Сарматы в Скифии; их племена.

Господство скифов в степных пространствах нашего юга заменилось с тече­нием времени господством сарматов, вследствие чего и наша страна получила у греков и римлян имя Сарматия, которое держалось в книжной традиции столь же долго, как и имя Скифия.
Сарматы, во времена Геродота кочевавшие где-то за Доном, в IV веке до Р. X., по свидетельству Скилакса, продвинулись на запад и жили уже по обеим сторонам Дона. В конце I века до Р. X. и в начале I века по Р. X., в известиях Страбона, Овидия, Диона Хризостома, сарма­ты выступают уже как главная орда на всем протяжении от Мэотиды (Азовского моря) до Истра, а Диодор Сици­лийский поясняет, что «сарматы выведенные скифами из Мидии со временем размножились, опустошили и обратили в пустыню большую часть Скифии и прогнали ее население». Но как видно из показаний Страбона и дру­гих писателей того же времени, древнейшее «скифское» население наших степей не исчезло под сарматским на­тиском, но стало жить вперемежку с сарматами.
Новые племена, нахлынувшие в наши южные степи по словам Страбона, в большинстве были кочевниками и только кое-где, около Истра и Мэотиды, занимались земледелием. Они жили в войлочных кибитках, перево­зимых на возах, и переходили со своими стадами с места на место. Народ этот был воинственный, славившийся уменьем вести войну на конях. Их всадники имели шле­мы и панцири — кожаные и металлические; в битве употребляли копья, луки и мечи. Изображения сарматов-языгов на римских барельефах колонны Марка Ав­релия и на керченских фресках вполне подтверждают эти сообщения: варварские всадники здесь имеют на себе или короткие кирассы, или длинные, ниже колен, халаты с нашитыми на них твердыми пластинками. По словам Павсания (II век по Р. X.), сарматы, за недостат­ком железа, очень искусно выделывали свои панцири из пластинок, нарезанных из конских копыт (такие панци­ри действительно находятся в раскопках). Говоря о на­ружности сарматов, античные писатели отмечают, что сарматы отличались длинными рыжеватыми (flavus) волосами, вид имели суровый и дикий; одежда их имела полное сходство с персидской.
В половине I века по Р. X. господствовавшая на пра­вом берегу Днепра сарматская орда языгов передвинулась далее на запад и заняла земли между Дунаем и Тиссой. После ухода языгов господствующим племенем в наших степях стало другое сарматское племя — роксоланы,, т. е. белые аланы. Во II веке за кочевниками наших степей утверждается имя алан, которое вытесняет собой из упот­ребления прежнее имя сарматов. В конце II и начале III века на Черноморье проникают с севера германские племена готов и герулов. Готы заняли земли по Днепру и далее на запад до Дуная и предгорий Карпат, разделив­шись на восточных — остроготов, иначе грейтунгов и западных — визиготов, иначе тервингов; герулы распо­ложились восточнее — над Мэотидой и частью в Крыму, аланы оттеснены были в Придонские и Прикавказские степи. Кроме того, по-видимому, часть их была покорена готами и вошла в состав Готской державы.
К какой же ветви народов относили сарматов древние писатели? Плиний говорит, что по слухам сарматы род­ственны с мидянами. Диодор Сицилийский прямо утвер­ждает, что сарматы были выведены скифами из Мидии. Как же можно отнестись к этим утверждениям древних писателей? «Трудно думать, — говорит В. Ф. Миллер, — что такое убеждение древних писателей о родстве сарма­тов с мидянами не имеет никакого основания. Мидяне и персы были хорошо известны грекам и римлянам, и едва ли без основательной причины могла какому-нибудь древ­нему географу явиться мысль сближать между собой по происхождению два такие друг от друга отдаленные на­рода, как сарматы и мидяне. Мы можем не придавать значения утверждению Диодора Сицилийского, что сар­маты были выведены скифами из Мидии, но должны допустить, что это утверждение было вызвано желанием объяснить положительный факт, представлявшийся стран­ным, именно этническую близость сарматов с мидянами, состоявшую, конечно, в том, что оба народа говорят близ­кими друг к другу простыми языками. Родство сарматс­кого языка с мидо-персидским должно было быть извест­но грекам, из которых многие, вследствие известных отношений к персам, имели случай хорошо изучить пер­сидский язык» (Осетинские этюды III, 85, 86).