ПОНЯТИЕ СОЦИАЛЬНОГО ФАКТА

Что же представляет собой фактуальная основа социологического знания, что означает понятие "соци­альный факт"?
Факты можно рассматривать в онтологическом (не зависящем от сознания) и логико-гносеологическом планах. В онтологическом смысле факты суть любые не зависящие от наблюдателя состояния действитель­ности или свершившиеся события. В логико-гно­сеологическом плане фактами называют обоснованное знание, которое получено путем описания отдельных фрагментов реальной действительности в некотором строго определенном пространственно-временном ин­тервале [28а]. Это — элементарные компоненты систе­мы знания.
Понятие "социальный факт" было введено в социо­логию Эмилем Дюркгеймом [77] — классиком фран­цузской социологической школы прошлого века. Дюркгейм разделял социальные факты на морфологи­ческие как материальный субстрат общества (например, плотность населения) и нематериальные факты как компоненты коллективных представлений, имеющие надиндивидное социально-культурное значение.
В современной социологии социальными фактами
принято считать: (а) совокупные, систематизированные
характеристики массового поведения; (б) совокупные, систематизированные характеристики массового сознания - мнений, оценок, суждений, верований и т. п.; (в) совокупные, обобщенные характеристики продуктов человеческой деятельности, материальной и духовной; наконец, (г) в феноменологически ориентированной со­циологии в качестве социального факта рассматривается отдельное событие, случай, состояние социального взаи­модействия, подлежащее интерпретации с позиций дея­тельного субъекта. Мы в дальнейшем будем исходить из представления о социальном факте в его социально-типическом, не единичном проявлении.10
10 Феноменологический подход к анализу социальных фактов рассматривается в гл. 6.

В гносеологическом плане социальные факты обре­тают смысл благодаря той или иной системе понятий, в которых мы описываем фрагменты социальной дей­ствительности. Как это ни парадоксально, научный факт есть определенный итог познавательного процесса, а не его начало. Разумеется, это предварительный, промежуточный итог на уровне эмпирического обобще­ния [163. С. 36].
Уже элементарный акт наименования наблюдаемо­го события есть включение его в категорию подобных в одном, определяемом этим термином смысле при игно­рировании других его особенностей и свойств. Называя человека мужчиной или женщиной, мы указываем на одно свойство и тем самым сознательно упрощаем ре­альность, в известном смысле искажаем ее. Ведь в действительности каждый человек обладает множе­ством иных свойств, которые мы игнорировали в своем наблюдении. И делали это сознательно в силу того, что в данном случае прочие свойства наблюдаемого почему-то для нас несущественны. Существенность или несуще­ственность прочих свойств была подсказана определен­ным углом зрения наблюдателя. Научное наблюдение событий, в отличие от обыденного, ненаучного, отличает­ся здесь лишь тем, что для описания событий использу­ются принятые в данной науке термины. В нашем примере используем понятие "пол" (мужской и женс­кий). Согласитесь, что обозначить человека по его полу не то же самое, что назвать мужчиной или женщиной. Б первом случае не должно быть сомнений в том, что регистрируется определенное, и только это, свойство. Во втором случае и в обыденном языке далеко не всегда очевидно, что имеется в виду, когда говорят "мужчина", "женщина". Это зависит от контекста высказывания. На­пример, может быть, акцентируется возраст (не ребенок), может быть, свойства мужественности и женственности, а то и вовсе обращение к человеку, замещающее иное возможное обращение: гражданин, господин, товарищ... Так или иначе, независимость события явления от наблю­дателя нарушена самим процессом его регистрации.
Отдельные события социальной действительности, как правило, являются элементарными "частичками" массового процесса. Задача социолога — отделить инди­видуальные различия, имеющие систематический ха­рактер, от случайных и тем самым описать устойчивые свойства данного процесса. Для этого применяется аппарат вероятностной статистики, основа которой — закон больших чисел.
По определению В. С. Немчинова, закон больших чисел — "это общий принцип, в силу которого совокуп­ное действие большого числа индивидуальных причин и условий, содержащих в себе элементы случайного харак­тера, при некоторых весьма общих условиях приводит к результату, почти не зависящему от случая" [187. С. 105]. Необходимые предпосылки действия этого за­кона — достаточное число наблюдений и независимость отдельных событий от некоторой общей причины (в смысле динамической зависимости).
Не останавливаясь на специальных проблемах, свя­занных с понятием случайности в социальных явлени­ях» укажем, что вторая предпосылка действия закона со­блюдается всюду, где мы имеем дело с поведением достаточно больших масс индивидов, если их действия не являются жестко регламентированными, что исключает всякие возможности личной инициативы, т. е. индиви­дуального уклонения от заданной программы действий.
Поэтому наряду с понятием "социальный факт," употребляется выражение "статистический факт", ко­торый можно определить как типические сводные число­вые характеристики, основанные на специально организо­ванном массовом наблюдении социальных явлений.
Теперь мы знаем, что (а) социальные факты — абст­ракции, коль скоро они — описания некоторых собы­тий в общих понятиях, и (б) что по преимуществу это социально-статистические обобщения.
Следовательно, включение фактического знания в систему науки предполагает определенную концептуаль­ную схему ("систему соотнесения"), в которой мы регистрируем наблюдения множества событий. Как же выбрать обоснованную "систему соотнесения" для опи­сания элементарных "кусочков" действительности?
Во-первых, мы должны ясно осознавать, что регист­рируем наблюдаемые события, свойства, явления не вообще, но в связи с другими, тем самым уже обрывая целостность взаимосвязей. Значит, должна быть обосно­ванная концепцией исследования, его программой гипо­теза, предположение о значимых в данном иссле­довании и не значимых для него взаимосвязях. Почему, собственно, регистрируется пол в массовом опросе? На­верное, потому, что мужчины и женщины неодинаково реагируют на одну и ту же социальную реальность. Но какие еще существенные для исследования свойства индивидов должны быть регистрируемы? Пред­шествующий исследовательский опыт, зафиксирован­ный в социологическом знании, подсказывает ответ на этот вопрос.
Во-вторых, каков социальный контекст регистрации некоторого события, явления или свойства? В разных ус­ловиях одинаковые явления имеют разные социальные
значения, по-разному оцениваются и понимаются други­ми- Кроме того, не зная социального контекста, мы про­извольно обобщаем, переносим событие в иные условия и тем самым можем неадекватно его воспринимать.
В какой последовательности задавались вопросы в процессе интервью, когда и где это имело место, на ка­ком языке и в какой культурной среде и т. д. и т. п. — все эти ограничения помогают обоснованному установ­лению единичных и сгруппированных фактов.
Поэтому социология в фактуальном ее основании утверждает принцип описания событий в определенном социальном контексте или в конкретных социальных ситуациях, т. е. совокупности общих и особенных жиз­ненных обстоятельств, в которых фиксируются наблюда­емые события. Например, при опросах общественного мнения исключительно важно указать, кто и когда был опрошен (состав опрашиваемых), в каких регионах, как задавались вопросы. Не зная этого, невозможно воспри­нять социальный смысл и значение результатов опроса.
Итак, выделение общих и специфических фактов за­висит от следующих критериев:
Какова практическая или теоретическая цель иссле­дования (для чего изучается объект)? Каков предмет ис­следования (что именно в этом объекте нас интересует с точки зрения цели исследования)?
Каково состояние теоретических и практических знаний, позволяющее описать, обобщить и объяснить факты в данной ситуации?
Вместе с тем нельзя не принимать во внимание, что одни и те же явления и социальные процессы могут быть рассмотрены в разных теоретических моделях. Скажем, при изучении образа жизни людей мы можем обратиться к разным частным теориям этого предмета. Одна из них — концепция качества жизни, суть которой в том, чтобы фиксировать, насколько люди ощущают комфортность-дискомфортность повседневных условии жизнедеятельности. Отсюда — доминирующие понятия удовлетворенности-неудовлетворенности условия­ми и содержанием деятельности (трудовой, бытийной, общественно-политической и др.). С точки зрения кон­цепции стиля жизни, на первый план выступают ценно-стно-ориентационные критерии: каковы устремления людей, их жизненные планы и нормы "достойной" жиз­ни. В концепции образа жизни как целостной системы жизнедеятельности должны фиксироваться и целеориен-тационные критерии образа жизни, и оценки возможно­стей достижения этих целей, и реальные условия жиз­недеятельности различных групп населения с тем, чтобы в итоге можно было реконструировать разнообразие мо­делей (типов) образов жизни многообразных соци­альных групп. Возникает проблема сосуществования (плюрализма) моделей образов жизни, их возможного противоборства. Какую из этих теоретических схем мы примем за руководство к дальнейшему анализу фактов? Именно это и определяется целевой установкой иссле­дования, практической или (и) теоретической его на­правленностью .
Однако есть еще очень существенное ограничение: выделение общих и специфических фактов в конкрет­ной ситуации зависит не только от цели и предмета ис­следования, от состояния теории, но также и от мировоз­зрения исследователя. Когда социолог пишет, что та­кая-то группа людей социально активна, а такая-то -пассивна, в этом утверждении выражается определенная гражданская позиция исследователя.
Возникает вопрос: обладает ли социологическое зна­ние фактуальной достоверностью?
Чтобы разобраться в этом вопросе, разделим его на две проблемы: одна — проблема обоснованности фактуального утверждения и вторая — проблема его истинности.11
11 Что касается истинности социального знания, то это "вечный" философский вопрос, и мы не можем сколько-нибудь основательно обсуждать его в этой книге.

Обоснованность фактуального утверждения зависит от состояния наших знаний и некоторых критериев, ко­торые служат аргументами, свидетельствующими, что та­кие-то фактуальные утверждения правомерны.
Приведем общую схему последовательности опера­ций, необходимых для установления обоснованных социологических фактов (рис. 1).
Первый уровень на этой схеме — общая предпо­сылка обоснованности фактуального знания. Это наши фундаментальные представления о социальной и при­родной действительности, наше мировоззрение. Если на этом уровне доминируют иллюзии, заблуждения, то они будут "накладываться" на все последующие операции исследования.
Второй уровень — состояние и разработанность социологической теории. Здесь имеется в виду система уже достигнутого научного знания об объектах исследо­вания, исходя из которой и путем сопоставления с но­выми, еще не систематизированными наблюдениями (или данными других наук) выдвигаются гипотезы относительно неисследованных социальных явлений и процессов. Они образуют концептуальные "рамки", в ко­торых далее будут описываться отдельные события в конкретных социальных ситуациях. Условие такого пе­рехода от имеющихся теоретических представлений к эмпирическому исследованию — эмпирическая интерпретация понятий, о чем мы будем говорить в следующей главе.
Третий уровень — процедурный. Это система зна­ний о методах и технических приемах исследования, обеспечивающих надежную и устойчивую фактуальную информацию.
Три названные предпосылки образуют главные ус­ловия для составления обоснованной исследовательс­кой программы, которая, в свою очередь, определяет со­держание и последовательность эмпирических процедур сбора и обработки фактуальных данных.



Конечный "продукт" этой деятельности — научные факты — вводится в социологическую теорию. В жестко целенаправленном исследовании они входят в ту систему знания, из которой были извлечены первоначальные ги­потезы. Конечно, на базе хорошо обоснованных фактов возможно и иное их теоретическое истолкование. Но тог­да потребуется дополнительное исследование, прове­ряющее надежность фактической базы, ибо крайне редко удается дать действительно полное и всестороннее описа­ние фактов; какие-то существенные свойства и связи на­блюдаемых явлений с иной точки зрения окажутся ме­нее убедительными или вовсе не охваченными.
Понятно также, что введение новых научных фактов так или иначе видоизменяет теорию данного уровня, а изменения в ряде специальных социологических теорий ведут к соответствующим преобразованиям в более вы­соких уровнях знания. Таков как бы спиралевидный путь развития любой науки. Начальный этап ис­следования на любом витке спирали имеющееся сис­темное знание, а завершающий — новое системное зна­ние и переход к следующему витку.
В этом процессе возведения здания социологичес­кой науки факты играют огромную роль, но они все же остаются "сырым строительным материалом".
Фактуальная основа нашего знания — именно "сы­рой" материал, мы его обрабатываем и формируем в соответствии с концептуальными схемами, упрощаем, от­брасываем "ненужное" в данной концептуальной моде­ли, случайное, нетипичное.
Все, что здесь до сих пор говорилось, относится к классическому пониманию науки, каковая преследует Цель обнаружения объективной природы изучаемого объекта. Вместе с тем мы ввели в наше рассуждение и неклассические аргументы, а именно — обращаем вни­мание на то, что онтологические факты (события, явле­ния, процессы, как они имеют быть) входят в систему знания только после того, как описаны, зарегистрирова­ны. Описание фактов связано и с понятийным аппара­том, и с теоретическими моделями, и с методом, техни­кой регистрации фактов.
Насколько же вообще социальное знание достовер­но? Оно достоверно в той мере, в какой обоснованны и достоверны наши предварительные теоретические и ме­тодические инструменты получения нового знания. Оно достоверно и в той ограниченной плоскости, в которой мы преследуем определенные познавательные цели, а также в рамках определенной социальной ситуации, социального контекста нашего знания.
Итак, социальные факты мы можем рассматривать как социально-статистические, т. е. сгруппированные единичные события, получающие описание в некоторых концептуальных моделях. Социальные факты такого рода — эмпирический базис знания.
В этом понимании будет справедливым следующий логический ряд:
1) описанию и обобщению подлежат повторяющиеся, не единичные социальные события, которые относятся к фактам индивидуального или группового, реального и вербального поведения и к продуктам деятельности лю­дей. Значимость этих событий, состояний определяется, во-первых, их функциями в общественных или межлич­ностных взаимосвязях, их смыслом в данной культуре (или субкультуре) и, во-вторых, проблемой и целью ис­следования, а также состоянием теории, в понятиях ко­торой мы рассматриваем конкретную социальную ситу­ацию;
2) обобщение повторяющихся событий производит­ся, как правило, статистическими средствами, что не ли­шает статуса социальных фактов единичные события особой научной и общественной значимости;
3) описание и обобщение социальных явлений осу­ществляется в научных понятиях, и если это понятия социологического знания, то соответствующие соци­альные факты могут быть названы фактами "социологи­ческими".
Понятие "социальный факт" может рассматривать­ся и в ином, качественном, смысле: как единичный факт, имеющий многоплановую социальную интерпре­тацию. Единичный факт или малая совокупность таких фактов должны быть истолкованы в многообразии их социальных значений, должны быть подвергнуты качественному анализу (см. об этом в гл. 6). Такой анализ предполагает, во-первых, определение многооб­разных значений наблюдаемого события в его многооб­разных связях. Во-вторых, интерпретация факта может быть предложена с позиций разных концептуальных подходов. В-третьих, следует установить (и это предпо­лагает переход к изучению на большой статистике), на­сколько данное событие или события типичны, выража­ют массовую тенденцию или, напротив, нетипичны, но могут свидетельствовать о существенных особенностях возможных изменений в будущем.