Поддержание стабильного российского правопорядка, формирование условий соблюдения прав, свобод и законных интересов физических и юридических лиц на территории Российской Федерации во многом определяются качеством деятельности государственных органов.
Реализация такого положения государственных дел, где права граждан не только декларируются в отечественном законе, но и исполняются, а в случае их попирания – защищаются и восстанавливаются, достигается за счет отвечающей потребностям общества нормотворческой, судебной и правоприменительной деятельности законодательных органов, судов, правоохранительных, надзорных, контрольных, фискальных органов, а также некоторых современных медиативных инстанций, таких как профессиональные медиаторы, постоянно действующие третейские суды и суды AD HOC и многие другие. Реализация такой деятельности в современном праве наиболее тесно связана с дефиницией юрисдикции.
Вместе с тем относительно категории «юрисдикция» нет единообразия в доктрине, на законодательном уровне и в правоприменительной деятельности. Правовой неопределенности в содержании понятия юрисдикции способствуют узконаправленные исследования, рассматривающие юрисдикционную деятельность как проявление правоприменительной деятельности.
На практике юрисдикцию принято сравнивать с подведомственностью и подсудностью судов, с правоохранительной деятельностью. В международном частном праве юрисдикцию сравнивают с применимым правом, определяемым коллизионными нормами, в теории международного арбитража – с арбитрабельностью споров, в уголовном процессе – с подследственностью и «территориальностью».
Несмотря на широкий перечень ситуаций, в которых прибегают к понятию юрисдикции, оно намного шире перечисленных примеров. Например, в международной доктрине юрисдикцию рассматривают как романо-германскую или англо-саксонскую систему права, как правовую семью (например, исламскую правовую семью) или как деятельность саморегулируемых организаций взамен лицензионно-разрешительной или уведомительной деятельности. Однако общепризнанным является многоаспектный подход к пониманию юрисдикции на надгосударственном и внутригосударственном уровнях. Он предполагает нормотворческую юрисдикцию (полномочия государства по принятию законов) и правоприменительную юрисдикцию (в нее включают как деятельность судов по отправлению правосудия, так и деятельность правоохранительных органов, например, по привлечению к административной, налоговой и иной ответственности или принудительному исполнению решений судов).
Из приведенных позиций можно вывести следующие общие признаки юрисдикции.
Юрисдикция – это правомочия официальных публичных органов и должностных лиц принимать и применять законы, а также осуществлять правосудие.
Во внутреннем праве часто юрисдикция определяется как компетенция государства в целом и законодательных и судебных органов в частности по разрешению споров и принятию законов.
Однако, границы понятия "компетенция" шире, они носят международный характер. Дело в том, что термин "юрисдикция" относится прежде всего к внутренней политике государства, когда компетенция широко используется для обозначения действия суверенитета государства на международной арене.
Таким образом отличия в понятиях компетенции и юрисдикции заключаются в: