Введение

Актуальность темы исследования.
Концепция правового государства – важной составляющей модели нового общества, которое должно быть сформировано в России, предполагает упрочение юридической основы российского государства, укрепление законности и правопорядка, расширение демократии, улучшение деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, обеспечение охраны прав и свобод граждан России, юридических лиц. Определяющими взаимоотношения человека и власти выступают такие конституционные принципы как: приоритет прав и свобод человека, верховенство закона, взаимная ответственность человека и власти, судебная защита прав и свобод человека.

Существуют различные средства защиты прав и законных интересов граждан и юридических лиц от неправомерной деятельности государственных органов и органов местного самоуправления. Среди них значительная роль принадлежит гражданско-правовым нормам. Они не призваны регулировать отношения власти и подчинения. Гражданское законодательство устанавливает ответственность за вред, причиненный данными органами и их должностными лицами. Нормы института возмещения вреда призваны прежде всего защищать имущественные права граждан и юридических лиц. Вместе с тем ответственность государства (муниципального образования) за действия своих органов и должностных лиц основана на принципе защиты как личных, так и общественных интересов, является одной из гарантий демократии. Установление ответственности не только отдельного лица, но и государства (муниципального образования) является одним из направлений правовой идеологии государства на современном этапе, положительно влияет на формирование правосознания, особенно обыденного, правовую психологию населения. Наконец, эти нормы, выступают важным фактором укрепления правовой основы деятельности государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц.

Степень научной разработанности.
Отечественная юридическая наука всегда уделяла внимание проблеме возмещения вреда, причиненного незаконной властной деятельностью. Прежде всего, это такие авторы как Абдуллаев М.И., Андреев Ю.Н., Бакунин С.Н., Баранов В.А., Безлепкин Б.Т., Бойцова Л.В., Васьковский Е.В., Вильнянский С.И., Владимирова В.В., Гуссаковский П.Н., Добровольская Т.Н., Ивачев И.Л., Иоффе О.С., Короткова О.И., Кошаева Т.О., Кошкин В.И., Кряжевских К.П., Кудинов О.А., Лазарев Л.В., Лазаревский Н.Н., Матвеев Г.К., Мацкевич А.В., Мейер Д.И., Минаков И.А., Муравский В.Ф., Новицкий И.Б., Ойгензихт В.А., Победоносцев К.П., Репьев Г.А., Толстой Ю.К., Тютрюмов И.М., Шалумова Н.Э., Шершеневич Г.Ф. и многие другие.

Объект исследования
– общественные отношения, которые возникают в связи с причинением вреда гражданам и юридическим лицам в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе издания ими акта, не соответствующего закону или иному правовому акту.

Предмет исследования
– правовое регулирование отношений по возмещению вреда, причиненного гражданам и юридическим лицам в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, нормативно-правовое регулирование оснований и условий ответственности за вред, причиненный судебно-следственными органами.

Цель исследования
заключается в уяснении системы правового регулирования отношений по возмещению вреда, причиненного гражданам и юридическим лицам в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, на основе анализа законодательства, литературы, судебной и прокурорской практики, а также в разработке научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию российского законодательства в рассматриваемой сфере.

Для достижения указанной цели предстояло решить следующие задачи
:

– исследовать понятие и сущность ответственности (гражданско-правовой, за причинение вреда, а также за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления и их должностными лицами);

– изучить развитие института ответственности за вредоносную властную деятельность;

– проанализировать условия данного вида ответственности и в особенности понятие и сущность незаконности действия (бездействия) в современный период;

– разработать условия и пути дальнейшего совершенствования законодательства России, которое регламентирует отношения по возмещению вреда, причиненного незаконной властной деятельностью, либо непосредственно связанные с ними.

Методами исследования
являются формально-логический, исторический, сравнительно-правовой, системно-структурный и статистический методы научного познания.

Структура работы.
По структуре работа состоит из введения, двух глав объединяющих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.

1. Понятие и условия гражданско-правовой ответственности за вред причиненный властью

1.1 История становления гражданско-правовой ответственности за вред причиненный государственными органами и их должностными лицами

В российском законодательстве гражданско-правовая ответственность судей, высших чиновников по искам лиц, пострадавших от их служебных действий, впервые была введена при царствовании Петра I. Пострадавшим позволялось «в партикулярных обидах бить челом» на должностных лиц и «искать с них судом, где надлежит»[1]
. Данное положение после смерти Петра I было отменено.

Впоследствии вопросы гражданско-правовой ответственности за вред, причиненный в сфере уголовной и административной юрисдикции, регулировались другими нормативно-правовыми актами: Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845, 1885 гг.[2]
, Законами гражданскими от 21 марта 1851 г.[3]
. Эти правовые акты регулировали вопросы возмещения вреда, причиненного судьями, чиновниками полиции, гражданскими прокурорами и их товарищами.

Гражданско-правовая ответственность судей наступала за совершение следующих незаконных действий:

1) за осуществление умышленного правосудия «из корыстных или иных личных видов»;

2) за неумышленное нарушение закона, если подсудимый подвергнут наказанию того же рода, которое он должен был понести, но по степени выше или ниже, чем предусмотрено законом; если неправильное решение последовало из-за ошибки, допущенной судьей, или неправильного, по недоразумению, толкования закона.

Таким образом, гражданско-правовая ответственность судей наступала за их любые неправильные действия, то есть когда закон был изложен точно и ясно, а неправильность могла быть объяснена причинами, лежащими вне категории чисто судейского толкования законов.

Проведенный анализ литературных источников позволяет сделать вывод о том, что судьи подлежали гражданско-правовой ответственности, если в их действиях были злой умысел или пристрастие, а также если они неправильно толковали ясно изложенные законы. Потерпевший мог претендовать на возмещение ущерба в том случае, если им были предприняты все средства отмены неправильного решения путем обжалования незаконных действий судей.

Гражданско-правовая ответственность судебных следователей наступала в случаях:

1) несвоевременного снятия допроса обвиняемого;

2) замедленности в производстве следствия;

3) принуждения обвиняемого к признанию вины или свидетеля к показаниям при помощи незаконных средств.

Чиновники полиции подвергались гражданско-правовой ответственности в случае, если они при исполнении приговора подвергли заведомо или по неосмотрительности наказанию другое лицо или же наказали невиновного свыше меры, определенной законом.

Порядок возмещения вреда заключался в следующем.

Потерпевший должен был получить разрешение на рассмотрение иска, который подавался в гражданский департамент Судебной палаты. Судебная палата, рассмотрев иск, в случае положительного решения направляла копию просьбы истца ответчику для получения от него объяснений. В случае отказа в иске потерпевший не мог обжаловать решение Судебной палаты и Сената. Просьба истца разрешалась в открытом заседании. В случае признания правомерности просьбы Судебная палата или Сенат назначали окружной суд, в который заявитель мог обратиться с иском. Следует согласиться с точным высказыванием Н.Н. Лазаревского о том, что «существующая постановка гражданских исков, основанная на преступлениях должности, сводится к выдержанному отказу в правосудии»[4]
.

Впоследствии законодатель принял ряд нормативно-правовых актов, регламентирующих возмещение вреда, причиненного гражданину правоохранительными органами[5]
.

В частности, был принят Закон от 1 мая 1900 г., установивший, что расходы по возвращению в прежние места жительства ссыльнокаторжных, признанных судебной властью невинно осужденными, а также их семейств возмещались казной[6]
.

Не остается без внимания законодателя проблема регулирования компенсации морального вреда. Так, в ст. 26 Устава уголовного судопроизводства предусматривалось «восстановление чести и прав осужденного во всякое время, несмотря ни на протечение давности, ни на смерть осужденного»[7]
.

Более того, как показал проведенный анализ литературных источников, на протяжении долгого времени оставалось несовершенным и законодательство о компенсации материального и морального урона пострадавшим гражданам.

Принципиально новые подходы к проблеме возмещения вреда, причиненного правоохранительными органами, появились в период реабилитации незаконно репрессированных после XX съезда КПСС.

Спецификой правового регулирования возмещения вреда и восстановления прав реабилитированных в этот период явилась его крайняя фрагментарность. Это проявлялось в том, что нормы, регулирующие вопросы возмещения вреда, были закреплены в различных нормативно-правовых актах и содержали мало связанные друг с другом, отрывочные положения. Кроме того, большинство этих актов носило ведомственный характер. Четко не разграничивались случаи возмещения ущерба в зависимости от сферы деятельности различных правоохранительных органов. Не дифференцировалась компенсация вреда, являющегося следствием необоснованного осуждения, содержания под стражей, и вреда, нанесенного действиями должностных лиц судебно-следственного аппарата, не связанными с уголовно-процессуальными актами. Все это создавало существенные затруднения для практических работников[8]
.

Следует отметить, что нормативно-правовые акты, действовавшие в тот период, ограничивали обязанность государственного учреждения возмещать вред, причиненный его служащими. Согласно ст. 407 ГК РСФСР 1922 г. государственный орган может быть ответствен за деликт только в случаях, специально предусмотренных законом, которые имели чрезвычайно узкое применение.

Профессор Т.Н. Добровольская и профессор С.И. Вильнянский высказывали предложения об изменении ст. 407 ГК РСФСР 1922 г.[9]
.

Профессор Ю.К. Толстой предложил установить ответственность государственных органов за причинение вреда административными актами на союзном уровне и возражал против оставления его на усмотрение отдельных республик[10]
.

В дальнейшем в проект Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик было введено положение о том, что условия и пределы ответственности государственных органов за ущерб, причиненный неправильными служебными действиями их должностных лиц в сфере административного управления и судебной деятельности, устанавливаются законодательством СССР и союзных республик. Данное положение фактически соответствовало правилу ст. 407 ГК РСФСР 1922 г.

Проект встретил критику в юридической литературе, в связи с этим была высказана точка зрения об установлении общего принципа ответственности государственных органов за имущественный вред, причиненный неправильным выполнением должностными лицами административных функций. Государственные органы должны нести ответственность за вред, причиненный неправильными служебными действиями служащих в сфере административного управления и судебной деятельности, в соответствии с общими принципами гражданского права, за исключением случаев, предусмотренных законодательством СССР[11]
.

Статья 89 Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик установила, что за ущерб, нанесенный неправильными служебными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и судов, эти органы несут ответственность имущественного характера в случаях и пределах, определенных специальным законом.

Однако такое решение проблемы ответственности государственных органов за вред, причиненный неправильными действиями их должностных лиц, вызвало много критических замечаний в юридической литературе.

В целом все точки зрения по проблеме возмещения вреда, причиненного правоохранительными органами, можно объединить двумя подходами. В соответствии с первым подходом, предлагалось применять общие правила о возмещении вреда, понесенного гражданами, причиненного как в сфере административного управления, так и в сфере уголовного судопроизводства[12]
.

Согласно другому подходу следовало сохранить дифференциацию в регулировании в зависимости от сферы государственно-правовой деятельности и издать специальный закон, регулирующий отношения по возмещению вреда, причиненного в результате неправомерного привлечения к уголовной ответственности и осуждения[13]
.

Представители обоих подходов высказали единое мнение о необходимости признания в качестве надлежащего ответчика государства, а не государственного органа, действиями которого потерпевшему причинены имущественный или моральный вред.

Значительную роль в разрешении проблемы ответственности за вред, причиненный правоохранительными органами, сыграла ч. 3 ст. 58 Конституции СССР от 7 октября 1977 г., в соответствии с которой граждане СССР имели право на возмещение ущерба, причиненного незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей. Таким образом, законодатель установил общее право предъявления иска о возмещении ущерба. Однако указанная выше конституционная норма на данном этапе не имела практического применения, так как отсутствовал механизм защиты интересов граждан, пострадавших от неправомерных актов власти в сфере правосудия.

Важными в теоретическом и практическом отношениях нормативными актами, устранившими пробелы правового регулирования в области возмещения вреда, явились Указ Президиума Верховного Совета СССР от 18 мая 1981 г. «О возмещении ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей» и Положение «О порядке возмещения ущерба, причиненного гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда»[14]
.

В соответствии с этими нормативными актами вред, причиненный гражданину СССР незаконными действиями государственных и общественных организаций, а также должностных лиц при исполнении ими служебных обязанностей в области административного управления, возмещается на общих основаниях. В этих нормативных актах обязанность возмещения вреда, причиненного правоохранительными органами, была возложена на казну. Кроме того, впервые получил признание принцип ответственности государства независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда за ущерб, причиненный гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу, незаконным наложением административного взыскания в виде исправительных работ или ареста.

Эти правила получили закрепление в ст. 1070 ГК РФ, устанавливающей ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Единственным отличием является дополнительное основание возмещения вреда – незаконное применение в качестве меры пресечения подписки о невыезде.

1.2 Субъекты ответственность за вред причиненный органами власти

Проблема гражданско-правовой (имущественной) ответственности государства тесно связана с определением его статуса как участника гражданско-правовых отношений. Как известно, действующее гражданское законодательство исходит из принципа множественности субъектов, имеющих статус «государства». К ним пунктом 1 статьи 124 ГК РФ отнесены Российская Федерация и ее субъекты (составляющие вместе с муниципальными образованиями категорию «публично – правовых образований»). Каждый из этих публично – правовых субъектов является самостоятельным собственником своего имущества (п. 2 ст. 212, статьи 214 и 215 ГК РФ), в связи с чем, в частности, исключается и его имущественная ответственность по обязательствам других публично – правовых образований (пункты 4 и 5 ст. 126 ГК РФ). Данное положение предопределяет как необходимость участия публично-правовых образований в гражданских правоотношениях, так и выступление в них на равных началах с другими, частными собственниками – гражданами и юридическими лицами (п. 1 ст. 124 ГК РФ), являющимися обычными субъектами гражданского права. Указанное равенство также составляет один из основополагающих частноправовых принципов, определяющих гражданско-правовой статус государства и других публично-правовых образований (субъектов) в российском правопорядке.

Поскольку собственниками соответствующего имущества и, следовательно, субъектами гражданских правоотношений законом признаются именно перечисленные публично – правовые образования как целое, возникает вопрос о том, кто вправе выступать от их имени в имущественном (гражданском) обороте. Согласно пункту 1 статьи 125 ГК РФ от имени этих субъектов в гражданских правоотношениях выступают органы государственной власти в рамках их компетенции, установленной актами, определяющими статус этих органов. Категория компетенции связана с установлением публично – правового статуса соответствующего органа государственной (публичной) власти и потому не является гражданско-правовой и не определяется актами гражданского законодательства. Она устанавливается нормами публичного (конституционного и административного) права, причем лишь теми его актами, которые специально определяют публично-правовой статус соответствующих органов государства (Законом о правительстве, положениями о конкретных министерствах и ведомствах и т.п.).

Из этого следует, что понятие органов государственной власти, или государственных органов (органов местного самоуправления применительно к муниципальным образованиям), используемое в статье 125 ГК РФ, не тождественно понятию органов юридического лица (хотя к гражданско-правовому статусу публично-правовых образований по общему правилу пункта 2 статьи 124 ГК РФ и применяются нормы, определяющие участие юридических лиц в гражданско-правовых отношениях). Органы юридического лица в соответствии с пунктом 1 статьи 53 ГК РФ во всех случаях представляют собой лишь часть юридического лица, не имеющую самостоятельной правосубъектности (а потому и взаимоотношения такого органа со своим юридическим лицом не могут строиться на началах представительства, как это имеет место в некоторых зарубежных правопорядках – например, п. 2 параграфа 26 и параграф 28 Германского гражданского уложения). Государственные органы в ряде случаев также не наделяются гражданской правосубъектностью, причем даже несмотря на свой высокий государственно-правовой статус, ибо выполнение их функций не требует непосредственного участия в гражданско-правовых имущественных отношениях (например, не являются юридическими лицами Федеральное Собрание Российской Федерации или федеральное правительство).

Однако во многих случаях органы государственной власти одновременно имеют и самостоятельную гражданскую правосубъектность, будучи госбюджетными учреждениями – юридическими лицами с ограниченным вещным правом на имеющееся у них имущество (например, Министерство финансов Российской Федерации). В таких ситуациях появляется еще один вопрос: каким образом разграничить случаи выступления в обороте публично – правовых образований в целом и выступающих от их имени органов, которые хотя и не являются собственниками закрепленного за ними имущества, но обладают ограниченными вещными правами на него и вследствие этого приобретают статус юридических лиц (как правило, учреждений) – самостоятельных участников гражданских правоотношений? Нередко именно от решения этого вопроса зависит определение субъектного состава соответствующего правоотношения (является ли его стороной публично – правовое образование в целом либо только созданное им юридическое лицо) и затем – определение субъекта имущественной ответственности.

Ведь государство, как и другие публично-правовые образования, в силу пункта 3 статьи 126 ГК РФ либо вообще не отвечает по обязательствам своих юридических лиц (прежде всего унитарных предприятий), либо несет по ним только субсидиарную ответственность (если речь идет о бюджетных учреждениях или казенных предприятиях). С другой стороны, и сами эти юридические лица не отвечают своим имуществом по долгам создавшего их публично – правового образования (п. 2 ст. 126 ГК РФ), что и потребовало разграничения имущества, на которое можно обратить взыскание по долгам государства или по долгам созданного им унитарного предприятия или учреждения (п. 1 ст. 126 ГК РФ). При этом ответственность имуществом соответствующей казны (абз. второй п. 4 ст. 214 и абз. второй п. 3 ст. 215 ГК РФ), то есть «не распределенным» между отдельными юридическими лицами на ограниченном вещном праве государственным или муниципальным имуществом, в таких случаях предопределяет выступление от имени публично – правового образования его финансового органа (министерства, департамента, управления или отдела финансов), если только иное прямо не предусмотрено законодательством (ст. 1071 и п. 3 ст. 125 ГК РФ). На этом основании можно сделать вывод о наличии именно у финансовых органов публичной власти своего рода «общей компетенции» в сфере имущественной ответственности публично – правовых образований либо участия последних в имущественном обороте своими финансовыми (бюджетными) средствами (например, при эмиссии от своего имени облигаций или иных ценных бумаг, выдаче гарантий или поручительств и т.п.)[15]
.

В деликтных правоотношениях этот вопрос обычно решается проще. Если причинение вреда стало результатом осуществления властных (публично – правовых) полномочий того или иного государственного органа либо должностного лица, ответственность за него в силу закона имуществом своей казны несет соответствующее публично – правовое образование в целом (ст. ст. 1069–1071 ГК РФ). Если же речь идет об «обычном» причинении вреда, например возникшем в результате наезда на пешехода автомобиля, принадлежащего государственному органу (юридическому лицу), то имущественная ответственность за него возлагается на непосредственного причинителя – соответствующее юридическое лицо (в данном случае – на владельца автомобиля).

Иногда, впрочем, бывает непросто определить, обладает ли государственная (госбюджетная) организация правами юридического лица. Это, в частности, касается войсковых частей, самостоятельных подразделений крупных государственных вузов и некоторых других учреждений. Так, в практике до сих пор встречаются договоры, в том числе кредитные, заключенные с военно-строительными организациями, не обладающими правами юридического лица («отдельными монтажными ротами» или батальонами, «управлениями начальника работ» и т.д.) и не имеющими полномочий на заключение соответствующих договоров от имени юридических лиц, в состав которых они входят. Разумеется, такие «договоры» не порождают тех гражданско-правовых последствий, на которые рассчитывали их участники. С другой стороны, факультеты и другие обособленные подразделения государственных высших учебных заведений, обладающие правами юридического лица, иногда пытаются скрыть свою правосубъектность (и обособленное имущество) за юридической личностью своего вуза. Такие ситуации разрешаются в зависимости от наличия или отсутствия государственной регистрации соответствующей организации в качестве юридического лица и содержания ее учредительных документов, обычно так или иначе отражающих ее самостоятельный или иной гражданско-правовой статус.

Изложенные ранее общие положения о гражданской правосубъектности и имущественной ответственности государства (и других публично-правовых образований) по своим гражданско-правовым обязательствам, к сожалению, не всегда с должной степенью четкости воплощаются в других (помимо ГК РФ) законодательных и подзаконных актах. При этом противоречивые или сомнительные положения этих актов связаны как с некомпетентностью их разработчиков, так и с непрекращающимися попытками прямого нормативного закрепления за публично-правовыми образованиями определенных преимуществ и льгот, отсутствующих у других участников гражданского оборота.

Не менее серьезные вопросы возникают и при попытках применения субсидиарной ответственности государства по долгам своих учреждений (п. 2 ст. 120 ГК РФ). Публично-правовое (финансовое) регулирование, необоснованно вторгаясь и в эту, по сути чуждую для него область гражданско-правовых отношений, тоже закрепляет здесь различные привилегии и преимущества в охране государственных (публичных) интересов, пренебрегая частноправовой природой регулируемых отношений, основанных на равенстве и автономии воли их участников (абз. первый п. 1 ст. 2 ГК РФ).

Во-первых, это касается содержания и исполнения гражданско-правовых договоров, заключенных бюджетным учреждением. Действующий Бюджетный кодекс установил, что при уменьшении объема бюджетных средств, выделенных учреждению для финансирования заключенных им договоров, оно и «другая сторона подобного договора» должны согласовать новые сроки и другие его условия, причем контрагент вправе потребовать от бюджетного учреждения возмещения лишь реальных убытков, но не упущенной выгоды, возникшей в результате изменения условий соответствующего договора (п. 4 ст. 161). Тем самым сторона «подобного договора», например энергоснабжающая организация, ставится в заведомо неблагоприятные условия, связанные с возможностью принудительного пересмотра условий заключенного ею договора и ограничением имущественной ответственности контрагента (а тем самым – и учредившего его государства как субъекта субсидиарной ответственности по его долгам). Нет нужды подробно говорить о противоречии этих правил принципу свободы договора и другим основополагающим началам гражданско-правового регулирования. Ясно, что такая ситуация устанавливается государством в целях ограничения или исключения собственной имущественной ответственности, что нарушает основополагающий принцип равенства его с другими участниками гражданских правоотношений.

Во-вторых, Бюджетный кодекс установил в статье 239 «иммунитет бюджетов», допускающий обращение взыскания на бюджетные средства только по судебным решениям и только в случаях деликтных обязательств (статьи 1069, 1070 ГК РФ), а также по искам бюджетных учреждений о «возмещении в размере недофинансирования». Тем самым сделана еще одна попытка исключить возможность обращения взыскания на эти средства по правилам о субсидиарной ответственности собственника по долгам своего учреждения (кстати, вовсе не требующей для своей реализации обязательного судебного решения – п. 1 ст. 399 ГК РФ).

Наконец, в-третьих, пункт 3 статьи 161 Бюджетного кодекса в прямом противоречии с пунктом 2 статьи 298 ГК РФ требует от бюджетного учреждения составления и утверждения в вышестоящем органе единой сметы доходов и расходов, включающей как доходы, получаемые учреждением из бюджета и государственных внебюджетных фондов, так и доходы от осуществления разрешенной ему предпринимательской деятельности. Впоследствии это положение также дает основания для исключения или ограничения субсидиарной ответственности государства – учредителя по долгам своего учреждения, ибо появляется возможность обратить взыскание по таким долгам, чаще всего образовавшимся в результате «недофинансирования» (например, перед энергоснабжающими организациями), то есть по вине государства, на имущество, полученное учреждением от разрешенной ему предпринимательской деятельности.

Между тем в соответствии с гражданским законодательством такое имущество принадлежит учреждению на самостоятельном вещном праве, не являющемся правом оперативного управления (и потому подлежащем отдельному бухгалтерскому учету), и с рассматриваемых позиций должно служить для удовлетворения требований кредиторов учреждения по обязательствам, образовавшимся в результате указанной предпринимательской деятельности. Его серьезное уменьшение по основаниям, установленным изложенными выше правилами Бюджетного кодекса (к сожалению, так или иначе обычно поддерживаемым и арбитражно-судебной практикой[16]
), представляет угрозу имущественным интересам таких кредиторов – контрагентов бюджетного учреждения, а также лишает практического смысла рассуждения об особом характере вещного права учреждения на доходы и имущество, полученные в результате ведения разрешенной ему предпринимательской деятельности[17]
.

Такими способами государство пытается прямо или косвенно ограничить свою имущественную ответственность в сравнении с ответственностью иных, обычных участников оборота. В этой связи нельзя не отметить и другую тенденцию современного отечественного финансового законодательства, к сожалению подтверждающую сказанное. Однако разумное ограничение законодателя в этих ежегодно принимаемых законах приобрело совершенно иной смысл. Министерство финансов Российской Федерации уже в своих письмах от 16 октября и от 27 ноября 1997 г. указывало, что «возмещение морального и материального ущерба, причиненного следственными и судебными органами, не предусмотрено в составе расходов федерального бюджета на 1997 год, утвержденных соответствующим законом», и на этом основании требовало от судов «конкретизировать» в своих решениях «источник выплаты в зависимости от нанесшего ущерб субъекта… например, за счет финансирования органов внутренних дел либо за счет финансирования органов прокуратуры», игнорируя положения статьи 53 Конституции Российской Федерации и статьи 1071 ГК РФ[18]
.

Теперь уже любые законы и нормативные акты, «не обеспеченные источниками финансирования» либо «противоречащие» названным законам о федеральном бюджете, просто «не подлежат исполнению». Следовательно, закон о бюджете стал у нас своего рода «суперзаконом», подлинной «экономической конституцией», имеющей силу едва ли не большую, чем настоящая Конституция, ибо прежде, чем применять любой закон или подзаконный нормативный акт, следует убедиться в его полном соответствии закону о бюджете (то есть в полной обеспеченности бюджетным финансированием), а вовсе не Конституции или иным законам.

Иными словами, отсутствие бюджетных средств становится безусловным основанием к отмене любых обязательств государства, хотя в гражданском праве, как давно известно, отсутствие у должника необходимых денежных средств никогда не являлось и не могло стать основанием освобождения его от ответственности (п. 3 ст. 401 ГК РФ). Это само собой разумеющееся для обычного участника имущественного оборота правило по сути парализуется, а федеральное государство, используя законодательные возможности публичной власти, вновь поставило себя в привилегированное положение, нарушив принцип равенства в отношении других участников гражданского оборота (п. 1 ст. 124 ГК РФ).

Вряд ли, конечно, это обстоятельство можно считать значительным успехом в деле охраны государственных (публичных) интересов. Ведь наученные опытом разумные участники нормального имущественного оборота, в том числе, разумеется, и иностранные инвесторы, при таком положении просто постараются не иметь с государством или его юридическими лицами (учреждениями) никаких дел и тем самым могут привести его к достаточно затруднительной ситуации. Развитые правопорядки и собственный исторический опыт показывают, что государство и другие публично – правовые образования всегда относились и должны относиться к числу наиболее надежных партнеров в имущественных отношениях. Не случайно население всегда предпочитало делать вложения (инвестиции) именно в государственные ценные бумаги. Действующее гражданское законодательство и пытается вести публично – правовые образования по этому «цивилизованному пути», тогда как финансовое законодательство в погоне за кажущимся, сиюминутным результатом постоянно сбивает с него, вольно или невольно формируя отрицательный «имидж» для этих участников гражданского оборота, который неизбежно и неблагоприятно повлияет на их реальное имущественное положение. Поэтому кардинальное изменение складывающейся здесь ситуации, в том числе с помощью законодательных мер, представляется насущно необходимым.

В юридической литературе сложилось мнение, что среди общих условий деликтной ответственности за вред, причиненный государственными органами, органами местного самоуправления и их должностными лицами, наибольшей спецификой обладает вина.

Одна половина ученых единодушно считает, что условие о необходимости установления вины государственных органов является необходимым условием ответственности за незаконные акты власти, кроме случаев, прямо предусмотренных законом (п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации).

Другая половина авторов указывает, что установление вины непосредственных причинителей в указанном специальном деликте не имеет обязательного значения. По мнению А.П. Сергеева, «виновными должны предполагаться любые действия государственных и муниципальных органов и их должностных лиц, если они являются незаконными. Это следует из того, что в данном случае вред причиняется не фактическим, а юридическим действием, незаконность которого обычно уже сама по себе свидетельствует о наличии вины того лица, которое его совершало».

В ходе рассмотрения вопроса мы пришли к выводу о том, что большинство исследователей не совсем верно представляют, о какой именно вине ведут речь в данном случае. Не способствует установлению истины и несовершенство юридических конструкций норм Гражданского кодекса Российской Федерации, регулирующих данные отношения.

Как указано в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 25 января 2001 г. №1-П, наличие вины – общепризнанный принцип юридической ответственности во всех отраслях права, и всякое исключение из него должно быть выражено прямо и недвусмысленно, т.е. закреплено непосредственно[19]
. Исходя из этого, в гражданском законодательстве предусмотрены субъективные основания ответственности за причиненный вред, а для случаев, когда таким основанием является вина, решен вопрос о бремени ее доказывания.

Нам представляется, что авторы просто забывают общее положение об ответственности за деликт, в соответствии с которым лицо, причинившее вред, освобождается от возмещения вреда, если докажет, что вред причинен не по его вине, т.е. вина причинителя презюмируется. Совершенно отсутствуют основания утверждать, что нормы рассматриваемого нами специального деликта что-либо меняют в данном правиле. Они явно не обязывают потерпевшего доказывать то обстоятельство, что негативные последствия возникли по вине государственного органа. Наоборот, это государственный орган должен доказать, что его незаконные действия не повлекли тех негативных последствий, требование о возмещении которых заявлено.

Ошибочное понимание возникло, скорее всего, в результате сравнения цивилистических конструкций ответственности с уголовно-правовыми. Во втором случае абсолютно очевидно, что имеется в виду вина в совершении преступного деяния. Однако в деликтных правоотношениях в качестве условия ответственности выступает вина иного рода. А именно – вина в причинении вреда.

Таким образом, видимо, исследователи проблемы путают виновность как условие деликтной ответственности с виновностью в нарушении норм иных отраслей права, которая выявляется в ходе рассмотрения вопроса о противоправности. Ведь доказательство незаконности действий (бездействия), повлекших причинение вреда, является на практике первым вопросом, с необходимостью разрешения которого сталкиваются потерпевшие.

Из п. 3 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации, ст. 1069 и ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации вытекает, что действия, причинившие вред, должны быть неправомерными (незаконными). Бессмысленно затевать тяжбу с государством, не удостоверившись в нарушении законодательства при совершении соответствующих действий (воздержании от них). Практически это означает, что для возмещения вреда, причиненного действиями (бездействием) власти, нет оснований, если не установлена противоправность соответствующих действий (бездействия), хотя бы они и привели к уменьшению объема чьих-либо имущественных прав.

Однако противоправность как основание деликтной ответственности государства обусловливается нарушением норм иных отраслей права, нежели гражданское[20]
. Признание действий (бездействия) незаконными может осуществляться в рамках уголовного или административного судопроизводства. На данные правоотношения нормы о распределении бремени доказывания, установленные положениями о деликтной ответственности, не распространяются. Такое положение обусловлено особой природой актов власти. Ведь речь идет о действиях органов власти или их должностных лиц, которые не только имеют односторонне обязательный, властный характер, но и по самой своей природе нередко затрагивают чью-либо имущественную сферу. Незаконными эти действия становятся лишь при их совершении без полномочий либо с их превышением или при злоупотреблении ими.

Таким образом, в рассматриваемом специальном деликте наибольшей спецификой обладает такое условие, как противоправность.

По нашему мнению, признание действий (бездействия) незаконными выражается в установлении нарушения государственным органом норм какой-либо из отраслей права – административного, государственного, финансового и т.п. и, следовательно, в установлении его вины. Именно в данном случае справедливо приведенное нами ранее высказывание А.П. Сергеева. Эту вину в совершении незаконного деяния следует устанавливать в надлежащем юрисдикционном процессе.

Мы считаем, что именно эту вину (как условие противоправности) многие авторы путают либо отождествляют с виной в деликтных правоотношениях. Выступая за установление безвиновной ответственности государства, они приводят доводы о том, как сложно, а зачастую невозможно потерпевшему доказать виновность государственных органов. При более детальном рассмотрении можно установить, что в данном случае речь идет именно о доказывании противоправности деяний причинителей.

Вместе с тем и даже в такой ситуации нельзя вести речь о том, что имеет место отступление от принципа «генерального деликта», предполагающего доказывание отсутствия противоправности причинителем вреда.

Чаще всего это установление происходит в порядке административного производства. В данном случае нормы Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации[21]
разрешают вопрос о распределении обязанности по доказыванию не в пользу государственных органов, органов местного самоуправления, их должностных лиц. Именно они обязаны доказать законность своих действий (бездействия), оспариваемых решений. В уголовном процессе виновность в нарушении норм законодательства доказывают правоохранительные органы. Разумеется, потерпевшему придется приложить ряд усилий для доказывания противоправности, однако утверждать, что это бремя полностью ложится на его плечи, не совсем верно.

В дальнейшем, после установления противоправности, начинается рассмотрение собственно вопроса о возмещении вреда, причиненного такими незаконными действиями.

Таким образом, по сути своей иск по ст. 1069 Гражданского кодекса Российской Федерации приобретает вид своеобразного института – гражданский иск в административном или уголовном процессе.

Разумеется, не всегда потерпевшие, выдвигая требования о возмещении вреда, предварительно обжалуют в суд действия (бездействие) причинителей вреда в порядке административного производства, чтобы обеспечить заранее доказательство противоправности их деяния. Однако именно вопрос о законности решений или действий (бездействия) ответчика разрешает суд в первую очередь, что по сути своей представляет собой именно такое обжалование и должно строиться, по нашему мнению, на общих основаниях административного судопроизводства.

Таким образом, если авторы имеют в виду отказ от необходимости выявления вины причинителя в нарушении норм законодательства, устанавливаемой при рассмотрении вопроса о противоправности, то такая позиция фактически сводится к требованию об установлении ответственности государства за любые действия его органов (не обязательно незаконные), причиняющие вред потерпевшим. Такой подход противоречит положениям Конституции Российской Федерации и неправомерен по сути своей.

Полномочия, которыми наделяются органы власти и их должностные лица, не могут быть ограничены таким образом, чтобы их осуществление не влекло уменьшения объема чьих-либо имущественных прав, не приводило к умалению чьей-либо имущественной сферы. «Власть не может быть создана и существовать только для раздачи наград и пряников. Закон возлагает на органы власти и их должностных лиц определенные обязанности (от уборки мусора до введения и взимания налогов) и дает им для исполнения этих обязанностей определенные права (полномочия). Исполнение органами власти (органами местного самоуправления, должностными лицами) своих обязанностей в пределах предоставленных полномочий правомерно, в том числе и в отношении последствий таких действий. Каким ни покажется это на первый взгляд одиозным, но можно сказать, что в известном смысле – строго в рамках предоставленных полномочий – органы власти всегда управомочены «на причинение вреда»[22]
.

Именно о такого рода вине идет речь в п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, устанавливающей, что вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором, вступившим в законную силу.

В данной норме мы сталкивается с «предустановленным доказательством» противоправности. Абсолютно очевидно, что приговор устанавливает вину судьи в совершении незаконного действия (вынесения заведомо неправосудного решения, халатности) и не затрагивает вопрос о вине в возникновении негативных последствий.

Рассмотрение спора о возмещении вреда в дальнейшем строится на общих условиях деликтной ответственности и не исключает возможности доказывания ответчиком отсутствия его вины в возникновении вреда. Однако же при наличии явно выраженной причинной связи доказать подобное в большинстве своем невозможно, а установленная в п. 2 ст. 1064 Гражданского кодекса Российской Федерации презумпция вины приобретает вид неопровержимой. Поэтому, на наш взгляд, ратовать за установление абсолютно безвиновной ответственности вообще не имеет смысла.

Чтобы понять нашу точку зрения, следует рассмотреть имеющиеся в юридической литературе теории, касающиеся презумпции вины.

Г.Ф. Шершеневич указывал, что презумпция вины может создавать ответственность без вины, не предусмотренную ни законом, ни договором, и, наоборот, безответственность при наличии вины обязанного лица[23]
.

Прежде чем начать выяснять, оказывает ли презумпция вины какое-либо влияние на возникновение случаев возложения ответственности без вины, необходимо выяснить, что такое презумпция.

Презумпция вины – это, во-первых, предположительное знание о наличии или отсутствии психического отношения субъекта гражданского права к своим действиям и обусловленным ими последствиям, обозначаемого понятием «вина», а во-вторых, это правовое предположение.

Правовой характер презумпции вины означает закрепление ее существования в объективном праве и обязанность правоприменительных органов руководствоваться ею. Презумпция вины обязательно должна быть применена в случае ее неопровержения.

В российской, советской и зарубежной юридической литературе по вопросу опровержимости и неопровержимости презумпции высказывались различные мнения. Признание существования неопровержимых презумпций было свойственно теории зарубежного и российского дореволюционного гражданского права.

В советской цивилистической литературе существование неопровержимых презумпций допускал, в частности, Л.А. Лунц, который указывал, что ответственность банка за выбор своих служащих основана на общей презумпции, не допускающей опровержения, так как банк имеет возможность выбирать своих служащих[24]
. Этот случай, по его мнению, аналогичен случаям ответственности нанимателей, господ по французскому гражданскому праву, где презумпция вины нанимателя (банка) неопровержима.

Однако в советской юридической литературе высказывалось противоположное мнение – гражданское право знает презумпции, но оно не знает неопровержимых презумпций[25]
.

Как говорилось выше, презумпция вообще – это предположение факта или вывод из этого предположения, то есть неустойчивое, условное знание о наличии или отсутствии факта. Но если это неустойчивое знание, то оно всегда может быть заменено на более устойчивое путем доказывания. Всякое относительное знание, то есть относительная истина, может при соответствующих условиях стать абсолютной истиной. Поэтому, естественно, любое предположение в принципе может быть опровергнуто.

Но можно ли данное рассуждение безоговорочно применить к правовым предположениям? Думается, что нет. Ведь неопровержимость презумпции в праве не означает того, что данное правовое предположение вообще опровергнуть невозможно. Опровергнуть его можно, но это не будет иметь никакого юридического значения. Доказательство обратного просто не будет приниматься судом во внимание. В этом смысле неопровержимые презумпции вообще могут иметь место.

Неопровержимые презумпции могут устанавливаться в таких случаях, когда вина правонарушителя настолько вероятна, что не нуждается специально ни в опровержении, ни в доказывании. В таком понимании ответственность при наличии неопровержимой презумпции означает, по существу, ответственность не на основании презумпции, а на основании вины. Смысл установления такой презумпции может заключаться только в упрощении судопроизводства по делу, так как отпадает необходимость в представлении и исследовании определенных доказательств.

Но неопровержимые презумпции могут иметь и другое значение. Как бы ни было вероятно наличие вины правонарушителя в данной категории случаев, все же невозможно исключить возникновение ситуации, когда он будет невиновен, а меры ответственности будут возложены, поскольку доказательство его невиновности не будет иметь никакого юридического значения. В таком случае ответственность наступит без вины.

Из сказанного следует, что неопровержимая презумпция, оказывая влияние на понимание вины и существенно расширяя его, безусловно, приводит к появлению случаев возложения ответственности без вины.

Установив, таким образом, неопровержимую презумпцию вины в возникновении вреда, законодатель фактически гарантировал потерпевшим право на его возмещение.

Такую позицию поддерживает и правоприменительная практика. Рассматривая споры о возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления или их должностными лицами, установив незаконность действий (бездействия) непосредственного причинителя, суды вопрос о вине не исследуют и, установив причинную связь, удовлетворяют требования потерпевшего.

Вместе с тем, упрямо указывая на предусмотренные п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации случаи ответственности государства за отдельные действия правоохранительных органов и суда независимо от вины их должностных лиц, многие авторы настаивают на том, что аналогичным образом должна строиться вся деликтная ответственность государства.

Однако они упускают из виду то обстоятельство, что данный случай представляет собой специальный деликт и имеет определенную специфику.

В перечисленных в статье случаях признание действий (бездействия) незаконными в судебном или ином порядке, как правило, не осуществляется, так как это происходит в силу объективных причин – вынесения оправдательного приговора, прекращения уголовного дела по реабилитирующим основаниям и т.д. То есть установления вины должностных лиц в нарушении правил уголовного производства не происходит. Действия правоохранительных органов и суда могут быть законными на момент их совершения, но незаконными в конечном итоге.

Такие действия превращают неопровержимую презумпцию в полную ее противоположность, ведь при разбирательстве дела по общим основаниям ответственности государственных органов они определенно смогут доказать отсутствие своей вины в возникновении вреда.

Кроме того, производство по уголовному делу осуществляется длительное время, различными должностными лицами, и возможное доказывание каждым из них своей невиновности затянуло бы процесс на длительное время и фактически могло бы лишить потерпевшего возмещения вреда. Такое положение недопустимо, ведь случаи незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу и т.д. приводят к нарушению одного из основных конституционных прав граждан – неприкосновенности личности, и требует повышенной ответственности.

Именно поэтому законодатель – в целях обеспечения общеправового принципа справедливости и достижения баланса конституционно защищаемых ценностей и целей – вправе установить, в порядке исключения, правило о возмещении государством вреда независимо от наличия либо отсутствия вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда как условия деликтной ответственности.

1.3 Порядок возмещения вреда за счет государственной казны

Статья 214 ГК РФ устанавливает, что средства соответствующего бюджета и иное государственное имущество, не закрепленное за государственными предприятиями и учреждениями, составляют государственную казну Российской Федерации, казну республики в составе Федерации, казну края, области, города федерального значения, автономной области, автономного округа. Таким образом, казна – это совокупность имущества, а в соответствии со ст. 128 ГК РФ имущество относится к объектам гражданского права. Казна как совокупность имущества является объектом, который в таком качестве не может выступать участником (субъектом) гражданских правоотношений.

Одним из наиболее важных вопросов, касающихся данной тематики, является возмещение вреда за счет казны.

Казна выступает источником обеспечения государственного долга и возмещения вреда, причиненного гражданину или юридическому лицу в результате действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этого органа[26]
. Статья 53 Конституции РФ гласит, что каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

Как отмечено в работе А.В. Токановой «Право гражданина на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов исполнительной власти», особенностями несения государством ответственности за вред, причиненный его органами и служащими, являются:

– материальное основание ответственности государства за вред, причиненный органами исполнительной власти (их должностными лицами), которое составляют:

а) незаконные действия (бездействие) органов исполнительной власти (их должностных лиц);

б) материальный и (или) моральный вред;

в) наличие причинной связи между незаконными деяниями и вредом;

г) наличие вины органа исполнительной власти (должностного лица);

– процессуальное основание;

– источник возмещения вреда.

Вред, причиненный незаконными действиями (бездействием), подлежит возмещению при наличии вины органов или должностных лиц, их совершивших. В соответствии со ст. 401 ГК РФ вина выражается в форме умысла или неосторожности. Под умыслом понимается предвидение вредного результата противоправного поведения и желание либо сознательное допущение его наступления. Неосторожность выражается в отсутствии требуемой при определенных обстоятельствах внимательности, предусмотрительности и т.п. В рассматриваемых правоотношениях вред, как правило, причиняется по неосторожности.

Вне зависимости от вины государство обязано возместить причиненный вред. Немаловажно учитывать то обстоятельство, что орган государственной власти может быть освобожден от ответственности, если докажет отсутствие вины.

Другим условием ответственности государства является наличие вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органа исполнительной власти (должностных лиц). Требования о возмещении ущерба вследствие действий (решений) органов исполнительной власти (их должностных лиц) в сфере государственного управления по своему содержанию являются гражданско-правовыми. Поэтому при определении состава вреда, условий привлечения к ответственности, сроков исковой давности применяют нормы Гражданского кодекса РФ. В связи с тем что вред может быть причинен личности или имуществу гражданина, законодательством установлен порядок возмещения как материального (имущественного), так и морального (неимущественного) вреда.

Гражданский кодекс РФ предусматривает два случая возмещения вреда государством: причинение вреда гражданину или юридическому лицу государственными органами, органами местного самоуправления, а также их должностными лицами (ст. 1069); причинение вреда гражданину незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (ст. 1070). В этих случаях вред подлежит возмещению за счет казны соответствующего уровня.

Согласно ст. 1071 ГК РФ в случаях, когда причиненный вред подлежит возмещению за счет казны РФ, казны субъекта РФ или казны муниципального образования, от имени казны выступают соответствующие органы, если в соответствии с п. 3 ст. 125 ГК РФ эта обязанность не возложена на другой орган, юридическое лицо или гражданина.

Решением Автозаводского районного суда г. Тольятти в пользу С. с Министерства финансов РФ в лице Управления Федерального казначейства по Самарской области взыскана компенсация морального вреда в сумме 35 000 руб., а также оплата услуг адвоката в сумме 9 000 руб.

Судебная коллегия по гражданским делам решение отменила, указав следующее.

Как видно из материалов гражданского дела С. обратился в суд с иском к МФ РФ о компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что 28.05.2003. он был незаконно привлечен к уголовной ответственности и находился под арестом пока не нашли настоящих виновников.

Суд, удовлетворяя требования С. о компенсации морального вреда в размере 35 000 руб., а также расходы в счет оплаты услуг адвоката в сумме 9 000 руб., возложил обязанность по возмещению вреда на Министерство Финансов РФ в лице Управления Федерального казначейства по Самарской области.

Между тем, в соответствии с Положением о Федеральном казначействе РФ, утвержденным Постановление Правительства РФ от 27.08.1993 №864, Управление по Самарской области является самостоятельным юридическим лицом, имеет в соответствии с нормами ГК РФ свои расчетные счета, печати, ведет самостоятельную хозяйственную деятельность и согласно ч. 2 ст. 126 ГК РФ не отвечает по обязательствам государства, вытекающих из требований ст. 1069–1070 ГК РФ.

Однако суд постановил решение без учета вышеприведенных норм закона, а в материалах дела отсутствуют сведения о наделении такими полномочиями ответчика по данному делу.

Кроме того, суд, удовлетворяя требования в части судебных расходов в размере 9 000 руб., не обсудил вопрос о возмещении понесенных расходов по данному гражданскому делу на оплату услуг представителя, исходя из принципа разумности.

При таких обстоятельствах решение суда нельзя признать законным и обоснованным.

Решение суда отменено, дело направлено для рассмотрения в тот же суд[27]
.

К наиболее часто встречающимся случаям субсидиарной ответственности казны можно отнести ответственность по обязательствам государственного учреждения при недостаточности у него денежных средств. Субсидиарная ответственность (от лат. Subsidium – помощь, поддержка) – это один из видов гражданско-правовой ответственности, которая представляет собой дополнительную ответственность лиц, наряду с должником отвечающих перед кредитором за ненадлежащее исполнение обязательства в случаях, установленных законом или договором. Согласно Гражданскому кодексу РФ учреждение отвечает по своим обязательствам находящимися в его распоряжении денежными средствами, а при их недостаточности субсидиарную ответственность несет собственник соответствующего имущества, в том числе казна, поэтому у кредиторов учреждений появилась возможность в некоторых случаях предъявлять требования непосредственно к казне.

Вследствие этого необходимо разрешить вопрос, с какого момента должна наступать субсидиарная ответственность казны по обязательствам учреждения.

Так, В. Витрянский высказал мнение, что кредитор вправе обратиться в судебные органы с иском непосредственно к Российской Федерации, субъекту Федерации и потребовать взимания задолженности из бюджета соответствующего уровня в случае, если кредитор не имеет возможности взыскать сумму долга с государственного учреждения, «поскольку на текущем счете учреждения отсутствуют денежные средства»[28]
. Он считает, что для наступления ответственности казны по обязательствам учреждения достаточно установить факт отсутствия денежных средств на текущем счете учреждения.

В то же время учреждения могут иметь и иные, кроме бюджетных, источники доходов.

По мнению М. Брагинского и К. Ярошенко, дополнительным по отношению к денежным средствам объектом взыскания должны быть «доходы от различной деятельности учреждений, а также приобретенное за счет этих доходов имущество»[29]
. Итак, для наступления ответственности казны в соответствии с этой точкой зрения, в отличие от позиции В. Витрянского, недостаточно установления факта отсутствия денежных средств на текущем счете учреждения, необходимо еще отсутствие или недостаточность иных доходов и приобретенного на них имущества.

Как отмечалось ранее, ответственность за причиненный вред несет соответственно Российская Федерация, субъект Федерации.

Согласно ст. 158 Бюджетного кодекса РФ в суде от имени российской казны по искам о возмещении вреда, причиненного незаконными решениями и действиями (бездействием) соответствующих должностных лиц и органов по ведомственной принадлежности, выступает главный распорядитель средств федерального бюджета, т.е. определенный ведомственной классификацией расходов федерального бюджета орган государственной власти Российской Федерации, имеющий право распределять средства федерального бюджета по подведомственным распорядителям и получателям[30]
. Таким образом, приходим к выводу, что представлять интересы российской казны в судах должны главные распорядители средств. Проводя аналогию действующего российского законодательства на уровне субъектов Федерации, представлять интересы казны соответственно должен главный распорядитель средств бюджета субъектов Федерации.

Однако следует иметь в виду, что объем бюджетных средств, выделение которых возможно на гражданско-правовые цели, ограничивается законом о бюджете на текущий год в соответствующей росписи доходов и расходов, а специальное законодательное регулирование субсидиарной ответственности казны по обязательствам учреждений отсутствует.

Вместе с тем ответственность за рассматриваемый вред несет соответственно Российская Федерация, субъект Федерации, муниципальное образование. Однако на практике суды чаще всего возлагают ответственность за причиненный вред либо на государственный орган, должностное лицо которого непосредственно причинило вред, либо на государственный орган, выступающий в суде от имени казны[31]
.

Некоторые практики полагают, что «нет необходимости привлекать собственника имущества учреждения в качестве ответчика по делу, поскольку в ходе исполнения решения он будет установлен и требования взыскателя удовлетворены за счет перемещения бюджетных средств»[32]
.

В данном контексте будет уместен пример, как рассматриваются споры судами Орловской области.

По решениям мировых судей Советского района г. Орла с Государственного учреждения футбольный клуб «Орел» в пользу граждан, работающих в данном учреждении, была взыскана задолженность по заработной плате, а также премии и компенсации за неиспользованный отпуск. В связи с тем, что учреждение находилось в стадии ликвидации и денежные средства для удовлетворения требований кредиторов отсутствовали, граждане обратились в суд о взыскании долга в порядке субсидиарной ответственности. Советским районным судом г. Орла были приняты решения о взыскании денежных средств с Управления государственного имущества администрации Орловской области за счет средств казны области. Свое решение суд мотивировал тем, что при недостаточности денежных средств на погашение задолженности субсидиарную ответственность несет собственник имущества, а согласно уставу указанного учреждения собственником имущества учреждения является Комитет по управлению имуществом правопреемника, которым в настоящее время является Управление государственного имущества. Кроме того, данное обстоятельство, по мнению суда, подтверждалось и тем, что в соответствии с Положением о казне Орловской области «имущество казны может быть представлено высшим органом исполнительной государственной власти, управлением государственного имущества».

Поскольку Управление государственного имущества сочло, что решения суда были вынесены в противоречии с законодательством Российской Федерации и Орловской области, судебные акты были обжалованы им в судебную коллегию по гражданским делам Орловского областного суда.

Жалобы Управления были основаны на положениях ст. 1071 ГК РФ, которыми предусмотрено, что в случаях, когда причиненный вред подлежит возмещению за счет казны субъекта Федерации, от имени казны выступают соответствующие финансовые органы, а таковым в силу действующего законодательства на территории субъекта Федерации – Орловской области является Управление финансов и налоговой политики (ст. 33 Закона Орловской области «Об областном бюджете на 2005 год», ст. 48 Закона Орловской области «О системе органов исполнительной государственной власти Орловской области», Положение об Управлении финансов и налоговой политике администрации Орловской области). Кроме того, в соответствии с законодательством области имущественные требования, возложенные на казну, подлежат удовлетворению в первую очередь за счет средств областного бюджета (разд. 6 Положения о казне Орловской области, утвержденного Постановлением Коллегии администрации Орловской области от 17 марта 2003 г. №43 «О создании казны Орловской области»), а органом, обеспечивающим исполнение областного бюджета, осуществляющим расчеты областного бюджета, исполнение решений по искам к казне Орловской области, является Управление финансов и налоговой политики (ст. 33 Закона Орловской области «Об областном бюджете на 2005 год», ст. 48 Закона Орловской области «О системе органов исполнительной государственной власти Орловской области», Положение об Управлении финансов и налоговой политики администрации Орловской области, письмо Министерства финансов РФ от 11 июля 1997 г. №3-А2–03). Более того, Управление государственного имущества администрации Орловской области в силу действующего законодательства (Положения о казне, Положения об Управлении государственного имущества администрации Орловской области, Закона Орловской области «О системе органов исполнительной государственной власти») не является органом, уполномоченным распоряжаться, отчуждать имущество, в том числе входящее в состав казны.

Суд, рассмотрев кассационные жалобы Управления, вынес определения об оставлении жалоб без движений в связи с неоплатой Управлением государственной пошлины. Данные определения были обжалованы на основании того, что Управление государственного имущества администрации Орловской области, являясь органом исполнительной государственной власти, освобождено от оплаты государственной пошлины и действует в защиту имущественных прав (казны) субъекта Федерации.

Судебная коллегия по гражданским делам Орловского областного суда оставила определения без изменения, а частные жалобы Управления – без удовлетворения.

Управлением государственного имущества администрации Орловской области были поданы надзорные жалобы в Президиум Орловского областного суда на решения Советского районного суда г. Орла. Судья Орловского областного суда, рассмотрев надзорные жалобы и не найдя оснований для передачи дел для рассмотрения по существу в суд надзорной инстанции, отказал в передаче дел для рассмотрения по существу.

Подведя итог изложенному, необходимо отметить, что в настоящее время нет единого нормативного правового акта, регламентирующего порядок реализации права гражданина на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) государственных органов (должностных лиц).

Несмотря на то что существует достаточно обширная судебная практика рассмотрения подобных исков, вокруг целого ряда вопросов возникают споры. Так, наиболее актуальными и требующими решения остаются вопросы, касающиеся механизма и размера возмещения вреда и участия в суде представителей государства.

Учитывая важность стоящих перед судами задач по защите нарушенных прав граждан и юридических лиц, необходимо в первую очередь определить, какой государственный орган должен быть привлечен к участию в делах по искам граждан и юридических лиц о возмещении вреда за счет казны.

2. Особенности гражданско-правовой ответственности в зависимости от органа причинителя вреда

2.1 Причинение вреда незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц

В соответствии со ст. 2 Конституции Российской Федерации человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина – обязанность государства.

Один из способов защиты нарушенных прав и свобод человека и гражданина, а также конституционно-правового статуса личности в целом закреплен в ст. 53 Конституции Российской Федерации, в соответствии с которой каждый имеет право на возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц.

В статье закреплен общий принцип имущественной ответственности государства за вред, причиненный гражданам в результате незаконных действий органов государственной власти и их должностных лиц. Существование и действие рассматриваемой статьи особенно важно, поскольку «важнейшее место в системе гарантий прав и свобод занимает институт правовой ответственности государства, его органов»[33]
.

В Конституции РФ подчеркивается, что возмещается вред, причиненный не только неправомерными действиями, то есть активным поведением органов исполнительной власти (их должностных лиц), но и бездействием. Последнее предполагает невыполнение органами исполнительной власти в установленные сроки и в надлежащем порядке возложенных на них обязанностей, неосуществление действий, которые они в соответствии с законом или иным нормативным актом обязаны были совершить.

С помощью этой нормы каждый гражданин, находящийся на территории Российской Федерации может защитить свои права и законные интересы, так как»… любой человек… имеет право на защиту жизни, собственности, личной неприкосновенности, других прав, принадлежащих ему…»[34]
.

Анализ действующего законодательства Российской Федерации позволяет выделить два порядка признания действий (решений) или бездействия органов исполнительной власти незаконными:

1) административный;

2) судебный.

Важная роль в защите нарушенных прав и свобод граждан принадлежит судам общей юрисдикции, поскольку именно»… суды общей юрисдикции обеспечивают непосредственное действие конституционных прав граждан, в том числе закрепленного в статьях 52 и 53 Конституции Российской Федерации права на возмещение вреда, причиненного преступлениями или незаконными действиями государственных органов и их должностных лиц»[35]
.

Сравнивая административный и судебный порядок признания действий (бездействия) органов исполнительной власти (должностных лиц) незаконными, необходимо отметить еще одну важную особенность. При установлении незаконности действий (бездействия) органов исполнительной власти (должностных лиц) суд одновременно решает вопрос о возмещении вреда. В отличие от судебного административный порядок, как правило, предполагает только признание действий (бездействия) органов исполнительной власти (должностных лиц) незаконными, а вопрос о возмещении вреда разрешается в судебном порядке. Одновременно ст. 53 Конституции Российской Федерации имеет превентивное значение, поскольку направлена на укрепление законности во взаимоотношениях органов государственной власти и их должностных лиц с гражданами.

Обращает на себя внимание тот факт, что даже в условиях чрезвычайного положения, когда для обеспечения безопасности граждан и защиты конституционного строя могут устанавливаться отдельные ограничения прав и свобод человека и гражданина с указанием пределов и срока их действия, право на возмещение государством вреда ограничению не подлежит (ст. 56 Конституции Российской Федерации).

Конституционный принцип правового государства, возлагающий на Российскую Федерацию обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина как высшую ценность (ст. 1 (ч. 1), ст. 2, 17, 18 и 45 (ч. 1) Конституции Российской Федерации), предполагает установление такого правопорядка, который должен гарантировать каждому государственную защиту его прав и свобод (Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 3 июля 2001 г. №10-П[36]
и от 13 декабря 2001 г. №16-П[37]
).

Правосудие как важнейший элемент данного правопорядка по самой своей сути является таковым, если обеспечивает справедливое разрешение дела и эффективное восстановление в нарушенных правах. Кроме того, в судебной практике должно обеспечиваться конституционное истолкование подлежащих применению норм, что также выступает в качестве необходимого атрибута правосудия.

Поскольку возмещение вреда является универсальным гражданско-правовым способом защиты нарушенных прав, положение ст. 53 Конституции РФ получило развитие в Гражданском кодексе РФ (далее – ГК РФ). В целом представляется, что»… российский законодатель избрал принципиально правильный путь, распространив на имущественную ответственность государства режим гражданско-правовых деликтных обязательств»[38]
.

Статьи 16 и 1069 ГК РФ предусматривают, что вред, причиненный незаконными действиями (бездействием) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону акта, возмещается за счет казны РФ, казны соответствующего субъекта РФ, муниципального образования. «Вместе с тем, несмотря на законодательное закрепление права частных лиц, в том числе предпринимателей, на получение возмещения от государства, механизм осуществления этого права урегулирован недостаточно»[39]
.

Кроме норм Конституции РФ и Гражданского кодекса РФ ответственности за вред, причиненный органами исполнительной власти и их должностными лицами, посвящены нормы, содержащиеся в некоторых специальных законах, регулирующих деятельность исполнительных органов власти. Следует отметить, что вопросы такой ответственности в разных законах решены с разной степенью детализации и не всегда единообразно. Так, в одних актах прямо указано на возмещение за счет бюджета соответствующего уровня убытков от незаконных действий (бездействия) органов исполнительной власти и их должностных лиц (например, в ст. 35 и 37 Налогового кодекса РФ[40]
), другие акты содержат лишь общую отсылку к гражданскому законодательству (например, ст. 40 Закона РФ «О милиции»[41]
).

Таким образом, к случаям причинения вреда незаконными действиями органов исполнительной власти (их должностных лиц) в области государственного управления применяются общие условия деликтной ответственности, установленные ГК РФ, а также ряд специальных условий, дополнительно закрепленных административным законодательством.

Вместе с этим «государство не должно принимать на себя невыполнимых обещаний, это только дискредитирует власть, порождает у граждан неуважение к государству, его органам, должностным лицам»[42]
.

Ответственности за вред, причиненный государственными органами и органами местного самоуправления, посвящены также нормы, содержащиеся в некоторых специальных законах, в том числе и регулирующих деятельность определенных государственных органов. Следует отметить, что вопросы такой ответственности в соответствующих законах решены с разной степенью детализации и не всегда единообразно.

Так, в одних актах предусмотрено, что государственные органы, предприятия, учреждения и организации независимо от форм собственности, а также общественные объединения и граждане вправе требовать от органов Федеральной службы безопасности и пограничных войск возмещения материального ущерба и морального вреда, причиненного действиями должностных лиц органов Федеральной службы безопасности и пограничных войск при исполнении ими служебных обязанностей (ст. 6 Федерального закона «О Федеральной службе безопасности»)[43]
.

В других законодательных актах по вопросу возмещения таких убытков содержится общая отсылка о том, что убытки, причиненные физическому или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) федерального органа исполнительной власти, органа государственной власти субъекта Российской Федерации, органа местного самоуправления, иных наделенных функциями или правами указанных органов власти органов или организаций, в том числе убытки, причиненные в результате издания ими правовых актов в нарушение антимонопольного законодательства либо неисполнения или ненадлежащего исполнения указанными органами своих обязанностей, подлежат возмещению Российской Федерацией, соответствующим субъектом Российской Федерации или муниципальным образованием.

В ГК РФ специально выделена ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда.

Предусмотрено, что вред, причиненный гражданину незаконным осуждением, незаконным привлечением к уголовной ответственности, незаконным применением в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде, незаконным наложением административного взыскания в виде ареста или исправительных работ, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в предусмотренных законом случаях – казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования независимо от вины должностных лиц названных органов.

При возмещении вреда, причиненного государственными органами, органами местного самоуправления и их должностными лицами, действует общий принцип полного возмещения вреда. Содержание этого принципа раскрывается в ст. 1082 ГК: вред может быть возмещен в натуре путем предоставления вещи того же рода и качества, исправления поврежденной вещи либо путем возмещения убытков. В соответствии с п. 2 ст. 15 ГК РФ под убытками понимается реальный ущерб (стоимость утраченного имущества, иные расходы, которые лицо произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права), а также упущенная выгода (неполученные доходы, которые потерпевший получил бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено). При определении размера возмещения убытков применяется общее правило: размер вреда определяется по ценам, существующим на момент его возмещения (ст. 393 ГК РФ).

Необходимо подчеркнуть, что должностные лица, незаконными действиями (бездействием) которых причинен вред, непосредственной ответственности перед потерпевшим не несут. За их действия отвечает соответствующий государственный орган или орган местного самоуправления, а в рассматриваемых случаях – соответствующая казна. На самих должностных лиц может быть возложена имущественная ответственность в порядке регресса, т.е. в виде возмещения органу или казне по их требованию выплаченных потерпевшему сумм.

ГК РФ впервые предусмотрена регрессная ответственность перед казной должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, допустивших в отношении граждан незаконное привлечение к ответственности, незаконное осуждение или незаконный арест. Регрессная ответственность названных должностных лиц может наступить лишь при одном условии: их вина должна быть подтверждена вступившим в законную силу приговором суда.

В настоящее время российское законодательство, как и законодательство других стран, признало необходимым возмещать наряду с имущественным также и моральный вред. Речь идет об определенной денежной компенсации за перенесенные потерпевшим нравственные или физические страдания.

ГК РФ в отличие от ранее действовавшего законодательства (ст. 131 Основ гражданского законодательства 1991 г.) установил, что моральный вред подлежит денежной компенсации лишь в случаях, если он явился результатом действий, нарушающих личные неимущественные права либо посягающих на принадлежащие гражданину другие нематериальные блага. Компенсация морального вреда, возникшего в результате иных действий (в частности, нарушения имущественных прав гражданина), может последовать лишь в случаях, если это предусмотрено законом. Среди законов, устанавливающих компенсацию морального вреда за нарушение изготовителем (исполнителем, продавцом) или организацией, выполняющей функции изготовителя (продавца) на основании договора с ним, прав потребителя, предусмотренных законами и правовыми актами Российской Федерации, регулирующими отношения в области защиты прав потребителей, можно назвать Закон РФ «О защите прав потребителей»[44]
.

Статьей 1100 ГК РФ установлены иные, чем ранее, основания ответственности. По действующему законодательству моральный вред возмещается не только тогда, когда он был причинен виновными действиями, но и независимо от вины в предусмотренных законом случаях, среди которых названо и причинение морального вреда действиями органов дознания предварительного следствия прокуратуры и суда. Размер компенсации морального вреда определяется судом[45]
. При этом принимаются во внимание степень вины нарушителя и иные заслуживающие внимания обстоятельства, степень физических и нравственных страданий, связанных с индивидуальными особенностями лица, которому причинен вред (ст. 151 ГК РФ).

Статья 1101 ГК РФ ввела дополнительные общие ориентиры для определения размера возмещения морального вреда, установив, что суд должен руководствоваться при этом требованиями разумности и справедливости.

Также в целях реализации имущественной ответственности государства были приняты Правила исполнения Министерством финансов Российской Федерации судебных актов по искам к казне Российской Федерации на возмещение вреда, причиненного незаконными действиями (бездействием) органов государственной власти либо должностных лиц органов государственной власти.

Во-первых, отношения, при осуществлении которых был причинен вред физическому либо юридическому лицу публично-правовым образованием как властвующим субъектом в лице его органа или его должностного лица, являются публично-правовыми. Однако по общему правилу обязанность возмещения причиненного вреда осуществляется по основаниям и в порядке, которые урегулированы нормами гражданского законодательства.

При решении вопроса о юридической природе имущественной ответственности государства необходимо иметь в виду, что основания такой ответственности неоднородны. Необходимыми условиями возникновения ответственности государства являются как факт незаконного осуществления властных полномочий органом государства (публично-правовой элемент), так и факт нарушения частной жизни гражданина (частноправовой аспект). Описанная неоднородность основания ответственности обусловила то, что в одних странах институт ответственности государства относится к публичному праву, а в других – к частному.

Во-вторых, реализация имущественной ответственности государства представляет собой пример эффективного действия теории разделения властей.

По общему правилу ответственность является санкцией за правонарушение. Соответственно, при определении сущности юридической ответственности важен приоритет признака государственного принуждения. При таком подходе мерами ответственности являются не только те дополнительные обременения, которые налагаются на ответственное лицо в связи с совершенным им правонарушением, но и принудительное исполнение самой неисполненной обязанности.

Необходимость в специальной деятельности государственных органов для осуществления юридической ответственности диктуется тем, что санкции должны быть применены кем-то другим. Таким образом, должны существовать субъекты, обладающие необходимой властью и способные принудительно осуществить определенные лишения виновному лицу.

В том случае, если государственное принуждение применяется государством к частному лицу, вопросов не возникает. Проблема в том, может ли государственное принуждение применяться к самому государству.

Поскольку монопольным правом на применение мер юридической ответственности обладают государственные органы, в случае с ответственностью государства, скорее всего, можно говорить о том, что государство применяет ответственность в отношении самого себя.

Данное положение может быть пояснено в рамках как теории правового государства, так и теории разделения властей. Поскольку верховенство права является основополагающим признаком правового государства, само государство, как и иные субъекты, подчиняется праву. При этом в условиях разделения властей в государстве должны существовать как органы, которые могут причинить вред, так и государственные органы, выполняющие контрольные функции и способные защитить нарушенные права частных лиц.

Таким образом, «институт имущественной ответственности государства представляется как способ одних государственных органов (судов) за деятельностью других (органов государственной власти)»[46]
. По сути, восстановление прав граждан, нарушенных одним государственным органом, будет осуществляться другим государственным органом, что является следствием независимости и самостоятельности каждой ветви государственной власти.

При этом обязанность государства по возмещению вреда, причиненного незаконными действиями органов государственной власти и управления, является мерой юридической ответственности.

Указанная обязанность государства является важной гарантией в системе условий, средств и способов, обеспечивающих всем и каждому равные правовые возможности для приобретения и реализации своих прав и свобод, поскольку «одним из центральных вопросов теории и практики государственного строительства является вопрос о взаимоотношениях государства и гражданина, обеспеченности прав и свобод личности».

2.2 Причинение вреда гражданину в результате незаконных действий правоохранительных органов

Признание за российскими гражданами права на возмещение вреда, причиненного в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде и других незаконных действий органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда (ст. 1070 ГК РФ), стало огромной исторической заслугой законодателя, значение которой как важной меры, направленной на защиту и охрану имущественных и личных неимущественных прав и нематериальных благ от любых незаконных посягательств и нарушений, в том числе и со стороны правоохранительных органов, невозможно переоценить. Среди действий, перечисленных в ст. 1070 ГК РФ, особое место занимает незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности, так как именно оно становится правовым основанием и необходимым условием для незаконного применения к гражданину мер пресечения или его незаконного осуждения.

Закрепление права граждан, пострадавших от незаконного привлечения к уголовной ответственности, на возмещение причиненного им имущественного и морального вреда, подняло отечественное законодательство на качественно новый уровень, соответствующий мировым и европейским стандартам и конституционному положению о том, что человек, его права и свободы являются высшей ценностью, а их признание, соблюдение и защита – обязанность государства (ст. 2 Конституции РФ). Однако правовая регламентация данного института нуждается в дальнейшем совершенствовании, так как его практическое применение нередко связано с рядом трудноразрешимых проблем[47]
.

Так, в соответствии с законом возмещение реабилитированному лицу причиненного ему вреда включает в себя возмещение не только заработной платы, пенсий, пособий, но и других средств, которых он лишился в результате привлечения к уголовной ответственности, а также иных понесенных им расходов (подп. 1, 5 п. 1 ст. 135 УПК РФ). В комментариях данного положения закона подчеркивается, что «гражданин вправе рассчитать, обосновать документально и потребовать от государства денежной компенсации любых убытков, происхождение которых находится в причинной связи с уголовным преследованием невновного и представляет собой минус, дефект определенного материального блага, а равно упущенную выгоду, в том числе и в сфере предпринимательской деятельности»[48]
.

Поскольку в соответствии с п. 1 ст. 56 ГПК РФ каждая сторона должна доказать те обстоятельства, на которые она ссылается как на основания своих требований и возражений, если иное не предусмотрено федеральным законом, требования гражданина о возмещении вреда, причиненного ему в связи с незаконным привлечением к уголовной ответственности, должны основываться на конкретных фактах и обстоятельствах, подтверждающих, во-первых, факт причинения вреда, во-вторых, его размер и, в-третьих, причинно-следственную связь между незаконным уголовным преследованием и наступившими вредными последствиями[49]
. Успешно справиться с этой задачей достаточно сложно, но особую сложность доказательственная деятельность приобретает в тех случаях, когда привлеченный к уголовной ответственности гражданин осуществлял предпринимательскую или иную не запрещенную законом деятельность, специфика которой делает весьма затруднительным определение и документальное подтверждение причиненного ему вреда. Размер доходов, получаемых предпринимателем, как правило, нестабилен и во многом зависит от степени его личного участия в данной деятельности, от надлежащего выполнения возлагаемых на него функций, в том числе, в частности, от личного контроля за деятельностью подчиненных, оперативного и эффективного решения юридических, производственных или организационных вопросов, проведения переговоров с контрагентами и т.д. Невозможность личного совершения перечисленных действий в связи с необходимостью участия в судебном разбирательстве, продолжающемся порой весьма длительное время, может привести (и нередко приводит) к разрушению сложившихся деловых связей, срывам сроков выполнения принятых на себя гражданских обязательств, неполучению предполагаемой прибыли и даже к признанию гражданина несостоятельным (банкротом)[50]
. При этом чрезвычайно сложно, как уже отмечалось, не только определить, подсчитать, суммировать и документально подтвердить размер всех понесенных гражданином убытков, то есть средств, которых он лишился в результате уголовного преследования, но и доказать, что эти потери стали прямым следствием незаконного привлечения к уголовной ответственности.

Весьма затруднительно доказать также наличие иных расходов, понесенных гражданином в связи с незаконным уголовным преследованием. К таким расходам, в частности, относятся расходы на приобретение лекарств и оказание различных видов медицинской помощи в связи с возникновением или обострением у гражданина заболеваний соматического характера, вызванных длительным психотравмирующим стрессом, оказывающим разрушительное воздействие на различные органы и системы организма, в первую очередь – центральную нервную систему. Реакция гражданина на тяжелейшие переживания может выразиться и в появившемся пристрастии к алкогольным напиткам, которое, в свою очередь, приводит к ухудшению состояния здоровья, провоцирует и усиливает депрессивное состояние и нередко ведет к необратимой деформации личности.

Такого рода негативные последствия весьма часто становятся следствием незаконного уголовного преследования, однако доказать наличие причинно-следственной связи между привлечением к уголовной ответственности и появившимся или обострившимся заболеванием достаточно сложно, а в ряде случаев – невозможно, что становится еще одним препятствием для возмещения реабилитированному лицу причиненного ему имущественного вреда в полном объеме, как требует закон (ст. 135 УПК РФ, п. 1 ст. 1070 ГК РФ).

Вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.

Постановлением суда в пользу Гаджиева взыскано с Министерства финансов Российской Федерации за счет казны Российской Федерации 595949 рублей в возмещение имущественного вреда, причиненного в результате уголовного преследования.

Министерство финансов Российской Федерации в кассационной жалобе поставило вопрос об отмене постановления, ссылаясь на то, что надлежащим ответчиком по делу должна быть Генеральная прокуратура Российской Федерации, а также на то, что действующие нормы законов не предусматривают возмещение реабилитированному имущественного вреда с учетом уровня инфляции, которые суд не принял во внимание.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации оставила кассационную жалобу без удовлетворения, а постановление – без изменения, указав следующее.

В соответствии с ч. 1 ст. 133 УПК РФ вред, причиненный гражданину в результате уголовного преследования, возмещается государством в полном объеме независимо от вины органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда.

Согласно требованиям ст. 1070 ГК РФ возмещение вреда гражданину в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности производится за счет казны Российской Федерации, поэтому суд обоснованно взыскал имущественный вред, причиненный Гаджиеву, с Министерства финансов Российской Федерации за счет средств казны Российской Федерации.

Несостоятельными являются и доводы кассационной жалобы о необоснованном взыскании в пользу Гаджиева ущерба с учетом уровня инфляции.

В соответствии с ч. 4 ст. 135 УПК РФ выплаты в возмещение имущественного вреда реабилитируемому производятся с учетом уровня инфляции, в связи с чем суд обоснованно применил индекс потребительских цен при определении размера причиненного Гаджиеву имущественного вреда[51]
.

Еще больше проблем возникает при компенсации причиненного гражданину морального вреда (ст. 1100 ГК РФ), обязательность которой неоднократно подчеркивалась высшими судебными инстанциями, сформулировавшими руководящие разъяснения по наиболее сложным и важным вопросам, возникающим при рассмотрении и разрешении дел этой категории[52]
. В частности, Судебная коллегия Верховного Суда РФ обращала внимание на то, что при определении размера компенсации морального вреда, подлежащей взысканию за счет казны Российской Федерации, суд должен учитывать степень нравственных и физических страданий, перенесенных истцом в результате незаконных действий должностных лиц[53]
.

Положение о том, что незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности неизбежно вызывает тяжкие душевные страдания и переживания[54]
. Определение характера таких страданий, их глубины и тяжести с позиций требований разумности и справедливости и с учетом фактических обстоятельств, при которых был причинен моральный вред (п. 2 ст. 1101 ГК РФ), составляет весьма сложную задачу, поскольку речь идет о правовой и денежной оценке нематериальных, духовных категорий, относящихся к сфере внутренних переживаний личности.

В литературе предлагаются различные критерии и способы определения глубины и тяжести нравственных и физических страданий, причиненных гражданину, и их денежной оценки[55]
, но не со всеми сформулированными выводами можно безоговорочно согласиться, как, например, с предложением принимать во внимание не только индивидуальные, психологические особенности личности потерпевшего, предопределяющие характер переносимых им страданий, но и его имущественное положение, поскольку, как отмечает, в частности, В. Усков, «состоятельному человеку для того, чтобы испытать положительные эмоции, соразмерные причиненному ему моральному вреду, необходима гораздо большая сумма, чем человеку малообеспеченному»[56]
. Логическим следствием данного вывода является предположение о возможности дополнения ст. 1070 и 1100 ГК РФ указанием на то, что при возмещении гражданину вреда, причиненного незаконными действиями правоохранительных органов, суд должен учитывать не только глубину и тяжесть его физических и нравственных страданий, но и имущественное положение потерпевшего, что, однако, противоречит закону, принимающему во внимание имущественное положение только причинителя вреда и только в тех случаях, когда в этом качестве выступает гражданин (п. 3 ст. 1083 ГК РФ), а также принципу равенства всех участников гражданских правоотношений (п. 1 ст. 1 ГК РФ).

Но даже удовлетворение в полном объеме иска потерпевшего о компенсации перенесенных им физических и нравственных страданий (что достаточно редко встречается на практике, так как суды, как правило, удовлетворяют заявленные исковые требования частично, а нередко допускают случаи неоправданно заниженных сумм компенсации[57]
) далеко не всегда может полностью загладить тяжкие негативные последствия допущенного в отношении гражданина беззакония. В литературе справедливо подчеркивается, что компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя гражданина[58]
. В этой связи нелишне напомнить, что дореволюционные цивилисты отвергали возможность денежной компенсации нанесенного гражданину оскорбления или унижения его гражданской чести, под которой понималось «признание за лицом незапятнанного достоинства, как человека и гражданина, и обращение с ним соответственно этому достоинству»[59]
. И в настоящее время для многих граждан чувство попранного человеческого достоинства превалирует над его денежной компенсацией (тем более что взыскание ее в размере, эквивалентном степени перенесенных страданий, маловероятно), и гораздо более важным для них представляется признание органом дознания, предварительного следствия или прокуратуры незаконности действий, совершенных его должностными лицами, и публичное принесение потерпевшему соответствующих извинений.

Эта обязанность, как известно, закреплена в ст. 136 УПК РФ, в соответствии с которой прокурор от имени государства приносит официальное извинение реабилитированному лицу за причиненный ему вред. Но, во-первых, эта обязанность далеко не всегда должным образом исполняется на практике, и, во-вторых, извинение, как правило, приносится в частном, а не публичном порядке, поэтому вопрос о публичном извинении перед реабилитированным гражданином имеет не только теоретическое, но и важное практическое значение[60]
.

Тот факт, что извинение перед потерпевшим как способ защиты его нарушенных прав не предусмотрено гражданским законодательством, следует признать пробелом института компенсации морального вреда. Руководящие разъяснения на этот счет были сформулированы в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 24 февраля 2005 г. «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц», в котором подчеркивается, что, хотя суд не вправе обязывать ответчиков по данной категории дел принести истцам извинение в той или иной форме, он может утвердить мировое соглашение, в соответствии с которым стороны по обоюдному согласию предусмотрели принесение ответчиком извинений[61]
.

Это разъяснение имеет весьма важное значение, но поскольку на практике органы следствия, дознания, прокуратуры и суда чрезвычайно редко признают незаконность действий своих должностных лиц и факт причинения гражданам имущественного и морального вреда, достижение с ними мирового соглашения по этому вопросу весьма маловероятно, поэтому обязанность принесения публичных извинений гражданину, незаконно привлеченному к уголовной ответственности, следует закрепить и в гражданском законодательстве в качестве еще одного способа защиты субъективных гражданских прав и нематериальных благ личности[62]
. В соответствии со ст. 21 Конституции РФ «достоинство личности охраняется государством. Ничто не может быть основанием для его умаления». Не используя в должной мере правовую возможность обязать ответчиков принести публичные извинения гражданину, ставшему жертвой незаконного уголовного преследования, законодатель тем самым создает условия для умаления его достоинства, что прямо противоречит приведенному конституционному положению.

Еще один аспект обсуждаемой проблемы. Как правило, незаконное привлечение гражданина к уголовной ответственности вызывает нравственные страдания не только у потерпевшего, но и у совместно проживающих с ним членов его семьи – супруга, детей и родителей, которые испытывают широкий спектр негативных эмоций – чувства обиды, страха, возмущения, горечи, негодования и др. Вопрос о том, имеют ли названные лица право требовать компенсации причиненного им морального вреда, имеет большое научное и практическое значение. В этом плане весьма показательно следующее дело: Л. обратился в суд с иском к прокуратуре Брянской области о возмещении материального ущерба и о компенсации морального вреда, ссылаясь на то, что он был незаконно задержан и три месяца незаконно содержался в местах лишения свободы, в результате чего ему был причинен моральный вред, ухудшилось состояние здоровья и пострадала его репутация. Вскоре Л. умер, после чего в дело вступила его жена Ш., которая просила признать факт нарушения ее права на уважение семейной жизни и взыскать компенсацию причиненного ей морального вреда с Генеральной прокуратуры РФ, МВД РФ и Министерства юстиции РФ. Суд первой инстанции иск удовлетворил частично и взыскал с Министерства финансов РФ за счет казны РФ компенсацию морального вреда в сумме 10 тыс. руб.

Суд второй инстанции судебное решение в части компенсации морального вреда отменил и вынес новое решение об отказе в такой компенсации, мотивировав это тем, что моральный вред был причинен не истице, а ее мужу, но в связи с его смертью не может быть компенсирован, и указав также, что возмещение вреда за нарушение права на уважение семейной жизни законом не предусмотрено. Однако это определение было опротестовано Заместителем Председателя Верховного Суда РФ. Президиум Брянского областного суда удовлетворил протест, указав, что вывод кассационной инстанции основан на неправильном толковании закона. Суд первой инстанции правильно признал, что незаконным арестом и заключением под стражу ее мужа Ш. был причинен моральный вред, который подлежит компенсации в соответствии с ч. 1 ст. 151 ГК РФ. Учитывая, что материалами дела подтверждается нарушение права Ш. на уважение частной и семейной жизни, закрепленное в ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, вынесенное кассационной инстанцией определение об отказе в иске о компенсации морального вреда было отменено, а судебное решение оставлено в силе как законное и обоснованное[63]
.

Данное судебное Постановление нуждается в глубоком анализе. С одной стороны, бесспорно, что незаконное привлечение к уголовной ответственности одного из членов семьи не может не затронуть все сферы семейной жизни, оставить неприкосновенным внутренний, духовный мир его супруга, детей и родителей, которые неизбежно испытывают ряд негативных последствий такого привлечения: чувство морального дискомфорта, ощущение беспокойства и тревоги, переживания и страдания, что, в свою очередь, негативно сказывается на состоянии здоровья гражданина. С другой стороны, эти переживания и страдания не «подпадают» под легальное определение морального вреда, закрепленное в ст. 151 ГК РФ, так как незаконное привлечение члена семьи к уголовной ответственности формально не нарушает ни одно из нематериальных благ и иных личных неимущественных прав, закрепленных в ст. 150 ГК РФ. Однако в соответствии с данной нормой за гражданами России признаются и другие нематериальные блага и личные неимущественные права, в том числе, следовательно, и право на уважение личной и семейной жизни, закрепленное в ст. 8 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод, которая согласно ч. 4 ст. 15 Конституции РФ и п. 1 ст. 7 ГК РФ является составной частью ее правовой системы.

Подтверждение этой позиции имеется и в нормах российского законодательства, в первую очередь – в Декларации прав и свобод человека и гражданина от 22 ноября 1991 г., провозгласившей, что каждый вправе защищать свои права, свободы и законные интересы всеми способами, не противоречащими закону (ст. 30)[64]
. В рассматриваемом случае единственным адекватным способом защиты нарушенных прав членов семьи гражданина, незаконно привлеченного к уголовной ответственности, является компенсация возникшего у них в связи с этим привлечением морального вреда в виде перенесенных нравственных страданий.

В Декларации прав и свобод человека и гражданина закреплено еще одно важное положение: «Права жертв преступлений и злоупотребления властью охраняются законом. Государство обеспечивает им доступ к правосудию и скорейшую компенсацию за причиненный ущерб» (ст. 33). Поскольку члены семьи гражданина, ставшего жертвой незаконного уголовного преследования, также становятся (хотя и косвенным образом) жертвами злоупотребления властью со стороны органов дознания, предварительного следствия и прокуратуры, закрепление их права на компенсацию морального вреда будет полностью соответствовать подчеркнутому Президиумом Верховного Суда РФ положению о его презумпции: «В случае нарушения нематериальных благ граждан незаконными действиями государственных органов причинение морального вреда предполагается, и доказыванию подлежит лишь размер денежной компенсации»[65]
.

Все сказанное позволяет сформулировать вывод о необходимости легального признания права на компенсацию морального вреда, причиненного совместно проживающим супругу, детям и родителям гражданина, незаконно привлеченного к уголовной ответственности. Это станет еще одним важным шагом на пути гуманизации отечественного законодательства, к совершенствованию всех его разделов, обеспечивающих защиту и охрану неотъемлемых прав граждан в одной из наиболее важных сфер – сфере внутренней жизни, определяющей духовное благополучие личности, и, следовательно, морально-нравственный климат в обществе.

Общеизвестно, что от законного, обоснованного, мотивированного решения суда зависит как минимум отношение к правосудию в государстве и развитие гражданского общества в целом, а как максимум – судьба и жизнь гражданина. К сожалению, на практике нередки случаи проявления различного рода судебных ошибок. В связи с этим имеет смысл затронуть проблему такой разновидности ответственности суда, как гражданско-правовая, и получить ответы на ряд вопросов, и в частности – имеет ли гражданин право на судебную защиту от незаконных действий суда, в том числе путем возмещения причиненного вреда, и каковы механизмы реализации данного института.

В русском дореволюционном правоведении вопрос о гражданско-правовой ответственности «чинов судебного ведомства» обсуждался неоднократно. Многие юристы выступали за установление надежных гарантий защиты интересов пострадавших посредством введения исков к судьям, поскольку принцип государственного возмещения ущерба, нанесенного жертвам необоснованного уголовного преследования, не получил в России специального законодательного признания. Ответственность должностных лиц, в том числе судей, по искам граждан, потерпевших от их служебных действий, была введена еще Петром I, который позволил последним «в партикулярных обидах бить челом» на должностных лиц и «искать с них судом, где надлежит». Таким образом, судьи, умышленно или неосмотрительно постановившие приговор о наказании невиновного, были обязаны возвратить его из ссылки за свой счет, заплатить ему за уголовное наказание от 100 до 600 рублей, а за исправительное от 10 до 60 рублей, возместить ему убытки, обеспечить в необходимом случае содержание ему и семейству[66]
. Однако после смерти Петра этот порядок был отменен.

В современной России чрезвычайно сложно привлечь судью к ответственности (причем не только гражданской, но и дисциплинарной и уголовной), хотя в общественном сознании ошибки и профессиональная некомпетентность судейского корпуса стали привычной нормой жизни. Нынешнее законодательство, а именно Закон РФ от 26.06.1992 №3132–1 «О статусе судей в Российской Федерации»[67]
, Федеральный конституционный закон от 31.12.1996 №1-ФКЗ «О судебной системе Российской Федерации»[68]
и другие нормативные акты не предусматривают специальные нормы касательно данного института. Законодатель не определил своего отношения к понятиям «профессиональная ошибка», «судебная ошибка». Отсутствует ясность в вопросе о том, какие профессиональные ошибки влекут ответственность и кто должен быть ответчиком – государство или судьи. В этой связи уместно вспомнить положение п. 5.2 Европейской хартии о статусе судей, принятой Советом Европы, который предусматривает, что, когда ущерб явился результатом грубого нарушения судьей норм, регламентирующих его деятельность, государство может потребовать от него возмещение убытков в судебном порядке. Требование наличия грубой ошибки, судебный характер возмещения ущерба представляет собой значительные гарантии избежания обхода процедуры. Дополнительную гарантию составляет предварительное согласие на принятие дела к производству компетентным судебным органом[69]
.

Гражданский кодекс РФ в ст. 1070 устанавливает ответственность за вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда. Причем ГК особо подчеркивает необходимость возмещения такого вреда в полном объеме (п. 1 ст. 1070 ГК), включая и необходимость возмещения морального вреда (ст. 1100 ГК).

По общему правилу, гражданско-правовая ответственность наступает при наличии следующих условий: наличие вреда, вины, противоправности, причинно-следственной связи. Но при этом можно выделить ряд особенностей гражданско-правовой ответственности суда:

– гражданско-правовая ответственность возникает вне зависимости от вины;

– «причинитель вреда» и субъект ответственности не совпадают, так как согласно ст. 1071 ГК от имени казны выступают финансовые органы (а именно Министерство финансов РФ), которые и являются ответчиком по искам о возмещении вреда, причиненного судом, причем, поскольку Министерство финансов в судах представляет казну России, в решениях судам следует указывать, что сумма возмещения взыскивается за счет казны, а не за счет имущества и денежных средств, переданных Министерству финансов РФ как федеральному органу исполнительной власти в оперативное управление;

– в соответствии с п. 2 ст. 1070 ГК вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу, причем под «осуществлением правосудия», по мнению Конституционного Суда РФ, следует понимать не все судопроизводство, а лишь ту его часть, которая заключается в принятии актов судебной власти по разрешению дела по существу.

На практике при применении положений ст. 1070 ГК возникает ряд вопросов, проблем, препятствий. Так, суды автоматически отклоняют иски граждан о возмещении государством ущерба, причиненного в результате незаконного наложения судом ареста на их счета в банке, незаконного взыскания государственной пошлины, продолжительных отсрочек рассмотрения их гражданских дел в суде и т.д. При этом суды ссылаются на то, что ч. 2 ст. 1070 ГК обусловливает ответственность судьи, а Уголовный кодекс РФ предусматривает в качестве оснований такой ответственности только очень серьезные заведомо умышленные нарушения. Часть 2 ст. 1070 ГК фактически лишает пострадавших возможности получить компенсацию и путем предъявления исков к судьям в общегражданском порядке. Тем самым не только серьезно ограничивается конституционный принцип ответственности государства (ст. 53 Конституции РФ), но и нарушается конституционный принцип доступа к средствам правовой защиты (ст. 46 Конституции РФ). Ни в одном современном демократическом государстве нет такого жесткого условия для привлечения государства к ответственности, как вынесение обвинительного приговора в отношении судьи. Часть 2 ст. 1070 ГК исключает возможность прямого действия ст. 53 Конституции РФ, общих положений ГК и ст. 6 Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод[70]
при рассмотрении соответствующих исков о возмещении вреда, причиненного в процессе гражданского судопроизводства[71]
.

Или другой вопрос: подлежит ли перечень, закрепленный в п. 1 ст. 1070 ГК, расширительному толкованию? Например, возможно ли возместить моральный вред, причиненный незаконным задержанием? Исходя из смысла данной статьи, перечень случаев, при наступлении которых возникает ответственность суда, исчерпывающий. Это послужило основанием для обращения в Конституционный Суд РФ[72]
, который пришел к выводу, что в целях реализации конституционных норм граждан необходимо учитывать не только формальное процессуальное, но и фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. Положение лица, задержанного в качестве подозреваемого, тождественно положению лица, в отношении которого содержание под стражей избрано в качестве меры пресечения, а значит, вред подлежит возмещению в полном объеме.

Или, например, только ли при установлении вины судьи приговором суда следует возмещать вред? Отвечая на данный вопрос, Конституционный Суд РФ указал[73]
, что в случаях противоправного поведения судьи, выразившегося в принятии им незаконного судебного акта по вопросам, не определяющим материально-правовое положение сторон, либо не выраженного в судебном акте, его вина может быть установлена не только приговором суда, но и иным судебным решением, а значит, вред должен быть возмещен.

В то же время Конституционный Суд РФ в одном из своих решений, признав ст. 1070 ГК конституционной, определил границы действия ее положений[74]
: данная норма применима и в случае привлечения судьи к уголовной ответственности по ст. 305 («Вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта») или по ст. 293 («Халатность») Уголовного кодекса РФ[75]
, что, в свою очередь, должно служить дополнительной гарантией защиты прав и законных интересов человека и гражданина.

Все это лишь некоторые проблемы, возникающие при изучении данного института, однако существует еще много вопросов, в частности разработка и внедрение механизма страхования судей на предмет совершения судебных ошибок или же возможность привлечения к гражданско-правовой ответственности судей высших судов или теория регрессной ответственности судей перед государством и обществом в целом. Для полной ясности картины реализации и возможного дальнейшего развития института гражданско-правовой ответственности судейского корпуса необходимо обратиться к зарубежному опыту. Так, во Франции в соответствии с Кодексом судоустройства государство возмещает ущерб, причиненный в результате неправильной деятельности по осуществлению правосудия, однако эта ответственность наступает, когда судья или коллегиальный орган, деятельность которых обжаловал потерпевший, совершили грубую ошибку или отказали в правосудии[76]
. Ответственность судей за личную профессиональную ошибку регулируется законодательством о статусе магистратуры и особыми законами в отношении судей специальных судов. Согласно ст. 1 Органического закона 79–43 от 18 января 1979 года, внесшего изменения в статус судей, судья персонально ответственен за свои действия, но государство гарантирует возмещение ущерба, причиненного ошибками судей, сохраняя за собой право предъявления регрессного иска.

В Нидерландах возможно привлечение к гражданской ответственности только за отказ в доступе к правосудию. С тем чтобы избежать слишком детального воздействия на прецедентное право, судьи при разрешении исков сознательно руководствуются неконкретными критериями: оспариваемое решение по своему содержанию и способу вынесения должно быть столь явно неправомерным, что может рассматриваться как произвол, небрежность или правонарушение, заключающееся в использовании своих законных прав незаконным путем.

В Италии действует Закон 1988 г. «Об ответственности магистратов», однако ответственность ограничена жесткими условиями.

В Новой Зеландии запрещено предъявление иска к судье, за исключением случаев, когда он превысил юрисдикцию или действовал в отсутствие юрисдикции. Несмотря на наличие средств правовой защиты, они никогда не использовались в новозеландских судах в целях возмещения ущерба за незаконный арест.

Условием поддержания в обществе баланса частных и публичных интересов выступает прежде всего строгое и неуклонное соблюдение конституционных норм. Пока режим ответственности государства за акты представителей власти, в том числе и судебной, устанавливается лишь нормами Гражданского кодекса РФ (далее – ГК) и ограничен жесткими условиями, интересы граждан не будут защищаться в достаточной мере эффективно. В связи с вышеизложенным необходимо скорейшее законодательное закрепление института, например, в форме Федерального закона «Об ответственности за ущерб, причиненный гражданам неправомерными действиями (решениями) государственных органов и должностных лиц при исполнении служебных обязанностей в сфере правовой ответственности государства и судей» и определить тем самым пределы и условия гражданско-правовой ответственности государства и представителей судебной власти. Ну а пока для максимальной защиты сторон от неправомерных действий (бездействия) суда необходимо дополнить перечень наступления ответственности п. 1 ст. 1070 ГК словами «и иного, сходного по фактическому содержанию, действия», а также последнее предложение п. 2 ст. 1070 ГК дополнить словами «и иным судебным решением».

2.3 Причинение вреда гражданину или юридическому лицу при осуществлении правосудия

Судебная защита прав и свобод человека и гражданина призвана служить наиболее эффективным средством восстановления нарушенных прав. Особая роль суда среди других средств правовой защиты личности получила закрепление во Всеобщей декларации прав человека 1948 г.: «Каждый человек имеет право на эффективное восстановление в правах компетентными национальными судами в случае нарушения его прав, предоставленных ему конституцией или законом».

В этой связи нам хотелось бы отметить давно возникшую необходимость законодательного урегулирования отношений в области гражданско-правовой ответственности судей за причиненный вред. Ведь в ходе обсуждения вопросов об установлении дисциплинарной ответственности судей, изменении порядка привлечения их к уголовной ответственности данная проблема практически не обсуждалась. Хотя ее возникновение было бы закономерным. Конституционным Судом Российской Федерации рассматривался вопрос о соответствии Конституции Российской Федерации п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации. Принятие 25 января 2001 г. Постановления Конституционного Суда РФ №1-П «По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова и Н.В. Труханова» было оценено как большой шаг к разрешению проблемы возмещения вреда, причиненного действиями (бездействием) суда. А обязательность постановлений Конституционного Суда Российской Федерации позволяла надеяться, что в ближайшее время будет создана необходимая законодательная база для реализации гарантированного права на получение полного возмещения вреда, причиненного судебной властью.

Общеизвестно, что судебные акты приводят к серьезным, порой необратимым последствиям в жизни людей, влияют на права и охраняемые законом интересы граждан и предприятий. Разумеется, высокий статус судьи предполагает непогрешимость его носителя. Однако же очевидно, что как бы ни был образован и опытен судья, он может в чем-то заблуждаться, чего-то не знать, иметь по конкретному вопросу свою позицию. Кроме того, имеющие место случаи недобросовестного отношения судей к своей работе, совершения должностных преступлений свидетельствуют о том, что судья как человек имеет право на ошибку. Вместе с этим суд как орган государственной власти, на наш взгляд, права на ошибку не должен иметь. Поскольку ошибки судей неизбежно влекут возникновение негативных последствий для кого-либо из участников процесса. Такие последствия могут выражаться в причинении вреда личности, имуществу, в нравственных переживаниях. Данный вред по общему правилу должен быть возмещен в полном объеме.

Разумеется, говоря о гражданско-правовой ответственности судей, мы не имеем в виду возложение обязанности по возмещению вреда на конкретное должностное лицо.

Исследователи проблемы единодушно отмечают, что современное законодательное регулирование значительно ограничивает, а правоприменительная практика фактически препятствует реализации гарантированного Конституцией Российской Федерации права на возмещение вреда, причиненного государственными органами, если речь идет об ответственности за вред, причиненный судьями при осуществлении своей профессиональной деятельности[77]
.

Несмотря на то что нормы современного законодательства устанавливают порядок и основания ответственности государства за незаконные действия государственных органов, к числу которых, как мы знаем, относится и суд, именно в отношении судебной власти установлены существенные ограничения. Безусловно, такое положение обусловлено особым статусом судей в Российской Федерации, обладающих независимостью при принятии решений, и установление большего объема гражданско-правовой ответственности судей может вступить в противоречие с гарантиями их независимости. И все же в ходе изучения проблемы мы постараемся найти разумный компромисс и предложить выход, наиболее отвечающий интересам государства, призванного защищать права его граждан, с одной стороны, и обеспечить независимый и справедливый суд – с другой.

В сфере уголовного судопроизводства суду принадлежит исключительное право именем государства признать лицо виновным в уголовном преступлении, а также назначить ему уголовное наказание (ст. 49 Конституции Российской Федерации).

Только суду предоставлено право выносить решения, допускающие ограничение некоторых конституционных прав граждан. Кроме того, суд рассматривает жалобы на решения об избрании в качестве меры пресечения содержания под стражей или продление его сроков (ст. ст. 22, 23, 25 Конституции Российской Федерации). Суд осуществляет контроль по другим направлениям. Кроме того, некоторые процессуальные действия лицам, осуществляющим расследование, разрешено проводить только по решению суда, для получения которого им надлежит заблаговременно обратиться в суд с аргументированным ходатайством.

В ходе досудебного производства суд рассматривает жалобы на постановления дознавателя, следователя, прокурора об отказе в возбуждении уголовного дела, о прекращении уголовного дела, иные их решения, а также на их действия (бездействие), которые могут причинить ущерб конституционным правам и свободам участников уголовного судопроизводства.

Суд самостоятельно, независимо от кого бы то ни было, по своему внутреннему убеждению принимает решения по всем вопросам, возникающим при рассмотрении дела. Участвующие в судебных стадиях лица все свои действия совершают с разрешения суда и под его контролем.

Таким образом, как непосредственный участник процесса суд не застрахован от ошибок и нарушений. Однако абсолютно очевидно, что допущенные судом в данных сферах нарушения будут неотделимы от действий других участников уголовного или административного производства. Даже такое сугубо «судебное» правонарушение, как незаконное осуждение, – в значительной степени результат небрежно проведенного расследования, нежели умышленных действий судьи. Разумеется, нельзя исключать и вины судьи в таком деянии, именно на него возлагается обязанность полного и всестороннего исследования представленных доказательств и вынесения окончательного решения. Однако при отсутствии умысла со стороны судьи разделить степень вины между всеми участниками процесса практически невозможно. Поэтому в ходе изложения мы будем рассматривать незаконные действия судей в их единстве с действиями правоохранительных органов.

Некоторые ученые считают, что положения п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации, касающиеся сферы уголовного судопроизводства, нуждаются в коренном пересмотре, так как в значительной степени перекрываются правилами гл. 18 «Реабилитация» Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, значительно повышающими гарантии прав и законных интересов потерпевших[78]
.

На наш взгляд, такое утверждение в большей степени обоснованно, однако нельзя согласиться с теми авторами, которые наиболее правильным решением данной проблемы считают полный отказ законодателя от попытки дать какой-либо перечень конкретных мер процессуального принуждения и выступают за установление безвиновной ответственности государства за все нарушения в сфере уголовной или административной юстиции.

Рассматривая подобные утверждения, применительно к судебным органам можно выявить необоснованность такого подхода.

Устанавливая особые случаи повышенной ответственности государства за отдельные правонарушения в сфере уголовного и административного судопроизводства, Гражданский кодекс Российской Федерации предусматривает одно из исключений из общего правила именно для судебных органов.

Решением Чапаевского городского суда удовлетворены исковые требования Б. к прокуратуре города Чапаевска, Министерству финансов РФ в лице управления Федерального казначейства Самарской области, ГУВД Самарской области о защите чести и достоинства, деловой репутации, возмещении убытков и компенсации морального вреда, связанных с уголовным преследованием.

Судебная коллегия по гражданским делам решение отменила, указав следующее.

В соответствии с ч. 1 ст. 1070 ГК РФ вред, причиненный гражданину в результате незаконного осуждения, незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения заключения под стражу или подписки о невыезде… возмещается за счет казны РФ, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, в порядке, установленном законом.

Из буквального смысла этой нормы следует, что причиненный потерпевшему Б. вред в результате незаконного привлечения к уголовной ответственности, незаконного применения в качестве меры пресечения подписки о невыезде возмещается в настоящее время лишь за счет казны РФ, поскольку законом не предусмотрены случаи, когда вред возмещается за счет казны субъекта РФ или казны муниципального образования.

В то время как суд в нарушение указанной нормы возложил ответственность и на ГУВД Самарской области.

Кроме того, суд не определил основания и размеры компенсации морального вреда, а также всех юридически значимых обстоятельств по делу и не дал им оценки.

Решение суда отменено, дело направлено в тот же суд на новое рассмотрение[79]
.

В соответствии с п. 2 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи будет установлена приговором суда, вступившим в законную силу.

Очевидно, что указанные в п. 1 этой же статьи незаконные действия могут быть также совершены судьями и, следуя логике статьи, возникший вред будет возмещаться лишь при наличии приговора в отношении причинителя (судьи). Однако, учитывая особую значимость объекта посягательства в данном случае – личная свобода и неприкосновенность личности, законодатель установил исключение из такого правила. Поэтому в случае незаконного осуждения вред будет возмещен на основании объективных обстоятельств. Доказательством противоправности и основанием ответственности будут служить полная или частичная отмена вступившего в законную силу обвинительного приговора суда и прекращение уголовного дела по реабилитирующим основаниям.

На наш взгляд, не стоит полностью отказываться от конструкции ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации. Вместе с тем желательно изменение п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации таким образом, чтобы им охватывались, во-первых, все случаи незаконного задержания, заключения под стражу и содержания под стражей (ст. 301 Уголовного кодекса Российской Федерации).

Во-вторых, применение принудительных мер медицинского характера (ст. ст. 21 и 99 Уголовного кодекса Российской Федерации) явно затрагивает конституционное право на личную неприкосновенность. Поэтому исключение такого вида мер принуждения из списка установленных п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации неоправданно. Такое положение должно быть исправлено законодателем, а случаи незаконного применения принудительных мер медицинского характера включены в перечень противоправных действий, гражданско-правовая ответственность за которые наступает независимо от вины должностных лиц правоохранительных органов и суда.

Что касается положений гл. 18 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, то она прямо отсылает нас к Гражданскому кодексу Российской Федерации, который, в свою очередь, в ст. 1070 уточняет, что вред, причиненный незаконными действиями органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда, возмещается в порядке, установленном законом. Отдельного федерального закона, регламентирующего только порядок возмещения вреда, в нашей стране до сих пор нет.

Возмещение имущественного и морального вреда согласно ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации производится независимо от вины должностных лиц, что, по мнению Б.Т. Безлепкина и его сторонников, нетипично для наступления гражданско-правовой ответственности. Однако действующие законодательные акты Российской Федерации позволяют в этом усомниться.

Для наступления гражданско-правовой ответственности в рассматриваемом нами случае не имеет значения: причинен ли вред в результате виновных или безвиновных нарушений уголовно-процессуальных норм или действиями, совершенными в точном соответствии с предписаниями уголовно-процессуального закона, также не является определяющим, какова правовая природа возникшего деликтного отношения.

Итак, рассмотрев условия и порядок возмещения вреда по нормам данного специального деликта, можно сделать вывод о том, что применение п. 1 ст. 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в целом не вызывает сложностей у суда. Внесение отмеченных нами изменений действующее законодательство в большей мере послужило бы интересам государства, призванного защищать права граждан, а законодательное урегулирование порядка возмещения лишь упростило бы этот процесс.

В заключение необходимо отметить, что ст. 1081 Гражданского кодекса Российской Федерации устанавливает и личную ответственность судьи за совершение незаконных действий, предусмотренных данным деликтом. В случае если его вина подтверждена вступившим в законную силу приговором суда, Российская Федерация, возместив вред, имеет право регресса к судье.

Заключение

Процесс развития института внедоговорной ответственности прошел несколько стадий: отказ в возмещении причиненного вреда; возмещение вреда за счет средств конкретного чиновника, совершившего правонарушение; закрепление в позитивном праве ответственности государства в полном объеме. В настоящее время развитые государства постулируют положение об имущественной ответственности государства за действия своих органов в качестве конституционного принципа.

Имущественная ответственность за незаконную деятельность властей заключается в применении по инициативе потерпевшего от злоупотреблений властью гражданина или юридического лица в судебном порядке мер гражданско-правовой ответственности к публично-правовому образованию. Для наступления деликтной ответственности государства, помимо общих условий (вред, противоправная деятельность, причинная связь, вина), необходимо наличие специальных условий, относящихся: 1) к причинителю вреда (специальный субъект); 2) к сфере его деятельности.

Под должностным лицом, применительно к внедоговорной ответственности государства, следует понимать лицо, занимающее должность в соответствующем государственном или муниципальном органе и постоянно, временно или по специальному полномочию осуществляющее функции представителя власти в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. Сходство содержания осуществляемых функций позволяет установить за вред, причиненный противоправной деятельностью лиц и организаций, которым были делегированы властные полномочия, тот же режим ответственности, что и за аналогичные действия публичных органов, должностных лиц.

Следует признать, что отдельные положения гражданского законодательства несовершенны:

1. Путем расширительного толкования ст. 1069 ГК РФ предлагается распространить режим ответственности государства на государственные институты, не являющиеся органами исполнительной власти, но осуществляющие в силу закона административную деятельность (такие как-Центральный банк РФ, Агентство по реструктуризации кредитных организаций, органы управления государственными социальными внебюджетными фондами).

2.Вред, причиненный служащими органа власти, не являющимися должностными лицами (то есть служащими оперативного и вспомогательного состава), также должен подлежать возмещению в соответствии со ст. 1069 ГК РФ, если он наступил в результате противоправных действий указанных служащих, связанных с осуществлением органом власти его административной деятельности.

3. С целью более полной компенсации имущественных потерь предпринимателей предлагается дополнить ст. 1069 ГК РФ абзацем вторым, изложив статью в следующей редакции: «Вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате незаконных действий (бездействия) государственных органов, органов местного самоуправления либо должностных лиц этих органов, в том числе в результате издания не соответствующего закону или иному правовому акту акта государственного органа или органа местного самоуправления, подлежит возмещению. Вред возмещается за счет соответственно казны Российской Федерации, казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования. Если результатом действий (бездействия), указанных в части первой настоящей статьи, явилось незаконное удержание или уклонение от возврата денежных средств либо незаконное приобретение или сбережение денежных средств потерпевшего, на сумму этих средств подлежат уплате проценты. Размер процентов определяется в соответствии со статьей 395 настоящего Кодекса, если иное не установлено законом».

4. Правонарушение как основание для применения ответственности за вред, причиненный при осуществлении правосудия, представляет собой виновное противоправное поведение судей или привлекаемых в установленных законом случаях к осуществлению правосудия представителей народа, выразившееся в нарушении положений действующего законодательства. Судебная ошибка представляет собой непреднамеренное нарушение норм процессуального права и (или) неправильное применение или толкование норм материального права. К иным незаконным действиям (бездействию) можно отнести умышленное (намеренное) нарушение положений действующего законодательства.

Необходимо исключить предложение: «Вред, причиненный при осуществлении правосудия, возмещается в случае, если вина судьи установлена приговором суда, вступившим в законную силу» из текста п. 2 ст. 1070 ГК РФ, заменить его предложением: «Вред, причиненный гражданину или юридическому лицу в результате судебной ошибки или иных незаконных действий (бездействия) судебных органов, подлежит возмещению в полном объеме в порядке, установленном законом».

5. В названии ст. 1070 ГК РФ словосочетание «незаконными действиями» необходимо заменить на словосочетание «незаконной деятельностью». Пункт 1 ст. 1070 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Вред, причиненный гражданину в результате незаконного уголовного преследования, незаконного применения мер процессуального принуждения, незаконного наложения административного взыскания в виде ареста, незаконной госпитализации в психиатрический стационар, незаконного принудительного психиатрического освидетельствования, возмещается за счет казны Российской Федерации, а в случаях, предусмотренных законом, за счет казны субъекта Российской Федерации или казны муниципального образования в полном объеме независимо от вины должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда в порядке, установленном законом».

6. Пункт 3 ст. 1081 ГК РФ изложить в следующей редакции: «Российская Федерация, субъект Российской Федерации или муниципальное образование в случае возмещения ими вреда, причиненного при осуществлении процессуальной деятельности должностным лицом органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры или суда, имеют право регресса к этому лицу, если его вина установлена приговором суда, вступившим в законную силу».

7. С целью совершенствования порядка обращения взыскания на средства бюджета предлагается: а) отказаться от правила о выплате возмещения за счет средств, выделенных соответствующему главному распорядителю, выплаты должны осуществляться с единого счета бюджета органом, исполняющим бюджет; б) судебные акты должны исполняться в первую очередь за счет средств, предусмотренных на эти цели в законе о бюджете на соответствующий год; в) в случае недостатка указанных средств выплаты должны производиться за счет дополнительных доходов бюджета. Для этого необходимо предусмотреть возможность осуществления списания в соответствующих случаях средств бюджета учреждением Банка России без распоряжения Федерального казначейства; г) при невозможности исполнить судебный акт в течение определенного законом периода времени взыскание может обращаться на иное имущество казны.

Библиографический список

Нормативно-правовые акты

1. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) [Текст] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – №2. – Ст. 163.

2. Конституция Российской Федерации [Текст]: офиц. текст. // Российская газета. –1993. – №237.

3. О судебной системе Российской Федерации [Текст]: [Федеральный конституционный закон №1-ФЗ, принят 31.12.1996 г. по состоянию на 05.04.2005] // Собрание законодательства РФ. – 1997. – №1. – Ст. 1.

4. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон №51-ФЗ, принят 30.11.1994 г. по состоянию на 06.12.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1994. – №32. – Ст. 3301.

5. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть вторая) [Текст]: [Федеральный закон №14-ФЗ, принят 26.10.1996 г. по состоянию на 06.12.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – №5. – Ст. 410.

6. Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья) [Текст]: [Федеральный закон №146-ФЗ, принят 26.11.2001 г. по состоянию на 29.11.2007] // Собрание законодательства РФ. –2001. – №49. – Ст. 4552.

7. Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон №138-ФЗ., принят 14.11.2002 г. по состоянию на 04.12.2007] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – №46. – Ст. 4532.

8. Бюджетный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон №145-ФЗ, принят 31.17.1998 г. по состоянию на 26.04.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1998. – №31. – Ст. 3823.

9. Уголовный кодекс Российской Федерации [Текст]: [Федеральный закон №63-ФЗ, принят 13.06.1996 г. по состоянию на 24.07.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1996. – №25. – Ст. 2954.

10. Налоговый кодекс Российской Федерации (часть первая) [Текст]: [Федеральный закон №146-ФЗ, принят 31.07.1998 г. по состоянию на 17.05.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1998. – №31. – Ст. 3824.

11. О несостоятельности (банкротстве) [Текст]: [Федеральный закон №127-ФЗ, принят 26.10.2002 г. по состоянию на 19.07.2007] // Собрание законодательства РФ. – 2002. – №43. – Ст. 4190.

12. О Федеральной службе безопасности [Текст]: [Федеральный закон №40-ФЗ, принят 03.04.1995 г. по состоянию на 24.07.2007] // Собрание законодательства РФ. – 1995. – №15. – Ст. 1269.

13. О статусе судей в Российской Федерации [Текст]: [Закон №3132–1, принят 26.06.1992 г. по состоянию на 26.07.2007] // Ведомости СНД и ВС РФ. – 1992. – №30. – Ст. 1792.

14. О защите прав потребителей [Текст]: [Закон №2300–1, принят 07.02.1992 г. по состоянию на 25.11.2006] // Ведомости СНД и ВС РФ. – 1992. – №15. – Ст. 766.

15. О милиции [Текст]: [Закон №1026–1, принят 18.04.1991 г. по состоянию на 02.10.2007] // Ведомости СНД и ВС РСФСР. – 1991. – №16. – Ст. 503.

16. О декларации прав и свобод человека и гражданина [Текст]: [Постановление ВС №1920–1, принято 22.11.1991 г.] // Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. – 1991. – №52. – Ст. 1865.

17. О взыскании средств с бюджетных организаций [Текст]: [Письмо Минфина РФ №3-А2–03, принято 17.07.1997 г.] // Нормативные акты по финансам, налогам, страхованию и бухгалтерскому учету. – 1998. – №1. – С. 11.

18. Об ответчиках при рассмотрении дел о возмещении вреда [Текст]: [Письмо Минфина РФ №3-А2–03, принято 11.07.1997 г.] // Нормативные акты по финансам, налогам, страхованию и бухгалтерскому учету. – 1997. – №12. – С. 42.

Специальная и учебная литература

19. Абдуллаев М.И. Права человека и закон [Текст]. – СПб., Центр-Пресс. 2004. – 526 с.

20. Андреев Ю.Н. Возмещение морального вреда в уголовном судопроизводстве (по материалам обобщения судебной практики) [Текст] // Российская юстиция. – 2005. – №10. – С. 45–49.

21. Анохин В. Субсидиарная ответственность собственника по долгам учреждений (организаций) [Текст] // Хозяйство и право. – 2003. – №4. – С. 17.

22. Антимонов Б., Флейшиц Е. Проект Основ гражданского законодательства [Текст] // Сов. государство и право. – 1960. – №8. – С. 6–7.

23. Бакунин С.Н., Воробьев С.М. Развитие института морального вреда в России и проблемы его возмещения (гражданско-правовые и уголовно-правовые аспекты) [Текст]: Монограф. – Рязань., Академия права и управления Минюста России. 2004. – 462 с.

24. Баранов В.А., Приженникова А.Н. Актуальные вопросы исполнения решений судов об удовлетворении исков к казне Российской Федерации [Текст] // Арбитражный и гражданский процесс. – 2007. – №4. – С. 19.

25. Безлепкин Б.Т. Возмещение вреда, причиненного гражданину в уголовном судопроизводстве [Текст]. – М., Юридическая литература. 1981. – 256 с.

26. Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный) [Текст]. – М., ВИТРЭМ. 2007. – 762 с.

27. Брагинский М., Ярошенко К. Граждане (физические лица). Юридические лица (Комментарий к ГК РФ) [Текст] // Хозяйство и право. – 1995. – №2. – С. 15.

28. Будякова Т. Индивидуальные особенности потерпевшего как критерий степени нравственных и физических страданий [Текст] // Российская юстиция. – 2003. – №2. – С. 15–17.

29. Булыгин Р. Представление интересов казны Российской Федерации по делам о возмещении вреда [Текст] // Российская юстиция. – 2001. – №11. – С. 49.

30. Быков В. Компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя [Текст] // Российская юстиция. – 2002. – №4. – С. 46.

31. Валежникова Я. Порядок возмещения вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2007. – №14. – С. 7.

32. Васьковский Е.В. Учебник гражданского права [Текст]. – М., Статут. 2003. – 654 с.

33. Вильнянский С.И. О кодификации советского гражданского права. // Научная конференция по вопросам кодификации советского законодательства (Тезисы докладов) [Текст]. – Харьков., 1957. – №1. – С. 53.

34. Витрянский В. Черты юридического лица [Текст] // Экономика и жизнь. – 1995. – №8. – С. 30.

35. Владимирова В.В. Компенсация морального вреда – мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном процессе [Текст] – М., Волтерс Клувер. 2007. – 218 с.

36. Гражданское право [Текст]. Часть вторая: учебник / Отв. ред. Мозолин В.П.М., Юристъ. 2004. – 762 с.

37. Гражданское право: в 2 Т. Том II. Полутом 2 [Текст]: учебник (издание второе, переработанное и дополненное) / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2005. –814 с.

38. Гуссаковский П.Н. Вознаграждение за вред, причиненный недозволенными деяниями [Текст] // Классика российской цивилистики. – М., Статут. 1999. – 618 с.

39. Добровольская Т.Н. Возмещение материального ущерба, причиненного незаконными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда [Текст] // Проблемы правового статуса личности в уголовном процессе. – Саратов., 1981. – 348 с.

40. Добровольская Т.Н. К вопросу о возмещении вреда, причиненного неосновательным привлечением к уголовной ответственности и осуждением [Текст] // Ученые записки ВИЮН. – Вып. 10. – М., Юридическая литература. 1959. – С. 183–205.

41. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод (Рим, 4 ноября 1950 г.) [Текст] // Международные акты о правах человека. Сборник документов. – М., НОРМА-ИНФРА-М. 1999. – С. 539–570.

42. Ермолинская Т. Исполнение во вред [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2007. – №5. – С. 5.

43. Ивачев И.Л. Возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (конституционно-правовой аспект) [Текст] // Государственная власть и местное самоуправление. – 2005. – №8. – С. 17.

44. Иоффе О.С. О проекте Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик [Текст] // Сов. государство и право. – 1961. – №2. – С. 101.

45. Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права [Текст]. – М., Юридическая литература. 1961. – 698 с.

46. Казанцев В. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный действиями судьи [Текст] // Российская юстиция. – 2002. – №2. – С. 11–13.

47. Калмыков Ю.Х. Конституция СССР и правоприменительная практика [Текст] // Сов. юстиция. – 1966. – №17. – С. 11.

48. Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время [Текст] // Классика российской цивилистики. – М., Статут. 2000. – 562 с.

49. Каширин А. Ошибка или судебный иммунитет? [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2007. – №32. – С. 8.

50. Каширин А. Расплата за следственные ошибки [Текст] // ЭЖ-Юрист. – 2007. – №26. – С. 8.

51. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) (издание пятое, исправленное и дополненное с использованием судебно-арбитражной практики) [Текст]/ Под ред. Садикова О.Н. – М., Контракт. 2006. – 764 с.

52. Короткова О.И. Возмещение вреда за счет государственной казны [Текст] // Законодательство и экономика. – 2006. – №10. – С. 23.

53. Кошаева Т.О. Уголовная ответственность за вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта [Текст] // Журнал российского права. – 2007. – №3. – С. 21.

54. Кошкин В.И. Управление государственной собственностью [Текст]. – М., ЭКМОС. 2002. – 418 с.

55. Кряжевских К.П. Ответственность казенных предприятий и учреждений [Текст] // Законодательство. – 2000. – №12. – С. 12–13.

56. Кудинов О.А. Обязательства вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения: юридический комментарий [Текст]. – М., Городец. 2006. – 498 с.

57. Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России [Текст]. – М., Городец. 2003. – 442 с.

58. Лазаревский Н.Н. Объяснительная записка к проекту третьей книги Устава гражданского судопроизводства [Текст]. – М., Спарк. 1995. – 672 с.

59. Левинова Т. Возмещение морального вреда незаконно привлеченным к уголовной ответственности [Текст] // Российская юстиция. – 2000. – №9. – С. 40.

60. Лукайдес Л. справедливое судебное разбирательство. комментарий к п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод [Текст] // Российская юстиция. – 2007. – №2. – С. 19.

61. Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности [Текст]. – М., Юрлитиздат. 1970. – 316 с.

62. Мацкевич А.В. Особенности реализации юридической ответственности государственных органов в современной России [Текст] // Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2006. – №3. – С. 17.

63. Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.) [Текст]. По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. Изд. 3-е, испр. – М., Статут. 2003. – 702 с.

64. Минаков И.А. Право граждан на признание действий (бездействия) должностных лиц публично-правовых образований незаконными [Текст] // Адвокатская практика. – 2007. – №5. – С. 20.

65. Муравский В.Ф. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный в результате уголовного или административного преследования: исторический анализ российского законодательства [Текст] // История государства и права. – 2007. – №5. – С. 23.

66. Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве [Текст]. – М., Юридическая литература. 1950. – 654 с.

67. Ойгензихт В.А. Презумпции в советском гражданском праве [Текст]. – Душанбе., 1976. – 362 с.

68. Победоносцев К.П. Курс гражданского права. Ч. 3 [Текст]. – М., Статут. 2002. – 736 с.

69. Репьев Г.А. Условия установления вины государственных органов за причиненный вред [Текст] // Бюллетень нотариальной практики. – 2007. – №1. – С. 22.

70. Рипинский С.Ю. Имущественная ответственность государства за вред, причиняемый предпринимателям [Текст]. – СПб., Питер. 2002. – 418 с.

71. Российское законодательство Х – ХХ веков. Т. 8 [Текст]/ Под ред. Виленского Б.В. – М., Юридическая литература. 1991. – 468 с.

72. Толстой Ю.К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства [Текст] // Правоведение. – 1957. – №1. – С. 53.

73. Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов [Текст] // Книга четвертая. Свод Законов гражданских (т. X, ч. I). – М., Статут. 2004. – 864 с.

74. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. [Текст] // Российское законодательство Х-ХХ в. Т. 6. / Под ред. Чистякова О.И. – М. Юридическая литература. 1984. – 432 с.

75. Усков В. Как компенсировать моральный вред богатому и бедному? [Текст] // Российская юстиция. – 2000. – №12. – С. 25.

76. Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции [Текст]. – М., Норма. 2005. – 436 с.

77. Чиркин В.Е. Современное государство [Текст]. – М., Международные отношения. 2001. – 658 с.

78. Шалумова Н.Э. Проблемы судебного рассмотрения дел о реабилитации граждан, незаконно привлеченных к уголовной ответственности [Текст] // Российский судья. – 2007. – №3. – С. 20.

79. Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права [Текст]. – М., Статут. 2005. – 708 с.

Материалы юридической практики

80. По делу о проверке конституционности части второй статьи 16 Закона города Москвы «Об основах платного землепользования в городе Москве» в связи с жалобой гражданки Т.В. Близинской [Текст]: [Постановление Конституционного Суда РФ №16-П, принято 13.12.2001 г.] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – №52 (ч. 2). – Ст. 5014.

81. По делу о проверке конституционности отдельных положений подпункта 3 пункта 2 статьи 13 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» и пунктов 1 и 2 статьи 26 Федерального закона «О несостоятельности (банкротстве) кредитных организаций» в связи с жалобами ряда граждан [Текст]: [Постановление Конституционного Суда РФ №10-П, принято 03.07.2001 г.] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – №29. – Ст. 3058.

82. По делу о проверке конституционности положения пункта 2 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации в связи с жалобами граждан И.В. Богданова, А.Б. Зернова, С.И. Кальянова И Н.В. Труханова [Текст]: [Постановление Конституционного Суда РФ №1-П, принято 25.01.2001 г.] // Собрание законодательства РФ. – 2001. – №7. – Ст. 700.

83. По жалобе гражданки Аликиной Татьяны Николаевны на нарушение ее конституционных прав пунктом 1 статьи 1070 Гражданского кодекса Российской Федерации [Текст]: [Определение Конституционного Суда РФ №440-О, принято 04.12.2003 г.] // Вестник Конституционного Суда РФ. – 2004. – №3. – С. 23.

84. Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 24.02.2005 г. №3 «О судебной практике по делам о защите чести и достоинства граждан, а также деловой репутации граждан и юридических лиц» [Текст]: [Постановление Пленума Верховного Суда РФ №3, принято 24.02.2005 г.] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – №4. – С. 2–8.

85. Определение Верховного Суда РФ от 30.07.2004 г. №56-Г04–18 [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – №2. – С. 10–11.

86. Определение Верховного Суда РФ от 30.03.2004 г. №81-В04–5 [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – №1. – С. 6–7.

87. Определение Верховного Суда РФ от 28.11.2000 г. №5-В00–227 [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – №3. – С. 6.

88. Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29.11.05 г. №697П06ПР по делу Алексеева и др. [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2006. – №6. - С. 24.

89. Постановление Президиума Брянского областного суда от 7 августа 2002 г. [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – №1. – С. 23.

90. Извлечение из определения судебной коллегии по гражданским делам от 07.06.2004 г. [Текст] // Судебная практика. Самара. – 2005. – №4.-С. 11.

91. Извлечение из кассационного определения Судебной коллегии по гражданским делам от 14.09.2005 г. [Текст] // Судебная практика. Самара. – 2006. – №1. - С. 12.

[1]
Карнович Е. Русские чиновники в былое и настоящее время.[Текст] // Классика российской цивилистики. – М., Статут. 2000. – С. 294.

[2]
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. [Текст] // Российское законодательство Х-ХХ в. Т. 6. / Под ред. Чистякова О.И. – М. Юридическая литература. 1984. – С. 86.

[3]
Тютрюмов И.М. Законы гражданские с разъяснениями Правительствующего Сената и комментариями русских юристов. [Текст]// Книга четвертая. Свод Законов гражданских (т. X, ч. I). – М., Статут. 2004. – С. 672.

[4]
Лазаревский Н.Н. Объяснительная записка к проекту третьей книги Устава гражданского судопроизводства [Текст]. – М., Спарк. 1995. – С. 582.

[5]
Безлепкин Б.Т. Возмещение вреда, причиненного гражданину в уголовном судопроизводстве [Текст]. – М., Юридическая литература. 1981. – С. 28.

[6]
Гуссаковский П.Н. Вознаграждение за вред, причиненный недозволенными деяниями [Текст] // Классика российской цивилистики. – М., Статут. 1999. – С. 50-60.

[7]
Российское законодательство Х - ХХ веков. Т. 8 [Текст]/ Под ред. Виленского Б.В. – М., Юридическая литература. 1991. – С. 98.

[8]
Мацкевич А.В. Особенности реализации юридической ответственности государственных органов в современной России [Текст]// Уголовно-исполнительная система: право, экономика, управление. – 2006. – № 3. – С. 17.

[9]
Добровольская Т.Н. К вопросу о возмещении вреда, причиненного неосновательным привлечением к уголовной ответственности и осуждением [Текст]// Ученые записки ВИЮН. – Вып. 10. – М., Юридическая литература. 1959. – С. 183-205; Вильнянский С.И. О кодификации советского гражданского права. [Текст] // Научная конференция по вопросам кодификации советского законодательства (Тезисы докладов). – Харьков., 1957. – № 1. – С.53.

[10]
Толстой Ю.К. О теоретических основах кодификации гражданского законодательства [Текст]// Правоведение. – 1957. – № 1. – С. 53.

[11]
Антимонов Б., Флейшиц Е. Проект Основ гражданского законодательства [Текст]// Сов. государство и право. – 1960. – № 8. – С. 6-7; Иоффе О.С. О проекте Основ гражданского законодательства Союза ССР и союзных республик [Текст]// Сов. государство и право. – 1961. – № 2. – С. 101.

[12]
Калмыков Ю.Х. Конституция СССР и правоприменительная практика [Текст]// Сов. юстиция. – 1966. – № 17. – С.11.

[13]
Добровольская Т.Н. Возмещение материального ущерба, причиненного незаконными действиями должностных лиц органов дознания, предварительного следствия, прокуратуры и суда [Текст]// Проблемы правового статуса личности в уголовном процессе. – Саратов., 1981. – С. 75-77.

[14]
Ведомости Верховного Совета СССР. – 1981. – № 44. – Ст. 1184.

[15]
Баранов В.А., Приженникова А.Н. Актуальные вопросы исполнения решений судов об удовлетворении исков к казне Российской Федерации [Текст]// Арбитражный и гражданский процесс. – 2007. – № 4. – С. 19.

[16]
Кряжевских К.П. Ответственность казенных предприятий и учреждений [Текст] // Законодательство. – 2000. – № 12. – С. 12-13.

[17]
Гражданское право. Часть вторая: учебник [Текст]/ Отв. ред. Мозолин В.П. М., Юристъ. 2004. – С. 606-609.

[18]
Ивачев И.Л. Возмещение государством вреда, причиненного незаконными действиями (или бездействием) органов государственной власти или их должностных лиц (конституционно-правовой аспект) [Текст]// Государственная власть и местное самоуправление. – 2005. – № 8. – С. 17.

[19]
Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 7. – Ст. 700.

[20]
Кудинов О.А. Обязательства вследствие причинения вреда и неосновательного обогащения: юридический комментарий [Текст] – М., Городец. 2006. – С. 192.

[21]
Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 46. - Ст. 4532.

[22]
Гражданское право: в 2 Т. Том II. Полутом 2: [Текст] учебник (издание второе, переработанное и дополненное) / Под ред. Суханова Е.А. – М., Волтерс Клувер. 2005. – С. 104-105; Ермолинская Т. Исполнение во вред // ЭЖ-Юрист. – 2007. – № 5. – С. 5.

[23]
Шершеневич Г.Ф. Учебник русского гражданского права [Текст]. – М., Статут. 2005. – С. 654.

[24]
Новицкий И.Б., Лунц Л.А. Общее учение об обязательстве [Текст]. – М., Юридическая литература. 1950. – С. 354.

[25]
Матвеев Г.К. Основания гражданско-правовой ответственности [Текст]. – М., Юрлитиздат. 1970. – С. 267; Иоффе О.С., Шаргородский М.Д. Вопросы теории права [Текст]. – М., Юридическая литература. 1961. – С. 265; Ойгензихт В.А. Презумпции в советском гражданском праве [Текст]. – Душанбе., 1976. – С. 103.

[26]
Кошкин В.И. Управление государственной собственностью [Текст]. – М., ЭКМОС. 2002. – С. 227.

[27]
Извлечение из определения судебной коллегии по гражданским делам от 07.06.2004 г. [Текст]// Судебная практика. Самара.- 2005.- №4.-С.11.

[28]
Витрянский В. Черты юридического лица [Текст]// Экономика и жизнь. – 1995. – № 8. – С. 30.

[29]
Брагинский М., Ярошенко К. Граждане (физические лица). Юридические лица (Комментарий к ГК РФ) [Текст]// Хозяйство и право. – 1995. – № 2. – С. 15.

[30]
Собрание законодательства РФ. – 1998. – № 31. – Ст. 3823.

[31]
Короткова О.И. Возмещение вреда за счет государственной казны [Текст]// Законодательство и экономика. – 2006. – № 10. – С. 23.

[32]
Анохин В. Субсидиарная ответственность собственника по долгам учреждений (организаций) [Текст]// Хозяйство и право. – 2003. – № 4. – С. 17.

[33]
Абдуллаев М.И. Права человека и закон [Текст]. – СПб., Центр-Пресс. 2004. – С. 202.

[34]
Чиркин В.Е. Современное государство [Текст]. – М., Международные отношения. 2001. – С. 250.

[35]
Лазарев Л.В. Правовые позиции Конституционного Суда России [Текст]. – М., Городец. 2003. – С. 332.

[36]
Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 29. – Ст. 3058.

[37]
Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 52 (ч. 2). – Ст. 5014.

[38]
Рипинский С.Ю. Имущественная ответственность государства за вред, причиняемый предпринимателям [Текст]. – СПб., Питер. 2002. – С. 51.

[39]
Рипинский С.Ю. Указ. соч. - С. 10.

[40]
Собрание законодательства РФ. – 1998. – № 31. – Ст. 3824.

[41]
Ведомости СНД и ВС РСФСР. – 1991. – № 16. – Ст. 503.

[42]
Хабриева Т.Я., Чиркин В.Е. Теория современной конституции [Текст]. – М., Норма. 2005. – С. 134-135.

[43]
Собрание законодательства РФ. - 1995. - № 15. - Ст. 1269.

[44]
Ведомости СНД и ВС РФ. – 1992. – № 15. – Ст. 766.

[45]
Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части второй (постатейный) (издание пятое, исправленное и дополненное с использованием судебно-арбитражной практики) [Текст]/ Под ред. Садикова О.Н. – М., Контракт. 2006. – С. 478.

[46]
Репьев Г.А. Условия установления вины государственных органов за причиненный вред [Текст]// Бюллетень нотариальной практики. – 2007. – № 1. – С. 22.

[47]
Владимирова В.В. Компенсация морального вреда - мера реабилитации потерпевшего в российском уголовном процессе – М., Волтерс Клувер. 2007. – С. 79.

[48]
Безлепкин Б.Т. Комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу Российской Федерации (постатейный). – М., ВИТРЭМ. 2007. – С. 170-171.

[49]
Муравский В.Ф. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный в результате уголовного или административного преследования: исторический анализ российского законодательства [Текст]// История государства и права. – 2007. – № 5. – С. 23.

[50]
Собрание законодательства РФ. – 2002. – № 43. – Ст. 4190.

[51]
Постановление Президиума Верховного Суда РФ от 29.11.05 г. № 697П06ПР по делу Алексеева и др. [Текст]//Бюллетень Верховного Суда РФ.-2006.- №6.-С.24.

[52]
Определение Верховного Суда РФ от 30.03.2004 г. № 81-В04-5 [Текст]// Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2005. - № 1. - С. 6-7.

[53]
Определение Верховного Суда РФ от 30.07.2004 г. № 56-Г04-18 [Текст]// Бюллетень Верховного Суда РФ. - 2005. - № 2. - С. 10-11.

[54]
Левинова Т. Возмещение морального вреда незаконно привлеченным к уголовной ответственности[Текст]// Российская юстиция. – 2000. – № 9. – С. 40; Булыгин Р. Представление интересов казны Российской Федерации по делам о возмещении вреда [Текст] // Российская юстиция. – 2001. – № 11. – С. 49; Казанцев В. Гражданско-правовая ответственность за вред, причиненный действиями судьи [Текст]// Российская юстиция. – 2002. – № 2. – С. 11-13.

[55]
Бакунин С.Н., Воробьев С.М. Развитие института морального вреда в России и проблемы его возмещения (гражданско-правовые и уголовно-правовые аспекты) [Текст]: Монограф. – Рязань., Академия права и управления Минюста России. 2004. – С. 76; Будякова Т. Индивидуальные особенности потерпевшего как критерий степени нравственных и физических страданий [Текст]// Российская юстиция. – 2003. – № 2. – С. 15-17.

[56]
Усков В. Как компенсировать моральный вред богатому и бедному? [Текст]// Российская юстиция. – 2000. – № 12. – С. 25.

[57]
Андреев Ю.Н. Возмещение морального вреда в уголовном судопроизводстве (по материалам обобщения судебной практики) [Текст]// Российская юстиция. – 2005. – № 10. – С. 45-49.

[58]
Быков В. Компенсация морального вреда не может восстановить доброе имя [Текст]// Российская юстиция. – 2002. – № 4. – С. 46.

[59]
Васьковский Е.В. Учебник гражданского права [Текст]. – М., Статут. 2003. – С. 102; Мейер Д.И. Русское гражданское право (в 2 ч.) [Текст]. По исправленному и дополненному 8-му изд., 1902. Изд. 3-е, испр. – М., Статут. 2003. – С. 135.

[60]
Валежникова Я. Порядок возмещения вреда, причиненного незаконным уголовным преследованием [Текст]// ЭЖ-Юрист. – 2007. – № 14. – С. 7.

[61]
Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2005. – № 4. – С. 2-8.

[62]
Минаков И.А. Право граждан на признание действий (бездействия) должностных лиц публично-правовых образований незаконными [Текст]// Адвокатская практика. – 2007. – № 5. – С. 20.

[63]
Постановление Президиума Брянского областного суда от 7 августа 2002 г. [Текст] // Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 1. – С. 23.

[64]
Ведомости СНД РСФСР и ВС РСФСР. – 1991. – № 52. – Ст. 1865.

[65]
Определение Верховного Суда РФ от 28.11.2000 г. № 5-В00-227 [Текст]// Бюллетень Верховного Суда РФ. – 2003. – № 3. – С. 6.

[66]
Победоносцев К.П. Курс гражданского права[Текст]. Ч. 3. – М., Статут. 2002. – С. 565.

[67]
Ведомости СНД и ВС РФ. – 1992. – № 30. – Ст. 1792.

[68]
Собрание законодательства РФ. – 1997. – № 1. – Ст. 1.

[69]
Каширин А. Ошибка или судебный иммунитет? [Текст]/ ЭЖ-Юрист. – 2007. – № 32. – С. 8.

[70]
Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 2. – Ст. 163.

[71]
Лукайдес Л. справедливое судебное разбирательство. комментарий к п. 1 ст. 6 Европейской Конвенции о защите прав человека и основных свобод [Текст]// Российская юстиция. – 2007. – № 2. – С. 19.

[72]
Вестник Конституционного Суда РФ. – 2004. – № 3. – С. 23.

[73]
Собрание законодательства РФ. – 2001. – № 15. – Ст. 1531.

[74]
Собрание законодательства РФ. – 2001. - № 7. – Ст. 700.

[75]
Собрание законодательства РФ. – 1996. – № 25. – Ст. 2954.

[76]
Каширин А. Расплата за следственные ошибки [Текст]// ЭЖ-Юрист. – 2007. – № 26. – С. 8.

[77]
Кошаева Т.О. Уголовная ответственность за вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта [Текст]// Журнал российского права. – 2007. – № 3. – С. 21.

[78]
Шалумова Н.Э. Проблемы судебного рассмотрения дел о реабилитации граждан, незаконно привлеченных к уголовной ответственности [Текст]// Российский судья. – 2007. – № 3. – С. 20.

[79]
Извлечение из кассационного определения Судебной коллегии по гражданским делам от 14.09.2005 г. [Текст]//Судебная практика.Самара.-2006.-№1.-С.12.