Долг — внутренне принимаемое (добровольное) обязательство. Долгом может называться обязательство субъекта или группы субъектов перед другим субъектом или субъектами (например, людьми или Богом). Чаще всего в качестве долга рассматривается моральное обязательство (моральный долг, нравственный долг) — добровольное моральное обязательство индивида перед другими людьми. Другие виды долга: гражданский долг, патриотический долг, воинский долг. Долг изучает философская дисциплина деонтология. Первым понятие долга (должного) ввёл Демокрит. Наибольшую значимость понятие долга приобретает в Новое время, особенно в этике Канта. По Канту, долг — это необходимость поступка из уважения к нравственному закону. Долг позволяет индивиду быть нравственным. Стремление исполнить долг — это стремление человека к счастью.
Совесть — способность личности самостоятельно формулировать собственные нравственные обязанности и реализовать нравственный самоконтроль, требовать от себя их выполнения и производить оценку совершаемых ею поступков; одно из выражений нравственного самосознания личности. Проявляется и в форме рационального осознания нравственного значения совершаемых действий, и в форме эмоциональных переживаний, так называемых «угрызений совести», то есть связывает воедино разум и эмоции.
Александр Круглов провел интересное сравнение между этими понятиями.
Долг
Совесть
Долг – направляет, указывает, требует. Он априорен, то есть всегда знает, чего от тебя хочет. И спрашивает по максимуму, – точнее, «от сих до сих», не меньше и не больше.
Совесть именно судит, и почти не умеет указывать и направлять – разве что в слишком очевидных «минимальных» случаях, которые совесть лишь и согласна почитать за долг.
Долг абсолютен; его максимум есть одновременно минимум – ты должен все до капли, что должен, и не жди за то поощрений, – а минимум – максимум: «ни от чего не отказывайся, ни на что не напрашивайся».
Совесть абсолютна; если долг – это лишь безусловный и явный моральный минимум, то совесть тяготеет к максимуму.
Долг – знает (а чего вправду не знает, в том нет и долга, – тут делай, что душе угодно!). Ему тем легче знать, что он принципиально не расположен ничего понимать, входить во внутреннее и ситуативное. Классический лозунг долга – «ты должен, значит, можешь»; это значит: никакие обстоятельства не рассматриваются, кроме разве что непреодолимых физических.
Задача и, так сказать, материал совести, с которым она работает – внутреннее и ситуативное. Слишком мало для нее заведомо ясных вопросов – чем и пользуется наша слабость… Зато по прошествии времени, рассмотрев много больше того, что видно сразу, она вполне может сказать: нет, ты мог тогда еще и то и то, а значит, был должен…
Больше всего долг боится – поблажек и послаблений, которые каждый, как в то верит «святая простота», обязательно себе даст, как только позволит себе рассуждать.
Совесть не дает поблажек. Всякому мыслящему по опыту известно, что спрятаться от правды все равно невозможно. Тем паче, когда эта правда таится в глубине твоей же души…
Мнение долга – единственно верное, сомнение в нем есть уже уклонение, уже – грех. «Категорический императив, – можно сказать, – не обсуждается»… Долг авторитарен, обращается с тобой, как с существом неразумным: тебе необходимо и достаточно уразуметь, чего он от тебя хочет, но, ни в коем случае, не почему.
Совесть – со-мнение, сомнение без конца. С момента, когда перестаешь сомневаться, перестаешь слышать и совесть (но, не исключено, лишь на время)… Совесть – не «святыня», не «высшая инстанция» (то есть не выше лучшего в тебе), – это твои собственные разум и сердце, от которых, если только они есть, никуда не уйдешь.
…Получается, долг знать не хочет совести, презирает ее. Совесть для долга – тот самый «червь сомнения», что точит нравственность изнутри.
…Получается, совесть долга побаивается. Как искушения слишком легко, не допустив ничего к душе, ощутить себя правым и «нравственным».
Долг, повторюсь – религиозен или квазирелигиозен. Он или прямо прописан божеством (как Моисеевы заповеди), или, дедуцированный из необходимости общежития как «поступай согласно той максиме, относительно которой желал бы, чтобы она стала всеобщим законом».
Совесть – секулярна. Как только ее седлает какая-нибудь святая вера, она или гибнет (что называется фанатизмом), или сбрасывает наездника. Совесть не верит, а исследует. Она – понимание без границ, не нисхождение святыни, а восхождение к истине, причем бесконечное, «асимптотическое».
Долг, в идеале, предустановлен, заповеден, и, как говорилось, ничем не смеет поступиться в пользу ситуации. Долг – нормативен.
Совесть – процесс, никогда не могущий быть завершенным, – так оно уже потому, что никогда не бывает исчерпанным смысл ситуаций, который она пытается постичь.
Работа долга – «серийная». Он в точности равен себе и не ведает исключений.
Работа совести – «штучная». В каждом случае она начинает свою работу заново, не ведает никаких «вообще», «раньше», «другие в таких случаях»…