Итак, возвращаясь к вопросу о свободе: как относиться к этому спору между Августином и Пелагием? Православная Церковь занимает иную позицию. С одной стороны, утверждается частичная правота Пелагия: действительно, человек всегда, в любом состоянии сохраняет в себе свободное начало, может выбрать между добром и злом. Однако Православная Церковь сохраняет и правоту Августина, утверждая, что да, действительно человек имеет свободу поврежденную, и соглашается с Августином, который сказал, что ошибка Пелагия состояла в том, что он неправильно определил свободу. Нельзя говорить, что свобода – это выбор между добром и злом. Если дать такое определение свободы, то тогда мы вынуждены будем признать, что Бог несвободен, Бог не есть личность. Ибо Бог не выбирает между добром и злом, иначе Бог не есть Бог. Существует некое добро и некое зло, возвышающиеся над Богом, между которыми Он выбирает. Это элементарное противоречие в определении. Свобода есть независимость. В прямом смысле этого слова – самодеятельность, возможность действовать самостоятельно, независимо ни от чего. Вот что такое свобода. Это совершенно правильное замечание Августина. И наличие свободы в Боге передается человеку. Человек свободен так же как Бог, имея это состояние независимости ни от чего - самодеятельности. Это есть истинное начало свободы, которое сохраняется в человеке всегда. С другой стороны, да, в человеке не сохраняется свобода на уровне понимания ее Пелагием – свобода как выбор между добром и злом. Это два уровня свободы, о которых учил преп. Максим Исповедник. Есть свобода гномическая (по терминологии преп. Максима), т.е. свобода греховная, возникшая в результате грехопадения как выбор между добром и злом, и свобода сущностная – свобода как самодеятельность. Сущностная свобода неизменяема. Она сохраняется в человеке и составляет его Божественную природу, его сущность.
Свобода как возможность выбора между добром и злом приводит к тому, что человек по нынешней своей природе больше любит зло. Как говорит апостол Павел: «Чего хочу, того не делаю, что не хочу – то делаю». Ибо люди возлюбили грех – он приятнее на глаз, как плод для Адама и Евы. Его легче делать. Поэтому мы, грешные люди, выбираем между добром и злом, и наш выбор останавливается на зле. Его легче делать. Чтобы сделать добро, нужно трудиться, а зло очень просто, оно само предлагает себя. И поэтому в действительности (св. Августин прав) мы всегда выбираем между добром и злом, как правило, зло. Но возможность, благая воля всегда остается. Вот эта возможность свободы в человеке всегда присутствует, и поэтому нужно это всегда иметь в виду, иначе мы не поймем это отношение человека с одной стороны как образа и подобия Божия, как свободного существа, а с другой стороны, человека как раба Божьего.
Почему человек есть раб Божий? Что значит свобода? Подойдите к любому человеку на улице и спросите его об этом, и он скажет: «Свобода – это возможность делать все, что хочу». Правильно ли такое определение свободы? Ну, пожалуйста, захотелось летать – летай. Подымись на крышу дома, расправь руки и полетай, если ты - человек неразумный, как скажем двухлетний ребенок, которому захотелось полетать. Такие печальные случаи бывают достаточно часто. Оставшись без присмотра родителей, ребенок залезает на подоконник, спрыгивает и летает несколько секунд. Почему? Потому что не понимает свою зависимость от законов природы. Он действительно думает, что полностью свободен. Он может плавать свободно, может делать то, что хочет. Чем умнее человек, тем больше он понимает, что он свободен, но в крайне ограниченных рамках. Он зависим от природы, частью которой является. Иначе говоря, человек понимает, что он раб законов природы. Но может ли человек эти законы как-то использовать? Может только лишь в том случае, если поймет, что не он творец этих законов, а их раб. Поняв это, признав это как факт, познав их природу, человек может эти законы использовать. Признав, что не я сотворил закон всемирного тяготения, не я сотворил законы аэродинамики, я могу познать сущность этих законов, могу построить летательный аппарат тяжелее воздуха, и тогда я, значит, научусь летать. Я действительно исполнил свою мечту: я полетел. Тогда, когда я признал, что я раб законов.
А если не сводить все мироздание только лишь к материальной составляющей, только лишь к материальным законам, тогда получается, что человек должен признать, что он раб Творца мира. И как в случае с этими законами, мы, признавая, что мы рабы законов, зависим от них, становимся свободными, так и здесь, признав, что я раб Божий, я приобщаюсь к Его природе, я познаю Бога, и в результате становлюсь свободным как Бог. Одно предполагает другое. Иначе я уподобляюсь ребенку, который говорит: «Я что хочу, то и делаю». А на самом деле любой студент первого курса семинарии скажет: «Какой же ты свободный? Ты раб греха. Ты делаешь не то, что ты хочешь, а делаешь то, что хочет твоя левая нога, твой желудок, твои глаза. Душа твоя не свободна, она подчиняется твоим органам чувств. Ты раб греха. Ты от него зависишь». Как иронизируют иногда курильщики: «Ты не свободен: ты не куришь. А я свободный человек: хочу – курю, хочу – не курю». Понятно, что даже они понимают всю условность этого аргумента, зная, что они уже стали рабами табака. Человек, пристрастившийся к курению, хочет – курит, не хочет – к сожалению, тоже курит. А истинно свободный человек - это человек, который не курит. Он понимает, что это зависит только лишь от него. Он не курит потому, что он свободен. Он понимает всю пагубность этой привычки.
Однако, поскольку мы понимаем двуслойность свободы в человеке, наличие свободы выбора между добром и злом и почти всегда тяготение человека к злу, то человек должен в какой-то момент сказать себе, особенно тогда, когда он еще новоначальный (а мы сейчас все новоначальные в вере): «Лучше я на время пока что откажусь от своей свободы. Лучше я послушаю своего духовника или настоятеля (если речь идет о монастыре), я полностью откажусь от своей свободы, чтобы не впасть в другой более страшный грех. Потом, когда я действительно смогу главенствовать над своими плотскими помыслами, тогда я перейду на другой уровень понимания своей сущностной свободы. Пока я лучше откажусь от нее». Поэтому здесь нет никакого противоречия между пониманием человека как раба Божьего и отказом от своей свободы. Речь идет о разных свободах, во-первых. А во-вторых, здесь можно обратиться к стихам нашего великого русского философа и поэта Вл. Соловьева. Позволю себе процитировать их: «Все, что на волю высшую согласно, своею волей чуждую творит. И под личиной вещества бесстрастной везде огонь Божественный горит». В этих двух первых строках сокрыто то, что я говорил. Попытаемся понять их смысл. Все, что на волю высшую согласно, т.е. подчинение моей воли Божией, своею волей чуждую творит – я приобретаю божественную свободу, вбираю ее в себя, и тогда, по слову Святого Писания, не я живу, а живет во мне Христос. Я становлюсь абсолютно свободным.
Еще одно соображение по этому же поводу. По учению св. Иоанна Дамаскина – есть три вида служения Богу: служение раба, служение наемника и служение друга. Это нужно понимать. Мы, к сожалению, часто не можем выйти на более высокий уровень богопознания и жизни в Церкви. Да, мы часто служим как рабы, но это тоже возможный путь к спасению. Мы слепо выполняем свои обязанности, не вдаваясь в подробности, как хозяин приказал рабу: делай то-то. Раб понимает, что задавать вопросы - это не его дело. Он должен сделать свою работу и получить свое вечернее пропитание. Многие христиане еще во времена И. Дамаскина поступали так, и сейчас многие идут по тому же пути: есть заповеди, есть повеления; мы ничего не понимаем, не вникаем. Мы исполняем повеления и надеемся, что после смерти получим свое воздаяние.
Есть другой более высокий уровень – уровень наемника. Человек понимает, что он такой же, как и господин. Он не раб, а наемник. Он может сторговаться, может назначить определенную цену, спросить: «А зачем нужна эта работа?» Но при этом отношения достаточно эгоистичные: наемник работает для себя, руководствуясь принципом: я выполнил работу, получил свою зарплату – и все; дальнейшее меня не интересует – последние ты хозяин деньги отдалил или нет, оставил ты немного для своих детей или полностью все отдал; ты меня не интересуешь, я для себя работаю. Это более высокий уровень, который как бы предполагает возвышение человека на уровень Бога, но опять же этот уровень не истинный, ибо человек остается эгоистичным.
Истинный способ служения Богу – это служение друга, когда человек делает какое-то дело для своего друга, не требуя для себя вознаграждения. Он делает это потому, что знает, что это нужно его другу, а, значит, нужно и ему. Он поступает как человек, который любит своего друга, свою жену, свою возлюбленную и делает для него или для нее какое-то дело, понимая, что в этом обретает сам для себя свое счастье: он будет несчастлив, если его друг или подруга останутся без помощи. Так же и здесь. Вот это истинное служение - служение, которое называется любовью. Это любовь, которая по слову ап. Павла ничего не требует, долготерпит и т.д., т.е. все описания истинной любви. Она никогда не бывает эгоистичной, всегда абсолютно альтруистична. Вот истинный смысл понимания свободы человека в христианстве, если хотите (я очень не люблю этого слова), диалектическая связь свободы и необходимости, свободы и предопределения.
Как мы говорим, что человек свободен, когда все предопределено, известно заранее? Можно довести эту проблему до парадокса. Я здесь распинаюсь, рассказываю вам истины христианства, и большинство из вас, я уверен, внимательно слушают меня. Многие, если здесь есть люди нецерковные, придут после этого в Церковь. Я буду радоваться, поскольку в чем-то достиг своей цели. Но откройте последнюю книгу Библии, там написано, что будет. Я знаю, что все равно это закончится поражением Церкви на земле, закончится царствием антихриста. Зачем я и вы все это делаем, если все закончится победой антихриста? И с этим сделать мы ничего не сможем. Мы не можем пойти поперек рожна. Мы никак не изменим то, что написано в вечности. А дело в том, что здесь сказано другое: царство антихриста наступит тогда, когда будет проповедано евангелие по всей земле, а это зависит только лишь от нас. Это, во-первых. Во-вторых, дальше сказано, что борьба с этим антихристом будет вестись человеком. Останутся люди, которые и тогда будут христианами, хотя будет настолько тяжелое время, что многие не смогут даже призвать Имя Божие. Это тоже может показаться странным: что за времена такие, что призвать Имя Божие невозможно. Это иудеи запрещали даже произносить Имя Божие. Мы же, христиане, этого запрета лишены. В связи с этим приведу такой пример: все читали и все помнят сказку «Снежная королева». Помните, когда Кай едет на санях, Снежная Королева увозит его в свое царство. Кай испугался, он хочет прочитать «Отче Наш» и не может – забыл, хотя превосходно знал эту молитву. Это очень христианская сказка. Снежная королева – это сатана, а Герда – истинно любящая христианка, которая спасает своего брата – ближнего. Так вот, сатана делает так, что человек не может Имя Божие произнести. Вот в чем опасность. Поэтому нужно, как сказано в Евангелии, постоянно бодрствовать, никогда не отвлекаться. Мы отвлечемся, заснем на 5 минут, а потом проснемся – и все: мы уже во власти сатаны и не можем произнести Имя Божие
Так вот, победа над антихристом, победа над сатаной не мыслится без человека. Человек призван для того, чтобы войти в Царство Небесное, в котором будет новая земля и новое небо, а это нужно заслужить, этого нужно добиться, достичь посредством соработничества Богу. Человек вместе со всеми небесными силами осуществляет эту борьбу. Поэтому результат предопределен вместе с нами и зависит от каждого из нас. Единственно, что не предопределено – это на чьей стороне мы окажемся, где мы, в конце концов, обретем свою вечную участь – в Царстве Небесном или в геенне огненной. Вот этого не может предопределить даже Бог.
Есть такой парадокс (очень часто противники христианства приводят разные парадоксы для того, чтобы показать неразумность христианской веры): может ли Бог создать камень, который Он Сам не сможет поднять? Вы знаете такую шутку. Если не может создать – какой же Он Творец? Если не может поднять – Он не всемогущ. Ответ очень прост: Бог уже создал такой камень – это человек. Человек это и есть камень, который Бог не может поднять. Бог не может нарушить и отменить свободу человека.
Спускаясь с богословско-философского уровня на уровень бытовой, отметим такой вопрос: почему Православная Церковь возражает против теории апокатастасиса, т.е. теории всеобщего спасения. Это теория, которая была предложена Оригеном и осуждена на V Вселенском Соборе. Смысл ее заключается в том, что впоследствии все, даже злодеи и сам сатана, после различных испытаний, исправлений, обретут свое место в Царстве Небесном. Будет всеобщее спасение – апокатастасис. Христианская Церковь осудила это решение и осудила очень логично и последовательно. Это будет нарушение свободы человека.
Попробуем опуститься на нашу грешную землю и попытаемся мыслить без всяких богословских и философских хитростей. Каждый человек сейчас волен выбирать. Каждый человек знает о том, что был Иисус Христос, знает и о том, что есть христианство, которое утверждает, что есть рай и ад. Каждый человек знает, что если он будет верить в Иисуса Христа, ходить в церковь, соблюдать необходимые условия, он попадет в рай, а если он не будет этого делать, то попадет в ад. Каждый человек это знает, невзирая на то, какое у него образование. И человек говорит: «Да, я буду жить так-то и так-то, я сам делаю такой-то выбор». Но он знает, что согласно учению Христианской Церкви за этим следует наказание в аду. Он сознательно и ответственно выбрал свою посмертную участь. Как же можно его заставить? Он не хочет идти в рай. Он не хочет, а вы его заставляете, тянете. Известный английский писатель Бернард Шоу на вопрос какого-то журналиста: «Где бы вы хотели оказаться, в раю или в аду?» ответил: «В раю, конечно, климат потеплее, но в аду публика поинтересней». Как его можно заставить? Человек свободен. Это не камень, это не собака. Хочет человек в ад: пожалуйста, предоставим ему эту возможность. Каждый делает свой выбор самостоятельно.