться от души! Пусть все блюда будут жутко калорийные и не сочетаемые друг с другом. Например, пельмени с хлебом. Нет, не просто с хлебом, а с огромным бутербродом – с колбаской, с сыром. И никаких маслин с оливками! Вот соленый огурчик – это другое дело, и не какой‑нибудь миниатюрный корнишон, а нормального размера.
– Алина, я так понимаю, ты голодна. В твоей квартире – шаром покати, поэтому я предлагаю сначала поехать ко мне. Я тебя накормлю как следует.
– Не откажусь, – тут же согласилась Алинка. – Знаешь, я закрываю глаза и вижу рожу того мужика, что спер у меня кошелек. Жаль, что с него нельзя взыскать долг в пятикратном, а лучше в десятикратном размере.
– Ах, так ты поэтому хочешь, чтобы я вышла на международный уровень? Выходит, ты не о моей репутации печешься, а о своем кошельке, – упрекнула свою лучшую подругу в корысти я.
– Конечно, о твоей репутации, – сказала подружка, слегка пристыженная моим шутливым замечанием. – Поля, думаешь, я не понимаю, что достать вора уже не получится?
– Хорошо, если понимаешь.
– Хотя… – Алинка призадумалась. – А что, если попытаться составить фоторобот и запустить его в Сеть с подробным описанием его проделок?
– Зачем?
– Ну, барселонцы, да и туристы, будут его опасаться, – сказала Нечаева, не слишком веря в собственные слова. – Неужели этот хам должен оставаться безнаказанным?
– Алина, разве ты не обращалась в полицию? – удивилась я.
– Я хотела, но мама меня отговорила.
– Почему? – искренне удивилась я.
– Она сказала, что у них там все совсем не так, как у нас. В Испании на первом месте интересы своих граждан, а потом уже иностранцев. Дело бы тянули, выжидая, когда я вернусь в Россию, а потом бы и вовсе закрыли за недостаточностью улик. Но это еще полбеды. Я, естественно, засветилась бы в полицейских протоколах. Неважно, что как пострадавшая. Потом они обязательно что‑нибудь напутают, не в те списки внесут, и как результат – визы мне больше не видать.
– Может, тетя Лена и права, ей видней, – сказала я и свернула в сторону коттеджного поселка, где я жила.

* * *

У Алинки оказался завидный аппетит, она слопала половину припасов в нашем холодильнике, потом направилась в гостиную в стиле рококо, уселась на диванчик с гнутыми ножками, подобрала под себя ноги, зевнула, положила под голову парчовую подушку и заснула. Я, конечно, понимала, что она устала от двух перелетов. Но зачем же ложиться спать на антикварной мебели? Я могла бы постелить ей в гостевой комнате.
Нечаева проспала часа два, потом вышла, растрепанная, в прихожую и напугала деда, который недавно вернулся из клуба спортивного покера и не знал, что у нас гости. Впрочем, Алинка здесь всегда чувствовала себя своим человеком.
– Аристарх Владиленович, вы все молодеете! Я тут вздремнула немного. Не подскажете, где Полина?
– Она наверху, у себя в комнате.
– Понятно, пойду к ней. Мы ведь толком не поговорили.
Когда Нечаева зашла ко мне, я сидела за компьютером и читала про фитнес‑клуб «Джулия», директором которого была мисс Горовск‑95.
– Поля, ты наконец решила заняться своей фигурой? – снисходительно спросила подружка. – Правильно, фитнес дело хорошее. Но как же твой бассейн? Ты ведь всегда говорила, что признаешь только водные нагрузки.
– Говорила и буду говорить, что водный фитнес намного эффективнее.
– А это ничего, что в бассейнах хлоркой воняет?
– Алина, ну что за моветон? – пристыдила я свою подружку, но та даже ухом не повела.
– Ну, так зачем ты этот сайт изучаешь?
– Его хозяйка – Юлия Ложкарева. Она фигурирует в деле, которым я сейчас занимаюсь.
– Ну правильно! Я совсем забыла, что у Ложкаревой свой клуб. Может, мне попросить у нее два льготных абонемента? Для меня и тебя.
– Алина, я пока не знаю, стоит ли мне там светиться. Подожди, а откуда ты знаешь Юлию?
– Странно, что ты ее не знаешь. У Ложкаревой амплуа девушки, которая всегда на виду.
– Ну какая же она девушка! Юлия – замужняя женщина, которой уже за тридцать.
– Это так, но выглядит она получше нас, потому что имеет все возможности следить за собой. Не то что я. – Нечаева уставилась на свое отражение в зеркале. – Ну вот кто поверит, что я только что с испанского курорта вернулась?
– Алина, а давно ты знакома с Ложкаревой?
– Поля, ты меня удивляешь! Это же та самая мисс Горовск‑95! Можно сказать, мой кумир. Мы с тобой, кажется, в седьмом классе учились, когда она получила этот титул. Я тогда тебе все уши прожужжала, что расшибусь в лепешку, но сменю ее на следующий год. Неужели ты все это забыла?
– Да мало ли глупостей ты мне говорила. Что, я все помнить должна?
– Это почему же глупостей? – Нечаева обиженно надула губки. – Я на самом деле хотела стать королевой красоты.
– Интересно, и что же тебе помешало расшибиться в лепешку? Неужели я тебя отговорила?
– Вот еще! Мне тогда было четырнадцать, поэтому надо было два годика подождать. На конкурс только с шестнадцати лет брали. Эти два года я усиленно готовилась к дефиле в купальнике, сидела на разных диетах, чтобы поддерживать мои девяносто‑шестьдесят‑девяносто. Ты же помнишь, у меня очень рано фигура оформилась, это ты у нас до сих пор инженю... А потом я влюбилась в Пашку и забыла обо всем на свете.
– В какого Пашку? Пашка был намного позже. В шестнадцать лет ты сохла по учителю физики.
– Да, Поля, ты права. Был еще Ньютон. Как хорошо, что он относился ко мне исключительно как к ученице! Знаешь, я видела его перед самой поездкой в Испанию. Он так постарел, потолстел, полысел! Нет, это был не мой мужчина.
– Ладно, Алина, мы что‑то отвлеклись. Меня интересует все, что связано с Юлькой Ложкаревой.
– Ты знаешь, она как‑то рано замуж вышла, и мы перестали с ней общаться.
– А как ты вообще с ней познакомилась?
– Для тех, у кого дырявая память, напоминаю – моя мама дружила с ее матерью, пока у них не вышел конфликт на почве маминого замужества.
– Они что же, Антонио не поделили?
– Не совсем. Тетя Наташа как раз была инициатором того, чтобы поискать состоятельных мужей через Интернет. Она и мою маму на это подбила. Они ведь обе были вдовами... Так вот, Ложкаревой все время попадались сексуально озабоченные извращенцы, а мама смогла удачно устроить жизнь. Когда она рассказала тете Наташе, что выходит замуж за испанского бизнесмена, та аж желчью вся изошла... Мама уехала, а ее подружка даже перестала со мной здороваться. Правда, недавно сама ко мне в супермаркете подошла и стала про маму расспрашивать. Думаешь, ее действительно это интересовало? Нет! Она хотела, чтобы я оценила то, как она выглядит.
– А как она выглядит?
– Для ее возраста – потрясно. Думаю, она очередную пластику сделала. Я даже в первый момент подумала, что передо мной Юлька стоит, а не ее мамаша. Они так похожи!
– Алина, а ты что‑нибудь знаешь о Юлькином муже? Или мужьях, – добавила я, подумав, что Чирков мог стать ее вторым супругом, после Костерина. – Она оставила себе девичью фамилию, поэтому по Ф.И.О. историю ее замужеств проследить невозможно.
– В том‑то и дело, что ничего толком не знаю. Кажется, это был брак по расчету. Я слышала, как мама с тетей Наташей это обсуждали.
– А что конкретно они говорили?
Нечаева задумалась:
– Поля, это так давно было, я уже ничего не помню...
– А ты постарайся хоть что‑нибудь припомнить.
– Ну, средств к нормальному существованию у Ложкаревых вроде бы не осталось, и единственным выходом было удачное замужество. Мамашка сама хотела какого‑то идиота с деньгами окрутить, но у нее ничего не получилось. Вот она и решила дочь выгодно пристроить за какого‑то Иванушку‑дурачка. Еще тетя Наташа сказала, что ей удалось какую‑то серьезную операцию провернуть, чтобы все концы с концами сошлись.
– Какую операцию?
– Поля, я же говорю, мне тогда четырнадцать лет было. Думаешь, я прямо во все это вникала? Так, кое‑что слышала краем уха, и все. У меня были совсем другие интересы.
– Значит, циничный Чирков оказался Иванушкой‑дурачком, – усмехнулась я. – Странно, потому что на эту роль больше Егор подходил, но, похоже, он умнее оказался, чем все о нем думали.
– Чего ты там бормочешь, я не поняла?
– Алина, понимаешь, у меня тут кое‑что не сходится.
– Что конкретно?
– Мне пришлось рассказать о треугольнике: Костерин – Ложкарева – Чирков.
– Знаешь, в любом любовном треугольнике один угол тупой, – со знанием дела сказала Нечаева. – Значит, в этом – Чирков. Вот такая геометрия.
– Что‑то эта геометрия идет вразрез с психологией.
– Ну не знаю, я могла что‑то не так понять или со временем забыть, – пожала плечами Алинка. – Если тебе все это так важно для расследования, то я при случае спрошу у мамы. Она наверняка знает больше меня.
– На. – Я протянула подружке свою трубу. – Звони в Испанию. Скажешь тете Лене, что долетела хорошо, а потом про Ложкаревых спросишь.
Нечаева взяла аппарат, покрутила его в руках, потом спросила:
– Поля, а это ничего, что международные звонки жутко дороги?
– Нормально. Мне клиент дал хороший аванс.
– Нет, возьми, я звонить не буду. Не хочу пугать маму. Она не ждет моего звонка. Мы с ней в основном по электронке общаемся.
– Не вижу никаких проблем. Ты можешь воспользоваться моим компьютером и прямо сейчас написать ей письмо.
– Ну если ты настаиваешь. – Нечаева нехотя уселась в кресло, которое я ей уступила. – Какие конкретно вопросы о Юльке тебя интересуют?
– Меня интересует все, что связано с семейством Ложкаревых, начиная с Юлиной победы в конкурсе красоты в 1995 году. А особенно то, что касается ее замужества. Почему она собиралась за одного, а вышла замуж за другого? Как такое могло случиться? Да, еще хотелось бы знать насчет той операции, которую удачно провернула ее мамаша.
– Зачем тебе такие давнишние подробности? – стала докапываться Алинка.
– Это связано с моим новым делом.
– Я уже это слышала. Скажи, почему твоего клиента это так волнует? Ты мне что‑то важное недоговариваешь, да? – Нечаева попала в точку, но я даже не подумала ей что‑то объяснять.
– Алина, поверь мне, история эта длинная и скучная. Я не хочу перегружать тебя утомительными подробностями. Ты можешь заснуть, не дослушав даже до середины.
– Да, если это так скучно, то лучше не грузи меня. – Нечаева прикоснулась пальчиками к клавиатуре и тут же их отдернула. – Поля, а ты что же, так и будешь стоять у меня за спиной?
– Если ты думаешь, что я собираюсь подглядывать за тем, какой ты пароль набираешь, то ошибаешься. Я вообще могу выйти отсюда.
– Вот‑вот, сделай мне кофейку, – едва ли не приказным тоном сказала подружка, потом добавила уже мягче: – Пожалуйста.
– Ладно, – сказала я и пошла на кухню. – Как отправишь е‑мейл, спускайся вниз.
Прошло минут пятнадцать или двадцать, я успела смолоть и сварить кофе, приготовить к нему нехитрый десерт, а Нечаева все еще оставалась наверху. Я решила сходить за ней.
– А, Поля, это ты? – Алинка оглянулась на меня, а потом снова уставилась в монитор. – Я тут случайно на один сайт наткнулась. Чертовски интересный!
– Что за сайт? – Я подсела к ней. – Ого! «Как заработать в Интернете». Алина, ты меня удивляешь. Проснулся трудовой энтузиазм?
– Не понимаю, откуда такой сарказм? Вот у тебя есть высокооплачиваемая работа, а у меня нет. Накопления уплыли в чужой карман, а все горовские бойфренды ушли в отставку. Даже в ресторан не с кем сходить. Вот я и решила заработать в Сети, чтобы самой оплачивать рестораны. В Испании это не считается зазорным. Обещаю, с первой получки приглашу тебя поужинать в какое‑нибудь уютное местечко.
– Предупреждаю сразу – на FOREX не лезь, тем более с моего компьютера.
– Да я и не собиралась. Тут много других предложений есть.
– Наверняка какие‑нибудь аферы, – предупредила я.
– Поля, умеешь ты зарубить на корню любую инициативу. – Алинка сделала обиженное личико.
– Я просто пришла сказать, что кофе готов.
– А чего ты его сюда не принесла? Кстати, я бы еще что‑нибудь перекусила.
– Не хочу, чтобы крошки на палас летели. Алина, ну пойдем вниз. Кофе остынет же!
– Погоди, погоди, я сейчас еще разок кликну. – Алинка уперлась взглядом в монитор и, когда картинка сменилась, прочитала: – Помогите тем, кто идет за вами, пришлите свои рефераты и школьные сочинения по полдоллара за штуку. Нет, это точно не для меня. Так, а здесь что?
– Потом посмотришь.
– Ладно.
Мне наконец‑то удалось оторвать подружку от компьютера, и мы пошли в столовую. На всякий случай я уточнила:
– Ты маме письмо отправила?
– Нет, не успела, – призналась Алинка.
– А чем же ты все это время занималась?
– Поля, да не переживай ты, я отправлю письмо. Вот сейчас кофе выпью и отправлю. Слушай, у меня что‑то так аппетит разыгрался. У тебя, кроме круасанов, ничего больше нет? – спросила Нечаева и, не дожидаясь ответа, заглянула в холодильник. – Так, что‑то у тебя здесь не густо. Это я не хочу, это тоже... А колбаски я бы, пожалуй, съела.
Я поняла, что сильно погорячилась, пригласив Нечаеву на обед. Она осталась на ужин и, кажется, на завтрак. Во всяком случае, я уже не повезу ее сегодня в город. Но захочет ли она вообще отсюда уезжать? Ей здесь вполне комфортно, как в отеле «пять звезд». Тапочки и махровый халат гарантированы.
– Поля, ничего, если я у тебя переночую?
– Ночуй, – разрешила я. – Не выгонять же тебя из дома на ночь глядя.
– Спасибо, дорогая, я знала, что ты согласишься.
Кто‑то другой в знак благодарности бросился бы сразу выполнять просьбу гостеприимных хозяев, Нечаева же после плотного перекуса отправилась смотреть телевизор, потом поболтала с Аришей, а затем попросила у меня полотенце, халат и пошла в ванную.
Ладно, проехали, добрые дела надо делать бескорыстно.
Алинка нежилась в ванной уже минут десять, когда зазвонил ее мобильник. Я стала искать его в своей комнате, ориентируясь на звук, и нашла на кресле под думкой. На дисплее было написано: «Мама». Я рискнула ответить.
– Алло! Алина, почему ты не звонишь? Как ты долетела? Я переживаю.
– Тетя Лена, это Полина, – уточнила я.
– Поля? А что с Алиной? Где она? – встревожилась сеньора Ампбро.
– С ней все нормально. Она в ванной.
– Понятно. Ладно, Полечка, передавай ей привет.
– Хорошо, передам. Тетя Лена, я тут узнала, что вы дружили с Натальей Ложкаревой...
– Да, мы были приятельницами. А почему ты спрашиваешь?
– Это долго объяснять. Меня в большей степени интересует ее дочь Юля. А конкретно все, что связано с ее замужеством.
– Полина, это в двух словах не расскажешь.
– Я понимаю. А вы не могли бы написать все, что вспомните об этом, по электронке?
– Даже не знаю. – Моя просьба застала тетю Лену врасплох. – А зачем тебе это нужно?
– Я тут одним делом занимаюсь...
– Понимаю. Алина мне кое‑что про тебя рассказывала...
– Что?
– Ну о том, чем ты занимаешься, – заговорщицким тоном сказала Алинкина мама. – Если тебе для работы надо, то я постараюсь что‑нибудь вспомнить.
– Спасибо, – поблагодарила я и отключилась.
Когда Нечаева вышла из ванной, я передала ей горячий привет из Барселоны.
– А как мама догадалась, что я у тебя?
– Она тебе на мобильник звонила. Прости, что я ответила.
– Ничего, даже хорошо, что так все получилось.
– Алина, у меня создается такое ощущение, что ты поссорилась с мамой.
– Есть немножко, – призналась подружка, но вдаваться в подробности не стала. Я на этом и не настаивала.


Глава 5


На следующее утро Алина принялась распаковывать чемоданы и развешивать свои шмотки по моим шкафам. Стало быть, уезжать к себе она в ближайшее время не собиралась. Столовая то и дело подвергалась ее набегам, поэтому продукты в холодильнике не залеживались. Одно радовало – в перерывах между частыми перекусами Алина находилась в поисках средств к существованию. Голосовала за кого‑то в Интернете и получала за это виртуальные рубли, толком не уточнив, можно ли их перевести в реальные деньги. Обзвонила некоторых бывших бойфрендов, дав понять, что готова к новому витку отношений. Даже попросила Аришу поделиться с ней премудростями игры в покер, чтобы стать членом клуба «Седой граф» и побороться за первое место в ближайшем турнире. Победителю было обещано ни много ни мало, а ровно сто тысяч рублей. Уж не знаю, был ли толк от ее предыдущих потуг, но с последней затеей у нее ничего не получилось.
– Алина, дело в том, что «Седой граф» – это мужской клуб, тебя туда не примут, – сказал дед, завязывая перед зеркалом шейный платок.
– Это еще что за дискриминация по полу! – возмутилась Нечаева. – Раньше в казино всех пускали. А куда теперь податься азартной девушке? Аристарх Владиленович, может быть, в городе есть подобные женские клубы?
– Не знаю, я этим не интересовался.
– А вы поинтересуйтесь, и как можно скорее! – потребовала Нечаева. Разве что ногой не притопнула.
– Хорошо, сегодня же попробую это выяснить. Девочки, я в клуб, не скучайте. Буду поздно.

* * *

На следующий день я наконец‑то вырвалась от Алинки и занялась своим делом. Фисенко напоследок сказал, что хочет знать, кто ухаживает за могилой его родных. Разумеется, конторские работники такой информацией не обладали, но я знала, к кому за ней обратиться. Кладбищенские бомжи Люся и Вася наверняка могли помочь мне с ответом на этот вопрос. Я поехала на старое кладбище, где обитала эта парочка. По дороге заскочила в продуктовый магазин, чтобы купить целую сумку лапши «Анаком». Вася с Люсей ее просто обожали, причем ели не в горячем, а в холодном виде, грызли ее, как сухари, и даже могли подраться из‑за последнего брикета.
Я нашла эту парочку около церкви. Люся сидела на паперти с тряпичным кульком, имитирующим грудного ребенка в грязном одеяльце, а Вася стоял на ступенях и демонстрировал свои акробатические способности, периодически втягивая одну ногу в длинную брючину, создавая эффект отсутствия ступни. Увидев меня, бомжи переглянулась и тут же снялись с изнурительной работы на «обеденный перерыв». Я свернула с центральной аллеи на вторую линию и неспешно пошла по ней в поисках сорок шестого участка, на котором были захоронены родители Фисенко и его сестра Настя. Вскоре бомжи догнали меня.
– Дело есть, да? – поинтересовался Вася.
– Есть, – подтвердила я.
– А какое? – уточнила Люся.
– Сейчас дойдем до одной могилы, и я все расскажу.
– Что, жмурика надо выкопать? – предположил Вася. – Не проблема, у меня есть хорошая лопата.
– Нет, все гораздо проще. – Я остановилась, увидев табличку с номером интересующего меня участка. – Так, сейчас здесь разбредаемся и ищем на памятниках фамилию – Фисенко.
Первой нашла нужную могилу Люся и стала размахивать своим кульком. Мы с Васей подошли к ней с разных сторон. Украинский сыщик не слукавил, за этой могилой действительно кто‑то ухаживал, причем делал это не от случая к случаю, а постоянно. Если по соседству памятник, окруженный сорняками, был загажен воронами, то тот, что стоял на могиле Фисенко, был чист, словно его на днях протирали. Оградка, выкрашенная серебрянкой, блестела в лучах солнца, а в маргаритках не было ни единого сорняка.
– Так, что надо делать? – с готовностью спросил Вася. – Вандалить?
– Если тут плохие люди лежат, то мы это запросто, – сказала Люся.
Я поставила задачу:
– Надо выяснить, кто ухаживает за этой могилой.
– Родня, кто же еще? – сказала Люся, всматриваясь в овалы фотографий. – Так, здесь лежит девочка и ее родители. У них еще дети были?
Общение со мной не прошло для этой женщины даром, она подружилась с логикой.
– Да, был сын, только он уже пятнадцать лет живет за границей. А сюда кто‑то приходит все эти годы. Вы понаблюдайте за этой могилкой, ладно?
– А чего ж не понаблюдать? – ответил Вася, приглядываясь к сумке с «Анакомом». – Только ведь у того, кто сюда приходит, на лбу не написано, как его зовут.
– Вот я всегда говорила, что у тебя мозгов нет, – сказала Люся своему сожителю, а потом повернулась ко мне: – Не боись, я все выясню. Спрошу, как зовут, чтобы боженьке за его здравие помолиться.
– Это правильная мысль, – похвалила я. – Я буду периодически к вам наведываться. Да, чуть не забыла – это вам.
Вася с Люсей вдвоем ухватились за пакет с лапшой быстрого приготовления.
– Ребята, вы смотрите не подеритесь! – попросила я.
– Не подеремся, – пообещала Люся.
– Удачи, – сказала я и пошла к могиле моих родителей.

* * *

Я вернулась домой и с удивлением обнаружила, что Алина съехала.
– Ариша, ты, случайно, не поссорился с Нечаевой? – спросила я, заглянув в дедову спальню.
– Полетт, как ты могла обо мне такое подумать? Разве я похож на брюзжащего старика, с которым невозможно жить под одной крышей? – Ариша насупился. – Уверяю, тебе не в чем меня упрекнуть. Я вел себя с твоей гостьей безупречно, хотя она доставляла определенные неудобства.
– Дедуля, я ни в коем случае не хотела обидеть тебя своими подозрениями. Я знаю, что ты у меня – ангел. А вот Алина... Она из мельчайшей искры способна раздуть пожар вселенского масштаба, а уж легкая ссора – это для нее дело привычное...
– Никакого скандала не было. Она с кем‑то разговаривала по телефону, а если быть точнее, то с мужчиной, причем так громко, что я, как воспитанный человек, даже спустился вниз, чтобы ее не слышать, и стал смотреть телевизор. Примерно через час она заглянула ко мне в гостиную хай‑тек, сказала, что за ней приехало такси, попрощалась и попросила передать тебе привет. При этом у Алины был такой счастливый вид, будто она сорвала джек‑пот.
– Что ж, я рада за нее.
– Погоди радоваться. Судя по отдельным репликам, которые все‑таки донеслись до моего слуха, разбогател один из ее бывших воздыхателей, и Алина собирается убедить его, что тратить деньги они должны вместе.
– Это вполне в ее духе.
– Полетт, по‑моему, у твоей подруги в голове ветер, – заметил Ариша с легким оттенком осуждения.
– Зато от него красиво развеваются волосы, – заметила я и уже хотела прикрыть дверь, но дед задержал меня.
– Полетт, тут такое дело, полчаса назад звонил Курбатов. Твой мобильник был отключен.
– Я всегда выключаю его на кладбище.
– Ты была на кладбище? Почему меня не предупредила? Я поехал бы с тобой.
– Дед, я не только на могилу мамы с папой ходила, у меня там еще одно дело было. Ариша, а что сказал дядя Сережа?
– Дмитрич собрал для тебя кое‑какую информацию. Заехать к нам он не может, шибко занят, поэтому предлагает встретиться завтра в обеденный перерыв в скверике около «серого дома».
– Это во сколько?
– В час дня.
– О’кей!

* * *

Без пяти минут час я уже сидела на скамейке и ждала Курбатова. Он был пунктуален, пришел ровно в тринадцать ноль‑ноль.
– Полина, ты, как всегда, замечательно выглядишь! – сказал он, подсаживаясь ко мне. – Мне очень лестно находиться рядом с тобой в таком людном месте. Коллеги увидят и обзавидуются.
– Ах, вот почему вы здесь мне встречу назначили. – Я прижалась к Курбатову, потому что мимо нас проходили двое мужчин в черных протокольных костюмах.
– Ой, хулиганка! – пожурил меня дядя Сережа, но, кажется, остался доволен моим неожиданным поступком. – Ну что, с чего начнем?
– Давайте с семейной пары Чирков – Ложкарева.
– Они официально женаты уже тринадцать с небольшим лет. Своих детей нет. Но, – Курбатов сделал интригующую паузу. – Примерно пять лет назад они взяли из детского дома мальчика трех с половиной лет, Лешу Андрианова, но через месяц вернули его обратно.
– Как так? Почему?
– Не знаю. Могу лишь предположить, что не смогли с ним поладить.
– Бедный ребенок! Как они могли? – Я начала было возмущаться по этому поводу, но по выражению лица Курбатова поняла, что на эмоции нет времени. – Слушаю дальше.
– Пять лет назад Иван с Юлией переехали на новую квартиру на проспекте Победы, в престижный дом с подземным гаражом и консьержкой, там и живут по сей день. Насчет их бизнеса украинский сыщик все правильно выяснил. Почти правильно. У них действительно станция технического обслуживания автомобилей и фитнес‑клуб, но обе фирмы оформлены на Чиркова, а Ложкарева только руководит «Джулией». У них две машины – «Лендровер Дискавери» и «БМВ». И новенький джип, и трехлетнее купе оформлены на Ивана.
– А Чирков непрост! – заметила я. – Сразу видно, что глава семьи он.
– Да, хваткий тип, не то что Костерин. Тот женился в 2000 году на Анне Приваловой, имеющей дочь Сашу от первого брака. Через год они родили собственного сына Никиту. Живут по‑прежнему в «двушке» на улице Чернышевского. Анна работает воспитательницей в детском саду, Егор трудится менеджером по продажам автозапчастей. Ездит на четырехлетней «Ладе Приоре». Теперь перейдем к Фисенко. – Курбатов перевел дыхание. – Твой клиент числится пропавшим без вести.
– Собственно, это понятно, он ведь сбежал из России, не оставив никому своих новых координат.
– Так‑то оно так, но вот следствие всерьез отрабатывало версию его физического устранения. И, между прочим, эту версию подкинул следователю именно Чирков. Он сказал, что собственными глазами видел, как люди Ворона затолкали Фисенко в машину и увезли его в неизвестном направлении.
– Люди Ворона?
– Да, именно так.
– Странно. Иван – единственный, кто знал, что Олег сам решил сбежать из Горовска. Зачем же он свалил его исчезновение на бандитов?
– Полина, какая ты нетерпеливая! Может, все по порядку выслушаешь?
– Да, конечно, простите, что перебиваю.
– Так вот, позволь напомнить тебе, что все началось со взрыва, в результате которого погибли родственницы Фисенко. Олег упорно молчал и не высказывал никаких подозрений. Чирков тоже молчал, не желая помогать следствию. Тем не менее у Пасько и его группы было несколько версий. Одна из них – это наезд какой‑нибудь бандитской группировки, либо Ворона, либо Шашечника, а вторая – месть Костерина... Да да, не удивляйся. Как Чирков с Фисенко ни скрывали от Пасько свой конфликт с приятелем, он все равно вылез наружу. За Егором было установлено наблюдение. Он вел себя непонятным, интригующим образом, все время менял съемные квартиры, словно кого‑то опасался. Потом «наружка» засекла бывших дружков Костерина, тоже следящих за ним. Костерина уже хотели взять, но тут в городе прогремел еще один взрыв, очень похожий на тот, когда взорвалась машина Фисенко. Егор к нему уж точно не имел никакого отношения, потому что преступника взяли по горячим следам. Он оказался участником ОПГ Ворона. Далее, экспертиза установила, что он же закладывал взрывное устройство под автомобиль Олега.
– Как она это установила?
– Полина, честное слово, ты меня удивляешь! Имеешь высшее юридическое образование и задаешь такие детские вопросы. Вам что, криминалистику в институте не преподавали или ты вместо занятий на свиданки бегала?
– Дядя Сережа, я это спрашиваю вовсе не потому, что не знаю, что такое криминалистика. Просто я подумала, что следствие могло свалить на группировку Ворона все похожие преступления.
– Ты упорно не хочешь верить в то, что никто из друзей не покушался на Фисенко. А между тем отпечатки пальцев на уцелевшем фрагменте «девятки» твоего клиента принадлежали дважды судимому Санину. Затем, компоненты взрывчатого вещества во всех случаях были идентичны.
– Во всех?
– Да, следствие пришло к выводу, что взрывы всех машин, и Фисенко, и Чиркова были делом рук бандитов Ворона. И стычки с этой группировкой у наших друзей были.
– Дядя Сережа, я окончательно запуталась. Зачем же тогда Фисенко пытался меня убедить, что изначально он во всем подозревал Егора, а после случайной встречи с Иваном переметнул свои подозрения и на него? – Меня вдруг осенила внезапная догадка. – Или все дело в Ложкаревой? Может, Олег тоже был в нее влюблен?
– Думаю, со своим клиентом тебе еще придется серьезно разбираться. А теперь еще немного послушай меня. После того как были арестованы люди Ворона, а он сам застрелен, так как при задержании вздумал палить в бойцов ОМОНа из автомата Калашникова, Чирков заговорил.
– И что же он сказал?
– Сказал, что видел, как накануне люди Ворона силой усадили Фисенко в машину и увезли в неизвестном направлении. Ну об этом я тебе уже говорил... А еще, оказывается, эта ОПГ угрожала Олегу и Ивану, так как они отказались выполнить один заказ.
– Какой заказ?
– Люди Ворона потребовали от Фисенко с Чирковым срочно пригнать две «Тойоты» из Владивостока, но получили вежливый отказ.
– Смело. Просто так вот взяли и отказали? – не поверила я. – По крайней мере они должны были придумать какую‑нибудь «отмазку».
– Она у них была. Дело в том, что молодые люди, оказывается, уже подрядились обслужить двух высоких горовских чиновников – пригнать им тачки из Германии, получили от них аванс и даже билеты на поезд купили. Ворон, разумеется, не привык к тому, чтобы ему кто‑то отказывал, и его реакция не замедлила себя ждать.
– То есть Костерин вообще здесь не при делах? – спросила я, и Курбатов пожал плечами. – Он развлекался с мисс Горовск и, возможно, понятия не имел, что на его друзей объявлена охота. А квартиры менял не потому, что прятался от кого‑то, а потому, что искал подходящее жилье. Догадываюсь, что мисс Горовск‑95 угодить было непросто. Хотя... он ведь мог заказать своих приятелей людям Ворона. С таким же успехом это мог сделать и Чирков. Кстати, в эту группировку входил их бывший однокашник.
– В деле ничего такого нет. Полина, по‑моему, ты слишком много фантазируешь. Кстати, бандиты и в ходе следствия, и на суде отрицали свою вину, но доказательств против них было предостаточно.
– Нет, я не фантазирую, а стараюсь свести воедино информацию, полученную от Фисенко и от вас. Вот бы еще с кем‑нибудь из группировки Ворона поговорить! Лучше всего с Саниным. Но он, наверное, еще в местах не столь отдаленных?
– Еще дальше. – Курбатов сделал небольшую паузу, затем пояснил: – Он умер на зоне. Я навел справки и выяснил, что в живых никого из участников той ОПГ не осталось.
– Совсем‑совсем никого?
– Почти никого. У Сергея Панкова, правой руки Ворона, был младший брат Федя, одиннадцатилетний пацан. Несмотря на свой младший школьный возраст, он на все «стрелки» как взрослый ходил. А кореши обращались к нему не иначе, как Федор Федорович. После того как старшего брата закрыли, пацана, которого невозможно было привлечь к уголовной ответственности, отправили в детдом. Вот он один и остался. Только Федя вряд ли сможет тебе чем‑нибудь помочь. Думаю, для него участие в ОПГ было чем‑то вроде забавы, как для сегодняшних детей компьютерные стрелялки и гонки. Играть в них все умеют, а как все это работает, далеко не каждый знает.
– Наверное, вы правы.
– Вот, собственно, и все, что я хотел тебе сказать. – Сергей Дмитриевич встал со скамейки, сунул руку в карман и вынул оттуда листок. – Чуть не забыл. Здесь вся конкретная информация: адреса, номера телефонов, машин...
Мы с Курбатовым попрощались и пошли в разные стороны: он – к своей конторе, а я – к своему «Мини Куперу». По дороге домой я осмысливала услышанное. Больше всего мне не хотелось быть одураченной своим же собственным клиентом. Почему Олег Павлович так упорно уверял меня, что у него не было никаких терок с бандитами? У меня не имелось ответа на этот вопрос, и я решила переадресовать его самому Фисенко.
Я достала мобильник и стала искать в записной книжке номер его телефона. Рядом с фамилией моего клиента стояла другая фамилия на букву Ф. Федорова была моей однокурсницей, мы с ней не виделись несколько лет, а недавно случайно встретились на улице. Оказалось, что она работает в адресно‑справочном бюро. Узнав это, я сразу поняла, что Лида нужный человек, и попросила у нее телефончик. Теперь было самое время ее побеспокоить.
– Здравствуй, Лида! Это Полина Казакова.
– Ой, Поля, привет! Не ожидала тебя услышать.
– Лидочка, у меня к тебе есть одна просьба. Ты не могла бы пробить мне по своей базе один адресок?
– Не положено, – тут же ответила Федорова.
– Да ладно, – рассмеялась я, – неужели для своих нельзя сделать исключение?
– Полина, я не понимаю, почему ты не хочешь прийти к нам в бюро и сделать запрос, как полагается?
– Да потому что хочу ускорить процесс. Понимаешь, я нашла водительское удостоверение и хотела вернуть его владельцу. Но, похоже, доброе дело должно стоить мне нескольких часов свободного времени.
– Ну, хорошо, ради такого случая отступлю от правил. Говори данные.
– Панков Федор Федорович, восемьдесят четвертого года рождения.
– Минуточку... Записывай, улица Лесная, дом сто семнадцать, комната триста четыре.
– Комната?
– Да, триста четвертая. Вероятно, это общежитие.
– Спасибо, Лидочка, – сказала я и отключилась.
Итак, сын криминального полка жил нынче в общежитии на Лесной. Судя по номеру дома, это была восточная окраина города. Давненько я не бывала в том районе. Да и не пристало там приличной девушке появляться одной. Я не долго думала, кого бы мне взять с собой в гости к Феде Панкову. Конечно же, Ярцева, который сосватал мне это дельце. Антон не сопротивлялся, согласился сразу же, как только я заикнулась о своей просьбе.

* * *

Мы поехали на Лесную в субботу в первой половине дня. По дороге я ввела Антона в курс дела, после чего он стал предлагать мне свои идеи насчет того, как раскрутить Федю Панкова на откровенный разговор. Я их все выслушала, а потом стала критиковать:
– Водка, конечно, развязывает язык, но мне нужен трезвый разговор. Испугать Федора тоже не удастся. Он еще в детстве прошел через такие университеты, что нам даже и не снилось. Стать героем твоей статьи, думаю, он вряд ли захочет. Зачем ему огласка?
– Что же предлагаешь ты?
– Открой бардачок и посмотри.
Ярцев вынул конверт и заглянул в него.
– Ого‑го! Полька, ты не переборщила?
– Нет, в самый раз.
– Похоже, я тебе очень выгодного клиента подогнал. А ты меня даже не хочешь за это отблагодарить.
– Хочу, но только после того, как мы поговорим с Федей. Посмотри, какие с твоей стороны номера домов?
– Сто девятый, сто одиннадцатый...
– Значит, уже подъезжаем.
Припарковавшись за дом от общежития, я взяла с заднего сиденья пакет и вынула из него две кепки и двое очков.
– Так, Антон, это тебе, примерь. Посмотрим, что тебе больше идет.
– Полька, ну зачем этот маскарад?
– Для конспирации.
– А ты сама что же, не будешь менять внешность?
– Буду. – В подтверждение своих слов я достала парик и водрузила его на голову. – Антон, тебе нравятся рыжие?
– Нет, я блондинок люблю, но тебе рыжий цвет к лицу.
– А тебе эта бейсболка не идет, примерь вторую, там козырек длиннее. Вот, совсем другое дело.
– Слушай, я в ней на кого‑то похож, не пойму на кого. – Ярцев стал придирчиво рассматривать себя в зеркало.
– Пошли, а то никого не застанем. Народ проснется и разбредется кто куда.
Как я и предполагала, здание общежития, в котором жил Панков, оказалось убогой пятиэтажкой, построенной в середине прошлого века.
– Эй, мужик, дай десятку, – обратился к моему спутнику невысокий парнишка, вынырнувший из общаги.
– Деньги надо не клянчить, а зарабатывать, – поучительно заметил Антон. – Позови нам одного человечка, получишь полтинник.
– Это я мигом. Кто нужен?
– Федор Панков. Знаешь такого?
– Нета. Я здесь недавно прописался. В какой он комнате живет?
– В триста четвертой, – ответила я.
– Ждите. – Парнишка полетел к общаге, как камень, выпущенный из рогатки.
Мы отошли в сторонку и стали ждать. Не прошло и пяти минут, как посыльный вернулся за обещанным вознаграждением.
– Все нормально. Федя одевается, скоро спустится. Ну что, я заслужил полтинник?
– Не знаю, может, ты и не ходил никуда, – стал дразнить его журналист. – Помялся за дверью и...
Ярцев не успел договорить, попрошайка обрушил на него четырехэтажную нецензурную тираду.
– Возьми. – Я сунула ему обещанную банкноту, после чего он гигкнул от счастья и рванул к продуктовому магазину.
– Не поймай белочку! – напутствовал его Антон, а потом набросился на меня с упреками: – Вот зря ты дала ему деньги, надо было дождаться Панкова.
– Я заплатила ему за то, чтобы он закрыл свой поганый рот. Или, по‑твоему, приличной девушке пристало слушать ненормативную лексику?
– Ну разве что только за это. – Ярцев пристально уставился на дверь общежития. – Слушай, так есть хочется. Я сегодня не успел позавтракать.
– Потерпи немного, поговорим с Панковым и поедем куда‑нибудь пообедаем.
– Вот с этого и надо было начинать.


Глава 6


Вскоре из общаги вышел невысокий коренастый парень в джинсе и стал оглядываться по сторонам.
– Махнуть ему рукой, что ли? – спросил меня Антон.
– Ты полагаешь, он может нас с кем‑нибудь перепутать? Здесь, кроме нас, никого больше нет.
Панков нехотя пошел в нашу сторону. Ничего особенного в его наружности не было. Я даже была слегка разочарована, увидев вблизи того, кого бандиты уважительно называли Федором Федоровичем. Сейчас этот парень наверняка на Федьку откликался и не морщился.
– Это вы меня спрашивали? – осведомился он, остановившись в двух метрах от нас.
– Мы, – кивнул мой спутник.
– Ну и че надо? – спросил Федор, не слишком заинтригованный тем, что его вызвали на «стрелку» незнакомые люди.
– Заработать хочешь? – ответил тот вопросом на вопрос.
– Горбатиться за рубль не собираюсь. – Панков смачно сплюнул под ноги. Хорошими манерами он явно не был обременен.
Антон достал из внутреннего кармана своей ветровки конверт, помахал им перед Фединым носом и сказал:
– Здесь не один рубль. А горбатиться не придется.
– Можно обсудить, – согласился Федя, раскатав губу на содержимое конверта.
– Не здесь. Давай туда пройдемся. – Антон убрал деньги обратно и кивнул в сторону заброшенного стадиона.
Панков не возражал. Мы молча дошли до полуразрушенной трибуны. Тут и там валялись пустые сигаретные пачки, использованные шприцы и сплющенные пивные банки. В общем, весь комплект, характерный для городской окраины.
– Ну что, присядем? – спросил Ярцев, остановившись около скамейки. – В ногах правды нет.
– Пусть баба садится, – буркнул Федор, и я, не задумываясь, воспользовалась привилегией своего пола. От Панкова шел алкогольный дух, а поскольку он был одного роста со мной, то находиться с ним лицом к лицу было не слишком приятно. – Вы вообще от кого?
– Ни от кого, – ответил Антон. – Мы сами по себе. Разговор у нас к тебе один есть.
– Говорите.
Журналист повернулся ко мне, давая понять, что вопросы буду задавать я. Панков нехотя взглянул на меня. Вероятно, вести разговор с мужиком ему было предпочтительнее.
– Федя, мы хотим, чтобы ты кое‑что вспомнил о тех временах, что были до детского дома. – Я еще с вечера придумала эту деликатную фразу, но она, кажется, резанула по самолюбию Панкова, как острый ножик по коже.
Он скорчился, словно от боли, снова сплюнул под ноги, затем спросил:
– Да кто вы такие? Из ментовки, что ли?
– Менты своим осведомителям символические крохи платят, потому что держат их на крючке, – заметил журналист.
– А мы пришли к тебе со всем уважением, – продолжила я. – Уверяю, что вознаграждение за твою откровенность будет достойным.
– Ладно, спрашивайте. – Парень оказался не настолько глуп, чтобы воспротивиться нашему выгодному предложению.
– Федя, возможно, ты помнишь историю одного взрыва. Тогда погибла женщина и тринадцатилетняя девочка. В машине еще был ее брат, но он не сильно пострадал.
– Это в Никитинском овраге, что ли? – уточнил Панков после внушительной паузы.
– Правильно. Ты, случайно, не знаешь, за что того парня хотели убрать?
Федор почесал затылок, пробуждая свою память, затем выдал:
– Никто его убирать не собирался. Это была случайность.
– Так не бывает. Машины просто так на воздух не взлетают, чтобы это произошло, надо заложить под нее взрывное устройство.
– Машина пустая должна была взорваться. Никто не думал, что в нее ночью столько народа набьется. Сидели бы дома – остались бы живы. Сами виноваты, – цинично заметил Панков.
– То есть того парня просто хотели попугать ночным фейерверком под окном? – уточнил Ярцев.
– Типа того.
– А за что? Что он такого сделал или, наоборот, не сделал?
– Без понятия. – Панков пожал плечами.
– Ладно, а ты хоть знаешь, это был приказ Ворона? – Я ухватилась за последнюю зацепку.
– Нет, Ворон был не в курсах.
– Вот как? – оживилась я. – А кому же тогда потребовалось запугать Олега?
– Бабе одной, и не его одного, а еще его кореша.
– Какой бабе? Такой молодой, высокой, с ногами от ушей. – Я стала описывать мисс Горовск‑95.
– Не‑а, она старая была.
– Совсем старая? Седая, горбатая и с клюшкой? – ерничал Антон, передразнивая меня.
– Тоже нет, она нам с братаном в мамки годилась.
– Расскажи о ней поподробнее.
– Ну, что там рассказывать? – Федя призадумался. – Серега знал ее откуда‑то раньше. Она пришла к нам домой и сказала, что у нее важное дело. Потом посмотрела на меня и ляпнула, чтобы я шел в другую комнату смотреть мультики.
– И ты ушел?
– Не‑а, брат ей дал понять, что у него от меня секретов нет. Она стала излагать свое дело при мне. Да там ничего интересного не было! Два фраерка на нее будто бы наехали, жить мешают, вот она и попросила их попугать. Серега сказал, что мы по мелочам не размениваемся. Если пугать, то пугать по‑настоящему! Например, тачки взорвать можем, если, конечно, они у них имеются. Тетка с этим сразу же согласилась. Вот и все, больше я ничего не знаю, – закончил Панков.
– Федя, а может быть, ты помнишь, как звали ту тетку или чем она занималась?
– Нет, как звали, не помню. А занималась чем? – Панков криво ухмыльнулся: – Шлюхой она была.
– Что‑то возраст у нее для шлюхи перезрелый, – заметил Ярцев. – Ты же сказал, что она вам с братом в мамки годилась. Значит, ей как минимум было сорок.
– Что‑то вроде того, только вела она себя, как настоящая шлюха. Все время жалась к Сереге, целовала его, а когда они обо всем договорились, потянула его в спальню. Говорю же, шлюха.
– Сексуально озабоченная тетенька или бывшая жрица любви, с возрастом не оставившая своих привычек, – сказал Ярцев, размышляя.
– Не знаю, у меня все, – подытожил Панков.
– Ну что ж, Федя, и на том спасибо, – сказала я, понимая, что одиннадцатилетний пацан не мог усвоить большего. Да и времени с тех пор прошло порядочно.
– Спасибо? – раздраженно уточнил сын криминального полка.
Я дала Антону знак, и тот вручил ему конверт. Открыв его, парень вынул одну купюру, посмотрел ее на свет и удовлетворенно мотнул головой.
– Думал, что мы тебе фальшивки подсунем? – усмехнулся Ярцев. – Доверять людям надо.
Что‑то Антона сегодня потянуло на педагогику. Пьянчужку уму‑разуму учил, теперь за Федора принялся. Хорошо, что парень был не обидчивый, ничего ему не ответил, а наверняка мог бы. Панков вынул всю пачку, разложил ее веером, прикидывая в уме сумму. Судя по всему, она его более чем удовлетворила. Бросив пустой конверт на землю, Федор засунул деньги за пазуху.
– Если что, обращайтесь, – сказал он, поочередно посмотрев на нас. – Такая работенка меня устраивает.
Даже сквозь темные стекла своих очков я заметила, как алчно блестели его глаза. Сумма, обладателем которой он так легко стал, была действительно немаленькая. Но я давно усвоила – лучше дать больше, чем меньше. Если обидишь нулями, то ничего не получишь взамен. Интересно, на что Панков потратит эти деньги? Неужели тупо пропьет?
– Ловлю на слове. А ты, Федя, если что‑то еще вспомнишь, позвони. – Я протянула ему бумажку, на которой был предусмотрительно написан номер моей серой мобилы.
– Договорились, – ответил Панков, убирая листок в карман брюк. – Ну я пошел?
Я кивнула, после чего Антон сказал:
– Да, больше у нас к тебе вопросов нет.
Парень, не оглядываясь, пошагал в сторону своей общаги.
– И зачем ты ему столько бабок отвалила? – набросился на меня журналист.
– Знаешь, бесплатны только слухи, а за факты приходится платить, – заметила я.
– Согласен, но не в этом случае. Федя ведь ничего толком не сказал. Ну где ты будешь искать эту тетку без имени? Да и вообще, может, она не для себя старалась, а ее кто‑то послал к Панкову‑старшему?
– Да, такое вполне возможно. Зато теперь я знаю, что непосредственно Ворон Олегу с Иваном не угрожал. Вся эта история с перегоном «Тойот» из Владивостока придумана. Не удивлюсь, если сам же следователь и подсказал ее Чиркову, чтобы у людей Ворона не осталось шансов выкарабкаться.
– Полька, а у тебя котелок варит! – Антон одобрил мою версию. – Такое вполне могло быть. Знаешь, я попробую у своего шефа насчет этой тетки спросить. Он ведь не сразу главным редактором стал. В девяностые писал на криминальные темы, и про проституток в том числе. Может, он какую‑нибудь пенсионерку этого ремесла вспомнит?
– Хорошая идея. Ну что ж, подошло время ланча. Поехали в какой‑нибудь храм желудка, пообедаем?
– Я только за, – ответил Ярцев, сложив руки домиком и прижав их к груди. В этом не было ничего для меня удивительного. Мне было давно известно, что Антон исповедует культ еды.

* * *

Главный редактор газеты «Горовск сегодня» не помог с установлением личности сексуально раскрепощенной тетки, приходившей к Панкову‑старшему. Я созвонилась с Фисенко. Он тоже не смог припомнить ни одной женщины от сорока до пятидесяти, которой он или Иван могли бы перейти дорогу. Что касается показаний Чиркова насчет мести Ворона за отказ гнать машины из Владивостока, то Олег сразу же назвал их бредовыми.
– Да, в те годы с Дальнего Востока много подержанных «япошек» пригоняли, но этим как раз бандитские группировки занимались. Без автомата под сиденьем путь от Владивостока до Горовска не проделаешь. Если бы Ворону на самом деле «Тойоты» понадобились, он бы своих людей с оружием за ними послал, – вполне резонно заметил Олег Павлович. – Чирков явно приврал. Наверное, хотел себя выгородить.
– А я подумала, что эту версию ему следователь подкинул, чтобы бандитам дали срок побольше.
– Полина, насколько я понял, вы уже стали симпатизировать моему врагу, так?
– Никому я не симпатизирую. А вы, Олег Павлович, не можете быть уверены, что вина за смерть ваших близких лежит на Иване. Та женщина, между прочим, и его попугать просила.
– Да? А все выглядит так, будто его машина взорвалась для алиби. – Фисенко остался при своем мнении. – Вот что, Полина, занимайтесь расследованием дальше. Советую вам присмотреться к жизни Чиркова. Он ведь чего‑то испугался, когда я окликнул его на Киевском вокзале. Хотелось бы знать, чего именно. Вдруг он себя перед вами чем‑нибудь выдаст?
– Хорошо, я займусь вплотную Иваном Чирковым и его женой.

* * *

Всю ночь лил дождь, а с утра я принялась следить за четой Чирков – Ложкарева. Отправной точкой стал их дом с подземным гаражом. Первым выехал оттуда джип Ивана, за ним я и пристроилась. «Лендровер Дискавери» – это огромный внедорожник, на котором можно смело окунаться в грязевые ванны и безбоязненно штурмовать высокие бордюры, что Чирков, собственно, и делал. Мой «Мини Купер» был против него просто маленькой мышкой, но по скорости не уступал. Проехав полгорода, джип въехал в ворота станции техобслуживания. Я припарковалась неподалеку и стала ждать, что называется, у моря погоды. Иван до самого вечера не вылезал со своей СТО.
В течение недели я продолжала следить за Чирковым. Чтобы мой «Мини Купер» не лез каждый день ему на глаза, я периодически брала напрокат разные машины. К выходным я пришла к выводу, что жизнь владельца одной из самых больших в Горовске станций технического обслуживания автомобилей чрезвычайно скучна и однообразна. Дом – работа – дом. Иногда в течение рабочего дня Иван мотался по разным фирмам, но все они были так или иначе связаны с бизнесом. Может, жизнь его супруги насыщеннее, а потому следить за ней интереснее?
Несколько дней я поездила за ядовито‑зеленым «БМВ»‑купе, тоже на разных машинах, и поняла, что Юлин баланс между работой и личной жизнью сильно перекошен в пользу последней. Ложкарева каждый день заглядывала в фитнес‑клуб, но ненадолго. Все остальное время она посвящала шопингу, уходу за собственным телом в только что открывшемся косметическом салоне, встречам с подружками и бойфрендами. Последних у Юлии было двое – респектабельный пожилой мужчина на «Ауди» и безлошадный юноша с лицом начинающего мачо. Я была не настолько наивна, чтобы отнести этих мужчин просто к ее поклонникам. Несомненно, они оба были любовниками Ложкаревой. Молодой – сердцеед без копейки за душой, а пожилой – сердцевед с пластиковой карточкой в кармане.
Старикан раз в три дня приезжал за Юлией в офис, сажал в свой «Ауди А8» и увозил по одному и тому же адресу: проспект Энтузиастов, 100/114. Припарковавшись около крайнего подъезда, он неизменно выходил из машины первым, потом открывал дверцу своей спутнице и подавал ей руку. Затем они скрывались за подъездной дверью и появлялись во дворе только часа через два. Пожилой любовник также галантно усаживал Юлию в свою машину и вез ее обратно в фитнес‑клуб. На всякий случай я сфотографировала из укромного местечка все эти высадки‑посадки. Надо было отдать Юлии должное, она очень элегантно садилась в авто и выходила из него, умудряясь при короткой юбке не показать ничего лишнего. Сделать более откровенные снимки, к сожалению, не представилось возможным.
С юношей лет двадцати тридцатитрехлетняя Юлия встречалась гораздо чаще, иногда даже в выходные дни. Она подхватывала его где‑нибудь в городе, с ветерком катала на «БМВ» по центральным улицам, а потом привозила в самые разные гостиницы или мини‑отели. С молодым бойфрендом любовные утехи длились намного дольше, чем с пожилым. Однажды я устала ждать, когда они покинут гостиницу, и поехала по своим делам. Когда вечером я проезжала мимо, то увидела, что приметный «БМВ» все еще припаркован около отеля. Другой раз я наблюдала ссору Ложкаревой с юношей. Он явно не желал никуда ехать с ней, но Юлия что‑то сунула ему в карман, и он покорно поплелся к ее ядовито‑зеленому «купе». Еще мне удалось сделать несколько пикантных фотографий этой парочки. Там были не только поцелуи, но и довольно эротичные сценки кормления мальчика клубникой со взбитыми сливками, которые происходили на открытой веранде ресторана.
Вместе я видела Чиркова с женой только один раз. Как‑то вечером он заехал за супругой в фитнес‑клуб «Джулия», куда она только‑только вернулась после свидания с папиком на «Ауди», и повез ее в ресторан «Панорама». Там отмечала свой юбилей рекламная фирма «Экстра‑плюс». Вход в ресторан был по пригласительным билетам. Если бы я была одета соответствующим образом, то, возможно, попыталась бы туда прорваться через центральный вход, например, примазалась бы к какому‑нибудь одинокому бизнесмену. Увы, в джинсах и толстовке можно было рассчитывать только на служебный вход. Заплатив курящим во дворе официантам, я зашла на кухню и оттуда стала приглядываться к гостям.
У меня возникло ощущение, что половина приглашенных относится к той категории публичных людей, которые привыкли по вечерам кормиться исключительно фуршетами. Их приглашают на свои юбилеи все – банкиры, рекламщики, политики и звезды местного значения, поэтому они каждый вечер тусуются в каком‑нибудь ресторане. Во всяком случае, я несколько раз была приглашена на подобные светские рауты и неизменно видела каждый раз одни и те же лица.
В поле моего зрения наконец‑то попали Ложкарева с Чирковым. Юлия с Иваном, как и все остальные гости, с удовольствием пили шампанское и ели бутерброды. Она слишком откровенно лезла в объективы фотографов, а он, напротив, уворачивался, как мог, от вспышек их фотокамер. Супруги держались вместе, как того требовал этикет, но со стороны было видно, что эти двое чем‑то тяготятся. Мне показалось, что Чирков вообще не любит таких мероприятий. А Ложкарева могла бы чувствовать там себя как рыба в воде, если бы рядом не находился муж. При нем ни с кем не пококетничаешь и не обменяешься визитками. Хотя... Чирков увлекся разговором с каким‑то бизнесменом, и бывшая королева красоты тут же стала строить глазки высокому молодому человеку лет двадцати пяти. Тот был заинтригован ее поведением, подошел ближе. Но между ними не успел завязаться диалог. Рядом нарисовался муж, Юлия взяла его под руку, отвернувшись от молодого человека, с которым только что пыталась флиртовать. Вот такой облом!
Мне оставалось только удивляться лицемерию Ложкаревой и неосведомленности ее мужа. Неужели он не знает, какие ветвистые у него рога? Или догадывается об этом, но не решается по каким‑то причинам разорвать этот брак? По каким? Вполне возможно, что красавица жена нужна ему лишь для установления деловых контактов. Тогда эти двое определенно стоят друг друга.
Чтобы получить полное представление об этой семейке, через несколько дней я отправилась в детский дом. Признаюсь, рассказ о том, что Чирков с Ложкаревой взяли на воспитание ребенка и вскоре вернули его обратно, задел меня за живое. Так могли поступить только черствые, эгоистичные люди, у которых в жизни нет ничего святого.
Я не раз оказывала детскому дому материальную помощь и была знакома с его заведующей. Сделав очередной перевод, я дождалась, когда деньги поступят на его расчетный счет, и пришла к Цыплаковой. Конечно, злоупотреблять своими добродетелями не очень красиво, но иногда, ради пользы дела, приходится прибегать и к этому. Заведующая приняла меня радушно. Я не стала ходить вокруг да около, а сразу же объяснила ей цель своего визита:
– Ирина Константиновна, меня интересует история одного мальчика, Леши Андрианова.
– Полина Андреевна, почему вы им интересуетесь? Вы знали его родителей?
– Нет. Мне стало известно, что одна бездетная супружеская пара взяла Лешу на воспитание, но по каким‑то причинам отказалась от своих благих намерений. Мне хотелось бы знать подробности.
Цыплакова молчала, обдумывая ситуацию. Я видела по выражению ее лица, что она разрывалась на части. С одной стороны, Ирина Константиновна понимала, что не имеет права раскрывать мне чужие тайны. С другой стороны, она не могла не осуждать людей, о которых я спрашивала. С третьей стороны, заведующая детским домом испытывала ко мне чувство благодарности. В общем, получился некий трехгранник. На какую грань он упадет?
– Вы хотите, чтобы я назвала вам их фамилии? – наконец спросила Цыплакова.
– Нет, мы можем обойтись без имен. Меня интересует, как в принципе могло такое случиться. Тут главное – вопрос морали.
– В конце концов, мальчика уже нет в Горовске, – сказала заведующая детским домом, как бы оправдываясь, – его два года назад усыновила иногородняя семья. Именно усыновила, а не оформила над ним опекунство. Полина Андреевна, я думаю, вы понимаете, в чем тут разница?
– Да, конечно, я ведь юрист по образованию.
– А те люди, о которых вы говорили, они забрали мальчика в семью и подали документы на опекунство, от которого юридически гораздо проще отказаться. Честно говоря, я была в шоке – семья вполне состоятельная, ребенок просто идеальный... Вообще‑то к нам в основном женщины обращаются, а тут первым пришел мужчина и попросил подобрать мальчика лет трех‑четырех. Леша тогда к нам только‑только поступил. С его родителями произошел несчастный случай, а близких родственников у них не было. Мальчик здоровенький, умненький, а характер просто чудо, невредный, покладистый. Этот мужчина первый с ним познакомился, стал его навещать, дарить подарки, а однажды пришел с женой. Молодая красивая женщина, но взгляд, у нее, знаете, был такой холодный...
– То есть вы хотите сказать, что женщина вообще не хотела брать ребенка? Или ее конкретно этот мальчик не устраивал?
– По‑моему, она еще в душе надеялась родить своего. Возраст у нее был совсем молодой. Думаю, ей тогда еще и тридцати не исполнилось, а муж лет на пять постарше. Так вот, они прошли в игровую комнату, Леша женщину увидел, бросился к ней, обнял за ноги... Вот тут уж она оттаяла и взяла его на руки. Вскоре эти люди забрали ребенка домой. А где‑то через месяц эта дамочка привезла Лешу обратно, завела его ко мне в кабинет, небрежно бросила на стол его документы со словами «забирайте». Знаете, Полина Андреевна, с таким видом возвращают в магазин некачественный товар. Я даже спросить ничего у нее не успела, она вышла и была такова. После этого ее муж какое‑то время еще навещал Лешу. У меня, да и у всего персонала сердце разрывалось смотреть на мальчика после этих встреч. Раньше он был жизнерадостным, а потом стал все больше замыкаться в себе... Когда к нам обратилась семья из другого города, уже немолодая супружеская пара, я предложила Лешу, и они сразу нашли общий язык друг с другом.
– Значит, той женщине изначально не нужен был чужой ребенок, но она поддалась на уговоры мужа. Появление малыша в семье нарушило привычный уклад ее жизни, она не смогла выдержать этих перемен и решила вернуть свою жизнь в привычное русло, – срезюмировала я.
– Да, Полина Андреевна, я того же мнения на этот счет.
– Ну что ж, Ирина Константиновна, спасибо вам за откровенность. Вы мне очень помогли. До свидания.
После общения с заведующей детским домом психологический портрет Ложкаревой был ясен. Она была из тех, для кого кровными могли стать только чужие деньги. Чего нельзя было сказать о детях. Чужой ребенок ей наскучил за месяц. А вот Чиркова я так до конца и не поняла. Почему он женился на мисс Горовск‑95, если изначально знал, какая она стерва? Конечно, каждый мужчина, а с деньгами особенно, уверен, что сможет укротить любую женщину, но далеко не у всех это получается. Иван в этом вопросе тоже не преуспел, хоть и стремился подчинить супругу своей воле. Фитнес‑клуб и «БМВ» на себя оформил. Ребенка уговорил взять. А почему же она своего не родила? Не хотела фигуру портить, возиться с подгузниками, или здесь все дело в патологической физиологии? В любом случае Ложкарева не испытывала перед мужем первобытного трепета слабой зависимой женщины. Наоборот, она даже имела на Ивана какое‑то влияние, иначе бы он на ней не женился, не купил для нее фитнес‑клуб и дорогую машину. Он достаточно хорошо ее обеспечивал, давал полную свободу и не спешил разводиться.
Почти две недели я угробила на слежку за этой странной семейкой, но так и не смогла ответить на вопрос своего клиента – почему Иван сбежал от него на столичном вокзале. Да и с тем взрывом, в котором погибли мать и сестра Фисенко, по‑прежнему были полные непонятки. Версия официального следствия не подтвердила себя. Федя ясно сказал, что Ворон не имел к Олегу с Иваном никаких претензий. Найти ошибку оказалось гораздо проще, чем истину. А что, если это Костерин подослал к Панкову ту женщину? Я как‑то поддалась изменившемуся мнению Олега и тоже перестала подозревать Егора. Он до сих пор оставался где‑то в тени.
Я решила с завтрашнего дня вплотную заняться менеджером по продажам запчастей. Хотелось бы знать, почему он так и не женился на Ложкаревой. То ли Юлька его бросила, промотав все деньги, заработанные нелегким трудом «челнока» и автоперегонщика, то ли Костерин сам вовремя одумался и бортанул мисс Горовск‑95. После этого она около года побегала в поисках очередного «денежного мешка» и стала окучивать Чиркова, причем весьма успешно. Иван хоть и говорил друзьям, что жениться вообще не собирается, но нарушил свой обет безбрачия...

* * *

Вечером мне позвонила Нечаева.
– Поля, – сказала она без всяких приветствий, – мне мама прислала е‑мейл, а к нему прикрепила какой‑то файл для тебя. Ты у нее что‑то просила?
– Да, просила.
– Тогда я тебе его перешлю, ладно?
– Конечно. Алина. Слушай, ты куда‑то пропала. Как у тебя дела?
– Замечательно! Помнишь Славу‑скалолаза?
– Конечно. Ты что, снова закрутила с ним роман?
– Удивлена?
– Я, конечно, не сомневалась, что ты быстро излечишься от вируса одиночества, но не думала, что лекарство будет из старых запасов.
– Понимаешь, Поля, мы тогда расстались со Славиком, потому что он считал себя недостойным меня. Весь его гардероб вне занятий скалолазанием сводился к потертым джинсам и пропахшей потом клетчатой рубахе. Но теперь он разбогател.
– Так быстро?
– Да, выиграл в лотерею.
– Повезло.
– Поля, это не совсем везение. Славик на протяжении нескольких лет разрабатывал свою систему выигрышных чисел, несколько раз он выигрывал небольшие суммы, а два месяца назад сорвал джек‑пот. Вот такие дела, – похвалилась Алинка.
Значит, Ариша все правильно расслышал. А джек‑пот – это никакая не аллегория. Вот уж дедуля удивится, что кто‑то на самом деле выигрывает в лотерею! Он сам очень азартный человек, но только за карточным столом. Каждый раз, когда я покупала какую‑нибудь лотерейку, Ариша мне назидательно говорил, что выиграть по лотерейному билету машину – все равно что по железнодорожному – поезд.
Нечаева вдохновенно рассказывала, на что Славик уже успел потратиться для нее. После неудачной поездки в Испанию Алинка оказалась вдруг на острове блаженства в своем родном городе. Везет же некоторым!
– Все ясно, ты с удовольствием помогаешь Славику тратить выигрыш, – вставила я в образовавшуюся паузу.
– Не завидуй!
– Даже и не думала! МММ выглядит иначе.
– Кто? – не поняла Нечаева.
– Мужчина моей мечты.
Возникла небольшая пауза, после которой Алинка сказала:
– Точно, будет МММ. Я это запомню.
– Алина, не забудь переслать мне письмо от тети Лены, – напомнила я.
– Да, сейчас, уже отсылаю.


Глава 7


Я приняла е‑мейл и стала грузить в компьютер прикрепленный файл. Это было не какое‑то наспех написанное письмецо, а едва ли не целый роман на сто с лишним страниц. Но, прочитав несколько первых строк, я ощутила нечто вроде разочарования. Тетя Лена, кажется, что‑то перепутала и прислала мне повесть Марии Довгаль под названием «Одинокие женщины». Или это Алинка переслала мне что‑то не то? С нее станется. От скуки я стала читать дальше и незаметно для себя втянулась, даже забыла, что сегодня вечером у меня по расписанию бассейн.
Повествование было лишено каких‑либо художественных изысков, но сюжет оказался захватывающим. Уже к концу первой главы я догадалась, что все действующие лица мне хорошо знакомы. Более того, в Лере Кузнецовой я узнала себя.
«Анжела вернулась из школы со своей одноклассницей Лерой Кузнецовой, у которой недавно погибли родители. Всякий раз, когда я смотрю на эту девочку, я узнаю в ней себя. После того как моего мужа зверски убили за несчастную сотню рублей, я тоже резко изменилась. Раньше была жизнерадостной хохотушкой, а потом замкнулась в себе. В результате моя дочь стала расти сама по себе, как сорная трава. Впрочем, я не права, Анжела – это культурное растение, а точнее, красивый садовый цветок, который растет без должного ухода». – После этих строк у меня уже не осталось никаких сомнений, что тетя Лена прислала мне свою автобиографическую повесть, в которой изменила все имена и фамилии. Я стала Лерой, а Алина – Анжелой.
Перечитав последние строки, я поняла, что они на самом деле отражают сущность моей подруги. Она, несомненно, роза. Как только за Алиной перестают ухаживать, она сразу сникает, начинает вянуть, но стоит ее полить, подкормить, подрезать пожелтевшие листья, она тут же оживает. Теперь за ней ухаживает, в прямом и переносном смысле этого слова, скалолаз Слава. Голос у Алины уже не тот, по дороге из аэропорта. Тогда он был тусклым, а сейчас стал бархатистым. Наверняка и выглядит Алина сейчас комильфо.
Немного поразмышляв, я вновь обратилась к тексту.
«Меня не могло не удивлять, что такие разные по характеру и темпераменту девочки дружат уже столько лет. Наверное, все дело в том, что разноименные заряды притягиваются. Да, несомненно, дело именно в физике! Ее законы распространяются и на нас. Иначе никак нельзя объяснить, что в моей жизни появилась Нонна. Эта экзальтированная нимфоманка первая назвала меня своей подругой, а ведь у нас с ней не было ничего общего. Ничего! Мы встретились с ней случайно и могли больше никогда не увидеться, но вышло так, как вышло.
До получки оставалось больше недели, а у меня кончились деньги. Анжелка нашла мою заначку и без спроса потратила ее на кино, пирожное и лимонад. А может, на пиво и сигареты? Во всяком случае, дочь сказала, что ходила с Лерой в кинотеатр, а перед началом фильма немножко посидела в кафе. Я смотрела в пустой потрепанный кошелек и думала, как протянуть до получки. Решение пришло внезапно, и я тут же приступила к его выполнению, чтобы не передумать.
Я сняла серьги, которые мне достались от мамы, почистила их нашатырным спиртом и отнесла в ломбард. Мне дали за них меньше, чем я рассчитывала, но зато теперь я могла наполнить холодильник. После получки я отправилась выкупать свои серьги, но мне сказали, что они уже проданы. Это меня взбесило. Я ворвалась в кабинет директора и стала требовать объяснений. Он смотрел на меня совершенно отстраненным взором и молчал, а потом неожиданно встал, подошел ко мне и полез целоваться. Я растерялась от такой вопиющей наглости, и он почувствовал свою силу. Не знаю, чем бы это закончилось, если бы в кабинет не вошла какая‑то женщина. Директор ломбарда моментально отлетел от меня и сел обратно за свой стол. Оказалось, что это его супруга. Чувствовалось, что подобные сцены ей были не в новинку. Она не стала устраивать скандала, лишь отпустила в адрес мужа несколько язвительных замечаний, а он начал оправдываться:
– Нонночка, ты все неправильно поняла. Тебе все показалось...
Я уже хотела уйти, но заметила у нее в ушах мои серьги. Меня взяла такая злость!..
Из ломбарда мы вышли с Нонной подружками. Нет, сережки она мне не вернула, но заставила мужа заплатить мне за них столько, что я могла купить себе в ювелирном магазине целый гарнитур, правда, не антикварный, и еще что‑нибудь в придачу. С тех пор Нонна стала частым гостем в нашем доме. Анжелка тянулась к ней, как к солнцу, а я ревновала. Именно Нонна научила мою дочь краситься и носить каблуки.
– Я из своей Кристины сделала королеву красоты, и из тебя сделаю, – пообещала она Анжеле, и дочь стала совершенно отбиваться от рук.
Нонна внушила ей, что надо похудеть, и Анжела начала терзать себя различными диетами, а вскоре и вовсе перестала есть. Мне пришлось вести ее к врачу и лечить от анорексии. После этого я и вовсе стала злейшим врагом собственной дочери. Единственная, кто положительно влиял на Анжелу, была Лера. Она никогда ей открыто не возражала, а просто смотрела на нее своими чистыми, бездонными глазищами, и Анжела сразу же начинала меняться. Но однажды я подслушала, как Лерочка все‑таки подала свой тоненький голос. Она сказала Анжелке, что та не понимает своего счастья, ведь ее мама жива и всегда рядом. Эта тихая фраза возымела действие намного большее, чем все мои назидательные речи. Дочь стала ближе ко мне и даже отстранилась от Нонны. Впрочем, та сама виновата. Обещала, что уговорит свою Кристину взять Анжелу на фотосессию, но так и не выполнила своего обещания. Оно и понятно, Кристина уже взрослая, ей восемнадцать, она выиграла конкурс красоты, стала мисс Очарование‑95, у нее совсем другая жизнь – фотографы, интервью, мальчики, наконец. А моя Анжела только в седьмом классе, хоть и выглядит несколько старше»...
Я хорошо помнила тот разговор. Меня на самом деле сильно задело за живое то, как Алинка разговаривала со своей матерью – она либо огрызалась, либо врубала музыку на полную мощь, либо надевала наушники, чтобы ничего не слышать. Если бы моя мама была жива, я внимала бы каждому ее слову. Так я и сказала Алинке, но вовсе не ради поучения, просто сорвалось с языка. Оказывается, Нечаева меня услышала. Это было приятной неожиданностью. Лично мне казалось, что Алина никогда не прислушивалась ко мне, а всегда поступала по собственному усмотрению.
А вот никакую Нонну я почему‑то не запомнила. Тьфу, конечно же, в реале ее звали Натальей, Натальей Ложкаревой. Все равно у меня не осталось ни о ней, ни о ее дочери‑красавице никаких воспоминаний, возможно, потому, что мне не приходилось с ними встречаться. А разговоры зачастую проходили мимо меня. Тетя Лена права, я действительно порой уходила в себя и не видела, что творится вокруг. Так повлияла на меня смерть родителей.
На меня нахлынули воспоминания, и я не могла читать дальше. Взяла саксофон и стала играть. Это был протяжный блюз. Я сочинила его уже давно и посвятила своим родителям. После него я как‑то незаметно перешла на классический джаз, а потом и вовсе стала хулиганить. В голову ворвалась одна прочитанная фраза: «Эта экзальтированная нимфоманка первая назвала меня своей подругой»... Я тотчас отложила саксофон, вновь села за компьютер и стала читать дальше. Хотелось найти то, что подтверждало бы этот эпитет, и я нашла.
«...Мы сидели с Нонкой в ресторане, она все время поглядывала на компанию молодых людей, которые там что‑то отмечали. Вроде бы провожали кого‑то в армию.
– Маша, давай пошлем им бутылку хорошей водки, – предложила Нонна.
– Зачем? – удивилась я.
– Вон тот блондин слева такой хорошенький. Между прочим, он уже несколько раз смотрел в мою сторону. Я хочу его.
– Ты с ума сошла! Он же тебе в сыновья годится.
– Так в этом вся прелесть. Почему мой муженек может развлекаться с шестнадцатилетними шлюхами, а я не могу позволить себя молодого, но уже совершеннолетнего любовника?
Я была сильно смущена и не нашла, что ответить. Нонна подозвала официантку и попросила послать мальчикам бутылку «Абсолюта», включив ее стоимость в наш счет. Парни были уже настолько пьяны, что даже не поняли, откуда на их столе взялось еще спиртное. Нонна ничуть не пожалела о своем подарке, хотя он стоил недешево. Она вообще не считала денег. А еще Нонка шла к своей цели любыми путями. Если уж она решила поближе познакомиться с понравившемся ей блондином, то отговаривать ее было бессмысленно. Сначала она стала делать ему недвусмысленные знаки, а потом пригласила его танцевать. Парень отказался, но она не смутилась и под дикий мужской хохот вытянула его из‑за стола, прижала к своей груди и стала вести вальс‑бостон. Это было совершенно жуткое зрелище. Нонка стала всеобщим посмешищем, а я вместе с ней. Музыка закончилась, но дама не вернула своего кавалера к друзьям, а усадила за наш стол. Когда моя подружка назвала его «сладеньким» и попросила поцеловать, я не выдержала, бросила на стол несколько банкнот и ушла из ресторана. Вечер был напрочь испорчен».
Я поймала себя на мысли, что на месте тети Лены поступила бы точно так же. Продолжить чтение дальше не получилось, потому что дед заглянул ко мне в комнату и тактично намекнул, что пора бы и поужинать. Мне пришлось оторваться от компьютера и спуститься в столовую. Я была не в том состоянии, чтобы творить чудеса кулинарии. Моим спасением, как обычно, стали замороженные овощи для жарки. Я добавила к ним пару сосисок, и вскоре нехитрый ужин был готов.
– Полетт, что с тобой происходит? – спросил дед, уставившись на то, как я мечу вилкой. – Куда ты торопишься?
– Ты не поверишь, но я с трудом оторвалась от книги. Спешу дочитать ее до конца.
– Это детектив или любовный роман?
– И то и другое. Короче, два в одном. А главное – все из жизни, но под увеличительным стеклом.
– Кто автор? – спросил Ариша, не на шутку заинтригованный моей рекламой.
– Одна начинающая писательница. Пишет под псевдонимом Мария Довгаль.
– Не слышал про такую. И что, интересно пишет?
– Над стилем ей, конечно, надо еще поработать, а сюжет то, что надо.
– Для чего надо?
– Для того, чтобы расставить все точки над «i». Понимаешь, Ариша, там ключ к пониманию того, что происходило с нами последние пятнадцать лет. Я даже на себя стала смотреть совсем по‑другому, а уж про окружающих и говорить нечего.
– Полетт, а мне ты дашь прочитать эту книжку?
– Потом, – сказала я, забросила тарелки в посудомоечную машину и поднялась к себе.
«...Я открыла дверь и увидела на пороге Нонну в черном обтягивающем платье с глубоким декольте, украшенным умопомрачительным колье.
– Пустишь вдову? – спросила она и, не дожидаясь моего разрешения, зашла.
Откровенно говоря, после того случая в ресторане я не хотела больше поддерживать с ней отношения. Думала, если она станет навязываться, то выскажу все, что о ней думаю. Но после ее вопроса я не решилась выяснять отношения.
– Нонна, я не поняла, ты это серьезно?
– Что именно? – переспросила гостья, которая не производила впечатления убитой горем женщины.
– Насчет вдовы.
– Да, мой муженек на прошлой неделе приказал долго жить. Ты разве ничего об этом не слышала?
– Нет.
– А мне казалось, весь город только и делает, что гудит об этом. Представляешь, умер верхом на любовнице! – ядовито хмыкнула Нонна. – Сердечко не выдержало перегрузки. Кролик похотливый! А ведь считал себя необузданным жеребцом!
– Нонна, как ты можешь? О мертвых плохо не говорят.
– Ладно, все, давай о нем вообще больше не будем говорить. Лучше скажи, тебе нравится мое колье?
– Да, сразу видно, вещь эксклюзивная. Это чей‑то подарок?
– Да, я его сама себе сделала, – призналась Нонна не без гордости.
– Сама? А сколько оно стоит?
– Нисколько! Как я узнала, что эта скотина подохла, да и еще при таких обстоятельствах, моя душа затребовала компенсации морального ущерба. Маша, ты моя лучшая подруга, поэтому тебе я могу рассказать все, как есть. – Нонна уселась в кресло, закинула ногу на ногу, отчего ее узкое платье едва не треснуло по швам. – Я взяла из кармана мужниного пиджака ключи и пошла в ломбард. Мне как раз надо было кое‑что обсудить с персоналом. Не на свои же деньги хоронить их директора, правда?
– Вообще‑то, он в первую очередь твой муж.
– Сотрудники ломбарда так не думали, поэтому сбросились на гробик и венки. Пока они там суетились, я открыла сейф, взяла это колье и еще несколько побрякушек.
– Нонна, но это же натуральная кража! – испугалась я.

– Брось, – отмахнулась Нонна, – это называется совершенно по‑другому.
– Как?
– Растрата, причем чья, это еще надо выяснить. То ли почившего директора, то ли его зама. – Моя гостья загадочно улыбнулась.
– А если в ней обвинят зама? Он же совсем ни при чем, а может сесть. У него, наверное, есть жена, дети...
– Есть, а мне‑то что? – ухмыльнулась Нонна. – Посадят так посадят. Сам виноват, не надо было щелкать клювом. Между прочим, я ключ от сейфа в его карман положила, а он даже этого не заметил. Ворона!
Я, конечно, знала, что Нонка стерва, но не думала, что до такой степени. Водить с ней дружбу стало делом опасным. Она попросила, чтобы я спрятала у себя ворованные драгоценности. Я отказалась не задумываясь и поняла, что пришло время раз и навсегда указать ей на дверь, но я не успела. Анжелка вернулась из школы. Мне не хотелось устраивать при ней скандал. Дочь по‑прежнему обожала тетю Нонну, хотя при мне старалась быть с ней сдержаннее. В общем, я проявила малодушие и спустила все на тормозах.
После этого случая Нонка уже не стеснялась рассказывать мне о своих операциях, за которые можно схлопотать немалый срок. Но ей все сходило с рук. Нонка и сама не раз преступала закон, и дочь свою к этому приучала. Кристина была точной копией своей матери, и это счастье, что моя Анжела с ней не сблизилась. Мисс Очарование ее к себе просто не подпускала. Зачем ей в свите школьница, да еще такая красивая? Вырастет, займет ее место...
Примерно через полгода после смерти мужа Нонна стала жаловаться на кризис наличных, и это при том, что муж оставил ей какое‑никакое наследство, да и наворовала она в ломбарде немало драгоценностей. Удивительно, что милиция на нее не вышла. Заместитель директора попал под следствие, но предпочел до суда дело не доводить. Погасил недостачу из личных сбережений.
Вдова не соблюдала траур, она развлекалась как могла. Пару раз я видела ее в компании совершенных юнцов, впрочем, это меня уже не удивляло. Меня больше заботило то, что она пыталась познакомить меня с их друзьями»...
Я бегло пробежала глазами несколько страниц, на которых тетя Лена описывала свою личную жизнь. Мне было это малоинтересно. Но на некоторых эпизодах я все же заострила свое внимание, потому что в них присутствовала Нонна‑Наталья. Она хоть и предпочитала мальчиков, но всякий раз, когда у Марии‑Елены появлялся бойфренд среднего возраста, пыталась его отбить. Но это не мешало Нонне называть себя лучшей подругой и периодически сваливать на Машу груз своих проблем.
Кого‑то эта парочка мне сильно напоминала, но мне некогда было думать, кого именно. Я стала читать дальше:
«Когда у Нонки совсем не осталось денег, она решила выдать Кристину замуж за какой‑нибудь туго набитый деньгами мешок. Но мисс Очарование не хотела становиться миссис. Она желала красивых тряпок и путешествий на экзотические острова. Ей удалось побывать на Мальте, но по возращении Кристину ждала крупномасштабная разборка с женой любовника, свозившего ее на этот остров. Ревнивая супруга изрядно подпортила гардероб разлучницы. Просто взяла и выбросила ее чемоданы в реку.
– Маша, ты можешь себе представить, сколько шмоток пошло ко дну! – жаловалась мне Нонна. – Она свои лучшие вещи взяла с собой в эту поездку, Владимир ей там еще столько всего накупил! А его жена‑истеричка все это скормила рыбам. Я себя никогда так не вела. Помнишь, я застукала тебя с моим муженьком в его кабинете? Разве я бросилась платье на тебе рвать? Нет, я даже денег тебе дала.
– Нонна, да ты с ума сошла! – опешила я. – У меня ничего не было с твоим мужем.
– Уж мне‑то не рассказывай! Я своими глазами видела, что он отскочил от тебя как ужаленный, когда я дверь открыла. А у тебя помада была смазана.
– Ты все неправильно поняла. Я вообще первый раз тогда твоего мужа видела, пришла узнать, почему мои сережки раньше срока продали. А он полез ко мне целоваться.
– Серьезно, что ли? – Нонка сделала вид, что сильно удивлена. – А я думала, вы эту байку про серьги на ходу придумали.
– Нонна, раз уж мы вспомнили о тех серьгах, я хочу тебя попросить вернуть мне их. Я заплачу тебе за них, сколько скажешь. Они мне дороги, как память о маме.
– Проснулась! У меня уже давно тех сережек нет. Я их продала. Жить на что‑то надо. Мужик нынче тщедушный пошел, на крупные суммы его не раскрутишь. Кристинка моя и вовсе дуреха. Не умеет она выгоду извлекать. Вот парень один из соседского дома на нее глаз положил, цветочки дарит, чуть ли не романсы под окнами поет, а она от него нос воротит. Да, он не слишком красив, зато при машине и при деньгах. Я навела о нем справки, он хочет бизнес свой открыть. Ну чем не кандидатура? Есть, конечно, побогаче, но на безрыбье и рак – рыба. Так нет! Кристина меня не слушает. Может, мне самой им заняться?
– Займись.
– Нет, я лучше сведу Костика с Кристинкой. Он такой мальчик бесхитростный. Ну просто Иванушка‑дурачок! Облапошить его – пара пустяков.
– Нонна, а тебе не жалко свою дочь?
– В каком смысле?
– Представить себе не могу, чтобы я пихала свою Анжелу в объятия ненавистного ей мужчины.
– Ну, во‑первых, тебе еще рано об этом думать, Анжела еще несовершеннолетняя. Во‑вторых, твоя дочь девочка не промах. Помяни мое слово, она далеко пойдет»...
Теперь я поняла, почему тетя Лена изменила все имена. Еще не хватало того, чтобы Алинка все это прочитала. А так, даже если она и заглянула в начало, то ничего не сообразила. Я на двести процентов была уверена, что больше одной страницы она не осилит. А я дошла уже до середины мемуаров испанки русского происхождения.
«Впервые за последнее два месяца Нонна была в хорошем настроении. Оказывается, ей все‑таки удалось свести свою дочь с Костиком, и та начала качать из него деньги...
Мы сидели у Нонны и дегустировали ликеры. Пришла Кристина, она была не в духе.
– Тюфяк! Мямля! – выкрикивала она из своей комнаты.
Мать пошла к ней и спросила:
– Ты это о ком?
– О Костике. О ком же еще? Представляешь, он все‑таки решил вложиться в бизнес! Придурок! Я уже все спланировала, все рассчитала... Зима на носу, а у меня дубленка старая... Мама, ты понимаешь, что это катастрофа! Где я так быстро нового лоха найду? Окучивала, окучивала его, а его бабки друзьям могут достаться. Ну где здесь справедливость?
– Так, Кристина, дай подумать. Костик стал жаться? Ты, наверное, сделала что‑то не так?
– Мама, да при чем здесь я! – раздалось из другой комнаты. – Это все его друзья, они раскатали губу на Костины деньги.
– Друзья, говоришь? Вот сволочи!
– Да, Костик с ними в колледже вместе учился, потом они деньги вместе зарабатывали, чтобы какую‑то ремонтную мастерскую открыть. Мечта у них была такая, понимаешь?
– Мечта, – ухмыльнулась Нонна. – Крис, ты должна убедить Константина, что он нашел женщину своей мечты, поэтому с другими мечтами ему придется распрощаться.
– Но как? Я уже сделала все, что могла, даже сказала, что беременна. А друзья ему какой‑то ультиматум поставили.
– Ультиматум говоришь? Пусть он им же боком и выйдет. Не переживай, дочь, мы своего не упустим. Времена нынче тяжелые, разбрасываться денежными мешками глупо. Так, надо немного подумать...
Я поняла, что Нонне сегодня будет уже не до меня, ведь у ее дочери проблемы. А я пришла посоветоваться с Нонкой, как заставить Анжелу понять, что я имею право на личную жизнь. Она встречала в штыки всех моих ухажеров. Но подруга, кажется, напрочь забыла о моем присутствии и стала разрабатывать очередную операцию. Мне было это совершенно не интересно. Я ушла по‑английски, не прощаясь».
Жалко, конечно, что тетя Лена проявила деликатность и ушла от Ложкаревых, не дослушав, что Наталья собирается предпринять, дабы Костерин не пошел на поводу у своих друзей. То, что Костик – это псевдоним Егора Костерина, я не сомневалась. Оказывается, Олег с Иваном не зря дали ему время на размышления. Прошло несколько дней, и он уже сам стал понимать – обездвижить свой капитал, а тем паче растратить его под ноль, это в высшей степени неразумно, тем более если намечается рождение ребенка. Юлька не побрезговала использовать такую банальную привязку, как беременность.
Ладно, посмотрим, что было дальше. Я прокрутила мышкой курсор и открыла новую главу. В ней речь шла о несостоявшемся Алинкином отчиме. Я помнила, что моя подруга очень ревностно отнеслась к тому, что дома стал слишком часто появляться один мужчина. Нечаева его сразу же возненавидела и стала устраивать ему разные подлянки. В результате тетя Лена с ним рассталась. По прошествии стольких лет она вспоминала об этом эпизоде своей жизни с юмором.
Пробежав глазами еще несколько абзацев, я снова нашла имя «Нонна» и стала читать более вдумчиво.
«Подруга пришла ко мне в очередных обновках, но при этом она была на удивление молчалива. Я спросила, как дела у Кристины. Нонна ответила:
– Я провернула одну операцию, теперь все пойдет по моему плану. Константин наш до последней копейки.
При этом радостных нот в голосе Нонны не звучало, скорее она была чем‑то подавлена. Это могло означать только одно – ничего у нее не получилось, а признаваться в своих промахах ей не хотелось. Не такой у моей подруги характер. Мне бы хоть чуть‑чуть ее уверенности в себе».
До конца повести оставалось около одной трети, но я закрыла файл и выключила компьютер. Ответ на главный вопрос был получен. Заказчицей взрывов выступала Наталья Ложкарева. Именно эта экзальтированная нимфоманка приходила к Панкову. Федя назвал ее проще – шлюхой. Но смысл один.
Я на все сто процентов уверовала в это, и вдруг во мне проснулся дипломированный юрист. Полина, а что, если это все твои домыслы? В тексте не было ни слова о взрывах. Да кто же признается в причастности к двойному убийству, пусть и непреднамеренному! Об этом не говорят даже с близкими подругами. Все равно надо заполучить хоть какие‑то доказательства. У меня мелькнула мысль, откуда их можно взять, и я потянулась к телефону, но вовремя одумалась. Было около часа ночи. Пришлось отложить звонок до утра.


Глава 8


Утром я набрала Нечаеву и спросила:
– Алина, скажи, тетя Лена все свои фотографии забрала в Испанию или что‑то осталось?
– Поля, ты сумасшедшая! Звонишь мне в такую рань, чтобы спросить про мамины фотографии.
– Десять утра – это не такая уж и рань.
– Для кого как. Лично я вернулась домой около трех. Мы со Славиком отрывались на танцполе.
– Понятно. Ну так что насчет фотографий?
– Не знаю, посмотреть надо. Кажется, что‑то осталось. Надо достать с антресолей старые альбомы. А тебе они зачем?
– Меня, собственно, фотка Ложкаревой‑старшей интересует, где‑то так пятнадцатилетней давности.
– Тети Наташи? С чего ты взяла, что мы храним ее фотографии?
– Алина, у меня же есть твои фотографии, так почему у тети Лены не могли быть фотки ее подруги?
– Могли, – согласилась со мной Алинка, – и, кажется, были. Вряд ли мама их потащила с собой в Барселону.
– Поищи их, пожалуйста.
– Поля, надеюсь, тебе это не очень срочно?
– Алина, не волнуйся, я подожду, пока ты почистишь зубы и позавтракаешь.
– Ты очень великодушна.
– Я знаю, – сказала я и отключилась.
Пока Нечаева поднималась с постели, приводила себя в порядок, завтракала и просматривала фотоальбомы, я продолжила читать автобиографическую повесть ее мамы.
«...Нонна позвонила мне и сказала, что нам надо срочно встретиться. Я сразу поняла, что у нее плохие новости. Так оно и было. Через час мы уже сидели в кафе, и подруга жаловалась:
– Представляешь, Крис пришла вчера домой с синяком на скуле!
– Кто же ее так? – удивилась я.
– Я тоже спросила, кто посмел это сделать. Она промолчала. Тогда я пообещала, что посажу этого ублюдка. И как ты думаешь, что она мне ответила?
– Что?
– Кристина сказала, что заслужила эту оплеуху, и не только ее. Ей даже стукнуло в голову, что Игорь обошелся с ней еще очень мягко. И вообще она его любит. Маша, ты можешь себе представить, Крис вздумала влюбиться!
– Так это же прекрасно!
– Маша, не говори глупостей! И любовь – тоже глупость. Лучше посоветуй, что мне делать?
– То, что этот Игорь распускает руки, – это, конечно, плохо. Последнее дело, когда мужик бьет бабу.
– Вот! И я про то же. Только Кристина слушать ничего не хочет. Маша, может, ты с ней поговоришь по душам, а?
– Я???
– Да, ты, – твердо заявила Нонна. – Я уже все продумала. Ты расскажешь ей про своего мужа.
– Про Вениамина, что ли? – удивилась я.
– Анжелкиного отца как звали?
– Вениамин.
– Вот, значит, про него. В красках распишешь ей, как он тебя бил...
– Но он никогда не бил меня, – возразила я. – Вениаминчик меня на руках носил, пылинки с меня сдувал...
– Маша, да что же ты такая недалекая! Это же все понарошку, чтобы произвести впечатление на мою дурочку. Она тебе поверит и, возможно, задумается о том, что ее ждет с этим Игорем.
– Ну, если ради этого. – Я не нашла аргументов, чтобы возразить.
– А ради чего же еще? В общем, ври сочнее, чтобы Кристина поняла – жизнь с мужиком, который рукоприкладничает, это сущий ад.
– Хорошо, я поговорю с ней, – согласилась я.
Прямо из кафе мы пошли к Нонне. Ее дочь была дома, но не вылезала из своей комнаты. Тем не менее я все‑таки заметила синяк, когда она пробегала в туалет, и поинтересовалась его происхождением. Кристина в ответ огрызнулась. Действительно, зачем рассказывать чужой тетке подробности своей личной жизни? За нее ответила Нонна:
– Маша, представляешь, это ей бойфренд съездил по физиономии! Вот такие теперь у нас кавалеры.
– Мама, ну кто тебя просит всем об этом рассказывать! – крикнула Кристина из‑за двери.
– Маша – это не все, она моя лучшая подруга. – Нонка сделала мне знак, что пора выступать со своей речью.
– А меня муж тоже бил, – начала я, повысив голос до предела, – причем я знала еще до свадьбы, что у Вениамина это запросто, и все равно вышла за него замуж. Я потом сто раз об этом пожалела. Еще года совместной жизни не прошло, как он мне руку в пылу гнева сломал. Правда, потом извинялся, колечко в подарок купил, и я его простила. А когда Анжелке годика три было, Вениамин мне все лицо так разукрасил, что я неделю из дома выйти не могла.
– А за что? – поинтересовалась Кристина, неожиданно появившись в дверях своей комнаты. Она даже не прикрывала свой синяк.
– Приревновал к соседу, – соврала я. – И ведь главное – повода никакого не было. Мы просто стояли во дворе и разговаривали.
– Это не мой случай, – сказала Кристи и снова зашла к себе.
Мой рассказ ее не впечатлил...
Примерно через месяц Нонна сказала, что ее дочь подала с этим Игорем заявление в загс.
– Был бы он нищим, я бы ей этого ни за что не позволила, хладным трупом бы между ними легла, – призналась подруга, – но у него есть небольшой бизнес, мастерская по ремонту кузовов. Ладно, в конце концов, хоть один штамп в паспорте надо иметь. Развестись недолго. Кстати, можно подумать о разделе имущества...
Нонна была неисправима.
– На свадьбу хоть пригласишь? – спросила я.
– А никакой свадьбы не будет. Так Игорь решил, и Кристина согласилась с тем, что они просто распишутся, а потом посидят со свидетелями в кафе. Единственное, на чем она настояла, так это на том, что оставит свою фамилию.
– Разве это так уж принципиально?
– В ее случае – очень. Все‑таки в определенных кругах люди знают, что в 95‑м году она стала мисс Очарование. Кристина хочет развивать модельный бизнес, и фамилия ей в этом поможет. Вот такие дела!
– А может, это и к лучшему, что пышного торжества не будет? Чего деньги зря тратить?
– В этом смысле я с тобой согласна. Какая нужда приглашать ораву гостей? Толковых подарков все равно ни от кого не дождешься, а вся эта свадебная церемония больших денег стоит. Действительно, нечего их на ветер бросать.
Откровенно говоря, я искренне порадовалась за Кристи. Она выбрала себе в спутники жизни настоящего мужика, который знает цену деньгам и не будет потакать ее нелимитированным капризам. Чего уж греха таить, Нонка испортила и развратила свою дочь. Как бы моя Анжелка не выросла такой же потребительницей...
– Маша, ты ни за что не поверишь, куда после свадьбы поехали молодожены! – крикнула Нонна в телефонную трубку.
– Куда?
– Думаешь, в Турцию или на Кипр? Нет! В деревню Малые Бугры, там у моего зятька девяностолетняя бабушка живет, – ядовито прошипела подруга.
– Нонна, по‑моему, тебе уже пора успокоиться. Твоя дочь теперь замужняя женщина. Не лезь ты в ее семейную жизнь!
– Тебе легко говорить «не лезь». Я вот посмотрю, как ты запоешь, когда твоя Анжела замуж выйдет, да еще за такого прижимистого сухаря, как Игорь. А успокоиться... Как тут успокоишься, если зять наотрез отказался меня содержать? Представляешь, какой жмот?
– Нонна, это нормально. У них теперь своя жизнь, молодой семье надо на ноги встать.
– А как же я? Да, как я? – вопрошала Нонна, едва ли не плача.
– А ты тоже себе мужа найди. Хватит уже по мальчикам бегать! Годы идут, шансов выйти замуж все меньше...
– Маша, ну что за пессимизм! С пластической хирургией шансы только увеличиваются. Правда, надо еще найти денег на эту пластику. Слушай, Машка, а не поискать ли нам мужей за границей? – Нонна окончательно ожила. – Я недавно видела по телевизору рекламу одного брачного агентства, оно как раз на международных знакомствах специализируется. А что? Я уже представляю себя женой какого‑нибудь американского бизнесмена»...
Я прервала чтение из‑за телефонного звонка.
– Алло!
– Ну что, Поля, тебе повезло, я нашла несколько фотографий, на которых мама вместе с тетей Наташей снята. Только все фотки черно‑белые и лица там мелковатые.
– Это неважно. Я к тебе сейчас подъеду.
– Хорошо. Жду.

* * *

Из пяти фотографий Натальи Ложкаревой, которые мне показала Алина, я выбрала одну. Она как раз была сделана в середине девяностых, по крайней мере так утверждала Нечаева. К тому же на остальных снимках Наталья была в различных головных уборах, а это затрудняло идентификацию ее личности.
Я разрезала фотографию пополам и отдала Алинке ту часть, на которой была изображена ее мама.
– Хотя давай‑ка ее обратно. Сделаем все по правилам. Пусть Федя выбирает из трех женщин ту, о которой он мне рассказывал.
– Кто такой Федя?
– Алина, я думала, что, кроме Славика, тебя сейчас не интересуют другие мужчины, – подколола я.
– Прям уж спросить нельзя, – фыркнула Нечаева.
– Лучше помоги найти третью тетеньку такого же возраста.
– Сама ищи. – Алина бросила мне альбом.
И на том ей спасибо. Я перелопатила весь том и нашла несколько подходящих снимков.
– Скажи, какую не жалко испортить?
– Это все не мое. Мне ничего не жалко.
– И все‑таки?
– Бери эту. – Алинка ткнула ухоженным пальчиком в черно‑белый групповой снимок. – По‑моему, там знакомых вообще нет.
– Поля, мне кажется, вы что‑то мутите с мамой у меня за спиной, – сказала Нечаева, глядя на мои манипуляции с фотографией.
– С чего ты взяла?
– Она тебе звонит, шлет какие‑то письма. Признайся, что вы между делом меня обсуждаете?
– Нет, мы тебя не обсуждаем. Просто я ответила на звонок тети Лены, когда ты была в душе, и спросила ее про Ложкаревых. Она не знала моего электронного адреса, поэтому прислала свой ответ на твой е‑мейл. Кстати, ты его читала?
– Начала, но там бурда какая‑то. Ты хоть почерпнула оттуда нужную информацию?
– Да, – кивнула я, – кое‑что прояснилось.
Алинке позвонил Славик, и она закрылась с мобильником в другой комнате. А я набрала Ярцева.
– Антон, привет! Надо бы снова на Лесную съездить. Ты сегодня вечером свободен?
– Неужели Федя вспомнил еще что‑то? – удивился журналист.
– Нет, это я хочу предъявить ему фотки на опознание.
– Какие фотки?
– Той сексуально озабоченной дамы.
– Полина, откуда они у тебя? – поразился Антон.
Я ответила уклончиво:
– Работала и кое‑что накопала.
– Снова будешь разбрасываться бешеными суммами? – завистливо осведомился Ярцев.
– Нет, на этот раз обойдусь символической, поскольку самое главное он уже сказал в прошлый раз.
– Ладно, где и когда встречаемся?
– Думаю, часиков в девять вечера Панков будет уже в общаге. Он наверняка не из тех, кто ходит по боулингам и дискотекам. Людям окраины такие развлечения не свойственны.
– Быть‑то он там, может, и будет, но в каком состоянии? К девяти вечера Федя уже успеет до чертиков нажраться.
– Ну хорошо, давай придем в общежитие к восьми.
– Так‑то лучше.
– Куда мне за тобой подъехать?
– В редакцию.
– О’кей!

* * *

В этот раз было некого послать за Панковым. Дождливая погода не располагала к прогулкам. Воспользовавшись тем, что вахтерша занята просмотром телесериала, мы беспрепятственно прошли к лестнице. Она была усеяна шелухой от семечек и окурками. На третьем этаже стоял какой‑то непонятный смрад.
– По‑моему, это с кухни, – предположил Антон, – кто‑то жарит картошку на прогорклом масле. – Так, а вот и триста четвертая комната.
– Стучи. – Я подтолкнула Ярцева к двери.
Он постучал, никакой реакции на это не последовало. Я приложила ухо к двери и услышала шум двигателя.
– Не пойму, телик, что ли, работает?
– Вроде того, – сказал Ярцев и толкнул дверь вперед.
Панков сидел за компьютером и забавлялся виртуальными гонками.
– Привет! Войти можно? – спросила я, но Федя даже ухом не повел.
– Старина, мы к тебе. – Антон положил руку ему на плечо.
– Я занят! – рявкнул Панков. – Петька, заходи через час.
– Давай подождем, пока он доедет до финиша, – шепнула я своему спутнику.
«МакЛарен», которым управлял Федор, пришел вторым, и это не устроило молодого человека. Он тут же щелкнул по кнопке «enter», чтобы переиграть гонку.
– Эй, дружище, оторвись, дело есть! – крикнул Антон ему прямо в ухо.
Федор на мгновение оторвал взгляд от монитора, понял, кто к нему пожаловал, но гонку не приостановил.
– А, это вы, я сейчас. Мне «золото» позарез нужно, иначе другую трассу не откроешь.
Эта попытка пройти виртуальную трассу оказалась еще менее удачной, чем предыдущая. Панков заработал лишь «бронзу». Я не стала тянуть резину и тут же бросила на клавиатуру три фотки.
– Узнаешь здесь кого‑нибудь?
Федор внимательно всмотрелся в каждую, потом ткнул пальцем в лицо Натальи Ложкаревой и пояснил:
– Это она тогда приходила. Я ее запомнил.
– Так уж и запомнил? – передразнил его Ярцев. – Сколько времени прошло?
– Такое разве забудешь? – Панков чему‑то ухмыльнулся.
– Выходит, ты что‑то все‑таки утаил, – предположил Антон. – А ну рассказывай, что там еще было!
– Да это не по теме, – отмахнулся Федя и повернулся к монитору.
– И все‑таки расскажи, – попросила я.
– Короче, она остановилась около спальни, оглянулась на меня и сказала: «Слюни глотаешь? Погоди, годика через три я и с тобой»... Ну, в общем, вы поняли. – Панков несколько смутился своим воспоминаниям. – Я ее лицо на всю жизнь запомнил.
– Что и требовалось доказать, – сказала я, забирая фотки. Затем бросила на клавиатуру пятьсот рублей. – Это тебе на новые диски. Кстати, уже вышла версия покруче этой.
После толстой пачки таких же купюр эта банкнота явно разочаровала Федора. Он хотел опротестовать свой гонорар, но мы с Ярцевым не дали ему ничего сказать, быстро ретировавшись к выходу.
– Слушай, парню двадцать пять лет, а он, как тинейджер, в гонки режется, – заметил Антон, когда мы уже сели в «Мини Купер».
– А чего же ты хочешь? Детства у него не было, он со взрослыми дядями на «стрелки» ходил. В детдоме компьютеров не было, а после него – возможности его купить. Странно, что Федя не на «стрелялки» подсел.
– В детстве, наверное, приелось стрелять из настоящего «калаша» по пивным банкам, а может, не только по ним. Слушай, Полька, – усмехнулся Ярцев, – кажется, эта тетка возбудила у него первые сексуальные фантазии, поэтому он ее и запомнил.
Я не хотела развивать дальше эту тему, поэтому вернулась к компьютерным играм.
– Знаешь, Антон, я сама иногда в «гонки» балуюсь. А ты?
– Бывает, – признался Ярцев, – особенно когда статья не идет.
– А вообще я рада, что он не на выпивку и наркоту деньги потратил, а купил нужную вещь – компьютер.
– А ты знаешь, что существует компьютерная зависимость? Если от пьянства и наркомании лечат, то от нее пока не научились. Испортила ты Федю легкими деньгами.
– Хватит подкалывать!
– Сейчас в ресторан? – уточнил Антон.
– О! Вот это точно уже зависимость... от халявы.
– Это я‑то халявщик? Я своим свободным временем ради тебя пожертвовал, свидание с девушкой отменил...
– Антон, а ты не подумал, что будет, если до твоей девушки дойдет, что ты с другой девушкой, уж прости меня за эту тавтологию, был в это время в ресторане?
– Она у меня не ревнивая.
– Хорошо, а если я тебе скажу, что меня ждет парень?
– Позволь не поверить. Был бы у тебя парень, ты бы его по общагам таскала, а не меня.
– Антон, извини, но сегодня у меня вечер действительно занят. Обещаю, мы сходим с тобой в ресторан, но как‑нибудь в другой раз.
– Заметано, – примирительно сказал Ярцев.
Я высадила его около дома и поехала к себе. Мне не терпелось скорее дочитать до конца повесть испанской сеньоры. Правда, ее название мне не очень‑то нравилось. «Одинокие женщины». Неужели тетя Лена считает себя одинокой? Алинка не раз говорила мне, что ее мама счастлива замужем за Антонио...


Глава 9


Ариши дома не оказалось. Похоже, уехал в свой клуб. Наскоро поужинав, я села за компьютер.
«...Несколько дней я ходила вокруг Анжелы, чтобы поговорить с ней на очень деликатную тему, но никак не могла решиться. А поговорить следовало. Вот Кристина сделала несколько абортов и теперь не может забеременеть. Ее муж безумно хочет ребенка, постоянно твердит об этом Кристи, а она боится признаться ему, что это невозможно.
Вот где сейчас Анжела? Уже одиннадцатый час. Хлопнула дверь, и я бросилась в прихожую.
– Дочка, почему так поздно?
– Я что, виновата, что сеанс так поздно закончился?
– Так ты была в кино? С кем? С мальчиком? – спросила я как можно мягче.
– Нет, с Лерой.
– Точно с Лерой? – Я попыталась заглянуть в глаза дочери, но она отвернулась.
– Не понимаю, почему ты переспрашиваешь.
– Анжела, ты уже взрослая и очень красивая девочка. Я видела, как на тебя засматриваются уже взрослые мужчина.
– Мама, ну не надо, ладно? – буркнула Анжелка и пошла к себе.
– Надо, дочка, надо! – Я последовала за ней. – Сейчас такие времена... Понимаешь, я боюсь, как бы ты не наделала глупостей и не испортила себе жизнь.
– Мама, если ты про контрацепцию, то я давно все о ней знаю.
– Как? Откуда? – От неожиданности я плюхнулась в кресло, около которого стояла.
– Успокойся, у нас в школе есть предмет «Психология и этика семейной жизни». Там нам подробно рассказывали о том, как избежать нежелательной беременности и венерических заболеваний.
Я была в шоке от того, как спокойно Анжела оперирует этими терминами. Неужели их действительно в школе этому учат? Хорошо, если так. Но почему я не видела у нее в дневнике такого предмета? Разве я не так внимательно его просматриваю?»
Ну вот и еще одна тайна раскрылась. Юлька не может забеременеть, потому что сделала несколько абортов. Ну и жена Чиркову досталась! Похвастаться нечем. Не поэтому ли Иван сбежал от Олега в Москве.
Я попыталась представить себе разговор двух друзей, которые не виделись пятнадцать лет.
– Иван, ты? Здорово, дружище!
– Олег! Не верю своим глазам! Где ты сейчас? Как дела?
– Я живу в Киеве. У меня жена Кира и двое сыновей. Им по двенадцать. Они близнецы. А ты?
– Я тоже женат.
– А дети?
– Пока нет. Слушай, я на поезд опаздываю...
В принципе между Фисенко и Чирковым мог состояться такой разговор? Нет, не мог! Они были не просто знакомыми, а друзьями. Очень хорошими друзьями. Ради такой встречи можно даже билеты сдать или обменять их на более поздние рейсы. Им ведь было о чем поговорить. По идее Олег с Иваном должны были осесть в ближайшем ресторане и под бутылку хорошего коньяка поделиться друг с другом тем, что происходило в их жизни последние пятнадцать лет. А чем было делиться Чиркову? Тем, что он женился на мисс Горовск‑95? Проще сбежать, раствориться в толпе...

* * *

Утром я позвонила Фисенко.
– Олег Павлович, здравствуйте! Это Полина. Я закончила расследование.
– Вот как?
– Да, именно так.
– И вы можете назвать мне имена и фамилии тех, кто виноват в смерти мамы и Насти?
– Конечно, но это не телефонный разговор. Вы можете приехать в ближайшее время в Горовск?
– Нет, но через два дня я буду в Москве проездом. Между двумя поездами у меня будет примерно часа четыре с половиной. Думаю, этого хватит, чтобы пообщаться.
– То есть вы предлагаете мне я приехать в Москву? – уточнила я.
– Вам выслать командировочные электронным переводом или расплатиться на месте?
– Лучше второй вариант.
– Полина, а как насчет дальнейших действий? Вы уже что‑то придумали?
– Да, более или менее. Но у меня еще есть время, чтобы разработать подробный план.
– Надеюсь. Итак, записывайте, где и когда мы встретимся. – Фисенко обозначил место и время, после чего сразу же попрощался и отключился.
Кажется, я слышала за кадром женский голос. Наверное, это была его жена. Помнится, она заподозрила Олега в измене, а когда узнала, в чем дело, то посоветовала нанять сыщика. Интересно, Кира в курсе, что дело украинского детектива продолжает русская женщина? Терпеть не могу беспочвенную ревность.
А еще я не люблю давать пустые обещания. Но только что, кажется, это сделала. У меня действительно уже были мысли насчет того, как отомстить Ложкаревым, но они были чересчур смелыми, а их претворение в жизнь обещало быть очень затратным. Согласится ли Фисенко профинансировать мой проект?
Дед заглянул ко мне в комнату и поинтересовался, как продвигается мое расследование.
– Я как раз хотела зайти к тебе и сказать, что разобралась в том, что произошло пятнадцать лет назад. Завтра я еду в Москву, чтобы встретиться с клиентом. Наконец‑то он узнает правду.
– Любопытно узнать, которого из двух его друзей ты изобличила в предательстве?
– Ни того и ни другого, – ответила я. – Это тот случай, когда говорят «шерше ля фам». И я ее нашла.
– А, так все дело в той красотке, мисс Горовск‑95? – предположил Ариша. – По‑моему, у твоего клиента была такая версия, но быстро сошла на нет. Оно и понятно, о женщинах всегда хочется думать только хорошее.
– Дедуля, ты у меня идеалист. Мужские и женские подлости вполне могут потягаться друг с другом. А Юлька действительно имела отношение к тому, что случилось с родственницами Фисенко. Правда, одной провернуть такую операцию ей было не под силу. Мисс Горовск‑95 поняла, что ее приятель склонен вложить деньги не в нее, а в бизнес, и призвала на помощь свою мамашу. Та проанализировала ситуацию и решила запугать друзей Егора Костерина. У нее был знакомый бандит, вот ему‑то она и заказала взрывы машин.
– Да, Полетт, наверное, я идеалист. Никогда бы не подумал, что женщины на такое способны.
– Ну что ж, никогда не поздно распрощаться со своими иллюзиями. Насколько мне удалось выяснить, Юлька – совершенно бездуховная особа, охочая до сиюминутных удовольствий, а вот ее мать – это настоящий бронетранспортер. Она ни перед чем не остановится, если впереди замаячит финансовый источник. Она вся насквозь отравлена тлетворным ядом стяжательства. – Я рассказала Арише несколько историй из жизни Натальи Ложкаревой.
– Ты права, в ней нет ничего святого. Насколько я понял, она и дочку по своему образу и подобию воспитала. Как же ты собираешься их наказать?
– Они сами себя накажут. Стоит только подразнить Ложкаревых каким‑нибудь богатством, так они сломя голову бросятся его приватизировать...
– Ну что ж, мне ход твоих мыслей понятен. – Дед одобрительно кивнул.

* * *

Я поехала на кладбище, чтобы встретиться с Васей и Люсей.
– Ну что, есть для меня новости? – спросила я, найдя эту парочку около здания старой полуразрушенной конторы.
– Ага. В воскресенье утром мы застукали около той могилки одну семейку, – сказала Люся. – Муж, жена да двое детишек.
– Вот как? – удивилась я. – Кто они такие?
– Женщину зовут Нюркой, а дочь – Шуркой, – вспомнил Вася. – Их даже спрашивать ни о чем не пришлось. Мужик их все время так называл. Да, еще пацаненок с ними был, Коля, кажись...
– Никакой он не Коля, дурья твоя башка, – возразила Люся, – а Никитка.
– Может, и так, я не запомнил.
– А как мужика звали? – уточнила я. Люся с Васей переглянулись и ничего не ответили. – Значит, говорите, Нюрка, Шурка и Никитка?
– Угу, – подтвердил Вася.
– Ничего не могу понять. Может, это соседи Фисенко или сотрудница Анны Степановны с семьей, – размышляла я вслух.
– Так они это, сначала около другой могилки топтались, – вспомнила Люся, – а потом только к этой подошли.
– Покажите, к кому они приходили, – попросила я.
– Я запомнил, они около березки стояли. Айда за мной, – скомандовал Вася, и мы прошли до участка, на котором были похоронены родственники Фисенко. – Это, кажись, здесь.
– Дурень ты, – снова обласкала своего приятеля Люся, – вовсе даже не здесь, а там.
– Сама ты дура, – огрызнулся Вася, – я точно помню, что здесь они стояли, около этой могилы.
– Я тоже помню, вот у этой. – Люся показала рукой на соседнюю оградку.
Я прочитала фамилии на обоих памятниках, но они мне ни о чем не сказали. Мой взгляд невольно упал еще на одну могилу, с другой стороны березки. Там были захоронены Приваловы. Недавно я слышала эту фамилию, но никак не могла вспомнить, от кого и при каких обстоятельствах. Люся с Васей продолжали ругаться и мешали мне сосредоточиться.
– Помолчите! – прикрикнула я. – По‑моему, вы оба заблуждаетесь. Скорее всего, они приходили на могилу Приваловых.
Стоило мне произнести эту фамилию вслух, как я вспомнила, что слышала ее от Курбатова. Дядя Сережа сказал мне, что Егор Костерин женился на Анне Приваловой, у которой уже была дочь Саша от первого брака, а потом у них родился сын Никита. Все сходилось.
– Может, и так, – первой признала мою правоту Люся, и под ее строгим взглядом Вася заткнулся.
Я выдала бомжам в знак благодарности сумку лапши быстрого приготовления и поехала на вокзал за билетом.
– Полетт, ты обещала дать мне почитать какую‑то книжку, – напомнил Ариша после ужина. – Сегодня у меня свободный вечер. Самое время прилечь на диван, включить настольную лампу и насладиться захватывающим сюжетом.
– Извини, Ариша, но прилечь на диван, прочитать несколько страниц и заснуть, прикрывшись книгой, как ты обычно делаешь, не получится.
– Почему?
– Пока она существует только в электронном виде. А монитором не прикроешься.
– Где же ты ее взяла?
– Из Интернета скачала.
– Нет, читать с экрана компьютера я не стану. Но как же ключ к пониманию того, что происходило с нами в последнее время? – озаботился вдруг Ариша. – Я тоже хочу в этом разобраться. Погоди, наверное, можно распечатать текст?
– Нельзя, – ляпнула я и только хотела аргументировать свой отказ отсутствием бумаги, как дед меня опередил.
– Почему? – спросил он, прищурившись. – У нас что, нет бумаги? Ты же недавно целую пачку купила.
– Бумага есть, но в принтере закончились чернила, – молниеносно сообразила я. – Надо купить новый картридж.
– Что ж, тогда придется почитать прессу. – Дед разочарованно вздохнул и пошел к себе.
Пожалуй, Арише не стоило знакомиться с полным текстом мемуаров Алинкиной матери. Это чтиво предназначено исключительно для женщин. Но ведь дед не успокоится, пока я не подсуну ему какую‑нибудь книжонку. Я пошарила в Интернете и скачала для моего рыцаря азарта небольшой романчик, действие которого разворачивалось в Лас‑Вегасе. Судя по аннотации, там было все – преступление, любовь и карты. Что ему еще надо? А что касается ключика к пониманию того, что происходило с нами в последние годы, так пусть дед думает, что это ключик не к расследованию, а к нашим с ним взаимоотношениям. Иногда мне казалось, что в нашей семье, кроме нас двоих, был еще кто‑то третий, невидимый, неосязаемый, но имеющий прямое отношение к семейному бюджету. Кто он? Конечно же, карточный азарт.
А вот мне стоило дочитать «Одиноких женщин» до конца. Все время что‑то отвлекало.
«...Нонна отчаянно отговаривала меня выходить замуж за Филиппа. Я понимала, что она мне завидует, поэтому пропускала все ее доводы мимо ушей. Меня волновало только мнение дочери.
– Анжела, скажи, ты правда не против того, чтобы я устроила свою личную жизнь, да еще вдали от России?
– Мамочка, ну как я могу быть против? Когда мы гостили у него, я убедилась, что Филипп тебя действительно любит, не то что твои предыдущие женихи. Все они просто хотели тебя использовать...
– Да что ты такое говоришь! – возмутилась я.
– Мама, давай смотреть правде в глаза. Дядя Сережа сделал тебе предложение лишь для того, чтобы обрести крышу над головой. Жена его без городской жилплощади оставила, а на даче зимой холодно.
– Анжела, ты ведь тогда совсем маленькая была, откуда ты все это взяла?
– А мне Нонна все‑все про него тогда рассказала, – призналась дочь.
– Понятно. А что она тебе еще говорила?
– Мам, давай не будем об этом, ладно?
– Нет, я хочу знать, о чем вы еще с ней разговаривали за моей спиной!
– Ну так, о всяком‑разном. – Анжела замялась.
– И все‑таки? – уточнила я.
– Ну еще она мне глаза на твоего Дмитрия Вадимовича открыла. Он был вовсе не таким, каким хотел казаться.
– Вот ему‑то наша жилплощадь точно не нужна была, у Димы своя трехкомнатная квартира имелась, – парировала я.
– Вот именно! Квартира была, а домохозяйки не было. Он свою жену в могилу свел и тебя такая же участь могла ожидать. Думаешь, я не помню, каким он был педантом? Рубашки исключительно белые носил, менял их по нескольку раз на дню...
– Да, Дима носил белые рубашки, потому что его должность к этому обязывала. А вот о том, что он менял их по нескольку раз в день, даже я не знаю. Это Нонна приврала, а ты ей поверила. Анжела, ну как ты могла? Надо было со мной поговорить.
– А что там говорить! Думаешь, я не видела, как Дмитрия Вадимовича от каждой пылинки наизнанку выворачивало? Он даже не стеснялся проверять пальцем, есть ли на наших шкафах пыль. Если ее находил, то покрывался пунцовыми пятнами и принимался меня отчитывать, будто имел на это какое‑то право.
– Ладно, Анжела, кое в чем ты права, у Дмитрия действительно были завышенные требования к чистоте и порядку. Скажи, а вот насчет Филиппа тебе Нонна что‑нибудь говорила?
– Если честно, то да. Но я ее не слушала. Как она может о нем судить, если не общалась с ним лично? – вполне резонно заметила дочь, и я поняла, что она наконец‑то повзрослела.
– И все же какие гадости она тебе про Филиппа наговорила? Я должна это знать.
Анжела еще немного поломалась, а потом стала рассказывать:
– Она сказала, если мужик до сорока пяти лет не был ни разу женат, значит, у него что‑то не в порядке. Он то ли извращенец, то ли импотент. В обоих случаях одомашнить его не удастся.
– Да, официально Филипп не был женат, но у него был гражданский брак. Они уже собирались обвенчаться в церкви, но с Анэттой случилось несчастье. Филипп очень долго носил по ней траур.
– Я все это знаю. Не переживай, мамочка, все у нас будет хорошо. – Анжела прижалась ко мне, как в далеком детстве, и я даже прослезилась.
...За день до отъезда в Барселону я обнаружила, что пропал мой загранпаспорт. Он лежал вместе с Анжелкиным в верхнем ящике комода. Теперь его там не было.
– Анжела, куда ты переложила мой загранпаспорт? – спросила я у дочери.
– Я его не трогала, – отозвалась она и продолжила набивать чемодан своей одеждой.
– А куда же он тогда делся?
– Не знаю. – Анжела увидела, что я ни на шутку встревожена, бросила свое занятие и стала вместе со мной искать пропавший документ.
Мы перелопатили все ящики, полки, сумки и чемоданы, но так и не нашли мой загранпаспорт.
– Все, это катастрофа. Наша свадьба через две недели, я не успею к этому времени сделать новый. Куда же он мог деться?
– Кажется, я знаю, – робко сказала дочь. – По‑моему, его выкрала Нонна, чтобы расстроить вашу свадьбу.
– Да что ты такое говоришь? С какой стати? Зачем? – Предположение Анжелы показалось мне совершеннейшей глупостью. – Этого просто не могло быть.
– Так, мама, давай немного порассуждаем. Когда она была у нас в последний раз?
– Вчера, – ответила я, не задумываясь.
– До ее прихода паспорт лежал на месте?
– Да, – кивнула я, уверенная в этом на все сто процентов.
– Тетя Нонна оставалась одна в зале?
– Оставалась, – припомнила я, – правда, ненадолго, минут на пять, если не меньше.
– Этого вполне достаточно, чтобы открыть ящик, взять твой паспорт и сунуть его к себе в сумку. Она прекрасно знала, где у нас что лежит.
– Да, теоретически она могла это сделать. – Я никак не могла принять версию моей дочери. – Но вот практически... Зачем он ей?
– Не знаю, но ситуация такова, что пропал именно твой загранпаспорт, причем после того, как здесь побывала тетя Нонна. Мама, неужели ты не поняла, что она тебе завидует, причем черной завистью?
Я задумалась над словами своей дочери. Она впервые рассуждала не как капризная, эгоистичная девчонка, а как вполне взрослая, здравомыслящая женщина. Конечно, Нонна мне завидовала, ведь я нашла себе мужа‑миллионера. Я припомнила каждое слово моей подруги, так или иначе касающееся Филиппа, каждый ее жест, каждый ее взгляд. Она действительно мне завидовала по‑черному, а я этого упорно не видела, потому что смотрела на нее сквозь розовые очки.
– Да, Анжела, наверное, ты права. Кроме Нонны, никто не мог взять мой паспорт. Хорошо, что я сегодня его хватилась. Если Нонка его не порвала и не сожгла, то я заставлю ее вернуть мой документ. – Полная решимости, я сняла трубку и набрала номер Нонны. Она мне не ответила.
– По‑моему, это бесполезная затея. Она принципиально не будет подходить к телефону. – Анжелку аж затрясло от бессильной злобы. – Мама, ну что же нам теперь делать? Испания сорвалась, да? А может, попытаться подкараулить Нонну около дома? Или заявить на нее в милицию?
– Нет, у меня есть вариант получше, – сказала я, немного подумав.
– Какой?
– Не твоего ума дела! – вспылила я.
– Ну ладно, я вообще собиралась уходить. Мы с Лерой хотели посидеть на прощание в каком‑нибудь кафе.
– Посидите, только недолго. Мы еще не все вещи собрали.
Когда Анжела ушла, я позвонила в справочную и узнала номер домашнего телефона мужа Кристины и сразу же набрала его.
– Алло! – сказал мужской голос.
– Здравствуйте! Могу я услышать Кристину?
– Да, подождите.
– Алло! – ответила Нонкина дочь.
– Здравствуй, Кристина. Это – Мария. Передай, пожалуйста, своей матери, если она не вернет мне сегодня же загранпаспорт, то Евгений Федорович узнает, кто снял все деньги с его пластиковой карточки, – выпалила я на едином дыхании.
– Тетя Маша, я не понимаю, о чем вы, – залепетала она.
– А тебе и не надо ничего понимать, – строго сказала я. – Просто передай это своей матери, и как можно быстрее! Счет идет на часы.
– Хорошо, – ответила Кристина и положила трубку.
Нонна не соизволила прийти в тот же день. То ли дочь не смогла ее найти, то ли моя угроза показалась ей недостаточно серьезной, то ли мой паспорт был уже разорван на мелкие клочки и покоился на дне какой‑нибудь уличной урны. Всю ночь мы с Анжелой не спали. Говорили, говорили, говорили. Пожалуй, никогда прежде у нас не было такого откровенного общения. Только благодарить за это «свою лучшую подругу» мне совсем не хотелось.
Когда время стало приближаться к полудню, я запаниковала. В пору было разбирать чемоданы и звонить Филиппу, чтобы он отложил день свадьбы на пару месяцев. Это будет очень непростой разговор, но его, кажется, не избежать.
В начале второго раздался звонок в дверь.
– Привет! – игриво сказала Нонна, когда я ей открыла.
– Давай паспорт! – потребовала я, всем своим видом давая понять, что в квартиру я ее не пущу.
– Маша, ну не сердись, – лисой заюлила Нонка, – я просто хотела, чтобы ты прислушалась к себе, убедилась, что тебе действительно нужно это замужество. Все‑таки чужая страна, другой климат... Маша, ты уверена, что сможешь перетереть цепь своих привычек?
Приоткрылась соседняя дверь. Любопытная Варвара Ивановна решила послушать, о чем мы разговариваем. Я была вынуждена впустить Нонну.
Она вволю поглумилась надо мной, намекая, что мне уже не видать загранпаспорта как своих ушей, а потом все‑таки отдала мне его. Наверное, испугалась, что я действительно заложу ее Евгению Федоровичу. Я тут же стала придирчиво рассматривать каждую страничку. К счастью, все оказалось в порядке.
– Вот вы уезжаете, – вдруг сказала Нонна елейным голосочком. – А что с квартирой будете делать?
– Первое время сдавать будем, – машинально ответила я, не помня себя от радости, – а через годок, может, продадим.
– Понятно. А вы уже нашли квартирантов?
– Нашли.
– Жаль, а то у меня есть кое‑кто на примете. Маша, скажи, а кто будет за ними присматривать, брать у них квартплату? – Нонна явно хотела предложить в этом качестве себя.
К счастью, я уже понимала, что возложить на нее такие функции – все равно что доверить козлу капусту.
– Этим будет заниматься Лерочка, подруга Анжелы.
– Маша, да ты с ума сошла! Хочешь доверить такое ответственное дело какой‑то девчонке! Она же здесь притон устроит.
– Какой притон?
– Ну бордель, так понятнее?
– Ошибаешься. Лера очень серьезная девушка. Она учится в юридическом институте. Кстати, хорошо знает законы. А самое главное – я ей доверяю.
– Ой, Маша, ошибку ты совершаешь! Законы знает – это тоже плохо, оттяпает себе квартиру, вы даже глазом моргнуть не успеете.
– Нонна, не суди всех по себе!
– А что я? – искренно удивилась она. – Если ты про паспорт, то я же тебе его вернула. А Лерка ваша еще неизвестно, что с этой квартирой сделает. И не говори потом, что я тебя об этом не предупреждала.
Я набралась смелости и сказала Нонне прямо в лицо:
– Какая же ты все‑таки стерва!
Нонка сочла это за комплимент и усмехнулась. Я пошла в прихожую, давая ей понять, что больше мне с ней разговаривать не о чем. Но она за мной не последовала, а направилась в комнату к Анжеле и стала давать ей свои прощальные напутствия. Наивная! Моя дочь уже давно поняла, что на этом солнце есть темные пятна, и перестала к нему тянуться. А если быть точнее, Анжела надела наушники и стала напевать популярную песенку. Только после этого Нонна вышла в прихожую.
– Маша, неужели мы даже не обнимемся на прощание? – спросила она с притворной сердечностью и подалась всем телом ко мне. Я сделала шаг назад. – А знаешь, что бы ты обо мне не думала, я искренно желаю тебе счастья! Ты там в своей Испании не забывай меня! Все‑таки мы столько вместе пережили. Если пригласишь в гости, я буду только рада. А ты ведь пригласишь, я в этом уверена...
– Прощай, Нонна! – сказала я и потянулась к замку.
Она ушла. Больше мы с ней не виделись».
На этом повесть закончилась. Финал был явно смазан, точнее, его совсем не было. Впрочем, я просила тетю Лену, чтобы она написала мне все, что было связано с Ложкаревыми. Она так и сделала, но чтобы я могла явственнее прочувствовать, что представляют собой эти женщины, она дала их описание в определенном контексте – в контексте своей жизни. Повествование закончилось расставанием двух «подруг». Последний раз Елена Васильевна написала это слово в кавычках, давая понять, что после кражи паспорта она перестала считать Наталью своей подругой. И правильно сделала. Тем не менее меня не оставляло ощущение недосказанности. Хотя я знала, как сложилась дальнейшая судьба «Одиноких женщин». По крайней мере, их стало на одну меньше – Мария‑Елена вышла замуж, а Анжела‑Алина через пару месяцев вернулась в Россию. Что касается отрицательных героинь, то по закону жанра они должны быть наказаны. Это обязательно произойдет. Я помогу Марии Довгаль дописать финал.


Глава 10


Я поехала в Москву налегке. С попутчицами мне повезло, это были три женщины примерно моего возраста. Так что нам было о чем поговорить – о моде, косметике и, конечно же, мужчинах. Погода в столице стояла такая же, как в Горовске, шел мелкий дождичек. Я набросила на голову капюшон ветровки и пошла по перрону быстрым шагом, обгоняя нагруженных чемоданами пассажиров. Несмотря на то что клиент был в Москве проездом, он назначил встречу не у одного из вокзалов столицы, а совсем в другом месте. Проехав несколько остановок на метро, я поднялась в город и вскоре увидела Фисенко. Одетый в черный костюм в мелкую полоску, он стоял под раскрытым зонтом и разговаривал по мобильнику. Я немного покрутилась около киоска «Роспечати» и, только когда он убрал трубу в карман, подошла со словами:
– Добрый день, Олег Павлович!
– Здравствуйте, Полина! Вы – пунктуальны.
– Ну, от меня тут мало что зависело, все больше от машинистов, – кокетливо ответила я, но вовремя осеклась. Клиент был настроен слишком серьезно.
– Полина, – сказал он, глядя куда‑то мимо меня, – нам предстоит конфиденциальный разговор. Я подумал, что в зале ожидания вокзала или в ресторане рядом с нами будут люди. Им ни к чему слышать то, что мы с вами станем обсуждать, поэтому я взял на себя смелость снять на несколько часов гостиницу. Я всегда там останавливаюсь, когда бываю по делам в Москве. Вас это не смущает?
– Нисколько, наш разговор действительно не предназначен для посторонних ушей, – согласилась я. – Гостиница – это очень верное решение.
– Я рад, что вы меня правильно поняли, – сказал Олег Павлович.
А как я еще могла его понять?
Поскольку мы находились недалеко от гостиницы, то вскоре уже были в номере. Еще в лифте я заметила, что Фисенко напряжен. Оно и понятно, вот‑вот перед ним должна была открыться вся правда о смерти его близких.
– Может, нам заказать сюда кофе и какой‑нибудь десерт? – поинтересовался он.
– Я не против.
Сделав заказ по телефону, Олег сел в кресло, ослабил галстук, посмотрел на свои наручные часы, зафиксировав время, затем сказал:
– Полина, я очень прошу вас, говорите все, что узнали. Не обходите острые углы, не замалчивайте имен. Я столько ждал этого момента, что полуправда меня не устроит.
– Я вас понимаю.
Мы тянули время, пока нам не принесли кофе с выпечкой. В поезде я наметила себе план предстоящего отчета, но, глядя на Фисенко, решила от него отступить. Интриговать его до последнего было слишком жестоко.
– Знаете, Олег Павлович, мужская дружба и солидарность все‑таки существуют! – сказала я, сделав глоток ароматного обжигающего напитка.
– Вы так думаете? – Клиент скептически поджал губы.
– Я, собственно, в этом и не сомневалась. Мне показалось, что вы в этом разуверились окончательно и бесповоротно.
– Вы правы. На Украине у меня нет близких друзей. Есть партнеры, хорошие знакомые, но не более. Подождите, Полина, что вы хотите сказать? – Фисенко явно не спешил расставаться со своими подозрениями.
– Я могу вам твердо сказать, что ни Егор, ни Иван не причастны к тому взрыву.
– Но почему же Егор скрывался от меня в Горовске, а Иван рванул от меня здесь, в Москве, в толпу? – осведомился клиент. В этот момент в кармане его пиджака зазвонил мобильник. Олег Павлович достал его, посмотрел, кто звонит, и сбросил вызов. – Полина, вы действительно уверены в том, что говорите?
– А зачем я тогда сюда приехала?
– Разрешите, я закурю? – спросил Фисенко и, после того как я кивнула, придвинул к себе пепельницу. Вынув зажигалку, он взглянул на меня и все‑таки вышел курить на лоджию. Вернувшись, Олег Павлович сказал: – Если все действительно так, то кто же тогда начинил взрывчаткой мою «девятку»?
– Ну что ж, пружину я немного ослабила, теперь будем разбираться во всем с самого начала, с того вечера в ресторане, когда вы обсуждали с друзьями название фирмы.
– Вот тогда‑то Костерин нам и сказал, что собирается жениться на Ложкаревой, поэтому мы на его долю в уставном капитале можем не рассчитывать, – напомнил Фисенко скорее себе, чем мне.
– Правильно, и вы дали ему неделю на раздумья.
– Только он ни дня не раздумывал.
– Заблуждаетесь, он довольно быстро включил мозги... Ой, простите, за такой сленг, – сказала я, прикусив язык.
– Ничего, я к таким словечкам нормально отношусь. А вот украинский язык иногда слух режет. У меня хоть и есть украинские корни, но я до двадцати трех лет в России жил... Гм... Мы, кажется, отвлеклись.
– Немножко. – Я снисходительно улыбнулась и продолжила: – Так вот, дня через два или три Егор все‑таки принял решение в пользу совместного бизнеса и даже нашел в себе смелость сказать об этом Юле. Она поняла, что краник на финансовой трубе вот‑вот закроется, и тут же побежала просить помощи у своей мамы. А мама у нее, надо сказать, очень креативная женщина, к тому же без каких‑либо комплексов и тормозов.
– Так это она та женщина, про которую вы спрашивали меня по телефону? Как же я сразу не догадался? – Фисенко сделал досадливый жест рукой. – Знаете, Полина, когда Чирков занимался сбором компромата на Юлю, он попутно кое‑что о ее матери узнал. Я не стал вам этого в прошлый раз рассказывать, очень уж это пикантные подробности.
– Пусть они останутся при вас. Я тоже многое про нее знаю. Мне уже достаточно. А вы должны знать, что Наталья Ложкарева пошла к правой руке Ворона, некоему Панкову, и заказала те взрывы...
– Даже так? Юлькина мать нас заказала? – Фисенко сжал в руке чашку с недопитым кофе так, что она едва не треснула.
– Не совсем. Она попросила попугать вас, Олег Павлович, и вашего друга, Ивана Чиркова. А уж Панков, не обладающей сильной фантазией, предложил взорвать ваши машины. Именно таким образом бандиты в те годы решали свои проблемы...
– Да уж, – подтвердил Фисенко.
– Ложкареву устроил вариант, предложенный Сергеем Панковым. Ваша «девятка» должна была взорваться ночью. Как это ни прискорбно, но если бы у Насти не случился приступ аппендицита, то вы всего бы лишились своей машины.
Фисенко откинулся на спинку кресла и стал обдумывать услышанное.
– Ванька ставил на ночь свою тачку в гараж, поэтому его «девятку» начинили взрывчаткой днем и наспех, когда он из нее вышел, – предположил клиент.
– Да, похоже, Чирков несколько сгустил краски, когда говорил, что взрыв раздался всего через несколько секунд после того, как он вышел из машины. Скажите, он вообще был склонен к гротеску?
– Не понял?
– Ну он любил в своих рассказах что‑нибудь преувеличить или заострить до самого предела?
– Ну а кто из нас не склонен к этому в молодости? – Олег Павлович впервые улыбнулся. Но тут же снова стал хмурым. – Нет, в моей голове все это не укладывается. Я не понимаю, какую выгоду это давало Ложкаревым?
– Взрывы машин должны были отвлечь вас от бизнеса и от Костерина. Но ситуация вышла из‑под контроля. Случилась трагедия, вы потеряли близких, стали подозревать Егора в причастности к гибели своих родных, решили ему отомстить и начали за ним следить. Кстати, это делали не только вы, но и правоохранительные органы.
– Милиция с прокуратурой тоже подозревали Егора? – удивился Фисенко. – Я им ни слова об этом не говорил. Неужели Чирков прокололся?
– Нет, не он, а кто‑то другой рассказал следователю о вашем разладе. Но Костерин был не единственным подозреваемым. Поскольку характер преступления больше напоминал бандитскую разборку, то подозрение сразу же пало на обе горовские ОПГ. Непричастность людей Шашечника как‑то быстро была доказана, чего нельзя сказать о преступной группировке Ворона, поэтому следователь все время спрашивал вас о ней.
– А я упорно твердил, что у нас не было никаких точек соприкосновения с Вороном, а тем более откровенных стычек. Мне и в голову не могло прийти, что мать Юльки знает кого‑то из его сподручных. – Олег Павлович задумался. – Неужели это с ее подачи кто‑то рылся в моем доме во время похорон?
– Похоже на то. Для этой женщины нет ничего святого. Когда умер ее муж, она первым делом обчистила сейф в его кабинете. И ей было абсолютно все равно, что на него посмертно могут пасть подозрения... Но вернемся к взрывам. Уже после того, как вы уехали из Горовска, там взлетела на воздух еще одна тачка. По горячим следам был взят некий Санин, человек Ворона, а потом криминалисты определили, что он же причастен к взрыву вашей машины.
– А Ванькиной? – уточнил Фисенко.
– И его тоже. А вот теперь еще один интересный факт. – Я перевела дыхание и продолжила: – После того как взяли всю группировку Ворона, Иван дал неожиданные показания...
– Какие?
– Он, оказывается, видел, как эти бандиты запихали вас в машину и умчали в облаке пыли.
– А что? Это хоть как‑то объясняло мое исчезновение.
– Олег Павлович, вы на удивление спокойно отнеслись к этому. А ведь Иван не мог знать наверняка, что так и будет. Потом он еще кое в чем отклонился от истины. Впрочем, я вам уже говорила по телефону о перегоне двух «Тойот» из Владивостока?
– Да, да, – закивал Фисенко, – я размышлял на эту тему. Честно говоря, даже не знаю, как к этому относиться. Возможно, я на Ванькином месте поступил бы точно также. Если эти показания помогли осудить бандитов, то почему бы и не погрешить против истины? Скажите, их посадили?
– Да, Сергей Панков, тот человек, которому Наталья Ложкарева сделала заказ, и Санин, тот, кто непосредственно закладывал взрывные устройства, – пояснила я, – получили по совокупности всех преступлений максимальные сроки. За ними много еще чего водилось... Впрочем, они оба умерли на зоне. А сам Ворон был застрелен при задержании.
– А эта женщина, Наталья Ложкарева? Милиция вышла на нее?
– Нет, бандиты на нее не показали. Они вообще отрицали свою вину, но доказательств их причастности к самым тяжким преступлениям было предостаточно для того, чтобы они получили максимальные сроки наказания.
– Значит, Юлькина мать до сих пор живет и здравствует? – осведомился Фисенко с раздражением. – Сколько ей сейчас лет?
– Пятьдесят с небольшим.
– Маме было сорок четыре, а Насте и вовсе тринадцать...
– Справедливости ради хочу заметить, что выглядит Наталья не старше сорока. А живет она тем, что переходит из романа в роман, собирая со всех страниц жемчужные россыпи. С возрастом ее вырезы становятся все глубже, а силикона в них все больше...
– Ясно, пластическая хирургия творит с ней чудеса, – горько усмехнулся Фисенко.
– Так и есть.
– А Юлия?
– Она по‑прежнему хороша и пользуется популярностью у мужчин всех возрастов. – Для иллюстрации своих слов я положила на журнальный столик, за которым мы сидели, фотографии Ложкаревой с обоими любовниками, молодым и старым.
– Да, она ничуть не изменилась, – подтвердил Фисенко, рассматривая фотку, на которой она была снята садящейся в «Ауди». – Кто этот человек? Ее водитель?
– Водители не носят костюмы от «Hugo Boss», – заметила я.
Олег Павлович дошел до фотографии, на которой мисс Горовск‑95 целовалась с молодым человеком, и уточнил:
– Когда был сделан этот снимок?
– Недели две назад.
Дойдя до сцены кормления мальчика клубникой, Фисенко небрежно бросил фотографии на стол и спросил:
– Иван об этом знает?
– Не думаю, – сказала я.
Снова зазвонил мобильник. Клиент посмотрел на дисплей, извинился передо мной, вышел на лоджию и ответил. По обрывкам доносящихся до меня фраз я поняла, что он говорит с женой.
– Я не видповив, тому що був зайнятий. Як я звильнюся, так видразу передзвоню тоби.
Фисенко вернулся, а я с трудом сдерживала улыбку. Необоснованная ревность всегда выглядит комично.
– Значит, Ванька – рогоносец? Не понимаю, как он мог жениться на Юльке, если изначально знал, что она и верность – это понятия не совместимые.
– Думаю, его, как когда‑то Егора, сломал основной инстинкт.
– Возможно, – сказал Олег, избегая моего взгляда. – Дети у них есть?
– Нет.
– Даже так? На чем же тогда держится их брак?
– Трудно сказать.... Олег Павлович, мы с вами как‑то незаметно перешли ко второму пункту, не так ли? – спросила я и заметила, что Фисенко непонимающе поднял брови. Мне пришлось ему пояснить: – Вы теперь знаете имена тех, кто так или иначе виновен в смерти ваших близких.
– Да, Полина, вы с этим блестяще разобрались, не то что частный детектив из Киева. Пожалуй, теперь можно обсудить, что делать дальше с этими женщинами. Честно говоря, я не думал, что придется мстить жене друга. Но все‑таки это из‑за ее капризов не стало мамы и Насти. Она ведь могла образумить свою сумасшедшую мамашу... Полина, честно говоря, я в замешательстве. Имею ли я моральное право мстить женщинам, да еще по прошествии стольких лет. Кажется, раньше пятнадцать лет было максимальным сроком отсидки, так?
– Было, – согласилась я, – но по некоторым статьям не существует срока давности. Убийцу моих родителей возмездие настигло через четырнадцать лет. Олег Павлович, вы, конечно, сами должны принять решение, насчет того, наказывать Ложкаревых или нет. Но я считаю, что вы должны знать об этих женщинах абсолютно все. Выслушайте меня, а потом принимайте окончательное решение.
– Хорошо, – сказал Фисенко и оперся рукой о жесткий валик кресла.
Я поняла, что прежде всего Олег Павлович сомневается относительно Юлии, поэтому рассказала ему о причине, по которой у нее нет детей и о неудавшемся усыновлении трехлетнего Леши. Слушая меня, клиент осуждающе качал головой, а когда я замолчала, он заметил не без сочувствия к другу:
– Ну Ванька и попал! Мне кажется, он только спасибо скажет, если мы окончательно раскроем ему глаза на его жену. Так, а что там с его тещей? Она с ними живет?
– Нет, отдельно. За плечами у этой женщины не одно преступление. Про то, что после смерти мужа она стащила драгоценности из ломбарда, подставив замдиректора, я вам уже говорила. Еще мне стало известно, что несколько лет назад она умудрилась обчистить пластиковую карточку какого‑то Евгения Федоровича, не вызвав у него и тени подозрений.
– Ну прямо‑таки Сонька Золотая Ручка! – сравнил Фисенко.
– Не совсем, Сонька была способна любить без памяти, что, собственно, ее и погубило, а Нонне это не дано.
– Какой Нонне? – удивился клиент.
Я допустила непростительный ляп, и мне пришлось срочно выкручиваться:
– Понимаете, Наталья Ложкарева имеет привычку так представляться своим новым бойфрендам. Ну для того, чтобы обрубить в случае надобности концы.
– Полина, откуда же вы все это узнали? – Фисенко внимательно уставился мне прямо в глаза.
– Скажу вам честно, мне помог случай.
– А случай приходит к тем, кто делает все, чтобы он пришел, – философски подметил Олег Павлович. Кажется, он имел при этом не столько то, как попала ко мне информация о Ложкаревой, сколько то, что он предложил отвезти Настю в больницу на своей машине, а не на «Скорой». Во всяком случае, взгляд у Фисенко сделался глубоко печальным.
Чтобы психологический портрет Натальи был раскрыт до конца, мне пришлось сделать еще несколько штрихов, касающихся взаимоотношений этой глубоко порочной женщины с ее лучшей подругой. На всякий случай я изменила настоящее имя Алининой матери.
– Я в шоке от того, с какой навязчивостью Наталья постоянно влезала в жизнь подруги. Удивительно, что она вернула ей паспорт, могла бы легко избавиться от него, – сказал Фисенко, впечатленный низостью Ложкаревой‑старшей. – Полина, скажите, а женская дружба существует?
– Существует, – уверенно заявила я, а потом спросила не без кокетства: – Вы ведь не будете требовать примеров?
– Нет, конечно. Просто я вспомнил, с чего мы начали наш разговор.
– С того, существует ли мужская дружба.
– Пожалуй, теперь я с вами согласен. Она существует. Как бы я хотел устроить нашу встречу!
– Вы имеете в виду всех троих – себя, Чиркова и Костерина?
– Да, мне кажется, нам есть о чем поговорить.
– Не вижу проблем. Я могу прямо сейчас дать вам номера их телефонов.
– Дайте, – охотно согласился клиент и достал из кармана мобильник. – Ого! Уже шестой час. Я даже не думал, что прошло столько времени. До отхода моего поезда осталось полтора часа.
– Я диктую вам номера?
– Да, конечно. – Фисенко приготовился вбивать в память своего телефона номера старых друзей.
– А вот теперь еще один сюрприз, – сказала я. – Вы интересовались, кто ухаживает за могилой ваших близких. Я это выяснила.
– Полина, вы меня удивляете все больше и больше. У меня такое ощущение, что для вас в принципе не существует никаких тайн. Честно говоря, я даже не берусь предположить, кто это может быть.
– Не буду долго вас интриговать. Могила ваших родственников находится в порядке благодаря Костериным. – Я назвала эту фамилию, и Фисенко вскинул на меня совершенно обалдевший вгляд. – Да‑да, не удивляйтесь. За могилой ухаживает Егор со своей женой Анной.
– Я мог ожидать всего, только не этого. Как такое может быть?
– Дело в том, что неподалеку от могилы ваших родных похоронены родственники Анны. Выводы делайте из этого сами.
– Я в долгу перед Егором, – сказал Фисенко, посмотрел на часы и перевел разговор на другую тему: – Полина, вы говорили мне, что у вас есть какой‑то план. Слушаю вас.
Я поделилась с Олегом Павловичем своими соображениями о том, как наказать Ложкаревых. Он слушал меня, кивая, а когда я замолчала, сказал:

– Мне бы такое в голову даже не пришло. Это – чисто женская вендетта. Но вы знаете, меня такой вариант устраивает. Мы не будем рубить сплеча, а дадим им шанс. Будущее Ложкаревых будет зависеть только от них самих. Могут угодить в ловушку собственной порочности, а могут пройти мимо. Да, это будет справедливо.
– Этот план требует определенного финансирования, – сказала я без ложной скромности. – Вы же понимаете, что на среднестатистического обывателя с парой сотен рублей в кармане мятых брюк эти дамочки не поведутся. А хорошие актеры дорого стоят.
– Само собой. Я как раз хотел поднять вопрос о деньгах. Первую часть вашего вознаграждения мы с вами уже обсуждали, – по‑деловому сухо сказал клиент и положил на стол пухленький конверт. – Вот эта сумма за вычетом аванса, но с премиальными и командировочными. Сколько вам требуется на выполнение второй части вашей работы?
Я озвучила немаленькую цифру, готовая в случае необходимости ее обосновать, но этого не потребовалось. Фисенко принял ее безоговорочно, но сказал, что выдаст мне эту сумму чуть позже, после того как снимет деньги в банкомате, что стоит в холле гостиницы.
Когда мы вышли из номера, уже немолодая горничная, собирающая пыль на ковровых дорожках в коридоре, посмотрела на нас с откровенным осуждением. Ну что за люди? Почему сразу возникает мысль о любовном свидании, а не деловом. По иронии судьбы та же горничная стала свидетельницей того, как Олег Павлович, отстояв к банкомату очередь из трех человек, снял деньги со своей пластиковой карточки и отдал мне большую часть. Это дало толчок тому, чтобы испорченное воображение горничной заработало на новых оборотах. Фисенко наткнулся на ее презрительный взгляд и решил немножко похулиганить – обнял меня за талию и подтолкнул к стеклянным дверям.
Откровенно говоря, я от него такого не ожидала. Мы вышли на улицу и рассмеялись.
– Простите, – сказал Олег, – само собой как‑то вышло. Вы видели, как она на нас смотрела?
– Вы стали улыбаться, и это радует, – ответила я невпопад.
– Знаете, Полина, какой груз вы сняли с моей души? Я ведь своих друзей во враги записал. Сначала одного, потом другого. Можно я вас поцелую, по‑дружески?
Я заметила, что горничная стоит около дверей и смотрит на нас. Интересно, чем мы ей так приглянулись?
– Конечно, – сказала я.
Фисенко поцеловал меня в щечку. Я поймала себя на мысли, что попала под обаяние этого человека. Алинка на моем месте уже давно висла бы на нем. Ой, что‑то меня не в ту сторону потянуло. В конце концов, Олег вел себя безупречно. А вот жена его ревнует. Наверное, он дает повод. Стоп! Олег Павлович говорил, что частенько останавливается в этой гостинице. Наверное, эта горничная видела его здесь с другой женщиной или женщинами. «А мне что за дело до этого?» – спросила я себя, испытав что‑то вроде ревности.
Мы дошли до станции метро.
– Вы сейчас куда? – спросил Фисенко. – Тоже вниз?
– Нет, у меня до поезда еще много времени. Я, пожалуй, немного прогуляюсь по Москве.
– Тогда будем прощаться, – сказал Олег, и я подала ему руку. Он легонько сжал ее, а потом поднес к своим губам и поцеловал. – До свидания, Полина. Я думаю, мы с вами еще увидимся.
– До свидания, Олег Павлович! Счастливого пути!
– Спасибо! – Клиент все еще держал меня за руку.
– Идите уже, а то на поезд опоздаете.
Фисенко отпустил мою руку и уверенным шагом двинул ко входу в метро. Я дождалась, когда он скроется из вида, и пошла прогуляться по проспекту, вдоль бутиков и супермаркетов. Начался дождь, но я была ему даже рада. Хотелось танцевать, но я не настолько потеряла голову, чтобы позволить себе такую глупость. Зато я могла позволить себе самый сумасшедший шопинг, что я и сделала.
Если в Москву я приехала налегке, то уезжала из столицы нагруженная кучей пакетов. А вот с попутчиками мне на обратном пути не слишком повезло. Одна пожилая семейная пара все время что‑то жевала, а толстый мужик храпел на верхней полке. А я смотрела в окно и думала над извечным женским вопросом – почему все стоящие мужчины обязательно женаты?


Глава 11


Когда я вернулась домой, Ариша уже на пороге сообщил мне, что Алинка оборвала телефон своими звонками. Я полезла в сумку и обнаружила, что мой мобильник сел.
– Дедуля, а она не сказала, что у нее случилась?
– Сказала, – ответил Ариша и пояснил: – Катастрофа. Апокалипсис. И что‑то еще в том же духе.
– Похоже, Славик ее бросил, – предположила я.
– Возможно, – согласился дедуля и оценивающе посмотрел на кучу пакетов, которые я еле втащила в дом. – Это все надо нести наверх?
– Да, – я подала ему пару пакетов.
– Надеюсь, ты привезла мне подарки? – спросил дедуля с видом маленького капризного ребенка.
– Конечно! Я зашла в один галантерейный магазинчик и поняла, что остановить свой выбор на чем‑то одном просто невозможно! Ариша, вот скажи, что бы ты предпочел – шейный платок от Brioni или замшевые перчатки от Antonio Murolo?
– Платок от Бриони, – произнес дед с самым глубокомысленным видом, – или перчатки? От какого они, ты говоришь?
– От Antonio Murolo, – напомнила я, хотя была уверена, что Ариша раньше никогда не слышал это имя.
– Пожалуй, я взял бы и то и другое.
– Я так и подумала, поэтому тоже взяла и то и другое. А еще я купила тебе футляр для очков и зонт.
– Ну, футляр для очков мне действительно нужен, у старого застежка барахлит. А зонт... Зачем мне еще один зонт? – нахмурился дед. – У меня есть два зонта – складной и трость.
– Ты в этом уверен?
– Полетт, пожалуй, ты права, остался только зонт‑трость, складной я где‑то посеял, – признался Ариша и попытался заглянуть в пакет: – А что там еще для меня имеется?
– Запонки с кристаллами Сваровски, прости, я тебе не купила.
– Почему? – Ариша обиженно надул губки. – Я, может, всю жизнь о них мечтал, но не знал, где они продаются. У нас в Горовске точно не найти таких запонок. Полетт, ты меня разочаровала.
– Дедуля, ну должна же оставаться хоть какая‑то мечта, – шутливо заметила я. – Иначе жизнь покажется скучной.
– Согласен, – сказал дедуля, открыл плечом дверь в мою комнату, пропустил меня, зашел следом и поставил пакеты на кресло.
– Нет, они оба твои, – сказала я уже с серьезной интонацией. – Неси подарки к себе.
– Спасибо, внучка, ты такая заботливая! – Ариша на радостях поцеловал меня в щечку, в ту же, что Олег, и удалился в свою комнату рассматривать мои презенты.
«Значит, тот поцелуй тоже был исключительно из чувства благодарности», – подумала я с грустью и только собралась разбирать свои пакеты, как зазвонил проводной телефон.
– Алло!
– Полина, ну наконец‑то! – крикнула мне в ухо Нечаева. – Уехала в Москву и даже меня не предупредила! Мобильник отключила! С вокзала до дома черт знает сколько ехала!
– Алина, что у тебя случилось? – спокойно спросила я.
– Конец света.
– Ну это мне Ариша уже сказал. Хотелось бы знать поточнее, что для тебя означает это понятие?
– Я объясню, но не по телефону. Нам надо срочно встретиться.
– Алина, я зашла домой пять минут назад. Еще даже вещи не распаковала, не говоря уже про душ и ланч.
– Да распаковывайся! Кто тебе не дает? Я звоню для того, чтобы ты снова никуда не улизнула. В общем, будь дома. Я к тебе уже выезжаю.
– Хорошо, – ответила и отключилась.
Странное дело, когда у меня все хорошо, у Алины все плохо, и наоборот. Если в одном месте счастье прибудет, то в другом убудет...
– Полетт, я просто в восторге! – Дедуля рассмотрел подарки и вернулся в мою комнату. – Представляешь, я думал, это футляр для очков, открываю, а там, оказывается, лежит шейный платок. Да еще какой! Ну, внучка, ну угодила! А зонт? Он такой легкий! Совершенно невесомый. А туалетная вода? Ты не сказала, что купила еще туалетную воду. Сегодня Новый год какой‑то!
– У кого Новый год, а у кого и апокалипсис.
– Алина снова звонила? – Дед кивнул на трубку.
– Да, и она скоро будет здесь. Если Нечаева появится, пока я буду в ванной, ты займи ее чем‑нибудь, ладно?
– Советую убрать эти пакеты со всем их содержимым от ее любопытных глаз. Иначе Алина в них залезет и начнет клянчить все, что ей приглянется. Ты у меня добрая душа, поэтому не устоишь и отдашь все даром.
– Пожалуй, ты прав.
– Полетт, с этими подарками я совсем забыл тебя спросить, как прошла встреча с клиентом.
– Нормально.
– Вот те раз! И это все, что ты можешь мне рассказать? – удивился Ариша, который явно жаждал подробностей.
– Ну что, Фисенко сказал, что с первой частью задания я справилась, поэтому он может мне доверить выполнение второй части...
– О как! Он тебе доверяет! – Дедуле не понравилась такая формулировка.
Нет, она его даже обидела. Развивать эту тему дальше времени уже не было.
– Ну ладно, Ариша, потом поговорим...
– Хорошо, – ответил дед и ушел к себе, а я открыла шкаф‑купе и стала поочередно засовывать туда все пакеты. Остался последний. Прежде чем его убрать, я достала из него коробочку с браслетом‑хамелеоном и положила на стол. Может, этот аксессуар отодвинет приближение конца света?

* * *

Я вышла из ванной в махровом халате и с полотенцем на голове.
– С легким паром! – сказала Нечаева. – Ну наконец‑то! Аристарх Владиленович даже устал мне свои карточные байки рассказывать. Поля, в самом деле, ну сколько можно нежиться в джакузи?
– Кто бы говорил? Ты там вдвое дольше меня отмокала, когда вернулась из Испании.
– Вот, в этом все и дело. – Алинка тяжело вздохнула.
– В чем? – не поняла я.
– Помнишь, я привезла оттуда перстень из белого золота с турмалином, окруженным бриллиантиками?
– Конечно помню. Кстати, где он? Ты его потеряла?
– Чур тебя, чур! – Алинка постучала по дереву. – Я просто перестала его носить.
– А что так?
– Поля, Антонио что‑то заподозрил и стал слишком уж навязчиво интересоваться у мамы, где его подарок, почему она его не надевает. Представляешь, каков?
– Алина, а разве я тебе не говорила, что так и будет? – спросила я, ничуть не удивившись такому повороту событий.
– Ну, говорила, – призналась подружка, томно потупив взор. – И это еще не все. Изначально мама не собиралась мне его дарить. Это я сама его выпросила, когда она мне его показала.
– Алина, – только и сказала я. Ругать подругу не имело смысла, она и так была слишком фраппирована произошедшим.
– Да, представь себе, я не удержалась! А что мне еще оставалось, если перстень мне так понравился? – стала оправдываться Нечаева. – Мама немного поломалась, потом согласилась и даже достала чек, чтобы не было проблем с таможней. Их и не было, а вот с Антонио теперь появились. Мама уже все отмазки перебрала, и про то, что перстень к нарядам не подходит, и про чистку, но все они не сработали. Отчим будто знает наверняка, что кольца, которое он подарил маме на пятую годовщину свадьбы, в Барселоне нет. Мне кажется, это служанка нас заложила. Я давно маме говорила, что надо ее уволить. Она мне никогда не нравилась. Такая любопытная! Везде свой нос сует. Но мама сказала, что Люсия уже больше двадцати лет работает на семью Антонио и он ни за что не согласится ее уволить.
– Если она стучит, а ему это интересно, то, конечно, он ее не уволит. Слушай, Алина, а может, никакой катастрофы нет? Ну признается тетя Лена, что отдала тебе перстень, и конфликт на этом будет исчерпан. Что Антонио ей сделает? Ну, поворчит немного и остынет. Ты ведь говоришь, что он ее любит.
– Полька, это ты так думаешь, а мама иного мнения на сей счет. Нет, любить‑то он ее, конечно, любит. Это вне сомнения. Но дело в том, что Антонио категорически не приемлет ложь, даже самую незначительную. Если бы мама сразу призналась, что отдала мне перстень, он бы немного позлился и успокоился. Но мама стала водить его за нос и этим все испортила.
– Алина, это ты все испортила, – безапелляционно заявила я.
– Согласна. – Нечаева даже не думала возражать. – Поля, надо спасать маму!
– А может, тебе лично позвонить Антонио и покаяться? – предложила я. – Да, почему бы тебе не принять удар на себя?
– Поля, да ты с ума сошла, что ли? Хочешь, чтобы ситуация подошла к точке невозврата? Ни в чем признаваться нельзя. Надо вернуть перстень маме. Только это спасет ее репутацию.
– Ну, хорошо, купи ближайший чартер до Барселоны и слетай туда‑сюда, – предложила я. – У твоего Славика еще остались деньги?
– Остались, и он согласен профинансировать этот перелет...
– Ну так в чем же дело?
– У меня через месяц с небольшим заканчивается срок действия загранпаспорта. Меня в Испанию с ним уже не пустят. В общем, в Барселону полетишь ты, – сказала Нечаева тоном, не терпящим никаких возражений.
– Я? Да ты с ума сошла! С какой стати?
– Поля, я больше никому не могу доверить это деликатное дело. Антонио сейчас уехал в командировку. Вернется в следующий четверг. К его приезду перстень должен быть у мамы. Ты согласна сделать это для нас?
– Это мне напоминает историю с подвесками, которые Анна Австрийская должна была надеть на бал, чтобы доказать Людовику свою верность.
– Поля, а ведь мушкетеры, не задумываясь, помчались за этими подвесками в Англию. – Нечаева слишком откровенно стала подталкивать меня к положительному ответу.
– Мушкетеров было четверо, а добрался до герцога один д’Артаньян, – сказала я, сознательно затягивая со своим решением.
– Но ведь им изначально угрожала опасность, а тебе – нет. Напротив, ты можешь задержаться в Барселоне на недельку, покупаться в море, позагорать, походить по магазинам, наконец. В общем, сделать все то, что у меня не получилось. Повторяю, Славик финансирует этот проект.
– Повезло тебе со Славиком.
– Нет, это тебе повезло на халяву смотаться в Испанию.
– Я не сказала «да».
– Ты не сказала «нет», – парировала Алинка.
– Я это уже где‑то слышала, – усмехнулась я. – Кажется, в фильме о тех же мушкетерах.
– Поля, ну мы же с тобой подруги! Почему ты не хочешь меня выручить?
Я так и знала, что Нечаева начнет ссылаться на нашу дружбу! Это ее любимый конек.
– Алина, а ты не подумала, что у меня есть свои дела и обязательства, в конце концов?
– Дела? – искренно удивилась Нечаева. – А разве ты их не закончила? Мне Аристарх Владиленович сказал, что ты ездила в Москву на встречу с клиентом.
– Да, я встречалась с Олегом, но для того, чтобы обсудить кое‑какие вопросы. Сделано только полдела. Наступила решающая стадия – собственно возмездие.
– Поля, ну хочешь, я перед тобой на колени встану? – Алина вскочила с кресла и едва ли на самом деле не плюхнулась передо мной на колени.
– Ты что, с ума сошла? – остановила я ее.
– Полечка, ну скажи, что мне для тебя сделать, чтобы ты согласилась?
– Мне надо подумать, – ответила я.
– Ой, а что это такое красивое! – Нечаева вдруг увидела коробочку, лежащую на столе.
– А это я привезла тебе подарок из Москвы.
– Правда? Ой, спасибочки. – Алинка полезла меня целовать и все в ту же щеку. Что она, всем медом намазана? – Поля, скажи, а что ты себе прикупила? Почему ничего не показываешь?
– Себе? – переспросила я устало. – Практически ничего. В основном дедулю уважила. Понимаешь, времени особенно не было. Вокзал – встреча – вокзал.
Алинка, словно крыловская мартышка, стала примерять браслет, то на одну руку, то на другую, на время забыв о том, ради чего сюда пришла. Я воспользовалась этим тайм‑аутом и спросила себя, что меня останавливает от поездки в Барселону. Скорее уж не что, а кто. Ложкаревы. А еще Славик. Мне претило брать деньги у Алинкиного бойфренда. Впрочем, все это были лишь отговорки. Ложкаревы пятнадцать лет ждали возмездия, так что могут подождать еще недельку. А Славик? Если он хочет сорить деньгами, пусть сорит. В конце концов, он для любимой девушки старается. А почему бы мне не помочь лучшей подруге? Да и тетю Лену жалко. Если ей не вернуть перстень к возвращению мужа из командировки, то ей могут грозить большие неприятности. А вдруг дело дойдет до развода? Я чувствовала себя в долгу перед Еленой Васильевной, ведь она здорово помогла мне с информацией. Что бы я делала, если бы она не прислала мне свои мемуары?
– Ну так что ты решила? – осведомилась Нечаева, несколько охладев к браслету.
– Ну, допустим, Алина, я полечу в Барселону. Тут сразу же напрашивается один вопрос...
– Какой?
– Перстень придется задекларировать. Но выйдет, что из России я вылечу с ним, а вернусь обратно без него. Не грозит ли это мне проблемами с таможней?
– Поля, ну кто же тебе сказал, что это должно быть одно и то же кольцо? Купишь там себе другое, похожее на мамино. Делов‑то! Я часто летаю туда‑сюда и хочу сказать, что испанские таможенники на такие вещи мало внимания обращают. А наши в основном наркотики ищут.
– Хорошо, если так.
– Ну раз ты согласилась, давай начнем обзванивать турагентства насчет горящей путевки в Барселону.
– Я пока не согласилась.
– Полечка, не рви мне нервы, пожалуйста. – Алинка села в кресло и уставилась на меня, как собачка на свою хозяйку.
– Ну ладно, будем считать, что ты меня уболтала. Я согласна.
– Тогда давай не будем тянуть время. У тебя есть какая‑нибудь газетка с объявлениями?
– Должна быть. Сейчас поищу. – Вскоре я положила на стол еженедельник «Кому что», открытый на странице с рекламой горовских тур– агентств.
Подружка начала обзвон. Не надо было быть ясновидящей, чтобы понять – ей везде отвечали отказом. Алинкино лицо становилось все кислее и кислее.
– Нет, ну что это такое? – возмутилась Нечаева. – Египет, Турция, Арабские Эмираты – пожалуйста. А Испанию мне только в одном месте предложили и то через месяц и вовсе даже не Барселону, а Коста‑Бланку. Осталась последняя турфирма «Дилижанс», если и там ничего нет, то это точно конец света! Поля, может, ты сама туда позвонишь? У меня сегодня что‑то день невезучий.
– Ладно, давай трубку. – Я набрала номер и сказала: – Здравствуйте, меня интересуют горящие туры в Испанию... Только Франция и Чехия?.. Спасибо, я подумаю.
– Поля, а может, тебе во Францию махнуть? – Алинка загорелась очередной бредовой идеей. – А что? Сядешь на самолет и через пару часов будешь в Барселоне. Виза‑то Шенгенская! Кстати, куда именно во Францию «Дилижанс» отправляет?
– Не знаю, – я пожала плечами. – Мне не сказали.
– Ну так перезвони и узнай! – скомандовала Нечаева, воодушевленная своей безумной идеей.
– Алина, это не вариант! Давай лучше поищем подходящую путевку в Интернете.
– И как это я сама не догадалась? Поля, ты просто гений!
Мое предложение оказалось действительно гениальным в своей простоте. Весь цивилизованный мир уже давно бронирует и покупает туры через «нэт». Мы довольно быстро смогли подыскать путевку в Барселону с вылетом из Москвы ровно через четыре дня.
– Ура! Мама спасена! – закричала Нечаева и захлопала в ладоши. – Ты как раз успеешь вернуть ей кольцо до возращения Антонио из командировки. Я прямо сейчас ей позвоню и сообщу эту радостную новость!
– Может, отправишь ей письмо по электронке?
– Нет, мама должна сию минуту об этом узнать. Не волнуйся, я буду звонить со своего мобильника. Славик хорошо зарядил его деньгами. – Алина раскрыла «раскладушку» и нажала клавишу быстрого набора. – Алло! Мамочка, привет! Я сейчас тебе кое‑что скажу, а ты не переспрашивай. Вдруг Люсия тебя подслушивает... Не понимает по‑русски? Все равно, лучше не рисковать... Ушла на рынок? А вдруг вот‑вот вернется? Да не тяну я! Слушай. Во вторник Поля вылетает в Барселону. Она привезет тебе это... ну ты сама знаешь что... Да, так совпало, что она как раз собиралась отдохнуть, только не знала где. Я попросила ее совместить приятное с полезным. Что? На, Поля, мама с тобой хочет поговорить.
– Алло!
– Здравствуй, Полиночка! Ты прочитала мою повесть?
– Да, большое спасибо вам за нее.
– Работа над ней стала для меня катарсисом, процессом очищения, – призналась тетя Лена. – Я давно мыслила этим заняться, но все повода не было. Скажи, Поля, тебе повесть правда понравилась?
– Да, она вполне достойна того, чтобы быть изданной в твердом переплете, – польстила я слуху начинающей писательницы. – Только мне кажется, концовка смазана. Нужен эффектный финал. Плохие герои заслуживают наказания. По‑моему, нельзя пренебрегать законами этого жанра.
– Согласна, но я старалась строго придерживаться фактов. А в жизни кончилось все так, как кончилось.
– Я помогу вам дописать финал. Вы не против?
– Поля, ну хватит болтать! – Алина стала выхватывать у меня из рук свою «раскладушку». – Я думала, вы по делу, а вы по поводу какой‑то книжки треплетесь!
– Так вот какова твоя благодарность? – уколола я Нечаеву, и она сразу отстала. – Тетя Лена, вы что‑то сказали?
– Да, я сказала, что не против такого продолжения, то есть финала. Поговорим об этом при встрече. Полиночка, каким рейсом ты прилетаешь? Я тебя встречу в аэропорту.
– Это чартер. У меня пока нет путевки на руках, и я не знаю, во сколько он точно прилетает. Тетя Лена, я позвоню вам, как только устроюсь в отеле, и мы встретимся.
– Хорошо, буду ждать с нетерпением.
– Так, и что это за книга? – спросила Нечаева, как только разговор с Барселоной был закончен.
– Алина, если не хочешь, чтобы я передумала лететь в Испанию, перестань донимать меня всякими ненужными вопросами.
– А ты можешь передумать? Брось, ты уже моей маме сказала, что прилетишь. Она на тебя надеется.
– Перезвоню ей и извинюсь. Тетя Лена меня поймет.
– Ладно, больше ни о чем тебя спрашивать не буду, поеду к Славику, обрадую, что моя проблема решилась.
– Скоро решится, – поправила я, но Нечаева меня уже не слушала, потому что побежала вниз по лестнице.
– Можешь меня не провожать! – крикнула она снизу.
Ариша вышел из своей комнаты и спросил:
– Что за шум? Апокалипсис наступает? Неужели я даже не успею надеть в клуб новый шейный платок?
– Успокойся, никакой катастрофы не будет, потому что я еду в Испанию решать Алинкины проблемы, – сказала я под звук хлопнувшей внизу двери.
– А какие у нее проблемы?
– Надо вернуть кольцо ее матери. – Я вкратце рассказала деду предысторию.
– Ну Алина, ну баламутка! Заварила кашу, а расхлебывать тебе приходится.
– Ариша, а каша‑то вкусная! Мне бесплатная путевка в Испанию перепала.
– Шутишь? – не поверил дед.
– Нет, говорю на полном серьезе, ее любезно согласился оплатить Алинкин бойфренд.
– Ой, смотри, Полетт, как бы облом с этим не вышел.
– Не должен, – заверила я Аришу, но тот только скептически покачал головой.
Как ни странно, но дед оказался прав. Вечером мне позвонила Нечаева и сквозь слезы промямлила, что Славик совершенно неожиданно и очень некстати остался без денег.
– Как это он на нуле? Куда же он спустил их за один день? Снова вбухал в лотерею?
– Поля, представляешь, его товарищ, тоже скалолаз, упал и переломал все, что только можно. Нужны операции, а они бешеных денег стоят, вот Славочка и принял решение помочь ему, а не мне, – говорила, всхлипывая, Алина. – Нет, он, конечно, все правильно сделал... Я понимаю, там жизнь держится на волоске... А Славик, он такой благородный...
– Значит, у грязной рубашки оказалась чистая изнанка, – сказала я, вспомнив прежнего Славу‑скалолаза, еще не выигравшего джек‑пот. – Деньги его не развратили.
– Ни капельки, – подтвердила Алинка. – Но только что теперь делать нам с тобой? Мы ведь маму уже обнадежили...
У меня закралось подозрение, что все это было тщательно спланированно, чтобы раскрутить меня на бабки. Нечаева знала, что я после встречи с клиентом при деньгах и в экстремальной ситуации смогу ими пожертвовать ради благого дела. Дед сразу просек Алинкину аферу, а я попала в ловушку женской дружбы и взаимовыручки. А существует ли она, женская дружба? Теперь я в этом уже не была уверена.
– Ну все, хватит, – спокойно сказала я. – Ты, дорогая моя, переиграла.
– В смысле? Что значит, переиграла? – Из голоса Нечаевой мигом исчезла плаксивость.
– Ты сама знаешь, – ответила я тихо‑тихо и без всяких назиданий.
– Поля, прости, да, я заранее знала, что Славик не оплатит путевку. Мне пришлось соврать, потому что у меня не было другого выхода. Простишь?
Как писала Мария Довгаль, Анжела всегда прислушивалась к тонюсенькому голосочку Леры. Вот и сейчас Алина ко мне прислушалась. Не стала дальше врать и изворачиваться. Даже прощения попросила. В конце концов, я всегда знала, что моя подружка с завиральными идеями в голове. Надо было соглашаться лететь в Барселону, уже имея на руках путевку.
– Подожди, а насчет помощи покалеченному скалолазу вы на пару со Славиком придумали, да?
– Нет, это все истинная правда. Поля, скажи, ты полетишь в Барселону?
– Не знаю. Ситуация резко изменилась. Мне надо подумать.
– О чем?
– Где взять деньги.
– Разве клиент с тобой не расплатился?
– Алина, я планировала потратить заработанные деньги несколько иначе.
– Понимаю. Поля, скажи, а сколько ты будешь думать? Прошу тебя, не очень долго, ладно? А то путевка уйдет...
– Ладно, в самое ближайшее время я сообщу тебе свое решение. И не вздумай от меня прятаться! Не надейся, что ты дала толчок, а дальше проблема будет решаться по инерции.
– Я не надеюсь, – промурлыкала Нечаева.
– Вот‑вот! Сиди завтра и жди моего звонка.
– Что же мне даже в салон сходить нельзя? Я к маникюрше записалась...
– Решай, что для тебя важнее – сделать маникюр или вернуть маме перстень.
– Ладно, я отменю сеанс, – недовольно проворчала Алинка.
– Будет тебе наука.
Все‑таки я не удержалась от назиданий! Хорошо, хоть не отреклась от дружбы.
До середины ночи я не сомкнула глаз. У меня возникла одна очень смелая идея, и я размышляла о том, как претворить ее в жизнь. Будь у меня больше времени на подготовку, осуществить операцию было бы не так уж и сложно. Но в моем распоряжении осталось всего три дня. А потом – поезд до Москвы, самолет Москва – Барселона и две недели на Средиземноморском побережье. Можно все успеть, если очень постараться. На этой оптимистичной ноте я провалилась в сон.


Глава 12


Хорошо, что я предусмотрительно завела будильник, иначе могла бы проспать до обеда. Но это было для меня непозволительной роскошью. Слишком много дел меня ждало впереди. Звонить Нечаевой я не стала, после завтрака сразу поехала к ней.
– Поля, ты? – удивилась Алинка, открывая мне дверь. Выглядела она бодренько и даже была накрашена.
– А ты кого ждала? – осведомилась я, заходя в квартиру. – Славика?
– Нет, он только ушел. Я подумала, Вячеслав что‑то забыл, поэтому вернулся. Разве ты с ним не столкнулась у подъезда?
– Нет, ни с кем я не столкнулась. А знаешь, дорогая, это хорошо, что ты одна. Нам предстоит очень серьезный разговор.
– Кофе будешь? – предложила Нечаева, заметив, что я настроена весьма решительно.
– Не откажусь.
– Пойдем на кухню. У меня в зале не прибрано.
– Нашла, чем напугать.
Алинка сварила кофе, это она умела делать действительно хорошо. Я поднесла чашку к лицу и ощутила его тонкий изысканный аромат.
– Ну давай, начинай ругать меня, – пропела подружка, с покорностью глядя мне в глаза. – Имеешь полное право.
– Ругать тебя? Зачем? Тебя уже не переделаешь. Алина, у меня есть к тебе деловое предложение. Если хочешь, чтобы я помогла тебе, помоги мне.
Нечаева такого поворота никак не ожидала, но очень ему обрадовалась.
– Поля, я заранее на все согласна, – поспешила она заверить меня. – Скажи, а ты оплатишь сегодня путевку? Ты нашла деньги?
– Дорогая, все зависит только от тебя самой. Сделаешь работу, я полечу в Испанию, а нет, то... ну сама понимаешь. – Я предоставила Алинке возможность самой домыслить, чем грозит ей второй вариант.
– А что от меня требуется? – осторожно уточнила Нечаева. Пока я думала, как бы доходчивее донести до нее суть моей просьбы, она предложила: – Хочешь, я тебе подарю свой новый купальник? Я его ни разу не надела.
– Алина, ну при чем здесь купальник! Тем более у нас с тобой разные размеры. Все гораздо серьезнее. Я могу оплатить путевку, но теми деньгами, что мне дал клиент для дела.
– Полечка, я буду возвращать тебе их частями, – пообещала Нечаева. – Могу даже расписку написать.
– Этого не потребуется, если ты кое‑что сделаешь...
– Да хватит меня уже интриговать! Говори, что придумала! – потребовала Алинка, очень быстро исчерпав свой мыслительный потенциал. – Что я должна сделать?
– Я решила использовать деньги Фисенко по назначению, то есть перенести акт возмездия в Барселону. А ты устроишь так, чтобы Ложкаревы тоже приехали туда, причем мы какое‑то время должны находиться там одновременно.
– Ну, Полька, ты загнула! Как же я это сделаю? Это же нереально! А, я поняла, это ты мне так отказываешь. – Алина сказала это и стала усердно выжимать из себя слезу.
– Уж не думаешь ли ты, что лук заплачет от жалости, увидев слезы на глазах того, кто его режет? – спросила я, и Нечаева тут же перестала лицедействовать. – Вот так‑то лучше! А теперь послушай, что я ночью придумала.
Я неторопливо, но доходчиво изложила свой план.
– Полина, если ты уверена, что это сработает, то я готова прямо сейчас этим заняться, – сказала Нечаева. И поднялась со стула. – Поехали!
Собственно, я ничуть не сомневалась, что она согласится сыграть отведенную ей мною роль. Тем более что от нее ничего особенного не требовалось. Никаких денежных вложений или нечеловеческих физических усилий. Нужно было только встретиться, как бы случайно, с Натальей Ложкаревой и передать ей привет от своей мамы с приглашением в гости.
– А где живет Наталья Ложкарева? Ты знаешь ее домашний адрес?
– Конечно, я не раз у нее бывала раньше, – призналась Алинка и рассказала, что «подружка» ее мамы по‑прежнему живет в старом жилом фонде в историческом центре Горовска.
– Ясно, значит, это там, где отреставрированные фасады домов блестят огнями вывесок дорогих магазинов, а проходные дворы поражают своей неухоженностью и захламленностью? Вот уж никогда бы не подумала, что Ложкарева может обретаться именно там.
– Между прочим, квартиры там стоят очень дорого, – заметила Алинка. – А что ты хочешь? Престижный район, высокие потолки с лепниной, большие комнаты с эркерами. Квартира Ложкаревой натыкана всяким антиквариатом, который смотрится там очень даже органично.
– Не сомневаюсь, – сказала я, вспомнив, что ее муж был когда‑то директором ломбарда.
– Кстати, ее квартира как раз над обувным бутиком находится. Я там недавно такие потрясающие туфли купила, – сказала Алинка и прикусила язычок.
– Туфли, говоришь? А коробка у тебя осталась?
– Конечно, и фирменный пакет, и коробка есть, ведь туфли еще на гарантии. Поля, а почему ты спрашиваешь? – насторожилась Нечаева. – У нас ведь размер разный...
– Не волнуйся, мне твои туфли не нужны. Там, наверное, каблук сантиметров двенадцать?
– А ты как думала? Сняла каблуки – сошла с дистанции.
– Тащи сюда коробку с пакетом, спринтерша на каблуках, – усмехнулась я. – Они нам пригодятся для конспирации.
Вскоре мы уже сидели в моем «Мини Купере» в одном из тихих горовских двориков, что называется, в засаде. Предварительно Нечаева, как шкодливая школьница позвонила тете Наташе на городской телефон, и, убедившись, что она дома, отключилась. Теперь оставалось только одно – ждать. Для меня это было делом привычным, а вот Алинка стала ныть уже через час. Сканворды и тому подобные газетные головоломки ее не прельщали. Она знала, что ее IQ не на высоте, поэтому мериться им со мной не хотела. Славик почему‑то был недоступен, так что пощебетать с ним не удалось. Нечаева немного поныла, а потом все‑таки нашла себе забаву – стала нещадно эксплуатировать мою аудиосистему, переключая ее с волны на волну, ловя свои любимые хиты. О том, что надо хотя бы время от времени посматривать в окно, она совершенно забыла.
Я заметила яркую женщину, вышедшую из подъезда, и толкнула подружку в бок:
– Алина, посмотри, это, случайно, не Ложкарева?
– Она, – подтвердила Нечаева. – Надо же, тетя Наташа снова стала блондинкой, а в прошлый раз она была жгучей брюнеткой.
Я дала задний ход и выехала из двора. Остановившись около обувного бутика, я сунула Алинке его фирменный пакет с пустой коробкой внутри и буквально выпихнула ее из «Мини Купера». Нечаева хотела дослушать румынскую певицу Инну. Если бы она это сделала, то наверняка упустила бы шанс пообщаться с Ложкаревой.
Едва Алинка отскочила от моей машины, Наталья вывернула из‑за угла. Нечаева повернулась к ней спиной, подошла к дороге и стала голосовать. Это что еще за номер! Неужели решила рвануть к Славику, чтобы выяснить, почему он отключил свой мобильник? А как же наше дело? Неужели Алина испугалась, что тетя Наташа разоблачит ее обман?
Ложкарева узнала дочь своей «подруги» в профиль и направилась в ее сторону. Ай да Алинка, сделала все даже лучше, чем я могла себе представить! Не она подошла к Наталье, а та к ней. Как раз в это время около Нечаевой остановилась «Мазда», но Алинка дала отбой и обнялась с Ложкаревой. Между ними завязался оживленный разговор. Теперь я могла спокойно отъехать в сторону, чтобы мой «Мини Купер» не мозолил глаза.

* * *

– Алина, дорогая, ты ли это? – С этими словами Ложкарева подошла к Нечаевой. – Что ты здесь делаешь?
– Да вот, туфли себе купила. – Та подняла руку с фирменным пакетом обувного бутика, оправдывая свое появление в этом месте. – Тетя Наташа, вы, как всегда, прекрасно выглядите!
– Спасибо, ты, я вижу, тоже следишь за собой. Правильно, смолоду себя запустишь, больше пластических операций сделаешь.
– Тетя Наташа, а мы ведь с мамой как раз недавно вас вспоминали...
– Лена в Горовске? – насторожилась Ложкарева.
– Нет, она мне звонила из Барселоны.
– Ну и как там Лена поживает?
– В принципе у нее все хорошо. Бизнес Антонио процветает, несмотря на мировой кризис. Но вы же знаете, когда нет проблем, надо их придумать. В последнее время мама стала все чаще жаловаться на скуку, на отсутствие близких подруг и даже приключений. Море ее уже не впечатляет, все тамошние SPA‑салоны надоели.
– Пусть сходит на корриду, – посоветовала Наталья. – Ну где еще можно посмотреть на настоящих мужиков!
– Тетя Наташа, вы что, какая коррида? Мама в последнее время стала такой сентиментальной. Ей быков жалко. Представляете, она от безделья уже стала сама готовить! Правда, пока только завтраки. Но если дело и дальше так пойдет, то ее кухарка может остаться без работы.
– Да, совсем тяжелый случай, – согласилась Наталья. – А что Лена обо мне говорила? Все еще сердится на меня за тот случай с загранпаспортом?
– Ой, она уже об этом забыла, – заверила ее Алинка. – Мама спрашивала, давно ли я вас, тетя Наташа, видела, как у вас дела, как Юля? Она прямо не сказала, но, по‑моему, она очень соскучилась и хотела бы встретиться...
– А я знала, что так и будет! – воскликнула Ложкарева. – Думаешь, почему я паспорт ее взяла? Потому что не хотела, чтобы Лена уезжала. Мы ведь с ней были лучшими подругами, делились всеми секретами, помогали друг другу в тяжелых ситуациях.
– Вот у мамы как раз сейчас тяжелая ситуация. У нее депрессия.
– Может, мне к ней действительно съездить? – забросила удочку Наталья.
– Было бы здорово, но... как бы вам это сказать, – замялась Алинка.
– Говори как есть, – поторопила ее Ложкарева.
– Тетя Наташа, идея хорошая, но ведь ее воплощение не две копейки стоит. Вам не накладно будет слетать в Барселону? – осведомилась Нечаева, сознательно задевая самолюбие маминой «подруги».
– Алиночка, тур в Испанию для меня – это вовсе не проблема. У меня дочь бизнес‑вумен, а уж про зятя я вообще молчу. Он нас с Юлькой в прошлом году на Лазурный Берег отправил, в Ниццу, – стала рисоваться Ложкарева. – А Барселона, наверное, дешевле обойдется...
– Ну это смотря какой отель. Если три звезды, то действительно недорого, – продолжала подначивать ее Алина.
– Деточка моя, какие «три звезды», я ниже пяти никогда не останавливаюсь. Просто я подумала, если у меня там подруга живет, то можно у нее остановиться.
– Конечно, можно. У них, знаете, какой дом огромный! Только тут есть проблема...
– Какая? Муж гостей не любит? – злорадно осведомилась Наталья.
– Нет, Антонио как раз обожает гостей. Дело в другом...
– В чем?
– Тетя Наташа, у вас на данный момент открыта Шенгенская виза? – со знанием дела поинтересовалась Нечаева.
– Нет, а что, ее трудно получить?
– В принципе несложно, это лишь вопрос времени. Понимаете, если вы решите полететь в Испанию частным образом, то надо сначала получить приглашение, потом оформить визу. Для этого придется два раза в Москву ездить, сначала сдавать документы в испанское посольство, потом забирать их. Я уже не говорю про рейсовый самолет, билеты на него такие дорогие! Лично я предпочитаю летать в Испанию по путевке. Визы турагентство само оформляет, при наличии загранпаспорта нет никаких проблем. Да и по деньгам не дороже выходит, горящие туры, скидки, ну вы сами понимаете, – сказала Нечаева, непринужденно подталкивая Наталью к правильному решению.
– Спасибо, Алиночка, что ты мне все это рассказала. Возможно, я скоро навещу Лену. Сделаю ей сюрприз. Надо спасать подругу от депрессии. В ее возрасте она может иметь необратимые последствия...
– Какие последствия? – нахмурилась Нечаева.
– Ты уже взрослая девочка, поэтому могла бы и сама догадаться, что я имела в виду, – с чугунной задушевностью пропела Наталья. – Самолечение натянутых нервов зачастую приводит к злоупотреблению алкоголем и даже антидепрессантами. А после этого что бывает? Правильно, психиатрическая клиника.
– Так бывает далеко не всегда, – возразила Нечаева и снова стала тормозить машину, потому что больше не могла слушать этот бред.
– Ты куда‑то торопишься? – уточнила Ложкарева.
– Да, у меня свидание, а я еще не переоделась.
– Ну всего хорошего!
Перед Нечаевой остановилась машина с «шашечками», Алина попрощалась с Ложкаревой и села в такси. Наталья проводила ее взглядом и направилась к продуктовому супермаркету.

* * *

Передав мне содержание этого разговора, Алина сказала:
– Ты знаешь, Поля, она нашу наживку сразу заглотила. В этом нет никаких сомнений. Более того, мне показалось, что тетя Наташа даже стала прокручивать в уме какую‑то аферу. Уж я знаю, как бегают ее глазки, когда она планирует какую‑нибудь операцию по обогащению своего кошелька. А я, как ты, Поля, меня и учила, дала ей понять, что мама уже пресытилась роскошью, поэтому скучает. Наталья не упустит случая, чтобы помочь ей стать беднее. Она всегда там, где пахнет большими деньгами. Только у меня нет никакой уверенности в том, что она так быстро соберется в Барселону. Счет ведь идет на дни.
– Ты права, – согласилась я. – Медлить с этим нельзя. Придется нам Ложкареву подтолкнуть.
– Как?
– Минуточку. – Я достала мобильник и нажала кнопку быстрого набора. – Ариша, это я. Можешь засылать мальчика на станцию. О’кей!
– Ты даже дедушку задействовала, – удивилась Алина. – Поля, что все это значит? Какого мальчика и на какую станцию он должен послать? Я совершенно ничего не понимаю.
– Мальчик – это хороший знакомый Ариши, который работает курьером в фирме «Ваш выбор». Я дала отмашку, чтобы он доставил один пакет Юлькиному мужу на СТО.
– Какой еще пакет?
– В нем фотографии, компрометирующие Юлию. Я надеюсь, что Иван получит их и устроит жене скандальчик.
– Скандальчик? А зачем он нам нужен? – окончательно запуталась Нечаева. – Поля, ты что, хочешь пустить все мои труды насмарку?
– Нет, конечно. Как ты могла обо мне такое подумать!
– Скажи мне тогда, зачем ты решила поссорить Юльку с мужем? Наталья намекнула, что зять может оплатить ее поездку в Барселону, а ты теперь сильно урезаешь такую возможность.
– Успокойся. Ничего я не урезаю. Мне надо, чтобы Ложкаревы полетели в Барселону вдвоем. Не думаю, что Юлька вот так взяла бы и сорвалась с места. Она и здесь слишком хорошо проводит время. Чередует любовников по четным и нечетным дням. А вот небольшая семейная ссора сможет заставить ее на время улететь с мамой из Горовска, чтобы здесь страсти улеглись.
– Небольшая? – недоверчиво переспросила Алина. – Муж узнает, что жена ему изменяет. Это может стать причиной развода, а не легкого семейного скандальчика.
– Не настолько уж откровенные фотографии я послала Чиркову, чтобы он сразу подал на развод. Но Иван определенно должен заинтересоваться, почему Юлия так часто встречается с одним пожилым, но очень импозантным мужчиной, который целует ей ручки и сажает в свой автомобиль. Думаю, он не будет долго мучиться подозрениями, а сегодня же вечером устроит жене допрос с пристрастием. Та, конечно же, станет выкручиваться, врать напропалую, что это просто знакомый, и постарается обвинить мужа в помешательстве на почве безосновательной ревности. Потом она, обиженная, побежит к маме, а та сразу сообразит, что надо делать дальше.
– А что надо делать дальше? – тупила Нечаева.
– Это Ложкаревы решат без нас. У них с фантазией все нормально.
– Ну, не знаю, – протянула Нечаева. – Поля, а если Ложкаревы не полетят в Испанию? Или полетят, но позже... Как это отразится на твоем решении? Я так старалась, а ты... ты, по‑моему, специально делаешь все, для того чтобы не лететь в Барселону. Мама так на тебя надеется, а ты...
– Не зря тетя Лена на меня надеется. Я привезу ей перстень к возвращению Антонио из командировки. Ведь ты, Алина, сделала все как надо. Шестеренка с твоей легкой руки запущена. У меня есть для Ложкаревых еще несколько сюрпризов, которые, если понадобится, заставят их засуетиться с отлетом. Если я вдруг не успею их подкинуть этим женщинам, то после моего отъезда этим займешься ты. Но, честно говоря, я надеюсь, что хватит фотографий. Так, Алина, сегодня вечером мне понадобится твоя машина. Мой «Мини Купер» уже наверняка примелькался.
– Поля, сегодня вечером мы со Славиком собирались поехать на седьмой километр, в картинг‑клуб.
– Нет, я, конечно, могу взять тачку напрокат...
– Ладно, бери мою машину, – согласилась Нечаева, – мы поедем на такси. Я все‑таки твоя должница.

* * *

Иван вернулся домой раньше обычного, в начале седьмого. Хоть он и проехал на своем «Дискавери» мимо меня, через тонированные стекла было невозможно разглядеть, в каком настроении водитель. Ворота подземного гаража поднялись, темнота поглотила внедорожник, и ворота снова опустились. Ядовито‑зеленая «бээмвэшка» проследовала тем же маршрутом минут через пятнадцать. Ну просто идеальная семейка! Сейчас закажут пиццу, съедят ее, а затем сядут на диван, обнимутся и станут смотреть какую‑нибудь мелодраму. Возможно, бывают такие идеальные семьи, но не эта. Юля вышла из дома минут через сорок. На ней были черные очки на пол‑лица. Вряд ли она закрывалась от заходящего солнца, скорее скрывала от людей заплаканные глаза или, хуже того, синяки.
Как я и предполагала, Юлия отправилась к маме, причем пешком. Неужели муж в гневе отобрал у нее ключи от машины? Впрочем, идти до улицы Чехова было не так уж и далеко. Всего каких‑то десять минут. Общались мать и дочь около двух часов. Потом они вышли из дома вдвоем. Несмотря на то что на город уже опустились сумерки, мисс Горовск‑95 по‑прежнему была в темных очках. Женщины поймали такси и поехали на проспект Победы. Вероятно, Наталья взялась уладить конфликт между дочерью и зятем. Семейные разборки длились едва ли не до полуночи, и у меня создалось впечатление, что теща вышла из них победительницей. Во всяком случае, в свете уличных фонарей мне удалось разглядеть на ее лице самодовольную улыбку триумфатора. Ложкарева‑старшая села в заказанное ею такси и укатила к себе.
Следующим утром Юлия не поехала на работу. Наверное, не могла появиться на людях с синяком. А вот ее мамаша, напротив, колесила по всему городу – где пешком, где на такси, где на общественном транспорте. Тетя Лена писала в своих мемуарах, что ее подруга однажды пыталась учиться водить машину, но даже с третьей попытки не смогла сдать экзамен по вождению, после этого она плюнула на эту затею.
Теперь Ложкарева моталась от одного турагентства к другому. Нетрудно было догадаться, что она искала фирму, в которой ей смогут предложить тур в Барселону. Интересно, если ей везде откажут, она догадается, что можно заказать его через Интернет? Пожалуй, надо ей подсказать.
Я припарковалась рядом с офисом фирмы «Европа‑холл», в который только что зашла Наталья. Надев рыжий парик, я вышла из машины и последовала за ней. Надо сказать, мы с Алинкой не только не звонили в это турагентство, но и вообще не знали о его существовании. Офис был маленьким – всего‑то одна комната с тремя столами, за которыми работали три девушки в одинаковых зеленых блузках. Около каждой сидели посетители. Ложкарева расположилась около крайнего стола. Меня попросили подождать, когда освободится менеджер. Я оставила дверь приоткрытой и вся обратилась в слух.
– Значит, вы говорите, Барселона, причем в этом месяце?
– Да. Меня интересует горящий тур на двоих, – подтвердила Ложкарева.
– Минуточку, сейчас я все вам расскажу... Вы на какую сумму рассчитываете?
– Знаете, хотелось бы подешевле, – честно призналась Наталья.
– Подешевле – это экскурсионный автобусный тур по Европе. Франция – Испания – Португалия. Несколько городов в каждой стране. Приезжаете, посещаете достопримечательности, ночуете в отеле, затем переезжаете на другое место. Смотреть сроки?
– Нет. Мне нужна конкретно Барселона.
– Сколько звезд будем искать – четыре, три?
– Четыре.
– Ну вот, на мой взгляд, очень выгодное предложение. Десять дней, отель «Фронт Маритим». – Я напряглась, потому что это был как раз тот отель, в котором предстояло остановиться мне. – Как вы и хотели – четыре звезды.
– А какая стоимость? – спросила Наталья и, после того как менеджер ее озвучила, уточнила: – А я могу рассчитывать на скидку?
– Нет, скидки на горящие туры нам дают за три дня до вылета, а этот тур через две недели. На ближайший все путевки распроданы.
– Посмотрите, может, есть три звезды, – попросила Ложкарева.
– Хорошо. – Прошло минуты две, прежде чем менеджер снова подала свой голос. – Вы знаете, есть только две звезды.
– Нет, ну это уж совсем неприемлемо для проживания, – посетовала Наталья.
– Напрасно вы так думаете. Как правило, в Европе две и три звезды мало отличаются по комфорту. Сейчас я вам все расскажу. Так, отель «Санта‑Марта», две «звезды», расположен в центре Барселоны, в непосредственной близости от готического квартала. В номере есть душ, телевизор. Фотографии будете смотреть?
– Да, конечно, – сказала Ложкарева. Прошло несколько минут, прежде чем я снова услышала ее голос: – А вы знаете, все не так плохо, как я думала. Какая, вы сказали, стоимость проживания в этом отеле?
– Стоимость путевки включает перелет Москва – Барселона и обратно чартерным рейсом, трансфер из аэропорта до гостиницы, семь дней проживания в данном отеле с завтраками. Ну вот, собственно, и все. Все экскурсии вы можете приобрести на месте, у гида. Итак, стоимость путевки с двадцать четвертого по тридцатое сентября составит... – Я не расслышала эту цифру, потому что от сквозняка очень некстати закрылась дверь.
Когда я снова ее приоткрыла, то поняла, что Ложкареву стоимость путевок вполне устроила. А ведь перед Алинкой хорохорилась, что в отелях ниже пяти звезд никогда не останавливается!
– Можно сегодня я только внесу аванс, а полностью оплачу путевки завтра? – уточнила Ложкарева.
– Конечно.
Услышав это, я тут же вышла на улицу, села в машину и вырулила с парковки. Все шло по моему плану, и теперь я могла наконец заняться своими сборами. Все‑таки мне предстояло ехать на европейский курорт...


Глава 13


Весь полет я проспала. Заснула, как только мы набрали высоту, а открыла глаза, когда мой сосед стал теребить меня по плечу и что‑то шептать в ухо по‑испански. Кроме обращения «сеньорита», я не поняла ни одного слова. Он понял мое недоумение и тыкнул пальцем в иллюминатор. Я посмотрела налево. Внизу раскинулось бескрайнее бирюзовое море. Испанец сказал длинную фразу, в которой было еще одно знакомое слово – «Барселона», после этого я поняла, что мы вот‑вот пойдем на посадку.
– Грасиа, – ответила я ему и уставилась в иллюминатор.
Лайнер сделал круг над морем и стал снижать высоту. Теперь я видела в «окошко» каталонскую землю, столицей которой была Барселона. Она становилась все ближе и ближе. Приземление прошло мягко, а таможенно‑визовые формальности оказались необременительными. «Вот бы так на обратном пути», – подумала я, посмотрев на перстень с чужими инициалами, который был мне немного великоват, и я даже опасалась, как бы ненароком не потерять его.
Пассажиров нашего рейса встречали несколько гидов, у каждого в руке была табличка с названием отеля. Я одна из первых подошла к загорелому молодому человеку, который должен был привезти туристов из России в отель «Фронт Маритим». Вскоре вокруг собралась группа из пятнадцати взрослых человек и трех маленьких детей. Гид пересчитал всех по головам и спокойно сказал:
– Нет еще одного. Подождем.
Опоздавшим оказался невысокий мужчина лет сорока пяти – сорока семи с венчиком пегих волос вокруг лысины. Он сидел в самолете передо мной. Теперь он толкал впереди себя тележку с чемоданом и что‑то бубнил себе под нос. Женщины набросились на него с упреками, а когда поняли, что причиной задержки стала сломавшаяся ручка чемодана, то проявили к нему сочувствие. Гид призывно махнул рукой, и мы пошли за ним к автобусу. Все тот же лысоватый россиянин плелся позади всех. Он был вынужден оставить тележку в здании аэровокзала, а тащить объемный чемодан без ручки ему было явно неудобно. Бедолага то обнимал его, прижимая к пузу, то ставил на асфальт и толкал ногами вперед. Перепробовав несколько способов, горе‑турист водрузил чемодан на плечо и вприпрыжку бросился к последнему оставшемуся на площадке автобусу. Наконец и мы тронулись с места.
Отель «Фронт Маритим», как и следовало из названия, располагался рядом с морем. Еще неделю назад я о таком виде из окна даже не мечтала. Ну просто фантастика! Было за что благодарить Алинку. Не случись этого казуса с кольцом, я не собралась бы сюда лететь. Усидеть в номере было невозможно. Я достала из чемодана купальные принадлежности, чтобы быстренько переодеться и побежать на пляж. Взгляд упал на перстень, и я невольно вспомнила о первом пункте моей программы.
Взяв мобильник, я стала искать в его памяти номер сеньоры Ампбро, нашла и набрала его с гостиничного телефона.
– Алло!
– Здравствуйте, тетя Лена! Это Полина. Я в Барселоне, – выпалила я на одном дыхании.
– Ну наконец‑то! Полечка, я с самого утра жду твоего звонка. Как долетела?
– Спасибо, хорошо. Вас там служанка случайно не подслушивает? – поинтересовалась я, вспомнив об Алинкиных предостережениях.
– Нет, она убирается внизу. Где и когда мы с тобой встретимся?
– Я здесь пока совсем не ориентируюсь, – призналась я, – а остановилась в отеле «Фронт Маритим».
– Замечательно! Там неподалеку есть один очень симпатичный ресторанчик на свежем воздухе, в нем неповторимая авторская кухня. Не помню, как он называется, но этот ресторан стилизован под Средневековье. Ты не пройдешь мимо, – заверила меня Елена Васильевна.
– Пока мы ехали на автобусе, мне показалось, что в Барселоне очень многое напоминает о Средних веках.
– Да, наверное, – тетя Лена объяснила, в какую сторону вдоль моря мне надо идти от отеля, а потом спросила: – Ты не возражаешь, если мы встретимся часа через три? К этому времени жара уже спадет. Во время сиесты я обычно не выхожу из дома. Ты тоже будь осторожна, дневное солнце очень опасно. Вот моя Алина сильно обгорела в первый же день и сидела потом дома.
– Она мне рассказывала, – призналась я. – Но спасибо, тетя Лена, что напомнили мне об этом. Я не могу удержаться от того, чтобы тотчас не познакомиться со здешним пляжем. Сиеста меня не остановит.
– Понимаю тебя, – сказала сеньора Ампбро. – Будь осторожна, далеко не заплывай. Хотя кому я это говорю... Ты ведь занимаешься аквааэробикой, поэтому наверняка чувствуешь себя как рыба в воде.
– Вы мне льстите, – рассмеялась я.
– Ладно, не буду тебя отвлекать телефонным разговором. Встретимся – наговоримся.
– До встречи! – сказала я и тут же сняла перстень.
Положив его в бархатную коробочку, которую привезла с собой из Горовска, я убрала ее вместе с деньгами и документами в сейф, который был в номере, после переоделась и побежала на пляж. Песочек был мягкий и золотистый, а море манило медленно набегающими на берег волнами. Памятуя о печальной участи моей подруги, я не собиралась долго находиться под солнцем в первый день, думала, разок окунусь в море и все, но не удержалась – заходила в воду три или четыре раза. Каждый раз, выходя на сушу, я щедро мазала себя кремом. В результате извела весь тюбик и чуть не опоздала на встречу. Точнее, опоздала, но не намного.
Когда я добралась до кафе, тетя Лена уже сидела за столиком, пила апельсиновый фреш и выглядывала меня во все глаза. Я помахала ей рукой. Она мне ответила тем же.
– Дорогая, как же я давно тебя не видела! – сказала Елена Васильевна, когда я подсела к ней за столик.
– Пять с лишним лет, с тех самых пор, как вы уехали из Горовска. А знаете, тетя Лена, вы стали настоящей испанкой, – заметила я, любуясь этой очаровательной сеньорой.
– Значит, я так сильно изменилась? – опечалилась Елена Ампбро. – Постарела, да?
– Ни капельки, – возразила я, и это было чистейшей правдой. – Напротив, вы стали выглядеть моложе, чем раньше. К тому же я никогда не видела вас в таких ярких одеждах. Помнится, вы предпочитали серо‑синие тона. А эта шляпка... Она очаровательна!
– А вот дочь сказала, что мне это шляпка не идет. Я даже расстроилась, потому что купила ее на выставке одной известной модистки. Знаешь сколько она стоит? – Тетя Лена назвала мне цифру, которая меня сильно впечатлила. – Вот так!
– Наверное, Алинка, хотела ее себе забрать, – предположила я, – а вы не поняли.
– Ой, точно! И как же я сама не сообразила! – Тетя Лена слегка смутилась. – Поля, ты лучше меня знаешь Алину. Это неудивительно, потому что вы общаетесь гораздо больше, чем мы. Скажи, она вообще замуж собирается? Я начинаю за нее тревожиться.
– Ну как вам сказать...
– Как есть, так и говори. Меня, как мать, очень беспокоит ее будущее. Но как только я начинаю говорить с ней об этом, она тут же обижается на меня. Вот и в последний приезд мы немного поссорились... Поля, скажи, моя дочь совершенно не задумывается о замужестве, да?
Мне трудно было лукавить с женщиной, которая вывернула всю свою душу, прислав на мой суд автобиографическую повесть. Собирается ли Алина, это капризное культурное растение, выходить замуж, чтобы стирать носки и рубашки мужа, готовить ему борщи и рожать наследников?
– Конечно, задумывается, – сказала я, не поднимая глаз на Елену Васильевну.
– А ты, Полиночка, собираешься устраивать свою личную жизнь?
– Пока я не встретила мужчину моей мечты.
– Встретишь, обязательно встретишь, ты стала такой красивой! Я даже не сразу узнала тебя, – призналась тетя Лена. – Давай что‑нибудь закажем! Я угощаю.
Я не возражала. Когда мы сделали заказ, я наконец вспомнила, зачем, собственно, прилетела в Барселону.
– Вот, возьмите, – я достала из сумки коробочку и положила ее на стол, – сейчас бы вдоволь наговорились, наелись и разошлись, забыв про самое главное.
Сеньора Ампбро открыла футлярчик, удостоверилась, что это именно то кольцо, которое у нее выпросила капризная дочь, и убрала сокровище в свою изящную корзинку из натуральной соломки.
– Полина, скажи честно, это ведь Алинка уговорила тебя сюда прилететь?
Елена Васильевна попала в самую точку, но я ответила ей уклончиво:
– Это не совсем так. Я сама хотела...
– Не надо, – перебила меня мама моей подружки, – не выгораживай ее. Я сразу поняла, что Алина переложила на тебя наши семейные проблемы. Знаешь, Поля, я просто обязана хоть немного компенсировать тебе путевку. Это будет справедливо. Завтра мы пойдем с тобой в банк. У меня подошел срок выплаты процентов по депозиту...
– Это ни к чему.
– Я так и знала, что ты станешь отнекиваться. Но пойми, Поля, я чувствую себя неловко. Я просто обязана что‑то сделать для тебя...
– Тетя Лена, я должна кое в чем вам признаться, – сказала я и заметила, что мои слова заинтриговали сеньору. – Конечно, я не поехала бы сюда просто отдыхать, тем более одна. Это моветон. Но вернуть вам кольцо – это не единственная цель моего визита в Барселону. Скоро сюда приедет еще кое‑кто...
– Твой бойфренд? – Алинкина мама весело подмигнула мне. – Это замечательно! Ты меня с ним познакомишь?
– Нет, это не мой бойфренд. – Я сделала небольшую паузу, набралась смелости и сказала: – Это ваша «подруга» со своей дочерью.
– Наташа с Юлей? – догадалась тетя Лена и едва не опрокинула на себя недопитый стакан с соком. – Откуда ты это узнала?
– Если честно, то я сама подкинула им такую идею, через Алину.
– С какой стати? Зачем? – Моя новость ввела сеньору Ампбро в замешательство. – Полина, я от тебя такого никак не ожидала. Нет, я просто‑напросто не хочу, чтобы они у нас остановились.
– Не волнуйтесь, Ложкаревы купили две путевки и будут жить в гостинице.
– Уже лучше. – Тетя Лена несколько расслабилась. – Тоже во «Фронт Маритим», как и ты?
– Нет, в «Санта‑Марте».
– Где? – удивилась моя собеседница. – Полиночка, ты что‑то путаешь. «Санта‑Марта» – это такая дыра! Наталья даже близко не подойдет к этому отелю. У нее такие запросы!
– Запросы‑то у нее большие, только с финансами, похоже, дела обстоят не очень хорошо. Мне кажется, она надеется здесь поправить свое благосостояние и, возможно, за ваш счет. Но мы ей этого не позволим. У меня есть одна идея... Вы мне только чуть‑чуть подыграете, ладно?
– Полина, мы, конечно, обсуждали с тобой по телефону финал моей книги, но я не думала, что все будет вот так скоропостижно и непредсказуемо. – Алинкина мама была подавлена моей новостью. Блюда неповторимой авторской кухни, которые она сама же заказала, теперь ее совершенно не привлекали. Тетя Лена отодвинула тарелки и уставилась на море. – Нет, я совершенно не готова к тому, чтобы встретиться с Натальей! Полина, ты должна была меня спросить, хочу ли я ее видеть. Ты даже представить себе не можешь, на что способна эта женщина. Если ей не удалось расстроить мою свадьбу с Антонио, то она сделает все, чтобы разрушить мой брак. Она представляет откровенную угрозу моему счастью. Ты об этом совсем не подумала?
На глазах тети Лены заблестели слезы отчаяния, а у меня на душе стало так паршиво, что хотелось завыть волком. Первый день в сказочной Барселоне был испорчен напрочь. Впору было связываться с Алиной и просить, чтобы она любыми путями удержала Ложкаревых в Горовске. У меня сразу же возникла в голове одна идея. Например, можно позвонить в «Европу‑холл» и доброжелательным голосом сообщить, что обычно эта парочка по возращении из загранпоездок судится с туроператорами, требуя компенсации материального и морального ущерба, независимо от того, каков был уровень обслуживания. У них очень хороший адвокат, и он всегда находит, к чему придраться. Наверняка после такого сообщения тур‑агентство найдет предлог, чтобы аннулировать их путевки и возвратить им деньги, не доводя дело до суда...
– Когда они прилетают? – спросила сеньора Ампбро, несколько придя в себя.
– Двадцать четвертого, через неделю.
– Значит, еще есть время подготовиться. Поля, а если я уеду из Барселоны? Антонио давно хотел навестить свою тетушку. Она живет в глубокой провинции. Я, надо признаться, ее недолюбливаю, но ради того, чтобы избежать встречи с Натальей, я готова терпеть ее бесконечные жалобы на все существующие и несуществующие болезни. Да, туда мы и уедем, – повторила Елена Васильевна и вопросительно посмотрела на меня.
– Да, конечно, поезжайте, – кротко сказала я, осознав всю безмерность своей просьбы. – Ложкаревы наверняка найдут, кем заняться в Барселоне и без вас. «Денежных мешков» здесь много, а жар соблазна на этих знойных просторах так велик...
– Значит, ты меня поняла. Это очень хорошо, – обрадовалась тетя Лена, найдя самый банальный выход из напугавшей ее ситуации. – Поля, что же ты ничего не ешь и не пьешь? Все, о Наталье с Юлей больше ни слова! Давай с тобой выпьем за встречу. Извини, что не пригласила тебя к себе в гости.
– Я все понимаю. Ваша служанка сразу же свяжет вновь обретенный перстень с моим появлением в вашем доме.
– Вот именно, – сказала тетя Лена и пригубила мадеру.
Я последовала ее примеру. Странно, но Елена Васильевна опьянела после первой же рюмки. Вероятно, потому, что до нее она испила коктейль из собственных чувств, воспоминаний, эмоций, причем не слишком приятных. Я даже стала беспокоиться за то, в каком состоянии она вернется домой. Муж, конечно, в командировке, но служанка наверняка начеку. Впрочем, мои опасения оказались напрасными. Тетя Лена очень быстро пришла в себя. А вот я вернулась в отель в самом паршивом настроении. Даже полбутылки мадеры не смогли его улучшить. Осталось горькое послевкусие.
Сначала я злилась на Алинку, которая обманным путем заставила меня прилететь сюда. А потом стала ругать себя. У каждого есть свой внутренний критик, а мой был просто монстром. Сколько раз я давала себе обещание, что надо быть с Нечаевой строже! Столько же раз его благополучно нарушала. Практика показывала, что с ней даже на компромиссы идти нельзя – Алина все равно всеми правдами и неправдами будет смещать «золотую серединку» в свою сторону. Ну сколько раз можно наступать на одни и те же грабли?
А почему я не предусмотрела реакцию тети Лены? Да потому что она напугалась встречи с Натальей так, будто много лет назад не та украла у нее загранпаспорт, а наоборот. Потом я отчетливо прочитала между строк Марии Довгаль, что она хочет отомстить Нонне за то, что та беспардонно вклинивалась в ее личную жизнь, за то, что сбивала с пути истинного Анжелу, за мамины сережки, наконец. Я думала, что нашла в лице автора «Одиноких женщин» союзницу, но ошиблась. Впрочем, Елену Васильевну можно было понять. Она привыкла к спокойной, размеренной и богатой жизни, а тут проблема за проблемой. Сначала Алина выпросила у нее подарок Антонио, потом Люсия заложила ее хозяину, а теперь я сообщила о предстоящем визите Ложкаревых... Конечно, я должна была с ней посоветоваться, перед тем как устраивать здесь плацдарм для своих военных действий.
Ну вот, тетя Лена уедет к тетке Антонио, и я останусь в Барселоне совсем одна. Осознав это, я стала напоминать себе того украинского сыщика, который вступил на чужую территорию без всякой поддержки. Нет, ситуация, в которой я оказалась, была еще хуже. Мне предстояло втиснуться в жесткие временные рамки, а киевский детектив не был ограничен временем. Я попыталась разработать новый план. Но в голову не шло ни одной стоящей мысли. Чтобы простимулировать умственную деятельность, мне нужен был саксофон. Игра на этом инструменте всегда помогала мне стройно мыслить. Надо было взять его с собой. А что? Кто‑то прихватил сюда маску с ластами, кто‑то крутую видеоаппаратуру, кто‑то собачку с бантиком, а кто‑то сакс...
Граница между реальностью и сном постепенно размывалась, мысли путались, и вскоре я провалилась в забытье.

* * *

На следующий день у нас была запланирована экскурсия в винные погреба Торрес. Она меня не привлекла, поэтому я отправилась на пляж. Вдоволь накупавшись, я прилегла на шезлонг и стала обозревать пейзаж. Мое внимание привлек дядечка, у которого вчера в аэропорту случился казус с чемоданом. Он также не поехал на экскурсию, единственный из всех мужчин нашей группы. Впрочем, меня заинтересовало не то, что он оторвался от коллектива, а то, что он свободно изъяснялся по‑испански. Этот россиянин ходил между зонтиками и заговаривал со всей испанской обслугой – с продавщицей мороженого, с фотографом, с девушкой, заплетающей афрокосички.
Я вдруг поймала себя на мысли, что если этого пузатого дядечку приодеть, то он вполне сможет сойти за состоятельного каталонского бизнесмена. Раз уж тетя Лена отказалась мне помогать, то почему бы ни адаптировать мой российский план к испанским условиям? Моя фантазия заработала на бешеных оборотах. Сегодня сотни возможностей теснились в моем мозгу, но мне предстояло выбрать одну...
Когда я уходила с пляжа, то заметила, что заинтересовавший меня объект сидит за столиком в открытой кафешке и общается с официанткой.
– Простите, у вас здесь свободно? – спросила я. – Можно мне присесть с вами?
– Конечно. Почту за честь, – ответил тот. – Мы с вами из одной группы, не так ли?
– Да, – сказала я и раскрыла меню. Бегло пробежав его глазами, я ткнула пальцем в несколько блюд, названия которых на всех языках звучали примерно одинаково. Официантка кивнула и ушла.
– Меня зовут Сашей, – представился уже немолодой курортник. – А вас?
– Полина.
– Очень приятно.
– Где вы научились так хорошо говорить по‑испански? – поинтересовалась я.
– В консерватории. Знаете, Полина, все оперные певцы немножко знают иностранные языки. Французский, итальянский, испанский, – пропел Александр распределив последние слова на целую октаву.
– Так вы оперный певец? Как это интересно!
– Думаете, почему я приехал отдыхать именно в Барселону?
– Потому что это родина Хосе Каррераса? – ляпнула я первое, что пришло в голову.
– Полина, вы зрите в самый корень. А знаете, я обратил на вас внимание еще в Шереметьеве и подумал, у этой девушки очень возвышенная натура. Потом мы оказались с вами в одном самолете...
– Знаете, Саша, – я придала своему голосу побольше таинственности, – а ведь я тоже прилетела в Барселону не просто так...
– Позвольте, я отгадаю! – Александр сделал задумчивое лицо. – Вы прилетели сюда потому, что это – родина Монтсеррат Кабалье.
– Вы правы, – ответила я, старательно делая вид, что искренне удивляюсь прозорливости моего нового знакомого.
– Вы тоже оперная певица?
– Нет, я... саксофонистка, но это не мешает мне быть поклонницей Кабалье.
– Выходит, мы с вами родственные души.
– Вероятно, поэтому мы, не сговариваясь, отказались от экскурсии в винные погреба.
– Да, продегустировать вина можно и здесь. А вы знаете, Полиночка, для того чтобы получилось хорошее вино, лоза должна страдать, – проявил свою компетенцию «испанец».
– Как так? – не поверила я. – Я думала, что это очень капризное растение.
– Представьте себе, виноградной лозе нужна каменистая почва, короткая холодная зима и долгое теплое лето. Только при соблюдении всех этих условий созреет виноград, из которого получится достойное вино. Кстати, хранить хорошие вина – это такое ответственное дело!
– Мороки не меньше, чем содержать породистую собачку или заниматься коллекционированием почтовых марок, – вставила я и заметила, что Александра несколько шокировало мое сравнение.
– Ну как‑то так, – ответил он и стал дальше впечатлять меня своими познаниями в области виноделия.
– Саша, откуда вы все это знаете?
– Я много путешествую, посещаю различные экскурсии... Кстати, завтрашнюю я пропускать не собираюсь, – заметил Александр. – А вы?
– Честно говоря, я не в курсе, что на завтра запланировано.
– Посещение монастыря, основанного монахами‑бенедиктинцами в начале XI века, – просветил меня оперный певец. – Это место обязательно стоит посетить. Там находится святыня Каталонии «Черная мадонна», а еще там поет хор мальчиков. У них божественные голоса. Полиночка, я надеюсь, вы завтра поедете в монастырь?
– Еще не решила. Честно говоря, я собиралась посетить музей Пикассо. Его почему‑то не включили в нашу экскурсионную программу.
– Да, это большой просчет со стороны организаторов нашего досуга, – согласился со мной Александр. – Полиночка, я очень прошу вас, составьте мне завтра компанию. А послезавтра, если вы не возражаете, мы с вами вместе сходим в музей Пикассо. Я уверен, что нам будет, что обсудить после. Ну так что вы на это скажете?
– Я подумаю. До завтра ведь еще есть время, не правда ли?
– Да, конечно. Я надеюсь на ваше положительное решение, – сказал мой визави и запел какую‑то арию на испанском языке.
После обеда мне стоило больших трудов отвязаться от Александра. Он привязался ко мне со своими музыкально‑романтическими бреднями и неотступно следовал за мной вплоть до того момента, когда мне представился случай забежать в закрывающийся лифт. Кажется, дяденька решил, что ему светит со мной курортный роман. Это и неудивительно, ведь я сама подсела к нему за столик и внимала, раскрыв рот, всем его глупостям. Прощупав этого Каррераса, я с сожалением отметила про себя, что он не сгодится на отведенную ему роль. Этот человек, помешанный на оперном искусстве, не заинтересуется Ложкаревыми. Равно как и они им. Ничего, в нашей группе есть другие мужчины...

* * *

Во второй половине дня я решила посетить океанариум. Помнится, Алинка мне взахлеб рассказывала о том, как она с мамой бродила внутри стеклянного тоннеля, вокруг которого плавали акулы, скаты и прочие обитатели морей и океанов. Такой же по силе восторг у моей подруги вызывал только удачный шопинг. А еще я вспомнила из рассказа своей подружки, что тетя Лена сильно перепугалась, когда увидела, что огромная акула плывет прямо на нее. Ей казалось, что она пробьет стеклянную стену и поглотит всех, кто находится в тоннеле.
Похоже, Елена Васильевна не отличалась большой смелостью. Неудивительно, что она испугалась встречи с Натальей. Что она мне вчера сказала? «Ты даже представить себе не можешь, на что способна эта женщина... Она представляет откровенную угрозу моему счастью».
Сеньора Ампбро выпалила это в сердцах, не подумав. По ее же собственным мемуарам я знала, на что способна Наталья Ложкарева. И не только по ним... Мне хватило информации, чтобы понять, эта женщина по своей натуре была хищницей, настоящей акулой. Но ведь кто‑то смог закрыть этих хищных рыб в океанариуме! За стеклом они совсем не страшные...


Глава 14


Разумеется, в монастырь я на следующий день не поехала. Вот бы удивила всех в Горовске, если бы рассказала, что летала в Каталонию слушать хор мальчиков! Я купалась в море, загорала, пробовала совершенно немыслимые сорта мороженого, дегустировала вина и пребывала от всего этого в состоянии приятной расслабленности. Если бы меня видел там Фисенко, то он наверняка пожалел бы о том, что доверил мне такое серьезное дело, как месть. Но он был бы не прав. О деле я не забывала ни на секунду, планировала детали и присматривалась к другим кандидатам на роль «денежного мешка».
Впрочем, ко мне тоже присматривались мужчины из нашей группы и даже пытались поочередно со мной познакомиться. Вскоре я узнала имена четырех курортников, возраст которых колебался примерно от двадцати пяти до пятидесяти лет. Все они были не слишком оригинальны. Каждый предлагал провести с ним приятный вечер в интимной обстановке. Один из них, Евгений, был особенно настойчив. Мне пришлось буквально уплывать от него в открытое море. К счастью, он не умел плавать, но взял у кого‑то матрас и попытался достичь меня на нем, словно дрейфующий айсберг. Я решила испытать, на что способен Евгений в экстремальной обстановке, и опрокинула его с матраса на приличной глубине. Он воспринял это как заигрывание с моей стороны, а потому притворился тонущим, хотя держался одной рукой за матрас, и стал ждать, когда же я его спасу. Осознав, что этого не произойдет, он схватился за матрас и поплыл к берегу. Остальные ухажеры, наблюдавшие за нами с берега, сделали для себя определенные выводы и больше не пытались со мной заигрывать.
Вечером я столкнулась в холле отеля с Александром. Мне даже показалось, что он караулил меня там.
– Полина, вы даже представить себе не можете, какую ошибку совершили, отказав себе в посещении монастыря. У меня такое ощущение, что я заново родился, – признался он таким вкрадчивым голосом, каким обычно открывают свои самые сокровенные тайны.
– Саша, вы не поверите, но каждый раз, когда я выхожу из моря, то чувствую то же самое, – ответив откровенностью на откровенность, я тут же отвернулась от своего нового знакомого и пошла к лифту.
– Полина, подождите. – Он догнал меня и взял за руку.
– Что такое?
– Мне кажется, вы должны это знать... Вы очень тонкая и порядочная девушка и, вероятно, не понимаете, что происходит вокруг вас.
– А что происходит вокруг меня? – Я огляделась по сторонам, но ничего вопиющего не заметила.
– Я даже не знаю, как вам это сказать...
– Говорите прямо.
– Хорошо. Я сегодня слышал, что кое‑кто собирается играть на вас в карты...
– Как это? Кто? – Я была не на шутку заинтригована услышанным.
– Полина, я говорю вам это от чистого сердца, потому что не хочу, чтобы кто‑то воспользовался вашей неопытностью... Это я знаю, что вы прилетели в Барселону, потому что этот город обладает творческой аурой, а некоторые решили, что вы ищете здесь, как бы это лучше выразиться… – Александр немного замялся, затем все‑таки нашел слово, которое искал: – Приключений.
– Ну приключения приключениям рознь, – заметила я. – Саша, я не пойму, о ком вы говорите.
– Есть тут у нас в группе четверо мужчин. Одного зовут Женей, он такой высокий... Ну, у него еще футболка с крокодилом...
– Так...
– Потом еще двое братьев – Вова и Рома... А еще Аркадий Львович. Так вот они сегодня вечером собираются играть в карты на вас.
– В каком смысле на меня? – уточнила я, удивившись, что такое здесь в принципе возможно.
– Кто окажется победителем, тот станет вас всерьез окучивать. Простите меня, Полина, что я повторяю все слово в слово, но иначе вы мне можете не поверить. – Певец смущенно потупил взор.
– Саша, а я вам и не верю. – Я прикинулась совершеннейшей простушкой. – Зачем вы все это придумали?
– Помилуйте, Полюшка, я ничего не придумывал. Все так и есть.
– Не понимаю, зачем вы наговариваете на людей. Аркадий Львович вообще с женой здесь отдыхает. Как он может думать в ее присутствии о каких‑то курортных романах?
– Вы правы, он здесь действительно с супругой. Только ведь они проводят время отдельно друг от друга. Она все больше по магазинам и SPA‑салонам ходит...
– Да, действительно, – подтвердила я. – Что‑то я ее ни разу на пляже не видела. Но это еще ничего не доказывает.
– Ну если вы мне не верите, то можете сами убедиться. Они собираются играть в номере Ромы и Вовы. Я живу с ними по соседству. Лоджии у нас совмещенные, поэтому хорошо слышно, о чем говорится в соседнем номере. Если хотите, то можете зайти ко мне и послушать. – Александр посмотрел на настенные часы и уточнил: – Они через час соберутся. Так вы придете ко мне?
– Ах, так вот в чем дело! Это вы таким, значит, способом решили меня к себе зазвать? Я от вас такого никак не ожидала! Наглец! – бросила я в Каррераса и пошла к лифту.
– Полина, подождите! – Русский тенор побежал за мной. – Вы напрасно так плохо обо мне подумали. Я просто хотел вас предупредить. В моем предложении не было никакого подтекста.
– Так я вам и поверила! – в сердцах выпалила я и зашла в лифт.
Разумеется, моя обида была наигранной. Я поверила каждому слову Александра. Четверо мужчин, которые безуспешно окучивали меня сегодня на пляже, оказывается, не потеряли ко мне интерес. Кажется, они решили, что я затрудняюсь выбрать одного из них, поэтому собрались упростить мою задачу. Тот, кто выиграет в карты, получит от остальных карт‑бланш, остальные займутся какими‑нибудь другими девушками. Чего зря время терять?
Я зашла к себе в номер, приняла душ, переоделась, накрасилась и отправилась искать номер Ромы и Вовы. Где живет Каррерас, я знала, потому что видела в его руках ключи с брелоком, на котором красовалась цифра «343». Из триста сорок пятого номера вышла женщина с маленьким мальчиком, стало быть, картежники расположились в триста сорок первом номере. Я остановилась около него и прислушалась. Из‑за двери раздавался дружный мужской хохот, убеждающий меня в том, что я у цели. Постучав, я услышала:
– Открыто! Входите!
Выждав несколько секунд, я толкнула дверь и застыла как бы в изумлении:
– Ой, простите! Я, кажется, ошиблась этажом.
– Полина, да вы проходите! – первым опомнился Роман и подошел ко мне.
– Это очень приятная неожиданность, – сказал Владимир. – Заходите, не стесняйтесь! Пиво хотите? У нас холодильник им просто забит.
– Спасибо, но я не люблю пиво, – ответила я, но уходить не собиралась. – Мальчики, а что вы тут делаете? В карты играете, да?
– Да, вот решили немного перекинуться. – Роман взял со стола какой‑то листок и спрятал его за спину.
– Ой, а можно, я с вами сыграю?
– А вы умеете? – недоверчиво осведомился Аркадий Львович.
– Так, немножко, – сказала я, присаживаясь на край дивана.
– Полина, если вы думаете, что мы тут в «дурака» играем, то заблуждаетесь, – заметил Евгений. – У нас тут серьезная мужская игра на деньги.
– Правда? А какие ставки?
– Большие, – ответил Роман и очень некстати выронил листок, который держал за спиной.
Я подняла его и стала внимательно рассматривать.
– Странно, у меня такое ощущение, что вы играете не на деньги, а на что‑то другое...
– На что другое? – уточнил Аркадий Львович, сально улыбаясь.
– Ну я не знаю. – Я сделала задумчивое лицо. – Возможно, на желание. Мужчины, а можно, я все‑таки с вами сыграю?
Все четверо уставились на меня в недоумении.
– Нельзя, – ответил Евгений.
– Это почему же?
– Ну как? Мы уже на середине игры. Вот если бы вы пришли к началу, то, конечно же, мы бы взяли вас. Да, мужики? – уточнил Женя, и все другие игроки энергично закивали. – А раз уж вы опоздали, то сами понимаете, будет как‑то несправедливо...
– Ладно, тогда я пойду, – сказала я, встала и действительно направилась к двери. – Скучно как‑то с вами.
– Полина! – Рома бросился за мной. – А я могу составить вам компанию. Хотите прогуляться по Лас‑Рамблес?
– Нет, не хочу.
– А на корриду пойти хотите? – предложил его друг Вова.
– Тоже нет.
– А в ресторан? – сказал в свою очередь Женя, но я отклонила и это предложение, отрицательно мотнув головой.
Пришла очередь Альберта Львовича. Он только раскрыл рот, чтобы куда‑нибудь позвать меня, но тут в кармане его клетчатых шорт завибрировал мобильник. Он достал его и сказал:
– Алло! Где‑где? В отеле! Играю с мужиками в карты... Нет, ну я не могу все бросить и бежать к тебе. Надо партию сначала доиграть... Люся, ну что тебе приспичило? Ладно, я что‑нибудь придумаю.... Мужики, тут такое дело... Жена требует, чтобы я немедленно поднялся к себе в номер. Может, мы после доиграем, а?
Рома, Вова и Женя не знали, что ему ответить, тогда я решила выступить с инициативой.
– А давайте я за него доиграю. – Мужики прыснули от смеха, но я не смутилась. – Что вы хохочете, как дебильные? Думаете, женщины в этом ничего не смыслят? А, понимаю, мой интерес может не совпасть с вашим. Так в этом, по‑моему, как раз есть интрига. Разве нет?
– В принципе да, – сказал Роман.
– Согласен, – вторил ему Вова.
– Нет, это все как‑то неправильно, – высказался Евгений.
– А я категорически с этим не согласен. Почему все без меня разыграется, а? Нет, мы так не договаривались! – возмутился Альберт Львович.
– А вы вообще человек семейный, – напомнила я. – Вам не стоит играть здесь в азартные игры.
– Правильно! – подтвердил Роман. – К тому же вы, Альберт Львович, меньше всех на данный момент очков имеете. У вас шансов практически нет.
В кармане шорт Альберта Львовича снова завибрировал мобильник.
– Ладно, я выхожу из игры, – сказал он, сбросив вызов. – А вам, Полина, не советую играть с этими жуликами.
– Ничего, я как‑нибудь сама разберусь, жулики они или нет.
Альберт Львович ушел, а я села за стол и сказала:
– Насколько я поняла, вы играли на интерес. Я предлагаю свои условия. Проигравший выполняет мое желание. Согласны?
– Боюсь предположить, что вы можете загадать, – пробурчал Евгений. Кажется, он затаил на меня обиду за то, что я его чуть не утопила.
– А я предлагаю для начала перейти на «ты», – предложил Роман.
– А я не против новых условий, – сказал Вова, глядя на меня совершенно обалдевшим взглядом. – Я на все согласен.
– Нет, так не пойдет. Я в двух шагах от выигрыша, – возразил ему Рома, – мне нет смысла что‑то менять. К тому же с чего ты решила, что сможешь выиграть?
Мы долго спорили и в конце концов решили начать новую игру, причем на моих условиях. Молодые люди были шокированы, что я так хорошо играю в преферанс. Они же не знали, что я внучка своего деда, которому в Горовске не было равных по части карточных игр. Причем Аристарх Владиленович имел привычку разбирать дома сыгранные партии, как выигрышные, так и проигрышные. А еще он научил меня некоторым шулерским приемчикам, выполнять которые в мужской компании было проще простого, потому что внимание игроков было приковано не к моим рукам, держащим карты, а совсем к другим частям тела. Я специально надела свой самый откровенный сарафан, обнажающий до предела ноги и зону декольте. К тому же там, где кипят страсти, подогретые алкоголем, логика работает редко. А молодые люди, судя по пустым пивным банкам, валяющимся на полу, изрядно подняли свой градус.
Разумеется, я выиграла, а больше всех набрал взяток Евгений. Откровенно говоря, именно этого я и добивалась. Его кандидатура казалась мне самой подходящей для разработки Ложкаревых. Внешне он был настоящий мачо – высокий, черноволосый, кареглазый. Ложкаревы такого наверняка не упустят.
– Ну что, Женечка, теперь ты мой должник, – сказала я и перебросила «пружинкой» колоду карт из одной руки в другую. – Сколько ты там проиграл? Семь тысяч евро? Пустяковая сумма. В моей практике бывали выигрыши и побольше. Но для тебя, я вижу, это проблематично.
– Полина, но ты же сказала, что победитель имеет право вместо денег затребовать исполнение твоего желания, – напомнил Роман, проявивший сочувствие к проигравшему.
– А я от своих слов не отказываюсь. Ну так что, Женя, деньги или...
– Я готов исполнить любое твое желание, причем с радостью. С этой минуты я твой раб, – сказал Женя, опустившись передо мной на одно колено и покорно склонив голову.
– Казнить нельзя помиловать, – сказала я с видом Клеопатры и без всяких акцентов.
Рома и Вова с интересом ждали, что я выдам в следующую секунду. Мне показалось, что они оба мечтали оказаться на месте Евгения. Но я молчала, интригуя.
– Долго мне еще так стоять? – спросил «мой раб».
– Можешь вставать, – великодушно разрешила я. – Пойдем прогуляемся к морю.
– С радостью. – Женя тут же вскочил с колен и подставил мне свою руку.
– Пока, мальчики! – сказала я и вышла под ручку с Евгением из номера.
Дверь триста сорок третьего номера приоткрылась. Из‑за нее выглянула лысая голова. Александр посмотрел на меня и укоризненно покачал головой. Представляю, как я удивила этого дядьку своим поведением. Наверняка он весь вечер провел на лоджии, подслушивая, что происходит в соседнем номере. Представляю, как Каррерас обалдел, услышав мой голос. Он считал меня наивной дурочкой, увлеченной высоким искусством, а я оказалась с тараканами в голове.
Мы остановились около лифта, и Женя спросил:
– А что мне надо...
– Значит, так, – перебила я, – приговор я решила отсрочить. Свое желание я загадаю несколько позже. А сейчас я, пожалуй, пойду к себе.
– Но ты же хотела прогуляться к морю?
– Я передумала. Женя, расслабься, пока ты можешь делать все, что тебе заблагорассудится. Но как только ты мне понадобишься, я тебя найду. Но это точно будет не сегодня, – сказала я уже из лифта: – Адьос!

* * *

Утром мне пришла эсэмэска от Елены Васильевны. Она назначала мне назавтра встречу в том же кафе, где я передала ей перстень. В моем распоряжении было всего полчаса, и я стала поторапливаться. Теперь уже я пришла первой, а сеньора Ампбро запаздывала. Я заказала стакан минеральной воды и стала любоваться пейзажем. Вскоре я увидела женщину в широкополой шляпе и солнцезащитных очках на пол‑лица.
– Поля, прости, я немного опоздала, – сказала Елена Васильевна, усаживаясь за столик. – Ты давно меня ждешь?
– Минут пять.
– Поля, я хочу перед тобой извиниться.
– За что?
– За то, что позволила себе накричать на тебя из‑за Ложкаревых. Это была минутная слабость.
– Вы не кричали на меня, – возразила я.
– Ну как же! Я возмутилась насчет того, что ты не посоветовалась со мной.
– Ваш упрек был справедлив.
– Нет, я перегнула палку. Ты ради меня изменила свои планы, приехала в Барселону, чтобы вернуть перстень. А я оказалась такой неблагодарной. Вчера Антонио вернулся из командировки, и если бы не ты, то я даже не знаю, как смотрела бы ему в глаза.
– Вы уже показали ему перстень? – поинтересовалась я.
– Да, и он очень обрадовался тому, что я была честна перед ним. Конечно, мне надо было сразу признаться мужу, что я отдала перстень дочери, но у меня духу не хватило. Я стала врать, выкручиваться и едва не загнала себя в тупик.
– Хорошо, что все обошлось.
– Да, конфликт, как говорится, исчерпан. Хотя у меня в душе остался такой осадок... Признаюсь тебе, Поля, я подслушала разговор Антонио с Люсией, из которого поняла, что это действительно она меня заложила. Алина была права насчет нее. До этого случая я даже не подозревала, что наша служанка на такое способна. А ее познания в русском языке, оказывается, не ограничиваются двумя расхожими фразами: «Доброе утро» и «Спасибо, сеньора». Антонио тоже хорош... Ладно, Полина, не буду грузить тебя моими семейными проблемами. Ты, наверное, ждешь, что я скажу о Ложкаревых?
– Но тетя Лена, вы же мне уже все сказали в прошлый раз. – Я заметила таинственную улыбку на лице сеньоры Ампбро. – Или вы уже передумали ехать в провинцию, чтобы навестить тетушку Антонио?
– Да, – кивнула она, – передумала. А если быть точнее, то обстоятельства сложились так, что в ближайшее время мы не сможем уехать из Барселоны. У Антонио здесь много дел. Так вот, я в спокойной обстановке поразмышляла и пришла к выводу, что не должна вести себя подобно страусу, который прячет голову в песок. Потом мне Алина кое‑что в электронном письме написала... Неужели из‑за Натальи на самом деле погибли два человека?
– Да, она виновата в смерти сорокачетырехлетней женщины и ее тринадцатилетней дочери.
– Какой кошмар! Я ничего об этом не знала. Когда это произошло? Уже после моего отъезда в Испанию?
– Нет. – Я отрицательно мотнула головой. – Еще в девяносто пятом году. Помните, у Юли были проблемы с ее молодым человеком? Она была уверена, что Егор потратит на нее все до копейки, а он вдруг решил вложиться в бизнес?
– Да, я, разумеется, помню об этом.
– Вы написали в своей книге, что Кристина пожаловалась маме на то, что исчерпала все свои возможности, и тогда Нонна включила свой мыслительный аппарат, а вы ушли, почувствовав себя лишней. Я могу вам рассказать, до чего она додумалась.
– До чего же?
– Давайте пройдемся, – предложила я, услышав за соседним столиком русскую речь.
– Хорошо, – согласилась тетя Лена.
Мы допили эспрессо и пошли прогуляться по Лас‑Рамблес, главному бульвару Барселоны. Откровенно говоря, я его плохо запомнила, потому что была увлечена рассказом о ходячем зле в лице ее бывшей подруги.
– Кто‑то другой мог бы в это не поверить, но я не сомневаюсь, что все так и было, – сказала сеньора Ампбро, когда я поведала ей о том, что Ложкарева пришла к правой руке криминального авторитета, Сергею Панкову, попросила его попугать двух молодых людей и чем все это закончилось. – Спасибо, Полина, что ты восполнила этот пробел. Я чувствовала, что Наталья тогда мне многое не договорила. А что тут скажешь? Юлькины тряпки, оказывается, стоили жизни двум людям... Поля, ты знаешь, она не раскаивалась в содеянном. Я очень хорошо помню выражение ее лица. Наталья скорее была насторожена, как бы на нее не вышли. Но сожаления не было, это точно...
– Это очень ценное наблюдение, – заметила я, но тетя Лена меня, кажется, не расслышала.
– Удивляюсь, как это Наталье все время удается оставаться безнаказанной, – размышляла Елена Васильевна вслух. – А ведь она давно могла предстать перед судом, еще тогда, когда обчистила сейф в кабинете покойного мужа. Меня всегда поражала ее фантастичная увертливость. Полина, я не знаю, что ты придумала, но, по‑моему, любые выпады в ее сторону – все равно что слону дробина. Вот Юля, она более уязвима. Она, конечно, тоже дружит с пороками больше, чем с добродетелями, но, если бы не поддержка матери, она отказалась бы от многих своих афер.
– Вот как раз я и собираюсь лишить ее этой поддержки. Если уж российское правосудие никак не может ни в чем уличить Ложкареву, так почему бы это не сделать его испанским коллегам?
– Что ты хочешь этим сказать?
Я поделилась с тетей Леной своими планами, она не спешила как‑то их комментировать, наверное, анализировала детали. Тем временем мы дошли до памятника Колумбу.
– Пожалуй, здесь стоит сфотографироваться. – Я протянула Елене Васильевне свой мобильник, в котором была отличная камера.
Она несколько раз щелкнула меня, потом сказала:
– Алина мне написала, что Наталья уже интересовалась у нее номером моего телефона. Пока она мне не звонила, наверное, сделает это, как только ступит на испанскую землю. Ложкарева думает, что для меня это будет сюрпризом, к тому же приятным...
– Тетя Лена, если вас что‑то по‑прежнему напрягает, то можете отказаться от участия в моей операции, – на всякий случай предупредила я. – У меня есть запасной вариант.
– Нет, Полина, я твердо решила проучить Наталью. Она заслуживает самого сурового наказания. Это теперь для меня вне всяких сомнений, – подытожила сеньора Ампбро голосом заправского прокурора, посмотрела на меня и вдруг сказала совсем другим тоном: – Стой, Поля, не шевелись, очень красивый ракурс, его надо непременно заснять.


Глава 15


В день прилета Ложкаревых в Барселону я дежурила около отеля «Санта‑Марта». Эта парочка подъехала к нему на такси, но вовсе не потому, что привыкла шиковать. Просто их никто не встретил в аэропорту. Это стало понятно из перепалки Натальи с таксистом. Его, кажется, не удовлетворила сумма, которую она заплатила за проезд. Ложкарева‑старшая стала кричать:
– Ноги моей больше в этой стране не будет! В аэропорту не встретили, таксисты – жмоты, а отель совсем не похож на тот, что я видела на фотографиях.
Водитель «Рено» с «шашечками», не понимающий русского, пожимал плечами и не спешил открывать багажник, пока с ним полностью не расплатятся.
– Мама, ну хватит уже, – сказала Юлия и сунула таксисту еще одну купюру. – Стыдно же, на нас люди смотрят.
– Молчи! Я знаю, что делаю! Стыдно ей... Перед кем, интересно? Перед таксистом, что ли? – Наталья огляделась по сторонам. – Так, кажется, швейцара здесь тоже не дождешься. Ладно, берем чемоданы сами и идем обустраиваться... Выше голову, Юля! Ты все‑таки королева красоты!
Я не сразу поняла, для чего предприимчивая мамашка дала свои последние рекомендации. Оказывается, из отеля вышли двое молодых и очень привлекательных туристов. Только они даже не взглянули на русских женщин, которые, надрываясь, тащили свои чемоданы. Когда они скрылись за дверями отеля, я послала тете Лене эсэмэску о том, что гостьи прибыли. Мы договорились, что будем общаться именно посредством эсэмэсок, и сеньора Ампбро станет сразу же стирать все сообщения, чтобы их никто не прочитал.
Немного погодя я тоже зашла в «Санту‑Марту», чтобы составить свое представление о том, как выглядит отель две звезды. По европейским меркам там было очень убого. Неудивительно, что Ложкаревы обустраивались в этом отеле часа два, а то и больше. Несколько раз они отказывались от номеров, которые им предлагали на рецепции. Поднимались наверх и вскоре возвращались вниз, скандалили, получали новые ключи, и все опять шло по кругу. На четвертый раз туристки из России не вернулись. То ли номер более или менее соответствовавал их запросам, то ли поняли, что ничего лучшего ждать от двух звезд не приходится.
Сиесту они переждали в отеле, хотя многие туристы даже в эти жаркие часы предаются пляжному отдыху. Но Ложкаревы прилетели сюда явно не ради красивого загара. Его можно получить и в солярии, не выезжая из Горовска. Не думаю, что их могли заинтересовать музеи и прочие исторические достопримечательности Барселоны. Кстати, по соседству с «Санта‑Мартой» такие интересные места! Я бродила по этим старинным улочкам, тесно застроенным готическими зданиями, и набрела на музей истории костюма. Надо будет его посетить, если останется время...
Так для чего же Ложкаревы прилетели в Барселону? Я могла только догадываться, что Наталья уже пять с лишним лет мечтала взять матч‑реванш. Наверняка ей трудно было смириться, что подруга удачно устроила свою жизнь, выйдя замуж за миллионера. Тем более что это с ее подачи Елена стала искать себе мужа‑иностранца. Не удивлюсь, если эта корыстная особа решила, что, познакомившись с Антонио Ампбро, подруга отняла у нее шанс тоже стать женой состоятельного иностранного бизнесмена.
Тетя Лена прислала мне эсэмэску и назначила встречу около знаменитого на всю Европу рынка «Бокерия».
– Сегодня Люсия выходная, – сказала мне сеньора Ампбро, когда мы встретились около центрального входа, – вот я и решила сама пойти на рынок за сыром. Мне надо с тобой кое‑что обсудить.
– Вам уже звонила Наталья? – уточнила я.
– Да, я как раз хотела поговорить именно об этом. Все складывается более чем удачно. Завтра в Барселону приезжает из Франции партнер Антонио. Мартин жуткий зануда, это даже Антонио признает. Но нам не отвертеться от того, чтобы пригласить француза к себе на ужин. Супруг как раз думал о том, кто бы мог разбавить нашу компанию, и тут позвонила Наталья...
– Действительно, кстати, – подтвердила я, уже представляя себе, как Ложкаревы начинают охоту на французского бизнесмена.
– Я, конечно, сделала вид, что сильно удивлена и в то же время обрадована Наташкиным появлением в Барселоне.
– Она вам поверила?
– В это даже Антонио поверил. Так натурально я сыграла удивление, когда в его присутствии ответила на телефонный звонок, – похвалилась сеньора Ампбро. – Я предложила сегодня же с ней встретиться и спросила, в каком отеле она остановилась, но Ложкарева начала юлить. Мол, устала с дороги, еще не распаковала чемоданы, не видела моря и так далее, и тому подобное.
– Все ясно. Наталья не хочет, чтобы вы знали, в какой дыре она с Юлькой остановилась.
– Да, я тоже так подумала, но продолжала настаивать на своем. Признаюсь, мне доставило удовольствие чувствовать свое превосходство над своей бывшей подругой. Ложкарева, наверное, просекла в моем голосе высокомерные нотки и вдруг сказала, что они с дочерью проживают в «Каталония Берни» и что я завтра могу туда приехать.
– Они что же, и в номер вас пригласят?
– Не думаю. Мы договорились встретиться в холле, чтобы потом пойти погулять по Барселоне.
– Старый приемчик, такое частенько в кино показывают.
– Согласна, только Наталья не слишком подходящий отель выбрала для того, чтобы пустить мне пыль в глаза.
– Там что, тоже «звезд» мало?
– Нет, «звезд» в «Каталония Берни» достаточно, чтобы произвести на меня должное впечатление. Только он далековато от их «Санта‑Марты» находится. Могла бы что‑нибудь поближе найти, – усмехнулась сеньора Ампбро. – По‑моему, ей Юля эту гостиницу подсказала. Я слышала отдаленно ее голос... Поля, ну вот и сырные ряды. Сейчас я выберу моцареллу, а потом мы продолжим наш разговор.
Рынок «Бокерия» был очень оживленный. Я отвлеклась на несколько секунд и потеряла тетю Лену из вида, стала оглядываться по сторонам, но нигде ее не было видно. Конечно, можно было созвониться по мобильнику, но я решила повременить с этим. Только пройдясь вдоль сырных рядов по второму кругу, я наконец наткнулась на Алинкину маму. Она уже расплачивалась с торговцем и, кажется, даже не поняла, что я ее теряла.
– Поля, а ты ничего не хочешь купить? Может быть, какие‑нибудь фрукты?
– Нет, – отмахнулась я. – Честно говоря, я рынки не люблю. Здесь надо торговаться, а у меня это плохо получается. Нужна привычка, к тому же я не знаю испанского. Это вы на нем уже как на родном изъясняетесь.
– Поля, но ты же знаешь французский, – напомнила мне тетя Лена. – Его здесь многие понимают.
– Я об этом как‑то не подумала, но все равно, что‑то меня здесь ничто не привлекает...
– Ладно, пойдем к выходу, – сказала сеньора Ампбро, и мы стали проталкиваться сквозь разномастную толпу.
У меня создалось такое впечатление, что на этом рынке собрались представители всех народностей, населяющих Землю.
– Тетя Лена, а вы часто сюда ходите? – спросила я, когда мы вышли на улицу, запруженную автомобилями.
– Нет, конечно, у нас закупкой продуктов Люсия занимается, просто мне нужен был повод, чтобы отлучиться из дома. Антонио жить без моцареллы не может, а Люсия как‑то упустила это. Кстати, вот моя машина, – сказала сеньора Ампбро, остановившись около белого кабриолета.
– Круто! Если честно, то я никогда не ездила в кабриолете с открытым верхом, но всегда мечтала об этом.
– Мечты иногда сбываются.
Сеньора Ампбро прокатила меня с ветерком по Барселоне и подвезла к отелю «Фронт Маритим». Она очень органично смотрелась за рулем, будто всю жизнь водила машину. А ведь тетя Лена получила права только здесь. Да и жить по‑настоящему она начала тоже, только выйдя замуж за Антонио. Ее первый муж, чего уж греха таить, был малооплачиваемым инженером в одном из горовских НИИ, да к тому же выпивал. Сама тетя Лена работала швеей. Нечаевы еле‑еле сводили концы с концами. А уж после трагической смерти Альберта Викторовича Алинке с матерью пришлось совсем туго. Елена Васильевна частенько брала на дом дополнительную работу и строчила на машинке все ночи напролет наволочки и пододеяльники. Когда Алинка выросла до того же размера одежды и обуви, что был у ее мамы, они стали носить одни и те же блузки, юбки, сапоги, туфли. Теперь сеньора Ампбро носила одежду от кутюр...
– Полина, ты не перестаешь меня удивлять, – сказал Евгений, который увидел, что я подъехала к отелю на кабриолете. – У тебя, оказывается, здесь есть знакомые.
– А что тут удивительного? – весело спросила я.
– Да все удивительно, Полиночка. – Женя попытался меня обнять. – Ты плаваешь в море, как амфибия, а в карты играешь, прости, как катала.
– Продолжай, – попросила я, мило улыбаясь.
– Ты приезжаешь в Барселону по путевке. – Евгений наклонился к моему уху и сексуально прошептал: – Но твоя цель – не просто пляжный отдых, а нечто другое. Так ведь?
– Знаешь, Женя, – сказала я, несколько отстраняясь, – а по‑моему, удивительно как раз не то, что я хорошо плаваю и неплохо играю в карты, а то, что ты не умеешь ни того, ни другого, но все равно лезешь в воду и садишься за игру.
– Помню‑помню, как ты меня чуть не утопила. А чем же мне грозит проигрыш? Знаешь, я стал плохо спать по ночам. Вдруг ты заставишь меня нырять без акваланга?
– Не переживай, Женечка, ты останешься жив и даже получишь удовольствие.
– Ловлю на слове, – сказал «мой раб» и попытался меня поцеловать.
– А вот такого уговора не было.
– Полина, а ты можешь хоть намекнуть, что за желание мне предстоит исполнить?
– Женечка, не переживай, тебе придется делать то, что у тебя очень хорошо получается.
– Да? А что это?
– Скоро узнаешь, потерпи еще чуть‑чуть, недолго уже осталось.
Мы мило побеседовали, после чего я пошла в отель, а Евгений – на пляж. Около лифта я встретила Александра, он сделал вид, что не заметил меня. С некоторых пор его отношение ко мне резко изменилось, но меня это не заботило...

* * *

Ложкаревы были предусмотрительны, они пришли к отелю «Каталония Берни» за полчаса до встречи с Еленой Ампбро. Только швейцар не хотел их туда пускать, потому что выглядела эта парочка, мягко говоря, вульгарно. На Юле были шорты, больше похожие на трусы, и майка‑алкоголичка цвета вялой розы, отчего издалека создавалось впечатление, что она совсем без топа. Тело Натальи хоть и было несколько больше прикрыто тканью, но какой‑то полупрозрачной, сквозь нее отчетливо просвечивали стринги. В принципе для курортного города это было нормально. На здешних пляжах многие женщины даже загорали топлес. Но по злокозненному стечению обстоятельств как раз в это время в «Каталония Берни» размещалась многочисленная делегация из какой‑то мусульманской страны, и швейцар, вероятно, посчитал, что внешний вид этих женщин может оскорбить религиозные чувства гостей. Ложкаревы попытались дать ему взятку, чтобы пройти в отель без багажа и визитной карточки, но без толку. В итоге им пришлось ждать Елену Васильевну на улице. Она очень эффектно подкатила к ним на своем белом кабриолете. Наталья тотчас бросилась к Елене, имитируя множественные восторги. Пока «подруги» обнимались, Юля с интересом рассматривала авто.
– Нравится? – спросила ее сеньора Ампбро.
– У Юльки машина не хуже, – ответила за нее Наталья. – Ну что, куда ты нас повезешь?
– Предлагаю сначала сделать обзорную экскурсию по городу, а потом посидеть в каком‑нибудь ресторанчике.
– Тетя Лена, а вы разве нас к себе не пригласите? – удивилась Юля, устраиваясь на заднем сиденье. – Говорят, у вас огромный дом с садом, прислуга и все такое...
– Да, дорогая, я тоже рассчитывала, что ты познакомишь нас со своим мужем. Или боишься, что я уведу у тебя Антонио? – Наталья разразилась звонким смехом.
– Не переживайте, девочки, мы все успеем, – ответила сеньора Ампбро, трогаясь с места. – Сегодня муж на работе, а завтра мы устраиваем у себя званый ужин.
– Неужели в нашу честь? – обрадовалась Ложкарева‑старшая.
– Можно сказать и так, – кивнула Елена, – но, кроме вас, у нас будут другие гости.
– Правда? – оживилась Наталья. – Что за публика?
– Мартин Готье, французский партнер Антонио, и несколько сотрудников из его фирмы.
– Лена, а что это за партнер... Он богатый?
– Знаешь, Наташа, у нас не принято интересоваться размером банковских счетов. Но я думаю, что Мартин – далеко не бедный человек. Между прочим, он вдовец...
– И сколько ему лет?
– Около шестидесяти.
– Юлька, тогда это по твоей части, – хохотнула Наталья.
– Мама, не начинай, – огрызнулась та.
– А чего? Давай тебе нового муженька подыщем. Ванька твой мне никогда не нравился. Надеюсь, после его последней выходки ты поняла, какую глупость совершила, не послушав меня?
– Мама, ну не начинай, ладно?
– Ладно, про Ваньку больше ни слова. Слушай, а может, ты серьезно задумаешься о новом браке? А что? Будешь жить во Франции. Разве плохо? Я буду тебя навещать.
– Ты лучше сама замуж, наконец, выходи, – сказала Юля.
– Зачем мне свой муж, когда есть чужие? – снова расхохоталась Ложкарева. – Потом я люблю мужчин помоложе...
Елена Васильевна поймала себя на мысли, что за те пять лет, что она не видела свою «подругу», та ничуть не изменилась.
– А куда мы едем? – спросила Юля. – Я хочу где‑нибудь пофотографироваться.
– Я скоро остановлюсь, и мы пройдемся по Ла‑Бокерии до Касса Бруно Квадрас. Это такое местечко, у которого непременно фотографируются все туристы.
– И что там такого необычного? – поинтересовалась Наталья.
– Фасад дома украшен раскрытыми зонтиками. Там раньше находилась контора местного фабриканта, производившего зонты.
– Да‑да, я об это слышала! – обрадовалась Юлька. – Тетя Лена, мне нужна профессиональная фотография на фоне этих зонтов. Я определю ее на рекламные билборды своей фирмы.
– У тебя есть своя фирма? Это интересно! Какой у тебя бизнес? – поинтересовалась сеньора Ампбро.
– У меня фитнес‑клуб, – не без гордости ответила Юлия. – Я забыла, а ваш муж чем занимается?
– У него фирма по внедрению инновационных технологий.
– Понятно. Так у этих зонтиков можно найти профессиональных фотографов?
– Да, я думаю, что это не проблема.
– Мама, представляешь, по всему Горовску будут висеть мои фотографии?
– Ну не знаю. – Наталья отнеслась к идее дочери скептически. – Мне кажется, на фоне моря было бы интересней.
– Фи, какая банальщина! Я давно искала для наружный рекламы нестандартный антураж.
– А я сходила бы на корриду, – мечтательно произнесла Наталья. – Лена, ты нас туда сводишь? Или тебе быков жалко?
– Быков? С какой стати мне их жалеть?
– Ну не знаю, ты всегда была такой сентиментальной. – Ложкарева оценивающе посмотрела на подругу. – Не пойму, что в тебе изменилось. Скажи, ты пластику уже делала?
– Представь себе, нет.
– Так я тебе и поверила! Ты же уезжала из России с двойным подбородком и с мешками под глазами.
– Так уж и с мешками? Ты ничего не перепутала? – возразила ей Елена Васильевна.
– Представь себе! Со стороны ведь виднее. Так что тебе не удастся меня провести. Ты определенно что‑то сделала со своим лицом. Это результат термажа или все‑таки SMAS‑пластики? Молчишь, значит, я попала в точку. Сколько такие операции в Испании стоят?
– Не знаю. Я ничего такого не делала, но регулярно пользуюсь косметическими масками и кремами.
– Допустим. А как же тебе удалось повернуть вспять стрелку напольных весов? Только не говори, что обошлась без липосакции. – Ложкарева продолжила стрелять ядовитыми стрелами.
– Так и есть, – спокойно ответила Елена. – Здесь у меня совсем другой режим питания и, разумеется, рацион.
– Мама, а я всегда говорила, что надо есть больше морепродуктов, – вклинилась в разговор Юля. – А ты без мяса жить не можешь.
– Не обо мне речь. Слушай, Лена, а ты неплохо водишь машину! Хотя по здешним дорогам разве что слепой не сможет водить. – Наталья так и пыталась чем‑нибудь поддеть «подругу», но та не поддавалась на ее провокации. – Я вот никак не пойму, почему же твоя Алина здесь не осталась?
– Ей не подошел морской климат, – ответила сеньора Ампбро, готовая к этому вопросу.
– Да? А я думала, вы с ней Антонио не поделили. – Ложкарева громко рассмеялась над собственной остротой. – Слушай, Лена, а почему твоя дочь до сих пор не замужем? Ей сколько уже лет? Тридцать?
– Она младше Юли на пять лет. Все, мы приехали. Дальше пойдем пешком.
– А это ничего, что машина с открытым верхом? – осведомилась Наталья, выйдя из кабриолета. – Тут не воруют?
– Наташа, а что здесь воровать? Не сиденья же?
– Мама, действительно, что ты какую‑то глупость спрашиваешь!
– Да‑да, я совсем забыла, что мы не в России. У нас и на сиденья бы позарились, – сказала Ложкарева и огляделась по сторонам.
Ее взгляд зацепился за водителя припаркованного по соседству джипа. Он был молод, мускулист, загорел. Наталья послала ему воздушный поцелуй. Молодой человек отвернулся. Подобная ситуация повторялась еще несколько раз и по дороге к Касса Бруно Квадрас и уж тем более около этого оригинального здания, вокруг которого так и кишели туристы из разных стран. Пока Юля была увлечена выбором наиболее подходящего ракурса для своей фотографии, Наталья всячески пыталась привлечь к себе внимание молодых мужчин, причем национальность для нее не имела значения. Елену Васильевну ее неуемное подмигивание сильно смущало. Один молоденький араб сразу клюнул на ее ужимки, подошел к ней и стал что‑то лопотать на своем языке. Ложкарева, естественно, ничего не поняла, но смеялась так, будто араб рассказывал ей анекдот за анекдотом.

* * *

Экскурсия Ложкаревых к Касса Бруно Квадрас, естественно, была запланирована заранее. Я тоже туда пришла, и не одна, а со своим «рабом».
– Так, Женя, видишь трех женщин, что разговаривают с седым фотографом?
– Вижу. Та, что в шортиках, очень даже ничего.
– Забудь о ней и обрати свое внимание на ту, что в полупрозрачном сарафане. Она как раз направляется в нашу сторону.
– Ну обратил внимание, и что дальше?
– Ты должен с ней познакомиться, чем ближе, тем лучше.
– В смысле?
– Да, именно в том смысле, в котором ты подумал.
– Нет, ну мы так не договаривались, – заныл Женька. – Вот если бы с той, что в шортиках...
– Нет, знакомиться надо именно с той, что в сарафане.
– Сколько этой тетке? Лет тридцать семь? – Евгений явно занизил возраст Натальи. – Слушай, она чем‑то с той, что помоложе, похожа. Они сестры, что ли?
– Ага, сестры, – подтвердила я со скрытой иронией.
– Нет, я выбираю, ту, что моложе.
– Ладно, гони семь тысяч евро, и будем считать, что ты со мной в расчете, – сказала я снисходительно, зная наверняка, что такой вариант моего должника тоже не устроит. – Нет, ты, конечно, можешь отказаться и от того и от другого, но тогда мне придется кое‑кого побеспокоить в Воронеже. Ты знаешь, что бывает с теми, кто не возвращает карточные долги?
Разумеется, с моей стороны это был чистейший блеф. Я никогда в жизни не была в Воронеже, поэтому понятия не имела, к кому там можно обратиться с этим вопросом. Но Евгений этого не знал. А поскольку он принял мои слова всерьез, то склонился к тому, чтобы исполнить мое желание.
– А ты знаешь, та, что постарше, тоже ничего, – сказал Женька, обратив внимание, что Наталья пользуется популярностью.
Я давно заметила, что дух соперничества возбуждает мужчин.
– Все, пора, твой выход, иначе она уйдет с этим арабом. Не забудь о том, что ты француз. Говори по‑русски, делая ударение на последний слог, и сыпь общеизвестными французскими словечками.
За несколько дней нашего знакомства я успела выяснить, что Женька знает этот язык в рамках школьной программы. Но большего от него и не требовалось.
– Ясно – бонжур, тужур, абажур, – грассировал он.
– Иди уже, гарсон, шансон, патиссон, – я буквально подтолкнула Евгения в сторону Ложкаревой‑старшей.
Он подошел к ней, потеснив плечом высокого, но щупловатого араба, и непринужденно заговорил с Натальей. Она моментально переключила свое внимание на нового кавалера. Араб сдался без боя и ретировался к группе своих соотечественников, тем более что они уже подтягивались к автобусу. Я отыскала взглядом Елену Васильевну и сделала ей еле заметный жест рукой, означающий, что все идет по плану. Она мне кивнула.
Юля позировала на фоне зонтиков, старательно демонстрируя седому фотографу свою пластику. По идее ей надо было отложить фотосессию на несколько дней, чтобы тело за этот период приобрело соблазнительный бронзовый оттенок, да и одеться как‑нибудь поярче. Но бывшая мисс Горовск не заморачивалась по поводу таких мелочей, наверное, считала себя неотразимой или надеялась на Photoshop.
Наталья, которая к своим пятидесяти четырем годам так и не привыкла пользоваться отчеством, вовсю кокетничала с тридцатилетним Евгением. Надо сказать, он здорово вошел в свою роль. Я видела, что он то и дело наклонялся к ее ушку и что‑то эротично шептал ей, обнимал за талию, в общем, вел себя, как заправский ловелас. Один был минус в его поведении. Женя периодически оглядывался на меня, пытаясь узнать, довольна ли я его игрой. Впрочем, Наталья этого не узрела.
Елена Васильевна наблюдала со стороны то за своей бывшей подругой, то за ее дочерью и думала о чем‑то своем, причем думы ее были не слишком радостными. Я могла только догадываться, что сеньора Ампбро была озабочена тем, не возникнет ли с появлением в Барселоне Ложкаревых новых семейных проблем.
Юлия увидела, что ее мать обнимается с одним молодым человеком, но при этом умудряется подмигивать другому, стоящему у автобуса, тут же закончила фотосессию, взяла у пожилого фотографа визитку и стала стрелять глазами направо и налево, пытаясь найти подходящий объект для экспресс‑знакомства. Женщинам, оказывается, тоже присущ дух состязательности. Мне показалось, что самолюбие бывшей мисс Горовск было сильно задето тем, что мать пользуется такой популярностью, а она сама вне поля зрения мужских взглядов. Впрочем, очень скоро этот пробел был восполнен. Около Юлии стал крутиться мужчина лет сорока пяти. Увы, он оказался не свободен. Вскоре рядом с ним нарисовалась полная низкорослая женщина, вероятно, его супруга.
Сеньора Ампбро подошла к Юле и сказала:
– Было бы неплохо пообедать. Ты как на это смотришь?
– Да, я бы, пожалуй, что‑нибудь выпила. Но у мамы, кажется, другие планы. – Юля помахала ей рукой.
– Ты ей завидуешь или мне показалось?
– Вот еще! По‑моему, этого мачо не раскрутишь даже на ужин в ресторане.
Елена Васильевна подумала, что Ложкаревы ничуть не изменились. Они как были обе охотницами, так и остались.
– Юля, твоей маме сейчас не до нас, – сказала она, – а мне надо кое о чем вас предупредить...
– Да, тетя Лена, я вас слушаю, – ответила та, продолжая сканировать окружающее пространство, выискивая стоящую кандидатуру для курортного романа.
– Понимаешь, завтра у нас соберется очень приличная публика, поэтому вы должны выглядеть и вести себя, как говорят французы, комильфо. Юля, ты меня слышишь?
– В смысле? – Ложкарева‑младшая непонимающе воззрилась на сеньору Ампбро.
– Я говорю, что завтра к нам приглашены люди определенного круга...
– Ясно, будет ужасная скукота! А может, мы к вам в другое время придем? К чему эти церемонии? – спросила Юля и снова помахала матери.
– Нет, если вы, конечно, не хотите, то...
– Чего это мы не хотим? – поинтересовалась неожиданно подошедшая к ним Наталья.
– Мама, да вот тетя Лена говорит, что мы не умеем вести себя в приличном обществе, – тут же пожаловалась ей Юлия.
– Это мы‑то не умеем? – усмехнулась Наталья. – Да если ты, Леночка, хочешь знать, то я на прошлой неделе ужинала с вице‑мэром Горовска. А Юлечка вообще завсегдатай всех элитных горовских тусовок.
– Вот именно, – подтвердила та. – Еще ни у кого не было повода усомниться в моем вкусе и манерах.
– Наташа, скажи, а что вот это сейчас было? – спросила Елена.
– В смысле?
– Ты первый раз видела этого молодого человека, а вела себя с ним так, как будто он твой любовник.
– Пока нет, но непременно им станет. Между прочим, Эжен – француз. Мы договорились с ним встретиться вечером. Он собирается снять для нас бунгало прямо на берегу моря, – сексуально пропела Наталья.
– Мама, а ты что, понимаешь по‑французски? – удивилась Юля.
– Нет, Эжен неплохо говорит по‑русски. Он такой душка!
– Я заметила, – оценила Юлия. – А он с кем здесь отдыхает? Надеюсь, не с женой и не с подругой?
– Я это еще не выяснила, но думаю, что он один.
– Девочки, а я вам не мешаю, нет? – поинтересовалась Елена Васильевна.
– Тетя Лена, вы, кажется, нас в ресторан приглашали, – напомнила Юля. – У меня как раз аппетит проснулся. Хочется чего‑нибудь сладенького.
– Нет проблем.
– Надеюсь, обед будет за твой счет? – осведомилась Наталья.
– Ну, разумеется, – подтвердила сеньора Ампбро и направилась в ту сторону, где был припаркован ее кабриолет.

* * *

– Ну, давай, Женя, колись, что ты там наобещал Наталье? – спросила я, когда он, оставив свою новую знакомую, наконец подошел ко мне.
– Эта сексуально озабоченная особа сама потребовала снять бунгало на берегу моря. Мы обменялись телефонами. Я дал ей тот номер, что ты мне сказала. Полина, а кому она будет звонить?
– Тебе. Вот, держи симку.
– А что мне ей сказать, если Натали позвонит первой? – спросил Евгений, меняя в своем мобильнике симки. – Она ведь думает, что я побежал суетиться насчет бунгало. У нее сейчас важная встреча, а вечером она совершенно свободна.
– Бунгало, говоришь? – усмехнулась я. – Что ж, будет ей бунгало. Надо у кого‑нибудь выяснить, где сдаются домики на ночь.
– Ты предлагаешь, чтобы это сделал я?
– Ну не я же!
– Нет, Полина, мы так не договаривались!
– Договаривались, – возразила я. – Ты садился играть в карты, зная, что можешь проиграть. Раз уж ты выбрал исполнение желания, то все расходы я беру на себя. Бунгало я для вас сниму.
Евгений больше не возражал. Кажется, его такой расклад вполне устраивал, а ломался он только для вида. Правильно дед говорил, что перевелись настоящие мужики. Вот взять, к примеру, этого воронежца. Будь он немного поумнее, то послал бы меня к черту, а он испугался, что по возращении на родину я на самом деле смогу выбить у него долг. Семь тысяч евро – это не маленькая сумма, плюс проценты...
– Полина, я согласен развлечь ночью эту тетку, но у меня есть к тебе одна просьба... если ты, конечно, не возражаешь...
– Ну что еще? Выпивку, в пределах разумного, я вам обеспечу.
– Не откажусь, но я не про это...
– А про что?
– Знаешь, мне пришлось кое‑что наврать нашим мужикам. Ну что мы с тобой, – Женькин голос приобрел отчетливо сексуальный оттенок, – в общем, ты поняла, да?
– А промолчать ты не мог?
– Нет, они меня замучили своими расспросами.
– Ладно, – смилостивилась я. – Пусть думают о нас что хотят. Они мне до лампочки.
– Тогда нам придется вести себя при них так, будто мы близки и не скрываем этого. – Евгений обнял меня за талию.
– Давай без фанатизма, ладно? Тем более сейчас поблизости никого из нашей группы нет.
– Полина, ты потрясающая девушка. Скажи, а где ты научилась так суперски играть в карты?
– Какая разница?
– И все‑таки?
– Ну, допустим, мой дедушка профессиональный карточный игрок.
– Понятно, а вот я – любитель.
– Я это сразу просекла. Женя, мой тебе совет – никогда больше не садись играть в карты в незнакомой компании. Так, видишь, мужик продает цветы?
– Ты какие предпочитаешь?
– Не срезанные с клумбы. Я просто подумала, что у него можно спросить насчет бунгало.
– Попробую.
Женька подошел к пожилому испанцу, держащему в руках несколько букетов. Они общались минут десять, и, кажется, продуктивно. Выслушав туриста, продавец энергично закивал, а затем стал что‑то ему объяснять. После этого Евгений купил у него небольшой букетик мелких розочек и преподнес его мне. Мы вернулись в отель и встретили около стойки рецепции Рому и Вову. Они увидели у меня цветы и стали весело подмигивать моему «ухажеру».


Глава 16


На следующее утро сеньора Ампбро поехала в салон, чтобы сделать разные косметические процедуры, маникюр, прическу. Она пробыла там часа три и очень торопилась вернуться домой, ведь хлопот, связанных с приемом, было еще много. Уже издалека Елена заметила две одинокие женские фигуры, подпирающие забор.
– Ну наконец‑то! – Наталья бросилась наперерез кабриолету и обрушила на свою «подругу» гневную тираду. – Вот, значит, как ты нас ждешь? Сказала своей прислуге, чтобы она нас на порог не пускала, да?
– Наташа, ну что за глупости ты говоришь? Я же сама вас пригласила, но, правда, не к этому часу.
– Мы пытались объяснить охраннику, что приглашены, но все без толку, – встряла в разговор Юлия. – Служанка, которую он позвал, тоже по‑русски не понимает. Тетя Лена, как же вы с ней общаетесь?
– По‑испански, – ответила сеньора Ампбро. – Я не понимаю, как вы оказались здесь в это время? Вы что, забыли, в котором часу будет прием?
– Ничего мы не забыли, – огрызнулась Наталья. – Мы, знаешь, подумали, что вечером тут будет много народу и нам толком не удастся ни пообщаться с тобой и твоим мужем, ни посмотреть как следует дом. Так ты нас пустишь или нам уйти? Учти, Лена, если мы уйдем, то больше не вернемся.
Угроза была смешной. Елена Васильевна поймала себя на мысли, что если бы не план мести, то этот вариант ее очень бы устроил. Ей самой уже хватило вчерашнего общения с Ложкаревыми на всю оставшуюся жизнь. Во время прогулки по Барселоне Наталья вела себя как женщина легкого поведения, Юля от нее не отставала. То ли еще будет. Сеньора Ампбро осознавала, если план сработает, то жесткого объяснения с мужем ей не избежать. Но разве она не подготовилась к этому морально, когда согласилась с тем, что Ложкаревых непременно следует наказать?
– Тетя Лена, я не поняла, вы нас отказываетесь принимать сейчас, да? – уточнила Юлия тихим голосочком, который противоречил ее броской внешности.
– Куда уж я от вас денусь, – ответила ей Елена Васильевна. – Садитесь в машину.
Ложкаревы не заставили себя долго уговаривать, они тут же запрыгнули в кабриолет, причем обе на заднее сиденье, и стали там шептаться. Ворота беспрепятственно открылись перед автомобилем хозяйки. Проехав с ветерком по приусадебному участку, Елена остановилась около двухэтажного особняка и сказала:
– Можете выйти здесь. Я поставлю машину в гараж, потом вернусь.
Ложкаревы выпрыгнули из кабриолета и стали осматриваться. Люсия метнула в сторону россиянок, которые полчаса назад рвались сюда, как к себе домой, недобрый взгляд. Сеньора Ампбро это заметила и подумала, что бдительность и дотошность прислуги должны помочь в осуществлении коварного плана. А Люсия наверняка даже представить себе не могла, какая важная роль отведена ей сегодня. Елена видела в зеркале заднего вида супердовольные лица Ложкаревых. Нетрудно было догадаться, что у этих женщин тоже есть определенный план, который они уже начали приводить в действие. Иначе они не притащились бы сюда так рано. «Ну это мы еще посмотрим, кто кого», – усмехнулась сеньора Ампбро и заехала в гараж. Поставив машину, она нашла своих ранних гостей около бассейна.
– У вас тут мило, – заметила Юля. – Тетя Лена, а можно я искупаюсь в бассейне?
– Разве ты взяла с собой купальник? – удивилась Елена Васильевна, оглядывая с ног до головы молодую женщину. На ней было довольно симпатичное коктейльное платье мятно‑зеленого цвета и босоножки на высоких каблуках. В руках она держала миниатюрный белый клатч.
– У моей дочери такая идеальная фигура, что она может позволить себе искупаться и без него, – заметила Наталья и неприлично громко расхохоталась.
Теперь о ее присутствии знали все мужчины, находящиеся в доме. Елена заметила в окне кабинета своего мужа, на балконе гостевой комнаты – Мартина, а около хозблока – садовника со шлангом в руках. Все смотрели в сторону бассейна.
– Хочу заметить, что в моем доме это не принято, – сеньора Ампбро сурово посмотрела на Юлию. – В Барселоне есть пляжи для нудистов.
– Лена, ну какая же ты наивная! Успокойся, мы взяли с собой купальники. – Наталья выставила вперед свою вместительную сумку, украшенную шелковыми розочками. – Твоя дочь сказала, что здесь есть бассейн. Надеюсь, халаты и пляжные тапочки у тебя найдутся?
– Найдутся. Но разве вы не боитесь испортить свои прически и макияж? – удивилась Елена.
– Не волнуйтесь, мы все поправим до вечера, – пообещала Юля.
– Ладно, пойдемте в дом, я покажу вам комнату, где вы сможете переодеться, – сухо сказала сеньора Ампбро, когда поняла, что спорить с Ложкаревыми бесполезно.
Если уж они решили искупаться в бассейне, то непременно сделают это, не сейчас, так вечером, когда соберутся все гости. С них станется. Поскольку из двух зол выбирают наименьшее, Елена решила уступить Ложкаревым сейчас. Она позвала Люсию и сказала, чтобы та приготовила все, что необходимо гостьям для купания. Вместо ответа служанка спросила, что скажет об этом сеньор Антонио. Хозяйка понятия не имела, как отреагирует супруг, когда увидит незнакомых женщин, плавающих в бассейне. В другое время он, возможно, не придал бы этому особого значения. Но сейчас здесь находился этот сухарь Мартин, у которого неизвестно что было в голове. Антонио работал с ним не так давно, и между ними пока не возникло полного взаимопонимания. С его предшественником не было никаких проблем, а Мартин Готье решил пересмотреть политику французской фирмы и лично присматривался ко всем зарубежным партнерам. Теперь он прибыл в Барселону, чтобы поближе познакомиться с Антонио Ампбро.
– Сеньора, я бы на вашем месте отговорила их от этого занятия, – сказала Люсия, естественно, по‑испански.
– Я сама знаю, что мне делать. Не тебе меня учить! Иди и выполняй то, что тебе приказано, – прикрикнула на нее хозяйка, и служанка отправилась за халатами и полотенцами.
– Она чем‑то недовольна или мне показалось? – осведомилась Наталья.
– Показалось, – ответила Елена и повела своих соотечественниц в дом.
В холле им встретился Антонио, и россиянки были ему тотчас представлены. Ложкаревы вели себя с ним на удивление скромно. Сеньора Ампбро сразу углядела в этом какой‑то подвох. Пока они переодевались, Антонио поинтересовался у жены, почему ее гостьи пришли так рано. Она попыталась отшутиться, сказав, что ее подруги безмерно счастливы в Барселоне, а счастливые часов не наблюдают. Муж выслушал жену, но юмора в ее словах не углядел. Тем не менее он не стал больше ни о чем спрашивать и зашел обратно в свой кабинет.
Елена сделала несколько распоряжений на кухне, затем поднялась наверх и столкнулась в коридоре с Мартином. Он спросил у нее по‑испански, что это за прекрасные дамы плещутся в бассейне. Сеньора Ампбро объяснила ему, что это ее русская подруга со своей дочерью. Мсье Готье, о котором Антонио говорил, что тот лишен каких бы то ни было чувств и эмоций, сильно заинтересовался россиянками и даже отправился погулять по саду. Он начал описывать вокруг бассейна круги, сначала большие, затем все меньше и меньше, а потом и вовсе остановился у края.
Было очевидно, что шестидесятилетнего вдовца сильно привлекла Юлия. Он смотрел на нее совершенно завороженным взглядом. Она это почувствовала и стала демонстрировать ему красоту своего тела, упражняясь в аквафитнесе. Наталья, в пылу соперничества, тоже попыталась что‑то изобразить, но ее водные потуги были не столь изящны, как у ее дочери. Мартин по‑прежнему не сводил глаз с Юлии.
Вдоволь нанырявшись, она подплыла к бортику и подала ему руку, чтобы он помог ей вылезти из воды. Уже немолодой француз наклонился, взял ее за руку и в следующий момент оказался в бассейне прямо в одежде. Наталья громко рассмеялась дерзкой шутке своей дочери. Ситуация осложнялась тем, что мсье Готье не умел плавать. Женщины это поняли сразу, но принялись спасать Мартина, только когда он уже стал захлебываться.
Люсия, которая была не в меру любопытна, стала свидетельницей неблагоразумных маневров россиянок, и тут же побежала докладывать обо всем своему хозяину. Антонио был взбешен. Он нашел Елену и потребовал, чтобы она немедленно выставила своих соотечественниц вон. Спорить с мужем было бесполезно, он был настроен слишком решительно. План возмездия летел ко всем чертям. Но кто же знал, что Ложкаревым вздумается прийти сюда так рано и развлекаться по своему собственному усмотрению? И это несмотря на то, что их вчера предупреждали, что надо придерживаться этикета.
Елена подошла к бассейну и смутилась, увидев, что Юлия раздевает мокрого Мартина. Ей уже удалось стянуть с него рубашку с воротником поло, и теперь она совершенно беззастенчиво расстегивала его брюки. При этом мсье Готье ни только не был смущен тем, что совершенно незнакомая молодая женщина вторгается в его интимное пространство, он даже был весьма доволен происходящим. Наталья стояла рядом и держала наготове свой махровый халат.
– Что здесь происходит? – строго спросила сеньора Ампбро.
Ложкаревы даже ухом не повели, а вот Мартин в присутствии хозяйки дома тут же сконфузился и накинул на себя халат.
– Наташа, Юля, как это понимать?
– Тетя Лена, вы что, не видите, этот придурок упал в воду? – сказала она самым невинным тоном, а француз, которого только что обозвали, энергично закивал головой, подтверждая слова Юлии.
– Между прочим, я осталась без халата, – заметила Наталья. – Распорядись, чтобы мне новый принесли.
– Даже не подумаю. Вы сейчас переоденетесь и немедленно покинете этот дом.
– Ленка, ты с ума сошла! – опешила Ложкарева‑старшая. – Этот идиот сам в бассейн нырнул. Мы тут ни при чем. Скажи спасибо, что мы его вытащили, а то бы он мог утонуть.
– Я все видела в окно. Вы специально все это устроили, чтобы досадить мне, испортив отношения с мужем. Антонио возмущен вашим поведением и требует… – Елена не успела договорить, ей помешал Мартин.
– Сеньора Елена, – начал он по‑испански, – я не понимаю, о чем вы говорите, но мне показалось, что вы адресуете этим милым дамам свои претензии. Уверяю вас, это недоразумение произошло по моей вине. Я слишком близко подошел к краю и оступился. Давайте забудем об этом инциденте.
– Что он там лопочет? – осведомилась Наталья.
– Он взбешен вашим поведением и не намерен оставаться с вами под одной крышей, – соврала Елена, зная, что Мартин не понимает по‑русски.
– Пусть катится в свою Францию, а мы остаемся, – тут же нашлась Ложкарева‑старшая.
– Нет, мама, мы так не договаривались. Я уже начала его окучивать.
– И на этом закончишь. Убирайтесь из моего дома, – сказала Елена тоном, не терпящим возражений, и пошла вслед за Мартином, который оставлял на дорожке мокрый след от своих туфель, наполненных водой.
В дверях их встретил Антонио, он принес своему французскому партнеру извинения. А мсье Готье повторил, что сам проявил неловкость, поэтому не держит ни на кого зла. Елена встретилась с убийственным взглядом мужа и свернула в сторону хозблока, чтобы дать супругу время остыть, а заодно сделать внушение садовнику. Этот молодой человек при появлении в доме россиянок почему‑то совсем забыл о своих прямых обязанностях, забросил шланг и стал наблюдать во все глаза за происходящим. Елена как следует отчитала его, затем она зашла в дом через черный вход и остановилась около комнаты, где лежали вещи Ложкаревых. План отмщения летел ко всем чертям. Внезапно Елену осенило. Она зашла в комнату, сняла перстень, который совсем недавно вернулся к ней из России, и положила его в вазочку, стоящую на каминной полке. Едва хозяйка вышла в коридор, она услышала приближающиеся голоса, спряталась в гардеробной напротив и прислушалась.
– Ну и что нам теперь делать? – спросила Юля.
– Ничего, будем тянуть время. Силой нас отсюда наверняка не выставят, особенно если начнут собираться другие гости. А здорово ты, Юлька, все‑таки спихнула этого старикана в воду! А как ты его раздевала? У Ленки было такое лицо, будто она сейчас подавится собственной слюной.
– Я заметила.
Сеньора Ампбро едва не захлебнулась от возмущения. Ложкаревы находились в доме чуть больше часа, а уже успели нагадить. Убираться по‑хорошему отсюда они не собирались. К их выдворению действительно надо было прилагать физическую силу, но чуть позже. Знать бы наверняка, что нахалки найдут перстень и он перекочует из вазочки в чью‑нибудь сумочку. Раньше Наталья не упускала возможности прихватить драгоценности, которые плохо лежат. Елена даже пожалела, что не положила перстень на более заметное место. Выйдя из гардеробной, она остановилась около двери и снова прислушалась.
– Ну и куда нам вешать купальники? У прислуги не спросишь. Она ни бум‑бум по‑русски не понимает, – посетовала Наталья.
– Ой, мама, смотри, что я нашла, – подала голос Юля. – Классный перстенечек. Жаль, что мне он велик.
– Дай посмотреть.
Елена на цыпочках пошла по коридору к выходу. Она не сомневалась, что Наталья тут же приберет перстень к своим рукам. Значит, пора звать охранника. На полпути она встретила мужа. Он чему‑то улыбался.
– Я поговорил с Мартином, – сказал Антонио. – Старик, кажется, без памяти влюбился в дочь твоей подруги. Я забыл, как ее зовут?
– Юлия, или Джульетта. Кажется, она так представилась Мартину. А что тебя так радует?
– Представляешь, Мартин оттаял. Он стал улыбаться и даже намекнул, что готов пойти мне на уступки. Ты уже сказала гостьям, чтобы они покинули дом?
– Не успела, – соврала Елена.
– Это хорошо. Пусть остаются, только впредь они должны вести себя благоразумнее. Ты сможешь им это объяснить?
– Я постараюсь, – сказала сеньора Ампбро и направилась обратно к дому.
Антонио сменил гнев на милость, но Елену это совершенно не радовало. Она уже морально подготовилась к тому, что Ложкаревы скоро исчезнут с ее глаз долой. Если наутро она обнаружит пропажу перстня, то вызовет полицию и сообщит полисменам о своих подозрениях.
– Ну наконец‑то, – обрадовалась Наталья, когда Елена открыла дверь. – Слушай, мы после купания так проголодались. Ты можешь нас накормить? А то до вечера мы тут от голода ноги протянем.
– Тетя Лена, а где можно просушить наши купальники? – самым невинным тоном осведомилась Юля.
Мать и дочь вели себя так, будто ничего из ряда вон выходящего не произошло и их не просили убраться отсюда.
– Оставьте мокрые вещи здесь, Люсия заберет их в сушилку.
– А как насчет обеда? – уточнила Наталья.
– Будет вам обед. Но сначала я хочу, чтобы вы пообещали, что остаток дня пройдет без подобных эксцессов.
– А что, собственно, случилось? – Наталья непонимающе развела руками. – Скучные у вас все тут, а твой муж особенно. А вот французишко ничего, с юмором. Юля решила им всерьез заняться. Ей определенно надо разводиться с Чирковым. Эх, жаль, что я Эжена сюда не взяла! Это тот мальчик, с которым я вчера около дома с зонтами познакомилась. У меня вечером было с ним свидание. Он просто чудо! Кстати, Эжен так забавно на русском языке балакает. Он мог бы переводить, что говорит Мартин. От вас ведь правильного перевода не дождешься. Лена, ну я не поняла, что там с обедом?
– Вас пригласят, – ответила сеньора Ампбро и пошла на кухню.
Обед прошел почти без эксцессов. Ложкаревы вели себя тихо и скромно, вероятно, вняли увещеваниям хозяйки дома. А вот Мартин не сводил глаз с Джульетты, поэтому заляпал соусом спортивный костюм, в который был вынужден переодеться после купания в бассейне. После обеда он надел смокинг с белой рубашкой и бабочкой и отправился гулять с Джульеттой по саду. А Наталья попросила Антонио показать ей дом. Елена догадалась, что она сознательно обратилась с этой просьбой не к ней, а к нему, чтобы вбить между ними клин ревности. Ампбро охотно согласился провести экскурсию, ведь дом был его фамильной гордостью.
Елена заглянула в комнату, где переодевались Ложкаревы, и обнаружила, что ее перстень с турмалином, окруженным бриллиантами, все еще лежит в вазочке на каминной полке. То ли «подруга» ее раскусила, то ли понадеялась на более крупный улов. В любом случае радоваться было нечему. Перехитрить Наталью было не так‑то просто, а вот предугадать, что она выкинет в следующую минуту, как раз таки сложно. Сеньора Ампбро не исключала, что в этот самый момент она клеит Антонио, но не пошла за ними, чтобы «подруга» не заподозрила ее в ревности. Нет, Елена не ревновала. Она была уверена в моральной устойчивости Антонио. А вот Люсия, как тень, ходила за своим хозяином. Убедившись, что он вне опасности, служанка нашла хозяйку и поделилась с ней своими выводами.
– Люсия, займись делом! – строго сказала ей сеньора Ампбро. – В последнее время ты стала частенько брать себе ненужную работу, а про свои основные обязанности забываешь.
– Простите, сеньора. – Люсия кротко склонила голову и отправилась на кухню, где стряпали работницы, специально нанятые по случаю званого ужина.

* * *

Гости стали собираться к семи вечера. К этому времени Ложкаревы успели и с домом познакомиться, и привести себя в более‑менее надлежащий вид. Конечно, с утра они выглядели поэлегантней. Но потом полезли в бассейн, будто нарочно хотели показать, что им плевать на всякие условности. Возможно, именно это и подкупило Мартина, он смотрел на Джульетту, как на богиню. Она благосклонно позволяла ему ухаживать за собой. Вероятно, Наталья смогла убедить дочь, что Готье – очень выгодная для нее партия. Во всяком случае, Антонио она наплела, что Юля уже подала на развод и вот‑вот станет свободной. Сеньор Ампбро был человеком дотошным, поэтому поинтересовался у Натальи, в чем причина развода. Ложкарева сразу же стала жаловаться, что Иван бьет Юлию. А еще она сказала, что именно по его вине у Юльки нет детей. Он, оказывается, переболел в детстве свинкой, которая дала осложнение.
– Когда это выяснилось, Юля еле уговорила его взять ребенка из детдома, он в конце концов согласился, но через месяц вернул его обратно, – нагло врала Наталья.
– Да, случай вопиющий, – посочувствовал ей Антонио. – Думаю, развод самое разумное решение в Юлином случае.
Наталья говорила об этом уже в присутствии Елены, даже не подозревая, что та знает правду. Антонио ушел встречать очередных гостей, а Наталья бросила своей «подруге»:
– Лена, между прочим, ты тоже в этом виновата, потому что плохо отговаривала Юльку от замужества.
– Она твоя дочь, ты бы и отговаривала ее получше. Кстати, я не думаю, что Мартин – подходящая для нее кандидатура.
– Да, он староват, но зато богат. Ладно, пойдем к гостям. Может, я и себе кого‑нибудь подберу.
– А как же твой Эжен?
– А что Эжен? Он очень симпатичный мальчик. У меня с ним был вчера совершенно потрясающий секс. Один минус, Эжен не так состоятелен, как мне бы хотелось. Он – скромный клерк в какой‑то лизинговой компании... Но несмотря на то что его бумажник не слишком набит деньгами, Эжен снял для нас бунгало прямо на берегу моря. Этот мальчик воплотил мечту всей моей жизни. Надо будет сделать ему подарок... Лена, признайся, ты скучаешь по прежним временам?
– Нет, Наташа, мне скучать некогда.
– Брось, Алина мне сказала, что ты здесь балуешься антидепрессантами. Я тебя понимаю, твой Антошка такой несексуальный. Но мой тебе совет: заведи себе любовника, и чем моложе, тем лучше. Иначе через пару лет ты попадешь в психушку. Испанские дурки, наверное, комфортабельнее наших, российских, но, право, я тебе такого будущего не желаю, – снисходительно улыбнувшись, Наталья вышла в сад, где гостям уже подавали аперитив.
Елена несколько минут приходила в себя от общения с этой грымзой, которая развлечения ради периодически щелкала своими ядовитыми зубками. Роль гостеприимной хозяйки давалась сеньоре Ампбро нелегко. Внимание постоянно отвлекалось на Ложкаревых. Наталья стала откровенно окучивать Хорхе, финансового директора фирмы. Тот хоть и пришел на прием к боссу без жены, но совершенно не был расположен к флирту с иностранкой, которая к тому же была старше его как минимум лет на десять. Но Ложкарева не сдавалась и, кажется, не считала языковой барьер серьезным препятствием для приятного времяпрепровождения. Бедняжке Хорхе оставалось только посочувствовать.
Мартин ни на шаг не отходил от Джульетты. Антонио периодически поглядывал в их сторону и удовлетворенно улыбался, считая, что теперь‑то уж контракт точно будет подписан. А вот Юля заскучала. Она так и порывалась куда‑нибудь улизнуть от француза, и это ей удалось благодаря матери. Наталья подошла, поклонилась мсье Готье, взяла дочь под руку и увела ее в дом. Чуть погодя Люсия направилась туда за ними, но вскоре выбежала обратно вся красная от негодования и стала искать глазами хозяина. Сеньора Елена перехватила служанку и спросила:
– Люсия, что с тобой происходит?
– Ничего. Это все ваши знакомые. Я застала их в кабинете, и они вытолкали меня оттуда.
– Люсия, кто тебе сказал, что надо следить за гостями?
– Сеньора, мне никто этого не говорил. Но я знаю, что сеньор Антонио не любит, когда посторонние находятся в его кабинете без разрешения.
– Люсия, мои знакомые хотели позвонить по телефону. Им нужна была тишина. Надеюсь, ты понимаешь, что не стоит беспокоить сеньора Антонио по таким пустякам?
– Да, сеньора Елена. – Служанка поклонилась и пошла на кухню.
Мартин заскучал, и если бы Антонио не отвлек его разговором, то он наверняка отправился бы на поиски Джульетты. Впрочем, очень скоро Елена пригласила всех пройти в гостиную, где гостей ждал накрытый стол. Наталья с Юлей спустились со второго этажа и как ни в чем не бывало влились в общую компанию. Кроме перстня с турмалином сеньора Ампбро приготовила для Ложкаревых еще одну приманку – платиновую брошь с изумрудами. Она оставила ее на туалетном столике в своей спальне. Антонио подарил ей это украшение на их первое Рождество. Елене оно почему‑то не понравилось. Она несколько раз надевала брошь, чтобы не обидеть мужа, но делала это без особого удовольствия. А в прошлом году тетушка Антонио проговорилась, что ее племянник когда‑то купил эти изумруды в платине в подарок своей невесте Анэтте. Но девушка трагически погибла, а брошь осталась. Узнав эту историю, сеньора Ампбро совсем перестала носить это украшение.
Когда возникла идея подловить Наталью на краже, Елена сразу вспомнила про нелюбимую брошь. Ее было совсем не жалко, не то что перстень с турмалином. Только от безысходности она положила его в вазочку на каминной полке, думая, что Ложкаревы покинут дом раньше времени.
Зуд любопытства так и подталкивал сеньору Ампбро подняться в свою спальню и посмотреть, на месте ли брошь с изумрудами, но она терпела. В комнату с камином она тоже больше не заходила, решила, что проверит «капканы» после того, как разойдутся все гости.
Пока меняли блюда, гости снова вышли в сад. Наталья вдруг переметнулась с Хорхе на Антонио. Она подошла к нему с двумя бокалами шампанского и предложила какой‑то тост. Они выпили и поставили пустые бокалы на поднос, который держал официант. Антонио стал что‑то болтать без умолку. Елене показалось, что муж сильно опьянел. Наталья внимательно слушала Антонио и аккуратно уводила его в сторонку. Елена занервничала и даже хотела подойти к ним, но ее отвлекли другие гости. Пока она общалась с начальником рекламного отдела и его супругой, Антонио и Наталья совсем исчезли из вида. Юля тоже куда‑то пропала. Мартина это серьезно озадачило. Он поинтересовался у Елены, где Джульетта, но она лишь пожала плечами. Вскоре из ниоткуда возникла Наталья, и Мартин переадресовал свой вопрос ей. Но Ложкарева‑старшая, похоже, этого тоже не знала. Если кто‑то и был в курсе, куда делась молодая россиянка, то это Люсия. Последние полчаса с ее лица не сходила загадочная улыбка Джоконды.
Елена зашла в дом и увидела, что дверь в кабинет открыта. За столом, обхватив голову руками, сидел Антонио.
– А, это ты, – встрепенулся он. – Я что‑то неважно себя чувствую.
– Что с тобой?
– Голова кружится. Наверное, это давление.
– А по‑моему, ты сегодня выпил немного больше обычного.
– Нет, что ты! – возразил муж. – Мне уже лучше. Надо идти к гостям.
Елена увидела, что муж покачнулся, и осуждающе покачала головой. Он действительно был пьян, но не хотел в этом признаться.
Когда все гости снова собрались за столом, Елена заметила, что Юлия и Мартин сидят порознь. Юлия пересела к своей матери и стала что‑то нашептывать ей на ухо. Наталья была явно не в восторге от услышанного. Она бросала косые взгляды на француза, который сидел с таким ошарашенным видом, будто только что обнаружил под взбитыми сливками стоящего перед ним десерта, перчик чили с хреном, а вовсе не чернослив с орехами. Что бы это значило? Может, у него пропало портмоне? Меньше всего сеньоре Ампбро хотелось, чтобы Ложкаревы обворовали кого‑то из гостей и уж тем более мсье Готье. Если по вине ее «подружек» сорвется подписание контракта, то Елену будут ждать грандиознейшие разборки с мужем.
Наталья с Юлей покинули дом Ампбро одними из первых. Остаток вечера Мартин был так же хмур, как и в день своего приезда. Опьяневший Антонио этого не заметил. Когда все сотрудники фирмы разъехались, Мартин, мрачнее тучи, удалился в гостевую комнату. Елена уложила мужа в постель и наконец отправилась проверить, на месте ли дорогие приманки или их слизнули плотоядные хищницы. Перстень с гравировкой «НА» по‑прежнему лежал в вазочке на каминной полке, а нелюбимая брошь – на туалетном столике в спальне. Елена была в шоке от того, что эти драгоценности оказались невостребованными. Неужели с возрастом Наталья стала более осмотрительной? Или ее остановили таможенные формальности? Как бы то ни было, но план мисс Робин Гуд провалился. Зато план самих Ложкаревых удался. Они не только развлеклись здесь по полной программе, но и смогли расстроить подписание очень важного контракта.

* * *

Утром мсье Готье сообщил, что переезжает в отель. Он никак не объяснил, чем вызван этот импульсивный поступок, но то обстоятельство, что из множества отелей Барселоны он выбрал именно «Каталонию Берни», натолкнуло Антонио на мысль, что его партнер хочет поселиться поближе к Джульетте. Сеньор Ампбро, не знавший об их размолвке, тешил себя надеждой, что Мартин непременно подпишет в понедельник контракт. Елена была другого мнения на этот счет. Она догадывалась, что мсье Готье не только не помирится с Джульеттой, но даже не встретится с ней, потому что Ложкаревы жили совсем в другом отеле, в двухзвездочной «Санта‑Марте».
Ближе к полудню Антонио обнаружил, что у него пропали наручные часы.
– Елена, ты не помнишь, куда я их положил?
– Прости, дорогой, но я этого не видела.
– Ничего не понимаю. Вчера они точно были на мне, но я не помню, как их снимал.
– По‑моему, ты очень многого не помнишь, – упрекнула Елена мужа. – Я никогда прежде не видела тебя таким пьяным. Ты еле держался на ногах и нес какую‑то чушь.
– Дорогая, уверяю тебя, я выпил‑то немного больше обычного. Не понимаю, как такое могло случиться... Скажи, все мои сотрудники видели, в каком я состоянии?
– А ты сам как думаешь?
– Какой кошмар! Быть может, и Мартин съехал от нас из‑за этого? – Антонио вопросительно посмотрел на жену, но Елена промолчала. – Где же все‑таки мои часы?
– Наверное, ты обронил их в доме или в саду, – предположила Елена. – В кабинете смотрел?
– Да, я уже туда спускался. Я попрошу Люсию, чтобы она их поискала.
– Да, конечно, – сказала Елена и призадумалась.
Часы у Антонио были дорогие, престижной швейцарской фирмы «PATEK PHILIPPE», со скелетоном, турбийоном и репетиром. Он носил их уже второй год, но пропали они вчера, когда в доме появились Ложкаревы. Наталья изменила бы самой себе, если бы ушла из богатого дома без трофея. Елена вспомнила, как ее «подруга» угостила Антонио шампанским. После этого он стал вести себя неадекватно. Вероятно, она что‑то подсыпала ему в бокал, а затем, когда Ампбро дошел до кондиции, она незаметно расстегнула браслет, подхватила падающие часы и спрятала их в укромном местечке. Потом в памяти всплыл обрывок разговора: «Несмотря на то что его бумажник не слишком набит деньгами, Эжен снял для нас бунгало прямо на берегу моря. Этот мальчик воплотил мечту всей моей жизни. Надо будет сделать ему подарок»...
Наталья всегда делала дорогие подарки своим мальчикам, на которые, впрочем, не тратила ни одной собственной копейки. Сомнений не было, швейцарские часы совсем скоро должны были оказаться в руках у Эжена. Елена взяла мобильник и послала несколько эсэмэсок...
Антонио в бешенстве залетел в спальню и стал кричать дурным голосом, что его обокрала Наталья.
– Дорогой, с чего ты это взял? – как можно спокойнее спросила Елена.
– Я кое‑что вспомнил, – сказал Ампбро, нервно теребя рукав своей рубашки.
– Сам вспомнил? – недоверчиво переспросила жена.
– Хорошо, не сам, мне кое‑что подсказала Люсия. Я сопоставил ее слова со своими ощущениями и понял, что она права.
– Снова Люсия пытается ввести тебя в заблуждение. Помнишь, она сказала тебе, будто я отдала перстень Алине? Ты ей поверил, хотя это было неправдой. – Елена сочла, что не должна сразу же верить в причастность своей «подруги» к пропаже швейцарских часов.
– Я не знаю, что ей тогда взбрело в голову... Но сейчас Люсия определенно права. Наталья с Юлией мне сразу не понравились. Они вели себя здесь вызывающе смело.
– Ты имеешь виду то, что они решили искупаться в жаркий день в бассейне?
– Не совсем. Зачем они искупали Мартина?
– Я не видела, как все это произошло, – уверенно соврала Елена. – А мсье Готье утверждал, что он сам оступился. Между нами говоря, с его стороны было не совсем прилично так откровенно пялиться на незнакомых женщин в купальниках.
– Согласен. Но разве они не такого внимания добивались?
– Мне трудно об этом судить. Потом ты сам так радовался тому, что Мартин запал на Джульетту.
– Я же не знал, что она настолько... легкомысленна. – Антонио долго подбирал подходящее слово.
– Легкомысленна? Что ты хочешь этим сказать?
– Она целовалась с нашим садовником, а Мартин это увидел.
– Не может этого быть! Откуда ты это знаешь? – Антонио молчал, но Елена догадалась, каков источник его информации. – Тебе это тоже Люсия сказала?
– Допустим.
– Значит, так и есть. Люсия слишком много на себя берет.
– Она выполняет свои обязанности.
– Значит, стучать, в смысле наушничать, – это ее обязанности? Я не знала этого прежде.
– Ее обязанности – следить за порядком в доме. А я слово «порядок» понимаю очень широко. Ты не должна была приглашать к нам своих знакомых.
– Может, мне и дочь нельзя сюда приглашать? – спросила Елена с вызовом.
– Алина здесь совсем ни при чем. Речь идет конкретно о тех женщинах, что были у нас вчера. Елена, мы сейчас же отправимся с тобой в отель за часами. Надеюсь, Наталья еще не успела их продать.
– Если ты так уверен, что часы украла именно она, то почему бы тебе сразу не обратиться в полицию? – Елена стала подталкивать мужа к единственно правильному решению.
– Я не делаю это исключительно из‑за тебя.
– Вот как?!
– Да, у меня нет никакого желания заводить на твоих соотечественниц уголовное дело. Но дарить им свои часы я не намерен. В конце концов, это «PATEK PHILIPPE»! Такую марку покупают один раз и на всю жизнь.
Зазвонил телефон, и Антонио ответил. Он слушал молча, но, судя по тому, что его лицо постепенно покрывалось пунцовыми пятнами, ему сообщали крайне неприятную информацию.
– Спасибо Хорхе, – наконец сказал Ампбро. – Ты все правильно сделал.
– Это был твой финансовый директор?
– Да.
– Что он сказал?
– Он видел, как Наталья что‑то подсыпала в шампанское, но не успел предупредить, чтобы я не пил. Хорхе думал, что она ему принесет этот бокал, ведь поначалу он был объектом ее пристального внимания. Разве отсюда не напрашивается вывод, что твоя подруга подсыпала мне в бокал какой‑то препарат, чтобы одурманить меня и стащить часы?
Елена задумалась над версией мужа.
– Антонио, мне очень сложно поверить в то, что Наталья способна на воровство. Но если это так, то она заслуживает наказания.
– Значит, ты не против того, чтобы я обратился в полицию? – уточнил сеньор Ампбро.
– Нет, это твое законное право, – сказала Елена, и ее муж тут же взялся за телефонную трубку. – Подожди, ты должен знать, что Ложкаревы живут в отеле «Санта‑Марта».
– А как же «Каталония Берни»? Они съехали оттуда из‑за Мартина?
– Нет, они с самого начала жили в «Санта‑Марте», но стыдились в этом признаться.
– Откуда ты это знаешь?
– Я случайно увидела карточку гостя «Санта‑Марты». Антонио, скажи, ты очень сердишься на меня за то, что я пригласила Ложкаревых в гости? – Елена подошла к мужу и обняла его за плечи.
– Дорогая, я уверен, что ты не знала, на что стали способны эти женщины. Ты не видела их долгое время...
– Да, Антонио, я действительно этого не знала, и мне очень жаль, что все так получилось... Звони в полицию, по горячим следам тебе еще смогут вернуть часы.


Глава 17


Мы с Женькой лежали на соседних шезлонгах и играли в города.
– Тверь, – сказал он.
– Ростов, – ответила я.
– Воронеж. Все, Полина, мне надоело! Я хочу знать, какие у нас планы на сегодняшний вечер?
– Я пока не могу тебе этого сказать. Жду звонка.
– Ну жди, а я пойду искупаюсь.
– Спасательный круг не забудь, а то утонешь.
– Очень смешно!
Только Женька ушел, запиликал мой мобильник. Я прочитала эсэмэску от тети Лены и радостно воскликнула:
– Yes!
Ложкаревы все‑таки попались! Стоп! Здесь написано, что кража мужских часов исключительно на совести Натальи. Наверняка она сейчас обрывает телефон, чтобы дозвониться до Эжена, которому приготовила ценный подарок. Ай да Женька! Подтвердил свое гражданство не только французским прононсом, но и именем. Я представила, как оно приторно‑сладко звучит в устах Ложкаревой, и поморщилась. Ничего, пускай тетенька помучается неопределенностью. Женька вынул серую симку из своего мобильника и, скорее всего, больше не будет ею пользоваться. Я помахала ему рукой и стала одеваться. Мне надо было срочно ехать в готический квартал к отелю «Санта‑Марта», чтобы не пропустить момент, когда Наталью будут выводить в наручниках из отеля и сажать в полицейскую машину. Это зрелище стоило того, чтобы быть снятым на камеру.
– Полина, ты уходишь? А можно я пойду с тобой?
– Нет, Женя, тебе больше нельзя показываться на глаза Наталье. Как только ты мне понадобишься, я тебя наберу. Будь на связи.

* * *

Я приехала на такси к «Санта‑Марте» и на всякий случай пошла на ближайший пляж, чтобы посмотреть, нет ли там Ложкаревых. Мое чутье меня не подвело. После удачно проведенной операции они отдыхали. Юлька загорала топлес. Хорошо, что Наталье хватило ума не последовать ее примеру. Впрочем, что она могла продемонстрировать? Швы от пластической операции по увеличению груди?
Подойдя ближе, я не заметила, чтобы Наталья нервничала, опасаясь разоблачения. Впрочем, она и прежде никогда его не боялась. Я вспомнила повесть Марии Довгаль. Нонна‑Наталья, вопреки всем разумным правилам, взяла из камеры хранения ломбарда понравившиеся ей сережки, не дожидаясь срока, когда они перейдут из залогового имущества в разряд комиссионного товара, и повесила их на свои уши. После смерти мужа она обчистила сейф, подбросила ключи в карман пиджака заместителя директора и стала спокойно разгуливать по городу в краденом колье. Неужели сейчас часы лежат в ее номере? Вряд ли. Ложкарева наверняка считает, что в отеле такого низкого уровня, как «Санта‑Марта», нельзя доверять горничным. Каждый ведь по себе судит.
Наталья то и дело набирала какой‑то номер. Вероятно, пыталась дозвониться до Эжена, которому хотела преподнести дорогой подарок. Я знала наверняка, что он недоступен. Сделав еще одну безуспешную попытку, она засунула мобильник в сумку. После этого мать и дочь встали с шезлонгов и пошли купаться, оставив свои вещи без присмотра. Значит, здесь часов тоже не было. Ворам всюду мерещатся воры. Скорее всего, часы находились в одной из ячеек сейфа, который находился в «Санта‑Марте» рядом со стойкой рецепции.
На пляже мне делать было больше нечего, и я подошла к отелю. Около него стоял серенький микроавтобус. Что‑то подспудно натолкнуло меня на мысль, что это полицейская машина. Я зашла в отель и увидела в кресле напротив входа черноволосого мужчину в штатском, он искоса посмотрел на меня и снова уткнулся в журнал. Около рецепции стоял еще один мужчина и по‑испански разговаривал с администратором. При моем приближении тот еле заметно мотнул головой из стороны в сторону. Мол, не та. Я подошла к банкомату и вставила в него свою пластиковую карточку, чтобы снять наличные. Вскоре в отель зашли две женщины, отдаленно напоминающие Ложкаревых. Одной даме было около пятидесяти, другой – лет двадцать пять. Они разговаривали по‑немецки, но мужчины, завидев их, напряглись. Администратор снова дал отбой, отрицательно мотнув головой.
Испанская полиция хоть и работала оперативно, но с конспирацией у нее было как‑то неважно. Как бы эти мужчины в холле не спугнули прожженную воровку. Я вышла из «Санта‑Марты», отошла в сторонку и позвонила Евгению:
– Слушай меня внимательно. Сейчас ты переставишь симки, позвонишь Наталье, скажешь, что жутко соскучился, поэтому хочешь немедленно встретиться с ней. Намекнешь, что у тебя для нее есть сюрприз, и назначишь свидание около музея истории костюма.
– На какое время назначать встречу?
– Через двадцать минут. Будь с ней поласковее, пусть потеряет голову от желания и тут же бросится к тебе на свидание. Не забывай про французский прононс. Сразу после этого разговора поменяй симки обратно. Это надо сделать непременно. Ты понял?
– Понял. А что потом?
– А потом ты продолжишь заниматься тем, чем занимался. На свидание ни в коем случае не ходи.
– Не больно‑то и надо, – ответил Евгений и отключился.
Реакция на его звонок была поистине тайфунной. Минут через пять Наталья уже неслась с пляжа в отель. Устроившись в тенечке под пальмой, я стала наблюдать, что будет дальше. Минут через десять в гостиницу зашла Юля. Практически сразу после этого Наталью вывели под локотки на улицу и втолкнули в микроавтобус. Задержание происходило как раз в то время, когда туристы со всех сторон стекались в отель, чтобы переждать там дневной зной. Юля бежала вслед за полицейскими и кричала:
– Вы не имеете права! Это – моя мама. Она – гражданка России! Куда вы ее увозите? Я буду жаловаться в посольство.
Из машины вышел полицейский в форме и стал что‑то говорить Юлии. Вероятно, он знал русский. Ложкарева‑младшая слушала его молча и с каждым его словом делала шаг назад. Скорее всего, она поняла, что ее мать подозревают в очень серьезном преступлении, и испугалась, как бы ее не замели за компанию. Но Юлию никто не собирался задерживать. Полицейский сел в микроавтобус, и тот тронулся с места. Юля сначала была в столбняке, но потом вдруг бросилась на скамейку и стала колотиться в истерика. Туристы, проходящие мимо, таращили на нее глаза и посмеивались. Но разве о таком внимании она мечтала? Истерика длилась минут пятнадцать. Выбившись из сил, Юлия замолкла и стала вытирать слезы. Спектакль играть было не перед кем. Поднявшись со скамейки, она на деревянных ногах поплелась в сторону пляжа. Пройдя несколько метров, Ложкарева‑младшая остановилась, развернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в отель.
Я смотрела ей вслед и думала, закончена ли на этом моя миссия. Пожалуй, нет. Да, Наталья теперь хлебнет лиха в испанской тюрьме. Она это заслужила. А вот Юля пока никак не наказана. А ведь это из‑за ее неудовлетворенного желания выпотрошить из Костерина все до последней копейки мать пошла к бандитам и попросила попугать его друзей. Пусть косвенно, но Юлька все же была виновата в смерти Анны Степановны и Насти Фисенко. А как она обошлась с Лешей Андриановым? Эта эгоистка второй раз лишила его родителей, вернув в детдом как некачественный товар. Ложкарева‑младшая определенно заслуживала наказания. Я представила себе, как она возвращается в Горовск, а муж вышвыривает ее вещи на лестничную площадку со словами: «В фитнес‑клуб можешь не ходить. Пока ты загорала в Барселоне, я его продал, так же как «БМВ». Возможно, на этом период ее благосостояния кончится и другого подобного периода у нее никогда больше не будет.
Мне пришла эсэмэска от Елены Васильевны. Она назначала мне встречу около памятника Колумбу. Я взяла такси и поехала туда.
– Полина, у меня на все минут пятнадцать, не больше, – сказала она, когда мы встретились. – Сейчас Антонио в полицейском участке, дает показания. Я хочу коротенько рассказать тебе, что происходило вчера в нашем доме. Представляешь, Ложкаревы приперлись к нам едва ли не с утра...
– Да вы что?
– Я сама обалдела. – Далее тетя Лена скороговоркой рассказала мне про бассейн, про Мартина, про садовника, про две несработавшие «приманки», про странное опьянение Антонио и, наконец, про исчезнувшие часы. – Понимаю, Поля, что я говорила очень сумбурно, но обещаю тебе, что опишу все подробно в продолжение своей повести. Теперь вот еще что. Возьми это.
– Что это? – спросила я, глядя на конверт. – Письмо Алине?
– Нет, Полечка, там деньги.
– Тетя Лена, зачем? Не надо этого. – Я попыталась вернуть конверт обратно.
– Нет‑нет, никаких возражений не принимается. Купи себе кольцо, похожее на это, – сеньора Ампбро напоследок продемонстрировала мне перстень с турмалином, окруженным несколькими бриллиантами, – чтобы не было проблем с таможней. Все, дорогая, мне пора! Жаль, что я не смогу тебя завтра проводить. Алине привет.
– До свидания, тетя Лена! Спасибо вам за все.
– Это тебе спасибо.
Я положила конверт в сумку и пошла на поиски ювелирного магазина. В первом же бутике я купила перстень, отдаленно напоминающий тот, что Алинка выпросила у матери. Он тоже был из белого золота, но в центре сиял не турмалин, а какой‑то другой, более дешевый камень, и окружен он был, естественно, не бриллиантами, а фианитами. Во всяком случае, мне так сказали. Затем я вернулась в отель, заказала в номер то ли поздний обед, то ли ранний ужин, и стала смотреть телевизор, пытаясь найти российский канал. Меня уже тянуло на родину. В дверь постучали.
– Входите! – крикнула я.
– Полина, я тут пришел сказать, что мне позвонила сестра Натальи и предложила встретиться.
– Женя, как Юлька могла тебе позвонить, если я просила тебя сразу же вынуть серую симку? Почему я ее у тебя не отобрала!
– Понимаешь, на моей баланс вот‑вот обнулится, а я хотел сделать один очень важный звоночек. Только я включил телефон, она и прорвалась...
– Понятно. Что ты ей ответил?
– Пока ничего конкретного. Я сказал, что занят и сам перезвоню, как только освобожусь.
Принесли заказанный мною обед. Пришлось разделить его с Женькой. Я ела механически, обдумывая, зачем Ложкарева‑младшая звонила Эжену. Неужели ее куриных мозгов хватило на то, чтобы связать с ним арест мамаши? Впрочем, я очень быстро отмела эту версию. Елена Васильевна добавила сегодня несколько штрихов к психологическому портрету мисс Горовск‑95. Впрочем, Юлька уже давно не мисс, а миссис, замужняя женщина, которая ни в грош не ставит институт брака. Ее интересуют либо деньги, либо секс. Что она хочет от Эжена? Либо того, либо другого. Я не стала высказывать вслух своих предположений, а просто предложила поменять симки и позвонить Юле.
– А что мне ей сказать?
– Спроси, куда пропала Наталья. Почему она не пришла на свидание? Не забудь включить громкую связь, чтобы я все слышала. По ходу разговора сориентируюсь, что делать дальше.
Женька набрал номер, который запомнился на серой симке.
– Алло, – еле слышно пролепетала Юля.
– Бонжур! Это – Эжен. Мадемуазель, вы хотели со мной поговорить? – спросил «француз», делая в каждом слове ударение на последний слог.
– Да, хотела, но сейчас я уже не уверена, что этого хочу...
– Что‑то случилось?
– Да, то есть нет.
– Джулия, я не понимаю вас. Вы очень энигматичны.
– Чего?
– Вы загадочны, как улыбка Джоконды.
– Вот еще! Мне никогда не нравилась эта мрачная тетка с картины Леонардо.
Женька вопросительно посмотрел на меня, и я прошептала, чтобы он спросил про Наталью.
– Скажите, Джулия, а где ваша сестра? Почему она не пришла к музею истории костюма? Я ждал ее больше часа.
– Сестра? Какая еще сестра?
– Натали. А что, у тебя есть другая сестра?
– Нет, только Натали. Интересно, чем она вам так приглянулась?
– При... что? Пардон, я вас плохо понял.
– Приглянулась, значит, понравилась. Так понятней?
– О да! Натали очень веселая. А вот вы, Джулия, так серьезны.
– Моя сестра уехала. Бросила меня здесь одну, понимаешь? – с вызовом в голосе спросила Юлька. Мне показалось, что она выпила с горя. – Мне плохо, мне очень плохо. Эжен, давай с тобой встретимся!
Прежде чем что‑то ответить, Евгений посмотрел на меня, и я дала ему знак, чтобы он соглашался.
– Хорошо, я не против. Где и когда?
– В том же бунгало, где ты встречался с моей ма... с Натали, – поправилась Юлька. – Сможешь снова его арендовать?
– Да, смогу, – ответил Эжен после того, как я утвердительно кивнула.
– Тогда жди меня там. Я к тебе приду, как только начнет темнеть.
Знала бы Наталья, что удумала ее дочь! Пока она знакомится с сокамерницами следственного изолятора, Юлька обихаживает Эжена. Ну и семейка! Папашка умер верхом на любовнице, мамашке грозит срок в испанской тюрьме, а дочка вместо того чтобы искать ей адвоката, пускается во все тяжкие. Это было за гранью моего понимания. Хотя с такими родителями Юля просто не могла вести себя как‑то иначе. Похоже, порочность передается по наследству.
– Так, и что мне теперь делать? – осведомился Евгений.
– Симку мне отдай. Она тебе больше не пригодится.
– Я не про телефон, а про Юлю. Знаешь, я напоследок бы с ней развлекся. А что? Вон наши мужики, Ромка, Вовка, да и Альберт Львович времени здесь зря не теряли, а я, как дурак, свой карточный долг отрабатываю. Завтра улетать, а я, можно сказать, не отдохнул.
– Сам виноват. Потом ты ведь с Натальей, кажется, развлекался...
– Давай не будем о ней... Я от этой старухи еле сбежал. – Эжен зашелся юношеским румянцем. – А вот Юлька совсем другое дело... Может, мне принять ее предложение?
– Мне надо подумать.

* * *

Я дала Женьке деньги, и он снова снял самое дешевое бунгало на окраине Барселоны. В этот раз я за ним проследила и обнаружила, что это был небольшой деревянный домик, расположенный на берегу моря. Из мебели в этом бунгало имелись только двуспальная кровать да тумбочка. Если комфорт там был минимальный, то романтики вокруг – по максимуму. Особенно ночью, когда луна отражалась в морской воде, а набегающие на берег волны нашептывали в тишине слова любви. Зачем я дала денег на мартини, если здесь все и так было экзотично‑опьяняюще?
Юля брела по берегу, пока ее не окликнул «француз»:
– Мадемуазель, вы не меня ищете?
– Возможно, тебя. А может быть, себя, – сказала она, остановившись.
– Иди ко мне! – позвал ее Эжен, она подошла. – Расскажи, почему ты такая грустная?
– Все достали.
– Достали до чего? – дурачился «француз».
– До ручки, – горько усмехнулась Юля. – Пойдем в дом! Я сегодня твоя!
Женька подхватил ее на руки и внес в бунгало. Чем они там занимались, это видел глазок видеокамеры моего мобильника, который я пристроила на подоконнике рядом с какой‑то потрепанной икебаной. Возможно, Чирков тоже скоро об этом узнает. Часа через два Юлька с Женькой побежали купаться в море.
– Я хотела бы остаться здесь на всю жизнь! – радостно кричала Джулия. – А ты?
– Я тоже, – вторил ей Эжен.
Я незаметно пробралась в домик, взяла свой мобильник, а затем собрала в кучу все вещи и разбросала их по песку. Женькины – поближе к бунгало, а Юлькины – подальше. Из ее сумки выпал загранпаспорт. В ушах назойливо звенел ее радостный крик: «Я хотела бы остаться здесь на всю жизнь!»
– Нет проблем, – усмехнулась я, подняла документ, убрала к себе в карман и быстрым шагом направилась в сторону города.
Хотя правильнее было бы сказать «направился», потому что на мне был мужской прикид – джинсы, клетчатая рубашка с длинными рукавами и кепка, под которую я заправила свои длинные волосы.
Я поймала такси и в целях конспирации назвала отель «Каталония Берни». Около него я и выбросила Юлькин загранпаспорт в урну. Рвать на клочки документ не стала, дала Ложкаревой счастливый шанс. Может, его найдут и успеют вернуть ей до окончания срока путевки. А нет, так ей придется задержаться в этом «раю» на неопределенное время.

* * *

С Женькой мы встретились только в автобусе, который должен был отвезти нас в аэропорт. По его невыспавшемуся лицу нетрудно было догадаться, что он провел бурную ночь.
– Как все прошло? – спросила я уже в аэропорту.
– Я столько времени потерял! Надо было мне сразу с Юлькой замутить, а не с ее старшей сестрой.
– А как насчет долга?
– Черт! Я забыл.
– Значит, в последнюю ночь ты смог наверстать упущенное?
– Да, все было потрясно, если не считать небольшого инцидента...
– А что случилось?
– Да так, – замялся Евгений. Я не стала приставать к нему с расспросами, но это его только раззадорило. – Представляешь, какой‑то шутник стащил из домика нашу одежду и разбросал по пляжу.
– Кто бы это мог быть? – искренно удивилась я.
– Понятия не имею. Терся там какой‑то парнишка, с виду бомжара бомжарой. Но с другой стороны, если бы он был нищим, то взял бы из карманов деньги, а он к ним не притронулся.
«Похоже, Юлька ночью не хватилась своего загранпаспорта, – сделав такой вывод, я подала свои документы на регистрацию. – А когда хватится, то мы будем уже далеко от Барселоны, Женька – в Воронеже, а я – в Горовске».
У испанских таможенников не было ко мне никаких претензий, а вот российские что‑то заподозрили. Неужели догадались, что перстень не тот, что задекларирован? Уж больно внимательно его стали рассматривать.
– Гражданка Казакова, пройдемте на личный досмотр! – сказала мужеподобная тетка в погонах.
Будучи юристом по образованию, я знала, что таможенники имеют право досматривать пассажиров, ориентируясь исключительно на свою интуицию. Спорить и доказывать свою законопослушность было бессмысленно. Буквально вся наша группа беспрепятственно прошла через терминал, и только меня одну подвергли унизительнейшей процедуре личного досмотра. Разумеется, ничего не нашли. Я ведь не везла с собой никакой контрабанды. Тем не менее выпускать меня не собирались, а завели еще в один кабинет. Там сидел майор милиции.
– Здравствуйте, – сказал он вполне доброжелательно, – присаживайтесь.
Мужеподобная тетка передала ему мой загранпаспорт, и майор стал его неспешно листать.
«Ну, все, Поля, ты доигралась, – пронеслось в моей голове. – Думала, что тебе все сойдет с рук? А вот и нет. Похоже, ты на чем‑то прокололась. На чем? Может, Женька вовсе не программист, как заливал мне, а мент или, хуже того, прокурор? Вот откуда здесь взялся этот майор? Наверняка он уже все знает про странные звонки с серой симки и про загранпаспорт Юлии Ложкаревой, исчезнувший ночью из ее сумки. Если Наталья будет отбывать срок в испанской тюрьме, то мне грозит российская зона».
– Вот вам лист бумаги, ручка, – сказал майор милиции, – сейчас вы кое‑что будете писать.
– Я не понимаю, что вас интересует? О чем мне писать?
Майор не спешил отвечать на мой вопрос, держал паузу. Эта минута показалась мне самой долгой в моей жизни.
– Я сейчас все объясню, – наконец сказал он: – Изложите в свободной форме то, как к вам попало это кольцо.
– Кольцо? – Я непонимающе воззрилась на перстень.
– Только не говорите, что именно его вы задекларировали, вылетая в Испанию, – таможенница саркастически ухмыльнулась.
Я еще не успела сообразить, чем мне грозит подмена кольца, но обрадовалась, что меня никто не собирается обвинять в краже загранпаспорта.
– Я и не утверждаю это. Понимаете, перстень, который был мною задекларирован, утонул в Средиземном море. Он был мне немножко велик. Мне было его очень жалко, поэтому я купила себе похожий...
– Где вы его купили? – осведомился майор.
– В бутике на Лас‑Рамблес.
– Чек у вас есть?
– Нет.
– А почему вы не сохранили чек?
– Я хотела, но случайно выронила его на улице, и его унесло ветром. – Я осознавала, что мои слова кажутся со стороны детским лепетом, но ничего другого мне в голову просто не пришло.
– Ну надо же, как интересно! Перстень утонул в море, а чек унесло ветром, – мужеподобная тетка явно не верила ни одному моему слову. – Над вами просто какой‑то злой рок навис.
Я промолчала, а майор милиции спросил:
– Вы в курсе, что это изделие не имеет никакого отношения к ювелирной промышленности?
– В смысле?
– Это – подделка. У нас есть несколько заявлений от российских граждан, которые приобрели в Барселоне ювелирные украшения и, только вернувшись на Родину, обнаружили, что их обманули.
– Как обнаружили?
– Не без помощи нашей таможенной службы. – Майор посмотрел на мужеподобную тетку. – Теперь вы понимаете, что напрасно выбросили чек?
– Понимаю.
– Тем не менее вам придется написать объяснение.
– Значит, подделка? – сказала я, внимательно приглядываясь к перстню. – Я думала, такое только в России возможно.
– Мошенники и воры есть в любой стране.
Я взяла ручку и стала писать объяснение. Это отняло у меня еще минут десять. Наконец‑то все таможенные формальности были улажены, и я пошла получать свой багаж. Вскоре я увидела на остановке оперного певца. Он стоял в очереди на маршрутное такси одним из первых. Рядом с ним красовался новенький чемодан. Я встала в хвост.
– Полюшка, я здесь, – вдруг закричал Александр, размахивая рукой. – Сюда, сюда!
Я никак не ожидала, что он проявит ко мне такое внимание. После того как Саша предупредил меня об игре в карты, мы больше не общались. Я не могла проигнорировать его предложение, потому что до отхода моего поезда оставалось не так‑то много времени. Народ в очереди, конечно, начал возмущаться, но подошла маршрутка, и мы быстренько туда влезли. Недовольные остались на улице.
– Знаете, Полина, а ведь я за вас стал всерьез беспокоиться.
– Почему?
– Ну как? По‑моему, у вас возникли проблемы с таможней?
– С чего вы взяли?
– Ну как? Вас пригласили пройти в комнату для досмотра. Евгений, как увидел это, так дал деру. Мне показалось, что он мог вас подставить, – тихонько шептал мне Каррерас.
– Вы все неверно истолковали. На самом деле у меня не было никаких проблем. Просто меня узнали и попросили дать автографы.
– Хорошо, если так. Значит, я волновался за вас напрасно.
– Совершенно верно, – подтвердила я, но, откровенно говоря, мне было приятно, что хоть кто‑то стал за меня переживать. – Хотите, я дам вам свой автограф?
– Хочу. – Каррерас достал из кармана карту гостя отеля «Фронт Маритим», я нарисовала на обратный стороне саксофон и поставила рядом размашистый автограф.
– А теперь вы мне. – Я протянула ему точно такую же картонку.
– С удовольствием. – Александр поставил на ней свой автограф и отдал мне.
– Спасибо, – сказала я, зная наверняка, что не стану ее хранить.
Через несколько часов я уже ехала в поезде и думала о том, что испанский загар со временем непременно смоется, фотографии затеряются на жестком диске компьютера, магнит на холодильнике примелькается, вино выпьется, а вот воспоминания об этой поездке непременно останутся надолго. Мне удалось совместить работу и отдых.


Глава 18


С моей стороны было глупо надеяться, что Нечаева встретит меня на железнодорожном вокзале Горовска. Вчера я несколько раз набирала ее, но безуспешно. Алина была вне зоны доступа. На всякий случай я сбросила ей эсэмэску, и сегодня была очень удивлена, увидев свою подругу в толпе встречающих.
– Загорела‑то как, будто каждый день с утра до вечера лежала на пляже! – сказала она не без зависти.
– Ну, каждый не каждый, а позагорать все‑таки удалось.
– А ты еще ломалась, не хотела лететь в Барселону, – уколола меня Алинка. – Мама мне сказала по телефону, что вам удалось провернуть задуманное. Так ведь?
– Да, мы ничего особенного не предпринимали, Наталья сама загнала себя в угол.
– Значит, она позарилась на часы Антонио. – Алина злорадно усмехнулась. – Я рада, что он хоть немного из‑за них понервничал. А то, когда у меня украли кошелек, мой испанский папочка не проявил ко мне никакого сочувствия. Только недоумение выразил, как я могла быть такой рассеянной. А сам вот тоже не почувствовал, как Ложкарева его обработала. Поделом ему.
Я, конечно, понимала Алинку, она имела полное право злорадствовать. Любой человек, каким бы умным и бдительным он себя не считал, может стать жертвой преступных замыслов. А вот Антонио, кажется, считал себя неуязвимым. Тем не менее я попыталась его оправдать:
– Понимаешь, Наталья твоему отчиму что‑то в шампанское подсыпала, и он стал плохо соображать.
– Мама мне об этом не говорила. Впрочем, это неудивительно, она, кажется, при нем мне про Ложкаревых по телефону рассказывала. Уж больно старательно мама возмущалась по поводу произошедшего. – Мы дошли до парковки, остановились около Алинкиной машины, и она нажала на кнопку брелока. – Ну, часы‑то ему рано или поздно вернут, а вот мои денежки уплыли безвозвратно. Грузи свой чемодан!
– Боюсь, что общение с Ложкаревыми стоило твоему отчиму очень выгодного контракта с французской фирмой, – сказала я, закрывая багажник.
– Как это?
– Юлька там закрутила интрижку с Мартином Готье, который как раз приехал из Франции ради подписания этого контракта. Шестидесятилетний вдовец раскатал губу на Юльку, а она от него сбежала в разгар вечеринки и стала целоваться с садовником. Он это увидел, ну и, сама понимаешь...
– Вот идиотка! – возмутилась Нечаева. – Это надо так всех подставить! А на какую сумму контракт сорвался?
– Не знаю, но надеюсь, что, возможно, еще все обойдется. Вдруг Готье окажется выше личных обид. По‑моему, они сегодня собирались подписывать контракт...
– Я свяжусь завтра с мамой и узнаю, чем закончились переговоры.
Алинка привезла меня в поселок, но заходить в дом не стала, потому что куда‑то опаздывала. Я пыталась по дороге выяснить, чем она жила здесь последние две недели, не рассталась ли со Славиком, но Нечаева отделывалась общими фразами, а потом переводила разговор обратно на Испанию.
Ариша несказанно обрадовался моему возвращению. Две недели в пустом доме едва не вогнали его в старческую депрессию. А в «Седом графе», как назло, не было в это время ни одного стоящего турнира. Я презентовала деду бутылку красного испанского вина, которую он не стал убирать в бар, а поставил на стол, чтобы продегустировать за обедом.
– Знаешь, дедуля, я на курорте страшно обленилась, поэтому вряд ли сейчас смогу приготовить что‑нибудь существенное.
– Я это предвидел, – сказал он и подвел меня к холодильнику. – Думаешь, у меня там мышь повесилась? Нет, моя дорогая Полетт, я тут все это время чревоугодничал, чем и тебе предлагаю немедленно заняться.
Я прилепила на дверку холодильника магнит с забавным мальчиком‑апельсином, потом открыла ее и диву далась – все полки были заставлены кастрюльками и сковородками.
– Дедуля, я не поняла, ты что, в мое отсутствие женился?
– Нет, я нанял кухарку, чтобы было хоть с кем‑то поговорить. Если тебе не понравится ее стряпня, то мы ее уволим.
– Мне уже по запаху все нравится, – сказала я, приоткрывая крышки. – Что ж, мы вполне можем устроить пир горой.
Вскоре я накрыла стол, дед откупорил вино, разлил его по бокалам, и я предложила тост:
– За все случившееся в нашей жизни хорошее и не случившееся плохое!

* * *

После обеда я сбросила в компьютер фотографии. Мои оказались вперемежку с ложкаревскими. Я рассортировала их по папкам, а затем стала просматривать видеоролик в бунгало. Его качество оставляло желать лучшего. Съемка велась в темноте, поэтому лица невозможно было разглядеть отчетливо. Зато звук записался идеально. У Чиркова не должно возникнуть сомнений, что женский голос принадлежит Юльке. Я скинула эту видеозапись на диск, затем добавила туда фотографии, причем не только испанские, но и горовские. Какому мужику понравится, что его благоверная загорает на курорте топлес, а в родном городе у всех на виду кормит какого‑то мальчика клубникой? Интересно, Иван поверит Юльке, что она не вернулась вовремя из Испании, потому что потеряла загранпаспорт? Скорее всего, он решит, если она что‑то и потеряла, то это стыд и совесть, причем безвозвратно, раз осталась в Барселоне развлекаться и дальше.
К концу рабочего дня курьер доставил в офис Чиркова конверт с диском...

* * *

На следующий день я набрала номер мобильного телефона Фисенко. Он долго не отвечал, и я уже хотела отключиться, как вдруг в трубке раздался женский голос:
– Алло!
– Здравствуйте! Я могу услышать Олега Павловича?
– Хто його запитуе?
В первый момент я растерялась, услышав украинскую речь, затем ответила:
– Полина Казакова.
Следующий вопрос стал для меня еще большей неожиданностью:
– Полина, вам не соромно сюда дзвонити?
– Соромно – это стыдно, что ли? С какой стати? Вы вообще кто?
– Я – жинка Олега.
Мне следовало сразу об этом догадаться.
– Если я не ошибаюсь, вас зовут Кира? – спросила я, но супруга моего клиента молчала. – Похоже, вы меня с кем‑то перепутали. Я звоню из России...
– Ах, вот вы кто! – Запоздало прозрев, жена Фисенко перешла на русский язык. – Простите, я не сразу догадалась... Понимаете, Олег сегодня забыл дома свой мобильник. Шо ему передать?
– Передайте, что я выполнила всю работу и готова сделать отчет.
– Хорошо, я обязательно передам это мужу. Простите, шо я не сразу вас узнала...
– Ничего, бывает, – сказала я и отключилась.
Клиент перезвонил мне часа через два.
– Полина, здравствуйте! Мне сказали, что вы звонили. Я вас слушаю, – начал он по‑деловому.
– Да, Олег Павлович, я хотела сказать, что наши общие знакомые, Ложкаревы, полетели отдыхать в Барселону, и там с ними произошло несчастье...
– Что вы говорите? Они утонули? Погибли в катастрофе? – встревожился Фисенко, кажется, решив, что в судьбу этих женщин вмешались не мы с ним, а обстоятельства непреодолимой силы.
– Нет, – возразила я. – Говоря, что с ними случилось несчастье, я имела в виду кое‑что другое. Наталья подозревается в краже мужских часов швейцарской фирмы «PATEK PHILIPPE», ее задержали и поместили в следственный изолятор. А вот ее дочь потеряла там свой загранпаспорт, поэтому вернуться со своей группой на родину, скорее всего, не сможет... По случайному стечению обстоятельств я в одно время с ними была в Барселоне, поэтому знаю о произошедшем не понаслышке.
– Полина, вы были в Барселоне? – удивился Фисенко. – Это так неожиданно. По‑моему, вы туда не собирались, у вас были совсем другие планы...
– Обстоятельства изменились, и мне пришлось взять горящую путевку, – пояснила я.
– Подождите, я не понял. – Олег задумался. – Вы сказали, что Наталья Ложкарева подозревается в краже часов... Она действительно их украла?
– Олег Павлович, вы же понимаете, что это не телефонный разговор.
– Да‑да, я все понимаю... Полина, а вы не знаете, сколько грозит ей за это преступление по испанским законам?
– Честно говоря, я не знаю, но можно посмотреть в Интернете.
– Впрочем, это уже не так важно. – По голосу своего клиента я поняла, что он удовлетворен таким поворотом событий. – Поехать на курорт, а оказаться в «отеле» с решетками на окнах... Да, ей не позавидуешь.
– Согласна. Если в ближайшем будущем Наталью и ожидает что‑то приятное, то только встреча с российским консулом...
– В смысле? Вы думаете, он добьется, чтобы Ложкареву выдали российскому правосудию, а на родине ее освободят? – Фисенко понял меня слишком буквально.
– Я думаю, что при других обстоятельствах Наталье вряд ли удалось бы с ним познакомиться, – заметила я не без иронии в голосе. – В нашем провинциальном Горовске консулы не водятся. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло...
– Я вас понял. – В голосе Олега проскользнула усмешка. – Погодите, так Юле тоже придется обращаться в российское посольство или консульство, чтобы восстановить документы?
– Значит, им обеим повезло в этом смысле.
– Удивили вы меня, Полина, сильно удивили... Вы знаете, у меня намечается отпуск, и я собираюсь приехать в Горовск. Возможно, к этому времени вы будете располагать новой информацией о Ложкаревых. Если я не ошибаюсь, в Барселоне живет мама вашей подруги? – припомнил Фисенко.
– Да, вы не ошибаетесь. Кстати, это у ее мужа Наталья украла часы.
– Ай‑ай‑ай! Вы сказали, что они от «PATEK PHILIPPE». Насколько мне известно, это очень дорогая фирма...
– Олег Павлович, вы сказали, что собираетесь в Горовск. Так, значит, вы уже созвонились со своими друзьями?
– В том‑то и дело, что нет, – мой телефонный собеседник мгновенно посерьезнел. – Я подумал, что было бы неплохо сделать им сюрприз.
– Возможно, – сказала я, догадываясь, что Фисенко просто‑напросто не решился позвонить Ивану и Егору. Откровенно говоря, я его понимала.
– Полина, я как раз хотел вас попросить, чтобы вы помогли мне устроить эту встречу.
– Я?
– Да, именно вы. Понимаю, что это не совсем по вашему профилю, но все, за что вы беретесь, у вас отлично получается.
– Олег Павлович, вы мне льстите.
– Нет, все так и есть. Ну так что? Вы мне поможете?
– Ну не знаю. – Я решила немножко поломаться для приличия. – Когда вы планируете приехать в Горовск?
– Я на днях возьму билет и сообщу вам о дате своего приезда. Но видите ли, в чем дело... у меня есть кое‑какие пожелания...
– Позвольте, я отгадаю.
– Попробуйте.
– Вы хотите, чтобы я сняла квартиру и под разными благовидными или не очень предлогами пригласила туда в назначенное время Ивана и Егора, так?
– Полина, вы очень проницательны, и мне приятно иметь с вами дело, – сказал Фисенко таким бархатным голосом, каким он ни за что бы не осмелился разговаривать со мной в присутствии жены.
– А мне приятно работать с вами, – ответила я комплиментом на комплимент, – поэтому я даю свое согласие. Как только вы сообщите мне о дне приезда, я начну готовить почву для вашей встречи.
– Договорились. До свидания, Полина!
– До свиданья! – сказала я и отключилась.

* * *

Вечером по всем центральным ТВ‑каналам прошли короткие сюжеты о том, что в Испании по подозрению в краже мужских наручных часов стоимостью тридцать пять тысяч евро задержана пятидесятичетырехлетняя россиянка. Один из каналов сообщил такие подробности: «Уроженка Горовска прилетела в Барселону вместе со своей взрослой дочерью по туристической путевке. Мать и дочь проживали в отеле «Санта‑Марта». Кража произошла в доме испанского бизнесмена, в гостях у которого находились россиянки. Супруга этого бизнесмена также русского происхождения. Подозреваемая была задержана в отеле «Санта‑Марта» при открытии ячейки камеры хранения, в которой лежали часы. Свою вину задержанная отрицает. Российский консул уже встретился с нашей соотечественницей, после этого сообщил журналистам о том, что гражданка России содержится в нормальных условиях и ей будет предоставлена защита в соответствии с испанским законодательством».
– Стало быть, выдавать Наталью Ложкареву российскому правосудию не собираются, – сказала я, переключая канал.
– Кому она здесь нужна? – усмехнулся дед. – Интересно, а как там ее дочурка? Ей, случайно, добрые люди не вернули паспорт?
– Через несколько дней их группа возвращается из Барселоны. Посмотрим, будет ли среди них Юля.
В день, когда Ложкаревы должны были вернуться в Горовск, я стала следить за Чирковым. Он выехал из подземного гаража на два часа позже обычного и поехал не на свою станцию техобслуживания, а на вокзал. Простояв около третьего вагона до тех пор, пока из него не вышли все пассажиры, он осведомился у проводницы, ехал ли кто‑нибудь на тринадцатом и пятнадцатом местах.
– Нет, они были пустыми, – ответила ему девушка в форменной одежде.
После этого Чирков вернулся на парковку, сел в джип и поехал к дому тещи. Остановившись около ее подъезда, он вышел из машины, открыл багажник и достал оттуда два огромных чемодана. Иван отнес их наверх, после вернулся еще за двумя дорожными сумками, которые также отнес в квартиру Натальи Ложкаревой. Похоже, Чирков собирался встретить жену и отвезти ее прямиком туда, откуда он двенадцать лет назад забрал ее под венец. Значит, он очень внимательно просмотрел мой диск и пришел к выводу, что развод неминуем. При этом Иван собирался великодушно отдать неверной супруге ее шмотки. Я обратила внимание, что из одного чемодана выглядывала какая‑то розовая тряпка, а из сумки торчал кончик белого меха.
Я узнала в справочной номер телефона турагентства «Европа‑холл», набрала его и сказала:
– Здравствуйте! Сегодня из Барселоны должны были вернуться мои знакомые, но почему‑то не вернулись. Вы не подскажете, с Ложкаревыми все в порядке?
Ответом на мой вопрос стали короткие гудки. Через какое‑то время я набрала тот же номер и услышала:
– Турфирма «Европа‑холл». Добрый день!
– Девушка, меня интересует, почему моя тетя и двоюродная сестра не вернулись из Барселоны. Что‑то случилось?
– Сейчас я соединю вас с директором. Оставайтесь на связи. – После этих слов в трубке запиликала какая‑то мелодия.
– Алло! – наконец ответил мне другой женский голос.
– Здравствуйте! Я хотела бы знать, почему Ложкаревы не вернулись из Барселоны. Я за них так волнуюсь, так волнуюсь...
– А вы телевизор не смотрите?
– Нет, он сломался. А что случилось?
– Приходите в наш центральный офис, на Кирова, тридцать пять, здесь мы с вами и поговорим, – строгим голосом сказала директриса, после чего сразу же отключилась.
Разумеется, никуда я не пошла. Мне было просто интересно, что на подобный звонок могут ответить Чиркову. Вечером ко мне приехала Нечаева и похвалилась тем, что выиграла в лотерею двести рублей.
– Алина, я не понимаю, чему ты радуешься? Выигрыш же смешной.
– Согласна, но это только начало. Понимаешь, Славик поделился со мной кое‑какими секретами своей системы выигрышных чисел, и я тоже решила попытать счастья. Как видишь, результат оказался положительным. А я всего один билет заполнила. Зря я стала так осторожничать. Ничего, в следующем тираже я наверстаю упущенное.
– Алина, я бы на твоем месте так не обольщалась.
– Другой реакции я от тебя, Поля, и не ожидала. Ты умеешь радоваться только собственным успехам. А между прочим, на этот раз твой испанский план оказался не таким уж гениальным.
– Это почему же?
– Между нами говоря, ты маму сильно подставила, даже больше, чем я с кольцом, – упрекнула меня Алинка. – Вполне хватило бы того, чтобы Наталья одна полетела в Барселону. Юльке там делать было совершенно нечего. Из‑за нее сорвался очень выгодный контракт. Антонио страшно зол на маму.
Упрек был вполне заслуженным. Мне нечего было сказать в свое оправдание. Я не смогла предусмотреть, что все так получится. Хотя от Ложкаревых можно было ждать любого подвоха.


Глава 19


На следующий день мне позвонил Фисенко. Я рассказала ему последние новости, а он назвал мне дату своего приезда в Горовск. На подготовку встречи трех давних друзей у меня была целая неделя. Сначала я занялась поиском места, куда можно было бы заманить по отдельности Ивана и Егора. Я догадывалась, что эти двое хоть и жили в одном городе, но последние пятнадцать лет практически не общались.
Обзвонив множество объявлений о сдаче внаем жилых помещений, я отобрала несколько вариантов и стала ездить по адресам. В конце концов я остановилась на одноэтажном частном доме, расположенном в историческом центре Горовска. Он был небольшой, но со всеми удобствами и с современной уютной обстановкой, располагающей к приятному общению. Я тут же заключила с хозяйкой договор, внесла оплату и получила ключи.
Приезд Фисенко ожидался в субботу, и прямо с вокзала он собирался отправиться на встречу. Прикинув, сколько времени Олегу Павловичу понадобится на то, чтобы добраться от вокзала до «явки», я решила, что его друзей надо зазвать туда немного пораньше. Пока Чирков с Костериным будут удивляться как бы случайной встрече, к ним как раз присоединится Фисенко. Придумать для каждого подходящий предлог было не так‑то просто. Пока я перебирала в уме различные варианты, настала пятница. Игра на саксофоне развила у меня способность к импровизации. На нее я и рассчитывала, набирая один из номеров.
– Чирков, – отрекомендовался директор СТО.
– Здравствуйте, тут такое дело, – начала я, стараясь придать своему голосу старушечью интонацию. – Вы ведь муж Юлии Сергеевны Ложкаревой, я не ошибаюсь?
– Нет, не ошибаетесь.
– А еще вы являетесь владельцем зеленого «БМВ», – я назвала номерной знак, – так?
– Так. А в чем дело?
– Понимаете, примерно месяц назад ваша жена ехала на этом «БМВ» и задела нашу машину, «Жигули» первой модели. Муж уже собирался вызвать гаишников, но Юлия Сергеевна попросила не делать этого. Она хотела расплатиться с нами на месте, но у нее не оказалось с собой наличных денег, а банкомата поблизости не было. Юлия Сергеевна куда‑то очень торопилась и пообещала завезти нам деньги вечером домой. Мы согласились и взяли у нее расписку. – Я сделала паузу, чтобы дать Ивану возможность что‑то сказать по этому поводу, но он молчал. Мне пришлось продолжать: – Только ваша жена стала от нас скрываться, вот уже месяц мы не можем застать ее ни на работе, ни дома...
– Короче, сколько она вам должна? – наконец спросил Чирков.
– Тысячу рублей.
– Я возмещу вам ущерб. Можете сегодня же подъехать ко мне за деньгами.
– Ой, сынок, ноги‑то у меня больные, не ходят, а муж и вовсе в постели лежит от расстройства. Давление у него высокое... Иван Иванович, вы не могли бы сами к нам приехать? Мы бы как раз вам расписочку Юлину отдали...
– Хорошо, я приеду к вам сегодня, говорите адрес. – Голос Чиркова был лишен каких‑бы то ни было эмоций.
– Вы знаете, сегодня мы врача ждем, да и вы, наверное, на работе сильно заняты. Может, вы завтра подъедете, часам к двенадцати дня?
– Ладно, – согласился Иван, и я назвала ему адрес.
Договорившись с Чирковым, я задумалась о том, в каком ключе общаться с Костериным. Обстоятельства сложились так, что я много слышала об этом человеке, но ни разу его не видела. Не имея собственного представления о нем, я затруднялась найти тот предлог, который сработал бы безотказно. Мне помог Ариша. Он взял почту и вдруг обнаружил, что одно письмо попало к нам не по адресу. Оно хоть и было адресовано Казакову, но не Аристарху Владиленовичу, а Александру Владимировичу. Однофамилиц деда жил на нашей же улице, но через несколько домов. Его корреспонденцию уже не первый раз бросали к нам в почтовый ящик.
Ариша отправился исправлять чью‑то ошибку, а я поднялась к себе и набрала номер фирмы, в которой работал Егор.
– Здравствуйте, я могу услышать Костерина?
– Подождите минуточку, – сказал приятный женский голос.
– Слушаю!
– Костерин Егор Дмитриевич? – уточнила я.
– Да, это я.
– Егор Дмитриевич, тут такое дело, моему дедушке курьер принес домой бандероль. Когда он ее вскрыл, то оказалось, что произошла досадная ошибка. Оказалось, что бандероль была адресована не ему, а, по всей видимости, вам.
– Подождите, я ничего не понимаю. Почему бандероль, адресованную мне, принесли вашему деду?
– Как? Разве я не объяснила? Мой дед тоже Костерин, только он Евгений Денисович.
– А откуда бандероль?
– Из Москвы.
– А кто отправитель?
– Какая‑то фирма. Сейчас я прочитаю, минуточку... Ой, вы знаете, дед тут так неудачно порвал упаковку, что я толком название фирмы прочитать не могу...
– Ладно, а что внутри?
– Там какая‑то техническая документация. Насколько мы поняли, это с автодеталями связано.
– Да, возможно, это мне, – сказал Костерин, который работал менеджером по продаже автозапчастей. – Но я не понимаю, как вы на меня вышли?
– Так тут номер телефона указан, по которому я сейчас звоню.
– Хорошо, как мы можем с вами пересечься? – спросил Егор.
– Вас не затруднит завтра подъехать к деду?
– Конечно, я подъеду. Когда ему будет удобно?
– Думаю, что часов в двенадцать он уже будет дома. Пожалуй, вы тоже к этому времени подходите. Сможете?
– В принципе я завтра свободен. В полдень так в полдень. Диктуйте адрес.
Мои экспромты оказались удачными. Только я радовалась по этому поводу не долго. Вечером мне позвонил Фисенко.
– Полина, здравствуйте! У меня произошли небольшие изменения...
– Вы не сможете приехать?
– Я уже в пути, но только на другом поезде и не один. Дело в том, что Кира давно хотела побывать на моей родине. Ей совершенно неожиданно дали отпуск, и мы поменяли билеты, но на другой рейс... Полина, а как у вас дела?
– У меня все по старому плану, – сказала я, мысленно ругая ревнивую Киру, которая испугалась отпускать мужа в Горовск одного. – Егор и Иван приглашены на Пушкинскую, шестнадцать, к двенадцати дня. А вы в котором часу прибываете в Горовск?
– В четырнадцать пятнадцать. Полина, может, перенести встречу на другое время?
– Лучше на следующий день, – послышался женский голос, – мне надо с дороги привести себя в порядок.
«Между прочим, тебе вообще делать нечего на этом мальчишнике», – подумала я, а вслух сказала:
– Это исключено.
– Почему?
– Да потому что мне пришлось наврать обоим с три короба, чтобы заманить их в дом на Пушкинской. Второй раз это не прокатит. Но знаете, Олег Павлович, я могла бы попытаться задержать их на месте до вашего приезда, – сказала я, немного подумав.
– Задержать? Практически на три часа? Полина, у вас это получится разве только в том случае, если вы их там закроете на ключ.
– Именно так я и собираюсь поступить.
– Смело, – оценил клиент. – Будем надеяться, что они там не передерутся и не выломают двери.

* * *

Утром мне пришла в голову идея поставить в доме «жучки», чтобы слышать разговор Ивана с Егором. Вдруг они на самом деле передерутся, например, из‑за Юлии? Неважно, что она зависла на неопределенное время в Испании и Чирков подумывает о разводе. Официально она все еще остается его женой, а когда‑то была девушкой Костерина. Если вдруг мужики вздумают выяснять отношения на кулаках, то придется разбавить своим обществом их компанию и рассказать о Фисенко.
Я нашпиговала «жучками» все помещения, оставила дверь в дом открытой и села в свой «Мини Купер», припаркованный так, чтобы из него можно было наблюдать за входом, не слишком бросаясь в глаза, но находясь при этом в зоне действия прослушивающего устройства.
Первым на встречу приехал Костерин на «Ладе Приоре». Он вышел из машины, подошел к двери и поднял руку к звонку. Я рассчитывала, что он догадается зайти в приоткрытую дверь, но этого не случилось. Егор повертелся около дома, то и дело поглядывая на часы, а затем пошел в сторону табачного киоска. Я моментально воспользовалась ситуацией и побежала в дом. Костерин покурил, подошел к дому и снова позвонил.
– Входите! Открыто! – крикнула я из ванной комнаты.
Иван зашел, покашлял, затем сказал:
– Я насчет бандероли.
– Да‑да, проходите в комнату, по коридору прямо и направо, – говорила я под шум льющейся воды. – Подождите меня там минуточку...
Очень скоро раздался следующий звонок.
– Открыто. Входите, пожалуйста, – сказала я, подражая голосу вчерашней старушки.
– Эй! Есть здесь кто‑нибудь? – спросил Чирков, войдя в прихожую.
– Да, сынок, проходи в комнату, прямо и направо, – прогундосила я, но Иван почему‑то продолжал топтаться у двери. – Можешь не разуваться, у нас не прибрано...
Я услышала удаляющиеся шаги, а потом удивленный голос Ивана:
– Ты? Какого черта?
– Чирков? – изумился Егор.
Воспользовавшись их замешательством, я выскользнула сначала в одну дверь, потом в другую и закрыла замок входной двери на два оборота ключа. После этого я опрометью бросилась к своему «Мини Куперу», надела наушники и настроила тюнер на нужную частоту.
– Я так и думал, что это какой‑то развод, – говорил Иван. – Костерин, какого хрена тебе неймется? К чему ты этот спектакль затеял?
– Я? Да это, похоже, ты в драматурги подался. Историю с бандеролью придумал...
– Какая еще бандероль? Чего ты гонишь?
– Так, в ванной была какая‑то женщина, надо у нее спросить, что все это значит.
– Пойдем спросим, – согласился Чирков.
Я переключила тюнер и услышала стук, потом голос Егора:
– Эй, хозяйка! Вы скоро там?.. Елки‑палки, да там уже никого нет!
– Как нет? Там же была старуха. Я ее, правда, не видел, но слышал ее голос через дверь. И вчера она мне звонила...
– Насчет бандероли?
– Нет, – возразил Иван. – Насчет денег.
– Каких денег?
– Тебе лучше знать. Егор, скажи прямо, зачем ты все это устроил?
– То же самое я хочу спросить у тебя.
– Ну, раз в доме, кроме нас, больше никого нет, то я не собираюсь здесь оставаться. Черт, дверь закрыта... Что за дурацкие шутки?
– А ты ее в ту сторону открываешь? – съехидничал Костерин.
– Попробуй сам, если такой умный.
– Да, похоже, нас здесь закрыли, и я думаю, что все это не случайно, – догадался Егор. – Слушай, а это не Юлькины проделки?
– Чего ты несешь? – озлобился Чирков. – При чем здесь она?
– Вань, посуди сам, нас заманили сюда независимо друг от друга. – Голос Костерина становился все тише и тише, значит, он направился обратно в комнату. Я переключила тюнер и услышала: – Мне вчера позвонила какая‑то женщина и сказала, что на этот адрес пришла бандероль, адресованная мне. Я, как идиот, купился...
– А ты никогда особым умом не отличался, – подколол его Чирков.
– Кто бы говорил, – усмехнулся Егор. – Интересно, кто из нас двоих женился на Ложкаревой?
– Ну я, только я в пустоту столько бабла, как ты, не спустил. Юлька у меня знала, что такое слово настоящего мужика, – пыжился Иван.
– А почему ты о ней в прошедшем времени говоришь?
– Неважно.
– И все‑таки? – не унимался Егор.
– Юлька не могла устроить этот спектакль, она сейчас в Испании. Мне кажется, я догадываюсь, чьих это рук дело. И если я прав, то тебе живым отсюда не уйти. Все, Костерин, ты труп!
– Ты бредишь? Что значит – живым не уйти?
– А то и значит. Сдается мне, что это Фисенко организовал эту встречу.
– Так он же погиб, еще тогда, в девяносто пятом...
– Он жив, хотя кое‑кто на него охотился, и не только на него. Из‑за тебя, сволочь, тетя Аня с Настей погибли. – Судя по звуку падающих стульев, Чирков бросился на Костерина с кулаками.
Выждав немного, я уже хотела кинуться в дом, чтобы не допустить смертельного исхода, но вдруг услышала голос Егора:
– Ты бы драться сначала научился, слабак, а потом бы кулаками махал. Думаешь, я не знаю, кто виноват в смерти матери Олега и его сестры?
– Ну и кто же?
– Группировка Ворона. Об этом в газетах писали. Они и Олега убрали, а труп его запрятали так, что менты его не нашли.
– Фисенко жив, – сдавленным голосом повторил Иван. – Я его несколько месяцев назад видел.
– Где?
– В Москве.
– Вот так новость! Ну и как он там? – поинтересовался Егор.
– Нормально.
– Что‑то ты темнишь.
– А чего мне темнить? Да, я его видел в Москве, на Киевском вокзале, но мельком. Мы с ним не общались.
– Что так?
– Я на поезд уже опаздывал.
– Понятно. Значит, Олег жив. – Судя по голосу Костерина, это известие его обрадовало. – А чего же он до сих пор в Горовске не объявился?
– А что ему здесь делать?
– Как? У него же все‑таки здесь родственники похоронены...
– А еще тут живет и здравствует тот, кто их туда отправил.
– Чирков, я не пойму, с какого перепугу ты на меня решил те события повесить?
– Ты помнишь, как нас с лестницы спустил? Мы пришли к тебе, как к другу, с самыми благими намерениями, а ты нас своими боксерскими приемчиками встретил. Этой же ночью тачка Олега взорвалась, а днем – моя.
– Так, давай разбираться. Как я должен был вас встретить, если вы чуть Юльку не изнасиловали в фотостудии?
– Чего? – опешил Иван. – Ты говори, но не заговаривайся! Если у кого‑то с ней что‑то тогда и было, то это у фотографа. Мы пришли в студию, а они там оба в нижнем белье... Еще минут пять, так мы бы еще и не такое увидели...
– Врешь! Юля мне позвонила и сказала, что вы вдвоем накинулись на нее и стали раздевать...
– А ты, дурак, ей поверил, – усмехнулся Чирков.
– А ты, дурак, на ней женился, – ответил ему Костерин. – Да будет тебе известно, что я уже собирался вложиться в дело, а тут вы с Фисенко групповуху чуть не устроили. Хорошо, охранник вовремя подоспел. А Юлька, между прочим, была беременна от меня... Я ради сына решил в бизнес вложиться...
– Ради сына, – повторил Иван с какой‑то обреченностью. – И где же твой сын?
– Юля потеряла ребенка, возможно, из‑за вас.
– Егор, я тебе слово даю, у нас тогда даже в мыслях не было с Юлькой кувыркаться, не то что на деле. Она все придумала, чтобы ты нам не поверил, что мы ее с фотографом чуть не застукали...
– Мне это уже до лампочки.
– А вот мне – нет. Я, знаешь, кем тебя все это время считал? А Фисенко? Мы ведь тебя во всем подозревали... Олег даже решил на время слинять из Горовска, чтобы потом неожиданно вернуться и отомстить за смерть матери и сестры.
– И чего же не вернулся? – горько умехнулся Егор.
– Наверное узнал, что все повесили на банду Ворона. Стало быть, ты был не при делах.
– А ты в этом сомневаешься?
– Главное, чтобы в твоей непричастности к смерти тети Ани и Насти Фисенко не сомневался. Чувствую, он появится здесь с минуты на минуту. Будешь перед ним оправдываться, а мне лапшу на уши не трудись вешать.
– Да я и не собираюсь этого делать. Вань, ты лучше скажи, как же ты на Юльке женился. Ты ведь ее стервой считал, знал, что она меня без копейки оставила...
– Знаешь, все бабы стервы. Вот взять, к примеру, Светку Иванову. Думаешь, она долго одна оставалась, когда Олег исчез из Горовска? Эта тихоня уже через неделю к Кольке Трофимцеву жить переехала. А моя Томка? Я уже собирался ей предложение сделать, и вдруг узнал, что она со своим шефом время от времени кувыркается. Юлька хоть паиньку из себя не строила. Я с самого начала знал, что она стерва, и стал диктовать ей свои условия. Никакой свадебной пирушки, никаких островов на медовый месяц, – Чирков рубил словами, словно мечом, – деревня Малые Бугры, и баста! Хочешь фитнес‑клуб? Изволь, только он будет на меня записан. Машину новую? Пожалуйста... только по доверенности.
– Ну ты, Ванька, и циник!
– А с бабами по‑другому нельзя. Иначе они на шею сядут. Да и в случае развода мороки меньше...
– Слушай, а чего она в Испании делает?
– С мамашей своей поехала подругу навестить. Думаешь, я оплатил их поездку? Ни хрена! Они на Юлькины деньги поехали...
– Что же у вас за семья, если у каждого свои деньги? У нас вот с женой бюджет общий.
– А у нас раздельный. Так спокойнее. Сколько каждый заработал, столько потратил, ни копейки больше, ни копейки меньше.
– А как же дети?
– Нет у нас детей, – признался Иван. – Был сын, да недолго...
– Прости, я не знал. А у нас двое – дочь и сын...

* * *

Три часа пролетели незаметно. Хорошо, что я поставила «жучки». Благодаря прослушке все окончательно прояснилось. Оказывается, Юлька обвинила друзей своего «жениха» в попытке ее изнасиловать. Пока они добирались от фотостудии до его дома, она успела рассказать по телефону свою страшную сказку. Егор ей поверил и даже не стал слушать своих бывших приятелей. Еще мне стало более или менее ясно, из каких побуждений Чирков женился на Ложкаревой. Любви с его стороны не было и в помине. Правильно Егор назвал своего приятеля циником, у меня для него не было другого определения.
Я заметила, что около «явки» остановилось такси. Из него вышел Фисенко, открыл заднюю дверцу и подал руку жене. Кира показалась мне весьма посредственной внешне. Она была невысокой, немного полноватой, с короткой мальчишеской стрижкой.
– Здравствуйте! – сказала я, подойдя к ним.
– Добрый день! – ответил Фисенко, а Кира лишь кивнула, смерив меня недружелюбным взглядом. – Познакомьтесь, это моя супруга Кира, а это – Полина, частный детектив.
– Мне очень приятно, – ответила я, мило улыбнувшись.
– Взаимно, – буркнула украинка.
– Судя по машинам, – Олег перевел взгляд с «Лендровера» на «Ладу Приору», – они все еще здесь.
– Да, Олег Павлович, ваши друзья уже три часа сидят в доме и предаются воспоминаниям. Во всяком случае, наружу они не рвутся. Знаете, у меня есть одно предложение...
– Какое? – уточнил Фисенко, поглядывая на дом.
– Вы пойдете туда один, а мы с Кирой поедем ко мне. Я на машине, – кивнув в сторону своего «Мини Купера», я продолжила: – Заодно я проведу обзорную экскурсию по Горовску.
– Нет, Олег, – возразила жена моего клиента, – я пойду с тобой.
– Кира, на самом деле, поезжай с Полиной, так будет лучше.
– Чем лучше?
– Ну, если бы Олег с Иваном там были с женами, тогда другое дело. Ты будешь с нами скучать...
– Не буду, – стояла на своем Кира. – Пойдем уже. Или ты должен еще расплатиться с Полиной?
Ах, вот ты, значит, как? Придется тебя умыть.
– Кира, а вы приехали из Украины специально на мальчишник?
– Нет, я приехала на родину мужа.
– Все, Кира, не спорь! Полина дело говорит. Тебе нечего делать в мужской компании. – Фисенко перестал миндальничать со своей супругой и подвел ее к моему «Мини Куперу». – Садись!
– Ну, если ты настаиваешь, – промямлила она недовольно.
– Вот, Олег Павлович, возьмите ключи.
– Спасибо, – сказал он и направился к дому.
Кира лишила меня возможности услышать, как Фисенко был встречен приятелями. Как только Олег вошел в дом, я завела мотор. Горовск Кире не понравился. Оно и понятно, она была коренной киевлянкой, а наш провинциальный городок до столицы не дотягивал ни по размерам, ни по количеству памятников древней архитектуры. Если ее что‑то и удивило, то это наш коттеджный поселок, где дома соперничали друг с другом по оригинальности своих проектов. Но особенно ее поразила наша гостиная, выполненная в стиле рококо. Оказалось, что Кира работает в музее и неплохо разбирается в искусстве. Мы наконец‑то нашли с ней общую тему для разговора.
Олег позвонил жене поздно вечером, сказал, что у него все нормально, потом он попросил меня к телефону и не слишком трезвым голосом осведомился, могу ли я приютить Киру до утра. Я любезно на это согласилась. Делать людям добро гораздо приятнее, чем мстить. Я была рада, что благодаря моим усилиям исчезли обиды, подозрения, недомолвки, а также появилась уверенность в том, что дружба все‑таки существует.


Эпилог


Прошло две недели. Чета Фисенко вернулась на Украину. А две россиянки по‑прежнему оставались в Испании. Шумиха вокруг Натальи Ложкаревой как‑то быстро заглохла. Наши СМИ переметнулись сначала на сомалийских пиратов, захвативших очередное судно, потом на бракоразводный процесс одной звездной пары, а затем на французских антиглобалистов.
Как‑то вечером я проверяла свою электронную почту и обнаружила письмо от Елены Ампбро. Загрузив в компьютер прикрепленный файл, я открыла его и поняла, что это продолжение «Одиноких женщин». Из 16‑й главы я узнала подробности визита Нонны и Кристины в дом Марии и Филиппа. Но самое интересное было в последующих главах.
«Вот уже вторую неделю Филипп находился в зоне пристального внимания прессы. О краже его часов не писали лишь в спортивных изданиях. Но все эти публикации не поднимали рейтинг его фирмы. Сорвавшийся контракт – это отдельная песня, причем заупокойная...
Каждый день с утра до вечера я разбирала по косточкам тот злополучный день и вдруг пришла к совершенно неожиданному для себя выводу. Немаловажную, причем негативную, роль сыграла во всем наша служанка. Это ведь она направила Франсуа туда, где Кристина целовалась с садовником. Я устроила ей допрос под окнами кабинета, специально для того, чтобы муж все слышал. Она даже не пыталась изворачиваться. Филипп наконец‑то понял, что держал в своем доме сплетницу и интриганку, и рассчитал ее.
Найти новую прислугу было не так‑то просто. Первое время мне пришлось взять кухню на себя. Я отправилась на рынок «Бокерия» за продуктами и в мясных рядах увидела молодую женщину, очень похожую на Кристину. Воспользовавшись моментом, когда торговец отвернулся, она стащила с лотка сосиску, бросила ее в свою сумку и пошла дальше. Я отправилась вслед за ней, ускоряя шаг, и вскоре уже смогла разглядеть грязную майку и растрепанные волосы. Меня не оставляла мысль, что я обозналась. Это, скорее всего, была нищенка из местных трущоб, а не миссис Очарование. Но я все равно продолжала идти за ней, чтобы увидеть ее лицо и окончательно убедиться, что это не Кристи. Стащив попутно манго и пару бананов, она вдруг резко развернулась, и мы оказались лицом к лицу.
– Кристина? – спросила я, до конца не веря своим глазам. – Неужели это ты?
– Да, я. А что вас так удивляет? – спросила она с вызовом. – Хотите знать, как я до такой жизни докатилась? Не хотите? Ну конечно, вы же и сами все знаете...
– Что я знаю?
– Не притворяйтесь, это ведь вы украли мой загранпаспорт! – бросила она мне в лицо. – Маму в тюрьму засадили, но вам этого мало... Что лично я вам плохого сделала?
– Кристи, что ты такое говоришь? Ты потеряла загранпаспорт?
– Нет, тетя Маша, я не потеряла его, это вы у меня его выкрали, и теперь я не могу вернуться домой. А знаете, я не больно‑то туда и рвусь. – Кристина чему‑то горько усмехнулась. – Здесь у меня хоть мама, а там абсолютно никого нет.
– А как же муж?
– Вы же знаете, Игорь чуть что бьет меня... Борис наверняка уже нашел себе другую, а Ленечка... Кажется, это Ленечка, сволочь, заложил меня мужу...
– Кристина, а кто такие Борис и Ленечка?
– Какая теперь разница? Они в Горовске, а я здесь... Зарплату на карточку что‑то не перечисляют, – бубнила Кристи. – Неужели Игорь, как учредитель, запретил бухгалтерше перечислить мне деньги?
– Подожди, но где же ты живешь? В отеле?
– Нет, где придется, – призналась Кристина. – Здесь тепло, так что можно и под открытым небом заночевать. Не волнуйтесь, к вам напрашиваться не стану.
Я смотрела на темные круги под ее глазами, на впалые щеки и понимала, что она не врет. Где‑то в глубине меня родилась волна жалости. Я достала из сумки пару сотен евро, больше наличных у меня при себе просто не было, и протянула ей:
– Кристина, возьми эти деньги, приведи себя в порядок и обратись в Генеральное консульство России, оно здесь, в Барселоне, находится на авеню Пирсон, дом тридцать четыре. Тебе обязательно помогут с восстановлением документов и возвращением в Россию. Ты адрес запомнила?
– А зачем мне возвращаться в Россию?
– Ну как, у тебя там все‑таки бизнес имеется.
– Нет у меня никакого бизнеса, фирма на Игоря записана, так же как машина и квартира. Но мне от него ничего не надо, да и от вас тоже. Думаете, я возьму у вас эти вонючие деньги? Да я лучше на панель пойду. Поняли? – Кристи резко развернулась и направилась к выходу. Я стояла и смотрела ей вслед, не в состоянии быстро прийти в себя от этой встречи. Кристина вдруг остановилась, оглянулась, подбежала ко мне, выхватила из моих рук деньги и напоследок бросила: – Ненавижу вас! Всегда ненавидела. Вы вся такая идеальная, что просто тошно.
...Филипп вернулся от следователя и сказал, что Нонну направили на психиатрическую экспертизу, так как она последнее время ведет себя неадекватно – снимает с себя всю одежду и требует позвать ей какого‑то Эжена. Я стала подозревать, что она симулирует умопомешательство...
Через пару недель нас с мужем вызвали в полицейский участок, чтобы мы подтвердили личность Кристины. В первый момент я затруднилась это сделать. Ее прежде шикарные длинные волосы были теперь коротко острижены, а лицо и все открытые участки тела были в синяках. Казалось, что она катилась вниз по длинному каменистому склону... Я не могла себе представить, что можно полностью деградировать за такой короткий срок. Впрочем, Кристина уже давно катилась вниз по наклонной плоскости. Она, так же как и ее мать, охотилась на богатых мужчин, обирала их до последней нитки, перешагивала через них и шла дальше в поисках новой жертвы. Теперь кто‑то попользовался ею, бросил на землю и перешагнул через нее. Я понимала, что это закономерно, но все равно не могла удержаться от слез.
Филипп сказал, что он впервые видит эту женщину. Он сделал это не со зла. Мой муж действительно не узнал Кристину, которую видел только раз в жизни. Я наконец‑то справилась со своими эмоциями и подтвердила ее личность.
– А я уж думала, что и вы, тетя Маша, меня не узнаете, – сказала Кристи, посмотрев на меня с благодарностью бездомной собачки, которую потрепали за ушком и вот‑вот дадут косточку.
– Этот голос мне знаком, – сказал Филипп, внимательно присмотрелся к Кристине со всех сторон и присоединился к моим показаниям.
Когда мы сели в машину, муж спросил, не знаю ли я, что могло с ней произойти.
– Наверное, на нее так повлиял арест матери.
– Похоже, они обе сумасшедшие, – сказал он. – Пусть их обеих лечат на Родине. Нам своих психов хватает.
– Обеих? – удивилась я.
– Экспертиза признала у Нонны душевную болезнь. Если я откажусь от своих претензий, то ее отправят на лечение в Россию.
– А ты откажешься?
– Мария, ты думаешь, мне не стоит этого делать?
– Филипп, я приму любое твое решение.
На следующий день муж забрал свое заявление о краже часов. Нонну перевели из следственного изолятора в психбольницу и продержали там несколько дней до отправки на Родину. Кристине предстоит еще какое‑то время находиться в центре временного содержания иностранных граждан, подлежащих экстрадиции. Ее вышлют в Россию, как только будут восстановлены документы», – прочитав эти строки, я поняла, что Ложкарева‑старшая уже в Горовске.
Я позвонила Алинке и сообщила ей эту новость.
– Как ты думаешь, ее отправили на принудительное лечение или нет? – спросила меня Нечаева.
– Трудно сказать. Может, ты ей позвонишь?
– А что я ей скажу?
– Ничего. Просто попробуй выяснить, дома она или нет.
– Оставайся на связи, я позвоню ей с городского телефона... Тишина, никто не отвечает. Может, позвонить ей на мобильник?
– Я уже пробовала. Он отключен.
– А давай съездим на улицу Чехова, – предложила Нечаева, – потусуемся во дворе.
– Давай.
Я заехала за Алинкой, и вскоре мы припарковались на том же месте, где ждали Наталью, чтобы подкинуть ей идею слетать в Барселону. Все было, как в прошлый раз. Я разгадывала сканворды, а Алина переключала радио с волны на волну, ловя свои любимые хиты.
– Поля, кажется, это она, – вдруг сказала Нечаева.
– Где?
– Да вот же, идет прямо на нас.
Я подалась вперед, вглядываясь в лицо седоволосой женщины глубоко пенсионного возраста.
– По‑моему, она разговаривает сама с собой, – заметила я.
– Точно.
– Алина, как ты ее узнала? – удивилась я. – Она же постарела лет на двадцать. Раньше выглядела моложе своих лет, а теперь старше.
– Я сначала узнала пальто, а потом ее саму.

* * *

Возвращение Юлии в Горовск задержалось. Прошло еще какое‑то время, и я попросила Курбатова выяснить, выслали ее из Испании или нет. Сергей Дмитриевич навел справки и сказал, что Ложкарева‑младшая уже неделю как ступила на родную землю.
– Так где же она? – удивилась я.
– Наверное, нашла себе новые приключения в Москве, – предположил Курбатов.
Я была того же мнения на этот счет. Пока Юлия отсутствовала, ее супруг не тратил времени даром – он готовился к разводу, избавляясь от имущества, совместно нажитого за годы брака. Чирков продал «БМВ» и фитнес‑клуб «Джулия», а «Лендровер» и квартиру переписал на свою мать. За станцию техобслуживания он не волновался, ведь это было акционерное общество закрытого типа, и ему принадлежал контрольный пакет акций, который не подлежал разделу при разводе.
Юля вернулась в родной город под Новый год. Это была уже не та девушка, которая когда‑то триумфально шагала по подиуму, это была самая обыкновенная тридцатитрехлетняя женщина с усталым взглядом и неуверенной походкой. Она поселилась вместе со своей свихнувшейся матерью на улице Чехова. Лишившись мужа и работы, она стала потихоньку распродавать антиквариат, оставшийся в квартире еще с тех времен, когда ее отец работал директором ломбарда. Практически все, кто знал прежде Ложкаревых, не могли понять, почему турпоездка в Испанию стала для обеих женщин роковой. Не знал всей правды даже Чирков. Фисенко рассказал своим друзьям о том, что нанял меня для расследования событий пятнадцатилетней давности, но о мести промолчал.
Я описала Елене Васильевне последние события, для того чтобы она могла закончить свою повесть. Я была уверена, что она захочет ее издать, но сеньора Ампбро просто выложила «Одиноких женщин» в Интернет.