Завражье - родина А.А. Тарковского

Министерство образования Российской Федерации Костромской государственный университет имени Н.А. Некрасова Кафедра теории и истории культур Национально-региональный компонент . Завражье - родина А.А. Тарковского Творческую работу выполнила: Студентка 1-го курса,7-ой группы, И.П.П. специальности Социальная педагогика Малеева Надежда Сергеевна Руководитель:

Кудинова Наталья Борисовна. Кострома, 2006 Содержание Введение 3 Андрей Тарковский. Начало 5 Завражье – родина Тарковского .12 Учёба и творчество 21 Стихи об Андрее Тарковском .25 Основные даты жизни и творчества .29 Заключение 30 Список используемой литературы 31 Введение

Старинное русское село Завражье, Костромской области, Кадыйского района расположено на левом берегу Волги у впадения в неё рек Нёмды и Унжи, напротив города Юрьевца Ивановской области. Село формировалось вокруг горы Кабан из находящихся рядом небольших деревень и погостов, которые явились как бы воротами Заволжья – в русской истории понятия не только географического и исторического, но и

духовного. Статус села был присвоен в 1713 году, когда здесь была построена деревянная церковь в честь Рождества Пречистой Богородицы при Погосте. В 15 веке Завражный край посетил Преподобный Макарий в возрасте 90 лет, он искал место для монастыря. Макарию Преподобному больше приглянулся крутой берег Унжи, где он и начал строить храм в честь Животворящей

Троицы. В память о себе жителям нашего края он оставил родничок с животворящей водой, он находится при спуске с крутой горы в местечке Васильково. С тех пор Макарий стал небесным покровителем Завражного края. Оберегал он эти места и после своей кончины. В 1609 году местные жители встали на защиту левобережья Волги от поляков и приверженцев Лжедмитрия. Надеясь на заступничество

Святого чудотворца, они дали обет построить монастырь Преподобному Макарию в Корякове близ Завражья. Победа была одержана, и коряковцами был построен монастырь с церковью во имя Преподобного Макария Унженского. В 1713 году в деревянном исполнении построена церковь в честь Рождества Богородицы, в 1798 году церковь в честь Макария

Преподобного, в каменном исполнении. В 1842-48 гг. был построен архитектурный ансамбль в честь Сошествия Святого Духа на ап. Иоанна Богослова и Николая Чудотворца м в честь Рождества Богородицы с колокольней (на месте деревянной церкви). Пречестенский приход связан с именами предков замечательного русского энциклопедиста и религиозного мыслителя, священника Павла Флоренского, которые служили в храмах

Завражья и его окрестностей. Архимандрит игумен Андроник - внук П.А. Флоренского – учёный богослов, архивист, историк помогает Завражью в возрождении духовности. Завражье также связано с именами местных деятелей – основателя земской больницы (1897г.), врача Н.А. Соловьёва и священника Василия Попова – создателя школы-приюта для глухонемых детей (1901г.), а также

Завражского дендрария. А в 1932 году Завражью силы небесные преподносят подарок – рождение Андрея Тарковского, который прославил нашу землю, став знаменитым на весь мир кинорежиссёром. Андрея крестили в храме Рождества Богородицы. Русь моя Русь моя – Щелыково, Кинешма, Завражье и Кологрив. Я знаю, меня не покинешь ты – Во мне все корни твои!

В час тяжёлый к тебе возвращаюсь, Щекой припадая вновь, Целую и причащаюсь, В веках и во мне твоя кровь. Духом с тобой едины, Родная моя, неброская, Родина души моей – Святая Земля Тарковского. (Н. Ювенская) Андрей Тарковский. Начало “Похороны советского кинематографиста Андрея Тарковского, находившегося во Франции в изгнании с 1984 года, состоялись вчера на православном

кладбище в Сент-Женевьев-де-Буа после отпевания в русской церкви на улице Дарю”. “Юманите”, вторник, 6 января 1987 года. Примерно так десятки газет во всём мире отметили уход из жизни советского кинорежиссёра Андрея Тарковского. Как же начиналась жизнь Андрея, где он родился, как рос, каким был в детстве? Об истории рождения мы узнаём из архива матери Тарковского.

Всё оставленное Марией Ивановной, мамой А.Тарковского наследство умещается в простом деревянном ящике, который сделал году в 1946-м пленный немец по имени Герберт. Давняя подруга Марии Ивановны, Ирина Шигорина, получила комнату в квартире нового дома – неслыханное по тем временам счастье! Дом строили военнопленные. Один сектор дома заселялся, остальные достраивались.

По строительным лесам Герберт добирался до Ирининого окна и таким образом ходил в гости. Его подкармливали, как могли. Обогретый, покуривший, покуривший, он вылезал в окно и возвращался на своё рабочее место. Был он плотником и в знак благодарности смастерил тёте Ире табуретку, а её дочке – кухонную мебель. За полбуханки хлеба Герберт с немецкой аккуратностью сколотил Марии Ивановне довольно большой деревянный ящик с крышкой.

Еле донесла она его с Плющихи, дома долго радовалась, какой ящик замечательный – красивый и вместительный. Ящику нашлось применение: Мария Ивановна сложила туда письма, телеграммы, записки, папины рукописи – много чего накопилось у неё за годы. Там лежат детские рисунки, записи расходов, долгов, платёжные квитанции и даже талоны хлебных карточек за 1947 год, которые остались “неотоваренными”, потому что в декабре их отменили. Казалось бы, пустяки, мелочи, которые мы не ценим в настоящем, но которые со

временем приобретают значение семейных и даже исторических документов. При жизни матери дети никогда не лазали в ящик, знали, что она этого не любит. Смогли открыть его крышку – за годы ящик потемнел, обшарпался – спустя восемь лет после смерти Марии Ивановны. Начнём с ранней весны 1932 года, с той самой весны, когда у Арсения и Маруси Тарковских родился сын – первенец

Андрей. В конце марта они отправились в рискованное путешествие – выехали из Москвы в село Завражье Юрьевецкого района. Это было довольно большое село с пятиглавой церковью (в которой крестили Андрея). Стояло оно на левом берегу Волги недалеко от впадения в неё реки Нёмды. Там жили мать и отчим Марии Ивановны – Вера Николаевна и Николай Матвеевич Петровы. Отчим был врачом и работал в местной больнице, а квартиру снимали

в доме Кудряшовых на втором этаже. В Иваново-Вознесенской области Петровы оказались в самом начале двадцатых годов. Они уехали из Москвы по двум причинам: чтобы не умереть с голоду и чтобы Николай Матвеевич мог удовлетворять свою неудержимую страсть к охоте. Выбрали волжские места, потому что он родился в городе

Шуе, тоже Ивановской области. Жили Петровы при больницах – цели купить собственный дом как-то не ставили – в Кинешме, в небольшом городке Юрьевце, в Завражье. А после Завражья – в посёлке с загадочным названием “Красный Профинтерн”. Посёлки эти сохранились, их не затопила Большая Волга. А Юрьевец оказался единственным приволжским городом, построившим дамбу и сохранившим

таким образом свой облик: центральная улица, идущая параллельно Волге, и взбирающиеся на горы перпендикулярные улочки и переулки. В одном из писем Мария Ивановна написала о своём “положении”, и из Завражья посыпались письма с просьбами и мольбами (бабушке был присущ высокий стиль) рожать у Николая Матвеевича в больнице. А путь был неблизкий и трудный.

Сначала поездом до города Кинешмы, тогда поезда на паровозной тяге шли туда около суток. В Кинешме на привокзальной площади стояли ямщики с лошадьми, ждали пассажиров (лошади ели овёс из мешков, надетых на морды, рядом ходили куры, прыгали воробьи – тоже питались). Родители сговорились с одним из ямщиков и поехали – километров тридцать на лошадях, в розвальнях. Дорога шла вдоль Волги, потом по замёрзшей реке. Волга должна была того гляди вскрыться, и они боялись,

что не успеют добраться до места. Вот письмо Марии Ивановны, которое так и не было отправлено. Адресовано оно в Москву, папиной сестре, с которой Мария Ивановна очень дружила: “29 марта. Милая Лёничка! Доехали мы хорошо, то есть я не родила. Ехали долго с трёх дня до пяти ночи, три часа кормили на постоялом дворе лошадь, а сами ходили и мучались,

скоро ли она накормится. Дорога разбита ужасно…”. Предполагалось, что Мария Ивановна родит числа двадцатого, но дорогой её сильно растрясло, и роды начались раньше срока. Её не успели отвезти в больницу. Рожать пришлось дома, на обеденном столе. Бабушка так разволновалась, что забыла, где находится дом акушерки, и они с папой с трудом её разыскали. Принимали роды Николай Матвеевич и акушерка Анфиса

Осиповна Маклашина. После того как всё завершилось, отчим сказал Марии Ивановне: “Ну, Маруська, следующего рожай, где хочешь! Слишком уж нервно – принимать у своих”. Сохранилась тетрадь – дневник, который родители начали вести с первых дней появления Андрея на свет. Это листы бумаги, сложенные вдвое и прошитые нитками. Писали родители по очереди – у кого было время и силы.

Иногда записи идут подряд, иногда несколько дней пропущено. В дневнике подробно рассказано о трёх первых месяцах Андреевой жизни. Дневник открывается записью папы Андрея от 7 апреля 1932 года: “В Завражье в ночь на 4 апреля, с воскресенья на понедельник родился сын Пятого зарегистрирован, назван Андреем и получил “паспорт”.

Глаза тёмные, серовато-голубые, синевато-серые, серовато-зелёные, узкие; похож на татарчонка и на рысь. Смотрит сердито. Нос вроде моего, но понять трудно, в капочках. Рот красивый, хороший…”. Отец со свойственным ему нетерпением сразу же взял справку о рождении сына. Написана она рукой акушерки (орфография как в оригинале). “Удостоверение. Гражданка гор. Москвы Мария Ивановна Тарковская 1932 года апреля 4-го разрешилась живым сыном.

1932 года, 4.04. акушерка Завражной сов-больницы А. Маклашина. Врач Н. Петров”. Вот таким, несколько архаичным по стилю документом официально засвидетельствовано появление на свет будущего режиссёра Андрея Тарковского. Во время войны в Юрьевец, где Тарковские жили в эвакуации, Андрею пришло письмо. От папы с фронта. На стороне, где пишется адрес, вверху напечатано: “Смерть немецким

оккупантам!”. Имеется штамп: “Просмотрено военной цензурой”. На обратной стороне – текст, написанный химическим карандашом отцовским красивым, аккуратным почерком: “4.04.1943. Дорогой, родной мой Андрюша, поздравляю тебя с днём рождения. Я болен и лежу в госпитале, скоро уж меня выпишут. Я так хорошо помню, как ты родился, мой милый. Мы с мамой ехали до

Кинешмы поездом, а оттуда на лошадях до Завражья. Волга должна была вот-вот тронуться. Мы ночевали на постоялом дворе, и я очень беспокоился за мамочку. Потом родился ты, и я тебя увидел, а потом вышел и был один, а кругом трещало и шумело: шёл лёд на Нёмде. Вечерело, и небо было чистое, и я увидел первую звезду. А издалека была слышна гармошка, и это было одиннадцать лет назад…”.

Вот так родился Андрей, и вот почему у него в графе “Место рождения” стояло “Село Завражье Ивановской области”. Странно и тяжело было увидеть на справке о его смерти, выданной нам в мэрии парижского пригорода Нейи-сюр-Сен (больница, где лечился Андрей и умер, находится в этом районе): “…Родился 4 апреля 1932 года в Ивановской”. В какой-то непонятной Ивановской… Вернёмся к 1932 году.

Итак, в доме маленький ребёнок. Нарушена размеренная, спокойная жизнь Петровых. Хотя какая спокойная жизнь могла быть у провинциального врача? Николай Матвеевич был специалистом по “всем болезням”. Утром он работал в стационаре, потом вёл приём в поликлиническом отделении, на стареньком велосипеде объезжал больных на дому. По ночам часто раздавался стук в окно, приезжали за врачом из окрестных деревень.

Уставал Николай Матвеевич и нуждался в отдыхе. Андрюшка был беспокойным. Вот что пишет Мария Ивановна: “8 апреля, пятница, седьмой час вечера. Рыська (так прозвали малыша) спит. И все спят после обеда. Я ночью не спала совсем… Вой стоял дикий. Он вообще имеет обыкновение днём спать, как пьяная кошка, а ночью часа два бодрствовать. Если бы не дедушка, то наплевать бы… 12 апреля, около 10 часов вечера.

Ночь была кошмарная. Орёт, и ничего нельзя сделать…”. Бедные Петровы были не в состоянии больше терпеть, и беспокойное семейство решили переселить в мезонин больничного флигеля, в две небольшие комнаты с балкончиком; внизу помещалась лаборатория. Было это недалеко – несколько минут ходьбы. Отец Андрея привёл жильё в порядок, побелил потолок и стены… Вообще, судя по дневнику, отец принимает деятельное участие в заботах о сыне: стирает бесконечные пелёнки,

укачивает Андрюшку, сочиняя при этом шутливые песенки. Вроде этой: Расскажите, как живёт Ваш любимый, милый кот. Рано утром он встаёт И, как водится, орёт. Вот, вот, как живёт Наш любимый, милый кот… Удивляет вот что: Мария Ивановна, измученная бессонными ночами, кормлениями, купанием и прочими заботами о ребёнке, находила возможность вести подробные записи.

Я объясняю это не только любовью к новорождённому, но и потребностью изложить на бумаге происходящее. Эти безыскусные записки заменяли Марии Ивановне творчество. Стихи она писала раньше, в студенческие годы. Она их уничтожила, считая недостойным для существования. Но дневники вела. Правда, не постоянно, но, тем не менее, отдельные куски жизни оказались записанными. Арсений легко загорался, был нетерпелив, спешил немедленно и до конца сделать то, что в данный момент

его увлекало. Был он прекрасный рукомесленник (Андрей унаследовал эту его черту) – мастерил, переплетал книги, чинил обувь, артистически штопал носки. Он хорошо рисовал, вырезал из бумаги сложнейшие “китайские” фигуры. Мог ночь напролёт ремонтировать пишущую машинку, разобрав её на миллион частей. Мог читать книги или писать стихи и днём, и ночью, не замечая ничего вокруг. Но вовремя начать переводческую работу, нелюбимую, но необходимую для заработка, и делать её систематически,

изо дня в день, чтобы потом спокойно сдать, не мог. Никакие разумные доводы и увещевания не могли заставить его сесть заранее за работу. Зато за несколько дней до срока начинался аврал. Отец не ел, не пил, почти не спал. Мать создавала обстановку “наибольшего благоприятствования”. В результате работа сдавалась, но родители долго приходили в себя после стресса…

Вот так и с дневником. Пережилась первая радость после рождения сына, начались ежедневные заботы, накапливалась усталость. Плюс – постоянная внутренняя поэтическая работа. Поэтому большая часть “Андреевской хроники” написана почерком матери. “11апреля, понедельник, 2 часа дня. Замечательный день. Хорошо, что Андрюша живёт первые дни в такую замечательную погоду. Днём стал “гулять” ещё больше…”. А вот пишет отец: “Киска улыбается во сне…

Сегодня ему исполнилось 10 дней. Отец встаёт по ночам смотреть, не закрыт ли у него нос под одеялом. Мы очень любим Андрюшу”. В больничном мезонине живёт “выселенная” семья. Трудно с ребёнком, родители устают, не высыпаются. Колодец во дворе, воду греют внизу на дровяной плите. Хорошо ещё, что не надо думать о еде. Обедать ходят к бабушке.

Какой же воздух вливался в распахнутую балконную дверь! С одной стороны – Волга, рядом Нёмда, кругом леса, никаких заводов. Чистая, не испорченная цивилизацией природа. Правда, мать, когда впервые попала в Завражье в 1930 году, была несколько разочарована. “Здесь гораздо хуже, чем я думала писала она в письме к другу, приглашая его приехать. – Но всё-таки ничего.

Волга в семи верстах, и против Юрьевца купаться нельзя. Около нас река – очень песчаная и мелкая. По ней плывут в Волгу “дрова”. Большой лес в пяти верстах. Единственное, что хорошо большие горизонты Мама с Андрюшей на руках ходили в лес. Сидели на пеньке, на Андрюшиной поляне, потом по вновь открытой Муравьиной дорожке вошли в

Сморчковую рощу и набрали массу сморчков…”. Это было их общим – и Марии Ивановны, и Арсения – любовь к природе и внимание ко всем её проявлениям. Правда, Арсений больше любил юг: он родился и вырос на Украине. Он всегда тосковал от затянувшихся северных зим, ему всегда не хватало тепла и солнца. Удивительна и не постижима жизнь поэта. Он вынужденно живёт как бы в двух измерениях – в реальном и

в “потустороннем”, поэтическом. И все драмы, а подчас и трагедии происходят от этой раздвоенности, от невозможности остаться в одном из этих миров. Погружение в творчество желанно, необходимо, животворно. Драматичен и болезнен выход из творческого состояния, из “небытия” в жизнь реальную, требующую своего – забот, деятельности, общения окружающими. Думаю, это тоже сыграло свою роль в том, что через четыре года после рождения Андрея и через два года после рождения сестры

Андрея распалась семья Тарковских. …А пока – мама: “5 мая, четверг, днём. Вчера Андрюше исполнился месяц. Он очень изменился на личико, на рыську больше не похож и становится всё больше похож на папу Асю. Дедушка говорит, что от меня он не унаследовал ничего – всё отцовское…”. Второго июня Арсений Тарковский уехал в Москву улаживать свои рабочие дела – надо было зарабатывать на жизнь. В Завражье он больше приехать не сможет (родители увидятся осенью в

Москве), бумаги не привезёт. Поэтому “Андрюшин дневник” обрывается. Последняя запись сделана в нём матерью 21 июня 1932 года. Завражье – родина Тарковского Рождение Тарковского в Завражье – подарок судьбы нам, жителям села. По сути, этот факт делает Завражье известным в мировом масштабе. Андрей Тарковский поставил восемь фильмов.

Все фильмы автобиографичны, связаны с реальными фактами, в них проявляются патриотические чувства создателя к своей Родине, его гражданская, жизненная позиция. Родословная Тарковских и Вишняковых богата знатными именами, званиями, но полностью не восстановлена. Бабушка Андрея – вера Николаевна – из рода Дубасовых. Первое упоминание о Дубасовых в летописи – запись о думном боярине при царе

Алексее Михайловиче. Дед по матери – Иван Иванович Вишняков – из рода церковных служителей в Калуге. Их называли «университетами», так как все Вишняковы получили университетское образование. По отцовской линии корни уходят в Польшу. По документам Дворянского собрания (XVIII – XIX век) подтверждается их дворянское происхождение, место жительства –

Украина, род занятий – военные. В конце XIX века в род Тарковских пришла Мария Даниловна Рачковская (бабушка Андрея по отцу) – румынка по происхождению, дочь кишинёвского почтмейстера, надворного советника. Есть версия о кавказском происхождении рода. Дедушке Андрея якобы даже предлагали владеть табунами и серебряными копями шамхалов в

Дагестане. Но документы эту легенду не подтверждают. В Завражье жила и семья Петровых. Николай Матвеевич – врач, второй муж Веры Дубасовой (бабушки Андрея). «Кругом трещало и шумело: шёл лёд на Нёмде. Это было 4 апреля 1932 года» такими словами отметил появление на свет сына Андрея Арсений Тарковский. Олег Янковский вспоминает

Тарковского: «В таких людях воплощается совесть поколения. А мы все не в состоянии осознать, что нёс нам своей жизнью и что нам дал Андрей Тарковский ». Фильмы Тарковского отмечены призами, дипломами. Фильм «Иваново детство» на международном фестивале в Венеции удостоен главного приза - «Золотой лев Святого

Марка». Ни один советский кинорежиссёр никогда не получал такой награды. В фильме показано изуродованное войной детство. А сам Тарковский писал об Иване, что это «характер, созданный войной и поглощённый ею». «Андрей Рублёв» - фильм о великом русском живописце Древней Руси. Эта работа заняла много лет. В фильме передана народная тоска по братству в эпоху диких междоусобиц

и татарского ига. И особенно хочется остановиться на фильме «Зеркало». Фильм автобиографичен. Съёмки проходили не в Завражье, но когда смотришь его, представляешь места, где стоял дом, в котором родился Тарковский, знакомые сосны, берег Нёмды, пёстрый от цветов, поля и луга, и постоянно слышатся слова: «Мы раньше жили здесь, в Завражье». Фильм вышел на экран в 1974 году, то есть спустя 42 года со дня рождения

Андрея. А летом 1973 года Тарковский приехал в Завражье со съёмочной группой. Не узнав места, так как двадцать лет уже существовало Горьковское водохранилище, разочарованный, уехал… Андрей Арсеньевич в кино был влюблён безумно. Кино – это его страсть. Снимать кино было его жизнью. «Плыл вниз от Юрьевца по

Волге звон пасхальный…» Эти строчки написал поэт Арсений Тарковский, гостивший в Завражье. Андрей впитал, вдохнул, окунулся в эти благословенные места и унаследовал творческую натуру отца. Поклонники едут в наше Завражье из всех уголков России, семьями, группами (иногда по 20-30 человек). Летом 2001 года приезжали 50 представителей дальнего зарубежья.

Одна англичанка от избытка чувств даже целовала стены дома, в котором родился Андрей. Многие, побывав однажды, возвращаются в наши места, словно их тянет волшебная сила. Часто люди остаются работать, пишут рефераты, научные труды. Юные краеведы живут в Завражье по 20-25 дней, а Московская международная киношкола работала две недели. Гимназия № 15 города Костромы попросила экскурсию на два часа, а продолжалась она целых восемь.

Однажды Марина Арсеньевна Тарковская и журналист Александр Гордон привезли американца Вагнера, учёного-биолога. И тот однозначно дал определение нашему краю – жемчужина России. У Андрея Арсеньевича была мечта: снимая овраг, спуск к реке, траву, ребёнка, передать при этом ощущение космоса. Это противоречит массовому кино, в котором преобладают боевики как жанр, где смена

впечатлений не оставляет места пристальности и терпению. У нас вся культура построена на терпении, вере, надежде и любви, на любви-ожидании, любви-надежде, любви-вере. Два имени мирового уровня – отец и сын Тарковские… Один в поэзии, другой в киноискусстве – они вместе прокладывали дорогу в будущее. Стихия Андрея – это киноискусство. Вначале он хотел посвятить себя музыке.

И мы чувствуем, слышим в его фильмах мелодичное изображение природы и людей – музыка всегда рядом. Он считал своего отца величайшим поэтом России, его собственные фильмы сродни этой поэзии. В истории кинематографа Тарковский является одним из самых больших художников – этот факт признан. Потому что в своих фильмах он выражает себя через всё человечество и все тянутся к нему, от него исходит нечто такое, что кажется одновременно и тайной, и её разгадкой.

Андрей Арсеньевич заставляет смотреть на вещи иначе, обнажает нам такие явления, как Жизнь, Душа, Смерть. Он раскрывает их суть. А когда ему трудно, он осеняет себя крестным знамением, обращается к Всевышнему, чтобы тот направил его на верный путь. И это тоже своего рода искусство – остаться наедине с Божественным, когда при этом присутствует вся съёмочная группа.

Вот его рассуждения об искусстве: «Что такое искусство, собственно говоря? Добро или зло? Оно – от Бога или от чёрта? От силы человека или его слабости? Может быть, оно есть гарантия человеческой общности и картина социальной гармонии? Не состоит ли в этом его функция? Оно – как признание собственной зависимости от других людей. Оно – признание. Неосознанный акт, который, однако, отражает смысл жизни – любовь и жертву».

В этих высказываниях так много общего с письмами и завещаниями П. А. Флоренского! Флоренского и Тарковского объединяет философское отношение к жизни, ко всему, что их окружало. Они по характеру, роду деятельности, да и во многом – разные люди, но современные деятели культуры и науки поставили Флоренского и Тарковского в один ряд, подняв их имена на высшую ступень. На научной конференции в Третьяковской галерее в Москве, все выступающие – светила науки – назвали

их «гигантами XX века». Оба гения: Павел Флоренский и Андрей Тарковский – имеют завражные истоки. А для Андрея Арсеньевича место рождения отразилось в его натуре, в характере, в отношении к окружающей его среде, в поступках и любви к жизни. Я учился траве, раскрывая тетрадь. И трава начинала, как флейта звучать. Я ловил соответствие звука и цвета…

Слова эти принадлежат Арсению Тарковскому, но они созвучны с убеждениями, помыслами и любовью к провинции Андрея. Для Андрея Тарковского провинция с одной стороны – это географическое пространство, а с другой – его видение мира с высоты вечного, а нереального смысла. Философско-поэтический дар Андрей Тарковский унаследовал от своего отца – поэта. У сына и отца Тарковских связь жизни и искусства стало внутренним законом и потребностью художественного

бытия. Некоторая аристократическая замкнутость была унаследована Андреем генетически от матери, как изначальный склад личности. Откровением для мальчика стало природа в родной провинции, с её живым и чувствующим началом, истории, услышанные в деревне, а также первое соприкосновение с искусством. Андрей учился в музыкальной и художественной школах.

У юного Андрея была очень впечатлительная душа, что в будущем отразилось в идеях его фильмов. Мотивы детства, материнства, отцовства, сиротства являются постоянными в творчестве А. Тарковского. Семейные отношения выступают не как малые, а как родовые, извечные, природные, всеобщие. В юношеские годы А. Тарковский становится участником научно-исследовательской экспедиции в Туруханском крае. Пройдя по тайге, он сделал целый альбом зарисовок из этой отдалённой провинции, получил

массу жизненных наблюдений, почувствовал тайну и непознанность некоторых явлений. «Всё это укрепило меня в решении стать кинорежиссёром» пишет Тарковский в автобиографии. Со временем жажда проникнуть в глубины подсознательного стала важнейшим компонентом его творчества. Сохранив в памяти впечатления от села Завражье, от деревни под Звенигородом (временное местожительство Тарковских), от

Туруханского края, от деревни под Тарусой (дача Тарковских) и самой Тарусы, как пристанища русских художников, Тарковский эту дорогую его сердцу провинцию, любовь и трепетное отношение к ней проносит через все свои фильмы. «Мне гораздо милее микро чем макромир, я люблю ограниченное пространство: я хотел бы жить на природе, ближе к природе» (А. Тарковский). Какие бы картины не снимал Тарковский, в них всегда существует дом в провинции, который

становится своего рода символом, точкой опоры в мире потрясений и катастроф. В одном случае – это тоска по родному селу («Зеркало»), в другом – по Родине («Ностальгия»), а в третьем – по земной цивилизации («Солярис»). Понятие «отчий дом» для Тарковского буквально – это дом отца «окнами в поле», дом в родстве с «окружающей средой» - травой, деревьями, стихиями. Он – часть жизни природы, так же, как жизни человеческого духа.

Опыт жизни в русской провинции во многом определён мировоззрением режиссёра, принципы его подхода к решению частных и общечеловеческих проблем позволили дать ответы на вопросы бытия. У Тарковского провинция является естественным продолжением его внутреннего мира, корневым началом творчества. Вот потому-то ему близки произведения древнерусских живописцев Епифания Премудрого, Константина Констенчского и других, живших в глухой провинции.

Режиссёр не только использует приёмы летописцев, герои фильмов говорят на их языке, опираются на их идеологию. Вынужденная эмиграция стала для Тарковского новым шагом к самосознанию. Покинув географическую провинцию детства, Тарковский выходит на мировую провинцию. От фильма к фильму всё большее значение обретало у него космически-библейское мировоззрение, мир и человек как носитель космоса. «Прежде, чем изменить окружающий мир, человек должен изменить свой собственный

внутренний мир» скажет А. Тарковский. Он обнажает такие явления, как Жизнь, Душа, Смерть. Для него важно, находясь на чужбине, сберечь образ родного дома. Русский пейзаж с деревенской избой, такой реальный и вместе с тем сновидческий, становится лейтмотивом фильма «Ностальгия», снятом в маленьком городке Сан-Грегорио, схожим с укладом российских городков и деревень.

Последний фильм Тарковского «Жертвоприношение», снятый в Швеции фильм-завещание, фильм-пророчество – это история дома Тарковских в деревне, который они вынужденно оставили в Советском Союзе. Тоска по отчему дому с естественной природой, сожаление о невозвратности времени пронизывают рассказ главного героя фильма Александра. Страстный призыв к небу, тоска по идеалу, приход к

Богу, моление с верой и надеждой – вот зеркало времени, запечатлённое в фильме. И постулатом Тарковского станут слова: «Чтобы спасти мир, человечество, кто-то должен принести свою личную жертву» (из фильма «Жертвоприношение») и «Человек должен стремиться к духовному величию, человек должен строить «пирамиды» (из фильма «Ностальгия»). Высказывание А. Михалкова-Кончаловского:«При всей своей зрелости, гениальности

Тарковский оставался наивным ребёнком из провинции, одиноко стоящим посреди распахнутого, пронизанного смертельными точками мира» определило духовную суть Тарковского. Почитатели таланта режиссера во всех странах проводят встречи под девизом «Тарковский жив!». Так, в сентябре 2001 года в столице Чили городе Сантьяго прошла ретроспектива показа фильмов Тарковского.

Интерес к творчеству его огромен, залы были переполнены, зрители оставались после сеансов, чтобы задать вопросы устроителям встречи. Неугасаемый интерес людей говорит о том, что Тарковский жив в своих фильмах, жив в сознании людей, жив в воспоминаниях современников. В июне 2002 года встречи, просмотры фильмов Тарковского состоялись в Испании. Широко отметили юбилей Андрея Арсеньевича в

Испании, Швеции, России. В связи с последними событиями появились новые отклики, воспоминания коллег, новые открытия и оценки. С жизнью, деятельностью Тарковского связаны судьбы многих актёров, да и простых людей, потому что жизнь его великая. Шведский режиссёр, киномонтажёр Михаил Лещиловский монтировал фильм «Жертвоприношение», а в 1988 году создал документальный фильм «Режиссёр Андрей Тарковский». Вот так Лещиловский описывает благодарственные, тёплые и правдивые воспоминания

о Тарковском: «Андрей был очень требователен к техническому качеству фильма даже в тяжёлые периоды своей болезни. Я помню последние три месяца нашей совместной работы – это человек огромной работоспособности и высокой дисциплины. Мне стоило страшного напряжения работать в заданном темпе. Но это не означает, что Андрей был беспощаден в своих требованиях к коллегам, у него был свой ритм работы, и для всей съёмочной группы было счастьем, когда удавалось следовать этому ритму».

В январе 1986 года, когда шведские врачи, обследовав Андрея Арсеньевича, поставили диагноз – рак, а метастазы шли во все органы, ему дали всего лишь три недели жизни. Андрей стойко боролся за жизнь. Он обратился с просьбой к Марине Влади, которая устроила его в клинику в Париже. Андрея лечил сам профессор Шварценберг. Состояние здоровья несколько улучшилось, и это позволило

Тарковскому закончить фильм. Шёл монтаж «Жертвоприношения», а он на больничной койке работал над проектом «Гамлета», «Летучего голландца», «Гофманианой», «Рудольфом Штейнером», «Святым Антонием», строил планы на будущее, внушая окружающим оптимизм по поводу состояния своего здоровья. Тарковский спешил закончить съёмки и озвучивание фильма «Жертвоприношение», болезнь стремительно наступала. В это время он меняет слова посвящения фильма.

Было: «Моему сыну Андрюше, которому я завещаю бороться так же неустанно», стало: «Моему сыну Андрюше с надеждой и доверием». В кадре отец и сын поливают засохшее дерево, а в конце фильма возле дерева только мальчик, он выполняет завет отца, приносит воду, надеясь, что дерево расцветёт. В фильме – возвышенная гражданская цель, желание обратиться к людям с экрана. А в последних кадрах показан образ катастрофы. Художник, рассказывая о мире, не оставляет места для

упований. Картина истинно русского художника, она полна российского гуманизма, сострадания, целомудрия, веры. Показ «Жертвоприношения» совпал с чудовищным событием на Украине, взрывом на атомной станции. Все западные газеты писали о том, что Тарковский предвидел атомную катастрофу в Чернобыле и что фильм – об этом. 29 декабря – день памяти Андрея Арсеньевича Тарковского.

В декабре 1986 года Тарковский находился на лечении в клинике Артманн, в пригороде Парижа Нейм-Сюр-Сен, где и скончался. Тарковского при жизни называли Великим мастером. Последний год его жизни был мученическим, но Андрей боролся с болезнью до последней минуты. У М.Ю. Лермонтова есть такое выражение: «Я грудью шёл вперёд, я жертвовал собою».

Эти слова как нельзя лучше определяют личность и судьбу Андрея Тарковского. Не так давно в районе состоялась встреча с сестрой Андрея Тарковского – М. А. Тарковской. Марина Арсеньева была приглашена администрацией Костромской области на родину Андрея Тарковского для съёмки фильма «Детство Андрея», который организовала Ирина Анатольевна Едошина, профессор

Костромского государственного педагогического университета имени Н. А. Некрасова. Съёмки проходили в различных уголках села Завражья, города Юрьевца, а также во время встреч Марины Арсеньевны с аудиторией в Кадыйском краеведческом музее и в Завражной средней школе. Марина Арсеньевна по образованию филолог, всю жизнь проработала редактором,

писательница, имеет награды за свои книги. Они читаются легко, написаны простым языком. Книги Тарковской поучительные, высоконравственные и очень добрые. Марина Арсеньевна и сейчас трудиться, несмотря на свой возраст. Её приглашают читать лекции в различные учебные заведения разных стран мира. М. А. Тарковская очень талантлива, в её книге «Воспоминания об

Андрее» собраны по крупицам яркие и интересные факты жизни брата. А в книге «Осколки зеркала» - в этой удивительной, трогательной и тихой книге – выражены любовь к Андрею, горечь и память о нём. Когда в Завражье объявили о встрече с Мариной Арсеньевной, школьный зал был полон народа. Слушатели, затаив дыхание, с большим интересом «ловили» каждое слово

Марины Арсеньевны. Она покорила всех. А когда завражане смотрели фильмы Тарковского, Марина Арсеньевна комментировала их, и из зала слышались возгласы благодарности и восхищения. Зрители по-новому воспринимали фильмы Тарковского: они стали всем понятнее и доступнее, вызвали глубокий интерес, с фильмами не хотелось расставаться. А в конце был шквал просьб: дать автограф на память… Очередь тянулась нескончаемая. Марина Арсеньевна, несмотря на усталость, не смогла отказать в просьбах

своих почитателей. На дневниках, буклетах, открытках, учебниках оставляла свои пожелания и благодарность за память и любовь. А потом были подарки. И самый яркий – музыкальный. Оркестр исполнил для гостьи четыре прекрасные мелодии. Выступление юных артистов Марине Арсеньевне очень понравилось, и она подарила огромный букет цветов руководителю детского оркестра Н. С. Чанышевой. Так жители нашего района познакомились с

Мариной Арсеньевной Тарковской – замечательным человеком, ставшим нам всем близким. Учёба и творчество В 1939 году Андрей поступил в московскую школу, но война снова привела его в места раннего детства. Мать увезла Андрея и его младшую сестру в эвакуацию на Волгу, к родным. Все впечатления детства – уход отца, трудности быта и сложности бытия, эвакуация, школа – так или иначе отразились потом в «Зеркале». В 1943 году семья вернулась в

Москву а Андрей – в свою старую школу. Он учился в классе ещё с одним Андреем, которому суждено будет прославить это имя Вознесенским. Школьный аттестат Андрея Тарковского, хранящийся в архиве Всесоюзного государственного института кинематографии, не обнаруживает следов прилежания или увлечения ни по одной из дисциплин. Он обнаруживает полное отсутствие способностей и интереса к математическим

и физическим наукам и сносные знания в гуманитарных. Воспитание Андрея было традиционно художественное. Семи лет его отдали в районную музыкальную школу, а в седьмом классе он поступил в художественную школу имени 1905 года, где занимался рисованием. Всё это так или иначе пошло в копилку будущего режиссёра, хотя бы в том смысле, что его дипломный фильм «Каток и скрипка» реализовал воспоминания о музыкальной

школе. Но, надо думать, это способствовало пробуждению и осознанию художественных интересов вообще. Однако в 1951 году Тарковский поступил в Институт востоковедения, и – кто знает – может быть, окончил бы его благополучно, и путь его в режиссуру оказался бы гораздо более кружным, если бы не сотрясение мозга, полученное на занятиях по физкультуре. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. «Во время обучения я часто думал о том, что несколько поспешно сделал выбор профессии простодушно пишет

Андрей в своей автобиографии, поданной во ВГИК я недостаточно знал ещё жизнь». Поэтому он не стал догонять свой курс, от которого изрядно отстал, а в мае 1953 года зачислился коллектором (иначе говоря, рабочим) в научно-исследовательскую экспедицию института Нигризолото в далёкий дальневосточный Туруханский край. Там он проработал почти год на дикой реке Курейке, прошёл пешком сотни километров по тайге и сделал

целый альбом зарисовок, который сдан был в архив Нигризолота. «Всё это укрепило меня в решении стать кинорежиссёром» напишет он неожиданно в той же автобиографии. Неожиданно, потому что как раз экзотический год жизни – впечатления тайги, экспедиции, романтики, столь дорогой юношескому сердцу – прямого отражения в его режиссерском творчестве не нашёл. Так почти не нашли места в художественном творчестве

Чехова далёкие путешествия на Сахалин и Цейлон. Духовный багаж был накоплен Андреем Тарковским во дни его нелёгкого детства и впоследствии был мало подвержен внешним впечатлениям. По возвращении из экспедиции в 1954 году он подал заявление во ВГИК и был принят, хорошо пройдя «специспытания». Надо учесть переходность момента, когда Андрей Тарковский вступил на путь кино. В искусстве различимы были признаки обновления.

Ещё недавно факультет кинорежиссуры даже гению не обещал бы никаких возможностей просто потому, что годовая продукция кино была слишком мала и фильмов хватало разве что мастистым режиссёрам. В 1953 году было принято решение об увеличении производства фильмов. В 1954 году, когда Тарковский подал заявление во ВГИК, кинопродукция достигла количества в 45 фильмов, которое тогда казалось очень большим. В 1955 году их стало уже 66.

Тогда же Михаил Ильич Ромм – мастер, у которого Тарковскому предстояло учиться обмолвился: «Делать мало картин оказалось ничуть не легче, чем делать много. Идея сосредоточенного внимания на единичных произведениях оказалась утопией». Но кроме быстрого количественного роста фильмов – а значит, и возможностей – существенную роль в становлении Тарковского сыграло то обстоятельство, что незадолго до него в институт пришло военное поколение.

Оно-то и создало феномен «школы ВГИК». Люди ещё молодые, но уже воевавшие, обладавшие опытом жизни и осознанным стремлением выплеснуть его в искусстве, они пришли в поэзию (раньше всего) и – шире – в литературу, в театр и в кино. Они пока ещё учились - на старших курсах всевозможных художественных институтов; уже печатались; но их звёздный час был впереди. Именно им предстояло на рубеже 50х-60х гг. обновить темы и средства выразительности, круг жизненных наблюдений искусства и представление о герое.

Начало этого общего процесса относилось уже к тому времени, когда Андрей Тарковский ещё посещал лекции и семинары и работал в мастерской М. Ромма. Будущая личность – пусть не сложившаяся ещё – там и сям даёт о себе знать. Надо ли удивляться, что наибольшее – влияние на него оказали в ВГИКе Бунюэль и Бергман. Не потому, что в это время они входили в моду, а оттого, что материал был уже

приуготован в душе начинающего художника. Позже к весьма узкому списку признаваемых Андреем Тарковским современных иностранных режиссёров прибавились Куросава и Феллини. Теоретический его идеал ближе всего воплотил Брессон, от которого, однако, в собственной практике он весьма далёк. Во ВГИКе Тарковскому повезло ещё дважды. Его мастерской руководил

М. Ромм, и он нашёл «соавтора» в лице А. Кончаловского. Работа вдвоём в то время была отчасти вынужденной, потому что картин на всех просто не хватало. Большинство этих временных союзов распалось; иные – как Алов и Наумов – стали одним режиссёром, если можно так сказать. Но в лице Кончаловского Тарковский нашёл именно соавтора и единомышленника, а не сорежиссёра.

Как режиссёры они окажутся впоследствии не только очень разными, но и противоположными. Роднить их будет лишь высокий профессионализм. И с самого начала обоим будет присущ очень высокий уровень самосознания – ведь они войдут в кино на плечах военного поколения, которое на ходу, на собственной шкуре изучало и осмысливало уроки истории и осознавало свои задачи и возможности. Поколению шестидесятых это достанется как уже освоенная территория.

Им будет легче идти и дальше вглубь завоёванной территории кино. И, наконец, М. Ромм. Почти нет сегодня крупного режиссёра, который не был бы его учеником. В известной мере его опыт как раз был тем, отчего ученики отталкивались: это был насквозь жанровый, повествовательный зрительский кинематограф тридцатых годов в самом чистом его виде. Но Ромм был и самым живым, подвижным из кинематографистов старшего поколения.

Он учил тому, что умел (а он был профессионалом в полном смысле), но, кажется, единственный – готов был учиться у своих учеников. Он давал им взаймы деньги, вытаскивал из неприятностей, протежировал им на киностудиях, защищал их работы, не похожие и даже опровергающие его собственные. К ученикам своим он был заботлив и самоотвержен, как «наседка». Они не всегда отвечали тем же на его бескорыстные заботы.

Но теми новыми качествами, которые он обнаружил в поздних своих фильмах - «Девять дней одного года» и «Обыкновенный фашизм» он был обязан отчасти своим отношениям с молодёжью. Если от практики Ромма Тарковский и отталкивался, то в его лице он имел прекрасного учителя и заботливую «повитуху». В 1960 году он ВГИК с отличием и получил диплом. Стихи об Андрее Тарковском (Н. Ювенская) 1) Как страшно,

Андрюша, как больно, Душа моя рвётся к тебе В забытое мокрое поле, К прозябшей холодной воде. Сошла, видно, с круга планета, Смешав и врагов, и родных, Запутав любимого где-то В своих лабиринтах земных. Но тянутся мысли, как струны, К тебе через призму веков. Чуть-чуть мы с тобой разминулись

На тропах родных берегов, Но помню заветную встречу, Паром и твой взгляд на село, Была я девчонкой беспечной, Мне было тринадцать всего. Ты долго смотрел на Завражье, До самого Юрьевца так… И видела я, как у сердца Сжимаешь ты нервы в кулак… Такая тоска… и усталость Изломом в глазах замерла,

С тобою навеки прощалась Родная твоя сторона… Та встреча была роковою! Я это сейчас поняла. Душа моя вместе с тобою По юности пришлой брела. 2) Я не в Париже во Франции – Дикий цветок полевой, Выросла в милом Завражье С горько-полынной судьбой. Там путник святой у дороги Припал к моим чутким перстам,

И привели меня ноги В сельский заброшенный храм. Мне камни развалин шептали Духов иных письмена, Средь почерневших окалин Грезились их имена. Ветер пронизывал душу, Ветер тоску нагонял. Видела я, как старушка Молча крестила меня… Мимо прошла… И я тоже, Думала, буду такой. Жаль, что состарится кожа, Жаль, что наступит покой.

Вечный таинственный призрак Ходит за нами след в след, И запоздалые тризны Справит Россия тебе. Где ты, святой мой Андрюша? Смотришь, наверно, с небес… Видишь, я вовсе не трушу – К небу тащу тяжкий крест! 3) Две птицы – черная и белая – Кружат над буйной головой. Две даты – смерти и рождения –

Увековечат твой покой… А между ними – синь бездонная И Родина… О, сколько раз Ты оставляла верноподданных В Сен-Женевьеве де Буа… Желтеет в метриках вчерашних названье: старое село С французским именем Завражье, И с русским говорим на «о». Над ним кружила птица белая, Отчаянно взметнулась ввысь…

В судьбе изломанной волнующе Две даты так переплелись. Одна – весна и пробуждение – Души Андреевой рождение. Другая – рядом, чуть пониже, На сером камне под Парижем… 4) Завражье, За – вражье, за вражье: Небо высокое, вдаль зовущее. И было когда-то неважно, Много ли будет хлеба насущного.

Неизбежности время – сосны выросли… След Андрея смывает пеною, Край опухолью, ползущей по поросли, По дому с говорящими стенами, В памяти прошлое, словно зеркало. Голова моя обескуражена – Новое время новыми мерками Строит нам стены многоэтажные. А мне бы к речке Да чистого воздуха! Залечь от врагов в сочных травах овражных,

Сталкером вырваться к сильным подсолнухам, В затерянный рай мне родного Завражья Основные даты жизни и творчества 1932г. – 4 апреля А.А Тарковский родился в селе Завражье Юрьевецкого района Ивановской области, на Волге, в семье Арсения Тарковского. 1961г. – закончил ВГИК, где учился в мастерской М.

И. Ромма. Во время учёбы снял фильмы «Убийца», «Сегодня увольнения не будет» совместно с А. Гордоном, которые являлись его курсовыми работами. Дипломная работа - «Каток и скрипка». 1962г. – был снят фильм «Иваново детство», который получил главный приз международного кинофестиваля в Венеции. 1966г. – создана картина «Андрей Рублёв». На экран она вышла в 1971 году. 1968г. – выступал со статьями. «Главная из них

Запечатлённое время». 1972г. – снят фильм «Солярис». 1974г. – поставлен фильм «Зеркало». 1976г. – опубликован его неосуществлённый сценарий «Гофманиана». 1979г. – опубликована очень важная для него статья «Окинообразие», снят фильм «Сталкер». 1982г. – Тарковский уезжает в Италию для постановки фильма «Ностальгия», остаётся там. 1983г. – фильм «Ностальгия» выходит на зарубежные экраны.

1985г. – поставлен фильм «Жертвоприношение». 1983-1986 – в Лондоне поставил спектакль Борис Годунов. За рубежом в разных странах и под разными названиями («Запечатлённое время» и «Ваяние из времени») опубликована книга теоретических высказываний Тарковского. 1986 – 26 декабря. Умер в Париже. Заключение «Но пораженья от победы Ты сам не должен отличать И должен ни единой долькой

Не отступаться от лица, Но быть живым, живым и только Живым и только – до конца». Б. Пастернак. Несомненно, то, что Андрей Тарковский – личность мирового масштаба. Его до сих пор знают и любят, чуть ли не по всему миру. Все его работы проникнуты глубочайшим чувством любви ко всему земному. Всё его творчество пронизывают слова: Человек, Мать,

Гуманизм, Любовь, Жизнь. Фильмы Тарковского никого не оставляют равнодушным, даже заставляют в некотором роде посмотреть на мир другими глазами, ведь в своих работах он призывает людей быть людьми в высоком смысле слова. Андрей Тарковский – это действительно самый большой подарок, который преподнесла нам, жителям Завражье, судьба. Мы гордимся тем, что именно на нашей земле родился такой величайший человек. И в каждом из нас так или иначе есть частичка души вечно

Живого Андрея Тарковского. Список использованной литературы 1. Газета «Родной край» № 9 2005г. Кадый. Статья «Музей в Завражье» Г. А. Голубева 2. Голубева Г. А. «О Завражье с любовью» Кострома 2004г. 3. Михалкович В. И. «Андрей Тарковский» Москва 1989г. 4. Тарковская М. А. «О Тарковском» Москва 1989г.

5. Туровская М. «Семь с половиной или фильмы А Тарковского» Москва 1991г.