Уже в ранний период реставрация в России тяготела к нормам стилистической реставрации. Это отчасти было вызвано культурными движениями запада, отчасти – подъёмом национального чувства после войны 1812 года и развитием идей славянофильства. В 1837-39гг. по распоряжению Николая I был приведён в «первообразный вид» Дмитровский собор во Владимире (кон. XIIв.). Собор, в соответствии с течением, должен был стать стилистически цельным. Убрали часть дополнительной архитектуры, заменили часть резьбы на новую. Они не придавали значения существенной разнице между подлинником и его повторением.
Однако по ходу реставрации было произведено изучение памятника, в том числе и археологические раскопки. Была издана книга С.Г. Строганова «Дмитровский собор во Владимире на Клязьме, строенный 1184г. до 1197г.». Случайно обнаруженные фрески были частично сбиты, затем аккуратно возобновлены в древнем стиле в 1884г. артелью палешанских художников (рук. Сафонов) и под наблюдением архимандрита Парфимия. После этого живопись, сохранившая ту же иконографическую схему, приобрела вид стилизации «XIX века под XII век».
Иллюстрацией к реставрационной концепции того времени может служить указ и запрещении производить поновления стенописи в Великой церкви Киево-Печерской Лавры. Этот указ пришёл, когда реставрация росписей подходила к концу. Митрополит отписал в Синод: «Святые изображения сохранены верно, по пречистым рисункам, без всякой перемены; и потому она не есть новая, а та же самая, какая была прежде, а только обновлена в прежнем виде по причине полной совершенной обветшалости. А в художественных отношениях она не уступает прежней».
Эти два примера относятся к памятникам, которые были объектами, пусть и ошибочными по своим принципам, но все же целенаправленной реставрационной работы. В практической жизни, весь конец XVII века – начало XIX века царили методы, которые были, по существу, традиционным поновительством. Об этом свидетельствует реставрация трёх соборов Московского кремля в 1770г. по повелению Екатерины II. Но здесь такой подход был обусловлен тем, что они обновлялись при каждой коронации.
Важным событием в реставрационных представлениях и деятельности была реставрация стенописи Киево-Софийского собора в 1843-1850гг. Николай I назначил руководителем работ академика Солнцева Ф.Г..В программе работ было заявлено исследование, копирование всех открытых росписей и требование (новое, при такого рода работах) «заправлять живопись только в местах восстановленной штукатурки и в местах утраты красочного слоя». Особый комитет следил на месте за точностью копий. Предписано было следовать древним контурам. На самом деле, росписи Софии были восстановлены масляными красками по предварительно пропитанной олифой древней живописи. Многие изображения писали по догадкам, перепутывая персонажей, не всегда удачно. Для выполнения работ были привлечены «случайные» люди, которые не имели опыта реставрационных работ. Руководители часто менялись, а Ф.Г. Солнцев бывал в Киеве не часто. После смерти Николая I эта реставрация подверглась жёсткой критике и была названа «варварской», «реставрацией, погубившей подлинную живопись». Следует сказать, что одним из результатов этих работ явилось издание книги с копиями открытой живописи XI – XIVвв.
C критикой традиционного поновительства в 1849г. выступил в своей работе «О русском иконописании» археолог И.П. Сахаров. По его мнению, после реставрации памятник не должен утрачивать качество источника для археологической науки. Важны и ценны, и подлежат сохранности все материальные компоненты памятника; все материальные компоненты: основа, грунт, и т.д., – а не только иконографическая идея и схема. Эти принципы реставрации актуальны и сейчас.
Одним из примеров реализации программы археологического изучения древнерусской монументальной живописи была работа профессора, археолога А.В. Прахова по реставрации стенописи XIIв. Кирилловской церкви Киева в 1880г.
Приступая к работе, Прахов ставил перед собой цель – восстановить образ древнерусского храма в целостности и наглядности, т.е. сделать то, что было актуально в археологической науке, хотя в археологии восстановление происходило в идеальном образе. В программе работ Прахова серединное мнение отводилось исследователям памятника. Выполнялись копии, чтобы они были «наглядным протоколом» состояния памятника в минуту открытия. В методике работ Прахов ставил цель – оставить памятник нетронутым, без переписывания живописи. Эти положения Прахова были развитием принципов, изложенных Сахаровым: живопись предполагалось оставить без изменений, дополнять только водными красками только в местах утрат. Но это было только в намерениях. На самом деле вся живопись после Прахова была поновлена масляными красками. В 20-е годы была произведена расчистка от этих наслоений.
Два года Прахов раскрывал Кирилловские фрески. Для этого использовались притупленные железные ножи, хлебный мякиш, поташь (Ka2CO3), слабый раствор салициловой кислоты и соды (NA2CO3).
К сожалению, Прахов решил, для того, чтобы предохранять фрески от сырости, натереть их смесью терпентина, воска, белой смолы и масла. А когда этот раствор оказался непригодным, он покрыл их смесью терпентина и эмалевого лака. Фрески XIIв. Утратили свой колорит и фактуру: она стала блестящей и гладкой. Через 90 лет при реставрации этой живописи удаление всех этих покрытий было проблемой для киевских реставраторов.
Прахов заменил в храме старый высокий иконостас на новый низкий в «византийском» духе. Иконы писал М.А. Врубель.
Таким образом, во второй половине XIXв. была сильна стилизаторская деятельность в рамках археологической реставрации. Можно вспомнить работу Фартусова в Благовещенском соборе Московского кремля, который, в поисках живописи Андрея Рублёва уничтожил живопись XVIв. Затем М. Сафронова поновила фрески Беловежского собора в древнем стиле; там, где штукатурка плохо держалась – её сбивали, сняв перед этим кальки. Артель Сафронова проводила подобные работы на многих памятниках: Спасо-Преображенская ц., София Новгородская, росписи Рублёва в Успенском соборе в Новгороде.
Таким образом, под влиянием археологического изучения памятников, заложены основы научной реставрации памятников. Но как дисциплина она ещё не отделилась от археологической науки; она была её частью (т.е. не имела своей методологии).