Сложное целое А. М. Пешковского

Еще одним русским ученым, обратившимся к анализу языковых явлений, выходящих за рамки отдельного пред­ложения, был Александр Матвеевич Пешковский (1878-

1933). Его главный труд «Русский синтаксис в научном освещении*, первое издание которого вышло в 1914 г., переиздавался несколько раз.
Наблюдения А. М. Пешковского расширили круг фактов, относимых к грамматике. Так, он первым показал, что интонация может- быть грамматическим средством. С его именем связывают широко известный «принцип замены», сформулированный им в статье «Интонация и грамматика»: «Чем яснее выражено какое-либо синтаксическое значение чисто грамматическими средствами, тем слабее может быть его интонационное выражение (вплоть до полного исчезно­вения), и наоборот, чем сильнее интонационное выражение, тем слабее может быть грамматическое (тоже до полного исчезновения)» (Пешковский 1988: 373). И хотя в дальней­шем этот принцип не получил полного экспериментального подтверждения, он оказал заметное влияние на развитие интонологии.
А. М. Пешковский ввел в лингвистический обиход по­нятие сложного целого. По его словам, чем сложнее та синтаксическая единица, на которую наслаивается интонация и ритм, тем больше их роль в языке (Пешковский 1938: 407). Под сложным целым А. М. Пешковский понимал «сочетание предложений, соединенных союзами, союзными словами или союзными синтаксическими паузами и не разъ­единенных разделительными синтаксическими паузами» (там же: 410). Кроме пауз, находящихся внутри сложных целых, существуют также паузы, находящиеся между отдельными сложными целыми (там же: 408). По А. М. Пешковскому, речь состоит из совершенно беспорядочной смены одиночных предложений и сложных целых. Основной интонационной единицей оказывается не предложение и не сложное целое, а некая величина, в грамматическом отношении то сложная, то простая. Это происходит потому, что те предложения, которые входят в состав сложных целых, интонационно не самостоятельны и могут даже в известных случаях интона­ционно сливаться с соседними частями своих сложных це­лых. Кроме того, отдельное предложение может иметь ин­тонационную законченность. А. М. Пешковский предлагал назвать эту величину «интонационным единством», или,

проще, «фразой». Под «фразой» он понимал, таким образом, ^ всякий отрезок речи от одной разделительной паузы до другой, независимо от того, из скольких предложений со­стоит он» (там же: 410).
Традиционное понятие предложения и понятие фразы в трактовке А. М. Пешковского находятся в сложных и при­чудливых отношениях: 1) фраза есть всегда или предложение или комплекс предложений; 2) предложение есть в огромном большинстве случаев фраза (простая, сложная или частичная) и лишь в ничтожном меньшинстве случаев не образует никакого интонационного единства; 3) комплекс предложе­ний («сложное целое») есть всегда фраза (сложная или, в редких случаях, простая); 4) частичная фраза есть всегда или предложение внутри сложного целого, или синтаксиче­ски объединенная группа членов внутри одиночного предло­жения (там же).
Таким образом, А. М. Пешковский вплотную подошел к проблеме систематического изучения конститутивных при­знаков текста. Его рассуждения о сложном целом основаны на пока еще интуитивном понимании того, что речь как линейно организованная последовательность языковых еди­ниц построена по определенным законам, действительным не только в пределах отдельного предложения, но и рамках больших отрезков речи.
В дальнейшем идеи А. М. Пешковского о необходимости вычленения и описания языковых единств, больших, чем предложение, были подхвачены А, И. Беличем, Н. С. По­спеловым, И. А. Фигуровским и др. (см.» напр. (Белич 1947: 15-22; Поспелов 1948: 31-41; Фигуровский 1948: 21-31)). Нагляднее всего развитие идей А. М. Пешковского иллю­стрирует следующая цитата из работы Н. С. Поспелова; «При изучении синтаксического строя связной речи следует исхо­дить не непосредственно из предложения, а из сложного синтаксического целого, как синтаксической единицы, более независимой от окружающего контекста связной речи* (По­спелов 1948: 41).

4. «Анализ дискурса» 3. Харриса
Наш краткий экскурс в историю лингвистики первой половины XX в. завершает известная работа 3. Харриса «Анализ дискурса*, увидевшая свет в 1952 г. Формально это уже вторая половина XX в., но обойти своим вниманием этот труд невозможно, потому что именно с него, собственно говоря, началась современная лингвистика текста. По при­знанию многих лингвистов, он стал программным докумен­том для зарождающейся научной дисциплины. Некоторые высказывания 3, Харриса с годами приобрели статус кры­латых фраз. Их можно встретить во многих работах по лингвистике текста. Ср., например: «Язык выступает не в виде несвязных слов или предложений, а в виде связного текста, от высказываний, состоящих из одного слова до десятитомного труда, от монолога до дискуссии на Юнион Сквейр* (см., напр. (Москальская 1978: 12; Heinemann, Viehweger 1991: 24)).
Заслугой 3. Харриса является то, что он применил к анализу дискурса (читай «текста», — К. Ф.) некоторые методические приемы, прекрасно зарекомендовавшие себя при изучении языковых единиц низшего уровня (такие, как сегментация, классификация, дистрибуция). Тем самым 3. Харрис показал один из возможных путей анализа текс­товой структуры и выявления роли отдельного элемента в этой структуре. Сначала производится выборка элементов (или групп элементов), встречающихся в идентичном или эквивалентном окружении, и они причисляются к одному классу эквивалентности. Последовательное соединение клас­сов эквивалентности образует интервалы, из которых, в свою очередь, состоит весь текст. Таким образом, текст состоит из последовательного соединения классов эквивалентности (Harris 1978: 77-78).
Метод 3. Харриса основан на чисто формальных проце­дурах выявления структурных особенностей текста, без учета семантики составляющих его элементов.2 Дальнейшие изыс-
Критику его взглядов в этом вопросе ом. (Bierwisch 1963: 61-73).

кания 3. Харриса, по свидетельству В. Дресслера, оказались не столь продуктивными, как «Анализ дискурса», и остались практически незамеченными (Dressler 1978: 4), однако ос­новная заслуга ученого состоит в том, что он сломал рамки грамматики предложения и вывел ее на уровень текста.
Глава 4 РАЗЛИЧНЫЕ ПОДХОДЫ К ОПИСАНИЮ ТЕКСТА
За каждым текстом стоит система языка Михаил Михайлович Бахтин
1, Схема описания текстов В. Хайнеманна
Впоследние три десятилетия XX в. проблемы лингви­стического анализа текста занимают большое место в науч­ных интересах ученых всего мира. Сегодня достаточно четко обозначились направления, по которым идет развитие лин­гвистики текста. Эти направления отличаются друг от друга (иногда весьма значительно) точкой зрения на проблему текста, подходом к его описанию и конкретной методикой анализа.
В непродолжительной истории современной лингвистики текста известный немецкий ученый В. Хайнеманн выделяет три различных подхода к рассмотрению центрального поня­тия текста.1
Наиболее распространенными по сей день остаются по­пытки строго синтаксического подхода к описанию текста, когда методы «грамматики предложения* (Satzgrammatik) в том или ином виде переносятся на анализ текста. В резуль­тате создается новая «грамматика текста» (Textgrammatik), использующая тот же понятийный аппарат и те же методы
1 Подробно о трех подходах к описанию текста см. (Heinemann 1982: 210-221); примеры, иллюстрирующие положения В. Хайнеманна, взяты иа: (Kleines Lexikon... 1986: 10),

анализа, что и «грамматика предложения». В рамках этой новой грамматики рассмотрению подвергаются прежде всего правила сцепления предложений, что проливает свет на некоторые важные структурные свойства текста. Например, в первом предложении приведенного ниже отрывка текста неопределенный артикль обозначает какой-то неопределен­ный предмет и одновременно сигнализирует о наличии в тексте «постинформации», т. е. информации, скрытой в по­следующем контексте. Появление определенного артикля пе­ред тем же самым словом свидетельствует об определенности предмета и одновременно сигнализирует о существовании «прединформации», т. е. информации, заложенной в пред­шествующем контексте. Замена лексемы Kunst на местои­мение sie указывает на соотнесенность этого элемента с ранее определенным предметом. (8) Richtiges Schreiben ist eine Kunst. Die Kunst des Schreibens ist schwierig. Sie erfordert hohes Können 'Правильное письмо — это искусство. Искус­ство письма является трудным делом. Оно требует большого умения'.
При другом подходе к лингвистическому описанию текс­та исследователь не ограничивается рассмотрением поверх­ностной структуры, а пытается определить закономерности «глубинных», содержательных отношений в тексте. Общая теория такой «семантики текста» (Textsemantik) еще не разработана. Следующий пример наглядно свидетельствует о том, что не каждый повтор слова на «поверхности» текста или замена слова на местоимение дают возможность судить о некоей последовательности предложений как о тексте с общим значением. (9) Die Künstler haben besondere Ambi­tionen. Künstler ist ein Familienname. Alle bewundern ihre Kunst. Sie ist ein einsilbiges Wort. Das Programm ist künst­lerisch gestaltet. Die Künstlerin heißt Katrin 'У людей искус­ства особые амбиции. Искусник — это фамилия. Все восхи­щаются ее искусством. Это трехсложное слово. Программа отличается искусным оформлением. Искусницу зовут Кат­рин'.
При третьем, коммуникативном (или коммуникатив­но-прагматическом) подходе к лингвистическому описанию текста отправной точкой анализа служит не синтаксическая

или семантическая структура текста, а практическая дея­тельность, лежащая в его основе. При таком подходе текст рассматривается как элемент коммуникации, как особая ком­муникативная единица. Языковые структуры интересуют ис­следователя прежде всего как инструмент осуществления конкретных интенций (намерений) говорящего. Так, те же языковые средства, которые в примере (9) не позволяли нам говорить о рассматриваемой последовательности предложений как о тексте, в примере (10), будучи представлены в той же самой последовательности, образуют текст с общим зна­чением, потому что здесь реализуются определенные интен­ции говорящего. (10) Künstler zu Gast. Während einer Gast­spielreise Dresdner Künstler wurde uns die antike Kunst näher: gebracht. Sie wurde in einer künstlerischen Bearbeitung vor­gestellt Besonderen Beifall gab es für die Hauptdarstellerin, eine Künstlerin mit großer Ausstrahlung 'Деятели искусствав гостях. Во время гастролей артистов из Дрездена мы ближе познакомились с античным искусством. Оно было представ­лено нам в искусной обработке. Особый успех выпал на долю исполнительницы главной роли, артистки большого художе­ственного дарования1.
Все три приведенных выше подхода к лингвистическому описанию текста ни в коей мере не исключают друг друга, речь идет просто об исследовании различных аспектов одного и того же предмета — текста. Прагматика текста, не учи­тывающая особенностей синтаксической и семантической ор­ганизации текста, была бы всего лишь пустой научной схемой, точно так же, как не может быть объективного описания семантической и синтаксической структуры текста без учета прагматического аспекта в акте коммуникации.