Одна из самых распространенных ересей того времени, ересь богомилов имела болгарское происхождение. Богомилы были дуалисты, то есть они говорили о двух началах – злом и добром, считали Господа Иисуса Христа не Богом, а обычным человеком, отвергали Церковь, Таинства, иерархию, Крест. Само название секты – богомильство произошло от словосочетания «Бог милующий». Секта богомилов чем-то напоминала наших жидовствующих: она также действовала очень скрытно и в первую очередь стремилась привлечь на свою сторону аристократию.
Император Алексей Комнин повел против этих еретиков решительную борьбу. Узнав, что во главе этих еретиков стоит некий монах Василий, он тайно призвал его во дворец, обошелся с ним весьма обходительно, посадив его за трапезу, и повел себя так, как будто сам хотел перейти в общество Василия, но для этого ему необходимо было узнать подробности его учения. Император, задавая ему вопросы, завязал непринужденную беседу. Сначала Василий вел себя весьма скрытно, но затем, видя живой интерес императора, начал более подробно рассказывать о своем учении. И в какой-то момент разговора император встал и отдернул занавеску, за которой сидели скорописец, конспектирующий беседу, и целый синклит во главе с Патриархом и высшими сановниками государства. Василия сразу же арестовали, ему было предъявлено обвинение и началось обширное следствие. В результате следствия была арестована масса народа, причем некоторые из арестованных признали себя приверженцами ереси, другие же совершенно отрицали свою принадлежность к секте. Тогда Алексей Комнин, чтобы не осудить невиновных поступил следующим образом: созвав синклит на площади, приказал разжечь на ней два больших костра, причем к одному костру поставил крест. После этого всех подследственных вывели из темницы на площадь, и он объявил им, что не может разобраться, кто из них православный, а кто богомил, поэтому он решил их всех сжечь. Но те, кто хочет умереть православным, могут последовать к тому костру, где стоит крест (богомилы Крест полностью отрицали), ну а кому все равно, то для них есть другой костер. Как только все подследственные разделились на две группы, православные были отпущены, а с богомилами началась продолжительная работа. Некоторые из них в результате покаялись (может быть, для вида, а, может быть, и нет) и были отданы под надзор. Таким образом, ересь богомилов была в корне пресечена в Византии, хотя, возможно избранный способ был и не самым удачным.
Кроме ересей Византию терзали богословские споры. В конце первого тысячелетия самым видным богословом был преп. Симеон Новый Богослов (949 - 1022). Учение Симеона Нового Богослова говорит о мистическом познании Бога, он написал много замечательных работ, посвященных вопросам мистики и аскетики. Он учил, что два мира чувственный и умственный существуют как два солнца, не соединяясь между собой, поэтому через какие-то чувственные вещи нельзя познать умственный мир. Только благодаря человеку эти два мира объединяются, и поэтому человек путем аскетики может достичь познания Божества.
Вопрос о богопознании был одним из самых важных и ключевых и уже в XIVв. он был сформулирован в работах Григория Паламы.
Кроме того, в XI – XIIвв. в Византию начали проникать рационалистические движения Запада. Одним из представителей рационализма был Евстратий из Никеи, учивший, что Христос по природе был способен ко злу, но не творил зло, а отвергнув его, сохранял чистоту. Евстратий не мог говорить, что Христос совершил грех, потому что это, конечно, было бы глупо: в Писании написано, что «Он не единого греха не сотворил», но он считал, что грех был возможен для Него, то есть что Христос в принципе мог согрешать. Евстратий признавал существование некоторой внутренней борьбы во Христе, то есть он считал, что как в человеке происходит некая борьба между помыслами, так и во Христе такая борьба имела место, но Он в течение Своей земной жизни ни разу не согрешил, не приклонился ни к единому помыслу и тем самым победил зло, победил все бесовские искушения. Конечно, нетрудно догадаться, откуда возникла такая ересь, очевидно, что для человека рационалистически мыслящего совершенно непонятно в чем состоит искушение для Господа, а ведь Он был искушаем от сатаны. Если Христос не мог согрешить, то в чем смысл этих искушений, в чем тогда Его заслуга. Для рационалистического сознания это совершенно непонятно и сейчас тоже. Вы изучали Священное Писание, и такого рода вопросы у вас, наверное, тоже возникали. В связи с этим и возник такой западный вариант ответа, что у Иисуса Христа действительно была борьба помыслов. На самом деле, конечно, святые отцы учат ясно и четко, что Христос в принципе не мог согрешить, потому что Он был Бог. Учение Евстратия было осуждено в 1117г. на Поместном Константинопольском соборе. Собор обвинил Евстратия в ереси, после чего он отказался от своих взглядов и покаялся.
Необходимо отметить, что при императоре Мануиле созывалось множество соборов. Император Мануил, кроме того, что был талантливым военачальником, любил еще богословствовать, любил различные споры, прения, с удовольствием сам в них участвовал. Известно несколько споров, в которых принимал участие император.
Первым из этих споров был спор о том, Кому приносится искупительная жертва Христа. Вопрос этот возник из-за пустякового конфликта между неким дьяконом и проповедником Константинопольской Софийской церкви Василием и двумя преподавателями местной Константинопольской школы. Этот Василий отличался тем, что в своих проповедях любил унизить своих соперников, как-то хитро и прикровенно обратить внимание на какие-то их недостатки, чтобы или кому-то конкретному, или всем стало понятно о ком идет речь. В одной из своих проповедей он задел двух преподавателей Константинопольской школы. Эти два достопочтенных мужа очень оскорбились и стали внимательно прислушиваться ко всем проповедям Василия, желая в чем-то его уловить. И вот они услышали, что жертва приносится всей Троице и объявили, что это ересь, ибо жертва может приносится только Богу Отцу и Святому Духу, а Сам Сын не может одновременно и приносить, и принимать эту жертву. По этому поводу в 1156г состоялся собор, на котором основным аргументом против этого утверждения были слова Василия Великого: «Ты есть и приносяй и приносимый, приемляй и раздаваемый» - эти слова до сих пор читаются на Литургии Василия Великого в тайной молитве священника (они присутствуют и в Литургии Иоанна Златоуста). Но на этом спор не закончился. Некто Сотирих, которого называли магом или чародеем, и который, несмотря на это, стремился стать Константинопольским Патриархом, пытался опровергнуть решение собора и представил свое учение. Я хочу вам привести цитату из его сочинения: «Конечно, мы признаем Божество нераздельно в трех Лицах, но мы утверждаем, что приношение было не естеству Отца, а ипостаси Отца, так что и приносящий принес ипостасно (то есть лично Бог Сын), и приемлющий принял не иначе как ипостасно. Поэтому вдвойне погрешаем, когда и нераздельную природу разделяем, и природам приписываем свойства ипостаси. Кроме того, если на том основании, что у Отца и Сына природа общая, общее и принятие жертвы, то необходимо следует, что воплощение тоже общее Обоим». Как вы заметили, Сотирих некорректно использует понятия «природа» и «ипостась», смешивая природные и ипостасные свойства Бога. Естественно воплощение это не есть свойство внутри Троицы, а принятие жертвы происходит Богом: то есть жертву принимает Бог, а воплощается Ипостась. Святитель Николай Мефонский, основной противник Сотириха и известнейший богослов XIIв. писал, что Сотирих делает сразу две ошибки: он смешивает лицо и природу и разделяет, таким образом, Единого Бога.
Следующий спор, в котором тоже непосредственно участвовал император Мануил, произошел немного позже. Он возник по поводу цитаты из Евангелия от Иоанна: «Отец Мой болий Меня есть» (Ин. 14, 28). По поводу истолкования этой цитаты возникло пять различных мнений.
Первое мнение, пожалуй, наиболее распространенное, было такое, что Отец больше, так как Он есть ипостасная причина Сына.
Второе мнение – Отец больше Сына потому что Он есть ипостасная Его причина и еще потому, что Христос говоря это принимал во внимание Свое человечество.
Третье мнение – в этих словах проявляется Его самоуничижение.
Четвертое мнение, что эти слова относятся только к человеческой природе Христа, и в них не идет речь об Отце как ипостасной причине.
И, наконец, пятым было мнение, что Господь относит эти слова к Себе как к представителю всего человечества вообще: то есть как второму Адаму.
Сам император Мануил придерживался второго варианта ответа, то есть считал, что эти слова сказаны Господом и потому что Отец Его ипостасная причина, и потому что Он принимал во внимание Свое человечество. Спор возник непонятно из чего, потому что в принципе, в каждом мнении есть доля истины. Но в связи с этим обсуждением снова возобновились уже утихшие христологические споры, и опять начались взаимные обвинения в несторианстве и монофизитстве.
Император Мануил очень ревностно отстаивал свою точку зрения, приглашал епископов к себе, активно с ними дискутировал. И, в конце концов, в 1166г. в Константинополе был созван собор, во время которого император предложил всем епископам высказать свою точку зрения. Патриархи приняли точку зрения императора, и все епископы (некоторые искренне, а некоторые, может быть под давлением) согласились с этим. Причем император повелел сделать специальные мраморные таблицы, и записать на них это мнение.
Третий спор возник опять же при императоре Мануиле по вопросу о боге магометанском. В анафеме магометанскому богу в чине присоединения от магометан были такие слова: «Анафема богу магометову, о котором он говорит, что он есть бог не рождающий, не рожден и ему никто не подобен». Кроме того, там было такое непонятное арабское слово, которое можно было перевести как – «твердый» или «каменный». Этот вопрос поднял император Мануил, который заявил, что эта анафема неверна. Потому что, во-первых, это анафема на Бога вообще, и с другой стороны это соблазн для магометан, потому что препятствует магометанам принимать православие. Опять были проведены собеседования с Патриархом и иерархами, однако, в этом случае и Патриарх и иерархи отказались принять мнение императора Мануила, заявляя при этом, что им «до нечестивого бога магометова никакого дела нет, и правильно его анафематствуют». Император оказал серьезнейшее давление на Патриарха Феодосия и на других владык, но Патриарх не уступал. В конце концов, один из членов собора позволил себе в присутствии царя сказать, что «я не затем надел святительские одежды, чтобы тут подписывать различные ереси». Император на это так оскорбился, что сказал: «Или я останусь императором и поборником православия, или этот епископ перестанет быть епископом». Видя это, Патриарх с собором пошли на попятную, и, в конце концов, эта анафема была убрана. Конечно же, и в этой ситуации мнение императора совпадало с православной позицией: Бог всех. Как мы, например, признаем что - то и у протестантов (в чем-то, конечно, они говорят ереси, но они верят в Троицу и это правильно). Так и то, что Бог един – это тоже правильно, ведь мы не анафематствуем бога языческих философов, веривших в единого Бога. Император Мануил был православным императором и в этом вопросе он исходил из православных концепций: он верил в Бога и опасался, как бы не произнести анафему на того Бога, в которого он сам верил.
Следующий спор был по вопросу о нетлении Святых Даров. Этот спор тоже свидетельствует о влиянии рационализма Запада. Некоторые учителя считали, что Святые Дары не являются нетленными, то есть с ними совершаются какие-то превращения (грубо говоря - в желудке, в пищеводе человека). Пытались объяснить все рационалистически, делая из этого вывод, что Святые Дары – это Христос не воскресший, а еще до воскресения, потому что тело воскресшего Христа было нетленно. Православные, конечно же, восприняли это как ересь. Для них было достаточно слов свт. Иоанна Златоуста, восклицавшего: «О чудо! Восседающий одесную Отца, приемлется нашими грешными руками». А как это происходит – это тайна. И каким-то образом рассуждать, делать какие-то выводы относительно того, что является чудом, конечно, очень и очень сложно.
Но, пожалуй, одним из самых, значимых за весь период поздней Византии был спор, связанный с богопознанием и с ересью Варлаама Калабрийца. Варлаам по национальности был грек, родом из Южной Италии. Образование он получил в католическом университете и естественно испытал на себе влияние римского богословия. Но Варлаам был греком, настроенным вполне патриотически, поэтому, оставив Италию, он приехал в Византию и занялся антилатинской пропагандой. Свою аргументацию против католического учения об исхождении Святого Духа и от Сына (так называемого «филиокве») Варлаам основывал на непостижимости Бога. Свт. Григорий Палама, бывший в это время пресвитером в Фессалониках и воспитанный в духе учения Симеона Нового Богослова, ознакомившись с возражениями Варлаама, вступил с ним в переписку, стараясь показать ему, что Бог может быть познан, и богообщение даже в земной жизни возможно. Григорий, долгое время живший на Афоне, указал Варлааму на опыт Афонских монахов, которые через аскетические упражнения, через умную молитву действительно вступали в общение с Божеством. Но Варлаам, ознакомившись с опытом афонских монахов, принял их за еретиков мессалиан - материалистов поскольку, по мнению Варлаама монахи представляли себе Бога как нечто материальное. Варлаам даже позволил некоторые грубости в высказываниях против афонских монахов, называя их «делателями своего пупа» и так далее. На что Григорий по просьбе афонцев написал свои «Триады в защиту священнобезмолствующих», которые впоследствии были признаны главным творением святителя. Эта книга – замечательное богословское сочинение, переведена на русский язык и с ней можно ознакомится.
В июне 1341г. уже после свержения Андроника III Старшего (1282-1328) при Патриархе Иоанне Калеке и императоре Андронике IV Младшем (1328-1341) по поводу этих споров был созван собор. Необходимо хотя бы кратко описать политическую ситуацию в Византии того времени, потому что это важно для понимания этих богословских споров. До Патриарха Иоанна XIV Калеки (1334-1347) на патриаршем престоле был Патриарх Исайя (1323-1333) в это время, как я уже говорил, и совершилось свержение Андроника Старшего. Причем Патриарх в этом тоже принял непосредственное участие. Избрание же Иоанна Калеки произошло при участии Иоанна Кантакузина друга Андроника Младшего (внука Андроника Старшего). Синод Константинополя не желал возводить Иоанна Калеку на патриаршую кафедру, потому что он принадлежал к белому духовенству и был низкого происхождения. Поэтому для его избрания со стороны Иоанна Кантакузина была предпринята определенная хитрость. Он предложил избрать Иоанна, по крайней мере, митрополитом Солунским, собор пошел на уступки и сделал Иоанна Калеку митрополитом Солунским. После этого Иоанн Кантакузин сказал, что, если Иоанн Калека может быть митрополитом Солунским, то, конечно же, ничто не мешает тому, чтобы он стал патриархом.
После собора 1341г., осудившего Варлаама, умирает Андроник Младший, к управлению империей приступают его мать Анна Савойская и Патриарх Иоанн Калека, которые объявляют Иоанна Кантакузина, бывшего друга императора Андроника Младшего и друга Григория Паламы, изменником и отстраняют его от всех государственных дел. Вследствие чего пересматривается решение и по поводу спора Григория Паламы с Варлаамом.
Итак, собор 1341г. осудил Варлаама Калабрийского и признал правоту святителя Григория Паламы, но политическая ситуация в стране изменилась: Иоанн Кантакузин был в дружбе с Григорием Паламой и поскольку Кантакузин был объявлен изменником, то через четыре года в 1345г. был созван новый собор, осудивший Григория Паламу и анафематствовавший его приверженцев.
Тем временем в стране началась гражданская война между приверженцами Анны Савойской и Патриарха Иоанна Калеки и сторонниками Иоанна Кантакузина, и успех в гражданской войне сопутствовал Иоанну Кантакузину. В результате Иоанн Калека был смещен и Патриархом стал Исидор I (1347-1350), которого через два года сменил Калист I (1350-1353). И в 1351г. Варлаам был окончательно осужден вместе со своим последователем Акиндином и историком Никифором Григорой, также придерживавшимися учения Варлаама.
Итак, соборное разбирательство 1351г. поставило точку на спорах о божественном свете. В ходе этого разбирательства император Иоанн Кантакузин задал собору несколько богословских вопросов.
Первый из них такой:
«Есть ли в Боге богодостойное различие сущности и энергии?»
Собор ответил на этот вопрос положительно: «При едином Боге есть сущность и ее сущностная природная энергия, и они различаются без расхождения, как существующее само по себе и не существующее само по себе». То есть сущность – это существующее само по себе, а энергия – это не существующее само по себе. «Как причина и причинообусловленное, как не допускающее причастие к себе и как допускающее причастность себе. Как, то, о чем говорится только в единственном числе, и то о чем можно сказать и в единственном и во множественном числе. Как не именуемое и именуемое». Если раньше очень часто понятия сущность и энергия могли быть синонимичными, уподобляться друг другу, то теперь между ними было введено очень четкое различие.
Второй вопрос был: «Если сущность и энергия отличаются, является ли тогда энергия сотворенной или нет?» Ответ собора был такой: «Энергия есть нетварная природная благодать и озарение, неисходно выходящее от Божьей сущности». То есть энергия – нетварна.
Третий вопрос был следующий: «Как в таком случае избежать составности в Боге». Вопрос был обусловлен основным возражением, что в том случае, если энергия нетварна, Бог будет многосоставен. Ответ собора был такой: «Отнесением и сущности и энергии к Единому Богу Живому».
Четвертый вопрос был следующий: «Правильно ли говорить, что сущность выше энергии?» Ответ был «Да, так говорить можно».
Пятый вопрос: «Причастность к Богу есть ли причастность к сущности или это причастность к Его энергиям». Ответ был: «Это есть причастие к Его энергиям, а не к сущности».
Шестой вопрос: «Сотворен ли Фаворский Свет, Свет Преображения?» Ответ был: «Нет, не сотворен».
Таким образом, на соборе 1351г. было, по сути, сформулировано то богословие о причастности к Богу, о познании Божества, которое мы сейчас и имеем.
В 1359г. свт Григорий скончался, а через 9 лет в 1368г. он уже был канонизирован Церковью.