Скифы

3

ПЛАН

1. Введение

2. Историки античности о скифах

3. Хозяйство и быт скифов

4. Религия и верования скифов

5. Куль-Оба

6. Заключение

7. Литература

1. ВВЕДЕНИЕ

Скифы, обитавшие на юге Восточной Европы в I тыс. до н.э., относятся к числу тех народов, имя которых не только прочно вошло в историю человечества, но и практически всегда «на слуху» самых разных и возрасту, профессии и образованию людей. В немалой степени такой популярностью скифы обязаны целой цепи блестящих открытий курганов их владык, что протянулась с конца XVIII в. вплоть до наших дней. Найденные в них сокровища, среди которых есть подлинные шедевры ювелирного искусства, не только будоражат воображение, но и порождают зачастую различные догадки и домыслы относительно облика скифов, а также их языка, образа жизни и пр.

Скифский язык, судя по немногим, дошедшим до нас в иноязычной передаче словам, относился к североиранским языкам иранской группы индоевропейской языковой семьи. Антропологически скифы принадлежали к европеоидной расе.

Проблему происхождения скифов старалось решить несколько поколений исследователей. Несмотря на то, что по этому поводу высказались десятки авторов, желаемой ясности достигнуть не удалось. Если попытаться классифицировать различные мнения, неизбежно огрубляя их при этом, выясняется следующее. Многие исследователи полагали, что скифы - это потомки племен, населявших Северное Причерноморье еще в эпоху бронзы. По мнению других ученых, скифы вторглись в Северное Причерноморье с востока, принеся с собой сложившуюся в глубинах Азии культуру, которую мы привыкли называть скифской. Впрочем, приверженцы "автохтонной" теории обычно допускали участие в формировании скифского этноса мигрантов из Заволжья, а сторонники «азиатской» гипотезы не отрицали вклад населения Северного Причерноморья в складывание скифской культуры. В последние годы усилия некоторых авторов были направлены на создание «компромиссных» теорий. М.П.Грязнов полагал, что участие в формировании скифской культуры принимали различные кочевые племена Евразийских степей, быстро заимствовавшие друг у друга достижения в области военного дела, конского снаряжения и прикладного искусства племен и северо-причерномоских киммерийцев.

В восточных районах евразийских степей берут свои истоки и древнейшие элементы скифской культуры, которая затем была привнесена своими создателями в степи Восточной Европы. Продвинувшиеся сюда племена скифов покорили своих предшественников - киммерийцев, родственных им по языку и образу жизни. Со временем победители и побеждённые слились в единый и многочисленный народ, получивший имя завоевателей.

Скифы вели кочевой образ жизни, продвигаясь со своими стадами и отарами по определённым сезонным маршрутам в границах своих земель. Для нас - потомков оседлых землепашцев, само слово «кочевник» звучит несколько угрожающе. И это вполне понятно, ведь предки восточных славян в целом и украинцев в частности, жившие на порубежье Степи и Лесостепи, долгие столетия были вынуждены противостоять кочевой угрозе с юга.

Но периоды войн сменялись миром, а длительная жизнь славян бок о бок с различными кочевыми народами не могла не повлечь взаимопроникновения культур и традиций, возникновения определённой общности исторических судеб. Так, например, именно в недрах Скифии зарождалась славянская государственность и связанные с ней институты - недаром слово «царь» имеет иранские корни. Немаловажно и то, что освоившие степной «океан» кочевники были тем звеном, что соединяло между собой «острова» и «материки» оседлых цивилизаций - вспомним хотя бы Великий шёлковый путь, который шёл некогда от границ Китая до современной Италии.

Иными словами, хотя современное население Украины не является прямыми потомками скифов ни в биологическом ни в языковом отношении, скифская история есть яркая страница нашей истории, а скифская культура является частью нашего культурного наследия.

2. ИСТОРИКИ ДРЕВНОСТИ О СКИФАХ

Наиболее ранние упоминания скифов, датируемые 70-ми годами VII в. до н.э., зафиксированы в ассирийских клинописных источниках. Асархаддону, занимавшему в это время (680-669 гг. до н.э.) ассирийский престол, приходилось, как и всем его предшественникам, вести напряжённую дипломатическую и военную борьбу за сохранение ассирийского господства в Передней Азии, осуществлять изнурительные походы в Египет. Естественно, что появление на северных границах Ассирии нового потенциального противника, каким были скифские отряды, состоявшие из прирождённых лучников и непревзойдённых наездников, не могли не вызвать обеспокоенность у ассирийских властителей. Согласно данным ассирийских документов, скифы вначале проникли на территорию расположенного в районе озера Урмия Манейского царства, и, под предводительством Ишпакая, поддержали последнее в борьбе с Ассирией. Обеспокоенные сложившимися обстоятельствами, ассирийцы постарались привлечь скифов на свою сторону. Сохранился запрос Асархаддона к оракулу бога Шамаша, будет ли верен своему слову Партатуа - «царь страны Ишкуза», если он получит в жёны ассирийскую принцессу.

Немало сведений про Скифию и скифов оставили нам историки античности. С VII-VI столетий до н.э. начались регулярные отношения греков с Северным Причерноморьем, а с ними вместе повысился интерес ионийских переселенцев и купцов ко вновь осваиваемому краю. Отсюда родилась литература, сохранившая, к сожалению, только более или менее значительные или совсем малые отрывки.

Первые сведения о скифах, впрочем, не называя их имя, даёт Илиада. Она снабжает их эпитетами справедливых доителей кобылиц, питающихся молоком. И в Одиссее слышится отзвук знакомства с киммерийцами, отчасти современниками, отчасти предшественниками скифов в Крыму и в украинских степях, а учёная литература греков уже в самых ранних своих произведениях классического времени включает кое-где в смеси с современными им данными географические и этнографические сведения из эпоса аргонавтов и гомеровского эпоса. Изучение странствий Одиссея показывает, что сказания о них сначала имели в виду Эгейское море, затем частью перенеслись на Чёрное, а позднее к берегам Сицилии и Италии в зависимости от новых знаний, сообщавшихся мореходами грекам, в том числе и рапсодам. У писателя VII в. до н.э. Гесиода гомеровские доители кобылиц прямо названы скифами.

В конце VII и начале VI в. отдельные поэты сообщали о далёких берегах Чёрного моря и чудесных землях на север от него. Реальность этих сведений особенно заметна в том стихе лесбосского лирика Алкея, из которого видно знакомство с Белым островом владыки Скифии Ахилла. У Сапфо есть некоторые сведения об отдельных фактах относительно Скифии. Поэты этого времени, в частности Алкман, восприняли, по-видимому, немало из поэмы об аримаспах, «одноглазых», похищавших у грифонов то ли уральское, то ли алтайское золото, написанной, вероятно, в VII в. Аристеем из геллеспонтского города Проконнеса. У него, несомненно, были сведения о торговом пути на северо-восток, упоминались народы и их нравы, и, наконец, он сообщал о последнем вторжении скифов в земли киммерийцев и об изгнании их. Его сведения может быть легли в основу многого в трудах позднейших логографов (сочинителей в прозе) и историков, хотя в них, судя по различию с Аристеем, отразились другие не дошедшие до нас источники. Некоторый взрыв интересов к далёкой Скифии на рубеже этих двух столетий имеет прямое касательство к тому, что именно в это время основывались первые колонии на Северном берегу Понта и что тогда же происходили последние вторжения киммерийцев в Малую Азию, достигшие её ионийско-лидийского побережья.

Сношения со скифским севером никогда не прекращались в античное время, но они вспыхивали сильнее и больше отражались в те периоды средиземноморской истории, когда скифы играли или могли сыграть в ней какую-ту роль. Поэтому новая вспышка интересов к Скифии и скифам возникает в связи с греко-персидскими войнами, во время которых скифы рассматривались как возможные союзники, а шедший с берегов Скифии хлеб лишь спорадически перехватывался персами в проливах и играл видную роль в продовольствовании Эллады.

Среди писателей начала этой эпохи, т.е. рубежа VI-V вв. до н.э., прежде всего следует выделить Гекатея из Милета, известного в отрывках у более поздних авторов. Его большой труд «Землеописание» отражает интересы тогдашней Ионии к внешнему миру, а его отрывки, касающиеся Скифии, показывают большое внимание к разным местам заселённого греками побережья. Он знал много туземных племён. В его кругозор в противоположность Геродоту вошла не только собственно Скифия, но и Северный Кавказ, на котором он не знает и не называет скифских племён. Часть его сведений касается скифов ещё VII и VI вв. Он говорил и о последнем вторжении скифов в земли киммерийцев и, по-видимому, кое-что из рассказа о походе царя персов Дария I в Скифию взято Геродотом у него.

Геродот из Галикарнасса (около 484-425 гг. до н.э.), касаясь истории скифов, в разных местах своего труда о греко-персидских войнах, а особенно в IV книге детально освещает географию и границы Скифии, происхождение Скифов, их обычаи и религию, торговый путь на северо-восток и нравы более северных народов, живших близким к скифскому бытом, но иных по языку и не входивших в Скифское царство. Всё это изложено в связи с походом Дария в Скифию в 515/14 гг. до н.э. У Геродота отражены также события ранней истории скифов, их походов в Переднюю Азию и вплоть до границ Египта в конце VII и в начале VI в. до н.э.

Современник Геродота и Фукидида Геланник из Митилен на Лесбосе написал целый не дошедший до нас труд «Скифское». От него сохранились скупые, но существенные отрывки. Он знал и европейскую Скифию, и её задонское продолжение, т.е. один из первых начал употреблять её имя расширительно. Он приписывает скифам изобретение железа. Один из первых он идеализирует их нрав и быт.

В IV в. интерес к Скифии несколько уменьшился, пока не вспыхнули войны македонских царей Филиппа и Александра. Эфор (405-330 гг. до н.э.), историк и этнограф, известен лишь в отрывках у позднейших писателей, особенно у Страбона; несмотря на идеализацию скифов, он сохранил точное понятие об их территории и даёт интересное противопоставление их обычаев обычаям савроматов.

Источником, где много сведений по географии и истории Скифии, почёрпнутых у предшествующих авторов эпохи Митридата и Юлия Цезаря, является Страбон (около 63 г. до н.э. - 23 г. н.э.).

Хотя он сплошь и рядом употребляет термин «скифы» для обозначения сарматов, но у него легко выделить ранние сведения о скифов по Геродоту, Эфору и другим авторам вплоть до Гекатея и Гомера.

Впрочем, в ряде случаев он предпочитает Геродоту другие источники, как, например, в вопросе о направлении торгового пути через Скифию, в рассказе о походах скифов и киммерийцев в Переднюю Азию и т.п.

Но он незаменим в рассказе о Скилуре и Палаке и об их борьбе с Диофантом. Расширительно применяя термин «скифы», он никогда не ошибается, когда идёт речь о собственно скифах, о событиях их истории или об их территории. Так, по данным историков первой половины I в. до н.э. мы узнаём о фракийском царе Биребисте и о сожжении им Ольвии.

После Страбона воспоминания о скифах, по большей части фактически переплетаясь с реальными данными о сарматах, часто попадаются в виде экскурсов у греческих и римских авторов эпохи римской империи.

Так, у натуралиста Плиния Старшего (23-79 гг. н.э.), при общей запутанности его географии есть новые сведения о некоторых племенах Скифии эпохи Геродота, например об авхатах. Клавдий Птолемей сохранил нам вперемежку с новыми данными старую номенклатуру рек, городов и племён, восходящих к собственно «Скифии» и к её истории до эпохи Митридата.

3. ХОЗЯЙСТВО И БЫТ СКИФОВ

Находки утвари (лепной керамики, амфор, гончарной посуды, металлических предметов обихода - ножей, щипцов и пр.), костей домашних животных, орудий труда, строительных остатков (жилищ, очагов, хозяйственных ям) составляют основную часть находок из скифских погребальных памятников и памятников оседлости. Скифы были хорошими работниками - умелыми, изобретательными, отнюдь не замкнутыми в себе, а наоборот, открытыми и восприимчивыми к нововведениям. Своеобразной оценкой результатов их повседневного труда стало сооружение мощных погребальных памятников, возможность вести многочисленные и успешные войны, установление контроля над огромными территориями. Трудовая деятельность скифов материализовалась в двух основных сферах - хозяйстве и быте.

Главным занятием скифского населения долгое время было кочевое скотоводство. Скифы, писал Геродот: «...не основывают ни городов, ни укреплений, но все они будучи конными стрелками, возят свои дома с собой, получая пропитание не от луга, а от разведения домашнего скота...» (IV, 46). Кочевое скотоводство скифов основывалось на разведении и круглогодичном содержании под открытым небом стадных животных (лошадей, овец, крупного рогатого скота). В течение достаточно долгого времени, т.е. весь период скифской архаики, этот вид хозяйства был господствующим на всём Северном Причерноморье. Но с середины V в. до н.э. в долине Днепра и на ближайших к ней участках степи начинает возникать новая форма скотоводства - полукочевая, предполагающая зимнее содержание скота в загонах с подкормкой его твёрдыми кормами. Длительное время - вплоть до гибели Великой Скифии - эти два вида скотоводства сосуществовали, составляя экономическую основу политического объединения именуемого Великая Скифия.

Сведений об организации скотоводческого хозяйства мало. Учитывая особое значение качества пастбищ, расположения водопоев и особенности выпаса лошадей и овец, можно предположить, что основная направленность сезонных перекочёвок кочевников - от водораздельных пастбищ весной и летом - в долины рек, на подовые и пойменные пастбища осенью и зимой. Возможным местом зимовки кочевников была припойменная зона Днепра. Не случайно Геродот писал, что Борисфен (Днепр) «...представляет прекраснейшие и изобильнейшие пастбища для домашнего скота...» (IV, 53). Именно в этих районах по археологическим материалам прослеживается возникновение первых зимовок скифов, затем превращающихся в стационарные поселения.

На рубеже V-IV вв. до н.э. некогда плодородные пастбища Северного Причерноморья под воздействием непомерного выпаса животных и ряда других негативных влияний человеческой деятельности ухудшаются. Вытаптывание пастбищ, называемое пастбищной дигрессией, происходит в первую очередь на водоразделах. Это закономерный процесс развития любого кочевого общества. Также закономерны и поиски человеком лучших условий существования и попытки изменить хозяйство, приспособившись к новым условиям. Так, на рубеже V и IV вв. до н.э. возникает полукочевое скотоводство. В стаде полуоседлых скифов начинает преобладать крупный рогатый скот, меньше становится лошадей и овец. Кормовую базу составляют пойменные пастбища, использование которых не требует длительных откочёвок.

Начинают выделяться особые структуры - эколого-экономические районы, состоящие из городища (центра), расположенного на пересечении торговых путей, расселенческой зоны, в которой сосредоточены неукреплённые поселения и селища, и зоны фильтрации ресурсов с единичными стоянками и многочисленными погребальными памятниками. Городище представляло собой укреплённое поселение, защищённое земляным валом высотой более 2 м. Этим валом, переходящие к полукочевому образу жизни скифы как бы отделялись от других, закрепляя за собой пастбища обширной поймы. За пределами городища, на расстоянии 1-3 км по берегам небольших балок и над поймой формируется округа городища, состоявшая из небольших незащищённых поселений, селищ, зимовок.

Оценивая в целом скотоводство степных скифов, отметим, что эта отрасль играет важную роль на каждом этапе развития хозяйства степных скифов. Изменялись лишь форма её организации - если в период скифской архаики существовало лишь кочевое скотоводство, то в среднескифский период существуют две формы организации скотоводства - кочевая и полукочевая.

На рубеже V-IV вв. до н.э. формируется новая отрасль экономики Скифии - земледелие. Оно было ориентировано на производство твёрдых кормов, столь необходимых для подкормки скота в зимнее время. По-видимому, к IV в. до н.э. пастбища днепровской поймы перестали обеспечивать скот кормами в зимнее время, и появилась необходимость в запасах пленчатого ячменя и проса.

Палеоэкологическая ситуация в степи в этот период стала причиной сложения «скифского» степного земледелия. В видовом отношении среди культурных растений преобладали засухоустойчивые: просо обыкновенное, ячмень пленчатый, в меньшей степени - полба. В обработке земли использовался перелог. На небольшом участке целины жгли травостой, потом при помощи ручного деревянного орудия (ни одного плуга на территории Степной Скифии пока не найдено) её обрабатывали и засеивали. Через год-два участок запускали в перелог, который использовался как пастбище. Приблизительно через десять лет участок вновь обрабатывался.

В IV в. до н.э. земледелие скифов играло вспомогательную роль в хозяйстве и было подчинено скотоводству. Объёмы его производства обеспечивали лишь минимальные потребности населения в кормовом зерне, о его вывозе или о товарном характере земледелия в степи говорить не приходится. Это земледелие в степи по сути отличается от античной земледельческой системы, ориентированной не только на внутренние потребности античных центров Северного Причерноморья, но и на вывоз определённой части хлеба в Грецию.

Все виды домашнего производства скифов (деревообработка, обработка камня, изготовление посуды, обработка скотоводческого сырья, прядение и ткачество) были полностью обеспечены собственным сырьём. Зависимость от природных ресурсов обусловила концентрацию основных видов домашнего производства скифов в Поднепровье.

Именно в пойме Днепра были сосредоточены леса - сырьё для деревообработки. Использовалась древесина дуба, ясеня, бука, граба, клёна, берёзы, тополя, ольхи, липы, ивы. Способы обработки древесины довольно сложны - здесь и рубка, и раскол ствола дерева при помощи клиньев, и лицовка поверхности долотом, теслом, и гнутьё, и долбление. В этой же местности была сосредоточена обработка камня. Это обусловливалось мощными выходами гранита и песчаника. Уровень специализации в обработке этих материалов в раннем железном веке оставался достаточно низким и это производство не вышло за границы домашнего.

Домашний характер имели прядение и ткачество, появившиеся в среде оседлых скифов в среднескифский период. Сырьём для этих видов домашнего производства были шерсть, конопля, крапива и, возможно, лён. Обработка скотоводческого сырья (кости, рога, шкур) также осуществлялась в рамках домашнего производства. Кочевники были умелыми косторезами. Об этом свидетельствуют раскопки хозяйственного комплекса на Каменском городище, мастером которого изготовлялись костяные ручки к ножам и шильям, а также сами ножи, костяные орудия для обработки кож. Сравнения материалов этой мастерской с находками ножей с костяными ручками в погребениях Степной Скифии позволяют говорить о том, что мастерская снабжала своими изделиями всё Степное Поднепровье.

Основные виды повседневной утвари также производились самими же скифами. К среднескифскому периоду скифянки полностью усвоили способы лепки посуды. К этому времени в скифском быту утвердились наиболее рациональные формы посуды, удобные при кочевом и полукочевом образе жизни (в основном - горшки средних размеров и небольшие миски), своя орнаментация посуды. В основном она предназначалась для приготовления мясной и молочной пищи.

Одним из основных элементов материальной культуры, отражающих приспособление человека к условиям обитания является его жилище. Подвижный образ жизни кочевников диктовал выбор лёгких строительных материалов. Тип жилища отвечал не только требованиям окружающей среды, но и техническому уровню эпохи, специфике местных строительных материалов. Первому периоду кочевания присущ единственный вид жилища - повозки с крытым верхом. Во второй половине V-IV вв. до н.э. определяются пастбищные территории. В местах, наиболее пригодных для зимнего выпаса скота возникают зимовья. По-прежнему основным видом жилища является повозка, плетёный верх которой снимается и превращается в наземное жилище. Позднее появляются землянки или полуземлянки, входы в которые располагались с подветренной стороны.

Раскопки скифских погребений, как богатых, так и бедных, немногочисленные изображения скифов на предметах торевтики Торевтика - художественная чеканка. позволяют реконструировать их одежду. Скиф-воин был одет в кожаную безрукавку со свисающими острыми концами пол, застёгнутую влево и опушённую мехом, которая одевалась поверх рубахи с длинными рукавами. Верхней одеждой служили плащи из кожи. Остроконечный кожаный башлык закрывал голову. Длинные кожаные штаны, напоминающие шаровары и мягкая обувь без каблука (скифики) завершали мужской костюм.

Женскую одежду восстановить труднее, так как изображения женщин немногочисленны. Основным источником для восстановления женского костюма остаются женские погребения. По положению бляшек в районе головы можно восстановить головной убор - в виде кокошника или конуса, обшитого золотыми бляшками. Изредка голову украшали повязки. Основу одежды составляло платье-рубашка с длинными рукавами, поверх которой надевался плащ без рукавов, обшитый золотыми бляшками. Серьги, ожерелья, гривны и перстни из золота, серебра или бронзы, стеклянные или пастовые бусы, многочисленные золотые нашивные бляшки дополняли одежду любой скифянки.

Утварь скифов бедна и набор её подчинён образу жизни и быту её создателей и потребителей. В хозяйственных нишах наиболее богатых погребений хранились: посуда для варки (котёл, котелок, крючки для мяса и щипцы) и потребления (блюда, подносы) мяса или бульона (деревянные чаши, иногда с обивками). Отдельный блок составила посуда для питья вина (амфора, черпак, ситечко, канфар или килик, ойнохоя или кувшин), молока или молочной водки (кожаные сосуды, металлические или деревянные открытые сосуды). Менее богатые могли позволить себе простой набор инвентаря (лепная керамика, деревянные сосуды), блюда или подносы для мяса и греческая посуда для вина (чернолаковая или бронзовая). Типичный набор утвари рядовых погребений среднескифского периода - лепной горшок и деревянное блюдо или поднос с частью туши барана или коровы с одним-двумя железными ножами. В наборе утвари раннего периода наиболее многочисленна группа лепной посуды. В памятниках среднескифского периода господствующей в группе столовой керамики становится греческая гончарная посуда.

Деревянная утварь играла большую роль в обработке и употреблении молочных продуктов. Чаще всего использовались неглубокие сферические чащи для молока или бульона. Встречаются подносы в виде скреплённых деревянных дощечек со слегка согнутыми бортами или блюда с высокими бортиками и выступающими ручками по бокам. Они использовались в качестве сосудов для готового вареного мяса.

Коллекция сосудов, изготовленных из металла (бронзы, серебра или железа) из погребений среднескифского периода немногочисленна. В основном это бронзовые котлы и парадная посуда для питья вина из богатых погребений.

Редкая находка - приспособление для разлива вина - киафы - железные или бронзовые чашечки на длинной ручке, которая иногда заканчивается лебединой головкой. В курганах, расположенных ближе к античным центрам встречаются бронзовые ситечки для процеживания вина - неглубокие широко открытые чашечки с короткими фигурными или плоскими ручками, иногда также украшенные птичьими головками.

Изучение всех видов утвари из погребений и материалов поселений среднескифского периода позволяет получить представление не только о материальной культуре степных скифов, но и о системе питания этого народа.

В системе питания скифов присутствовала мясная, молочная и растительная пища. В рационе преобладало мясо (встречаются кости лошадей, овец и крупного рогатого скота, реже - птиц). При анализе находок замечены некоторые социальные особенности потребителей. В отличие от рядовых могил, в напутственной пище из богатых погребений отсутствует мясо крупного рогатого скота, т.е. любимой, а может быть канонизированной пищей кочевника остаётся конина.

О преобладании в рационе знатных скифов мясной пищи и пренебрежении ими растительной пищей свидетельствуют некоторые данные антропологии, в частности - патологические наросты на костях позвоночника.

Новой составляющей системы питания степняков, перешедших к полуоседлому способу ведения хозяйства, становится мясо свиньи. Кости этих животных зафиксированы практически на всех поселениях Приднепровья.

У большинства кочевников соблюдался сезонный ритм питания. Мясная пища преобладала осенью, когда перед зимовкой забивались слабые и старые животные, и зимой, когда мясо могло долго храниться. В дневном рационе тяжёлая мясная пища употреблялась вечером после трудового дня.

Сезонный характер мясной пищи принуждал скотовода к поискам растительной пищи. Археологические данные, в частности, отпечатки зёрен на лепных сосудах, обожённое зерно в слоях памятников оседлости и в зерновых ямах, позволяют определить видовой состав зерновых культур. Преобладали ячмень и просо - культуры, хорошо известные скотоводу и использовавшиеся для приготовления блюд из толчёного зерна. Подсушенное на солнце зерно растирали на зернотёрках; толчёное зерно варилось в небольшом количестве молока или воды.

Вопрос об употреблении скифами хлеба остаётся открытым. Они несомненно знали выпечку хлеба из пресного теста (стоило каше из толчёного зерна немного пересохнуть и превратиться в лепёшку подобную хлебу, выпеченному на тандыре). Но отсутствие в материальной культуре жерновов позволяет высказать предположение, что до состояния муки зерно скифы не размалывали и мучные продукты в их рационе ещё не появились. В целом растительная пища не отличалась разнообразием, но потребности человека в белках растительного происхождения, углеводах, минеральных веществах и витаминах обеспечивала.

Растительная пища кочевника, доставляемая путём собирательства, чрезмерно бедна: щавель, стебли кислицы, полевой лук, чеснок. По словам Геродота эти растения были известны каллипидам и алазонам. О понтийском луке писал Теофраст: «...очевидно, что есть много видов луковиц; они различаются величиной и цветом, и видами, и соками. В некоторых областях они так сладки, что употребляются в пищу сырыми, как, например, в Херсонесе Таврическом». В качестве приправы к мясу использовался сельдерей, который также упоминается Геродотом.

Широкое распространение у скифов получило вино греческого производства, чему способствовали не только большие возможности греческого импорта, но и знакомство скифов с алкогольными напитками типа молочной водки араки или кумыса. Молочные водки более крепки, чем виноградное вино, которое скифы стали сразу пить неразбавленным и быстро пьянели, чем поразили греков. Спартанцы, желая выпить покрепче, говорили: «Налей по-скифски».

Молочная пища. Молоко - универсальный продукт, который можно употреблять в его естественном виде. Античные авторы преувеличили роль кобыльего молока в рационе кочевника. По удойности, пищевой ценности, количеству вторичных продуктов кобылье молоко значительно уступает овечьему. Из овечьего молока изготовлялся сухой сыр типа бислага или арула у монголов, торака у каракалпаков, курута у киргизов. Сухой сыр, хранившийся века, найден в одном из алтайских курганов скифского времени.

Хотя кобылье молоко по ряду качеств уступает другим видам молока, оно незаменимо при изготовлении кумыса. Скифы же знали напиток, аналогичный кумысу: «Как только надоят молока, его разливают в деревянные сосуды и, разместив вокруг сосудов слепых, взбивают молоко. Ту часть молока, которая поднимается наверх снимают черпаком. Её считают более ценной, а молоко, осевшее вниз считают худшим» - пишет Геродот. Обычай потребления коровьего молока стал возможен лишь в условиях оседлой жизни.

Оценивая в целом систему питания скифов отметил некоторые её особенности: выдвижение на первое место потребления мяса крупного рогатого скота, появление в мясной пище свинины; знакомство с хлебом и увеличение доли зернового компонента в питании степняков.

Изучение хозяйства и быта скифов позволило заметить, что изменения в хозяйстве этого народа связаны с изменением природных ресурсов, которое чаще всего происходит под антропологическим влиянием.

4. РЕЛИГИЯ И ВЕРОВАНИЯ СКИФОВ

Религия является важным источником для воссоздания культуры и истории скифского общества. Каждое божество древних религий имело какую-то определённую функцию, важную для общества в целом, то есть как бы регулировало отношения между человеком и природой, человеком и обществом. Главные из этих функций - управление, плодородие, защита. К тому же, сами имена божеств, их количество и старшинство - всё это характеризует уровень развития общества, а также показывает, где, когда и из каких источников сложилась его культура.

По обрядности и способам общения с божеством скифская религия относилась к числу шаманистских. Для этих религий, сложившихся в основном на территории Сибири и Центральной Азии, характерны представления о делении Вселенной на верхний, средний и нижний миры, посредником между которыми является шаман. Во время камлания шаман с помощью наркотических средств впадает в транс и в таком состоянии, обычно с помощью духов-помощников, посещает иные миры, где и получает необходимые пророчества или помощь от их обитателей Многочисленные свидетельства шаманизма (утварь, одежда, изображения) найдены в алтайских и тувинских курганах скифского времени. У скифов Северного Причерноморья черты шаманизма не так очевидны, но всё же достаточно выразительны. Религия скифов, удалившихся достаточно далеко от центральноазиатской прародины, хотя и не порывавшей с ней связей, испытала воздействие со стороны развитых религий Передней Азии и Греции, а также восприняла ряд верований и культов местного причерноморского населения.

Одним из основных и наиболее ценных источников для изучения скифской религии является опять-таки Геродот. Вот что он пишет в своей «Истории»: «Богов они умилостивляют только таких: больше всего Гестию, кроме того, Зевса и Гею, полагая, что Гея - жена Зевса, после них Аполлона и Афродиту Уранию и ещё Геракла и Ареса. Этих богов почитают все скифы. Скифы же, которых называют царскими, приносят жертвы также Посейдону. Гестия у скифов называется Табити, Зевс вполне правильно, по моему мнению, зовётся Папай, Гея - Апи, Аполлон - Гойтосир, Афродита Урания - Аргимпаса, Посейдон - Тагимасад. У них не принято воздвигать ни изображений, ни алтарей, ни храмов никому из богов, кроме Ареса. Ему же они воздвигают» (IV, 59).

Зевс - Папай считался прародителем скифов. Согласно легенде о происхождении скифов, Зевс и дочь реки Борисфена были родителями первого скифа - Таргитая. Важно отметить, что царь Идантирс в ответе Дарию во время скифо-персидской войны подчеркнул: «Владыками же своими я считаю только Зевса, моего предка, и Гестию, царицу скифов» (IV, 127).

Гея - Апи, т.е. Земля, олицетворяет землю и воду как одно из основных порождающих начал. А брачные узы Зевса и Геи - это союз неба и земли.

Эта триада - Табити, Папай, Апи - возглавляла пантеон высших скифских божеств.

В Аполлоне - Гойтосире исследователи видят охранника скота, победителя чудовищ, лучника, волшебника.

Афродиту Уранию, т.е. Небесную - Аргимпасу, считают владычицей умерших, великим божеством жизни и смерти.

Скифский Геракл - это победитель мифических чудовищ, прославленный герой, аналогичный греческому Гераклу. Его образ был особенно популярен в изобразительном искусстве. Во время Археологических раскопок часто встречаются различные ювелирные изделия, украшения, скульптуры с изображением этого божества.

Арес - как известно, бог войны. Кровавый культ этого божества играл особенно важную роль в жизни скифов, соответственно тому, как велика была роль войны и военного сословия в скифском обществе. Об этом наглядно свидетельствует хотя бы тот факт, что скифы воздвигали святилища из всех божеств только одному - именно Аресу: «У всех у них по кругам их областей устраиваются святилища Ареса вот таким образом: нагромождают связки хвороста, приблизительно три стадии в длину и в ширину, в высоту же меньше. Наверху сделана ровная четырёхугольная площадка, три её стороны обрывистые, с одной же стороны она имеет доступ. Каждый год они наваливают сто пятьдесят повозок хвороста: ведь кучи хвороста всегда оседают от непогоды. Поверх этой кучи во всех округах водружён древний железный акинак; он и является изображением Ареса. Этому акинаку ежегодно приносят в жертву мелкий скот и лошадей; и вообще ему в отличие от других богов приносят сверх того ещё и такие жертвы.

Сколько бы они не захватили в плен врагов, одного мужа из каждой сотни они приносят в жертву, но не как скот, а иначе. Полив головы пленных вином, они закалывают людей над сосудом и затем, подняв его вверх на кучу хвороста, выливают кровь на акинак.

Кровь они несут наверх, а внизу у святилища делают следующее. Отрубая у всех убитых людей правое плечо вместе с рукой, бросают их в воздух, и затем, совершив остальные жертвоприношения, они удаляются. Рука лежит в том месте, куда упадёт, а труп отдельно» (Геродот, IV, 62).

Человеческие жертвоприношения скифы совершали только Аресу. Другим богам жертвовали различных животных. Этим и ограничивались - крови людей требовало лишь кровожадное божество войны.

Жертвоприношения другим богам заключалось в удушении животных. Затем скифы варили мясо жертвенных животных - иногда в котлах, иногда же в желудках этих же животных, бросая в костёр их кости. Почему?

К. Нойман считал, что это делалось для того, чтобы не пролить не единой капли крови: её полностью собирали в сосуд и зарывали в землю, посвящая божеству. В доказательство учёный привёл примеры таких бескровных жертвоприношений у бурятов и калмыков.

Вернёмся, однако, к скифским божествам. Сведения о семи верховных божествах, которым поклонялись все скифы, изложены выше. Кроме того, царские скифы поклонялись Посейдону - Тагимасаду. Важно отметить, что эти скифы жили вблизи Меотиды и Понта Эвксинского и больше других племён были связаны с морем. Поэтому многие исследователи вполне обоснованно считают это божество морским. Некоторые же полагают, что море не играло большой роли в жизни скифов и связывают этот культ со скифскими реками. Но реки были у всех скифских племён, а Посейдону - Тагимасаду, поклонялись лишь царские скифы, которые жили рядом с морем. Поэтому, видимо, это божество следует считать именно морским. Его сопоставляют также с Посейдоном Гиппием и видят в этом культе почитание коня.

Таковы основные божества, которым поклонялись скифы. Перейдём теперь к знакомству со скифскими жрецами. У скифов, как и у других индоиранских народов, существовало много жрецов. Это была обособленная социальная группа, отдельные категории которой занимали довольно высокое положение.

Геродот пишет, что «...Они прорицают с помощью большого числа ивовых прутиков следующим образом: принеся большие пучки прутиков, они, положив их на землю, разъединяют и, раскладывая прутья по одному, вещают и, произнося прорицания, одновременно снова собирают прутья и опять по одному складывают их. У них это искусство прорицания, идущее от отцов, а энареи - женоподобные мужчины, говорят, что им искусство прорицания дала Афродита. Так вот они прорицают по коре липы. Прорицатель, разрезав кусок коры на три части, переплетая и расплетая их вокруг своих пальцев, пророчествует» (IV, 67).

Эти данные подтверждаются не только археологическими находками, но и этнографическим материалом - подобный способ гадания описан исследователями у осетин.

Теперь об энареях - женоподобных мужчинах. Этот термин специалисты выводят от иранского слова нара - мужчина, которое с приставкой э (а) означает не мужчина.

В начале своего труда Геродот рассказывает о том, как скифы во время господства в Передней Азии, двинулись на Египет. Псамметих, царь Египта, встретил их с богатыми дарами и мольбами упросил не идти дальше. Скифы вняли его просьбе и повернули обратно. На обратном пути часть скифов разграбила храм Афродиты Урании в сирийском городе Аскалона - древнейшее святилище этой богини. За это Афродита наказала их «женской болезнью». Интересно, что сами энареи не считали себя наказанными, а говорили, что Афродита дала им искусство прорицания.

Псевдо-Гиппократ в своём трактате «О воздухе, водах и местности» отрицает божественное происхождение болезни энареев и выдвигает простую естественную причину. Он считает, что причиной этой болезни является «верховая езда, при которой ноги постоянно висят по бокам лошади». Это приводит к образованию опухоли, от которой скифы лечатся несколько оригинальным способом: они разрезают себе с обеих сторон жилы позади ушей. От потери крови больные впадают в дремоту, после которой одни выздоравливают, а другие - нет. После этого наступает половое бессилие. Мужчины не обращают на это внимания в первый раз, но если это становится нормой, то они решают что разгневали божество, надевают женское платье и вместе с женщинами занимаются их работой. «Этой болезни подвержены скифские богачи, не люди самого низкого происхождения, а, напротив, самые благородные и пользующиеся наибольшим могуществом;... бедные люди менее страдают ею, так как не ездят верхом».

Эти сведения не только позволяют полнее понять процесс появления энареев как обособленной социальной группы, их имущественное и социальное положение, но и раскрывают в определённой степени картину глубокого неравенства богатых и неимущих слоёв скифского общества.

Несмотря на богатство особое положение, жрецы, если их предсказание не сбывалось, рисковали многим, даже жизнью.

Определённые жреческие функции выполняли скифские цари. Например, они совершали жертвоприношения в честь священных золотых реликвий, якобы дарованных небесным божеством первым царям. В этом обряде принимал участие и ритуальный заместитель царя. Он должен был охранять золотые реликвии, и если он засыпал возле них, то его предавали смерти до истечения года. А перед этим эму давали такой надел земли, который он мог объехать верхом за день. Вероятно, эти обряды с участием царя и его двойника входили в ритуал новогоднего празднества, на котором повторялись сакральные действия, совершённые божеством при творении мира. И в то же время это было новое творение мира, обновление всего природного жизненного цикла. Интересно, что в числе главных реликвий скифов были, наряду с секирой и чашей жрецов, золотые плуг с ярмом - символы оседлого земледельческого хозяйства: возможно, они появились в скифской мифологии и культах после покорения оседлого лесостепного населения.

В число новогодних ритуалов входил и священный брак царя и богини плодородия, которую представляла её жрица. Это событие, сопровождаемое пиршеством-жертвоприношением, изображено на золотой пластине головного убора, найденной в кургане у с.Сахновка на Черкасщине. В центре - сидящая на троне богиня с зеркалом в руке, перед нею коленопреклонённый бородатый скиф с посохом или скипетром. Здесь же сказитель, аккомпанирующий себе на струнном инструменте, прислужники, разливающие напитки и ведущие жертвенного барана и т.д. Сюжет и отчасти композиция позаимствованы из передневосточного искусства, но все персонажи одеты в скифские костюмы. Главное место в новогодних ритуалах занимал поединок героя-первопредка с чудовищем. Победа героя означала торжество света, добра над силами зла, с неё начинался новый годовой цикл.

5. КУЛЬ-ОБА

В последних числах декабря 1820 г. один из жителей Керчи, добывая в окрестностях города «на цепи скалистых холмов» камень для постройки, неожиданно наткнулся на великолепный построенный из тёсаных камней склеп, потолок которого возвышался в виде ступенчатой пирамиды. Как писал из Керчи граф де Сансе президенту Академии художеств А.Н.Оленину, пробравшись в него, «грек, ослеплённый массою находившихся там предметов, поспешно захватил один или два золотых листка… несколько пуговиц из того же металла и глиняный сосуд в аршин высоты и поспешил выйти, побуждаемый обвалом земли».

12 января 1821 г. в склеп проникли матросы гребной транспортной флотилии. Они захватили всё, что там находилось, и отнесли своему командиру, капитан-лейтенанту Патиниотти (именно по его имени в науку вошла и находка и сам курган, насыпанный над гробницей, где она была обнаружена). Капитан отослал находки графу де Ланжерону, тогдашнему генерал-губернатору Новороссийского края, от которого они якобы позднее поступили в Одесский музей. Дальнейшие их следы теряются, но сохранились описание и рисунки найденных вещей. Среди них были массивный шейный обруч (т.н. гривна) из электра, украшенная на концах львиными головками, два золотых браслета, небольшая электровая «статуйка» скифа с рогом для вина в руке и множество золотых бляшек с дырочками - нашивных украшений одежды. В склепе были также медные котлы с бараньими костями, большое количество наконечников стрел и глиняная амфора с клеймом на горле.

Находка осталась незамеченной и лишь десятилетие спустя привлекла внимание учёных в связи с новой находкой, сделанной тоже совершенно случайно в непосредственном соседстве с курганом Патиниотти.

В марте 1830 г. было решено переселить 108 семей отставных матросов из Севастополя в Керчь. Для этого предполагалось постройки за счёт казны небольшие домики «с малыми расходами». Срочность и стремление максимально сократить расходы привели местное начальство к решению отрядить солдат резервного полка Воронежского пехотного батальона собирать камень на большом холме, расположенном в 6 верстах от города по дороге в Феодосию и носившем у местного населения название Куль-Оба («Холм пепла»).

Работы начались в первых числах сентября и до начала зимы дома должны были быть построены. В Керчь потянулись обозы с камнем. При этих работах в качестве наблюдателя присутствовал смотритель керченских соляных озёр Павел Дюбрюкс. Чутьё и опыт исследователя подсказывали ему, что Куль-Оба не естественный холм, а курган, насыпанный людьми, и под насыпью должна быть древняя гробница. После сообщения Дюбрюкса градоначальник Керчи Стемпковский приказал увеличить количество солдат, работавших на северной стороне кургана: Дюбрюкс был уверен, что именно там находится вход в гробницу. И он не ошибся: 19 сентября градоначальнику доложили об открытии части строения из тёсаного камня. Это был узкий проход в склеп и в конце его дверь, заложенная камнями. Ещё три дня спустя дромос был очищен и через отверстие, проделанное в верхней части заложенной камнями двери, можно было проникнуть в склеп. Он представлял собой квадратную камеру площадью около 20 м², сложенную из огромных прекрасно отёсанных и тщательно пригнанных друг к другу известняковых камней. Свод возвышался в виде ступенчатой пирамиды: каждый верхний ряд камней несколько выступал над нижними, образуя ступеньку.

Погребение оказалось совершенно нетронутым. Лишь дерево, ткани и кости частично истлели и рассыпались.

В склепе были похоронены три человека. Главное захоронение принадлежало знатному воину, лежавшему на деревянном катафалке. Это был человек высокого роста - около 193 см. Одет он был в праздничный наряд. На голове - войлочная остроконечная шапка в форме башлыка, богато украшенная золотыми бляшками. На шее - массивный золотой обруч-гривна, весом 461г, скрученный в виде жгута из шести толстых проволок; концы его украшены скульптурными фигурками верховых скифов. На руках и ногах воина - золотые браслеты тончайшей работы. Вся одежда погребённого была расшита множеством золотых тиснённых бляшек.

Рядом лежало его оружие: меч, лук и стрелы, поножи. Рукоятка и ножны меча, а также футляр для лука и стрел (налучье или горит), были выложены золотыми пластинками с вытесненными на них изображениями борющихся зверей и фантастических животных; бронзовые поножи - покрыты позолотой. Там же была рукоятка кожаной нагайки, оплетённая золотой лентой. Рядом с оружием был точильный камень в золотой оправе и роскошная золотая чаша весом в 698 г, богато орнаментированная чеканными изображениями бородатой головы скифа и маски медузы Горгоны, многократно повторяющимися.

Всё свидетельствовало о том, что погребённый здесь человек был представителем высшей знати.

Рядом с ним, на полу, была погребена женщина, очевидно его жена или наложница. Некогда её тело было положено в саркофаг-гроб из кипарисового дерева с росписью и отделкой из пластин слоновой кости. Часть этих пластинок украшена поразительными по тонкости и изысканности гравированными и отчасти раскрашенными рисунками. На низ изображены сцены из древнегреческих мифов, охота скифов на зайцев и т.д.

Женщина похоронена в одежде, расшитой золотыми и электровыми бляшками, число которых достигало нескольких сотен. Голову её украшала электровая диадема. Найденные здесь золотые подвески представляют собой замечательное произведение искусства - это два медальона с изображение головы Афины Девы (Партенос), воспроизводящей голову статуи богини, изваянную в V в. до н.э. Фидием для Парфенона в Афинах. Ещё две пары золотых подвесок также подлинные шедевры ювелирного искусства. Изображения в медальонах можно рассмотреть лишь через сильное увеличительное стекло. На одном - сцена на сюжет из «Илиады»: богиня Фетида и нереиды приносят Ахиллу оружие, выкованное для него Гефестом. Фигурки богинь и оружие переданы так реалистично и точно, что просто поражаешься человеческому гению, изготовившему их.

На шее женщины были ожерелье и тяжёлая золотая гривна весом 473 г. Возле погребённой лежали два широких золотых браслета и бронзовое зеркало, ручка которого обложена листовым золотом. Все предметы, подобно оружию мужчины, украшены изображениями зверей.

У ног женщины был найден круглый электровый сосуд, на котором вычеканены и выгравированы четыре сцены из жизни скифов. В первой - изображён сидящий царь или военачальник, опирающийся обеими руками о копьё и внимательно выслушивающий донесение воина. Следующая сцена - воин, натягивающий тетиву на лук. В других сценах представлено врачевание скифов: стоящий на коленях скиф лечит другому зуб; на лице пациента - боль и страдание, своей правой рукой он схватил руку лекаря. В последней сцене изображён воин, перевязывающий ногу своему раненому товарищу.

С поразительным реализмом и этнографической точностью художник передал одежду скифов, их оружие.

Широко распространённым является мнение, что на Куль-Обинской вазе изображён скифский лагерь после боя. В пользу такого понимания говорят все четыре описанные сцены. Но такое толкование не является единственно возможным и бесспорным. Присутствовавший при находке сосуда, Е.Шевелев высказал предположение, что здесь показаны различные эпизоды из жизни мужчины, похороненного в кургане. Чтобы проверить свою догадку, Шевелев попросил передать ему найденный череп. Каково же было удивление присутствующих, когда оказалось, что в нижней челюсти покойника был больной зуб, расположенный как раз в том месте, где манипулирует лекарь, изображённый на вазе. Дюбрюкс также отмечает, что «замечательнее всего то, что на сосуде из электрума в одной группе изображён человек, которому, кажется, рвут зуб, и что в нижней челюсти царя недоставало двух коренных зубов, а третий, возле них, был больной, отчего челюсть в этом месте напухла; этот последний зуб лежит гораздо глубже остальных, которые очень хороши, совершенно здоровы и принадлежали человеку от тридцати до сорока лет». Это позволило предположить, что сцена на вазе передаёт реальный эпизод из жизни покойника, который страдал болезнью зубов. В таком случае на Куль-Обинском электровом сосуде все сцены относятся к жизни самого мужч ины, являются своеобразной его «биографией в картинках».

Изображение на найденной в кургане Куль-Оба вазе впервые дали реальное представление о жизни скифов, об их облике, одежде, вооружении и т.д. Скифы носили длинные волосы, бороду и усы, одевались в кожаную или льняную одежду - кафтан с поясом и длинные штаны-шаровары; обувались в мягкие кожаные сапоги, перехваченные на щиколотках ремешками; голову покрывали остроконечными войлочными шапками. Их оружие состояло из короткого меча, лука и стрел, вкладывавшихся в горит, копья и четырёхугольного щита.

Помимо электровой вазы изображения скифов сохранились на других предметах, найденных в Куль-Обе. На золотой бляшке - два скифа, пьющие из одного ритона. Здесь перед нами сцена обряда побратимства, о котором известно из рассказов древних авторов об обычаях скифов.

На других золотых бляшках - скифы с горитами на поясе и сосудами в руке, два скифа, стреляющие из луков, скифский всадник с занесённым копьём.

За саркофагом мужчины лежал скелет раба-конюха. За его головой в специальном углублении, были кости лошади, греческие бронзовые поножи (греки называли их кнемидами) и шлем. По стенам склепа стояли два серебряных позолоченных таза и большое серебряное блюдо, а в них - целый набор серебряных сосудов: на одном из них - чеканные позолоченные изображения львов, терзающих оленей, на другом - дикие гуси, ловящие и поедающие рыб; кроме того, два ритона и килик - чаши для питья вина. По обеим сторонам дверей стояли два больших медных котла, а вдоль стены - четыре глиняных амфоры, в которых когда-то было вино с острова Фасос. Об этом свидетельствует клеймо, оттиснутое на ручке одной из них. Вино в амфорах, как и мясо в котлах, были поставлены в склеп во время погребальной церемонии. На каменном полу склепа было найдено несколько сотен бронзовых наконечников стрел и копий.

Легко представить, какое впечатление произвели сокровища на людей, присутствовавших при их открытии. Но, увы, судьба кургана была довольно печальной.

Непрерывные поиски длились в течение трёх дней и к концу 24 сентября работа была в основном закончена. Лишь небольшая часть склепа оставалась неисследованной. Дюбрюкс был уверен, что ночью никто не решится войти в гробницу, так как сотни любопытных зрителей видели, как обрушилась южная стена, чуть не задавив работавших в ней. Выставленные на ночь караульные, ссылаясь на холодную ночь и отсутствие пиши, оставили пост. Дюбрюкс не возражал против этого. И напрасно.

Утром оказалось, что неисследованная часть кургана ограблена. Грабители выворотили камни в полу склепа и открыли тайник. Там была тяжёлая шейная гривна, украшенная на концах золотыми львиными головками, сама же она была сделана из бронзы и лишь обёрнута тонким золотым листом. Она была разломана на три части. Остались лишь львиные головки. Одну из них вернул Дмитрий Бавро, а уже значительно позднее вторая была приобретена у состоявшего на русской службе французского нумизмата Сабатье и поступила в Эрмитаж.

Та же участь, что гривну, постигла золотую обкладку горита, обломки которой Дюбрюкс ещё успел увидеть у скупщика краденного. По-видимому, ещё многие бесценные творения искусства были похищены. Часть из них была переплавлена в слитки, часть продана, часть припрятана самими грабителями. Много лет спустя, в 1959 г., в Керчи было скуплено 18 золотых бляшек из Куль-Обы.

Единственная ценная находка, которую удалось спасти, это золотая бляха в виде оленя, возвращённая властям Дмитрием Бавро. Это массивная бляха (вес её 266 г) служила, по-видимому, центральным украшением кожаного щита. Она представляет собой стилизованную фигуру лежащего с подогнутыми ногами оленя. На его туловище помещены изображения льва, сидящего грифона и прыгающего зайца. Под шеей оленя - лежащая собака; один из его рогов заканчивается головой барана; вместо хвоста - птичья голова.

Кто же был похоронен в Куль-Обе с такой пышностью? Первые исследователи высказывали по этому поводу самые различные предположения. Некоторые полагали, что в кургане похоронен боспорский царь. Поскольку курган был сооружён в самой непосредственной близости от Пантикапея, такой вывод казался естественным. На олене имеются буквы «ПАI», по-видимому, сокращение имени мастера, изготовившего его. Исследователи же решили, что эти буквы - начало имени боспорского царя Перисада (по-гречески Пайрисадес), правившего на Боспоре с 349 по 311 гг. до н.э. и при котором государство достигло наибольшего могущества.

Но боспорские цари, хотя они, возможно, и не были греческого происхождения, вели внешне типичный для греков образ жизни, поклонялись греческим богам. А в захоронении заметны черты скифского погребального обряда: захоронение женщины (наложницы), слуги, золотая посуда; над умершим скифы насыпали большой курган. Очевидно, похоронен в Куль-Обе скифский царь, который находился под сильным влиянием греческой культуры. Почему он погребён не в Скифии, а на Боспоре, можно только гадать.

Куль-Обинское погребение относится к последней четверти IV в. до н.э., ко времени когда скифское общество было уже на ступени большого социального расслоения.

6. ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Каждый народ проходит свой исторический путь. Путь скифов не был короток - история отмерила им более тысячи лет. Долгое время они представляли господствующую политическую силу на обширной территории между Доном и Дунаем. Поэтому история юга Украины не может рассматриваться вне контекста истории скифов. Немало выдающихся археологов и историков занимались изучением этого народа. Исследования продолжаются и к ним начинают присоединяться специалисты смежных специальностей (например, палеогеографы или климатологи). Надеюсь, что это сотрудничество позволит нам узнать немало интересного и нового из истории скифов.

7. ЛИТЕРАТУРА:

1. Бессонова С.С. Религия скифов. Николаев: МП "Возможности Киммерии", 1997. 24 с.: ил. (Страницы истории Южной Украины).

2. Гаврилюк Н.А. Хозяйство и быт Степной Скифии. Николаев: МП "Возможности Киммерии", 1997. 24 с.: ил. (Страницы истории Южной Украины).

3. Мурзин В.Ю. История скифов. Николаев: МП "Возможности Киммерии", 1997. 24 с.: ил. (Страницы истории Южной Украины).

4. Агбунов М.В. Путешествие в загадочную Скифию. М.: Наука, 1989. 191 с.: ил. (Страницы истории нашей Родины).

5. Граков Б.Н. Скифы: Научно-популярный очерк. М.: Изд-во Московского ун-та, 1971. 200 с.: ил., табл.

6. Брашинский И.Б. Сокровища скифских царей: Поиски и находки.- М.: Наука, 1967.- 128 с.