2 августа 1918 г.
1. Стенографическая запись
Я буду теперь продолжать о том, что относится к пантомиме. А потом
перейду к изучению гротеска.
Я остановлюсь на том, что считать элементами танца и что считать
элементами пантомимы. Я беру работу одного балетмейстера, профессора 60-х
годов1. Он написал примитивную и безграмотную книжку. Но эта
безграмотность здесь очень интересна. Здесь нет никакой философии, и
рассуждения автора о предмете читаются не без усмешки. Но там имеется ряд
очень дельных заметок, касающихся танца и пантомимы. Балетмейстер
этот считает элементами танца: позицию, па, позы и группы, а элементами
пантомимы: «физиономии, жесты, тоже позы и картины». Он делает
любопытные попытки проводить аналогии с другими искусствами. И этот
подход к вещи здесь очень важно отметить. Он рассматривает танец и
пантомиму не иначе, как в связи с другими искусствами: живописью, поэзией,
музыкой и т.д.
Ключевский считает, что мы не можем говорить о человеческой жизни,
о человеческой культуре, не говоря об окружающей [человека] природе. Он
полагает, что все это нужно рассматривать вместе, что оторвать человека от
природы нельзя2. Также и в театре. Здесь нельзя рассматривать живопись
отдельно, декламацию отдельно и т.д. Все, что есть в театре, нужно
рассматривать как единое целое.
Балетмейстер, о котором я говорю, поступил в этом отношении
правильно. Говоря о сцене, он всегда говорит и о пантомиме. Это здесь не
какой-то отдельный предмет, отдельно стоящий от остальных. Это скелет
театра — как идеал. И мы можем выделить его из театра только мысленно.
Говоря о том, что входит в состав танца, балетмейстер этот упоминает,
между прочим, и о геометрии3. И вы должны знать, что принцип mise en scene
есть, действительно, не что иное, как принцип геометрии.
Когда вы приступите к какой-нибудь пьесе, то прежде всего бойтесь
слов! Слова — это нечто такое, что может быть на время вынуто из пьесы,
и пьеса от этого не пострадает. Например, «Каменный гость» Пушкина
может быть сыгран как пантомима. В этом отношении слова представляют
собою очень удобный элемент в ваших руках. Вы не разрушите
драматического произведения, если будете не очень нянчиться с словами. Но если вы
затронете скелет драмы, выраженный в mise en scene, то ваше произведение
рухнет. Так в хирургии: вы можете удалить кусок мяса, но, удаляя кость,
легко сделаете вашего пациента калекой. В отношении скелета пьесы вы
должны быть, следовательно, очень осторожны. Отнюдь, конечно, не
следует, что вы можете нетребовательно относиться к словам. Слова требуют
также внимания. Но они все-таки не столь существенный элемент, как те
представления, те движения, которые лежат в основе произведения.
Прежде всего вы должны стараться увидеть в драматическом
произведении скелет и работать над этим скелетом, а не над словами. Вы должны
сообразоваться не столько с прекрасными словами автора, сколько с
макетом [скелетом] данной пьесы. В качестве режиссера вас должно
интересовать не строение слов, а строение самой пьесы, ее скелета в смысле
пантомимы. Вы должны стараться так построить картину, чтобы ее можно было
понять и без слов. Вы должны построить пьесу в пантомиме. На первой же
репетиции вы выработайте все, что касается mise en scene, — то, как актеры
стоят друг около друга.
Но, может быть, вы подумаете, что это только я пришел к
признанию такого значения за пантомимой. Я позволю себе сделать поэтому
еще одну последнюю ссылку на историю. Ибо мы должны взять из
прошедшего хорошее, отбрасывая все дурное. В царствование Анны Иоан-
новны была труппа итальянских комедиантов. Труппа эта показывала
пантомимы театра commedia dell'arte. Тредиаковскому было поручено
перевести их на русский язык и раздать их в виде программы русской
публике. Это были [нрзб.] настоящие мастера театра, мастера,
забросившие яд в русский театр. При Анне Иоанновне был обер-гофмаршал
граф Левенвольде, страстный любитель пантомимы. Он добился того,
что заинтересовал пантомимой весь двор. Тогда Бирон, ведший борьбу
с Левенвольде, пригласил немецкую труппу, чтобы отвлечь внимание
от пантомимы4.
[Парижский] «Театр четырех су» собирал в себе самую дешевую,
демократическую публику5. И в то же время были здесь налицо и
представители других слоев населения. Пантомима объединяла здесь всех и
каждого. И этот театр представлял собою нечто такое, с чем считались как с
серьезным конкурентом. Гаспар Дебюро родился в Богемии в семье
странствующего цыгана. Он странствовал по различным ярмаркам. Ему
предлагали давать различные представления. Но он стремился к другому. Он
ухитрился, например, попасть в гарем султана. Его интересовала всякая
театральщина. Он, например, стремился увидеть Наполеона. Это
типичный искатель приключений, представитель таланта, на котором
основывается пантомима6.
Я нарочно рассказал вам все это, чтобы установить эту связь между
театром и балаганом, между искусством сцены и искусством акробатизма, —
чтобы показать вам, что существенные нити театра ведут к commedia
dell'arte.
Когда мы устроили наши курсы, то стали над нами иронизировать.
Говорили, что мы хотим создать здесь каких-то всезнаек. История
свидетельствует нам, что настоящий мастер сцены должен знать все специальности
театра. Настоящие мастера сцены не только сами сочиняли пьесы и играли
в качестве актеров, но и были парикмахерами и даже кассирами.
Возьмем хотя бы Волкова. Это сын купца. Он кончает свою жизнь тем,
что ставит в Москве «Торжествующую Минерву», в которой участвуют
тысячные толпы. Все это в такой степени грандиозно, что он должен был
действительно знать все мастерства. И он был здесь типическим всезнайкой.
Все это вы должны намотать на ус. И если у некоторых из вас будет
потребность пройти класс актеров, то это потребность очень и очень
почтенная. Именно то, что здесь присутствуют все специалисты, но отсутствуют
актеры, составляет недостаток наших курсов. Я считаю, что и актеру надо
проходить этот же курс7.